Тихомиров М. Исследование о Русской Правде. Происхождение текстов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 8. Покон вирный и Урок мостников

Третья и последняя часть Краткой Правды представляют собой два памятника, которые условно могут быть названы — Поконом вирным и Уроком мостников. Началом этой третьей части можно считать слова: „а от гривне мечникоу коуна“. Следует отметить, что в литературе существует представление, о Поконе вирном, как о непосредственном дополнении к Правде Ярославичей. В связи с этим рассматриваемую часть Краткой Правды читают таким образом: „Аже оукрадоуть овьцоу или козоу или свинью, а ихъ боудеть 10 одиноу овьцоу оукрал^, да поло- жатьпо 60 р^занъ продажи. А хтоизималъ, тому 10 р^занъ, а отъ гривне мечникоу коуна, а в десятиноу 15 коунъ, а князю 3 гривны; а от 12 гривноу емъцю 70 коунъ, а в десятиноу 2 гривнЬ, а князю 10 гри- венъ". Так разбивается текст Краткой Правды в большинстве изданий. Такому делению следовал А. И. Яковлев, а вслед за ним и Г. Е. Кочин в своем учебном, но проверенном по подлинникам издании Краткой Правды. И только В. Сергеевич и Б. Д. Греков вводят новое деление, относя слова „а хто изималъ тому 10 р&занъ“ к предыдущей статье, как это сделано в академическом издании.
Нетрудно заметить правильность последнего чтения. Слова „а хто изималъ, тому 10 р4занъ“ являются явным продолжением предыдущего текста, в котором упоминается о 60 резанах продажи и пойманных ворах. Поэтому началом последней части Краткой Правды или покона вирного надо считать слова: „А от гривне мечникоу коуна"... Как далее будет видно, вся остальная часть Краткой Правды является особым памятником, отличающимся по своему содержанию от Правды Ярославичей и ее дополнения. Это представление о Поконе вирном, как об особом памятнике с особой ясностью было высказано уже Стратоновым. Покон вирный представляется Стратонову первым опытом „в определении финан- совых взаимоотношений между местным населением (новгородским) и княжескими „мужами". По мнению Стратонова, Покон вирный возник при Ярославе в 1036 году. Именно о нем упоминает под этим годом летопись, рассказывая, что Ярослав дал грамоту людем, и сказал: „по сей грамоте дадите дань“.
Мнение Стратонова о том, что Покон вирный возник при Ярославе, не является единичным. Из всей Краткой Правды большинству исследователей рассматриваемый нами Покон вирный представляется, пожалуй, наиболее бесспорным памятником законодательной деятельности Ярослава, так как в конце его помещена прямая ссылка на Ярослава („то ти оурокъ Ярославль").
Однако вопрос о времени возникновения Покона вирного не представляется мне столь ясным, как Стратонову и некоторым другим исследователям. Прямая ссылка на Ярослава, вовсе не имеет столь абсолютного значения, ^какое ей придают. Нам известны памятники, написанные как будто прямо от лица князей, например, некоторые списки церковных уставов Владимира и Ярослава и тем не менее очень далекие от подлинности.
К тому же ссылка на Ярослава сделана в третьем лице, повидимому, значительно позднее его княжения, когда авторство Ярослава присваивалось ряду памятников.
Между тем содержание Покона вирного заставляет думать об его относительно позднем происхождении. Прежде всего бросается в глаза забота составителя о соблюдении постов. Упоминается „гов^ние", когда вирник должен получать за рыбы. Замечание о „гов^нии" изложено словами, очень напоминающими некоторые памятники церковной литературы XI—XII веков — „или ся пригоди въ гов-кние рыбами, то взяти за рыбы 7 ркзанъ". Такую же заботу о соблюдении постных дней находим в поконе вирном и выше'—„а въ среду ркзаноу, въ же сыры, в пятницоу такоже". В то время как остальные части Краткой Правды отличаются полным отсутствием интереса к церковной жизни, Покон вирный обнаруживает не только осведомленность в постных днях, но и заботу об их обязательном соблюдении. Между тем соблюдение постов даже в XII веке не было еще очень строгим, как это показывает Вопрошание Кириково. Тем более странно читать регламентирование постов в памятнике, приписываемом Ярославу. Однако характер постановления Покона вирного станет более понятным, если мы 'будем считать, что этот памятник возник в церковной среде. Действительно, в самой терминологии покона вирного встречаются некоторые черты, характерные для церковных памятников. В то время как Правда Ярославичей говорит об овцах, Покон вирный для обозначения овец употребляет слово „овенъ", характерное для памятников церковного происхождения. Например, слово „овен“ читаем в правиле с именем Максима — памятнике XII—XIII веков, повидимому, возникшем в Киевской Руси. Приводя в своем словаре слово „овен", Срезневский также ссылается только на памятники церковного происхождения. В памятниках же гражданского происхождения слово „овен" обычно не употребляется.
Можно привести еще аналогию между терминами Покона вирного и текстами, взятыми из некоторых церковных памятников XII века. Выше уже было указано, что слова „или ся пригоди" Покона вирного напоминают слова некоторых церковных памятников. Буквально то же выражение находим в постановлениях новгородского архиепискипа Илии 1164—1168 годов по поводу двух случаев церковной практики („оже ся пригодить оу слоужьбы“, „аще ся пригодит се ).L
Термин „веверица* в значении мелкой денежной единицы, упоминаемый в летописи и в гражданских памятниках древней Руси, находим в Вопрошании Кирикова — „много бываеть свЪчь и в'Ьвериць 40“.“ В таком небольшом по размеру памятнике, каким является Покон вирный, можно отметить по крайней мере три термина, характерных для церковных памятников XI—XII веков: овен, говение, неделя (воскресенье).
Поражает, наконец, еще одна особенность Покона вирного. В нем устанавливается точная цифра сбора, взимаемого вирником: „60 гривенъ и 10 р^занъ и 12 вЪверици“. К кому же может относиться столь точно установленный сбор? Во всяком случае, не к самому Новгороду. Покон вирный не может иметь характер и общего постановления, так как денежный сбор определен в дробных цифрах (60 гривен, 10 резан и 12 вевериц). Повидимому, мы имеем дело с записью о каких-то сбо^ рах, которые производились с населения определенной, конкретно известной территории. Эта территория была относительно невелика, так как с нее шел сбор в 60 гривен денег и относительно небольшие натуральные поборы — 7 ведер солоду, овца или полоть мяса и т. д. По уставу Святослава Ольговича 1187 года новгородский епископ получал от даней 100 гривен новых кун. С этой цифрой должен быть сопоставлен сбор в 60 гривен Покона вирного, необыкновенно высокая сумма сборов, оставшаяся совершенно непонятной для составителей Пространной Правды, которая устанавливает сбор вирника всего в 8 гривен.
Происхождение Покона вирного становится более понятным при рассмотрении предшествующей ему статьи о пошлинах в пользу князя и его людей. Эта статья начинается малопонятными словами: „а от грние“, с титлом над этим словом в Академическом списке, и просто „а от гривн^ в Археографическом. Однако смысл статьи довольно ясен. В ней устанавливаются сборы в пользу князя и его людей, а также отчисления в десятину. Слово десятина и объясняет нам происхождение этой статьи. Каково бы ни было первоначальное происхождение десятины,3 в памятнике XII века она уже является сбором в пользу церкви. В церковном уставе Всеволода, основанном на более раннем уставе Владимира, читаем, что в десятину следовало платить „отъ всякого княжа суда десятую вЪкшу, а ис торгу десятую неделю, а из домовъ на всякое лЬто и отъ всякого стада и отъ всякого жита десятое". Десятина упоминается и в уставной грамоте Ростислава, данной смоленской епископии в 1150 году. Ростислав дает епископу „десятину отъ вс&хъ даней Смоленскихъ, что ся въ нихъ сходитъ истыхъ кунъ“.4 По этой уставной грамоте десятина представляет собой отчисление в пользу епископа ровно в Vio от доходов („а в Жидчичихъ 10 гривенъ, а из того епископу гривна; вь Бас^и 15 гривенъ, а и епископу изъ того гривна“).
О какой же десятине идет речь в рассматриваемой статье Краткой Правды?
В то время как князю следует 3 гривны, в десятину поступает 15 кун. По счету в 25 кун на гривну князь получает 75 кун, тогда как в десятину поступало 15 кун. Таким образом, по Краткой Правде
десятина была равна не х/10, а }~ княжеских сборов. Этот пересчет может показаться ошибочным, но он подтверждается дальнейшим текстом той же статьи: „а от 12 гривноу емъцю 70 коунъ, а в десятиноу 2 гривнЬ, а князю 10 гривенъ“. Здесь десятина опять равна 1/5, а не 3/10 княжеских сборов. Повышенный размер десятины говорит о церковном происхождении этой статьи Краткой Правды. В установлении повышенной десятины была заинтересована церковь, а не князь. Рассче- ты на размер десятины в /й от княжеских сборов отражают претензии церковных кругов, притом претензии довольно позднего времени. Поэтому и статью о десятине можно считать возникшей в церковных кругах. Характерна ошибка, сделанная в статье о десятине, которая первоначально названа „девятиной*. Слово „девятина* имело определенный технический смысл в церковных памятниках, обозначая поминовение по умершим в течение 9 дней.1
Покон вирный и статья о десятине первоначально могла представлять собой запись о сборах в пользу церкви, с какой нибудь определенной территории. Уже Мстиславова грамота ИЗО года передает Юрьеву .монастырю село Буицы „съ данию и съ вирами и съ продажами^. Позднейшие памятники рисуют нам сборы с населения, производившиеся в пользу владельцев. В документе половины XV века читаем:. „А кормъ с десяти сохъ князя великого черноборцемъ взяти тридцать хлебцовъ, баранъ, а любо полоть мяса, трое куровъ, сито заспы, два сыра, б^карь соли; а коневаго корму пять кор обей овса въ старую коробью, три возы сЬна съ десяти сохъ какъ пошло; по дв'Ь подводы отъ стану до стану. А брати имъ, куды и переже сего черно бор ци брали, по старинЬ*.3 Бросается в глаза чрезвычайная близость этого позднейшего документа, опиравшегося, впрочем, на старину с поконом вирным. Грамота черноборцам буквально повторяет слова Правды: „баранъ, а любо полоть мяса“. Таким образом, покон вирный рисует нам обычное право* согласно которому вирники собирали пошлины и получали корм. Ссылка на Ярослава должна была придать больший авторитет Покону вирному, который представляется более тяжким для населения, чем постановления о том же, записанные в Пространной Правде. По своему характеру Покон вирный примыкает к дополнительным статьям, приписанным к Правде Ярославичей. Он возник в церковных кругах и первоначально представлял собой устав для какой-то определенной церковной вотчины, а позже был приспособлен для гражданских нужд. К этой части Правды вполне применимы слова В. О. Ключевского о том, что „Русская Правда, имевшая обязательное действие только в сфере церковной юрисдикции, — стала служить руководством и для княжеских судей“.
Покон вирный является самой поздней частью Краткой Правды, памятником, вышедшим из-под пера редактора Правды.
В самом конце Краткой Правды к Покону вирному присоединена • еще одна статья, заканчивающая Краткую Правду и устанавливающая Урок для мостников. А. И. Соболевский, а вслед за ним Н. А. Стратонов, объясняют слово „городница“, как звено большого моста, и видят в этой статье указание на Новгород, где существовал большой мост через Волхов. Стратонов прямо говорит, что такой мост мог существовать „только в Новгороде". Соглашаясь с мнением о новгородском происхождении этой статьи, я тем не менее считаю, что объяснение Соболевского и Стратонова грешит неточностью. Прежде всего большие мосты через реки существовали и в других городах XI—XII веков, а не в одном Новгороде. Ипатьевская летопись прямо говорит, что Владимир Мономах в 1115 году построил мост через Днепр.1 Но самая основная ошибка упомянутых исследователей заключается в том, что они слово „городница усваивают звеньям лишь больших мостов. Между тем в Новгороде существовал не только „великий мост но и более мелкие мосты местного значения. Так, Новгородская летоинсь под 1338 годом упоминает Жилотужский мост. Существовали и другие мосты, о которых собраны сведения в книге Передольского.“ Кроме того, Устав Ярослава о мостех также упоминает о городских мостах, которыми мостили болотистые улицы Новгорода, и переходы через многочисленные протоки и болота. Без этих мостов новгородские улицы превратились бы в непроходимое болото. Раскопки в Новгороде доказали существование в не л деревянных мостовых. Между тем Урок мост ников, несомненно, говорит не о „ великом “ мосте, а о мелких мостах, мостиках и мостовых. Стоимость замощения моста равна всего <1 ногате. Кроме того, берется по 1 ногате с городницы. Тут же указано, что за исправление 3—5 досок моста также платится ногата. Следовательно, за устройство городниц установлена такая же плата, как за исправление 3—5 досок. Ясно, что речь идет о городницах очень малого размера. Поэтому Урок мостников может быть сопоставлен с Уставом о мостех, который говорит о* городских мостах местного значения. Урок мостников устанавливает стоимость гор одень одного из таких мостов, забота о которых лежала в Новгороде на духовенстве, в первую очередь на епископе. Урок мостников является первой записью такого характера.

.