Сорокин П. Общедоступный учебник социологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть II. УЧЕНИЕ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛЮДЕЙ, ФАКТОРАХ ПОВЕДЕНИЯ
И МЕХАНИКЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ПРОЦЕССОВ

Глава VIII. ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНО-ПСИХИЧЕСКИХ РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ НА ПОВЕДЕНИЕ ЛЮДЕЙ И ОБЩЕСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ

§ 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОЦИАЛЬНО-ПСИХИЧЕСКИХ РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ

Психические факторы

Человек не только биологический организм, но организм, имеющий развитую нервную систему, одаренный в силу этого сознанием, психикой, чрезвычайно богатой и качественно, и количественно. Нам свойственно мыслить, чувствовать и хотеть. Ни одно из животных не имеет столь богатой и развитой

132

психической жизни, как человек. Эти свойства неотъемлемы от человека. Они столь же естественны для него, как потребность питания, размножения и самосохранения.

Отсюда следует, что поведение людей зависит не только от космических или биологических раздражителей, но и от психических, присущих человеку. Не приняв во внимание последних, мы не сможем объяснить поведение людей.

Социальная среда и социальные факторы

Рядом с этим выступает и другой факт. Если бы человек жил уединенно, вел одинокую жизнь, то поведение его могло бы быть объяснено космическими, биологическими и психическими силами. Но мы знаем, что человек никогда не жил один, вне общества других людей. Он всегда жил в среде себе подобных, бок о бок с ними, жил группами и вел общественную жизнь. Как мы видели выше (см. гл. I), этот факт чрезвычайно сильно влиял и влияет на поведение людей. Наша жизнь и судьба зависят не только от нас самих, но и от других людей, в среде которых мы живем и действуем. И не только от живых людей, но и от тех, которые жили раньше нас. Каждое предшествующее поколение оставило после себя памятники своей деятельности в виде материальной культуры, в виде языка, убеждений, верований, искусства, религии, права, нравов, обычаев. Все, добытое одним поколением, передается путем обучения и воспитания и т.д. следующему, этим - дальнейшему и так из поколения в поколение передается наследство всех предыдущих поколений. Оно воспринимается более молодыми поколениями и неизбежно влияет на их жизнь, судьбу и поведение.

Все поколения, живя группами, сознательно и бессознательно устанавливали шаблон взаимоотношений своих членов; эти взаимоотношения кристаллизовались, оседали и в итоге получалось то, что носит название организации данной группы.

Каждый вновь рождающийся человек, таким образом, оказывается в определенной социальной среде, состоящей из других людей и из определенной материальной обстановки (домов, зданий, церквей, фабрик, железн. дорог, орудий производства, предметов домашнего обихода, одежды, утвари, инструментов, предметов искусства, машин, книг, театров и т.д.), и из определенной духовной среды, данной в виде знаний, религиозных верований, языка, эстетических вкусов, правовых и нравственных воззрений, обычаев и нравов окружающих человека людей. Эта социальная среда оказывается данной, существующей при появлении каждого человека на свет. С момента рождения человека она охватывает его, как воздух. С первым вздохом жизни он вдыхает и "пары" этой социальной среды. Избегнуть ее влияния он не может. Раскрывая глаза, он видит других людей и материальную культуру. Первыми звуками, раздражающими его слух, являются слова других людей. Первыми и постоянно встающими перед ним картинами служат картины поведения сочеловеков. Первыми прикосновениями к нему являются прикосновения Других людей. С молоком матери он впитывает в себя эту атмосферу. Его

133

языком будет язык окружающих его сообщественников. Его вкус формируется соприкосновением с предметами искусства. Его знания будут такими, какие дадут ему окружающие его родители, члены семьи, товарищи, школа и книги. И религия, и нравы, и обычаи, и правовые убеждения его определяются характером духовной среды. Незаметно, исподволь, она проникает в него и творит его по своему образу и подобию. Даже собственное его положение оказывается уже определенным организацией общества: сын короля оказывается, помимо его ведома и воли, сыном короля, сын богача - богачом, бедняка - бедняком. Эта организация предопределяет его права и обязанности, его профессию, его судьбу и жизнь. Если сын бедняка делается потом богачом, сын пастуха - президентом, то такие превращения опять-таки обусловлены характером социальной организации, созданной до него и без него. Словом, эта социальная среда охватывает человека с момента его рождения и с тех пор непрерывно влияет на него, не выпуская его ни на минуту из-под этого влияния. Никто избегнуть последнего не может, как не может не дышать тем воздухом, который его окружает. Наше поведение обусловливается и поступками других людей, и организацией их взаимоотношений, и той материальной культурой, которую находим при своем появлении на свет, и той духовной средой, которая охватывает нас с момента рождения до смерти. Совокупность таких условий составляет социальную среду. Каждое из них является социальным раздражителем или фактором поведения и общественной жизни.

Для объяснения поведения людей и истории человечества мы должны учитывать и эти раздражители.

Для краткости изложения мы можем объединить их в одну группу с психическими раздражителями и рассматривать их влияние совместно с последними.

Будем называть группу объединенных - психических и социальных раздражителей социально-психическими раздражителями или факторами.

Классификация социально-психических факторов

Из сказанного следует, что конкретно таких социально-психических раздражителей, влияющих на поведение человека, много. Рассматривать их роль поодиночке здесь мы не можем.

Для краткости выделим важнейшие из них и объединим их в небольшое число групп. Изучив влияние каждой группы факторов, мы тем самым познакомимся с влиянием и ролью социально-психических факторов вообще, прежде всего будем различать социально-психические раздражители поведения: простые, и сложные.. Простыми факторами будут те, которые не разложимы на еще более простые. Сложными факторами — те, которые представляют комбинацию ряда простых факторов.

Простыми социально-психическими "моторами" поведения являются: 1) идеи (представления, понятия и теории), имеющиеся у каждого человека, из совокупности которых составляются знания и верования послед-

134

него; 2) чувства-эмоции, свойственные человеку и состоящие в переживаниях боли или удовольствия, в переживаниях любви, ненависти, гнева, ярости, обожания, преклонения, почитания, страха и т.д.; 3) воления людей, состоящие в сознательной постановке определенных целей, связанных с самыми дорогими сторонами нашего "я", и в стремлении осуществить эти цели.

Все другие соц.-психические факторы будем считать сложными. Таковыми будут: материальная культура, окружающая человека, духовная атмосфера социальной среды, общественно-политическая организация группы, явление власти, богатство и деньги, разделение труда и т.д. Все они представляют собой или сочетание ряда простых соц.-психических факторов, или сочетание факторов космических, биологических и соц.психических. Мы рассмотрим их суммарно, под рубрикой: социальной среды как фактора. Таково вкратце наиболее целесообразное разделение социально-психических раздражителей, вызываемое необходимостью быть кратким.

Освобождающая роль социально-психических раздражителей

Выше было указано, что человек, как и все явления мира, не изъят из-под действия законов необходимости, что "абсолютной свободы воли" нет (см. гл. V). Но не всякая обусловленность или зависимость переживается человеком одинаково. Зависимость от внешних — космических и биологических - условий воспринимается и переживается нами как отсутствие свободы. Эти условия кажутся нам препятствиями, мешающими нашему свободному поведению. Когда камень преграждает нам путь, когда болезнь приковывает нас к постели, мы "чувствуем" себя несвободными, наша "воля" чувствует себя связанной, иначе переживается нами зависимость от социально-психических условий. Когда мы говорим: "мы поступаем свободно", то под этим выражением мы разумеем поведение, согласное с нашими идеями (знаниями и верованиями), чувствами и велениями, убеждениями, совестью, "долгом", осознанными симпатиями и стремлениями. Поступать свободно и чувствовать себя свободным - значит жить согласно с тем, к чему побуждают каждого его социально-психические раздражители. Это означает, что зависимость нашего поведения от последних воспринимается нами как отсутствие зависимости, как "свобода воли" и поведения. Она переживается нами совсем иначе, чем зависимость от космических и биологических факторов. Влияние последних переживается нами как стеснение нашей свободы, влияние соц.-психических факторов как проявление нашей свободы, как обнаружение стремлений нашего "я", представляющего фокус пересечения наших идей, ведений и чувств, т.е. фокус социально-психических сил. Отсюда следует, что рост влияния последних на наше поведение будет восприниматься нами как рост нашей свободы, как уменьшение нашей зависимости от условий, посторонних и чуждых нашему "я". Вот почему социально-психические раздражители поведения кажутся нам освобождающими. Этот субъективно-неизбежный факт и послужил поводом для появления теорий "свободы воли".

135

Единственный смысл, который может иметь "свобода воли", означает объективно уменьшение зависимости нашего поведения от условий космических и биологических и рост нашей зависимости от условий социально-психических, - зависимости, субъективно переживаемой нами как свобода, как отсутствие стеснения.

Таков единственно приемлемый смысл теории "свободы воли". Как видно отсюда, это не означает вовсе "абсолютной свободы воли" в смысле полной необусловленности наших поступков, а означает только, что и в таких, кажущихся нам свободными, случаях подчиненность нашего поведения причинной необходимости дана, зависимость от тех или иных условий имеется; но зависимость не от космических и биологических условий, а от условий социально-психических. Вся разница "свободного" и "несвободного" поведения объективно сводится к указанному различию тех условий, от которых зависит наше поведение.

Из круга необходимости человек не может вырваться, но площадь этого круга может быть заполнена зависимостями разного рода. Когда все пространство круга занято условиями космобиологическими и наше поведение зависит только от них, ничуть не завися от соц.-психических условий (наших идей, чувств, волений, убеждений и т.д.), нам кажется, что мы абсолютно не свободны (рис. 1). Когда часть его занята космобиологич. условиями, а часть соц.-психическими, нам кажется наше поведение более свободным (рис. 2). Если же весь круг необходимости был бы занят только соц.-псих. условиями и только от них бы зависело наше поведение, нам казалось бы, что мы "абсолютно свободны" (рис. 3).

Фактически 1-го и 3-го случая не бывало и нет. Но черта круга второго (рис. 2) может передвигаться для разных людей, групп и народов. Одни стоят в круге необходимости, большая часть которого занята космобиологич. зависимостями, другие в круге, большая часть которого занимается соц.-психическими зависимостями. Чем большее пространство занимают последние, тем большей будет наша "свобода". И обратно.

С ходом истории влияния соц.-психических сил растет: поэтому растет и наша "свобода". Так кажется нам субъективно и таково единственно приемлемое понятие свободы воли. Объективно это означает только замену зависимости от одних условий зависимостью от других. Необходимость тут и там остается.

Литература:
Курсы психологии Джемса Геффдича, Цигена, Вундта, Лазурского;
Петражицкий: Введение в изучение права и нравственности;
Бехтерев: Объективная психология;
Мак-Дауголл: Основные проблемы коллективной психологии;
Дюркгейм: Метод социологии;
Л. Буржуа: Солидарность;
Draghicesco: Du role de l'individu dans le "determinisme" sociale;
Palant: Les antinomies entre l'individu et societe.

§2. ИДЕИ (ПРЕДСТАВЛЕНИЯ, ПОНЯТИЯ И ТЕОРИИ) КАК ФАКТОРЫ

Знания и верования

Всякий человек имеет и не может не иметь тех или иных идей в форме представлений и понятий, эти идеи он комбинирует и составляет из них множество суждений. Таковы суждения: А есть В или А не есть В. Напр., "снег - бел", "человек имеет две ноги", "тела притягиваются прямо пропорционально массе", "собаки не могут говорить", "дьявол имеет рога на лбу", "Крестное знамение отгоняет нечистую силу" и т.д. Словом, суждения и комбинации идей в той или иной форме имеет каждый человек. Из совокупности их составляется "теория", из совокупности правильных теорий - научная дисциплина. Мы знаем, что одни идеи и суждения правильные, истинные; другие - ложные; так, напр., суждение: "снег — бел" истинное; суждение: "черти имеют длинные хвосты" - неверное, ибо нет ни чертей, ни тем более длинных хвостов у них.

Истинные идеи и суждения те, которые проверены множеством лиц, проверить и убедиться в которых может всякий, которые выдерживают всякую критику; так, всякий может проверить, что "снег — бел, а не красен". След., это суждение истинно. Точно так же всякий может убедиться на опыте, что "вода представляет химическое соединение водорода и кислорода", что "объем газа обратно пропорционален давлению" и т.д. Как эти, так и все суждения и идеи, проведенные множеством лиц, в истинности которых может убедиться каждьт, представляют истинные идеи, суждения и теории.

Будем называть их знаниями, совокупность таких знаний или истинных идей, суждений и теорий образует науку. Наука и означает совокупность точных знаний о каком-либо разряде явлений. Ложные идеи и суждения это те, которые не проверены множеством людей, проверить которые нельзя или которые при проверке оказываются неверными. Они не выдерживают испытания критики. Они не проверены на опыте, а если проверяются, то оказываются изображающими дело не так, как оно обстоит в действительности. Напр., ложными идеями будут идеи, что "черти покупают человеческие души" или что "люди имеют пять ног", ложными потому, что при проверке у людей оказываются две, а не пять ног, потому, что каждый убедиться не может в том, что есть дьяволы, не может их ни увидеть, нин услышать, ни ощупать, ни тем более - продать им душу и получить от них деньги. Если идеи и суждения правильны, то человек, излагающий их, может сказать: "они правильные не потому, что я так думаю, а потому, что так обстоит дело в действительности". "Вы можете мне не верить; испытайте и проверьте их сами и вы убедитесь, правильно ли я говорю или нет". Знания, научные положения могут быть проверены каждым и каждый придет к тем же суждениям, которые излагаются наукой. Не то с сложными идеями. Тому или иному человеку они кажутся истинными. Но при проверке другими оказываются неверными.

Будем называть такие объективно неверные, хотя тому или иному человеку и кажущиеся правильными, идеи и суждения верованиями. В них

137

можно веровать, но убедиться в их истинности нельзя, напротив, проверка их выясняет их ложность. У каждого человека имеются как истиинные так и ложные идеи и суждения. Чем научно развитее человек, чем более дисциплинирована его мысль, чем меньше идей он воспринимает на веру тем больше шансов на то, что его мысли и идеи правильны.

Нужно, однако, заметить, что едва ли не большая часть наших идей (теорий, представлений, убеждений, мыслей) состоит из верований, т.е. идей непроверенных или ложных, а не из точных знаний. У большинства людей процент верований гораздо больше, чем процент точных знаний. Последние образуют у них лишь небольшую часть их умственного багажа. Ниже мы убедимся в этом. Теперь спросим себя: влияют ли идеи на поведение людей? являются ли они факторами поведения и общественной jkushui Зависит ли от их характера ход исторических событий?

Для ясности рассмотрим отдельно влияние знаний, т.е. объективно истинных идей, и влияние верований, т.е. идей ложных объективно, хотя и кажущихся истинными верующему в них человеку.

Литература:
Милль: Система логики;
Введенский: Логика; Зигварт: Логика;
Лосский: Введение в философию;
Сборники; "Новые идеи в философии", №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10;
Петражицкий: Введение в изучение права и нравственности;
А. Рей: К абсолютному позитивизму;
Мах: Познание и заблуждение;
Мах: Анализ ощущений;
Пирсон: Грамматика науки;
Лапшин: Законы мышления и формы познания;
Нов. идеи в социологии. Сб. № 2. Ст. Дюркгейма; Де-Роберти: Новая постановка основных вопросов социологии.

§ 3. ЗНАНИЕ (НАУКА) КАК ФАКТОР

Знание как субъективная сила

Влияют ли знания на поведение людей? Ответ может быть только положительным. Они влияют и субъективно, определяя прямо поведение людей, и объективно, давая знающим людям силу управлять явлениями и видоизменять их сообразно с поставленными целями.

Наше поведение будет совершенно различным, когда мы знаем результат своих действий и когда этого знания нет. Мы голодны. Перед нами груша. Если мы не знаем, что в ней имеются холерные вибрионы, мы съедим ее; если знаем - мы не будем есть. Знание в виде незримый силы обусловливает наше поведение. Присутствие его дает эффект иной, чем тот, который имел бы место при его отсутствии. Нам нужно ехать. Если мы не знаем, что уже опоздали на поезд, мы двинемся и отправимся на вокзал. Если знаем, что к поезду мы не поспеем, мы не двинемся туда и отложим отправление до следующего поезда. Подобно этому элементарные знания в виде положений: "выбросившийся из пятого этажа - разбивается", "опустивший руку в расплавленный свинец обжигается", "вышедший вспотевшим на сорокаградусный мороз без теплой одежды - простужается" совершенно определенно влияют на наше поведение. Зная эти результаты, большинство людей (в отличие, напр., от малых детей) не кидается с пятого этажа, не сует руку в кипяток, в расплавленный свинец, в огонь, не выбегает босиком или не одевшись на сорокаградусный мороз и т.д.

Я нарочно взял самые простые, обыденные примеры. А сколько таких

138

примеров совершается ежедневно и ежечасно. Знания, сами по себе ничего не запрещая и ничего не приказывая прямо, тем не менее имеют громадное влияние на наше поведение. Они являются настоящей силой, повелительно побуждающей действовать нас таким, а не иным образом. Сколько людей вели бы себя совершенно иначе, если бы они знали печальные результаты своих действий (напр., смерть, разорение, болезнь), Сколько людей трусливых стало бы смельчаками и бросилось бы в самую рискованную авантюру, если бы они знали, как в сказке, что выйдут из всех опасностей невредимыми, приобретут славу, почести и богатство!

Знание - сила. Само обладание им уже толкает человека к ряду поступков. Идея похожа на пар. Она "подзуживает", "подталкивает" человека на соответствующие акты. Мысль о свободе или идея свободы, родившаяся у человека, побуждает его стремиться к свободе и делает нетерпимым деспотизм и рабство. Один характер имеет наше поведение, когда мы знаем, напр., дорогу, по которой нужно идти нам; совсем другим оно становится, когда этого знания нет. Одним образом мы ведем себя, когда принимаемся за дело, с которым мы знакомы, другим — когда этого дела мы не знаем. Знание - свет. Оно как бы освещает нам путь нашего действия и указывает нам нашу дорогу. Оно влияет на постановку нами целей ^ и указывает средства для достижения их. Поведение одного и того же человека будет различным, когда он знает, как всего легче эти цели достигнуть, и когда этого знания нет.

Подобные наблюдения над собой и другими людьми приводят к выводу, что знание бесспорно является фактором нашего поведения и через него фактором общественной жизни.

К тому же результату мы придем и с другой стороны.

Знание влияет на все стороны нашего поведения. Каково будет наше знание, таковыми будут и наши религиозные верования. Человек знающий, что нет дьяволов, привидений и чертей, не будет в них веровать и приносить им жертвы. Для человека, знакомого с современными естественными науками, невозможны религиозные верования, подобные религии первобытных людей. Кто знает, что никакого действия не может иметь жертвоприношение идолу, что крестное знамение ничуть не помогает избегнуть несчастий, что ношение "ладанки" не гарантирует от бедствий, что никакой особой благодати человек не получает от "благословения" папы, такой человек не будет приносить жертвоприношений, не будет креститься или носить "ладанки" для избежания несчастий, не будет подходить под благословение папы. Короче, наши знания определяют нашу религию. Каковы будут первые, таковой будет и вторая. Если какой-либо народ невежествен и "необразован", грубой и нелепой будет и его религия. Если его знания высоки - более высокими и тонкими будут и религиозные воззрения.

Влияет знание и на наши эстетические вкусы, на то, что мы считаем прекрасным, на искусство народа. Люди, стоящие на различных ступенях умственного развития, имеют и разные эстетические вкусы. Одно и то же

139

редко нравится дикарю и культурному человеку. Что для одного прекрасно, то большей частью для другого безобразно, и обратно. Идеал красоты того и другого - и красоты женской, и красоты в области живописи, музыки, архитектуры, и в области поэзии - различны. То же можно наблюдать и на различии эстетических вкусов ребенка и взрослого.

Влияет знание и на наши правовые и моральные убеждения. Человек знающий бесполезность заклания жен на могилах мужей, не может считать "нравственным" и "обязательным" правило, требовавшее заклания жен после смерти мужа. Человек, знающий, что свинина не вредна, а, напротив, полезна, не может считать "священным" правило, запрещающее есть свинину. Кто знает, что "монархия" не есть совершеннейшая форма правления, не может добровольно жертвовать собой за монархическое устройство. Кто знает, что признание брака церковью ни на йоту не прибавляет к браку святости, тот не будет считать "обязательным" церковный брак. Словом, каково знание человека, таковыми-будут его нравственные и правовые убеждения. Если нравственность первобытных людей часто кажется нам нелепой и низкой, то одной из причин этого явления служит невежественность последних.

Влияет знание и на биологические моторы поведения. Мы видели это выше. Мы видели, что последние с ростом знания попали под его контроль, что оно способно их видоизменить, ослабить и даже подавить. Как бы мы ни были голодны, если мы знаем, что пища отравлена, мы не будем ее есть. Биологический фактор голода толкает к тому, чтобы утолить голод, знание — препятствует и подавляет его.

Как бы человек ни был "распален" сладострастием, но если он знает, что при удовлетворении половой потребности он неминуемо заразится сифилисом или умрет, этого знания часто бывает достаточно, чтобы подавить половой импульс и воздержаться от полового акта. Такие факты знаменуют подавление знанием полового фактора.

То же применимо и к другим биологическим факторам. Мы видели, что под давлением соц.-психических условий, где одно из первых мест занимает знание, биологические импульсы могут видоизменяться, ослабляться и подавляться.

Влияет знание и на космические факторы. Благодаря тому что здесь наши знания о космических процессах (физико-химических явлений) особенно богаты, мы теперь в состоянии управлять ими, подчинять их своим желанием, обращать на службу своим целям. Мы теперь не столько приспособляемся к космическим условиям, сколько приспособляем, переделываем, видоизменяем их сообразно с своими потребностями. Такую власть над ними - над природой — человечество получило благодаря знаниям об этих явлениях. Не будь этих знаний, мы, подобно первобытным людям и животным, были бы "рабами природы", а не ее властителями. Это мы видели выше и увидим еще яснее сейчас.

Мнимая бездейственность знания

Правда, бывают и обратные случаи. Бывает так, что человек знает вредные результаты своего поступка и, тем не менее, совершает его. Напр., сколько людей знают, что курить вредно, и тем не менее

140

курят! Сколько лиц прекрасно изучили обширные и мудрые трактаты по нравственности, и тем не менее ведут себя отвратительно, мерзко, подло.

Сколько людей знало, что "обжорство" и пьянство разрушают здоровье, и тем не менее обжирались и пьянствовали.

Эти и подобные случаи, казалось бы, противоречат сказанному выше. На основании их ряд лиц пришел к выводу, что знание - бездейственно, что оно не имеет влияния на поведение людей. Такие факты как будто подтверждают подобные положения.

Но так кажется с первого взгляда. На самом же деле все подобные факты говорят не о бездейственности знания, а о том, что сила знания здесь столкнулась с другими силами, действующими в обратном направлении, и была побеждена ими.

Если человек, свободно поднимающий 10-пудовую гирю, пытается и не может поднять 1000-пудовый камень, то это не значит, что данный человек не имеет никакой силы, а значит только, что вес камня, действующий в обратном направлении, оказался силой, о которую разбилась'сила человека.

То же представляют собой и случаи "бессилия" знания. Они говорят не о бессилии знания, а о том, что сила и влияние его разбились о другие силы.

Я все время напоминал, что человек управляется многими силами, что его поведение представляет равнодействующую многих раздражителей. Если бы поведение людей зависело только от знания, то мы имели бы перед собой всемогущество последнего. Но мы видели, что наше поведение зависит и от космических, и биологических сил. Часто последние толкают нас не туда, куда толкает знание. Последнему часто приходится сталкиваться и с фактором голода, и с половым раздражителем, и с инстинктом самозащиты, приходится преодолевать груз привычки, условных рефлексов, бремя наследственности и т.д. Мудрено ли, что иногда в этой схватке знание оказывается недостаточно сильным и выходит из нее побежденным.

Отсюда следует ошибка тех, кто думает, что знание бездейственно. Но отсюда же вытекает ошибочность и тех социологов, которые, подобно О. Канту, Е.В. Де-Роберти и другим "интеллектуалистам", полагали, что знание всемогуще, что поведение людей зависит только от знания, что все "исторические события в конце концов определяются знанием", что достаточно человеку или народу отделаться от суеверий и познать истину, чтобы сразу изменить свою жизнь, свои порядки, стать "передовым" народом и т.д.

Сказанное вскрывает ошибку этих апостолов знания. Увы, недостаточно человеку прочесть "Критику практического разума" Канта, чтобы стать нравственным. Недостаточно узнать, что "курение - вредно", чтобы бросить курить. Недостаточно вызубрить "Нагорную проповедь" Христа, чтобы подставлять правую щеку, когда бьют по левой, мало узнать "коммунистическую или социалистическую программу", чтобы стать (не на словах, а на деле) "коммунистом" или "социалистом", относящимся ко всем как к братьям, никого не обирающим, никого не обижающим, ничего не загребающим в свою собственность.

141

Груз и давление других факторов мешают таким чудесам и часто обессиливают знание. Мало народу отделаться от суеверий и заменить их высокими идеями, чтобы изменить свою жизнь: нужно ;еще переделать, видоизменить влияние других факторов. Знание - сила; но рядом с ним действуют другие силы.

Таково разъяснение мнимого противоречия.

Итак, знание в качестве точных идей, имеющихся у человека, является силой, как бы "изнутри" управляющей поведением последнего. Оно похоже на штурвального, хорошо знающего русло реки и уверенно направляющего движение парохода.

Знание как объективная сила

Но этим роль знания не исчерпывается. Оно влияет не только в качестве субъективной, заложенной как бы "внутри" человека силы, но оно влияет на общественную жизнь и в качестве объективной силы. Чем точнее наше знание, чем количественно и качественно оно больше, тем его действенная роль значительнее. Оно и только оно дает в наши руки средство подчинять себе силы природы и властвовать над ними.

Поясним эту мысль на частном примере использования человеком источников энергии.

До развития физико-химических знаний люди прошлых времен в качестве источников энергии могли использовать лишь: а) силу ветра, б) силу воды и в) живую силу человека. Сила воды использовалась ими в весьма ограниченных размерах: ею пользовались лишь для передвижения лодок и суден по течению рек. И только. То же применимо и к силе ветра: она утилизировалась почти исключительно при парусных передвижениях. Основным источником энергии до развития физико-химических знаний была почти исключительно живая энергия людей, главным образом рабов.

Человек, в качестве источника энергии, должен был употреблять человека же. Использование сил природы при отсутствии знаний для него было недопустимо.

"Какую же энергию может дать человек-машина? Свободный человек в 10-ти часовой рабочий день может произвести работу в 290 000 кг/м, что соответствует 8 кг/м в 1 сек. или мощности в 1/10 лошадиных сил.

Вот та наибольшая энергия, которую может дать здоровый свободный человек в 10-ти часовой рабочий день не за страх, а за совесть. Таков единственный источник энергии, доступный мало знающим людям. Теперь сравним с этим то, что сделалось возможным благодаря росту физикохимических наук, Корабль "Император" имеет машины в 75 000 лошад. сил. "Если бы пар мы захотели заменить рабами, численность последних здесь должна простираться до 700 000 человек". Паровоз - развивающий 3^4000 лошадиных сил, для древности был бы машиной, которую должны были бы приводить в движение 30 000 людей, несущихся с быстротой скорого поезда.

Электрическая передача энергии в 250 000 лошадиных сил от водопадов Замбези на расстоянии 1100 км в мины Наталя и Трансвааля, током

142

в 150 000 в, равносильна работе 2 1/2 млн людей, моментально переносящихся на 1000 верст.

Механическая, энергия, используемая сейчас на фабриках, заводах и путях сообщения^ равна приблизительно энергии в 225 млн лошадиных сил, т.е. энергии 2 ^/4 млрд людей, трудящихся на совесть.

Обратив все население земли в рабов, прекратив все другие виды деятельности, мы не получим той мощности, которая дается техникой, созданной физико-химическими знаниями (ибо все население земли равняется только 1 1/2 млрд людей).

Но по подсчетам авторитетных техников вся энергия, данная в руки человечества физико-химическими науками, равняется энергии не 2 Чл млрд людей, а энергии 200 млрд. Таким образом, физико-химическое знание дало человечеству 2000 млрд бесплатных рабочих. Перед такой цифрой стушевывается население земли. "В течение миллиона веков природа довела население земли до 1 42 млрд человек, а буйный разум физических наук в полтора столетия создал человечеству в 100 с лишним раз большее число сотрудников".

Этот подсчет делает ненужными дальнейшие доказательства колоссальной роли знания как объективной силы. Из него мы видим, какую бесконечную силу представляет знание и как нелепы те люди, которые пытаются отрицать действенность знания. Без знания мы были бы до сих пор рабами природы и думать не могли бы о том количестве энергии, которым распоряжаемся теперь. При таких фактах глубокий смысл приобретают древние верования, считавшие, что "ведовство" (от "ведать" знать) управляет явлениями природы. Знание - сила, и сила огромная. Она проявляется всюду. Если работают наши фабрики и заводы, то благодаря знанию. Благодаря знанию мы путешествуем по железным дорогам, на пароходах и аэропланах; знание одевает, обувает и кормит нас; знание превращает горы - в равнины, море - в сушу, мороз - в тепло. Знание помогает нам сохранять жизнь и здоровье. Оно - подобно солнцу: человечество им живо и без него погибло бы. Не будь знаний - не было бы у нас ни фабрик и заводов, ни пароходов и паровозов, ни одежды и пищи, ни домов, музеев и дворцов; без него мы не могли бы жить в холодных странах; словом - обречены были бы на жалкую жизнь животного, целиком зависящего от природы.

Глубоко прав был тот социолог (Де-Роберти), который говорил: истинная свобода - это знание. Не менее прав был он, утверждая, что всякий человек, увеличивающий или распространяющий знание, является в то же время и освободителем человечества. Тот, кто впервые открыл, что 2х2=4, был величайшим революционером. И всякое научное открытие не остается бездейственным: оно неизбежно влияет на весь ход истории. Открытие пара и электричества перевернуло всю хозяйственную жизнь людей, а через него и все их поведение. В большей или меньшей степени то же может быть сказано и о всяком открытии - ни одно из них не пропадает даром.

Благодаря развитию физико-химических знаний их громадная роль вне сомнения.

143

Знания, относящиеся к миру жизненных явлений, не достигли еще высоты развития физико-химических наук. Поэтому роль биологических наук в ходе истории не столь значительна. Но велика и она. ; Биологические знания создали агрономию, скотоводство, садоводство гигену, санитарию и медицину. Благодаря им человечество сумело приручить животных, ввести лучшие формы земледелия, увеличить урожай, создать больницы, сохранять и поддерживать свое здоровье.

Не будь их, мы, подобно древним предкам, обречены были бы жить охотой и рыболовством или мотыжным земледелием, способным прокормить десятки и сотни людей, но не способных дать пищу сотням миллионов.

С ростом биологических знаний их польза и сила становятся больше и больше.

Знания, относящиеся к человеку и к общественным явлениям, увы, до сих пор стоят очень низко. То, что известно под именем гуманитарных и общественных наук, представляет в огромной своей части не знания, а просто верования. Потому-то они и недейственны. Потому-то от них, как от ложных идей, весьма часто следует не польза, а вред. Потому-то мы до сих пор не умеем хорошо устроить нашу совместную жизнь и не способны бороться с общественными бедствиями. Мы не знаем, как всего лучше организовать общественный и политический строй, мы не умеем глупого сделать умным, преступника - честным, злого - добрым, мы не знаем, что хорошо и что плохо. Мы не умеем избегать ссор, злобы, войны и борьбы. Все бедствия и волнения "властители" лечат тюрьмой, каторгой, осадными положениями, расстрелами и виселицей. Рецепты — простые, но едва ли очень умные и очень полезные. Нужно ли иных доказательств нашего невежества в области общественных явлений! Все попытки борьбы с общественными бедствиями представляют проявление глупости и сектантских верований, а не знаний. Мудрено ли поэтому, что, изыскивая выход из мира общественных бедствий, мы без толку мечемся от монархизма к большевизму, от демократии к диктатуре, от реакции к революции: тычемся подобно слепым щенятам, то туда, то сюда, то направо, то налево, блуждаем подобно слепым, ведомым слепцами, и вместо спасения попадаем в яму. Так было, так есть и так будет до тех пор, пока не приобретем подлинного знания (а не верований) человека, его поведения и всей общественной жизни. Знание - не все, но оно необходимое условие для всякого практического прогресса. Без него люди будут похожи на крыловского медведя, усердно гнувшего дуги, но без всякого толку; медведя, готового услужить пустыннику, но вместо услуги влепившего ему в лоб камень. Столь же часто люди, руководимые желанием оказать пользу человечеству, но не имеющие знаний (а только верования), часто вместо пользы приносят вред. "Слепец ведет слепца и оба упадают в яму".

Следует, однако, думать, что с ходом истории, с ростом опыта будут расти наши знания и в области человеческих общественных явлений. С ростом их будут неизбежно увеличиваться и средства действительного улучшения общественной жизни. Неудачные опыты уступят место

144

реформам, построенным на точном знании. Средства борьбы с нашими бедствиями будут расти и количественно, и качественно. Тогда и только тогда человечество получит в свое распоряжение силу, способную управлять самими людьми и ходом своей истории. На место человека слепого, руководимого слепыми страстями и инстинктами, встанет человек знающий, имеющий точные познания не только о физико-химических и биологических явлениях, но и о самом человеке, его поведении и его совместной жизни с сочеловеками. Тогда человек знающий возьмет под контроль себя самого, как человека слепого, и будет сознательно управлять собой и ходом своей истории.

Таковы перспективы, встающие перед нами. Для их приближения необходим рост знаний. Их еще мало. Посему ряд поколений должен работать над их увеличением. Всякий народ должен приобретать их. Знание лучшее богатство. Оно источник всех богатств.

"Ищите прежде всего знания (а не верований), остальное все приложится".

Такова вкратце объективная сила и роль знания.

Резюмирую. 1) Знание (наука) как совокупность точных и истинных идей является фактором нашего поведения и общественной жизни.

2) Оно влияет и как субъективная, находящаяся в нас сила, и как сила объективная, дающая нам средства для подчинения и использования сил природы: космических, биологических и социально-психических.

3) Случаи бездейственности знания говорят не о бездейственности его, а о подавлении его силы силами других факторов поведения, действующими в обратном направлении.

4) При прочих равных условиях роль знания как фактора тем больше, чем больше количественно и качественно само знание, которым располагает данная группа людей. След., тем более подчиненную роль играют другие факторы.

5) Так как с ходом истории растет опыт человечества, так как объем знаний, каким оно располагает, все более и более увеличивается, то социальная роль знания все более и более растет.

6) Когда человечество приобретет знания о себе самом и о своей общественной жизни, тогда оно получит в свои руки средства для улучшения своей судьбы, для использования социально-психической энергии, для управления своим поведением и ходом своей истории.

7) Это значит: знание - сила; знание дает свободу; знание - необходимое условие для прогресса и рационального улучшения жизни.

8) Это значит: знание, в отличие от всяких монархов и властителей, с ходом истории не только не теряет свою власть, а увеличивает ее. Из ничтожной силы, каковым оно было на заре истории, оно становится повелителем и готовится стать всевластным монархом, контролирующим и управляющим всеми видами энергии и всеми факторами поведения.

145

Литература:
Социология Koirra в изложении Риголажа;
Де-Роберти: Новая постановка основных вопросов социологии;
Лавров (Долети): Важнейшие моменты в истории мысли·
Умов: Физические науки в служении человечеству (Природа, 191Э г., февраль);
Бокль: История цивилизации в Англии;
Фулье: Психология идей-сил (на франц. языке);
Тара: Социальная логика и социальные законы (Гл. об изобретениях);
Draghicesco: L'ideal createur. "Итоги науки" (изд. "Мир"); Диннеман: История естествознания;
Друммонд: Эволюция человека. Читай работы по истории наук вообще и истории практического приложения из данных (история изобретений);
Espinas: L'origine de la technologie;
Рибо: Эволюция общих идей.

§4. ВЕРОВАНИЯ (ЛОЖНЫЕ ИДЕИ), В ЧАСТНОСТИ РЕЛИГИЯ, КАК ФАКТОР

Выше было указано, что у каждого человека имеются идеи, суждения и теории не только истинные, но и ложные. Первые, т.е. знания, составляют обычно только небольшую часть всех тех идей, которые составляют умственный багаж людей. Большая часть представлений, понятий, мыслей, суждений, теорий, имеющихся у каждого человека, составляет верования, а не знания. Эти верования кажутся истинными тому, кто их имеет; но при проверке они оказываются ложными.

Многообразие и распространенность верований

Человек до сих пор представляет не столько существо знающее, сколько верующее. В отличие от животных, не имеющих ни знаний, ни верований, человек составляет теории по по воду каждого, почему-либо его интересующего явления. Но только немногие из них оказываются правильными объективно, хотя самому верующему все они кажутся истинными.

Доказательством тому служит вся история умственного развития человечества. Вся она полна заблуждениями, суевериями, нелепыми идеями, ложными теориями. В необозримом океане идей и теорий, создававшихся людьми во все времена и эпохи, подлинные знания составляют только малую часть, - столь же малую и редкую, как малы и редки крупицы золота среди золотоносного песка. Каждое из этих верований казалось истинным его творцу или сторонникам, но с течением времени, при его проверке, оно оказывалось ложным, из мнимого знания превращалось в суеверие, в заблуждение. Люди легко и свободно создают "объяснения всем явлениям: они, как существа, обладающие развитым сознанием, чувствуют потребность объяснять все, рассуждают обо всем, мотивируют каждый свой поступок, "обосновывают" каждое положение. Но очень редко эти "теории", "объяснения", "рассуждения", "мотивировки", "обоснования" оказываются истинными. Человек прежде всего хочет мыслить и рассуждать, а плохи или хороши его рассуждения, — это уже другой вопрос. Ему важно лишь, чтобы было "объяснение". А правильно или ложно оно будет, - это дело десятой важности. Создав первую попавшуюся комбинацию мыслей или идей, создав какую-либо "теорию", он на этом успокаивается. Мудрено ли поэтому, что вся история людей

146

кишит верованиями, относящимися к всевозможным явлениям мира, пытающимися объяснить все и вся. Нужно было объяснить совершающиеся вокруг человека природные явления. И вот создаются сотни верований, объясняющие их то как действия "духов", то как действия единого духа бога, то как "наказание", посылаемое богом провинившимся людям (в случаях землетрясения, неурожая, болезней и эпидемий), то как "награду" за праведную жизнь. Нужно было объяснить рождение и смерть человека. И мы видим, как возникают теории, объясняющие рождение человека тем, что какой-либо дух вспрыгнул в женщину, а смерть - тем, что дух покинул навсегда тело, где он жил. Нужно объяснить болезнь человека, возникают сотни теорий, объясняющих ее "порчей", тем, что какой-либо колдун "сглазил" его. Человек сошел с ума. "Бес вошел в него", гласит объяснение. Человек выздоровел. "Потому что такой-то колдун вылечил его заговором, угольками на нашептыванием", гласит теория. Плохо живется такому-то народу. "Господь наказывает", объясняет верование. Такой-то человек разбогател. "Продал черту душу", говорит теория. И таких теорий, таких верований, бесконечное множеств. Я привел простейшие примеры. Но не всегда "верования" принимают такую наивную форму. Весьма часто они выступают в форме весьма сложных и мудреных теорий, научных по виду и часто принимаемых за "последнее слово науки". Почему поднимается вода по трубке? - "Потому, что природа боится пустоты", гласит такое наукообразное верование. Почему одни люди живут хорошо, другие плохо? - "Потому, что такова их свободная воля". Где помещается рай? - "На седьмом небе". Откуда появился мир? "Он создан богом в семь дней". Откуда появился человек? - "Он создан из земли, а его жена из его ребра". Что такое бог? - "Это вечная, первоначальная субстанция, дающая начало и жизнь всему, это первопотенциал". Что такое национальность? - "Это существо мистическое и сверхразумное". Что является сущностью вещей? — "Огонь", "вода", "дух", "материя", "воля", "субстанция", "логос", "первопотенциал", отвечает нам хор голосов; невозможно перечислить все формы верований. Они бесконечны по своему числу и разнородны по своим видам. Одни из них наивны и потому легко узнать их ложность. Другие - чрезвычайно "мудры и сложны" и поэтому часто считаются за знания, за научные положения.

Создавши одно верование, человек по поводу его дальше создает десятки новых верований. Создавши идеи о душах и духах, напр., он дальше строит тысячи новых верований об их природе ("духи бесплотны"), об их качествах "духи добрые - ангелы и духи злые - дьяволы"), об их местопребывании ("одни духи живут на небе, другие - в аду"), об их взаимных отношениях ("духи властвующие и подчиненные", "ангелы, архангелы, херувимы, серафимы, престолы, господства и власти"), вплоть до теорий, объясняющих нам "сколько духов может уместиться на острие иглы". То же происходило и происходит во всех областях верований. Выдумавши одну нелепость, люди по поводу ее громоздят сотни и тысячи Других, спорят друг с другом, пишут сотни книг и диссертаций, тысяча статей и брошюр, с "ученым видом" доказывают друг другу свою правоту и т.д.

Одно заблуждение порождает тьму других. Так было всегда, так

147

обстоит дело и теперь. Меняются только формы верований. Если раньше спорили о том, двуедин или триедин в лицах бог, следует ли креститься двуперстием или трехперстием, человеко-бог или бого-человек Христос, вода или огонь являются сущностью вещей, оттого ли гремит, что Илья Пророк ездит на колеснице, или оттого, что Зевс передвигает на небе камни, то теперь спорят с тем же ожесточением о том, материя или дух являются первоначалом, разум или субстанция выше, "могут или не могут короли желать зла народу", "экономика или идеология" - первичный фактор, основана ли власть на договоре или нет, каков абсолютный идеал добра", "что такое справедливость", "что такое прогресс", должно ли государство быть суверенным, личность или общество выше и т.д.

Во всех подобных спорах и теориях огромная часть идей и суждений представляет не знания, а верования. Они не говорят о том, что есть, а о том, что должно быть, что "лучше", "полезнее", "выше", "прогрессивнее", "революционнее" и т.д.

Представляют подобные идеи не проверенные знания, а верования их сторонников, проявления их чувств, вкусов, аппетитов, склонностей, вожделений, интересов и т.д.

Подобные верования особенно распространены в области религии, в ее учениях и догмах в области правовых и нравственных учений, в области общественных "наук" и наук "о духе" вообще. Большая часть идей, излагаемых в религиозных учениях, в метафизике и философии, в учениях и теориях юристов, историков, экономистов, социологов и вообще в дисциплинах, изучающих общественные явления, до сих пор является верованиями, а не знаниями.

Помимо их непроверенности и ложности отличительная черта верований та, что они говорят нам не о том, что есть, не изучают сущее, а говорят о том, что должно быть.

Верования как проявления аппетитов большинства

Когда вы слышите идеи или суждения, гласящие: "это хорошо, это плохо", "это - благо", "это - зло", "это прогрессивно, это регрессивно", "это нравственно, это безнравственно", "это красиво, это некрасиво"; "монархия лучше, чем республика", или наоборот, "социализм выше и лучше капитализма", или наоборот, "правовое государство идеал", "разделение властей - вредно", словом, когда даются всякие рецепты, не излагающие то, что есть, а хвалящие или порицающие, одобряющие или неодобряющие, приказывающие или запрещающие что-либо, эти идеи представляют не знания, а верования. Это просто проявления аппетитов и интересов их авторов; это просто голос их живота, "урчание их брюха", говоря грубо. Они не дают знания, они не говорят о сущем, а служат только "оправданием" домогательств и стремлений их сторонников. Знание - истинно для всех. Истинная идея, подобно 2х2=4, будет истинна для пролетария и капиталиста, верующего и атеиста, эллина и иудея. Нет классовой науки. Математика и физика не могут быть ни буржуазными, ни пролетарскими. Их положения, как и всякое подлинно научное положение, истинны для всех. Не то с верованиями. Здесь — все

148

субъективно. Монархисту лучшей формой правления кажется монархия; коммунисту система Советов. Первый будет доказывать свое, второе свое. И оба ничего не докажут друг другу. Дело кончится борьбой и схваткой, которые не представляют научного доказательства.

То же применимо и к большинству верований. Отсюда понятно, почему идеи, называемые нами верованиями, так сильно зависят от интересов, чувств и аппетитов людей, почему в области верований люди, имеющие различные интересы, никогда не могут договориться друг с другом (напр., капиталист и рабочий, монархист и коммунист, власть имеющий и подвластный), почему верования неизбежно меняются с переменой чувств, интересов и аппетитов. Яркий пример такой зависимости верований от животных импульсов и аппетитов человека я привел выше, рассмотрев верования людей при входе их в вагон и после занятия места в нем.

В первом акте верования (идеи, доказывающие необходимость дать место в вагоне) - одни, во втором акте (когда уже место занято) - другие. То же происходит с верованиями постоянно. Человек бедный имеет одни верования. Тот же человек, став богатым, будет доказывать другое. Капиталист будет доказывать одно, пролетарий другое. Раз верования суть проявления интересов, аппетитов и биологических вожделений человека, и раз эти интересы различны, то, естественно, различными будут и верования, естественно, что "сытый голодного не разумеет", и обратно.

Теперь, очертив верования, перейдем к рассмотрению их влияния на поведение человека и общественную жизнь.

Верования как факторы

Верование, как сказано выше, кажется самому верующему всегда истинным. Для монархиста положение "Монархия - лучшая форма правления" кажется столь же истинным, как и 2 х 2 = 4. Следовательно, верования, как субъективная сила, имеют то же влияние на поведение человека, "что и знания". От последних их влияние отличается тем, что они не являются объективной силой.

Они не подчиняются нам, подобно знанию, силы природы и различные виды энергии. Сколь угодно раз верующий в "заклинание и заговоры" может произносить из, от этого ничего в мире не изменится, ни на йоту опасности, угрожающие ему, не уменьшатся. Сколько бы ни пил человек настой из "приворотного зелья" для того, чтобы влюбить в себя красавицу, от этого питья дело ничуть не улучшится. Сколько бы молебнов ни служили люди от засухи, от таких верований и молебнов засуха не прекратится. Сухость и дождь не зависят от молебнов. То же можно сказать и о всех верованиях. Они влияют на поведение только как субъективная, заложенная внутри нас сила, но и только. Сверх этого действия иного влияния, названного нами объективным, подобно знанию, они не имеют.

Зато их субъективное влияние таково же, что и влияние знаний. Убедиться в этом можно на каждом шагу. Верование в силу крестного знамения заставляет верующего ходить в церковь, креститься, молиться, носить крест. Человек неверующий этих действий не совершает. Верова-

149

ние и истинность своей религии и в греховность чужой заставляло и заставляет людей соблюдать религиозные обряды, строить церкви, поститься, жертвовать на колокола, на содержание духовенства, ходить в церковь, иногда идти на мученическую смерть, иногда — убивать "неверных" и т.д.; ничего подобного не стал бы делать человек, не имеющий такой веры. Верующий в амулеты, в талисманы, в идолов, в иконы, в духов почитает их, покупает, носит с собой, приносит им жертвы, падает пред ними на колени, т.е. совершает множество действий, вызванных его верованиями. Не будь последних - не было бы и подобных актов. Верующий в религию "коммунизма" часто идет в тюрьму, в заключение, у него поднимается рука на убийство других, т.е. совершает ряд актов, возможных только при таком веровании в святость своей религии. То же применимо и к любому верованию. Каждое из них, подобно правильной идее, является внутренней силой, повелительно толкающей на одни поступки и удерживающей от других.

Убедиться в таком влиянии можно на каждом шагу. Идея, хоть и ложная объективно, но кажущаяся правильной верующему, - сила, оказывающая определенное влияние на поведение и через него на всю общественную жизнь. Эта сила тем значительнее, что верование, как сказано, ближайшим образом связано с животными аппетитами человека, с его чувствами, интересами и вожделениями.

"Озолачивающая" роль верований

Будучи их проявлением, их "сознательным" обнаружением, верование, раз появившись, в свою очередь воздействует на эти чувства, аппетиты и вожделения, дает им "оправдание", "нравственное обоснование", "мотивировку", освещает их своим светом, служит их идеологией. Благодаря верованию, "голос брюха" превращается в "право", в нравственный идеал, вуалируется в прекрасные цвета, одевается в пышные одежды "добра", "справедливости", "идеала", "блага", "права". Благодаря такой вуалировке, вожделения обычно выступают не в голом прозаическом виде, а принаряженные, прифранченные, окруженные пышными словами... "добра, красоты и правды". Любой аппетит, любой инстинкт, любое животное побуждение, любую подлость человек готов "мотивировать" благородными словами, придать им "оправдание", выставить их в качестве "бесспорного требования права, справедливости, прогресса, интересов человечества, революции" и т.д.

Так обычно и бывает. Немного найдется людей, которые не поступали бы так. Под "высокими словами" верований чаще всего кроются весьма прозаические и животные побуждения. Каждый из нас всегда готов оправдать себя в чем угодно, придать своему низменному желанию самый бескорыстный и священный вид.

И при том каждый из нас весьма часто сам верит в подобную ложь. Когда вы слышите, что капиталист или рабочий "высокими словами" доказывают справедливость своих прав, когда вы слышите, что монархист или коммунист ссылаются на интересы прогресса, человечества, народа, пролетариата, когда читаете трактаты по нравственности или

150

праву, доказывающие справедливость смертной казни или ее недопустимость, "кроме таких-то случаев", святость войны или ее отрицание, конечно "во имя интересов народа или гуманности"! необходимость или ненужность таких-то привилегий, податей, реформ (опять-таки с ссылкой на "высокие слова"), когда вы слышите голос патриарха, папы или Магомета, призывающий верующих "во имя интересов религии, во имя очищения от грехов" жечь и грабить еретиков, иноверных, когда вожди социалистических и консервативных партий, монархических и советских правительств для оправдания своих действий ссылаются на "волю народа", на "интересы демократии или пролетариата", на "естественное право", когда собственник доказывает "священность собственности", а противник последней называет ее "кражей", - в этих и в тысяче подобных случаев под высокими словами ищите биологические импульсы, слепые аппетиты и чувства. В них суть. Высокие же слова верований - сусальное золото, покрывающее сверху заржавленные железные стропила. В девяти таких случаях из десяти верования - простая идеология, тонкая вуаль, скрывающая прозаические лица аппетитов и интересов. Будучи проявлением последних, верования, облагораживая эти чувства, инстинкты, аппетиты, покрывая их пудрой благородных слов, в свою очередь влияют на них, укрепляют, усиливают их, дают им святость и благородство.

Не приходится поэтому удивляться тому, что их влияние на поведение людей и ход истории сказывается весьма ясно.

Достаточно для этого взять влияние религии. Большинство идей, образующих собою религиозное учение (догматы веры, учение церкви, предания, заповеди и т.д.), представляли и представляют не знания, а верования. И, однако, это не мешало и не мешает религии оказывать значительное влияние на поведение человека. Пусть каждый человек, принадлежащий к той или иной религии, проследит свою жизнь и поведение. Сколько поступков совершено или совершается им, благодаря влиянию религиозных верований. Родился он — его несли в церковь. Женится он - идет в церковь. Умирает — и тут не обходится без церкви. Акты хождения в церковь, акты обрядов - крещения, покаяния, причащения, — акты молитв, жертвоприношений и т.д., — все это свидетельство влияния верований на поведение людей. О том же говорят здания храмов и мечетей, церковное имущество, институт жрецов и священников, крестные ходы и процессии, церковная иерархия и т.д. А религиозные войны? а роль католичества или ислама? а инквизиция? преследования, сожжение и убийство людей за ересь? и т.д. и т.д. - что все это, как не "вещественное доказательство" влияния религиозных верований на поведение людей и общественную жизнь! Вычеркните эти верования у верующего — и он перестанет совершать указанные поступки. Вычеркните религиозные верования из истории - и многое в ней будет непонятно.

Влияние т.н. религиозных верований

Влияние религиозных верований проявляется и иначе. Возьмете ли вы явления самоубийства или разводов, или браков и плодовитости, и в

151

этих явлениях дают себя знать верования: та или иная частота этих явлений зависит от религии; православные, напр., более плодовиты, чем католики, католики более - чем простестанты. Протестанты чаще кончают самоубийством, чем католики; вторые дают меньший процент разводов, чем первые и т.д.

Иные формы верований и их влияние

То же можно сказать и о всех верованиях, называются ли они религиозными или нет.

Такими же верованиями является большинство теорий и идей, носящих название "социализма" и "коммунизма", "атеизма", "нигилизма", "анархизма", "солидаризма", демократизма, монархизма, капитализма, идеологии, "прогресса", нравственности, естественного права и правового государства и т.д. Большинство идей и суждений, образующих учения, носящие эти названия, суть верования, а не знания. Они такие же религии, как: католицизм, буддизм и исламизм. Различны только верования. Один верует в Магомета или Будду, другой - в Маркса или Лассаля, третий - в Иегову или в "безличный разум". Один всю премудрость видит в Библии, другой - в Коране, третий — в "Коммунистическом манифесте". Один в доказательство своей правоты ссылается на Евангелие, творения отцов церкви и постановления вселенских соборов, другой — на Коран, третий - на "Капитал" Маркса, работы Энгельса и резолюции Интернационала, четвертый - на Corpus juris civilis, такие-то статьи кодекса законов.

Верования разные, но суть - одна и та же: никто из верующих не ссылается на опыт, на наблюдение, на факт, а предпочитает ссылаться на своих пророков и их откровения. Для каждого из них истина открыта и вся заключена в соответствующих работах своих божков. "Так сказал Бог", "так сказал Магомет", "так говорит папа", "так говорит Маркс", "так говорит Руссо, Цицерон или Ульпиан", - вот излюбленные способы их доказательства. Возьми, раскрой такой-то стих или страницу соответствующей скрижали заветов, — и истина будет в кармане, вот что говорят они нам.

Все эти учения (хотя и не в одинаковой пропорции) представляют в большей своей части верования, а не знаьяя. Поэтому все сказанное о т.н. религиозных верованиях применимо с соответствующими изменениями и к ним. Влияние верований, в частности религиозных верований, можно проследить и иначе.

Во-первых, верования, как и знания, влияют на биологические факторы поведения. Мы видели выше, что под влиянием религиозных верований (как и других) люди часто подавляют раздражители: половой, питания и самосохранения. Аскет постится и изнуряет тело, хотя фактор голода и побуждает его есть. Аскет подавляет половое вожделение. Верующие будут ли они христиане или язычники, последователи религии социализма или капитализма, — часто идут на страдания, заключение в тюрьму, на смерть (подавляют инстинкт самосохранения) во имя своих верований. Они предпочитают погибнуть, чем отказаться от своих убеждений. Все подобные факты - а их немало - говорят о подавлении биологических факторов верованиями.

152

Влияют верования и на знание. Ум верующего, который принимает свое верование за истину, становится нечувствительным к истинным идеям. Всякий верующий - сектант. Он мнит себя обладателем полной истины и знать ничего не хочет, кроме своей догмы. Это относится в одинаковой мере к последователям всех верований: религии христианства, язычества, коммунизма, национализма, гуманизма, патриотизма и т.д. Все они похожи на начетчиков-сектантов, которые знать ничего не хотят, кроме своих догм. Ум верующего как бы закрыт верованием для всякой различной идеи. Credo quia absurdum Августина (верю, потому что это абсурд) является не исключением, а общим правилом. "Хоть кол на голове их теши", все равно не поможет. Правда, в конце концов верования гибнут, а знания остаются, но эта победа знаний дается не без труда и не сразу. Новой научной идее приходится предварительно выдержать суровую борьбу. Верования и верующие объявляют ей войну. И не только ей, но и носителям знаний. Вспомним, какое гонение всевозможные верования открыли против теории Дарвина. Вспомним, как Сервета сожгли на костре, как Галилея под страхом смерти заставили отречься от теории круговращения земли вокруг солнца. Такими фактами полна история человеческой мысли. Они продолжаются и теперь. В стране "буржуазной" открывают гонение на все новые научные идеи, которые почему-либо противоречат установившимся верованиям. В стране "коммунистической" объявляют вне закона все теории, почему-либо не согласные с учением коммунизма. Для тех и других верований не важно, истинна ли новая идея или нет, а важно, подрывает ли она "символ веры" капитализма и коммунизма. Отсюда — борьба знаний с верованиями. Отсюда - консервативная роль верований и подавление (хотя и временное) ими знаний и научного развития.

Учитывая этот факт, следует снова и снова напомнить всем заботящимся о развитии знаний и умственном прогрессе народа, что необходимым условием для этого служит свобода мысли и свободная борьба идей. Всякое гонение против тех или иных идей и их носителей может оказаться преследованием знаний со стороны неверных верований. Ведь и инквизиторы, сжегшие ряд ученых, и все палачи свободной мысли тоже были убеждены, что их жертвы ошибаются, а они - правы. В большинстве случаев оказывалось наоборот. Это следует помнить всем, кто вольно или невольно не желает стать палачом знаний и свободной научной мысли. Если идея кажется неверной, докажи и покажи это, но не хватай за шиворот ее автора и не посылай его на костер или виселицу. Тюрьма, виселица и костер — не доказательство истины, а проявление насилия и... только.

Все равно в конце концов с ростом опыта знания одержат победу над верованиями, несмотря на все гонения и виселицы. Влияют верования и на наши эстетические вкусы и на формы искусства. Не изучив религиозных верований египтян (их учение о боге Аммоне-Ра, о перевоплощении душ и т.д.), мы не поймем их искусства, не поймем, почему оно проявилось в форме пирамид, обелисков, сфинксов и т.д. Иными были религиозные верования греков - иные формы принимает и их искусство. Греки представляли богов похожими на людей, живущими на Олимпе,

153

пьющими нектар и т.д. Отсюда классическое греческое искусство: статуи Аполлона и Зевса, Афины и Венеры и др. божеств. Отсюда "Одиссея" и "Илиада". Отсюда - греческая трагедия, ее зарождение и развитие и т.д.

Совсем иными были верования средневековой Европы. Совсем иные формы принимает и средневековое искусство, начиная с готических соборов, идя через множество картин и статуй, изображающих Христа, Мадонну, священные события и кончая "Божественной комедией" Данте. Отличны верования нашего времени. Место религий: католицизма, православия и протестантизма, сейчас занимают религии демократизма, социализма, гуманизма, патриотизма, национализма и т.д. Соответствующие формы принимает и искусство, начиная с "пролетарского искусства", воплощающего в себе верования пролетарских слоев, и кончая искусством буржуазным, отвечающим верованиям обеспеченных лиц... Ту же связь верований и эстетических форм мы можем проследить и на самих художниках. "Братьев Карамазовых" мог написать только человек с теми верованиями, какие были у Достоевского. Их не мог написать Чехов или Мопассан. И обратно, при тех верованиях, какие были у Достоевского, он не мог написать "легкомысленные" рассказы Мопассана.

Все это говорит о влиянии верований на формы искусства. Влияют верования и на хозяйственный быт страны, на социальную и политическую организацию группы. В населении, не имеющем рабских верований, долго удержаться рабство не может. И обратно, в населении с холопскими верованиями неизбежно в той или иной форме возникнет рабство, крепостничество, командование и притеснение одних другими. Создайте для такой страны идеальнейшие конституции, они не спасут такое население от рабства. Ряд историков (Ф. де-Куланж, Бугле и др.) показали нам связь древнегреческой хозяйственной и политической организации с их верованиями, с одной стороны, влияние кастовых верований на кастовый строй - с другой. И торговля, и производство, и распределение, и вся хозяйственная жизнь страны испытывает на себе влияние верований. Свежим доказательством того же влияния служит наша страна теперь: кто может отрицать тот факт, что современное хозяйственное положение России во многом обязано религии коммунизма, — его отрицательному отношению к частной инициативе, к капиталистическому способу производства, к частной собственности и его вере в спасительную силу национализации, социализации, реквизиций, секвестраций и пр. "аций"!

Словом, верования дают себя знать во всех областях общественной жизни. Сбросить их со счета факторов поведения - нельзя. Объявить их умершими и отжившими тоже - нельзя. Исчезнувши в одной форме, они вновь появляются в другой, принимаются за "истины" и находят своих последователей. Огромная часть идей, имеющихся у большинства людей, большая часть тех положений, которые даются в виде "научных теорий" в дисциплинах гуманитарных, представляют верования, а не знания. Человек до сих пор является не столько Homo sapiens, сколько Hono credens, "Человек верующий". Правда, знания растут: они все более и более вытесняют верования из ряда областей. Однако до полного вытеснения

154

верований далеко. Последние, вытесненные из одной области, захватывают новые, жили, живут и долго еще будут жить. Формы верований меняются, их суть остается.

Таково вкратце влияние верований на поведение и общественную жизнь.

Литература:
Pareto: Trattato di sociologia generale, т. I и II;
Кеммерих: Из истории человеческой глупости (на немецком языке);
Кидд. Социальная эволюция;
Ковалевский: Современные социологи, гл. о Кидде;
Тейлор: Первобытная культура, т. II;
Ф. де-Куланж: Гражданская община древнего мира;
Сорокин: Э. Дюркгейм о религии;
Кондратьев: Г. Кунов о происхождении религии (в "Нов. идеях в социологии". Сб. № 4);
Спенсер: Основы социологии, т. I;
Ковалевский: Социология, т. П, гл. о религиозных верованиях;
Харузин: Этнография, вып. IV;
Тахтарев: Очерки по истории первобыт. культуры;
Гюйо: Безверие будущего;
Джемc: Многообразие религиозного опыта;
Гефдинг: Философия религии; Dwkheim: Les formes elementaires de la vie religieuse;
Зиммель: Религия.

§ 5. ЧУВСТВА-ЭМОЦИИ, В ЧАСТНОСТИ ИСКУССТВО, КАК ФАКТОР

Характеристика чувств-эмоций

Человек не только мыслящее существо, но и существо чувствующее, обладающее переживаниями боли-страдания, с одной стороны, удовольствия-наслаждения — с другой. Ему свойственно стремиться к удовольствию и избегать страданий. Переживания, сопровождаемые удовольствием или страданием, образуют особый вид психических переживаний, носящих название чувств или эмоций. Эти последние принимают различные формы и выступают в виде переживаний любви, гнева, ярости, симпатии, ненависти, обожания, почитания, преклонения, отвращения, страха и т.д. Все эти переживания, известные нам по личному опыту, представляют различные чувственно-эмоциональные состояния. Помимо боли или удовольствия все чувственно-эмоциональные переживания характеризуются тем, что они представляют, с одной стороны, переживания пассивные, претерпевания боли или удовольствия, с другой - они носят активный характер, "подзуживают", подталкивают нас к тем или иным действиям. Они одновременно и пассивны, и активны. Чувственноэмоциональные состояния отличны от идей; они непосредственно не дают нам познания чего-либо. С другой стороны, они отличаются и от волнений. Волевые переживания активны, а не пассивны. Хотя в конечном счете они, быть может, и представляют усложненные виды стремлений, вызываемых чувственно-эмоциональными состояниями, но это не мешает им резко отличаться от последних. Волевой акт "я хочу" резко отличен, напр., от переживания зубной боли, любви к кому-либо или переживания удовольствия от музыки, вкусной пищи и т.д.

Чувства-эмоции суть усложненные проявления биологических импульсов и инстинктов. Сами переживания и удовольствия, как указано выше, были "сигналами" вредных и полезных с биологической точки зрения изменений, происходящих в организме. Благодаря влиянию соц.психических условий, испортивших механизм инстинкта самосохранения, эту роль они стали выполнять не всегда правильно. С усложнением психической жизни человека они отделились от чисто биологических

155

импульсов, приняли "осознанный" вид и потому могут и должны рассматриваться отдельно от биологических факторов поведения.

Их близость к биологическим инстинктам

Но свою близость к последним они сохранили. Они по-прежнему весьма тесно связаны с ними и зависят от них. Изменения в области биологических процессов прежде всего отражаются на наших чувственноэмоциональных переживаниях, прежде всего задевают их и через их посредство уже влияют на наши идеи и воления.

Влияние их на поведение

В этом факте кроется секрет влияния чувств эмоций на наше поведение и на всю общественную жизнь. К краткой характеристике этого влияния и перейдем теперь.

Влияют ли чувства-эмоции на наше поведение и социальные процессы? Ответ дают обычные наблюдения. Кто может оставаться бесчувственным при виде матери, плачущей над трупом убитого сына, при виде ребенка, беззаботно улыбающегося светлой улыбкой! Горе первой вызывает отзвук горя и в нашей душе, чистая радость второго разглаживает часто морщины на лбу самых суровых людей. Приходилось ли вам наблюдать за собой и за другими, когда кто-либо попадал под трамвай, в котором вы едете? Если да, то вы знаете, что такая картина вызывает невольные крики и восклицания зрителей и особо тяжелое переживание, подобно электрическому току пронизывающее вас насквозь. Приходилось ли вам попадать в среду других людей, объятых страхом и ужасом? Если приходилось, то вы знаете, что ужас других передавался вам и охватывал вас. Самые смелые и бесстрашные люди под его влиянием превращались в трусов, проникались паническим настроением и "теряли присутствие духа". И это в той или иной степени может быть сказано о всех чувствахэмоциях. Они обладают большой способностью передаваться от человека к человеку и влиять на их взаимное поведение: чувства-эмоции одного человека находят отклик в других. Переживания ярости или ненависти по нашему адресу вызывают и с нашей стороны недоброжелательные чувства к нам тем, кто ненавидит нас. Любовь и добрые чувства к нам возбуждают те же переживания и с нашей стороны. В среде "раздраженных" людей самые спокойные люди становятся раздражительными. В среде уравновешенных и счастливых лиц успокаиваются и неуравновешенные люди.

Словом, чувства-эмоции людей влияют на их переживания и поведение. Они обладают большой заразительностью и передаваемостью. Отсюда - явления подражания, рассмотренные выше. Отсюда заразительность смеха, гнева, скуки, страха, ужаса и др. чувственно-эмоциональных состояний. Эта заразительность, как мы видели выше, может достигнуть особенно ярких форм в благоприятной среде, какой является человеческая толпа (см. выше). Здесь чувства-эмоции легко перелетаются от человека к человеку, охватывают всех одним настроением, взаимно накаливаются и в итоге превращают толпу в одно целое, охваченное одним порывом, одними чувствами. Поведение отдельных лиц

156

в таких случаях изменяется до неузнаваемости. Высшие центры сознания их подавляются раскаленными чувствами. Контроль разума за действиями прекращается. Люди становятся "ошалелыми" и словно пьяные совершают такие поступки, которых в нормальном состоянии совершать не могли бы.

Все подобные факты говорят о том, что чувства-эмоции являются факторами поведения. Человек влияет на человека не только путем идей и не только посредством волений (см. ниже), но и посредством своих чувств-эмоций, влияющих и затрагивающих чувства-эмоции других индивидов.

Чувства-эмоции одного человека, проявляемые им в тех или иных актах (в мимике, в жестах, в словах, в сложных поступках) непосредственно затрагивают чувства-эмоции других людей. Изменяя их, они изменяют и поведение этих последних. Злоба, проявляемая в слове "мерзавец" или в угрожающем жесте, или во "взгляде ненависти" будит чувство злобы в ее адресате и через это вызывает со стороны его ряд ответных актов.

То же применимо и к другим чувствам, в частности к переживаниям симпатии, благорасположения. Недаром ряд лиц, начиная с Адама Смита, главную основу человеческой нравственности видели в способности человека "сопереживать" чувства-эмоции других людей. В силу этой способности сопереживания человек не может быть счастливым в среде несчастных. Чужое горе в той или иной мере будет его горем, чужое несчастье его несчастьем. Отсюда необходимость симпатии, взаимной помощи и благожелательности людей друг к другу. Если в этой теории много одностороннего, то ядро ее - правильное. Оно состоит в мысли, что чувства-эмоции людей влияют на их поведение и взаимоотношения.

Как эти, так и множество других наблюдений в один голос свидетельствуют нам о том, что чувства-эмоции одних людей влияют, видоизменяют чувства-эмоции других сочеловеков. Таков первый итог наблюдений. Из него следуют неизбежные выводы, еще резче доказывающие влияние их на поведение человека.

Раз чувственно-эмоциональные переживания одних затрагивают и видоизменяют чувственно-эмоциональные переживания других, то это изменение последних неизбежно и в весьма сильной степени отражается на всем поведении человека. Измените чувства-эмоции человека, и вы измените все его внешнее поведение. Сумейте разжечь в нем вместо пламени любви огонь ненависти, и из кроткого ягненка вы сделаете необузданного зверя, из тихого человека создадите кровожадного убийцу, из носителя любви - мстителя, безжалостного врага. Перед вами будет новый человек.

Наше поведение, наши дела и поступки сильнейшим и теснейшим образом связаны с характером наших чувств. Человек, охваченный ненавистью, не может совершать актов любви по адресу ненавидимого. Напрасно было бы ждать последнему от него поступков благожелательных, искренних выражений уважения, почитания, искренней помощи и т.д. И обратно...

157

Раз так обстоит дело вообще, то же должны мы видеть и в частности То же влияние чувств должны мы наблюдать и в области отдельных сторон человеческого поведения, и в сфере чувственных факторов на другие моторы человеческого поведения.

И действительно, нетрудно видеть влияние чувств на другие факторы поведения. Последние часто ослабляются или подавляются чувственно-эмоциональным фактором.

Влияют чувства-эмоции на силу биологических раздражителей. Немало случаев, где голодный человек, находящийся под влиянием ненависти, отказывался от пищи, которую давала ему рука врага. Он предпочитал голодать, чем пользоваться "милостью противника". Такие случаи означают подавления фактора питания чувственно-эмоциональными факторами.

Сколько людей погибло от своей злобы или иных чувств, шедщих наперекор инстинкту самосохранения. Увлекаемые жаждой мести или страхом, они вступали в непосильную борьбу или "терялись в паническом настроении" и... гибли.

Сколько лиц, обуреваемых глубокой любовью к близким им людям, отнимали у себя последний кусок хлеба, надрывались в работе, чтобы помочь им, рисковали собой, чтобы спасти их, и... медленно или быстро погибали. Вся история альтруистических поступков, все факты прямого и сознательного "полагания души за други своя" не суть ли свидетельство победоносной борьбы "альтруистических чувств над инстинктом индивидуального самосохранения"! Правда, в основе их лежит часто инстинкт группового самосохранения. Но в случаях сознательного бескорыстного альтруизма к этому инстинкту присоединяется влияние чувств, без которых он бездейственен в таких случаях.

Нетрудно проследить влияние чувств-эмоций на половой раздражитель. Самая раскаленная половая страсть сразу остывает, когда волна "любовных" чувств почему-либо сменяется волной взаимной ненависти. Любовники прекращают связь. Супруги разводятся. Взаимное удовлетворение половой потребности становится невозможным. Из любящих они часто становятся врагами или чужими друг другу людьми. Влияют они и на социально-психические моторы поведения. Зависимость идей человека от его чувств-эмоций давно засвидетельствована римской поговоркой: "желание есть отец мысли". Эта зависимость особенно резко проявляется в области верований. Мы видели выше, что верования людей представляют по существу проявление их аппетитов и интересов, выражение последних в форме идей, суждений и теорий. Под этими аппетитами, помимо биологических импульсов, следует разуметь именно чувства-эмоции. Наши верования являются логическим, идееобразным переводом преобладающих в нас чувственно-эмоциональных состояний. Каковы будут последние, таковы будут и первые. Люди с развитыми воинственными эмоциями никогда не примут верований религии пацифизма (мира), а прямо или косвенно создадут и будут следовать религии, восхваляющей и одобряющей войну (во имя ли бога, во имя отечества, во имя ли революции)... По форме эти верования будут различны, по существу все они будут идеологией войны или борьбы. И

158

обратно, люди, чувствующие отвращение к убийству, неизбежно создадут различные по форме верования, запрещающие убийство. Один будет говорить: "убийство недопустимо, ибо его запретили боги", другой: "убийство недопустимо, ибо это противно идеалу гуманности", третий скажет" "ибо оно противоречит справедливости", четвертый мотивирует его тем, что "убийство несовместимо с идеалом социализма" и т.д. Мотивировки недопустимости убийства будут разные, но суть всех этих верований (идей, теорий) одна и та же: верование в недопустимость убийства. Примут такие верования только те, кто чувствует отвращение к убийству. То же применимо и ко всем верованиям вообще. Когда кто-либо искренне "доказывает" справедливость или нравственность того или иного верования, непререкаемость того или иного идеала, благодетельность той или иной реформы, святость того или иного права и т.д., во всех подобных случаях он занимается только переводом на язык верований, вуалированием в идейные вуали своих чувств-эмоций. Во всех подобных случаях повторяется картина трамвайной трагикомедии, очерченной выше.

Больше того. Так как чувства-эмоции человека чрезвычайно сложны, так как часто одни из них противоречат другим, так как они изменчивы, то результатом этого является логическая непоследовательность, противоречивость верований, переводящих эти чувства на язык

идей.

Логика чувств отлична от формальной логики разума, научных знаний. Чувства не знают ни закона тождества, ни закона противоречий. Капризно сменяясь в душе, они часто уживаются друг с другом, несмотря на противоречие. Любовь, ненависть, восхищение и отвращение часто в нас живут рядом. Мудрено ли поэтому, что и верования нелогичны и изменчивы. Примером такой нелогичности верований могут служить многие рассуждения противников смертной казни или войны... Я противник смертной казни, слышим мы часто. Но принимая во внимание тото, я считаю возможной смертную казнь в таких-то случаях. Подобными рассуждениями полны трактаты по праву, по нравственности; их мы слышим постоянно от монархистов и социалистов. Нужно ли искать большей нелогичности! С точки зрения логики разума, такое суждение нелепость. В ней одновременно утверждается, что А есть В (смертная казнь - зло) и что А не есть В (смертная казнь - добро), т.е. оно противоречит себе самому. С точки зрения логики чувств, такое рассуждение - вещь обычная. Часто осмеивают дикаря, определившего нравственность словами: "если я украду у другого жену, - это добро; если он украдет у меня, - это зло". Увы! напрасно мы думаем, что далеко ушли от него. Мы постоянно поступаем подобно ему, т.е. наши верования постоянно (хотя и в более сложной форме) выражают наши чувствааппетиты и в силу этого постоянно противоречат себе. Когда капиталист Доказывает нравственность обирания рабочих и безнравственнось обирания его, он поступает по рецепту дикаря, и его верования столь же нелогичны, как и верования первого. Когда кто-нибудь доказывает нравственность "экспроприации экспроприаторов" и толкует социализм (на Деле, а не на словах) в смысле "что твое - мое, что мое - мое", он также

159

только переводит на язык идей свои чувства-эмоции. Противоречивость последних лишает логичности и верования. Когда "белый" журналист апеллируя к высоким словам, доказывает обязанность вешать коммунистов и воевать с красными или когда "красный" публицист призывает делать то же с "белыми", все их доказательства, все их "мотивировки", все их соответствующие "теории" ничем не отличаются от теории нравственности дикаря. Они являются теми же верованиями, переводящими на язык идей их чувства: симпатии и антипатии, и только. То же применимо и ко всем трактатам нравственности от Платона до наших дней. То же применимо и к большинству верований каждого из нас. Сказанное показывает, как сильно влияют наши чувства-эмоции на наши верования, на нашу идеологию; значит, и на наши религиозные верования, значит, и на все наше мировоззрение. А через эти последние - и на все наше поведение. Влияют чувства-эмоции на наши воления. Последние стоят в теснейшей зависимости от первых. Измените чувства-эмоции человека, и вы измените волевые стремления последнего. Сделайте человека с преобладающими благожелательными чувствами человеком, полным злобы и вражды, и тем самым вы видоизмените его волевые цели. Вместо делания добра он будет сеять зло.

Через все это чувства-эмоции влияют и на все внешнее наше поведение. Каковы будут первые, таковым будет последнее. Подтверждением и в то же время выводом из сказанного служит давно усвоенное педагогами правило. Оно гласит: если вы хотите воспитать человека и видоизменить его поведение, то прежде всего нужно видоизменить его чувства-эмоции. Вне изменения последних никакое перевоспитание человека невозможно. Мало указать воспитываемому: "поступай так-то", "делай то-то", "не делай того-то", мало сообщить ему "истинные идеи", нужно еще, чтобы он все это "прочувствовал", нужно еще, чтобы наши идеи повлияли на его чувства-эмоции и видоизменили их. Вне этого он может десять раз прочесть все системы нравственности, может прекрасно изучить "Критику практич. разума" Канта и ни на йоту не изменить своего поведения. Идея, чтобы влиять на человека, должна быть им прочувствована. Иначе она рискует остаться мертвой, рискует не войти в плоть и кровь человека. Даже для простого усвоения ее нужен энтуазиазм чувственно-эмоциональный. Одна и та же теория одного и того же лектора оказывает совершенно различное впечатление на слушателей тогда, когда она читается холодно, без эмоционального подъема, и тогда, когда она излагается с жаром, пафосом, с энтузиазмом.

Влияя на поведение людей, чувства-эмоции оказывают громадное влияние и на всю общественную жизнь. Каковы будут преобладающие в членах общества чувства, таковой в значительной мере будет вся общественная жизнь их, все их общественное устройство. Если люди, подобно тиграм, обуреваемы хищнически-злостными чувствами друг к другу, никакие законы и конституации не помешают им воевать друг с другом и грызть друг другу горло. Под тем или иным "мотивом" (конечно, "благородным", конечно, "священным" и "идеальным"!) они возведут борьбу и грызню на степень "святого долга" и будут резать или расстреливать друг друга. Читай, не читай нравственные проповеди тиграм, этим делу не

160

поможешь: тигры останутся тиграми. Соответствующую форму примет и вся организация такой группы: каждый человек в ней будет настороже, оружие будет для каждого необходимым предметом, жилище будет маленькой крепостью, мщение - доблестью, наиболее воинственные члены героями и т.д. Совершенно иной будет картина общества людей, имеющих "мирные" чувства и испытывающих отвращение к убийству и войне.

Так или иначе чувства дают себя знать как в крупных чертах общественной жизни, так и в ее деталях.

Вот почему из факторов поведения их не выкинешь, вот почему нельзя понять общественной жизни любого народа, не учтя характера его чувственно-эмоциональных переживаний.

Социальная роль искусства, газет, агитации

Отсюда понятной становится важная роль , тех общественных явлений, которые имеют пропаганды и т.п. своим главным назначением воздействовать главным образом на чувства-эмоции людей. Таких средств воздействия много. Таковы, напр., газеты, устная и письменная агитация, эффектные поступки, остро затрагивающие чувственно-эмоциональную сторону человека, и таково, в особенности, искусство.

Влияние газет, агитационных листовок и пропагандистских воззваний и плакатов, зажигательных речей, демонстративных поступков или манифестаций, "скандального" поведения и т.д. основывается не на том, что они чему-то учат (в смысле знаний), что в них даются те или иные знания, что они воздействуют на разум читателей или слушателей, а на том, что они затрагивают чувства-эмоции и влияют прежде всего на них, изо дня в день повторяя одни и те же призывы, прибегая к "долой!" или "да здраствует!", поддразнивая одни чувства, разжигая другие, доводя до "белого каления" третьи, охлаждая - четвертые и т.д.; газета, листовка, митинговая речь, эффектный поступок задевают главным образом чувства-эмоции и влияют главным образом на них. Их лозунги и призывы приводят в движение подсознательные течения чувств, заставляют их кипеть, бурлить и выливаться в ряде поступков - индивидуальных и массовых, мягких и резких. Газета, наполненная длинными рассуждениями, хотя и верными, листовка, научно доказывающая что-либо, митинговая речь, представляющая научную лекцию, будут плохой газетой, листовкой и речью. Они не смогут оказать того влияния, которое сыграет "горячая" (хотя и абсурдная с научной точки зрения) статья, полная иронии или сарказма, восхищения или энтузиазма, статья "прочувствованная", задевающая остро чувства людей, или листовка или речь, зажигательные по своему характеру. Научной газетной статьи большинство читателей не прочтет, длинного воззвания - не дочитает, скучной речи не дослушает; зажигательные же речи и статьи прослушают или прочтут все; они "полоснут" по душе каждого, они опьянят людей, о них будут говорить все.

Вот почему подобные средства воздействия на общественную жизнь имеют большое влияние, вот почему всякая власть, всякая партия, всякая группа людей, желающих играть роль, прежде всего стремится обзавестись газетами, агитационной литературой, митинговыми ораторами.

161

Это особенно ярко проявляется во время избирательных кампаний. Здесь же видны и приемы воздействия на чувство. Клевета на противника грязные инсинуации, возбуждающие негодование читателей против того кто инсинуируется, едкий эпитет, хлесткая брань или остроумное высмеивание, с одной стороны, с другой — восхваление своих кандидатов возведение их на пьедестал, приписывание им сверхчеловеческих достоинств и т.п., — вот обычные методы "доказательства истины" газетных статей, агитационных листков, митинговых речей... И мы знаем, что эти методы действуют, мы знаем, что от самой нелепой клеветы всегда что-нибудь да остается. Взбудораженные эмоции не затихают, отражаются на голосовании, на всем поведении людей и на всей общественной жизни. Таков секрет влияния этих возбудителей чувств.

То же еще в большей степени применимо к искусству. Его социальная роль покоится на том же факте влияния на чувственно-эмоциональные переживания человека. Музыка, стихи, интересные романы, песня, картина нас не кормят, не защищают от опасностей, не удовлетворяют половой потребности, не дают знаний, а были и остаются средством удовлетворения наших чувственно-эмоциональных потребностей, средством разжигания одних эмоций, возбуждения других, подавления третьих. Их "учительская" и "образовательная" роль состоит не столько в сообщении знаний, сколько в возбуждении и изменении наших чувственноэмоциональных состояний. Симфония Бетховена, любовные стихи Горация, картина Рембранта, танец знаменитой балерины или ария, пропетая Шаляпиным, нас ничему не научат, знаний не дадут. Зато перевернуть "вверх дном" душу, изменить все наше настроение, переделать все наше чувственно-эмоциональное состояние - они могут без большого труда.

А через чувства-эмоции они переделывают и все наше поведение, влияют и на всю общественную жизнь. Мы видим, как музыка вальса заставляет ноги человека пускаться в пляс. Пляшут и вальсируют по нескольку часов и ничего не устают. Заставьте тех же людей без музыки покружиться 2—3 часа, и они сочтут такое занятие за каторгу. Мы видим, как симфония Бетховена меняет настроение людей, весь тон их чувственно-эмоциональной жизни. Мы видим, как под музыку люди идут легко в бой, на смерть. То же в большей или меньшей степени применимо и к любому виду искусства. Оно "доводит до сумасшествия", "выводит из равновесия", грустных делает веселыми, веселых — печальными, возбуждает одни страсти, гасит другие, словом - затрагивает, переделывает, изменяет, культивирует наши чувства-эмоции. Изменяя их, оно изменяет и нас и наше поведение. Зародившись на почве потребности в чувственноэмоциональных переживаниях, с тех пор искусство во всех своих формах было и остается распространеннейшим и излюбленным средством воздействия на чувства людей, а через них - на их поведение и всю социальную жизнь.

Такова общественная функция и роль этой "веселой науки". Роль почтенная и весьма важная. Недаром лозунг "хлеба и зрелищ" является вечным лозунгом истории. Смотря по тому, какие чувства культивирует искусство в людях, оно может сыграть громадную - и положительную, и отрицательную — общественную службу. Если что-либо вас возмущает в

162

народе или, напротив, восхищает, то доля вины или заслуги в этом принадлежит и искусству: тому, которым фактически питался народ.

После всего сказанного о роли чувств-эмоций как факторов не покажутся очень преувеличенными слова писателя (Ланге): "эмоции, — говорит он, - не только играют роль важнейших факторов в жизни отдельной личности, но они вообще самые могущественные из известных нам прирожденных сил. Каждая страница в истории как целых народов, так и отдельных лиц — доказывает их непреодолимую власть. Бури страстей погубили больше человеческих жизней, опустошили больше стран, чем ураганы, их поток разрушил больше городов, чем наводнения".

Такова вкратце роль чувств-эмоций как факторов.

Литература: Дарвин: О выражении ощущений у человека и животных; Рибо: Психология чувств; Ланге: Душевные движения; Петражицкий: Введение; Уорд: Психические факторы цивилизации; Гюйо: Искусство с социологической точки зрения; Ницше: Происхождение трагедии; Шопенгауэр: Мир как воля и представление (гл. об искусстве); Спенсер: Статья о грации; Тара: К теории междуумственных воздействий (в сб. "Русская высшая вольная школа в Париже"); Westermarck: The origin and development of the moral ideas. т. I, гл. I no XIII; Verwarn: Die Anfange der Kunst.

§6. ВОЛЕНИЯ, В ЧАСТНОСТИ ПРАВО И НРАВСТВЕННОСТЬ, КАК ФАКТОР

Характеристика велений Воления представляют особый разряд психических переживаний человека. Они носят чисто активный характер, резко отличающий их от пассивных переживаний. Они переживаются нами в качестве активных усилий, активных стремлений нашего "я", резко отделяющих их от идей и чувств. Здесь человек не только претерпевает или переживает то или иное состояние, но сознательно ставит себе определенные цели, особенно важные с точки зрения нашего "я", затрагивающие "святая святых" последнего, и активно стремится осуществить их. Активность, сознательная целеполагательность важных целей и сознательное стремление достичь эти цели, - таковы характерные черты волевых переживаний и соответствующих волевых поступков. Все подобные стремления, обозначаемые словами "я хочу", "я должен", "я не хочу" или "не должен", удовлетворяющие этим признакам, будут волевыми актами и переживаниями.

В той или иной форме они даны у всех людей. Каждый из нас, живя в среде себе подобных, погружен в море волений. Последние в виде множества всевозможных "хочу" других людей бьют в нас ежеминутно. "Сделай то-то", "Не делай то-то", "Уйди", "Приди", "Приказываю поступить так, а не иначе", "Убий", "Люби", "Чти отца твоего и матерь твою", "Поставь самовар", "Исполни свой долг", "Люди должны вести себя такто", - все подобные акты, с которыми мы постоянно обращаемся к другим людям, и другие люди - к нам, все они в большинстве случаев представляют полезные поступки. Каждый знает, что таких актов ежеминутно совершается великое множество. Мы окружены ими. Посредством их люди согласуют свое взаимное поведение и влияют друг на друга. Вырваться из-под власти волений других лиц - невозможно, как нельзя, находясь среди волн, не подвергаться их ударам. Мы сами постоянно во-

163

лим и воления других постоянно бьют об нас. В любой среде сосуществующих людей непрерывно (кроме разве часов сна) происходит циркуляция волений. Это значит: своими видениями люди постоянно влияют друг на друга, управляют и регулируют как свое, так и чужое поведение. Отсюда ясна роль волений как факторов поведения и процессов общественной жизни. Каждый из нас подобен кораблю, значительная часть движений которого направляется штурвальным корабля — нашей волей. Но не только от воли этого штурвального зависит движение корабля. В него постоянно ударяют волны моря, иногда слабые, иногда могучие; эти волны — волевые акты других людей. Временами они влияют незначительно и не могут изменить направление, даваемое кораблю его штурвальным. Временами они ударяют с бешеной силой, бросают корабль из стороны в сторону, опрокидывают его, сносят все паруса и мачты и тогда штурвальный - наша воля - становится бессильным: колесо ломается, корабль становится игралищем бурных волн— чужих волений и стремлений. Наша воля в таких случаях побеждается волей других лиц, и мы, подобно судну "без руля и без ветрил", несемся туда, куда увлекает нас поток чужих волений.

Воспользуемся этим сравнением и для другой мысли. Мы сравнивали нашу волю с штурвальным. Движение корабля зависит от штурвального, но не только от него: оно зависит от строения самого корабля, его машин, матросов, машинистов, кочегаров и всей команды корабля. Если последние будут плохи, - самый лучший штурвальный не сможет управлять пароходом. То же относится и к нашм ведениям. Наше поведение зависит не только от них; оно, как мы видели, зависит от множества моторов, отличных от волений: от биологических инстинктов, идей, чувств, космических условий, играющих ту же роль, которую играют машины, устройство, команда парохода. Больше того. Сами воления, их характер не представляют чего-то свободного, независимого от этих сил, а, напротив, являются следствием, конкретным выражением последних. Каковы будут первые, таковыми будут и воления человека. А характер предопределяется всей совокупностью космических, биологических и социально-психических условий. Если последние плохи - неважными будут и воления. Если один человек ставит целью своей жизни (высшим велением) богато жить, сытно есть и только, а другой - прославить себя в качестве рыцаря, поэта, писателя, ученого, революционера, не заботясь о "хлебе насущном", то такое различие волений не случайно, а обусловлено различием указанных факторов. Будучи их следствием, воления, однако, представляют особую комбинацию этих сил, отличную от слепых биологических инстинктов, от чувств и идей, и потому их целесообрано рассматривать особо, как силы sui generis.

Классификация волений

Все воления людей, весьма разнообразные по своему характеру, можно разбить на небольшое число групп. Попробуем это сделать. Когда мы обращаемся к другим людям с нашими велениями (или другие - к нам), мы хотим от них или актов делания чего-либо ("сделай то-то"), или актов неделания чеголибо ("не делай", "не смей", "воздержись от того-то" и т.п.). Следовательно, воления одних людей по адресу других стремятся добыть от них

164

или акты делания ("убий", "люби ближнего"), или акты неделания - воздержания и терпения ("не убий", "не укради", "не прелюбы сотвори").

Каждое из таких волений, далее, предъявляется одними людьми другим или как категорически-альтернативное (обязательное требование), или как рекомендуемое (желательное, но не обязательное, совет, пожелание). Предъявляя наше "я хочу" к другим людям, мы или требуем от них нужное нам поведение категорически, или только советуем, рекомендуем им поступить так-то, а не иначе.

Каждое из категорических и рекомендуемых волений, далее, можно разделить на чистое {не мотивированное) и мотивированное, снабженное тем или иным грузом, мотивом, указывающим, почему следует поступать так, а не иначе. Если я скажу кому-либо: "не убий" или "советую тебе поступить так-то", без всяких дальнейших мотивов, такое воление будет чистым. Если я скажу кому-либо: "ты не должен убивать, иначе будешь расстрелян или посажен в тюрьму, или причинишь себе вред, или лишишься рая" и т.п., то такое воление будет мотивированным. Здесь к волению присоединяется еще добавочный груз наказания, с которым должен считаться тот, к кому я обращаюсь. Помимо моего чистого воления на его поведение давит еще этот груз. Мотивировать воление можно не только наказанием, но и множеством других мотивов: обещанием награды, соображениями пользы или вреда, согласием с теми или иными идеалами, погибелью души, вечным блаженством и т.п. Таково различие волений.

Нижеследующая таблица волений схематически изображает сказанное.

165

Воления правовые и нравственные

Воления категорически-обязательные можно назвать правовыми велениями, правовыми требованиями поведения.

Воления рекомендуемо-пожелательные можно назвать нравственными волениями или нравственными правилами поведения.

Отсюда следует, что все категорические воления, которые мы предъявляем к поведению других лиц, составляют правовые нормы поведения нашего "я". Все такие же воления, предъявляемые к нам со стороны других лиц, составляют их правовые требования.

Совокупность категорических волений, предъявляемых к поведению членов группы со стороны правительства последней и указываемых в официальном "Своде Законов", составляет официальное право данной группы или кодекс ее законов.

Установив эти понятия, теперь вернемся к вопросу о влиянии волений на поведение людей и социальную жизнь.

Влияние волений на поведение людей и общественную жизнь

Влияние волений может быть прослежено прежде всего двумя путями: 1) решением вопроса: влияют ли наши воления на наше собственное поведение; 2) влияют ли ведения одних людей на поведение других. Решение последнего вопроса сводится по существу к изучению социальной роли права и нравственности.

На эти вопросы приходится ответить положительно.

Что наши воления обусловливают наше поведение, это следует из того, что они способны изменить, усилить или ослабить другие факторы поведения и тем самым изменить последнее.

Воления способны, ослабить или подавить биологические моторы поведения. Сколько людей, толкаемых голодом, не крадут, не тащат чужой хлеб потому, что против этого восстает их совесть, их сознательное воление» гласящее: "красть - нельзя, чужую пищу есть преступно". Если в ряде случаев здесь останавливает людей боязнь наказаний, то немало есть людей, честных добровольно, во имя своей воли, во имя сознательного "не хочу". Такие случаи победоносной борьбы воли (правовых убеждений) с биологическими "искушениями" являются фактами, свидетельствующими о влиянии воли на биологические импульсы. В той или иной форме эти "искушения" приходилось переживать всем. Толкаемые моторами питания, половой страсти, самосохранения, подражания, мы часто оказываемся как бы "на краю нравственно-правовой гибели", но... в критический момент "делаем напряжение воли" и побеждаем искушение. Такие случаи победоносной борьбы воли с соблазнами, подобные искушению Христа дьяволом в пустыне, в огромном большинстве случаев означают ослабление или подавление волей биологических импульсов поведения. Простейшим примером их служит поведение привычного курильщика или пьяницы, отвыкающих от курения и пьянства. Их так и тянет выкурить папиросу или выпить рюмку водки... Но они "крепятся". Часто они не выдерживают и впадают в соблазн. Но немало случаев с иным

166

исходом: люди с "сильной волей" побеждают соблазны и освобождаются навсегда от своей дурной привычки... Поведение их изменяется; они становятся здоровыми, работоспособными, перестают "прожигать жизнь", принимаются за дело, начинают заботиться о семье, словом - меняют и свое поведение и через него - поведение других лиц.

Тот же факт влияния волений на наше поведение доказывается и влиянием наших правовых и нравственных убеждений (категорических и рекомендуемых волений) на наше поведение. А это влияние - едва ли можно оспаривать.

Множество людей не крадет, не убивает, не берет взятки, не насильничает, или обратно, добросовестно исполняет обязанности, например, платит долги, выполняет трудную работу и т.д., не "за страх, а за совесть", не потому, что боится наказаний или желает заработать корыстную награду, а потому, что таковы их правовые и нравственные воления.

Все, что сейчас скажем мы о влиянии права нравственности, подтвердит это положение.

Едва ли нужно доказывать далее, что воления одних людей влияют на поведение других. Нарисованная выше картина корабля, бросаемого волнами чужих волений в разные стороны, дает наглядную картину этого влияния. Каждый из нас- игралище чужих волений. Наше поведение зависит не только от нашей воли, но и от воли других лиц. Если кто-либо достиг великой славы, то этим он обязан не только себе и своей воле, но и воле других. Если кто-либо погиб во цвете лет, то чаще всего причиной его гибели служит не его воля, а воления других лиц. Сейчас, например, тысячи лиц - подданных Р.С.Ф.С.Р. - гибнут от голода, войны, болезней и холода. Сотни тысяч страдают от этих бичей. Было бы наивно полагать, что они гибнут и страдают по своей воле. Все они проклинают эти бичи и бедствия. Но... ничего не могут сделать; не от их воли, а от воли других лиц зависит конец войны, снятие блокады и переход к нормальной человеческой жизни. Не останавливаясь на приведении других фактов, очертим влияние волений как факторов поведения на изучении социальной роли права и нравственности. Все сказанное о их влиянии применимо и к волениям вообще.

Нравственные (рекомендуемые) и правовые (обязательные) воления влияют: Влияние нравственноправовых волений

1) как мотивационная сила, 2) как дрессируют^ сила, 3) как сила, производящая

социальный отбор, т.е. уничтожающая одних людей и благоприятствующая выживанию других1.

Мотивационное влияние нравственно-правовых волений на наше поведение состоит в том, что характер этих волений во многом предопределяет наше поведение. Каковы наши нравственно-правовые воления, таковым в значительной мере будет и наше поведение. Если мы

'Более подробное изложение этих вопросов см. в моих работах "Элемент, учебник общей теории права", гл. ? и "Преступление и кара", гл. V, VI.

167

признаем допустимым для себя акты кражи, взяток, лжи, убийства, мы при всяком удобном случае, когда можем это сделать безнаказанно, будем красть, брать взятки, лгать, насиловать.

Так и поступают многие люди, например, ряд преступников, вовсе не считающих такие поступки недозволенными. Если же наши воления будут иными, не допускающими ни кражи, ни лжи, ни убийств, мы не будем совершать и этих актов; они нас будут отталкивать. Хотя бы никакое наказание нам не грозило, тем не менее, мы не будем делать их; наше воление, как сила, мотивирующая наше поведение, не позволяет нам поступать так. При попытке украсть, эти воления, подобно силе, останавливают руку, вмешиваются, поднимают в душе бурю угрызений совести и... часто побеждают соблазны.

В той или иной форме такие факты происходят постоянно и, таким образом, влияют на наше поведение, а через него и на всю общественную жизнь. Если граждане имеют честные воления, если они не крадут, не лгут, не насилуют друг друга, то в таком обществе не нужны будут замки и запоры, контролеры и многочисленная полиция, жестокие наказания и палачи, нотариусы и бесчисленные удостоверения и т.д. Если же воления граждан иные, если они направлены на то, как бы обмануть ближнего, как бы стащить, что плохо лежит, как урвать, что можно, как бы побольнее задеть друг друга, — в таком обществе замки и крепкие засовы будут необходимостью, все будут контролировать друг друга, создадутся всюду и везде бесчисленные "контрольные тройки", появятся законы, карающие смертью за взятку или кражу, появятся всевозможные трибуналы и палачи, каждый акт потребует удостоверений и доказательств, бумажные "свидетельства" наполнят все карманы и т.д. Все это будет и все это не поможет.

Сказанное дает только общие штрихи. Если же проследить общественное влияние волений как мотивирующей силы подробно, то легко заметить его в каждом общественном явлении, начиная с экономического уклада общества и кончая его "идеологией".

Таково вкратце влияние волений как мотивационной силы. Но этим их роль не ограничивается. Они влияют на поведение людей и в качестве дрессирующей силы. Предположим, что одни люди (напр., власть) предъявляют другим категорическое воление, запрещающее курить под страхом смертной казни или приказывающее работать под угрозой лишения хлеба ("кто не трудится, пусть не ест"). Если сила на их стороне и если угроза не является пустым словом, то большинство курильщиков или "лентяев" волей-неволей принуждены будут бросить курение или приняться за работу. Не курят день, неделю, год. Чем дольше не курят, тем меньше хочется курить. Через год-два привычка курения исчезает. Через пять-десять лет лентяи могут привыкнуть к работе и полюбить ее. Воления таким путем могут выдрессировать людей в том или ином направлении. Посредством их одни люди могут отучить других от ряда привычек и привить им новые, т.е. видоизменить все их поведение.

А через изменение поведения людей они изменяют и всю общественную жизнь. Народ, в течение долгих десятилетий и столетий дрессировав-

168

шийся в направлении рабства, народ, к которому систематически прививали привычки повиновения, беспрекословного выполнения воли начальства, в котором подавляли личный почин, свободные начинания, привычки самоуправления, - такой народ после десятилетий такой дрессировки будет народом рабским. Не скоро ему удастся освободиться от тяжелого наследства, привитого ему велениями власти. Даже сбросив одну власть, он не станет свободным, а только переменит ту палку, которой его били.

Палка останется, начальство останется, останется и неумение жить без начальства; переменятся только лица и названия. Холопом он был, холопом и останется. Нужны будут многие годы, чтобы отрешиться от этих привычек и привить себе новые привычки - свободные. У такого народа будет соответствующей и вся его организация. Будет пропасть между правящими и управляемыми, беспощадное обирание первыми вторых, пренебрежение к воле большинства, неумение устроить жизнь на вольных началах и т.д. Совершенно иным будет устройство и жизнь народа, которому долгое время прививались иные привычки — привычки свободного, самоуправляющегося народа. И жизнь, и устройство, — все здесь будет иным. Такой народ сумеет жить свободно, сумеет бороться за свои права; его трудно обратить в рабство. Трудно установить среди такого народа холопскую организацию.

Эти штрихи показывают, насколько значительным может быть влияние волений как дрессирующей силы на общественную жизнь. То же можно применить и к любому волению как дрессирующей силе, особенно к волениям правящих лиц, имеющих в своих руках силу, способную приводить в исполнение угрозы за нарушение их волений. Они могут привить как дурные, так и хорошие привычки управляемым. К сожалению, чаще всего прививают дурные, общественно вредные, а не полезные.

В связи с привычкой и механизмом образования условных рефлексов, воления представляют силу, которой пользуются родители и учителя в воспитании детей, одни люди при переделке других и т.д.

Но и этой дрессирующей ролью не исчерпывается общественная роль волений. Они выступают еще в качестве силы, удаляющей из общества одних лиц и помогающей выживанию других. Они выступают в качестве факторов "социального отбора". Правовые воления, особенно воления правящих лиц, встречая сопротивление со стороны тех, к которым они обращены, вызывают на сцену применение физического принуждения к непокорным, не останавливающееся даже перед истреблением последних. Таковыми случаями являются все факты смертной казни за неповиновение воле властей, за ослушание воле закона, за неподчинение ведению тех или иных лиц, начиная с разбойника, захватившего жертву, и кончая судьями, царями, парламентами, диктаторами, папой, комиссарами и т.д., присуждающими к смерти своих жертв. Число таких жертв громадно. Десятками и сотнями тысяч приходится считать их. Преступники, отправляемые на эшафот, политические преступники, убиваемые за неподчинение воле правящих лиц, жертвы восстаний и усмиряемых бунтов, жертвы войны двух народов, воления которых мирно не согласуются, убитые в частных спорах из-за неподчинения волению того или иного лица и т.д., - все эти лица вычеркнуты из жизни благодаря волениям.

169

А сколько лиц удалено косвенно путем ссылки, каторги, тюрьмы пыток, всевозможных лишений, укорачивавших жизнь "ослушников" и разбивавших жизнь их близких!

Если учесть все эти жертвы, убитые правовыми велениями, то число их поистине будет громадным.

Такой отбор весьма сильно изменяет состав народонаселения, а через это, помимо прямого влияния, еще сильнее изменяет общественную жизнь.

Из жизни, благодаря такому отбору, удаляются наиболее энергичные и сильные люди. Чтобы быть "непокорным", чтобы не подчиняться волению другого или власти, нужно также иметь сильное воление и сильную душу: слабый всегда подчинится, протестовать будут только сильные. Мудрено ли поэтому, что при таком отборе выбывают из жизни главным образом сильные, выживают же - средние, слабые люди. При острой политической борьбе двух партий (в силу противоречия их волений) гибнут главным образом лидеры и вожаки партий; рядовые же члены чаще всего выживают. Погибли Дантон, Марат, Кондорсе, Бриссо, Робеспьер, Эбер и др. вожаки жирондистов, якобинцев, гебертистов и роялистов во время французской революции. Рядовые члены - выжили. То же и у нас. При войнах (столкновение волений двух народов) гибнут больше всего здоровые и сильные люди; негодные, слабые (не мобилизуемые) и трусы выживают. Из преступников на эшафот опять-таки попадают лица, исключительные по своей воле, таланту, смелости и силе. Мелкие шулера, воришки, сутенеры сохраняют жизнь. То же применимо к жертвам религиозного преследования. На костер инквизиции или в монастырские застенки опять-таки попадали Гус, протопоп Аввакум и др. религиозные вожди и реже - рядовые последователи той или иной ереси. Такой факт увеличивает значение волевого отбора, увеличивает и те изменения, которые он вносит в состав населения и в общественную жизнь. Самые яркие представители людей убиваются; рядовые, серенькие члены выживают.

Мудрено ли поэтому, что при продолжительной работе такого отбора страна может быть обескровлена, лишена самых энергичных людей и потому обречена на застой. Примером такого обескровления может служить Испания. Там инквизиция вырвала из населения не менее 300 000 жертв. После такого кровопускания гордая, могучая Испания захирела и хиреет до сих пор. К такому же результату ведут многие гражданские войны и войны вообще.

После сказанного едва ли можно сомневаться в громадной социальной роли волений (в частности правовых и нравственных) как силы, мотивирующей поведение, как силы дрессирующей и как силы отбирающей. Такова в основных чертах роль волений как факторов.

Литература:
Главы о воле в указанных курсах психологии;
Лосский: Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма;
Мак-Дауголл: Основные проблемы соц. психологии. Гл. о воле;
Петражицкий: Введение и общая теория права, т. I и II;
Иеринг: Борьба за право; Коркунов: Общая теория права;
Тарановский: Энциклопедия права;
Сорокин: Элементарный учебник общей теории права;
Сорокин: Преступление и кара, подвиг и награда;
Ковалевский: Современные социологи (гл. о Лапуже, Аммоне и антропогеограф. школе);
Lapouge: Les selections sociales;
Сорель: Размышления о насилии;
Уорд: Психические факторы и Pure Sociology; Vaccaro: Les Bases sociologiques du droit et de l'Etat.

170

§7. СЛОЖНЫЕ СОЦИАЛЬНО-ПСИХИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ И СОЦИАЛЬНО-ПСИХИЧЕСКАЯ СРЕДА ВООБЩЕ КАК ФАКТОР

В предыдущем мы рассмотрели простые социально-экономические раздражители поведения. Для полноты исследования следовало бы далее рассмотреть по отдельности совместное действие различных соединений этих факторов. Подобно химии, изучающей не только свойства и реакции простых химических элементов, но и их соединений, нам бы следовало взять соединение различных простых раздражителей по два, по три, по четыре и т.д. и изучить их совместное действие и эффекты, т.е. перейти к изучению влияния сложных факторов, составленных из комбинации простых раздражителей как одного, напр., социальнопсихического или биологического порядка, так и разных порядков (напр., сложные факторы, образованные из комбинации различных космобиосоциальных). Возьмем ли мы явления, обозначаемые обычно терминами "экономика и экономический фактор" или "культура", или "политическая организация" как факторы, - все они представляют не простые, а сложные факторы, составленные из того или иного соединения перечисленных выше простых факторов.

Понятие сложных факторов

"Экономика" как сложный фактор

Остановимся для примера на так называемом "экономическом факторе". Как известно, это понятие толкуется различно. Но какое бы из этих толкований мы ни взяли, легко убедиться в сложности этого раздражителя. Англо-американские социологи отождествляют экономику с богатством. Если понимать под экономическим фактором богатство, то нетрудно видеть сложность этого явления и с объективной, и с субъективной точки зрения. Объективно богатство выступает: и в форме явлений космического порядка (напр., целый участок земли, в форме земли, богатой минералами и металлами), и в форме явлений биологического порядка (напр., лес, стада животных, виноградники и т.д.), и в форме социально-психического порядка (напр., деньги, ценные бумаги, коллекции редких картин, книг, дома, фабрики, заводы и т.д.). Как видно отсюда, богатство не есть нечто простое, а,напротив, представляет из себя сложнейшее явление; под этим именем объединяется различный ряд предметов, явлений и процессов космического, биологического и соц.-психического порядка. Поэтому его влияние на поведение людей и общественную жизнь - влияние громадное - не есть влияние простого, а сложного радражителя, состоящего из совместного влияния ряда простых раздражителей. К тому же результату мы придем, рассмотревши притягательную силу богатства и его влияние на поведение людей с субъективной точки зрения. К богатству стремятся, и богатство влияет на наше поведение, потому что оно является средством удовлетворения самых разнообразных потребностей. Обладание богатством дает возможность Удовлетворять и потребность питания, и потребность половую (содержать жену и семью, любовницу, покупать женщин и т.д.), и потребность самосохранения (здоровое, комфортабельное жилище, одежду, охраняющих

171

слуг, прислугу и т.д.), и потребность знания (покупать книги, иметь учителей, платить за науку etc.), и потребности религиозного, эстетического порядка (дает возможность строить храмы, украшать их, покупать картины, посещать музеи, концерты, театры и т.д.). Богатство — средство к власти, средство к выявлению и утверждению своих волений. Короче и с субъективной точки зрения фактор богатства - фактор сложный, представляющий соединение множества факторов биологического и соц.психического порядка. Его влияние - совместное влияние многих простых раздражителей поведения. Если каждый из последних влияет, то тем паче влияют они в своей совокупности, действуя солидарно и толкая человека в одном направлении. К тому же выводу о сложной природе экономического фактора мы придем, если будем под ним разуметь, согласно марксизму, средства и орудия производства ("производительные силы"). Оставляя в стороне вопрос-о неточности этих терминов и их различном толковании, возьмем бесспорные явления и предметы, относимые к средствам и орудиям производства. Возьмем мотыгу, топор, машину, завод, фабрику, корову, дающую молоко, лошадь, которой пашут, виноградник, эксплуатируемый человеком.

Каждое из этих "средств и орудий производства" представляет с объективной точки зрения: 1) предмет или энергию космического порядка (дерево, мотыги, железо - топоры, машины, здания, металлы, фабрики и заводы); 2) предмет или энергию биологического порядка (хлебные злаки, лошади, овцы, коровы, виноградники); 3) предмет или энергию социальнопсихического порядка (идеи - знания, изобретшие топор, машину, фабрику, приручение животных и их эксплуатацию, возделывание растений, чувства-эмоции, побуждавшие извлекать удовольствия, удовлетворять потребности через "хозяйственную деятельность" и т.д.).

Но орудиями и средствами производства - производительными силами служат не только мотыга, машина, завод, животные и растений как предметы, но и различные виды энергии, без которых никакое производство невозможно. В качестве производительных сил, производительной энергии во всяком производственном процессе выступают: 1) силы космического порядка (сила пара, электричества, ветра, воды, двигающая мельницы, машины); 2) силы биологического порядка (живая энергия растений, живая сила лошади и других животных) и 3) силы социальнопсихического порядка (энергия мысли - знаний, открывших способы производства и использования энергий космобиологического порядка для своих целей и пр.).

Все эти виды энергии являются производительными силами. Без их соединения последние невозможны.

Значит, и с этой точки зрения "производительные силы" - явление сложное; след., сложным фактором является и экономический фактор.

Если под ним понимать "технику", то вывод получится тот же, ибо всякая техника представляет изобретение мысли - энергии психо-социальной, - воплощающейся в определенной форме материальной (плуг, машина) или в определенных формах деятельности, подчиняющей нашей цели энергии биологическую и космическую. Иногда экономический фак

172

тор заменяют термином хозяйственной деятельности, а последнюю определяют или как деятельность, вызванную потребностями низшего порядка, или как деятельность, состоящую в прозводстве "материальных благ". Часто при этом формы деятельности ошибочно отождествляются с мотивами, их вызвавшими. Нетрудно видеть, что такое отождествление неверно, это раз, во-вторых, что в том и другом толковании экономический фактор — хозяйственная деятельность — будет фактором сложным.

Что потребности (мотивы), вызывающие одну и ту же хозяйственную деятельность, могут быть различными, это показывает обычное наблюдение. Один может пилить дрова, побуждаемый потребностью согреть свою комнату, другой принимается за пилку дров, чтобы заработать на "кусок хлеба", третий - чтобы заплатить за вход в театр, четвертый из-за желания купить книгу и т.д., - деятельность одна и та же, мотивы, потребности, факторы побуждающие к ней разные. И обратно. Один и тот же фактор или потребность могут побуждать людей к самой различной деятельности. Раздражитель голода заставляет чернорабочего таскать мешки, столяра - делать мебель, священника - служить обедню, артиста - играть на сцене, писателя - строчить роман, ученого читать лекцию и т.д. Как видим, мотивы, раздражители, толкающие к той или иной деятельности, и формы этой деятельности - две вещи и разные. Отождествлять их нельзя. Если отождествим, то дадим внутренне противоречивое определение экономической деятельности. Если будем различать, то экономическая деятельность, определяемая с точки зрения потребностей, побуждающих к той или иной работе, не совпадает с экономической деятельностью, определяемой с объективной стороны, по внешней форме деятельности как производства "материальных благ". Но, проходя мимо этих недочетов в самом понимании экономической деятельности, отметим лишь, что в том и в другом понимании - экономический фактор будет сложным фактором. Под низшими потребностями понимают потребности биологического порядка: потребность питания, размножения, самосохранения и др. Если даже понимать "экономич. потребности" так, то и тогда экономический фактор становится фактором сложным, означающим совокупность ряда биологических раздражителей поведения, по меньшей мере.

Если же под экономической деятельностью разуметь все формы деятельности, состоящие в производстве материальных благ, то сложность ее становится бесконечной: приготовление кирпичей для завода и храма, выделка мехов и шкур для защиты себя от холода и для украшения кабинета тигровым ковром, приготовление хлеба для утоления голода и изысканного блюда для приобретения славы известного гурмана, производство микроскопа для научных исследований и создание знаменитой картины и т.д., и т.д., - все эти разнородные явления тогда будут "экономикой". Но тогда что же не будет ею! Она превращается в подобие сарая, куда сложены всевозможные вещи!

Сложность экономического фактора в этом случае очевидна.

Из сказанного следует, что при любом понимании экономического

173

фактора он оказывается фактором сложным, а не простым .Его влияние — это совместное влияние ряда простых факторов Понять его природу нельзя, не разложив его на составные элементы - простые факторы, - как нельзя понять природу Нг804 (серной кислоты), не зная свойств водорода (Н), серы (S) и кислорода (О).

К сожалению, и сторонники, и противники экономического фактора, не различающие простых и сложных факторов, далекие в большинстве случаев от точного изучения явлений, к такому разложению не прибегают, точного понятия экономического фактора не дают и в силу этого друг друга плохо понимают. Отсюда - бесконечность и бесплодность их споров. Отсюда— преувеличенная оценка значения "экономического фактора" со стороны одних, недооценка ею - со стороны других.

Чтобы покончить с этой бесплодной шумихой, необходимо: 1) точное определение "экономики" и. экон. фактора, каковое до сих пор отсутствует. 2) Из этого определения ясно будет: имеем ли мы дело с простым или сложным фактором. 3) Если - с простым, то он совпадает с одним из рассмотренных моторов поведения. Его влияние определится влиянием последнего, он не может претендовать на исключительность, ибо кроме него есть ряд других факторов. 4) Если сложный, то соединением таких простых факторов он является. Состав и характер этого соединения дадут и величину его веса. 5) Эта сложность не позволит тогда противопоставлять его "идеологии" или "знанию", или "психическим силам" и сводить последние "на-нет", как это делается теперь, т.к. само влияние экономики представляет совместное влияние ряда простых факторов, из которых она состоит и которым ошибочно противопоставляется. Если бы ни один из простых факторов, входящих в ее состав, не имел влияния, то не мог бы иметь его и экономический фактор, ибо из "ничего нельзя извлечь что-нибудь". Сложение ряда нулевых сил не даст силу, большую нуля. Я не буду здесь конструировать свое понимание "экономического фактора". Остановился я на нем в целях иллюстрации моей мысли о сложных факторах. Очевидно, последних может быть много, так как из ряда очерченных простых факторов возможны многочисленные комбинации. То, что часто выделяется под названием "культурного фактора", "фактора политического", "фактора психического вообще", "фактора хозяйственного" или "бытового", "фактора социального" и т.д., - все это представляет, подобно экономике, факторы сложные — те или иные комбинации простых факторов. "Власть", "характер организации", "деньги", "разделение труда", "нравы и обычаи" и т.д., выставляемые в виде факторов, опять-таки представляют частные виды сложных факторов. Для полноты исследования следовало бы рассмотреть важнейшие из них особо, но... недостаток места не позволяет мне заняться этим исследованием здесь'. Ввиду этого ограничиваюсь характеристикой самого понятия сложных факторов и их возможным разнообразием.

Не рассматривая отдельно различные виды их и влияние последних, после очерка простых факторов я прямо перейду к суммарной харак-

""Подобное изучение будет сделано мной в 4 и 5 томах "Системы Социологии", если им суждено появиться в свет

174

теристике влияния всей их совокупности, данной в виде всей социальнопсихической среды, окружающей каждого из нас

Эта социально-психическая среда дана нам в форме других людей, мертвых и живых, в форме результатов деятельности мертвых и живых поколений, застывших в виде предметов "материальной культуры" (домов, зданий, церквей, музеев, дорог, орудий, фабрик, книг, картин, предметов обихода, короче - всего того, что создано и изменено деятельностью людей), и ? форме "культуры духовной" (определенных знаний, верований, чувств, волений и их соединения: языка, обычаев, нравов, форм труда, религиозных систем, правовых и нравственных убеждений, способов добывания средств существования, социально-политической организации, социального расслоения и т.д.).

Каждое человеческое поколение, живя и действуя, оставляло и оставляет после себя результаты своей деятельности, подобно полипам, оставляющим после себя рифы. Последующее поколение появляется уже среди этих рифов, среди обстановки, созданной предыдущим поколением. Оно оказывается не непосредственно среди космической обстановки, а прежде всего среди социально-психической обстановки, созданной деятельностью предыдущего поколения. Последняя окружает его со всех сторон и является как бы пеленками, окутывающими членов поколения и отделяющими их от чисто космических условий. Последующее поколение неизбежно становится наследником того, что создано предыдущим поколением. Оно наследует его жилища и здания, всю его материальную культуру, оно наследует и всю его духовную культуру. Места, измененные трудом предков, становятся местами обитания потомков; поля, возделанные первыми, переходят ко вторым; жилища, храмы, фабрики, созданные предками, становятся достоянием потомков; язык отцов становится языком детей. То же применимо к идеям, чувствам, верованиям, религии, нравам, обычаям и ко всей духовной культуре.

Влияние мертвых поколений и их деятельности

Каждое последующее поколение становится неизбежно наследником предыдущего. Живя и действуя, потомки, в свою очередь, вносят в это наследство результаты своей жизни и труда, на предыдущих слоях социальной среды они оставляют новый слой. Таким образом, социальнопсихическая среда утолщается, растет, оседает и видоизменяется с каждым поколением. Все толще и толще становятся стены социально-психической среды. Все сильнее и сильнее предопределяют они жизнь и деятельность новых поколений.

"Мы живем мертвыми". "Нами прежде всего управляют мертвые", все поколения, когда-то жившие раньше нас.

Жизнь, судьба и деятельность каждого поколения предопределены жизнью и деятельностью предыдущих поколений. Они определяют Место жительства первого, образ его жизни, способы добывания средств существования, нравы и обычаи, верования и убеждения, жилище и дороги, словом - всю жизнь живых людей. "Каждое последующее поколение сковано нерасторжимой цепью с предыдущим. Оно может погибнуть, но разбить эту цепь бессильно. Оно может кое-что видоизменить в пере-

175

ходящем к нему наследстве предков, но не принять этого наследства, "отрясти его прах от ног своих" оно не в состоянии потому, что нельзя самого себя вытащить за волосы из болота, нельзя нам освободиться вполне от нас самих. В нас живут предыдущие поколения; они входят в наше "я". Как же освободиться от своего "я"? Как освободиться от языка предков, когда он давно уже стал нашим языком! Как освободиться от культуры предков, когда она стала нашей культурой! Чтобы освободиться от власти мертвых, чтобы выкинуть их наследство за борт, нужно было бы все разрушить и оставить только "голого человека на голой земле". Это невозможно. Да и то не приведет к цели, ибо и в голом человеке на голой земле" будут жить те же мертвые, наследственно передавшие ему свои свойства!..

Таким образом, влияние социально-психической среды, взятой в целом, на поведение живущих людей и на всю общественную жизнь сказывается прежде всего на власти мертвых, т.е. во влиянии предыдущих поколений и результатов их деятельности. Раньше рождения поколения его жизнь и судьба оказываются уже предначертанными в книге судеб жизнью предыдущих поколений. И обратно: всякое живущее поколение закладывает своей жизнью и работой рельсы, по которым покатится жизнь последующего поколения. Если тяжело живется нашему поколению, вина этой тяжести падает не только на нас, но и на предков наших.

Но социально-психическая среда влияет на нас не только через мертых, но и через живых людей, в среде которых мы живем.

Влияние живых людей и их поведения

Большинство наших действий затрагивает других людей и влияет на их поведение. И обратно, большинство действий других людей влияет на нас и направляет нашу жизнь по определенным рельсам. Мы таковы, каковы были наши предки и каковы окружающие нас люди.

Если мы плохи - причину ищите в них. Если мы хороши - предыдущие поколения и сообщественники сделали нас такими. Наша радость, наше горе, наши идеи, наша ненависть задевают других людей и влияют на их поведение. Одни люди имеют громадный круг лиц, на которых они могут влиять, другие малый, но все и каждый влияют на кого-либо и, в свою очередь, подвержены влиянию других. Поведение и жизнь людей взаимозависимы в той или иной мере. В наше время, когда общение людей происходит вдоль и поперек всего земного шара, когда нет китайских стен, абсолютно отделяющих одних людей от других, поведение всех людей в той или иной мере становится взаимозависимым. Выражаясь образно, все люди стали членами одного тела - человечества. Всякое крупное событие, совершающееся в одной части человечества, так или иначе отражается на другой. Есть ли такой обитаемый кусок земли, на население которого не отразилась бы современная война! Вплоть до жителей глухих углов Азии и Африки, Америки и Австралии, вплоть до австралийских негритосов и новозеландских туземцев, все испытали на себе влияние великой бойни. То, что совершалось на полях Марны и Галиции, - влияло и влияет на жизнь туземцев Целебеса и Борнео. Нужно ли после этого говорить о зависимости нашего поведения от поведения

176

наших соседей, живущих на одной территории с нами! То, что делают люди на фабрике, отражается на поведении обитателей дворцов и царских палат, и обратно.

С этой точки зрения глубокая мысль скрыта в индусском сказании о "Майе", завесе, скрывающей от людей их взаимозависимость, их единство. С этой точки зрения доля истины имеется и в афоризме Паскаля, называвшего человечество большим человеком, и в теории О. Конта, представлявшего все человечество в виде "единого Великого Существа"13*. Отбрасывая ложные образы, дающие повод к недоразумениям, мы не можем не признать взаимозависимости и взаимовлияния поведения людей друг от друга. В одних случаях она тесная, в других - более слабая, но никто не свободен от этой зависимости, никому не дано силы освободиться от нее, никто не может сказать, что "он исключительно сам - кузнец своего счастья", не зависел и не зависит в своем поведении от других людей. Такого человека не было (кроме разве Адама) и нет. Влияют ли на поведение и судьбу людей - их родители, сестры, братья, супруг и дети? Разве не влияли и не влияют на нас товарищи, учителя, коллеги по работе, авторы прочитанных книг? Разве ненависть или любовь кого-нибудь к нам проходили бесследно? Разве та или иная услуга кого-либо не спасла нас или не поднимала нас на высшие ступени довольства и счастья? Разве злостный акт кого-либо не разбивал наших планов, а иногда и всей жизни? А кто не испытывал на себе воздействия правящих лиц, вопреки нашему желанию то требующих подати, то заставляющих идти в бой, то сажающих нас в тюрьмы, то принуждающих нас копать окопы, тушить пожар, дежурить у ворот, быть свидетелями, понятыми, присяжными и т.д. Кого не задела, напр., современная война и гражданская распря! Кто смог остаться в стороне? Есть ли хоть один человек, мимо которого они прошли без шума и следа, не оставив в нем сердца "горестных замет" или не лишив его друга или брата, имущества или здоровья, не бросив его с вершин к подножию общественной пирамиды или обратно, не подняв его из ничего на вершины последней?

Цепь зависимости от других людей, в среде которых мы живем, как и цепь зависимости от мертвых - мы бессильны расковать. Каждый из нас является не только тем, чем он сделал себя сам, а тем, чем сделали его люди живые и мертвые.

Эта истина станет еще более ясной, когда мы учтем влияние социальной среды, производимое на нас не другими людьми непосредственно, но результатами их деятельности: материальной и духовной культуры.

Влияние материальной и духовной социальной среды

Наше "я" образуют те идеи - знания и верования, — те чувства, те воления, из совокупности которых образуется вся наша психическая жизнь, все наше сознание и самосознание. Откуда мы их берем? Почему они у каждого из нас таковы, а не иные?

Ренан сказал о великих людях: "Каждый из них есть капитал, накопленный многими поколениями"; то же применимо еще в большей степени к каждому человеку. Каждый из нас- зеркало этой материальной и ду-

177

ховной культуры, которой мы дышали с момента своего появления. Наш язык - язык окружающей нас среды. Наши знания - взяты оттуда же; наши верования — впитаны нами вместе с воздухом, которым мы дышали. Наши чувства - продукт духовной среды. Она с молоком матери внедряет в нас любовь к одним людям и явлениям, ненависть — к другим, почитание - к третьим, преклонение - к четвертым. "И ненавидим мы, и любим не случайно", а так, как внушит нам та же среда. Ею же определяется и характер наших волений, стремлений, прав и обязанностей. С тех пор, как ребенок отделяется от матери... он не сделает ни одного шага, ни одного жеста, он не доставит себе удовлетворения какой-либо потребности, не будет упражнять ни одной из нарождающихся своих способностей", не вдыхая в себя социальную атмосферу, окружающую его. Не только его идеи, верования, чувства, воления, — все то, что составляют ядро его "я", сознательно или бессознательно всасываются им из социальной среды и определяются последней, все формы его поведения, вплоть до его общественного положения, определяются этой средой. Он будет жить в домах, созданных до него и без него; ходить по тем дорогам, которые проложены были не им. Добывать средства к жизни теми способами, которые практикуются в данной среде; носить ту одежду, которая принята; есть и пить то и так, что и как пьют и едят в данной среде; пользоваться теми орудиями производства, которыми в ней пользуются; жениться так и тогда, когда и как женятся в окружающей его обстановке. Будет ли он королем или рабом, богатым ли бедным, родившись в одном состоянии, сможет ли перейти в другой, более высший слой, - опять-таки определяется организацией социальной среды.

Словом, наше "я" со всеми своими свойствами - продукт социальной среды. Наша жизнь и судьба, наше святая святых обусловливается ею. Какова социальная среда - таковы и люди. Каковы мертвые и живые люди - такова и созданная ими среда.

Каждый из нас, рождаясь в свет, несет с собой лишь биологическую организацию, биологические импульсы и ряд наследственных черт. Багаж — небольшой, фигура - неопределенная. Что выйдет из нее, гений или невежда, папуас или европеец, католик или атеист, русский или немец, раб или господин, человеконенавистник или человеколюб, монархист или коммунист, безвольный холоп или бунтарь с железной волей, - это определяется совокупностью воздействий социальной среды. Она лепит ясную социально-психическую фигуру из неопределенных очертаний биологической особи. Она проводит черты рисунка, накладывает краски, тени и полутени. Это не значит, что биологические свойства не важны. А значит, что индивидуальность человека, как человека, как социально-психического существа, socius'a характеризуется прежде всего его социальнопсихическими чертами. Биологические свойства - родовые свойства. Не ими характеризуется "социальная физиономия" сообщественника, а первыми. Эти же социально-психические черты "я" определяются прежде всего и больше всего социально-психической средой, воздействию которой подвергается индивид. Биологические раздражители объясняют нам, почему всякий человек и всякая группа стремятся к удовлетворению голода, полового вожделения, самосохранения, почему люди подражают друг

178

другу и т.д.; но как, в какой форме они будут удовлетворять эти потребности: как и что они будут есть или пить, какие формы примут половые союзы, в какие институты и акты воплотятся импульсы к самосохранению, чему люди будут подражать, - все это обусловливается социальной, а не биологической средой. Раздражители последней похожи на пар, без которого не работает, не действует никакая человеческая машина. Но по каким трубам пойдет этот пар, - это зависит не от них, а от социальной среды и ее раздражителей.

И новорожденный папуас, и новорожденный европеец должны есть, пить, размножаться, защищаться и т.д. Но тот и другой удовлетворяют эти потребности различно: один может утолять голод человеческим мясом, другой (напр., вегетарианец) только растительной пищей. Один будет есть сырое мясо убитого зверя, другой - только тонко приготовленное блюдо. Одного голод заставит идти на охоту, другого поступить на службу. Один будет удовлетворять половую потребность тогда, когда она возникнет и с первой одновозрастной женщиной своего племени. Другой принужден бывает долгое время подавлять половой импульс. В первом обществе на почве половой потребности возникнет групповой или пунулуальный брак, во втором- моногамическая семья... и проституция. Эти различия, эти "как" определяются раздражителями соц.психической среды.

Она формирует человека как социально-психическую индивидуальность. Она, подобно скульптору, из неясного куска глины высекает определенную фигуру socius'a, сообщественника, со всеми его конкретными чертами, образующими "я" последнего.

Из месяца в месяц, из года в год каждый вновь родившийся шлифуется ею по своему образу и подобию и в итоге становится сам центром определенных сил, воздействующих на эту среду, вносящих в нее изменения. И здесь, как и везде, между личностью и средой дано взаимодейстие. Каждая личность - продукт соц.-психической среды, и обратно, всякая среда такова, каковы были и каковы есть составляющие ее люди - живые и мертвые - и какова их деятельность. Ту же мысль можно выразить словами: свойства социально-психической среды и социально-психические свойства составляющих и составляющих ее людей функционально связаны. Связаны потому, что сама-то социальная среда, как мы видели, состоит из людей, их деятельности и результатов последней, Но, скажут мне, если социально-психическая среда творит каждого вновь родившегося по своему образу и подобию, то почему же из одной и той же среды выходят столь различные люди? Почему одни делаются гениями, другие - невеждами, одни - военачальниками, другие - священниками, одни - монархистами, другие - коммунистами, одни - преступниками, другие — подвижниками?

Ответ прост. Причины этих различий даны прежде всего в ряде биологических различий человека. Трудно найти двух новорожденных, которые были бы одинаковы по степени здоровья, по строению тела, нервной системы и черепа, по ряду наследственных свойств. Подобные

179

биологические различия не могут не влиять на всю жизнь новорожденных. Во-вторых — и это главное: почему предполагают, что социально-психическая среда, воздействующая на лиц, родившихся и живущих в одном месте, тождественна? Такое предположение совершенно неверно. Найдите мне в одном городе или в одной деревне два дома, где социальная атмосфера была бы одинакова! Что общего между той средой, в которой родятся и живут дети дворцов, особняков и аристократических кварталов, и средой фабрично-заводских казарм и подвалов.

Сходны ли вполне верования, взгляды, идеи, чувства, воления, характер, нравы, картины, развлечения и т.д. двух рядом живущих семейств или находящихся квартир? Можно ли найти такие тождественные семьи и квартиры? - Увы, нет, больше того. Почему мы предполагаем, что члены одной семьи находятся под воздействием одних и тех же социальнопсихических раздражителей, одной и той же соц.-психической среды? На чем основано такое предположение? Разве все они служат в одном и том же месте? Разве все они читают одни и те же книги? посещают одни и те же драмы, кинемо, кафе и столовые? Разве профессиональная деятельность их тождественна?

Даже в пределах одной семьи члены последней живут и находятся под влиянием вовсе не тождественных, а весьма различных соц.-психических раздражителей.

Как же можно поэтому говорить о различии лиц, вышедших из одной и той же среды, и делать на этом основании возражение! Нельзя найти двух человек, которые подвергались бы воздействию тождественных раздражителей соц.-психической среды. Некоторое относительное сходство может быть, но оно весьма далеко от тождества. В той мере, в какой это сходство среды дано, сходны и люди (исключая различия, вызванные различием биологической наследственности). Люди, выросшие в относительно сходных условиях, имеют один и тот же язык, одни и те же верования, убеждения, чувства, воления, нравы, привычки, словом, ряд сходств в поведении. Люди, выросшие среди готтентотов, неизбежно во многом будут готтентотами. Люди, выросшие в Париже, во многом будут парижанами, индивиды, родившиеся и жившие в фабричнозаводских казармах, неизбежно будут сходны с другими жителями казарм. То же применимо и к оседлым обитателям особняков и вилл. Но при всем том сходство среды каждого из них относительно и далеко от тождества. Мудрено ли поэтому, что и тут жизни их различны. Мудрено ли, что они не походят друг на друга, как два сапога одной пары.

Не представляют исключения и великие люди. Им удивляются, считают появление их чудом, думают, что они "падают с неба". Так кажется с первого взгляда. Но не так обстоит дело на самом деле. Если бы все удивляющиеся гениям попытались изучить их наследственные свойства, и особенно все те раздражения социальной среды, которым они подвергались, все те иногда исключительные условия, в которых они были, тогда не стали бы считать чудом появление ньютонов и дарвинов, Христа и Магомета, Ломоносова и Пушкина.

Больше того. Сама возможность получить надлежащую оценку совре-

180

менников и прослыть "великим" зависит от той же среды. Сколько открытий было сделано рядом лиц и... увы! за эти открытия, шедшие вразрез с верованиями господствующих групп, вместо лавровых венков им подносили яд, крест, гильотину или насмешки. Вольтер своими атеистическими писаниями приобрел славу, влияние и знаменитость. Лукиан, после которого Вольтер не сказал ничего нового, не был понят современниками. Вольтера оценили, ибо его писания соответствовали верованиям и чувствам господствующих групп его современников. Лукиан, писания которого шли вразрез с господствующими верованиями среды, остался неоцененным своими современниками.

Словом, и великие люди не представляют "чуда", они тоже продукт той специальной соц.-психической среды, в которой они росли и через горнило которой они прошли.

Таково в основных чертах влияние социально-психической среды, взятой в целом, на поведение каждого члена последней.

Литература:
Маркс: К критике политической экономии;
Бельтов: К вопросу о развитии монистического взгляда на историю;
Энгельс: Анти-Дюринг;
Каутский: Материалистическое понимание истории;
Туган-Барановский: Теоретические основы марксизма;
Рожков: Русская история, т. I;
Чернов: Философские и социологические этюды;
Ковалевский: Современные социологи (гл. о марксизме);
Зелигман: Экономическое понимание истории;
Де-Роберти: Новая постановка основных вопросов социологии;
Дюркгейм: Самоубийство;
Дюркгеим: Les formes elementaires de la vie religieuse;
Draghicesco: Du role de l'individu dans le determinisme social;
Палант: Очерк социологии;
Palan f. Les antinomies entre l'individu et societe;
Отдельные главы из указанных работ Дюркгейма, Драгическо и Паланта переведены мной и напечатаны в "Новых идеях в социологии", сборн. № 2;
Гард: Законы подражания;
Сигеле: Преступная толпа; Михайловский: Герои и толпа. Бще о героях, еще о толпе;
Лавров: Исторические письма. Задачи понимания истории;
Кареев: Теория личности Лаврова;
Карлейль: Герои и героическое в истории; Буржуа: Солидарность;
М. Болдуин: Духовное развитие детского индивидуума и человеческого рода, т. I и II;
Baldwin: Social and ethical interpretations;
Beloch: L'azione dell' individuo negli avenimenti storici (Rivista ital. di sociologia. 1912, т. I);
Coste: Principe d'une sociologie objective;
Ковалевский: Современные социологи, гл. о Тарде, Косте.

§8. ОБЩИЙ ВЗГЛЯД НА ФАКТОРЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

В предыдущем мы рассмотрели главнейшие факторы или раздражители, определяющие собой поведение людей и ход общественных процессов. Перед нами развернулась чрезвычайно сложная картина. Первое, что бросается в глаза в этой картине, это факт обусловленности человеческого поведения. Мы видим, что оно не случайно. Не случаен и ход исторических событий. Пусть наши знания в этой области еще малы, пусть они не способны еще объяснить нам "загадку человека" и "загадку истории" целиком. Но все же они достаточны, чтобы исключить всякие теории "случайности и чуда". Пока мы не знаем многого, но кое-что знаем и начинаем понимать.

Второе, что вытекает из сказанного, это сложность сил, от которых зависит поведение человека. Человек и его история оказываются чрезвычайно сложными явлениями, самыми сложными в мире. Объяснить их с помощью какого-либо одного принципа — дело безнадежное. Отсюда —

181

должность и безнадежность всяких монистических теорий, пытающихся объяснить историю и деятельность людей с помощью одного фактора. После сказанного легко понять всю ошибочность таких теорий. Не учтя космических условий, в которых жили наши предки и живем мы сами, не изучив наших биологических свойств и потребностей, не исследовав факторов социально-психических и характера всей соц.-психической среды, созданной работой прежних поколений и воплощенной в других людях, в материальной и духовной культуре, не учтя все это, - мы не поймем ни поведение отдельных людей, ни жизнь, уклад и организацию и судьбы отдельных групп и народов, ни ход их истории вообще. "Монистическая простота" ничего нам не объяснит и ничего не даст, кроме... верований.

Третье, что следует из вышесказанного, это ложность обычных представлений о человеке как о существе "логическом", "рациональном", "знающем", руководствующемся в своем поведении только знанием. Увы! Это не так. Мы видим, что знания играют роль, но рядом с ними действуют силы биологические, чувства и верования, отличные от знаний, сплошь и рядом влекущие человека в сторону, отличную от той, куда зовут знания, Может быть, в будущем когда-нибудь человек и будет существом рациональным; пока же этого нет. Пока его поведение зависит не только от знаний, даже не только от соц.психических условий, но и от биологических моторов и от космической среды.

Отмечая это, отметим и другой факт; на нем мы здесь подробно не остановимся, ибо он составляет предмет подробного рассмотрения следующих частей социологии. Этот факт состоит в следующем. В то время как силы космического порядка и силы биологические представляют величину постоянную, малоизменяющуюся, силы социально-психические, напротив, растут. На заре истории их роль была ничтожной. Поведение людей здесь всецело зависело от их биологических свойств и условий природы. И сами они представляли животных, мало чем отличающихся от других животных. Человек здесь был, главным образом, биологическим существом, принужденным приспособляться к космической среде. Социально-психическая среда была чрезвычайно тонка и хрупка. Человек жил здесь главным образом "на лоне природы" и зависел от него.

С ходом истории дело изменялось. Социально-психические силы в процессе совместной жизни росли. Поколение за поколением изменяли космическую среду, оставляли после себя в качестве результатов своей жизни и деятельности слой соц.-психической среды; эти слои наслаивались друг на друга, росли, стенки социально-психической среды становились толще и толще, плотнее и плотнее прилегали к людям, сильнее и сильнее отделяли их от "лона природы".

В итоге, теперь мы живем не столько "на лоне природы", сколько "на лоне культуры". Она окружает нас отовсюду в виде социально-психической среды. Теперь же мы не столько приспособляемся к природе, сколько к культурной среде. Воздействует на нас не столько космическая

182

среда, сколько социально-психическая. От приспособления к природе мы идем к приспособлению к культуре. Приспособляясь к последней, мы приспособляем и видоизменяем природу.

С внутренней стороны тот же процесс представляется в форме роста влияния соц.-психических раздражителей на наше поведение. Если раньше человек был биологической особью по преимуществу, но теперь он не только животное, но и социально-психическая личность. От человека-животного мы идем к человеку-личности, наделенному богатыми психическими силами, к socius'y, к сообщественнику, члену великой семьи человечества. Влияние социально-психических сил на наше поведение растет. В лице человечества и через человечество растет в мире запас высших форм мировой энергии — энергии социально-психической. Возрастая, эта энергия начинает брать под свой контроль низшие формы энергии: космическую и биологическую; она начинает регулировать их действия, подчинять их своим целям. Человек-socius, человек сознательное существо начинает брать под свой контроль человека-животное, человека "лона природы". Подчиняя своей воле космические силы, подчинив частично силы биологические, человек-socius стремится подчинить себе и своему социально-психическому "я" и его силам себя самого и свое поведение. Он хочет подчинить себе и ход своей истории. Историю, которая "совершилась", он стремится заменить историей, которую он сам делает и творит по определенному плану, согласно определенным целям. Он хочет взять в свои руки свое поведение и ход своей истории. Управляя силами природы, человек хочет управлять и самим собой. Такова тенденция, проявляющаяся в историческом обзоре поведения людей. Она выражена довольно ясно. Медленно, не без уклонений и поворотов, такой процесс совершается. Мы ближе к его осуществлению, чем люди первых веков человеческой истории. Но и мы еще очень далеки от этого предела. Мы находимся где-то на полдороге от человека-животного к человеку сознательному, сообщественнику. Биологические силы не всецело управляют нами, но не всецело управляемся мы и силами социально-психическими.

Пройдет немало веков, сменится немало поколений, прежде чем люди более или менее приблизятся к указанному историческому пределу. Приблизятся ли, достигнут ли его когда-нибудь вполне? - не будем загадывать. Но что они приближаются (подобно приближению переменной величины в математике к пределу) - это едва ли оспоримо.

Практический вывод из сказанного: стремись быть сознательным сообщественником, развивай свои знания, контролируй свое поведение, старайся управлять им, действуй, но не под влиянием слепых сил, а на основе знаний, борись за лучшее, но не зверскими методами, а методами сообщественника, уважай и цени всякого человека, ибо то, чем ты гордишься, что ты имеешь, что составляет твое "я", создано не тобой, а всеми людьми, жившими до тебя и живущими с тобой. Если ты. даровит, честен и счастлив, а другие - бедны, бесталанны и нечестны,

183

то это не твоя заслуга и не вина этих других, а заслуга и вина всех людей всей социальной среды.
Будь не человеком-животным, а знающим, доброжелательным, разумно вопящим и действующим.
На этом и закончим характеристику этой части социологии2.