Энциклопедия для детей. Том 1. Всемирная история

ОГЛАВЛЕНИЕ

АНГЛИЯ В ПЕРИОД НОВОГО ВРЕМЕНИ

Период Новой истории открывается Английской буржуазной революцией середины XVII в., которая ознаменовала победу нового общественного строя — капитализма — над отживающим свой срок феодальным порядком. Как же всё это произошло?

Набережная Темзы. Здание парламента (современный вид).

КАРЛ I СТЮАРТ

В 1625 г. на английский престол взошёл 25-летний король Карл I Стюарт. Карл отличался привлекательной внешностью, изящными манерами, держался просто, но с достоинством. Как и его отец Яков I, Карл считал, что он — помазанник Божий и, таким образом, выше всяких законов и не обязан им подчиняться. Что же касается подданных, то все они, по мнению короля, являлись его собственностью. С первых же дней своего правления Карл I не обращал никакого внимания на парламент, но зато наделял большими полномочиями своих льстивых придворных. Парламент критиковал министров короля и требовал отставки герцога Бекингема, по милости которого Англия в своей внешней политике терпела провал за провалом. Однако король, защищая фаворита, предпочёл распустить парламент, который требовал суда над ним. Но оставшись без парламента, король тем самым остался без денег. Ему ничего не оставалось делать, как вновь созвать парламент. Однако депутаты Палаты общин продолжали добиваться отставки Бекингема. Они обвиняли фаворита короля в расточительности, в том, что он не стесняется тратить казённые деньги на увеселения, строительство великолепных замков. Карл заявил, что не дозволит требовать отчёта от своих слуг и не отстранит Бекингема от занимаемой должности. Депутаты парламента очень возмутились подобным решением короля и направили депутацию во дворец. «Я признаю за вами право советовать, а не осуждать, — заявил король, а затем добавил: — Помните, что я волен созвать парламент и распустить его, когда захочу, а если найду его поведение неугодным мне, то вообще уничтожу!»

АНГЛИЙСКАЯ БУРЖУАЗНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Однако подобные угрозы короля не могли остановить поток возмущённых речей членов парламента. Король решил распустить строптивый парламент, но, нуждаясь в деньгах, был вынужден прибегнуть к принудительному займу. Подданные же отказались платить деньги без согласия на то парламента, и королю вновь пришлось пойти на уступки и созвать в 1628 г. парламент. Депутаты потребовали от короля принять «Петицию о правах», которая запрещала взимать пошлины без согласия на то парламента. Тут уж терпению короля пришёл конец, и он повелел вновь распустить неугодный парламент. 11 лет Карл правил один, стремясь любыми путями добывать для себя деньги, минуя парламент. Карл решился восстановить старинный налог — «корабельные деньги», который прежде платило население приморских городов для снаряжения судов, и распространил эту повинность на всё население Англии. Народ роптал, но ничего не мог поделать против королевских чиновников, обиравших его.
Простые труженики страдали также от всевозможных преследований. В стране воцарился режим террора. Суды по политическим и церковным делам — Звёздная палата и Высокая комиссия — работали исправно, привлекая к жестокому суду всякого, кто отказывался платить «корабельные деньги», выступал против принудительного королевского займа, кто читал запретные (пуританские) книги, не посещал приходскую церковь, осмеливался критиковать действия короля или епископа. Так, за сочинение и издание пуританских памфлетов несколько человек были выставлены у «позор-
482

ного» столба, их публично секли, клеймили калёным железом, потом, обрезав уши, бросили в тюрьмы. Опасаясь гонений, многие пуритане были вынуждены бежать из страны. Всё это отразилось на экономическом положении страны, резко ухудшив его. Эмиграция в Америку нескольких десятков тысяч торговцев и промышленников — пуритан — вызвала сокращение производства и массовую безработицу. Измученные голодом, нищетой, репрессиями простые труженики — ремесленники, крестьяне, батраки, подмастерья поднимались против своих господ. В стране нарастала революционная ситуация.
Королю ничего не оставалось, как вновь собрать парламент, который получил название «Долгого парламента», поскольку заседал в течение 13 лет, с 1640 по 1653 г. Он отменил все незаконные указы короля, упразднил «корабельную подать», распустил Звёздную палату, исключил из Палаты лордов епископов, а также принял Трёхгодичный билль, который обязывал короля созывать парламент каждые три года. Кроме того, депутаты потребовали суда над новым фаворитом Карла — министром Страффордом, которому был вынесен смертный приговор. Король вынужден был со всем этим смириться. Парламент настаивал, чтобы король признал за ним право назначать и смещать министров, а также контролировать все действия короля.
«Если бы я согласился на это, то стал бы только призраком, пустой тенью короля», — с гневом ответил Карл. Борьба парламента с королём вылилась в открытый поединок. В парламенте произошёл раскол на «кавалеров» и «круглоголовых». «Кавалеры» — преимущественно дворяне — поддерживали во всех спорах короля, а «круглоголовые» (они не носили длинных волос, коротко стриглись), защищавшие интересы буржуазии, отстаивали сторону парламента.
Король со своими сторонниками покинул Лондон, перебравшись в город Йорк. Сторонники парламента дали клятву: «Уничтожить папизм (католицизм), епископов, защищать права и льготы парламента и народа». Во главе «круглоголовых» встал Оливер Кромвель.

ОЛИВЕР КРОМВЕЛЬ

Оливер Кромвель (1599—1658) происходил из небогатой дворянской семьи. Он воспитывался в строгом пуританском духе. В то время как его сверстники играли на улице,  Оливер в сопровождении родителей отправлялся в церковь, а затем высиживал долгие часы за столом, слушая бесконечные чтения молитвенника. Богословие было главным предметом, который Оливеру пришлось осваивать сначала в школе, а затем в Кембриджском университете. Впрочем, обучаясь в университете, Кромвель не очень-то утруждал себя науками. Он предпочитал заниматься спортом: плаваньем, верховой ездой, фехтованием и стрельбой из лу-

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ ПЕРИОДА БУРЖУАЗНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

В период революции и гражданской войны в Англии образовались три политические партии: пресвитериане, индепенденты, левеллеры. Пресвитериане, выражавшие интересы крупной буржуазии, добились передачи конфискованных феодальных землевладений в свои руки. Кроме того, они сделали пресвитерианство господствующей религией в стране. Дальнейшее развитие революции пресвитериане считали не только нежелательным, но и опасным. После захвата в плен короля они стали вести разговоры о прекращении гражданской войны.
Индепенденты (независимые), в ряды которых входили средняя и мелкая буржуазия и новое дворянство, настаивали на продолжении борьбы. Они добивались установления республики. Во главе индепендентов стоял Оливер Кромвель. Индепенденты после казни Карла Iустановили республику, правление которой всецело отвечало лишь интересам буржуазии и нового дворянства. Раздавая имения роялистов своим сторонникам, индепенденты совершенно не считались с интересами простых тружеников, и прежде всего крестьян, с помощью которых им удалось прийти к власти. Политика правящей партии — индепендентов — и её главы Кромвеля вызывала всё большее недовольство в народе. Чтобы удержаться у власти, Кромвель вынужден был ввести в 1655 г. военную диктатуру.
Интересы мелкой буржуазии в революции отстаивала партия левеллеров (уравнителей). Во главе левеллеров стоял Джон Лильберн. Он был пуританином, противником англиканской церкви. Принимая участие в гражданской войне на стороне парламента, Лильберн пытался защищать и интересы народных низов. Лильберн утверждал: «Все люди равны по рождению; каждый из них имеет одинаковое право на безопасность и свободу».
Левеллеры требовали уничтожения всех сословных привилегий, уравнения всех граждан в правах (отсюда они и получили своё название «уравнителей»), проведения регулярных и демократических выборов в парламент. Они выступали также за демократическое и дешёвое судопроизводство, добивались свободы вероисповедания и свободы торговли. Кроме того, левеллеры требовали отмены церковной десятины и упразднения постоянной армии. Пытаясь защищать интересы простых тружеников, левеллеры заявляли: «Бедняки, инвалиды и престарелые должны содержаться за счёт государства!»
Левеллеры не признавали индепендентскую республику, установленную Кромвелем. В одном из своих памфлетов Лильберн заявлял: «Народ низведён до ничтожества... Он ждёт облегчения и свободы от тех, кто его угнетает».
Лильберн призывал народ избавиться от такого угнетения. В одном из памфлетов он писал: «Восстаньте же как один человек для борьбы за своё освобождение против тех, кто обманул вас!»
Власти не могли не заметить столь опасных призывов левеллеров. Лильберн был арестован и брошен в тюрьму. По стране прокатилась волна восстаний возмущённых сторонников левеллеров, но все они были быстро подавлены войсками Кромвеля.
Выразителями интересов простых тружеников во время революции стали диггеры (копатели). Возглавил движение диггеров Джерард Уинстенли. В прошлом он был мелким лондонским торговцем, но разорился и был вынужден наняться батраком к одному помещику в графстве Сэрри, что неподалёку от Лондона. Весной 1649 г. Уинстенли и его друзья издали «Декларацию бедного угнетённого люда Англии». В ней говорилось: «Причиной всех войн, кровопролития, воровства и порабощающих законов, которые держат народ в нищете, является частная собственность на землю».
Обращаясь к богатым землевладельцам — лордам,
483

ка. Пребывание в университете прервалось через год из-за смерти отца. Однако вскоре Оливер продолжил своё образование: он отправился изучать юридические науки в Лондон. Через девять лет он стал членом парламента.
«.. .Однажды утром я вошёл в палату... и увидел говорившего джентльмена, которого не знал. Он был очень скромно одет в простой суконный костюм, сшитый, по всей видимости, плохим         деревенским портным, его бельё было из простого полотна и не очень чистым, лицо его было одутловатое и красное, голос — резкий и неприятный, но его речь была полна пыла...» Таким увидел Оливера Кромвеля осенью 1640 г. придворный Карла I сэр Филипп Уорик.
Наружность и властные  манеры Кромвеля производили впечатление на окружающих. В первых же столкновениях с армией роялистов он проявил себя как искусный полководец. В свою армию он набирал простолюдинов и не стеснялся назначать их на воинские должности. Особенной славой пользовался его полк, составленный из набожных людей. В полку запрещались пьянство, богохульство, за ругательства наказывали штрафом. Кромвель гордился своими солдатами. «Эти солдаты — славные ребята!» — говорил он.
Солдаты также боготворили Кромвеля и были готовы идти за ним в огонь и воду. Это войско разбило королевскую армию. Карл I бежал в Шотландию, но вскоре был схвачен сторонниками парламента. Ему удалось бежать на остров Уайт, чтобы собрать новые силы для борьбы с парламентом. Этот шаг короля возмутил «круглоголовых». Армия Кромвеля принесла присягу: «Если Бог дарует нам победу, мы клянёмся призвать Карла Стюарта, этого кровожадного человека, к суду и потребовать от него отчёта за кровь, которую он пролил, и за зло, которое он принёс своему народу». Король был арестован и доставлен в суд. Пять дней слушалось его дело в суде. Наконец, был вынесен приговор: «Карл Стюарт как тиран, убийца и открытый враг английского государства должен быть предан смерти». 30 января 1649 г. при огромном стечении народа палач отрубил голову монарху.
Казнь Карла I означала конец правления абсо-

П. Деларош.
"Кромвель у гроба Карла I".
Эрмитаж.
диггеры заявляли: «Земля не была создана специально для вас, чтобы вы были господами её, а мы — вашими рабами, слугами и нищими, но она была создана, чтобы быть общим достоянием для всех людей».
Диггеры считали частную собственность на землю большим злом. Они мечтали создать такое общество, в котором собственность будет уничтожена, не будет бедных и богатых, исчезнет эксплуатация человека человеком. Однако диггеры не призывали к вооружённой борьбе против лендлордов, а считали, что победят «любовью и терпением», надеялись, что своим примером поднимут народ на созидательный труд. С этой целью весной 1649 г. диггеры, вооружившись лопатами, начали копать пустующие земли на холме Св. Георгия в графстве Сэрри, с тем чтобы обрабатывать их, засеивать и убирать урожай сообща, совместными усилиями. Именно с тех пор этих людей и стали называть «диггерами» (копателями). В соседних графствах движение диггеров поддержали бедные крестьяне. Однако, несмотря на мирные намерения диггеров, власти обрушили жестокие репрессии против них. Диггеров арестовывали, разрушали их хижины, отбирали скот, скудное имущество и провиант, обрекая тем самым диггеров на голодную смерть. Буржуазия и новое дворянство расправились с диггерами, потому что усматривали в них самых опасных врагов для своей собственности. Движение диггеров очень скоро было подавлено.
*
484

лютной монархии в Англии. В стране установилась республика, во главе которой стоял лорд-протектор (покровитель) Оливер Кромвель. Почти десять лет он управлял Англией. Кромвель опирался на армию, совсем не считаясь с парламентом. Трижды он просто разгонял его, в конце концов полностью захватив власть в свои руки. В стране началось брожение и ропот. В 1658 г. Кромвель скончался, назначив своим преемником старшего сына Ричарда. Но тот был человеком слабым, нерешительным и не справлялся с управлением страной в то смутное время.

РЕСТАВРАЦИЯ

Роялисты призвали на трон сына казнённого короля — Карла II Стюарта. Парламент поддержал их. Так в 1660 г. совершилась Реставрация монархии. Народ встречал нового короля с ликованием. Повсюду были развешаны гирлянды цветов, устраивались фейерверки, балы, угощения для простого люда.
Карл II был красивый, способный и неглупый человек, однако он предпочитал проводить время в развлечениях и удовольствиях. На свою власть король смотрел так же, как его отец и дед. «Я не буду считать себя королём до тех пор, пока парламент будет заниматься моими делами, выискивать ошибки в моих счетах и наблюдать за моими министрами», — заявлял он.
Прежде всего король приказал учинить публичную казнь над убийцами своего отца. Очевидец тех событий свидетельствовал: «В годовщину казни короля, 30 января 1661 г., трупы Кромвеля, Айртона и Бредшоу были на санках перевезены в Тайбэри, потом вынуты из гробов, облачены в саваны и повешены за шеи, и так эти трупы висели до захода солнца. После того как их сняли, у трупов были отсечены головы, туловища зарыты в могилу, выкопанную под виселицей, а головы казнённых были водружены на копья и выставлены около Вестминстерского дворца...»
Король вновь восстановил правление англиканской церкви и запретил религиозные богослужения сектантов. Он приказал вернуть прежним хозяевам захваченные во время революции земли. Однако править страной по-прежнему было уже невозможно. Представители буржуазии и нового дворянства заседали в парламенте и диктовали свою волю королю. Парламент назначал денежное содержание королю, с тем чтобы тот более не мог обойтись без его созыва. Карл II отличался безудержным мотовством, растрачивая значительные суммы денег, которые выделял для него из государственной казны парламент, на увеселения, подарки фаворитам и фавориткам. И тогда парламент ужесточил свой контроль над финансами Карла, а также за деятельностью министров, добиваясь отставки неугодных лиц. Парламент постановил: «Всякий член парламента, который признаёт за королём право миловать министров, есть изменник и нарушитель прав и привилегий парламента».

ЦЕРКОВЬ В АНГЛИИ В ПЕРИОД БУРЖУАЗНОЙ РЕВОЛЮЦИИ XVII в.

Англиканская церковь была основана в Англии ещё в правление Тюдоров, в 1534 г. Тогда же произошёл разрыв с Римом (центром католицизма), и главой церкви в Англии стал уже не Папа римский, а сам английский король. Правительство присвоило земли католических монастырей. Были изменены и некоторые догматы католической религии: проповеди читались на английском, а не на латыни, духовенство получило право вступления в брак. В то же время сохранилось пышное одеяние священнослужителей, богатое внутреннее убранство храмов. Содержание всего этого великолепия требовало больших средств, которые взимались с населения в форме десятины. Подобные поборы тяготили простой народ, уменьшали прибыли буржуазии. Недовольные буржуа ворчали: «Нам нужна другая, более дешёвая церковь!»
Сторонники реформ стремились очистить англиканскую церковь от всех остатков католицизма. Этих людей и стали называть пуританами (пуританин значит «чистый»). Они в свою очередь разделились на пресвитериан и индепендентов. Пресвитериане осуждали богатое духовенство и выступали за замену его старейшинами общин (пресвитерами) и проповедниками из числа верующих. В ряды пресвитериан входили крупная буржуазия и новое дворянство. Средняя и мелкая буржуазия, мелкопоместное дворянство и городская беднота поддерживали индепендентов, которые требовали создания маленьких независимых (по-английски independent— "независимый") общин и противились укреплению центральной власти в церкви.
Англиканская церковь и король жестоко преследовали тех, кто критиковал господствующую религию. При Карле Iборьба с религиозной оппозицией нарастала день ото дня. Деятельность пуританских проповедников была запрещена. Начались религиозные преследования, которые вызвали массовую эмиграцию из страны. 20 тыс. пуритан бежали в североамериканские колонии Англии.
*

Улица о Лондоне.
485

СУД НАД КОРОЛЁМ КАРЛОМ I СТЮАРТОМ И ЕГО КАЗНЬ

Суд над королём Карлом Iпроходил в главном зале Лондона, Вестминстер-холле, 20 января 1649 г. Вот как историк описывал это событие: «Охрану дома круглосуточно несли 200 пехотинцев и отряд кавалерии. 20 января, около двух часов пополудни, члены суда, предшествуемые 20 стражами, вооружёнными алебардами, и клерками, нёсшими меч и скипетр — знаки высшей власти, вошли в зал и заняли свои места. Их скамьи были покрыты красным сукном. Кресло председателя стояло на возвышении. С обеих сторон от него располагались кресла двух его помощников. Все трое были в чёрных судейских мантиях. Перед ними находился стол секретаря и несколько поодаль
—  обитое красным кресло для подсудимого... Но вот появился король в чёрном платье, окружённый 12 солдатами. В знак непризнания полномочий суда он нарочито не снимал шляпы. Не глядя по сторонам, Карл быстро прошёл и сел в предназначенное для него кресло спиной к публике...»
Судебный процесс завершился приговором короля к смертной казни, что и было приведено в исполнение 30 января: «...День выдался на удивление морозным. Темза покрылась льдом. На площади, с трёх сторон огороженной зданиями королевского дворца Уайтхолл, раздавался стук топоров — шли последние приготовления к публичной казни. Здесь сооружался помост, на котором Карл должен был умереть. В два часа пополудни король, одетый в чёрное, в сопровождении усиленного военного конвоя появился на площади. Помост был окружён несколькими шеренгами кавалерии, отделявшей место казни от зрителей. Вся площадь была запружена народом, многие забрались на уличные фонари, балконы и крыши окружающих домов. На помосте стояли наготове палач и его помощник. В обязанности последнего входило поднять высоко отрубленную голову, выкрикивая: «Вот голова изменника!» Они были в полумасках и к тому же загримированы (им приклеили усы и бороды), в одежде моряков. Помост был задрапирован чёрным. Король взошёл на эшафот в сопровождении епископа, избранного им в духовники. Оглядевшись вокруг, он вынул из кармана сложенный лист и обратился к охране, ибо другие его не могли расслышать, с «прощальным словом». Затем, опустившись на колени, он положил голову на плаху и через несколько мгновений вытянул вперёд руки —  это был знак палачу, и тот одним махом топора отрубил ему голову. Дело было сделано. Кавалерия быстро рассеяла толпу, и площадь опустела...»
*

РЕСТАВРАЦИЯ СТЮАРТОВ

Ричард Кромвель не мог долго продержаться на посту протектора. В отличие от отца он не обладал ни политическими, ни военными дарованиями и не пользовался поддержкой каких-либо сил в парламенте или армии. Скоро он сделался марионеткой в руках генералитета армии, а затем был вынужден отказаться от звания протектора. За этим последовала чехарда сменяющих друг друга правительств. Нестабильность правления грозила новыми выступлениями народных масс. Этого очень опасались классы буржуазии и нового дворянства, и потому они решили пригласить на пустующий престол сына казнённого короля — Карла II. Так совершилась Реставрация монархии Стюартов.
*

ПАРЛАМЕНТ. ТОРИ И ВИГИ

Парламент строго следил за тем, чтобы король не издавал каких-либо указов, поскольку законодательным органом в стране был парламент. А вскоре в самом парламенте образовались две политические партии: «тори» и «виги».
Тори отличались приверженностью к королевской власти, отстаивали нерушимость королевских прав и незыблемость существующих порядков. Виги защищали во всех спорах парламент и выступали за различные реформы: в экономике, государственном и церковном устройстве. Обе партии принимали активное участие в борьбе парламента с королём. Эта борьба особенно обострилась в 1679 г., когда парламентская оппозиция (виги) потребовала от короля лишить наследных прав его младшего брата герцога Йоркского, поскольку тот был католиком. Все англичане, исповедовавшие англиканскую веру, ненавидели католиков и опасались их влияния на короля. Однако Карл не пошёл на уступки оппозиции и распустил парламент. Четыре года парламент не созывался. Оппозиция вигов была разбита. Одни её лидеры (Олджернон Сидней, граф Рассел) были казнены, другие (граф Шефтсбери) эмигрировали из страны. В феврале 1685 г. Карл II умер. На престол вступил его брат — Яков II.

ЯКОВ II. ДЕКЛАРАЦИЯ О ВЕРОТЕРПИМОСТИ

Новый король отличался глубокой религиозностью и преданностью королю Франции — католику Людовику XIV.  Вступая на престол, он говорил французскому послу: «Успокойте своего государя, я люблю его и уважаю. Без его помощи я ничего не могу сделать... Я всегда буду советоваться с ним».
Яков стремился править самовластно. Он не желал слушать советов парламента и продолжал проводить профранцузскую политику. В ответ на это народ поднял восстание, во главе которого встал незаконнорождённый сын Карла II — герцог Монмаут. Яков подавил восстание и сурово расправился с мятежниками. Свыше двухсот человек были казнены — сожжены и четвертованы. Однако недовольство политикой Якова не прекращалось. Чаша терпения подданных переполнилась, когда король издал Декларацию о веротерпимости, которая открывала доступ во все сферы правления Англии ненавистным католикам.
486

«СЛАВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ». БИЛЛЬ О ПРАВАХ. ВИЛЬГЕЛЬМ ОРАНСКИЙ.

Партии тори и вигов объединились и приняли решение: Якова II с престола изгнать, а на трон пригласить его старшую дочь Марию с мужем Вильгельмом Оранским. Осенью 1688 г. Вильгельм высадился в английском порту и двинулся со своей армией к Лондону. Народ встречал его приветливо. Яков туманной ночью тайком бежал со своей семьёй во Францию. Вильгельм ему в том не препятствовал. Так в Англии совершился дворцовый переворот, получивший название «Славной революции». Эта революция положила конец вековой борьбе между королём и парламентом. Отныне в Англии установилось правление конституционной монархии, при которой главную роль играет парламент, издающий законы, а монарх только «царствует, но не правит». Парламент вручил королю Вильгельму III «Декларацию прав», в которой оговаривались права и обязанности законодательной власти (парламента) и исполнительной (короля и его министров). Декларация запрещала королю издавать законы, собирать подати с народа и созывать армию без согласия на то парламента. В ней подчёркивалось, что народ вправе низложить недостойного короля и на его место посадить другого, а также изменить порядок престолонаследия. Так парламент одержал победу над королём.
Вильгельм Оранский был голландцем и всю жизнь тяготился положением короля на чужбине. Англичане также не любили этого «чужеземца». Вильгельм был суров на вид, но за этим скрывались благородство и честность. Он прославился в Европе как талантливый полководец, который неизменно одерживал победы на полях сражений. Нелюбовь англичан к своему королю особенно ощутимой была в парламенте. Парламент постоянно одерживал верх во всех спорах, которые возникали у него с королём. Парламент добился сокращения численности постоянной армии, ввёл в практику ежегодную выплату содержания короля и его двора, с тем чтобы Вильгельм не смог его распустить, принял Трёхгодичный закон, по которому депутаты переизбирались каждые три года. Чтобы влиять на членов парламента, Вильгельм не гнушался обращаться к подкупу их голосов и говорил: «Никто не гнушается подкупом больше, чем я, но я имею дело с людьми, которыми невозможно управлять иначе, как этим гнусным средством».
Однако постепенно Вильгельм нашёл иные способы влияния на парламент. Поскольку в парламенте было немало членов партий и тори, и вигов, король начал формировать свой кабинет министров попеременно из числа то одной, то другой партии, учитывая при этом, какая партия была в большинстве. Когда король стал назначать министров из той партии, которая была сильнее в парламенте, то парламент через министров стал править государством.

ВОЙНА ЗА ИСПАНСКОЕ НАСЛЕДСТВО

После «Славной резолюции» Франция всё ещё представляла серьёзную опасность для англичан, т. к. покровительствовала свергнутым Стюартам. К тому же именно Франция была оплотом католической церкви, восстановления которой Англия очень опасалась. Франция продолжала оставаться серьёзным конкурентом для английских торговцев на европейских рынках и в колониях. Стремление сокрушить могущество Франции в торговле и на море явилось главной причиной вступления Англии в войну против Франции в 1702 г. за право владения Испанией и её колониями после смерти бездетного испанского короля Карла II(Испанское наследство).
Вся территория Европы от Вислы до Атлантического океана превратилась в арену военных сражений. В войне за Испанское наследство приняли участие на стороне Англии Голландия и Габсбургская империя, Францию поддержала Испания. Во главе английской и союзнических армий встал Джон Черчилль, предок знаменитого премьер-министра Великобритании XXв. Уинстона Черчилля. За одержанные на полях сражений выдающиеся победы Джон Черчилль получил от королевы Анны титул герцоге Мальборо.
В 24 года Джон уже стал полковником драгунского полка, а спустя десять лет получил титул барона. Именно Мальборо разгромил восстание герцога Монмаута в 1685 г., а самого герцога захватил в плен. За этот поступок он получил от короля звание генерал-майора и титул графа. Молодой, энергичный и красивый генерал успешно делал свою карьеру. Став герцогом в 1702 г., Мальборо вскоре получил крупное землевладение Вудсток и значительную денежную сумму на строительство роскошного дворца. (Его жена, Сара Дженингс, много лет была фавориткой английской королевы.) Кроме того, королева Анна пожаловала ему пожизненную пенсию, орден Подвязки, драгоценности и дорогие картины. Английский писатель Джонатан Свифт полагал, что Мальборо «стоил» государственной казне «многим больше полмиллиона». Надо сказать, что Свифт был лично знаком с герцогом Мальборо и весьма недолюбливал его, считая герцога продажным и беспринципным человеком. Свифт утверждал, что герцог злоупотребляет доверием королевы, которая назначила его главнокомандующим союзными войсками. Так, финансы, отпущенные на ведение войны, герцог нередко использовал в целях личного обогащения. Для этой же цели он принимал участие в различных аферах по снабжению армии хлебом и фуражом, получая крупные денежные суммы от поставщиков. Свифт высказывал предположение, что герцог Мальборо намеренно затягивает войну, чтобы ещё больше обогатиться.
Но в то же время Свифт признавал: «Я не нахожу у него ни единого достоинства, кроме таланта полководца».
Союзным войскам удалось одержать ряд побед в войне в немалой степени благодаря полководческому таланту герцога Мальборо. Очень скоро война продемонстрировала очевидную слабость французской армии, с одной стороны, и численное превосходство и прекрасное вооружение англичан и их союзников — с другой. Поворотным пунктом в войне за Испанское наследство явилась битва при Бленхейме, где в 1704 г. войска под командованием Мальборо нанесли серьёзное поражение французам.
Победы доставались, однако, дорогой ценой. Морская торговля терпела огромные убытки от нападений французских судов. В стране резко подскочили цены на продовольствие и увеличились налоги. На войне наживались лишь поставщики для армии, финансисты и спекулянты, а население нищало с каждым днём. Недовольство народа усиливалось. Свифт так отзывался об этой войне: «Длительная и дорогостоящая война является бременем для нации. Она развязана в интересах тех людей, которые получают солидные доходы от войны. Эта война обогащает
487

ростовщиков и банкиров и ведёт английский народ к нищете и полному разорению. Надо немедленно покончить с этой войной!»
Однако военные действия продолжались. Вскоре англичанам удалось захватить практически без боя крепость Гибралтар, что не Средиземном море. Историк прошлого века Томас Маколей так описывал это событие: «Эта знаменитая крепость, которую природа сделала почти неприступной и против которой все средства военного искусства были употребляемы напрасно, была взята так же легко, как если бы она была открытой деревней на равнине. Гарнизон отправился на молитву, вместо того чтобы стоять на страже. Несколько английских матросов влезло на скалу. Испанцы сдались, и британский флаг был водружён я крепости, чтобы уже никогда соединённые армии и флоты Франции и Испании не могли его низвергнуть».
Союзнические войска продолжали вести активные боевые действия в Европе. Вскоре они освободили Фландрию от оккупации французов и захватили французский город Лилль. Французы запросили мира. Весной 1713 г. в городе Утрехте был подписан мирный договор между воюющими сторонами. Англия оказалась в наибольшем выигрыше. Она получила Гибралтар, остров Менорка, земли вокруг Гудзонова залива, Ньюфаундленд и Акадию. Кроме того, Англия добилась монопольного права поставки негров-рабов в испанские колонии в Америке, что очень скоро сделалось источником баснословных барышей для английской буржуазии. В результате достигнутой победы над Францией в войне за Испанское наследство Англия заняла господствующее положение на море. Это в свою очередь позволило ей сделать первые шаги на пути создания Британской империи.
*

КАК ТРУДИЛИСЬ ДЕТИ НА ФАБРИКАХ АНГЛИИ В XIX ВЕКЕ

О тяжелейших условиях жизни маленьких рабочих повествует книга Джиббинса «Промышленная история Англии». Обычно будущих ремесленных учеников, этих «английских рабов», как назвал их писатель, набирали в «работных домах». Когда дети попадали на городские фабрики, они не получали никакого жалованья, о пище и одежде их не заботились.
«С детьми обращались бесчеловечно, — свидетельствовал писатель. — Часы труда были ограничены полным истощением их сил после применения всевозможных принудительных способов к продолжению работ. Дети часто работали по шестнадцати часов кряду, днём и ночью; даже воскресные дни употреблялись на чистку машин... В страшной духоте, в жарких комнатах, при постоянном шуме тысячи движущихся колёс, крошечные руки и ноги находились в непрерывном движении, подталкиваемые на непосильную работу ударами тяжёлых рук безжалостных надсмотрщиков. Детей подвергали телесным наказаниям, изобретённым утончённою жестокостью ненасытного корыстолюбия. Кормили их самой плохой и дешёвой пищей, зачастую тем, что шло на корм свиньям хозяина. Спали они поочерёдно на грязных постелях. Некоторые из несчастных пытались бежать; чтобы предупредить бегство, заподозренных в этих намерениях детей заковывали в кандалы; они работали и спали в цепях; такому же безжалостному обращению подвергались молодые женщины. Многие умирали, и их тайно хоронили ночью в каком-нибудь глухом местечке, чтобы народ не мог узнать количества могил. Многие кончали самоубийством...»
*
Так как парламент поддерживал министерство, а король не имел права ничего сделать без согласия министров, министры отвечали за все его меры. Чередование у власти соперничающих партийных группировок парламента заложило основу двухпартийной системы, с помощью которой буржуазия до сего дня правит в Англии, Канаде, США, Австралии и ряде других стран мира. Вильгельм процарствовал 15 лет.

ПРАВЛЕНИЕ КОРОЛЕВЫ АННЫ. ВОЙНА ЗА ИСПАНСКОЕ НАСЛЕДСТВО

После смерти Вильгельма в 1702 г. на престол вступила сестра его жены — королева Анна. Она была женщиной слабого характера и недалёкого ума и к тому же постоянно подпадала под влияние своих фавориток. Её любимой придворной дамой долгое время была герцогиня Мальборо. Муж герцогини — герцог Мальборо, предок знаменитого премьер-министра Англии XX в. Уинстона Черчилля, сделался главнокомандующим английской армии. Он сумел одержать немало побед в войне за Испанское наследство (1702— 1713 гг.), которая на протяжении десяти лет была самой кровопролитной войной на континенте. В результате этой войны Англия получила земли на берегу Средиземного моря, у Гибралтарского пролива, а также монопольное право доставлять негров-рабов в испанские колонии в Америке, что сделалось источником баснословных барышей для буржуазии. В правление королевы Анны произошло объединение Англии с Шотландией и Ирландией, после чего королевство стало называться Великобританией.

ГЕОРГ I. ПРАВЛЕНИЕ КАБИНЕТА МИНИСТРОВ

В 1714 г. королева Анна скоропостижно скончалась, не оставив после себя наследников. И тогда на престол вступил её ближайший родственник, потомок Якова I — Георг I из немецкой династии Ганноверов. Он был иностранцем в Англии и даже не говорил по-английски. Его совсем не интересовали дела королевства. Один из придворных поинтересовался, как Георг собирается управлять Англией, на что король ответил: «Я об этом и не думаю; это меня не касается, пускай управляют министры; это — их дело!»
И действительно, на протяжении 45 лет Англией управлял не король, а министры из партии вигов, которым Георг I симпатизировал. Во главе кабинета министров стоял умный и твёрдый политик, пре-
488

мьер-министр Роберт Уолполь. Он стремился проводить внешнюю политику таким образом, чтобы избегать войны. Он заявлял: «Нет ничего более вредного для Англии, чем война, пока она длится, мы только несём потери, а когда она кончается, мы ничего не выигрываем».
При Уолполе промышленность и торговля расцвели, увеличилось богатство страны, достигнутое в немалой степени в результате грабежа колоний. Ведь Англия к тому времени захватила обширные владения в Индии, в Северной Америке, в Австралии, а также ряд островов. И тем не менее правительство Уолполя спустя 20 лет вынуждено было уйти в отставку из-за насаждения среди высших должностных лиц — членов парламента и министров — коррупции (подкупа и взяточничества). На смену Уолполю пришёл кабинет министров во главе с Уильямом Питтом, который представлял интересы буржуазии, ратовавшей за более активную внешнюю политику, которая принесла бы новые прибыли. Господство партии буржуазии — вигов — сохранилось и в правление Георга II.

ГЕОРГ III

Положение изменилось лишь с приходом в 1760 г. к власти Георга III. Этот король в отличие от своих отца и деда воспитывался и рос в Англии и поэтому интересы страны воспринимал как свои собственные.
Он занял более активную позицию: сам назначал министров, а также приблизил к себе землевладельцев, чьи интересы защищали тори. Теперь настала очередь правления тори. 60 лет царствовал Георг III, и почти всё это время правящей партией оставались тори.
Больше всего в своих подданных Георг III ценил покорность и послушание, чего требовал и от своих министров, и от парламента, которых он сумел подчинить с помощью подкупа, наград и наказаний. Неумелая политика короля привела к войне с английскими колониями, расположенными в Америке. Война закончилась поражением для англичан. Североамериканские колонии объявили себя независимыми от английского короля и парламента и стали именоваться Соединёнными Штатами Америки (США).
Король, стремившийся к усилению своей власти, день ото дня становился всё более непопулярен. Народ был возмущён высокими налогами (военные расходы были чрезвычайно велики). Положение населения особенно ухудшилось после промышленного переворота.

ЛУДДИЗМ

Рабочие изыскивали всевозможные способы борьбы против своих угнетателей. В 1811 г. возникло движение луддитов — разрушителей машин. Нед Лудд, по имени которого названо это движение, работал подмастерьем в городе Лестере. Историк пишет: «Как-то раз он не поладил со своим хозяином, тот обратился к полиции, и по её постановлению несчастного Лудда отодрали плетьми. Рассерженный малый взял тогда молот и разбил свой станок вдребезги». С тех пор у рабочих появилась поговорка: «поступать, как Нед Лудд», т. е. разбивать станки.
Вот как описываются действия луддитов в городке Хорбери: «Приблизительно в 12 часов ночи фабрика Фостера была окружена большой толпой замаскированных и вооружённых лиц. Они поставили сторожевых у всех входов и выходов и, обезопасив себя таким образом, вломились в цеха. Здесь они изломали на мелкие части стригальные машины, уничтожили пряжу, побили все окна. Затем они направились к дому фабриканта. Выбив двери, нападавшие вошли в комнаты и потребовали от хозяев под страхом немедленной смерти выдать им ключи от фабричных зданий; двоих членов семьи они связали и бросили на пол, а остальным приказали сопровождать их с ключами. После того как машины были разбиты, луддиты подожгли все постройки и удалились».
Один из владельцев фабрик рассказывал: «Озлобление рабочих против меня было так велико, что я должен был для охраны своих машин и фабрик каждую ночь держать вооружённую стражу. Я никогда не отваживался выйти из дома ночью, а если это случалось днём, то всегда брал с собой заряженные пистолеты».
*

ПРОМЫШЛЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Промышленный переворот, т. е. переход промышленности от мануфактурной стадии к фабричной, произошёл в Англии в 60— 80-е гг. XVIII в. Место мануфактуры заняла фабрика. Появились новые станки, позволяющие намного увеличить производительность, началось активное использование водяной и паровой энергии. Всё это сделало невозможным работу на дому, в сельской местности, в небольших мастерских. Рабочие стали трудиться на фабриках, постепенно превращаясь в промышленный пролетариат.
Англия очень скоро стала первой промышленной страной мира. В то же время рабочий день в тесных, грязных помещениях фабричных цехов нередко продолжался до 20 часов в сутки. Фабриканты платили гроши, часто использовали детский труд, который почти не оплачивался. Тяжелейшие условия труда приводили к огромной смертности, эпидемическим заболеваниям детей.
Кроме того, при Георге III резко повысились налоги, в частности на стекло, свечи, ткани, пиво и сидр.
Рабочие протестовали против эксплуатации: ломали станки (таких людей называли «луддитами»),
489

ВИКТОРИАНСКАЯ ЭПОХА

Так англичане назвали правление королевы Виктории (1837—1901 гг.). В этот период не было крупных войн, стабилизировалась экономика, прежде всего промышленность. Не случайно это время окрестили «железнодорожным веком» и «веком угля и железа». В 1836—1837 гг. в Англии началось строительство железных дорог, и уже через десять лет вся страна была ими покрыта.
Удобные ландо, двухколёсные и четырёхколёсные кебы, а также омнибусы (некое подобие автобусов, запряжённых лошадьми) разъезжали по городским улицам. В сельской местности передвигались в кабриолетах, шарабанах и экипажах, запряжённых пони.
Тогда же появился электрический телеграф. Затем последовала замена парусного флота судами из железа и стали, которые приводились в движение паром. Потребность в металле резко возросла, но уже к середине века Британия производила около половины всего количества чугуна, выплавлявшегося в мире.
Существенно пополняли английскую казну доходы от внешней торговли. Открытие золотых приисков в колониях Австралии и Северной Америки укрепили положение Англии в мировой торговле. В 1870 г. объём внешней торговли Великобритании превышал торговлю Франции, Германии и Италии, вместе взятых, и был в 3—4 раза выше объёма торговли Соединённых Штатов Америки.
В земледельческих работах стали чаще использовать различные машины, и сельское хозяйство двинулось по пути прогресса. После отмены «хлебных» законов в 1846 г. цены на продовольствие стабилизировались. Богатство, накопленное к середине викторианской эпохи, в значительной мере ослабило социальную напряжённость в стране, поскольку доходы трудящихся существенно выросли. Однако это не означало исчезновения социального неравенства. Один исследователь писал так об Англии конца правления королевы Виктории: «Нигде так не резки контрасты богатства и бедности, как в Англии, и ни одна из европейских столиц не имеет ничего подобного «кварталам бедности» Лондона. Англичане делятся на две расы — на расу краснощёких и расу с землистого цвета лицом».
Если в западной части Лондона, Вест-Энде, располагалось множество великолепных особняков, то в восточной части, за Темзой и на окраинах в трущобах ютилась беднота. Ужасающая теснота, сырость царили в этих жилищах. Многие вообще не имели крыши над головой.
От постоянного недоедания и малопитательной пищи бедняки быстро теряли силы и работоспособность и уже в 30 лет выглядели 60-летними. Лишь в 1878 г. был принят закон об ограничении продолжительности рабочего дня 14 часами. Однако кое-где хозяева заставляли работать своих рабочих по 17—18 часов в сутки.
Несколько облегчилась участь женщин и детей, занятых в промышленном производстве. Детей моложе 12—14 лет перестали брать на фабрики. Их не принимали в литейные цеха, на «вредное» производство (с использованием свинца, мышьяка, фосфора), требовали свидетельство о состоянии здоровья при поступлении на фабрику. Тем не менее подобные меры правительства вряд ли могли спасти семьи бедняков от нищеты. Об Англии «викторианской эпохи», о её социальных контрастах, о жизни маленьких оборванцев в лондонских трущобах много писал Чарлз Диккенс. Национальное богатство Англии в викторианскую эпоху создавалось поистине тяжким трудом.
Совершенно иную картину представляла собой жизнь «сильных мира сего». Лорды, государственные сановники, высшие чины церкви, послы великих держав жили в аристократическом районе западной части города, застроенной великолепными особняками. Одна русская путешественница описывала сцену чаепития в таком доме: «Стол покрыт
сжигали склады с шерстью и хлопком, бастовали. Как правило, власти жестоко подавляли подобные выступления.
К началу XIX в. Англия из земледельческой страны превратилась в промышленную. Быстро росло население городов за счёт бежавших из деревень крестьян, которые там не могли прокормить свои семьи из-за огораживаний лендлордами общинных земель.
После смерти Георга III Англией управлял его сын Георг IV. Он не слишком интересовался делами своей страны, предпочитая проводить время в кутежах и попойках. Георг IV также придерживался партии тори, влияние которой, впрочем, уже не было таким ощутимым, как прежде.

ВИЛЬГЕЛЬМ IV.
ЛОНДОНСКИЙ СОЮЗ РАБОЧИХ. ЧАРТИСТЫ

Партия вигов одержала окончательную победу над тори в 1830 г., когда на престол вступил новый король — Вильгельм IV. В его правление был принят важный закон о реформе, который предоставлял большинство мест в парламенте представителям от городов — буржуазии, что позволяло ей в значительной мере усилить своё влияние на проводимую правительством политику. Были предоставлены также права выбора средним классам — городским квартиронанимателям и сельским арендаторам. В то же время простые труженики в городе и деревне ничего от этой реформы не получили. Они по-прежнему были лишены избирательных прав. И тогда рабочие включились в борьбу за политические права. В 1836 г. образовался Лондонский союз рабочих, который выдвинул программу парламентской реформы — Народную хартию. Те, кто боролись за неё, стали называться хартистами, или чартистами. Чартисты добивались, чтобы избирательные права были предоставлены всем гражданам общества, а не только богатым и зажиточным людям. Они также настаивали на тайном голосовании, чтобы избавиться от позорной купли-продажи голосов на выборах. Ещё чартисты предлагали проводить выборы в парламент ежегодно, для того чтобы избранные депутаты лучше выполняли свои обязанности, так как им отводился для этого короткий срок. Они настаивали на том, чтобы членом парламента мог стать любой человек, вне зависимости от того, богат он или беден. Наконец, чартисты предлагали разделить страну на равные избирательные округа. Чартисты начали собирать подписи под Народной хартией, устраивая для этой цели многотысячные митинги граждан. Выступая на них, чартисты говорили: «Допустите народ в парламент, дайте ему власть, и он сам о себе позаботится».
490

Наконец, дело было завершено: 1 млн. 280 тыс. подписей англичан было собрано под Народной хартией. Однако парламент отказался признать эту хартию. Рабочие попытались организовать митинги протеста, но полиция их разогнала. В ряде городов произошли столкновения рабочих с полицией. Начались преследования чартистов. Однако они не сдавались и начали сбор подписей под новой петицией. На этот раз 3 млн. англичан подписали хартию. Однако и она была отвергнута парламентом. Третью попытку чартисты предприняли в 1848 г., однако и она потерпела неудачу, хотя петицию подписали уже 5 млн. англичан. Усилия чартистов успехом не увенчались.

ТРЕД-ЮНИОНЫ

Борьбу за избирательную реформу в середине XIX в. продолжили рабочие союзы (тред-юнионы). В 1867 г. они одержали значительную победу, добившись расширения числа избирателей. Теперь избирательным правом могли пользоваться не только богатые помещики (лендлорды) и буржуазия, но и те рабочие, которые получали высокие заработки. Бедняки же в городе и деревне по-прежнему были лишены политических прав. Рабочий класс укреплял свои позиции год от года и даже создал в 1893 г. свою партию (Независимая рабочая партия), которая с 1902 г. стала именоваться Лейбористской партией. Виги с середины XIX в. стали называться либералами, а тори — консерваторами, и теперь уже не две партии, как прежде, а три участвовали в борьбе за места в парламенте.

КОРОЛЕВА ВИКТОРИЯ. РАСЦВЕТ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

В 1837 г. на английский престол вступила 18-летняя королева Виктория. Её царствование продлилось целых 64 года, и за это время королева Виктория заслужила искреннее уважение всех своих подданных. Она не блистала умом или какими-либо особыми талантами и была скорее всего обыкновенной женщиной. Секрет её успеха заключался в том, что королева хорошо усвоила главное правило конституционного правления: чтобы достичь мира в стране, надо «царствовать, но не управлять». Королева Виктория так и поступила. Она предоставила управление своим министрам, которые избирали кабинет и его главу (премьер-министра) из числа членов той партии, которая располагала большинством мест в парламенте. Если министерство теряло доверие парламента, то королева назначала новые выборы, для того чтобы получить возможность избрать новый кабинет министров.
Экономика страны в первые десятилетия правления   королевы   Виктории   процветала.   Англия
белоснежной скатертью, уставлен дорогой посудой и серебром. Роскошь посуды и изобилие во всём — характерный признак домашнего хозяйства англичан среднего и высшего класса. Перед стулом хозяйки дома — поднос с чашками и чайником; над горящими углями кипит огромный сосуд с водой. Всё семейство: старшие дети, отец, мать выходят в полном туалете к чайному столу... Как только семейство уселось, отворяется дверь и служанка в белом переднике и в белом чепчике вносит кушанье».
Англичане в викторианскую эпоху уделяли немало времени спорту и различным физическим упражнениям. Они занимались охотой, скачками, верховой ездой, плаваньем, рыбной ловлей, игрой в мяч, боксом. Вечером посещали театры, балы, различные увеселительные заведения. Впрочем, эти развлечения были по карману лишь самым богатым. Мелкие торговцы и чиновники, высокооплачиваемые рабочие и служащие отдыхали один день в неделю — в воскресенье. Как правило, этот выходной они проводили на природе, в парке, на лужайке. Вот как описывал эти прогулки Диккенс: «Джентльмены в жилетах ошарашивающих расцветок с пропущенными по ним стальными цепочками для часов прогуливаются по траве в ряд, поражая всех своей важностью («павлиньей» — по выражению одного шутника); дамы, обмахиваясь новыми платками величиной с небольшую скатерть, резвятся на лужайке... женихи, не страшась расходов, заказывают для своих возлюбленных бутылки имбирного лимонада, а возлюбленные запивают им несметное количество устриц и креветок; юноши в лихо сдвинутых набекрень высоченных цилиндрах покуривают сигары и притворяются, будто это доставляет им удовольствие; джентльмены в розовых рубашках и голубых жилетах помахивают тросточками, время от времени сбивая ими с ног самих себя и других гуляющих. Здешние туалеты часто вызывают улыбку, но в общем вид у этих людей опрятный, довольный, настроены они благодушно и охотно общаются между собой».
Почти целое столетие страна не вела крупных войн и не подвергалась сколько-нибудь серьёзной национальной опасности. Это позволило англичанам всё своё внимание уделять внутренним делам: изобретать новые и совершенствовать старые машины и механизмы, возводить прекрасные здания, заботиться о воспитании и образовании подрастающего поколения. Поэтому-то они с необыкновенной теплотой вспоминают о викторианской эпохе как «золотом веке» в истории Англии.
Но к концу XIX в. Англия утратила своё промышленное первенство, уступив его США и Германии по выплавке стали и добыче угля. Монопольному положению Англии на мировом рынке также пришёл конец. Началась война с бурами. Викторианская эпоха завершилась.
*

Здание Парламента и башни с часами Биг-Бен в Лондоне.
491

Тауэрский мост через Темзу. Лондон.
одержала верх над всеми другими странами по производству дешёвых и качественных товаров, что подтвердила вскоре Всемирная выставка. Она открылась 1 мая 1851 г. в Лондоне. Несколько десятков стран представили свои машины, сырьё, готовые товары, но почти все первые премии за качество были присуждены англичанам. Множество иностранных фирм поспешили заключить контракты на поставки английских товаров. Однако со временем положение Англии на мировом рынке стало меняться. Начиная с 1870 г. Англия по многим показателям стала уступать другим странам, и прежде всего США и Германии. Во-первых, английская буржуазия не хотела вкладывать средства в обновление старого оборудования на заводах и фабриках, и производство товаров на них сокращалось. Во-вторых, буржуазия начала интенсивно вывозить свои капиталы из Англии в колонии, чтобы там получать более высокие прибыли. Это и стало причиной экономического кризиса, безработицы и обнищания простого народа.
Вместе с тем кризис ускорил концентрацию капитала. Мелкие заводы и фабрики начали объединяться в монополии. Таким образом, Англия вновь усилила своё экономическое развитие и к началу XX в. стала одной из самых могущественных и богатых стран мира.
Львиную долю прибыли английская буржуазия извлекала из колоний. Британская империя превосходила по своим размерам колониальные территории других стран. В неё входили многие страны Азии, Америки, Африки: Индия, Канада, Австралия, Западная Африка, Афганистан, Персия, часть Бирмы, а также множество островов в Тихом океане. Дешёвые сырьё и рабочая сила в колониях приносили английской буржуазии колоссальные барыши.

ЭДУАРД VII

XX век в Англии начался с правления нового монарха. В 1901 г. после смерти королевы Виктории на престол вступил её сын Эдуард VII, которому в то время было 60 лет. Приветливый, любезный, добродушный Эдуард во всём продолжал политику своей матери, также довольствуясь положением царствующего, но не управляющего монарха. Он назначал министрами только тех людей, которые пользовались поддержкой парламента и имели авторитет в народе. В 1906 г. на парламентских выборах после долгого перерыва вновь одержала победу Либеральная партия. Она выдвинула следующую программу действий: «Издание законов, улучшающих условия наёмного труда; страхование рабочих и вознаграждение за несчастные случаи; пенсии старикам; всеобщее образование, доступное для детей всех классов; строительство дешёвых жилищ для рабочих».
Эта программа привлекала многих людей, и потому они поддержали Либеральную партию, отдав ей на выборах свои голоса. Но, чтобы выполнить эту программу, нужно было собрать немало средств.

ЛЛОЙД ДЖОРДЖ. УЧАСТИЕ АНГЛИИ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ.

В то  время  правительство  возглавлял  Дэвид Ллойд  Джордж,   выходец  из  бедной  семьи. Памятуя о трудной жизни рабочих, он надеялся собрать деньги для проведения социальных реформ, повысив налоги на крупных собственников.   Но  землевладельцы,   фабриканты,   банкиры добились того, чтобы Палата лордов его отвергла. Это вызвало в стране всеобщее недовольство. Парламент был распущен.
Результатом реформы, проведенной по инициативе нового парламента, стало отстранение Палаты лордов от решения финансовых вопросов. Нельзя было и накладывать запрет (вето) на решения Палаты общин. Кроме того, срок деятельности парламента ограничивался пятью годами. Также решили выплачивать жалованье депутатам парламента, что давало возможность избирать в Палату общин наряду с богатыми и менее состоятельных людей. Однако осуществить эти реформы помешала Первая мировая война, начавшаяся в августе 1914 г. Все её участники преследовали захватнические цели. Так, Англия надеялась уничтожить своего опасного конкурента на мировом рынке — Германию — и для борьбы с ней объединилась с Россией и Францией.
492

Англия всячески стремилась не участвовать в боевых действиях. Ллойд Джордж заявлял, что его страна готова помогать своим союзникам «людьми, снаряжением, деньгами». Полтора года в Англии не объявлялась даже всеобщая мобилизация, и на фронт отправлялись только добровольцы. Однако постепенно война достигла таких масштабов, что уже не хватало ни людей, ни военного снаряжения. Тогда англичанам пришлось ввести принудительную воинскую повинность, а также создать министерство по снабжению армии, которое возглавил сам Ллойд Джордж.
На заводы стали принимать необученных рабочих, а также женщин. Чтобы тред-юнионы не мешали этим мерам правительства, с ними было заключено соглашение о праве применять принудительные договоры с рабочими. В результате подобных действий правительства положение рабочих во время войны значительно ухудшилось. В то же время буржуазия и крупные землевладельцы нажили себе целые состояния на военных поставках оружия, продовольствия и фуража.
КАРЛ XII ШВЕДСКИЙ
XVIII век в Северной Европе обещал начаться с грома пушек. Россия, Дания и Саксония претендовали на территории, принадлежавшие Шведскому королевству и его союзнику, Голштейн-Готторпскому герцогству. Эти земли были расположены на южном и восточном побережьях Балтийского моря. Наибольшую заинтересованность проявляла Россия, поскольку шведское господство в Прибалтике закрывало выход России к морю и препятствовало связям с Западной Европой. Три державы заключили между собой договор против Швеции, послуживший прологом к войне. В феврале 1700 г. саксонские войска вторглись в Лифляндию (территорию современной Латвии), в марте датчане начали наступление против Голштинии, в августе войну Швеции объявила Россия. Так началась Северная война — война, которой посвятил всю свою жизнь король Швеции Карл XII.
В 1700 г. Карлу XII было 18 лет. Он ни чем не успел прославиться, кроме своевольного и скандального характера, о котором знали только придворные. От своего отца он унаследовал абсолютную власть над сильным королевством, где царил порядок в экономике и финансах, охраняемый одной из лучших армий в Европе. Начавшаяся война заставила молодого короля забыть дворцовые развлечения — его владениям угрожала серьёзная опасность. Обстоятельства требовали быстрых и решительных действий. Стремительная высадка шведского десанта на датский берег заставила Данию капитулировать. В Лифляндии саксонцам не удалось взять Ригу. Но осенью 1700 г. русский царь Пётр I с 40 тыс. солдат осадил главную крепость шведов — Нарву. Карл с 10-тысячной армией устремился ей на помощь. Свою первую серьёзную битву он начал вопреки всем правилам военного искусства, сразу бросив пехоту против главных укреплений русского лагеря. Завязался жестокий рукопашный бой — шведы теснили отважно и яростно сопротивляющегося противника на флангах. В разгар боя взметнулся снежный буран, ослепив сражающихся, но ожесточение схватки только возросло. Солдаты кололи и рубили почти вслепую. И когда ветер стих, по полю пронеслась шведская кавалерия, гоня остатки неприятеля за линию окопов. Сдавались последние русские части. Карл, медленно объезжая поле, рассматривал трофеи и пленных. Повернувшись в седле к генерал-лейтенанту Реншельду, юный король презрительно усмехнулся и взмахом перчатки указал на обезоруженных русских солдат: «Нет никакого удовольствия биться с русскими — они не сопротивляются, как другие, а бегут».
Пётр I извлек урок из своего поражения и занялся преобразованием государства и армии. Но для Карла победа под Нарвой имела роковые последствия. 18-летний король, еще неопытный в государственных делах, увидел свое истинное призвание в том, чтобы руководить победоносными армиями на поле боя. Чтобы побеждать — необходима война, и это дело становится его маниакальной страстью. Карл всерьёз полагал, что в его лице на землю пришёл новый Александр Македонский. Лесть придворных питала эту опасную идею. Через некоторое время приближённый короля генерал Стенбок в тревоге писал: «Король ни о чём больше не думает, как только о войне, он уже больше не слушает советов; он принимает такой вид, как будто Бог непосредственно внушает ему, что он должен делать».
Победа под Нарвой привлекла к Швеции внимание Европы. Воевавшие за испанское наследство Франция и её соперники — «морские державы» Англия и Голландия — увидели в воинственном короле возможного союзника. Они всячески старались привлечь его каждая на свою сторону. Карлу предлагали посредничество в заключении выгодного мира с Россией, выделяли субсидии и, конечно, восхваляли его полководческий гений. Король выслушивал льстивые речи, принимал деньги, но в войну за испанское наследство не вступил, посколь-
493

ку в этом предприятии не ему отводилась главная роль. Карл желал распоряжаться судьбами народов, и такая возможность ему предоставлялась на Востоке. Перед Македонским царём лежала держава Ахеменидов, перед Карлом XII — Россия.
В 1701 г. Карл решал, кем из недобитых врагов заняться. Его выбор остановился на саксонском курфюрсте Августе II, который одновременно являлся королем Польши. Военные действия развернулись на территории современной Прибалтики. Карл XII действовал весьма успешно, однако достать Августа оказалось не так просто, поскольку тот вёл войну от лица Саксонии. С Польским же государством Швеция не воевала. Карл нашел выход из этого странного положения: он потребовал, ни много ни мало, чтобы поляки лишили Августа престола. Поляки отказались, но шведский король не знал слова «нет». Он без промедления вторгся в Польшу. Вытеснив Августа в Саксонию, Карл решил «состряпать полякам нового короля». И действительно «состряпал» — молодого, малоизвестного дворянина Станислава Лещинского, готового отстаивать шведские интересы. Польша сделалась союзницей Швеции. Война продолжалась на территории Саксонии, и вскоре Август II был вынужден принять ультиматум Швеции, согласно которому он отказывался на все времена от польской короны и расторгал все враждебные Швеции союзы. В его лице Россия потеряла важного союзника, а Петр I — друга. Альтранштадтский мир 1706 г. положил конец борьбе с саксонским курфюрстом.
На востоке Европы установилась напряжённая тишина. Европейские правители не без опасения выжидали, куда направит свои победоносные войска новый Александр Македонский. Городок Альтранштадт недалеко от Лейпцига, где устроил свою ставку Карл XII, превратился в дипломатический центр Европы. Туда съезжались послы, чтобы засвидетельствовать шведскому королю почтение своих государей.
Молодой король действительно поражал современников: он не терпел роскоши, ходил в простом синем мундире, без парика, вёл спартанский образ жизни и отличался безрассудной храбростью. Эта храбрость порой походила на мальчишеское хулиганство и ставила в тупик приближённых. Карлу ничего не стоило, крикнув свите «За мной!», без всяких объяснений проскакать несколько миль, чтобы явиться перед Августом II, которого он только что заставил отречься от польского престола. И всё это для того, чтобы с обольстительной улыбочкой заявить, что он, дескать, «заехал проститься», взмахнуть шляпой и исчезнуть. Люди из свиты, сопровождавшие Карла в его приключении, с ужасом рассказывали, что король не был убит или схвачен в плен только потому, что Август от удивления остолбенел и потерял дар речи. Уверовавший в свой гений Карл проверял судьбу — хранит ли она его. И судьба его хранила.
В 1707 г. Карл XII находился в зените славы. Однако его военные дела на востоке шли уже далеко
не блестяще: Пётр I отбил у шведов базы в Эстляндии и Лифляндии (современных Эстонии и Латвии), в 1704 г. пала Нарва. Но европейцы не придавали этому значения и по-прежнему не воспринимали Россию всерьёз. Карл, узнав о строительстве Петербурга, усмехнулся: «Пусть строит. Всё равно будет наше». Он жил воспоминаниями о Нарвской победе и лёгкой расправе с Данией и Польшей, окружённый почитанием и лестью. Он позволил себе вмешаться в дела Австрийской империи под предлогом защиты австрийских протестантов — своих единоверцев. Инструментом воздействия выступала армия, стоявшая у границ страны. Австрийский император Иосиф с горечью говорил, что, слава Богу ещё, Карл XII не потребовал, чтобы он сам стал протестантом.
Но среди славы и пресмыкательства дипломатов Карл XII не забывал о намерениях, которые родились у него после Нарвской победы и с тех пор хранились в тайне. «Ни одному человеку в мире я не заикнулся об этих планах», — писал он позже. Новый Александр помнил о своей восточной стране — о России.
Королю советовали заключить мир с Россией на очень выгодных условиях. На это предложение он надменно ответил, что скорее пожертвует последним жителем своего государства, чем оставит Петербург в руках Петра I. Любимец Европы, король Швеции не сомневался в победе и намеревался решить «русский вопрос» одним большим походом. Итогом этого предприятия должно было стать полное уничтожение российской государственности, раздел земель между Швецией и Польшей. Неподелённые же земли следовало разбить на княжества, как во времена Древней Руси. Карл считал, что это будет лучшим способом навсегда покончить с Россией.
Летом 1708 г. Карл двинул на восток прекрасно оснащённую 60-тысячную армию. Путь его лежал к сердцу необъятной державы — к Москве. На помощь ему из Швеции двигался 16-тысячный корпус под командованием Левенгаупта. Шведский король был уверен в скорой и лёгкой победе.
Современники не раз отмечали, что Карла XII совершенно не интересовали обычаи и нравы других народов. В России легкомысленному завоевателю пришлось до конца прочувствовать пагубность такой привычки. Русские, отступая, с неумолимой последовательностью оставляли за собой опустошённые земли. Впервые столкнувшись с подобной тактикой, Карл с трудом обеспечивал свою армию самым необходимым. 9 сентября 1708 г. прогремело сражение при Лесной, где кавалерийский корпус Петра I наголову разбил войска Левенгаупта, прихода которых так ждали шведы.
Карл не хотел верить в поражение, но уже было ясно, что противник теперь не тот, что восемь лет назад при Нарве. Русские обращали в бегство войска непобедимого короля!
По разорённой земле Карл XII повёл свою армию на Украину, надеясь там найти провиант и устроить войска на зимние квартиры. Украинский гетман
494

Мазепа, перешедший на сторону шведов, обещал им свою помощь. Однако русские опередили шведов и захватили запасы, хранившиеся в гетманской ставке в г. Батурине. Наступившая зима тоже словно сговорилась с царём Петром — морозы стояли такие лютые, что солдаты Карла XII замерзали сотнями. Словно желая проверить свою неуязвимость, Карл начал бросаться под пули, обрекая на смерть своих солдат и генералов. А по войскам прошёл недобрый слух: «Король ищет смерти, потому что видит дурной конец».
Девять лет прошло с тех пор, как войска Карла покинули Швецию. В Стокгольме с тревогой следили за своим монархом, походы которого разоряли страну. Его пренебрежительное отношение к своей, а тем более к чужой жизни пугало приближённых. Когда Карл в бессмысленном бою положил почти без остатка два эскадрона своих солдат, в Швеции стали подумывать о регентстве старшей сестры Карла Гедвиги Софии. Русская пуля в любой момент могла настигнуть шального короля...
Чтобы положить конец тактике русских уходить от боя и вынудить их к решительному сражению, весной 1709 г. Карл осадил Полтаву. Шведский король мог выставить только 22 тыс. солдат против 45 тыс. русских. Накануне великих событий его ранило в бессмысленной перестрелке с казаками, и в самый вечер перед битвой рана его разболелась. Короля лихорадило.
27 июня 1709 г. грянул Полтавский бой. План его был грандиозен, но имел один решающий недостаток: Карл XII в своей самоуверенности даже после стольких неудач в России не ожидал увидеть армию с прекрасно обученными солдатами и талантливыми командирами. На этот раз теряла знамёна шведская армия. Карл метался на носилках, проклиная судьбу за то, что ему не суждено погибнуть во главе войск, стройными рядами идущих в атаку. С огромным трудом Карл отступил с 15 тыс. солдат. По пятам за ним гнался корпус Меньшикова. Буквально в последний момент Карл решился оставить своих солдат и бежать, чтобы уйти от плена.
Отныне благосклонное ранее Провидение готовило ему судьбу скитальца. Он не вернулся в Швецию, чтобы наладить расстроенную беспрерывными войнами жизнь страны, но так и остался «воинственным бродягой», как прозвал его Пушкин.
Полтавское поражение шведов изменило отношение Европы к России. Карл изо всех сил пытался представить разгром своей армии временной неудачей. Он убеждал в этом прежде всего самого себя.
Разбитый король нашел союзника в лице Турции. В Стамбуле были взбешены победами своего старого врага — России. Карлу удалось столкнуть Турцию и Россию в войне, закончившейся поражением России в походе 1710 г.
Но на долгую дипломатию Карла XII не хватило. Освоившись, гость превратился в капризного и требовательного нахлебника. Он попытался вмешиваться в военные дела турок и разругался с великим визирем. Султан Ахмед III наконец не выдержал и велел отправить «Железную башку» домой. Таким нелестным прозвищем турки наградили Карла за непреодолимое упрямство. Шведского короля силой выпроводили из страны. Карл остался без армии, средств и союзников. Переодевшись в чужое платье, обросший бородой и неузнаваемый, он верхом пересёк Европу и явился в Стокгольм.
Швеция встретила своего короля разорённой и обезлюдевшей. Финансы были истощены военными расходами. Пришлось выпустить «монеты нужды» — медные деньги. Население было задавлено налогами. В дополнение ко всем бедам в стране случились неурожай и чума. Карл стал искать выход из создавшегося положения в утопических проектах. Ещё большим фантазёром оказался некто барон фон Герц, настоящий злой гений Карла, человек, которого ненавидела вся Швеция. Видя, что Карл поглощён навязчивой идеей разделаться с Петром I, Герц в угоду властителю придумал способ достать средства для войны. Он предложил сменить короля Англии, чтобы новый король в знак благодарности оказал шведам поддержку. Итогом этого замечательного плана стал международный скандал. Второй «блестящей» идеей было заключение мира с Петром I. Затем следовало во главе русской армии отвоевать у Дании Норвегию.
Осенью 1718 г. Карл XII в самом деле вторгся в норвежские земли. Командовал он, конечно, не русской армией, а резервными шведскими войсками. Король-сорвиголова так и не отделался от привычки рисковать жизнью и продолжал поражать подданных своей удалью. 30 ноября 1718 г. Карл XII, «божьей милостью король шведов, готов и вандалов», был убит в траншее у крепости Фредриксхальде при невыясненных обстоятельствах.
Карл XII погиб, когда силы Швеции были на исходе. Но терпение шведов оказалось беспредельным. Король, принёсший Швеции короткую славу величайшей европейской державы, страшное поражение и долгие годы бедствий, остался в памяти своего народа национальным героем.

ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ XIV — НАЧАЛА XIX ВВ.

Эту историю рассказывают по-разному, и трудно уже установить, что в ней правда, а что вымысел.
В германском городе Фрайбурге в начале XIV в. жил монах по имени Бертольд Шварц. Занимался этот монах делом, которым в общем-то не должен был заниматься, — алхимией. Кажется, имел он из-за этого какие-то неприятности — во всяком случае, согласно одной из легенд, своё удивительное открытие он сделал в тюрьме. А открытие действительно было удивительным и объяснению при тогдашнем уровне науки не поддающимся.
Получить золотую краску — вот чего хотелось Бертольду Шварцу. В тот день он смешивал порошки разных химических веществ и нагревал их в стоящей на огне медной ступе, прикрытой вместо крышки камнем. Видимо, камень этот не слишком плотно закрывал горловину ступы: как иначе могла бы попасть в неё искра? Страшный грохот потряс стены комнаты, мгновенно наполнившейся едким чёрным дымом. Камень, подброшенный неведомой силой, врезался в потолок. Что произошло с самим Шварцем, точно неизвестно: то ли он погиб, то ли этот случай подтолкнул его к дальнейшему исследованию сделанного им состава. Такова средневековая легенда об изобретении пороха. Разумеется, на самом деле настоящие открытия делаются иначе — после долгих поисков, в которых принимает участие не одно поколение людей. И с изобретением пороха не всё было так просто и случайно, как в легенде о Бертольде Шварце.
Европейцы знали секрет изготовления пороха много раньше — во всяком случае, известна зашифрованная знаменитым учёным XIII в. Роджером Бэконом запись с его рецептом. Ещё раньше византийцы применяли в военных целях составы, близкие пороху. Но и они, судя по всему, не были первооткрывателями .
Порох (смесь селитры, серы и каменного угля) был, видимо, изобретён китайцами и использовался ими и для фейерверков, и для боевых действий. Китайцы владели секретами многих подобных средств, но порох обладал двумя свойствами, имевшими огромное значение: быстрое сгорание на воздухе и способность взрываться в замкнутом пространстве.
Каждый из компонентов пороха играет в его составе особую роль. Сера легко воспламеняется и горит, выделяя большое количество тепла. Селитра при горении выделяет много кислорода. Высокая температура и кислород — условия для быстрого сгорания угля. Такой смеси не нужен кислород и воздуха при горении — значит, оно может происходить в замкнутом пространстве, целиком заполненном этой смесью. Если порох поместить в оболочку и воспламенить через небольшое отверстие то произойдёт мгновенное сгорание его — взрыв, и образовавшиеся газы эту оболочку разорвут. Это свойство и использовали китайцы, начинявшие порохом полые чугунные шары с отверстиями для зажигательных шнуров. Шнуры поджигались, шары выбрасывались из специальной метательной машины и летели с тяжёлым гулом на врага, дымя развевавшимися по ветру «хвостами». Если расчёт времени был верен, то шнуры догорали в тот самый момент, когда снаряды оказывались в расположении неприятеля, и их осколки летели в разные стороны, неся смерть и ужас. Китайцы называли такие снаряды «чёрными драконами», позднее европейцы назовут их бомбами.
А что произойдёт, если оболочка пороха не сплошная, если, как в случае с Бертольдом Шварцем, на ёмкости с порохом крышка? Газы действуют равномерно на все стенки ёмкости, но только одна из них — крышка — подвижна. Значит, они вытолкнут её. Если приблизить крышку к пороху так, чтобы свободного воздушного пространства между ними практически не оставалось, то крышка превращается в снаряд, порох — в заряд для его бросания, а сама ёмкость — в огнестрельное орудие. Но всё это лишь кажется таким простым. Прошли сотни лет, прежде чем люди поняли: порох может не только взрываться — его можно заставить силой взрыва бросать снаряды на большие расстояния.
Более или менее признано, что огнестрельное оружие появилось на рубеже XIII и XIV вв. Самое древнее известное нам по рисункам и описаниям огнестрельное оружие называлось «мадфой», и изобрели его арабы. В короткую деревянную или длинную железную трубку с одним закрытым наглухо концом засыпали порох и помещали снаряд — сферическую пулю, стрелу или то и другое одновременно. Порох поджигали через маленькое отверстие в трубке, он взрывался и выбрасывал этот снаряд. В Европе, имевшей вековые традиции кузнечного и литейного дела, новинка прижилась с невероятной быстротой: понадобилось меньше столетия, чтобы огнестрельное оружие появилось в Италии и Франции, Германии и Англии, Венгрии и Чехии, Польше и России.
Выглядело это оружие по-разному — человек лишь   нащупывал   его   оптимальную   форму.   В
496

1326 г. учёный и юрист Вальтер де Милемет написал обширный трактат — наставление для юного наследника английской короны, будущего короля Эдуарда III. На одной из помещённых в манускрипте ярких иллюстраций изображены ворота крепости, видимо, осаждённой. Перед воротами — нечто вроде стола, а на нём — грушевидный сосуд со вставленной в него стрелой. Рядом со столом — рыцарь, поджигающий находящийся внутри сосуда заряд. Миниатюра эта — самое старое из известных в Европе изображений огнестрельного оружия.
Были и другие формы раннего огнестрельного оружия, чаще всего короткие трубки с цилиндрическими или коническими каналами (внутренним объёмом ствола). Иногда эти трубки оковывали обручами, чтобы их не разорвало при выстреле.
Современное огнестрельное оружие принято делить на артиллерийское и ручное, стрелковое. Артиллерия действует на большие расстояния, поражает самые разнообразные цели, в том числе и закрытые, невидимые, её орудия обслуживаются несколькими людьми. Стрелковое оружие — в основном индивидуальное, применяется для поражения открытых целей, прежде всего живой силы противника. Современная пушка по внешнему виду совсем не напоминает пистолет или автомат. В XIV же столетии артиллерийские орудия и ручное огнестрельное оружие различались только размерами, весом и калибром (диаметром ствола). Даже названия были сходны: крупные орудия, огромными каменными ядрами пробивавшие крепостные стены, назывались бомбардами, а небольшие стволики для стрельбы с рук — бомбарделлами.
Такое оружие не было ни эффективным, ни надёжным. Сама процедура заряжания была очень долгой, а точность малой. В одном из сражений орудия бургундского герцога Карла Смелого были заряжены и наведены в ходе боя. Бургундские артиллеристы взяли прицел слишком высоко, но повторно зарядить свои пушки они уже не успели. Карл проиграл сражение. Английские лучники того времени на расстоянии 300 шагов без промаха поражали закованных в броню рыцарей, выпуская при этом по нескольку стрел в минуту. Орудия часто разрывались, не выдерживая слишком большого давления пороховых газов. Обслуживавшие их люди, подпалив ведущий к запальному отверстию фитиль, со всех ног бросались к отрытому невдалеке окопу и прятались в нём.
Уже на исходе XVI столетия, когда огнестрельное оружие широко распространилось, знаменитый французский мыслитель Монтень писал, что действие огнестрельного оружия так ничтожно, что, вероятно, его скоро уничтожат.
Однако это оружие продолжали использовать в военном деле, постепенно совершенствуя, пока оно не стало и эффективным, и надёжным. Дело в том, что оно внушало страх людям, привыкшим к традиционной рукопашной, где всё зависело от силы и умения воина. От удара мечом можно было защититься, но как защититься от стремительно мчащегося всесокрушающего ядра? Отряды хорошо вооружённых профессиональных воинов бросались в бегство, завидя наведённые
на себя пушки неприятеля, а города сдавались без сопротивления, если защитники их
замечали, что враг устраивает позиции для своих бомбард.
Тот же Монтень, не веривший в жизнеспособность огнестрельного оружия, писал: «Когда оглушительный треск аркебуз (т. е. ручного оружия, о котором речь пойдёт позже) внезапно поражает мой слух... я не могу удержаться от дрожи; мне не раз доводилось видеть, как то же самое случалось и с другими людьми, которые похрабрее меня».
Впрочем, со временем эти страхи получали всё больше оснований. В XV в. появились орудия, которые способны были несколькими выстрелами пробить брешь в толстых каменных стенах. Герцог Бургундский, непокорный вассал короля Франции, называл свою артиллерию «ключом французских городов». Ручное оружие тоже становилось всё более эффективным, им вооружались уже целые отряды воинов, способные решить исход боя.
Орудия XV в. поражают и сегодня своей мощью. Бомбарда «Ленивая Магда», например, весит 1 т 383 кг, а диаметр её каменного ядра — 35,5 см. И это далеко не самое крупное орудие того времени. Ещё до него были изготовлены «Брауншвейгская Метта» весом 8,7 т с ядром диаметром 67 см и «Бешеная Грета» чуть большего калибра, но значительно более тяжёлая — 16 т. Конструкция этих орудий-бомбард сложнее, чем в XIV столетии. Делались они обычно из сваренных между собой толстых железных полос, скреплённых поперечными обручами. Канал делился на две части: меньшую по диаметру «камору» для пороха и больший «котёл» для ядра. К концу XV в. тяжёлые и неповоротливые железные орудия стали заменять более лёгкими и надёжными бронзовыми. При той же конструкции их делали иногда уже совершенно гигантскими. Гигант из гигантов — знаменитая «Царь-пушка», отлитая в 1586 г. в Москве мастером Андреем Чоховым.
XVI в. — время иных конструкций. Высокие каменные стены не выдерживали мощи и напора бомбард. Вместо них стали сооружать низкие земляные валы, которые не пробить каменными ядрами. От артиллерии нельзя было защититься стенами, но можно было защититься от врагов при помощи артиллерии. Крепости меняют свой вид, потому что совершенствуется артиллерия.
Но и артиллерия меняется с изменением облика крепостей. Бомбарды перелиты или свезены в арсеналы. Всё большую роль играют пушки — орудия с длинными и прямыми каналами, предназначенные для настильной стрельбы по неприятелю. Первоначальная скорость их железных ядер больше, чем у бомбард, и каменные стены они пробивают лучше. Для разрушения же земляных валов используются мортиры — укороченные бомбарды, стреляющие навесом разрывными бомбами.
Развивается артиллерийская наука. Европейские учёные, в том числе знаменитый итальянский
497

ОРУЖИЕ И МАГИЯ

...Схватка была жестокой, но короткой. Отразив щитом первый натиск, крестоносец привстал на стременах и со страшной силой обрушил свой меч на шлем не успевшего увернуться врага. Через минуту юный оруженосец рыцаря, связав оглушённого сарацина, уже пытался поймать за узду его арабского скакуна. Крестоносец слез с коня, поглядел с минуту на безуспешные усилия юноши, покачал головой: непросто поймать ветер пустыни. Надо было, однако, отблагодарить Господа за дарованную победу. Рыцарь воткнул меч в землю, встал перед ним на колени, сложил молитвенно руки. Меч теперь уже не был страшным оружием — он стал крестом, символом спасения и надежды. Луч солнца, скользнувший по матовому клинку, высветил серебряные буквы: «SNESNDUONMINIODIFS». Рыцарь знал, как читать эту зашифрованную надпись. Тихо зазвучала латынь: «Во Имя Спасителя нашего, Господа Вселенной. Во Имя Матери Иисуса. Во Имя Иисуса Всемогущего, Сына Бога. Спаситель».
Рыцарь благоговейно коснулся губами навершия рукоятки меча. Там, под медной обкладкой — мощи великого святого с берегов такой родной и такой далёкой теперь Роны. Всё. Молитве окончена. Крестоносец поднялся с колен, выдернул клинок из земли, вложил в ножны. Вложив, не удержался: снова коснулся его рукояти (на этот раз прикосновение не было столь робким) и, подмигнув кому-то, произнёс тихо: «Мы снова победили, Гроза Мавров». Потом взглянул на связанного и уже начавшего приходить в себя сарацина. Мирское брало своё. Теперь рыцарь уже прикидывал в уме, большой ли выкуп можно будет взять за столь богато одетого пленника...
Мастера средневековья знали множество способов улучшения боевых свойств оружия. Заклинание или молитва, начертанные на клинке, мощи святого в навершии рукояти — лишь некоторые из них. Магическое значение, например, имели изображения крестов, полумесяцев и окружностей на клинках. Перед выступлением в поход рыцарь иногда относил свой меч в церковь, и там он несколько дней, а то и месяцев лежал на алтаре, после чего его кропили святой водой. Мечи посвящали Иисусу Христу и Деве Марии. «In Nomine Domini» — «Во Имя Господа» — эту надпись на клинках вырезали очень часто. Каждый удар, наносившийся таким клинком, наносился во Имя Господа. Мог ли быть неточным, неудачным такой удар?
Некоторые мечи средневековья известны нам под именами собственными. Давая оружию имя, надеялись, что оно повлияет на боевые качества клинка. Жуайез — «Радостный» — так, по средневековым преданиям, звали меч Карла Великого.
Но время шло — и всё меньше оставалось подлинной рыцарской романтики, пусть грубоватой, но искренней. Утончённость и усложнённость рыцарских обычаев XV—XVI столетий — это попытка яркой мишурой прикрыть внутреннюю пустоту. Рыцари продолжали давать торжественные обеты — но мало кто их уже выполнял. Оставались на клинках надписи и рисунки — но никто уже не воспринимал их как магические.
И всё же магия не уходит. Странно на первый взгляд, но объектом её становится в это время оружие огнестрельное. Странно потому, что само рождение его стало возможным лишь в результате научного вторжения в тайны природы. Всё, однако,
математик Тарталья, занимаются расчётами траекторий полёта снарядов, дают рекомендации мастерам-литейщикам. Пушек в Европе очень много, и применяются они уже не только при штурмах и защите городов, но и в полевых сражениях. Около двух с половиной тысяч таких орудий находилось на кораблях «Непобедимой армады», брошенной в 1588 г. испанским королём на завоевание Англии и бесславно погибшей, так и не достигнув её берегов.
Бронзовые артиллерийские орудия XVI—XVII вв. были очень красивы. Сверкающие полированные поверхности, рельефные и резные надписи с именами мастеров и заказчиков, гербы европейских государей, пышный растительный орнамент, изображения героев и фантастических животных — таковы пушки и мортиры этого времени. Это подлинные шедевры литейного мастерства и искусства, а их создатели — настоящие художники. Знаменитый пушечный мастер Лёфлер, например, — целая эпоха в истории художественного литья. Многие европейские монархи заказывали ему эти грозные произведения искусства. В конце концов Лёфлер стал одним из богатейших людей и даже ссужал деньгами своих коронованных клиентов.
Средства транспортировки орудий также изменились. Бомбарду, ядра и порох к ней перевозили на нескольких специальных повозках. На них везли и деревянные брусья, чтобы укладывать орудие на позиции, щиты для прикрытия ствола и прислуги во время заряжания. Орудия поменьше тоже имели отдельные средства транспортировки и подставки для стрельбы. Всё это хозяйство было тяжёлым и неуклюжим. Большим облегчением стало появление лафетов — обычно деревянных двухколёсных станков с массивными станинами, между которыми на специальных опорах — подушках — укладывали орудия. Задние концы станин во время стрельбы упирались в землю и поглощали отдачу при выстреле. Транспортировались они на специальных двухколёсных повозках — передках.
Совершенствовался и сам ствол. Эффективность стрельбы была возможна только при надёжном закреплении «тела» орудия в лафете, но в то же время необходимо было менять угол его возвышения. Появились цапфы — цилиндрические приливы по бокам ствола, которые укладывались в гнёзда — полукруглые вырезы на станинах. Отдача при выстреле не могла теперь сбросить ствол с лафета, в то же время специальное устройство позволяло поднять и опустить его казённую (заднюю) часть, а при этом соответственно опускалась или поднималась передняя — дульная. Задний срез ствола (тарель) первоначально опирался на дерево лафета, непосредственно передавая ему отдачу. Теперь в этом уже не было необходимости — отдача шла через цапфы. На тарели стали делать приливы в виде шара на шейке, чтобы удобнее было поднимать и опускать ствол. Шары чаще всего отливались в форме виноградных кистей — отсюда и их название: «винграды». Над цапфами в верхней части ствола были специальные скобы — тоже для облегчения его опускания и подъёма. Скобам придавали разную форму, но чаще всего они напоминали морских животных с выгнутыми спинами, и постепенно за ними утвердилось название «дельфины».
498

Такой вид артиллерийское орудие сохраняло долго. Со временем менялись его пропорции, становились легче ствол и лафет, исчезали излишние украшения и, главное, улучшалось качество литья. Повышалась мобильность артиллерии, и роль её в бою становилась несколько иной.
В XVII и XVIII вв. орудия выставляли в линию перед фронтом войск или равномерно размещали между боевыми порядками. Использовали их чаще всего лишь для подготовки атаки или в помощь войскам, отбивающим атаку противника. Линии солдат стояли перед жерлами неприятельских пушек, извергавшими смертоносные снаряды, и ждали сигнала к движению. Ядра выбивали из линий то одного, то другого солдата, и тогда следовала команда: «Сомкнуть ряды!» Такая канонада могла продолжаться очень долго.
2 июля 1644 г. во время гражданской войны в Англии при Марстон-Муре сошлись армия короля Карла I и армия парламента (см. ст. «Англия в период Нового времени»). Войска простояли целый день. С утра до вечера продолжалась артиллерийская дуэль. По словам современника, казалось, весь воздух превратился в огненную стихию. Лишь в 7 часов вечера эскадроны парламента под командованием Оливера Кромвеля пошли в неожиданную для противника и ставшую впоследствии столь знаменитой атаку, которой не выдержали ни роялистская конница принца Руперта, ни пехота сторонников короля.
В середине XVIII в. роль артиллерии в бою изменилась. Знаменитый теоретик и практик артиллерии француз Грибоваль сначала в Австрии, а потом и у себя на родине предложил совершенно новую систему. Система Грибоваля — это не только облегчённые стволы орудий и более удобные лафеты. Это не только упорядочение калибров и строгое соблюдение одних и тех же правил отливки на разных пушечных заводах. Это прежде всего признание за артиллерией самостоятельной роли в бою. Эта новая роль артиллерии ярко проявилась на рубеже XVIII—XIX вв. В сражениях участвовали теперь огромные массы пехоты. Глубокие колонны атаковали боевые порядки противника. Манёвренные орудия в ходе сражения сводились в батареи, и батареи эти наносили массированные огневые удары по наиболее уязвимым местам обороны врага. Менялась боевая обстановка — и батареи срывались с места и переходили на новые позиции, усиливались новыми орудиями или, наоборот, расформировывались.
Наступающие колонны противника встречались плотным огнём, способным остановить и отбросить целые дивизии. На дальние расстояния стреляли ядрами. Для разрушения полевых земляных укреплений и поражения живой силы использовали бомбы и гранаты (той же конструкции, что и бомбы, но меньшего диаметра). Если же враг был рядом и готовился «оседлать» батарею, в его порядки в упор выпускали картечь — снаряды, состоящие из обвязанных просмолённой бечевой или уложенных в жестяные цилиндры свинцовых или чугунных пуль.
Заряжали орудия быстро. Если раньше надо было сначала отмерить нужную порцию пороха, засыпать её в канал, забить деревянную пробку и только потом вложить заряд, то теперь зашивали снаряд вместе с заранее отмеренным количеством пороха в «картузы» — холщовые мешки.
объясняется просто. Да, люди научились делать порох, знали, что и как надо смешать и сколько взрывчатого вещества необходимо положить в канал пушки. Они многое знали — не знали только одного: а почему, собственно, происходит взрыв? И эта тайна будоражила их воображение. Ужасный грохот, клубы дыма, запах серы (это ведь запах ада!), наконец, невиданное доселе разрушающее действие нового оружия — всё это приводило людей в ужас. На одной старинной гравюре за плечами производящего свои опыты открывателя пороха Бертольда Шварца изображён сам Сатана. Не он ли нашептал учёному монаху рецепт, унёсший так много жизней? Мрачная, апокалиптическая картина видится великому Леонардо да Винчи: «Выйдет из недр некто, кто ужасающими криками оглушит стоящих поблизости и дыханием своим принесёт смерть людям и разрушение городам и замкам». Кто же этот «некто»? Пушка, отливаемая из бронзы в специальной яме, вырытой в земле (отсюда и «недра»).
Но если всё это так, то нельзя ли увеличить разрушительную силу артиллерии? Можно, говорит магия XV—XVI вв. Можно, например, улучшить свойства пороха путём добавления в него пепла сожжённых вместе ящерицы и червяка — грохот взрыва тогда особенно испугает врага. Но лучше всего — перенести магические действия на орудийный ствол — ведь именно он бросает разящие врага ядра.
Случайно ли многие старинные пушки носили имена собственные? Вчитаемся в надписи на их стволах, вдумаемся в их смысл.
«Лее зовусь я, мой рёв пронзителен».
«Страус зовусь я, когда я иду туда, то меня слышно».
«Я зовусь Петух. В драке я вперёд прорвусь».
«Внезапный конец я.
Падай ниц предо мною, советую я.
К тебе резким прыжком иду я...»
«Я зовусь Прекрасная Елена. Из-за меня много людей погибло».
Гибель врагу — вот что предрекают все эти устрашающие надписи. И не случайно самые популярные названия старинных пушек — это имена хищников (Волк, Лев) или фантастических монстров (Василиск). Изображения их — рядом с надписями. Названия при этом даются отнюдь не случайно. «Василисками», например, называли только крупные осадные орудия, предназначавшиеся для пробивания брешей в крепостных стенах. Василиск, Царь Змей — мифическое существо с хвостом змеи, головой и лапами петуха — дыханием своим, согласно средневековым поверьям, мог разрушать камни.
Как долго живут традиции! Уже никто не думает всерьёз, что удачное название пушки или самолёта улучшит их тактико-технические характеристики. И всё же — даются ведь имена! Танк — это хищный зверь — например, «Леопард»; вертолёт морской авиации — конечно же, «Морской король»; пистолет-пулемёт — устрашающий ядовитый «Скорпион». Традиция есть традиция...
*
499

К началу XIX в. артиллерия стала мощной и подвижной, достигла совершенства. Дальше потребовалось изменение самих принципов конструкции орудий.
Ранние образцы ручного огнестрельного оружия можно увидеть лишь в нескольких музеях. Это маленькие (длиною примерно 10—50 см и калибром 20—40 мм) стволики из железа или бронзы с запальным отверстием наверху в казённой части. Тяжёлых деревянных колод, к которым эти стволики прикреплялись обручами, или круглых стержней, на которые они насаживались при помощи выемок на своих задних срезах, почти не сохранилось. На старинных миниатюрах изображается, как стреляли из этого оружия. Стрелок зажимал заряженное оружие под мышкой, клал на плечо или упирал себе в грудь и наводил на цель. Заряд воспламенялся, когда к запальному отверстию подносили фитиль или раскалённый прут. Эту операцию зачастую проделывал не сам стрелок, а его помощник. Такая стрельба была, конечно, и малоэффективной, и неудобной, а то и небезопасной. Усовершенствования, которые мастера-оружейники XV в. вносили в конструкцию ручного огнестрельного оружия, могут показаться сегодня слишком простыми и элементарными, да и само это оружие в исторической литературе называют примитивным. Но между бомбарделлой и современным автоматом дистанция всё же значительно меньше, чем между той же бомбарделлой и луком со стрелами. Может быть, наши потомки будут называть примитивным и автомат. Современные конструкторы оружия двигаются по дороге, проторённой оружейниками XIV—XV вв.
Как же изменялась в XV столетии конструкция ручного огнестрельного оружия? Прежде всего удлинился ствол. Пуля, мчавшаяся в его канале, ударялась, естественно, в его стенки, они корректировали её полёт, и он становился более прямым. В конце XV в. появилось оружие с нарезными стволами — каналы их были не гладкими, как раньше, а со специальными желобками, направлявшими пулю. Ближе к дульному срезу располагалась мушка - стало гораздо удобнее прицеливаться. Очень важное усовершенствование — перенесение запального отверстия на боковую (правую) сторону ствола. Под ним появилась «полка» (выступ с углублением). На полку насыпали порох и прикрывали его откидной крышечкой. Порох поджигали, и он, вспыхивая, передавал огонь через запальное отверстие в ствол. Порох на полке называли «затравочным», и отверстие в стволе стали обозначать теперь этим же словом.
Улучшился сам порох. В XIV в. это была так называемая «пороховая мякоть» — порошок из серы, селитры и угля, частички которых имели разную массу и потому при длительном хранении, а особенно при тряске, более тяжёлые из них оседали на дно ёмкости. В последней четверти XV столетия на специальных мельницах стали делать более сильный и надёжный гранулированный порох.
И, может быть, главное усовершенствование —
так называемый замок, механизм воспламенения заряда. Самый ранний замок принято называть фитильным. Был он чрезвычайно прост: С- или S-образный курок с зажатым в его головке тлеющим фитилём при нажатии на спусковой крючок плавно опускался на пороховую полку и поджигал затравочный порох, после чего отводился назад посредством пружины. И курок, и пружины монтировались на замочной доске — металлической планке, крепившейся к ложе. Позже к этой же планке стали приделывать и полку. Теперь внимание стрелка сосредоточивалось лишь на прицеливании. Уже не приходилось одновременно следить за тем, чтобы фитиль, зажатый в пальцах, коснулся полки именно в нужный для точного выстрела момент. Появление замка повлекло за собой стремительное изменение формы ложи: ведь освободившаяся от фитиля рука могла теперь поддерживать её. Постепенно формируется приклад — задняя часть ложи, упирающаяся в плечо.
Оружие с фитильными замками просуществовало в Европе до конца XVII в., а в некоторых странах Востока вышло из употребления лишь столетие назад. Одно из самых больших его преимуществ — предельная простота в изготовлении. Целые воинские отряды вооружались им.
Аркебузы европейской пехоты конца XV — начала XVI вв. — ландскнехтов — тяжёлые, ещё с прямыми или чуть изогнутыми прикладами. Пружины их курков — на наружных сторонах замочных досок. Старинные гравюры изображают ровные, окутанные пороховым дымом квадраты такой пехоты, двигающиеся по полям сражений. Рядом с ними — другие квадраты, над каждым из которых лес пик. Со временем первых квадратов становится всё больше.
В середине XVI в. появляются мушкеты — длинные ружья, широкие гранёные приклады которых можно плотно прижимать к плечу. Стрелок-мушкетёр стал, пожалуй, самой заметной фигурой на поле боя, существенно потеснив пикинёра. Лихо заломленная широкополая шляпа с перьями или железный шлем — «морион», кираса или кожаная куртка, широкие штаны до колен, чулки и туфли с бантами — таков облик мушкетёра XVI—XVII вв. Через левое плечо у него ремень — бандельер с подвешенными в специальных футлярах боеприпасами, на боку — шпага, в руке — сошка (упор с развилкой, на которую во время стрельбы кладут мушкет). Мушкетёры — грозная сила, своим огнём способная решить исход крупного сражения. К построенному в боевой порядок мушкетёрскому отряду не подступиться: пока его передняя шеренга ведёт огонь, задние заряжают оружие, и дружные залпы следуют один за другим. Строй мушкетёров — «караколе» («улитка») — состоял из 10 шеренг и 12 рядов, а знаменитые слаженностью своих действий шведские солдаты армии Густава II Адольфа строились в 6 шеренг, что при том же количестве стрелков увеличивало силу залпа вдвое. Таким образом, малая скорострельность каждого отдельного ствола вполне компенсировалась слаженностью действий
500

солдат. Если враг врывался в боевые порядки, в дело шли тяжёлые боевые шпаги.
Мушкет в европейских армиях XVI—XVII вв. — преобладающий, но вовсе не единственный вид огнестрельного оружия. Очень популярны у кавалеристов стали карабины — короткие ружья, удобные для стрельбы с коня, и пистолеты, которые первоначально были исключительно оружием конницы. Замки их, однако, чаще всего не фитильные, а значительно более сложные по конструкции — колесцовые или ударно-кремнёвые.
Колесцовый замок появляется в самом начале XVI в. Германия и Фландрия спорили о приоритете в его изобретении. Впрочем, ещё в конце XV в. великий Леонардо да Винчи работал над аналогичной конструкцией. Колесцовый замок не требовал для ведения стрельбы, как фитильный, постоянно тлеющего фитиля. Предварительно взведённый механизм колесцового замка при нажатии на спуск начинал быстро вращать колёсико с насечённым краем. Одновременно на колёсико опускался курок с зажатым в нём кремнём. Получавшиеся в результате искры падали на полку с порохом.
Однако колесцовые замки были излишне сложными. Аристократы использовали охотничье оружие с этой системой воспламенения ещё в XVIII в., но солдаты больше любили другой тип замка — ударно-кремнёвый. Искра, зажигающая порох, высекалась не при трении, а при сильном ударе кремня, зажатого в губки курка, о подвижную металлическую пластинку — огниво, опускавшуюся на полку. Известно много вариантов ударно-кремнёвого замка. Самый совершенный из них — французский, иногда называемый батарейным или классическим. Он был изобретён в начале XVII в. Марэном ле Буржуа и просуществовал в европейских армиях до второй половины XIX в., а в охотничьем оружии — до начала XX в. Механизм ударно-кремнёвого замка смонтирован на внутренней стороне доски, всё действие его удивительно продумано. Во избежание случайного выстрела курок имеет два взвода: боевой и предохранительный. Огниво замка, изогнутое под прямым углом, служит одновременно и крышкой полки.
Изобретение батарейного замка повлекло за собой целый ряд усовершенствований в огнестрельном оружии. Появились казнозарядные, многозарядные и многоствольные ружья и пистолеты. На смену гранёному мушкетному прикладу пришёл более лёгкий («французский») с длинной шейкой, которую легко охватывала правая рука стрелка. Ружьё стало оружием универсальным: появление штыка и облегчение ложи позволяло действовать им в рукопашной схватке. Пикинёры почти исчезли с поля боя. «Штыком коли, прикладом бей!» — эта команда звучала на разных языках, и порой огнестрельность ружья считалась даже чем-то второстепенным: исход сражения на рубеже XVIII—XIX вв. зачастую решался мощным штыковым ударом пехоты, построенной в глубокие колонны. «Пуля — дура, штык — молодец», — эти слова Суворова могли бы повторить многие полководцы — его современники.
А дальше в ручном огнестрельном оружии произошло то же, что и в артиллерии. Конструкция достигла совершенства, и появилось оружие принципиально иных конструкций. Дульнозарядные ружья и пистолеты, заряд которых воспламенялся от вспышки затравочного пороха на полке, сменились системами с «капсюльным» замком, в свою очередь исчезнувшим с появлением патронов центрального воспламенения.
...Старинное оружие, выставленное в музеях, поражает красотой своей отделки. Вот немецкие колесцовые пистолеты, тяжёлые рукояти которых покрыты пластинками гравированной слоновой кости. Вот английские карабины XVI—XVII вв., украшенные перламутром, работы британских мастеров XVIII столетия, оружие настоящих аристократов — знаменитые охотничьи ружья, в которых ничего лишнего, всё строго и удивительно изящно. Тонкий металл ствола, прорезные серебряные украшения на рукоятях — пистолеты мастеров знаменитой итальянской династии оружейников Коминаццо. Особая роскошь отделки, её разнообразие — это уже Франция, великие Буте и Лепаж («Лепажа стволы роковые», несчастной жертвой которых пал пушкинский Владимир Ленский). Украшения на оружии, эти «цветы зла», — порой настоящие шедевры.

ПРОСВЕЩЕНИЕ

Просвещение — идейное и общественное движение в странах Европы и Америки, связанное с общими переменами в условиях жизни под влиянием разложения феодальных и утверждения капиталистических производственных отношений. Оно получило распространение в основном в период между «славной революцией» 1688 г. в Англии и революцией 1789—1799 гг. во Франции. И оставило неизгладимый след в науке, литературе, искусстве, политике («просвещённый абсолютизм»), но главным образом в истории общественно-политической мысли и общественного движения.
При всём разнообразии мнений большинство мыслителей сходились в его оценке как передового, новаторского явления. Например, Иммануил Кант понимал Просвещение как попытку использовать разум в интересах морального и интеллектуального раскрепощения личности, а Фридрих Энгельс усматривал в нём идеологическую подготовку буржуазных революций.
Среди представителей Просвещения встречались материалисты и идеалисты, сторонники рационализма (признававшие разум основой познания и поведения людей), сенсуализма (считавшие таковой
501

ощущения) и даже Божественного провидения (уповавшие на волю Бога). Часть из них верила в неизбежный прогресс человечества, другая — рассматривала историю как общественный регресс. Тираноборческие мотивы в творчестве просветителей не мешали большинству из них оставаться противниками насилия и революций. Их индивидуализм поразительным образом уживался с коллективистскими идеями, выдвинутыми некоторыми провозвестниками коммунизма.
Как течение общественной мысли Просвещение несомненно представляло собой некое единство. Заключалось оно в особом умонастроении, интеллектуальных склонностях и предпочтениях. Речь идёт прежде всего о целях и идеалах Просвещения, таких, как свобода, благосостояние и счастье людей, мир, ненасилие, веротерпимость и др., а также о знаменитом вольнодумстве, критическом отношении к авторитетам всякого рода, неприятии догм.
Именно разномыслие просветителей, объединённых общими целями и идеалами, явилось предпосылкой исключительной плодотворности их теоретической деятельности. В нескончаемых спорах между ними рождались и оттачивались современные концепции прав человека и гражданина, гражданского общества и плюралистической демократии, правового государства и разделения властей, рыночной экономики и этики индивидуализма. За попытки пренебречь этим наследием народы многих стран дорого поплатились в XIX и XX вв.
Просветители вовсе не были мечтателями, витающими в облаках. Их духовные запросы и интересы большей частью были тесно связаны с злободневными проблемами жизни. Они отнюдь не чурались общественной деятельности, видя в ней способ повлиять на мнение сограждан и политику правительств. Почти все они пользовались известностью как писатели, публицисты, университетские преподаватели или политические деятели.
Просветители происходили из разных классов и сословий: аристократии, дворян, духовенства, служащих, торгово-промышленных кругов. Разнообразны были и условия, в которых они жили. В XVIII в. нивелирующее воздействие цивилизации едва ощущалось, и народы сильно отличались по уровню экономического развития, политической организации и культурным традициям. Всё это с неизбежностью приводило к различиям во взглядах просветителей. В каждой стране просветительское движение несло печать национальной самобытности.
В Англии в XVII—XVIII вв. после революции и гражданских войн сгладились вопиющие противоречия. Развитие парламентаризма привело к упрочению правовых форм политической борьбы.

Иммануил Кант.
Бурный рост числа и тиражей периодических изданий способствовал повышению культурного и образовательного уровня населения. Стремительно расширявшийся рынок газет, книг, произведений искусства обусловил значительную коммерциализацию культуры, которая освободила творцов от унизительной зависимости от государства, церкви, меценатов и прочего. Эти и многие другие перемены в жизни общества производили ошеломляющее впечатление на иностранцев, видевших в Англии образец общественного прогресса. Не случайно все основные течения английской общественной мысли подхватывались передовой интеллигенцией в других странах.
Большинство английских просветителей не проявляли склонности к абстрактному теоретизированию. В литературе они предпочитали лёгкие и подвижные жанры, старались облечь свои философские, экономические и политические идеи в форму занимательного рассуждения или сатирического обличения. Некоторые из них сделали блестящую политическую карьеру: например, граф Шефтсбери был членом парламента, а виконт Болингброк — министром.
На характер английского Просвещения повлияли также его взаимоотношения с религией и церковью. Видные его деятели, за редким исключением, придерживались догматов христианства. Во многом это объяснялось тем, что английская церковь не противопоставляла себя Просвещению, а в какой-то мере даже отвечала его идеалу веротерпимости. Это имело далеко идущие последствия для культурного развития страны, поскольку позволяло сохранить равновесие между традиционными ценностями, хранительницей которых выступала церковь, и новаторскими, которые несло Просвещение.
Все, кто привык рассматривать Просвещение как идеологическую подготовку буржуазных революций, с разочарованием отметили бы отсутствие в политической программе английских просветителей радикальных лозунгов и боевых призывов. Но это и понятно: большинство политических целей Просвещения было достигнуто в Англии ещё в начале XVIII в.
В основных чертах политическая программа английского Просвещения была сформулирована философом Джоном Локком. Как и многие мыслители XVII в., он считал, что возникновению государства предшествовало естественное состояние, «состояние полной свободы в отношении их действий и в отношении распоряжения своим имуществом и личностью», а также «состояние равенства, при котором всякая власть и всякое право являются взаимными». Переход от естественного состояния к гражданскому обществу был следствием об-
502

щественного договора, который предполагал перераспределение лишь властных функций и не влёк значительных перемен в положении людей. Государство должно было руководствоваться тем же « законом природы», который регулировал отношения людей в естественном состоянии, и поэтому не могло покушаться на неотчуждаемые права граждан. Локк предусмотрел специальный конституционный механизм, не допускавший превышения государством своих прерогатив. Это разделение государственной власти на законодательную, исполнительную и «федеративную» (которая ведала отношениями с другими государствами). Кроме того, сползанию государства к деспотизму должен был препятствовать принцип законности, согласно которому «ни для одного человека, находящегося в гражданском обществе, не может быть сделано исключения из законов этого общества».
Взгляды Локка в значительной мере воплотились в политическом строе Англии первых десятилетий после революции 1688 г.: были закреплены основные права и свободы граждан, представительное правление, религиозная терпимость, неприкосновенность собственности. Тем самым обеспечивались правовые предпосылки благоприятных перемен в общественном развитии, включая рост предпринимательской активности, повышение благосостояния, дальнейшую демократизацию государственного и общественного строя. Всё это в полной мере соответствовало целям просветителей.
Поэтому их внимание было приковано не столько к политике, сколько к частной жизни граждан. Это отразила этика английского Просвещения, также в основных чертах разработанная Локком. Понятия добра и зла он выводил из ощущений удовольствия или страдания (в физическом и духовном смысле). Поскольку люди, считал Локк, соотносят эти понятия с требованиями повседневной жизни, то и правила, регулирующие их отношения, должны отличаться удобством, целесообразностью и полезностью. Таковыми, например, являются заповеди, изложенные в Нагорной проповеди.
В утилитарной этике английского Просвещения звучал и мотив личного преуспевания. Локк подчёркивал: «Мы рождаемся на свет с такими способностями и силами, в которых заложена возможность освоить почти любую вещь и которые во всяком случае могут повести нас дальше того, что мы можем себе представить; но только упражнение этих сил может сообщить нам уменье и искусство в чём-либо и вести нас к совершенству». Просвещение способствовало закреплению в характере англичан таких черт, как предприимчивость, изобретательность, практицизм.
Выступая в защиту индивидуальных прав и свобод, английское Просвещение безусловно признавало и право каждого человека преследовать свой частный интерес. Большое влияние в этом отношении оказало учение философа XVII в. Томаса Гоббса об эгоистической природе человека, которое послужило основой этики себялюбия, или разумного эгоизма. Один из её создателей Бернард Мандевиль считал, что поведение людей является производным от себялюбия. Последнее представляет собой не что иное, как чувство самосохранения, побуждающее человека вести борьбу за жизненные средства, против сил природы и противостоящих ему интересов других людей. Из деятельности, направленной на самосохранение, Мандевиль выводил и пороки эгоизма, рассматривая их как величайшее благо для общества в целом. В своей «Басне о пчёлах» он проиллюстрировал эту мысль множеством примеров из повседневной жизни. Его парадокс «Пороки частных лиц — благо для общества» отражал реальности рыночной экономики.
Как ни соблазнительна была эта апология эгоизма, всё же она не вселяла в англичан уверенности в том, что стремление к личному преуспеванию не приведёт к саморазрушению общества. Просвещение столкнулось со сложной этической проблемой: как погасить разрушительную инерцию эгоизма? Как обеспечить порядок в индивидуалистическом обществе? Английские просветители сделали многое, чтобы решить эту проблему не только теоретически, но и практически.
Они не закрывали глаза на общественное неравенство людей, сводя его, как это делал Шефтсбери, к противоположности между «просвещёнными» верхами и невежественными низами. Источником опасности являлась как заносчивость одних, так и зависть других. Выработанные просветителями способы «социализации эгоизма» заключались в том, чтобы направить в полезное для всего общества русло научного и художественного творчества, экономического развития и т. д. активность верхов и в то же время приобщить к ценностям Просвещения тех представителей низов, которые своим усердием, познаниями, гражданскими поступками или богатством доказали способность их воспринять.
Во многом благодаря усилиям просветителей была создана рациональная модель отношений между людьми в практической жизни, соответствующая роли и значению гражданского общества. Одним из важнейших достоинств человека признавалась его способность к общению, сотрудничеству с другими, участию в коллективной созидательной деятельности. Вошло в моду членство в клубе или масонской ложе, посещение политических собраний или встреч по интересам (например, в кафе). Детально разработанный кодекс правил поведения человека в обществе отразила английская художественная литература XVIII в.
Просветители во многом преуспели в стремлении привить широким слоям населения Англии свои ценности и идеалы. Значение этого в полной мере проявилось в ходе социально-политических бурь, пронёсшихся над Европой в конце XVIII — начале XIX вв. Англия оказалась островком стабильности, сумевшим избежать революций и гражданских войн. Общие ценности, да ещё этика политического компромисса, разработанная, например, в трудах Болингброка, оказались более надёжным средством умиротворения общества, чем при-
503

нудительная дисциплина, поддерживаемая силой. В этом и заключается один из основных уроков английского Просвещения.
Особое место занимает просветительское движение в Шотландии. История общественной мысли в Шотландии XVIII в. — это история мучительных поисков выхода из унизительного положения, в котором, по убеждению многих просвещённых шотландцев, оказалась их родина. Продолжать ли политическую борьбу за восстановление независимости или же служить отечеству, содействуя его экономическому, социальному и культурному процветанию? Философ Эндрю Флетчер, «отец» шотландского Просвещения, дал толчок формированию новой гражданской этики, обосновывавшей иные, альтернативные войне и политике, методы исполнения гражданами своего долга перед отечеством.
Просвещение в Шотландии опиралось на мощный интеллектуальный потенциал, которым располагали в середине XVIII в. университеты Эдинбурга, Глазго и Абердина. Среди преподававших там замечательных учёных выделяется философ, историк, экономист Дэвид Юм. Откликаясь на духовные запросы шотландского общества, он обосновал мысль о том, что добродетель гражданственна по своей сути, ибо добро — это всё, что полезно людям.
Юма, конечно же, волновала судьба Шотландии, её культурных традиций в едином британском государстве. Это наложило отпечаток на его рассуждения об этике взаимоотношений гражданина с обществом и государством. Юм считал, что взаимоотношения возникают из тяги людей к взаимному общению, а также из-за их полезности, поскольку они увеличивают возможности удовлетворения потребностей людей. И прежде всего они призваны обеспечить политическую стабильность, от которой зависит всякая упорядоченная жизнь. Именно в интересах стабильности государство и общество должны признавать всё многообразие взглядов и убеждений граждан, обусловленное их индивидуальным опытом. Современное общество Юм рассматривал как плюралистическое, основанное на сложном разделении труда и различиях в положении людей, которые вследствие этого различаются и своими представлениями о нравственности и справедливости. По мнению Юма, не может быть стабильным общество, не уважающее многообразия социальных и региональных различий между людьми. В равной мере не может быть добродетельным и гражданин, не признающий, что его личное благополучие в конечном счёте связано с благополучием всего общества.
На шотландское Просвещение большое влияние оказала деятельность Философского общества в Эдинбурге, объединявшего лучшие умы того времени. Его секретарём был Юм, а одним из членов — философ и экономист Адам Смит. Этот выдающийся теоретик товарно-денежных отношений стал их горячим защитником и пропагандистом во многом по морально-этическим соображениям. Смит считал, что именно рынок освободил человека от отупляющей системы зависимости при феодализме. По его мнению, люди воспитывают в себе чувство справедливости и вырабатывают навыки цивилизованного общения, лишь находясь друг с другом в отношениях производителя и потребителя. Общество мыслилось ему гигантской мануфактурой, а разделение труда — всеобщей формулой сотрудничества людей в интересах «богатства народов» (так назывался его основной экономический труд). В своей теории Смит отводил рынку ту же функцию, которую английские просветители отдавали правовому государству или цивилизованному общению — функцию социализации эгоизма.
Но место гражданина в системе Смита занимал «экономический человек», моральная свобода которого была обусловлена его ролью в экономической жизни. Тем самым шотландское Просвещение поставило новый и чрезвычайно важный вопрос о мотивах и стимулах хозяйственной деятельности. Согласно Смиту, главнейшим из них является своекорыстный интерес. Но преследовать его человек может, лишь оказывая услуги другим людям. Поэтому каждый отдельный человек, хотя и заботится только о своих интересах, невольно содействует общественной пользе, или, по словам Смита, «он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем не входила в его намерения... Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это».
Интерес просветителей к экономической теории отражал общее повышение престижа хозяйственной деятельности. Однако в шотландском обществе длительное время сохранялось недоверие к свободной игре рыночных сил. Многие представители просвещённой элиты воспринимали их как разрушительную стихию, обуздать которую было призвано государство. Не кто иной, как Смит, воспевший преимущества рынка, выражал опасение, что экономические законы, на которых основываются отношения производителей и потребителей, могут привести к социальной и нравственной деградации наёмных рабочих. «В такое состояние, — писал он, — должны неизбежно впадать трудящиеся бедняки... если только правительство не приложит усилий для предотвращения этого».
Потребовалось время, чтобы шотландские просветители избавились от страха перед рыночной стихией. Новое их поколение, вступившее в пору зрелости ближе к концу XVIII в., уже не уповало на поддержку правительства или парламента. Для них образцом гражданского поведения являлся специалист в какой-либо области профессиональной деятельности, знания и усердие которого приносили обществу ощутимую пользу.
Общественно-политическая жизнь Франции в XVIII в. характеризовалась большой инерцией привычек и традиций, унаследованных от феодального прошлого. Влиятельные общественные слои сопротивлялись новым веяниям, которые несло с собой Просвещение. В борьбе с ним просветители не могли в полной мере опереться ни на общественное
504

мнение, ещё не вполне сформировавшееся, ни на правительство, подчас относившееся к ним с нескрываемой враждебностью. Поэтому во Франции просветители не имели такого влияния в обществе, как в Англии и Шотландии, где цели и идеалы Просвещения вошли в плоть и кровь национальной культуры. Во Франции уделом просветителей было своего рода «отщепенчество», порождавшее в их среде политический радикализм и мессианские настроения.
Большинство видных деятелей просветительского движения Франции подвергались преследованиям за свои убеждения. Дени Дидро побывал в заключении в Венсенском замке, Вольтер (настоящее имя — Франсуа Мари Аруэ) — в Бастилии. Клод Гельвеций из-за нападок был вынужден отречься от своей книги «Об уме». По цензурным причинам не раз прерывалось печатание знаменитой «Энциклопедии», выходившей в свет отдельными томами в течение 1751—1772 гг. Всё это заставляло просветителей облекать свои мысли в оболочку абстрактных теорий, недоступных пониманию широкой публики.
Французское Просвещение испытывало сильное влияние аристократической культуры. Это проявилось в утончённости и изысканности литературных произведений, составивших его славу. У аристократии просветители заимствовали и салонную форму общения. Атмосфера избранности, царившая в салонах, усилила склонность французских просветителей к отвлечённому теоретизированию.
Французское Просвещение во многом исходило из идей философов XVII в. Рене Декарта и Локка. Согласно разработанному Декартом рационалистическому методу познания, истина должна чётко и ясно усматриваться человеческим разумом. Немало последователей во Франции нашло учение Локка об обществе и государстве.
Постоянные конфликты с властями создали французским просветителям репутацию потрясателей основ и радикалов. На самом деле в своих конституционных воззрениях многие из них не шли дальше принципов английского Просвещения. Вслед за Локком идею разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную разрабатывал Шарль Монтескье. При этом он выступал не просто за разграничение функций между органами государственной власти, а за разделение властей как политических сил, каждая из которых могла бы реально служить противовесом другой. Монтескье трудно признать радикалом ещё и потому, что он ощущал пределы, в которых только и возможно изменить общество и государство. Он считал, что «дух законов» того или иного народа определяется совокупностью объективных предпосылок: климатом, характером почвы, размерами территории, ландшафтом, образом жизни народа, религией, численностью населения, формами хозяйственной деятельности и др.
То же касается и шумных конфликтов просветителей с католической церковью. Её идеологическая жёсткость,  не допускавшая отступления от догматов вероучения, исключала возможность компромисса наподобие того, какой сложился между англиканской церковью и Просвещением в Англии. В этих условиях свойственное большинству просветителей признание факта Божественного творения мира приобрело антицерковный оттенок, а критика религиозных догм, даже самая умеренная, — ореол отчаянной смелости. Как известно, Вольтер, имея в виду церковь, часто заканчивал свои письма к друзьям призывом: «Раздавите гадину!» Но тот же Вольтер утверждал, что религия необходима как опора морали: «Вера в Бога, вознаграждающего за добрые поступки и наказывающего за дурные, а также прощающего небольшие проступки, является для человеческого рода самой полезной верой».
Десятилетия бесплодной оппозиции вызвали глубокое разочарование просветителей. Среди них усилилось стремление к переоценке ценностей, повлёкшее глубокое размежевание в их рядах. Часть просветителей сохраняла надежды на сотрудничество с властями в решении конкретных проблем управления страной. Среди них выделялась группа экономистов-физиократов (от греческих слов «физис» — природа и «кратос» — власть), во главе которых стоял Франсуа Кенэ. Он считал, что земля есть единственный источник богатства и только земледелие умножает его. Поэтому он выступал за поощрение класса земледельцев, прежде всего богатых фермеров. «В деревни следует привлекать не столько людей, сколько богатство» (т. е. капитал), — подчёркивал Кенэ. Добивался он и реформы налоговой системы, лежавшей тяжким бременем на производителях. Надежды на подъём сельского хозяйства он связывал также со свободой внутренней и внешней торговли.
Попытку осуществить эту программу реформ предпринял другой представитель школы физиократов, Анн Робер Тюрго. В 1774 г. молодой король Людовик XVI назначил его генеральным контролёром (министром) финансов. Тюрго ввёл свободную торговлю хлебом и мукой, добился упразднения средневековых цехов и гильдий, приступил к коренной реформе налогообложения. Но сопротивление придворных кругов, дворянства и цеховой верхушки свело на нет все его усилия. Отставка Тюрго в 1776 г. предрешила и судьбу его реформ.
Сознание недостижимости целей Просвещения в рамках существующего строя побудило многих просветителей замкнуться в непримиримой оппозиции. Их протест порой принимал форму атеизма, резкой критики религии и церкви, характерных для плеяды философов-материалистов середины столетия: Дидро, Поля Гольбаха, Гельвеция и др. Иногда он проявлялся в идеализации прошлого, например республиканского строя античных государств. Жан-Жак Руссо противопоставлял их прямую демократию всем формам представительного правления, включая и английский парламентаризм. «Всякий закон, — писал он в трактате «Об общественном договоре», — если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен... Анг-
505

лийский народ считает себя свободным: он жестоко ошибается. Он свободен только во время выборов членов парламента: как только они избраны — он раб, он ничто... В древних республиках и даже в монархиях народ никогда не имел представителей; само это слово было не известно».
С именем Руссо связан новый этап в развитии просветительского движения Франции — радикальный пересмотр некоторых его фундаментальных целей и идеалов. Радикализм самого Руссо коренился в его этических воззрениях. В противоположность философам, считавшим себялюбие и эгоизм совместимыми с общественным благом, он требовал подчинения личности благу общества. Руссо писал: «Всякий человек добродетелен, когда его частная воля во всём соответствует общей воле». Добиться этого соответствия он предлагал политическими методами. В стремлении Руссо связать мораль с политикой ясно различим зародыш тоталитарных теорий позднейшего времени.
Руссо разделял общую веру просветителей в природу как гармоническую систему, частью которой был человек. Но в отличие от них он был убеждён, что сам человек разрушил это «естественное состояние» и окружил себя противоречащими закону природы учреждениями. «Исчезло равенство, появилась собственность... — писал Руссо, — и обширные леса превратились в радующие глаз нивы, которые надо было орошать человеческим потом и на которых вскоре были посеяны и выросли вместе с урожаем рабство и нищета». Цивилизация настолько изменила людей, что отказаться от неё они уже не могут. Но, если нельзя вернуться к «естественному состоянию», то ещё можно, устранив чрезмерное неравенство, восстановить утраченные добродетели. Сделать это непросто, потому что на страже неравенства стоит деспотизм. Требуется сила, чтобы его низвергнуть: «Восстание, которое приводит к убийству или свержению с престола какого-нибудь султана, — это акт столь же закономерный, как и те акты, посредством которых он только что распоряжался жизнью и имуществом своих подданных».
Эта мысль вдохновляла поколение революционеров конца XVIII в., которое разделяло также отвращение Руссо к себялюбию и эгоистической морали, а вместе с ним — и ко всему строю, основанному на свободной игре рыночных сил. Критикуя средневековую регламентацию торгово-промышленной деятельности, Руссо не одобрял и свободу торговли. Он считал, что государство должно направлять торговлю и промышленность в соответствии с общим благом, следить за правильным распределением продуктов питания, денег, товаров. Отрицательное отношение к свободе торговли имело у Руссо этическое обоснование. Он считал, что торговля, равно как и другие достижения цивилизации: богатство, наука, искусства, — способствует порче нравов. Стремясь возродить утраченные добродетели, он объявлял их основным носителем «народ», трудящиеся низы общества, поскольку они
меньше всего подверглись пагубному воздействию цивилизации и поэтому в наибольшей мере сохранили нравственное здоровье.
Так как простодушный народ не способен понять, в чём заключаются его истинные интересы, то ему нужен мудрый правитель, предначертания которого воплощаются в законах и политике государства. От этой мысли Руссо — шаг до оправдания революционной диктатуры «во имя народа».
Многообразие путей, которыми шло французское Просвещение, сделало его уникальной лабораторией человеческой мысли. Именно там истоки многих основополагающих идей либерализма, социализма и коммунизма, столь повлиявших на мировое развитие в XIX—XX вв.
Просвещение в Германии представляло собой сложное и противоречивое явление уже в силу политической раздробленности страны и разнообразия местных условий. Распространению новых веяний способствовала интенсивная культурная жизнь провинций. Монархи мелких государств, не имея возможности утвердить свой авторитет великодержавными методами, стремились прославиться меценатством. Почёт, которым была окружена в Германии французская культура, также способствовал проникновению просветительских идей.
Один из парадоксов немецкого Просвещения заключался в том, что оно нередко получало импульсы со стороны правящих верхов. В Пруссии инициатором публичного обсуждения его проблем выступил сам король Фридрих Великий. Не без старания властей одной из характерных черт немецкого Просвещения стал его преимущественно теоретический характер. Однако в его активе числились и практические дела. В Пруссии просветители не только разработали важную реформу образования, но и добились осуществления её. В результате была расширена сеть начальных школ и создана система профессионального обучения ремёслам, сельскому хозяйству, торговле и государственной службе. Утилитарный характер этой реформы во многом объяснялся тем, что просветительское движение в Пруссии черпало приверженцев главным образом из среды государственных служащих: армейских офицеров, дипломатов, чиновников, преподавателей учебных заведений.
На фоне общей робости просветительской мысли в Германии смелостью и последовательностью отличались воззрения Канта. Он подвёл итог теоретическим исканиям эпохи Просвещения. Особенно значителен его вклад в разработку концепции правового государства. Назначение последнего Кант видел не в заботе о практических потребностях членов общества, а в поддержании режима справедливости между ними. Гражданами такого государства, по его мнению, являются морально полноценные люди, которые не нуждаются в опеке со стороны кого бы то ни было. «Правление отеческое, — писал он, — при котором подданные, как несовершеннолетние, не в состоянии различить, что для них действительно полезно или вредно... такое правление есть величайший деспотизм». Заключая
506

общественный договор, люди не жертвовали своей свободой, а лишь создавали правовые условия для более надёжного и упорядоченного пользования ею. Гарантию от деспотизма Кант видел не в формах правления (республика, монархия), а в разделении законодательной и исполнительной властей. Он допускал, что при любой форме правления часть граждан будет недовольна политикой правительства и будет стремиться её изменить. Но их действия не должны нарушать законы, дискредитировать государство или вообще его разрушать. Кант обосновал правовые формы и методы борьбы за изменение государственного и общественного строя, которые предполагают путь постепенных реформ и исключают грубое насилие.
Глубиной и оригинальностью отличалась этическая концепция Канта. Он выступил против утилитаризма современной ему просветительской мысли. Представление, что добрые дела можно совершать лишь с задней мыслью, в расчёте на успех или награду, Кант отвергал как радикальное зло. Ибо такая нравственная установка требует от человека приспособления к обстоятельствам, из которых самое важное — отношение к нему власть имущих. Поэтому эгоизм, даже разумный, толкает бесправные низы общества к раболепию, неуверенные в своём завтрашнем дне «средние слои» — к лицемерию, упоённые властью верхи — к беззастенчивости. Этому принципу Кант противопоставлял императивное истолкование нравственности: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своём лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству». Объявляя личность самоцелью общественной организации, Кант боролся с представлениями, достаточно широко распространёнными в Пруссии, об оправданности безоговорочного подчинения личности государственным интересам.
Французская революция и вызванные ею социально-политические катаклизмы рубежа XVIII— XIX вв. на европейском континенте похоронили веру просветителей в возможность постепенного ненасильственного прогресса. По отношению к этим событиям просветительское движение быстро политизировалось и раскололось на отдельные противоборствующие группировки и течения. Кризис

Франке. "Фридрих Великий".
Просвещения усугубила консервативная критика его целей и идеалов за то, что они внесли в умы людей путаницу, а в общество — смуту, нарушившие нормальное, естественное, органичное развитие стран и народов. От этих ударов Просвещение уже не оправилось. Оно внезапно сошло со сцены, заставив потомков ломать голову над вопросом: так в чём же заключалось его историческое предназначение?

АЛЕКСАНДР ГУМБОЛЬДТ

Поколением гениев» называют исследователи блестящую плеяду немецких мыслителей, творивших в последние десятилетия XVIII в. — первой половине XIX в. Имя Александра Гумбольдта по праву стоит в этом ряду вместе с именами Гёте, Шиллера, Гегеля.
Увы, порой и гении ошибаются. Шиллер в письме к одному из своих друзей писал 25 августа 1789 г.: «Александр Гумбольдт не сделает ничего поистине великого в науке. Тривиальное, мечущееся тщеславие — вот та сила, которая лежит в основе всех его действий». К счастью для мировой науки, выдающийся писатель не оказался провидцем.
507

Гумбольдт родился 14 сентября 1769 г. в Берлине в аристократической семье. Его молодость пришлась на знаменитую в истории немецкой культуры эпоху «бури и натиска». И хотя «буря» захватила прежде всего литературу, её атмосфера творческого поиска и новаторства, а также характерное для Века Просвещения стремление к расширению границ познания пленили любознательного берлинского юношу. Он увлекается минералогией, живописью, историей, астрономией, философией, экономикой. В юные годы появляется и ещё одна страсть — путешествия, со временем определившая его судьбу учёного.
Перед ним распахнуты двери всех германских университетов. Он обучается в Берлине, Франкфурте-на-Одере, Геттингене, а также в Горной академии Фрайбурга. Очень рано к Гумбольдту приходят первые успехи. В живописи они у него скромнее, чем в других областях, однако в 1786 г. художественный салон Берлина выставил сделанную им копию одной из картин Рембрандта.
В 1790 г. вышла первая научная работа будущего энциклопедиста «Минералогические наблюдения над некоторыми рейнскими базальтами». Тогда казалось, что геология станет его главной жизненной стезёй. До 1797 г. он действительно занимался организацией горного дела, но, получив наследство, оставил службу. Появилась возможность посвятить себя исключительно научным исследованиям.
Было ли у него тщеславие, о котором говорил Шиллер? Скорее всего, да. Но не мечущееся, не жалкое, не желание любой ценой достигнуть каких-то высот. Нет, к вершинам науки его толкали одухотворённость, неуёмная жажда знаний, постоянное стремление к самосовершенствованию. Ради этого он готов был пойти на всё. И действительно, Гумбольдт многим пожертвовал для науки, в частности личной жизнью.
Видимо, он принял всерьёз слова французского комедиографа XVII в. Чарлза Дюфресни: «Женившийся гений — бесплодный гений». Бывшие в моде в годы его молодости литературно-философские салоны давали широкую возможность для общения с самыми красивыми девушками, которые, как правило, становились «королевами», хозяйками салонов. Многолетняя традиция обязывала молодых людей влюбляться в «королев». Именно так нашёл свою Каролину старший брат Гумбольдта — будущий знаменитый филолог Вильгельм. Однако у Александра семья не сложилась, наука оказалась его единственной любовью.
Спустя несколько десятилетий Гумбольдта будут сравнивать с Аристотелем, Колумбом, Марксом, а Гюго назовёт его «гением открытий». Все эти эпитеты заслужены. Он — один из основоположников научной метеорологии, физической географии, научного страноведения, географии растений. Им внесён вклад в изучение вулканов и землетрясений. Он вычислил средние высоты материков, дал подробные характеристики континентального и приморского климата, разработал вопросы географического распространения магнитных явлений. Это —
далеко не полный перечень научных заслуг учёного.
В 1798 г. Гумбольдт встретился в Париже с французским натуралистом Бонплэном. Молодые люди поклялись совершить путешествие вокруг света и заняться исследованием Африки. Однако вскоре жизнь внесла в эти планы коррективы. Возглавивший в 1799 г. испанское правительство Марьяно Луис Уркихо помог им организовать научную экспедицию в Западное полушарие. За пять лет (1799—1804 гг.) Гумбольдт посетил Венесуэлу, Новую Гранаду (Колумбию), Гвиану, Кубу, Перу, Мексику и США. Он исследовал бассейны рек Ориноко и Амазонки, пересёк Анды, поднялся на вулканы Пичинча и Котопахи.
В Европе это «второе открытие Америки» вызвало большой интерес. Как писали некоторые биографы, Гумбольдт стал самым знаменитым человеком после Наполеона I. Он — желанный гость всех европейских академий. На родине ему предлагают пост министра образования. Однако учёный переезжает в «столицу мира» Париж для обработки материалов экспедиции. Начинается огромная аналитическая работа, в которой Гумбольдту помогают друзья-единомышленники, французские учёные Жорж Кювье и Жозеф Гей-Люссак.
Более двух десятилетий было отдано подготовке 30-томного труда «Путешествие по тропическим областям Нового Света, совершённое в 1799— 1804». И, хотя учёному не удалось полностью реализовать свой замысел и отдельные тома так и не были подготовлены к печати, из-под пера Гумбольдта вышла подлинная энциклопедия.
На её страницах читатели нашли описание флоры, астрономические наблюдения, материалы по зоологии и сравнительной астрономии, социально-экономическое и политическое исследование вице королевства Новая Испания (Мексика), двухтомный анализ экономики и торговли Кубы и многое другое. Пример его научной дальновидности — убеждённость в исторической неизбежности строительства Панамского канала.
В 1807 г. вышло в свет одно из наиболее популярных сочинений Гумбольдта — «Картины природы». Здесь впервые были поставлены многие вопросы географии растений. В 1829 г. он совершил путешествие в Россию, побывав на Урале и Алтае, обследовал Каспийское море и первым высказал мысль о возможности добычи уральских алмазов. Результаты этого путешествия нашли отражение в двухтомнике, посвящённом геологии и климатологии Азии, и в трёхтомнике «Центральная Азия» (30—40-е гг. XIX в.).
Вильям Шекспир сравнивал старость с периодом младенчества: человек забывчив, у него бессмысленный взгляд, отсутствуют зубы и ощущение вкуса, полное опустошение в душе. Эту формулу Александр Гумбольдт опроверг по всем параметрам. В 76-летнем возрасте он начал работать над главным сочинением своей жизни — книгой «Космос». Его целью было собрать в одном труде все имевшиеся в то время знания о Вселенной и Земле. Вслед за Гёте
508

Гумбольдт предпринял попытку слить воедино научные, философские и эстетические представления о природе.
Об этом своём замысле он так писал одному из друзей: «Я приступаю к печатанию труда (труда всей моей жизни). У меня безумная идея охватить и отобразить весь материальный мир, всё, что мы знаем сейчас о космическом пространстве и земной жизни, от туманностей до географии мхов, растущих на гранитных скалах, — и всё это в одной книге, которая бы и побуждала интерес к предмету живым и доступным языком, и отчасти служила отдохновением для души. Каждая большая и важная идея, где-либо промелькнувшая, должна быть здесь зафиксирована. Книга должна воссоздавать целую эпоху истории духовного развития человечества и его познания природы».
В 1845 г. вышел в свет 1-й том «Космоса» — «Космос. Опыт физического описания мира». Гумбольдт успел опубликовать ещё 3 тома, вызвавших
большой интерес и переведённых на многие языки мира.
Ухудшение состояния здоровья он начал ощущать со второй половины 50-х гг. «Мои силы идут на убыль, — писал он в 1856 г. — Не очень-то приятно видеть, как улетучивается фосфор мысли и уменьшается вес твоего мозга, по выражению нынешней школы. Но всё же я не падаю духом и продолжаю работать». В конце февраля 1857 г. его сразил апоплексический удар. Через некоторое время учёный почувствовал себя лучше и продолжил работу над 5-м томом «Космоса», окончательно прерванную смертью, последовавшей 6 мая 1859 г. Мир простился с одним из последних великих энциклопедистов, последним представителем «поколения гениев», подтвердившим всей своей научной деятельностью слова Гёте: «Думать и творить, творить и думать — вот основа всякой мудрости».

ВОЙНА ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ США (1775-1783 гг.)

Пока мы намерены решать все вопросы «мирными средствами», — заявили в своей «Декларации прав» делегаты Первого Континентального конгресса в сентябре 1774 г. и разъехались по домам. Скрытая угроза, содержащаяся в этой фразе, была обращена против англичан, резко усиливших экономический и политический гнёт в своих североамериканских владениях. В целом представители 12 колоний (не было делегатов лишь от Джорджии) заняли умеренную позицию и даже приняли верноподданническое послание в адрес английского короля Георга III. В самых почтительных выражениях они просили монарха защитить права американских колонистов.
В те сентябрьские дни мало кто из делегатов предвидел, что война с Великобританией, их родиной или родиной их предков, разразится уже в следующем году и что в ней потерпит поражение самая могущественная держава тогдашнего мира.
Войну за независимость называют американской революцией, или главной составной частью революции наряду с утверждением конституции, Билля о правах и созданием органов государственного управления. И она действительно была революцией, освободившей американцев из-под власти короля и английской аристократии, установившей республиканский строй, открывшей простор для буржуазного прогресса и частной инициативы. Но, с другой стороны, она весьма существенно отличалась от предшествовавших ей и последующих революций, когда «прогрессивные силы» уничтожали «реакционные режимы», но сохранялись единая территория и единое унитарное государство. В результате Войны за независимость от Великобритании «откололась» весьма значительная часть с населением 2,5 млн. человек (тогда население Великобритании составляло 10 млн. человек).
Конфликт, в результате которого на карте мира появилось новое государство — Соединённые Штаты Америки, имел целый ряд причин. Главная из них состояла в том, что британские власти, занятые в XVII—XVIII вв. внутренними раздорами и европейской политикой, не могли уделять достаточного внимания североамериканским колониям. За полтора века относительно свободного существования у колонистов скопился солидный опыт самоуправления. И если губернаторов колоний назначал король в Лондоне, то их жалованье утверждали местные ассамблеи. Поэтому с этими органами, предоставлявшими, кстати, рядовым жителям гораздо более широкие права, чем палата общин английского парламента, поневоле приходилось считаться. Эта относительная свобода особенно высоко ценилась колонистами, искавшими здесь убежища от религиозных и политических притеснений на родине. Но она была дорога всем переселенцам, даже
509

беднейшим из простолюдинов. Так, крестьянин из Вермонта Тейлор с гордостью писал в середине XVIII в. своим родным в Англию: «Я обосновался на этой богоизбранной и свободной земле два с половиной года назад и с тех пор ни разу не платил за удовольствие жить на белом свете. Да и шапка моя за это время ни разу не ломалась для поклона перед каким бы то ни было "господином"».
Американцы жили не только свободнее, но и богаче, чем рядовые англичане, т. к. они не подчинялись тем ограничениям на внешнюю торговлю, которые были установлены в Англии. И вот эти главные ценности — свобода и материальный достаток — оказались под угрозой в связи с двумя событиями: в 1760 г. к власти пришёл честолюбивый и ограниченный король Георг III, пытавшийся усилить свою власть за счёт ограбления колоний; в 1763 г. окончилась Семилетняя война в Европе. Сражения между английскими и французскими войсками прекратились и в Северной Америке. Однако победа Англии и полное вытеснение Франции из её американских владений вместо радости и облегчения жизни принесли новые тяготы. Английский парламент для погашения военных долгов резко увеличил налогообложение как англичан, так и американских поселенцев. Из серии вновь принятых законов наиболее известен закон 1765 г. о гербовом сборе, обязывавший колонистов, как, впрочем, и англичан, платить налоги в королевскую казну за любые почтовые отправления и печатные издания, даже за игральные карты. Кроме того, были приняты ущемлявшие традиционные свободы местных жителей распоряжения, дававшие администрации право обыскивать любые помещения в поисках контрабандных товаров, расквартировывать солдат, оставшихся на территории колоний после Семилетней войны, в любом частном доме, подвергать жёсткой цензуре журналы и газеты; за критическое выступление на митинге можно было попасть в тюрьму.
В ответ на принятие этих законов по североамериканским городам прокатилась волна митингов под лозунгом «Нет налогам без представительства!». Колонисты справедливо требовали: либо они будут иметь своих представителей в палате общин, либо английский парламент откажется от притязаний на налогообложение колоний.
Наиболее мощным очагом сопротивления английским нововведениям стал Бостон — столица Массачусетса, где редактор местной газеты «Бени Эдес» Адамс создал и возглавил организацию «Сыны свободы».
На всех этапах борьбы американцы опирались на мощную поддержку английских низов, страдавших от тех же притеснений и притеснителей. Кроме того, их поддерживали крупные буржуа и их партия вигов, сопротивлявшиеся чрезмерным аппетитам королевской власти в эксплуатации колоний. Одним из первых результатов этой поддержки, без которой американцы, видимо, не добились бы независимости, стала отмена в 1766 г. парламентом
закона о гербовом сборе. Ликование многочисленных толп лондонцев по этому поводу вряд ли уступало ликованию по другую сторону Атлантического океана.
Напряжённость в отношениях между английскими властями и колонистами, однако, сохранялась. В 1770 г. при разгоне демонстрации у бостонской таможни внезапно началась пальба. Было убито три человека. Это событие, получившее название «Бостонской бойни», радикальная пресса в полной мере использовала для разжигания ненависти к англичанам. Колонистов, выступавших за единство с британскими соотечественниками, презрительно окрестили «лоялистами», или «тори», подчёркивая их связь с ненавистной королевской властью. «Патриотами» стали называть радикалов-сепаратистов, ратовавших за отделение от Британской империи.
В последующие годы события приняли уже необратимый характер. Любое действие английского правительства во главе с лордом Нортом рассматривалось как часть хитроумного, «дьявольского замысла» по полному закабалению американских колоний. Так, решение английских властей о выплате жалованья губернаторам из королевской казны трактовалось как «подрыв органов местного самоуправления». Реакция же американцев на «чайный закон» 1773 г. никак не укладывается в общераспространённое мнение о них как о прагматиках. Отдавая по этому закону монополию на торговлю чаем с колониями Ост-Индской компании, английское правительство рассчитывало на поддержку колонистов, т. к. ликвидация посреднических звеньев существенно снижала розничную цену на чай. Однако колонисты выступили против закона, т. е. против собственного кошелька. Их убедили в том, что «чайный закон» создаёт «опаснейший прецедент».
В декабре 1773 г. в Бостонском порту толпы горожан препятствовали разгрузке трёх кораблей с грузом чая. 16 декабря 1773 г. по команде Адамса несколько бостонцев, переодевшись индейцами, взобрались на корабли и сбросили тюки с чаем в море. Эта акция получила название «Бостонского чаепития» и была расценена в Лондоне как серьёзное преступление. Парламент приостановил действие конституционных гарантий, в Бостоне было введено чрезвычайное положение, гражданский губернатор сменён военным комендантом, а гавань блокирована.
Военные действия начались 19 апреля 1775 г. По приказу британского командующего — генерала Гейджа — батальоны королевских войск направились вначале из Бостона в Лексингтон, а затем в Конкорд. Их задачами были: поимка двух лидеров «бунтовщиков», Адамса и Хэнкока — купца, примкнувшего к радикалам, впоследствии президента Континентального конгресса, и ликвидация подпольного склада оружия в Конкорде. Но лидеров повстанцев вовремя предупредил бостонский «патриот» Ривир.
Итак, отряд из 700 человек вошёл в Лексингтон. Перед ним на городской площади стояли нестройные ряды местных «минитменов» — добровольцев.
510

Их было около 70, и английский офицер из авангарда, выехав вперёд, предложил им разойтись по домам. «Минитмены» уже было согласились, но внезапно, как и во время «Бостонской бойни», раздался провокационный выстрел, ранивший британского солдата. Англичане произвели залп из мушкетов, после которого на площади остались лежать 8 убитых и 10 раненых колонистов. Затем солдаты вошли в Конкорд и захватили оружие, которое ещё не успели припрятать местные жители.
Весть об «ужасном злодеянии» в Лексингтоне разнеслась по всей округе, и англичане возвращались в Бостон, так и не арестовав Адамса и Хэнкока, под градом пуль. Британские солдаты в алых мундирах с жёлтой отделкой и белых гетрах (за цвет мундиров американцы называли их «красными камзолами», либо «омарами») были хорошей мишенью. В итоге экспедиции в Конкорд английские потери составили 273 человека, а американские — 95.
В июне повстанцы возвели редут на холме Бридз хилл, у Бостона, откуда они могли стрелять по городу и морской гавани из пушек. Английские войска под командованием генерала Хоува, приехавшего из Англии со свежими частями, атаковали редут.
По дисциплине и выучке англичане намного превосходили колонистов. И Хоув в тот июньский день 1775 г. рассчитывал, что бунтовщики разбегутся сразу же, как только увидят стройные ряды «красных камзолов», поднимающихся вверх по склону холма. Но не тут-то было! Американцы успешно отбили две атаки, и лишь после того как у них кончились боеприпасы, англичане смогли ворваться на редут и завершить дело штыками.
После Лексингтона, Конкорда, «резни на Бридз хилле», в которой англичане потеряли 1000 человек, а у колонистов 100 человек было убито и 300 ранено, примирение стало практически невозможным. Чем больше проливалось крови, тем больший авторитет среди колонистов приобретали «патриоты»-сепаратисты, что и показали заседания второго Континентального конгресса в Филадельфии. Если поначалу, в мае 1775 г., на нём преобладали «умеренные» и королю была послана написанная в примирительном духе «Петиция оливковой ветви», то через год ни о каких компромиссах не могло быть и речи.
4 июля 1776 г. конгресс утвердил «Декларацию независимости», написанную по его поручению самым молодым конгрессменом, 33-летним Джефферсоном. В этом важнейшем документе эпохи нашли отражение идеи талантливых деятелей Американской революции — Ли, Франклина, Пейна, С. Адамса, Дж. Адамса. Впервые в истории революционная власть объясняла миру оправданность применения насилия для свержения неугодного народу правительства и право на создание нового строя. Декларация стала первым документом, в котором обосновывались «естественные права» и принципы
демократического правления. Главным из них объявлялась политическая власть, исходящая от народа и призванная защищать интересы всех граждан.
Именно 4 июля ежегодно празднуется в США как День независимости, хотя после подписания Декларации прошло пять долгих лет до окончательной победы американцев в войне и семь лет до подписания Парижского мирного договора.
К числу наиболее важных событий войны относится битва при Саратоге в октябре 1777 г., когда американские войска окружили и принудили сдаться в плен 6-тысячный экспедиционный отряд англичан, вышедший из Монреаля в южном направлении. Во-первых, эта победа придала уверенности молодой американской армии. Во-вторых, она стала поводом для заключения союзного договора между США и Францией, что и решило исход войны. Этот договор о дружбе, торговле, оборонительном союзе, подписанный с американской стороны Франклином, стал первым официальным признанием нового государства. Кроме того, он способствовал активному вовлечению европейских держав в войну против Великобритании. В 1779 г. примеру Франции последовала Испания, а в 1780 г. -Голландия.
Французский флот разблокировал восточные порты США, а в составе американских войск появились регулярные части и волонтёры практически из всех стран Европы.
Самым знаменитым из американцев деятелем Войны за независимость стал главнокомандующий американской армией и будущий первый президент Соединённых Штатов Джордж Вашингтон (см. ст. «Джордж Вашингтон»). Человек большого личного мужества, он не терял самообладания даже после тягчайших поражений. Закончить войну ему было суждено в родной Вирджинии. Здесь, при Йорктауне, в октябре 1781 г. состоялась последняя битва Войны за независимость.
Совместными усилиями американских, французских и прусских войск британские части генерала Корнуоллиса были окружены и капитулировали. Сражение закончилось своеобразным парадом: британские солдаты строем, со свёрнутыми знамёнами, вышли из города и прошли мимо стоявших в два ряда победителей. С одной стороны выстроились в своих нарядных мундирах французские, прусские, польские солдаты и офицеры, по другую сторону стояли одетые в обычные кожаные куртки и штаны с индейской отделкой и орнаментом «минитмены» и «милиционеры». Лишь изредка в их пёстрых рядах встречались недавно введённые сине-жёлтые мундиры американской армии. Оркестр же наигрывал популярные мелодии времён войны, под которые всё большему числу народов предстояло плясать в последующие века: «Янки Дудл» и «Весь мир перевернулся вверх тормашками».

ДЖОРДЖ ВАШИНГТОН

В Южной Дакоте, одном из штатов США, есть огромная гранитная скала, в которой скульптор Борглум высек четыре двадцатиметровых бюста людей, внёсших наибольший вклад в становление и развитие американской демократии. Открывает этот ряд бюст Джорджа Вашингтона — первого президента США и главнокомандующего американскими войсками в Войне за независимость (1775—1783 гг.). Джордж Вашингтон — один из наиболее почитаемых героев США. Его имя носят столица государства и один из его штатов. Часто Вашингтона называют отцом страны. Какими же славными делами заслужил он столь большую любовь и уважение своих соотечественников?
Будущий первый президент США родился 22 февраля 1732 г. в семье крупного плантатора-рабовладельца в английской североамериканской колонии Вирджиния. Отца звали Августин Вашингтон, мать — Мэри Болл. Августин Вашингтон был человеком энергичным, постоянно заботившимся о расширении своих земельных владений. Маленький Джордж очень любил отца, который умер, когда мальчику было 11 лет. С этого времени опекуном Джорджа становится его сводный старший брат Лоуренс, который вместе со своей женой Анной, происходившей из знаменитого английского аристократического рода Ферфаксов, оказал большое влияние на становление личности будущего президента. Формирование манер и образа мышления Джорджа происходило под сильным воздействием изысканного общества, окружавшего его в доме Лоуренса и Анны. Для молодого Вашингтона это было особенно важно, потому что школу он посещал с перерывами с 7 до 15 лет и полноценного образования не получил. Даже в зрелом возрасте Вашингтон допускал ошибки при письме. Наиболее значительных успехов он достиг в изучении математики, поскольку с детства готовил себя к ведению хозяйства на плантации. С раннего детства Джордж ездил верхом, совершая дальние прогулки и наблюдая за работой рабов на соседних плантациях. Уже в юности Вашингтон прекрасно разбирался в особенностях выращивания табака, разведения домашнего скота.
Зимой 1748—1749 гг. Вашингтон прослушал небольшой теоретический курс в колледже г. Вильямсбурга, сдал экзамен и получил свидетельство землемера. Работая следующие два года землемером, Джордж совершал путешествия в дикие неосвоенные районы на западе Северной Америки. Опыт тяжёлой работы научил Вашингтона изобретательности и выносливости, закалил его тело и волю. В это время Джордж заинтересовался вопросом колонизации «дикого» Запада, поскольку он присоединился к земельным спекуляциям своего брата

С. Конг.
Джордж Вашингтон.
Лоуренса. Однако освоение западных территорий в XVIII в. было сложным и опасным делом. Малонаселённый и богатый природными ресурсами североамериканский континент представлял интерес для многих европейских стран. Главными же соперниками были Франция и Великобритания, имевшая в Северной Америке 13 колоний. Активно вмешивались в эту борьбу и местные индейские племена, которые использовались французами для нападения на английских колонистов из Вирджинии и Пенсильвании. По этой причине, а также под влиянием рассказов Лоуренса, служившего в английском военно-морском флоте, Вашингтон решил
512

начать военную карьеру. В ноябре 1752 г. его назначили майором ополчения южного района Вирджинии. В течение следующих шести лет, принимая самое активное участие в борьбе с французами и индейцами, совершавшими постоянные набеги на границы английских колоний, Вашингтон дослужился до звания главнокомандующего всеми войсками Вирджинии.
Жизнь Вашингтона неоднократно подвергалась опасностям, но благодаря мужеству и находчивости он с честью выходил из критических ситуаций. Однажды губернатор Вирджинии Динвидди решил отправить Вашингтона во главе маленького отряда в форт Лебеф, чтобы потребовать от французов убраться из долины реки Огайо. Официально Великобритания и Франция были в мире, но приближение войны чувствовалось во всём. Вашингтон со своим отрядом прошёл 800 км в отвратительную погоду по дикой местности к форту Лебеф, где получил вежливый, но твёрдый отказ французов. Обратная дорога превратилась для Вашингтона в настоящую борьбу за выживание. Индейцы повели охоту за скальпами американцев. Когда перебирались на плоту через реку Аллегони, Вашингтон упал в ледяной поток и чудом спасся, схватившись за бревно.
В другой раз Вашингтон, который получил к тому времени звание полковника, принял участие в военной экспедиции против французского форта Дюкень. Командовал походом генерал-майор Брэддок, прибывший из Англии. Этот поход закончился полным разгромом англичан 9 июля 1755 г. Генерал Брэддок был убит, и остатки войск спаслись благодаря хладнокровию и решительности Вашингтона, принявшего командование на себя. После официального объявления 16 мая 1756 г. войны между Великобританией и Францией, получившей впоследствии название Семилетней, Вашингтон принял участие ещё в одном походе против форта Дюкень.
Во время этого похода, закончившегося изгнанием французов из форта, Вашингтон не раз проявлял храбрость и находчивость. Однажды, когда английские войска находились на марше, со стороны авангарда раздались выстрелы. Командующий послал на помощь подкрепление во главе с Вашингтоном. Добравшись до места, Вашингтон увидел, что противника нет, а два отряда, приняв друг друга за французов, открыли огонь. Вашингтон бесстрашно бросился между сражающимися, требуя прекратить огонь и приводя солдат в чувство ударами шпаги по мушкетам и головам.
Отдав защите Вирджинии несколько лет, Вашингтон 1 января 1759 г. покончил, как он думал навсегда, с военной службой. Ассамблея Вирджинии приняла благодарственный адрес Вашингтону за «верную службу Его Величеству и Вирджинии, мужественное и твёрдое поведение с начала военных действий против французов и индейцев и до отставки после счастливого овладения фортом Дюкень».
Отныне Вашингтон решил полностью посвятить свою жизнь работе на плантации. Ещё в 20 лет Джордж стал владельцем одного из лучших поместий Вирджинии Маунт-Вернон, которое ему завещал брат Лоуренс, умерший от туберкулёза. Теперь до начала войны североамериканских колоний за независимость в 1775 г. все заботы Вашингтона были посвящены Маунт-Вернону. К ведению дел на плантации, как и ко всему, чем он занимался, Вашингтон подошёл со всей серьёзностью. Он выписал из Англии огромное количество литературы по сельскому хозяйству и проштудировал её. Вашингтон считал себя лучшим фермером в мире и старался быть на уровне последних научных достижений. Он любил и умел управлять поместьем и всегда был рачительным хозяином. К 1775 г. Вашингтон увеличил свои владения до 25 тыс. га. Убедившись в невыгодности выращивания табака, он стал засеивать свои поля пшеницей и превратился в крупного экспортёра муки в Вест-Индию.
Вашингтон умел не только работать, но и хорошо повеселиться. Он и его жена Марта Кастис вели весёлую светскую жизнь. Подсчитали, что за 7 лет (до 1775 г.) Маунт-Вернон посетило более 2 000 гостей, большинство из которых оставались в доме обедать или ночевать. Вашингтон всегда уделял большое внимание своей внешности и заказывал лучшую одежду в Лондоне. Самые разнообразные развлечения входили в круг его интересов. С детских лет Джордж выделялся физической силой. Мускулистый, широкоплечий, с длинными руками и ногами, ростом почти 190 см и весом около 100 кг, Джордж Вашингтон всегда был среди лучших в соревнованиях по борьбе. Не только верховая езда, охота на лис и уток, рыбная ловля, но и театр, кукольные представления, цирк, петушиные бои и выставки животных увлекали его. В плохую погоду Вашингтон мог весь день провести дома, играя в карты или бильярд. Но самой сильной страстью Вашингтона, которая прошла через всю его жизнь, были танцы. Он часто посещал балы, где пользовался большим успехом у женщин.
Так бы, наверное, и провёл свою жизнь Джордж Вашингтон в заботах и развлечениях в поместье, если бы во второй половине XVIII в. не пришли в резкое противоречие экономические интересы североамериканских колоний и Англии. Англия была заинтересована в том, чтобы её колонии поставляли в метрополию сырьё, а взамен получали английские товары. Поэтому она всячески препятствовала развитию промышленности в своих колониях. У Вашингтона, как и у других американцев, идея провозглашения независимости от Англии возникла далеко не сразу. Первый континентальный конгресс, открывшийся 5 сентября 1774 г. в Филадельфии, принял решение о запрещении ввоза промышленных товаров из Англии. Вашингтон активно поддержал это решение. Подобные действия американцев вызвали ужесточение политики со стороны правительства Англии. В условиях резкого обострения отношений 10 мая 1775 г. открылся второй континентальный конгресс. На нём Вашингтон
513

был избран командующим всеми континентальными силами, а 21 июня он отправился возглавлять американские войска.
Перед Вашингтоном встала крайне сложная задача. Предстояло вести войну против самой могущественной в то время державы мира. Бесспорно, что конечный успех американцев в борьбе за независимость во многом определился личностью их главнокомандующего. Сильный характер Вашингтона, его умение сохранять доверие армии в любых условиях, вселять уверенность в собственных силах удержали американские войска от полного развала в критические периоды войны. Вашингтон не был великим полководцем, часто терпел поражения в битвах, иногда был повинен в серьёзных военных ошибках. Например, в битве при Лонг-Айленде в 1776 г. из-за неправильного выбора главнокомандующим позиции из 8 тыс. американских солдат было убито, ранено или попало в плен 6 тыс. человек.
Вашингтон был очень неопытен. Война с французами в диких западных лесах не могла научить его искусству управлять целыми армиями. Однако он сумел проявить себя смелым и энергичным военачальником в сражениях у Трентона и Принстона, в решающей битве при Йорктауне в 1781 г.
Создавая регулярную американскую армию, Джордж Вашингтон столкнулся с огромными трудностями. Приходилось железной рукой наводить дисциплину в войсках. Сам Вашингтон не был жестоким человеком, однако для поддержания порядка в армии он разработал систему наказаний. За пьянство, мародёрство, азартные игры виновных нещадно пороли. Однажды по приказу Вашингтона была сооружена 12-метровая виселица, на которой он написал: «Если необходимо будет поддерживать порядок, я повешу на ней 2—3 человека для примера другим». За дезертирство, действительно, иногда вешали.
Армия плохо снабжалась одеждой и продуктами. Многие торговцы наживались на поставках в войска. Количество умерших от болезней было не меньшим, чем погибших в боях. Говоря о зимовке армии в 1777—1778 гг. в Вэлли-Фордж, Вашингтон отмечал, что у солдат «нет ни хорошей одежды, чтобы прикрыть свою наготу, ни одеял, чтобы подстелить под себя, ни башмаков, отчего пути всех их походов отмечены кровавыми следами их ног». Находясь в таких условиях, армия всегда была готова к мятежу. Только благодаря авторитету Вашингтона, его энергии и мужеству удавалось избегать её полного развала.
По мере развития боевых действий с Англией всё больше американцев, и Вашингтон в том числе, приходили к выводу о необходимости отделения колоний от метрополии. 4 июля 1776 г. конгресс принял Декларацию независимости, объявлявшую о возникновении нового государства — Соединённых Штатов Америки. Однако решающий перелом в войне наступил после заключения американо-французского союза весной 1778 г. Французы поставили американской армии оружие, одежду. Особенно активно организовывал помощь знаменитый французский комедиограф Бомарше. При участии французской армии была одержана решающая победа в битве при Йорктауне. Совершив 750-километровый марш от Нью-Йорка к Йорктауну, франко-американские войска под командованием Вашингтона окружили и 19 октября 1781 г. заставили сдаться англичан во главе с лордом Корнуоллисом. В плен было взято свыше 8000 человек, что составляло четверть всех английских войск в Северной Америке. После этого война была фактически окончена, хотя резолюцию о её прекращении конгресс принял только 19 апреля 1783 г.
Выйдя в отставку 23 декабря 1783 г., Вашингтон вновь удалился в Маунт-Вернон, намереваясь провести там спокойно остаток жизни. Он с негодованием отверг неоднократные предложения использовать армию для установления в стране монархии, поскольку всегда признавал верховенство гражданской власти над военной и был сторонником республики.
Победив Англию, молодая страна оказалась в крайне сложном положении. С исчезновением военной опасности порвались те узы, которые удерживали вместе 13 американских штатов. Из-за восьмилетней войны ухудшилось финансовое и экономическое положение страны. Чтобы спасти молодое государство, необходимо было принять конституцию, которая законодательно закрепила бы его единство и установила в стране закон и порядок.
Такую конституцию США выработал конвент в Филадельфии, открывшийся 25 мая 1787 г. Вашингтон был единогласно избран президентом конвента. Хотя он и не был в числе главных создателей конституции, только благодаря твёрдости его характера удалось достичь согласия и в конце концов принять её. По конституции во главе государства должен был стать президент. На прошедших в феврале 1789 г. выборах первым президентом США был избран Джордж Вашингтон.
Вашингтон пробыл на посту президента восемь лет, поскольку в 1793 г. его переизбрали на второй срок. Его президентство было отмечено осторожностью и здравым смыслом, которые всегда отличали Вашингтона. Он стремился находиться в стороне от разворачивающейся партийной борьбы и подчёркивал свою позицию президента всей страны. Велико значение Вашингтона в налаживании работы органов государственного управления. По его инициативе были приняты первые 10 поправок к конституции США, названные «Биллем о правах». Они законодательно закрепили основные демократические свободы.
В сентябре 1796 г. Вашингтон обратился к правительству и народу США с посланием, вошедшим в историю как «Прощальное обращение». В этом завещании уходящий на покой президент говорил о необходимости постоянно укреплять единство штатов, бороться с коррупцией, экономно расходовать государственные средства и избегать содержания большой армии. Во внешней политике Вашинг-
514

тон советовал избегать политических союзов и поддерживать с другими странами только торговые отношения.
Когда закончился второй срок пребывания Вашингтона на посту президента, он удалился в Маунт-Вернон и провёл там в заботах о своих плантациях последние годы жизни. Он умер 14 декабря 1799 г. от простуды.
Основы общественного и государственного устройства США были заложены в ходе Войны за независимость и закреплены впоследствии в конституции. Величайшая заслуга Джорджа Вашингтона перед страной заключалась в том, что под его командованием была одержана победа в борьбе за независимость, а в результате его решительных действий была принята американская конституция. Недаром один из современников сказал, что Джордж Вашингтон был первым на войне, первым в мире и первым в сердцах своих соотечественников.

ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

В конце XVIII в. Франция пережила глубокое общественное потрясение, названное Французской революцией.
За несколько лет до неё жизнь королевства могла показаться мирной и спокойной. Ничто, казалось, не предвещало перемен.
Население страны в то время разделялось на три сословия. Власть была сосредоточена в руках двух привилегированных сословий — дворянства и духовенства. Все остальные граждане, составлявшие 96% нации, крестьяне, простые горожане,  ремесленники,  торговцы, промышленники,  принадлежали к так называемому «третьему сословию». На третье сословие ложилась основная тяжесть налогов, но в вопросах управления страной его голос ничего не значил.
Обеспеченные люди из третьего сословия жили в постоянной тревоге. Они вкладывали свои деньги в государственные ценные бумаги, но королевская власть не отчитывалась перед ними в своих денежных тратах. Каждый день мог принести вкладчикам (рантье) известие о разорении.
Крестьян раздражали и угнетали бесчисленные феодальные повинности. Крестьянин был, как паутиной, опутан различными ограничениями: он не мог пасти скот, переправиться через реку, перейти мост, продать товар на базаре, наловить рыбы, смолоть зерно, вырыть колодец без того, чтобы не уплатить местному дворянину очередную грабительскую подать. Особую ненависть вызывало право на охоту — одно из самых унизительных для крестьян. Только дворянин мог охотиться на дичь на любых окрестных землях, топча крестьянские посевы. Крестьянин же не имел права убивать дичь, хотя та уничтожала его посевы. Косить траву на своих лугах он мог только тогда, когда куропаткам не угрожала опасность попасть под косу. Он был обязан оставлять для них невыкошенные участки.
Образованные французы из третьего сословия тоже не были сторонниками старого порядка. Их подготовила к революции французская философия XVIII в. Философы-просветители Вольтер, Монтескье, Руссо, Дидро, д'Аламбер в своих сочинениях

"Пробуждение третьего сословия".
Современная гравюра.
515

ПОСЛЕ ВЗЯТИЯ БАСТИЛИИ
Бывший видный сановник Фулон заслужил, находясь у власти, всеобщую ненависть простых людей тем, что при недостатке хлеба издевательски советовал беднякам есть траву.
В 1789 г. 74-летний фулон доживал свой век на покое. Испуганный взятием парижанами тюрьмы Бастилии, опасаясь народной расправы, он приказал похоронить своего умершего слугу как самого себя. Но это ему не помогло: кто-то из слуг выдал его местным крестьянам. Те схватили его, привязали ему на спину охапку травы («Пусть жуёт свою траву!») и на верёвке повели его в Париж, на суд.
Толпа парижского простонародья потребовала немедленно судить Фулона. Один из видных вождей начала революции, Лафайет, стал уговаривать толпу: конечно, этот Фулон — преступник, но, быть может, у него были сообщники? Надо заточить его в тюрьму и там узнать у него всю правду.
Народ поддавался уговорам и начал было аплодировать речи Лафайета. Однако Фулон, обрадованный тем, что ему не грозит немедленная казнь, присоединился к рукоплесканиям. У толпы проснулось подозрение: «Смотрите-ка! Они друг друга поняли!» Люди схватили Фулона и потащили к ближайшему фонарю. Его попытались повесить, но две верёвки оборвались. Старик продолжал умолять о пощаде. Только на третьей верёвке его удалось повесить. Его голову отрубили, набили рот сеном, насадили на остриё пики и пронесли по улицам города.
*

КРАСНОЕ ЗНАМЯ

Во второй половине XIXв. и позднее красное знамя было символом революции и социализма. Но 200 лет назад во Франции оно имело совсем другое значение. В случае беспорядков и волнений правительство вывешивало красное знамя — знак военного положения, грозное предупреждение всем бунтовщикам. Видя его, граждане спешили разойтись, не то их могли разогнать выстрелами.
Но 10 августа 1792 г. толпы народа, шедшие штурмовать королевский дворец в Париже, решили придать красному знамени новое значение. Год назад сторонников республики расстреливали гвардейцы, держа в руках красное полотнище как знак военного положения. Теперь над народной толпой там и здесь развевались красные знамёна с надписью «Военное положение народа против мятежного правительства». Люди были убеждены, что король и его правительство изменили Франции, вступили в сговор с воюющими против неё державами.
Так красное знамя впервые получило революционное значение. После 10 августа 1792 г. почти на 50 лет оно было забыто, но в середине XIXв. о нём вспомнили, и постепенно оно стало символом рабочего и социалистического движения.
*
остроумно и резко разоблачали отжившие порядки и предрассудки.
Причины, подтолкнувшие революцию, как мы видим, были достаточно глубоки.
Поводом для революции стал дефицит государственного бюджета. Говоря проще, королевская казна не сводила концы с концами.
Расточительность двора и беспечность министров довели к 1788 г. задолженность государственного бюджета Франции до 140 млн. ливров (на эту сумму в те времена можно было купить с десяток королевских дворцов). Но все-таки положение не было безвыходным — достаточно было обложить налогами привилегированные сословия — дворянство и духовенство, чтобы укрепить расшатавшееся здание монархии. Однако два высших сословия упорно не желали поступаться частью своих доходов.
В этих условиях королевская власть пошла на созыв Генеральных штатов — старинного сословного органа власти, не собиравшегося с 1614 г. Мнения советников короля Людовика XVI по этому вопросу разошлись, их голоса разделились поровну. Дело решил голос самого короля, поданный за созыв Генеральных штатов — перевесив чашу весов, он стал тем «камешком», который сдвинул лавину.
Решение о выборах депутатов Генеральных штатов всколыхнуло всю страну и в особенности третье сословие. Когда Генеральные штаты созывались прежде, все вопросы решали представители духовенства и дворянства. Только если они не могли договориться между собой, в спор вступало третье сословие. Теперь же окрепшее третье сословие могло воспользоваться предлогом (дефицитом бюджета), чтобы с помощью Генеральных штатов перевернуть весь старый порядок.
Задачу, стоящую перед третьим сословием, депутат аббат Сиейес в популярной брошюре «Что такое третье сословие?» формулировал так: «Что такое третье сословие? Всё. Чем оно было до сих пор в политическом строе? Ничем. Чем оно хочет быть? Стать чем-то».
5 мая 1789 г. в 18 км от Парижа, в Версальском дворце, в так называемом «Зале Малых забав» король открыл заседание Генеральных штатов. Вдоль стен обширного зала в нарядных костюмах и сутанах размещались 300 депутатов от дворянства и 300 от духовенства; 600 избранников третьего сословия, скромно одетые в черное, находились в центре. В своей речи король предостерегал против «чрезмерного стремления к нововведениям» и осуждал «всеобщее брожение» и «возбуждение умов».
Уже на второй день заседаний между тремя сословиями в Генеральных штатах разгорелся спор по вопросу, который может сегодня показаться неважным. Как должны голосовать депутаты — поголовно или же каждое сословие отдельно? На самом деле это имело огромное значение. Отдельное голосование позволило бы дворянам и духовенству блокировать любое радикальное предложение третьего сословия. Депутаты же третьего сословия настаивали на поголовной подаче голосов. Споры об этом дли-
516

лись полтора месяца, и постепенно среди депутатов от духовенства, в числе которых было много простых приходских священников, наметился раскол: низшее духовенство стало переходить на позиции третьего сословия.
20 июня 1789 г. депутаты от третьего сословия, подойдя к главному входу в зал заседаний, встретили вооружённую охрану. Начальник охраны объявил им, что зал закрыт, и в качестве предлога сослался на ремонт.
Но ни преградившие им путь солдаты, ни непогода (шел проливной дождь) не смутили депутатов: если надо, собрание состоится и на улице. Неподалёку оказался свободным «Зал для игры в мяч», зайдя в который, депутаты торжественно поклялись не расходиться, пока не будет принята конституция — основной закон государства, ограничивающий власть короля и отменяющий феодальные порядки.
К концу июня 1789 г. сопротивление верхушки духовенства и большинства дворянства было сломлено и депутаты от всех трёх сословий окончательно объединились в Национальное собрание. Оно провозгласило себя Учредительным — т. е. учреждающим новую государственность Франции.
Многие газеты с восхищением писали в те дни, что Французская революция, не пролив ни капли крови, приближается к благополучному завершению. Но с конца июня королевский двор начал передвижение войск, расположенных вокруг столицы, стягивая их к Парижу и Версалю. Одновременно король отправил в отставку всех министров, сочувствовавших Национальному собранию. Среди парижского населения нарастало волнение: любая искра воспламеняла людей. В один из этих дней молодой журналист Камиль Демулен, вскочив на улице на стол перед толпой, воскликнул «К оружию!» Сотни голосов отвечали ему «К оружию!» Крикнув: «Нам нужен опознавательный знак!», в порыве вдохновения Демулен сорвал с дерева зелёный — «цвета надежды» — лист и прикрепил его к своей шляпе. Тотчас головные уборы множества революционно настроенных граждан украсились кусками ткани зелёного цвета.
Энергия народа искала выход. По городу прошёл слух, что местом сосредоточения войск в Париже станет мрачная крепость-тюрьма Бастилия, что её орудия направлены на город. Захватив оружейный склад, парижский народ начал готовиться к штурму цитадели. Объект для атаки был выбран точно: все сословия одинаково ненавидели зловещий символ произвола.
14 июля 1789 г. вооружённая толпа окружила тюрьму. Вначале осаждающие попытались добиться капитуляции крепости мирным путем и выслали парламентеров для переговоров. Однако они были встречены ружейными выстрелами. Это вызвало ярость толпы, цепи подъёмных мостов были обрублены, и осаждающие ворвались в крепость. При этом погибло около ста штурмующих. Освобождено было семь узников; в основном это были женщины лёгкого   поведения   и   душевнобольные,   которых
срочно переправили в другой дом заключения. Народ растерзал коменданта Бастилии Делонэ.
Ночью с 14 на 15 июля герцог Ларошфуко-Лианкур разбудил Людовика XVI и сообщил ему о взятии Бастилии. На вопрос короля «Что же, это бунт?», герцог ответил: «Государь, это революция». После размышления король принял решение уступить революционному потоку «с тем, чтобы не пролилась ни одна капля народной крови». Посетив Париж, он украсил свою шляпу революционной кокардой и выразил своё одобрение случившемуся. Ему был оказан торжественный приём. День взятия Бастилии 14 июля является национальным праздником Франции. Само здание тюрьмы было разрушено вскоре после штурма крепости. Над площадкой, где стояла тюрьма, появилась надпись «Здесь танцуют».
6 августа 1789 г. Учредительное собрание приняло декрет, отменявший феодальные права дворянства, хотя и оставлявший в неприкосновенности огромные земельные владения дворян. Феодальные повинности отменялись не безвозмездно, а за большой выкуп. На деле, однако, крестьяне так никогда и не выплатили установленный выкуп. Прочтя первую строчку декрета «Учредительное собрание полностью отменяет феодальный порядок», большинство из них пришло к твердому убеждению, что с этого дня они ничего не должны своим сеньорам.
Учредительным собранием была принята Декларация прав человека и гражданина, начинавшаяся знаменитыми словами: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах». В качестве неотъемлемых прав человека она закрепила права на «свободу, собственность, безопасность и сопротивление угнетению».
В собрании депутаты разделились по своим взглядам. Выделились «правые», т. е. сидевшие справа, — сторонники осторожности, умеренности и порядка — и «левые», сидевшие слева — революционеры и сторонники перемен. С тех пор термины «правый» и «левый» употребляются в этих значениях.
В октябре 1789 г. революционно настроенные парижанки организовали «поход на Версаль», требуя переезда короля в Париж. Любовь к королю была ещё сильна в народе, но жители столицы хотели ограничить интриги королевского окружения. Король подчинился требованиям народа. Тем самым он отдавал себя в руки граждан столицы, т. е. в руки революции. Вместе с Людовиком XVI в Париж переехало и Учредительное собрание.
14 июля 1790 г., в первую годовщину взятия Бастилии, на Марсовом поле в Париже состоялся один из первых красочных революционных праздников. Над подготовкой праздника вместе трудились депутаты и простые рабочие; даже сам король пришёл ненадолго поработать лопатой на поле. Казалось, во Франции прочно установилась атмосфера братства и доверия. Но это впечатление было обманчивым, и вскоре от идиллии не осталось и следа.
Заканчивая свою деятельность, перевернувшую
517

Неизвестный художник. "Жан Поль Марат".

СУД НАД МАРАТОМ

Одним из вождей крайних революционеров — якобинцев — был Жан Поль Марат. Журналист, редактор газеты «Друг народа», он постоянно публиковал в ней призывы к самосудам, народной расправе и т. д. Когда он первый раз выступал в Конвенте, его встретили шиканьем. Он воскликнул: «Видимо, у меня тут много врагов?», на что из зала закричали: «Все! Все!»
В период борьбы между жирондистами и якобинцами жирондисты решили в первую очередь предать суду Марата за его призывы к самосудам. В ходе круглосуточного непрерывного заседания поимённым голосованием жирондисты приняли решение о предании Марата суду. Он стал первым отданным под суд народным представителем.
Марат решил подчиниться декрету и явился в Революционный трибунал. Он подвергал свою жизнь опасности, т. к. в случае осуждения его ждала бы смерть. Но после недельного разбирательства и упорной защиты суд оправдал его.
Восторженный народ поднял его на плечи, надел ему на голову дубовый венок и так, на руках, отнёс в Конвент. Это был триумф Марата, высший момент его жизни.
После такого поражения власть жирондистов стала стремительно таять, и через полтора месяца верх одержали якобинцы.
*
весь старый порядок Франции, Учредительное собрание решило, что ни один из его депутатов не должен быть избран в новое Законодательное собрание. Депутат крайней левой группы (состоявшей из десятка человек) Максимильен Робеспьер так выразил общее чувство: «Мы — победившие, но уставшие атлеты».
Человеком, против своей воли толкнувшим революцию дальше и сломавшим установившееся было равновесие, стал Людовик XVI. После долгих колебаний он принял решение тайно покинуть вместе со своей семьёй Париж и при поддержке иностранных держав начать открытую борьбу против революции, за восстановление абсолютной монархии и старого порядка.
Радикальный журналист Жан Поль Марат открыто предупреждал о тайных замыслах короля в своей газете «Друг Народа» 6 июня 1791 г.: «Граждане, нам никогда не грозили столь страшные опасности: удвойте свое усердие, стерегите дворец Тюильри, чтобы помешать бегству королевской семьи».
Ночью 20 июня король вместе с семьёй покинул королевский дворец Тюильри и направился к границе. Воспитательница королевских детей изображала русскую баронессу Корф, королева превратилась в её гувернантку, а король, надевший парик, — в лакея. Однако попытка бегства не увенчалась успехом: 22 июня король, неосторожно выглядывавший из окна кареты, был узнан и задержан в городе Варенн. Учредительное собрание, объявившее до этого, что король «похищен», выслало трёх своих депутатов для возвращения беглого монарха в столицу. Король заявил им, что не имел намерения покидать Францию. Услышав эти слова, один из депутатов, Барнав, напыщенно произнёс: «Вот слова, которые спасут Францию!»
Вернувшись в Париж, Барнав произнес в Учредительном собрании страстную речь в защиту короля, отражавшую и мнение большинства депутатов: «Ныне всякие перемены пагубны, всякое продолжение революции губительно. Собираемся ли мы кончать революцию? Или начнем её сначала? Ещё один шаг по пути свободы означал бы низвержение королевской власти, ещё один шаг по пути равенства означал бы уничтожение собственности». Депутаты встретили речь Варнава аплодисментами, и ни один из них, включая крайних левых, не решился произнести слова «республика».
17 июля на Марсовом поле национальные гвардейцы открыли огонь по манифестантам, собиравшим подписи под петицией с требованием суда над королём. Несколько десятков человек были убиты и ранены. Но опять-таки вся ответственность за происшедшее была возложена на манифестантов, и никто из членов Учредительного собрания не осмелился выступить в их защиту. Франция не была готова к свержению королевской власти.
Утвердив конституцию, Учредительное собрание разошлось. 1 октября 1791 г. начало свою работу новое, Законодательное собрание. В нём господствовала группа депутатов, занимавших более ради-
518

Давид.
"Смерть Марата".
кальные позиции, чем лидеры предшествующего этапа революции — Барнав, Мирабо и др. По имени департамента Жиронды, от которого были избраны многие из них, они получили позднее название «жирондисты».
Рассчитывая укрепить своё влияние военными успехами и заставить переменчивую         королевскую власть безоговорочно встать на сторону революции, жирондисты стали требовать объявления Францией войны сопредельным державам. В качестве повода они указывали на деятельность на их территории французских эмигрантов — монархически настроенного дворянства и братьев короля.
Лозунг «Война!» был подхвачен большинством депутатов. Против этого решились выступить только немногочисленные крайние «левые»: Марат, Робеспьер и др. Одна из немногих выступивших против войны газет так отвечала на слова жирондиста Бриссо о том, что «честь французов оскорблена»: «Свободные люди никогда не знали, что такое честь.
Честь — это достояние рабов. Пусть будет народ добродетелен, пусть он будет силён, но честь... Какое дело французской нации до мнения кучки тиранов, бежавших на заре свободы?»
На слова жирондиста Верньо о том, что «французов ожидает слава», газета восклицала: «Мы не хотим славы, мы хотим только счастья».
20 апреля 1792 г. король и Законодательное собрание объявили войну Австрии. Этой войне суждено было продлиться (с вовлечением в неё большинства европейских держав) и унести жизни миллионов людей.
Война началась с неудач для французских войск. Среди парижского населения росло недовольство колеблющейся позицией королевской власти. 20 июня 1792 г. толпы народа ворвались во дворец Тюильри. Король, стоя у окна, надел на голову красный фригийский колпак — символ освобождения и равенства. В Древнем Риме такой колпак надевали на голову освобождённого раба. Будущий военный диктатор Франции Наполеон Бона-

Революционная символика.

СМЕРТЬ МАРАТА

Двадцатипятилетняя жирондистка Шарлотта Корде считала депутата-якобинца Марата чудовищем, кровожадным тираном. Она приехала из провинции в Париж в июле 1793 г. Купив большой нож, она отправилась к Марату домой и передала ему записку с просьбой о встрече. В ней она писала, что хочет сообщить ему важные для Франции сведения.
Марат страдал болезнью, причинявшей ему постоянный мучительный зуд во всем теле, унять который он мог, только сидя в тёплой ванне. Так он и принял пришедшую к нему Шарлотту Корде. «Садитесь, моё дитя», — сказал он ей.
Шарлотта стала перечислять ему фамилии депутатов-мятежников из числа жирондистов. Марат стал записывать их на бумаге. Корде вытащила нож и вонзила его в сердце депутата. Он успел только крикнуть своей подруге-прачке, бывшей в соседней комнате: «Ко мне, милая!» Но было уже поздно.
Шарлотта Корде была арестована. На суде на вопрос о том, что её побудило к убийству, Шарлотта ответила: «Его преступления. Я убила одного человека, чтобы спасти сотни тысяч других, убила негодяя, свирепое дикое животное, чтобы спасти невинных и дать отдых моей родине».
Шарлотту приговорили к смерти как убийцу. Перед казнью палач ударил её по щеке, и, когда отрубленную голову показывали народу, её щёки были ещё красны от стыда. Один молодой человек так полюбил Шарлотту перед казнью, что открыто восхищался ею и призывал поставить ей памятник. Позднее он был казнён за эту странную любовь и принял смерть с облегчением.
Убитый Марат был похоронен с величайшими почестями, а потом его прах был перенесён в Пантеон — усыпальницу великих людей Франции. Но пробыл он там недолго. При очередном политическом перевороте антиякобински настроенная толпа вынесла его из Пантеона и сбросила прах в водосток Парижа.
Несколько десятилетий спустя при обследовании парижских водосточных труб на стене одной из них был замечен всё ещё висевший там полуистлевший саван Марата.
*
519

парт, в тот момент никому не известный молодой лейтенант, стоя в толпе, воскликнул: «Какой трус! Как можно было впустить этих каналий! Надо было смести пушками 500—600 человек, остальные разбежались бы!»
Собрание провозгласило в связи с тяжёлым положением на фронте, что «отечество в опасности». Весной 1792 г., через несколько дней после начала войны, молодой сапёрный капитан Клод Жозеф Руже де Лиль в порыве вдохновения за одну ночь написал текст знаменитой «Марсельезы», ставшей впоследствии французским национальным гимном. Её слова в одном из русских переводов звучат так:
Вперёд, сыны Отчизны милой,
Мгновенье славы настаёт.
К нам тирания чёрной силой
С кровавым знаменем идёт.
Вы слышите, уже в долинах
Солдаты злобные ревут.
Они и к нам, и к нам придут,
Чтоб задушить детей невинных.
К оружью, граждане!
Равняй военный строй!
Вперёд, вперёд, чтоб вражья кровь
Была в земле сырой.
Вперёд, плечом к плечу шагая,
Священна к родине любовь.
Вперёд, свобода дорогая,
Одушевляй нас вновь и вновь.
«Песня марсельцев» (парижане впервые услышали её от отрядов марсельцев) вызывала такой патриотический подъём в войсках, что иногда командиры просили прислать «или подкрепление, или тысячу листовок с «Марсельезой».
10  августа 1792 г. толпы парижан начали готовиться к штурму дворца Тюильри. Восстанием руководила созданная в ночь с 9 на 10 августа Парижская Коммуна — революционная городская власть. Король решил вместе с семьёй покинуть дворец, не дожидаясь штурма, и пришёл в Законодательное собрание.
Войдя, он в соответствии с протоколом занял место рядом с председателем и сказал: «Я пришёл сюда во избежание тяжкого преступления, и я всегда буду считать себя и свою семью в безопасности среди представителей нации».
Председатель Верньо ответил ему: «Собрание знает свои обязанности. Оно поклялось охранять права народа и установленные власти».
Вскоре стало известно, что дворец Тюильри взят вооружённым народом. Законодательное собрание приняло решение об отрешении короля от власти и созыве нового верховного органа власти — Национального конвента. Людовик XVI был препровожден в один из королевских дворцов, а через несколько дней — арестован и помещён в тюрьму Тампль.
11 августа во Франции была фактически ликвидирована монархия.  А всего  за месяц до этого, 7 июля, епископ Ламурет призвал противоборствующие партии — жирондистов и умеренных — обняться и братски примириться в знак того, что они одинаково ненавидят республику, что и было сделано! Позднее соратник Робеспьера Сен-Жюст заметил: «Мы не знали, куда влечёт нас таинственная сила вещей». Это замечание было верно, конечно, для всего периода революции.
К началу сентября 1792 г. положение Франции на фронтах стало критическим. Собрание обсуждало вопрос о том, покидать ли ему Париж, которому угрожали иностранные армии, и единодушно решило остаться. Народный трибун Жорж Жак Дантон, назначенный министром юстиции, восклицал с трибуны Законодательного собрания: «Что нам нужно, чтобы отбросить врагов назад? Смелость, смелость, ещё раз смелость, и Франция будет спасена».
По Парижу прокатился слух, что в тюрьмах города арестованные враги революции готовят восстание. 2 сентября народные толпы стали производить скорый самосуд над заключёнными: всего было убито около полутора тысяч человек. Происходили душераздирающие сцены: одного из арестованных спасла его дочь, закричавшая толпе, что её отец не аристократ, что они ненавидят аристократов. Для доказательства этого девушка была вынуждена выпить чашку «аристократической» крови. Это убедило толпу в невиновности её отца. Люди с восторгом обнимали «оправданного» и под крики «Да здравствует нация!» проводили его и дочь домой.
Из видных деятелей Революции в тот момент только Марат одобрил «сентябрьские убийства», остальные осудили их или отмежевались от них.
20 сентября произошло два важнейших события. Французские войска, ещё не вполне организованные, но воодушевлённые революционной идеей, нанесли первое поражение войскам противника под командованием герцога Брауншвейгского в битве при Вальми. В этот же день в Париже собралось новое, революционное Собрание - Конвент. 21 сентября во Франции была провозглашена Республика. По решению Конвента этот день стал «первым днём новой эры»— началом первого года Республики.
В Конвент было избрано 750 депутатов. Правую сторону составляли жирондисты (около 200 человек). Левую — «монтаньяры» — «обитатели Горы» (100 человек). «Горой» в Конвенте прозвали верхние скамьи, где сидели наиболее революционно настроенные депутаты. Монтаньяров называли также якобинцами, т. к. большинство из них состояло в Якобинском клубе. Этот клуб располагался в бывшем помещении монахов-доминиканцев (во Франции они назывались якобинцами). Основателями Якобинского клуба были Мирабо, Барнав, Сиейес и др. Лидерами монтаньяров, или якобинцев, в Конвенте стали очень разные люди: Робеспьер, Марат, Дантон, а также брат арестованного короля Филипп Орлеанский, принявший имя Филипп Эгалите (французское  «равенство»).  Это соседство давало
520

Людовик XVI.
жирондистам повод постоянно упрекать якобинцев в намерении восстановить монархию.
Между «Горой» и «Жирондой» заседала основная часть депутатов, прозванная «Равниной», или, иронически, «Болотом». Самих же депутатов презрительно именовали «болотными квакушами». Сохраняя молчание в большинстве острых споров, эти депутаты голосовали за тех, у кого была сила — сначала за «Жиронду», потом за «Гору». Одним из лидеров «Болота» стал Сиейес. Когда через несколько лет у него спросили, что он делал, заседая в Конвенте, он ответил коротко: «Я оставался жив».
Вопросом, волновавшим тогда всех, была судьба арестованного короля Людовика XVI. Конвент решил судить его. 11 декабря его доставили в Конвент и допросили. Его обвиняли в измене, переписке с иностранными державами, воевавшими против Франции. Людовику было задано 57 вопросов.
15 января 1793 г., выслушав все доводы за и против осуждения короля, депутаты приступили к решающему голосованию.
«Виновен   ли  Людовик   в   заговоре против свободы?» Здесь колебаний почти не было. Из всего Конвента только 28 человек воздержались от голосования. Конвент единодушно вынес свой вердикт: «Виновен».
Гораздо больше разногласий вызывал другой вопрос: какого наказания заслуживает Людовик? Якобинцы требовали смертной казни, многие жирондисты выступали за изгнание или тюремное заключение. Каждый из депутатов должен был подняться на трибуну и объявить свой приговор с краткой мотивировкой. Это заседание длилось 37 часов подряд. Некоторые депутаты засыпали и просыпались лишь для того, чтобы выпалить: «Смерть!»
Чаша весов колебалась: перевес был то на одной, то на другой стороне. Тяжело больной депутат Дюшатель велел принести себя в Конвент и проголосовал за сохранение жизни короля. Многие сопровождали свой вердикт целыми речами, другие были кратки. Сиейес бросил почти на ходу: «Смерть без разговоров!»
За смерть короля проголосовал Филипп Эгалите. Депутаты Максимильен Робеспьер и Лепелетье де Сен-Фаржо два года назад добивались отмены смертной казни, но сейчас это не мешало им голосовать за смерть короля. Переломный момент наступил, когда на трибуну поднялся жирондист Верньо. Вопреки ожиданиям он произнёс: «Смерть».
И он же, как председатель, объявил результат: «Наказание, к которому присуждён Людовик, — смерть.» Приговор вынесен большинством в 53 голоса, но, если отнять 26 голосов, связавших приговор с требованием помилования, большинство — всего в 1 голос!
На следующий день, когда депутат Лепелетье де Сен-Фаржо обедал в одном из ресторанов, к нему подошёл незнакомый человек.
—  Вы Лепелетье?
 —Да.
—  Вы голосовали по делу короля?
— Да, за смерть.
—  Ну так вот тебе, разбойник! — воскликнул мужчина, и нанёс депутату смертельный удар саблей, после чего скрылся.
Людовик должен был умереть 21 января. За день до этого он простился со своей семьёй. В десять часов утра следующего дня, под барабанный бой, площадь заполнили вооруженные люди. Посреди площади была сооружена гильотина, орудие казни, изобретённое революцией. За несколько лет до этого её предложил в этом качестве врач Гильотен, считавший, что тяжёлый нож, падая с высоты, обезглавливает совершенно безболезненно. Сначала король противился палачам, желающим его связать, но священник напомнил ему, что Иисус Христос тоже дал себя связать. Тогда Людовик подчинился. Перед смертью он сказал: «Французы, я умираю безвинно. Говорю вам это с эшафота, готовясь предстать перед Богом. Я прощаю своих врагов. Желаю, чтобы Франция...»
Бой барабанов заглушил последние слова короля. Нож упал, палач показал голову короля толпе.
521

После казни короля в Конвенте продолжала нарастать борьба между жирондистами и якобинцами. Первые выступали за расширение прав местного самоуправления и ограничение центральной власти. Вторые, напротив, стояли за «единую и неделимую Республику» и сильную исполнительную власть. Кроме того, жирондисты обвиняли якобинцев в подогревании беспорядков и провоцировании самосудов наподобие «сентябрьских убийств». Жирондисты возмущались также тем, что якобинцы настраивают против них Париж, значительно более революционный, нежели провинция. Поддержку городского простонародья якобинцы завоевали требованием «максимума», т. е. предельного ограничения цен и заработной платы. Ограничивая спекуляцию, эта мера отвечала интересам бедной части населения. В разгар полемики один из жирондистов воскликнул, что если население столицы пойдет против воли Конвента, то народ Франции снесёт Париж и скоро люди будут спрашивать, на котором берегу реки Сены он стоял.

"Поверженный кумир". Гравюра 1793 г.
Жирондисты предали суду депутата Марата за призывы к самосудам, но Революционный трибунал оправдал его. Они арестовали другого крайнего якобинца — журналиста Эбера. Эбер был редактором популярной в народе газеты «Папаша Дюшен». Этот «папаша», от имени которого печаталась газета, изображался в ней в виде здорового детины с трубкой и парой пистолетов за поясом. В своих статьях Эбер обличал жирондистов и прославлял очистительную «народную бритву», т. е. гильотину. Однако вскоре под напором протестов Эбера пришлось освободить.
2 июня 1793 г. Конвент окружили десятки тысяч вооружённых парижан. Они требовали исключения из числа депутатов двадцати жирондистских вожаков. Депутаты Конвента попытались выйти из здания, окружающий народ приветствовал их криками «Да здравствует Республика!», но не пропускал. Удрученные, депутаты «Болота» и «Жиронды» вернулись обратно в зал заседаний, на который были направлены 163 пушки восставших. Якобинец Кутон заметил с трибуны: «Разве Конвент не видит, что он свободен, что он окружён друзьями?»
Сначала двадцати жирондистам предложили добровольно подать в отставку «для спасения отечества». Некоторые согласились, другие продолжали протестовать. Жирондист Ланжюине протестовал особенно активно. Один из депутатов «Горы», работавший ранее мясником, закричал ему: «Слезай с трибуны, или я тебя пришибу!» «Примите сначала декрет, объявляющий меня быком!» — отвечал тот. Его стащили с трибуны.
Под напором пушек Конвент принял предложение якобинцев об исключении тридцати жирондистов. Они были помещены под домашний арест. Власть во Франции перешла к якобинцам и их вождям — Робеспьеру, Марату, Дантону.
13 июля жирондистка Шарлотта Корде убила Марата. Через несколько дней она была гильотинирована как убийца.
В октябре 1793 г. Конвент по предложению депутата Ромма принял решение о введении нового, революционного календаря. В году отныне было 12 месяцев ровно по 30 дней каждый. Они назывались: вандемьер, брюмер, фример, нивоз, плювиоз, вантоз, жерминаль, флореаль, прериаль, мессидор, термидор, фрюктидор, что в переводе означает: виноградный, туманный, морозный (осень), снежный, дождливый, ветреный (зима), прорастающий, цветущий, луговой (весна), жатвенный, жаркий, плодовый (лето). Кро-
522

ме того, в году было пять праздников — Гения, Труда, Действия, Вознаграждения, Мнения, а в високосном году ещё один праздник — Революции. Начиналась новая эра в день осеннего равноденствия и одновременно на следующий день после провозглашения Республики, 22 сентября 1792 года: 1-го вандемьера 1 года. Революционное летоисчисление просуществовало во Франции 12 лет. В эти годы, когда надо было привести дату по христианскому календарю, говорили «такое-то число такого-то года по рабскому стилю».
Война Франции с монархическими державами Европы продолжилась с новым ожесточением. Имена отдельных героев становились известны всей стране. Прославился, например, своей героической гибелью мальчик-барабанщик Барра. Когда враги потребовали от него сдаться, крикнув «Да здравствует король!», он отказался и погиб с возгласом: «Да здравствует Республика!»
В самой Франции гильотина работала всё чаще, и поэтому период 1793-1794 гг. получил название эпохи террора (лат.«страх»). В октябре 1793 г. была казнена королева Мария-Антуанетта. Из всей королевской семьи в заключении выжила только одна дочь короля, а наследник престола (дофин) погиб в тяжёлых условиях заключения.
Конвент принял знаменитый «закон о подозрительных». В этом законе говорилось: «Подозрительны все те, кто своими действиями, сношениями, речами, сочинениями и чем бы то ни было навлекает на себя подозрение». Все подозрительные подлежали аресту. Аресты ширились, они всё больше захватывали самих депутатов Конвента. Были арестованы оставшиеся в Конвенте 73 жирондиста, подписавшие протест против насилия над Конвентом 2 июня. 9 октября на эшафоте погиб первый депутат.
Восстания, поднятые жирондистами в нескольких городах, подталкивали к жестокой расправе с их арестованными вожаками. В октябре 1793 г. жирондисты предстают перед революционным прокурором Фукье-Тенвилем. Суд признал их виновными в заговоре и приговорил к смертной казни. Один из арестованных тут же закололся кинжалом, другой воскликнул: «Мы умираем потому, что народ спит, а вы умрете потому, что он проснётся!»
На следующий день они были казнены. Возле эшафота осуждённые запели «Марсельезу». Хор из двадцати голосов становился всё тише: каждую минуту падала новая голова. Наконец, замолк последний. Верньо, один из руководителей
жирондистов, казненных в этот день, сказал: «Революция подобна богу Сатурну: она пожирает собственных детей ».
Комиссары — посланники Конвента — недрогнувшей рукой «наводили порядок» в городах Франции. По приказу депутата Колло д'Эрбуа в городе Лионе было расстреляно 210 человек за один раз. Когда считали тела, обнаружили два лишних. Тут только вспомнили, что два человека безуспешно пытались доказать, что они не приговоренные, а полицейские.
Комиссары Конвента отдавали чрезвычайные приказы по всей Франции. Депутат Сен-Жюст, например, отдал такой необычный приказ: конфисковать 10 тыс. пар сапог у аристократов города Страсбурга и отправить их в армию, где многие солдаты вынуждены обходиться без обуви.
Между тем разногласия начинались и в самом стане якобинцев. Наибольшим влиянием среди них тогда пользовался глава всемогущего Комитета общественного спасения Робеспьер. Но было и два

"Разоблачённый аристократ". Политическая карикатура.
523

других влиятельных течения — крайние якобинцы, прозванные «бешеными», которых возглавляли Эбер и Шометт, и так называемые «умеренные» якобинцы — Дантон и его сторонники. Эти две группы боролись между собой.
Эбер, прозванный по имени своей газеты «папашей Дюшеном», призывал народ к восстанию, чтобы разделаться с «умеренными» в Конвенте. Он и его сторонники были арестованы за эти призывы и в марте 1794 г. «народная бритва» снесла и их головы.
Что это? Победа группы Дантона? Робеспьер торжественно обнял Дантона на трибуне Конвента, грозно спрашивая у присутствующих: «Знаете ли вы лучшего гражданина, чем он?» Между тем стали распространяться слухи о том, что уже подписан указ об аресте Дантона. Друзья уговаривали его бежать из страны. Но он отказался: «Нельзя унести с собой отечество на подошвах своих сапог!»
В апреле 1794 г. Дантон, его друг Камиль Демулен и другие его сторонники были арестованы. Дантон заметил, сидя в тюрьме: «Год назад я предложил учредить Революционный трибунал. Сейчас я прошу за это прощения у Бога и людей». В суде Дантон защищался с необычайным красноречием, казалось, ещё немного, и процесс сорвётся. Обеспокоенный Комитет общественного спасения издал специальный указ, чтобы оборвать прения на суде. Возмущённый Камиль Демулен скомкал свою защитительную речь, которую ему не дали произнести, и швырнул её в лицо прокурору Фукье-Тенвилю. Трибунал приговорил Дантона и его друзей к смерти. Дантон предсказал, что Робеспьер последует за ним. Он сказал палачу: «Покажи мою голову народу, она того стоит».
8 июня 1794 г. в Париже состоялось необычайное празднество. Конвент по предложению Робеспьера декретировал культ Верховного Существа — новую республиканскую религию. 8 июня — первое празднество республиканского бога. Облачённый в голубой камзол, с пучком колосьев и цветов в руке, Робеспьер торжественно поджёг чучела отвратительных чудищ — Безбожия и Анархии. На их месте с помощью машины была поднята статуя Мудрости.
Теперь, когда все открытые противники Робеспьера обезглавлены, можно было надеяться, что террор Революции пойдёт на убыль. Но на следующий же день после праздника Верховного Существа депутат Кутон с трибуны Конвента предложил упростить судебные формальности; теперь арестованные практически лишались права на защиту. Террор набирал новые обороты. Даже самый послушный исполнитель всех бесчеловечных указаний уже не мог чувствовать себя в безопасности.
После всех мнимых и вымышленных заговоров в недрах Конвента начал зреть заговор уже настоящий. Во время одного из обедов депутатов Робеспьер, которому стало жарко, сбросил камзол. Депутат Карно обыскал его карманы и нашёл список 40 подозреваемых членов Конвента. Там было и его
имя. Депутатам-якобинцам Тальену, Фрерону и другим приходилось выбирать: действовать или умереть.
26 июля 1794 г. (8 термидора) Робеспьер выступил с речью в Якобинском клубе, осуждая неназванных заговорщиков и высказывая готовность умереть «ради примера». Художник и депутат-якобинец Давид закричал ему: «Робеспьер, я выпью яд вместе с тобой!» (Это не помешало, однако, тому же Давиду стать несколько лет спустя бароном при дворе нового императора Наполеона!)
27  июля 1794 г. (9 термидора) в Конвенте выступил ближайший друг Робеспьера Сен-Жюст. Он должен был зачитать список участников заговора. Заговорщики, позднее прозванные термидорианцами, вскочили и криками возмущения прервали его. Робеспьер потребовал слова. Председатель пообещал дать ему слово потом. Робеспьер закричал: «Председатель убийц, в последний раз требую слова!» Среди шума он попытался найти поддержку в зале. Сев на одно из пустующих мест в «Болоте», он сказал:  «Добродетельные люди «Равнины», к вам обращаюсь я!»
«Болотные» депутаты молчали, напряжённо размышляя, кто-то воскликнул: «Ты сел на место Дантона, которого ты зарезал!»
Услышав имя Дантона, Робеспьер вскочил, как ошпаренный. Его бил кашель, сквозь который он слышал крики: «Его душит кровь Дантона!», «Обвинение! Голосуйте обвинение!»
Робеспьер был обвинён и арестован вместе с двумя десятками своих сторонников. Раздались голоса: «Да здравствует Республика!», на что Робеспьер с горечью ответил: «Республика погибла, торжествуют разбойники!»
По дороге в тюрьму толпы граждан освободили арестованных. Конвент объявил их и всех, кто будет им помогать, вне закона. Объявление вне закона означало немедленную казнь без суда после установления личности. Это повергло в ужас тех, кто только что был готов идти за Робеспьером. Граждане поспешно разошлись.
Робеспьер пытался покончить самоубийством, но только повредил себе выстрелом нижнюю челюсть. Он, Сен-Жюст, Кутон и все остальные его друзья были вновь арестованы. Теперь суд уже не был нужен: формальное удостоверение личности — и казнь.
Наутро 23 человека были отвезены на телеге к эшафоту. Палач грубо сорвал с Робеспьера тот самый голубой камзол, в котором он был на празднике Верховного Существа. Простреленная челюсть была перевязана грязной тряпкой; палач сорвал и её, отдирая присохшую кровь от раны. Он опасался, что острый нож гильотины затупится о ткань. У Робеспьера вырвался ужасный крик боли, а через минуту над площадью разнёсся другой крик — крик толпы: «Да здравствует Республика!»
В этот день закончилась целая эпоха. Никто из «термидорианцев», как назвали людей, пришедших к власти 9 термидора, в тот момент не имел желания упразднить революцию; они хотели лишь
524

продолжить её, не рискуя своими головами. Но на практике это привело к прекращению революционных преобразований. Почва для них была исчерпана. Прервалась связь собрания депутатов и народа, которая подталкивала революцию изначально. Ещё дважды в 1795 г. народ попытался вмешаться в работу Конвента и направить её по-своему, требуя «хлеба и якобинской Конституции 1793 г.». Но это привело только к казни последних якобинских депутатов — Ромма и др.
Революция подошла к концу. Политический ре-
жим Франции после термидорианского переворота остался весьма далёким от демократии и всё более от неё отдалялся. Директория из пяти человек, которой в 1795 г. передал власть Конвент, в 1799 г. сменилась у власти ещё менее демократичным Консульством (см. ст. «Наполеон и его империя»). В 1806 г. император Франции Наполеон упразднил последние остатки республиканского строя. Во Франции установилась Империя.

ДЕЯТЕЛИ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ - МИРАБО

(9 марта 1749 г. — 2 апреля 1791 г.)

Имя графа Оноре Габриэля Рикетти де Мирабо получило достаточно широкую известность задолго до начала Французской революции. Репутация молодого аристократа носила скандальный характер. Он прославился своими головокружительными любовными похождениями, бегствами от кредиторов, разгульным образом жизни. В светских кругах его прозвали «донжуан столетия».
Жизнь французского дворянства XVIII в. была, конечно, очень далека от идеалов смирения и отказа от радостей жизни. Но мало кто так дерзко бросал вызов общепринятому лицемерию и ханжеским нормам, как граф де Мирабо. И это не осталось безнаказанным.
В те времена любой француз, аристократ или простолюдин, мог быть безо всякого суда брошен в тюрьму на долгие годы. Достаточно было одного указа короля, даже не гласного, а тайного.
Секретные указы короля вновь и вновь преследовали Мирабо. Несколько лет заключения, ссылки, аресты привили ему глубокую ненависть к тирании и беззаконию.
В 1774 г. 25-летний Мирабо написал «Опыт о деспотизме». В этом серьёзном политическом труде он призывал сограждан смело бороться против произвола. Два года спустя Мирабо без подписи издал этот труд в Лондоне (во Франции издание такого рода в то время было невозможно).
В водоворот событий Французской революции граф де Мирабо вступил уже зрелым, сформировавшимся человеком. Ему было 40 лет.
Объявленные королём в 1788 г. выборы в Генеральные штаты происходили от трёх сословий — дворянства, духовенства и так называемого «третьего сословия». Вначале Мирабо попробовал выставить свою кандидатуру от дворянства Прованса, к которому он принадлежал. Встречен он был очень холодно. Тогда он решил избираться от третьего сословия. Для того чтобы войти в ряды этого сословия, ему пришлось даже открыть торговую лавку. В своих речах Мирабо требовал решительных реформ, принятия конституции. Своими выступлениями кандидат в депутаты Мирабо завоёвывал всё большую популярность в Провансе. В этом ему помогал удивительный дар красноречия  и могучий голос. Особенно людей поражало то, что этот страстный обличитель пороков дворянства принадлежит к одной из самых знатных фамилий Прованса. В Марселе толпа забрасывала его цветами, восклицая: «Слава Мирабо — отцу отечества!» Люди выпрягали лошадей из его экипажа и сами везли его по улицам. После избрания почётный эскорт с факелами провожал его до самой границы Прованса.
И вот Мирабо в Версале. Он — депутат Генеральных штатов Франции. Но здесь он почти не известен, затерян в толпе из 600 избранников третьего сословия. Через две недели после начала работы Генеральных штатов депутат Максимильен Робеспьер, тоже ещё никому не известный и тоже будущий вождь революции, в письме отозвался о Мирабо так: «Граф Мирабо не имеет никакого влияния, потому что его нравственный облик не внушает к нему доверия».
Перелом в отношении к Мирабо произошёл
525

23 июня 1789 г. Вот уже полтора месяца заседали Генеральные штаты. Всё это время продолжались мучительные разногласия между сословиями (см. ст. «Французская революция»).
23 июня в конфликт решил вмешаться король. Он потребовал от депутатов разойтись по трем палатам. Депутаты третьего сословия стали в тупик. Подчиниться королю? Но это означало полную капитуляцию. Не выполнить указ? Но это тоже казалось немыслимым: королевская власть имела колоссальный авторитет. Избранники народа были в растерянности, но не расходились. Главный церемониймейстер двора маркиз де Брезе обратился к ним: «Вы ведь слышали повеление короля?» В этот решительный момент прогремел негодующий голос Мирабо: «Вы, кто не имеет здесь ни места, ни права говорить, идите скажите вашему господину, что мы находимся здесь по воле народа и нас нельзя удалить отсюда иначе, как силой штыков». Короткая реплика Мирабо вернула собранию его уверенность и была встречена криками одобрения.
С этого момента Мирабо стал одним из вождей революционного движения. До 23 июня простой народ столицы ничего не слышал о Мирабо. После этого дня среди парижского народа разнёсся слух о графе огромного роста и с таким мощным голосом, что в зале, где он говорит, гаснут свечи.
Через несколько дней, ещё до первого революционного кровопролития — взятия парижанами тюрьмы Бастилии, Мирабо так сформулировал свой идеал революции: «Эта великая революция не будет стоить человечеству ни злодеяний, ни слёз! Самым мелким государствам часто удавалось добиться тени свободы только ценой крови. А мы, господа, увидим, как наша революция свершится единственно силой просвещения и патриотических намерений... История слишком часто повествовала нам лишь о действиях диких зверей, среди которых изредка можно было различить героев. Нам позволено надеяться, что нам дано положить начало Истории людей».
Между тем революция углублялась и захватывала всё новые слои общества. В октябре 1789 г. толпы парижан пришли в Версаль. Женщины из простонародья запрудили зал Национального собрания. Они громко выкрикивали свои требования: «Хлеба! Хлеба! Хватит долгих разговоров!» С грозным видом поднялся Мирабо: «Хотелось бы мне знать, кто берёт на себя смелость диктовать нам волю?!» Женщины ответили Мирабо аплодисментами, любовь к нему среди простых людей была ещё очень сильна. Единственный, может быть, среди депутатов, он мог обуздать шумную толпу своим могучим голосом.
Мирабо нисколько не боялся идти против общего течения. То, что не сошло бы с рук другим, только усиливало его популярность. Собрание упразднило все сословные привилегии, отменены были и дворянские титулы. Бывшим дворянам приходилось вспоминать свои полузабытые родовые имена. Граф де Мирабо должен был стать гражданином Рикетти.
Но он отказался принять это имя, гордо заявив: «Европа знает только графа де Мирабо!» — и продолжал всюду подписываться своим дворянским именем.
Мирабо твёрдо отстаивал королевскую власть, её сохранение и укрепление. Без стеснения он заявлял, что считает наиболее ужасной власть 600 персон: «Завтра они объявят себя несменяемыми, послезавтра — наследственными, с тем чтобы закончить присвоением себе неограниченной власти».
Мирабо мечтал о слиянии королевской власти и революции. В октябре 1789 г. он подал тайную записку королю, в которой предлагал Людовику XVI сформировать правительство из ведущих революционных деятелей и объявить о своей поддержке революционной нации. Фактически он хотел, чтобы Людовик XVI встал во главе революции.
Но напрасно пытался Мирабо соединить несоединимое: монархию и революцию. Тысяча нитей связывала монархию с дворянством, церковью, с традициями прошлого. План его был, конечно, с негодованием отвергнут королём. Королева Мария-Антуанетта заметила: «Надеюсь, мы никогда не будем настолько несчастны, чтобы прибегнуть к советам Мирабо». Тем не менее Мирабо не терял надежды на успех своего фантастического проекта.
С весны 1790 г. Мирабо стал окружать себя роскошью, необычной даже для богатого аристократа. Многочисленные посетители его дома не могли не спрашивать себя, откуда у него такое богатство. Но, наверное, никто из них не решился бы предположить правду: Мирабо согласился получать от короля деньги за свои секретные советы. И деньги немалые: более миллиона ливров. Это и был источник его богатства. Мирабо держал свои отношения с двором в секрете, но нисколько их не стыдился: ведь он не изменял своим убеждениям. Он даже советовал через несколько лет опубликовать свою переписку с двором, говоря: «В ней моя защита и моя слава».
Но, согласившись получать деньги, он ставил себя под двойной удар. Мог ли король с уважением слушать человека, которому он тайно платил? Для революционеров Мирабо всё ещё был живым воплощением революции. Но если его связи с королём стали бы известны, весь его авторитет исчез бы в одну минуту и навсегда. Игра Мирабо была рискованной.
Осенью 1790 г. здоровье Мирабо стало ухудшаться. Его лечили, делая кровопускания. Самочувствие то улучшалось, то вновь становилось хуже.
Между тем слава Мирабо достигла апогея. В конце января 1791 г. он единодушно был избран на 15 дней главой Национального собрания. Жизнь же его отсчитывала последние месяцы. В марте 1791 г. выяснилось, что первоначальные диагнозы — болезнь крови, дизентерия — были поставлены неверно. У Мирабо было воспаление брюшины, и уже в безнадёжном, запущенном состоянии.
Мирабо умирал. Когда это стало известно, толпы граждан часами простаивали под его окнами. Ули-
526

цу покрыли толстым слоем песка, чтобы шум экипажей не беспокоил умирающего.
2 апреля 1791 г. Мирабо не стало.
4 апреля состоялись похороны «отца народа», вождя революции Оноре Габриэля Рикетти де Мирабо. В траурной процессии шло всё Национальное собрание и десятки тысяч простых людей.
Мирабо была оказана исключительная честь: он стал первым захороненным в Пантеоне — усыпальнице великих людей Франции.
Прошёл год. Грандиозный и фантастический план примирения монархии и революции умер вместе с его автором. В августе 1792 г. монархия была ликвидирована. В ноябре 1792 г. стало известно о тайных связях Мирабо и королевского двора. Это разоблачение потрясло всю Францию: бюсты Мирабо разбивались, имя его употреблялось как синоним продажности.
20 ноября 1792 г. французский парламент — Конвент — решил покрыть статую Мирабо покрывалом. Осенью 1793 г. останки Мирабо, «оскорблявшие республиканскую добродетель», были удалены из Пантеона.
Один из современников Мирабо с горечью воскликнул тогда: «Если бы Мирабо умер годом раньше, какая великая слава навсегда окружала бы его имя!» Позднее большинство историков в отличие от современников трибуна высоко оценивало деятельность Мирабо. В частности, историк-социалист Жан Жорес писал, что если бы план Мирабо по примирению короля и революции был осуществлён, это, возможно, спасло бы Францию от десятилетий войн, потрясений и военного деспотизма.

РОБЕСПЬЕР
(6 мая 1758 г. — 28 июля 1794 г.)

К началу Французской революции Максимильену Мари Изидору де Робеспьеру, адвокату из города Арраса, было 30 лет. Сдержанный, добродетельный, серьёзный, всегда тщательно одетый, молодой адвокат вызывал почтение у своих сограждан. Какие дела он вёл? Вот наиболее известное из них.
Какой-то человек установил над своим домом громоотвод, тогда только что изобретённый. По тем временам это было нечто шокирующее и неслыханное. Громоотвод снесли как «опасный для общественного порядка». Робеспьер произнёс несколько ярких речей в суде, обличая мракобесие, после чего решение о сносе громоотвода было отменено. Речи Робеспьера были даже изданы отдельной брошюрой и сделали известным его имя.
Кроме того, Робеспьер был поклонником вольнолюбивых идей философа Ж.-Ж. Руссо. В возрасте 20 лет он побывал в Эрменонвиле, где доживал свои последние годы в уединении автор «Общественного договора» и «Прогулок одинокого мечтателя». О той встрече не сохранилось никаких точных сведений. Согласно одной из легенд, философа больше

Неизвестный художник. "Робеспьер".
всего поразили в молодом студенте не его знания, а твёрдый, жёсткий, пронизывающий взгляд.
В 1789 г. Робеспьер был избран в своей провинции депутатом в Генеральные штаты от третьего сословия. Здесь, в толпе народных представителей, он был одним из самых незаметных. Газеты, давая отчеты о заседаниях, постоянно путали его имя, называя его то Робером, то Робертпьером. Однако, несмотря на свою незаметность, Робеспьер был одним из самых деятельных депутатов. В 1789 г. он выступил 69 раз, в 1790 г. — 125 раз, в 1791 г. (за 9 месяцев) — 328 раз! Его речи казались длинноватыми и не всегда понятными. Слушали его невнимательно, но он был настойчив и не уставал повторять своё.
Что же он говорил? Он, как и все остальные депутаты, никогда не выступал, например, за республику, против королевской власти. Но как, например, король должен представлять законы на утверждение Учредительному собранию? По мнению Робеспьера, он должен был говорить при этом: «Народ, вот закон, который я сложил для тебя. Принимаешь ли ты его?»
Когда Робеспьер изложил этот проект собранию, оно разразилось громовым хохотом. Все депутаты
527

смеялись над этим юристом из Арраса, который строил перед ними свои наивные воздушные замки. Неужели король будет заискивать и унижаться перед народом!
Другие деятели революции могли укорять за что-то народ (например, за излишнюю доверчивость или чрезмерную жестокость), упрекать или осуждать. Но для Робеспьера слово «народ» было синонимом правоты. Когда летом 1789 г. толпа жестоко расправилась с бывшим сановником Фулоном, повесив его на фонаре, он коротко сообщил об этом в письме другу: «Вчера Фулон казнён по приговору народа».
Мирабо рано обратил внимание на Максимильена. Он заметил о нём: «Этот человек сделает что-то. Он верит каждому слову, которое произносит».
С 1790 г. популярность Робеспьера в народе всё более возрастала. Его прозвали «Неподкупным». 30 сентября 1791 г., в день закрытия работы Учредительного собрания, парижский народ устроил Робеспьеру овацию.
Робеспьер старался и в частной жизни быть вместе с небогатыми людьми. Он поселился в доме столяра Дюпле, жил подчёркнуто скромно. В одной из небольших комнат этого деревянного дома он прожил до конца своих дней.
Чтобы понять деятельность Робеспьера в последующие полтора года — до июня 1792 г., важно ещё раз подчеркнуть его отношение к народу. По мнению Робеспьера, движение народа священно, его воля — закон, хотя бы она нарушала все старые законы. Поэтому Максимильен не отходил, как другие политики, от народного движения, последовательно сметавшего короля, монархию, умеренных республиканцев — жирондистов (см. ст. «Французская революция»), а шёл с ним в ногу. Свержение монархии 10 августа 1792 г. он оправдывал тем, что до тех пор «у народа не было законов, а только преступные капризы тиранов, опирающихся на силу... Их преступления заставили народ ещё раз взять осуществление своих прав в свои руки».
В сентябре 1792 г. в Париже собрался новоизбранный законодательный орган Франции — Конвент. Здесь Робеспьер — лидер «Горы» — якобинского меньшинства в Конвенте. Конвент обсуждал, какому наказанию подвергнуть бывшего короля. Робеспьер не колебался — смерти. В своей речи он объяснил, что Конвент не выносит приговор, он только приводит его в исполнение. Приговор вынес народ, когда решил, что Людовик — мятежник и сверг его с престола.
Правящая группа — жирондисты — упрекали якобинцев и Робеспьера в лести, заискивании перед народом. Робеспьер по этому поводу восклицал: «Вы осмеливаетесь обвинять меня в том, будто я хочу обмануть народ и льстить ему! Как я мог бы это сделать? Ведь я не низкопоклонник, не трибун, не защитник народа; я сам народ!»
Жирондисты обвиняли якобинцев и Робеспьера в разжигании смуты, требовали порядка и спокойствия. Робеспьер отвечал им так: «Неужели вам нужна была революция без революции! Кто может
точно указать, где должен остановиться поток народного восстания после того, как события развернулись?» Эти слова — грозное предупреждение. В июне 1793 г. Конвент под напором вооружённых парижан исключил из своего состава вожаков жирондистов; власть во Франции перешла к «Горе», и в первую очередь к Робеспьеру.
Итак, Робеспьер у власти. Куда логика событий поведёт дальше этого человека? Понять это можно, внимательно рассмотрев его взгляды, да и взгляды значительной части французских революционеров вообще.
Робеспьер и многие другие французские революционеры исходили из идеи о том, что по своей природе человек добр и добродетелен. Тирания и деспотизм искажают его естественный облик. Надо только устранить, снять силой эти наслоения, и сущность человека проступит во всей своей красоте.
Этими идеями и руководствовались Робеспьер и его сторонники в период своего правления. В течение этого времени всё больший размах приобретали политические казни — якобинский террор. Но было бы неправильно считать, что планы этого террора Робеспьер готовил изначально. Когда в 1792 г. якобинец Марат стал излагать Робеспьеру свои проекты массовых казней и народных расправ, Робеспьер пришёл в ужас, побледнел и долго молчал. Террор стал для Робеспьера лишь средством для достижения его идеала — всеобщей добродетели. Робеспьер оправдывал казни, считая, что отдельные порочные люди не дают народу жить по законам добродетели, как народ того желает. Значит, добродетельные люди должны применить против них террор, который будет тем самым проявлением добродетели.
На гильотину отправлены королева, сторонники короля, жирондисты, пытавшиеся поднимать восстания... Но в глазах Робеспьера и его соратников порочных, развращённых людей не становится меньше. Меч террора разит уже и самих якобинцев.
В апреле 1794 г. казнены Дантон и его сторонники. В своих заметках о Дантоне Робеспьер писал: «Слово «добродетель» вызывало смех Дантона. Как мог человек, которому чужда всякая идея морали, быть защитником свободы!»
К «врагам добродетели» применителен только террор, но «народом следует управлять с помощью разума». Этот принцип Робеспьер пытается представить в праздновании дня Верховного Существа — нового республиканского бога (см. ст. «Французская революция»).
Победив открытых «врагов республиканской добродетели», Робеспьер стал замечать, что рядовые организаторы террора, депутаты Конвента не безупречны в моральном отношении. Многие из них сделали из террора средство личного обогащения, казня и милуя по своей прихоти. По этим людям необходимо было нанести новый удар, чтобы, наконец, восторжествовала добродетель. За два дня до смерти, 8 термидора (26 июля 1794 г.) Робеспьер произнёс свою последнюю речь, полную смутных предостережений и угроз. Он сказал:  «Они назы-
528

вают меня тираном. Если бы я был им, они ползали бы у моих ног. Я осыпал бы их золотом, я бы обеспечил им право совершать всяческие преступления, и они были бы благодарны мне! К тирании приходят с помощью мошенников. К чему приходят те, кто с ними борется? К могиле и бессмертию».
Робеспьер не назвал тех, кого обвиняет, по именам. Но многие депутаты, не без основания опасаясь за собственные головы, решились выступить против Робеспьера.
9 термидора (27 июля) Робеспьер был арестован во время заседания Конвента и наутро следующего дня гильотинирован (см. ст. «Французская революция»).
На могиле Максимильена Робеспьера помещена следующая эпитафия:
Прохожий! Не печалься над моей судьбой.
Ты был бы мёртв, когда б я был живой.

НАПОЛЕОН И ЕГО ИМПЕРИЯ

Наполеон Бонапарт, одна из ярчайших фигур Новой истории, родился 15 августа 1769 г. в г. Аяччо на острове Корсика.
Корсика только что стала французским владением. Отец Наполеона, дворянин Карло Буонапарте (именно так первоначально звучала итальянская фамилия Наполеона), вместе с корсиканским героем Паоли сражался против французских завоевателей, но потом предпочёл мирную жизнь. Паоли назвал его за это предателем.
Несмотря на своё дворянское происхождение, семья Буонапарте жила очень скромно, даже бедно. Восьмерых детей надо было обучить и вывести в люди. Троим старшим повезло. Первого сына, Жозефа, отец отправил учиться на адвоката во Францию, второго, Наполеона, пристроил в Бриеннскую военную школу, тоже во Францию, дочь Элизу отдал в пансион. Все они жили и учились за казённый, т. е. государственный, счёт.
Во Франции Наполеону приходилось тяжело. В отличие от своих богатых французских сокурсников он не имел модного мундира и денег на развлечения. Поэтому будущий император старался держаться подальше от шумных компаний однокашников. Всем привозили из дома подарки, Наполеон их не получал. У семьи Буонапарте не было средств даже для того, чтобы сын мог приехать домой на каникулы. Наполеон говорил по-французски с сильным итальянским акцентом, что вызывало злые насмешки его товарищей. По всем этим причинам у юноши практически не было друзей, и он с рвением занимался учёбой. Будущий полководец очень любил математику, читал книги по истории, географии, увлекался современной и античной литературой.
Науки давались ему удивительно легко. Затруднения вызывали только иностранные языки. Но настойчивость помогла справиться и с этим. В 1784 г. его перевели в Парижскую военную школу, лучшую в стране. Успешно завершив курс наук, Наполеон в 1785 г. был направлен из школы в гарнизон в г. Балансе в чине младшего лейтенанта артиллерии.

Жан Антуан Гро. "Наполеон Бонапарт на Аркольском мосту" .
В этом же году его постигло тяжёлое горе: умер отец. На плечи 16-летнего юноши легла ответственность за всю семью.
В 1789 г. началась Французская революция. Париж разносил по всем уголкам страны желанное и непонятное слово «свобода». Пала Бастилия, и была принята «Декларация прав человека и гражданина». Многие с удивлением узнавали, что «люди
529

рождаются и остаются свободными и равными в правах», которые, оказывается, у них есть. Франция кипела страстями.
Наполеон с восторгом принял свершившееся. Страстный патриот Корсики, он жаждал свободы для своего маленького острова и поспешил домой. Пламенный революционер, примчавшийся осчастливить Корсику духом Свободы, с удивлением заметил равнодушие и даже злорадство по поводу «неразберихи на континенте». Не унывая, Наполеон разукрасил свой дом в Аяччо лозунгами «Да здравствует нация! Да здравствует Паоли! Да здравствует Мирабо!». Но и французская нация, и кумир Парижа Мирабо оставили корсиканцев равнодушными. Вот Паоли — это независимость, это было понятно. Наконец явился и герой-освободитель Паоли. Наполеон, который ещё в училище написал историю Корсики и её борьбы за свободу, попытался снискать расположение своего кумира. Но напрасно. Паоли не забыл «предательства» отца Наполеона, Карло Буонапарте, и не собирался прощать это даже его сыну. Наполеон нёс идеи французской революции, у Паоли же были несколько иные планы. В общем, Наполеон стал политическим и личным врагом своего бывшего кумира. Ему пришлось, спасаясь от ареста, ночью бежать по горной тропе на другой конец острова. В 1791 г. будущий император уехал вместе с семьёй с Корсики во Францию и больше никогда не возвращался на родной остров.
В 1793 г. Франция находилась в очень тяжёлом положении. Коалиция — союз европейских государств — объявила ей войну. Враги наступали с севера и с юга. В порте Тулон вспыхнул роялистский мятеж. Город захватили англичане, отсюда они собирались начать наступление на юг Франции.
Осада Тулона французской революционной армией длилась два месяца, но взять его так и не удалось. Капитан Буонапарте предложил отечеству свои услуги. Его план штурма города был рискованным, однако имел шансы на успех. План приняли. 17 декабря начался штурм Тулона. Наполеон шёл во главе атакующих, был ранен. К вечеру 18 декабря Тулон пал. Наполеон Буонапарте одержал свою первую победу. Французская республика присвоила ему чин генерала. Генералу было всего 24 года.
9  термидора (27 июля) 1794 г. произошёл государственный переворот. Правительство якобинцев было свергнуто и казнено. Их сторонников и близких к ним людей преследовали. Генерал Буонапарте оказался в их числе. Чудом он избежал ареста и казни, но был вынужден уйти в отставку. Так в 24 года он стал отставным генералом.
В 1795 г. героя Тулона вспомнили. В вандемьере (сентябре) вспыхнул роялистский мятеж в Париже. Правительство Франции поручило Наполеону подавить его. 13 вандемьера, расстреляв из пушек роялистов, он восстановил спокойствие в столице. Это был явно очень лихой генерал. Правда, о победе в 1793 г. уже почти никто не помнил, много было
славных побед, а расстрел мятежников — не победа над врагом в сражении.
Однако, превратившись из героя Тулона в «генерала Вандемьера», Наполеон ещё раз заявил о себе. В нём стали нуждаться. После двух лет нищеты и забвения он опять почувствовал себя на коне.
Генерал Бонапарт (больше не Буонапарте) как истинный француз предложил правительству план завоевания Италии. Ему дали армию. Раздетую, голодную, неопытную, очень молодую. Наполеон, горевший желанием воевать, не очень-то обращал внимание на такие мелочи. Он рассчитывал найти всё необходимое в Италии и весной 1796 г. начал итальянскую кампанию.
Северная Италия тогда находилась под властью Австрии. Первое сражение произошло в горах, у деревушки Монтенотто. И французская армия выиграла его. «Мы начинались с Монтенотто», — с гордостью говорил потом Бонапарт. Другие крупные сражения с австрийской армией (Арколь и Лоди) также закончились победой. Французские войска взяли Венецию и Рим. Австрийцы запросили мира. Генерал Бонапарт подписал мир самостоятельно. Париж вынужден был это одобрить, потому что он был единственным генералом, одерживавшим столь блистательные победы. Знамёна разгромленных армий ложились к ногам восхищённой Франции, трофеи текли рекой. Бонапарт стал самым популярным человеком.
В 1798 г. он вернулся в Париж с мирным договором и проектом новой кампании, на этот раз в Египте. Франция находилась в состоянии войны с Англией. Англия на своём острове была неуязвима, потому что у Франции не было сильного флота, и Бонапарт предложил завоевать Египет — английскую колонию.
Директория (так называлось с 1797 г. французское правительство) охотно согласилась поддержать план генерала. Кому же нужен в столице популярный полководец с преданной армией? На этот раз ему дали всё: вооружение, флот, обмундирование, припасы — только бы убрать с глаз долой. «Военное счастье изменчиво, а вдруг он погибнет», — с надеждой думали директоры.
В 1798 г. Наполеон высадился в Египте. Ряд удачных сражений при Абукире, у пирамид закончился тем, что англичане и их сторонники были разбиты. Но французским кораблям пришлось встретиться с английским флотом под командованием адмирала Нельсона, и морская битва в Абукирском заливе закончилась для французов катастрофой. Связь с Францией была блокирована. Длительная осада крепости Сен-Жан-д'Акр убедила Наполеона в бесперспективности продолжения этой кампании. Но вывезти армию не было никакой возможности, а из Франции приходили тревожные слухи: генерал Суворов уничтожил все плоды побед Бонапарта в Италии; Директория не в состоянии контролировать ситуацию, над страной снова нависла угроза иностранного вторжения.
530

Давид. "Наполеон на перевале Сен-Бернар".

Ещё в Италии Наполеон решил, что подчиняется Директории только временно и что настанет день, когда он сам будет управлять страной. Похоже, что этот день приближался. Бонапарт тайно покинул Египет, оставив армию в полной боевой готовности на генерала Клебера. С огромным риском, так как каждую минуту мог показаться английский флот, он добрался до Франции. Триумф был полный. Франция с восторгом приветствовала героя Италии и Египта. Членам Директории ничего не оставалось, как только принять его с распростёртыми объятиями. И Бонапарт начал действовать.
18—19 брюмера (9—10 ноября) он совершил государственный переворот. Несколько раз всё висело на волоске. Но Наполеон победил. Он был провозглашён первым консулом сначала на 10 лет, а в 1802 г. — пожизненно.
Чтобы закрепить победу, первый консул решил восстановить свои завоевания в Италии, вновь отняв её у Австрии. 14 июня 1800 г. произошло сражение при Маренго, закончившееся блистательной победой. Италия снова принадлежала Франции. В 1802 г. заключён мир с Англией. Народ ликовал. Можно было наслаждаться мирной жизнью после стольких удачных побед.
Однако звание консула, даже пожизненного, уже не устраивало Бонапарта. Он хотел большего. И в мае 1804 г. пожизненный консул был провозглашён императором Французской республики, а с 1808 г. — Французской империи, под именем Наполеона I. Собственноручно возложив на себя корону 2 декабря 1804 г., он решил завоевать мир. Для этого была нужна война. Повод не заставил себя ждать. Наполеон вызвал возмущение всей монархической Европы, расстреляв члена бывшей французской королевской семьи герцога Энгиенского. Кроме того, он поссорился с Александром I, императором российским. Опять на Францию ополчилось больше половины Европы. Но теперь во главе Франции стоял человек, который хотел войны. «Война была настолько его стихией, что, когда он готовил её или вёл, то всегда производил впечатление человека, живущего полной жизнью» (Е.В. Тарле).
Против Франции выступили армии крупнейших государств того времени — Австрии и России, которых поддерживали менее сильные страны: Королевство обеих Сицилий, Савойя и другие. Англия блокировала Францию с моря. Первое решающее сражение между союзниками и армией Наполеона состоялось 2 декабря 1805 г. при Аустерлице. Такого разгрома Европа ещё не видела! Сокрушительнейшее поражение русской и австрийской армий привело к тому, что Австрия вынуждена была заключить сепаратный (т. е. отдельно от союзников) мир с Францией. В 1806 г. под Иеной и Ауэрштедтом Наполеон в неделю разгромил хвалёную прусскую армию, полностью выведя Пруссию из войны. С 1806 г. все дружественные Франции страны должны были присоединиться к Континентальной блокаде, которую император направил против Англии, т. к. по-другому достать её не мог. Наполеон объявил Неаполитанское королевство несуществующим, изгнал из него короля, введя французские войска, и посадил на опустевший трон своего брата Жозефа. Остальные братья тоже не были обойдены при раздаче корон. «Пусть не думают, что я собираюсь выпрашивать трон для кого-нибудь из своих: у меня хватит тронов, чтобы раздавать их моей семье» (Наполеон — Мюрату). Маршалы Наполеона стали владетельными герцогами. «Делатель и разделыватель королей», как называл Наполеона принц де Линь, действительно раздавал титулы направо и налево, что позволило потом русским без особого уважения относиться к герцогскому и королевскому достоинству его генералов и маршалов.
Императору осталось «разобраться» с одной Россией. В начале 1807 г. французская армия в ряде сражений под Прейсиш-Эйлау и Фридландом добилась существенного преимущества, и два императора, русский и французский, встретились в Тильзите для заключения мира. После этой встречи Наполеон заявил: «Я могу всё».
И Европа вновь задрожала от марша колонн старой гвардии Наполеона. Австрия и Испания, новые войны, новые жертвы — сколько погибших во славу Франции и императора! За него, только для того, чтобы он, может быть, их заметил, жертвовали жизнью французские солдаты. Они делали невозможное, проявляли чудеса храбрости, гибли тысячами, но всё же сокрушали армии великих держав и, наконец, швырнули обессилевшую Европу к ногам своего кумира.
Кроме Англии, неприступной на своём острове, и Испании, горевшей огнём партизанской войны против французов, у Наполеона не осталось противников в Европе. На многих престолах сидели его братья или родственники, остальные государства благоразумно держали нейтралитет или были в полной зависимости от воли императора Франции. Оставалась одна Россия.
В июне 1812 г. «двунадесятиязыкая» — многонациональная, набранная почти со всей Европы Великая Армия, более 600 тыс. человек — огромная численность для того времени, — вторглась в Россию.
Первым крупным сражением была битва под Смоленском. Затем две армии встретились подле села Бородино. После жестокой битвы русские войска отступили, и поле боя осталось за французами. Наполеон вступил в Москву. В Москве, обложенный со всех сторон русскими войсками, Наполеон продолжал считать себя победителем. Но Россия отказалась подписать мир. В армии, деморализованной мародёрством и бездействием, начался голод. Приближалась зима с непривычными для французов морозами. И великий полководец впервые отступил. Сражение под Малоярославцем заставило его уходить по разорённой старой Смоленской дороге, т. е. тем же путём, каким он и пришёл. В результате этого отступления армия в 600 тыс. человек растаяла.
Спасти её было нельзя, и Наполеон, оставив вой-
532

ска на своих генералов, вернулся в Париж. Собрав новую армию, он попытался остановить русское наступление в Европе. Однако осмелевшие европейские государства решили присоединиться к России. В октябре 1813 г. произошла «битва народов» под Лейпцигом. На этот раз против французской армии выступили войска коалиции почти всех европейских государств. Наполеон потерпел сокрушительное поражение, несмотря на ряд выигранных им сражений. Союзники вошли в Париж. Наполеон принял яд, но он не подействовал. Загнанный в Фонтенбло, он не мог оказать сопротивления коалиции и вынужден был подписать отречение от престола: «Император Наполеон, верный своей присяге, заявляет, что он готов оставить трон, покинуть Францию и даже уйти из жизни для блага Родины».
Бонапарт был отправлен на остров Эльба в Средиземном море, императором которого он и был провозглашён. Его былая мощь внушала уважение, и отнять титул у него не посмели.
В Вене собрался конгресс государств — участников войны с Наполеоном. Францию вернули в дореволюционные границы. Были восстановлены на троне Бурбоны, свергнутые в 1793 г. Отменить все результаты революции новое правительство побоялось. Но страну наводнили вернувшиеся дворяне, которые не желали понять, что пути назад нет. Их заносчивость и наглость раздражали армию и народ, открыто сожалевших об императоре.
Наполеон с далёкого острова Эльба пристально следил за событиями во Франции. Ему было всего 45 лет, и в нём клокотала неистовая корсиканская кровь.
В феврале 1815 г. с небольшим отрядом он покинул остров Эльба и 1 марта высадился во Франции.
Народ встречал своего кумира ликованием. Почти все войска, высланные остановить свергнутого императора, перешли на его сторону. Уже первая встреча с солдатами короля показала, кому в действительности принадлежит армия. Наполеон безоружный подошёл к сомкнутым рядам. «Солдаты, вы меня узнаёте? Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Стреляйте!» Солдаты, расстроив ряды, бросились к Наполеону. Они плакали от восторга, падали на колени, целовали его руки. Никто никогда не имел над ними такой власти Наполеон мог быть циничным, грубым, неблагодарным, высокомерным, бестактным со своими приближёнными, он пожертвовал своей славе несколько сот тысяч жизней, уничтожил независимость половины стран Европы, но для солдат всегда оставался их «маленьким капралом», которого они любили с грубоватой и наивной нежностью.
Наполеон в течение 20 дней покорил Францию без единого выстрела. Интересны заголовки парижских газет тех дней, меняющиеся в зависимости от продвижения императора к столице: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан» — «Людоед идёт к Грассу» — «Узурпатор вошёл в Гренобль» — «Бонапарт занял Лион» — «Наполеон приближается к Фонтенбло» — «Его императорское величество ожидается сегодня в своём верном Париже». 20 марта 1815 г. Наполеон, окружённый свитой, въехал в столицу. Такого триумфа он ещё не знал. Даже самые громкие его победы не встречали с таким буйным ликованием, как возвращение в Париж. Начались знаменитые «Сто дней» правления императора.
Венский конгресс, ещё не успевший договориться о разделе Европы, был потрясён быстротой и лёгкостью, с какими его злейший враг опять утвердился в Париже. Наполеона объявили врагом человечества. Против Франции опять ополчилась вся Европа. Англия, Австрия, Пруссия, Швеция, Россия бросили свои войска на мятежную страну. И снова Наполеон должен был сражаться. 18 июня 1815 г. состоялась битва при Ватерлоо в Бельгии, которую французская армия проиграла. Впрочем, даже если бы Наполеон и выиграл, это мало бы что изменило.
Единственным и последним шансом императора было возвращение к революционным принципам, но этого-то он не мог и не хотел сделать. «Я не хочу быть королём Жакерии», — заявил он, хотя прекрасно понимал, что его «средства были слишком не в уровне с опасностью». Поэтому Наполеон отказался от сопротивления.
Вторично ему уже не оставили титула императора и предпочли отправить подальше от Европы, на остров Святой Елены под надзор англичан.
Шесть долгих лет томился «пленник Европы» на маленьком острове в Тихом океане, страдая от мелочных придирок губернатора Гудсона Лоу, отягощённый воспоминаниями о своём былом величии. Он писал мемуары, пытаясь проанализировать свой жизненный путь и причины падения.
5 мая 1821 г. Наполеон Бонапарт скончался, завещав своему сыну помнить главный девиз: «Всё для французского народа». Последними его словами были: «Франция... Армия... Авангард...»
Наполеон остался национальным героем Франции. Он ушёл позже своей эпохи, однако притягательная сила его судьбы ещё долго будет будоражить умы, потому что «она есть не что иное, как символ человеческой жизни с её молодостью, устремлением в будущее...» (Юрий Олеша).
В 1840 г. прах Наполеона был перевезён с острова Святой Елены и под ликующие крики французов, встречавших возвращение императора, похоронен в Доме Инвалидов в Париже.

МАРШАЛЫ НАПОЛЕОНА

18 мая 1804 г. сенатским указом управление республикой было передано императору Наполеону I. Тогда же им были назначены высшие государственные и военные чины. В армии вводилось высшее звание, которое отменила революция, свергнув власть короля, — маршал Франции. Этот чин получили 18 наиболее достойных полководцев французской армии.
В 90-е гг. XVIII в., когда Франция вела беспрерывные революционные войны, на первый план быстро выдвигались молодые и талантливые военачальники. За 3—4 года они достигали вершин славы, пройдя путь от сержанта до дивизионного генерала и становясь командующими армиями. Именно им республика была обязана многими славными победами. Правда, молодые генералы недолго оставались на своих высоких постах. Военное счастье капризно. Ещё более капризными оказались сменявшие друг друга правительства. После малейшей неудачи способные полководцы клали свои головы под нож гильотины. Ещё немного — и лишился бы жизни один из талантливейших генералов Лазар Гош, получивший это звание в 25 лет.
Политическая нестабильность — не единственное, что угрожало молодым военным. Преждевременная гибель на поле боя от шальной пули, смерть от рук фанатиков или сверхчеловеческое напряжение сил вырывали лучших из их рядов. Так погибли Марсо (1796 г.), Жубер (1799 г.), Десекс (1800 г.), Клебер (1800 г.) и тот же Гош (1797 г.). Все они могли бы с успехом соперничать с Бонапартом в славе, если бы судьба не распорядилась иначе.
Но и среди тех, кто перешёл на его сторону после переворота 18 брюмера, оказались знаменитые военачальники, имена которых Франция узнала задолго до Наполеона. Именно они в первую очередь стали маршалами: грубоватые и простодушные Лефевр и Журдан, отличившиеся ещё в 1792 г., хитрый, жадный и фантастически талантливый Массена, показавший себя достойным соперником Суворова, вечно интригующий гигант Ожеро, вызывавший тайные опасения Директории, седой Келлерман, первым принёсший победу Французской республике при Вальми в 1792 г., и др.
Не забыл Наполеон и своих генералов, которые прошли с ним через огонь Итальянской кампании и побывали в Египте. «Когорта Бонапарта», подобранная и воспитанная самим императором, блистала своими талантами ничуть не меньше, чем седые герои нации. Бертье, Мюрат, Даву, Ланн с полным правом получили звание маршалов Франции.
С начала консульства и уж тем более с начала империи Франция вела беспрерывные войны. Почти всю историю наполеоновских походов можно было проследить по титулам маршалов: Ланн — герцог Монтебелло, Массена — князь Эсслингский, Бертье — князь Ваграмский, Даву — герцог Ауэрштедтский.

"Фельдмаршал Журдан после взятия Вены". Музей в Версале.
Наполеон высоко ценил таланты своих военачальников. Доходы их росли год от года, все маршалы стали владетельными герцогами. Но и цена, которую приходилось платить за почёт и милости, сыпавшиеся как из рога изобилия, была очень высокой — жизнь. Своей кровью расплачивались они за привилегированное положение. Не говоря о ра-
534

нах, которых у всех маршалов было предостаточно, война вырывала из их рядов лучших. В 1809 г. погиб Лассаль, который должен был стать маршалом со дня на день. В том же году был убит Ланн, смерть которого оказалась невосполнимой потерей для армии.
Почти все высшие чины в армии Наполеона не получили специального военного образования. Их знания и навыки пополняла сама жизнь. Пёстрый социальный состав генералитета, где аристократы соседствовали с простолюдинами, давал императору основание утверждать, что в каждом солдатском ранце лежит маршальский жезл.
Генералы и маршалы Франции, возвращаясь в Париж после долгой разлуки с ним, давали выход своей кипучей энергии. Постоянные скандалы, о которых подробно сообщал «Монитор» в разделе  светской  хроники,  разгромы ресторанов,    дуэли,    фантастические проигрыши, скачки, карты — вот далеко не полное описание  «особенностей» досуга большинства высших армейских чинов. Отдыхом это можно было назвать с трудом. Но люди, которые проводили дома лишь недели и привыкли любому закону противопоставлять грубую силу, не считались с приличиями. Они ворвались в высший свет, словно ураган, и устанавливали собственные правила поведения. Огромные деньги, которые они оплачивали своей кровью, казались им смехотворными. Форменный грабёж, который учинили в Испании Массена и Сульт,   поражал   своими   размерами. Всё становилось его объектом: церкви, богатые   дома,   королевские   дворцы. Старый контрабандист Массена не остановился и перед нарушением проводимой Наполеоном политики Континентальной блокады, получив с этого доход более 6 млн. франков.
Наполеон удивительно умел угадывать людей с выдающимися способностями. Ни одного его маршала нельзя назвать бездарью, получившей чин благодаря происхождению или родству, как это было во всех других государствах. Не удивительно, что армия Франции побеждала. К своим военным Наполеон предъявлял исключительные требования: точное выполнение поставленной задачи, умение проявлять инициативу и работать на износ. Не многие выдерживали такое напряжение. Первым «сломался» Массена — один из наиболее активных и талантливых маршалов. Длительные походы, постоянные лишения подорвали здоровье этого немолодого уже полководца.
Маршалов связывало скорее военное братство, чем дружба (взаимная нелюбовь не была редкостью). Своеобразная кастовость высших военных чинов заставляла их держаться вместе и особняком от остальных государственных деятелей. Любые нападки или несправедливость по отношению к кому-либо из них вызывали бурю протеста, с чем император не мог не считаться. Но такое единство проявлялось только по отношению к властям. Соперничество из-за славы делало их порой непримиримыми врагами. В одной из операций, в которой участвовали Мюрат и Ланн, Наполеон похвалил лишь одного, поставив победу в заслугу ему. С тех пор гасконцы почти перестали разговаривать друг с другом. Массена, своим огромным талантом вызывавший неприкрытую зависть, чуть не пал жертвой клеветы, которую возвели на него Сюше и Сульт.
Неудачная кампания 1812 г., когда французская армия практически перестала существовать, а лучшие военачальники были деморализованы, сказалась и на боевых действиях 1813 г. Осыпанные ласками и милостями императора, давно получившие всё, о чём только можно мечтать в военной карьере, — славу, деньги, титулы, — маршалы утратили боевой задор. То, что было хорошо в молодости, когда вся жизнь впереди, оказалось тягостным и ненужным к 40 годам. Усталые и озлобленные, утомлённые частыми капризами вошедшего в роль повелителя мира постаревшего императора, они все после отречения Наполеона перешли на службу к королю Людовику XVIII. Да и отречься Наполеона тоже заставили они, отказавшись (может быть, в первый раз в жизни!) умирать за своего императора.
При королевской власти все маршалы сохранили свои чины и звания. Казалось, ничто не нарушит спокойной жизни, к которой они так стремились. И вдруг в 1815 г. Наполеон высадился во Франции. Против него были брошены войска, которыми командовали его соратники, — те, кто был обязан ему очень многим. Большинство из них оставались в душе бонапартистами и слишком хорошо помнили своё революционное прошлое, чтобы выступать на стороне короля против вернувшегося Наполеона. Уже почувствовавшие высокомерие и презрение роялистов, Ней, Мюрат, Даву, Сульт, Брюн и многие другие перешли на его сторону, забывая и прощая своему императору былые обиды. Казалось, молодость возвращается. Но Бонапарт был уже не тот, да и ряды его «кузенов», как он называл маршалов, изрядно поредели. Не вернулся Массена, посчитав себя слишком старым для новой авантюры; Мармон,   получивший   звание   маршала  лишь   в

Ожеро.

Массена.
535

1809 г. и только благодаря личному расположению Наполеона, не рискнул оставить своих новых хозяев, предав старого друга. Да разве только они!
Время Наполеона уходило. С ним уходили войны и слава. После поражения Бонапарта под Ватерлоо тех, кто перешёл на его сторону, постигла печальная участь. Часть из них погибли: Ней и Мюрат расстреляны, Брюн растерзан в Авиньоне озверевшими роялистами. Остальных выкинули в отставку. Да и из оставшихся верными королю мало кто отличился впоследствии. Служба у Наполеона, которая вытягивала все силы, многочисленные раны и незнатное происхождение оставляли их за бортом новой жизни. Героическое время кончилось.
И всё-таки маршалы Франции оказали существенное влияние на европейскую историю начала XIX в. Лучшие, храбрейшие, талантливейшие полководцы, они сделали всё, чтобы слава Франции и Наполеона засияла в полную мощь.
Иоахим Мюрат (1771—1815) — один из наиболее ярких полководцев Наполеона. Бесшабашно смелый, великодушный, добрый, он был «храбрейшим из королей и королём храбрецов», как называл его Бонапарт. Его безумные наряды вызывали шок у парижского общества. Говорят, что в самые опасные сражения он шёл одетым особенно броско. Бессменный командир конницы во французской армии, он был лучшим кавалеристом Европы.

"Мюрат".
Литография Г. Греведона по оригиналу Ф. Жерара.
1826 г.
Выросший в маленьком гасконском городке Лабастид-Фортюньер, где с трёх лет сажают на лошадь, Мюрат рано начал самостоятельную жизнь. Прослужив некоторое время в королевской гвардии и изведав мордобой и хамство офицеров-аристократов, Мюрат вернулся домой. Однако избранная для него отцом-трактирщиком карьера священника мало устраивала резвого молодого человека. Красивый, пылкий, увлекающийся, он в 1791 г., бросив учение, пошёл добровольцем в революционную армию. Мюрат достаточно быстро получил офицерский чин, но продвинуться дальше оказалось труднее.
Счастливая звезда Мюрата взошла на небосклоне Парижа в вандемьере 1795 г. Бонапарт, который должен был подавить мятеж роялистов, оказался в весьма трудном положении. Ему срочно понадобилась артиллерия в центре Парижа. Пушки, сметая всё на своём пути, доставил капитан Мюрат.
Именно с этого момента началась настоящая карьера этого человека. Он стал адъютантом Бонапарта. А потом была Италия, где он никак не мог избавиться от почётной и утомительной обязанности мальчика на побегушках. Его товарищи по должности уже давно стали генералами, а Мюрат продолжал тянуть лямку полковника, несмотря на то, что ему приходилось бывать в самых опасных местах, водить полки в атаку, заменять в бою погибших генералов. В Египте Мюрат наконец-то получил право самостоятельного командования и чин дивизионного генерала. Ах, как лихо водил он в атаку своих кавалеристов в знаменитой битве у пирамид в 1798 году! 40 веков с изумлением взирали на отчаянный поединок, который свёл лицом к лицу двух генералов — французского Мюрата и египетского Мурат-бея. Победил Мюрат, и полученная в качестве трофея сабля Мурат-бея стала предметом его особой гордости.
По возвращении в Париж Мюрат не остался в стороне от политической жизни. И вовсе не потому, что стремился к карьере политика, а потому, что Бонапарт решил сам управлять Францией. Мюрат был посвящён во многие тайны готовящейся операции. День 19 брюмера 1799 г. был самым решающим для переворота. Совет пятисот и совет старейшин — законодательные органы Франции — должны были провозгласить генерала Бонапарта консулом. Но что-то не получилось. То ли генерал не проявил должной решительности, то ли у депутатов проснулись последние остатки гордости. С криками «Вне закона!» они вытолкали генерала с заседания. Казалось, всё потеряно. Но не растерявшийся Мюрат сумел спасти положение, махнув рукой на парламентские методы. От звуков его мощного голоса, отдавшего приказ солдатам: «Вышвырните-ка мне всю эту публику вон!», депутаты в ужасе бросились спасаться к окнам. Бонапарт стал консулом, а Мюрат — военным губернатором Парижа (1800 г.).
Неизменный начальник кавалерийского корпуса, Мюрат, произведённый в маршалы в 1804 г., теперь сумел проявить свой военный талант в полной мере. Гасконская хитрость и актёрские способности не раз помогали ему выкрутиться из сложнейших положений. В 1805 г. он, Ланн и Бессьер, тоже гасконцы, сумели на Аспернском мосту обвести вокруг пальца австрийское командование и практически втроём захватили переправу. А своими блестящими атаками в Аустерлицкой битве эта троица «заставила плакать петербургских дам», почти полностью уничтожив самые привилегированные войска — русских кавалергардов.
536

С 1806 г. Мюрат стал великим герцогом Бергским, Клевским и Жуайезским. Не стоит думать, что он получил огромные владения. Это были мизерные германские княжества, присоединённые к Франции. В 1808 г., в начале войны в Испании, Мюрат жестоко подавил Мадридское восстание. Эта война была резнёй с обеих сторон. Испанцы, отстаивая свою независимость, вырезали всех, кто говорил по-французски, а французы, в свою очередь, не щадили целые деревни. В основных боевых действиях Мюрат поучаствовать не успел. Это имело две причины. Во-первых, давали себя знать старые раны, которые чуть не свели Мюрата в могилу в Мадриде. И, во-вторых, в связи с вступлением Жозефа Бонапарта, Неаполитанского короля, на испанский престол, королевское место в Италии осталось вакантным. Маршал благодаря своему браку был родственником Наполеона и человеком, которому тот очень доверял. Поэтому Мюрат и стал королём Неаполя. Маршал радовался, как ребёнок. Его тщеславие было настолько забавным, что делало его всеобщим любимцем. Правда, его радость по случаю коронации омрачалась некоторыми деталями. Во-первых, Мюрат давно находился в плохих отношениях со своей женой, сестрой Наполеона, которая, надо признаться, была скверной женщиной. Во-вторых, он в душе мечтал получить польскую корону. В 1806 г., будучи в Польше, маршал настолько был очарован страной и шляхетством, замашки которого во многом отвечали складу его характера, что не мог равнодушно смотреть на пустующий польский престол.
В Неаполе Мюрат показал себя хорошим политиком и королём. Конечно, настолько, насколько это позволяли неусыпное око и тяжёлая рука Наполеона. Мюрату удалось унять волнения, сотрясавшие королевство Обеих Сицилий. Всегда оставаясь в душе молодым, даже мальчишкой, он легко нашёл путь к сердцам молодых неаполитанцев. Но стремление короля к объединению Италии постоянно наталкивалось на железную волю Наполеона, и Иоахим Мюрат вынужден был уступить.
В поход против России в 1812 г. Мюрат собирался с большой неохотой. Несмотря на свою кипучую энергию, он тоже устал от 20 лет беспрерывных войн. Да и сердцем чувствовал, что поход не будет удачным. Под Смоленском он на коленях умолял Наполеона не идти дальше. Но всё было напрасно, Наполеон не внял советам своего маршала.
Бесшабашное удальство Мюрата, его лихие кавалерийские атаки и характерная внешность настолько полюбились русским казакам, что они даже уговорились не стрелять в маршала, а попытаться взять его в плен, что вызвало немало веселья во французском лагере и льстило самолюбию Мюрата.
Единственной крупной неудачей маршала был поход под Тарутино, когда он упустил армию Кутузова. К тому времени дружеские отношения с Наполеоном уже уступили место официальным, и озверевший император так орал на провинившегося Мюрата, что довёл его до истерики. С этого момента
Мюрат «сломался». Казалось, ничто не может вернуть тех прежних лет, когда он, сломя голову, кидался в бешеный водоворот атаки по первому приказу Бонапарта. Уезжая во Францию, Наполеон оставил армию на Неаполитанского короля. Армию! Замёрзших, полуголодных, деморализованных людей, а не победоносное войско. Доведя остатки ещё способных к дисциплине полков до границы, Мюрат, бросив всё, уехал в Неаполь.
После Лейпцига (1813 г.) стало очевидно, что Наполеон проиграл всё. И Мюрат, чтобы сохранить неаполитанскую корону, вступил в переговоры с союзниками. Одним из непременных условий, выдвигаемых ими, было помочь покончить с Наполеоном. И король, вспомнив былые обиды, выставил неаполитанские войска против корпуса Евгения Богарне. Боевые действия так и не начались, но факт остаётся фактом — Мюрат больше не служил Наполеону.
Несмотря на все старания Мюрата, Венский конгресс, вырабатывающий условия мирного договора, естественно, не собирался оставлять корону сыну трактирщика. Поэтому в 1815 г., когда Наполеон высадился во Франции, Мюрат откликнулся на его просьбу и двинул свои войска на австрийскую армию. Без сомнения, им руководило не только желание остаться королём. Он был слишком великодушен, чтобы долго помнить старые обиды, и не мог не поддержать своего старого друга и императора.
К сожалению, силы оказались неравными, и небольшая неаполитанская армия была разбита превосходящими силами противника. Ах, если бы у Мюрата были его французские кавалеристы!
Бежав в Гасконь, а затем на Корсику, Мюрат не оставлял мысли вернуть себе неаполитанскую корону. В сентябре 1815 г. он получил письмо от кардинала Боргезе, который сообщал, что народ с радостью встретит его возвращение. Это была чудовищная ложь! Утомлённые итальянцы не в силах были продолжать сопротивление. Но Мюрат, всегда полный оптимизма, хитрый, но по-детски наивный, поверил. 13 октября он высадился с небольшим отрядом в Калабрии, на юге Аппенинского полуострова. Его уже ждали. Но не восторженные толпы итальянцев, а австрийские солдаты. Бывший король был арестован. Всего два часа понадобилось собравшемуся для соблюдения формальностей австрийскому военно-полевому суду, чтобы вынести приговор. И Мюрат в последний раз доказал своё мужество, потребовав взвод неаполитанских стрелков. Он сам командовал своим расстрелом.
Гасконца не забыли. Его родной город был впоследствии переименован в Лабастид-Мюра, а в Неаполе маршалу поставили памятник как одному из самых популярных королей.
Среди маршалов Наполеона были ещё два гасконца, по характеру во многом походившие на Мюрата. Но им не хватало его размаха, его авантюризма, великодушия и задора. Это Жан-Батист Бессьер (1768—1813) и Жан Ланн (1769—1809) — два чело-
537

Ланн.

Ж.-Б. Бернадотт.
Раскрашенная гравюра Л. Ш. Риэта
по оригиналу И. Л. Креуля.
века, трагическая гибель которых потрясла французскую армию.
Бессьер был другом Мюрата. Они вместе сражались в Пиренейской армии в 1792 г., вместе участвовали в походах Наполеона. Бессьер был человеком менее открытым, чем Мюрат, суше его, но столь же дружелюбным, несмотря на своё занудство. Его мужество было по достоинству оценено Наполеоном. Он доверил маршалу святая святых — императорскую гвардию.
Ланн, которого называли Роландом французской армии, отличался блестящими дарованиями. Сын конюха, добровольцем поступивший в 1792 г. в революционную армию, благодаря личному мужеству достаточно быстро получил офицерский чин. Но в 1795 г. правительство уволило его в отставку за отсутствие военного образования. В 1796 г. он стал волонтёром Итальянской армии Наполеона. Способности и исключительная храбрость, опыт ведения военных действий быстро обратили на него внимание умеющего угадывать таланты Бонапарта. И уже спустя год «за отличие в боях» Ланн был произведён в бригадные генералы. Как и Мюрат, он был посвящён в тайны переворота 18 брюмера и сумел активно поддержать Бонапарта, за что и был назначен командиром консульской гвардии.
Ланн и Бессьер довольно часто вступали в конфликты с консулом и императором. Их отличали исключительное упрямство, умение говорить правду в глаза новому повелителю Франции и республиканские взгляды. Ланн, не пожелавший принять навязываемый Наполеоном образ «солидного человека», жестоко поплатился за свою строптивость. Император, который раздаривал состояния направо и налево, буквально разорил маршала, рассчитывая, что тот наконец-то смирится и образумится. Напрасный труд! Старый республиканец лишь бранился и ругал Наполеона на чём свет стоит, но не унизился до просьб. Даже получение титула герцога Монтебелло не смягчило нрав маршала. Бессьера Наполеон, бесцеремонно распоряжающийся судьбами своих людей, так и не смог заставить подобрать себе жену, которая устраивала бы императора. Однако Бонапарт вынужден был терпеть этих исключительно талантливых людей, один из которых (Ланн) мог сравниться даже с ним своими дарованиями.
Но война есть война. И первой её жертвой среди маршалов в 1804 г. стал Ланн, всегда ходивший впереди своего корпуса в атаку. Ядро австрийской пушки под Эсслингом (1809 г.) положило конец военной карьере и жизни маршала. Смертельно раненный, он мучился ещё 7 дней. Наполеон не отходил от умирающего и вынужден был выслушивать брань и упрёки в свой адрес, которыми его осыпал Ланн.
Бессьер участвовал в русской кампании 1812 г. и сумел вывести остатки гвардии из негостеприимной страны. Герцог Истрийский неотлучно находился рядом с Наполеоном во всех сражениях. Он и дальше бы продолжал поддерживать императора, если бы не трагическая гибель. В бою в мае 1813 г. ударом ядра в грудь Бессьер был убит на глазах у готовых к атаке гвардейцев.
Был среди маршалов Наполеона и ещё один гасконец, от которого он натерпелся бед. Жан-Батист Бернадотт (1763—1844) начал и успешно продолжал свою карьеру до 1800 г. без всякого участия Бонапарта. Достаточно быстро дослужившись до генеральского чина, Бернадотт впервые встретился с Наполеоном в Италии, когда его корпус был направлен на подкрепление итальянской армии (1797 г.). Дружеских отношений между двумя генералами не возникло. Оба уверенные в себе, сло-
538

жившиеся полководцы, наделённые славой и почестями, они уже тогда с трудом находили общий язык. Поэтому Бернадотт не вошёл в «когорту Бонапарта» и не отправился с ним в Египет, а остался во Франции заниматься государственными делами. Оставив поля сражений, он некоторое время был военным министром в правительстве Директории. Неуживчивый характер и неуёмное честолюбие не позволили Бернадотту надолго задержаться на этом ответственном посту.
С приходом к власти Бонапарта взаимная нелюбовь вспыхнула с новой силой. В 1802—1804 гг. ярый республиканец Бернадотт даже участвовал в заговоре военных с целью свержения первого консула. Однако благодаря своей популярности в Северной армии он не понёс наказания и в 1804 г. был произведён в маршалы.
В 1806 г., воюя в Голландии, Бернадотт удивительно мягко обошёлся с пленными шведами: он их отпустил. Это создало ему большую популярность в Швеции и вызвало новый скандал с императором. Чем дальше, тем хуже. И в 1810 г. Бернадотт был вынужден уйти в отставку. Наполеон невысоко оценивал полководческие способности своего маршала. Зато его великодушие сумели оценить шведы, которые предложили ему стать преемником шведского короля. Бернадотт быстро уехал из недружелюбной Франции, тем более что на шведский престол его толкал Наполеон, уверенный, что новый правитель не будет выступать против своей родины. Время показало, насколько он ошибался.
Бернадотт очень быстро забыл, что он француз, и начал доказывать всему миру, прежде всего Швеции и Наполеону, что он настоящий швед — душой и сердцем. Благодаря его блестящей дипломатической политике стране удалось сохранить нейтралитет в 1812 г., а затем в 1813 г. присоединиться к армии союзников, громивших Наполеона.
Бернадотт стал основателем новой династии шведских королей, которая правит и сегодня.
Среди маршалов Наполеона, вышедших из простого народа, было много выдающихся полководцев. Но наибольшей славой и любовью в армии по праву пользовался маршал Мишель Ней (1769—1815). Военачальники Наполеона отличались храбростью. И всё-таки Нея называли храбрейшим из храбрых. Со шпагой в руке, в чёрном с золотом маршальском мундире, он всегда был впереди своего корпуса. Не единожды собственным примером останавливая бегущих, Ней в одиночку бросался в атаку, увлекая за собой солдат. Пылкий, добрый, он пользовался заслуженным почётом и уважением в военной среде. Пожалуй, это был единственный маршал, который не имел врагов и против которого не строили козни соперники. И это несмотря на то, что он достаточно скупо делился славой, предпочитая «тянуть одеяло на себя».
Ней начал службу в 1788 г. в королевской кавалерии. В революционной армии он быстро достиг командных высот, став в 1796 г, бригадным генералом. Он служил на Севере Франции, поэтому не разделил славы Итальянского похода. Но Директория высоко оценила его заслуги, и в 1799 г. он получил чин дивизионного генерала.
Несмотря на то, что Ней не принадлежал к «когорте Бонапарта», он сразу стал своим в окружении первого консула, и честностью, преданностью и тактичностью сумел завоевать расположение Наполеона. Ему император поручал самые опасные предприятия. Надо отдать должное маршалу — он с честью справлялся с любой трудной задачей. Его единственным недостатком, как впрочем, и Мюрата, было нежелание работать в штабных условиях. Они предпочитали импровизировать на месте, в сражении. Не было больших врагов штабных карт и больших молчунов на военном совете, чем Ней и Мюрат.

"М. Ней".
Гравюра Г. Паркера по оригиналу Ф. Жерара. 1833 г.
В битве при Бородино 26 августа 1812 г. именно Нею достался наиболее трудный участок — Багратионовы флеши. Именно Нею и его солдатам адресовались похвалы русского генерала: «Браво! Как красиво идут!» И именно потому, что в Бородинском сражении корпус Нея оказался стержнем основных действий французской армии, герцог Эльхингенский получил от императора титул князя Московского.
Зная мужество Нея, Наполеон доверил ему при отступлении из России командовать арьергардом, надеясь на то, что маршал справится с этой задачей. Действительно, в сражении под Красным 2 ноября 1812 г. Ней сумел под бешеным огнём русской артиллерии увести свой корпус. На предложение русских сдаться маршал ответил: «Вы когда-нибудь слыхали, чтобы императорские маршалы сдавались в плен?» В лютый мороз, под постоянным обстрелом, редея с каждым днём, корпус Нея выходил из заснеженной страны. В небольшом немецком городке в офицерский ресторан вошёл голодный, оборванный, небритый человек: «Вы не узнали меня, господа? Я — арьергард Великой Армии, маршал Ней».
539

В 1814 г. именно Ней, в преданности которого Наполеон никогда не сомневался, от имени маршалов Франции потребовал от Наполеона отречься от престола. И даже страстная речь Бонапарта, пытавшегося напомнить Нею о былой славе и призвавшего продолжить войну, не заставила маршала пуститься в эту авантюру.
В 1815 г., когда Наполеон начал свой поход на Париж, взоры короля и его окружения обратились к единственному, кто мог бы остановить Бонапарта, — маршалу Нею. Он дал себя уговорить и даже пообещал привезти Наполеона в железной клетке. Но, едва завидев Наполеона, солдаты категорически потребовали от Нея присоединиться к армии императора. Маршалу ничего не оставалось, как уступить. И в тот же день он приступил к исполнению своих обязанностей уже в армии Бонапарта.
Мужественное поведение Нея в сражении при Ватерлоо, его необычайная популярность в армии и незнатное происхождение послужили причинами суда над маршалом. Суд пэров перевесом всего в один голос вынес смертный приговор. Единственным, кто отказался судить старого боевого друга, был маршал Монсей, вынужденный после этого уйти в отставку.
Ней предпочёл сам отдать солдатам приказ «Огонь!». Но они, вынужденные расстреливать своего любимого командира, только ранили его. Обливаясь кровью, Ней просил дать ему пистолет, чтобы избавиться от мучений. Но никто не посмел этого сделать. У стены Люксембургского сада оборвалась жизнь одного из талантливейших полководцев Наполеона.
Луи-Никола Даву (1770—1823) и Луи-Александр Бертье (1753—1815) в отличие от большинства генералов Наполеона были аристократами. Даву принадлежал к мелкопоместному бургундскому дворянству. Он получил военное образование, окончив Парижскую военную школу в 1788 г. В 1794— 1795 гг. Даву служил в Рейнской армии. В 1793 г. молодой лейтенант, хладнокровно наведя пистолет, заставил замолчать генерала Дюмурье, пытавшегося склонить к измене революционную армию. За мужество и удачные боевые операции Даву был произведён в чин бригадного генерала. Египетская экспедиция Бонапарта заинтересовала Даву, и он принял предложение отправиться в жаркие пески. Несмотря на свой угрюмый характер и склонность к педантизму, молодой генерал достаточно быстро оказался во втором кругу «когорты Бонапарта».
С 1804 г., став маршалом, Даву был непременным спутником Наполеона во всех его кампаниях. Благодаря военному образованию и будучи прекрасным стратегом, он оказался для Наполеона исключительно полезным человеком. Если большинство его командующих предпочитали разбираться с противником на месте, блестяще владея тактикой боя, то Даву мог сутками методично разрабатывать планы предстоящей кампании, что, впрочем, не мешало ему на поле боя блистать мужеством и талантом.
Особенно ярко способности Даву проявились в

"Л.-Н. Даву".
Литография Ш. Билона.
1-я половина XIXв.
кампании 1806 г., когда под Ауэрштедтом он с успехом выполнил свою задачу и наголову разбил вторую прусскую армию, довершив разгром Пруссии.
По возвращении Наполеона с острова Эльба в 1815 г. Даву, не раздумывая, присоединился к императору и возглавил военное министерство. Учитывая его дворянское происхождение, королевское правительство не уготовило для него судьбы маршала Нея, а отправило в отставку. Надо отдать должное Даву: он не стремился восстановиться в армии и служить королю.
Бертье был бессменным начальником штаба Бонапарта с 1796 по 1801 г. и с 1807 по 1814 г. Именно Бертье организовывал, набирал, обучал и формировал штаб. Его офицеры и адъютанты, молодые дворяне, носили прозвище «попугаев» за молодость и склонность к фанфаронству. Однако именно штаб Бертье давал армии прекрасные кадры и военную организацию. Работа Бертье заложила основу той системе штабов, которую приняли почти все европейские армии и которая, конечно, с большими изменениями, дошла до наших дней.
Бертье был старше Бонапарта. Он начал свою военную карьеру ещё будучи совсем молодым, когда идеи Руссо только начали завоёвывать мир. В 1775 г. он, как и Лафайет, отправился сражаться за независимость Америки, вдохновлённый идеей свободы. Поэтому неудивительно, что с началом революции во Франции Бертье оказался в рядах революционной армии. В Париже в 1795 г. он встретился с Бонапартом, и с тех пор судьба не разлучала их почти до конца. Бертье был более штабист и канцелярист, нежели полководец. Но в кампании 1809 г. под Ваграмом он сумел заменить Наполеона, проведя его план разгрома австрийской армии с завидной педантичностью.
540

Сухарь, бумажный человек, но абсолютно безотказный и наивный, влюблённый в Наполеона, Бертье взваливал на себя гигантскую работу. В отличие от других министров императора, сменявшихся через 2—3 года, он сумел выдерживать неимоверное напряжение почти 20 лет. Наполеон был очень щедр к беспрекословно подчиняющемуся и исполнительному маршалу, даруя ему миллионные доходы и очень высокие титулы. Личной жизнью Бертье, как, впрочем, и многих своих военачальников, император распоряжался по своему произволу. Поэтому Бертье оказался одним из самых несчастных людей в семейной жизни. Но его преданность Наполеону от этого не страдала. В 1815 г., когда стала очевидной неизбежность поражения Бонапарта, Бертье, побоявшийся присоединиться к его армии, но не желавший видеть падение своего кумира, предпочёл покончить с собой.

Бертье

ШАРЛЬ-МОРИС ТАЛЕЙРАН

Талейран.
Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужны грязь и нужны деньги. За деньги он бы продал свою душу, — и он при этом был бы прав, ибо променял бы навозную кучу на золото», — так отзывался о Талейране Оноре Мирабо, который, как известно, сам был далёк от нравственного совершенства. Собственно, подобная оценка сопровождала князя всю жизнь. Только под старость он узнал что-то вроде признательности потомков, которая, впрочем, его мало интересовала.
С именем князя Шарля-Мориса Талейрана-Перигора (1753—1838) связана целая эпоха. И даже не одна. Королевская власть, Революция, Империя Наполеона, Реставрация, Июльская революция. И всегда, кроме, может быть, самого начала, Талейран умудрялся быть на первых ролях. Часто он ходил по краю пропасти, вполне сознательно подставляя свою голову под удар, но побеждал он, а не Наполеон, Людовик, Баррас и Дантон. Они приходили и уходили, сделав своё дело, а Талейран оставался. Потому что он всегда умел видеть победителя и под маской величия и незыблемости угадывал побеждённого.
Таким и остался он в глазах потомков: непревзойдённым мастером дипломатии, интриг и взяток. Гордый, надменный, насмешливый аристократ, изящно скрывающий свою хромоту, циник до мозга костей и «отец лжи», никогда не упускающий своей выгоды, символ коварства, предательства и беспринципности.
Шарль-Морис Талейран происходил из старой аристократической семьи, представители которой служили ещё Каролингам в X в. Полученное в детстве увечье не позволило ему сделать военную карьеру, которая бы могла поправить финансовые дела обедневшего аристократа. Родители, которых он мало интересовал, направили сына по духовной стезе. Как же Талейран ненавидел эту проклятую рясу, которая путалась под ногами и мешала светским развлечениям! Даже пример кардинала Ришелье не
541

мог подвигнуть молодого аббата на добровольное примирение со своим положением. Стремясь к государственной карьере, Талейран в отличие от многих дворян прекрасно понимал, что век Ришелье окончился и поздно брать пример с этого великого деятеля истории. Единственное, что могло утешить князя, так это посох епископа Оттенского, который принёс ему помимо своей антикварной стоимости некоторые доходы.
Лиловая ряса не особенно мешала епископу развлекаться. Однако за светской чехардой и картами, до которых князь был большой охотник, он чутко угадывал грядущие перемены. Назревала буря, и нельзя сказать, что это огорчало Талейрана. Епископ Оттенский, при всём своём равнодушии к идеям свободы, считал необходимыми некоторые изменения государственного строя и прекрасно видел ветхость старой монархии.
Созыв Генеральных Штатов подхлестнул честолюбие Талейрана, который решил не упустить шанс и приобщиться к власти. Епископ Оттенский стал делегатом от второго сословия. Он быстро сообразил, что нерешительностью и неумными действиями Бурбоны губят себя. Поэтому, придерживаясь умеренных позиций, он очень скоро оставил ориентацию на короля, предпочтя правительство фейянов и жирондистов. Не будучи хорошим оратором, князь Талейран тем не менее сумел обратить на себя внимание теперь уже Учредительного собрания, предложив передать государству церковные земли. Благодарности депутатов не было предела. Вся беспутная жизнь епископа отошла на второй план, когда он, как верный последователь нищих пророков, призвал церковь добровольно, без выкупа отказаться от ненужной ей собственности. Этот поступок был в глазах граждан тем более героическим, что все знали: епархия — единственный источник доходов депутата Талейрана. Народ ликовал, а дворяне и церковники открыто называли князя за «бескорыстие» отступником.
Заставив говорить о себе, князь всё-таки предпочёл не занимать пока первых ролей в этом не слишком стабильном обществе. Он не мог, да и не стремился стать народным вождём, предпочитая более доходную и менее опасную работу в различных комитетах. Талейран предчувствовал, что эта революция добром не кончится, и с холодной насмешкой наблюдал за вознёй «народных вождей», которым в ближайшем будущем предстояло лично ознакомиться с изобретением революции — гильотиной.
После 10 августа 1792 г. многое изменилось в жизни революционного князя. Революция шагнула несколько дальше, чем хотелось бы ему. Чувство самосохранения взяло верх над перспективами лёгких доходов. Талейран понял, что скоро начнётся кровавая баня. Надо было уносить ноги. И он, написав прекрасный революционный манифест о низложении короля, предпочёл побыстрее очутиться с дипломатической миссией в Лондоне. Как вовремя! Через два с половиной месяца его имя внесли в
списки эмигрантов, обнаружив два его письма к свергнутому монарху.
Естественно, Талейран не поехал оправдываться. Он остался в Англии. Положение было очень сложным. Денег нет, англичанам он не интересен, эмиграция искренне ненавидела расстригу-епископа, который во имя личной выгоды сбросил мантию и предал интересы короля. Ах, если бы им представилась возможность, они бы его уничтожили. Холодный и надменный князь Талейран не придавал особого значения тявканью этой собачьей своры за своей спиной. Правда, эмигрантская возня всё же сумела досадить ему — князя выслали из Англии, он вынужден был уехать в Америку.
В Филадельфии его, привыкшего к свету, ждала скука провинциальной жизни. Американское общество было помешано на деньгах — Талейран это быстро заметил. Ну что ж, если нет светских салонов, можно заняться бизнесом. Талейран с детства мечтал стать министром финансов. Теперь ему представилась возможность испытать свои способности. Скажем сразу: здесь он мало преуспел. Зато ему всё больше начинало нравиться развитие событий во Франции.
Кровавый террор якобинцев закончился. Новое правительство термидорианцев было более лояльным. И Талейран настойчиво начинает добиваться возвращения на родину. Верный своему правилу «пропускать вперёд женщин», он с помощью прекрасных дам сумел добиться снятия с себя обвинений. В 1796 г., после пяти лет скитаний, 43-летний Талейран вновь вступил на родную землю.
Новому правительству Талейран не уставал напоминать о себе прошениями и через друзей. Пришедшая к власти Директория сперва и слышать не хотела о скандальном князе. «Талейран потому так презирает людей, что он много изучал самого себя», — так выразился один из директоров — Карно. Однако другой член правительства, Баррас, чувствуя нестабильность своего положения, со всё большим вниманием поглядывал в сторону Талейрана. Сторонник умеренных, тот мог стать «своим» человеком в интригах, которые директоры плели друг против друга. И в 1797 г. Талейран назначен министром иностранных дел Французской республики. Ловкий интриган, Баррас абсолютно не понимал людей. Он сам вырыл себе яму, сначала помогая продвигаться Бонапарту, а затем добившись назначения Талейрана на такой пост. Именно эти люди и отшвырнут его от власти, когда придёт время.
Талейран сумел подтвердить свою небезупречную репутацию очень ловкого человека. Париж привык к тому, что взятки берут почти все государственные служащие. Но новый министр иностранных дел умудрился шокировать Париж не количеством взяток, а их размерами. 13,5 млн. франков за два года — это было слишком даже для видавшей виды столицы. Талейран брал со всех и по любому поводу. Кажется, не осталось в мире страны, общавшейся с Францией и не заплатившей её министру. К счастью, алчность была не единствен-
542

ным качеством Талейрана. Он смог наладить работу министерства. Это было тем легче, чем больше побед одерживал Бонапарт. Талейран очень быстро понял, что Директории долго не продержаться. А вот молодой Бонапарт — это не «шпага», на которую так рассчитывал Баррас, а властелин, и с ним следует подружиться. После возвращения победоносного генерала в Париж Талейран активно поддержал его проект завоевания Египта, считая необходимым для Франции задуматься о колониях. «Египетская экспедиция», это совместное детище министра иностранных дел и Бонапарта, должна была положить начало новой эре для Франции. Не вина Талейрана, что она не удалась. Пока генерал воевал в жарких песках Сахары, Талейран всё больше задумывался о судьбе Директории. Постоянные раздоры в правительстве, военные неудачи, непопулярность — всё это были минусы, грозившие перерасти в катастрофу. Когда к власти придёт Бонапарт, а Талейран не сомневался, что именно так и будет, ему вряд ли будут нужны эти недалёкие министры. И Талейран решил развязаться с Директорией. Летом 1799 г. он неожиданно ушёл в отставку.
Бывший министр не ошибся. Полгода интриг в пользу генерала не пропали зря. 18 брюмера 1799 г. Бонапарт совершил государственный переворот, а через девять дней Талейран получил портфель министра иностранных дел.
Судьба связала этих людей на долгих 14 лет, семь из которых князь честно служил Наполеону. Император оказался тем редким человеком, к кому Талейран испытывал если не чувство привязанности, то уж по крайней мере уважение. «Я любил Наполеона... Я пользовался его славой и её отблесками, падавшими на тех, кто ему помогал в его благородном деле», — так будет говорить Талейран спустя много лет, когда уже ничто не связывало его с Бонапартом. Возможно, он был здесь искренним.
Талейрану грех было жаловаться на Наполеона. Император предоставил ему огромные доходы, официальные и неофициальные (взятки князь брал активно), он сделал своего министра великим камергером, великим электором, владетельным князем и герцогом Беневентским. Талейран стал кавалером всех французских орденов и почти всех иностранных. Наполеон, конечно, презирал моральные качества князя, но и очень его ценил: «Это человек интриг, человек большой безнравственности, но большого ума и, конечно, самый способный из всех министров, которых я имел». Кажется, уж Наполеон вполне понимал Талейрана. Но...
1808 год, Эрфурт. Встреча русского и французского государей. Неожиданно покой Александра I был прерван визитом князя Талейрана. Изумлённый русский император слушал странные слова французского дипломата: «Государь, для чего Вы сюда приехали? Вы должны спасти Европу, а Вы в этом преуспеете, только если будете сопротивляться Наполеону». Может быть, Талейран сошёл с ума? Нет, это было далеко не так. Ещё в 1807 г., когда, казалось, могущество Наполеона достигло своего
апогея, князь задумался над будущим. Как долго может продолжаться триумф императора? Будучи слишком искушённым политиком, Талейран в очередной раз почувствовал, что пора уходить. И он ушёл в 1807 г. с поста министра иностранных дел, а в 1808 г. безошибочно определил будущего победителя.
Князь, осыпанный милостями Наполеона, повёл против него сложную игру. Шифрованные письма информировали Австрию и Россию о военном и дипломатическом положении Франции. Проницательный император и не догадывался, что «самый способный из всех министров» роет ему могилу.

Давид
"Наполеон в рабочем кабинете". 1812 г.
Многоопытный дипломат не ошибся. Выросшие аппетиты Наполеона привели его к краху в 1814 г. Талейран сумел убедить союзников оставить трон не за сыном Наполеона, к которому первоначально благоволил Александр I, а за старой королевской
543

фамилией — Бурбонами. Надеясь на признательность с их стороны, князь сделал возможное и невозможное, проявив чудеса дипломатии. Что ж, признательность со стороны новых властителей Франции не замедлила последовать. Талейран вновь стал министром иностранных дел и даже главой правительства. Теперь ему предстояло решить сложнейшую задачу. Государи собрались в Вене на конгресс, который должен был решить судьбы Европы. Слишком уж сильно перекроили Французская революция и император Наполеон карту мира. Победители мечтали урвать себе кусок побольше от наследства поверженного Бонапарта. Талейран представлял побеждённую страну. Казалось, князю остаётся лишь соглашаться. Но Талейран не считался бы лучшим дипломатом Европы, если бы это было так. Искуснейшими интригами он разъединил союзников, заставив их забыть о своей договорённости при разгроме Наполеона. Франция, Англия и Австрия объединились против России и Пруссии. Венский конгресс заложил основы политики Европы на ближайшие 60 лет, и министр Талейран сыграл в этом решающую роль. Именно он, чтобы сохранить сильную Францию, выдвинул идею легитимизма (законности), при котором все территориальные приобретения со времён революции признавались недействительными, а политическая система европейских стран должна была остаться на рубеже 1792 г. Франция тем самым сохраняла свои «естественные границы».
Может быть, монархи и считали, что таким образом революция будет забыта. Но князь Талейран был мудрее их. В отличие от Бурбонов, которые всерьёз восприняли принцип легитимизма во внутренней политике, Талейран на примере «Ста дней» Наполеона видел, что было бы безумием возвращаться назад. Это только Людовик XVIII считал, что вернул себе законный трон своих предков. Министр иностранных дел прекрасно знал, что король сидит на троне Бонапарта. Развернувшаяся в 1815 г. волна «белого террора», когда самые популярные люди пали жертвой произвола озверевшего дворянства, вела Бурбонов к гибели. Талейран, надеясь на свой авторитет, попытался втолковать неразумному монарху губительность такой политики. Напрасно! Несмотря на своё аристократическое происхождение, Талейран был настолько ненавистен новой власти, что она разве что не требовала его головы у короля. Ультиматум министра, требовавшего прекратить репрессии, привёл к его отставке.
«Благодарные» Бурбоны на 15 лет вышвырнули Талейрана с политической арены. Князь был удивлён, но не расстроен. Он был уверен, несмотря на свои 62 года, что его время ещё придёт.
Работа над «Мемуарами» не оставила князя в стороне от политической жизни. Он пристально наблюдал за положением в стране и присматривался к молодым политикам. В 1830 г. грянула Июльская революция. Старый лис и здесь остался верным себе. Под грохот пушек он сказал своему секретарю: «Мы побеждаем». «Мы? Кто же именно, князь, побеждает?» «Тише, ни слова больше; я вам завтра это скажу». Победил Луи-Филипп. 77-летний Талейран не замедлил присоединиться к новому правительству. Скорее из интереса к сложному делу он согласился возглавить труднейшее посольство в Лондоне. Пусть разгулявшаяся свободная пресса поливала старого дипломата грязью, припоминая его былые «измены», Талейран был недостижим для неё. Он уже стал историей. Его авторитет был так высок, что одно выступление князя на стороне Луи-Филиппа было расценено как знак стабильности нового режима. Одним своим присутствием Талейран заставил заартачившиеся было европейские правительства признать новый режим во Франции.
Последней блестящей акцией, которую удалось провернуть видавшему виды дипломату, было провозглашение независимости Бельгии, которая была очень выгодна для Франции. Это был потрясающий успех!
Не будем очень строго судить Талейрана. Трудно порицать человека за то, что он слишком умён и прозорлив. Политика была для Талейрана «искусством возможного», игрой ума, способом существования. Да, он действительно «продавал всех, кто его покупал». Его принципом всегда была прежде всего личная выгода. Правда, сам он говорил, что Франция стояла для него на первом месте. Кто знает... Любой человек, занимающийся политикой, непременно оказывается запачканным грязью. А Талейран был профессионалом.
«Неужели князь Талейран умер? Любопытно узнать, зачем это ему теперь понадобилось?» — пошутил язвительный насмешник. Это высокая оценка человека, который хорошо знает, что ему надо.
Это была странная и загадочная личность. Сам он так выразил свою последнюю волю: «Я хочу, чтобы на протяжении веков продолжали спорить о том, кем я был, о чём думал и чего хотел». Споры эти длятся и сегодня.

СИМОН БОЛИВАР

Твоё имя — бриллиант —  неподвластно «волнам времени, вымывающим из памяти имена всех королей». Эти строки кубинский поэт-романтик Хосе Мариа Эредиа посвятил своему современнику Симону Боливару. Поэтиче-
ское пророчество сбылось. Волны времени не только не унесли в бездонную Лету имя великого Освободителя Латинской Америки, но, более того, придали ему ещё большее сияние, открыв для потомков новые, неведомые дотоле грани его таланта.
544

Хосе Жиль де Кастро. Боливар".
Симон Боливар родился 24 июня 1783 г. в городе Каракасе в аристократической семье, предки которой обосновались в Венесуэле ещё в XVI в. Знатность и материальный достаток, казалось бы, гарантировали ему безоблачную жизнь. Однако вскоре последовала череда утрат: в 1786 г. умер отец, в 1792 г. — мать, а через год — опекавший Симона дедушка.
Лишённый родительской ласки мальчик взрослел быстрее своих сверстников. Он получил хорошее домашнее образование, его учителями были Андрес Бельо, поэт, филолог, юрист, и Симон Родригес, автор философских и педагогических трудов. Годы спустя Боливар писал о Родригесе: «Ему я обязан всем... Он сформировал моё сердце для свободы, для справедливости, для великого, для прекрасного».
Учитель и ученик неоднократно бывали в Европе. В 1806 г. в Риме, на Священной горе, Боливар, обращаясь к Родригесу, торжественно произнёс: «Клянусь перед Вами и перед Богом моих родителей, клянусь ими, клянусь моей честью, клянусь Родиной, что моя рука и моя душа не будут знать устали до тех пор, пока не будут порваны угнетающие нас цепи испанского рабства».
Более трёх веков большая часть народов Нового Света находилась под властью Испании. За это время возникли неразрешимые противоречия между
метрополией и колониями. Креолов — выходцев с Пиренейского полуострова, обосновавшихся в Америке, — особенно раздражали ограничения в области торговли и в политической сфере. Первые сводились к запрету торговли с другими государствами, вторые фактически закрывали креолам доступ к руководящим должностям в колониальной администрации. Индейское коренное население не могло смириться с посягательством на их землю и свободу; негры-рабы — с жестоким обращением и эксплуатацией. Столь же ненавистны для латиноамериканцев были и многочисленные запреты в культурной жизни. После начала Великой французской революции в Испании и её колониях было запрещено почти всё французское:   от   «Декларации  прав  человека  и гражданина» до жилетов по последней парижской моде, не говоря уже о книгах и газетах.
Боливар и другие руководители войны за независимость (Франсиско де Миранда, Антонио Нариньо, Хосе де Сан-Мартин, Бернардо О'Хиггинс, Антонио Хосе Сукре) были убеждены в том, что успешный исход борьбы народов Испанской Америки за освобождение немыслим без их солидарности и единства. Уже в 1812 г. Боливар говорил о том, что Венесуэла и «вся Америка» сражаются за общее дело.
В письме с Ямайки 6 сентября 1815 г., ставшем одним из программных документов войны за независимость, Боливар задолго до её исхода утверждал: «Судьба Америки определилась окончательно. Узы, соединявшие её с Испанией, порваны».
И Боливар, и многие его соратники в начале XIX в. надеялись на помощь США — первой республики в Западном полушарии. «Мы одиноки, мы вынуждены обращаться за помощью к Северу прежде всего потому, что они наши соседи и братья, а также в связи с тем, что у нас нет ни средств, ни возможностей для контактов с другими странами», — писал Боливар. Однако, объявив о нейтралитете, «соседи и братья» фактически встали на сторону Испании.
Уже в 20-е гг. XIX в. Боливар довольно точно предсказывал основные направления территориальной экспансии США в Новом Свете. «Посмотрите внимательно на карту, — говорил он своему адъютанту генералу О'Лири. — На севере вы увидите США, нашего могучего соседа, дружба которого с нами основана на арифметике: даю тебе столько-то, взамен хочу вдвое больше. Соединённые Штаты захватили Флориду... зарятся на Кубу и Пуэрто-Рико. Если мексиканцы позволят, то они присвоят Техас, да, пожалуй, и всю Мексику».
«Родина, независимость, свобода!» — под этими лозунгами проходили годы войны — 1810—1826. Чередовались победы и поражения, неудачи и успехи. В те времена Боливар был поистине вездесущ. «Он жил как бы среди сполохов пламени и сам был пламенем», — писал о нём Хосе Марти. 15 лет героического служения, 472 битвы — таков послужной список Боливара — солдата и полководца. С его именем связано и образование целого ряда не-
545

зависимых государств Южной Америки — Боливии, Венесуэлы, Колумбии, Перу, Эквадора.
Хрупкий суверенитет молодых республик мог в любой момент не выдержать экономического и политического, а порой и военного давления наиболее сильных европейских держав, в основном поддерживавших Испанию в её многолетней кампании по удержанию колоний. (Да и США не оставались в стороне.) В Европе, как известно, все вопросы, касающиеся международных отношений, решались в те годы в рамках «Священного Союза». Отсюда стремление Боливара создать «Священный Союз народов», который мог бы противостоять «Священному Союзу» монархов.
Дважды он пытался практически осуществить идею латиноамериканского единства. Прежде всего он хотел добиться этого путём включения в широкую конфедерацию испаноязычных государств Западного полушария. Своеобразной её моделью могла стать так называемая «Великая Колумбия» — созданное Боливаром государство, в которое вошли на добровольных началах Венесуэла, Колумбия, Панама и Эквадор. Оно просуществовало с 1821 по 1830 г.
Слабость и преждевременность этого объединения выявились очень быстро. Огромные расстояния и отсутствие широкой сети путей сообщения, экономическая разруха, появление на местах многочисленных каудильо, выступавших против центрального правительства, — всё это вело к раздробленности, раздорам, а в конечном итоге и к распаду «Великой Колумбии».
Ещё раз Боливар попытался вдохнуть жизнь в идею латиноамериканского единства в 1826 г. на созванном по его инициативе Панамском конгрессе. В его планах было учреждение регулярно созываемого конгресса всех государств Латинской Америки в Панаме, т. е. в самом центре Нового Света. В случае общей опасности там должны были концентрироваться силы для её нейтрализации, а в мирное время конгресс играл бы роль посредника и третейского судьи. В случае надобности предполагалось предоставить в его распоряжение армию и флот. Но всё осталось только в области проектов. На конгрессе присутствовали только делегаты Колумбии, Перу, Мексики и Центральноамериканской федерации, что разрушило планы Боливара. С грустью писал он, что был в этот момент «похож на того сумасшедшего грека, который, сидя на скале, пытался управлять проходившими мимо судами».
«Я всё, что в моих силах, сделаю для Америки!» — эта фраза, произнесённая Освободителем 21 октября 1825 г., отражает глубинную суть его кипучей деятельности, однако именно во второй половине 20-х гг. максимализм Боливара подвергся наибольшим испытаниям. Многие благородные замыслы осуществить не удалось — мешали не только США и Великобритания, добавились острые внутриполитические противоречия в самой «Великой Колумбии». Распри, зависть и тщеславие некоторых вчерашних друзей и соратников, борьба за власть и клевета, распространяемая его противниками в армии, — всё это осложняло обстановку в стране и подрывало силы Освободителя.
Его обвиняют в установлении диктатуры, и в ответ на это он в 1829 — начале 1830 г. трижды просит конгресс об отставке. «Меня подозревают в том, что я стремлюсь к установлению тирании. Но если судьба государства зависит от одного человека, то такое государство не имеет права на существование и в конце концов сгинет», — писал он в заявлении об отставке. После того как 1 марта 1830 г. его просьба была удовлетворена, Боливар собирался поехать в Европу, но умер на родном континенте 17 декабря 1830 г.

РАБСТВО И РАБОТОРГОВЛЯ

«Охотники за рабами сковывали по нескольку негров вместе, гнали их пешком за сотни миль, клеймили, как скот, перевозили через океан на отвратительных невольничьих кораблях и продавали колонизаторам как скот... Никогда ещё человек не падал так низко, как участники чудовищной работорговли». Трудно не согласиться с этими словами американского учёного и общественного деятеля Уильяма Фостера.
С начала XVI в. в течение четырёх столетий рабы оставались одним из самых доходных товаров в торговле наиболее развитых стран мира. По подсчётам исследователей, за это время из Африки было продано в колонии европейских стран около 20 млн.
невольников. Причём речь идёт только о рабах, доставленных к месту назначения живыми. Если же учесть, что и при охоте на людей, и при перевозке через океан смертность среди них была очень высока, то можно согласиться с выводами тех авторов, по подсчётам которых в период работорговли Африка потеряла свыше 60 млн. человек.
Наибольшее количество рабов попадало на невольничьи корабли в результате захвата их специальными вооружёнными отрядами европейцев. Живым товаром становились также люди, проданные либо за какой-то проступок вождями племён, либо родственниками во время голода. Достоянием торговцев   оказывались   и   рабы,   перепроданные
546

своими хозяевами, и пленные, захваченные во время войн аборигенов.
У многих африканских племён было правилом продавать в рабство мужчин и женщин за тяжкие (по нормам местной морали) преступления. Этим активно злоупотребляли туземные вожди, князьки, старейшины и беззастенчиво сбывали по пустяковому поводу своих соплеменников. Не прибегая к силе, европейские работорговцы могли в XVIII в. приобрести раба (по ценам французской фактории) за 3 фунта янтаря или за 100 патронов, 9 унций кораллового ожерелья, 240 ножей, 4 метра ярко-красной материи, 100 литров водки, 4 ружья, 4 фунта гвоздей, 30 фунтов красной шерстяной пряжи, 6 пистолетов, 50 фунтов пороха, 12 пачек писчей бумаги. Впрочем, практиковались и комбинации из перечисленных товаров.
Перевозили рабов из Африки в Новый Свет обычно на небольших судёнышках водоизмещением около 200 т, человек по 250 на каждом. Описание невольничьего рейса, сделанное португальским историком Оливейра Мартиншем, потрясает: «Судно с рабами представляло собой отвратительный, пронизывающий сердце болью спектакль. Сваленные в трюм невольники напоминали муравейник живых тел, они жадно приникали к железным решёткам люка в поисках глотка свежего воздуха. То и дело происходили жестокие драки, слышались яростные вопли... Внутри трюма царил мрак, несчастные то пребывали в безысходной апатии, то терзались, переполненные отчаянием и ненавистью. Одни пытались удавиться, другие расплющивались толпой».
За малейшее проявление протеста рабов жестоко наказывали — вплоть до выбрасывания за борт в открытое море. Та же участь ожидала и серьёзно заболевших невольников.
Хотя до берегов Нового Света не удавалось довезти живой товар без больших потерь, работорговля приносила колоссальные доходы. На варварском торге наживались голландцы, англичане, французы, португальцы и датчане. Победа Англии в войне за Испанское наследство (1700—1713 гг.) позволила туманному Альбиону поставить прибыльное дело
под свой контроль. По подсчётам учёных, за всё время работорговли английские суда перевезли в четыре раза больше невольников, чем корабли других стран.
Известно выражение Катона: «Раб должен или работать, или спать». Спустя тысячелетия оно точно отражало положение невольников даже в XIX в. Тяжкий труд на сахарных и хлопковых плантациях, различная чёрная работа — вот удел негров на территории Западного полушария. На Кубе, например, в период уборки сахарного тростника им приходилось работать по 19—20 часов, а есть — два раза в сутки.
Вседозволенность развязывала рабовладельцам руки. Садисты придумали изощрённую экзекуцию, при которой избиваемый должен сам считать наносимые ему удары. Если несчастный, извиваясь под кнутом, сбивался, что было вполне естественно при почти поголовной неграмотности невольников, то отсчёт начинали с нуля. Палачи проявляли «милосердие», наказывая беременную женщину: прежде чем бросить жертву на землю, в почве делали углубление для живота рабыни. Таким образом, ещё находясь в утробе матери, дети рабов ощущали варварство ожидавшего их бытия.
Приобрели печальную известность способы пыток и избиений, и даже их названия: «лестница», «сепо», «грильете», «маса» и т. д. «Лестница» —это наказание привязанного к лестнице раба бичом. «Сепо» — наказание-пытка. На полуобнажённого раба накладывали своего рода смирительную рубашку из дерева с отверстиями для головы, рук и ног. Тот лежал под палящим тропическим солнцем, страдая от жары, жажды и укусов насекомых. «Грильете» — всего-навсего предосторожность, а не пытка. Ноги раба на уровне щиколоток приковывали к достаточно длинной цепи, что позволяло использовать его на различных работах. «Остроумной» разновидностью «грильете» была «маса»: одним концом цепь держала ногу раба, а другим — тяжёлое бревно. Можно было даже передвигаться, правда, взвалив бревно на себя.
На невольников, склонных к побегу, надевали

Труд рабов в южных штатах США.

Караван рабов в Африке во времена Ливингстона.
547

Объявление о продаже рабов.
железное «колье», состоявшее из кольца, крепившегося вокруг шеи, и двух штырей, торчащих вверх по обе стороны головы наподобие рогов, на которые навешивались колокольчики. На рабов, поедавших стебли сахарного тростника, надевалась закрывавшаяся на ключ металлическая маска без отверстия для рта. Без разрешения надсмотрщика — ни есть, ни пить.
Применялась по отношению к рабам и смертная казнь. Использовали для этого гильотину, и обязательно в присутствии остальных рабов.
«Сколько рабов — столько врагов», — говорил римский философ Сенека. Бич надсмотрщика не только подгонял невольника в работе, но и вызывал в нём чувство непримиримости. Простейшая форма протеста — побег. Уже в первой половине XVI в. рабовладельцы испанских колоний начали создавать фонды для организованного преследования беглых рабов. Появились и специалисты по их отлову. Кубинские «охотники» (ранчадорес) пользовались славой искушённых мастеров и даже имели подготовленных для этой «охоты» собак. Когда в конце XVIII в. англичанам не удалось подавить восстание рабов на Ямайке, они пригласили кубинских ранчадорес, которые с помощью собак быстро ликвидировали очаг сопротивления. Едва ли не решающую роль сыграли собаки.
Графиня де Мерлин довольно подробно описывает их действия: «Иногда происходила схватка между негром и собакой, причём у последней всегда было преимущество, и, даже будучи раненой, она никогда не оставляла свою жертву. С восхитительной ловкостью и лёгкостью собака прыгала на своего противника, стремясь схватить его за уши, а когда это удавалось, вонзала зубы с такой силой, что боль заставляла негров уступать и сдаваться на милость победителя... Если же негр не сопротивлялся, как это чаще всего и было из-за ужаса, охватывающего его при виде разъярённого зверя, собака не трогала его и удовлетворялась тем, что сопровождала беглеца...» Натасканных собак брали на корабли, перевозившие рабов, чтобы не позволять неграм прыгать за борт. Показательно, что расходы на содержание собаки превышали затраты на содержание раба.
Если кто-либо из преследователей получал ранение, то колониальные власти оплачивали его лечение, сколько бы оно ни длилось, и в течение этого периода выдавали раненому жалованье в полном размере. Пойманных невольников возвращали хозяевам через 72 часа, однако рабов, принимавших участие в восстаниях, ограблениях или ставших известными ворами, отправляли в тюрьму.
В колонии ввозили в основном негров-мужчин, но во второй половине XVIII в. по просьбе плантаторов стали доставлять и рабынь, хотя экономически было выгоднее покупать новых невольников, нежели содержать их семьи. Рабы почти не воспроизводились в пределах рабовладельческого хозяйства; восполнение потерь всецело зависело от поставок живого товара из Африки.
Во многих колониях рабы получали небольшие участки земли для ведения личных хозяйств. Это носило большей частью формальный характер, ибо у невольника практически не хватало времени на обработку своего надела.
Цены на рабов до начала XIX в. были не слишком высоки. Нередко невольников перепродавали и в самих колониях. В декабре 1810 г. гаванская газета «Диарио де ла Авана» сообщила о продаже 20-летнего негра за 450 песо, а рядом предлагались за 1500 песо три мула. Таким образом, молодой раб ценился дешевле тяглового животного.
Дороже всего стоили невольники, имевшие навыки сапожников, плотников, портных и т. п., а также рабыни, умевшие вести хозяйство и ухаживать за больными. Велась торговля и детьми рабов, причём очень часто встречались объявления о раздельной продаже матери и её ребёнка. Часто рабов обменивали на различные вещи, предметы, дома, породистых животных.
Беспросветное положение рабов нередко толкало их к восстаниям, которые жестоко подавлялись. Многие невольники бежали в горы или леса, создавали там свои «республики». Самой известной из них является «Республика Пальмарес» в Бразилии, просуществовавшая с 1630 до 1697 г. Численность её населения составляла около 20 тыс. человек. Её обитатели занимались не только сельским хозяйством, но и приспособились плавить и обрабатывать металлы. Это «государство» управлялось вождём, избираемым пожизненно советом старейшин.
548

Подобные укреплённые поселения имелись на Кубе, Ямайке, а также в Венесуэле, США, Суринаме. Во второй половине XVIII в. суринамские «лесные негры», чья численность, по некоторым оценкам, доходила до 40 тыс., сумели создать настолько крепкую «республику», что голландские колониальные власти вынуждены были в 1761 г. заключить с ними пакт о мире, признав тем самым их автономию.
Несколько столетий работорговли породили специальную терминологию. Если в товарных ведомостях упоминались «мужчины» и «женщины», то речь шла о неграх от 17 до 40 лет, если же говорилось о «стариках», то имелись в виду невольники с сединами — те, кому уже за 40. С конца XVII в. стало широко использоваться такое понятие, как «тонна негров», что означало вес трёх рабов ростом не ниже семи четвертей (182 см). «Тонна негров» — сколько в этом сочетании слов кощунства и глумления над человеческой природой. В различных странах мира начиная со второй половины XVIII в. чаще и настойчивее зазвучали голоса известных деятелей науки и культуры, требовавших запрета работорговли.
С начала XIX в. этот вопрос стал одной из важнейших проблем международных отношений. Первой в 1804 г. прекратила позорную торговлю Дания. Затем Великобритания, нажившая колоссальные барыши на живом товаре, начала широкую кампанию осуждения варварской коммерции как порочащей цивилизованные народы Европы. Подоплёка столь неожиданной метаморфозы политики Лондона легко объяснима: она сугубо экономическая, а отнюдь не нравственная. К началу XIX в. Великобритания значительно опережала страны Европы по развитию капиталистических отношений, что обеспечило ей почти монопольное положение «мастерской мира». Британские экономисты хорошо осознавали бесперспективность рабства. Уже в конце XVIII в. труд свободного рабочего в Вест-Индии был втрое производительнее труда раба. К тому же отделение от английской короны Соединённых Штатов Америки избавило Лондон от необходимости пополнять бывшую колонию рабочей силой. Оставшиеся колонии не испытывали в ней недостатка.
Прекращение работорговли нанесло бы серьёзный удар по соперникам Великобритании. Особенно пострадали бы Испания и Португалия. Лишившись притока невольников, их колонии оказались бы ещё более зависимыми от закупок английского промышленного оборудования и различного рода технических усовершенствований.
Среди стран, активно поддержавших запрещение работорговли, была и Россия, прогрессивные деятели которой давно выступали в защиту рабов. Декабристы  проводили  прямые аналогии между
рабством Нового Света и крепостным правом в России и призывали навсегда покончить с ними.
Непримиримую позицию по отношению к работорговле занимал и российский двор. Не приходится сомневаться в искренности гуманных побуждений русского императора. Александр I, воспитанный французом-республиканцем Лагарпом, в юности был поклонником Французской революции конца XVIII в., и позднее в его политической практике иногда причудливо сочетались взаимоисключающие друг друга либерализм и абсолютизм. Великодушное сострадание к невольникам-неграм и игнорирование бесправного положения своих подданных, крепостных крестьян, — один из парадоксов правителя России.
В 1815 г. на Венском конгрессе, казалось, вся Европа выступала за ликвидацию позорного торга, однако в процессе обсуждения выявились две весьма удалённые друг от друга позиции. Англия считала этот вопрос международно-правовым, а Испания, Португалия, Голландия и Франция — национальным, касающимся только их непосредственно. К тому же они заявили, что конгресс не полномочен устанавливать сроки прекращения работорговли. Колониальные державы настаивали на сохранении её ещё на неопределённое время, признавая, впрочем, противоречащей нормам общечеловеческой и христианской морали.
Искоренить позорное явление сразу не удалось. Появились лишь многочисленные конвенции, декларации, декреты. Торговля людьми продолжалась: с 1807 по 1847 г. из Африки вывезли более 5 млн. рабов.
Англия вновь поднимала этот вопрос в 1822 г. на Веронском конгрессе великих держав того времени, но добилась только морального осуждения рабства. В первой половине XIX в. во многих странах мира возникли мощные общественные движения борцов за полное запрещение купли-продажи людей.
Развитие экономики и достижения промышленности стран Европы и Америки выявили полную бесперспективность рабства. Весь XIX век прошёл под знаком отмены рабства в различных странах. В начале столетия оно было объявлено вне закона на Гаити, затем — в Центральной Америке и Мексике, в 50-е гг. — в большинстве латиноамериканских государств. 1 января 1863 г. с рабством было покончено в США, в 1886 г: — на Кубе, в 1888 г. — в Бразилии.
Только в 1926 г. была наконец принята Лигой наций и ратифицирована большинством государств конвенция о полном запрещении рабства и работорговли.

Среди выдающихся политических деятелей мира особое место занимает шестнадцатый президент США Авраам Линкольн. Его президентство пришлось на период гражданской войны в США 1861—1865 гг., унёсшей жизни около 600 тыс. американцев. В истории Линкольн навсегда останется как человек, предотвративший распад Соединённых Штатов и освободивший рабов. Он по праву считается продолжателем дела «отцов-основателей» США, создателей американской демократии.
Авраам Линкольн родился 12 февраля 1809 г. в штате Кентукки в семье бедного фермера. Всё её благосостояние зависело от клочка земли, на котором работали родители Авраама, Томас и Нэнси Линкольны. С детства Авраам привык трудиться, помогая родителям обрабатывать землю, охотясь и собирая лесные ягоды. Американских фермеров в начале XIX в. подстерегало много опасностей. Нападения индейцев, эпидемии, истощение земли заставляли их часто переезжать с места на место. Не была исключением и семья Линкольнов. Это помешало Аврааму получить даже начальное образование. Сам он об этом говорил так: «Бесспорно, что, когда я достиг совершеннолетия, я знал немного. Однако я кое-как читал, писал и считал, и это было всё, что я мог». Выручали природная любознательность, отличная память, постоянная тяга к самообразованию. Он очень любил читать. Любимыми книгами его детства были «Робинзон Крузо», «Басни Эзопа» и «История Соединённых Штатов».
Линкольн всего в жизни добился собственными усилиями. Начав в 21 год самостоятельную жизнь, он перепробовал много профессий. Работал землемером, кладовщиком, лесорубом, почтовым служащим, даже воевал с индейцами. В течение нескольких лет Линкольн изучал право, рассчитывая получить лицензию адвоката. В круг его интересов входили также история и филология, он самостоятельно изучал математику и механику. Живя среди простых людей, Линкольн сумел завоевать авторитет успехами в спортивных состязаниях, особенно в борьбе.
Природа наградила Линкольна яркой внешностью. Огромного роста, с необыкновенно длинными руками и ногами, он выделялся в любой толпе. Один из современников Линкольна вспоминал, что от него веяло магнетизмом и энергией, которые притягивали к нему людей.
Первые шаги в политике Линкольн сделал в 1834 г., когда был избран в законодательное собрание штата Иллинойс, пройдя здесь отличную политическую школу, завоевав авторитет среди коллег. В 1836 г. Линкольн сдал сложный экзамен и получил право на собственную адвокатскую практику.

 АВРААМ ЛИНКОЛЬН


Линкольн
Национальная портретная галерея. Вашингтон.
Став юристом, он перебрался в город Спрингфилд. Линкольн впервые в жизни начал хорошо зарабатывать. Для этого ему приходилось практиковать не только в Спрингфилде, но и по всему судебному округу. Каждую весну и осень он верхом или в коляске проезжал сотни миль по малонаселённым прериям от одной деревушки к другой, разбираясь в тяжбах фермеров. Дела по большей части были мелкими, а гонорары за них — ничтожными. Глубоким знанием юриспруденции и бескорыстностью Линкольн добился известности в штате Иллинойс.
550

Следующей ступенькой в политической карьере Авраама Линкольна стало его избрание в Палату представителей конгресса США в 1847 г. Работа в конгрессе открывает возможность претендовать на место в правительстве страны. Однако Линкольну не удалось в этот раз выделиться среди американских законодателей. Более того, выступив против американской агрессии в Мексике и политики президента Полка, Линкольн нажил себе много политических врагов. Дело было в том, что США в это время вели активную политику по захвату земель соседних стран, особенно Мексики. При помощи оружия и денег американцы за первую половину XIX в. увеличили свою территорию в 3,5 раза. Большинство населения страны поддерживало такие действия правительства. Линкольн, будучи убеждённым противником войн, решительно высказался против американского вторжения в Мексику. Оценивая действия правительства, он заявлял, что «политический курс демократов ведёт к новым войнам, территориальным захватам, к дальнейшему распространению рабства».
Когда в 1849 г. срок его пребывания в Палате представителей истёк, он даже не пытался выставить вновь свою кандидатуру. Возвращение из конгресса домой в Спрингфилд ознаменовало наступление худшего периода в жизни Линкольна: он потерял политическую популярность, его адвокатская практика значительно уменьшилась, появились большие долги. Но за последующие 3—4 года благодаря упорству и знаниям Линкольн стал ведущим юристом штата Иллинойс. Взявшись за то или иное дело, он всегда добивался досконального расследования, до тонкостей знал относящиеся к делу законы, умел преодолеть все формальности и добраться до сути вопроса. Путешествуя по судебному округу, он восстановил былую популярность.
Неудачная проба сил в конгрессе не заставила Линкольна отказаться от политической деятельности. Он вовсе не собирался ограничивать себя работой адвоката и присоединился к образовавшейся 25 февраля 1854 г. республиканской партии. В это время политическая борьба внутри США шла вокруг вопроса о неосвоенных землях на западе страны и о территориях, захваченных у других стран. Южные штаты, где процветало плантационное рабовладельческое хозяйство, хотели распространить рабство и на новые территории. Северные штаты, где рабства не было, считали, что эти земли должны достаться свободным фермерам и промышленной буржуазии. Но вопрос о свободных землях был лишь частью более сложного и важного для США вопроса о будущем страны в целом: будут ли в ней развиваться капиталистические формы собственности, или верх возьмёт плантаторско-рабовладельческая система хозяйства. Очень остро стоял и вопрос о рабстве. Во всём цивилизованном мире оно было осуждено и работорговля запрещена. США же, так гордившиеся своей демократией, продолжали тайно покупать рабов и ввозить их в страну.
Негры никогда не мирились со своим ужасным положением. Они поднимали восстания, бежали на Север, но плантаторы Юга жестоко подавляли восстания, устраивали на бежавших рабов облавы, словно на диких зверей. В 1850 г. они добились права охотиться за беглыми рабами на территории всей страны. Передовые люди с сочувствием относились к борьбе негров и выступали за отмену рабства в США. Наиболее решительные из них, объединившись с рабами, вступали на путь вооружённой борьбы против рабовладельцев. Так, в 1859 г. Джон Браун, создав небольшой отряд из белых и негров, попытался поднять восстание за освобождение всех рабов Юга. Но местное население не поддержало восставших, Джон Браун был схвачен и казнён.
Авраам Линкольн был противником рабства. 18-летним юношей Линкольн побывал в Новом Орлеане, этом крупнейшем центре работорговли Юга. Он был потрясён тем, что на городском рынке людей продают словно животных. «Я ненавижу рабство, потому что рабство само по себе чудовищно несправедливо», — говорил Линкольн. Но как политик он понимал, что попытки крутыми мерами покончить с позорным явлением лишь приведут к войне и распаду государства. Близким он признавался, что вопрос об отмене рабства и сохранении Союза штатов является для него сложнейшей проблемой. Поэтому в своих политических высказываниях он был чрезвычайно осторожен.
Линкольн считал, что сохранение Союза важнее всех остальных проблем. «Несмотря на то что я ненавижу рабство, я скорее соглашусь на его расширение, чем увижу Союз распавшимся», — говорил он. Перспектива борьбы Юга и Севера страны представлялась Линкольну так: «Дом, разрушенный ссорами, не может устоять. Я уверен, что нынешнее правительство не может быть устойчивым, оставаясь наполовину рабовладельческим, наполовину свободным. Я не ожидаю, что Союз будет расторгнут, что дом рухнет, и считаю, что раздоры в нём прекратятся. Он станет или полностью свободным, или полностью рабовладельческим». Линкольн был уверен в возможности мирного решения спора между Севером и Югом. В душе он надеялся, что если рабство будет ограничено только южными штатами, то постепенно оно само отомрёт. Рабский невольничий труд приводил к тому, что земля плохо обрабатывалась и быстро скудела, и плантаторам, чтобы получать прибыль со своего хозяйства, приходилось постоянно расширять территории своих владений.
Конец 50-х гг. XIX в. был поворотным моментом в жизни Линкольна. Активно участвуя в политических спорах, он приобрёл известность во всей стране. Выступая в различных уголках страны, Линкольн проявил себя как умный и осторожный политик. Он не стал поддерживать требование отмены рабства и стремился всеми силами не допустить гражданской войны. На собрании республиканской партии в Чикаго Линкольн был выдвинут кандидатом в президенты. Теперь предстояла трудная борьба с кандидатами демократов, поддерживающих рабовладельцев Юга. В ходе предвыборной кампании Линкольн сдержанностью и стремлением избегать крайностей сумел убедить избирателей и,
551

победив на выборах 6 ноября 1860 г., стал президентом США.
Избрание республиканца послужило толчком к отделению восьми рабовладельческих штатов, объявивших 4 февраля 1861 г. о создании независимого государства — Конфедеративных Штатов Америки со столицей в Ричмонде, избравших своего президента, Джефферсона Дэвиса.
Линкольн оказался в сложном положении. Он не имел опыта управления страной, не было ещё сформировано правительство. Линкольн хотел убедить рабовладельцев отказаться от раскола Союза. Между тем обстоятельства потребовали быстрых и решительных мер. Южане атаковали и захватили форт Самтер. Через два дня Линкольн объявил штаты Конфедерации в состоянии мятежа и обратился ко «всем лояльным гражданам» с призывом выступить на защиту страны. В армию вступили 75 тыс. добровольцев. Началась гражданская война между Севером и Югом.
Вначале Линкольн думал, что северянам удастся быстро победить рабовладельцев. Действительно, северные штаты занимали гораздо большую территорию, там жила большая часть граждан страны, они имели хорошо развитую промышленность. Но Север был не готов к войне. Многие офицеры армии — выходцы из южных штатов — с началом войны перешли на сторону рабовладельцев. Кроме того, в северных штатах насчитывалось немало сторонников Конфедерации, всячески вредивших войскам правительства. Так что опыт управления страной и армией приходил к президенту Линкольну через горечь поражений и неудач.
Наведение порядка Линкольн начал с правительства. Его доброжелательность, справедливость к оппонентам, уравновешенность, юмор и великодушие позволили создать хорошо работающее правительство, состоящее как из сторонников освобождения рабов, так и из тех, кто склонялся к примирению с рабовладельцами. Свою задачу в гражданской войне Линкольн определил так: «Моя главная цель в этой борьбе — спасти Союз безотносительно сохранения или разрушения рабства. Если я смогу спасти Союз без освобождения рабов, я сделаю так; если я смогу спасти его, только освободив всех рабов, я сделаю так; если я смогу спасти его, освободив часть рабов, я сделаю так». Президент умело лавировал между министрами правительства. Он терпеливо выслушивал всех, но решения всегда принимал самостоятельно.
Другой сложной проблемой было создание сильной армии. Линкольн обратил внимание на талантливого генерала Улисса Гранта и назначил его командующим. Вместе с другими способными генералами — Шерманом, Шериданом, Томасом — Грант сумел провести большое совместное наступление на южные штаты.
Президент Линкольн проявил себя и как талантливый дипломат. Ярким примером может служить так называемое "дело «Трента»". На борту английского судна «Трент» два дипломата Конфедерации направились в Великобританию и Францию, чтобы склонить европейцев к оказанию помощи Югу. Однако английское судно было задержано северянами, а посланники южан арестованы. Правительство Великобритании расценило действия северян как оскорбление. Линкольн понимал, что выступление англичан на стороне Юга недопустимо, и освободил дипломатов. Угроза войны с Великобританией исчезла.
Два закона, принятых Авраамом Линкольном в ходе войны, имели решающее значение для победы северян и последующего развития США. По закону о гомстедах каждый желающий мог получить за символическую плату в 10 долларов земельный надел в 65 га. Этим Линкольн и привлёк в армию северян многих людей, желавших получить землю, и заложил основы современного американского фермерства. Другим законом, подписанным Линкольном 1 января 1863 г., была знаменитая Прокламация об освобождении негров-рабов. Сам Линкольн оценил документ так: «Если моё имя когда-либо попадёт в историю, то за этот акт, и в нём — вся моя душа». Прокламация, правда, освобождала лишь рабов мятежных штатов. Линкольн опасался, что в случае полной отмены рабства к мятежникам могут присоединиться те рабовладельческие штаты, которые не вышли из состава Союза. Но когда гражданская война уже стремительно катилась к своему завершению и победа Севера была очевидной, по инициативе Линкольна была принята 13-я поправка к Конституции США, навсегда запретившая рабство.
Закон о гомстедах и освобождение рабов — выдающийся вклад Линкольна в развитие подлинной свободы личности в США. Президент собственным примером демонстрировал уважение человеческого достоинства. Линкольн принимал посетителей-негров, чего прежде не делал ни один президент США, а одним из его друзей был бывший раб Фредерик Дуглас.
Линкольн понимал и любил свой народ, и американские граждане ответили всеобщей поддержкой. 8 ноября 1864 г. на очередных выборах он был избран президентом на второй срок. 9 апреля 1865 г. войска южан под командованием генерала Роберта Ли капитулировали. Гражданская война в США закончилась, но президент стал одной из последних жертв кровопролитной войны. 14 апреля 1865 г., когда страна праздновала победу, в Вашингтоне, в театре Форда, Авраам Линкольн был убит выстрелом в голову. Совершив злодеяние, убийца, актёр Джон Бутс, фанатичный сторонник южан, выскочил на сцену и выкрикнул: «Так погибают тираны. Юг отмщён!».
Смерть Авраама Линкольна потрясла весь мир. Нескончаемым потоком шли люди в Белый дом, чтобы проститься с человеком, который вывел страну из тяжелейшего кризиса, сплотив сторонников единства страны и уничтожения рабства. Только сохранив единое государство, США смогли впоследствии стать ведущей державой мира. Оценивая заслуги Линкольна, великий русский писатель Лев Толстой сказал так: «Он был тем, чем Бетховен был в музыке, Данте в поэзии, Рафаэль в живописи, Христос в философии жизни».

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история