Асланов Л. Культура и власть

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ IV. АНГЛИЯ

Глава 22. XVIII век

Период 1689—1763 гг. ознаменовался установлением конституционной монархии, двухпартийной системы и упрочением власти правительства. Это был период господства партии вигов. Аристократия, наконец, признала буржуазию частью господствующего слоя общества и стала связывать успехи Англии с успешной деятельностью всех тех, кто развивал рыночную экономику.

Формально буржуазия не получила прямого доступа к власти, но земельная аристократия стала перестраивать свое хозяйство на капиталистический лад в соответствии с обстановкой, созданной революцией. Английская революция — это еще один этап эволюции английской культуры. Носители аристократической культуры не были уничтожены, но были поставлены в такие условия, что перед ними встал выбор — либо конкурентоспособно по-капиталистически хозяйствовать, либо потерпеть поражение в конкуренции. События XVI—XVII вв. подготовили английскую аристократию к такому обороту дел: аристократия Англии XVIII в. в основном была не родовой, хранившей заветы феодальной культуры, а пришедшей ей на смену частью наиболее богатых джентри, выходцев из масс с североморской культурой, оставивших себе в наследство от культуры родовой аристократии лишь показную роскошь, обилие слуг, развлечения типа охоты на лис или благородного оленя, т. е. все то, что было связано с атрибутами аристократизма, но сохранивших в качестве основы североморскую культуру с ее индивидуальной предприимчивостью. Быстро стал расти экспорт хлеба. Полученные землевладельцами прибыли в соответствии с законами капитализма не тратились на знаки феодальной знатности, монастыри и турниры, а вкладывались в производство. Быстро стали внедряться новые методы агротехники, которые в совокупности получили название аграрной революции XVIII в.

22.1. Социальные перемены

Через столетие после Кромвеля йомены, как социальная группа, исчезли. Ликвидировались остатки открытых полей, быстро шел процесс огораживания. Парламент утверждал законы об огораживании, причем огороженная земля стала использоваться не только для овцеводства, но и под пашню. Со второй четверти XVIII в. санкция парламента на огораживание какого-либо конкретного участка означала для бывших владельцев мелких наделов получение лишь компенсации, назначаемой специальной комиссией. Процедура принятия решения об огораживании была для крупных землевладельцев очень легкой: собрание прихода принимало решение об огораживании, но количество голосов исчислялось по площади землевладений держателей, поэтому крупные землевладельцы без усилий получали нужные 3/4 или 4/5 голосов. Результаты собрания поступали в парламент, который назначал комиссию, — 3—7 комиссаров, на месте определявших размеры компенсаций. Комиссия взимала с каждого владельца огораживаемой земли плату за процедуру огораживания. Эти процессы не вызывали у мелких владельцев земельных участков — сквайров и йоменов — протеста, потому что у них не было средств и возможностей для всех необходимых агротехнических мероприятий, а это делало их неконкурентоспособными на рынке. Рынок был главным судьей в общественных отношениях на земле [26, 223—226].

Социальная дифференциация имела и политические последствия; йомен, как землевладелец, имел право быть избирателем, а батрак без собственности — нет. То же самое относилось к копигольдерам и коттерам. В первой половине XVIII в. избирательным правом в Англии пользовались менее 5% населения. Избирательная система включала открытое голосование и сопровождалась давлением на избирателей и их подкупом. Это было сделать нетрудно, так как в графствах насчитывалось лишь 160 тыс. избирателей, а в городах и того меньше — 85 тыс.

Некоторые муниципалитеты продавали места в парламент почти по правилам аукционов. Все это приводило к очень большим безобразиям в парламенте, и в 1729 г. парламент запретил публиковать отчеты о парламентских прениях. Такие запреты были и раньше, но они вызывались необходимостью защитить себя от королевского произвола; теперь парламент сплошь и рядом скрывал от общественности собственный произвол [26, 238—240].

К началу XIX в. передел земли в Англии завершился. Повышение производительности труда в сельском хозяйстве сопровождалось уменьшением числа независимых землевладельцев с одновременным ростом безземельных батраков. Этот процесс сопровождался имущественным расслоением общества. В то время как рента лендлорда, десятина священника и прибыль крупного фермера или посредника быстро росли, батрак не получал заработанной платы, пропорциональной его труду; в южных графствах рабочие доходили даже до пауперизма. Мелкие сквайры, йомены и крестьяне отчасти переселялись в города с небольшой суммой денег, полученной в качестве компенсации за свою землю. Борьба за успех в жизни продолжалась в сферах промышленности, торговли, услуг. Происходило быстрое перераспределение населения между городом и деревней. Значительная часть согнанных с земель мелких владельцев переселялась в колонии. Это были предприимчивые, упорные люди, деятельность которых менялась в зависимости от обстоятельств [14, 393—395].

На внешнем рынке принцип свободной торговли еще не пробил себе дорогу, и протекционизм английских товаров был основой торговой политики государства. Были сняты пошлины на экспорт многих английских товаров, но импортные товары облагались большой пошлиной. За период с 1600 по 1750 г. экспорт вырос более, чем в 6 раз. При действии навигационного акта это повлекло увеличение дедвейта английского торгового флота в 3 раза. Торговля внутри страны и производство требовали резкого повышения пропускной способности путей сообщения. В первой половине XVIII в. появились первые частные платные дороги и каналы.

Парламент в XVIII в . методично прибирал к своим рукам властные полномочия. В 1701 г. был принят акт о престолонаследии, и король потерял право определять себе преемника. Начиная с XVIII в., смещение судей могло осуществляться только парламентом.

Для политических изменений парламент по традиции использовал прецедент. Приход Ганноверской династии ознаменовался восшествием на престол Георга I, не знавшего ни слова по-английски. Король перестал ходить на заседания Тайного совета и в скором времени навсегда потерял право присутствовать на заседаниях кабинета министров. С 1714 г. отмерло право вето короля на билли парламента. Так регулярная целенаправленная деятельность укрепляла власть буржуазии, а королевская власть становилась все более рудиментарной.

22.2. Виги

Уже в конце XVII в. вигам удалось внести важное изменение в судебную практику по делам о государственной измене — обвиняемые получили право знакомиться с обвинительным заключением до суда, приглашать защитника, вызывать свидетелей. Все это было сделано для ограничения произвола королевской власти в расправах с ее политическими противниками.

Виги, будучи у власти, провели в 1701 г. акт об имущественном цензе для депутатов парламента: членом парламента от графства мог стать тот, кто имел 600 ф. ст. годового дохода, а от города — 300 ф. ст. после уплаты налогов. Это привело к тому, что избирать депутатов можно было из 1,5 тыс. дворян и 2 тыс. купцов. Это было сделано потому, что самые богатые люди королевства в основном поддерживали вигов [26, 233—248].

Виги осуществляли концентрацию власти в руках наиболее богатых людей не только в парламенте, но и на местах. В 1744 г. ценз для занятия должности мирового судьи был повышен с 20 ф. ст. годового дохода до 100 ф. ст. со свободной земельной собственности; ценз для членов жюри присяжных — с 40 до 16 ф. ст. [26, 254]. Власть и функции мировых судей охватывали все стороны жизни графств. Например, они должны были следить за состоянием дорог и мостов, работных домов, взимать налоги в графстве и давать разрешения на открытие трактиров и т. д. Однако мировые судьи не имели никакого чиновничьего аппарата. Существовал тип продажных мировых судей, известных под названием «торгующие судьи». Но в целом зажиточные сквайры, преследуя свои интересы, выдвигали из своей среды на бесплатную работу мировыми судьями достаточно обеспеченных и самолюбивых людей, которые выполняли свои функции, дорожа репутацией.

Английское правосудие, несмотря на многочисленные недостатки, имело два принципиальных достоинства: обвиняемый в политическом преступлении имел реальную возможность защищаться от правительства; пытки не допускались ни при каких обстоятельствах. В XVIII в. закон для англичан был выше воли правителей. Этот приоритет был закреплен введением института несменяемых судей, независимых от воли короля. Судьи стали арбитрами между короной и ее подданными. Одновременно началось движение в самой юриспруденции. Законы перестали рассматриваться как раз и навсегда данные и универсальные, наподобие законов природы. К началу XIX в. все было подготовлено к тому, чтобы закон изменялся в соответствии с обстановкой и потребностями общества. Сельские районы Англии в XVIII в. управлялись властью мировых судей. Судьи, номинально назначаемые правительством, в действительности назначались лордом-наместником графства под влиянием местного дворянства. Правительство не руководило ими так же, как при Тюдорах и первых Стюартах. Революция 1688 г. освободила этих неоплачиваемых местных чиновников от контроля со стороны Тайного совета. Более того, мировые судьи контролировали центральное правительство посредством больших национальных квартальных сессий парламента [14, 365—368].

Долги правительства росли, несмотря на постоянно увеличивавшиеся налоги. В 1694 г. правительство объявило, что те лица, которые примут участие в предоставлении правительству займа на 1200 тыс. ф. ст., получат право объединиться в особую корпорацию с правом монопольного выпуска банкнот. Дело было сделано за 10 дней, и на свет появился Английский банк. Его создание имело большое значение для дальнейшего развития Англии. Правительство вышло из финансовых затруднений. В Английский банк, отличавшийся особой надежностью и низким процентом кредита, стали стекаться капиталы. Банк обеспечил выпуск бумажных денег и стал постоянным кредитором английского правительства, а это было очень выгодным делом — в 1716 г. банк получил от правительства 3 млн ф. ст. только в качестве платы процентов по государственному займу, а в начале 60-х гг. стал получать ежегодно по 5 млн ф. ст. [26, 260].

22.3. Колониальная политика

Начало XVIII в. было ознаменовано войной, возникшей из-за борьбы европейских стран за наследство, оставшееся после смерти бездетного испанского короля. В этой войне больше других выиграла Англия: приобрела Гибралтар, земли вокруг Гудзонова залива, Ньюфаундленд, но главное, право на монопольную поставку негров-рабов в испанские колонии в Америке — «асиенто». Это был источник неслыханного обогащения. Впрочем, самое важное среди итогов войны не было включено в текст мирного договора, а именно то, что началось господство Англии на морях, означавшее новый этап колонизации.

Французские колонисты появились в Америке раньше английских. Земли французских колоний были собственностью французского короля и от его имени розданы дворянам и монастырям, а колонисты, обрабатывавшие землю, платили те же подати, что и во Франции. Франция обзавелась колониями на севере Америки ради пушнины, а не ради производства и широкой эксплуатации природных ресурсов континента. Эти места использовались также как место ссылки.

Английские колонисты прибывали в Америку как свободные предприниматели. У них был стимул к производственной деятельности, поэтому туда отправлялись не только ссыльные или обездоленные крестьяне, но и многие фермеры-арендаторы. Потенциал английских колоний быстро рос по сравнению с французскими. При столь сильном соседстве французские колонии были обречены на гибель. Это было делом времени.

В 1759 г. отряды английских колонистов взяли Квебек, а в 1760 г. Монреаль. В 1763 г. был заключен Парижский мир, по которому Англия получила почти все французские владения в Северной Америке. Одновременно Англия забрала Флориду у Испании. Причинами поражения Франции и Испании были успехи развития североморской культуры в Англии.

Несмотря на Закон о неприкосновенности личности Hаbeas Corpus Act, в конце XVII и в начале XVIII вв. высылка в колонии политических и религиозных противников английского правительства практиковалась настолько широко, что в английском языке появился даже особый глагол — «to barbado», означавший сослать на Барбадос или куда-то в Америку [26, 280—301]. Весь XVIII в. список преступлений, каравшихся ссылкой в колонии, пополнялся даже пустяковыми нарушениями, к которым относились, например, вход в частный парк, ловля рыбы в частном пруду, нападение на улице, повлекшее порчу одежды и т. д. В колониях были нужны рабочие руки.

И все же большинство прибывавших колонистов было свободными людьми, добровольно уехавшими из Англии. За неимением денег на проезд рабочие и крестьяне были вынуждены в обмен на бесплатный проезд и питание брать на себя обязательство отработать в качестве слуги определенный срок. Эта кабала имела две формы — контракт и долговое обязательство. Контракт, подписанный в присутствии одного свидетеля, приводил к потере свободы, и подписавших контракт немедленно сажали под замок до отправления корабля. Долговое обязательство отличалось тем, что оплатить стоимость проезда и питания нужно было судовладельцу по прибытии в Америку. В случае неуплаты обусловленной суммы судовладелец продавал своих пассажиров. Кабальные слуги (контрактники) появились с первых дней колонизации Америки англичанами, а должники — лишь в начале XVIII в., причем первоначально долговые обязательства оформлялись с европейцами, проживавшими на континенте.

Переселенцы терпели нужду, болели и гибли в пути. Парусные суда находились в море не менее 7 недель, а в среднем 75 дней. В неблагоприятных случаях пассажиры массами умирали от голода (в 1751 г. корабль «Гуд Интент» из-за шторма был в плавании 24 недели, и все пассажиры погибли). Судовладельцы брали на крохотные суда водоизмещением 200—300 т по 700—800 пассажиров, что приводило к эпидемиям. В XVIII в. до 40% переселенцев гибло в пути, а многие из оставшихся долгое время были нетрудоспособны.

После прибытия судна в колонию прибывших англичан-должников и контрактников продавали с аукциона, игнорируя семейные узы: муж, жена и дети могли попасть к разным владельцам. Семья должна была оплачивать проезд и умерших в пути родственников. Вот типичное объявление в виргинской газете тех лет: «В порт Лидстаун прибыло судно "Юстиция" с сотней здоровых слуг... Продажа начнется в четверг, 2 апреля...».

Для пресечения побегов была установлена строгая система полицейского надзора. Если кто-то, пусть и белый, не мог привести доказательств своего статуса свободного человека, то он продавался в рабство. Положение белого раба ничем не отличалось от положения африканского невольника. Телесные наказания за грубость, упрямство были закреплены законом.

В Виргинии в 70-х гг. половина трудоспособного населения состояла из белых рабов, в Новой Англии в 1665 г. — треть, в Массачусетсе в 40-х гг. — четверть, в Пенсильвании в конце XVII в. — около 40%. На протяжении всего XVII в. белых рабов в английских колониях в Америке было больше, чем черных. После заключения в 1713 г. Утрехтского договора и получения права «асиенто» Англия заняла ведущее место в африканской работорговле, но и во второй половине XVIII в. белое рабство играло важную роль в экономике колоний. Даже в начале XIX в. фермы Пенсильвании обслуживались кабальными слугами, где кабала официально существовала до 1818 г.

Доставка кабальных слуг и должников из Англии в колонии была выгодным бизнесом. Еще более выгодной была перевозка в колонии ссыльных. В торговле белыми рабами участвовали местные английские власти, судьи, придворная знать и король, поставлявшие бедняков и сирот. В XVIII в. в Лондоне действовали пять крупных предпринимателей, обладавших монополией на отправку слуг за океан. Только один из них отправлял ежегодно около 500 человек. Специальные агенты-вербовщики получали за каждого завербованного комиссионные.

Если в течение XVII столетия из Англии в колонии (почти исключительно в Америку) выехало 200—250 тыс. человек, то за первые 70 лет XVIII в. из Англии, Шотландии и Ирландии — не менее 300 тыс. [37, 59—91].

Здесь и в предыдущей главе белое рабство описано как факт, требующий анализа. Однако этот анализ будет сделан в части, посвященной России, так как описание исторических условий формирования культур зарубежных стран не самоцель, а средство для понимания культуры России в соответствии с главной задачей этой книги.

В XVIII в. считалось, что рост населения Англии способствует росту ее богатства, а поэтому законы о бедных поощряли рождаемость путем выдачи пособий нуждающимся. В 1795 г. была введена спинхемлендская система, согласно которой к пособиям по бедности добавлялась доплата, размер которой зависел от количества детей и колебаний цены на хлеб. Эмиграция в XVIII в. в Англии рассматривалась как негативное явление, и в 1718 г. был принят «Закон в целях предотвращения вредных последствий, возникающих от сманивания ремесленников из мануфактур Великобритании в чужие края». Вывоз мастеров, как и машин, был запрещен. Закон 1750 г. расширял и уточнял запреты, а также угрожал карами всем тем лицам, которые склоняли рабочего или ремесленника к выезду из Англии. Виновным грозил штраф в 500 ф. ст. и годичное тюремное заключение. С началом промышленной революции запрет на выезд специалистов стал распространяться даже на английские колонии. В конце XVIII в. законы, запрещавшие эмиграцию квалифицированных рабочих, стали профилироваться по отраслям промышленности. В 1782 г. законом был запрещен вывоз машин и рабочих текстильной промышленности, в 1782 — железоделательной, в 1789 — угледобывающей, в 1793 — запрет был распространен на моряков [37, 185—229].

Английское правительство широко практиковало высылку ирландцев на плантации Америки, как бродяг и нищих, опасных для спокойствия страны, причем высылались не только крестьяне, но и ирландские дворяне. С 1688 г. за 50 лет из Ирландии эмигрировало около полумиллиона ирландцев. В меньшей степени эмиграция коснулась Шотландии.

В конце XVII в. население английских колоний в Америке составляло около 300 тыс. человек, а торговля с этими колониями составляла 15% всей английской торговли, не считая перепродажи колониальных товаров. В середине XVIII в. население английских колоний в Америке достигло 2 млн человек, из которых 250 тыс. были африканцами, а доход Англии от торговли с колониями в Америке достиг 2 млн ф. ст.

В 1760—1700 гг. у Англии было 13 колоний. Восемь из них были королевскими (Виргиния, Северная и Южная Каролины, Джорджия, Массачусетс, Нью-Гэмпшир, Нью-Йорк и Нью-Джерси). Три колонии (Мэриленд, Пенсильвания и Делавер) принадлежали частным лицам, а две (Коннектикут и Род-Айленд) пользовались самоуправлением.

Колонии были аграрными регионами, причем на севере преобладало фермерство, и колонисты были собственниками своих участков, в колониях были распространены крупное землевладение и аренда земли множеством фермеров. На юге преобладали крупные плантации, основанные на рабском труде. Но вопреки стараниям английских властей законсервировать аграрно-сырьевой характер американских колоний, там развивалась промышленность, главным образом на севере. Крепли свои купцы и промышленники, несмотря на ряд английских законов, запрещавших местное производство некоторых промышленных товаров. Например, в 1750 г. в колониях была разрешена выплавка чугуна и железа, но остался запрет на их обработку. Судовладельцам запрещалось использование неанглийского парусного полотна. Доходило до смешного: в 1732 г. был запрещен вывоз из колоний фетровых шляп.

В 1763 г. в Англии был издан акт, объявивший все земли за Аллеганскими горами собственностью короны. Это было сделано для предотвращения бегства фермеров-арендаторов на свободные земли. Интерсы колонистов стали входить в противоречие с интересами Англии [26, 337—339].

22.4. Промышленность и транспорт

К середине XVIII в. Англия стала крупнейшей колониальной державой, что сделало ее внутренний рынок огромным, а концентрацию капиталов чрезвычайно высокой.

В 1760—1780 г. начался массовый переход от мануфактуры к фабричной промышленности, сделавший Англию первой промышленной страной мира. Впервые в массовм масштабе естественнонаучные знания превращались в технологии и машины. Это факт не столько технократический, сколько социальный: развитие общества привело англичан к мысли о выгодности производства и овеществления знаний, об огромной прибыльности этой деятельности. Умственная деятельность трансформировала сознание англичан в большей степени, чем вся предыдущая история. Но и без всей совокупности предыдущей деятельности англичан промышленный переворот был невозможен: нужны были большие капиталы, масса свободной рабочей силы, емкий устойчивый внутренний рынок. За всем этим стояли экономические отношения людей.

Промышленный переворот в Англии стал следствием капитализации сельского хозяйства — процесса, начавшегося задолго до промышленного переворота и формировавшего культуру англичан на протяжении XVI—XVIII вв. В свою очередь, промышленный переворот окончательно изменил деятельность сельского населения Англии: исчезло домашнее производство, в процессе которого крестьянин сочетал занятие земледелием с работой на владельца рассеянной мануфактуры. Производство товаров, включая многие процессы выделки сукна и хлопчатобумажной ткани, перешло из деревень в фабричные районы. Улучшение дорог сняло необходимость самоснабжения деревни, и домашнее ткачество умерло. Специализация крестьян и рабочих способствовала повышению производительности труда [26, 268—305].

Очень медленно развивалась дорожная сеть. Каждый приход, через который проходила дорога, должен был поддерживать ее в рабочем состоянии, используя общественный труд фермеров в течение шести дней в году без всякого контроля извне; один человек в приходе выбирался в качестве смотрителя. Дороги при таких порядках были прихожанам обузой, поэтому очень немногие прочные дороги были построены заново и поддерживались в хорошем состоянии с тех пор, как римляне оставили остров. В XVIII в. парламент ввел в практику сооружение частных дорог, за использование которых нужно было платить их владельцу. За период 1700—1750 гг. парламент принял 400 законов о дорогах, а между 1751 и 1790 г. — 1600. К 1840 г. в Англии было 2 тыс. миль хороших дорог и около 8 тыс. застав для взимания пошлин за проезд по ним [14, 336, 396, 399].

Жизнь ставила одну техническую задачу за другой, но все они сводились к одной цели — повышению производительности труда и росту прибыльности производства. В 1733 г. Кей изобрел летучий челнок для ткацкой промышленности; в 1769 г. Аркрайт, парикмахер, взял патент на новую прядильную машину, дававшую прочную, хотя и недостаточно тонкую нить, а Кромптон несколько позже изобрел мюль-машину, производившую тонкую, прочную нить в изобилии; в том же 1769 г. был получен патент на гидравлический станок; в 1785 г. Картрайт изобрел механический ткацкий станок; в 1769 г. Уатт изобрел, а в начале 1780 г. построил паровую машину, но еще раньше в 1712 г. была изобретена паровая водяная помпа для откачки воды из шахт.

Технические изобретения появились первоначально в хлопчатобумажной промышленности, возникшей много позже суконной и не знавшей цехов с их рутинными традициями и ограничениями. Затем все усовершенствования перешли в суконную промышленность. Развитие текстильной промышленности вызвало спрос на металл, выплавка которого велась на древесном угле, и из-за ограниченности лесных ресурсов металл был остро дефицитным. В середине XVIII в. Дерби изобрел способ получения железа на каменном угле с примесью негашеной извести. В 1720 г. было выплавлено 25 тыс. т чугуна, в 1788 — 61 тыс. т, в 1796 — 109 тыс. т, а в 1806 — 227 тыс. т. Но для передела чугуна в сталь по-прежнему требовался древесный уголь. Лишь в конце XVIII в. были разработаны методы сталеварения на каменном угле, и начался быстрый рост производства черных металлов, а это потребовало, в свою очередь, развития водных путей сообщения: систем каналов и шлюзов для доставки руды, угля и другого сырья для металлургической промышленности. Эти системы стали с конца XVIII в. использоваться для доставки всех грузов и товаров, в том числе колониальных, в глубь страны. За всеми этими примерами стоит деятельность миллионов англичан, отражающая развитие сознания огромного числа людей, рост культуры англичан.

Выросло суммарное водоизмещение торгового флота Англии с 560 тыс. т в 1763 г. до 1265 тыс. т в 1788 г., обеспечивавшего товарооборот с колониями. Например, в 1751 г. в Англию было ввезено 3 млн ф. хлопка, а в 1790 г. — свыше 31 млн. Но стоимость вывезенных из Англии хлопчатобумажных тканей возросла в эти же годы с 45 988 до 1 662 369 ф. ст., т. е. не в 10, а в 36 раз. Промышленный переворот обеспечил быстрый рост богатства страны, причем это богатство стало сосредоточиваться не у купцов, как прежде, а у промышленников. Это имело далеко идущие социальные последствия, так как промышленники более активно влияли на развитие образования и науки.

К концу XVIII в. экономическое положение промышленников перестало соответствовать их политической изолированности; в парламент по традиции продолжали избираться землевладельцы от графств и купцы от городов. Промышленники стали инициаторами проектов реформы парламентского представительства, но это было позже, когда к власти пришли так называемые новые тори, появление которых было обусловлено рядом обстоятельств.

В 1760 г. на престол вступил Георг III. Воспользовавшись распрями в партии вигов, он добился передачи власти партии тори и стал методично добиваться самодержавного правления. Ему нужно было ослабить властные полномочия парламента, поэтому Георг III подобрал послушных ему министров (такая прерогатива у него оставалась) и стал широко пользоваться всеми средствами политической коррупции, которыми прежде злоупотребляли виги. Была создана специальная канцелярия в финансовом управлении для подкупа членов парламента. Король почти ежедневно просматривал отчеты о голосовании в парламенте и раздавал награды тем, кто голосовал согласно его воле. Назначения на все государственные, церковные и военные посты сосредоточились в руках короля. Однако большего король не достиг. Его попытки вернуть короне прежние права не нашли поддержки в парламенте тори. Общественное же мнение было возмущено новыми методами правления. В 60-е гг. возникло новое политическое движение, получившее название радикализма.

В 1762 г. Джон Уилкс стал издавать газету «Северный британец», оппозиционную правительству. В апреле 1763 г. в ней была опубликована редакционная статья с резкой критикой линии правительства на восстановление приоритета королевской власти над парламентскими прерогативами. Автор статьи был арестован, послушная королю палата общин осудила статью как лживую и исключила его из членов парламента. Уилкс бежал из Англии, но в 1768 г. вернулся и выставил свою кандидатуру на парламентских выборах от Мидлсекского графства. Он победил с явным преимуществом, однако парламент, следуя воле короля, объявил выборы недействительными. Уилкс был вновь арестован. Лондонцы предприняли попытку его освободить, в ходе которой шесть человек было убито. Гибель людей усилила недовольство, что повлекло за собой забастовки ткачей, матросов торгового флота, горняков. Забастовщики требовали смены правительственного курса. Вновь были проведены выборы, но население опять проголосовало за Уилкса, а палата общин упрямо отказалась признать результаты законными. Третьи выборы дали тот же результат. Тогда жители Лондона избрали Уилкса олдерменом лондонского Сити, на результаты же этих выборов никто повлиять не мог. Наконец, в 1774 г. Уилкс стал лондонским лорд-мэром и по занимаемому им положению депутатом парламента. Итак, 11 лет массовой борьбы англичан не столько за судьбу Уилкса, сколько за антиабсолютистское парламентаристское государственное устройство закончились победой. Вот образец неутомимой деятельности англичан в борьбе за их гражданские права. Такая деятельность в течение веков формировала культуру и сознание англичан [26, 310—333]. Две последние фразы могут показаться назидательными, но на самом деле здесь и ниже подобные замечания являются своего рода пометками, которые помогут нам в части, посвященной России, сравнивать и анализировать различия культур и искать их причины.

22.5. Радикализм

Возникновение радикализма в 1760—1780 гг. сопровождалось созданием организаций радикалов, независимых от парламентских партий. Они разработали программу реформ и ввели в практику политической борьбы новые формы мобилизации общественного мнения и действия. Английский радикализм был образом мысли, протестом против привилегий, злоупотреблений властью, расточительства.

Существовало, как минимум, три разновидности радикализма: массовое движение, возглавлявшееся Дж. Уилксом и его сторонниками; йоркширская ассоциация во главе с К. Уайвиллом и идейно-религиозный радикализм протестантских диссентеров. Первые два имели политический характер, а последний был явлением интеллектуальной жизни.

Радикализм как политическое движение берет свое начало с февраля 1769 г., когда было создано «Общество защитников билля о правах» в связи с делом Уилкса. Через две недели обществом были собраны 300 ф. ст. пожертвований в пользу Уилкса.

После возвращения из Франции Уилкс 28 марта 1768 г. был избран в парламент, но, желая соблюсти законность, отдал себя правосудию, хотя власти и не пытались арестовать его. Суд приговорил его к 22 месяцам тюремного заключения. В деле Уилкса были многочисленные нарушения процедуры и прав личности, например, он был арестован на основании общего ордера, в котором не указывалось имя преступника, тогда как Уилкс, будучи избранным в парламент, обладал правом депутатской неприкосновенности.

Большинство учредителей общества были зажиточными людьми, озабоченными нарушениями прав личности. Они планировали только лишь материально поддержать Уилкса в его борьбе с бюрократией. Но идея борьбы за права человека была столь близка англичанам, что общество оказалось во главе общественного движения и превратилось в его организационный центр.

В 1769 г. Уилкс 4 раза избирался в парламент и изгонялся из него. Наконец, парламент объявили победителем выборов в графстве Миллдсекс г. Латтрела, набравшего ничтожное количество голосов. Тем самым власть посягнула на принцип представительства.

В июне 1771 г. на заседании общества было принято обращение ко всем избирателям Англии требовать проведения парламентской реформы: сокращения сроков парламентских полномочий (с 7 до 3 лет), уменьшения числа должностных лиц в парламенте, получавших оклады и пенсии от короны, «справедливого и равного представительства народа», что означало искоренение коррупции и подкупов на выборах. Радикализм нарушил механизм действия двухпартийной парламентской системы.

Радикалов поддерживали широкие слои населения, поскольку они сумели точно выразить настроение масс, особенно мелкой и средней городской буржуазии, фермеров-арендаторов и фригольдеров. Провинциальное дворянство, крупные лендлорды, богатые купцы и финансисты проявляли равнодушие или даже враждебность к радикализму.

Радикалы создали мощную пропагандистскую машину: публиковались газеты, листовки, брошюры, политические памфлеты, трактаты, в которых их авторы исследовали основы общественного и конституционного устройства.

Большинство авторов были естествоиспытателями, философами, теологами. Как и подобает ученым, они пытались раскрыть закономерности общественной жизни. В их поисках отсутствовала политическая ангажированность, поэтому радикализм стал творческой мастерской по разработке проекта дальнейшего общественного развития Англии. Не все предложения были реалистичны, но крупицы идей постепенно собирались в умах интеллектуальных старателей. Виднейшие мыслители радикализма были людьми не только умными и преданными идеям радикализма, но и достаточно состоятельными для того, чтобы иметь время для своих изысканий.

В культуре англичан всегда существовало опасение королевского произвола, недоверие партиям и фракциям, убеждение в том, что большинство политиков пренебрегают интересами страны. Радикалы давали этому опыту английского народа теоретическое обоснование.

В программу реформ радикалов постепенно вошли такие положения, как перераспределение избирательных округов, всеобщее (для мужчин с 18 лет) избирательное право, ротация депутатов в палате общин, тайное голосование, наказы избирателей депутатам, лишение права быть депутатами парламента чиновников и лиц, получавших пенсии от короля и правительства. Для реализации этой программы радикалы предлагали создать Великую национальную ассоциацию для восстановления конституции — орган, предназначенный для контроля за законодательной и исполнительной властями. Дело принимало нешуточный для правительства оборот, и в период Французской буржуазной революции правительство усилило репрессии против лидеров движения за общественные реформы [38, 5—77].

Король Георг III и его правительство создали себе массу проблем не только внутри Англии, но и в колониях. Английское правительство в 1765 г. издало акт о введении гербового налога в американских колониях. Колонисты оказали сопротивление, бойкотировали английские товары, и правительство внесло на обсуждение этот акт в парламент, рассчитывая на поддержку, которая давала бы ему возможность применить к колониям санкции. Однако парламент, опасаясь финансовой независимости короля, провалил законопроект, и гербовый сбор пришлось отменить.

Раздосадованный король решил перейти к системе личного правления. Особо бесцеремонным его правление было в американских колониях. Против колонистов стали применяться войска, и в 1770 г. в Бостоне произошло вооруженное столкновение войск и населения. Английское правительство после этого вывело из Бостона войска и даже отменило высокие пошлины, введя символический налог на чай. Но было поздно. В декабре 1773 г. произошло «Бостонское чаепитие», а в конце 1774 г. началась Война за независимость США.

В Англии стала разрастаться внепарламентская оппозиция, опасавшаяся подчинения американских колоний королю, что повлекло бы усиление самодержавия в Англии. Появились требования парламентских реформ.

С начала 70-х гг. XVIII в. началась публикация отчетов о парламентских дебатах, что способствовало росту влияния прессы, но не повлияло на раболепное поведение депутатов перед королем. Пресса, однако, делала свое дело, и в конце 1779 — начале 1780 гг. по Англии прокатилась волна митингов, на которых принимались петиции парламенту. Но главное, стали создаваться организации по претворению требований петиций в жизнь, причем эти организации даже попытались создать общенациональную ассоциацию. Это еще один пример политической самоорганизации англичан, направленной на борьбу за свои права и завоевание новых прав.

В марте 1782 г. лондонское Сити, разгневанное потерей американских колоний в 1776 г. и неспособностью правительства охранять колониальные интересы Англии, выступило против правительства, уход которого в отставку привел к власти вигов и означал конец личного правления Георга III, но потребовались еще два года для победы парламентаризма над попытками возродить абсолютизм [26, 340—349].

22.6. Новые тори

Версальский мирный договор 1783 г. зафиксировал потерю Англией североамериканских колоний. Недовольство англичан политической системой от этого резко усилилось, и на волне этого недовольства к власти пришли новые тори, поддержанные промышленниками. Опираясь на внепарламентскую оппозицию, правительство новых тори распустило консервативный парламент вигов, и в 1784 г. выборы в новый парламент обеспечили сильный сдвиг в сторону новых тори, которые начали вести линию на постепенное отстранение короля от дел (этому помогли частые приступы помешательства Георга III).

Новые тори, следуя интересам промышленников, снизили таможенные пошлины для развития торговли и увеличили поступления в казну в силу роста торговли и свертывания контрабанды. Путем умелой налоговой политики удалось сбалансировать финансы страны. Это было в интересах всех англичан и сделало промышленников общественной силой. Однако парламентские реформы, сердцевиной которых было изменение норм представительства, пришлось отложить. Для них в 80-х гг. время еще не настало.

Громадную роль в английской экономике XVIII в. играла работорговля. Для сравнения: в 80-х гг. XVIII в. английские работорговцы перевозили ежегодно около 5 тыс. африканцев, в 1760 — 36 тыс., а в 1770 г. — 47 тыс. человек. На работорговле вырос Ливерпуль. Его население в 1700 г. составляло 5 тыс. жителей, к его порту было приписано несколько десятков кораблей в основном для каботажного плавания. В 70-х гг. количество жителей и кораблей выросло на порядок, а главное, изменился характер использования судов. Только в 1771 г. из Ливерпуля в Африку ушли за рабами 107 судов (сравните: из Лондона — 58, из Бристоля — 23). К концу XVIII в. в Ливерпуле сосредоточилась не только бoльшая часть английской, но и 3/7 всей европейской работорговли; 5/7 всей прибыли от работорговли в мире получали английские работорговцы. Прибыль в 200—300% в Ливерпуле не была редкостью. Работорговля стала законным бизнесом.

Высокая доходность работорговли объяснялась ее вовлеченностью в «торговый треугольник»: промышленные товары из Англии отправлялись в Африку, там суда загружались рабами, в Америке груз менялся на сырье (хлопок) и колониальные товары (сахар, табак), а в Англии происходил обмен сырья на промышленные товары, и все начиналось сначала [26, 351—358].

Несмотря на разорительные войны, которые часто и подолгу вела Англия, промышленность страны быстро развивалась. Выплавка чугуна увеличилась за период 1788—1810 гг. в 4 раза, добыча каменного угля только за пять лет (1790—1795) возросла на 2,5 млн т, выплавка меди к концу XVIII в. по сравнению с 1710 г. увеличилась в 6,5 раз.

Производство текстиля в 1814 г. превысило показатели 1796 г. в 6 раз, а производство широких сукон с 1780 по 1800 г. выросло втрое (узких — вдвое). За последние 15 лет XVIII в. только в Манчестере было построено 50 прядильных хлопчатобумажных фабрик с паровыми машинами. Грузоподъемность английского торгового флота в 1815 г. удвоилась по сравнению с 1788 г., несмотря на гибель в ходе войн 8 тыс. английских судов. Экспорт возрос в 3 раза, в частности, экспорт хлопчатобумажных тканей вырос в 1800 г. по сравнению с 1780 г. в 15 раз [26, 378—379].

22.7. Корреспондентские общества и права человека

Даже на фоне экономического роста англичане под влиянием Великой французской революции проявляли недовольство, которое стало с конца XVIII в. принимать организованные формы. «Общество друзей народа», основанное в 1792 г. вигами во главе с лордами Греем, Лаудерделем и герцогом Бетфордом, потребовало реформ избирательного права. В январе 1792 г. возникло Лондонское корреспондентское общество, состоявшее из рабочих, ремесленников, лавочников. Их целью была борьба за «восстановление своих давно утерянных прав»: всеобщего избирательного права, ежегодного созыва парламента, свободы слова, печати, союзов, совести и подлинной неприкосновенности личности, введения прогрессивно-подоходного налога, бесплатного образования, пенсий престарелым и т. д. Такие же общества возникали в десятках городов Великобритании. Будучи формально независимыми, они тесно координировали свою деятельность, пропагандируя свои идеи среди ремесленников, солдат и матросов. 29 октября 1793 г. в Эдинбурге состоялся съезд делегатов различных демократических обществ. Его заседание длилось месяц, в конце которого все руководство съезда было арестовано и выслано на каторгу в Австралию, съезд же был разогнан войсками. Летом 1795 г. Лондонское корреспондентское общество опубликовано воззвание: «Прочь все полумеры и неуместные страхи! Все честные люди должны теперь высказаться, — время и страна требуют этого. Разве мы не люди и разве мы станем молчать? Разве мы не британцы и разве свобода не есть наше прирожденное право? Умоляем вас, не впадайте в роковую ошибку, которая так часто обманывала наших предков, и не возлагайте ожиданий на обманчивый фантом — на смену министров. С такой палатой общин никакое министерство не может исполнить своего долга перед народом. Ваша главная, быть может, единственная ваша надежда заключается в вас самих».

В 1795 г. правительство приняло законы против корреспондентских обществ, но их деятельность не прекратилась. В 1798 г. руководство Лондонского корреспондентского общества, самого активного и влиятельного, было арестовано.

В этой связи следует отметить, что простые англичане еще в конце XVIII в. осознали необходимость борьбы за свои права. Они понимали, что не стоит ожидать благодеяния властей и отдавали себе отчет в том, что власти на благодеяния не способны, более того, от них исходят только гонения на всех, кто добивается своих прав. Англичане самоорганизовывались, несмотря на репрессии, и это было очередным актом массовой деятельности, формировавшей культуру нации.

Правительство увидело опасность в желании простых англичан пользоваться правами человека и перешло к репрессиям. За неосторожное слово, произнесенное где-либо, приговаривали к штрафу или тюрьме. Весной 1794 г. рабочие Шеффилда на митинге приняли резолюцию: «… народ должен требовать всеобщего представительства, как права, а не просить его, как милости».

23 мая 1794 г. парламент временно приостановил действие Закона о неприкосновенности личности (Habeas Corpus Act). В стране был установлен полицейский террор. Оправдывая свои действия, правительство лгало: «В стране все больше распространяется опасный заговор, имеющий целью уничтожить конституцию и поставить на ее место теорию прав человека. Правительство, закон, собственность, религия и все другие институты, которые дороги британцам, находятся в опасности быть сметенными прочь, как это уже произошло во Франции. Но самое опасное из всех обществ — это Лондонское корреспондентское общество… Оно проникнуто духом якобинства и ставит себе конечной целью уничтожение богатых». И что же англичане? Деятельность демократических обществ и многотысячные митинги не прекратились. Англичане добивались прав человека. 26 октября 1795 г. Лондонское королевское общество созвало 150-тысячный митинг. В ответ парламент 4 и 10 ноября 1795 г. принял два закона. Согласно первому из них, каждый, кто требует изменения в политике или составе правительства (!) устно или в печати, объявлялся государственным преступником и без следствия мог быть приговорен к смерти. Согласно второму закону, для организации любого митинга с числом участников, превышавшим 50 человек, требовались предварительная публикация объявления и согласие трех мировых судей. В противном случае мировой судья мог распустить митинг, а за отказ повиноваться закон определял смертную казнь и разгон митинга войсками, причем за увечья и даже гибель участников митинга при их разгоне должностные лица не несли ответственности. Это ли не полицейский террор? Даже для публичной лекции требовалось разрешение двух мировых судей. Были введены и другие законы, и все они свидетельствовали о нежелании правительства позволить англичанам пользоваться правами человека.

В 1799 г. был принят закон, запрещавший все объединения рабочих, ставивших целью добиваться повышения зарплаты или сокращения рабочего дня. Нарушители этого закона подвергались не суду присяжных, а скоротечному суду мировых судей. Этот закон просуществовал до 1825 г., но сопротивления англичан не сломил. Борьба за зарплату продолжалась. В 1795 г. в деревне Спинхэмленд (Беркшир) состоялось совещание магистратов графства, на котором обсуждался вопрос — что делать с рабочими, чье прогрессирующее истощение вследствие нищенского заработка стало сказываться на производительности труда. Было установлено, что «каждый бедный и трудолюбивый человек» должен иметь для своего существования 3 ш. в неделю для себя и 1,5 ш. для каждого члена семьи при ценах на хлеб того времени 1 ш. за буханку в 3,5 кг. Спинхэмлендский акт быстро распространился по всей Англии, настолько плачевным было положение масс. Дело доходило до того, что возникавшие зимой 1794—1795 гг. по всей Англии лиги потребителей захватывали хлебные лавки, продавали хлеб по сниженным ценам и выручку отдавали владельцам лавки, сохраняя незыблемость принципа частной собственности.
Вопреки закону 1799 г., рабочие союзы существовали, хотя и нелегально. К 1800 г. только в Ланкашире было около 800 союзов. Зимой 1807 г. забастовали 130 тыс. ткачей Ланкашира, Чешира и Йоркшира, летом 1808 г. — 60 тыс. ткачей Манчестера, в 1801 г. бастовали прядильщики Манчестера, причем в том же году в Манчестере, опять вопреки закону 1799 г., был создан Всеобщий союз рабочих. Это многолетняя деятельность требовала терпения, упорства, корпоративности — качеств, которые все глубже проникали в народные массы, формируя культуру англичан.

Положение власти осложнялось тем, что армия была ненадежна в борьбе с рабочими, так как она формировалась на основе принципа добровольности из тех, кто не мог найти себе работу. К тому же, в армии царило казнокрадство, отягощавшее положение солдат. Милиция была частью населения, и сама активно его поддерживала. Еще хуже было положение на флоте. 17 апреля 1797 г. матросы флота Английского канала, состоявшего из 16 кораблей, подняли открытое восстание, выслали командиров на берег и подняли красный флаг. Восстание перекинулось на эскадру Северного моря. Причем политические требования не выдвигались, матросы восстали против скотского к ним обращения. Восстание было удушено голодом, 43 бунтовщика были повешены, 8 отправлены на каторгу. Но после восстаний на флотах 1797—1798 гг. материальное и правовое положение матросов было улучшено. Воистину, прав никто не дает, их только берут [26, 382—401].

22.8. Международное положение Англии

Англия теснила своих конкурентов повсюду. Используя зависимость португальского правительства, она получила свободный доступ во все бразильские порты и обеспечила себе монополию на ее рынках с начала XIX в. Пошлины на английские товары, ввозимые в Бразилию, были ниже не только пошлин других стран, но даже взимавшихся с португальцев. Англия сломила вооруженное сопротивление буров, захватила в 1795 г. Капскую колонию на юге Африки, подчинив себе выходцев из Голландии и обеспечив стратегически важный район для влияния в Африке и на пути в Индию.

После завоевания независимости США стали закупать сахар во французских, а не в английских колониях. Заниматься работорговлей ради укрепления тех и других стало невыгодным делом, и в 1807 г. английский парламент принял закон о запрещении работорговли. На море началась борьба с работорговлей ради удушения конкурентов.

Англия чрезвычайно широко трактовала право осмотра кораблей в целях борьбы с работорговлей, и часто английские агенты насильно уводили матросов с американских кораблей под тем предлогом, что те были англичанами. Этот произвол стал наносить ущерб торговле двух стран. Так как Франция воевала с Англией, то и от нее американцы имели всяческие ограничения, направленные против торговли США с Англией. Тогда США объявили, что если какая-либо из двух стран — Англия или Франция — отменит ограничения, стесняющие американскую торговлю, то США немедленно прекратят всю торговлю с другой страной. Этим предложением воспользовалась Франция, и в начале 1811 г. правительство США прекратило торговлю с Англией и ее владениями. Эта мера вызвала падение английского экспорта за один лишь год на 1/3 и привела к застою в промышленности, что добавило трудностей, вызванных континентальной блокадой.

В апреле 1812 г. США захватили все английские корабли, находившиеся в американских портах, а 18 июня 1812 г. объявили Англии войну. 24 декабря 1814 г. был подписан мирный договор, и Англия перестала мешать американской торговле. И в этом случае право (на международную торговлю) было взято силой, оно не было даровано [26, 424—431].

22.9. Религия и нравственность

В XVIII в. существенно изменилось отношение английского общества к религии. В предшествовавшие столетия религия была догмой; в XVIII же веке она проповедовалась как мораль с исторически обусловленными остатками догматизма.

Все религиозные секты Англии в то время принадлежали двум направлениям: веротерпимому и методистскому. Приверженцы первого стояли за веротерпимость как средство, позволяющее избежать вражды и войн на религиозной основе; они также выступали за разумность в интерпретации религиозных доктрин, без которой эти доктрины были слишком неправдоподобными для восприятия их более развитым современным сознанием. Второго (методистского толка) — за самодисциплину и активную филантропию.

Тот образ жизни, который стал называться методизмом, возник раньше своего названия. Это был образ жизни, посвященный не только религиозным обрядам, но и самодисциплине, труду ради других. Методизм вдохновлял благотворительность, в частности, организацию школ и борьбу с алкоголизмом. Он был широко распространен среди людей среднего достатка — лавочников, ремесленников, как приверженцев англиканской церкви, так и гонимых пуритан. Методизм был шире распространен среди светских людей, чем среди духовенства. Он был основой английской морали XVIII в. Нормы поведения, а не христианские догмы характеризовали пуританина, который служил человеку ради того, чтобы помочь ему вырваться из нищеты, невежества, распутства и стать достойным положения высшего творения Господа Бога. Среди людей такого склада благотворительность считалась обязательной. Изменение догматического характера религии на мирской, нравственный было следствием протестантизма.

Англичане использовали благотворительность для того, чтобы восполнить недостатки государственной системы. Например, в XVIII в. государство не осуществляло должного контроля за расходованием средств: выборная муниципальная олигархия тратила общественные средства на праздничные обжорства и пренебрегала своими обязанностями городской администрации, заведующие школами, находившиеся на государственном содержании, часто не обращали внимания на них, а в некоторых случаях просто закрывали их и жили на средства, отпускаемые государством для школы, считая их собственными деньгами.

На этом фоне успехов добились частные школы, где контроль был регулярным и действенным. При королеве Анне возникли сотни благотворительных начальных школ для обучения детей бедноты основам грамоты. Состоятельные люди, организовавшие движение за создание благотворительных школ, ввели принцип демократической кооперации в области субсидирования образования, согласно которому мелкие лавочники и ремесленники, внося в фонд школы по подписке свои средства, получали право личного участия в контроле над такой школой, т. е. был использован принцип акционерных предприятий. Это еще один аспект деятельности англичан.

Изменения в религиозной жизни были очевидными, однако многие традиции, обусловившие особенности английской церкви, сохранялись со Средних веков. В частности, никто не получал епископский сан за услуги, оказанные церкви, а только за услуги, оказанные светскому патрону или политическим партиям. Назначение на церковные должности, подобно многим другим выгодным делам, стало одним из функций партийного патроната вигов и тори. Светские обязанности духовенства сводились к регулярному посещению сессии парламента с тем, чтобы голосовать там за министра, который их назначил и мог способствовать перемещению в более доходную епархию (различия доходов епархий достигали 10 крат).

Политиканство и меркантилизм церковных иерархов развращающе действовали на английское общество. Они давали образцы пренебрежения своими обязанностями духовных наставников ради собственной корысти. Упадок дисциплины в государственных университетах Оксфорда и Кембриджа, вызванный отсутствием контроля за деятельностью профессоров, привел к тому, что в Кембридже с 1725 по 1773 г. не была прочитана ни одна лекция кем-либо из королевских профессоров современной истории. Один из представителей этой кафедры умер в 1768 г. после того, как упал с лошади, возвращаясь со службы в пьяном виде домой. В Оксфорде для получения степени не нужно было держать никаких экзаменов. Только в самом конце XVIII в. началось движение за внутренние реформы, которое привело оба университета на путь обновления.

Пьянство в XIX в. было общепризнанным национальным пороком англичан всех классов. Даже судьи зачастую являлись в суд навеселе, поэтому военный трибунал, рассматривавший особо ответственные дела, имел право заседать только до обеда.

В 20-е и 30-е гг. XVIII в. смертность превышала рождаемость из-за увлечения джином, что было следствием осмысленной фискальной политики — спиртоварение из зерна повышало спрос на зерно и было в интересах землевладельцев, которые, пользуясь своим влиянием в парламенте, установили низкий налог на производство спирта. В период наибольшего потребления джина в 1740—1742 гг. в Лондоне и его округе похорон было вдвое больше, чем крещений. И только в 1751 г. спирт был обложен высоким налогом, и положение стало меняться к лучшему.

И организация благотворительных школ, и борьба с алкоголизмом, как и многие другие благие дела XVIII в., были результатами корпоративной деятельности английских предпринимателей, просветителей, но не исполнительной, муниципальной или законодательной властей. Чиновничество и политики были черствы к заботам и проблемам населения [14, 332—380].