Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты

Уайли Д. В поисках фаллоса: Приап и Инфляция Мужского

Часть 2. В поисках фаллоса

Глава 5. Стадии фаллического поиска

До сих пор мы имели мифологему, которая сама по себе дополнялась и развивалась на основе мифических, литературных, психологических и физических метафор. Соединив и суммировав этот материал, мы получим историю, состоящую из 7 стадий, которые различны во всех ее формах. Более того, сны и жизненные ситуации мужчин, в которых активируется приапический архетип, отражают те же стадии, таким образом, являясь в некоторой степени показателем того, о какой части фаллического путешествия размышляет бессознательное во время этого сна.

Эти семь стадий сгруппированы в три более крупные фазы мифа, создавая своего рода трехкомпонентную структуру, состоящую из экспозиции, развития и разрешения. В общих чертах это отражено ниже. Каждая из последующих глав будет посвящена рассмотрению одной из этих фаз.

I. II.

Фаза

Экспозиция Развитие

1 Разрешение

1. 2. 3. 4. 5. 6. 7.

Стадия

Отделение Инфляция Уменьшение (обрезание) Поиск Прекращение поиска Божественное вмешательство Трансформация

Необходимо понимать, что хотя вышеуказанные стадии последовательны, они действуют в психо-мифическом времени. Поэтому, как и в любой мифической последовательности событий, все составляющие происходят всегда, а движение возникает таким образом, как если бы индивид или культурное психическое двигались в рамках бесконечного, межличностного мифа.

Нужно сказать, что нельзя ожидать планомерного (упорядоченного) прогресса ни в одном из данных случаев. Более того, стадии повторяются и возвращаются до тех пор, пока не будут адекватно ассимилированы эго. К тому же не все, начавшие это путешествие, достигают его конца. Например, история Ашенбаха закончилась на 5 стадии, история Энколпия (по крайней мере на основе сохранившихся отрывков из Сатирикона) достигла 6 стадии. Из рассмотренных нами героев классической литературы только Луций дошел до 7 стадии, до завершающей трансформации.79

Глава 6 Фаза 1: Экспозиция

Отделение

Приап, как мы уже отмечали выше, — это лишь фрагмент. Как и потерянный phallus Озириса он является лишь частью божественного образа, который эволюционирует. Последний рассматривается как образ Диониса, развивающийся от бородатого мужчины до прекрасного юноши.

С психологической же точки зрения, всякий раз, когда мужественность, привлекаемая Афродитой, то есть маскулинность сексуально наполненная в индивидуальной психике или культуре, развивается в сторону юности, зрелый фаллос, который не может быть включен в юношеский образ, приобретает самостоятельную идентичность. Так рождается Приап.

В античные времена, когда люди поклонялись богу Приапу, этот юношеский образ, вероятно, культивировался осознанно и являлся общепризнанным эстетическим идеалом, что не совсем соответствует западной культуре XX века. Верно, что с нашей помощью образ мужчины-юноши появился как физический идеал и в психике отдельных индивидов, и в отдельных семьях (особенно, если взаимоотношения между матерью и сыном приобретают сексуальную окраску) и в некоторых, в основном, гомосексуальных культурах. Однако, на современном широком культурном уровне «почитается» скорее психика мужчины-юноши, а не его тело, как в Греции и Риме. Другими словами, наши обычаи (ритуалы, церемонии) перехода во взрослость испорчены и неэффективны.

«Часто говорят, что одной из отличительных черт современного мира является исчезновение каких-либо значимых обрядов инициации (посвящения)», — пишет Мирче Элиаде.*

Джозеф Хендерсон в книге «Пороги инициации» (Thresholds of Initiation) документально подтверждает усилия психического компенсировать подобное явление, в то время как Торкил Вангаард (Thorkil Vanggaard) рассматривал сами результаты фалли-

Rites and Symbols of Initiation, p.ix.

ческой инициации и их недостаточное воздействие на развитие мужского в западной культуре *.

Например, еврейская бар-митцва ** (bar mitzvah), по-видимому, является наиболее широко практикуемым обрядом, сохранившимся на сегодняшний день в Америке; но после его совершения юноша приходит домой, в свою семью, чтобы жить точно так же как и до обряда. Нигде не существует формального необратимого перехода от материнской зависимости к зрелой фаллической свободе.

Таким образом, от поколения к поколению мужчины остаются юношами в психологическом смысле на протяжении длительного периода времени, если не на всю жизнь, в то время как фаллос с необходимостью делается независимым комплексом, вечно удерживающим мужчин в беспомощной зависимости по отношению ко всем видам силовых упражнений и спорту.

Отделение фаллоса само по себе, не должно причинять мужчине какую-либо боль, побуждающую его обращаться к психотерапии. Я подозреваю, что именно по этой причине античная юношески-дионисийская эстетика просуществовала так долго. Но маскулинность, отщемленная от фаллоса, оказывается подверженной инфляции, особенно в наше время, когда, образно говоря, отсутствует законно инфляциированный phallus. Тогда инфляция стремится обратиться к чему-либо доступному, чем после отделения, и оказывается эго.

В античной культуре это было известно, и, вероятно, отражалось в принесении жертвы Приапу части мужского труда. Таким образом, предотвращалось напыщенно-преувеличенное (инфляциированное) чувство материального и психологического богатства. Но в нашей культуре подобная встроенная жертвенная процедура отсутствует, оставляя мужчин с отделенным фаллосом, уязвимыми для инфляции (стадия 2). Приап урезывает инфляцию (prunes) (стадия 3), и именно боль обрезания или дефляции и приводит большинство мужчин к терапии.***

Phallos: A symbol and Its History in the Male World.

* В переводе с иврита означает подростка, достигшего 14 лет. До этого времени вся ответственность в религиозных вопросах возлагается на отца, но по достижении бар-митцва подросток вступает в пору зрелости и занимает свое собственное место в религиозной общине. Прим. рус. ред.

** Это драматически проиллюстрировано в книге Daryl Sharp, The Survival Papers: Anatomy of a Midlife Crisis.

Таким образом, наше психологическое доказательство в основном исходит из реального взаимодействия мужчин со средней или «развивающейся» фазой мифа. (также это можно назвать и стадией анализа).

Один такой мужчина, в дальнейшем будем его называть Роберт, наблюдал следующее видение в процессе активного воображения (оно очень ярко описывает отделение фаллоса в результате сверхидеализации матерью своего препубертатного сына): «Я видел ведьму, старую седую старуху с бородавками, в черной одежде и остроконечной шляпе. Она расположилась у большого котла, в котором помешивала что-то метлой из ивовых прутьев. Она делала это, если котел закипал и заливал огонь на поляне, окруженной лесом. Подойдя к ней, я увидел себя мальчиком, видимо, лет десяти или одиннадцати. Как только я оказался рядом с ней, старуха вытащила метлу из котла и, действуя ей словно кистью, стала обмазывать мальчика с головы до ног. Она действовала неистово, ударяя по нему метлой и расплескивая жидкость вокруг. Вдруг мальчик превратился в девочку. Свою изменившуюся форму он осознал в особенности четко, так как у него больше не было полового органа. Затем я осознал развитие девочки на протяжении нескольких лет. Вероятно, она оставалась в лесу и превращалась в красивую, сексуальную и загадочную молодую женщину с длинными черными волосами».

В действительности Роберт провел свою юность как изнеженный темноволосый Тадзио, заблудившийся в дебрях интимных, слишком теплых взаимоотношений со своей матерью и враждебной ревности своего отца. Ужасаюсь тому, что он переживает как застенчивая женоподобная натура, Роберт обратился к так называемым мужским занятиям, которые совершенно не соответствовали его созидательному темпераменту. Естественно, он не мог достигнуть в них успеха, и в нем развилось чувство некомпетенции, которое в дальнейшем подтачивало его профессионально и, в конце концов, привело к психоанализу.

Тема транссексуализма, причиной которого явилась кастрирующая ведьма, также появляется в материалах Стефена: но в его

случае колдовство происходит в более раннем возрасте. В начале своего анализа он говорит, что сны о ведьмах он видел часто в возрасте 3—5 лет и приводит как типичный пример следующее сновидение: «Я нахожусь в спальне матери и смотрю на нее обнаженную. Вдруг она превращается в ведьму. Я убегаю из комнаты к своей матери (другой), но и та (другая) тоже превращается в ведьму».

После этого рассказа Стефен увидел еще один сон, который помогает установить связь между ведьмой и его психологически кастрированным состоянием: «Я беспокоился о сдаче и завершении своих экзаменов. Это, скорее, напоминало выпускной класс. Затем я оказался в комнате, я — девушка с длинными белыми волосами и частично одетая. В конце комнаты в дверях стоит высокая черноволосая женщина с ястребиным лицом в тесной викторианской одежде с высоким воротником. Она собирается научить меня как быть ведьмой и перестать вести себя благоразумно. Она раскрывает мне секрет, что и она тоже была ведьмой в молодости. Но в тоже время эта женщина дает мне понять, что если я буду вести себя достаточно хорошо, то она позволит мне делать все, что я хочу».

Судя по препубертатным воспоминаниям и снам других мужчин, прибегавших к помощи психоанализа, возможно, что отделение фаллического потенциала переживается мальчиками как иррациональный страх оказаться на самом деле девочкой. Было бы интересно изучить генезис транссексуализма и трансвестизма в рамках мифа о Приапе, но это не входит в предмет обсуждения данной книги.

Ниже приводится еще один транссексуальный сон, принадлежащий мужчине по имени Давид, чей случай будет рассмотрен более подробно в следующей главе: «Я нахожусь рядом с девочкой из первого класса. Она относится ко мне как к девочке и спрашивает, что со мной случилось».

Инфляция

Вероятно, мужчина, находящийся в постпубертатном периоде и лишенный возможности психологической взаимосвязи с фаллосом, — является особым предметом для инфляции, которая возникает как защитный механизм от разрушительного действия переживания себя как чего-то женского.

Античная культура рассматривает инфляцию как нечто опасное, так как она делает человека уязвимым перед приапическим радикальным уменьшением.

Именно поэтому люди приносили жертвы богу Приапу. Наша же культура не предусматривает подобных вещей. Сама по себе инфляция совсем не болезненна, и мужчины не обращаются к психотерапии пока в состоянии ее выдерживать. Более того, они кажутся совершенно сбитыми с толку, когда поддерживать предыдущее инфляциированное состояние оказывается невозможным по той или иной причине: неудавшиеся взаимоотношения, потеря работы, упадок физических атрибутов юности или что-либо еще, из-за чего они стали слишком зависимы от чувства своей значимости или от мужской самоидентификации в обществе.

Например, инфляция Энколпия, по-видимому, возникала в его ощущении самого себя одновременно и как беспредельно сексуального, и как находящегося выше религиозного и законного ограничения своего мира. В случае с Луцием инфляция заключалась в том, что он мог подчинять своей воле с помощью магии. Инфляция же Ашенбаха состояла в его полной идентификации со статусом очень значительного писателя.

В наше время мужчины в ходе психоанализа часто снова и снова возвращются к состоянию инфляции, неспособные пожертвовать атрибутами персоны, вздувающими их за пределы собственной реальности.

Ниже приведены сны об инфляции, содер-жащие отбор многих метафор, с помощью которых психика описывает данное состояние. Без сомнения, любой аналитик может добавить к ним и другие.

Данный сон принадлежит Роберту, в чьей семье кастрированно-инфляционная маскулинность, вероятно, являлась нормой для нескольких поколений:

«Я привел в дом родителей своей матери собаку. Мы шли вдоль старой дорожки, собака бежала по земле, в то время как я парил в воздухе позади нее, связанный с ней длинным поводком. Затем я повторил этот путь, но на этот раз ведя уже своего отца. Снова впереди бежала собака, и либо мой отец шел, а я парил, либо наоборот. На следующий день все повторилось снова: мой брат прогуливался с отцом, а я летел за собакой».

Во время этого сновидения Роберт выглядел неплохо в своем анализе, и сон, вероятно, отражает увеличивающуюся заземленность (растущую устойчивость) своей маскулинности, по мере того, как он повторяет сам путь, — естественно, с эго остающемся в состоянии инфляции дольше всего. Такая форма повторения кажется неизбежной, так как боль дефляции фальшивой эго-позиции и вследствие этого принятие и ассимиляция своего актуального состояния кастрированно-импотентного отделения может оказаться очень трудной, чтобы выдержать ее всю сразу.

На начальной стадии своего психоанализа Стефен вводит в рассмотрение следующий сон. Интересно, что накануне (за день до этого) он перечитывал «Смерть в Венеции» ( В то время я еще даже не начинал исследовать мифы об инфляции, поэтому новелла Манна не рассматривалась мной в этом контексте. Тем не менее психика Стефена, вероятно, уловила суть дела). Заключение сна подсказывает, как он себя чувствовал, когда его инфляция разрушается. Неудивительно, что он возвращался к ней так настойчиво!

«Я нахожусь вместе со своей семьей. Затем я — в театре колледжа. На сцене происходит действие, и я осознаю, что я — это третий акт. Они объявляют: «На сцене Бэтман!» *, и я бросаюсь туда в костюме, отвешиваю нарочито глубокий поклон, хотя зрители уже аплодируют. Затем я неудержимо и жизнерадостно устремляюсь назад. На сцену выходит мужчина и говорит: «Я — бог». Я снова на сцене, отпускаю ироничные шутки о колледже и вдруг обнаруживаю, что не могу остановиться, что говорю без удержу.

Batman — по-английски, вестовой, ординарец. Другая ассоциация одноименного фильма. Прим. русск. ред.

Но когда я все же в конце концов останавливаюсь, то все исчезает, и я остаюсь совсем один».

Приведенные ниже сны принадлежат пациенту по имени Арнольд. Они все из одной ночи и могут служить для иллюстрации некоторых других метафор инфляции: «Я забил два ключевых гола в «Супербоул» (Superbowl — финал первенства Национальной лиги американского футбола — прим. русск. ред.) и выиграл игру.

Я рад, что стал известен, что хорошо сделал свое дело, и мое имя попало на экраны телевизоров. На следующий день на работе все говорят, что я получил самую ценную награду игрока, но все же среди всех игроков я — самый плохой. Я говорю, что меня это не беспокоит, поскольку я оказался самым полезным игроком.

Я играю в высшей лиге в бейсболе.

Предполагалось, что на деловой конференции я встречу папу римского. Каждый участник воображал, на что это будет похоже».

Примечательно, что приведенные здесь сны стремятся не просто оставить сновидца в состоянии инфляции. Скорее, наоборот, они с состраданием дают намек, что необходимо в некотором роде «притормозить», хотя даже и в этом случае позиция дефляции может оказаться опустошающей (как в замечании типа «Я совсем одинок» или «Среди всех игроков я — самый плохой»).

В то же время мы должны учитывать, что хотя это и сны мужчин, проходящих процедуру психоанализа, и, следовательно, находящихся под внимательным психологическим «оком» аналитика тем не менее я считаю, что они дают нам важные сведения о способности инфляциированной психики к самоизлечению. Несмотря на те идеи и взгляды, которые мы черпаем из нашей культуры, психологическая инфляция не является нормой или необходимостью для поддержания зрелого мужского начала. Сны, по-видимому, предпринимают усилия направить сновидца к более аутентичной позиции (установке) и сделать это как можно мягче.

Глава 7 Фаза II: Развитие

Обрезание (Pruning)

С теоретической точки зрения состояние отделенное™ от фаллоса может сохраняться неопределенно долго, если только есть возможность избежать попадания в инфляцию. Но инфляция — слишком соблазнительна, так как создает иллюзию мужской подлинности, альтернативой которой является рассмотрение кого-либо как импотента, женоподобного субъекта или даже в качестве женщины.

Однако рано или поздно инфляции разрушаются, часто с болезненными и губительными последствиями. В античных мифах подобное разрушение описывается как использование ножа для обрезки деревьев богом Приапом, и мы должны рассматривать это как самостоятельную попытку фаллического комплекса привлечь к себе внимание эго с тем, чтобы достичь реинтеграции.

Проблема же заключается в том, что эго этому сопротивляется. В таком случае комплекс вынужден обостряться и инфляция должна быть подвергнута яростным нападкам, по-видимому, совсем не принимая во внимание благополучие эго. На индивидуальном уровне это может оказаться весьма разрушительным, а на коллективном культурном уровне нашего времени — предельно пагубным.

Довольно часто мужчины, пребывающие в инфляции, воспринимают дефляцию как унижение. Сильные и повторяющиеся переживания этого унижения могут привести их к психоанализу, с целью избавления от подобного неудобства. К сожалению (но вполне естественно), пациенты часто хотят прекратить унижение с помощью восстановления инфляции, которую они переживают довольно благоприятным образом; соответственно состояние эго, вызванное приапическим обрезанием, — это то, что мы здесь называем стадией 4, или поиском. Обрезание вызывает поиск восстановления того, что было обрезано, и анализ — это один из путей, на котором мужчины ищут восстановления.

Поэтому по мере вхождения в психоанализ многие мужчины начинают с подробного изложения своих переживаний и снов относительно недавнего дефляционного обрезания, иногда при этом используя метафоры, которые точно отражают различные аспекты мифа о Приапе.

Примером подобного сна является сон у пациента по имени Роберт, в котором совпадение достигает деталей сада и грушевого дерева, хотя сновидец и не был знаком с мифологией Приапа.

«Я двигаюсь по грязной дороге к ферме на вершине холма. Каждая проходящая мимо машина делает дорогу все менее проходимой, и я сомневаюсь: не вернуться ли мне назад. Недавно я посадил на ферме грушевое дерево, и сейчас знакомая пара, мои друзья, пришли поискать на ней плоды. Я решил к ним присоединиться, но почувствовал, что это опасно. Друзья вернулись с фруктами. Мужчина был обнажен, и я заметил, что у него нет полового члена. Он говорит, что у него есть колокольчик, чтобы предупреждать окружающих людей, которых может оскорбить вид его наготы».*

Ассоциации Роберта связаны с его семьей, в особенности, с образом отца, чьим хобби было садоводство. «Кажется, что он никогда и ничего не сажал. Отец всегда что-то обрезал, пересаживал, снова обрезал, уничтожал сорняки и травил насекомых. Я думаю, что он делал тоже и со мной», — сказал как-то Роберт. В действительности у него в некоторой степени преувеличенно-напыщенный взгляд относительно своих юношеских возможностей, поскольку его постоянно склоняли рассматривать себя как несостоявшегося вундеркинда; но как чувственное описание соприкосновений с ножом Приапа его ассоциация весьма красноречива.

Похожий сон был и у Стефена: у него обрезание и чувство кастрации выражены в более метафорической форме, но чувство унижения — также очевидно. У Стефена было преувеличенное самомнение о месте среди своих коллег по профессии, и поэтому переживаемая им дефляция через унижение и напряжение личных

Полезно отметить, что сны о раздевании и обнажении на публике указывают на дезидентификацшо с персоной, которая может проявляться в процессе дефляции.

взаимоотношений была для него очень болезненной. Она окончательно подорвала его позицию, и он был вынужден оставить эту работу.

«Я раздеваюсь в конце рабочего дня. Мой начальник и его помощники проходят мимо. Я смущен, что они увидят меня обнаженным, и делаю вид, что одеваюсь, но при этом не одеваю нижнее белье. Но даже и тогда они уходят без меня».

Интересен также и сон Арнольда, увиденный им во время столкновения с инфляцией, которая в самом сновидении описывается как «что-то большое». В сне содержится представление об обрезании с предположением, что инфляция связана с привязанностью к матери: «Банда подростков делает что-то непонятное, каким-то образом связанное со мной, а возможно, делает нечто против меня. Затем один из них делает что-то большое, поскольку он получает право взять небольшой нож и сделать порезы на переносице двух других ребят. Сделав это — приложив лезвие к носу и ударив по нему рукой, — он произносит в соответствии с обрядом: «Мать сделала это с твоим носом среди бела дня».

Указание на социальное унижение [«это... с носом» (порез)... «среди бела дня», т.е., публично] и на фаллическое смещение в сторону носа также проявляется в ассоциациях Арнольда. Мы не исследуем, почему нож был небольшим, хотя это и могло быть связано как со свойствами анти-инфляционными, имеющими отношение к «порезу», так и с тем, что нож для обрезания в действительности обычно небольшой по размеру.

Поиск

Трудно разделить стадию обрезания от последующего поиска восстановления состояния инфляции, так как поиск начинается немедленно и именно поэтому большинство мужчин обращается к психоанализу.

Очень часто их поиск оказывается длинным, так как почти всегда это поиск восстановления состояния инфляции, а не позитивного чувства фаллоса, которое позволило бы им жить без нее. Задача психоанализа и состоит в том, чтобы направить данный поиск в более плодотворном направлении, и поэтому здесь необходим отказ от желания вернуться в состояние инфляции и отказ от осознанного огорчения по поводу ее потери.

Например, в случае с Луцием поиск заключается в восстановлении его человеческого облика, который подразумевает восстановление, и его преувеличенной самооценке как своего рода антропологии магического. Поиск Ашенбаха описан менее ясно, и тот факт, что он не мог без страха смотреть даже на образ своей цели (обольщение Тадзио), вероятно, является причиной невозможности такой связи, которой главный герой избежал только благодаря смерти. Поиск Энколпия больше всего походит на форму, которая очень часто встречается в аналитической работе и в наши дни, то есть активный поиск секса.

Примером такого поиска может служить история Давида. Он жаловался на частые принудительные сексуальные контакты с незнакомыми мужчинами, которых он встречал в разных барах, банях, парках и т.д.* Они никогда не были особо приятны для него, а после он испытывал крайнюю депрессию и разлад с самим собой, хотя и не мог изменить или осознать свое поведение. Мать Давида ненавидела даже память о его покойном отце, которого мальчик никогда не знал и которого он физически напоминал матери. Именно поэтому мать делала все, что могла, чтобы подавить в нем все, что напоминало ей о его отце, включая и его мужское начало.

Она превратилась в так называемую «кастрирующую мать», думая что, если мужчины умирали или оказывались причинами ее проблем, то она должна предохранить своего сына от превращения в одного из них. Как любой ребенок Давид проводил многие часы фантазируя, что его отец как по волшебству возвращается домой — «приходит, спускаясь с холма, и делает меня счастливым».

В начале психоанализа Давид рассказал следующий сон, который он запомнил с дошкольных лет: Представляя в перспективе поведение Давида, необходимо отметить, что данная книга вышла до того, как стал известен СПИД, который теперь ассоциируется с деятельностью такого рода.

«На улице темно, кто-то спускается с холма к нашему дому. Это эротически-чувственный, громадный, обнаженный волосатый мужчина. Что-то очень красное около головки его полового члена. Я помню чувство безопасности, тепла и волнения, когда прикасался к его ногам или чему-либо еще».

Давид рассматривает сон как раннее проявление своей гомосексуальной ориентации, но, я думаю, что в нем есть и что-то еще, помимо этого. Перед нами приапический образ мужчины. Если интимный контакт с Приапом вызывает чувство безопасности, тепла и возбуждения ( все это отсутствовало в детстве Давида), тогда сон открыто выражает отделение Давида от фаллоса, которое нужно излечить, если он в действительности переживает подобные качества в своей взрослой жизни. Мужчины, оказывавшиеся фаллическими в смысле образа сновидения, были как раз теми, кого он (Давид) искал; для конкретизации образа комплекса ему нужны были контакты с ними.

Второй сон, приснившийся незадолго до начала первого часа его аналитического процесса, дает образ той части Диониса, которая остается после отделения от фаллоса: «На большой арене все люди обнажены, они стоят и на высокой галерке. Ни у кого нет никаких волос, и у всех между ног торчат громадные грозди зеленого винограда. Люди бегают вверх и вниз по проходам и между рядов».

Отсутствие фаллоса обычно характеризуется безволосостью: юный Дионис доведен здесь до крайности, так как вообще заменен виноградом. Возможно, виноград также является и замещением алкоголя (вина), так как фаллос, являющийся частью жизни многих мужчин, включает и мир баров для гомосексуалистов, в которых Давид проводит изрядную долю времени.

Действительно, алкоголизм может быть фатально хаотической стороной дионисийского экстаза, и в данном случае на это указывает неистовое (безумное) бегание и прыгание людей в сновидении. После нескольких сессий психоанализа Давид увидел следующий сон, где присутствовал скрытый смысл, заключавшийся в том,

что он должен был начать смотреть на символическую сторону своего гомосексуального комплекса: «Мне сказали, что мы с сестрой должны украсить дом нашей матери. Я решил от этого увильнуть. Боясь, что меня поймают, я бегал от одного соседского дома к другому. В конце одного дома была дверь, которую я и открыл. Она вела наружу, и там в темноте был обнаженный мужчина, очень горячий, волосатый, с громадным половым органом, определенно гей. Он тотчас привлек мое внимание. Я сделал шаг и, когда моя нога была как раз на полпути, я сказал: «Это ловушка, это западня» и проснулся».

Конкретизация — и увековечивание — фалличекого поиска в форме гомосексуальной неразборчивости является распространенным явлением нашего времени. Она оказывается достаточно мучительной для тех мужчин, которые отождествляют себя как гомосексуалов, поскольку это не только бесконечно усложняет их жизнь, но и ставит под угрозу их более глубокие взаимоотношения с другими людьми. Для тех, кто продолжает считать себя приверженцем гетеросексуальных отношений, подобное явление может быть даже еще более болезненным. Отделение от фаллоса, конечно же, подрывает и отношения между мужчиной и женщиной, так как оставляет мужчину бессильным для борьбы с аспектом пожирающей матери у любой женщины, с которой он связан. В этом случае соблазн к отношениям фаллической безопасности, то есть гомосексуальным отношениям, может стать крайне выраженным.

Роджер, когда ему перевалило за 25 лет, был именно таким мужчиной. У него были продолжительные взаимоотношения с молодой женщиной, которая его очень любила. Но его смущали и тревожили гомосексуальные фантазии , тем не менее, когда у него была возможность действовать в соответствии с этими побуждениями, он всегда в панике бросался прочь. Роджер принес следующие три сна после нескольких месяцев психоанализа: «Меня представили привлекательной, отнюдь не противной, молодой женщине из моего родного города. Она спросила, есть ли у меня друг, поскольку я — гомосексуал.

Я ответил, что нет, и попытался объяснить, что в моем городе не все мужчины — гомосексуалы, но мне не хватило слов.

Я поймал рыбу и положил ее в воду, надеясь, что она не уплывет. Но рыба уплыла. Я попытался снова ее поймать, но не смог. Она от меня ускользнула и превратилась в зерно.

Меня привлек чернокожий мужчина. Это показалось мне довольно странным, так как ему было лет тридцать».

Приведенные выше сны представляют собой сжатое описание приапической ситуации, той, что мы все еще обсуждаем. Так, привлекательность женщины из родного города предполагает кастрированную эротическую связь со своей матерью, что подтверждается историей его жизни. Она была подавленной и неудовлетворенной женщиной, которую, как это чувствовал Роджер, он должен был поддерживать, защищать и которой должен был угождать. В результате, как говорят сны, связь с фаллосом была очень слабой: каждый раз, когда он «его» ловил, он стремился отложить его в сторону и тот «уплывал». Он не гордится, а, наоборот, принижает фаллическую ценность (пойманная рыба, осознание бессознательного содержания, превращение в зерно), именно поэтому он остается перед дилеммой («зерно»), рассматривая свои взаимоотношения.

В то же время сновидца таинственным образом привлекает (притягивает к себе) фигура темного, неизвестного мужчины более старшего возраста.

Примеров фаллического поиска можно приводить бесконечно много. У одних мужчин он приобретает сексуальную форму, тогда как у других — поиск идеального наставника. Некоторые ищут замену неудавшемуся или отсутствующему отцу, или идеальную работу, избирательный участок, а иногда удачу или власть. Общим для всех является экстериоризация (овеществление) и конкретизация того, что должно, наконец, стать внутренним поиском.

Овеществленный поиск не может взаимодействовать с фаллосом, который был отделен в границах психического, поэтому провал такого поиска гарантирован. Следовательно, рано или поздно от него придется отказаться.

Прекращение поиска

Если овеществление или конкретизация приапического поиска является гарантией его неудачи, то можно понять особую релевантность (уместность) конкретизации и ее роли в медицинском синдроме приапизма, рассмотренного нами в четвертой главе.

Однако, Приап, видимо, требует конкретизации присущей ему образности, если мы вообще хотим пережить его в действительности. В этом, вероятно, заключается объяснение наиболее сложной характеристики Приапа: а именно то, что он не может сам восстановить то, что отобрал (prunes). Он «отрезает» преувеличенную точку зрения (inflated), а инфляция оказывается просто дефляциированной с помощью конфронтации с объективной реальностью — «среди бела дня», как в сне Арнольда (см. выше, с. 88). Результатом является унижение — другой феномен «реального мира», в котором эта конфронтация не переживается внутрипсихически.

Болезненное унижение действительно требует по крайней мере двух участников, поскольку включает в себя как страх быть отвергнутым, так и состояние беспомощности в желании это предотвратить. Приап обрезает, опровергает (deflates), унижает и уводит со сцены. Здесь мы имеем две альтернативы: либо начать другой, обреченный на неудачу, цикл инфляции, либо совсем отказаться от поиска, отдаваясь унижению как плате за освобождение.

Например, Луций отказался от образа себя в роли знатока магии. Ашенбах отверг свои иллюзии относительно собственного юношеского потенциала, а вместе с ними и саму жизнь. От чего отказался Энколпий, мы точно не знаем, так как сохранившийся текст недостаточно полон, чтобы об этом судить.

Из тех мужчин, чьи сны здесь приведены, двое должны были отказаться от своей профессии, которую они с таким трудом приобрели, а третий — отверг свое публичное религиозное обязательство, что было, по его мнению, освобождением. Еще один пациент отказался от брака, который поначалу хотел сохранить, а двое отвергли «сексуальное тождество», провозглашенное со всеми публичными почестями, что совпадает с политизированной сексуальностью, характеризующей наше время.

Все мужчины нашли подобное принесение жертв унизительным, так как они требовали отречения от инфляциированной персоны, в которую сами же они вложили значительную часть своей жизни и от которого ожидали «благодарности» в форме подтверждения со стороны окружающих их людей. Отказ от подобных ожиданий означает мучительную конфронтацию с самой возможностью — а часто и реальностью — быть отвергнутыми теми людьми, которые для нас очень важны.

Более того, нет гарантии, что сами принесенные до этого жертвы окажутся достаточными; в запасе у некоторых и в дальнейшем могут случиться инфляции, обрезания и унижения.*

В терминах мифа это приводит к отказу от идеи восстановлениям Приапом того, что он когда-то отнял. Это переживается в виде принятия своей импотенции, своей кастрации, как постоянно кажущегося состояния или в форме принятия детского страха мужчиной, что он, — в конечном итоге, застенчиво женоподобный и навсегда отделенный от мира мужчин, — девочка. Переживание неметафорически, в конкретике того, что Лопес-Педраса называет «риторикой Приапа», может привести к постоянной импотенции, как в случае с постхирургическими пациентами, приведенном в четвертой главе.

История Луция, по-видимому, может служить красноречивым изложением утраты и последующего восстановления фаллоса. И, по мере того, как мы исследуем последние фазы этого процесса, то мы подходим к ним ближе и ближе. То, что, по всей видимости, Луций оставил, может быть легко названо колдовством, то есть фатально преувеличенным увлечением ведьмами и их практикой, что часто встречается параллельно с темой матери и колдовства, упомянутой нами выше в связи с отделением фаллоса у современных мужчин.

На самом деле Луций отказался больше чем от просто преувеличенного (inflated) восхищения. Он должен был отвергнуть свое желание жить той жизнью, которую он вел до трансформа-

См Monick Eugene Phallos Sacred Image of the Masculine Особенно страницы 15 и 48, где описание данного процесса дано более детально и приведены примеры «боязни кастрации», что обычно вызывается непрочными взаимоотношениями с фаллосом

ции, отвергнуть желание жить вообще Фон Франц (Von Franz) описывает это следующим образом

«Он достиг самого глубокого места дна страдания Он прошел через личную трагедию в ее мучительных переживаниях и приблизился к морю, границе коллективного бессознательного В первый раз Луций отказался от того, чтобы впутывать сюда других людей и попытался быть самим собой со своим собственным горем, мучениями и одиночеством, и в состоянии такого изнеможения заснул» *

И дальше

«В первый раз он даже не просил продлить ему жизнь Он устал от жизни, даже не заботясь о том дарует ли она [Изида, богиня луны, к которой как к (царице безбрачия) Regina coeli он обращал свои мольбы] ему продолжение жизни или избавит от мучений с помощью смерти Единственное, о чем он просил, — это вернуть его самому себе В этом заключается сущность Дао, в которой может принимать участие и эго, когда сталкивается с судьбой Не желать того или иного, отказаться от эгоистических побуждений, которые вечно чего-то хотят, не хотеть жить или умереть, или избавиться от страдания Он должен был осознать, что ничто не имеет значения, кроме возможности снова стать самим собой » **

Ашенбах приходит к похожему отказу также на берегу моря, потому что становится самим собой, «наблюдателем» Тадзио, без чрезмерной (inflated) претензии на что-либо еще и без ожидания каких-либо последствий Старый Ашенбах, уважаемый писатель, никогда больше не появится, он увидел сон и преобразился единственным возможным для него способом, с помощью смерти Как для него, так и для Луция, поиск восстановления предшествующего состояния закончился

Так как Стефен также приблизился к отказу от преувеличенных (inflated) и разрушительных профессиональных обязательств, он увидел следующий сон (отметьте, что имена Джим и Вилли очень похожи на имя автора)

• A Psychological Interpretation of the Golden Ass ofApuleius, p 137 "Там же, р 139

Приключения Луция, превратившегося в осла (Апулей «Метаморфозы»)

Я сижу один в баре. Мимо меня проходит Джим, кинозвезда, затем поворачивается назад и обнимает меня сзади.

Следующий эпизод — я в Индии. Злой, сумасшедший мужчина, который убивает людей ножом, проносится мимо меня на машине. Я и другие начали преследование. Вилли и кто-то еще загнали его в угол. Началась борьба между ним и Вилли, и Вилли — к тому моменту, когда я подоспел, — рискует получить серьезное ранение, — он слишком молод для такой схватки и не совсем точно оценивает ситуацию. С чувством безысходности я довершаю битву длинным церемониальным мечом, а когда маньяк уже лежит поверженый, вонзаю меч еще раз в его промежность, затем в сердце. После чего он умирает. Я ухожу прочь с чувством печальной судьбы случившегося, глядя навстречу солнцу.

Стефен смог идентифицировать образ маньяка со своей собственной профессиональной претенциозностью. Долгое время он считал себя более ценным и важным для своей фирмы, чем об этом думали другие служащие, и поэтому он постоянно преувеличивал свой авторитет в раздражительной и защищающейся форме, ухитряясь при этом оскорбить любого, кто оказывался с ним более или менее тесно связан. Послание в виде сна рассматривает крайнюю необходимость для него самого взять всю ответственность за убийство, так как это оказывалось единственно правильным. Его аналитик этого сделать не может.

По истечении шести недель после этого сна Стефен начал далекоидущие и для него и для его семьи унизительные изменения в своей профессиональной идентификации.

Глава 8 Фаза III: Разрешение

Божественное вмешательство

При обсуждение третьей фазы поиска мы оказываемся на относительно зыбкой почве: из трех первоначальных литературных спутников Энколпий и Ашенбах остаются позади — и только один Луций может рассматриваться в плане детальной иллюстрации того пути, на котором фаллос может быть возвращен — без всякой необходимости — посредством другого божественного вмешательства, уже не бога Приапа.

Нечто похожее происходит и во время психоанализа. Отказ от фаллического поиска сам по себе может быть завершением аналитического процесса, — человек получает возможность быть самим собой, без травмирующей напыщенности (uninflated), в естественной повседневности окружающего его мира. На ум приходит часто цитируемое утверждение З.Фрейда о том, что целью анализа является обретение способности «работать и любить».

Таким образом, рассмотрение третьей фазы может вывести нас за пределы аналитического обсуждения. Для некоторых вновь обретенный — или, возможно, первый — контакт с фаллосом и последующими трансформациями на их жизненном пути, возможно, и будет происходить в контексте психоанализа, но для многих других достижение желанной цели может осуществиться только после завершения формального аналитического процесса. В нашем случае мы должны исследовать такие психологические ситуации, когда энергия на поиск новых инфляции больше не затрачивается.

Хотя нам и не достает многого, о чем говорил Петроний, касаясь данной темы, мы знаем, что фаллос возвращается, и что его возвращает не тот бог, который его забрал, а Гермес.*

Обманчивый, двуличный характер бога Гермеса делает его подходящим посланцем тому, у кого что-то было волшебным образом украдено. Кроме того, Гермес — один из Олимпийцев,

The Satyricon, p. 163.

Мраморная колонии с головой Гермеса (VI век до н. э.. Нац. музей. Афины)

100

и в любом случае он является более всеобщим богом, нежели Приап. Это предполагает, что когда формально обособленный, автономный фаллический комплекс перестает быть автономным, то и Приап, как отдельное существо, сходи г со сцены. В нем нет больше никакой необходимости, поскольку подлинная связь с фаллосом установлена.

Мы не знаем, что это означало в жизни Энколпия. Но, если рассматривать приапическую мифологию в целом, логично было бы предположить, что для восстановления фаллоса необходимо, чтобы это переживалось в менее конкретной манере, чем в первичной «риторике Приапа». Другими словами, фаллос перемещается из области внешней реальности в сферу психологической метафоры.

Вероятно, именно в этом заключается смысл того, что происходит, когда Изида заново собирает расчлененное на части тело Озириса, и, хотя она так и не обнаружила его пенис, тем не менее с помощью вмешательства божественной милости внешней относительно пределов этих, бесспорно, могущественных божеств, она зачала от него ребенка Ребенок, Гор, приходит на место Озириса, и это наводит на мысль, что новая неделимая индивидуальность и есть цель этого процесса.

Апулей в деталях описывает две последние фазы поиска. В случае с Луцием его отказ от всех инфляции — от всех желаний эго и даже от самой жизни — приводит к вмешательству самой Изиды. Богиня вернула Луцию человеческий облик взамен на его обещание полностью изменить свою жизнь и посвятить себя служению ее культу.

Посвятительная инициация — вещь нелегкая. Она описана с немногими деталями, но сам финал умалчивается как некая тайна, которая не может быть вынесена за пределы культа. После напряженного периода жизни в храме, ограничений в еде и целомудрии, Луций рассказывает свои сны священнику и достигает своего рода кульминации (climax): «Я бы сказал, если бы позволено было говорить, ты бы узнал, если бы знать было позволено. Одинаковой опасности подвергаются, в случае такого дерзкого любопытства, и рассказчик, и слушатель. Но если ты объят благочестивой

101

жаждой познания, не буду тебя дольше томить. Итак, слушай и верь, что я говорю правду. Достиг я пределов смерти, переступил порог Прозерпины и снова вернулся, пройдя все стихии, видел я пучину ночи, видел солнце в сияющем блеске, предстоял богам подземным и небесным и вблизи поклонился им. Вот я тебе и рассказал, а гы, хотя и выслушал, остался в прежнем неведении.

Но передам то единственное, что могу открыть я, не нарушая священной тайны, непосвященным слушателям.

Настало утро, и по окончании богослужения я тронулся в путь...

Разукрашенный наподобие солнца, помещенный против статуи богини, при внезапном открытии завесы я был представлен на обозрение народа. После этого я торжественно отпраздновал день своего духовного рождения, устроив изысканную трапезу с отборными винами. Так продолжалось три дня. На третий день после таких церемоний закончились и священные трапезы, и завершение моего посвящения. Я пробыл еще несколько дней, пользуясь невыразимой сладостью созерцания священного изображения, связанный чувством благодарности за бесценную милость. Наконец, по указанию богини, внеся вклад за свое посвящение, конечно, далеко не соответствующий, но сообразно с моими средствами, я начал готовится к возвращению домой, столь запоздалому. *

Посвящение Луция требовало полной добровольной отдачи, поэтому его фактически заставили пережить (осознать) свою мужскую целостность в форме религиозной метафоры, а не конкретных событий его жизни, таких как прозаическая трансформация в животного или инфляциирование волшебных сил, которые он уже прежде нашел.

Что же это значит для мужчин в наше время? Если Приап интегрирован и исчезает, то следует предположить, что и само

•Апулей Золотой Осел, с 298—299

102

Сатир и герма, деталь мраморного саркофага (II век н. э.. Музей Фарнезе. Неаполь)

103

Изида с Гором (медная скульптура, Египет) 2040—1700гг. до н.э.

104

очарование анимой для юношеской мужественности, которое эту маскулинность породило, тоже закончилось. Временная, зависимая от матери, коллективно-ориентированная юношеская позиция по отношению к миру, лежащая в основе инфляции, будет заменена ощущением себя как мужчины, способного самостоятельно вершить свою судьбу. Тогда инфляция, вероятно, становится психологически невозможной, так как больше нет необходимости воздвигать защиту против боязливого чувства стать импотентом или женоподобным, преследующего мужчин без подлинных и очевидных фаллических оснований.

Если мужчина пытается пережить фаллос конкретно, в реальной жизни, то можно предположить, что он будет видеть его везде, куда ни посмотрит. Например, мужчины, чей фаллический поиск принимает форму поиска сексуальных контактов с другими мужчинами, видимо, будет искать и находить партнеров везде, где бы он ни был. Другой пример, если фаллический поиск приобретает форму поиска власти или превосходства — человек будет искать и находить других людей или ситуации или нации (если он политически амбициозен), которые, по всей видимости, нуждаются в руководстве. Окружающий мир приобретает форму в соответствии с проекцией фаллического образа.

Теперь, когда мужчина больше не питает инфляцию непрерывным поиском, а переживает фаллос внутри себя и не проецирует его вовне, фаллос теряет конкретность, присущую объективному (предметному) миру. В этом случае происходят две вещи: фаллос занимает подобающее ему место как часть психики, а не материального мира; материальный же мир освобождается от принуждения со стороны мужской проекции, то есть рассматривается таким, каким он является на самом деле.

Трансформация

Любой, впервые переживший все окружающее вокруг себя без проекции, на самом деле испытал на себе трансформацию, которая распространяется даже за пределы самого человека. Он видит мир по-новому, более ближе к тому, каков он есть на самом деле. Он переживает фаллос как либидо — психическую

105

энергию — с помощью которой занимает в мире определенную позицию.

По-видимому, что-то в этом роде случилось в конце концов и с Луцием, так как он продолжил свое религиозное посвящение в культ Озириса и, что особенно важно, приобрел совершенно новую профессию и занял другое положение в жизни, став преуспевающим адвокатом в Риме. В ходе психоанализа и после его завершения трансформация обычно сразу не происходит. Видимо именно поэтому она редко бывает такой драматичной, как у Луция. Наоборот, фаллос восстанавливается постепенно в различных сферах жизнедеятельности человека. Можно сказать, что его возвращают несколько разных богов, и что божественное вмешательство происходит неоднократно.

Один из примеров подобного возвращения приводился ранее как сон с мечом, увиденный пациентом по имени Стефен (см. выше с. 97). Можно предположить, что фаллос, который он держал в руках, был дан Афиной или, возможно, Аресом, но в нашем распоряжении нет достаточных данных, чтобы делать какие-либо выводы.

Другой мужчина — Патрик — видел сон, указывающий на вмешательство неподвластной ему силы, — называй ее богом или внутренним направляющим центром. Самостью — в форме автомобиля без водителя: «Я шел домой. Молодая чернокожая женщина предложила подвезти меня на черном лимузине. Когда я сел в машину, то испугался, обнаружив, что в ней нет водителя Я спросил об этом девушку: та ответила, что машина запрограммирована, чтобы доставить нас к месту назначения Как только мы приехали, машина свернула налево с дороги туда, где когда-то был лесистый участок земли, но сейчас это место было покрыто асфальтом. Я сказал: «Нет, не говори мне, что они вымостили единственный оставшийся здесь кусочек травы».

Рассмотрение этого сна показывает, что он касается совершенно специфических сторон жизни Патрика. В течение многих лет он работал со все возрастающим идеализмом в решении своих профессиональных задач, касавшихся внутригородских проблем.

106

Луций снова стал человеком и посвящен в культ Изиды (Апулей «Метаморфозы»)

107

Патрик оказался в состоянии инфляции по поводу самопожертвования. Друзья и семья поддерживали это состояние, говоря как они восхищены тем, что он занимается этой сложной работой. Поэтому, когда он обнаружил, что чувствует себя слишком подавленным и апатичным, чтобы встать и пойти на работу, то испытал огромную вину и беспокойство, и это, в конце концов, привело его к психоанализу.

Сон дал понять Патрику, что свое «место назначения» он должен рассматривать не с точки зрения собственной работы, а как нечто земное, естественное, вырастающее из его индивидуальности; это подтолкнуло его к далеко идущим изменениям: установка стала учитывать специфику его личности, то, что и как он делал. Очевидно, в XX веке по крайней мере одна богиня сменила свою античную колесницу на лимузин.

Сон Роберта: «Придя домой, я обнаружил окно открытым, а сигнализацию отключенной. Я очень беспокоился, что кто-то мог проникнуть в дом, хотя все было на месте. Затем моя жена нашла на полу огромный нож старинной работы. Должно быть, его оставил незванный гость».

В связи с этим сном в ходе психоаналитической процедуры Роберт был ознакомлен с мифологией Приапа. Он соединил карманный нож, возможно, оставленный во время ночной кражи (подобные действия напоминают о боге Гермесе, известном своими воровскими повадками), с ножом для обрезания, который принадлежит богу Приапу. Необходимая в этом случае взаимосвязь с женским началом показана в «Золотом осле» путем демонстрации вмешательства богини Изиды; в примере со сном она, вероятно, устанавливается благодаря тому, что не сам Роберт, а его жена, подобрала нож.

Роберт увидел этот сон в то время, когда начал ощущать свою мужскую автономность (независимость) в рамках новой профессии и личной жизни. Он сказал, что почувствовал, что нож теперь его. Прежде отделенный фаллос был интегрирован в той степени, что бог, держащий нож в руке, больше не являлся самостоятельной частью его психики.

108

Роберт, Стефен и Патрик — все осознали, что их поиск не может быть возобновлен. Инфляциированная установка (Inflated attitude), приводящая к чувству дискомфорта и унижения, и требующая психоанализа, должна была постоянно отвергаться. Теперь же она заменялась подлинным чувством самости, включая как индивидуальные потенции, так и, собственно, реальные ограничения.

Что же представляет собой мужчина, достигший данной точки в своем психологическом путешествии? Описание, данное в последних главах «Золотого Осла» Апулея, сохраняет значение и до сегодняшнего дня.

Первое, Луций демонстрирует новую установку по отношению к психическому. С того момента, когда он вновь приобрел человеческий облик, Луций обеспокоен тем, чтобы не делать того, чего хочет его эго, но делать все, что потребует от него Изида (анима, его внутренняя женщина).

Он уделял пристальное внимание своим снам. Это приводит его к посвящению в культ Изиды, даже несмотря на сопротивление эго, от которого требовалось пойти на определенные необходимые издержки и дать строгие клятвы. После чего богиня приказывает ему идти в Рим — опять же против его желания — и именно там быть посвященным в культ «величайшего Отца Богов, непобедимого Озириса».* Это поставило Луция в другое положение: видимо недостаточно остаться в мистическом созерцании анимы и того, что с ней связано, мужчина должен продвигаться к взаимосвязи с архетипом отца, который подразумевает некоторое место в мире, так как «Бог добавил, что под его божественным покровительством (Я) достигну славы (известности) в изучаемой профессии».** Плата за это посвящение отняла у Луция последние деньги, так что он был вынужден зарабатывать на жизнь; Луций начал вести «совершенно благопристойный образ жизни в качестве адвоката».***

• Там же, с. 299 — 300.

••Там же, с. 300. •••Там же, с. 301.

109

Необходимость в третьем посвящении была осознана Луцием благодаря «доброму богу, чье имя я не знаю» *: на самом деле это был Озирис, но в другой личине. Дальнейшие изменения в установке видны из отрывка, приведенного ниже: «После этого ... принимаю на себя ярмо божественного воздержания, добровольным усердием продлив десять дней поста, предписанных вечным законом, и в приготовлениях не жалею издержек, руководствуясь более благочестивым рвением, чем требуемыми размерами. И, клянусь Геркулесом, не пожалел я о хлопотах и издержках; по щедрому божьему промыслу у меня увеличилась плата за мои выступления на суде».**

Другими словами, Луций принес добровольно в жертву материальное благополучие, точнее совершил анти-инфляционное действие, требуемое от него обрядами Приапа. Таким образом, его окончательное посвящение, видимо, должно было достаточно крепко научить его быть самим собой, чтобы противостоять инфляционным искушениям.

Строчки, завершающие книгу Апулея, вероятно, подтверждают это ссылкой на явление маскулинности — страх потерять свои волосы — которая особенно уязвима к искусственным и преувеличенным компенсациям: «Снова обрив голову, я вступил в эту стариннейшую коллегию, основанную еще во времена Суллы, и хожу теперь, ничем не покрывая своей плешивости, радостно смотря в лица встречных».

Подчинение психическому, внимание к снам, профессия, основанная на внутреннем призвании, добровольной жертве и религиозной установке, — вот результаты путешествия Луция. Именно они, в конце концов, защитили его от фатального инфляционного круга. Любой современный психоанализ, достигший подобного результата, может считаться вполне успешным.

• Там же.

•• Там же, с. 302.

110

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел психология

Библиотека Гумер - психология