Буйчик А. Зайнагабдинова Э. Сорокина Е.
История социума и демократии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 3. Классическая демократия в Древних Афинах

3.1. Причины возникновения демократической формы правления
в Древних Афинах
3.2. Институциональная структура полисной демократии
3.3. Политические идеи и цели демократии
3.4. Школа софистов: развитие демократических учений
3.5. Что думали о полисной демократии Аристотель и Платон
3.6. В чём историческая значимость афинской демократии

3.1. Причины возникновения демократической формы
правления в Древних Афинах

В V в. до н.э. Афины превратились в наиболее развитый и инновационный центр древнегреческой цивилизации. Основой её был полис, то есть город-государство.
Какие же причины привели к возвышению Афин и появлению здесь демократической формы правления? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним, что в период с 800 до 500 г. до н.э. в древнегреческом мире шёл процесс формирования городской цивилизации. Многие небольшие и замкнутые сообщества объединялись в полисы, в основном, на побережье и в редком случае – в центре Эллады. Первоначально они управлялись местными царьками. Но с течением времени почти везде монархическая форма правления в результате острых конфликтов уступила место господству кланов и племенной олигархии.
Аристотель в своей работе «Афинская полития», описывая строй, существовавший у древних греков в VII в. до н.э., указывал, что «на высшие должности выбирали по благородству происхождения; правили должностные лица сначала пожизненно, а в последствии в течение десяти лет». Важнейшими и первыми по времени из должностей были басилевс, полемарх и архонт. Из них первой была должность басилевса, она считалась унаследованной от отцов. Второй по образованию стала должность полемарха. Последней появилась должность архонта. Архонт не распоряжался никакими из дел, унаследованных от отцов, как басилевс и полемарх, а только вновь заведёнными. Он имел право решать дела окончательно, а не как теперь – производить только предварительное расследование.
Исследователи считают, что первоначально полисы представляли собой социальную организацию земледельцев и собственников земли, которые жили в пределах городской стены, и каждый день покидали город, чтобы возделывать свои участки, возвращаясь вечером в защищённое стенами поселение. Поэтому территория «города» включала в себя и прилегающие к нему земли, которые его жители-земледельцы использовали в целях сельскохозяйственного производства. Расширение земельных участков, а также морская торговля содействовали быстрому развитию и обогащению приморских городов Греции.
Начиная с 650 г. до н.э. и примерно до 510 г. до н.э. древнегреческие полисы переживали эпоху правления тиранов, которое разрушило власть племенной аристократии. Они выражали интересы части граждан, внезапно разбогатевшей в результате торговли и коммерческой деятельности, или приобретения в собственность больших участков земли. Однако стабильность этих режимов была очень непрочной и зависела от временных и подверженных быстрой эрозии союзов и коалиций.
Обогащение одних сопровождалось обеднением других групп общества: не имевших земельной собственности, или владельцев небольших и неплодородных наделов. Рост численности населения полисов приводил к усилению давления неимущих на зажиточные слои общества, обострению социальных противоречий и классовой борьбы. Для сохранения баланса сил в сложной и противоречивой политической жизни Афин и других городов-государств, зажиточным классам приходилось идти на уступки неимущим. Например, в 594 г. до н.э. Солон – архонт Афин, облечённый диктаторскими полномочиями, провёл в городе ряд реформ:

• аннулировал все долговые обязательства неимущих;
• отпустил на волю рабов, обращённых в рабство за долги;
• ввёл прогрессивную шкалу при начислении и взимании податей;
• провёл финансовую реформу, выгодную тем, кому предстояло расплачиваться с крупными долгами и не принесшую большого убытка кредиторам.

Всё это вело к усилению экономической автономии мелких и средних землевладельцев и земледельцев, к созданию сообщества мелких собственников. Статус этих групп быстро вырос и в связи с серьёзными изменениями в военной организации общества.
Реформы Солона, разделившие население Аттики на четыре группы, в соответствии с имущественным положением, возлагали основные тяготы по несению военной службы на вторую и третью группы, то есть на средних по своему достатку людей, которые были обязаны в случае войны формировать конницу и тяжеловооружённую пехоту. В результате, средние слои превратились в главную воружённую силу Афинского полиса, что оказало существенное влияние на будущее политическое устройство Афин и некоторых других городов-государств. В дальнейшем, в ходе греко-персидских войн первой половины V в. до н.э., на первый план выдвинулась четвёртая категория граждан. Это было связано с тем, что главной военной силой Афинского полиса стал флот, а не сухопутное войско. Беднейшие категории граждан составляли основу «корабельной черни», стремящейся играть главную роль в политике. Это привело к постепенной радикализации первоначальной формы народовластия в Афинах.
Увеличение количества независимых граждан сопровождалось усилением их общественной и политической активности в результате быстрого развития рабовладельческих отношений. Создание развитой рабовладельческой экономики в отрасли добычи серебра и золота, земледелии, некоторых видах ремесленного производства способствовало процветанию греческой городской цивилизации, освободив время свободным гражданам для занятия философией, искусством, спортом и политикой. Можно приметить, что слова «досуг» и «интеллектуальное занятие» обозначались в древнегреческом языке одним словом «схоле».
Полис постепенно превратился в важный центр солидарности и идентичности граждан. Главная разграничительная линия пролегала между принадлежащими к полису людьми, гражданами, и не принадлежащими к нему жителями, негражданами, включавшими рабов и выходцев из других городов. Данная идентичность была усилена расширением письменности, применяемой в сфере управления и контроля над людьми. Однако долгое время античность продолжала оставаться миром устной культуры. Обновление государственного устройства полисов было связано также с трансформацией письменных и устных правовых кодексов, созданных Солоном в Афинах и Ликургом в Спарте.
Социально-политические изменения, которые, в конечном итоге, привели к возникновению демократии, были также обусловлены тем, что древнегреческие полисы были относительно небольшими сообществами в несколько тысяч человек, занимавшими обособленную компактную территорию. Это облегчало коммуникацию, быстрое распространение информации, и делало возможным непосредственное воздействие политических решений на все стороны жизни общества. Такие факторы как крупный размер, сложность социального устройства и высокая степень гетерогенности населения, которые рассматриваются теорией демократии как серьёзные барьеры на пути развития народовластия, почти не влияли на возможности афинских граждан принимать активное участие в управлении маленьким аттическим обществом.

3.2. Институциональная структура полисной демократии

Впервые демократическое устройство зародилось на некоторых островах Эгейского моря и полисах Ионии в Малой Азии ещё в VI в. до н.э. Однако подлинного расцвета эта форма правления получила в Афинах в V в. до н.э. – городе-государстве с населением около 400 тыс. чел., где гражданскими правами обладали 30-45 тыс. жителей – взрослых свободных граждан мужского пола. Демократическая революция произошла в Афинах вскоре после устранения тирании Писистратидов в 510 г. до н.э.
Освободиться от тирании афинянам помогли их враги спартанцы. Согласно легенде, Дельфийский оракул внушал спартанскому царю Клеомену мысль о том, что он должен помочь афинянам избавиться от правившего в их городе сына Писистрата Гиппия. Повинуясь пророчеству пифии, спартанское сухопутное войско двинулось в Аттику и вместе с афинскими повстанцами осадило акрополь. С третьей попытки они добились своей цели. Гиппий бежал, а его враги Алкмеониды вернулись домой из ссылки.
После изгнания тирана в Афинах было восстановлено старое государственное устройство, существовавшее при Солоне, а потом было проведено его радикальное реформирование, что позволило в 507 г. до н.э перейти к прямому народному правлению – демократии. Оно просуществовало почти два столетия, до тех пор, пока Афины не были покорены более могущественной Македонией. После 321 г. до н.э. афинский полис на несколько поколений освободился от македонского господства, но затем город был покорен вновь – на сей раз римлянами.
Важнейшее значение для утверждения демократии имела административно-территориальная реформа Клисфена, положившая конец древнему делению Аттики на 4 филы, в которых доминировала родовая знать. Новое деление территории на 10 фил, состоящих из 10 демов, содействовало укреплению демократической партии. Она получила перевес над приверженцами олигархии в Народном собрании, новом Совете и судебных органах. Было осуществлено и ещё одно крупное нововведение: архонтов стали замещать не по выборам, а по жребию, между теми, кто добивался этого звания и имел на него право. Чтобы пресечь даже малейшую угрозу реставрации тирании, был введён суд остракизма.
Политическими правами в Древних Афинах обладали только граждане мужского пола по достижении ими 20-летнего возраста, в случае, если родители были уроженцами Аттики. Граждане должны были платить подати и служить в войске. Внутри этого ограниченного круга политические права были равными. Каждый гражданин обладал исономией, то есть равенством прав перед законом, и исегорией – равенством прав в Народном собрании.
Каждый гражданин обладал правом участвовать в работе Народного собрания – Экклесии – высшего органа самоуправления. На этом уровне не существовало никакого представительства и поэтому афинская демократия по праву считается прямой и непосредственной. Сессии проводились четыре раза в месяц на агоре, в театре Диониса или в Пирее. Граждане сидели на скамьях под открытым небом. Заседания начинались на рассвете.
Обычно в работе собрания принимало участие 2-3 тыс. чел. Кворум для чрезвычайных сессий, на которых обсуждались очень важные вопросы, составлял 6 тыс. чел. Жители Афин, или Пирея, имели преимущество над другими жителями Аттики, потому что им было ближе и проще добираться до места проведения заседания. Поэтому демократическая партия, состоящая из горожан, зачастую брала вверх над олигархической, представленной сельскими поселенцами.
На каждой первой сессии нового месяца Народное собрание заслушивало новые законопроекты. Тот человек, который вносил их на рассмотрение, брал на себя ответственность за их эффективность. В течение года против него могли возбудить дело о беззаконии. Провинившегося «законодателя» могли подвергнуть штрафу, лишить права голоса или казнить. Во времена Перикла законопроекты первоначально должен был рассмотреть Совет Пятисот или один из судов.
Желающим выступить на Народном собрании давали это право в порядке старшинства. Права обращаться к афинскому народу мог быть лишён всякий, относительно кого было доказано, что он:

• не является собственником земли;
• не состоит в законном браке;
• пренебрегает сыновним долгом;
• нанёс ущерб общественной нравственности;
• уклоняется от военных обязанностей;
• бросил в бою щит;
• имеет налоговые или иные задолженности перед государством.

Как правило, правом выступать на Народном собрании пользовались только подготовленные ораторы – демагоги, потому что его аудитория могла громко протестовать против уклонения от темы выступления, выражать своё одобрение или неодобрение криками, свистом и хлопаньем в ладоши. Каждому оратору отводилось определённое время для выступления, которое измерялось водяными часами. Народное собрание было в праве рассматривать различные вопросы:

• взимание налогов;
• остракизм;
• объявление войны;
• заключение мира.

Решения принимались большинством голосов или консенсусом. Голосование проводилось поднятием рук, но в том случае, если дело касалось лично одного из граждан, проводилось тайное голосование. Например, суд остракизма против человека, которого подозревали в диктаторских поползновениях, проводился путём написания имени подозреваемого на остроках – черепках от глиняной посуды. В случае вынесения положительного решения, обвиняемый подвергался конфискации имущества и должен был на 10 лет покинуть Аттику. Решение Народного собрания было окончательным, его можно было обжаловать либо отменить через новое решение Народного собрания по этому вопросу.
Совет Пятисот (Буле) – это превосходящая Народное собрание ран-гом, но уступающая ему своими властными полномочиями, структура. Первоначально Совет представлял собой верхнюю палату собрания, но при Перикле стал простым законодательным комитетом Экклесии. В первую очередь он отвечал за предварительное обсуждение законопроектов и иных вопросов, которые затем включались в повестку дня Народного собрания. Кроме того, члены Совета обязаны были следить за поведением и заслушивать отчёты религиозных и административных должностных лиц, контролировать городские финансы и строительные работы, заниматься внешнеполитической деятельностью. За всё это они отчитывались Народному собранию. Члены Совета Пятисот избирались по жребию из списка граждан – по 50 чел. от 10 фил Аттики. Срок их полномочий ограничивался одним годом.
Совет Пятисот разделялся на 10 пританий по 50 чел. Каждой из них предоставлялось право в течение одного месяца председательствовать в Совете и Народном собрании. Ежедневно председательствующая притания избирала на один день своего представителя главой Совета – своеобразным президентом Афинского полиса. Быстрая ротация должностных лиц – важный признак непосредственной демократии – был в полной мере присущ Древним Афинам.
Поскольку членам Совета Пятисот выплачивалось жалование равное среднему заработку рядового афинянина, даже бедняки могли себе позволить управлять государством. Таким образом, афинская демократия не была социально ограниченной для членов гражданского сообщества. При нормальном ходе событий каждый гражданин города-государства за время своей жизни мог минимум один раз стать членом правительства. Поэтому в Древних Афинах существенным образом стиралась разница между управляющими и управляемыми.
Эфиальт, один из лидеров народной партии, и Перикл добились передачи судебных полномочий от ареопага и архонтов Народным судам, или гелиее. По мнению американского историка В. Дюранта, эта мера принесла Афинам ту же пользу, которой современная Европа обязана суду присяжных.
Гелиея состояла из 5000 присяжных, или дикастов, ежегодно избиравшихся по жребию из списка граждан. Они распределялись между 10 жюри, или дикастериями. Маловажные и частные дела рассматривались тридцатью судьями, периодически навещавшими аттические округа – демы. Важные дела, подобные делу Сократа, могли слушаться в присутствии 1200 дикастов. Чтобы свести к минимуму подкуп судей, жюри, на рассмотрение которого выносилось дело, определялось в последний момент с помощью жребия, а так как большинство процессов длилось всего один день, мздоимство в афинских судах было очень редким.
За работу в суде присяжных афинский гражданин получал жалование в 2-3 обола, равное среднему полудневному заработку. Так как ни один из судей не мог оставаться в своей должности больше года, а дикастов избирали в порядке очередности, каждый гражданин становился присяжным в среднем один раз в три года.
Если дело принималось к судебному рассмотрению, судьи рассматривали официальные заявления сторон, выслушивали свидетелей и выносили решение. Свидетельства женщин и несовершеннолетних принимались только в процессах об убийстве. Свидетельства рабов – только если они добыты под пыткой. Считалось само собой разумеющимся, что без пытки они обязательно солгут.
В Древних Афинах не существовало должности государственного обвинителя. Частные граждане обвиняли других частных граждан в преступлениях против государства, религии и общественной морали. В результате такого положения, сформировался целый класс «сикофантов», сделавших такие обвинения своим регулярным занятием. Они неплохо зарабатывали тем, что шантажировали состоятельных граждан, справедливо полагая, что Народный суд не пожелает оправдать тех, кто может заплатить большие штрафы. Правда, если истец не мог подкрепить свои обвинения вескими доказательствами и получал голосов меньше, чем пятая часть присяжных, он подвергался штрафу или публичной порке. Наказания были в виде порки, штрафов, лишения гражданских прав, клеймения, конфискации имущества, изгнания и смертной казни. Очень редко применялась такая кара как тюремное заключение.
Основным недостатком судебной системы Древних Афин была её ограниченность, предоставление юридических прав только свободным мужчинам. Даже свободно рождённые афинянки исключались из исономии. Метеки, чужеземцы и рабы могли предъявлять иски только через граждан-покровителей. Шпионаж сикофантов, частые пытки Рабов, смертная казнь за мелкие правонарушения, восприимчивость судей к красноречию платных ораторов – это тоже пороки данной системы, которой, из-за её относительной мягкости и непродажности, завидовала остальная Греция.
Как отмечалось выше, реформы Клисфена привели к тому, что должность архонта стала замещаться не путём выборов, а через жеребьёвку. Чтобы не допустить к этой должности случайных и своекорыстных людей, все на кого выпадал жребий, прежде чем приступить к исполнению обязанностей, должны были пройти процедуру докимасии, или проверки правоспособности. Её осуществлял Совет Пятисот или суды. Кандидат должен был доказать афинское происхождение обоих родителей, отсутствие физических недостатков или пороков, благочестие по отношению к предкам, прохождение воинской службы и полную выплату податей. Пройдя это испытание, архонт приносил клятву исполнять свои обязанности должным образом и посвятить богам золотую статую в натуральную величину, если будет брать взятки.
Всего избиралось 10 архонтов, сроком на один год. В V в. до н.э. эта должность уже не была связана с осуществлением значительных властных полномочий, как это было во времена Солона. При Перикле архонты были заняты повседневной административной работой. Архонт-басилей, в чьём звании слышался отзвук царского титула, при демократии являлся всего лишь главным религиозным чиновником города. Девять раз в год он должен был получать вотум доверия от Народного собрания. Его действия и решения могли быть обжалованы перед Буле и Гелиеей; любой гражданин был вправе обвинить его в должностном преступлении. В конце срока полномочий все официальные акты, счета и другие документы архонта проверялись специальной комиссией логистов, подотчётной Совету Пятисот. Карой за нарушения могли быть штрафные санкции, и даже смертная казнь. Если архонту удавалось ускользнуть от этих демонов демократии, по истечении года службы он становился членом ареопага. Однако в V в. это была пустая почесть, так как данное учреждение утратило едва ли не всю свою власть.
Административными делами в Афинах занимались не только архонты, но и ряд других комитетов и комиссий под руководством и надзором Народного собрания, Совета Пятисот и судов. Аристотель насчитал 25 таких учреждений, в которых трудилось около 700 чиновников. Почти все они избирались по жребию сроком на один год. Так как действовало правило, в соответствии с которым, никому не дозволялось занимать одну и ту же должность дважды, каждый гражданин Афин мог поработать государственным сановником в течение года своей жизни. Другими словами, афинский демос не верил в принцип правления профессионалов.
Правда, существовало одно важное исключение из этого правила. Оно касалось должности стратегов. Несмотря на то, что 10 стратегов или военачальников назначались сроком на один год и в любой момент могли быть подвергнуты проверке и смещению, они избирались не по жребию, а открытым голосованием в Народном собрании. Один и тот же человек мог переизбираться на эту должность несколько раз. Его карьера зависела не от популярности, а от профессиональных качеств. Во главе коллегии военачальников стоял стратег-автократ. В течение почти тридцати лет с 467 по 428 гг. до н.э. афиняне избирали на эту должность Перикла. Это дало некоторым историкам основание утверждать, что Перикл на целое поколение превратил Афина в демократическую монархию.
Функции стратегов существенно расширились в связи с развитием международных отношений города-государства. В конце V в. они не только руководили армией, но и вели переговоры с иностранными государствами, а также контролировали государственные доходы и расходы. Стратег-автократ превратился в фигуру, олицетворявшую собой единство государственных целей и интересов.
Что касается военного флота, то им руководили 400 ежегодно избираемых триерархов, людей со средствами, чьей привилегией было осуществлять набор судовых команд, обеспечивать триеры необходимыми материалами, оплачивать постройку боевых кораблей, их спуск на воду и поддержание боеспособности.
Армия и флот были тождественны гражданскому сообществу. Каждый гражданин был обязан пройти военную службу и до шестидесяти лет подлежал призыву на любую войну. Но афинская жизнь не была слишком милитаризирована. После прохождения военной подготовки в юношеском возрасте, мужчин обычно не перенапрягали военными упражнениями, а войско не вмешивалось в дела гражданского населения.
Содержание армии и флота составляло главную расходную статью государственного бюджета Древних Афин. Его доходы состояли из транспортных сборов, портовых пошлин, двухпроцентного налога на ввоз и вывоз товаров, подушного налога с метеков, налога на вольноотпущенников и рабов, проституционного налога, налога с оборота, лицензий, штрафов, конфискаций и дани с союзников. Налог на сельскохозяйственную продукцию, бывший основой финансовой стабильности города-государства при писистрате, был отменён демократами, как унижающий достоинство земледельца. Большинство налогов сдавались откупщикам, которые собирали их для государства и были вправе оставлять определённый процент для себя. Значительную прибыль государству приносили серебряные рудники. Богатых граждан привлекали к несению некоторых литургий, или общественных повинностей, таких как снаряжение посольств, оснащение кораблей, расходы на театральные постановки или спортивные игры. Примечательно, что гражданин, на которого выпадала литургия, был вправе заставить любого другого взять её на себя, если способен был доказать, что другой человек располагает большими средствами, чем он сам, или обменяться с ним состояниями. По мере усиления бремени литургий росло недовольство зажиточных граждан полиса, которые стремились утаивать свои истинные доходы и оказывать политическую поддержку олигархической партии.

3.3. Политические идеи и цели демократии

Развитие демократической формы правления в Афинах сформировало определённый набор принципов, которые до сих пор остаются источником вдохновения для политической мысли. Её политические идеалы:

• равенство граждан;
• свобода;
• уважение к закону и справедливости.

Они оказали и продолжают оказывать огромное влияние на политическое сознание стран Запада и его политические институты. Хотя это можно сказать и не про все идеи. Например, современная либеральная концепция прав человека вряд ли непосредственно возникла из осмысления теории и практики античной демократии.
В то же время, духовное и политическое наследие Афин оценивалось многими выдающимися древнегреческими мыслителями – современниками демократического эксперимента весьма неоднозначно.
Идеалы и цели афинской демократии наиболее ярко и последовательно защищал Перикл, политический деятель, при котором Афины достигли пика экономической и политической мощи. В своей знаменитой речи, посвящённой памяти воинов, погибших в первый год Пелопонесской войны (её фрагменты приводит древнегреческий историк Фукидид) Перикл указывал, что именно благодаря своему демократическому устройству, Афинский полис опередил все другие города-государства Эллады: «У нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа… В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почётные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличается не в силу принадлежности к определенному сословию, но из-за личной доблести. Бедность и тёмное происхождение или низкое общественное положение не мешают человеку занять почётную должность, если он способен оказать услуги государству».
Демократия предполагает свободу, неизмеримо большую, чем могли себе позволить граждане недемократических полисов Эллады, не говоря уже о подданных варварских империй. Перикл подчёркивал в этой связи: «В нашем государстве мы живём свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений… Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом, из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также неписным законам, нарушение которых все считают постыдным». Следствием этого стало богатство и процветание Афин, открытый и дружелюбный по отношению к чужеземцам образ жизни, развитие науки и искусств, добрососедство и отзывчивость граждан. «Одним словом, я утверждаю, – подытожил Перикл, – что город наш – школа всей Эллады… И то, что моё утверждение – не пустая похвальба, а подлинная правда, доказывается самим могуществом нашего города, достигнутым благодаря нашему жизненному укладу». Перикл описывал сообщество, в котором все граждане могут и в действительности обязаны участвовать в формировании и осуществлении общественной жизнедеятельности. У граждан Афин отсутствовали какие-либо препятствия для их активного участия в общественных делах, связанные с сословной принадлежностью или богатством. В этом городе-государстве демос действительно обладал суверенной властью, то есть высшим правом на реализацию законодательной, исполнительной и судебной функции. Сама идея гражданства предполагала участие в осуществлении этих функций. Перикл уточнял: «Ведь только мы одни признаём человека, не занимающегося политической деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем».
На основании анализа афинской демократии, проделанного Периклом, можно сделать вывод, что данное политическое устройство характеризуется всеобщей приверженностью принципу гражданской добродетели: преданности городу-государству и подчинению частной жизни общественным делам и общему благу.
Частная и общественная сферы были теснейшим образом взаимосвязаны и проникали друг в друга. Несмотря на то, что Перикл подчёркивал значимость толерантности для того, чтобы люди могли самостоятельно строить свою жизнь и радоваться ей каждый по-своему, в действительности добродетели людей приравнивались к добродетелям граждан. Люди могли реализовать свой потенциал и пользоваться почётом и уважением, только в полисе и через полис. В афинской городской общине граждане обладали правами и имели обязанности. Однако права не рассматривались в качестве чего-то, что изначально присуще человеку как частному лицу, а обязанности – как то, что установлено государством ради защиты и обеспечения частных целей и интересов граждан. Напротив, гражданские права и обязанности зависели от статуса человека. Они вытекали из его принадлежности к сообществу граждан города-государства, то есть были общественными правами и обязанностями.
В противоположность позднейшим либеральным идеям, политика в Древних Афинах рассматривалась как важнейшее дело людей. Это не только не воспринималось как нарушение их автономии но, наоборот, как утверждение их способности к ней. Политический порядок выступал важнейшим средством реализации человеческой природы. Полноценная и добропорядочная жизнь была возможна только в полисе. Таким образом, этика и политика сливались в понимании афинян в некое единое и неразрывное целое.
Специфичное современности разграничение между государством и обществом, официальными лицами и гражданами, «народом» и «правительством», на которое первыми обратили внимание Н. Макиавелли и Т. Гоббс, не было частью политической ментальности Афинского города-государства. Поскольку в демократическом полисе акцент делался на активном, включённом в процесс самоуправления гражданине, управляющие были одновременно и управляемыми. Граждане совместно обсуждали, принимали решения и вводили в силу законодательство. Принципом правления и важнейшим принципом жизни было прямое участие. Сам процесс правления опирался на то, что Перикл называл «надлежащим обсуждением»: «Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государственных дел. Напротив, мы считаем неправильным принимать нужное решение без предварительной подготовки при помощи выступлений с речами «за» и «против». Следовательно, античный демократический полис предоставлял реальные возможности людям разного происхождения не только выражать свои мнения по поводу идеи блага, но и претворять их в жизнь с помощью политического механизма.
Решения и законы опирались в их городе, как полагали афинские демократы, на силу убеждения граждан, а не простую привычку, обычай, или грубое принуждение. Законы государства были одновременно и законами граждан. Поскольку все граждане были равны перед законом, они стремились строго его выполнять. Законы служили гарантией их свободы от тирании. Афиняне не представляли себе существования вне рамок принуждения, но они всегда проводили чёткое разграничение между принуждением со стороны произвольной силы другого человека и принуждением, вытекающим из законодательства. Последнее воспринималось как совокупность правил, имеющих основание требовать уважения к себе. Так как законы создавались и действовали через совместную жизнедеятельность людей, они автоматически предполагали легитимное подчинение себе. Поэтому их можно назвать самонавязанными ограничениями. На основании этого, некоторые исследователи считают, что идеи правления права получили своё первое воплощение в процедурах и политической практике Афинского города-государства.
Афиняне гордились свободным и открытым характером своей политической жизни, в рамках которой граждане могли развивать и совершенствовать свои навыки и способности. Открыто признавалось, что не каждый может, например, командовать армией или флотом. Различия способностей и заслуг людей считались само собой разумеющимися. Но когда Перикл провозгласил Афины «школой всей Эллады», он имел в виду образ жизни, при котором «каждый гражданин может с лёгкостью и изяществом проявить свою личность в самых различных жизненных условиях». Благодаря независимости, статусу, образованию, искусству, религии и, прежде всего, благодаря участию в совместной жизни города-государства, каждый индивид мог реализовать свою материальную силу и «telos» (цели и задачи), вытекающие из идеи общего блага.
Исторические документы дают мало сведений о том, как функционировала полисная демократия. Наиболее яркое описание, акцентирующее внимание на деятельности демократических институтов власти Древних Афин, есть в книге «Греческая история» Ксенофонта. Эта работа была посвящена изложению событий заключительного этапа Пелопонесской войны. В 406 г. до н.э. произошло важное морское сражение между флотом афинян и спартанцев. Победа в нём досталась афинянам. Однако по той причине, что победители из-за бури не смогли оказать помощи всем своим матросам, оказавшимся в открытом море, народ Афин приговорил стратегов полиса к смертной казни.
На родине все стратеги, кроме Конона, были отстранены Народным собранием от занимаемых ими должностей, а в помощь Конону избрали стратегами Адиманта и Филокла. Из участвовавших в сражении стратегов Протомах и Аристоген не вернулись в Афины. Когда же прочие шесть стратегов – Перикл Младший, Диомедонт, Лисий, Аристократ, Фрасилл и Эрасинид приплыли на родину, Архедем, бывший тогда народным вождём и заведовавший диобелией, фондом на ведение войны, наложил предварительный штраф на Эрасинида и выступил с обвинением перед судом… Суд постановил подвергнуть Эрасинида тюремному заключению. После этого стратеги сделали доклад в Совете о морской битве и о том, как сильна была буря. Тогда Тимократ внёс предложение, чтобы и прочих стратегов арестовать и представить на суд Народного собрания.
После этого состоялось Народное собрание, в котором стратегов обвинял целый ряд лиц, а в особенности же Ферамен. Говорили, что справедливо было бы, чтобы они подверглись ответственности за то, что не подобрали пострадавших в морском бою… После этого каждый из стратегов произнёс краткую защитительную речь; они рассказали о том, что произошло: что они плыли на врагов, а подобрать пострадавших в морском бою поручили нескольким из триерархов, людям, подходящим для этого дела и занимавшим уже должность стратега… И если уж хотеть во что бы то ни стало кого-нибудь обвинить за то, что жертвы морского боя не были подобраны, то в качестве обвиняемых могут предстать только те, кому это было поручено сделать. «Но, – добавили стратеги, – хотя они и обвиняют нас, мы не солжём и не скажем, что с их стороны есть в этом какая-либо вина: ужасная буря была единственной причиной того, что пострадавших в бою не удалось подобрать». Свидетелями сказанного они выставили кормчих и многих других из числа плывших с ними. Такими словами они склонили Народное собрание к снисхождению; кроме того, многие частные лица поднялись и заявили, что готовы взять их на поруки. Было решено отложить разбор до следующего собрания, так как было уже поздно, и, в случае голосования, нельзя было бы заметить числа поднятых рук (голосование должно было проводиться хиротонией – поднятием рук). Совету же было предложено внести, на предварительном обсуждении, предложение в Народное собрание по вопросу о том, каким способом произвести суд над обвиняемыми. Затем наступил праздник Апатурий, в который отцы и сородичи семейств сходятся вместе. На этом празднике пособники Ферамена убедили большую массу людей, одетых в чёрную траурную одежду и остриженных в знак траура наголо, чтобы они предстали перед Народным собранием как сородичи убитых, а также склонили Калликсена к тому, чтобы он выступил в Совете с обвинением против стратегов. Затем было созвано Народное собрание, в котором Совет представил на обсуждение следующее предложение, внесённое Каликсеном.
Выслушав на предыдущем собрании выставленные против стратегов обвинения и их защитительные речи, народ постановил:

• произвести голосование между всеми афинянами по филам;
• поставить в присутственном месте каждой филы две урны для голосования;
• пусть глашатай в каждом из сих присутственных мест громогласно приглашает тех, кто полагает, что стратеги виновны в том, что не подобрали победителей в морском бою, бросать свои камешки в первую урну, а тех, кто держится обратного мнения – во вторую.

Если стратеги будут признаны виновными, то тем самым они будут считаться присуждёнными к смертной казни; они будут переданы в распоряжение коллегии одиннадцати, а имущество их будет конфисковано в казну… Затем выступил перед Народным собранием человек, заявивший, что он спасся на барже с хлебом; по его словам, погибшие поручили ему, если он спасётся, передать Народному собранию, что стратеги не приняли мер к спасению тех, кто совершил блестящие подвиги во славу отечества. Евриптолем, Писианакт и несколько других лиц выступили против Калликсена с обвинением во внесении противозаконного предложения. Но их выступление встретило в Народном собрании одобрение лишь немногих; толпа же кричала и возмущалась тем, что суверенному народу не дают возможности поступать, как ему угодно. Вслед затем Ликиск предложил, чтобы приговор относительно стратегов распространялся и на тех, которые подняли вопрос о законности предложения Калликсена, если они не примут назад своих протестов; толпа подняла сочувственный шум и протестовавшие должны были отказаться от своих возражений.
Когда же и некоторые из членов Притании заявили, что они не могут предлагать народу противозаконное голосование, Калликсен, взойдя на кафедру, предложил включить их в число обвиняемых. Народ громко закричал, чтобы отказывающиеся ставить на голосование были тоже привлечены к суду, и тогда все члены Притании, устрашённые этим, согласились поставить предложение на голосование, – все кроме Сократа, сына Софрониксова. Последний заявил, что он во всём будет поступать только по закону. После этого Евриптолем взошёл на кафедру и сказал в защиту стратегов…
Произнеся речь, Евриптолем внёс письменное предложение судить на основании постановления Каннонова, каждого порознь; по предложению же, одобренному Советом, всем им предстояло быть осуждёнными одним голосованием. Сперва большинство поднятых рук было за предложение Евриптолема; когда же Менекл принёс установленную клятву, было произведено новое голосование, и верх взяло предложение Совета. Затем произошло голосование по существу дела; все восемь сражавшихся стратегов были осуждены и шестеро из них, находившиеся в Афинах, подверглись смертной казни.
Прошло немного времени, и афиняне раскаялись. Было принято предложение, что те, которые обманули народ, должны быть привлечены к ответственности, и предстать перед Народным собранием, а до явки на суд они должны представить поручителей. В числе привлечённых к ответственности пяти лиц был и Калликсен. Все они были арестованы своими поручителями. Однако им удалось ещё до суда бежать из Афин во время мятежа… Калликсен впоследствии получил возможность вернуться в Афины вместе с афинянами, запершимися в Пирее, но он умер от голода ненавидимый всеми.
Отрывок из Ксенофонта позволяет нам сделать вывод о подотчётности официальных лиц и рядовых граждан Народному собранию, жёстком контроле граждан над магистратами, влиянии открытых дебатов на принимаемые народом решения, наличии разнообразных процедур принятия решений. Данный отрывок показывает также, в какой степени хорошо развитое демократическое правление в Афинах оказалось в зависимости от:

• полноты политического участия граждан;
• степени их ораторского искусства;
• борьбы между группировками лидеров;
• наличия неформальной сети коммуникации и интриг;
• присутствия оппозиционных фракций, готовых к предприятию быстрых и решительных действий;
• влияния сиюминутных эмоций на результаты голосования Народного собрания.

Афинская политика представляла собой в высшей степени интенсивное и соревновательное явление. Те люди, которые оказывали влияние на Народное собрание, были выходцами из высших слоёв общества, представителями богатой и знатной элиты. Поскольку же власть их не была структурирована с помощью некой институциональной системы, политическая борьба здесь приобретала форму личностного соперничества и зачастую завершалась удалением проигравших из города (изгнанием через остракизм) или их смертной казнью.
Таким образом, Древние Афины в течение длительного времени демонстрировали относительную устойчивость и стабильность демократических политических институтов. Это можно объяснить не столько внутренними, сколько внешними факторами и способностью этого города-государства канализировать внутреннюю энергию на внешние цели, достижение которых приносило пользу всей гражданской общине.

3.4. Школа софистов: развитие демократических учений

Рабовладельческая демократия достигла расцвета во второй половине V в. до н.э., когда экономическим и политическим центром древнегреческого общества стали Афины. В исторической литературе за этим периодом закрепилось название «золотой век» афинской демократии, или, по имени одного из её вождей, «век Перикла», характеристику которого мы дали выше.
Политическая мысль рабовладельческой демократии получила обоснование в произведениях софистов.
Возникновение школы софистов как общественного движения было вызвано укреплением демократического строя Афин во второй половине V в. до н.э. Софистами (от греческого «софос» – мудрый) называли тогда философов, которые обучали искусству спорить, доказывать, выступать в суде и народном собрании. В этом отношении софисты реализовывали практически одну из программных идей демократии – идею обучения мудрости, распространения знаний.
В центре внимания софистов находились вопросы права и политики, морали, приёмы доказательств и ораторского искусства. Интерес к этим проблемам во многом был обусловлен идеологическими установками демократии: поскольку знаниям отводилась роль критерия при отборе кандидатов на государственные должности, постольку главное место в обучении должна была занять подготовка слушателя к политической деятельности, к выступлениям в народном собрании и суде.
По утвердившейся традиции различают старших и младших софистов. К видным представителям старшего поколения софистов принадлежали Протагор, Горгий, Гиппий и Антифонт. Старшие софисты придерживались в целом прогрессивных, демократических воззрений.
Одним из основателей этого направления был Протагор.Согласно знаменитому мифу Протагора, где рассказывается о возникновении общества, человек первоначально отличался от животных только умением обращаться с огнём. Этому искусству его научил Прометей, выкравший огонь у богов. Постепенно люди овладели ремеслами, но продолжали жить разбросанно, у них не было оружия, и они погибали от нападения диких зверей. Людям неизвестно было умение жить в сообществе. Как только они собирались вместе, так сейчас же начинались раздоры. Тогда боги ввели стыд и правду, наделив ими всех людей, так что каждый стал причастен к справедливости и политическому искусству. Никакое государство не устоит, заключал Протагор, если политическим искусством будут владеть немногие.
Миф Протагора лишь внешне напоминал религиозные предания Создание этого мифа было нацелено как раз на то, чтобы опровергнуть традиционные мифологические представления о «золотом веке» в прошлом, о необходимости возврата к старине. Протагор рисовал в своем мифе беспомощное существование человека до образования государства, проводил идеи восходящего развития культуры и совершенствования общественной жизни по мере накопления знаний. Протагор доказывал, что законы относятся к произведениям искусства и что, подобно любому другому ремеслу, справедливости в общественных делах можно научиться Добродетель, замечал он, дело наживное. Идея одинаковой причастности людей к справедливости приводилась в обоснование того, что в управлении государством должны участвовать все граждане.
Протагор и другие старшие софисты подчёркивали изменчивый характер представлений человека. Об одном и том же предмете, учил Протагор, может быть высказано два противоположных мнения, и ни одно из них не будет более истинным, чем другое. Например, больному человеку еда покажется горькой, а здоровому – сладкой и вкусной. Они оба будут по-своему правы. Общепризнанной истины и единого блага просто не бывает. Носителем знаний и справедливости является не только мудрец, но и каждый отдельный человек. Эту мысль Протагор выразил в формуле, которая воспринималась современниками как своеобразный лозунг софистов: «Мера всех вещей – человек, существующих, что они существуют, а не существующих, что не существуют».
Развивая представления об относительности и условности морали, Горгий выделял добродетель для мужчины и женщины, свободного и раба, добродетель для каждого возраста, рода занятий и конкретного дела. Софисты старшего поколения наполнили учение о морали индивидуалистическим содержанием. Справедливость поступков предлаглось оценивать в зависимости от условий места и времени, состояния человека. Подобного рода концепции, отрицающие существование абсолютного единого блага, получили позднее название этического релятивизма.
В духе требований окрепшей рабовладельческой демократии старшие софисты развивали учение о законе. Они утверждали, что законы, по сути дела, являются той высшей справедливостью, на которую не может претендовать ни один человек, каким бы мудрым и добродетельным он ни был. Закон есть выражение согласованной, «взаимной справедливости» (Протагор), нечто вроде суммы индивидуальных добродетелей. Исходя из этого, старшие софисты пополнили политическую теорию определением закона как договора, как совместного установления граждан или народа.
Гиппий под законом понимал «то, что граждане по общему соглашению написали, установив, что должно делать и от чего надо воздерживаться». Антифоптприравнивал справедливость к исполнению закона. Справедливость заключается в том, чтобы «не нарушать законы государства, в котором состоишь гражданином». Предписания законов – это результат соглашения.
Сохранившиеся источники показывают, что некоторые софисты использовали противопоставление законов и природы для критики существующих полисных порядков. Законы, рассуждал Антифонт, искусственны и произвольны, тогда как в природе все происходит само собой, по необходимости. Эллины, почитая знатных, поступают словно варвары. «По природе мы все во всех отношениях равны, притом (одинаково) и варвары, и эллины. Уместно обратить внимание на то, что у всех людей нужды от природы одинаковы» – говорил Антифонт. Один из младших софистов Алкидамант заявлял, что «бог сделал всех свободными, природа никого не сделала рабом».
Приведённые высказывания Антифонта и Алкидаманта представляют собой не что иное, как простейшую форму моральной критики привилегий аристократии и свободных граждан. Было бы ошибкой усматривать здесь нечто большее – осуждение рабства, признание естественных прав человека, равенства всех людей. Политической мысли рабовладельческой демократии не были известны представления о всеобщем равенстве. Не случайно провозглашение равенства эллинов и варваров у Антифонта соседствует с высказыванием, где понятие «варвар» употреблено в качестве синонима человеческой низости. Антифонт повторяет здесь распространённые суждения о превосходстве греческой культуры над варварским миром. «Естественное равенство» софистов отнюдь не исключало рабства по «закону» или «умственному превосходству».
Положение Алкидаманта, описанное выше, содержит не осуждение рабства, а полемический выпад против аристократических теорий, в которых рабство обосновывалось ссылками на природу. Отрицание рабства по природе было выгодно, прежде всего, торговопромышленной прослойке, состоящей из неполноправных граждан, метеков (иностранцев), вольноотпущенников. Не обладая гражданскими правами в полисах, они добивались для себя привилегий, вытекавших из «свободного рождения», равенства с гражданами и возможности владеть рабами на «законных» основаниях. Представления о рабстве по установлению (по «закону») разделялись широкими кругами демократии и составляли отличительную особенность оправдания ими рабства.
В первой половине IV в. до н.э. софистика как движение преиму-щественно сторонников демократии вырождалась. Преподавательская деятельность софистов всё больше ограничивалась областью риторики (искусства красноречия), теории доказательств, логики. Возможностью такого обучения не преминула воспользоваться аристократия. Поэтому среди младших софистов были представители и демократии (Алкидамант, Ликофрон), и аристократического лагеря (Калликл).
Под влиянием критики со стороны идейных противников, в первую очередь Платона и Аристотеля, термин «софистика» приобрела значение мнимой, поверхностной философии и со временем стала именем нарицательным для обозначения всякого рода словесных и логических передержек.
Разработку политико-правовых идей демократии в IV в. до н.э. продолжили ораторы во главе с Демосфеном. В своих речах они подчёркивали равенство граждан, незыблемость закона как гаранта гражданских прав, защищали права собственников на своё имущество, указывая на положительную роль богатства в государственной жизни, доказывали преимущества демократического строя по сравнению с другими формами государства, а также призывали к объединению греческих полисов под властью Афин.
Таким образом, идейное наследие древнегреческой демократии послужило одним из источников политико-правовых концепций Нового времени.

3.5. Что думали о полисной демократии Аристотель и Платон

Одно из наиболее полных описаний полисной демократии мы можем найти у Аристотеля в труде «Политика» (335-323 гг. до н.э.). Причисляя демократию к отклоняющейся от правильных форм правления, Аристотель выделил её главные особенности.
Основным началом демократического строя является свобода. По общепринятому мнению, только при этом государственном устройстве все пользуются свободой, так как к ней стремится всякая демократия. А одно из условий свободы – по очереди быть управляемым и править. В самом деле, основное начало демократического правления состоит в том, что равенство осуществляется в количественном отношении, а не на основании достоинства; если справедливость в этом, то, разумеется, верховная власть принадлежит народной массе, и то, что решено, будет большинством, должно считаться решением окончательным и справедливым. Все граждане должны пользоваться равными правами, так что в демократиях неимущие оказываются обладателями большей власти, нежели состоятельные; ведь они составляют большинство, а верховную силу имеет решение большинства. Таким образом, одним из признаков демократического строя, по признанию всех сторонников демократии, является свобода.
Второе – жить так, как каждому хочется; эта особенность есть именно следствие свободы, тогда как следствие рабства – отсутствие возможности жить, как хочется. Это второй отличительный признак демократического строя. Отсюда уже возникло стремление не быть вообще в подчинении – лучше всего ни у кого, если же этого достигнуть нельзя, то, по крайней мере, хотя бы поочередно властвовать и подчиняться. И в данном случае, это стремление совпадает с началом свободы, основанном на равноправии.
Исходя из этих основных положений и из такого начала, необходимо признать демократическими следующие установления:

• все должностные лица назначаются из всего состава граждан;
• все управляют каждым, в определённости взятым, каждый – всеми, когда до него дойдёт очередь;
• должности замещаются по жребию либо все, либо за исключением тех, которые требуют особого опыта и знаний;
• занятие должностей не обусловлено никаким имущественным цензом или обусловлено цензом самым невысоким;
• никто не может занимать одну и ту же должность дважды, за исключением военных должностей;
• все должности либо те, где это представляется возможным, краткосрочны;
• судебная власть принадлежит всем, избираются судьи из всех граждан и судят по всем делам или по большей части их, именно по важнейшим и существеннейшим, как то: по поводу отчётов должностных лиц, по поводу политических дел, по поводу частных договоров;
• Народное собрание осуществляет верховную власть во всех делах, или же решение в главнейших делах и надлежит Совету
• все получают вознаграждение – Народное собрание, суд, должностные лица – или же, в крайнем случае, должностные лица, суд, Совет, обычные Народные собрания должны питаться совместно;
• если олигархия характеризуется благородным происхождением, богатством и образованием, то признаками демократии должны считаться безродность, бедность и грубость;
• ни одна из должностей не должна быть пожизненной, а если какая-нибудь остается таковою по причине какого-нибудь давнишнего переворота, то следует лишить её значения и замещать её уже не путём выборов, а по жребию.

Это – общие признаки, характерные для демократии.
Согласно Аристотелю, для человека, разделяющего демократические убеждения, свобода и равенство должны быть неразрывно связаны между собой. Существует два основных критерия свободы:

• править и подчиняться по очереди;
• жить так, как каждому хочется.

Для того чтобы принцип эффективного правления удовлетворял первому критерию, важнейшую роль должно играть равенство. Без количественного равенства толпа не может обладать суверенитетом. Количественное же равенство, то есть равный доступ к управлению государством, с точки зрения приверженцев классической демократии, возможно только в случае, если:

• политическое участие финансируется из государственной казны, чтобы быть доступным и для бедных;
• граждане обладают равными избирательными правами;
• существует равенство шансов на замещение государственных должностей.

Таким образом, равенство – это практическое основание свободы, как её понимали древние греки. Оно также может рассматриваться и в качестве её моральной основы. Однако многие философы, среди них и Аристотель, обратили внимание на противоречие между первым и вторым критериями свободы: «править и подчиняться по очереди» (равенство) и «жить так, как каждому хочется» (свобода). Сторонники демократической формы правления считали, что выбор способа жизни каждым гражданином может быть ограничен общиной, от которой гражданин находился в полной зависимости. Поскольку при этом каждый член сообщества имел возможность править и подчиняться по очереди, риск для равенства граждан минимизировался, и два критерия свободы соблюдались.
Наиболее непримиримым критиком полисной демократии был Платон. Ему довелось жить не в лучший период истории Афин: поражение в пелопонесской войне, осуждение на смерть учителя Сократа в 399 г. до н.э., установление диктатуры «тридцати тиранов» привели к разочарованию великого философа в демократических идеалах и практике.
В своей работе «Государство» Платон изложил пессимистическое видение человеческой истории, которая представляла собой разложение политических форм: движение их по нисходящей линии от аристократии (власти лучших) к тимократии (власти честолюбивых воинов), затем – к олигархии (власти богатого меньшинства), от неё к демократии (правлению народа или черни) и, наконец – к тирании (правлению своекорыстного диктатора).
Согласно Платону, демократический строй – это власть бедняков, власть черни, составлявшей большинство в греческих полисах той эпохи. Этот строй утверждается после того, как беднейшая часть общества одерживает победу в борьбе со своими противниками, которых она уничтожает или изгоняет из страны.
Демократия предполагает равенство прав граждан в замещении государственных должностей, происходящей главным образом, по жребию. По мнению Платона, такое равенство несправедливо, так как оно уравнивает равных с неравными: «Так вот, представь себе такого человека, оказавшегося владельцем одного или нескольких кораблей. Кормчий и ростом, и силой превосходит на корабле всех, но он глуховат, а также близорук и мало смыслит в мореходстве, а среди моряков идёт распря из-за управления кораблем: каждый считает, что именно он должен править, хотя никогда не учился этому искусству, не может указать своего учителя и в какое время он обучался. Вдобавок они заявляют, что учиться этому нечего, и готовы разорвать на части того, кто скажет, что надо. Они осаждают судовладельца просьбами и всячески добиваются, чтобы он передал им кормило. Иные его совсем не слушают, кое-кто – отчасти, и тогда те начинают убивать этих и бросать их за борт. Одолев благородного судовладельца с помощью мандрагоры, вина или какого-либо иного средства, они захватывают власть на корабле, начинают распоряжаться всем, что на нём есть, бражничают, пируют и, разумеется, направляют курс корабля именно так, как естественно для подобных людей. Вдобавок они восхваляют и называют знающим моряком, кормчим, сведущим в кораблевождении, того, кто способен захватить власть силой, или же уговорив судовладельца, а кто не таков, того они бранят, считая его никчёмным. Они понятия не имеют в подлинном кормчем, который должен учитывать времена года, небо, звезды, ветры – всё, что причастно его искусству, если он действительно намерен, осуществить управление кораблем независимо от того, соответствует ли это чьим-либо желаниям или нет. Они думают, что невозможно приобрести такое умение, опытность и вместе с тем власть кормчего… Ведь неестественно, чтобы кормчий просил матросов подчиняться ему или чтобы мудрецы обивали пороги богачей, – ошибался тот, кто так острил. Естественно как раз обратное: будь то богач или бедняк, но, если он заболел, ему необходимо обратиться к врачам; а всякий, кто нуждается в подчинении, должен обратиться к тому, кто способен править».
Свобода афинского демоса, воспетая Периклом, для Платона представала как вседозволенность, возможность принимать любые решения и уклоняться от их выполнения. В демократическом государстве нет никакой необходимости участвовать в управлении, даже если человек имеет к этому способности. Здесь не обязательно подчиняться законам, если гражданин не желает этого, или воевать, когда другие воюют. Демократический строй нисколько не озабочен качественными характеристиками своих руководителей: «кто и от каких занятий переходит к государственной деятельности». Здесь оказывается почёт любому, кто выказывает своё расположение толпе.
Это приводит к тому, что в условиях демократии «граждан, послушных властям, смешивают с грязью как ничего не стоящих добровольных рабов, зато правителей, похожих на подвластных, и подвластных, похожих на правителей, там восхваляют и почитают как в частном, так и в общественном обиходе… Свобода проникает и в частные дома… Например, отец привыкает уподобляться ребёнку и страшится своих сыновей, а сын – вести себя наподобие отца; там не станут почитать и бояться родителей… При таком порядке вещей учитель боится школьников и заискивает перед ними, а школьники ни во что не ставят своих учителей и наставников. Вообще молодые начинают подражать взрослым и состязаются с ними в рассуждениях и делах, а старшие, приспособляясь к молодым и, подражая им, то и дело острят и балагурят, чтобы не казаться неприятными и властными… Но крайняя свобода для народа такого государства состоит в том, что купленные рабы и рабыни ничуть не менее свободны, чем их покупатели… Равноправие и свобода существуют там у женщин по отношению к мужчинам и у мужчин по отношению к женщинам».
Демократия создавала прекрасные возможности для льстецов народа – софистов, умело манипулировавших общественным сознанием, во имя достижения корыстных целей. Платон сравнивал ораторов, выступавших в Народном собрании, с дрессировщиками животного, которым известны его повадки и дикий нрав, но которые потакают ему из необходимости, забывая о благе.
«Каждое из этих частных лиц, взимающих плату (большинство называет их софистами и считает, будто их искусство направлено против него), преподают не что иное, как те же самые взгляды большинства и мнения, выражаемые на собраниях, и называют это мудростью. Это всё равно, как, если бы кто-нибудь, ухаживая за огромным и свирепым зверем, изучил его нрав и желания, знал бы, с какой стороны к нему подойти и каким образом можно его трогать, в какую пору и от чего он свирепеет или успокаивается, при каких обстоятельствах привык издавать те или иные звуки и какие посторонние звуки укрощают его либо приводят в ярость. Изучив всё это путём обхождения с ним и длительного навыка, тот человек называет это мудростью и, как бы составив руководство, обращается к преподаванию, по правде сказать, не зная взглядов большинства и его вожделений – что в них прекрасно или постыдно, хорошо или дурно, справедливо или несправедливо, но, обозначая перечисленное соответственно мнениям этого огромного зверя: что тому приятно, он называет благом, что тому тягостно – злом и не имеет никакого иного понятия об этом, но называет справедливым и прекрасным то, что необходимо. А насколько по существу различна природа необходимого и благого, он не видит и не способен показать это другому человеку… А чем же отличается от него тот, кто мудростью считает уже то, что он подметил, что не нравится, а что нравится собранию большинства самых различных людей – будь то в живописи, музыке или даже в политике? Если, общаясь с ними, он выставляет напоказ свои поэтические или иные произведения либо своё служение государству, он делает это большинство своим властелином сильнее, чем вызывается необходимостью, и тогда…он выполняет то, что одобряет большинство. А действительно ли это хорошо или прекрасно – разве слышал ты когда-либо, чтобы кто-то из них отдавал себе в этом отчёт и чтобы это не вызывало бы смеха?»
Наиболее уничижительно из уст Платона звучит критика «демократического человека». Такой человек обуреваем лишёнными необходимости вожделениями, которые являются весьма и весьма разорительными. Это – «трутень», находящийся под властью необузданных страстей. Он формируется в результате отсутствия должного воспитания и влияния дурного образа жизни и «растлителей человеческих душ».
Такие люди «наглость называют просвещённостью, разнузданность – свободой, распутство – великолепием, бесстыдство – мужеством». Так воспитанный человек с возрастом выстраивает систему равновесных желаний; подчиняясь целиком одному из них, потом другому, считая все вожделения равными и заслуживающими уважения.
Изо дня в день «демократический человек» живёт, угождая первому налетевшему на него желанию: «то пьянствует под звуки флейт, то пьёт только воду и изнуряет себя телесными упражнениями. Когда на него нападает лень – он ничего не делает, порой же он проводит время в занятиях, кажущихся ему философскими. Часто занимают его общественные дела: внезапно он вскакивает и говорит и делает что придётся. Увлечётся военными делами, туда его понесёт, торговлей – понесёт в другую сторону; в его жизни нет порядка, в ней царит необходимость».
В демократическом государстве «трутни» живут за счёт богачей и примыкают к простому народу, которому тоже достается «доля меда» от богачей. В длительной перспективе – это ведёт к политической нестабильности. «Та же болезнь, что развилась в олигархии и её погубила, ещё больше и сильнее развивается здесь – из-за своеволия – и порабощает демократию. В самом деле, все чрезвычайное обычно вызывает резкое изменение в противоположную сторону… Ведь чрезвычайная свобода, по видимому, и для отдельного человека, и для государства оборачивается ничем иным, как чрезвычайным рабством… Так вот, тирания возникает, конечно, возникает не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство».

3.6. Историческая значимость афинской демократии

Инновационность политического устройства Древних Афин в значительной степени базировалась на её эксклюзивности. Классический полис характеризовался единством граждан, их солидарностью, высоким уровнем политического участия и крайним ограничением доступа к гражданству. Государство активно вмешивалось в жизнь своих граждан, но представляло лишь незначительное меньшинство жителей страны. Граждане были объединены не столько для управления полисом, военной службы, законотворчества, судопроизводства, проведения религиозных церемоний, игр и праздников, сколько для контроля над большинством жителей, которые не могли играть никакой роли в государственных делах.
Политическая культура Древних Афин была в значительной степени патриархальной. Только мужчины старше двадцати лет допускались к активному участию в жизни полиса. Женщины-афинянки рассматривались как гражданки только для генеалогических целей. Их задачей было ведение домашнего хозяйства и воспроизводство потомства. Поэтому замужние женщины ценились выше, чем незамужние. Достижения полисной демократии во многом обеспечивались не престижным для свободных граждан домашним трудом женщин и детей.
Другой категорией населения Афин, лишённой гражданских прав, были метеки, которые иногда в течение нескольких поколений жили в пределах города-государства. Но, пожалуй, наиболее дискриминированной категорией людей в Афинах были рабы. Подсчитано, что во времена Перикла соотношение рабов и свободных граждан было 3:2, а их количество колебалось от 80 до 100 тыс. чел. Рабский труд широко применялся почти во всех видах земледелия, ремесла и добычи драгоценных металлов, а также в домашнем хозяйстве.
Таким образом, разрыв между формальной и реальной основами политической жизни Древних Афин являлся очевидным. Классические концепции исономии не шли дальше идеи «равной власти» взрослых мужчин-граждан. Политическое равенство было формой равенства людей одного социального положения (мужчин и афинян по рождению) и даже в этом случае равный статус людей не означал, что они способны оказывать одинаковое влияние на принятие политических решений. Легендарная демократия была по образному выражению одного историка не чем иным как «тиранией граждан».
Тогда зададимся вопросом: имеем ли мы право называть афинское политическое устройство V в. до н.э. демократией? Несмотря на её крайне узкую социальную базу, учёные считают, что «да». Дело в том, что следует различать «правление немногих» и «правление многих». Права, которые различные группы афинских граждан не только декларировали, но за которые они мужественно сражались, имели колоссальное значение, даже если под «многими» понималось и меньшинство населения.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Политология