Тихомиров М. Исследование о Русской Правде. Происхождение текстов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 17. Пространная Правда в составе юридического сборника,
соединившего Правду с Законом Судным людем

Изучение второй ветви Пространной Правды удобнее всего начать с древнейшего Пушкинского списка XIV века, который дошел до нас в составе особого юридического сборника, отличающегося своеобразным подбором статей.
Известный Пушкинский сборник был впервые опубликован Д. Дубен- ским. Издание Дубенского до сих пор может служить образцом тщательной археографической работы. Тем не менее Пушкинский сборник не вызвал к себе достаточного интереса в нашей исторической литературе. Н. В. Калачов отметил только сходство помещенного в нем списка Русской Правды со списками Правды второй фамилии, т. е. со списками, помещенными в Кормчих и Мерилах Праведных (Синодально-Троицкого типа). Позже Сергеевич признал, что „Пушкинский список, хотя и находится в более древней рукописи, более удален от оригинала, чем Археографический “ (о котором речь будет далее). Тем не менее именно Пушкинский сборник представляет особый интерес как памятник, состав которого представляет ряд данных, важных для истории текста Русской Правды. Поэтому изучение списков Пространной Правды, дошедших до нас в составе юридических сборников и летописей, удобнее всего начинать с Пушкинского списка.
Пушкинский сборник представляет собой небольшую рукопись в 4°, написанную на 120 листах четким полууставом конца XIV в. Рукопись дошла в древнем переплете (не позднее конца XVI в.)* На чистом 1-м листе вверху написано скорописью XVI века: „Книга харатейная Судебникъ великого князя Владимира во святом крещении Василия сына Святославля“. В состав сборника входят следующие статьи:

1. введение („нища не помиловати“), 2) текст Пространной Правды; 3) Закон Судный людем, 4) Избрание из законов Моисеевых, 5) Договор Смоленска с Ригою в 1229 году, 6) Устав Ярослава о мостех.

городские особенности характерны для всех статей Пушкинского сборника. Следовательно, сборник был переписан                           и, может   быть,    в                                                                                        своем
полном виде возник в Новгородской области.
Какими же источниками пользовался составитель Пушкинского сборника? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо прежде всего остановиться на отдельных статьях, включенных в сборник.
В начале сборника стоит заглавие:                   „Судъ Ярослава князя, П.
Оуставъ о всяцихъ пошлинахъ и о уроцЪхъ*'. После этого следует введение, начинающееся словами: „Нища не помиловати, яко м'Ъсть"... Уже Калачов указал, что это введение представляет собой выдержку из Слова святаго и великаго Василья о судьяхъ и о клеветахъ, найденного им в рукописях Мерила Праведного и изданного им же по Троицкому списку XIV века. Предисловие Пушкинского сборника является лишь частью всего Слова о судьях и о клеветах, помещенного в Мерилах Праведных Троицкого типа. Поэтому в этом предисловии следует видеть позднейшую переработку, сделанную                                                                           с определенной                                                                                        целью
написать введение к тексту всего сборника                      в целом.   Но в                                                                                       составе
Пушкинского сборника находим и другие статьи, также находящиеся в Мериле Праведном Троицкого типа. К их числу принадлежат Закон Судный людем и Избрание из законов Моисеевых.
В своем замечательном исследовании о составе первоначального славяно-русского Номоканона А. Павлов в таких словах говорит о редакциях Закона Судного людем, встречающихся в наших рукописях:
„Закон Судный людем известен по рукописям и печатным изданиям в двух редакциях: краткой и обширной. Списки краткой редакции составляют принадлежность Кормчих... Списки обширной редакции обыкновенно встречаются в частных юридических сборниках, известных под именем „Мерила Праведного" и в летописях. Такой текст Закона Судного издан Дубенским".
Флоринский дает несколько иное деление редакций Закона Судного, выделяя текст Пушкинского списка в особый вид и считая его первым изводом обширной редакции рассматриваемого памятника. Это замечание Флоринского, несомненно, более точно, так как редакция Закона Судного людем в Пушкинском списке имеет серьезные отличия от редакции того же памятника в Мериле Праведном и в летописях. Редакция Закона Судного в Пушкинском сборнике не может быть выведена из текста Мерила Праведного.* То же самое можно сказать и о статье „Избрание из Моисеевых законов", которая имеется в виде особой статьи в Мериле Праведном Троицкого типа.

памятника был положен сборник, послуживший одним из источников для Пушкинского списка. В состав этого сборника уже входили Слово о судьях и о клеветах, Закон Судный людем и Избрание из Моисеевых законов, а может быть, и Русская Правда.
Обратимся теперь ко второй части Пушкинского сборника. Эта вторая часть состоит из договора Смоленска с Ригой в 1229 году и Устава Ярослава о мостех. П. В. Голубовский отмечает, что список договора в Пушкинском сборнике отличается большими искажениями, хотя имеет важное добавление об оценке и пробе серебра. Он приходит к мысли, что „такой несовершенный список был сделан кем-нибудь из купцов, торговавших в Смоленске, или смоленских для личного руководства и соображения". Это замечание можно считать правильным, хотя то, что отмечено П. В. Голубовским по отношению к списку Смоленского договора, является особенностью всего Пушкинского сборника, текст которого отличается сильной дефектностью, зависевшей, повидимому, не только от писца, но и от оригинала, с которого списывался памятник. Наличность же в Пушкинском сборнике договора 1229 года указывает на то, что первоначальный оригинал сборника не мог восходить далее половины XIII века.
На вторую половину XIII века, как на время создания Пушкинского сборника, указывает Устав Ярослава о мостех, который, хотя и приписывается Ярославу Мудрому, но в данной редакции едва ли возник ранее XIII века. Действительно, в уставе упоминается церковь Бориса и Глеба, до которой мостили с Прусской улицы. Несомненно, речь идет о церкви Бориса и Глеба, построенной в 1146 году „въ градЬ", т. е. в Детинце. В 1167 году на ее месте была построена церковь того же наименования некиим Сотко Сытиничем. В Летописце Новгородским церквам божиим указывается, что церковь Бориса и Глеба была построена в 1146 году на месте дубового собора Софии, первоначально стоявшего „конец Писку пли улицы". Значит, церковь Бориса и Глеба впервые была поставлена в XII веке. В том же Уставе о мостех упоминаются „вощники" („тысячьскому до вощьник, от вощник посаднику до Великого ряду“). Под вощниками следует понимать объединение купцов, торговавших воском (или Иванское сто), патрональной церковью которого был Иван на Опоках, находившийся тут же у Великого моста. Между тем организация вощников известна нам только по грамоте Всеволода церкви Ивана Предтечи на Опоках, данной не позже 1136 года. Устав знает уже посадников и тысяцкого, как высших должностных лиц Новгорода. Двор тысяцкзго указан рядом с Иваном Предтечей на Опоках, где он позже и находился. Но договор нельзя отнести и к очень позднему времени, так как в нем еще упомянут княжеский участок, совпадающий с местоположением Ярославова дворища („отъ Великого ряду князю до немецкого вымола"). Еще в договоре Новгорода с немцами в 1259 году упоминается дорога через княжеский двор.
Однако по Уставу о мостех князь еще не совсем потерял свое значение в Новгороде и не перебрался на Городище. Поэтому время возникновения Устава о мостех нельзя отнести и к очень позднему времени. Вероятнее всего, он возник в конце XII века, когда в Новгороде в течение 17 лет с небольшими перерывами княжил князь Ярослав Владимирович.

из дошедшего до нас текста Устава о мостех.

1.  времени, когда была сделана вставка в Устав о мостех, можно сделать только предположение. Имена Давыда, Алексея, Кондрата,. Ратибора, Гаврилы и Романа ведут как будто к первой половине XIII века. В этой поздней редакции Устав о мостех только нам и известен. Впоследствии, устав подвергался некоторым переделкам. Важно отметить, что список устава в Пушкинском сборнике отличается наибольшей древностью. Так, только в нем вымол у Готского двора назван Геральдовым (т. е. Гаральдовым), позднейшие же списки знают в этом месте „Алфердов“ (должно быть „Алфредов") вымол, вероятно, испорченное название от имени неизвестного нам иноземца. Таким образом*, в состав Пушкинского сборника входят, по крайней мере> два памятника первой половины XIII века: Устав Ярослава о мостех и Смоленский договор 1229 года, причем оба эти памятника находятся во второй части сборника.

собственно и относящаяся ко всему сборнику в целом, т. е. слова устав о всяцих пошлинах, появились непосредственно под пером со- ставителя Пушкинского сборника или его непосредственного протографа.
На самом Пушкинском сборнике отразилась редакторская работа его составителей. Так, Избрание из законов Моисеевых кончается словами— „а что по судной грамотЬ по оутягальнои; а то точное серебро без 10 золотник". Но эти же слова в более расширенном виде находим в начале Смоленского договора 1229 года: „тако же и по бесъсудной грамотЬ точное серебро безъ 10 золотникъ, а взяти с вЪса; а грамота судная и бесудная по тому же серебру по точному безъ 10 золотникъ". Эти слова отсутствуют в других списках договора 1229 года и поставлены явно не на месте. Приведенная же выше фраза, заканчивающая Избрание из законов Моисеевых, представляется только сокращением этого второго постановления, также неправильно занесенного составите* лем сборника в договор 1229 года. Перед нами определенная редакторская, хотя и непоследовательная, работа. Подобно тому, как заголовок „Судъ Ярослава князя", относящийся только к части сборника, был поставлен как общее заглавие в начале всего памятника, так и слова о точном серебре были по недоразумению повторены в двух местах. Составитель Пушкинского сборника, вероятно, нашел эти слова в своих источниках, где они были помещены в виде особой приписки. Можно предполагать, что протограф Пушкинского сборника был составлен из отдельных источников во второй половине XIII века. Писец Пушкинского сборника переписывал уже с дефектного экземпляра, в котором он к тому же многое не понимал. Этим объясняются многочисленные пропуски Пушкинского списка, тем более странные, что текст сборника написан чет- ким полууставом без видимых перерывов в тексте.
Содержание Пушкинского юридического сборника XIV века по своему составу имеет сходство с целой группой юридических сборников более позднего времени. Эти сборники представлены прежде всего Археографическим списком Новгородской 1-й летописи младшего извода. Состав. Археографического сборника известен по описанию, приложенному к изданию Новгородской летописи по Синодальному харатейному списку. Впрочем, мы вправе говорить скорее о двух сборниках различного происхождения, один из которых помещен в Археографическом списке в самом начале перед Новгородской летописью, а второй — после ее окончания. Первый сборник, помещенный перед Новгородской летописью, состоит из следующих статей: 1) Сице родословятся велицЪи князи русьстии; 2) А се имена вс^хъ сыновъ князей Рускых; 3) Кто колико лгЬтъ княжилъ; 4) А се князи русьстии; 5) А се по святЬмъ крещении о княжении Киевьстемъ; 6) А се князи Великого Новагорода;

1. А се посадници новгородьстии,. 8) А се тысячьскыи новгородскыи; 9) А се русьстии митрополити, 10) А се новгородский епископы*
2. А се архимандриты новгородскыи; 12) А се имена всЪмъ градомъ Рускымъ, дальнимъ и ближнимъ. Таким образом, первый сборник Археографического списка имеет не юридический, а исторический характер.

Состав этого сборника имеет определенные новгородские черты, хотя отдельные статьи и заимствованы из источников не новгородского происхождения. Такова, например, статья „А се князи русьстии", оканчивающаяся 1316 годом и составленная, несомненно, в Суздальской земле, как это обнаруживается из ее содержания и внесенных в нее суздальских легенд.

последним новгородским архиепископом — Симеон (f 1421 г.). Это позволяет думать, что и весь сборник был составлен не позднее конца первой четверти XV века.
Совсем иной характер имеет второй сборник, помещенный в Археографическом списке после Новгородской летописи как бы в виде особого приложения. Это сборник статей юридического характера, имеющий несомненное сходство с Пушкинским сборником XIV века.
Во втором сборнике Археографического списка помещены статьи: 1) Правило законьно о церковньшх людЬх и о десятинах и о мирилйх градскыих и о соудЪх иепископскыихъ, 2) Правила святыхъ отець 165-ти 5-го събора о обидящихъ церкви божиа; 3) Роукописание (церковный устав Владимира); 4) А се оуставъ Ярославль соуды святител- скыа; 5) Оуставъ великого князя Всеволода о церковныхъ соудЬхъ и о людкхъ и о м^рилахъ торговых; 6) Оустав великого князя Ярослава (Правда Русская с предисловием); 7) А се бещестие; 8) Закон Судный людем (без особого заглавия); 9) А се оуставъ Ярослава князя о мо- стЬхъ; 10) А се роукописание князя Всеволода (устав церкви Ивана на Опоках).
Трудно сомневаться в том, что оба сборника, помещенные в Археографическом списке Новгородской летописи, первоначально существовали отдельно в виде особых рукописей. В таком виде мы находим сборник юридических статей в известной Соловецкой Кормчей 1493 года. Состав этого сборника соответствует второму сборнику Археографического списка. Впрочем, сборник Соловецкой Кормчей отличается от Археографического более сложным составом и тем, что в нем имеется второй список Русской Правды, взятый, как было указано в главе -о Мясниковском изводе, из особого источника. В Соловецкой Кормчей рассматриваемый юридический сборник получил особое заглавие: „Указание главам, иже предано от божественых правилъ и оузаконено, святыми отци“ (л. 532 об.).
Сравнивая состав юридического сборника в Археографическом списке с Пушкинским сборником XIV века, мы находим между ними большие различия. Так, в Пушкинском сборнике отсутствует большинство статей, имеющихся в Археографическом списке, но имеются две лишних статьи: 1) Избрание из законов Моисеевых и 2) Договор Смоленска с Ригою 1229 года. Однако, как в том, так и в другом сборнике имеется Пространная Правда с предисловием и в соединении с Законом Судным людем, а также Устав Ярослава о мостех.
Постепенное создание юридического сборника, находящегося в Археографическом списке, можно наблюдать путем его сличения с другими подобными же сборниками. В этом отношении большой интерес представляет Погодинская рукопись, описанная А. Ф. Бычковым. В ее состав включены все статьи рассматриваемого сборника, начиная с Правила законнаго и кончая Законом Судным людем. Отсутствуют только

последние две статьи, имеющиеся в Археографическом списке: 1) Уставъ Ярослава о мостех и 2) Рукописание Всеволода (грамота церкви Ивана на Опоках).
В другом (Егоровском (Е. V) списке начала XVI века отсутствует Рукописание Всеволода (грамота церкви Ивана на Опоках) и Церковный устав Всеволода.
Щеледующее развитие юридических сборников, помещенных в Археографическом списке, можно наблюдать по Летописи Авраамки. Юридические и исторические статьи, добавленные к этой летописи, расположены в ином порядке, чем в Археографическом списке, причем в печатном издании они помещены целиком после самой летописи. К сожалению, характер издания не позволяет судить о порядке статей в подлиннике, местонахождение которого в настоящее время неизвестно. Во всяком случае порядок с.татей в Летописи Авраамки не может быть признан первоначальным. Тем не менее и в сборнике при Летописи Авраамки довольно отчетливо намечаются не один, а два сборника: первый — юридического, второй — исторического характера. Хотя порядок статей в Летописи Авраамки иной, чем в Археографическом списке, некоторые данные позволяют думать, что в протографе Летописи Авраамки расположение статей находилось в соответствии именно с Археографическим списком. Так, перед юридическими статьями в Летописи Авраамки читаем два родословия. Одно из этих родословий („сице ро- дословятся великыи князи Рустии“) помещено вторично после окончания юридических статей. Повидимому, писец, переписав из своего источника две начальные статьи исторического характера, по каким-то соображениям перешел к переписке юридических статей, после чего вернулся в конце сборника снова к статьям исторического характера. При этом одна и та же статья („сице родословятся“) получила разные окончания.. В первом случае она была закончена словами „Василии, роди Иоанна", во втором же случае, как и в Археографическом списке, заканчивается заметкой „Василии роди Василия'*. Следовательно, состав и расположение юридических статей в протографе Летописи Авраамки соответствовали Археографическому списку.
При всех различиях в составе расположенных выше сборников находим в них одну и ту же неизменяемую составную часть, состоящую из Слова о судьях и клеветах, Русской Правды в соединении с Законом Судным людем и Устава Ярослава о мостех. Эта часть сборника сохраняет один и тот же состав во всех списках, являясь по существу особым сборником. Повидимому, так его рассматривали и переписчики,, ставя перед выдержкой из Слова о судьях и клеветах слова „Устав великого князя Ярослава". Как мы видели выше, эти статьи почти в том же самом составе находятся не только в сборнике Археографического типа, но и в Пушкинском списке. Тем не менее, ни Пушкинский сборник, ни его ближайший протограф не могут быть признаны источниками юридического сборника, соединившего Русскую Правду с Законом Судным. В самом деле, такие статьи Пушкинского сборника, как Избрание из законов Моисеевых и договор Смоленска 1229 года, не нашли никакого отражения в составе сборников Археографического типа. Договор Смоленска 1229 года не нашел никакого отражения даже в Летописи Авраамки, переписанной в Смоленске. Следовательно, надо думать, что Русская Правда с предисловием из Слова о судьях и в соединении с Законом Судным людем и Уставом Ярослава о мостех являлась частью единого целого или особым своеобразным юридическим сборником.

так: „Оуставъ великого князя Ярослава". Указание на „великого князя“ является более поздним, чем ссылка Пушкинского списка на „Ярослава князя". Но вместе с тем характерно, что во всех списках Археографического типа отсутствуют слова „оуставъ о всяцихъ пошлинахъ и о уроцЬхъ", чем подтверждается мысль о том, что эти слова были вставлены составителем Пушкинского списка. Однако слово „оустав" заставляет предполагать позднейшее изменение первоначального „суд". В этом отношении особенно любопытно заглавие Соловецкого списка, сохранившего некоторые древние особенности, где читаем: „оустав великого князя Ярослава на многы различны потребы, еже есть суд". Перед нами как бы переход к дальнейшему усеченному заглавию Археографического списка, где просто говорится „оустав" уже без упоминания о суде. Летопись Авраамки и Погодинский список к заглавию Археографического списка добавляют слово „свитокъ", несомненно по аналогии с заглавием церковного устава Ярослава.
Пушкинский список имеет отличия и в предисловии, следующем за заглавием. В списках Археографического типа предисловие короче и начинается словами: „Писано бо есть". Таким образом, в них пропущен весь отрывок слова Василия Великого (... „нища не помиловати... на ближнего своего"), имеющийся в Пушкинском списке, И в этом случае Пушкинский список сохраняет более первоначальный текст. Пропуск начальных слов предисловия, вероятно, зависел от желания редактора дать более округленное начало для предисловия.
После предисловия как в Пушкинском сборнике, так и в списках Археографического типа помещена Русская Правда, об отличиях которой будет сказано далее. В Пушкинском списке к тексту Русской Правды добавлена статья „о копьи", после чего без нового заглавия следует Закон Судный людем, начинающийся словами „Преже всякой правдЪ". В списках Археографического типа после Русской Правды следует статья „а се бещестие" и вслед за ней продолжение Закона Судного людем („о бранех и суперничь"). Таким образом, в сборнике Археографического типа пропущено все начало Закона Судного. Этот пропуск является не вполне понятным. Начало Закона Судного людем, как указывает Пушкинский список, имелось в общем протографе Пушкинского списка и сборников Археографического типа. Поэтому трудно думать, что редактор протографа сборников Археографического типа сознательно выкинул начало. Скорее следует предположить, что здесь мы имеем дело со случайным пропуском. Действительно, начало Закона Судного людем, пропущенное в сборниках Археографического типа, занимает в Пушкинском списке как раз 2 страницы, т. е. текст, помещенный на одном листе (с оборотом). Пропуск целого листа в протографе сборников Археографического типа, повидимому, был связан с каким-то перерывом в тексте. Этим обстоятельством объясняется появление статьи „а се бещестие" на месте статьи „о копьи", имеющейся
в Пушкинском списке. Статья о бесчестии взята из церковного устава Ярослава. К ней в Соловецком списке добавлена дополнительная статья „о ковании мужем", которая возникла не ранее XIV века и была вставлена по аналогии со статьей о бесчестии.

статьи — Избрание из законов Моисеевых и Смоленский договор 1229 года, которые были включены в состав прежней компиляции по сходству: Избрания из законов Моисеевых с Законом Судным людем, а Смоленского договора с Русской Правдой.
Идея сборника, объединявшего такие памятники, как Русская Правда и Закон Судный людем, по правильному предположению Юшкова, должна была возникнуть в церковных кругах. Действительно, Русская Правда почти не касается церковных вопросов, тогда как Закон Судный людем отличается большим налетом церковности. Но редакции или, точнее, изводы Закона Судного людем в Пушкинском списке и в сборниках Археографического типа не одинаковы. Поэтому важно остановиться на отличиях Закона Судного людем в Пушкинском списке и в сборниках Археографического типа.
Сравнение Закона Судного людем в Пушкинском списке с текстами Закона в сборниках Археографического типа обнаруживает междуними большие отличия. Так, прежде всего оказывается, что в Пушкинском списке отсутствует ряд статей, имеющихся в сборниках Археографического типа/ В Пушкинском списке нет статей: „аще боудоуть 2 послоуха" (116), „приложивьшся д'Ьвици" (118), „имЬя 2 женЬ" (122), „иже мертвеца съвлачить" (139), Но рядом с этим Пушкинский список имеет и такие статьи, которые отсутствуют в сборниках Археографического типа. Повидимому, составители Пушкинского сборника и протографа сборников Археографического типа имели перед глазами более полный оригинал Закона Судного людем. Пропуски отдельных слов и целых фраз обнаруживаются как в Пушкинском списке, так и в сборниках Археографического типа. В целом же чтения Пушкинского списка отличаются большей древностью и исправностью (II—3 шлязя, Арх— 3 щая; Л—на священие и строение, Арх— на крещение и троение и т. д.), хотя и носят уже ряд позднейших поправок.
Общий вывод из всех этих наблюдений ясен. Тексты Закона Судного людем в Пушкинском списке и сборниках Археографического
типа произошли независимо друг от друга от одного общего протографа,, ветвями которого они являются.
В каком же отношении редакция Закона Судного людем в Пушкинском списке и в сборниках Археографического типа относится к редакции того же памятника в Кормчих и в летописях? Решение этого вопроса имеет важное значение для установления того времени, когда Русская Правда вошла в соединение с Законом Судным людем.
Редакция Закона Судного в Пушкинском списке и сборнике Архео- - графического типа может быть названа средней по сравнению с редакциями этого памятника, краткой в Кормчих И’ обширной в летописях. Впрочем, Т. Д. Флоринский считает тексты Закона Судного людем в Пушкинском и Археографическом списках одной редакцией вместе с Законом Судным, помещенным в летописи, хотя все-таки различает два извода. Средняя редакция имеет вместе с обширной общие отличия от краткой. Средняя и обширная редакция продолжены рядом статей и, несомненно, зависели от одного общего источника, отличавшегося от краткой редакции Закона Судного людем. А. С. Павлов, признающий только две редакции — краткую и обширную, — считает, что обе редакции восходят к очень отдаленному времени. По его мнению, „текст обширной редакции Закона Судного людем, представляющий извлечения из Эклоги, древнее соответствующего текста краткой редакции. Во всяком случае первый не зависит от последнего^. В другом месте он замечает: „Обширная редакция Закона Судного представляет те же самые извлечения из Эклоги, но с дополнительными статьями (числом до 45), заимствованными, большею частью, из законов Моисеевых".'

обширной редакции имеется уже статья „О вражде *, которая, по мнению Павлова, возникла тогда, „когда у болгар существовал обычай такой же мести с возможностью для виновного откупиться от нее денежною ценою“. В обширной редакции говорится о переходе сел в пользу церкви в случае смерти их владельцев без наследников, что должно относиться к первым векам христианства в Болгарии, и пр.
Мнение Павлова встретило решительные возражения Н. С. Суворова, который подробно останавливается на краткой и обширной редакциях Закона Судного людем, желая найти в них следы влияния западно-католического права. Общий вывод, к которому приходит Суворов, сводится к признанию большей древности краткой редакции по сравнению с обширной. Вместе с тем Суворов приходит к мысли, что „Судный Закон нельзя считать авторизованным государственною властью уложением для Болгарии, а следует смотреть на него только, как на частную работу неизвестного лица“. Обширная редакция, по мнению Суворова, возникла позднее краткой. Составитель обширной редакции — духовное лицо. „Работа его имеет вид и характер не законодательного устава* рассчитанного на практическое действие, а келейно-умозрительного упражнения, которое сделано, может быть, уже на Руси, а не у ела- вян“. Древнейшим видом обширной редакции Суворов считает Пушкинский список, который он называет списком, напечатанным в Русских достопамятностях. О списках же Закона,Судного людем, известного по летописи, Суворов замечает: „Что касается списка Закона судного, изданного Строевым в Софийском Временнике и потом перепечатанного в Полном Собрании Русских летописей, то о нем уже раньше замечено было, что он представляет собою тенденциозную попытку соединить и согласовать разночтения двух различных редакций Закона Судного'*.
В этом ученом споре о большей древности редакций Закона Судного прежде всего бросается в глаза несогласованность вопроса о том,, что понимать под обширной редакцией Закона. Как мы видели ранее* речь должна итти не об одной обширной редакции, а о двух, одну из которых можно назвать средней (Пушкинский список), а другую — обширной (Строевский летописный список) редакциями, или, по Фло- ринскому, о двух изводах обширной редакции. Общим отличием средней и обширной редакции от краткой являются дополнительные статьи, продолжающие текст Закона Судного людем после его окончания в краткой редакции. Текст Закона Судного в Кормчих кончается статьей о судьях, в конце этой же самой статьи в Пушкинском списке, так же, как в Кормчих читаем: „и вниди в радость Господу Богу нашему веселящеся съ ангелы в вЪкы, аминь**. Уже Розенкампф указал, что здесь оканчивается Закон Судный людем. Действительно, следующие затем статьи, имеющиеся в обширной и средней редакции, заимствованные из целого ряда источников, представляют собой явное дополнение к основным статьям Закона Судного людем. Уже одно это обстоятельство говорит о том, что протограф средней и обширной редакции Закона Судного людем возник позднее краткой редакции, как это признает Флоринский.

другая (обширная) для судей гражданских**.
Этот вывод Павлова, как мы далее увидим, имеет громадное значение для истории текста Русской Правды, хотя он и относится не столько' к тем статьям, которые дополняют первоначальный текст Закона Суд- ного людем в средней редакции, сколько к тексту собственно самого Закона. Краткая редакция имеет постоянное указание на эпитемьи, на- лагаемые за нарушения Закона. Эти указания говорят о церковном происхождении краткой редакции Закона Судного людем, помещаемой обычно в Кормчей и в Мериле Праведном. Нет ничего удивительного, что на ряду с краткой редакцией существовала другая, обширная, дошедшая в Пушкинском списке и в сборнике Археографического типа.
Обращаясь теперь к статьям средней редакции, дополняющим текст краткой, мы должны прежде всего отметить, что эти статьи заимствованы из самых различных источников. В числе источников дополнительных статей средней редакции Суворов указывает Эклогу, первый титул из канонического сборника Иоанна Схоластика, монастырские уставы, земледельческие законы и, в особенности, Моисеево законодательство из Библии. Суворов допускает, что эта компиляция, дополнившая Закон Судный людем новыми статьями, могла возникнуть на Руси. Действительно, наше внимание привлекает несколько статей, имеющихся в конце средней редакции в сборниках Археографического типа. Эти статьи помещены в Археографическом списке под общим заголовком „Иже кто изломить чюже копье*. Первая статья говорит о порче копья, щита или топора, вторая — о прокормлении дитяти, третья — о службе мужчины или женщины в страду, четвертая — о тяжебном стоге.
Характер этих добавочных статей, знающих денежный счет на гривны, указывает на их русское происхождение. Из этих четырех статей в Пушкинском списке имеется только статья о порче копья („о копьи“), поставленная тотчас после Русской Правды и перед Законом Судным людем. Наличие этой статьи как в Пушкинском списке, так и в сборнике Археографического типа указывает на ее присутствие в их общем протографе. Между тем статья „о копьи“ в другой и, повидимому, испорченной форме имеется в краткой редакции Правды, где она оканчивает так называемую древнейшую Правду. Древнейшая Правда, как это было показано выше, возникла не позднее первой половины XI века и пользовалась Законам Судным людем в его средней (или обширной) редакции. Вместе с тем наличие заимствований из статьи о копье указывает, что редакция Закона Судного людем, послужившая одним из источников для древнейшей Правды, была уже осложнена русскими статьями в первой половине XI века.
Остановимся теперь на вопросе о причинах и времени возникновения рассматриваемого нами сборника. Известный ответ на этот вопрос дает Соловецкая Кормчая 1493 года. По словам А. С. Павлова, в этом списке имеем следующие особенности:
„Здесь Русская Правда и Закон Судный людем излагаются как одно целое... Первые 29 глав составляют „Уставь великого князя Ярослава на многы различны потребы, еже есть соудъ.“ Затем следует „Уставъ Володимира Всеволодича, великого князя брата Ростиславля, внука Яро- славля“, откуда начинается новое деление, идущее уже и через Закон Судный, который здесь не имеет особого заглавия. Переходом от Правды к Судебнику служит следующая еще не изданная статья (по второму счету 32-я): „О ковании мужемъ“. „Аще ли скоуеть моужь моужа или кого ни есть в винЬ или колико садить взяти жел’Ьзнаго 5 коунъ, а кормить своим*» хл^бомь, ино ему взяти гривна да 5 кунъ.х После этого в качестве 33-й статьи устава Володимирова следует статья „о браках и о суперницЬх“ Закона Судного людем; 105-й и последней статьей в Соловецком списке показан „Устав великого князя Ярослава о мостЬх“.
Таким образом, переписчики рассматривали Закон Судный людем как прямое продолжение, притом даже не всей Русской Правды, а только ее второй части. Конечно, порядок Соловецкого списка не является первоначальным. Не забудем, что сплошная нумерация статей

позднейшие переписчики готовы были рассматривать Русскую Правду и Закон Судный людем как единый памятник.
Общий вывод о времени возникновения юридических сборников, объединявших в своем составе предисловие Русской Правды и Закон судный людем, может быть сведен к следующим словам Павлова:
„Имея в виду довольно значительное число списков, представляющих Русскую Правду в подобной связи с Законом Судным (в его обширной редакции), мы приходим к тому заключению, что эта связь не есть произведение позднейших переписчиков того или другого памятника, а совершилась еще во времена отдаленные, может быть в ту эпоху, когда в первый раз появились полные списки Русской Правды*.
Протограф юридического сборника, составленного из выдержки из слова о судах, Русской Правды в соединении с Законом Судным людем и Уставом о мостех, был написан в Новгороде во второй половине XIII века и положен в основу нового сборника, в котором были добавлены новые статьи (Избрание из законов Моисеевых, договор Смоленска с Ригою в 1229 г.). Сборник такого состава сохранился в Пушкинском списке. Несомненно, еще позже, но не позднее первой половины XV века, Русская Правда в соединении с Законом Судным вошла как составная часть в другой юридический сборник, составленный также в Новгороде. Этот вид сборника сохранился в наиболее чистом виде в составе Археографического списка Новгородской 1-й летописи младшего извода.
Составитель подобного сборника преследовал цель создать юридическое руководство для судей. Поэтому в начале он поместил предисловие с увещанием о правом суде. Вся эта компиляция названа — „Суд Ярослава князя“, причем было выпущено заглавие Закона Судного людем, вследствие чего из Русской Правды и Закона Судного людем образовался один памятник. С. В. Юшков совершенно прав, когда он подчеркивает „своеобразие** состава этого памятника (Русской Правды в соединении с Законом Судным людем), отразившего один из последних этапов истории Русской Правды.
Целью составления рассматриваемого сборника являлось создание своеобразного юридического пособия для судей. Сборник был составлен в церковных кругах и получил предисловие, направленное против неправедных судов („Нища не помиловати"). Позже переписчики рассматривали Правду Русскую как один памятник с Законом Судным людем.

.