Тит Ливий. История Рима от основания Города

ОГЛАВЛЕНИЕ

КНИГА XXVI

Ганнибал разбивает лагерь над Аниеном в трех милях от Рима, а сам с двумя тысячами всадников подъезжает к самым Капенским воротам, чтобы разведать положение города. Но три дня, когда оба войска выходили на бой, сражению мешала гроза; а когда войска возвращались в лагери, небо тотчас прояснялось. Капуя взята консулами Квинтом Фульвием и Аппием Клавдием; кампанские вожди покончили с жизнью, отравив себя. Кампанских сенаторов Фульвий привязал к столбам, чтобы обезглавить; в это время от сената пришло к нему письмо с приказанием пощадить их, но Фульвий не стал его читать, положил за пазуху, приказал действовать по закону и совершить казнь. Когда в народном собрании решалось, кому поручить начальство в Испании, и все уклонялись, то Публий Сципион, сын Публия, погибшего в Испании, вызвался идти туда сам и, с общего согласия туда направившись, овладел Новым Карфагеном. Было ему 24 года, и считалось, что он божественного происхождения, потому что до своих совершенных лет он ежедневно бывал на Капитолии и потому что в опочивальне его матери часто видели змею. Книга содержит также действия в Сицилии, дружественный союз с этолийцами и войну против акарнанцев и македонского царя Филиппа.

1. (1) Консулы Гней Фульвий Центимал и Публий Сульпиций Гальба, вступив в должность в мартовские иды [211 г.], созвали на Капитолии1 сенат для совещания с сенаторами о положении государства, о ведении войны, о провинциях и войске. (2) Консулам прошлого года, Квинту Фульвию и Аппию Клавдию, продлили командование войсками, которые у них были, и вдобавок велели держать Капую в осаде, пока она не будет взята. (3) Это особенно заботило римлян – не из-за гнева, пусть самого справедливого. Думалось, что славный и сильный город, (4) который, отложившись от Рима, увлек за собой еще несколько, и теперь, буде он покорится вновь, так же склонит других к уважительному признанию прежней власти2. (5) Преторам прошлого года продлили командование: Марку Юнию – в Этрурии и Публию Семпронию – в Галлии, оставив им по два легиона, какие у них были.
(6) Продлили командование Марцеллу, чтобы он проконсулом закончил войну в Сицилии с тем же войском, какое у него было; (7) если потребуется ему пополнение, пусть возьмет его из легионов, которыми командовал в Сицилии пропретор Публий Корнелий, (8) только пусть не берет никого из тех, кому сенат отказал в отставке и запретил возвращаться на родину до конца войны3. (9) Гаю Сульпицию, которому выпало ведать Сицилией, даны были два легиона, которыми до того командовал Публий Корнелий, а пополнение – из войска Гнея Фульвия, позорно разбитого и обращенного в бегство в прошлом году в Апулии4. (10) Его солдатам сенат определил такой же срок службы, что и сражавшимся под Каннами. И тем, и другим к вящему их позору запрещено было зимовать по городам и разбивать зимний лагерь ближе чем в десяти милях от какого бы то ни было города. (11) Луцию Корнелию в Сардинии даны были два легиона, которыми раньше командовал Квинт Муций; если потребуется пополнение, пусть консулы объявят набор. (12) Тит Отацилий и Марк Валерий5 пусть охраняют побережья Сицилии и Греции сухопутным войском и флотом: Грецию – пятьдесят кораблей и один легион; Сицилию – сто кораблей и два легиона. В этом году на суше и на море воевали у римлян двадцать три легиона6.
2. (1) В начале этого года сенат, получив письмо от Луция Марция, высоко оценил совершенное им7. Но на письме Марций надписал «пропретор сенату», хотя эта власть ему не была дана ни волей народа, ни постановлением сената. Это смутило многих сенаторов: (2) избрание начальника войска, комиции вместе с ауспициями в лагере, в провинциях в отсутствие должностных лиц, переданные неосмотрительным солдатам, – все это плохой пример. (3) По мнению некоторых, об этом деле следовало доложить сенату; предпочли, однако, отложить обсуждение до отбытия всадников, привезших письмо от Марция. (4) А пока решили написать, что сенат позаботится о продовольствии и одежде для войска. На письме не написали «пропретору Луцию Марцию», чтобы не предрешать исход будущего обсуждения. (5) Всадников отослали, и сразу же консулы поставили дело на рассмотрение. С общего согласия решено было договориться с народными трибунами, чтобы те при первом удобном случае спросили народ, кого послать в Испанию командующим к войску, которым прежде командовал Гней Сципион. (6) С трибунами договорились; все, однако, были заняты другим спором. (7) Гней Семпроний Блез8, назначив день, вызвал в суд Гнея Фульвия и на сходках поносил его за потерю войска в Апулии; многие, говорил он, военачальники по легкомыслию и незнанию заводили войско в места гиблые, (8) но до Гнея Фульвия никто так не развращал свои легионы, прежде чем погубить их; можно сказать, его войско погибло, еще не увидев врага, и побеждено оно было не Ганнибалом, а собственным полководцем. (9) Никто, голосуя за него, не представлял себе, кому вверяет он власть, кому войско. (10) В чем разница между Тиберием Семпронием9 и Гнеем Фульвием? Тиберий Семпроний, получив войско, составленное из рабов, выучкой и строгостью быстро превратил людей без роду и племени в солдат, опору союзникам и грозу врагам10. Кумы11, Беневент12 и другие города они вернули римскому народу, вырвав их из пасти Ганнибала. (11) Гней Фульвий, имея войско римских квиритов13, людей благородного происхождения, воспитанных как свободные, заразил их пороками рабов: свирепые и распущенные среди союзников, малодушные и трусливые перед врагом, они не смогли выдержать не то что нападения пунийцев, а одного их крика; (12) неудивительно, что солдаты не устояли в бою, видя, как их командир кинулся бежать первым; (13) гораздо удивительнее, что нашлись и среди них такие, которые пали, сражаясь, что не все поддались, как Гней Фульвий, страху и смятению: Гай Фламиний, Луций Павел, Луций Постумий Гней и Публий Сципионы14 предпочли умереть в строю и не покинуть войско, попавшее в окружение. (14) Гней Фульвий вернулся в Рим с известием о гибели войска чуть ли не один-одинешенек. Какой позор! Воины, бежавшие под Каннами с поля боя, вывезены в Сицилию, и их отпустят, только когда неприятель уйдет из Италии; такова же, по декрету сената, участь легионов Гнея Фульвия, (15) а сам Гней Фульвий, покинувший сражение, начатое по его легкомыслию, остается безнаказанным и проведет старость по харчевням и непотребным домам, где проводил и молодость, а его солдаты, чья вина только в том, что они уподобились своему предводителю, почти что сосланы; они несут воинскую службу и лишены чести воина. Неодинакова в Риме свобода для бедного и богатого, для должностного лица и частного человека.
3. (1) Обвиняемый сваливал вину на солдат: они неистово рвались в бой; он вывел их в бой не тогда, когда им хотелось (день клонился к вечеру), а на следующий день; построил он их в боевом порядке вовремя и в удобном месте. Убоялись ли они прославленного врага или не выдержали его натиска, но все кинулись врассыпную, (2) и толпа увлекла его, как это было с Варроном под Каннами15 и со многими военачальниками. (3) Да и какая польза государству, останься он один на поле боя? Разве что его смерть могла избавить государство от будущих бедствий. (4) Не был он заведен нехваткой продовольствия в места трудные, не вел он свое войско неизвестной дорогой и не попал с ним в засаду: побежден он в бою, открыто. Сердца его воинов и врагов не в его власти: каждого человека делает смелым или трусливым его природа.
(5) Дважды выступал обвинитель и требовал пени;16 в третий раз привлекли свидетелей – Фульвия позорили всячески, и очень многие под клятвой показывали, что начало смятению и бегству положил претор: (6) покинутые им воины бежали, решив, что командир испугался не зря. Собрание пылало гневом, потребовали даже казни Фульвия. (7) Тут возник новый спор: Фульвий заявил, что с него дважды требовали денег, а в третий раз требуют уже жизнь, и обратился к народным трибунам. (8) Те ответили, что не препятствуют своему сотоварищу, обвинителю, – да это и разрешено ему обычаем предков. Он волен действовать, как предпочтет – по закону или согласно обычаю, – пока не добьется казни виновного или денежного взыскания17. (9) Семпроний18 заявил, что он обвиняет Фульвия в тягчайшем преступлении, и потребовал от городского претора, Гая Кальпурния, назначить день для народного собрания19. (10) Подсудимый попытался найти другой выход: не может ли прибыть на суд его брат Квинт Фульвий (он был славен своими подвигами20, и надеялись, что он вот-вот возьмет Капую). Фульвий писал и просил об этом, жалобно умоляя за брата; сенаторы запретили ему, во имя государственных интересов, оставлять Капую. Когда наступил день комиций, Гней Фульвий ушел в изгнание – в Тарквинии. Народ признал21 эту ссылку законным наказанием.
4. (1) Война тем временем всей силой обрушилась на Капую. Ее, однако, не брали приступом, а держали в осаде – рабы и простой народ не выдерживали голода, и нельзя было сквозь цепь сторожевых постов послать вестников к Ганнибалу. (2) Нашелся нумидиец, который заявил, что врагам не попадется и письма доставит. Он действительно отправился ночью, пройдя посередине римского лагеря. У кампанцев затеплилась надежда, и они, пока еще были силы, стали отовсюду делать вылазки: (3) хотя многие конные сражения кончались для них почти благополучно, пехоту одолевали. Но римлян не столь радовали победы, сколь огорчали поражения от врага, кругом осажденного и почти обессилевшего. (4) Наконец придумали, как при нехватке сил помочь делу сообразительностью.
Из всех легионов выбрали юношей сильных, легких и быстрых, им выдали круглые щиты, меньше размером, чем у всадников, и по семь дротиков длиной в четыре фута22, с железными наконечниками, как на копьях у легковооруженных23. (5) Всадники приучили этих юношей вскакивать сзади них на лошадь и быстро по сигналу соскакивать. (6) Ежедневно упражняясь, юноши привыкли смело прыгать; они и выступили против кампанских всадников, выстроившихся на равнине, лежащей между лагерем и городской стеной. (7) Когда дошло до метанья дротиков, легковооруженные по данному сигналу спрыгнули с лошадей. Всадники внезапно превращаются в пехотинцев, нападают на вражескую конницу (8) и осыпают ее градом дротиков; метали не целясь, но ранили много людей и лошадей, а главное – напугали неприятеля неожиданным и необычайным приемом. На смятенных врагов бросались всадники: бегство и избиение продолжались до самых ворот; (9) римская конница с тех пор всегда оставалась победительницей. (10) Решено было иметь легковооруженных в легионах; говорят, совет объединять действия пехоты и конницы подал центурион Квинт Навий, за что военачальник и отличил его.
5. (1) В таком положении были дела под Капуей. Ганнибал разрывался: надо было взять Тарентскую крепость и нельзя было упустить Капую. (2) Но Капуя значила больше; на нее обращены были взоры всех союзников и врагов: ее судьба должна была стать примером, каковы бы ни были в свое время последствия ее отпадения от римлян.
(3) Ганнибал, оставив большую часть обоза и все тяжеловооруженное войско в Бруттии, направился в Кампанию с отборной пехотой и конницей, способной идти ускоренным маршем. За стремительно двигавшимся Ганнибалом шло тридцать три слона. (4) Он остановился в укромной долине за Тифатами24, горой, нависшей над Капуей; завладел крепостцой Галатией25, выгнав ее гарнизон, и обратился на осаждавших Капую. (5) Предварительно он сообщил в Капую, чтобы капуанцы в то самое время, когда он нападет на римский лагерь, открыли все ворота и дружно высыпали на врага. Страх он навел великий. (6) С одной стороны он повел нападение сам, а с другой – высыпала вся кампанская конница с пехотой и с ними пунийский гарнизон, которым командовали Бостар и Ганнон. (7) Римляне, чтобы в сумятице не кинуться всем в одну сторону и не остаться где-нибудь без прикрытия, (8) разделили войско так: Аппий Клавдий против кампанцев; Квинт Фульвий против Ганнибала; Гай Нерон, пропретор, с конницей шести легионов – вдоль дороги на Свессулу26, легат Гай Фульвий Флакк с союзнической конницей – по реке Вултурн27.
(9) Сражение началось не только с обычного громкого клича и беспорядочного гула; вдобавок к мужским голосам, конскому ржанью и лязгу оружия толпа трусливых кампанцев, разместившихся по стенам, гремя медью, словно при лунном затмении28 в ночной тишине, подняла такой крик, что отвлеклись от боя даже сражающиеся. (10) Аппий легко отбросил кампанцев от вала; тяжелей приходилось Фульвию, на которого наступал Ганнибал с пунийцами. (11) Шестой легион отступил; когорта испанцев29 с тремя слонами дошла до самого вала и прорвала римский строй в середине; они надеялись ворваться в римский лагерь, но боялись, как бы не оказаться отрезанными от своих. (12) Фульвий, видя, что легион в страхе и лагерь в опасности, уговаривает Квинта Навия и других старших центурионов напасть на вражескую когорту, сражающуюся под валом. (13) Минута, говорит он, решающая: если дать врагам свободно пройти, они ворвутся в лагерь, и это будет им легче, чем прорвать плотный строй войска: надо их перебить под валом. (14) Это – дело недолгое: врагов немного, от своих они отрезаны; римляне испугались, что их строй прорван: вот пусть и обратят его на неприятеля с обеих сторон, чтобы он оказался в тисках. (15) Навий, услышав речь вождя, выхватил знамя30 у знаменосца второго манипула гастатов и устремился на врагов, грозя бросить знамя в их середину, если воины сейчас же не пойдут за ним в бой. (16) Он был огромного роста в сверкающих доспехах; высоко поднятое знамя обращало на него глаза сограждан и врагов. (17) Когда он дошел до испанских знамен, в него со всех сторон полетели копья и чуть не весь вражеский строй кинулся на него, но ни толпа врагов, ни град дротиков не смогли остановить его ярость.
6. (1) И легат Марк Атилий со знаменем первого манипула принцепсов того же легиона двинулся на испанскую когорту. Начальники лагеря легаты Луций Порций Лицин и Тит Попилий упорно бились перед валом и убили слонов, уже взбиравшихся на вал. (2) Тушами слонов завалило ров: вот и мост или насыпь для перехода врагу. На трупах слонов завязалась жестокая свалка. (3) От одной стороны римского лагеря кампанцы и карфагенский гарнизон были отогнаны; бились у самых ворот Капуи, выходящих к Вултурну;31 (4) врывавшихся римлян сдерживали не столько воины с их оружием, сколько метательные машины, поставленные над воротами и своими снарядами не подпускавшие к ним. (5) Приостановила натиск римлян и рана Аппия Клавдия: он, стоя перед знаменами, одобрял воинов, когда копье попало ему в грудь под левое плечо. Очень много врагов перебили перед воротами; остальных перепуганных загнали в город. (6) Ганнибал, видя гибель испанской когорты и упорство, с каким защищают лагерь, оставил осаду и стал отходить с пехотой, прикрывая ее с тыла конницей. (7) Легионеры рвались преследовать врага, но Флакк велел бить отбой – довольно того, что и кампанцам от Ганнибала помощи было мало, и Ганнибал это сам почувствовал.
(8) Убито было в тот день, по словам описывающих эту битву, восемь тысяч у Ганнибала, три у кампанцев; у карфагенян отнято пятнадцать знамен; у кампанцев – восемнадцать. (9) У других писателей я вычитал, что битва эта вовсе не была такой трудной, что больше было пустого страха, чем воинского пыла, когда в римский лагерь неожиданно ворвались со слонами испанцы и нумидийцы (10) и слоны прошли по лагерю, с шумом опрокидывая палатки, а испуганные мулы и лошади, оборвав привязи, разбежались. (11) Суматоха еще усилилась обманом: Ганнибал подослал людей, знавших латинскую речь и одетых по-италийски, чтобы они именем консулов объявляли: лагерь-де взят, пусть каждый солдат позаботится о себе и бежит в соседние горы. (12) Обман, правда, быстро распознали; врагов перебили много; слонов выгнали огнем из лагеря.
(13) Это сражение, как бы ни началось оно, как бы ни кончилось, было последним перед сдачей Капуи. Медикс тутикус кампанцев32 этого года, Сеппий Лесий, вышел из простого и бедного народа. (14) Его мать когда-то просила гаруспика истолковать знамение, посланное ее сыну. Тот ответил, что главная власть в Капуе еще перейдет к этому мальчику. (15) Мать, как рассказывают, и внимания не обратила на эти слова: «Да, конец кампанцам, если высшая власть перейдет к моему сыну». Шутка обернулась правдой. (16) Кампанцы были измучены войной и голодом; надежды выстоять не было; те, кому рождение давало право на высокий пост, от него отказывались. (17) Лесий, скорбя, что первые люди Капуи ей изменили, принял, последний из всех кампанцев, высшую должность в городе.
7. (1) Ганнибал, видя, что он не может ни вызвать римлян на сражение, ни прорваться через их лагерь к Капуе, (2) и боясь, как бы новые консулы не отрезали его от обоза, решил отказаться от тщетных замыслов и сняться с лагеря. (3) Раздумывая, куда бы идти, он вдруг решил двинуться к Риму, где голова всей войны. Это было его всегдашним желанием, но он упустил случай после битвы при Каннах – на него за то многие негодовали, да он и сам в том каялся33. (4) При неожиданном переполохе, пожалуй, удастся занять какую-то часть города, (5) а если Рим окажется в опасности, то оба римских военачальника или один из них тотчас оставят Капую; если они разделят войско, то оба станут слабее и будут содействовать удаче его или кампанцев. (6) Беспокоило его одно: как бы кампанцы не сдались сразу же после его ухода. Он прельстил подарками готового на все нумидийца: пусть тот под видом перебежчика войдет в римский лагерь и – с другой его стороны – тайком проберется с письмом в Капую. (7) Письмо было полно уговоров: он ушел-де на благо им, он отвлечет римское войско и его военачальников от осады Капуи на защиту Рима, (8) пусть не падают духом, потерпят еще несколько дней – и римляне снимут осаду. (9) Затем Ганнибал приказал подвести суда, захваченные на реке Вултурн, к маленькому укреплению, которое он выстроил еще раньше защиты ради34. (10) Когда ему сообщили: судов столько, что он может переправиться в одну ночь со всем войском, он запасся продовольствием на десять дней и переправил еще до рассвета свои легионы, с ночи стоявшие на берегу.
8. (1) Обо всем этом Фульвий Флакк узнал еще заранее от перебежчиков и написал сенату. Люди были настроены по-разному: каждый смотря по своему характеру. (2) Все были встревожены, сенат созвали немедленно, Публий Корнелий, по прозвищу Азина35, забыв о Капуе и обо всем на свете, стал сзывать на защиту Города все войска, находившиеся в Италии. (3) Фабий Максим считал позором оставить Капую, пугаться угроз Ганнибала, гонять туда-сюда войска по его указке. (4) Ганнибал, победитель при Каннах, не осмелился идти к Городу, а когда его прогнали от Капуи, он исполнился надежды взять Рим. (5) Не осаждать Рим он идет, а вызволять осажденную Капую. Рим защитят с войском, в нем находящимся, Юпитер, свидетель нарушения договора Ганнибалом, и другие боги. (6) Эти противоположные мнения победило мнение Публия Валерия Флакка36, отвергшего крайности. Памятуя и о Риме и о Капуе, он написал военачальникам, находившимся под Капуей, какой гарнизон охраняет Рим; они знают сами, сколько сил у Ганнибала и сколько войска нужно для осады Капуи. (7) Поэтому если часть войска с военачальником во главе можно отправить в Рим, причем осада Капуи не ослабеет, (8) то пусть Клавдий и Фульвий договорятся между собой, кому осаждать Капую, а кому идти к Риму и не допустить осады родного города.
(9) Это сенатское постановление было доставлено проконсулу Фульвию в Капую: сотоварищу его, страдавшему от раны, пришлось вернуться в Рим. Отобрав из трех войск тысяч пятнадцать пехотинцев, он перевел их, а также тысячу всадников через Вултурн. (10) Удостоверившись, что Ганнибал пойдет по Латинской дороге, он заранее предупредил граждан Сетии, Коры и Ланувия, расположенных при Аппиевой дороге: (11) пусть заготовят продовольствие и у себя в городах и подвезут его к дороге из отдаленных сел, пусть стянут в города гарнизоны, чтобы каждый город мог рассчитывать на свои силы.
9. (1) Ганнибал, перейдя Вултурн, в тот же день стал лагерем недалеко от реки. (2) На другой день, миновав Калы, он прошел в область сидицинов: один день грабил ее и опустошал, а затем пошел через области Свессы, Аллиф и Казина по Латинской дороге37. Под Казином Ганнибал постоял два дня, опустошив всю округу, (3) минуя Интерамну и Аквин38, пришел в область фрегелланцев39 к реке Лирис40, где увидел сломанный ими мост, чтобы замедлить продвижение Ганнибала. (4) И Фульвию пришлось задержаться у Вултурна: суда Ганнибал сжег, а плоты, чтобы переправить войско, Фульвий соорудил с трудом – едва хватило леса41. (5) После переправы на плотах оставшийся путь был для Фульвия уже легок: не только в городах, но и вдоль дороги были заботливо сложены съестные припасы; солдаты шли бодро, уговаривая друг друга прибавить шагу: идут ведь защищать родной город.
(6) Гонец из Фрегелл шел днем и ночью, вести, принесенные им, ужаснули Рим. Их разнесли по городу, добавляя к услышанному пустые выдумки, которые еще сильнее переполошили всех. (7) Женский плач слышался не только из домов; женщины высыпали на улицы, бегали из храма в храм, обметали распущенными волосами алтари42 и, (8) стоя на коленях, воздевая руки к небу, молили богов вырвать Город из вражеских рук, избавить от насилия матерей-римлянок и маленьких детей. (9) Сенаторы находились на форуме: каждый из должностных лиц мог в любую минуту к ним обратиться: одни получали распоряжения и отправлялись исполнять свои обязанности, другие спрашивали, нет ли какого-нибудь поручения. В крепости, на Капитолии, по стенам, вокруг города, даже на Альбанской горе и в Эфуле43, в крепости, ставят охрану. (10) Среди всей этой тревоги доносят: проконсул Квинт Фульвий выступил с войском из Капуи. Дабы власть его не была умалена по прибытии в город, сенат постановил приравнять власть Квинта Фульвия к консульской. (11) Ганнибал в отместку за разрушение моста жестоко опустошил область Фрегелл и через области фрузинатов, ферентинцев и анагнийцев44 дошел до Лабиканских земель45. (12) Оттуда он направился через гору Альгид к Тускулу. Город его не принял, и он спустился вниз правее, в сторону Габий, затем пошел в Пупинию46 и стал лагерем в восьми милях от Рима. (13) Чем ближе подходил неприятель, тем больше беженцев гибло от рук нумидийцев, шедших впереди, тем больше брали в плен людей всякого звания и возраста.
10. (1) Среди этого смятения Фульвий Флакк вошел с войском в Рим через Капенские ворота47, направился через центр Города и Карины48 к Эсквилину и расположился лагерем между Эсквилинскими и Коллинскими воротами49. Плебейские эдилы доставили туда продовольствие; консулы и сенаторы прибыли в лагерь, (2) где совещались о важнейших государственных делах. Постановлено было, что консулы ставят свои лагери около Коллинских и Эсквилинских ворот;50 городской претор Гай Кальпурний начальствует в Капитолии и крепости, сенат в полном составе собирается на форуме: вдруг понадобится что-то немедленно обсудить. (3) Тем временем Ганнибал подошел к реке Аниену и стал в трех милях от Города. Расположившись лагерем, он с двумя тысячами всадников проехал до Коллинских ворот и до самого храма Геркулеса51. Он разглядывал совсем вблизи стены и расположение Города (4) с такой дерзкой беспечностью, что Флакк не выдержал и выслал всадников с приказом отогнать врага назад в его лагерь. (5) Когда сражение завязалось, консулы приказали, чтобы нумидийцы-перебежчики, стоявшие тогда на Авентине числом до тысячи двухсот человек, прошли через город на Эсквилин; (6) сочтено было, что никто лучше них не сумеет драться среди лощин, огородных изгородей, гробниц и дорог, идущих оврагами. Люди, увидев из крепости и с Капитолия, как конные нумидийцы спускаются по Публициеву взвозу52, закричали, что Авентин взят. (7) Началось смятение, беготня; не будь сразу за Городом карфагенского лагеря, перепуганная толпа высыпала бы из Рима, а теперь, укрываясь в домах и постройках, люди стали бросать камни и дротики в проходящих сограждан, принимая их за врагов. (8) Успокоить смятение и объяснить ошибку было невозможно: улицы были переполнены стадами скота и селянами, которых неожиданная, страшная беда гнала в Город. (9) Конное сражение было счастливо; врага отбили. И поскольку то тут, то там по пустякам возникала зряшная тревога и приходилось людей успокаивать, постановлено было, чтобы все бывшие диктаторы, консулы и цензоры получили военную власть на время, пока враг не отойдет от городских стен. (10) Остаток дня и следующая ночь были тревожны, но пустые тревоги были рассеяны.
11. (1) На следующий день, перейдя Аниен, Ганнибал вывел в боевом строю все войско; Флакк и консулы от сражения не уклонились. (2) Оба войска приготовились к битве – наградой победителю был бы Рим, – как вдруг хлынул ливень с градом; солдаты, чуть не побросав оружие, укрылись в лагере, но вовсе не из страха перед врагом. (3) И на другой день войска, выстроившиеся на том же месте, заставила разойтись такая же буря, но стоило солдатам укрыться в лагере, наступала удивительно ясная и тихая погода. (4) Карфагеняне сочли это знамением; слышали будто бы и слова Ганнибала: никак-де не овладеть ему Римом: то ума не достанет, то счастья. (5) Надежду Ганнибала умалили еще два обстоятельства: одно неважное, другое важное. Важное состояло в том, что, пока сам он сидит с войском под стенами Рима, в Испанию отправилось пополнение римскому войску; неважное – в том, (6) что, как узнал он от какого-то пленного, поле, где он стоит лагерем, только что продано, да еще без всякой скидки. (7) Выходит, в Риме нашелся покупатель на землю, которую он, Ганнибал, захватил, которой владеет. Он так возмутился, что тотчас же вызвал глашатая и велел ему объявить: продаются лавки менял, расположенные вокруг римского форума.
(8) Расстроенный всем этим, Ганнибал стал лагерем у речки Тутия53 в шести милях54 от Города, а оттуда отправился в рощу Феронии55, к храму, славному в те времена своим богатством. (9) Жители Капены и соседи их приносили туда первинки урожая и другие дары, смотря по средствам. Храм был богато украшен золотом и серебром. Все это тогда было разграблено; после ухода Ганнибала там нашли только груды медных обломков; солдаты набросали их56, убоявшись богов. (10) О разграблении этого храма все пишут с уверенностью. А Целий рассказывает, что Ганнибал еще по пути к Риму свернул к храму от Эрета, к которому шел от Реаты, Кутилий и Амитерна57. (11) Сначала57a, из Кампании он прошел в Самний, оттуда к пелигнам; затем, миновав Сульмон, к марруцинам; оттуда через область Альбы58 к марсам; отсюда в Амитерн и деревню Форулы. (12) И нет тут ошибки – путь, проделанный таким вождем и таким войском, не мог в людской памяти исказиться за столь короткое время. Так и шел Ганнибал – это несомненно; (13) вся разница в том: шел ли он этим путем к Риму или возвращался от Рима в Кампанию59.
12. (1) Римляне осаждали Капую с большим упорством, чем Ганнибал защищал ее. (2) Он направился через Самний, Апулию и Луканию в область бруттийцев, к проливу и Регию, и шел с такой быстротой, что почти захватил врасплох беспечных горожан. (3) Капую в эти дни осаждали с обычным усердием, но все же капуанцы почувствовали, что прибыл Флакк; удивились, почему тут же не вернулся и Ганнибал. (4) Потом при переговорах они поняли, что брошены и покинуты, что пунийцы потеряли надежду удержать Капую. (5) А тут еще по постановлению сената был объявлен врагам проконсульский указ: кампанец, который до определенного дня перейдет к римлянам, останется безнаказанным. (6) Перешедших не было: людей удерживала не верность, а страх: отпав от римлян, капуанцы совершили такие преступления, простить которые было невозможно. (7) Никто не переходил к врагам по собственному решению; не придумали и выхода, спасительного для всех. (8) Знать отмахнулась от города; собрать сенат было невозможно; (9) высшую должность занимал человек, чести этим себе не прибавивший, а достоинство должности унизивший60. Никто из знатных не показывался ни на форуме, ни в другом общественном месте; запершись дома, ждали со дня на день гибели родного города и своего конца.
(10) Все заботы легли на Бостара и Ганнона, начальников пунийского гарнизона. Они, однако, были больше встревожены судьбой не союзников, а своей собственной. (11) В письмах к Ганнибалу они укоряли его не то что свободно, а резко: он не только вручил врагам Капую, но предал их обоих и весь гарнизон на пытку и мучения; (12) сам ушел в Бруттий – отвернулся от Капуи, не пожелал глядеть, как ее берут у него на глазах; подступом к Риму не сумел отвлечь римлян от осады Капуи. (13) Римляне постояннее во вражде, чем карфагеняне в дружбе. Если он вернется в Капую и все военные действия сосредоточит вокруг нее, то и они, пунийцы, как и кампанцы, будут готовы к вылазке. (14) Не затем они перешли Альпы, чтобы воевать с Регием или Тарентом: карфагенское войско должно быть там, где римские легионы. Под Каннами, у Тразименского озера, все шло хорошо, потому что схватывались с врагом, испытывали судьбу.
(15) Такое письмо было вручено нумидийцам, пообещавшим за плату его доставить. Под видом перебежчиков они пришли к Флакку в лагерь, чтобы, улучив удобную минуту, оттуда уйти. В Капуе уже давно был голод, и переход их к римлянам никому не показался подозрительным. (16) Но вдруг в лагерь приходит женщина-кампанка, подружка одного из перебежчиков, и заявляет римскому военачальнику, что нумидийцы перешли к нему с хитрым умыслом, у них с собой письма для Ганнибала; (17) один из них ей проговорился, и она его может изобличить. Его привели; сначала он утверждал, что не знает этой женщины; наконец, видя, что его готовятся пытать, сознался и отдал письмо. (18) Вдобавок выяснилось, что и другие нумидийцы под видом перебежчиков бродят по римскому лагерю. (19) Их захватили больше семидесяти, вместе с вновь прибывшими, высекли и, отрубив руки61, прогнали в Капую.
13. (1) Это тяжкое зрелище сломило мужество кампанцев. Народ сбежался к курии и вынудил Лесия созвать сенат. Знать давно уже не участвовала в обсуждении государственных дел, и Лесий при народе пригрозил: если они не явятся в сенат, люди придут к ним домой и вытащат силой. (2) Испугавшись, они пришли в полном составе. Разговор шел об отправке послов к римскому военачальнику. Спросили мнение Вибия Виррия, виновника отпадения от римлян62. (3) Он отвечал, что те, кто говорит о послах, о мире и о сдаче, забывают о том, как бы поступили они сами с римлянами, окажись те в их власти, да и о том, что придется претерпеть им самим. (4) «Вы думаете,– сказал он,– сдаться на тех же условиях, что и в прежние времена, когда мы просили помощи против самнитов63 и всецело отдавались в их власть? (5) Вы забыли, в каком положении были римляне, когда мы отпали от них? Как мы издевались над римским гарнизоном и замучили его? Его ведь можно было выпустить!64 (6) Сколько раз мы тревожили осаждающих вылазками, нападали на их лагерь, призывали против них Ганнибала? Совсем недавно мы отправили его отсюда осаждать Рим. (7) Вспомните все, чтомы от них претерпели, – вы увидите, на что вам надеяться. В Италии враг-чужеземец, и враг этот не кто-нибудь, а Ганнибал, все в огне войны, а они, забыв обо всем, забыв о самом Ганнибале, послали обоих консулов и два консульских войска осаждать Капую. (8) Второй год держат они нас в осаде и морят голодом, сами вместе с нами терпят тяжкие лишения и великие опасности: их часто избивали около рва и вала, их почти выгоняли из лагеря.
(9) Нечего об этом: извечная и обыкновенная судьба осажденного города – терпеть лишения и опасности. А вот свидетельства смертельной ненависти и гнева: (10) Ганнибал с огромной пехотой и конницей напал на их лагерь и овладел частью его: даже в такой опасности не сняли они осаду. Он перешел Вултурн и выжег Калийскую область; такое бедствие союзников не отвлекло их. (11) Он повел войско на сам Город; они и внимания не обратили на нависшую угрозу. Он переправился через Аниен65 и стал лагерем в трех милях от Города, подошел, наконец, к самым городским стенам и воротам: да он же Рим возьмет, если они не оставят Капую, – они не оставили. (12) Дикие звери, ослепленные бешенством, забудут о нем и кинутся на помощь своим, если ты подойдешь к их логову и их детенышам. (13) Осажденный Рим, жены и дети, чей плач был, пожалуй, слышен здесь, алтари, домашний очаг, оскверненные храмы богов и могилы предков не помешали римлянам осаждать Капую: так неистово домогаются они казни для нас; так жаждут наглотаться нашей крови. (14) Они правы; мы, пожалуй, поступили бы так же, улыбнись нам судьба. Бессмертные боги судили иначе. Я готов к смерти, но, пока я свободен, пока я сам себе владыка, я избегну мучений и позора, которые готовит враг, и умру достойной и даже легкой смертью. (15) Я не увижу Аппия Клавдия и Квинта Фульвия, у которых голова кружится от небывалой победы; меня не протащат в оковах всем напоказ по Риму в триумфальном шествии66: не спустят в тюрьму67, не привяжут к столбу, не истерзают розгами; я не подставлю шею под римский топор. Я не увижу родной город в огне и развалинах; не увижу, как поволокут насиловать наших матерей, девушек и благородных отроков. (16) Альбу68, откуда они сами родом, они уничтожили до основания, чтобы и памяти не оставить о своем происхождении. И они пощадят Капую? Да мы им ненавистнее Карфагена. (17) Так вот: тех из вас, кто решил умереть раньше, чем увидеть столько горького горя, я приглашаю на обед. (18) Угостимся, выпьем; всех, начиная с меня, обойдет кубок, и этот напиток избавит тело от мучений, душу от обид, глаза и уши от горьких и недостойных речей и зрелищ – от всего, что ждет побежденных. Во дворе ждут те, кто положит наши бездыханные трупы на большой костер: (19) мы умрем смертью, достойной свободных людей. Сами враги изумятся нашей доблести, а Ганнибал поймет, каких мужественных союзников он покинул и предал».
14. (1) С этой речью Виррия многие были согласны; меньше оказалось мужественных людей, готовых осуществить то, что сами одобрили. (2) Большинство сенаторов, рассчитывавших на милосердие римлян, не раз испытанное в войнах, понадеялись, что снизойдут и к ним: Капую решили сдать и с этим и отправили послов к римлянам. (3) К Вибию Виррию пошло примерно двадцать семь сенаторов; отобедали, постарались заглушить вином мысли о нависшей беде и приняли яд. (4) Встали, обменялись рукопожатием, перед смертью в последний раз обнялись, плача над собой и над родным городом. Одни остались, чтобы телам их сгореть на общем костре, другие разошлись по домам. (5) Яд на сытых и пьяных действовал медленно; большинство прожили целую ночь и часть наступившего дня, но все же умерли раньше, чем отворились перед врагами ворота.
(6) На следующий день Юпитеровы ворота69, находившиеся против римского лагеря, по приказу проконсула были открыты и через них вошел один легион и две алы конников70 во главе с легатом Гаем Фульвием. (7) Он прежде всего распорядился снести к нему все оружие, какое было в Капуе, расставил у всех ворот караулы, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти, захватил пунийский гарнизон и приказал кампанским сенаторам идти в лагерь к римским военачальникам. (8) Когда они пришли туда, всех их немедленно заковали в цепи и велели перечислить квесторам золото и серебро, какое имели. Золота было две тысячи семьдесят фунтов71, серебра – тридцать одна тысяча двести. (9) Сенаторов, известных как главных зачинщиков отложения от римлян, отправили под стражу: двадцать пять – в Калы; двадцать восемь – в Теан.
15. (1) О каре для кампанских сенаторов Фульвий и Клавдий никак не могли договориться: можно было уговорить Клавдия, Фульвий был неумолим. (2) Аппий предоставил решение римскому сенату, (3) тем более что сенаторы имеют-де власть и могут порасспросить, не совещались ли кампанцы с какими-нибудь латинскими союзниками и не пользовались ли их помощью в ходе войны. (4) Фульвий решительно воспротивился: это-де недопустимо; нельзя беспокоить пустыми подозрениями верных союзников и судить о них по доносам; доносчику ведь безразлично, что сказать, что сделать. Он, Фульвий, не дозволит подобного допроса и прекратит его. (5) Аппий не сомневался, что его сотоварищ, столь крутой в речах, в деле столь важном станет ждать писем из Рима. (6) Фульвий как раз и боялся, что они ему помешают; он распустил военный совет и приказал военным трибунам и префектам союзников объявить двум тысячам всадников: после полуночи быть наготове.
(7) С этой конницей он отправился в Теан, на рассвете въехал в городские ворота и направился к форуму. Люди сбежались при появлении всадников; Фульвий позвал сидицинского магистрата72 и велел привести кампанцев, сидевших в тюрьме. (8) Всех вывели, высекли розгами и отрубили головы73. Затем Фульвий понесся в Калы. Он уже восседал там на трибунале74, а выведенных кампанцев привязывали к столбу, когда из Рима примчался всадник и вручил Фульвию письмо от претора Гая Кальпурния и сенатское постановление. (9) От трибунала и по всему собранию пошел ропот: дело о кампанцах откладывается, передается сенату для нового рассмотрения. Фульвий, полагая, что так оно и есть, спрятал, даже не распечатав, полученное письмо за пазуху и через глашатая приказал ликтору делать, что велит закон. Так были казнены и находившиеся в Калах. (10) Тогда прочитаны были письмо и сенатское постановление – слишком поздно; Фульвий изо всех сил торопился с казнью, боясь, как бы ему не помешали.
(11) Фульвий уже поднимался с кресла, когда кампанец Таврея Вибеллий, пробравшись через толпу, обратился к нему по имени. Удивленный Флакк снова сел: (12) «Вели и меня убить: сможешь потом хвалиться, что убил человека гораздо более мужественного, чем ты». (13) Флакк воскликнул, что тот не в своем уме, что сенатское постановление запрещает это, хоть бы он, Флакк, и хотел этого. (14) Тут Таврея сказал: «Мое отечество захвачено, родных и друзей я потерял, собственной рукой убил жену и детей, чтобы их не опозорили, и мне не дано даже умереть так, как мои сограждане. Пусть доблесть освободит меня от этой ненавистной жизни». (15) Мечом, который он прятал под одеждой, он поразил себя в грудь и, мертвый, упал к ногам военачальника.
16. (1) В том, что касалось казни кампанцев, и во многом другом Флакк действовал по собственному усмотрению. Некоторые поэтому рассказывают, что Аппий Клавдий умер перед самой сдачей Капуи75. (2) Рассказывают также, что этот самый Таврея не своей волей оказался в Калах и погиб не от собственной руки. Как и других, его привязали к столбу – среди общего шума не слышно было его криков, и Флакк приказал всем замолчать. (3) Тогда Таврея и сказал слова, приведенные выше: его, мужа доблестного, убьет человек, стоящий неизмеримо ниже его. Тут глашатай по приказу проконсула прокричал: «Ликтор, добавь розог доблестному мужу и казни его первым». (4) Некоторые писатели сообщают, что сенатское постановление было прочтено до казни, но в нем были слова «если он сочтет нужным76, пусть передаст все дело сенату». Слова эти были истолкованы так: ему, Фульвию, предоставлено-де судить, что полезнее государству.
(5) Фульвий вернулся из Кал в Капую; Ателла и Калатия77 сдались. Там тоже виновники отпадения были наказаны. (6) Итак, человек семьдесят виднейших сенаторов78 были убиты; около трехсот знатных кампанцев посажены в тюрьму; остальных разослали под стражу по разным городам союзников-латинов, и они так или иначе погибли. Прочие кампанские граждане во множестве были проданы в рабство. (7) Оставалось решить79, что делать с городом и его землями. Некоторые считали, что могущественный и близкий враждебный город должен быть уничтожен. Победила забота о насущной выгоде: земля была наиболее плодородной в Италии, город сохранили как пристанище для земледельцев. (8) Чтобы он был людным, оставили в нем множество отпущенников – ремесленников и мелких торговцев; все земли, все общественные постройки отошли к римскому народу. (9) Жить в Капуе и заселять ее было разрешено, но город был городом только по имени: не было в нем ни гражданства, ни сената, ни народного собрания, ни должностных лиц80. (10) Без общественного совета, без всякой власти население, ничем не связанное, не могло и объединиться; для судопроизводства сюда из Рима ежегодно присылали префекта81. (11) Так распорядились Капуей – в соответствии с замыслом, всесторонне похвальным: строго и быстро наказали главных виновников, граждан расселили по разным местам без надежды на возвращение, (12) не жгли и не рушили в злобе ни в чем не повинные постройки и стены. Так и выгоду соблюли, и союзникам показали видимость снисходительности, ведь в целости и сохранности оставлен был знаменитейший и богатейший город, разрушение которого оплакивали бы все кампанцы и их соседи. (13) А врагам пришлось убедиться, как умеют римляне карать неверных союзников и сколь бессилен Ганнибал защитить тех, кто ему доверился.
17. (1) Покончив с делами, касавшимися Капуи, римские сенаторы постановили: дать Гаю Нерону шесть тысяч пехотинцев и триста всадников, которых он сам выберет из тех двух легионов, что были у него под Капуей; столько же пехотинцев и восемьсот всадников из союзников-латинов. (2) Нерон посадил это войско на корабли в Путеолах и перевез в Испанию. Прибыв в Тарракон, он высадил солдат, вытащил суда на сушу и, желая увеличить свои силы, вооружил моряков. (3) По дороге к реке Ибер он принял войско от Тиберия Фонтея и Луция Марция82 и продолжал идти в сторону неприятеля. (4) Газдрубал, сын Гамилькара, стоял лагерем у Черных Камней; это место находится в земле авзетанов между городами Илитургисом83 и Ментиссой84. Нерон занял горный проход.
(5) Газдрубалу приходилось туго, и он отправил посла для переговоров о мире, обещая, если его выпустят, вывести из Испании все свое войско. (6) Римлянин этому обрадовался, и Газдрубал попросил уделить следующий день личным переговорам об условиях сдачи городских крепостей и о сроке вывода гарнизонов, чтобы пунийцам спокойно уйти со своим имуществом. (7) Этого он добился, и сразу же, как стемнело, и потом целую ночь тяжелые части Газдрубалова войска стали выбираться из ущелья какими только могли дорогами. (8) Весьма следили, чтобы за эту ночь не ушло много людей – пусть тишина обманывает врага, – (9) да и уходить по узким тропинкам малому отряду было легче. На следующий день стороны сошлись для переговоров; потратили целый день на пустые разговоры и пустые записи и отложили все на завтра. (10) И следующая ночь дала возможность выпустить еще солдат; дел же и на другой день не закончили. (11) Так прошло некоторое время: днем открыто обсуждали условия, а ночью тайком выпускали из карфагенского лагеря солдат. А когда большая часть войска ушла, Газдрубал уже не придерживался условий, которые недавно сам же добровольно предложил. (12) Все трудней становилось договориться – у пунийцев страх убывал, беззастенчивость возрастала. Уже почти вся пехота ушла из ущелья, когда как-то на рассвете ущелье заволокло густым туманом. Тут Газдрубал послал к Нерону с просьбой отложить переговоры на завтра: у карфагенян-де это заповедный день, запретный для любых важных дел. (13) Обмана и тут не заподозрили: согласились на отсрочку, и Газдрубал, выйдя из лагеря с конницей и слонами, спокойно ушел. (14) Часу в четвертом туман рассеялся, и римляне увидели пустой вражеский лагерь. (15) Тут только Клавдий понял, что карфагеняне его провели85, и бросился преследовать противника. Он готов был сразиться, но неприятель уклонялся от битвы; (16) происходили только незначительные схватки между замыкающим отрядом пунийцев и передовым – римлян.
18. (1) Пока что испанские народы, отпавшие после поражения, не возвращались к римлянам, хотя и новые не отпадали. (2) И в Риме после взятия Капуи и сенат и народ больше заботила уже Испания, чем Италия; полагали, что надо увеличить там войско и послать туда командующего86. (3) Кого же послать? Понятно было только одно: выбор человека, который займет место двух полководцев, погибших в один месяц87, не должен быть опрометчив. (4) Одни называли одного, другие другого, и наконец решили: пусть народ сам выберет проконсула88 для Испании. Консулы назначили день собрания. (5) Сначала ждали, что считающие себя достойными такой власти объявят свои имена. Ожидание оказалось напрасным; лишь ожила скорбь о понесенном поражении и тоска по погибшим полководцам. (6) Народ, скорбный и растерянный, собрался, однако, в назначенный день на Марсовом поле; обернувшись к должностным, оглядывали первых людей государства, посматривавших друг на друга. Возроптали: до того плохо, так безнадежно – никто ведь не решается принять власть над Испанией. (7) И вдруг Публий Корнелий, сын Публия Корнелия, погибшего в Испании, юноша лет двадцати четырех89, объявил, что он притязает на эту должность, и стал на возвышение, чтобы его было видно. (8) Взоры всех обратились к нему, и тут же все громким приветственным кликом предвозвестили удачу и счастье в высокой должности. (9) Приказано было голосовать; и не просто центурии все до единого человека – повелели вручить Публию Сципиону власть и командование в Испании. (10) Когда же все было покончено и буря восторгов улеглась, вдруг все стихло и люди погрузились в молчаливое раздумье: ужели расположение потемнило разум? (11) Особенно беспокоила юность Сципиона, некоторых пугала судьба его дома: оставляя обе скорбящие семьи90, он отправляется в Испанию, где между могилами отца и дяди предстоит ему воевать.
19. (1) Сципион понял, почему люди, так восторженно его избравшие, встревожены и обеспокоены. Он созвал народ и с таким воодушевлением говорил и о своем возрасте, и о врученной ему власти, и о предстоящей войне, (2) что остывшее расположение вспыхнуло с новой силой; он внушил людям более верную надежду, чем та, какую обычно внушает вера в человеческое обещание, или доверие к своему избраннику, или разумное убеждение, подсказанное достигнутым успехом. (3) Сципион был человеком удивительным не только по своим истинным достоинствам, но и по умению, с каким он с юности выставлял их напоказ. (4) Он убедил толпу, что действует, повинуясь сновидениям и ниспосланным с неба знамениям91, возможно, он сам был во власти суеверия, будто немедленно выполняются приказания и советы, данные оракулом. (5) Он подготовлял людей к этой вере с того самого времени, как началась его политическая деятельность: когда он облекся в тогу взрослого, не проходило дня, чтобы он не пошел на Капитолий и не посидел в храме в одиночестве и безмолвии92. Без этого он не брался ни за какое дело, ни общественное, ни частное. (6) Всю жизнь хранил он этот обычай, с умыслом или невольно внушая людям веру в свое божественное происхождение. (7) Потому-то и разошелся о нем тот же слух, что когда-то об Александре Великом93 (россказней о них обоих ходило достаточно): Сципион-де был зачат от огромного змея и в спальне его матери очень часто видели призрак этого чудища, стремительно исчезавший при появлении людей94. (8) Сципион никогда не рассеивал веры в это диво: не отрицая его и открыто на нем не настаивая, он ловко укреплял веру в него. (9) Множество таких рассказов – и правдивых и вымышленных – породило чрезмерное восхищение этим юношей: разделяя его, государство и вручило незрелому юнцу такое трудное дело и такую власть.
(10) В Испании к тем силам, что остались от прибывших с Гаем Нероном из Путеол, добавилось десять тысяч пехотинцев и тысяча всадников. Марк Юний Силан, пропретор, назначен был Сципиону в помощники. (11) Сципион с тридцатью кораблями – все квинкверемы – отбыл из устья Тибра, миновал этрусское побережье, Альпы и Галльский залив, обогнул Пиренейский мыс и высадил войско в Эмпориях;95 это греческий город: его населяли уроженцы Фокеи. (12) Оттуда, повелев флоту следовать за ним, он сушей направился в Тарракон, куда при известии о прибытии Сципиона стеклись посольства из всей провинции. (13) В Тарраконе вытащили корабли на берег, и Сципион отправил обратно четыре триремы массилийцев, которые по долгу вежливости сопровождали его от самой Массилии96. (14) Послы беспокоились, ведь столько всего случилось. Но Сципион отвечал им с большим достоинством, с полной уверенностью в себе; у него не вырвалось ни одного оскорбительного слова – во всем, что он говорил, ощущалось не только величие, но и доверие.
20. (1) Выступив из Тарракона, Сципион посетил города союзников и зимний лагерь97. Он похвалил солдат: потерпев поражение в двух почти одновременных битвах, (2) они не позволили врагу воспользоваться плодами своих успехов, не пустили его за Ибер и честно оберегали союзников. (3) Марция он держал при себе и оказывал ему большой почет, явно не боясь, что кто-то затмит его славу. (4) Силан сменил Нерона; в зимний лагерь пришли новобранцы. Сципион быстро управился с неотложными делами, побывал всюду, где нужно, и отбыл в Тарракон. (5) Среди врагов Сципион был не менее славен, чем среди сограждан и союзников, – в этом было какое-то предчувствие будущего. Он внушал страх тем более сильный, чем менее разум мог его одолеть. (6) Карфагеняне разбили зимние лагеря в местах разных: Газдрубал, сын Гисгона, на океанском побережье около Гадеса; Магон в глубине страны за Кастулонскими горами; Газдрубал, сын Гамилькара, близ Ибера, около Сагунта98.
(7) В конце того лета, когда взята была Капуя, а Сципион прибыл в Испанию, карфагенский флот из Сицилии был отправлен в Тарент, чтобы не допустить подвоза припасов римскому гарнизону, сидевшему в Тарентской крепости. (8) Всякий доступ к крепости с моря был закрыт. Но осада затягивалась, и союзникам карфагенян пришлось с продовольствием туже, чем их противнику. (9) Хотя побережье было спокойно, гавани были открыты, пунийский флот нес сторожевую службу, все-таки не было возможности подвозить горожанам больше хлеба, чем потреблял его сам флот с пестрой, разноязычной толпой моряков. (10) Малочисленный же гарнизон крепости мог просуществовать на своих запасах и без подвоза, а тарентинцам и флоту не хватало даже того, что подвозили. (11) Наконец флот отпустили с большей радостью, чем встречали;99 съестное не слишком подешевело: с удалением морской охраны стало невозможно подвозить хлеб.
21. (1) На исходе того же лета Марк Марцелл из Сицилии, своей провинции, прибыл в Рим; Гай Кальпурний, претор, созвал сенаторов выслушать Марцелла в храм Беллоны100. (2) Там Марцелл рассказал обо всем им содеянном, слегка пожаловался на судьбу, не столько свою, сколько солдат: с провинцией все улажено и устроено, а вывести войско ему не позволили; и он попросил разрешения войти в Город с триумфом. Разрешения он не получил. (3) Многоречиво рассуждали, что непристойнее: отказать ли в триумфе присутствующему здесь сейчас полководцу, за чьи успехи, когда он отсутствовал, государство назначало молебствия и благодарило богов, (4) или же предоставить триумф как бы за завершение войны тому, кто получил приказание передать войско преемнику (а это значит, что война в провинции не окончена), – и не пришло сюда войско, свидетель того, заслужен триумф или не заслужен. Приняли решение среднее: разрешить овацию101. (5) Народные трибуны по повелению сената доложили народу, что Марк Марцелл на день овации сохраняет полноту власти. (6) Накануне вступления в Город Марцелл справил триумф на Альбанской горе102; потом с овацией вошел в Город с огромной добычей: (7) перед ним несли изображение взятых им Сиракуз103, катапульты, баллисты и разное оружие; драгоценности, накопившиеся за годы долгого мира и царственного изобилия: (8) множество серебряных и бронзовых изделий, прочую дорогую утварь и одежду и много знаменитых статуй, которыми Сиракузы были украшены как немногие из греческих городов. (9) В знак победы над карфагенянами вели восемь слонов, и еще одно замечательное зрелище – в золотых венцах шествовали сиракузянин Сосис и Мерик, испанец: (10) один ночью ввел римлян в Сиракузы, другой предал Остров с находившимся там гарнизоном104. (11) Им обоим дано было римское гражданство и по пятьсот югеров земли105: Сосис – в Сиракузском округе из земель царских или принадлежавших врагам римского народа и дом в Сиракузах, какой он захочет из имущества покаранных по праву войны; (12) Мерику и испанцам, которые перешли вместе с ним к римлянам, приказано было дать в Сицилии город с его землей – из числа тех, что отпали от римлян. (13) Марку Корнелию106 поручено было выбрать город и землю по своему усмотрению и выделить там четыреста югеров Беллигену107, уговорившему Мерика перейти к римлянам.
(14) После отъезда Марцелла из Сицилии там высадилось восемь тысяч пехотинцев-карфагенян и три тысячи всадников-нумидийцев. От римлян отпали города Мургантия108 и Эргетий, а вслед за ними Гибла, Мацелла109 и некоторые другие, не столь известные, (15) нумидийцы во главе с Муттином разбрелись по всей Сицилии и стали жечь усадьбы союзников римского народа. (16) А римское войско, раздраженное и тем, что военачальник не вывез их из провинции110, и тем, что им было запрещено зимовать по городам, не усердствовало в службе. Мятеж готов был вот-вот вспыхнуть – не хватало зачинщика; (17) в этом трудном положении претор Марк Корнелий сумел утихомирить солдат, то утешая, то браня их; отпавшие города вернул под власть римлян, а из них Мургантию отдал испанцам – тем, которым по решению сената должно было предоставить город и землю.
22. (1) Обоим консулам, ведавшим Апулией, велено было бросить жребий: кому ведать Апулией, а кому – Македонией (Ганнибал и карфагеняне уже не так пугали). Сульпиций получил Македонию, где сменил Левина. (2) Фульвия вызвали в Рим для выборов консулов. Центурия младших Вотуриевой трибы, голосовавшая первой111, выбрала консулами Тита Манлия Торквата Младшего и Тита Отацилия. (3) Манлий находился тут же; поздравить его собралась целая толпа, нельзя было усомниться в единодушии ее выбора. Большая толпа окружила трибунал консула; (4) он попросил выслушать несколько слов и приказал вернуть центурию, голосовавшую первой. (5) Все напряженно ожидали, чего он потребует; Манлий отговаривался болезнью глаз: (6) бессовестен кормчий или военачальник, сказал он, который требует, чтобы ему вручили и жизнь и судьбу людей, а сам глядит на все чужими глазами. (7) Поэтому он приказывает центурии младших Вотуриевой трибы голосовать вновь и помнить при выборе консулов о войне в Италии и о нынешнем положении государства: (8) в ушах еще стоят крики врагов, потрясавшие стены Рима несколько месяцев назад. Вся центурия закричала, что она своего решения не переменит и назовет консулами тех же самых людей. (9) «Ни я, – воскликнул Торкват, – став консулом, не перенесу ваших нравов, ни вы – моей власти. Голосуйте вновь и помните, что карфагеняне в Италии, а вождем у них Ганнибал». (10) На центурию подействовали и авторитет Манлия, и стоявший кругом шум почтительного изумления. Она обратилась к консулу с просьбой пригласить центурию старших Вотуриевой трибы: (11) желательно поговорить со старшими по возрасту и выбрать консулов по их указанию. Пригласили старших: им было дано время секретно переговорить в «овчарне»112. (12) Старшие сказали: поговорим о троих – Квинте Фабии и Марке Марцелле, уже осыпанных почестями, и Марке Валерии; если нужен новый военачальник в войне с карфагенянами, то он превосходно воевал и на суше, и на море с царем Филиппом. (13) Держали совет о всех троих; потом старших распустили, а младшие приступили к голосованию: консулами выбрали в их отсутствие Марка Клавдия113, славного тогда покорителя Сицилии, и Марка Валерия. Все центурии голосовали так, как первая.
(14) Пусть теперь издеваются над поклонниками старины:114 я не думаю, чтобы в государстве мудрецов, которое философы выдумали, никогда не видев его в действительности115, правители могли быть достойнее и равнодушнее к власти, народ – спокойнее и благоразумнее. (15) Желание центурии младших посоветоваться со старшими о том, кому вручить власть, кажется почти невероятным – столь мало ценится в наше время даже отеческое суждение.
23. (1) Затем состоялись выборы преторов: выбраны были Публий Манлий Вольсон, Луций Манлий Ацидин, Гай Леторий и Луций Цинций Алимент116. (2) По окончании выборов (так совпало) пришла весть о том, что в Сицилии скончался Тит Отацилий, которого народ в его отсутствие, как казалось, дал бы Публию Манлию в сотоварищи, если бы не был нарушен ход выборов. (3) Игры в честь Аполлона117 справлялись в прошлом году, и, по предложению претора Кальпурния, сенат постановил справить их и в этом и справлять во веки веков.
(4) В том же году сообщили о нескольких чудесных знамениях: в статую Победы, что возвышалась над храмом Согласия118, ударила молния, статуя свалилась, но фигурки Победы по краю кровли удержали ее от падения. (5) В Анагнии и Фрегеллах молния попала в стену и городские ворота; в Субертанском форуме целый день текли ручьи крови; в Эрете шел каменный дождь, а в Реате ожеребилась самка мула. (6) В искупление принесены в жертву крупные животные, назначено однодневное молебствие и предписано совершать девять дней жертвоприношения. (7) В этот год умерло несколько жрецов и были поставлены новые: на место децемвира Эмилия Нумидийского – Марк Эмилий Лепид; на место понтифика Марка Помпония Матона – Гай Ливий; на место авгура Спурия Карвилия Максима – Марк Сервилий. (8) Понтифик Тит Отацилий Красс умер в конце года, поэтому на его место пока никого не назначили. Гай Клавдий, фламин Зевса, неверно объяснил знамение при жертвоприношении и ушел из фламинов.
24. (1) Марк Валерий Левин, разузнавши в беседах с глазу на глаз образ мыслей этолийских старейшин, к назначенному дню прибыл прямо на их совет со снаряженным флотом119. (2) Он рассказал о сдаче Сиракуз и Капуи, чтобы этим показать, как успешно идут дела в Италии и Сицилии, и добавил, (3) что римляне, следуя обычаю, завещанному им предками, уважают союзников: некоторым из них они предоставили право гражданства, уравняв их тем самым с собою, другие чувствуют себя столь благополучно в своем положении, что предпочитают оставаться союзниками. (4) Этолийцы же будут в тем большем почете, что они первыми из заморских народов вошли в дружбу с римлянами; (5) с Филиппа и македонян, трудных соседей, он уже сбил спесь, сломив их силу, он не только заставил их уйти из городов, отнятых у этолийцев, – сама Македония сейчас под угрозой; (6) акарнанцев, отторгнутых к досаде этолийцев от их союза, он заставит признать условия старого договора: они будут в подчинении у этолийцев.
(7) Эти слова и обещания римского военачальника подкрепили своим авторитетом Скопад, тогдашний военачальник этолийцев, и Доримах, глава их. Они превозносили мощь и достоинство римского народа с меньшей сдержанностью и с большей верой; (8) ими двигала надежда овладеть Акарнанией. Подписаны были условия, на которых этолийцы вошли в дружбу и союз с народом римским; (9) было добавлено, что, если им угодно, они могут на таких же условиях заключить дружественный союз с элейцами, лакедемонянами, с Атталом, Плевратом и Скердиледом (Аттал был царем в Азии, а те двое – во Фракии и Иллирии120); (10) этолийцы должны тотчас же начать войну с Филиппом на суше; римляне пришлют им в помощь не меньше двадцати пяти квинкверем. (11) От границ Этолии и до Коркиры земля и здания городов121, их стены и пашни пусть принадлежат этолийцам, а вся остальная добыча – римскому народу; римляне постараются отдать Акарнанию этолийцам; (12) этолийцы могут помириться с Филиппом при условии его отказа от военных действий против римлян, их союзников и подданных; (13) точно так же римский народ заключит договор с царем, но чтобы у царя не было права воевать с этолийцами и их союзниками. (14) Копии этого договора были положены два года спустя этолийцами в Олимпии, римлянами – в Капитолии в подтверждение святости договора. (15) Промедлили потому, что этолийских послов задержали в Риме; это, однако, не помешало ведению дела. Этолийцы сразу начали войну с Филиппом: Левин взял приступом Закинф, кроме его крепости, – это маленький остров около Этолии с единственным городом того же имени – и отдал этолийцам Эниады и Насос, отобранные у акарнанцев, (16) а потом вернулся в Коркиру, решив, что Филипп целиком занят предстоящей войной и ему не до Италии, карфагенян и договоренности с Ганнибалом.
25. (1) Филипп зимовал в Пелле; туда ему донесли об отпадении этолийцев122. (2) Он собирался ранней весной двинуться с войском в Грецию, но, чтобы обезопасить Македонию с тыла – от беспокойных иллирийцев и соседних им городов, неожиданно вторгся в земли Орика и Аполлонии:123 ее горожане выступили против него, но он жестоко напугал их и загнал обратно в город. (3) Опустошив соседние Иллирику земли, так же стремительно повернул в Пелагонию124 и взял Синтию, город Дарданов125, где готовилось вторжение в Македонию. (4) Быстро покончив с этим и помня о войне с этолийцами (а она неизбежно повлечет войну с Римом), он спустился в Фессалию через Пелагонию, Линк и Боттиею126 – (5) он надеялся поднять фессалийцев против этолийцев, – оставил в фессалийском ущелье Персея с четырьмя тысячами воинов, чтобы преградить вход этолийцам, (6) а сам, отложив пока дела более важные, повел войско через Македонию во Фракию и к медам127. (7) Племя это постоянно вторгалось в Македонию, лишь только узнавало, что царь воюет где-то на стороне и защищать его земли некому. (8) Надо было сломить их силу – и царь стал опустошать их область и осадил их столицу и крепость Иамфорину.
(9) Скопад, узнав, что царь воюет во Фракии, вооружил всю этолийскую молодежь и собирался воевать с акарнанцами. (10) Акарнанцы понимали, что силы у них неравны, они потеряли Эниады и Нас, им грозит война с римлянами – но в гневе, не раздумывая, они начали войну. (11) Жен, детей и стариков старше шестидесяти лет они отправили по соседству в Эпир; мужчины от пятнадцати до шестидесяти лет поклялись друг другу вернуться домой только с победой; (12) а бежавшего с поля боя да не примет никто: ни в городе, ни в доме, ни за столом, ни у очага. Соплеменников обязали к этому страшной клятвой, к гостеприимцам-иноплеменникам воззвали, заклиная их всем святым; (13) к эпирцам обратились с мольбой: всех акарнанцев, павших на поле боя, похоронить в общей могиле и на могильном холме поставить надпись: (14) «Здесь лежат акарнанцы, принявшие смерть, сражаясь за родину против этолийцев, злодеев и насильников». (15) Полные одушевления, расположились они на границе, преграждая дорогу врагу. Они сообщили Филиппу, в сколь опасном они положении, и принудили его прекратить войну, которую он вел: Иамфорина уже сдалась, и Филиппу вообще везло. (16) До этолийцев дошел слух о клятве акарнанцев, и они не торопились выступить; услышав о прибытии Филиппа, ушли в глубь страны. (17) И Филипп, хоть и двигался большими переходами, спеша на защиту акарнанцев, не пошел дальше Дия128. Оттуда он, услыхав об уходе этолийцев из Акарнании, и сам ушел в Пеллу.
26. (1) Левин ранней весной отбыл с кораблями из Коркиры, обогнул мыс Левкату и, прибыв в Навпакт, объявил: он пойдет на Антикиру, пусть Скопад и этолийцы приготовятся и будут там. (2) Антикира находится в Локриде, слева от входа в Коринфский залив;129 (3) сушей идти недалеко; недолго и плыть от Навпакта. Почти что на третий день начали осаду и с суши, и с моря; осажденным приходилось особенно трудно со стороны моря: тут осаду вели римляне, а у них на кораблях стояли всякие машины – и метательные и прочие. Через несколько дней город сдался и был отдан этолийцам, добыча, как было условленно, – римлянам. (4) Тем временем Левина письмом известили, что он в отсутствие свое избран консулом и на смену ему приедет Публий Сульпиций. Левин, однако, долго проболел, так что в Рим прибыл гораздо позже, чем ждали.
(5) Марк Марцелл, в мартовские иды вступив в должность консула [210 г.], в тот же день по обычаю созвал сенат, но объявил, что в отсутствие сотоварища он ничего не предпримет ни в гражданских, ни в военных делах, ни в распределении провинций. (6) Он знает, что сейчас по пригородным виллам его недоброжелателей живет много сицилийцев, он им не препятствует разглашать по всему Риму о его преступлениях, выдуманных врагами. Он бы и сам представил сицилийцев сенату, (7) если бы они не притворялись, будто им боязно говорить о консуле в отсутствие его сотоварища. Тот прибудет – и он, Марцелл, тут же – до всяких других обсуждений – приведет сицилийцев в сенат. (8) Марк Корнелий, сказал он, почти что набор произвел по всей Сицилии130, чтобы как можно больше людей пришло в Рим жаловаться на Марцелла, желая принизить заслуги Марцелла, он наводнил-де Город лживыми донесениями о мнимой войне в Сицилии. (9) Снискав в этот день славу человека уравновешенного, консул отпустил сенаторов – казалось, до прибытия второго консула все дела будут приостановлены.
(10) При бездействии, как водится, пошли в народе разные толки, послышались жалобы: война чересчур затянулась, пригородные поля, где прошел со своим войском Ганнибал, опустошены, Италия истощена воинскими наборами; почти ежегодно гибнут войска, (11) в консулы выбрали людей воинственных, слишком горячих и рьяных: они способны возбудить войну среди общего мира и покоя, а уж в военное время они не дадут государству вздохнуть.
27. (1) Этим разговорам положил конец ночной пожар, вспыхнувший накануне Квинкватрии131 во многих местах вокруг форума. (2) Одновременно загорелись семь лавок (позднее их было пять) и те лавки менял, что теперь называются «Новыми»132. (3) Затем занялись частные постройки (базилик тогда еще не было133); занялись и темница, и рыбный рынок, и Царский атрий134. (4) Храм Весты едва отстояли – особенно старались тринадцать рабов, они были выкуплены на государственный счет и отпущены на свободу. (5) Пожар продолжался всю ночь и следующий день; никто не сомневался, что это поджог: огонь ведь вспыхнул одновременно во многих – и разных – местах. (6) Консул, по решению сената созвав народ, объявил, что тот, кто назовет поджигателей, будет награжден: свободный – деньгами, раб – свободой. (7) Эта награда побудила раба кампанцев Калавиев (звали его Ман) донести на своих господ и еще пятерых знатных кампанских юношей, чьих родителей казнил Квинт Фульвий; они-де наделают еще бед, если их не заберут. (8) Их забрали и самих и рабов: те сначала старались опорочить доносчика и донос: накануне-де его высекли, он сбежал, со зла и по вздорности воспользовался случаем оболгать невинных. (9) Устроили очную ставку и на форуме стали пытать пособников преступления135. Сознались все; и господа, и рабы-соучастники были наказаны; доносчику дали свободу и двадцать тысяч сестерций.
(10) Когда консул Левин проходил мимо Капуи, его окружила толпа кампанцев и со слезами умоляла разрешить им идти в Рим и просить сенат – ужели сенаторы не умилосердятся! – спасти их от окончательной гибели, не позволить Квинту Флакку совсем уничтожить народ кампанцев. (11) Флакк отвечал, что личной вражды к кампанцам у него никакой нет, но он ненавидит и будет ненавидеть их, пока они так относятся к римскому народу. Нету-де на земле племени, нет народа, более враждебного римлянам; (12) он поэтому и держит их взаперти в городе, а кому удается ускользнуть, тот бродит, как дикий зверь, терзает и убивает, что ни встретится; (13) одни перебежали к Ганнибалу, другие отправились поджигать Рим. Консул найдет на полусожженном форуме следы преступления кампанцев: (14) они посягнули на храм Весты, где горит вечный огонь, а во внутреннем покое хранится залог римской власти136. Он, Флакк, считает небезопасным пускать кампанцев в Рим. (15) Левин велел кампанцам идти с ним в Рим после того, как Флакк заставил их поклясться, что, получив ответ от сената, они на пятый же день вернутся в Капую. (16) Окруженный толпой кампанцев и сицилийцами, вышедшими ему навстречу, чтобы сопровождать его в Рим, Левин, казалось, скорбел о гибели двух знаменитейших городов137 и вел с собой побежденных – обвинять славнейших мужей. Но сначала оба консула доложили сенату о положении государства и о распределении провинций.
28. (1) Левин рассказал о положении в Македонии, Греции, у этолийцев, акарнанцев и локридцев, о своих действиях на суше и на море: (2) Филиппа, собиравшегося воевать с этолийцами, он отогнал назад, заставил уйти в глубь царства; из Македонии можно вывести римский легион: флот и один не пустит царя в Италию. (3) Сообщив это о себе и о провинции, ему врученной, консул доложил обо всех провинциях. Сенаторы постановили: одному консулу оставаться в Италии и вести войну с Ганнибалом; другому получить флот, которым прежде командовал Тит Отацилий, и вместе с претором Луцием Цинцием ведать Сицилией; (4) им дано было два войска: одно из Этрурии, другое из Галлии, то есть четыре легиона. Два городских легиона предыдущего года отправить в Этрурию; два, которыми командовал консул Сульпиций, – в Галлию. (5) Галлию же и эти легионы поручить тому, кого назначит консул, в чьем ведении будет Италия. (6) В Этрурию был послан Гай Кальпурний, которому после претуры власть была продлена на год; Квинту Фульвию поручена Капуя и продлена на год власть; (7) велено было уменьшить войско, состоящее из граждан и союзников, из двух легионов составить один в пять тысяч пехотинцев и триста всадников, уволить солдат, служащих всех дольше; (8) союзников оставить семь тысяч пехотинцев и триста всадников и уволить старых солдат, так же учитывая годы их службы. (9) Гнею Фульвию, консулу прошлого года, оставить, ничего не меняя, и Апулию и войско, у него бывшее; власть продлить на год. Публию Сульпицию, его коллеге, велено распустить все войско, кроме моряков138. (10) Войско, которым в Сицилии прежде командовал Марк Корнелий, велено было также распустить, как только туда прибудет консул. (11) Луций Цинций, претор, должен держать Сицилию в повиновении с помощью солдат, сражавшихся под Каннами, – их было легиона два. (12) Столько же легионов для Сардинии дано претору Публию Манлию Вольсону; ими в прошлом году в этой же провинции командовал Луций Корнелии. (13) При наборе городских легионов консулам велено не брать никого, кто служил в войсках Марка Клавдия, Марка Валерия и Квинта Фульвия. В этом году число римских легионов не должно быть больше двадцати одного.
29. (1) Когда эти сенатские постановления были составлены, консулы, приступили к жеребьевке провинций: (2) Марцеллу выпал жребий управлять Сицилией и командовать флотом, Левину – быть в Италии и воевать с Ганнибалом. Итог жеребьевки привел сицилийцев (они стояли на виду у консулов, ожидая, чем она кончится) в такое отчаяние, словно Сиракузы были взяты вторично. Все сразу обернулись на их вопли и жалобы – о них заговорили. (3) Сицилийцы в траурной одежде ходили по домам сенаторов и заявляли: если Марцелл вернется полновластным правителем, они и все их сограждане покинут не только родные города, но вообще Сицилию. (4) Он и раньше без всякой их вины был неумолимо жесток; что он будет творить в гневе, зная, что сицилийцы приходили в Рим жаловаться на него? Лучше их острову погибнуть от огней Этны или погрузиться в море, чем быть отдану на расправу врагу.
(5) Эти жалобы сицилийцев разносились и обсуждались в разговорах сначала в домах знатных людей, вызывая то сострадание к сицилийцам, то ненависть к Марцеллу, и наконец дошли до сената. (6) От консулов потребовали переговорить с сенатом об обмене провинциями. Марцелл сказал, что если бы сицилийцы уже были выслушаны сенатом, то он, может статься, говорил бы по-другому; (7) теперь же он готов, если сотоварищ его согласится, обменяться провинциями: пусть не говорят, будто сицилийцы не могли свободно изложить свои жалобы, убоявшись того, в чьей власти скоро окажутся. (8) Но он просит избавить его от предрешающего суждения сената:139 ведь несправедливо было бы предоставить его сотоварищу свободный выбор жребия и тем более несправедливо, даже оскорбительно передать ему жребий Марцелла.
(9) Сенаторы ничего не постановили, но дали понять, чего желают; затем сенат был распущен. Консулы сами обменялись провинциями – судьба бросила Марцелла против Ганнибала. (10) И тот, кто после всех злоключений войны первым140 прославился выигранной битвой, тот и последним141 из римских полководцев погиб в его славу, как раз тогда, когда военное счастье было у римлян142.
30. (1) После обмена провинции сицилийцев привели в сенат. Они красно говорили о неизменной верности царя Гиерона римскому народу, ставя ее в заслугу своему государству. (2) Гиеронима же, говорили они, а потом тиранов Гиппократа и Эпикида все ненавидели, между прочим, и за их измену римлянам и переход к Ганнибалу. Поэтому Гиеронима и убили знатные юноши почти что с одобрения всего народа; (3) семьдесят143 знатнейших юношей сговорились убить Эпикида и Гиппократа, но Марцелл обманул их, промедлил и не подошел в намеченное время с войском к Сиракузам; на заговорщиков донесли, и тираны всех казнили. (4) Марцелл жестоко разграбил Леонтины144 и тем укрепил тиранию Гиппократа и Эпикида. (5) Первые в Сиракузах люди постоянно приходили к Марцеллу и обещали передать ему город, когда ему будет угодно, но он сначала пожелал взять его приступом; (6) когда же все попытки с суши и с моря оказались тщетными, он предпочел, чтобы город ему был передан медником Сосисом и испанцем Мериком, а не знатнейшими сиракузянами, которые по собственной воле неоднократно и напрасно предлагали сдать ему город. Так получил он более законный повод избивать и грабить старейших союзников римского народа. (7) Если бы не Гиероним перешел к Ганнибалу, а сиракузский народ и сенат, если бы не Гиппократ и Эпикид, тираны, утеснившие сиракузян, а сами сиракузяне по собственному решению закрыли перед Марцеллом городские ворота, (8) если бы сиракузяне воевали против римского народа с таким же озлоблением, как карфагеняне, то и тогда не смог бы Марцелл более жестоко наказать сиракузян – разве только уничтожив их город. (9) От города действительно остались только развалины городских стен, опустевшие дома, разграбленные храмы; даже сами боги были увезены, как и их украшения, – Сиракузам ничего не оставили. (10) У многих имущество отобрали;145 прокормить себя и свою семью с клочка голой земли остатками уцелевшего было невозможно. Они просят сенаторов распорядиться: пусть, если всего вернуть невозможно, хоть доступная опознанию часть имущества будет возвращена хозяевам. (11) Когда они изложили свои жалобы, Левин приказал им уйти из храма146, чтобы сенаторы могли обсудить их требования. (12) «Пусть останутся, – сказал Марцелл, – я отвечу при них же, (13) раз условия таковы, что мы воюем за вас, чтобы держать ответ перед побежденными, чтобы два города, взятых в этом году, обвиняли: Капуя – Фульвия, Марцелла – Сиракузы».
31. (1). Послов воротили в сенат, и Марцелл сказал: «Я не настолько забыл о величии римского народа и достоинстве власти, которою я облечен, чтобы, будучи консулом, оправдываться перед греками во взведенных на меня обвинениях. (2) Разобраться, однако, предстоит не в том, что сделал я, – защитой моим действиям право войны, – а в том, что надлежит претерпеть им. Если бы не были они врагами, то разгромил ли я Сиракузы при жизни Гиерона или сейчас, это все равно. (3) Но если они изменили римскому народу, если подняли руку на наших послов147 и грозили им тюрьмой и смертью, если заперли городские ворота и искали защиты от нас у карфагенского войска, то можно ли возмущаться, что с врагами и поступили по-вражески. (4) Я-де не принял предложение их знати сдать мне город и предпочел вверить столь важное Мерику, испанцу, и Сосису. Вы ведь не последние среди сиракузян, коль скоро попрекаете других их простым званием. (5) Кто из вас обещал мне открыть городские ворота, кто обещал впустить в город моих солдат? Вы ненавидите, вы проклинаете тех, кто это сделал, и даже тут не можете воздержаться от брани и поношений. (6) Вот как сами вы далеки от того, чтобы когда-нибудь сделать такое. Отцы-сенаторы, самое низкое звание тех людей, которым попрекают меня, лучше всего доказывает, что я не отверг никого, кто честно старался бы ради нашего государства.
(7) Прежде чем осадить Сиракузы, я пытался заключить мир: посылал послов, сам вступал в переговоры: у них хватило бесстыдства оскорбить послов и не дать мне ответа, когда я сам подошел к городским воротам148. Я много потратил труда и на суше, и на море и взял Сиракузы силой оружия. (8) На свою судьбу жителям взятого города правильней было бы жаловаться Ганнибалу и побежденным карфагенянам, а не сенату народа-победителя. (9) И если бы я, отцы-сенаторы, хотел отрицать, что разграбил Сиракузы, то никогда не украсил бы Рим своей добычей149. У кого-то я, победитель, что-то отнял, кому-то что-то дал – по праву войны, и, как я уверен, каждому по его заслугам. (10) Утвердите вы сделанное мной, отцы-сенаторы, нет ли, это гораздо важнее для государства, чем для меня. Я свой долг выполнил, дело государства – не остудить пыл будущих военачальников отменой моих распоряжений. (11) Вы собственными ушами выслушали и меня и сицилийцев; мы вместе уйдем из храма: сенат без меня свободнее все обсудит». Сицилийцев отпустили, а Марцелл ушел на Капитолий производить воинский набор.
32. (1) Второй консул доложил сенату о желаниях сицилийцев. Спорили долго; значительная часть сенаторов согласилась с Титом Манлием Торкватом. (2) Они считали, что войну надо было вести с тиранами, врагами и сиракузян и римского народа; город – принять150, а не брать; приняв, восстановить в нем порядок старинными законами и свободой; измученных жалким рабством – не добивать войной. (3) Погиб прекрасный знаменитый город, который оказался наградой победителю в борьбе между римским военачальником и тиранами. А был он некогда и хлебным амбаром, и казначейством для римского народа, часто в трудные времена выручал своей щедростью наше государство – и даже в эту войну с пунийцами151. (4) Если бы восстал из преисподней царь Гиерон, вернейший приверженец римского владычества, и увидел бы родной город, разграбленный, в развалинах, а в Риме – чуть что не при самом входе в город добычу из Сиракуз152, какими глазами взглянули бы вы на него? (5) Все это говорилось, чтобы внушить ненависть к консулу и сострадание к сицилийцам, (6) но сенат вынес решение более мягкое: меры Марка Марцелла, предпринятые им в ходе войны и после победы, одобрить, а на будущее сенату взять на себя заботу о сиракузянах, а консулу Левину поручить помочь городу, но не в ущерб государству. (7) Двух сенаторов послали на Капитолий за консулом; вновь ввели сицилийцев и прочли сенатское постановление; милостиво обратились к послам и отпустили их. (8) Послы упали к ногам Марцелла153, умоляя простить им слова, сказанные в надежде облегчить горькую беду; пусть примет их и Сиракузы под свою защиту как клиентов. Консул обещал сделать это, ласково поговорил с ними и отпустил их.
33. (1) Затем выступить перед сенатом дали кампанцам; речь их была жалобнее, а положение затруднительнее. (2) Отрицать, что наказание ими заслужено, они не могли: тиранов, чтобы свалить вину на них, не было. Однако кампанцы считали, что уже понесли достаточное наказание: столько сенаторов погибло от яда, столько казнено; мало уцелело знати – только те, кого сознание своей вины не толкнуло к самоубийству, и те, кого миновал гнев победителя. (3) Они просили свободы себе, своим и хотя бы доли своего имущества. С Римом многих связывало гражданство154, старинные узы – родственные и брачные.
(4) Кампанцев удалили из храма155; некоторое время колебались, не пригласить ли из Капуи Квинта Фульвия Флакка (консул156 Клавдий умер после взятия Капуи), чтобы дело разбиралось перед командующим, ведшим военные действия, – как разбиралось между Марцеллом и сицилийцами. Но, увидав в сенате Марка Атилия и Гая Фульвия, брата Флакка, его легатов157, (5) а также Квинта Минуция и Луция Ветурия Филона, тоже легатов Клавдия, участвовавших во всех военных действиях, решили Фульвия из Капуи не отзывать и не откладывать дела кампанцев. (6) Спросили мнения Марка Атилия Регула: из бывших под Капуей он наиболее заслуживал доверия. (7) «Я,– сказал он,– присутствовал после взятия Капуи на совещании консулов; задали вопрос, нет ли среди кампанцев кого-нибудь, оказавшего услугу нашему государству. (8) Дознались, что есть две женщины: Вестия Оппия из Ателл, проживавшая в Капуе, и Пакула Клувия, когда-то промышлявшая своим телом. Одна ежедневно приносила жертвы о благоденствии и победе римского народа; другая тайком доставляла еду голодным пленным.
(9) Остальные кампанцы относятся к нам так же, как карфагеняне, и Квинт Фульвий казнил скорей самых знатных, чем самых виновных. (10) Я не считаю возможным, чтобы сенат занимался делами кампанцев, римских граждан, не будучи уполномочен на то народом. Так поступили и предки наши с отпавшими сатриканцами:158 Марк Антистий, народный трибун, запросил сначала народ: постановит ли он, чтобы сенату предоставлено было право вынести решение о сатриканцах. (11) Итак, я полагаю, надо обратиться к народным трибунам: пусть один из них или несколько запросят народ о нашем праве вынести приговор по делу кампанцев». (12) Луций Атилий, народный трибун, по распоряжению сената запросил народ в таких словах: «Обо всех кампанцах, ателланцах, калатийцах, сабатинцах, которые, сдавшись проконсулу Квинту Фульвию, (13) отдали себя во власть народу римскому и в распоряжение; обо всех, кого они отдали вместе с собой; обо всем, что они отдали вместе с собой, будь то земля и город, божеское и человеческое, утварь и все остальное, что ими отдано, – обо всем этом спрашиваю я вас, квириты, каково желание ваше: что с этим должно быть сделано?» (14) Народ приказал так: «Что сенат, присягнув, большинством присутствующих постановит, того мы желаем и это приказываем».
34. (1) В соответствии с этим народным решением сенат прежде всего постановил вернуть имущество и свободу Оппии и Клувии;159 если у них есть еще просьба к сенату, пусть придут в Рим. (2) О кампанцах были вынесены определения по отдельным семьям160 – перечислять все не стоит труда. (3) Было постановлено: у одних имущество отобрать в казну, а самих с их детьми и женами продать (кроме дочерей, которые до перехода во власть Рима вышли замуж в другие города); (4) других посадить в тюрьму и отложить решение их участи: об остальных рассудить, принимая в расчет сумму их ценза, отбирать ли в казну их имущество или нет;161 (5) захваченный скот, кроме лошадей и рабов, кроме взрослых мужчин, и вообще все движимое имущество вернуть хозяевам. (6) Всем кампанцам, ателланцам, калатийцам, сабатинцам (кроме тех, кто сам или чьи родители были на стороне врагов162) дали свободу, (7) но с тем, чтобы никто из них не был римским гражданином или латином и чтобы те из них, кто был в Капуе, пока длилась осада, не оставались в городе или в Кампании после определенного срока. (8) Для поселения им предоставляли место за Тибром, но не по берегу; тех же, кто на протяжении войны не был в Капуе, ни в другом, отпавшем от Рима кампанском городе, – по сю, считая от Рима, сторону реки Лирис, (9) перешедших на сторону Рима раньше, чем Ганнибал подошел к Капуе, переселили на сю сторону Вултурна, не дозволив ни строиться, ни иметь землю ближе чем в пятнадцати милях от моря163. (10) Выселенным за Тибр, как самим, так и потомству их, позволили приобретать землю только в области Вей, Сутрина и Непете – с тем чтобы никто из них не имел больше пятидесяти югеров. (11) Имущество всех сенаторов и должностных лиц Капуи, Ателлы и Калатии продали в Капуе; свободных людей, присужденных к продаже, отправили в Рим и продали там. (12) Изображения и бронзовые статуи, которые считали взятыми у врагов, передали коллегии понтификов: пусть решают, какие из них священные, какие – нет. (13) Кампанцев отпустили; они были удручены этими постановлениями и ушли из Рима еще в большей печали, чем пришли. И жаловались они уже не на свирепство Квинта Фульвия, а на несправедливость богов, на свою горькую судьбу.
35. (1) Отпустив кампанцев и сицилийцев, произвели воинский набор. Когда войско было набрано, занялись пополнением состава гребцов. (2) Не хватало людей, платить было нечем – казна в ту пору была пуста. (3) Консулы издали указ: пусть частные лица соответственно своему состоянию и званию выставят гребцов, как это бывало и раньше164, выдав им жалованье и довольствие на тридцать дней. (4) Указ этот встретили таким ропотом, таким негодованием, что для мятежа недоставало только вождя. Твердили, что консулы, разорив сначала сицилийцев и кампанцев, взялись теперь и за римский простой народ: (5) плебеи истощены многолетней податью – у них нет ничего, кроме голой земли. Постройки сожгли враги; рабов-пахарей свело государство: то покупало их за гроши для военной службы, то забирало в гребцы. (6) Если у кого что-то еще и было, все ушло на жалованье гребцам и на ежегодные подати165. Никакой силой, никакой властью нельзя их принудить дать то, чего у них нет. Пусть продают их имущество, пусть терзают тело – последнее их достояние, выкупиться им будет не на что.
(7) Все это говорилось не тайком, а открыто, на форуме, в лицо консулам, которых окружала огромная взволнованная толпа; (8) они не могли успокоить ее ни бранью, ни уговорами. Наконец они объявили, что дают людям три дня сроку одуматься, а сами воспользовались временем, чтобы все исследовать и распутать. (9) Созванный назавтра сенат обсуждал, как пополнить состав гребцов. Много говорили о том, почему прав простой народ, отказываясь выставить гребцов, но заключали всегда одинаково: правдой ли, неправдой ли, но бремя это придется возложить на частных лиц. (10) Иначе откуда еще взять моряков, если казна пуста? А как без флота удержать Сицилию, не пустить в Италию Филиппа, как вообще охранять италийское побережье?
36. (1) Положение было трудное, что делать – было неясно, все сидели в каком-то оцепенении. (2) Тогда консул Левин сказал, что должностные лица должны подавать пример сенату, а сенат народу; этого требует более высокое их достоинство. (3) «Если,– сказал он,– ты требуешь чего-то от нижестоящего, потребуй этого прежде всего от себя и своих близких – и все легче тебя послушаются: никакой расход не будет в тягость, если увидят, что любой именитый человек берет на себя еще больший. (4) Мы хотим, чтобы у римского народа был вполне исправный флот и частные лица не отказывались выставить гребцов? Отдадим этот приказ прежде всего себе самим: (5) мы, сенаторы, завтра же отдадим в казну все наше золото, серебро и медные деньги: пусть каждый оставит лишь по кольцу себе самому, жене и детям, да буллу166 сыну, да еще жене или дочери по унции167 золота; (6) те, кто занимал курульные должности168, пусть оставят себе серебряный конский убор169 и фунт серебра на солонку и блюдо для приношения богам. (7) Остальные сенаторы оставят себе только по фунту серебра да медных денег по пяти тысяч ассов на каждого отца семейства. (8) Все прочее золото, серебро и медные деньги отнесем сейчас же триумвирам, ведающим казной170, не дожидаясь сенатского постановления. Пусть добровольные пожертвования побудят соревноваться в помощи государству сперва всадников, а потом и остальной народ. (9) Мы, консулы, много толковали между собой – другого пути нет, с помощью богов мы и пойдем им. Будет государство цело, оно охранит и состояния частных лиц; пренебрежем государственным – не сбережем и своего».
(10) Решение было единодушным; консулов поблагодарили. (11) Сенаторы разошлись; все наперебой стали отдавать в казну золото, серебро, медь, каждый хотел видеть свое имя в официальных списках если не первым, то из первых: триумвиры не успевали принимать, а писцы записывать взносы. (12) Сенаторы были единодушны; за ними последовали всадники, за всадниками простой народ. Таким образом, без указов, без принуждения государство получило и недостающих гребцов, и деньги на жалованье им. Приготовив все нужное для войны, консулы отправились в свои провинции.
37. (1) Никогда за все время войны ни карфагеняне, ни римляне так не чувствовали, сколь переменчиво военное счастье – то страх, то надежда владели ими. (2) Так шли дела у римлян в провинциях: неудачи в Испании, удачи в Сицилии смешивали печаль с радостью. (3) В Италии тоже утрата Тарента была тяжелым ударом, но гарнизон удержал вопреки ожиданиям крепость – и это радовало. (4) Внезапный ужас вдруг охватил Рим, боялись, что Город будет осажден, но Капуя оказалась покорена спустя несколько дней, и страх сменило ликование. (5) Его умерили события за морем: Филипп в недобрый час стал врагом, но появились новые союзники: этолийцы и Аттал, царствовавший в Азии: судьба словно уже обещала римлянам господство над Востоком. (6) Карфагеняне также утратили Капую, зато взяли Тарент, хвалились, что беспрепятственно подошли к стенам Рима, (7) и досадовали, что тем и кончилось. Им было стыдно: в то самое время, когда они были у стен Рима, римское войско, не обращая на них никакого внимания, другими воротами уходило в Испанию. (8) В самой Испании тоже карфагеняне совсем было вознадеялись, что если два таких войска истреблены, вожди их171 убиты, то и война завершена, и римляне изгнаны. Тем сильнее было их раздражение тем, что одержанная победа оказалась напрасной, а лишил их ее плодов Луций Марций, в сумятице возглавивший римлян. (9) Судьба уравновесила для обеих сторон успех и неудачу: та же надежда, тот же и страх – как будто только еще начинается война.
38. (1) Ганнибал особенно тревожился потому, что судьба Капуи, которую римляне осаждали упорнее, чем он ее защищал, отвратила от него много италийских народов. (2) Он не мог управлять всеми, разместив всюду гарнизоны – дробить войско было совсем не ко времени; вывести гарнизоны он тоже не мог, не доверяя ни обнадеженным, ни перепуганным союзникам. (3) Потеряв голову от жадности и жестокости, он решил разграбить и разорить все, что не в силах был оберечь: пусть ничто не достанется врагу. (4) План был и задуман гнусно, и осуществлен гнусно. Отшатнулись от Ганнибала не только безвинно терпевшие, но и большинство тех, кому происходящее служило только примером. (5) Да и римский консул не пренебрегал никаким случаем, если была надежда соблазнить город сдаться.
(6) В Салапии172 начальствовали Дазий и Блатий. Дазий – друг Ганнибала; Блатий сочувствовал римлянам, но был осторожен: через тайных лазутчиков он обещал Марцеллу выдать город; однако без помощи Дазия ничего нельзя было сделать. (7) Блатий долго медлил, и наконец, не в надежде на успех, а просто не придумав ничего лучшего, пригласил Дазия; тому был противен и самый замысел, он ненавидел соперника по власти и все открыл Ганнибалу. (8) Ганнибал призвал обоих; он разбирал какое-то дело, а потом собирался начать следствие над Блатием. Посторонних удалили; обвинитель и подсудимый стояли; тут Блатий обратился к Дазию, склоняя его к измене173, (9) тот, как о чем-то очевидном, воскликнул: вот, мол, с ним прямо на глазах Ганнибала заговаривают об измене. Ганнибалу и всем присутствующим замысел показался слишком дерзким, чтобы быть вероятным: конечно, он выдуман из зависти и ненависти к сопернику. (10) Да и выдумать такое обвинение было тем легче, что иметь свидетеля обвинитель не мог. Обоих отпустили. (11) Блатий не отказался от дерзкого замысла, покуда, твердя и настаивая, не убедил соперника, что и для них самих, и для родного их города спасенье в одном: выдать Марцеллу пунийский гарнизон – пятьсот нумидийцев. (12) Выдать без жестокой сечи было невозможно: во всем карфагенском войске нумидийская конница была лучшей. И хотя схватка была неожиданной и от лошадей в городе толку не было, нумидийцы, в суматохе вооружившись, попытались прорваться; (13) уйти они не смогли и пали, сражаясь до конца. Враги захватили живыми не больше пятидесяти человек. (14) Для Ганнибала потеря этого конного отряда была тяжелей, чем потеря Салапии. И никогда потом Пуниец не был силен своей конницей, которой долго превосходил римлян.
39. (1) В это самое время в тарентинской крепости почти голодали; и римский гарнизон, и начальник гарнизона и крепости, Марк Ливий, всю надежду возлагали на подвоз из Сицилии. Флот, кораблей в двадцать, стоял в Регии, (2) выжидая, когда безопасно можно будет пройти вдоль берегов Италии. (3) Распоряжался флотом и перевозкой припасов Децим Квинкций, человек происхождения темного, но славный многими воинскими подвигами. (4) Марцелл сначала поручил ему пять кораблей, в том числе две большие триремы; Квинкций распоряжался дельно; Марцелл добавил еще три квинкверемы. (5) В конце концов Квинкций сам потребовал от союзных Регия, Велии и Пестума174 корабли, которые они по договору должны были дать (об этом говорилось раньше). (6) Он создал флот в двадцать судов. С этим флотом, вышедшим из Регия, и встретился милях в пятнадцати от Тарента Демократ, шедший к Саприпорту175 с таким же числом тарентских кораблей. (7) Римлянин шел под парусами, не ожидая сражения. Под Кротоном и Сибарисом176 он пополнил команду гребцов; большие суда у него были превосходно вооружены и снабжены всем, что положено. (8) Как раз в ту пору ветер совсем упал, враги оказались на виду один у другого; времени убрать снасти177 и приготовиться к предстоящему бою хватило и гребцам и солдатам. (9) Редко настоящие флоты сражались с таким пылом: бились ведь за нечто большее, чем своя жизнь: (10) тарентинцы стремились отвоевать у римлян свой город, которым те владели почти сто лет178, освободить крепость, чтобы отрезать подвоз продовольствия и, победив в морском сражении, стать хозяевами на море; (11) римляне же хотели удержать крепость и доказать, что Тарент отнят был у них не мечом и доблестью, а изменой и предательством.
(12) С обеих сторон был подан сигнал; корабли ударились носами и уже не могли расцепиться; корабль захватывали железным крюком179, и тут уже стрел не требовалось: сражались врукопашную. (13) Носы, сцепившись, не двигались; кормы приходили в круговое движение, сообщаемое им вражескими гребцами. Корабли на узком пространстве сбились в кучу; вряд ли хоть одно копье зря упало в море; корабли шли, как пехота, в лобовую атаку, и бойцы свободно переходили с корабля на корабль. (14) Замечательна была схватка двух кораблей, возглавлявших флоты. Римским кораблем командовал сам Квинкций, а Тарентским – Никон, по прозвищу Перкон, (15) ненавистный римлянам и ненавидевший их не просто как враг, но и как один из предателей, сдавший Тарент Ганнибалу. (16) Квинкций и сражался и ободрял своих солдат, но не остерегся, и Никон пронзил его копьем, и Квинкций, как был с оружием, упал за борт перед корабельным носом. (17) Команда, потеряв вождя, растерялась, победитель-тарентинец быстро перешел на римский корабль, потеснил врагов и овладел носовой частью корабля; сбившиеся на корме римляне защищались плохо. Вдруг со стороны кормы появилась другая вражеская трирема; так с двух сторон и захватывают враги римский корабль. (18) Ужас обуял солдат, когда они увидели, что взят корабль военачальника; началось беспорядочное бегство: одни суда затонули в открытом море; другие, причалившие к берегу, вскоре стали добычей жителей Фурий и Метапонта. (19) Из грузовых судов, следовавших с провиантом, врагам достались немногие; другие, ставя паруса по ветру, ушли в открытое море.
(20) Совсем не так хорошо в те же дни шли дела у тарентинцев на суше. Около четырех тысяч человек вышли из города и разбрелись во все стороны, грабя поля. (21) Ливий, командовавший крепостью и римским гарнизоном и настороженно выжидавший счастливого случая, выслал из крепости Гая Персия, храброго солдата, во главе двух с половиной тысяч воинов. (22) Тот напал на разбредшихся повсюду людей. Долго длилась бойня; лишь немногих, опрометью бежавших, загнал Персий в городские полураскрытые ворота; и город едва не был тут же захвачен. (23) Так уравнялись успехи сторон под Тарентом: римляне победили на суше, тарентинцы – на море. И те и другие одинаково обманулись в расчетах на хлеб, который вот-вот должен был им достаться.
40. (1) Тогда же консул Левин почти уже к концу года прибыл в Сицилию; старые и новые союзники его ожидали. Левин счел нужным прекратить неурядицу и привести все дела в порядок в замиренных незадолго до того Сиракузах. (2) Затем он повел легионы на Агригент – последний оплот войны, – где засел сильный карфагенский гарнизон. Фортуна благоприятствовала замыслу Левина. (3) Командующим у карфагенян был Ганнон, но вся надежда у них была на Муттина и нумидийцев. (4) Муттин бродил по всей Сицилии, грабя римских союзников; и ни силой, ни хитростью не удавалось отрезать его от Агригента, не дать прорваться, где бы ему ни захотелось. (5) Слава Муттина затмевала славу военачальника, который возненавидел его180. Даже успехи были ему из-за Муттина не в радость. (6) Под конец он назначил на место Муттина своего сына, рассчитывая, что, лишенный власти, Муттин лишится и влияния на нумидийцев.
(7) Вышло совсем иное: он стал им еще дороже, потому что Ганнон его ненавидел. Не вынеся несправедливостей и обиды, Муттин тайно отправил к Левину послов – переговорить о выдаче Агригента. (8) Доверие было установлено, сговорились о порядке действий: когда нумидийцы займут ворота со стороны моря181, прогнав или перебив караульных, они впустят в город римлян. (9) Римский отряд с гамом и топотом вступал уже в центр города, на форум, когда Ганнон решил, что это возмутились нумидийцы (такое случалось и раньше). Он отправился усмирять мятеж, (10) но издали увидел: людей что-то больше, чем нумидийцев; уловил звук слишком знакомого крика римлян – и кинулся бежать, пока еще было можно. (11) Он был выпущен через противоположные ворота к морю; с ним были Эпикид и немногочисленная охрана. По счастью, нашлось маленькое суденышко, на котором они и переправились в Африку, оставив врагам Сицилию, из-за которой столько лет сражались. (12) Оставшаяся толпа карфагенян и сицилийцев даже не пыталась сражаться, а кинулась опрометью бежать. Их перебили возле запертых ворот: уйти было некуда.
(13) Взяв город, Левин главных должностных лиц Агригента казнил; остальных продал вместе с добычей, а все деньги отослал в Рим.
(14) Весть о постигшем Агригент бедствии обошла всю Сицилию; все вдруг стало благоприятствовать римлянам: вскоре им изменнически было выдано двадцать городов; шесть взято приступом; около сорока сдалось добровольно. (15) Их правителей и старейшин консул наградил или покарал, как они того заслужили; сицилийцев принудил бросить оружие и заняться земледелием, (16) чтобы плодородный остров не только кормил свое население, но чтобы и в Риме, да и по всей Италии, жизнь стала дешевле; ведь так бывало уже много раз. Из Агафирны182 он увел в Италию беспорядочную толпу в четыре тысячи человек; (17) это был всевозможный сброд: изгнанники, должники, много преступников, нарушивших законы своих государств. В Агафирне все они собрались случайно; но участь их была одинаковой – они кое-как перебивались, живя воровством и разбоем. (18) Левин решил, что на острове, только что замиренном, еще не набравшемся сил, опасно оставлять этих людей, всегда что-то злоумышлявших, а в Регии они пригодятся: там подыскивают шайку разбойников, чтобы опустошать Бруттий. Война в Сицилии в этом году была завершена.
41. (1) В Испании Публий Сципион в начале весны спустил суда на воду, созвал указом в Тарракон вспомогательные отряды союзников, велел флоту и грузовым судам идти в устье реки Ибер, а легионам – выступить из зимних лагерей и собраться там же. (2) Сам он с пятью тысячами союзников отправился из Тарракона к войску, придя туда, он созвал солдат и, обращаясь прежде всего к старым воинам, выдержавшим столько бедствий, начал свою речь: (3) «Ни один из предшествовавших мне командующих не имел возможности благодарить – по праву и по заслугам – своих солдат, еще не проверив, каковы они в бою; (4) я же по воле судьбы обязан, не ознакомившись еще ни с провинцией, ни с лагерем, обратиться к вам со словами благодарности: вы были верны отцу моему и дяде, живым и мертвым; (5) власть над провинцией, утраченную после такого поражения, вы своей доблестью вернули во всей полноте римскому народу и мне, их преемнику. (6) Сейчас мы, с помощью богов, постараемся не только самим остаться в Испании, но не оставить здесь ни одного пунийца; будем не то что стоять на берегу Ибера, не позволяя врагу перейти через реку, а сами через нее перейдем и пойдем войной дальше. (7) Боюсь, не покажется ли кому-либо из вас этот замысел слишком дерзким: память о недавних поражениях жива, а я слишком молод. (8) Однако никто лучше моего не помнит о неудачах в Испании: за тридцать дней погибли у меня отец и дядя; одни за другими следовали похороны в нашей семье. (9) Но если домашняя скорбь – сиротство, почти одиночество терзает сердце, то судьба родины, счастье ее и доблесть запрещают отчаиваться в исходе. Нам выпал особый жребий, чтобы во всех трудных войнах мы, оказываясь побеждены, побеждали.
(10) Оставлю старину: Порсену, галлов, самнитов; начну с Пунических войн. Сколько флотов, сколько полководцев, сколько войск потеряли мы в первую войну! Ну, а что говорить о нынешней? (11) При всех наших поражениях я либо присутствовал сам, либо, если не присутствовал, больше всех горевал сам с собой. Требия, Тразименское озеро, Канны – памятники погибшим войскам и консулам! (12) К этому – отпадение Италии, большей части Сицилии, Сардинии. К этому – тот страшный день, когда пунийский лагерь был разбит между Аниеном и стенами Рима, и почти в воротах Рима увидели мы победителя – Ганнибала. И среди этих бедствий стояла несокрушимо одна только доблесть народа римского; она подняла и воздвигла из праха все повергнутое наземь. (13) Вы, воины, под водительством и ауспициями моего отца первые преградили путь Газдрубалу, который после Канн направлялся к Альпам и в Италию; соединись он с братом, от римского народа имени бы не осталось. Ваш успех предотвратил дальнейшее бедствие. (14) Теперь по милости богов в Италии и Сицилии все хорошо и благополучно и с каждым днем лучше и радостнее. (15) В Сицилии взяты Сиракузы и Агригент;183 со всего острова враг изгнан, провинция во власти римского народа. В Италии Арпы возвращены, Капуя взята; (16) Ганнибал в трусливом бегстве вымерял всю дорогу от Рима; загнанный в самый дальний угол Бруттия, он молит богов только о том, чтобы целым и невредимым убраться из вражеской земли. (17) В те дни, когда одно поражение следовало за другим и, кажется, сами боги помогали Ганнибалу, вы, предводимые моими отцами (да будут они уравнены в почете этим именем), поддержали в годину разрухи пошатнувшееся счастье народа римского. Так вам ли падать духом теперь, когда в Италии все радостно и благополучно? (18) То, что случилось недавно – о, если бы все миновало, не огорчив ни вас, ни меня <...>184.
Теперь бессмертные боги, охранители римского государства, внушили всем центуриям вручить командование мне. Знамения, птицегадания и даже ночные видения предвещают радость и благополучие. (19) И душа моя, верная до сей поры вещунья, предсказывает: Испания – наша, все карфагеняне скоро будут отсюда изгнаны и с позором побегут по морям и суше. (20) Предугаданное духом подтверждено трезвым разумом: оскорбленные союзники карфагенян присылают к нам послов умолять о дружбе; трое карфагенских вождей185 рассорились почти до разрыва, раздробили свое войско и повели его в три разные стороны. (21) Их ожидает судьба, недавно постигшая нас: союзники их покинут, как раньше покинули нас кельтиберы186. Они разделили войско, сделав то, что и погубило моих отца и дядю; (22) внутренние раздоры не дают им соединиться, а противостоять нам врозь они не смогут. Вы, воины, только благоволите к семье Сципионов, к потомку ваших вождей, этому побегу от срубленных деревьев. (23) Старые воины, проведите новое войско и нового вождя через Ибер, проведите их в земли, которые вы исходили, где совершили много подвигов. (24) Вы видите, что я похож на отца и на дядю лицом, его выражением и телесным складом; (25) скоро вы увидите сходство в характере, верности, доблести, и каждый из вас скажет: ожил или рожден вновь командующий Сципион».
42. (1) Этой речью он воспламенил души солдат; оставив охранять эту область Марка Силана во главе трех тысяч пехоты и трехсот всадников, сам с остальным войском – двадцатью пятью тысячами пехоты и двумя с половиной тысячами конницы187 – перешел Ибер. (2) Так как карфагеняне увели свои войска в трех разных направлениях, то Сципиону советовали напасть на ближайшее, но он опасался, как бы все они не соединились против него: противостоять нескольким войскам он со своим, единственным, не мог и пока что решил осадить Новый Карфаген. (3) Город этот и сам по себе был богат, а враги еще оставили там все, чего требует война: было оружие, были деньги, были заложники со всей Испании. (4) Отсюда было очень удобно переправиться в Африку: гавань была достаточно вместительна для любого флота и чуть ли не единственная на испанском побережье, обращенном в сторону нашего моря. (5) Никто не знал, куда направляет войско Сципион, кроме Гая Лелия. Ему было велено плыть туда морем, размеряя ход кораблей так, чтобы войти в гавань одновременно со Сципионом, ведущим войско по суше. (6) На седьмой день после перехода через Ибер подошли к Новому Карфагену188 сразу и с суши, и с моря;189 лагерь разбили к северу от города;190 с тыла лагерь был защищен валом, спереди – самой природой.
(7) Положение Нового Карфагена таково191. Почти в середине испанского побережья есть залив, открытый африканскому ветру и вдающийся в сушу на две с половиной мили; ширина его чуть больше тысячи двухсот шагов. (8) У входа в этот залив находится островок, защищающий гавань от всех ветров, кроме африканского; посередине залива проходит полуостров, это и есть тот холм, на котором основан город. С востока192 и с юга он омывается морем; с запада и чуть с севера – лагуной, глубина которой меняется с приливами и отливами193. (9) С материком полуостров соединен перешейком шириною почти в двести пятьдесят шагов. Тут легко было бы построить укрепления, но римский военачальник вала не возвел, то ли чтобы горделиво показать врагу уверенность в себе, то ли чтобы облегчить себе отступление после многократных приступов.
43. (1) Соорудив прочие нужные ему укрепления, Сципион привел в боевой порядок флот, стоявший в гавани, как бы показывая, что город осажден и с моря. Он обозрел весь флот и отдал капитанам судов приказ: неусыпно держать ночную стражу – все и повсюду могут предпринять осажденные.
(2) Затем он вернулся в лагерь, чтобы объяснить солдатам, почему он начал войну с осады города, и внушить им надежду на взятие города; созвав сходку, он произнес такую речь:
(3) «Тот, кто думает, что вас привели сюда осаждать один только город, ошибается: он берет в расчет требуемые от вас усилия, но не то, чем они будут вознаграждены. Вам действительно предстоит осаждать стены одного города, но, взяв этот город, вы завоюете всю Испанию. (4) Здесь заложники от всех знаменитых царей и народов – они немедленно окажутся в вашей власти и тем самым передадут в вашу власть все, что подчинено сейчас карфагенянам. (5) Здесь все деньги врагов – без них они не смогут вести войну, ведь войско у них наемное; эти деньги очень пригодятся и вам, чтобы расположить к себе варваров. (6) Здесь стенобитные и метательные машины, оружие – все, потребное для войны: вы и себя снабдите, и врага оставите без снаряжения. (7) Мы овладеем прекрасным богатейшим городом и превосходной гаванью, откуда сушей и морем можно доставлять все, потребное для войны, все это пойдет нам на пользу, а враги лишатся гораздо большего. (8) Ведь здесь их твердыня, житница, казнохранилище, склад оружия – сюда стекается все. Сюда прямой путь из Африки; это единственная пристань между Пиренеями и Гадесом; (9) отсюда Африка угрожает всей Испании <...>194.
44. (1) Магон, начальник карфагенского гарнизона, вооружил горожан195. Видя, что город будет осажден с моря и суши, он распределил свое войско так: (2) две тысячи горожан напротив римского лагеря; пятьсот воинов в крепости и пятьсот на восточной стороне холма196, по которому расположен город. Остальным горожанам велел быть наготове и спешить туда, куда позовут их крики. (3) Затем он открыл ворота и выпустил солдат, которым надо было идти на дорогу, ведущую к вражескому лагерю. Римляне по приказу самого командующего ненадолго отступили, чтобы в бою быть поближе к подкреплениям. (4) Вначале силы противников были равны, но к римлянам все время подходили из лагеря свежие силы, и они не только обратили врагов в бегство, но смешались с бежавшими врассыпную, и, если бы не дан был отбой, они, вероятно, ворвались бы в город.
(5) Смятения на поле боя было все-таки меньше, чем во всем городе. Перепуганная стража бежала со своих постов; со стен караульные спрыгнули, где кому было удобно. (6) Сципион, взойдя на холм, называемый Меркуриевым197, увидел, что во многих местах стены оставлены без защиты, и приказал, чтобы все солдаты, взяв с собой из лагеря лестницы, шли на приступ. (7) В сопровождении троих крепких юношей198, которые заслоняли его щитами (со стен летело множество всякого рода дротиков и копий), он ободрял воинов, отдавал приказания. (8) Много мужества придавало солдатам его присутствие: Сципион своими глазами увидит, кто храбр и кто трусит. (9) Они ринулись под град дротиков; ни стены, ни вооруженные люди на них не смогли остановить взбиравшихся наперегонки. (10) Одновременно начали приступ со стороны моря. Впрочем, тут было больше сутолоки, чем настоящих усилий: (11) то приставляли лестницы, то вдруг их поспешно тащили; воины торопились высадиться на берег, где кому было удобнее, – спеша и соревнуясь, они только мешали друг другу.
45. (1) Между тем карфагенские солдаты опять заняли стены; у них было более чем достаточно дротиков, запасенных в огромном количестве. (2) Но ни люди, ни оружие – ничто не могло защитить эти стены так, как защищали себя они сами. Редкие лестницы были для них достаточно высоки, а чем выше были они, тем ненадежнее. (3) Первый солдат еще не успевал добраться доверху, как за ним уже лезли другие: лестницы подламывались под их тяжестью; у некоторых от высоты темнело в глазах, и даже с лестниц, стоявших крепко, люди валились наземь. (4) Повсюду падали люди и лестницы – враги торжествовали, ободрились и повеселели; тут дан был отбой, и у осажденных возникла надежда не только на передышку после трудного боя, но и на будущее. (5) Город не взять ни лестницами, ни осадой: укрепления надежны, и у карфагенских полководцев будет время прийти на помощь городу.
(6) Едва улеглась суматоха, как Сципион распорядился взять лестницы у раненых и утомленных и со свежими силами идти на приступ. (7) Ему донесли, что начался отлив; от тарраконских рыбаков, избороздивших всю лагуну на легких челноках и двигавшихся вброд там, где челноки садились на мель, он знал199, что по мелководью легко подойти к городским стенам. (8) Он взял с собой пятьсот воинов; около полудня200 начался отлив, а тут еще поднявшийся сильный северный ветер погнал воду туда же, куда она и сама отходила, и так обнажил отмели, что вода была где до пупа, а где даже чуть повыше колен. (9) Обо всем этом Сципион разузнал заранее, но объявил знамением:201 боги-де отвели море и спустили воду в лагуне, чтобы открыть перед римлянами путь, еще никем не хоженный, и он приказал, следуя за Нептуном202, пойти прямо через лагуну к стенам.
46. (1) Римлянам, шедшим на приступ с суши, приходилось нелегко: стены были высоки и взобравшихся осыпали дротиками справа и слева: бокам доставалось больше, чем груди. (2) А с противоположной стороны пятьсот солдат легко перешли через лагуну и взобрались на стену; там не было укреплений – считали, что лагуна и сама природа достаточно защищают город, не было ни караула, ни сторожевого поста: все силы нацелены были туда, где опасность была очевидной. (3) Римляне вошли в город без боя и возможно более быстрым шагом проследовали к воротам, где шла ожесточенная схватка. (4) Ею были целиком захвачены и зрение, и слух не только участников сражения, но и зрителей, которые ободряли сражавшихся. (5) Что город взят с тыла, осажденные поняли, только когда копья полетели с тыла и враг оказался с обеих сторон. (6) Защитники города испугались и пришли в замешательство: стены были взяты; ворота ломали изнутри и снаружи и растаскивали обломки, чтобы они не загромождали дорогу; римские солдаты ворвались в город, (7) перелезали через стены и всюду избивали горожан; те, что вошли в ворота, соблюдая строй, во главе со своими командирами прошли через середину города, до самого форума. (8) Видя, что карфагеняне убегают – одни на восточную сторону холма203, занятую гарнизоном в пятьсот человек, а другие в крепость, где находился Магон и почти все карфагенские солдаты, прогнанные со стен, Сципион послал часть войска занять холм, а другую повел сам на крепость. (9) Холм был взят с ходу. Магон попытался защищаться, но, видя, что все захвачено врагами и ему не на что надеяться, сдал крепость и сдался сам вместе с гарнизоном. (10) Пока происходила сдача, по всему городу избивали людей, не щадя никого из встреченных взрослых. По данному сигналу избиение прекратилось; победители занялись добычей: она была огромна и разнообразна.
47. (1) Свободных людей мужского пола захвачено было около десяти тысяч. Тех из них, которые были гражданами Нового Карфагена, Сципион отпустил; он возвратил им город и все имущество, уцелевшее от войны. (2) Было взято около двух тысяч ремесленников; Сципион объявил их рабами римского народа, но обнадежил скоро освободить, если они будут усердно изготовлять все, нужное для войны. (3) Много молодых неграждан и сильных рабов он отправил на суда, чтобы пополнить число гребцов, а восемь захваченных кораблей прибавил к своему флоту. (4) Кроме многочисленных жителей в городе были испанские заложники; Сципион позаботился о них, как о детях союзников. (5) Взято было огромное военное снаряжение: сто двадцать очень больших катапульт и меньших двести восемьдесят одна, двадцать три больших баллисты и пятьдесят две меньших; (6) очень много больших и малых скорпионов204, множество мечей и метательного оружия; семьдесят четыре знамени. (7) Сципиону принесли груду золота и серебра: двести семьдесят шесть золотых чаш (каждая весом почти в фунт); серебра в слитках и монете восемнадцать тысяч триста фунтов, большое количество серебряной посуды. (8) Все это квестор Гай Фламиний пересчитал и взвесил. Захватили четыреста тысяч модиев пшеницы и двести семьдесят тысяч модиев ячменя, (9) отбили у врагов шестьдесят три грузовых судна, некоторые были нагружены зерном, оружием, бронзой и еще железом, холстом, спартом205 и разным судостроительным материалом. (10) По сравнению со всем этим богатством Новый Карфаген сам по себе стоил малого.
48. (1) В тот день Сципион приказал Гаю Лелию и морякам охранять город, (2) а сам отвел легионы в лагерь, пусть отдохнут солдаты, которые за один такой день выполнили труды целой войны: ведь они и сражались в строю, и с таким трудом при такой опасности брали город, и, взяв город, сражались в невыгодных условиях с укрывшимися в крепости. (3) На следующий день созвал он солдат и моряков. Прежде всего он воздал хвалу и принес благодарность бессмертным богам, которые за один день не только сделали его хозяином богатейшего из всех городов Испании, но и еще до того собрали в нем богатства всей Испании и Африки, чтобы ничего не осталось врагам, а все было сохранено для него и его войска. (4) Затем он похвалил воинов за мужество: их не испугали ни вылазка врагов, ни высота стен, ни незнакомое им дно лагуны, ни укрепление на высоком холме, ни хорошо защищенная крепость: они сокрушили и преодолели все преграды. (5) И хотя каждому солдату обязан он всем, но получить «стенной венок» удостоится тот, кто первым взошел на стену: пусть объявится тот, кто считает себя достойным этого почетного дара. (6) Объявились двое: Квинт Требеллий, центурион четвертого легиона, и моряк Секст Дигитий. Они ожесточенно спорили, (7) но еще больше волновались те, кто представлял сторону каждого: моряков поддерживал Гай Лелий, начальник флота, легионеров – Марк Семпроний Тудитан. (8) Немногого недоставало для мятежа, но Сципион заявил, что он назначает трех третейских судей, которые, разобрав дело и выслушав свидетелей, решат, кто из них первым взошел на стену. (9) От обеих сторон приглашены были Гай Лелий и Марк Семпроний, третьим был Публий Корнелий Кавдин, человек сторонний. Сципион велел им во всем разобраться. (10) Волнение росло – от показаний отстранены были достойнейшие люди, не столько поддерживавшие, сколько умерявшие притязания сторон. (11) Тогда Гай Лелий оставил совещание и, подойдя к Сципиону, сидевшему на трибунале, объяснил, что стороны при разбирательстве ведут себя бесчинно – скоро дойдет до рукопашной, а если даже обойдется без драки, то все равно будет дан самый гнусный пример – ведь ложью и клятвопреступлением добиваются награды за доблесть. (12) Тут стоят легионеры, там – моряки; те и другие готовы поклясться всеми богами в истинности того, что им не столько известно, сколько желанно. Они навлекают проклятие клятвопреступления не только на себя самих, но на орлов и знамена: они кощунствуют. (13) Он, Гай Лелий, говорит это Сципиону с ведома и согласия Публия Корнелия и Марка Семпрония. Сципион, поблагодарив Лелия, созвал солдат и провозгласил: он удостоверился – Квинт Требеллий и Секст Дигитий одновременно взошли на стену, и он обоих награждает за доблесть «стенным венком». (14) Затем он наградил остальных солдат соответственно заслугам каждого. Наивысших похвал удостоился Гай Лелий, начальник флота, – Сципион приравнял его к себе и даровал золотой венок и тридцать быков.
49. (1) Сципион велел позвать заложников-испанцев. Досада берет называть их число: у одних писателей я нахожу, что их было около трехсот206, у других – три тысячи семьсот двадцать четыре; такое же разногласие и в остальном. (2) Один пишет, что карфагенского гарнизона было десять тысяч, другой – семь, третий207 – не больше двух тысяч; в плен взято, согласно одному208, десять тысяч, согласно другому, больше двадцати пяти. (3) Силен209, греческий писатель, говорит, что захватили около шестидесяти больших и малых «скорпионов»; Валерий Антиат210 – шесть тысяч больших и тринадцать тысяч малых: предела его вымыслам нет. (4) Даже в именах полководцев есть расхождения: большинство считает начальником флота Лелия, но некоторые – Марка Юния Силана. (5) Начальника карфагенского гарнизона, сдавшегося римлянам, Валерий Антиат называет Арином, а другие писатели – Магоном. (6) Различно число захваченных кораблей, различны суммы захваченных денег и слитков золота и серебра. Если надо с кем-то соглашаться, то правдоподобнее средние числа.
(7) Созвав заложников, Сципион прежде всего успокоил их: (8) они теперь во власти римского народа, который предпочитает не устрашать, а благодетельствовать и привязывать к себе чужие народы доверием и союзами, а не держать их в прискорбном рабстве. (9) Узнав имена их городов, он подсчитал, сколько у него пленных, какого они племени, и послал к ним домой: пусть приходят за своими211. (10) Если тут же случались послы какого-нибудь народа, он тут же возвращал им их земляков; остальных поручил заботливому попечению квестора Гая Фламиния. (11) Между тем из толпы заложников выступила знатная женщина, супруга Мандония, брата Индибилиса, царька илергетов; плача, пала она к ногам Сципиона и заклинала его:212 пусть он внушит их охране, что с женщинами надо обращаться почтительнее и внимательнее. (12) Сципион ответил, что у них отныне ни в чем не будет недостатка. «Для нас это неважно, – сказала женщина, – чего не довольно в такой судьбе! Моему достоинству женщины ничто не угрожает: я боюсь за этих молодых девушек». (13) Около нее толпились дочери Индибилиса и другие столь же знатные девушки; все в расцвете юности и красоты; все они почитали, как мать, жену Мандония. (14) «Ни я, ни народ римский,– ответил Сципион,– не допустим, чтобы оскорблено было то, что где-либо почитается святыней. (15) Я еще внимательнее отнесусь к вам, уважая ваше достоинство и мужество: и в беде не забыли о чести свободной женщины». (16) Он поручил охрану их человеку безупречному и посоветовал ему вести себя с этими женщинами так же уважительно, как с женами и дочерьми гостя.
50. (1) Солдаты привели к Сципиону пленницу: зрелую девушку такой редкой красоты, что, куда бы она ни шла, все на нее оборачивались. (2) Сципион расспросил о ее родине и родителях и, между прочим, узнал, что она просватана за кельтиберского знатного юношу Аллуция. (3) Он тут же пригласил и ее родителей и жениха и, узнав, что юноша без ума влюблен в свою невесту, обратился не к родителям, а к нему с речью, тщательно обдуманной: (4) «Я говорю с тобой, как юноша с юношей, – не будем стесняться друг друга. Когда наши солдаты привели ко мне твою взятую в плен невесту и я узнал, что она тебе по сердцу – (5) этому поверишь, взглянув на нее, – то, не будь я поглощен делами государства и можно бы мне было насладиться радостями юной, брачной и законной любви и дать себе волю, я пожелал бы твою невесту со всем пылом влюбленного, – но сейчас я, насколько могу, только покровительствую твоей любви. (6) С невестой твоей обращались у меня так же почтительно, как обращались бы в доме ее родителей или у твоего тестя. Я соблюдал ее для тебя, чтобы нетронутой вручить ее тебе как дар, достойный меня и тебя. (7) И за этот подарок я выговариваю себе только одно: будь другом римскому народу. Если ты считаешь меня хорошим человеком, – эти народы еще раньше признали такими моего отца и дядю, – то знай, в римском государстве много похожих на меня, (8) и нет сегодня на земле ни одного народа, которого ты бы меньше хотел иметь врагом и дружбы которого больше желал бы себе и своим».
(9) Юноша, робея и радуясь, взял правую руку Сципиона и молил всех богов воздать ему, ибо у него нет возможности отблагодарить его, как он хотел бы за все им содеянное. Пригласили родителей и родственников девушки; (10) они принесли с собой для выкупа немало золота, а ее отдавали даром. (11) Тогда они стали просить Сципиона принять это золото в дар; их благодарность за это, утверждали они, будет не меньшей, чем за возвращение девушки нетронутою. (12) Сципион согласился на их настойчивые просьбы, велел положить себе к ногам это золото и пригласил Аллуция: «Сверх приданого, которое ты получишь от тестя, вот тебе мой свадебный подарок» – и велел взять золото. (13) Юноша, обрадованный и дарами и почетом, вернулся домой и неустанно восхвалял землякам Сципиона: с неба, говорил он, явился богоподобный юноша, побеждающий все не только оружием, но и добротой и благодеяниями. (14) Набрав воинов среди своих клиентов, он с отборной конницей в тысячу четыреста человек вернулся через несколько дней к Сципиону.
51. (1) Сципион держал при себе Лелия, пока, пользуясь его советами, распоряжался пленными, заложниками и добычей. (2) Все уладив, он дал ему квинкверему213, посадил на нее пленных – Магона и человек пятнадцать карфагенских сенаторов, взятых в плен вместе с ним, – и послал Лелия вестником победы в Рим. (3) Сам он задержался в Карфагене на несколько дней и провел их, упражняя в военном искусстве и воинов, и моряков. (4) В первый день легионеры в полном вооружении пробежали четыре мили; на второй – получили приказ: сидя у палаток, почистить и привести в порядок свое оружие; на третий – биться деревянными мечами, разыгрывая настоящее сражение, и метать друг в друга тупые дротики; на четвертый – им дали отдых; на пятый – опять бег с оружием. (5) Такое чередование труда и отдыха соблюдалось, пока стояли в Новом Карфагене. (6) Гребцы и моряки, выйдя в тихую погоду в открытое море, проверяли подвижность своих судов в примерных морских сражениях. (7) Эти упражнения на суше и на море, за городом, укрепляли тело и поддерживали воинский дух. В городе было шумно: ремесленники, запертые в городской мастерской, изготовляли различное оружие. (8) Сципион одинаково внимательно наблюдал за всем: он бывал на судах и в доках, бегал вместе с легионерами, следил за работами в мастерских, оружейных складах и доках, где огромное множество работников трудилось, состязаясь друг с другом. (9) Когда начало приготовлениям было положено, а поврежденные стены восстановлены, Сципион, оставив гарнизон охранять город, сам отправился в Тарракон. (10) По дороге к нему обращалось много посольств; одним он давал ответ и отпускал тут же; других отсылал в Тарракон, куда велел собраться и новым, и старым союзникам. Собрались почти все живущие по сю сторону Ибера; много людей собралось и из дальней провинции.
(11) Карфагенские вожди старательно подавляли слухи о взятии Нового Карфагена, а когда стало ясно, что город взят и этого уже никак не скрыть, они постарались речами умалить значение случившегося.

1. Первое заседание сената в начале консульского года (мартовские иды) всегда проводилось на Капитолии. Ср.: XXIII, 31, 1; XXIV, 10, 1.

2. Т.е. власти Рима.

3. Речь идет о солдатах из войска, потерпевшего поражение в Каннской битве (ср.: XXIII, 25, 7; XXIV, 18, 9; XXV, 5, 10—7, 4).

4. Ср.: XXV, 21.

5. Марк Валерий Левин. В 215 г. до н.э., избранный в преторы, он получил в свое ведение сначала судебные дела иноземцев, но вскоре ему пришлось принять участие в военных действиях (см.: XXIII, 32, 5 и примеч. 125 к кн. XXIII). Он был отправлен сначала в Апулию, но после того, как римляне перехватили послов от македонского царя к Ганнибалу, – в район назревавшей Македонской войны, где с тех пор и оставался (с ежегодно продлеваемыми полномочиями), следя с флотом за ситуацией или ведя боевые действия.

6. Не считая воевавших в Испании.

7. Ср.: XXV, 37, 1—39, 18.

8. Он был народным трибуном (ср. ниже, гл. 3, 8).

9. В оригинале здесь, видимо, пропуск. Перевод по восстановлению Мадвига, принимаемому издателями.

10. Ср.: XXIII, 35, 7—9.

11. О снятии осады с Кум см.: XXIII, 35, 10—37, 9.

12. О битве при Беневенте см.: XXIV, 14—16.

13. Т.е. римских граждан. Солдат редко называли квиритами; здесь – для противопоставления рабам.

14. Гай Фламиний погиб при Тразименском озере (XXII, 7, 5), Луций Эмилий Павел – при Каннах (XXII, 49, 6; 50, 7), Луций Постумий – в Галлии (XXIII, 24, 11), а Сципионы – в Испании (XXV, 34, 11; 36, 13—14).

15. Ср.: XXII, 48, 4—5.

16. На первом и еще раз на втором слушании дела он излагал свои доводы и требовал штрафа, если обвиняемый будет уличен.

17. О подобной процедуре ср.: XXV, 3, 13 и далее.

18. Гай Семпроний Блез (см. выше, гл. 2, 7).

19. Вопрос о казни римского гражданина, обвиненного в тягчайшем преступлении, мог быть решен только на Центуриатных комициях (ср.: I, 26, 5 и далее).

20. Он был консулом в 237, 224, 212 (и впоследствии в 209) гг. до н.э. Еще до войны с Ганнибалом прославился в войнах с галлами долины Пада, а в 212 г. до н.э. захватил лагерь карфагенян под Беневентом. См.: XXV, 13, 9 и далее.

21. Проголосовав в плебейском собрании. Ср.: XXV, 4, 9.

22. Римский фут – 29,57 см.

23. Речь идет о «легких пехотинцах» (ср.: XXI, 55, 11). Они, впрочем, обычно не действовали вместе с конницей.

24. Ср.: XXIV, 12, 3.

25. Ближе неизвестна. Не путать с Калатией, отпавшей от римлян в 216 г. до н.э. (XXII, 61, 11) и возвращенной ими под свою власть лишь в 211 г. до н.э. (см. ниже, гл. 16, 5).

26. Близ Свессулы (к юго-востоку от Капуи) находился Клавдиев лагерь – важная база римлян (см.: XXIII, 17, 3 и др.).

27. Т.е. к северу от Капуи.

28. Ср.: Тацит. Анналы, I, 28, 1—2; Плутарх. Эмилий Павел, 17, 4; Плиний. Естественная история, II, 54.

29. Слово когорта означает просто «отряд».

30. См. примеч. 62 к кн. XXV.

31. Крепость (позднее город) в устье одноименной реки. Ср.: XXV, 20, 2.

32. Высшее должностное лицо кампанцев. См.: XXIII, 35, 13 и примеч. 76 к кн. XXIV.

33. См.: XXII, 51, 2—4.

34. Т.е. для охраны переправляющегося войска. Не путать с крепостью, упомянутой в гл. 6, 3 (примеч. 31).

35. Публий Корнелий Сципион Азина, бывший консул 221 г. до н.э. (ср.: XXII, 34, 1).

36. Он был консулом в 227 г. до н.э.; в 218 г. до н.э. – одним из послов, отправленных тогда под Сагунт к Ганнибалу, а потом в Карфаген (XXI, 6, 8).

37. Ганнибал, который уже блуждал в этих местах в 217 г. до н.э. (см.: XXII, 13), вышел у Казина (см. примеч. 81 к кн. XXII), к Латинской дороге (см. примеч. 76 к кн. XXII), ведшей к Риму, и пошел дальше по Лацию.

38. Интерамна (Суказинская или Лиренская – совр. Термини), расположенная при слиянии двух рек (Казин и Лирис), находилась тогда на Латинской дороге (см.: X, 16), которая впоследствии проходила севернее. При той же дороге стоял и Аквин (совр. Аквино) – примерно в 120 км от Рима.

39. Фрегеллы располагались при впадении Трера в Лирис. С 320 г. до н.э. – самнитский город (см.: IX, 12, 5). Во время Пирровой и Ганнибаловой войн сохранили верность Риму. О дальнейшей судьбе города см. в периохе LX книги.

40. Лирис – река в Средней Италии. Текла с Апеннин и впадала в Тирренское море около Минтуры (сейчас ее верхнее течение – р. Лири, а нижнее отнесено к р. Гарильяно). У Фрегелл Латинская дорога пересекала Лирис (по мосту).

41. Фульвий, двинувшись вслед за Ганнибалом к Риму, пошел другой дорогой – Аппиевой (см. выше, § 10, и примеч. 16 к кн. XXII), которая пересекала р. Вултурн у города Казилина (стоявшего на развилке дорог Аппиевой и Латинской). Нехватка древесины для плотов была естественной в Кампании – стране садов и виноградников, где леса недоставало.

42. Ср.: Полибий, IX, 6, 3. Ср. также у Ливия: III, 7, 8.

43. Эфула (Эфулы) – город в Лации на склоне Альбанской горы (примерно в 5 км от Тибура). Был виден из Рима (ср.: Гораций. Оды, III, 29, 6—8). Впрочем, сам город при Горации и Ливии, видимо, уже не существовал.

44. Фрузинон (совр. Фрозиноне – 86 км от Рима) и Ферентин (совр. Ферентине – 78 км от Рима) – города на Латинской дороге. Анагния (совр. Ананьи) – чуть севернее ее. От Анагнии до центра Рима оставалось (по Пренестинской и Лабиканской дорогам) всем 63 км.

45. Лабики – городок в 22—23 км к юго-востоку от Рима. Страбон (V, 237), писавший на рубеже нашей эры, говорит о Лабиках как о «древнем городе», который «теперь разрушен».

46. Пупиния – область между Римом и Тускулом (к востоку или юго-востоку от Рима).

47. К Капенским воротам и вела Аппиева дорога. Таким образом, Фульвий вошел в Рим с юго-восточной его стороны.

48. Карины – богатый район Рима (у подножия Эсквилинского холма, с его западной стороны). Эсквилинские ворота были расположены на южной оконечности так называемого Сервиева вала, защищавшего город с восточной стороны. Они вели к Лабиканской и Пренестинской дороге.

49. Коллинские ворота, ведшие к Номентанской дороге, находились на северной оконечности Сервиева вала.

50. Таким образом, все три лагеря были поставлены с восточной стороны Сервиева вала, т.е. с той стороны, с которой ждали нападения.

51. Точное местонахождение этого храма Геркулеса неизвестно.

52. Публициев взвоз – улица, поднимавшаяся от Большого цирка на Авентин.

53. Приток Аниена.

54. Примерно в 9 км.

55. Роща Феронии, богини, почитавшейся в Средней Италии (см. примеч. 22 к кн. XXII), находилась в Капенской области (Южная Этрурия) близ совр. Скорано.

56. В качестве приношения богине.

57. Эрет – город в Сабинской области в 27 км от Рима по Соляной дороге, ведшей к Коллинским воротам; Реата – сабинский город на той же Соляной дороге (около 74 км от Рима); Кутилии находились примерно в 13 км от Реаты, а Амитерн (тоже сабинский город) в 123 км от Рима. Таким образом, здесь (в § 10) Ливий, передавая рассказ Целия Антипатра (см. примеч. 133 к кн. XXI) о походе Ганнибала к Риму, сам как бы движется от города к городу в обратном направлении.

57a. Здесь (в § 11) Ливиев пересказ Целия меняет ход изложения с «обратного» на прямой. Ганнибал выходит из Кампании и через области горных племен (Сульмон был городом пелигнов) приходит к тому самому Амитерну, которым заканчивается перечисление городов в предыдущем параграфе.

58. Это Альба Фуцинская (102 км от Рима по Валериевой дороге). Ср.: X, 1, 1; XXX, 17, 2.

59. Собственно, Ганнибал и не возвращался в Кампанию, а быстро направился на юг Италии (см. ниже, гл. 12, 2). Итак, Ливий фактически предлагает читателю (без окончательного решения, хотя одна изложена подробно, другая сжато) две версии рассказа о походе Ганнибала на Рим. Полибий (IX, 5, 8) пишет, что он шел через Самний. Другие источники добавляют и другие расхождения в деталях. Соответственно, нет единого мнения и среди новых исследователей.

60. Сеппий Лесий (см. выше, гл. 6, 13—17).

61. Ср.: XXII, 33, 1.

62. См.: XXIII, 6, 1—3.

63. См.: VII, 30—31.

64. См.: XXIII, 7, 3. Рассказано несколько по-иному.

65. Согласно предшествующему изложению, первый свой лагерь под Римом в трех милях (около 4,5 км) от Города Ганнибал поставил, не переходя Аниен (гл. 10, 3), и лишь потом перенес его на другой берег (гл. 11, 1). Ср. также: Полибий, IX, 5, 9 и примеч. 59 к наст. книге (о разных версиях Ганнибалова маршрута при походе к Риму).

66. Во время триумфа самых важных пленников проводили в процессии перед колесницей триумфатора, а затем отводили в тюрьму и казнили.

67. Имеется в виду подземное отделение (так называемый Туллиан) Мамертинской тюрьмы, возведенной, по Ливию, при царе Анке Марции (см.: I, 33, 8 и примеч. 109 к кн. I), – круглое купольное помещение, куда спускали (через дыру в потолке) смертников.

68. Рим был основан потомками царей Альбы Лонги (см.: I, 3—6), которая впоследствии, при царе Тулле Гостилии, была разрушена римлянами. См.: I, 29.

69. В сторону горы Тифаты с храмом Юпитера.

70. Ала – здесь: подразделение союзнической конницы (500 человек).

71. Римский фунт – 327,45 г.

72. Медикс тутикус сидицинов, главным городом которых был Теан.

73. Их казнили не как военнопленных, а как римских граждан, караемых смертью за предательство, согласно законам XII таблиц (см.: Дигесты Юстиниана, XLVIII, 4, 3).

74. См. примеч. 141 к кн. XXII

75. Согласно Ливию, он умер (от раны, полученной раньше) после взятия Капуи (см. ниже, гл. 33, 4).

76. Эти слова – простая формула вежливости в распоряжении, но Фульвий Флакк предпочел понять их буквально.

77. Ателла и Калатия – кампанские города неподалеку от Капуи (первая на полдороге к Неаполю, вторая по пути к Беневенту). С 313 г. до н.э. – под властью римлян (IX, 28, 6). В 216 г. до н.э. после Каннской битвы отпали от Рима (XXII, 61, 11).

78. Включая 53 казненных в Теане и в Калах (см. выше, гл. 15, 7—9).

79. В Риме, в сенате.

80. Необходимые элементы городского строя по римским (и вообще античным) представлениям.

81. Такой префект назначался в Риме (так как кампанцы теперь не имели самоуправления). Это парадоксальным образом сближало их положение с положением полноправных римских граждан, проживавших вне Рима, и, видимо, со временем, когда отдельные права стали к ним возвращаться (ср.: XXXVIII, 28, 4; 36, 5 сл. – 189—188 гг. до н.э.), облегчило их переход к гражданскому полноправию. Вопрос о юридической квалификации статуса наказанных кампанцев неясен.

82. Ср. выше, гл. 2, 1—6, а также: XXV, 37, 2—6.

83. См.: XXIII, 49, 5 и 12; XXIV, 41, 8 и 11, а также примеч. 167 к кн. XXIII.

84. Ближе неизвестна.

85. Ср.: Фронтин. Военные хитрости, I, 5, 19.

86. Гай Клавдий Нерон был всего лишь пропретором и не мог считаться достойной заменой погибшим Луцию и Гнею Сципионам.

87. См.: XXV, 34, 11 сл.; 36, 13.

88. Т.е. полководца с консульскими полномочиями – не обязательно бывшего консула (ср.: XXIX, 13, 7). Избрание проконсула на народном собрании было, конечно, экстраординарной процедурой.

89. По Полибию (X, 6, 10), – двадцати семи. В свое время семнадцатилетним он отличился в битве при Тицине (ср.: XXI, 46, 7 сл.; примеч. 158 к кн. XXI), Ливий следует источникам, согласно которым избрание Сципиона командующим приходится на 211 г. до н.э., а взятие им Нового Карфагена на 210 г. до н.э. В кн. XXVII, 7, 5 он, однако, упоминает и о существовании другой точки зрения, согласно которой оба события должны датироваться годом позже (с чем соглашаются современные исследователи).

90. Траур в доме был препятствием для участия в религиозных церемониях (ср. примеч. 25 к кн. II). Однако в любом случае (ср. о датировках в пред. примеч., а также в примеч. 125 и 131 к кн. XXV) годичный срок траура уже прошел.

91. Ср. у Полибия (X, 2, 12 сл.): «Публий внушал своим войскам такое убеждение, будто все планы его складываются при участии божественного вдохновения...»

92. Подробнее см.: Геллий, VI (VII), 1, 6. Тогу взрослого римлянин надевал по достижении возраста «зрелости» (он не был твердо фиксирован и приходился на 14—17 лет). В соответствующий день юный римлянин посвящал домашним богам Ларам (см. примеч. 93 к кн. I) свою отроческую окаймленную тогу и надевал «мужскую» (называвшуюся также «чистой», т.е. чисто белую, без каймы). Затем родные и друзья приводили его на форум, где его записывали в соответствующую трибу как полноправного гражданина. После этого он мог участвовать в общественной жизни и начинать военную службу.

93. Ср.: Плутарх. Александр, 2, 4.

94. Ср.: Геллий, VI (VII), 1, 1—5. Изложение Геллия, более цельное и более последовательное, снабжено ссылками на биографов Сципиона: Гая Оппия и Гая Юлия Гигина. Первый из них принадлежал к окружению Цезаря, а позднее Октавиана (писал во 2-й половине I в. до н.э.). Второй был современником Ливия, отпущенником и библиотекарем Августа. Трудно сомневаться, что Ливий пользовался теми же источниками или одним из них. Змей, по римским представлениям, мог быть гением дома, а представления о чудесном рождении великого человека от домашнего божества были не чужды римлянам. Ср.: Плутарх. Ромул, 2; Овидий. Фасты, VI, 631 сл. (о Сервии Туллии).

95. В § 11 некоторые издатели предполагают лакуну после слова «Альпы». Об Эмпориях см. примеч. 212 к кн. XXI.

96. См. примеч. 71 к кн. XXI.

97. Военный сезон подходил к концу. Ср. ниже, § 6.

98. Полибий (X, 7, 5) несколько по-иному локализует эти три карфагенских войска.

99. Ср.: Полибий, IX, 9, 11 (о том, что Бомилькар с флотом и прибыл в Тарент, и ушел оттуда по просьбе тарентинцев). Ливий об отплытии Бомилькара с флотом от Сицилии к Таренту сообщал в кн. XXV, 27, 12, но там – при изложении событий предшествующего 212 г. до н.э.

100. Храм Беллоны, богини войны (см. примеч. 29 к кн. VIII), был построен по обету Аппия Клавдия (Слепца), данному в 296 г. до н.э. (X, 19, 17), на Марсовом поле. Находившийся вне городской черты, он использовался для встреч сената с теми, кому не разрешалось входить в город, будь то иноземные послы или не сложивший военную власть полководец (например, домогающийся триумфа).

101. Овация («малый триумф») предоставлялась сенатом победоносному полководцу, если основания для триумфа были недостаточными (необъявленная война, недостойный противник, бескровная победа) или если личность победителя была неугодна сенаторам, а прямой отказ невозможен. При овации полководец вступал в город верхом (а не на колеснице, как триумфатор) или даже пешком; на нем была окаймленная тога (а не одеяние триумфатора) и миртовый (а не лавровый) венок; сопровождали его флейтисты (а не трубачи); не войско следовало за ним, а сенат (и, видимо, небольшой конный эскорт); на Капитолии он приносил в жертву овцу (а не быка). От этой-то овцы древние и производили слово «овация», хотя более вероятно, что оно происходит от греческого восклицания «эвоэ!».

102. Триумф на Альбанской горе (с жертвоприношением в храме Латинского Юпитера – см. в примеч. 238 к кн. XXI) – вторая (наряду с овацией) форма «малого триумфа» (нередко они, как в данном случае, сочетались). Победоносный полководец справлял его собственной властью, консульской или проконсульской (потому-то и вне городской черты), и за собственный счет. Тем не менее он заносился в официальный список триумфов. Впервые такой триумф состоялся в 231 г. до н.э. (см.: Валерий Максим, III, 5, 5), на во времена поздней Республики этот вид триумфа уже вышел из употребления.

103. Такие изображения были характерной принадлежностью триумфа. В триумфальном шествии Луция Сципиона Азиатского (брат Публия Сципиона Африканского, консул 190 г. до н.э.) несли изображения 234 городов. См.: XXXVII, 59, 3.

104. О Мерике см.: XXV, 30, 2—8; ср. также примеч. 116 к кн. XXV. О том, как Сосис ввел римлян в город, выше не говорилось; ниже (гл. 30, 6) он назван медником. Видимо, это не тот же Сосис, который упоминается в кн. XXIV и XXV.

105. Югер – около четверти гектара.

106. Марк Корнелий Цетег – претор 221 г. до н.э. (см.: XXV, 41, 12), преемник Марцелла в Сицилии; будущий консул 204 г. до н.э.

107. Ср.: XXV, 30, 2, где он упоминается, хотя и не назван по имени.

108. О Мургентии (Мургантии – у Ливия встречаются оба написания) см. в примеч. 109 к кн. XXIV. Эргетий ближе неизвестен.

109. Гибла – название нескольких городов в Сицилии. По-видимому, здесь имеется в виду Гибла Гелейская (ср.: Фукидид, VI, 62, 5; Цицерон. Против Верреса, III, 102; Плиний. Естественная история, III, 91), совр. Патерно. Располагалась у подножья Этны (с южной стороны), на полдороге между Мургантией и Катаной. Мацелла ближе неизвестна.

110. Для участия в предполагавшемся триумфе. Конец фразы указывает на «опальную» часть войска. Ср. выше, гл. 1, 10; 2, 14.

111. Ср.: XXIV, 7, 12 и 9, 3, а также примеч. 25 к кн. XXIV.

112. Огороженное место для голосования на Марсовом поле.

113. Т.е. Марцелла.

114. Ср.: VI, 41, 8.

115. Ливий имеет в виду придумываемые философами модели идеального государства. Лучшими примерами этого жанра философской утопии могут служить «Государство» и «Законы» Платона (V—IV вв. до н.э.).

116. Получивший впоследствии известность как один из первых римских историков. Ср.: XXI, 38, 3 и примеч. 199 к кн. XXI.

117. Ср.: XXV, 12, 9—15.

118. Ср.: XXIII, 21, 7 и примеч. 77 к кн. XXIII. Субертанский форум – городок в Этрурии.

119. Ливий возвращается тут к событиям Первой Македонской войны. Рассказ о договоре пропретора Марка Валерия Левина с этолийцами он помещает среди изложения событий 211 г. до н.э., но современные справочники датируют его 212 г. до н.э. Для 212, как и для 213 г. до н.э. Ливий ограничивается указаниями на «провинцию» Левина, а изложение предшествующих событий прерывалось на 214 г. до н.э. (см. соответственно: XXV, 3, 6; XXIV, 44, 5; 40, 2). Такая фрагментарность сжатого рассказа об этом театре военных действий объясняется, видимо, его второстепенностью для Ливиева повествования, Этолия – гористая область в Западной Греции (южнее Эпира и Фессалии, севернее Коринфского залива, западнее Фокиды). Ее воинственные племена, объединенные в Этолийский союз, в III в. до н.э. стали важной политической силой в Греции. Этот союз имел общее народное собрание, совет и должностных лиц (главным из них был стратег). Упоминаемые ниже (§ 7) Скопад и Доримах были стратегами союза по нескольку раз (Скопад, в частности, в 211—210 гг. до н.э. во время похода на Антикиру – гл. 26, 1). Акарнания – прибрежная область вдоль западных рубежей Этолии.

120. Среди потенциальных союзников Этолийского союза в римско-этолийском договоре упоминались: элейцы – жители Элиды, области на северо-западном побережье Пелопоннеса, подвергшейся за несколько лет до того нападению Филиппа V Македонского; спартанцы; Аттал I, царствовавший в Пергаме (во времена Ливия – римская провинция Азия) с 241 по 197 г. до н.э.; Скердилед (Скердилаид) и его сын-соправитель Плеврат, царствовавшие в Иллирии.

121. Речь идет о разделе будущей военной добычи между этолийцами и римлянами в городах Акарнании и значительной части Эпира. Коркира (совр. Корфу) – остров (и город) у берегов Эпира.

122. Начиная войну, этоляне тем самым разорвали договор с Филиппом, заключенный ими шесть лет назад. Пелла – западнее Фессалоник, по другую сторону Аксия, выше его впадения в море.

123. См.: XXIV, 40, 3 и примеч. 143 к кн. XXIV.

124. Область на северо-западе Македонии (позднее это же название получил ее главный город, называвшийся до тех пор Гераклеей).

125. Дарданы – по Страбону (VII, 316), иллирийское племя, северные соседи Македонии (обитали в Верхней Мёзии).

126. Линк (Линкестида) – горная область в Верхней Македонии (между верхним течением Пенея и рекой Аой). Боттиея – область в Македонии. Путь Филиппа шел через Темпейскую долину (между горами Олимпом и Оссой). Персей – сын Филиппа V, в будущем последний царь Македонии.

127. Меды – фракийское племя (соседи Дарданов). Через их земли протекала р. Стримон (совр. Струма).

128. Дий – город в Македонии у подножья Олимпа; укрепленный, он господствовал над дорогой, ведшей из Фессалии в Македонию, и над дорогой, ведущей вниз через проход северо-западнее горы.

129. Ф. Г. Мур, следуя Страбону (IX, 434), различает Антикиру в Локриде и более известную одноименную гавань в Фокиде на том же северном берегу Коринфского залива (немного восточнее). Эрнст Мейер пишет, что Ливий здесь, как и Страбон в указанном месте (ср.: IX, 416 и 418), ошибочно «переносит» Антикиру в Локриду. Навпакт – важнейший портовый город Западной Локриды тоже на северном берегу Коринфского залива (западнее Антикиры). Мыс Левката на южном берегу острова Левкады (у акарнанского побережья) в древности был опасным для моряков местом. Здесь стоял храм Аполлона. Отсюда, по преданию, бросилась в море Сафо. Мимо этого места Гермес, по Гомеру, вел Одиссея в загробный мир (Одиссея, XXIV, 11).

130. Ср. выше, гл. 21, 13 и 17.

131. Квинкватрии (Квинкватры) праздновались 19 (позднее 19—23) марта. Первоначально это был праздник Марса, но потом стал восприниматься как праздник Минервы (день посвящения ее храма на Авентине) (см.: Фест, 304 сл. L.; там же о происхождении названия праздника).

132. Лавки на форуме, располагавшиеся рядами по сторонам форума, принадлежали городу и сдавались в аренду. Новые лавки были на северной стороне. См. также примеч. 84 к кн. III.

133. Базилика – тип общественного здания. На римском форуме появились в начале II в. до н.э. (ср.: XLIV, 16, 9). Использовались для всякого рода деловых операций и (в порядке исключения) для судебных заседаний,

134. Царский атрий раньше отождествляли с атрием Весты, где жили весталки; сейчас предполагают, что он был одним из помещений «Царского дома» (бывший дворец Нумы, резиденция великого понтифика). О подряде на восстановление этих разрушенных зданий см.: XXVIII, 11, 16.

135. Т.е. рабов. О знатном кампанском семействе Калавиев см.: XXIII, 2, 2 сл.; 8, 2 сл.

136. Палладий – кумир Афины, по преданию, вывезенный Энеем из Трои.

137. Капуи и Сиракуз.

138. Речь идет о войске, которым Левин располагал в Македонии. Однако один легион вместе с флотом был оставлен на следующий год его преемнику. Ср.: XXVII, 7, 15.

139. Сенатское решение об обмене провинциями (будь таковое принято) оказалось бы «предрешающим суждением» (praeiudicium), которое могло бы повредить Марцеллу при рассмотрении жалоб сицилийцев по существу (ср. ниже, гл. 30) и повлиять на оценку сенатом всего образа действий Марцелла в Сиракузах (ср. ниже, гл. 31, 10—32, 5).

140. Марцелл оказался первым римским полководцем, который сразился с Ганнибалом, не потерпев поражения (в 215 г. до н.э. у Нолы). См.: XXIII, 46, 1—7.

141....последним... – в войне с Ганнибалом.

142. Это случилось двумя годами позже – в пятое консульство Марцелла. См.: XXVII, 27.

143. Восемьдесят, согласно кн. XXV, 23, 6.

144. Ср.: XXIV, 30—32.

145. Отобранные земли становились «общественной землей» римлян, которая сдавалась в аренду (цензорами, а в порядке исключения и полководцами – ср.: XXVII, 3, 1).

146. Латинское слово templum, традиционно переводимое как храм, имело более широкий смысл, чем соответствующее русское слово, и могло обозначать всякое место, освященное авгурскими обрядами. Так можно было назвать и курию (здание для заседаний сената). Ср.: I, 30, 2.

147. Ср.: XXIV, 33, 2—3.

148. Ср.: XXIV, 33, 4—8; но Марцелл там не упомянут.

149. Ср. выше, гл. 21, 8; XXV, 40, 1—2.

150....принять... – от тех, кто, по словам сицилийских послов (см. выше: гл. 31, 5), хотел передать город римлянам. В этом случае сиракузян пришлось бы рассматривать как прежних союзников, желающих теперь восстановить свой статус, а не как побежденных врагов. Тит Манлий Торкват был «принцепсом сената» (т.е. «старшим в сенате», первым в списке) и, согласно порядку, высказывался первым. Его характеристику см.: XXII, 60, 5; ср. там же далее (§ 2—27) – речь, раскрывающую его образ мыслей.

151. Ср.: XXII, 37; XXIII, 21, 5; 38, 13.

152. Речь идет об убранстве двух храмов, сооруженных Марцеллом за городской стеной у Капенских ворот (см. примеч. 141 к кн. XXV). В 210 г. до н.э. (о котором идет здесь речь) эти храмы еще не были отстроены.

153. Ср.: Плутарх, Марцелл, 23.

154. Ср. ниже, § 10; см. примеч. 14 к кн. XXIII. О родственных отношениях между кампанской и римской знатью см. хотя бы: XXIII, 2, 6 (с относящимися сюда примечаниями).

155. См. выше, примеч. 146.

156. В то время – проконсул. О его смерти см. выше, гл. 16, 1.

157. Т.е. бывших его легатов, участвовавших в осаде Капуи.

158. Ливий рассказывает об этих событиях в кн. IX, 32, 6—10, но там ничего не рассказывается об описанной здесь процедуре и Марк Антистий даже не упоминается.

159. См. выше, гл. 33, 8.

160. Речь идет о кампанской знати.

161. Эти сохраняли статус свободных.

162. Т.е. в карфагенском войске.

163. Чтобы они не могли заниматься морской торговлей.

164. В 214 г. до н.э. Ср.: XXIV, 11, 7—9.

165. Собственно, речь здесь идет о прямом налоге с римских граждан (tributum). См. примеч. 165 к кн. XXIII, ср.: XXIII, 31, 1; 48, 8.

166. Булла – амулет (обычно в виде полого шарика), который носили на груди свободнорожденные дети.

167. Унция (как мера веса) – 1/12 фунта: у римлян = 27,29 г.

168. Т.е. должности консулов, преторов и курульных эдилов.

169. Собств. фалеры – бляхи на сбруе. Ср.: XXII, 52, 5.

170. См.: XXIII, 21, 6; ср.: XXIV, 18, 12.

171. Публий и Гней Сципионы.

172. О Салапии см. примеч. 83 к кн. XXIV. Ср. также: XXIV, 20, 15; 47, 9—10. История, рассказываемая в настоящей главе и завершающаяся в кн. XXVII, 1, 1 (с добавлением в гл. 28, 5—13 той же книги), Аппианом изложена в другой версии (Война с Ганнибалом, 45, 191 – 47, 206).

173. Ср.: Валерий Максим. III, 8, иноземные примеры, 1 (следует Ливиевой версии).

174. Регий – см. примеч. 109 к кн. XXIII. Пестум – см. примеч. 173 к кн. XXII. Велия (греч. название Элея) – город на тирренском побережье Лукании, основали высадившиеся и осевшие здесь греки (фокейцы) в VI в. до н.э. Город прославился философской школой, которая была основана Ксенофаном из Колофона. К ней принадлежали Парменид и его не менее знаменитый ученик Зенон (оба – V в. до н.э.). Ко времени Ганнибаловой войны была союзником Рима.

175. Местонахождение неизвестно.

176. Прежнее (до 443 г. до н.э.) название Фурий. Трудно сказать, почему Ливий здесь (единственный раз) им воспользовался.

177. Ср.: XXI, 49, 11.

178. Но с 272 г. до н.э., когда Тарент, взятый римлянами, перешел под их власть, прошло всего 62 года.

179. Ср.: XXX, 10, 16; XXXVI, 44, 8.

180. Ср.: XXV, 40, 12.

181. Агригент был расположен примерно в 3,5 км от моря. Ср.: Полибий, IX, 27.

182. Город на северном побережье Сицилии.

183. Это произошло в конце военной кампании этого (210 г. до н.э.) года (ср. выше, гл. 40, 1), а речь Сципиона отнесена к началу весны (ср. выше, §1—6).

184. Лакуна в оригинале.

185. Этот момент подчеркнут в кратком изложении Сципионовой речи у Полибия (X, 6, 5; ср. также: 7, 3).

186. Ср.: XXV, 33; Полибий, X, 6, 2.

187. Полибий (X, 9, 6) дает те же цифры для войска Публия Сципиона, а для отряда Марка Силана – с очень небольшим расхождением (500, а не 300 конников – там же, 6, 7).

188. В оригинале этот город назван Новым Карфагеном лишь при первом упоминании, а дальше он именует его просто Карфагеном (т.е. так же, как его метрополию).

189. Комментаторы сомневаются в возможности преодолеть это расстояние (по античным источникам, примерно 450—475 км) столь скоро.

190. По мнению Ф. Г. Мура, скорее – к востоку.

191. Ливиево описание расположения Нового Карфагена прямо или косвенно восходит к более подробному Полибиеву (X, 10), воспроизводя (как пишет Мур) и ошибки в ориентации по странам света.

192. По комментарию Мура, с юга. Для остальных стран света он дает ту же корректировку примерно на 90° по часовой стрелке (вместо юга – запад, вместо запада – север, вместо севера – восток).

193. По Муру (со ссылкой на Скалларда), – с переменой ветра, так как приливов на восточном побережье Испании нет.

194. В утраченных заключительных фразах этой речи Сципион, видимо, обещал солдатам награды за храбрость и сообщал, что явившийся ему во сне бог Нептун обещал свою помощь. Ср.: Полибий, X, 11, 6 сл.

195. Начало этой главы также утрачено. Первые четыре слова перевода восстановлены по гл. 46, 8 и по Полибию (X, 12, 2), чьему изложению явно следует здесь Ливий. У Полибия, однако, этому предшествовал еще следующий текст: «На другой день Публий, назначив Гая <лелия> начальником флота, приказал запереть город с моря с помощью кораблей, снабженных для этого всевозможными метательными снарядами; с суши он поставил около двух тысяч храбрейших солдат вместе с людьми, несшими лестницы, и в третьем часу начал приступ». («Третий час» отсчитывался от рассвета.)

196. Крепость возвышалась над северо-западной частью стены, над воротами, ведущими к мосту через узкий пролив. Восточная сторона «возвышенности, на которой расположен город» (Полибий, X, 10, 5), была собственно южной (ср. примеч. 192) – на ней располагался еще холм со святилищем Эскулапа.

197. Меркуриев холм находился восточнее города за сужением перешейка, соединявшего город с материком. Здесь был римский лагерь.

198. Ср.: Полибий, X, 13, 2.

199. Ср.: Полибий, X, 8, 1: «...Публий... во время зимней стоянки занялся собиранием подробных сведений об этом городе от людей знающих». И дальше в § 7: «Через рыбаков, работающих в тех местах, Публий дознался, что воды на всем этом пространстве мелки и переходимы вброд, что обыкновенно каждый день к вечеру здесь бывает значительный отлив».

200. Ср. примеч. 193, а также пред. примеч.

201. Ср. выше, гл. 19, 4 и 41, 18—19.

202. Ср. примеч. 194.

203. Т.е. южную (см. примеч. 196).

204. См. примеч. 124 к кн. XXIV.

205. См. примеч. 114 к кн. XXII.

206. У Полибия (X, 18, 3) – «триста человек с лишним».

207. У Полибия (X, 12, 2—3) – регулярный гарнизон – 1000 человек; вспомогательный отряд горожан – 2 тыс.

208. Согласно Полибию (X, 17, 6).

209. Силен в годы войны находился при Ганнибале и написал историю его войн (см.: Корнелий Непот. Ганнибал, 13, 3). Его сочинением широко пользовался Целий Антипатр (см.: Цицерон. О предвидении, I, 49).

210. См. примеч. 138 к кн. XXV.

211. Ср. Полибий, X, 18, 4 сл.

212. Ср. там же, § 7 сл.

213. И с ней, видимо, несколько кораблей для конвоя. Ср.: XXVII, 7, 4.