Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава III ИРОКЕЗСКИЙ РОД

Мы переходим теперь к другому открытию Моргана, имеющему, по меньшей
мере, такое же значение, как и воссоздание первобытной формы семьи на
основании систем родства. Морган доказал, что обозначенные именами животных
родовые союзы внутри племени у американских индейцев по существу тожде
ственны с genea греков и gentes римлян; что американская форма -
первоначальная, а греко-римская - позднейшая, про изводная; что вся
общественная организация греков и римлян древнейшей эпохи с ее родом,
фратрией и племенем находит себе точную параллель в организации
американо-индейской; что род представляет собой учреждение, общее для всех
наро дов, вплоть до их вступления в эпоху цивилизации и даже еще позднее
(насколько можно судить на основании имеющихся теперь у нас источников).
Доказательство этого сразу разъяс нило самые трудные разделы древнейшей
греческой и римской истории и одновременно дало нам неожиданное
истолкование основных черт общественного строя первобытной эпохи до
возникновения государства. Каким простым ни кажется это открытие, когда оно
уже известно, все же Морган сделал это только в последнее время; в своей
предыдущей книге, вышедшей в 1871 г., он еще не проник в эту тайну,
раскрытие которой заставило с тех пор приумолкнуть на время [Слова "на
время" добавлены Энгельсом в издании 1891 года. Ред.] обычно столь
самоуверенных английских знатоков первобытной истории.
Латинское слово gens, которое Морган везде употребляет для обозначения
этого родового союза, происходит, как и греческое равнозначащее genos, от
общеарийского корня gan (по немецки kan, так как здесь, по общему правилу,
вместо арийского g должно стоять k), означающего "рождать". Gens, genos,
санскритское dschanas, готское (по указанному выше правилу) kuni,
древнескандинавское и англосаксонское kyn, английское kin,
средневерхненемецкое kunne означают одинаково род, происхождение. Однако
латинское gens и греческое genos употребляются специально для обозначения
такого родового союза, который гордится общим происхождением (в данном
случае от одного общего родоначальника) и образует в силу связывающих его
известных общественных и религиозных учреждений особую общность,
происхождение и природа которой оставались, тем не менее, до сих пор
неясными для всех наших историков.
Мы уже видели выше, при рассмотрении пуналуальной семьи, каков состав
рода в его первоначальной форме. Он со стоит из всех лиц, которые путем
пуналуального брака и согласно неизбежно господствующим при этом браке
предста влениям образуют признанное потомство одной определенной
родоначальницы, основательницы рода. Так как при этой форме семьи отец не
может быть установлен с достоверностью, то признается только женская линия.
Поскольку братья не могут жениться на своих сестрах, а лишь на женщинах
другого происхождения, то в силу материнского права дети, рожденные от них
этими чужими женщинами, оказываются вне данного рода. Таким образом, внутри
родового союза остается лишь потомство дочерей каждого поколения; потомство
сыновей переходит в роды своих матерей. Чем же становится эта
кровнородственная группа, после того как она конституируется как особая
группа по отношению к другим подобным группам внутри племени:
В качестве классической формы этого первоначального рода Морган берет
род у ирокезов, в частности у племени сенека В этом племени имеется восемь
родов, носящих названия животных 1) Волк, 2) Медведь, 3) Черепаха, 4) Бобр,
5) Олень, 6) Кулик, 7) Цапля, 8) Сокол. В каждом роде господствуют
следующие обычаи:
1. Род выбирает своего сахема (старейшину для мирного времени) и вождя
(военного предводителя). Сахем должен был избираться из состава самого
рода, и его должность передавалась по наследству внутри рода, поскольку по
освобождении она должна была немедленно снова замещаться, военного
предводителя можно было выбирать и не изчленов рода, а временами его вообще
могло не быть. Сахемом никогда не избирался сын предыдущего сахема, так как
у ирокезов господствовало материнское право, и сын, следовательно,
принадлежал к другому роду, но часто избирался брат предыдущего сахема или
сын его сестры. В выборах участвовали все - мужчины и женщины. Но избрание
подлежало утверждению со стороны остальных семи родов, и только после этого
избранный торжественно вводился в должность и притом общим советом всего
союза ирокезов. Значение этого акта будет видно из дальнейшего. Власть
сахема внутри рода была отеческая, чисто морального порядка; средствами
принуждения он не располагал. Вместе с тем, он по должности состоял членом
совета племени сенека, равно как и общего совета союза ирокезов. Военный
вождь мог приказывать что-либо лишь во время военных походов.
2. Род по своему усмотрению смещает сахема и военного вождя. Это
опять-таки решается совместно мужчинами и женщинами. Смещенные должностные
лица становятся после этого, подобно другим, простыми воинами, частными
лицами. Впрочем, совет племени может тоже смещать сахемов, даже против воли
рода.
3. Никто из членов рода не может вступать в брак внутри рода. Таково
основное правило рода, та связь, которая его скрепляет, это - негативное
выражение того весьма опреде ленного кровного родства, в силу которого
объединяемые им индивиды только и становятся родом. Открытием этого
простого факта Морган впервые раскрыл сущность рода. Как мало до сих пор
понимали эту сущность, показывают прежние сообщения о дикарях и варварах,
где различные объединения, образующие составные элементы родового строя,
без понимания и без разбора смешиваются в одну кучу под названиями: племя,
клан, тум и т д., причем нередко о них говорится, что внутри такого
объединения брак воспрещается. Это и создало безнадежную путаницу, среди
которой г-н Мак-Леннан смог выступить в роли Наполеона, чтобы водворить
порядок без апелляционным приговором: все племена делятся на такие, внутри
которых брак воспрещен (экзогамные), и такие, в которых он разрешается
(эндогамные). Вконец запутав таким образом вопрос, он пустился затем в
глубокомысленнейшие исследования, какая же из его обеих нелепых категорий
более древняя - экзогамия или эндогамия. С открытием рода, основанного на
кровном родстве и вытекающей из этого невозможности брака между его
членами, эта бессмыслица рассеялась сама собой - Разумеется, на той ступени
развития, на которой мы застаем ирокезов, запрещение брака внутри рода
нерушимо соблюдается.
4. Имущество умерших переходило к остальным членам рода, оно должно
было оставаться внутри рода. Ввиду незначительности предметов, которые мог
оставить после себя ирокез, его наследство делили между собой его ближайшие
сородичи; в случае смерти мужчины - его родные братья и сестры и брат
матери, в случае смерти женщины - ее дети и родные сестры, но не братья. По
той же причине муж и жена не могли наследовать друг другу, а также дети -
отцу.
5. Члены рода обязаны были оказывать друг другу помощь, защиту и
особенно содействие при мщении за ущерб, нанесенный чужими. В деле защиты
своей безопасности отдельный человек полагался на покровительство рода и
мог рассчитывать на это; тот, кто причинял зло ему, причинял зло всему
роду. Отсюда, из кровных уз рода, возникла обязанность кровной мести,
безусловно признававшаяся ирокезами. Если члена рода убивал кто-нибудь из
чужого рода, весь род убитого был обязан ответить кровной местью. Сначала
делалась попытка к примирению; совет рода убийцы собирался и делал совету
рода убитого предложение покончить дело миром, чаще всего изъявляя
сожаление и предлагая значительные подарки. Если предложение принималось,
то дело считалось улаженным. В противном случае потерпевший урон род
назначал одного из нескольких мстителей, которые были обязаны выследить и
умертвить убийцу. Если это выполнялось, род убитого не имел права
жаловаться, дело признавалось по конченным.
6. Род имеет определенные имена или группы имен, пользоваться которыми
во всем племени может только он один, так что имя отдельного человека также
указывает, к какому роду он принадлежит. С родовым именем неразрывно
связаны и родовые права.
7. Род может усыновлять посторонних и таким путем принимать их в члены
всего племени. Военнопленные, которых не убивали, становились, таким
образом, в силу усыновления в одном из родов членами племени сенека и
приобретали тем самым все права рода и племени. Усыновление происходило по
предложению отдельных членов рода: по предложению мужчин, которые принимали
постороннего как брата или сестру, или по предложению женщин, принимавших
его в качестве своего ребенка; для утверждения такого усыновления
необходимо было торжественное принятие в род. Часто отдельные, численно
ослабевшие в силу исключительных обстоятельств роды таким образом вновь
количественно укреплялись путем массового усыновления членов другого рода,
с согласия последнего. У ирокезов торжественное принятие в род происходило
на публичном заседании совета племени, что фактически превращало это
торжество в религиозную церемонию.
8. Трудно установить у индейских родов наличие особых религиозных
празднеств; но религиозные церемонии индейцев более или менее связаны с
родом. Во время шести ежегодных религиозных празднеств ирокезов сахемы и
военные вожди отдельных родов в силу своей должности причислялись к
"блюстителям веры" и выполняли жреческие функции.
9. Род имеет общее место погребения. У ирокезов штата Нью-Йорк,
стесненных со всех сторон белыми, оно теперь исчезло, но раньше
существовало. У других индейцев оно еще сохранилось, как, например, у
находящихся в близком родстве с ирокезами тускарора, которые, несмотря на
то, что они христиане, имеют на кладбище особый ряд для каждого рода, так
что в одном ряду с детьми хоронят мать, но не отца. Да и у ирокезов весь
род умершего участвует в погребении, заботится о могиле, надгробных речах и
т. п.
10. Род имеет совет - демократическое собрание всех взрослых членов
рода, мужчин и женщин, обладающих равным правом голоса. Этот совет выбирал
и смещал сахемов и военных вождей, а также и остальных "блюстителей веры";
он выносил постановления о выкупе (вергельде) или кровной мести за убитых
членов рода; он принимал посторонних в состав рода. Одним словом, он был
верховной властью в роде.
Таковы функции типичного индейского рода.

"Все его члены - свободные люди, обязанные защищать свободу друг
друга, они обладают равными личными правами - ни сахемы, ни военные
вожди не претендуют ни на какие преимущества, они составляют братство,
связанное кровными узами. Свобода, равенство, братство, хотя это
никогда не было сформулировано, были основными принципами рода, а род,
в свою очередь, был единицей целой общественной системы, основой
организованного индейского общества. Этим объясняется то непреклонное
чувство независимости и личного достоинства, которое каждый признает
за индейцами" [См. также Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с.
280. Ред.]

Ко времени открытия Америки индейцы всей Северной Америки были
организованы в роды на началах материнского права. Только у немногих
племен, как, например, у дакота, роды пришли в упадок, а у некоторых
других, как у оджибве, омаха, они были организованы на началах отцовского
права.
У очень многих индейских племен, насчитывающих более пяти или шести
родов, мы встречаем особые группы, объединяющие по три, четыре и более
родов; Морган называет такую группу фратрией (братством), передавая
индейское название точно соответствующим ему греческим понятиям. Так, у
племени сенека - две фратрии; в первую входят роды 1-4, во вторую - роды
5-8. Более подробное исследование показывает, что эти фратрии большей
частью представляют первоначальные роды, на которые сперва распадалось
племя; ибо при запрещении браков внутри рода каждое племя по необходимости
должно было охватывать по крайней мере два рода, чтобы быть в состоянии
самостоятельно существовать. По мере разрастания племени каждый род, в свою
очередь, распадался на два или большее число родов, которые выступают
теперь как самостоятельные, тогда как первоначальный род, охватывающий все
дочерние роды, продолжает существовать как фратрия. У племени сенека и у
большинства других индейцев роды одной фратрии считаются братскими родами,
а роды другой фратрии являются для них двоюродными,- обоэначения, имеющие в
американской системе родства, как мы видели, весьма реальное и ясно
выраженное значение. Первоначально ни один сенека не мог вступить в брак
также внутри своей фратрии, но этот обычай уже давно вышел из употребления
и действует только в пределах рода. По преданию племени сенека
первоначальными родами, от которых произошли другие, были роды "Медведь" и
"Олень". После того как эта новая организация пустила корни, она стала
видоизменяться в зависимости от потребности; если вымирали роды одной
фратрии, то нередко для уравнения с другими в нее переводились целые роды
из других фратрий. Поэтому мы у различных племен находим роды с одинаковыми
названиями, по разному группирующиеся во фратриях.
Функции фратрии у ирокезов - отчасти общественного, отчасти
религиозного порядка. 1) В игре в мяч фратрии выступают одна против другой;
каждая выдвигает своих лучших игроков, остальные следят за игрой,
располагаясь по фратриям, и держат друг с другом пари, делая ставку на
победу своих игроков.- 2) В совете племени сахемы и военные вожди каждой
фратрии сидят вместе, одна группа против другой, каждый оратор говорит,
обращаясь к представителям каждой фратрии как к особой корпорации.- 3) Если
в племени случалось убийство, причем убийца и убитый принадлежали не к
одной и той же фратрии, то пострадавший род часто апеллировал к своим
братским родам; они созывали тогда совет фратрии и обращались к другой
фратрии как к целому, чтобы та, в свою очередь, собрала свой совет для
улаживания дела. Здесь фратрия, таким образом, снова выступает как
первоначальный род - и с большими шансами на успех, чем более слабый
отдельный род, от нее происшедший. - 4) В случае смерти выдающихся лиц
противоположная фратрия брала на себя заботу о похоронах и похоронных
торжествах, тогда как члены фратрии умершего участвовали в похоронах в
качестве родных покойника. Когда умирал сахем, противоположная фратрия
извещала союзный совет ирокезов об освобождении должности. - 5) При выборах
сахема также выступал на сцену совет фратрии. Утверждение выбора братскими
родами считалось как бы само собой разумеющимся, но роды другой фратрии
могли представлять возражения. В таком случае собирался совет этой фратрии;
если он считал возражения правильными, выборы признавались
недействительными. - 6) Раньше у ирокезов существовали особые религиозные
мистерии, названные белыми medicine-lodges [колдовскими собраниячи. Ред.].
Эти мистерии у племени сенека устраивались двумя религиозными братствами,
имевшими особые правила посвящения новых членов; на каждую из обеих фратрий
приходилось по одному такому братству. - 7) Если, что почти несомненно,
четыре lineages (колена), населявших ко времени завоевания 159 четыре
квартала Тласкалы, были четырьмя фратриями, то это доказывает, что как
фратрии у греков, так и подобные же родовые союзы у германцев, имели также
значение военных единиц; эти четыре lineages выступали в бой, каждая как
особый отряд в своей форме и с собственным знаменем, под начальством
собственного вождя.
Как несколько родов образуют фратрию, так несколько фратрий, если
брать классическую форму, образуют племя; в некоторых случаях у значительно
ослабленных племен не достает среднего звена - фратрии. Что же
характеризует отдельное индейское племя в Америке?
1. Собственная территория и собственное имя. Каждое племя владело,
кроме места своего действительного поселения, еще значительной областью для
охоты и рыбной ловли. За пределами этой области лежала обширная нейтральная
полоса, простиравшаяся вплоть до владений ближайшего племени; у племен с
родственными языками эта полоса была уже: у племен, не родственных друг
другу по языку,- шире. Эта полоса - то же самое, что пограничный лес
германцев, необитаемая область, которую создали вокруг своей территории
свевы Цезаря; это то же, что isarnholt (по датски Jarnved, limes Danicus)
между датчанами и германцами, Саксонский лес и branibor (по-славянски -
"защитный лес"), от которого получил свое название Бранденбург,- между
германцами и славянами. Область, отделенная такого рода неопределенными
границами, составляла общую землю племени, признавалась таковой соседними
племенами, и племя само защищало ее от посягательств. На практике
неопределенность границ большей частью оказывалась неудобной только тогда,
когда население сильно разрасталось.- Названия племен, по-видимому, большей
частью скорее возникали случайно, чем выбирались сознательно, с течением
времени часто бывало, что племя получало от соседних племен имя, отличное
от того, которым оно называло себя само, подобно тому как немцам их первое
историческое общее наименование "германцы" было дано кельтами.
2. Особый, лишь этому племени свойственный диалект. В действительности
племя и диалект по существу совпадают; новообразование племен и диалектов
путем разделения происходило в Америке еще недавно и едва ли совсем
прекратилось и теперь. Там, где два численно ослабевших племени сливаются в
одно, бывает, что в виде исключения в одном и том же племени говорят на
двух весьма родственных диалектах. Средняя численность американских племен
ниже 2000 человек; однако племя чироки насчитывает 26000 человек -
наибольшее в Соединенных Штатах число индейцев, говорящих на одном
диалекте.
3. Право торжественно вводить в должность избранных родами сахемов и
военных вождей.
4. Право смещать их, даже против желания их рода. Так как эти сахемы и
военные вожди состоят членами совета племени, то эти права племени по
отношению к ним объясняются сами собой. Там, где образовался союз племен и
все вошедшие в него племена представлены в союзном совете, указанные права
переходят к последнему.
5. Общие религиозные представления (мифология) и культовые обряды.

"Индейцы были на свой варварский манер религиозным народом"

Мифология индейцев до сих пор еще отнюдь не подвергалась критическому
изучению; предметам своих религиозных представлений - всякого рода духам -
они уже придавали человеческий облик, но низшая ступень варварства, на
которой они находились, не знает еще наглядных изображений, так называемых
идолов. То был культ природы и стихий, находившийся на пути развития к
многобожию. Различные племена имели свои регулярные празднества с
определенными формами культа, а именно - танцами и играми; танцы в
особенности были существенной составной частью всех религиозных торжеств;
каждое племя проводило свои празднества отдельно.
6. Совет племени для обсуждения общих дел. Он состоял из всех сахемов
и военных вождей отдельных родов, их подлинных представителей, потому что
они в любое время могли быть смещены; он заседал публично, окруженный
прочими членами племени, которые имели право вступать в обсуждение и
высказывать свое мнение; решение выносил совет. Как правило, каждый
присутствующий мог, по желанию, высказаться, женщины также могли
представлять свои соображения через избранного ими оратора. У ирокезов для
окончательного решения требовалось единогласие, как это было и в германских
общинах марках при решении некоторых вопросов. В ведение совета племени
входило, в частности, регулирование отношений с другими племенами; он
принимал и направлял посольства, объявлял войну и заключал мир. Если дело
доходило до войны, то вели ее большей частью добровольцы. В принципе каждое
племя считалось состоящим в войне со всяким другим племенем, с которым оно
не заключило мирного договора по всей форме. Военные выступления против
таких врагов организовывались большей частью отдельными выдающимися
воинами; они устраивали военный танец, и всякий, принявший в нем участие,
заявлял тем самым о своем присоединении к походу. Отряд немедленно
организовывался и выступал. Защита принадлежащей племени территории от
нападения также большей частью осуществлялась путем призыва добровольцев.
Выступление в поход и возвращение из похода таких отрядов всегда служили
поводом для общественных торжеств. Согласия совета племени на такие походы
не требовалось, его не испрашивали и не давали. Это совершенно то же самое,
что и частные военные походы германских дружин, как их нам рисует Тацит,
только у германцев дружины уже приобрели более постоянный характер,
составляют устойчивое ядро, которое организуется уже в мирное время и
вокруг которого в случае войны группируются остальные добровольцы. Такие
военные отряды редко бывали многочисленны; самые крупные военные экспедиции
индейцев, даже на большие расстояния, совершались незначительными боевыми
силами. Если несколько таких отрядов объединялось для какого-нибудь
крупного предприятия, каждый из них подчинялся только своему собственному
вождю; согласованность плана похода в той или иной степени обеспечивалась
советом этих вождей. Таков же был способ ведения войны у алеманнов на
Верхнем Рейне в IV веке, согласно описанию Аммиана Марцеллина.
7. У некоторых племен мы встречаем верховного вождя, полномочия
которого, однако, весьма невелики. Это один из сахемов, который в случаях,
требующих немедленного действия, должен принимать временные меры до того,
как совет сможет собраться и принять окончательное решение. Здесь перед
нами едва намечающийся, но большей частью не получивший дальнейшего
развития прообраз должностного лица, обладающего исполнительной властью;
такое должностное лицо скорее появилось, как мы увидим, в большинстве
случаев, если не везде, в результате развития власти верховного
военачальника.
Дальше объединения в племя подавляющее большинство американских
индейцев не пошло. Немногочисленные племена их, отделенные друг от друга
обширными пограничными полосами, ослабляемые вечными войнами, занимали
небольшим числом людей громадное пространство. Союзы между родственными
племенами заключались то там, то тут в случае временной необходимости и с
ее исчезновением распадались. Однако в отдельных местностях первоначально
родственные, но впоследствии разобщенные племена вновь сплачивались в
постоянные союзы, делая, таким образом, первый шаг к образованию наций. В
Соединенных Штатах наиболее развитую форму такого союза мы встречаем у
ирокезов. Выйдя из мест своего поселения к западу от Миссисипи, где они,
вероятно, составляли ветвь большой родственной группы да-кота, они после
долгих странствований осели в нынешнем штате Нью-Йорк, разделившись на пять
племен сенека, кайюга, онондага, онейда и могаук. Они существовали за счет
рыбной ловли, охоты и примитивного огородничества, жили в деревнях, большей
частью защищенных частоколами. Число их никогда не превышало 20000 человек,
во всех пяти племенах было несколько общих родов, они говорили на весьма
родственных диалектах одного и того же языка и населяли сплошную
территорию, которая была поделена между пятью племенами. Так как территория
эта была ими недавно завоевана, то совместные действия этих племен против
племен, вытесненных ими, стали естественным явлением, вошедшим в обычай. И
таким образом, самое позднее в начале XV века сложился оформленный "вечный
союз" - конфедерация, которая, осознав приобретенную ею силу, немедленно
приобрела наступательный характер и в период своего наивысшего могущества,
около 1675 г., завоевала окружавшие ее значительные пространства, частью
прогнав, частью обложив данью местных жителей. Союз ирокезов представляет
самую развитую общественную организацию, какую только создали индейцы, не
переступившие низшей ступени варварства (следовательно, исключая
мексиканцев, новомексиканцев и перуанцев). Основные черты союза были
таковы:
1. Вечный союз пяти родственных по крови племен на основе полного
равенства и самостоятельности во всех внутренних делах племени. Это кровное
родство составляло подлинную основу союза. Из пяти племен три назывались
отцовскими и были между собой братьями; два других назывались сыновними и
также были братскими племенами между собой. Три рода - старейшие - были еще
представлены живыми членами во всех пяти племенах, три других рода - в трех
племенах, члены каждого из этих родов все считались братьями во всех пяти
племенах. Общий язык, имевший различия только в диалектах, был выражением и
доказательством общего происхождения.
2. Органом союза был союзный совет, состоявший из 50 сахемов, равных
по положению и авторитету, этот совет выносил окончательные решения по всем
делам союза.
3. Места для этих 50 сахемов, как носителей новых должностей,
специально учрежденных для целей союза, были при его создании распределены
между племенами и родами. При освобождении должности соответствующий род
вновь замещал ее путем выборов; он мог также во всякое время сместить
своего сахема, но право введения в должность принадлежало союзному совету.
4. Эти союзные сахемы были также сахемами в своих племенах и обладали
правом участия и голоса в совете племени.
5 Все постановления союзного совета должны были приниматься
единогласно.
6. Голосование производилось по племенам, так что каждое племя и в
каждом племени все члены совета должны были голосовать единодушно, чтобы
решение считалось действительным.
7 Союзный совет мог быть созван каждым из советов пяти племен, но не
мог собираться по собственному почину.
8. Заседания происходили в присутствии собравшегося народа, каждый
ирокез мог взять слово, решение же выносил только совет.
9. В союзе не было никакого единоличного главы, никакого лица,
возглавлявшего исполнительную власть.
10 Зато союз имел двух высших военных вождей с равными полномочиями и
равной властью (два "царя" спартанцев, два консула в Риме).
Таков был тот общественный строй, при котором ирокезы прожили свыше
четырехсот лет и еще живут до сих пор. Я подробно описал этот строй, следуя
Моргану, так как здесь мы имеем возможность изучить организацию общества,
еще не знающего государства. Государство предполагает особую публичную
власть, отделенную от всей совокупности постоянно входящих в его состав лиц
Поэтому Маурер, который, руководствуясь верным чутьем, признает германский
марковый строй чисто общественным институтом, существенно отличным от
государства, хотя большей частью и послужившим позднее основой для
последнего, во всех своих работах исследует по степенное возникновение
публичной власти из первоначального маркового, сельского, подворного и
городского строя и наряду с ним. На примере североамериканских индейцев мы
видим, как первоначально единое племя постепенно распространяется по
огромному материку, как племена, расчленяясь, превращаются в народы, в
целые группы племен, как изменяются языки, становясь не только взаимно
непонятными, но и утрачивая почти всякий след первоначального единства; как
наряду с этим внутри племен отдельные роды расчленяются на несколько родов,
а старые материнские роды сохраняются в виде фратрий, причем, однако,
названия этих старейших родов остаются все же одинаковыми у отдаленных друг
от друга территориально и давно отделившихся племен - "Волк" и "Медведь"
являются еще родовыми названиями у большинства всех индейских племен. И
всем им присущ в общем и целом вышеописанный строй, не считая только того,
что многие из них не дошли до союза родственных племен.
Но мы видим также, что коль скоро основной общественной ячейкой
является род, из него с почти непреодолимой необходимостью,- ибо это вполне
естественно,- развивается вся система родов, фратрий и племени. Все три
группы представляют различные степени кровного родства, причем каждая из
них замкнута в себе и сама управляет своими делами, но служит также
дополнением для другой. Круг дел, подлежащих их ведению, охватывает всю
совокупность общественных дел человека, стоящего на низшей ступени
варварства. Поэтому, встречая у какого-нибудь народа род как основную
общественную ячейку, мы должны будем искать у него и племенную организацию
подобную той, которая здесь описана, и там, где есть достаточно источников,
как у греков и римлян, мы не только найдем ее, но и убедимся, что даже в
тех случаях, когда источников не хватает, сравнение с американским
общественным строем поможет нам разрешить труднейшие сомнения и загадки.
И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности
и простоте! Без солдат, жандармов и полицейских, без дворян, королей,
наместников, префектов или судей, без тюрем, без судебных процессов - все
идет своим установленным порядком. Всякие споры и распри разрешаются сообща
теми, кого они касаются,- родом или племенем, или отдельными родами между
собой; лишь как самое крайнее, редко применяемое средство грозит кровная
месть, и наша смертная казнь является только ее цивилизованной формой,
которой присущи как положительные, так и отрицательные стороны цивилизации.
Хотя общих дел гораздо больше, чем в настоящее время,- домашнее хозяйство
ведется рядом семейств сообща и на коммунистических началах, земля является
собственностью всего племени, только мелкие огороды предоставлены во
временное пользование отдельным хозяйствам,- тем не менее нет и следа
нашего раздутого и сложного аппарата управления. Все вопросы решают сами
заинтересованные лица, и в большинстве случаев вековой обычай уже все
урегулировал. Бедных и нуждающихся не может быть - коммунистическое
хозяйство и род знают свои обязанности по отношению к престарелым, больным
и изувеченным на войне. Все равны и свободны, в том числе и женщины. Рабов
еще не существует, нет, как правило, еще и порабощения чужих племен. Когда
ирокезы около 1651 г. победили племя эри и "нейтральную нацию" 161, они
предложили им вступить полноправными членами в свой союз, только после того
как побежденные отклонили это, они были изгнаны со своей территории. А
каких мужчин и женщин порождает такое общество, показывают восторженные
отзывы всех белых, соприкасавшихся с неиспорченными индейцами, о чувстве
собственного достоинства, прямодушии, силе характера и храбрости этих
варваров.
Примеры этой храбрости мы видели совсем недавно в Африке Кафры зулусы
несколько лет тому назад, как и нубийцы несколько месяцев назад - племена,
у которых родовые учреждения еще не исчезли,- сделали то, на что не
способно ни одно европейское войско. 162 Вооруженные только копьями и
дротиками, не имея огнестрельного оружия, они под градом пуль заряжающихся
с казенной части ружей английской пехоты - по общему признанию первой в
мире по боевым действиям в сомкнутом строю - продвигались вперед на
дистанцию штыкового боя, не раз расстраивали ряды этой пехоты и даже
опрокидывали ее, несмотря на чрезвычайное неравенство в вооружении,
несмотря на то, что они не отбывают никакой воинской повинности и не имеют
понятия о строевой службе. О том, что в состоянии они выдержать и
выполнить, свидетельствуют сетования англичан по поводу того, что кафр в
сутки проходит больше, чем лошадь, и быстрее ее. У него мельчайший мускул,
крепкий, как сталь, выделяется словно плетеный ремень,- говорит один
английский художник.
Так выглядели люди и человеческое общество до того, как произошло
разделение на различные классы. И если мы сравним их положение с положением
громадного большинства современных цивилизованных людей, то разница между
нынешним пролетарием или мелким крестьянином и древним свободным членом
рода окажется колоссальной.
Это одна сторона дела. Но не забудем, что эта организация была
обречена на гибель. Дальше племени она не пошла, образование союза племен
означает уже начало ее разрушения, как мы это еще увидим и как мы это уже
видели на примерах попыток ирокезов поработить другие племена. Все, что
было вне племени, было вне закона. При отсутствии заключенного по всей
форме мирного договора царила война между племенами, и эта война велась с
той жестокостью, которая отличает человека от остальных животных и которая
только впоследствии была несколько смягчена под влиянием материальных
интересов. Находившийся в полном расцвете родовой строй, каким мы наблюдали
его в Америке, предполагал крайне неразвитое производство, следовательно,
крайне редкое население на обширном пространстве, отсюда почти полное
подчинение человека враждебно противостоящей и непонятной ему окружающей
природе, что и находит свое отражение в детски наивных религиозных
представлениях. Племя оставалось для человека границей как по отношению к
иноплеменнику, так и по отношению к самому себе: племя, род и их учреждения
были священны и неприкосновенны, были той данной от природы высшей властью,
которой отдельная личность оставалась безусловно подчиненной в своих
чувствах, мыслях и поступках. Как ни импозантно выглядят в наших глазах
люди этой эпохи, они неотличимы друг от друга, они не оторвались еще, по
выражению Маркса, от пуповины первобытной общности. Власть этой первобытной
общности должна была быть сломлена,- и она была сломлена. Но она была
сломлена под такими влияниями, которые прямо представляются нам упадком,
грехопадением по сравнению с высоким нравственным уровнем старого родового
общества. Самые низменные побуждения - вульгарная жадность, грубая страсть
к наслаждениям, грязная скаредность, корыстное стремление к грабежу общего
достояния - являются воспреемниками нового, цивилизованного, классового
общества; самые гнусные средства - воровство, насилие, коварство, измена -
подтачивают старое бесклассовое родовое общество и приводят к его гибели. А
само новое общество в течение всех двух с половиной тысяч лет своего
существования всегда представляло только картину развития незначительного
меньшинства за счет эксплуатируемого и угнетенного громадного большинства,
и оно остается таким и теперь в еще большей степени, чем когда бы то ни
было прежде.

IV
ГРЕЧЕСКИЙ РОД

Греки, подобно пеласгам и другим соплеменным народам, уже в
доисторическое время были организованы сообразно тому же органическому
ряду, что и американцы: род, фратрия, племя, союз племен. Фратрии могло не
быть, как у дорийцев, союз племен мог образоваться не везде, но во всех
случаях основной ячейкой был род. К моменту своего появления на
исторической арене греки стояли на пороге цивилизации; между ними и
американскими племенами, о которых была речь выше, лежат почти целых два
больших периода развития, на которые греки героической эпохи опередили
ирокезов. Род греков поэтому уже отнюдь не архаический род ирокезов, печать
группового брака [В издании 1884 г. вместо слов "группового брака"
напечатано "пуналуальной семьи". Ред.] начинает заметно стираться.
Материнское право уступило место отцовскому; возникающее частное богатство
пробило этим свою первую брешь в родовом строе. Вторая брешь была
естественным следствием первой: так как после введения отцовского права
имущество богатой наследницы должно было бы при ее замужестве переходить к
ее мужу, следовательно, в другой род, то была подорвана основа всего
родового права и не только стали допускать, но и сделали для такого случая
обязательным, чтобы девушка вы ходила замуж внутри своего рода в интересах
сохранения за последним этого имущества.
Согласно греческой истории Грота, афинский род, в частности, покоился
на следующих основаниях:
1. Общие религиозные празднества и исключительное право жречества
совершать священные обряды в честь определенного бога, предполагаемого
родоначальника рода и обозначаемого в качестве такового особым прозвищем.
2. Общее место погребения (ср. "Эвбулид" Демосфена).
3. Право взаимного наследования.
4. Взаимная обязанность оказывать друг другу в случае насилия помощь,
защиту и поддержку.
5. Взаимное право и обязанность в известных случаях вступать в брак
внутри рода, особенно когда дело касалось девушек-сирот или наследниц.
6. Владение, по крайней мере в некоторых случаях, общим имуществом,
наличие собственного архонта (старейшины) и казначея.
Далее, несколько родов было объединено во фратрию, но менее тесными
узами; однако и здесь мы видим подобного же рода взаимные права и
обязанности, в особенности совместное отправление определенных религиозных
церемоний и право преследования в случае убийства члена фратрии. Все
фратрии одного племени имели, в свою очередь, общие, регулярно
повторявшиеся священные празднества, которые возглавлялись избранным из
среды благородных (эвпатридов) филобасилеем (старейшиной племени)
Так говорит Грот. Маркс же добавляет к этому: "Однако и сквозь
греческий род явственно проглядывает дикарь (например, ирокез)" [Маркс К.,
Энгельс Ф., Соч. т. 45, с. 328. Ред.]. Он будет заметен еще явственнее,
если мы продолжим исследование несколько дальше.
В самом деле, греческому роду свойственны еще следующие черты:
7. Счет происхождения в соответствии с отцовским правом.
8. Запрещение браков внутри рода, за исключением браков с
наследницами. Это исключение и его оформление как закона подтверждают, что
старое правило было еще в силе. Это вытекает также из общеобязательного
правила, что женщина, выходя замуж, тем самым отказывалась от участия в
религиозных обрядах своего рода и переходила к обрядам мужа, во фратрию
которого она и зачислялась. Согласно этому, а также известному месту у
Дикеарха, брак вне своего рода был правилом, а Беккер в "Харикле" прямо
считает, что никто не мог вступать в брак внутри своего рода.
9. Право усыновления родом, оно осуществлялось посредством усыновления
одной из семей, но с соблюдением публичных формальностей, и только в виде
исключения.
10. Право избирать и смещать старейшин. Мы знаем, что каждый род имел
своего архонта; о том, что эта должность переходила по наследству в
определенных семьях, не говорится нигде. До конца эпохи варварства всегда
следует предполагать отсутствие строгого [Слово "строгого" добавлено
Энгельсом в издании 1891 года. Ред.] наследования должностей, совершенно
несовместимого с порядком, при котором богатые и бедные внутри рода
пользовались полным равноправием.
Не только Грот, но и Нибур, Моммзен и все другие историки классической
древности до сих пор не справились с вопросом о роде. Как ни верно
обрисовали они многие его признаки, они всегда видели в нем группу семей и
в силу этого не могли понять природу и происхождение рода. При родовом
строе семья никогда не была и не могла быть ячейкой общественной системы,
потому что муж и жена неизбежно принадлежали к двум различным родам. Род
целиком входил во фратрию, фратрия - в племя, семья входила наполовину в
род мужа и наполовину в род жены. Государство в своем публичном праве также
не признает семьи, и она до сих пор существует только как объект частного
права. Между тем вся наша историческая наука исходит до сих пор из нелепого
предположения, ставшего, особенно в XVIII веке, незыблемым, что моногамная
отдельная семья, которая едва ли древнее эпохи цивилизации, была тем ядром,
вокруг которого постепенно кристаллизовалось общество и государство.
"Г-ну Гроту следует далее указать,- прибавляет Маркс,- что хотя греки
и выводили свои роды из мифологии, эти роды древнее, чем созданная ими
самими мифология с ее богами и полубогами" [См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч.
2-е изд., т. 45, с. 330. Ред.]
Морган предпочитает ссылаться на Грота, так как он все же признанный и
вполне заслуживающий доверия свидетель Грот рассказывает далее, что каждый
афинский род носил имя, перешедшее к нему от его предполагаемого
родоначальника, что до Солона во всех случаях, а после Солона при
отсутствии завещания члены рода (gennetes) умершего наследовали его
имущество и что в случае убийства преследование преступника перед судом
было правом и обязанностью в первую очередь родственников, затем членов
рода и, наконец, членов фратрии убитого

"Все, что известно нам о древнейших афинских законах основано на
родовых и фратриальных делениях"

Происхождение родов от общих предков доставило "ученым филистерам"
(Маркс) [Там же, с. 331. Ред.] головоломную работу. Так как они,
разумеется, изображают этих предков чисто мифологическими существами, у них
не остается никакой возможности объяснить себе возникновение рода из
живущих рядом друг с другом отдельных, первоначально даже не родственных
между собой, семей, и все-таки они должны это делать для того, чтобы хоть
как-нибудь объяснить существование рода. Так они оказываются в
заколдованном кругу из бессодержательных фраз, не идя дальше утверждения"
родословная, конечно,- миф, но род существует в действительности, и в конце
концов у Грота мы находим следующее (слова в скобках принадлежат Марксу):

"Об этой родословной мы слышим лишь изредка, потому что о ней публично
упоминают только в известных, особо торжественных случаях. Но и менее
значительные роды имели свои общие религиозные обряды" (как это
странно, м-р Грот), "а также и общего родоначальника - сверхчеловека и
общую родословную совершенно так же, как и более знаменитые роды" (как
это странно, г-н Грот, для менее значительных родов) "схема и
идеальная основа" (милостивый государь, не ideal a carnal, или на
нашем языке - плотская!) "были одинаковы у всех родов" [Там же, с.
332. Ред.]

Ответ Моргана на этот вопрос Маркс резюмирует в следующих словах.
"Система кровного родства, соответствующая роду в его первоначальной
форме,- а у греков, как и у других смертных, была когда то такая форма,-
обеспечивала знание родственных отношений всех членов родов друг к другу
Они с детских лет на практике усваивали эти чрезвычайно важные для них
сведения. С возникновением моногамной семьи это забылось. Родовое имя
создавало родословную, рядом с которой родословная отдельной семьи
представлялась лишенной значения. Это родовое имя должно было теперь
свидетельствовать о факте общего происхождения его носителей, но
родословная рода уходила так далеко в глубь времен, что его члены не могли
уже доказать действительно существовавшего между ними родства, кроме
немногочисленных случаев, когда имелись более поздние общие предки. Самое
имя было доказательством общего происхождения и доказательством бесспорным,
не считая случаев усыновления. Напротив, фактическое отрицание всякого
родства между членами рода, как это делают Грот [В рукописи Маркса вместо
Грота назван древнегреческий ученый II в. н.э. Поллукс, на которого часто
ссылается Грот. Ред.] и Нибур, превращающие род в продукт чистого вымысла и
поэтического творчества, достойно только "идеальных", то есть чисто
кабинетных книжных ученых. Так как связь поколений, особенно с
возникновением моногамии, отодвигается в глубь времен и минувшая
действительность предстает в отражении фантастических образов мифологии, то
благонамеренные филистеры приходили и продолжают приходить к выводу, что
фантастическая родословная создала реальные роды" [См. Маркс К., Энгельс Ф.
Соч. 2-е изд. т. 45, с. 332. Ред.].
Фратрия, как и у американцев, была расчленившимся на несколько
дочерних родов и объединяющим их первоначальным родом, часто указывавшим
еще на происхождение их всех от общего родоначальника. Так, по Гроту,

"все сверстники члены фратрии Гекатея, признавали одного и того же
бога своим родоначальником в шестнадцатом колене"

Все роды этой фратрии были поэтому в буквальном смысле братскими
родами Фратрия встречается еще у Гомера в качестве военной единицы в
известном месте, где Нестор советует Агамемнону построй людей по племенам и
фратриям так, чтобы фратрия помогала фратрии, племя - племени [Гомер.
Илиада, песнь вторая. Ред.] - Фратрия, кроме того, имела право и была
обязана преследовать за убийство члена фратрии, следовательно, в более
раннюю эпоху на ней лежала также обязанность кровной мести. У нее, далее,
были общие святыни и празднества, да и саморазвитие всей греческой
мифологии из традиционного древнеарийского культа природы по существу
обусловлено было родами и фратриями и происходило внутри них. Далее,
фратрия имела старейшину (phratriarchos) и, согласно де Куланжу, созывала
общие собрания, принимала обязательные решения, обладала судебной и
административной властью. Даже позднейшее государство, игнорировавшее род,
оставило за фратрией некоторые общественные функции административного
характера.
Несколько родственных фратрий составляют племя. В Аттике было четыре
племени, в каждом из них - по три фратрии и в каждой фратрии - по тридцати
родов. Такое точное определение состава групп предполагает сознательное и
планомерное вмешательство в стихийно сложившийся порядок вещей. Как, когда
и почему это произошло,- об этом умалчивает греческая история, воспоминания
о которой у самих греков сохранились лишь начиная с героической эпохи.
Образование различных диалектов у греков, скученных на сравнительно
небольшой территории, получило меньшее развитие, чем в обширных
американских лесах, однако и здесь мы видим, что лишь племена с одинаковым
основным наречием объединяются в более крупное целое, и даже в маленькой
Аттике мы встречаем особый диалект, который впоследствии стал
господствующим в качестве общего языка для всей греческой прозы.
В поэмах Гомера мы находим греческие племена в большинстве случаев уже
объединенными в небольшие народности, внутри которых роды, фратрии и
племена все же еще вполне сохраняли свою самостоятельность. Они жили уже в
городах, укрепленных стенами, численность населения увеличивалась вместе с
ростом стад, распространением земледелия и зачатков ремесла, вместе с тем
росли имущественные различия, а с ними и аристократический элемент внутри
древней, первобытной демократии. Отдельные мелкие народности вели
непрерывные войны за обладание лучшими землями, а также, разумеется, и ради
военной добычи, рабство военнопленных было уже признанным институтом.
Организация управления у этих племен и мелких народностей была
следующей:
1. Постоянным органом власти был совет, bule, первоначально,
по-видимому, состоявший из старейшин родов, позднее яче, когда число
последних слишком возросло,- из избранной части этих старейшин, что давало
возможность для развития и усиления аристократического элемента, так именно
и изображает нам Дионисий совет героической эпохи, состоящим из знатных
(kratistoi). В важных вопросах совет принимал окончательные решения; так,
например, у Эсхила совет города Фивы принимает решающее при создавшемся
положении по становление устроить Этеоклу почетные похороны, а труп
Полиника выбросить на съедение собакам [Эсхил. Семеро против Фив. Ред.].
Впоследствии, когда было создано государство, этот совет превратился в
сенат.
2. Народное собрание (agora). У ирокезов мы видели, что народ -
мужчины и женщины - окружает собрание совета и, в установленном порядке
участвуя в обсуждении, влияет, таким образом, на его решения. У гомеровских
греков это "окружение" [Umstand], употребляя старонемецкое судебное
выражение, развилось уже в настоящее народное собрание, как это имело место
также у древних германцев. Оно созывалось советом для решения важных
вопросов; каждый мужчина мог брать слово. Решение принималось поднятием рук
(у Эсхила в "Просительницах") или восклицаниями. Собранию принадлежала
верховная власть в последней инстанции, ибо, как говорит Шеман ("Греческие
древности"),

"когда идет речь о деле для выполнения которого требуется содействие
народа Гомер не указывает нам никакого способа которым можно было бы
принудить к этому народ против его воли"

Ведь в то время, когда каждый взрослый мужчина в племени был воином, не
существовало еще отделенной от народа публичной власти, которая могла бы
быть ему противопоставлена. Первобытная демократия находилась еще в полном
расцвете, и из этого мы должны исходить при суждении о власти и положении
как совета, так и басилея.
3. Военачальник (basileus). Маркс замечает по этому поводу
"Европейские ученые, в большинстве своем прирожденные придворные лакеи,
превращают басилея в монарха в современном смысле слова. Против этого
протестует республиканец-янки Морган. Он говорит весьма иронически, но
вполне справедливо о елейном Гладстоне и его книге "Юность мира"

"Г-н Гладстон представляет нам греческих вождей героической эпохи в
виде царей и князей, изображая их вдобавок джентльменами, но он сам
должен признать что в общем обычай или закон первородства мы находим у
них, по видимому, достаточно, но не слишком реэко выраженным" [См.:
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 336. Ред.]

Надо полагать, что право первородства с такими оговорками и самому
г-ну Гладстону представится достаточно, пусть это даже и не слишком резко
выражено, лишенным всякого значения.
Мы видели уже, как обстояло дело с наследованием должностей старейшин
у ирокезов и других индейцев. Все должности были выборными в большинстве
случаев внутри рода и постольку были наследственными в пределах последнего.
При замещении освобождавшихся должностей постепенно стали отдавать
предпочтение ближайшему сородичу - брату или сыну сестры, если не было
причин обойти его. Поэтому, если у греков при господстве отцовского права
должность басилея обычно переходила к сыну или к одному из сыновей, то это
лишь доказывает, что сыновья здесь могли рассчитывать на наследование в
силу народного избрания, но отнюдь не говорит о признании законным
наследования помимо такого избрания. В данном случае мы находим у ирокезов
и греков лишь первый зародыш особых знатных семей внутри рода, а у греков к
тому же еще и первый зародыш будущего наследственного предводительства, или
монархии. Поэтому следует предположить, что у греков басилей должен был
либо избираться народом, либо же утверждаться его признанными органами -
советом или агорой, как это практиковалось по отношению к римскому "царю"
(гех).
В "Илиаде" "владыка мужей" Агамемнон выступает не как верховный царь
греков, а как верховный командующий союзным войском перед осажденным
городом. И на это его положение указывает в известном месте Одиссей, когда
среди греков возникли раздоры: нехорошо многоначалие, один должен быть
командующим и т. д. (дальше идет популярный стих с упоминанием о скипетре,
но он был добавлен позднее) [Гомер. Илиада, песнь вторая. Ред.]. "Одиссей
не читает здесь лекции о форме правления, а требует повиновения
главнокомандующему на войне. Для греков, которые под Троей представляли
собой только войско, агора ведется достаточно демократично: Ахиллес, говоря
о подарках, то есть о дележе добычи, всегда называет это делом не
Агамемнона или какого-нибудь другого басилея, но "сынов ахеян", то есть
народа. Эпитеты. "Зевсом рожденный", "Зевсом вскормленный" ничего не
доказывают, так как каждый род ведет свое происхождение от одного из богов,
а род главы племени уже от "более знатного" бога, в данном случае - от
Зевса. Даже лично несвободные, как, например, свинопас Эвмей и другие,
являются "божественными" (dioi и theioi), и это в "Одиссее", следовательно,
значительно позднее времени, описываемого в "Илиаде"; в той же "Одиссее"
название "герой" дается еще герольду Мулию, так же как и слепому певцу
Демодоку [В рукописи Маркса далее следует опущенная Энгельсом фраза "термин
"койравос", который Одиссей применяет по отношению к Агамемнону, наряду с
термином "басилей", также означает только "командующего войском на войне"".
Ред.]. Короче, слово basileia, которое греческие писатели употребляют для
обозначения гомеровской так называемой царской власти (потому что главный
отличительный признак ее - военное предводительство), при наличии наряду с
ней совета вождей и народного собрания означает только военную демократию"
(Маркс) [См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 337. Ред.].
У басилея, помимо военных, были еще жреческие и судейские полномочия;
последние не были точно определены, первыми он обладал как верховный
представитель племени или союза племен. О гражданских, административных
полномочиях никогда нет и речи, но, по-видимому, басилей по должности
состоял членом совета. Таким образом, этимологически совершенно правильно
переводить слово "басилей" немецким словом "Konig", так как слово "Konig"
(Kuning) происходит от Kuni, Kunne и означает "старейшина рода". Но
современному значению слова "Konig" (король) древнегреческое "басилей" со
вершенно не соответствует. Древнюю basileia Фукидид определенно называет
patrike, то есть происходящей от родов, и говорит, что она обладала точно
установленными, следовательно, ограниченными полномочиями. Аристотель также
указывает, что basileia героической эпохи была предводительством над
свободными, а басилей был военачальником, судьей и верховным жрецом;
правительственной властью в позднейшем смысле он, следовательно, не обладал
[Так же, как греческого басилея, в виде современного монарха изображали и
ацтекского военачальника Морган впервые подвергает исторической критике
первоначально основанные на превратном понимании и преувеличенные, а затем
и прямо лживые сообщения испанцев и доказывает, что мексиканцы стояли на
средней ступени варварства, но несколько опередили в своем развитии
новомексиканских индейцев пуэбло, и что их строй, насколько можно заключить
по искаженным сообщениям, отличался следующими чертами это был союз трех
племен, подчинивший и превративший в своих данников несколько других
племен, он управлялся союзным советом и союзным военачальником, которого
испанцы превратили в "императора".].
Мы видим, таким образом, в греческом строе героической эпохи древнюю
родовую организацию еще в полной силе, но, вместе с тем, уже и начало
разрушения ее: отцовское право с наследованием имущества детьми, что
благоприятствовало накоплению богатств в семье и делало семью силой,
противостоящей роду; обратное влияние имущественных различий на организацию
управления посредством образования первых зародышей наследственной знати и
царской власти; рабство сначала одних только военнопленных, но уже
открывающее перспективу порабощения собственных соплеменников и даже членов
своего рода; начавшееся уже вырождение древней войны племени против племени
в систематический разбой на суше и на море в целях захвата скота, рабов и
сокровищ, превращение этой войны в регулярный промысел, одним словом,
восхваление и почитание богатства как высшего блага и злоупотребление
древними родовыми порядками с целью оправдания насильственного грабежа
богатств. Недоставало еще только одного: учреждения, которое не только
ограждало бы вновь приобретенные богатства отдельных лиц от
коммунистических традиций родового строя, которое не только сделало бы
прежде столь мало ценившуюся частную собственность священной и это
освящение объявило бы высшей целью всякого человеческого общества, но и
приложило бы печать всеобщего общественного признания к развивающимся одна
за другой новым формам приобретения собственности, а значит и к непрерывно
ускоряющемуся накоплению богатств; недоставало учреждения, которое
увековечило бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и
право имущего класса на эксплуатацию неимущего и господство первого над
последним.
И такое учреждение появилось. Было изобретено государство.

V
ВОЗНИКНОВЕНИЕ АФИНСКОГО ГОСУДАРСТВА

Как развилось государство, частью преобразуя органы родового строя,
частью вытесняя их путем внедрения новых органов и, в конце концов,
полностью заменив их настоящими органами государственной власти; как место
подлинного "вооруженного народа", защищавшего себя собственными силами в
своих родах, фратриях и племенах, заняла вооруженная "публичная власть",
которая была подчинена этим государственным органам, а следовательно, могла
быть применена и против народа,- все это, по крайней мере в начальной
стадии, мы нигде не можем проследить лучше, чем в Древних Афинах. Смена
форм в основном изображена Морганом, анализ же порождающего ее
экономического содержания мне приходится большей частью добавлять.
В героическую эпоху четыре племени афинян занимали в Аттике еще
обособленные области; даже составлявшие их двенадцать фратрий, по-видимому,
имели еще отдельные поселения в виде двенадцати городов Кекропа.
Организация управления соответствовала героической эпохе: народное
собрание, народный совет, басилей. В эпоху, с которой начинается писаная
история, земля была уже поделена и перешла в частную собственность, как это
и свойственно сравнительно уже развитому к концу высшей ступени варварства
товарному производству и соответствующей ему торговле товарами. Наряду с
зерном производилось также вино и растительное масло; морская торговля по
Эгейскому морю все более изымалась из рук финикийцев и попадала большей
частью в руки жителей Аттики. Благодаря купле и продаже земельных владений,
благодаря дальнейшему развитию разделения труда между земледелием и
ремеслом, торговлей и судоходством члены родов, фратрий и племен должны
были весьма скоро перемешаться между собой; на территории фратрии и племени
селились жители, которые, хотя и были соотечественниками, все же не
принадлежали к этим объединениям, следовательно, были чужими в своем
собственном месте жительства. Ведь каждая фратрия и каждое племя в мирное
время сами управляли своими делами, не обращаясь в Афины к народному совету
или басилею. Но те, кто жил на территории фратрии или племени, не
принадлежа к ним, не могли, разумеется, принимать участия в этом
управлении.
Все это так нарушило нормальное функционирование органов родового
строя, что уже в героическую эпоху потребовалось принять меры для
устранения этого. Было введено приписываемое Тезею устройство. Перемена
состояла прежде всего в том, что в Афинах было учреждено центральное
управление, то есть часть дел, до того находившихся в самостоятельном
ведении племен, была объявлена имеющей общее значение и передана в ведение
пребывавшего в Афинах общего совета. Благодаря этому нововведению афиняне
продвинулись в своем развитии дальше, чем какой-либо из коренных народов
Америки: вместо простого союза живущих по соседству племен произошло их
слияние в единый народ. В связи с этим возникло общее афинское народное
право, возвышавшееся над правовыми обычаями отдельных племен и родов;
афинский гражданин, как таковой, получил определенные права и новую
правовую защиту также и на той территории, где он был иноплеменником. Но
этим был сделан первый шаг к разрушению родового строя, ибо это был первый
шаг к осуществленному позднее допуску в состав граждан и тех лиц, которые
являлись иноплеменниками во всей Аттике и полностью находились и продолжали
оставаться вне афинского родового устройства. Второе, приписываемое Тезею,
нововведение состояло в разделении всего народа, независимо от рода,
фратрии или племени, на три класса: эвпатридов, или благородных, геоморов,
или земледельцев, и демиургов, или ремесленников, и в предоставлении
благородным исключительного права на замещение должностей. Впрочем, это
разделение не привело к каким-либо результатам, кроме замещения должностей
благородными, так как оно не устанавливало никаких других правовых различий
между классами [В издании 1884 г. конец фразы был сформулирован следующим
образом "так как остальные два класса не получили каких либо особых прав".
Ред.]. Но оно имеет важное значение, так как раскрывает перед нами новые,
незаметно развившиеся общественные элементы. Оно показывает, что вошедшее в
обычай замещение родовых должностей членами определенных семей превратилось
уже в мало оспариваемое право этих семей на занятие общественных
должностей, что эти семьи, и без того могущественные благодаря своему
богатству, начали складываться вне своих родов в особый привилегированный
класс и что эти их притязания были освящены только еще зарождавшимся
государством. Оно, далее, показывает, что разделение труда между
крестьянами и ремесленниками упрочилось уже настолько, что стало отодвигать
на второй план общественное значение прежнего деления на роды и племена.
Оно, наконец, провозглашает непримиримое противоречие между родовым
обществом и государством; первая попытка образования государства состоит в
разрыве родовых связей путем разделения членов каждого рода на
привилегированных и непривилегированных и разделения последних, в свою
очередь, на два класса соответственно роду их занятий, что
противопоставляло их, таким образом, один другому.
Дальнейшая политическая история Афин вплоть до Солона известна далеко
недостаточно. Должность басилея утратила свое значение; во главе
государства стали избранные из среды благородных архонты. Господство знати
все более и более усиливалось, пока около 600 г. до нашего летосчисления не
сделалось невыносимым. Основным средством для подавления народной свободы
служили при этом деньги и ростовщичество. Главное местопребывание знати
было в Афинах и их окрестностях, где морская торговля, а вместе с ней
морской разбой, которым при случае все еще занимались, обогащали эту знать
и сосредоточивали в ее руках денежные богатства. Отсюда развивающееся
денежное хозяйство проникало в сельские общины, воздействуя, точно
разъедающая кислота, на их исконный, основанный на натуральном хозяйстве
образ жизни. Родовой строй абсолютно несовместим с денежным хозяйством;
разорение мелких крестьян Аттики совпало с ослаблением охранявших их старых
родовых уз. Долговая расписка и закладная на землю (ибо афиняне изобрели
уже и ипотеку) не считались ни с родом, ни с фратрией. А старый родовой
строй не знал ни денег, ни ссуды, ни денежных долгов. Поэтому в результате
все шире распространявшегося денежного владычества знати было выработано
также новое обычное право для того, чтобы обеспечить кредитора против
должника, чтобы освятить эксплуатацию мелких крестьян владельцами денег. На
полях Аттики всюду торчали закладные камни, на которых значилось, что
данный участок заложен тому-то и тому-то за такую-то сумму денег. Поля, не
обозначенные таким образом, были уже большей частью проданы вследствие
неуплаты в срок ипотечной ссуды или процентов и перешли в собственность
ростовщика-аристократа, крестьянин мог быть доволен, если ему разрешалось
оставаться на участке в качестве арендатора и жить на шестую часть продукта
своего труда, уплачивая осталь ные пять шестых новому хозяину в виде
арендной платы. Более того. Если сумма, вырученная при продаже земельного
участка, не покрывала долга или если заем не был обеспечен залогом, то
должник вынужден был продавать своих детей в рабство в чужие страны, чтобы
расплатиться с кредитором. Продажа детей отцом - таков был первый плод
отцовского права и моногамии! А если кровопийца все еще не был
удовлетворен, он мог продать в рабство и самого должника. Такова была
светлая заря цивилизации у афинского народа.
Прежде, когда условия жизни народа еще соответствовали родовому строю,
такой переворот был невозможен; а теперь он совершился, но никто не знал,
каким образом. Вернемся на минуту к нашим ирокезам. Там было немыслимо
положение, навязанное теперь афинянам, так сказать, без их участия и
несомненно против их воли. Там остававшийся из года в год неизменным способ
производства средств к жизни никогда не мог породить таких словно извне
навязанных конфликтов, такого противоречия между богатыми и бедными, между
эксплуататорами и эксплуатируемыми. Ирокезы были еще весьма далеки от
власти над природой, но в известных, для них определенных природных
границах они были господами своего собственного производства. Если не
считать неурожаев на их небольших огородах, истощения запасов рыбы в их
озерах и реках и резкого уменьшения дичи в их лесах, они знали заранее, на
что могут рассчитывать при своем способе добывания средств к жизни. Этот
способ должен был обеспечить средства к существованию - то скудные, то
более обильные, но он никак не мог привести к непредвиденным общественным
переворотам, к разрыву родовых уз, к расколу членов рода и соплеменников на
противоположные, борющиеся друг с другом классы. Производство велось в
самых узких рамках, но продукт находился целиком во власти производителей.
Это было громадным преимуществом производства эпохи варварства,
преимуществом, которое с наступлением эпохи цивилизации было утрачено.
Задачей ближайших поколений будет обратное завоевание его, но уже на основе
ныне приобретенного могучего господства человека над природой и на основе
свободной ассоциации, которая стала теперь возможной.
Иначе обстояло дело у греков. Появившаяся частная собственность на
стада и предметы роскоши вела к обмену между отдельными лицами, к
превращению продуктов в товары. И в этом - зародыш всего последующего
переворота. Лишь только производители перестали сами непосредственно
потреблять свой продукт, а начали отчуждать его путем обмена, они утратили
свою власть над ним. Они уже больше не знали, что с ним станет. Возникла
возможность использовать продукт против производителя, для его эксплуатации
и угнетения. Поэтому ни одно общество не может сохранить надолго власть над
своим собственным производством и контроль над социальными последствиями
своего процесса производства, если оно не уничтожит обмена между отдельными
лицами.
Как быстро после возникновения обмена между отдельными лицами и
превращения продуктов в товары начинает проявляться власть продукта над его
производителем - это афинянам пришлось испытать на собственном опыте.
Вместе с товарным производством появилась обработка земли отдельными лицами
своими собственными силами, а вскоре затем и земельная собственность
отдельных лиц. Потом появились деньги, всеобщий товар, на который могли
обмениваться все другие товары. Но, изобретая деньги, люди не подозревали,
что они вместе с тем создают новую общественную силу - единственную имеющую
всеобщее влияние силу, перед которой должно будет склониться все общество.
И эта новая сила, внезапно возникшая без ведома и желания ее собственных
творцов, дала почувствовать свое господство афинянам со всей грубостью
своей молодости.
Что было делать? Древний родовой строй не только оказался бессильным
против победного шествия денег, он был также абсолютно не способен найти
внутри себя хотя бы место для чего-либо подобного деньгам, кредиторам и
должникам, принудительному взысканию долгов. Но новая общественная сила
существовала, и благочестивые пожелания, страстное стремление вернуть
доброе старое время не могли заставить снова исчезнуть деньги и
ростовщичество. И сверх того, в родовом строе был пробит ряд других
второстепенных брешей. От поколения к поколению все больше перемешивались
между собой члены различных родов и фратрий по всей территории Аттики и
особенно в самом городе Афинах, хотя и теперь еще афинянин мог продавать не
принадлежащим к своему роду лицам лишь земельные участки, но не свое
жилище. С дальнейшим развитием промышленности и обмена все полнее
развивалось разделение труда между различными отраслями производства:
земледелием, ремеслом, а в ремесле - между бесчисленными разновидностями
его, торговлей, судоходством и т. д.; население разделялось теперь по своим
занятиям на довольно устойчивые группы; каждая из них имела ряд новых общих
интересов, для которых не было места внутри рода или фратрии и для
обслуживания которых появилась, следовательно, потребность в новых
должностях. Количество рабов значительно возросло и, вероятно, в ту пору
уже намного превышало число свободных афинян; родовой строй первоначально
совсем не знал рабства, а следовательно, не знал и средств, при помощи
которых можно было держать в узде эту массу несвободных. И, наконец,
торговля привлекала в Афины множество чужестранцев, которые селились здесь
ради легкой наживы; в силу старых порядков, они также оставались
бесправными и беззащитными и, несмотря на традиционную терпимость, были
беспокойным, чуждым элементом в народе.
Одним словом, родовой строй подходил к концу. Общество с каждым днем
все более вырастало из его рамок; даже худшие из зол, возникавшие на глазах
у всех, он не мог ни ограничить, ни устранить. Но тем временем незаметно
развилось государство. Новые группы, образовавшиеся благодаря разделению
труда сначала между городом и деревней, а затем между различными городскими
отраслями труда, создали новые органы для защиты своих интересов; были
учреждены всякого рода должности. А затем молодому государству для ведения
отдельных небольших войн и для охраны торговых судов потребовались прежде
всего собственные военные силы, которые у занимавшихся мореплаванием афинян
могли быть первоначально только морскими силами. Были учреждены, неизвестно
за сколько времени до Солона, навкрарии, небольшие территориальные округа,
по двенадцати в каждом племени; каждая навкрария должна была поставить,
вооружить и снабдить экипажем одно военное судно и, кроме того, выставляла
еще двух всадников. Это учреждение подрывало родовое устройство двояким
образом: во-первых, оно создавало публичную власть, которая уже не
совпадала просто-напросто с совокупностью вооруженного народа; во-вторых,
оно впервые разделяло народ для общественных целей не по родственным
группам, а по проживанию на одной территории. Какое это имело значение,
будет видно из последующего.
Так как родовой строй не мог оказывать эксплуатируемому народу никакой
помощи, то оставалось рассчитывать только на возникающее государство. И оно
действительно оказало эту помощь в виде организации управления, введенной
Солоном, снова усилившись в то же время за счет старого строя. Солон,- нас
здесь не интересует способ, каким была проведена его реформа, относящаяся к
594 г. до нашего летосчисления,- открыл ряд так называемых политических
революций, причем сделал это вторжением в отношения собственности. Все
происходившие до сих пор революции были революциями для защиты одного вида
собственности против другого вида собственности. Они не могли защищать один
вид собственности, не посягая на другой. Во время великой французской
революции была принесена в жертву феодальная собственность, чтобы спасти
буржуазную; в революции, произведенной Солоном, должна была пострадать
собственность кредиторов в интересах собственности должников. Долги были
попросту объявлены недействительными. Подробности нам точно не известны, но
Солон похваляется в своих стихах, что удалил закладные камни с обремененных
долгами земельных участков и вернул обратно проданных из-за долгов в чужие
страны и бежавших туда людей. Это можно было сделать только посредством
открытого нарушения прав собственности. И, действительно, все так
называемые политические революции, от первой до последней, были совершены
ради защиты собственности одного вида и осуществлялись путем конфискации,
называемой также кражей, собственности другого вида. Итак, несомненно, что
в течение двух с половиной тысяч лет частная собственность могла
сохраняться только благодаря нарушениям права собственности.
Но теперь необходимо было помешать повторению такого обращения в
рабство свободных афинян. Это достигалось прежде всего общими мерами, как,
например, запрещением таких долговых обязательств, по которым закладывалась
самая личность должника. Далее были установлены максимальные размеры
земельной собственности, которой могло владеть отдельное лицо, чтобы
ограничить хотя бы некоторыми пределами не насытное стремление знати к
захвату крестьянской земли. А затем последовали изменения и в самом строе;
для нас важнейшими представляются следующие:
Было установлено, что совет состоит из четырехсот членов, по сто от
каждого племени; здесь, таким образом, основой еще оставалось племя. Но это
была единственная сторона старого строя, воспринятая новым государством.
Что касается всего прочего, то Солон разделил граждан на четыре класса по
размерам землевладения и его доходности; 500, 300 и 150 медимнов зерна (1
медимн = приблизительно 41 литру) были минимальными размерами дохода для
первых трех классов; имевшие меньшие доходы или совсем не владевшие
земельной собственностью попадали в четвертый класс. Все должности могли
замещаться лишь представителями высших трех классов, а самые высокие
должности - только представителями первого класса; четвертый класс имел
лишь право выступать и голосовать в народном собрании, однако именно здесь
выбирались все должностные лица, здесь они должны были отчитываться в своей
деятельности, здесь вырабатывались все законы, а четвертый класс составлял
здесь большинство. Аристократические привилегии были частью возобновлены в
форме привилегий богатства, но народ сохранял за собой решающую власть.
Кроме того, деление на четыре класса служило основой для новой организации
войска. Первые два класса поставляли кавалерию, третий должен был служить в
качестве тяжеловооруженной пехоты, четвертый - в качестве легкой, не
имевшей защитных доспехов пехоты или во флоте, и притом получал, вероятно,
за свою службу плату.
Здесь, таким образом, в организацию управления вводится совсем новый
элемент - частная собственность. Права и обязанности граждан государства
стали устанавливаться соразмерно величине их земельной собственности, и в
той же мере, в какой стали приобретать влияние имущие классы, начали
вытесняться старые кровнородственные объединения; родовой строй потерпел
новое поражение.
Однако предоставление политических прав соразмерно имуществу вовсе не
было одним из таких установлений, без которых не может существовать
государство. Хотя этот принцип и играл большую роль в истории
государственного устройства, все же очень многие государства, и как раз
наиболее развитые, обходились без него. Да и в Афинах он сыграл только
преходящую роль; со времени Аристида доступ ко всем должностям был открыт
каждому гражданину.
В течение последующих восьмидесяти лет эволюция афинского общества
постепенно приняла направление, по которому оно развивалось далее на
протяжении следующих столетий. Процветавшим в досолоновскую эпоху
ростовщическим операциям с землей был положен предел, равно как и безмерной
концентрации земельной собственности. Торговля, а также все более
развивавшиеся на основе рабского труда ремесло и художественное ремесло
сделались господствующими занятиями. Люди стали более просвещенными. Вместо
того чтобы по-старому жестоко эксплуатировать собственных сограждан, теперь
стали эксплуатировать преимущественно рабов и покупателей афинских товаров
вне Афин. Движимое имущество, богатство, состоявшее в деньгах, рабах и
кораблях, все более возрастало, но теперь оно уже не служило только
средством для приобретения земельной собственности, как это было в прежние
времена замкнутости и ограниченности,- оно стало самоцелью. В результате
этого, с одной стороны, в лице нового класса - богачей, занимавшихся
промышленностью и торговлей,- возникла победоносная конкуренция старому
могуществу знати, а, с другой, остатки старого родового строя лишились
последней почвы. Роды, фратрии и племена, члены которых были рассеяны
теперь по всей Аттике и окончательно перемешались между собой, стали
поэтому совсем непригодными для роли политических объединений; множество
афинских граждан не принадлежало ни к какому роду; это были пришельцы,
которые хотя и получили права гражданства, но не были приняты ни в один из
старых родовых союзов; наряду с этим еще имелось непрерывно возраставшее
число чужеземных пришельцев, находившихся под покровительством 163.
Между тем борьба партий продолжалась; знать пыталась вернуть свои
прежние привилегии и на короткое время одер жалаверх, пока революция
Клисфена (509 г. до нашего лето-счисления) не низвергла ее окончательно, а
с ней вместе и последние остатки родового строя.
Новая организация управления, проведенная Клисфеном, игнорировала
деление на четыре древних племени, основанных на родах и фратриях. Ее место
заняла совершенно новая организация на основе уже испытанного в навкрариях
разделения граждан только по месту их жительства. Решающее значение имела
уже не принадлежность к родовым союзам, а исключительно место постоянного
жительства; не народ подвергался делению, а территория; население в
политическом отношении превращалось в простой придаток территории.
Вся Аттика была разделена на сто самоуправляющихся общино-кругов, или
демов. Живущие в каждом деме граждане (демоты) избирали своего старейшину
(демарха) и казначея, а также тридцать судей, которым были подсудны мелкие
тяжбы. Демы получали также собственный храм и бога покровителя или героя,
для которого они выбирали священнослужителей. Высшая власть в деме
принадлежала собранию демотов. Как справедливо замечает Морган, это -
прообраз самоуправляющейся американской городской общины. Возникающее
государство начало в Афинах с той же самой единицы, к которой приходит
современное государство в результате своего высшего развития.
Десять таких единиц, демов, составляли племя, которое, однако, в
отличие от старого родового племени стало называться теперь территориальным
племенем. Оно было не только самоуправляющимся политическим, но также и
военным объединением, оно выбирало филарха [ - от древнегреческого слова
"фила" - племя. Ред.] или старейшину племени, который командовал конницей,
таксиарха, командовавшего пехотой, и стратега, командовавшего всем войском,
набранным на территории племени. Оно, далее, снаряжало пять военных судов с
экипажем и командиром и получало в качестве своего священного покровителя
какого-нибудь аттического героя, по имени которого и называлось. Наконец,
оно выбирало пятьдесят представителей в афинский совет.
Венцом этого явилось афинское государство, которое управлялось
советом, состоявшим из пятисот избранных представителей десяти племен, а в
последней инстанции - народным собранием, куда имел доступ и где
пользовался правом голоса каждый афинский гражданин; наряду с этим архонты
и другие должностные лица ведали различными отраслями управления и
судебными делами. Главы исполнительной власти в Афинах не было.
С введением этой новой организации управления и с допущением очень
большого числа находившихся под покровительством - частью пришельцев,
частью вольноотпущенных рабов - органы родового строя были оттеснены от
общественных дел; они выродились в союзы частного характера и в религиозные
братства. Но моральное влияние, унаследованные взгляды и образ мышления
старой родовой эпохи еще долго жили в традициях, которые отмирали только
постепенно. Это сказалось на одном из позднейших государственных
учреждений.
Мы видели, что существенный признак государства состоит в публичной
власти, отделенной от массы народа. Афины располагали в ту пору лишь
народным войском и флотом, который выставлял непосредственно народ; войско
и флот были защитой от внешних врагов и держали в повиновении рабов,
которые уже тогда составляли значительное большинство населения. По
отношению к гражданам публичная власть первоначально существовала только в
качестве полиции, которая так же стара, как государство, поэтому
простодушные французы XVIII века и говорили не о народах цивилизованных, а
о народах полицизированных (nations policees) [Игра слов: "police" -
"цивилизованный", "police" - "полиция". Ред.]. Афиняне учредили, таким
образом, одновременно со своим государством также и полицию, настоящую
жандармерию из пеших и конных лучников - ландъегерей, как их называют в
Южной Германии и в Швейцарии. Но эта жандармерия формировалась из рабов.
Эта полицейская служба представлялась свободному афинянину столь
унизительной, что он предпочитал давать себя арестовать вооруженному рабу,
лишь бы самому не заниматься таким позорным делом. В этом сказывался еще
образ мыслей древнего родового быта. Государство не могло существовать без
полиции, но оно было еще молодо и не пользовалось еще достаточным моральным
авторитетом, чтобы внушить уважение к занятию, которое бывшим членам родов
неминуемо должно было казаться гнусным.
В какой степени сложившееся в главных своих чертах государство
соответствовало новому общественному положению афинян, свидетельствует
быстрый расцвет богатства, торговли и промышленности. Классовый антагонизм,
на котором покоились теперь общественные и политические учреждения, был уже
не антагонизмом между знатью и простым народом, а антагонизмом между рабами
и свободными, между находившимися под покровительством и полноправными
гражданами. Ко времени наивысшего расцвета Афин общее количество свободных
граждан, включая женщин и детей, составляло приблизительно 90000 человек, а
рабов обоего пола насчитывалось 365000 и состоявших под покровительством -
чужеземцев и вольноотпущенников - 45000. На каждого взрослого гражданина
мужского пола приходилось, таким образом, по меньшей мере 18 рабов и свыше
двух находившихся под покровительством. Большое число рабов было связано с
тем, что многие из них работали вместе в мануфактурах, в больших помещениях
под надзором надсмотрщиков. Но с развитием торговли и промышленности
происходило накопление и концентрация богатств в немногих руках, а также
обнищание массы свободных граждан, которым только оставалось на выбор: или
вступить в конкуренцию с рабским трудом, самим взявшись за ремесло, что
считалось постыдным, низким занятием и не сулило к тому же большого успеха,
или же превратиться в нищих. Они шли - при данных условиях неизбежно - по
последнему пути, а так как они составляли массу населения, это привело к
гибели и все афинское государство. Не демократия погубила Афины, как это
утверждают европейские школьные педанты, пресмыкающиеся перед монархами, а
рабство, которое сделало труд свободного гражданина презренным.
Возникновение государства у афинян является в высшей степени типичным
примером образования государства вообще, потому что оно, с одной стороны,
происходит в чистом виде, без всякого насильственного вмешательства,
внешнего или внутреннего,- кратковременная узурпация власти Писистратом не
оставила никаких следов,- с другой стороны, потому, что в данном случае
весьма высоко развитая форма государства, демократическая республика,
возникает непосредственно из родового общества и, наконец, потому, что нам
достаточно известны все существенные подробности образования этого
государства.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология