Байбурин А, Топорков А. У истоков этикета

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЖЕСТЫ И СИМВОЛИКА ТЕЛА

Глава I. Семиотика жестов и этикет

СИМВОЛИКА РУКИ

Существенный пласт этикета — жесты, мимика, позы и другие выразительные движения человека — изучается в настоящее время в рамках специальной субдисцип лины — кинесики. Репертуар кинесических средств, ис пользуемых человеком при общении, и в частности в этикетных целях, весьма широк. К их числу относятся также манера одеваться, особенности использования вещей и т. п.

Среди кинесических средств общения ведущее место занимают жесты. На них давно обратили внимание антро пологи и лингвисты. Несмотря на длительную традицию изучения жестов, многие вопросы остаются спорными. Трудности начинаются уже при попытке выделения жестов из всей совокупности движений человеческого тела. Дело в том, что далеко не все движения имеют статус жеста. Необходимо, чтобы движение, во-первых, имело знаковый характер. Человек может протянуть руку вперед, накло ниться, и это не будет жестом. Движение станет таковым только в том случае, если ему приписывается не только практический, но и символический смысл, например «чело век здоровается». Кроме того, необходимо, чтобы оно имело коммуникативную направленность: жест всегда или непосредственно обращен к другому человеку, или хотя бы предполагает наличие некоей внешней точки зрения.

Для нас важно то, что любая церемония, дипломатический прием, официальная встреча, банкет превращает поведение человека в определенную последовательность жестов. И любой участник подобных ритуализованных ситуаций вынужден считаться с тем, что всякое его движе ние может быть прочитано как жест и истолковано тем или иным образом.

23

В научной литературе применяются разные классификации жестов. В соответствии с функциональной классификацией выделяются жесты приветствия, прощания, подзывания, согласия, отрицания,удивления,оскорбления и т. д. Основу этой классификации заложил еще Ч. Дарвин в знаменитой работе «Выражение эмоций у человека и животных» (1889). Национальные «словари» жестов могут существенно различаться как по объему, так и по конкретному наполнению. Варьируется и их соотношение с другими средствами коммуникации, и прежде всего с языком. Если не иметь в виду таких специфических систем жестов, как у глухонемых, у которых они приближаются к статусу языка, то между речевыми высказываниями и жестами чаще всего наблюдаются отношения дополнительности. Жесты могут сопровождать речь, иллюстрировать ее, выступать в качестве отдельной «реплики» в общей структуре разговора.
Существуют и другие принципы классификации. Например, могут выделяться жесты высокой тональности (ораторские жесты), нейтрально-обиходные (применяемые в общественных местах), фамильярные (например, похлопывания), вульгарные и др. Естественно, различаются и общие нормы жестикуляции, принятые у разных народов (в упрощенном виде: от сдержанной у северян до темпераментной у южан). Свои стандарты и некоторые отличия в «словаре» имеют различные социальные, профессиональные и конфессиональные группы, не говоря уже об отличиях в составе и употреблении жестов у мужчин и женщин, взрослых и детей.
Вопросы семантики жестов становятся особенно значимыми при межнациональном общении. Ошибки в интерпретации происходят в основном при формальном совпадении: сходному жесту придается то значение, которым он обладает в своей культуре. Хрестоматийный пример неверного истолкования при формальном совпадении жестов — диаметрально противоположное распределение движений головой при утверждении и отрицании у русских и болгар.
Исследования в области эволюции человеческих систем общения позволяют с достаточной степенью уверенности предполагать, что исторически язык жестов предшествовал словесному языку. Наблюдения над способами общения позволили выявить у высших антропоидов целую группу жестов и поз, имеющих соответствие в поведении
24

человека, таких как объятие, поклон, кивок головой (приглашение идти вместе), позы угрозы и др. Скорее всего, заложены в генетическом коде действия матери по обучению ребенка ходьбе, переносу его на спине, игре в «прятки» (своего рода тренировка на узнавание у обезьян) и даже обычай собирания букетов, близкий к собиранию растений для прокорма у тех же обезьян.
Как бы то ни было, в культуре с традиционной системой средств общения (не говоря уже об архаической) жесты играли несравненно большую роль, чем мы это можем представить на основе собственного житейского опыта. Во многих культурных традициях существовали весьма совершенные системы жестов (например, у некоторых монашеских орденов и дервишей, давших обет молчания), не уступающие современному языку жестов глухонемых.
Культуре традиционного типа вообще свойственно преобладание визуальных средств общения над другими. Это преобладание особенно характерно для ритуала. Язык значимых движений лежит в основе ритуального поведения. К главному, акциональному коду ритуала «пристраиваются» другие коды: вербальный, предметный.
Вторичность словесного языка проявляется, в частности, в том, что в некоторых ритуалах вообще предусматривалось обязательное молчание или же речевое поведение сводилось к выкрикам, призываниям божества. До сих пор можно наблюдать, что при произнесении лечебного заговора больной не воспринимает его как связную речь, а слышит некий ритмически организованный речевой поток, в котором улавливает лишь отдельные слова; все это в совокупности с обстановкой производит завораживающее действие.
На языке жестов, поз, посредством особого обращения с вещами в ритуале передается наиболее значимая информация, имеющая ключевое значение для всего социума. Так, у всех славянских народов сваты давали знать родителям девушки о цели своего прихода при помощи определенных действий. Например, у русских сваты садились под матицу (отсюда выражение «на матицу посмотреть» в значении «сватать»).1 На Украине сват застилал стол привезенной с собой скатертью.2 Родители (или сама невеста) объявляли о своем согласии или несогласии тоже на языке значимых движений. У русских и украинцев невеста в знак согласия «колупала печь».3 В Белоруссии отец невесты выражал свое согласие тем, что заполнял рожью бутылку.4
25

О том, оказалась ли девственной молодая, судили чаще всего по специфическим приемам обращения с пищей. Например, если молодой начинал есть яичницу с середины, то это означало, что невеста оказалась «честной», а если с краю — «нечестной».5 В других местах (на Русском Севере) вместо яичницы подавали блины или «хворост», и по тому, как молодой приступал к еде, судили о невесте.6 Родителям нецеломудренной невесты подносили питье в дырявом сосуде, надевали на них хомут и т. д.7
Эти примеры показывают, что в ритуале значимы не только жесты, но и «язык вещей». Впрочем, поскольку последний реализуется в определенных действиях, не всегда понятно, какие именно компоненты сообщения (вещь или жест) в большей степени участвуют в передаче смысла.
При совершении жеста отдельные органы человеческого тела (руки, голова и др.) как бы подаются крупным планом, все внимание, весь смысл коммуникативного акта в определенный момент сосредоточивается на них. Сравнение с кинематографом может быть продолжено. Известно, что человек, не усвоивший его языка, воспринимает орган человеческого тела, поданный крупным планом, как отделенный, отрезанный. Сохранился рассказ о том, как одна девушка из Сибири, впервые побывавшая в кинотеатре, возмущенно сказала: «Ужасно. . . Я видела людей, разорванных на куски. Где голова, где ноги, где руки».8
В культуре существует значительный пласт текстов, описывающих отделение органов человеческого тела. Вспомним хотя бы многократно описанную ситуацию (от Муция Сцеволы до Аввакума и «Отца Сергия» Льва Толстого) —отрубание или сожжение руки (пальца), для того чтобы не поддаться соблазну: человек жертвует частью своего тела ради сохранения целостности духа.
Идея самостоятельного существования отдельных органов (видимо, производная от представлений об «агрегатности», «составности» тела, что особенно характерно, например, для «медицинских» заговоров) отчетливо прослеживается не только в далеком и близком прошлом, но и в современных словесных и изобразительных текстах. Все эти носы, разгуливающие по Невскому проспекту, волосатые руки, которые душат детей по ночам, огромные

глаза, в упор разглядывающие их из зеркала, составляют выразительную параллель к жестовой коммуникации.
Человеком, усвоившим кинематографический язык, часть тела, поданная крупным планом, воспринимается как метафора: глаза становятся метафорой совести, ноги — чувственного влечения, самое разное значение может передавать изображение рук. Подобный же эффект дает жестовая коммуникация. С этим связана ее эмоциональность.
В истории коммуникативного поведения особая роль принадлежит руке. Когда мы говорим о жестах, в первую очередь имеются в виду значимые движения рук. Многие жесты рук, используемые в современном общении, имеют очень древнее происхождение. В ретроспективе их значение тесно связано с ритуально-мифологической символикой руки. Приведем в качестве характерного примера описание картины современного художника В. М. Рахлина «Срывание одежд» (1981 г.): «Особую роль играют здесь руки. До отказа растопыренные пальцы, вытянутые прямо на зрителя, это выкрик, обращенный к нему и требующий его вмешательства».9 Художник дал удивительно точное воспроизведение архаичного жеста отпугивания нечистой силы, а критик точно сформулировал производимое им эмоциональное впечатление. Изображение этого жеста в качестве магического оберега встречается в различных культурных традициях: на церемониальной одежде у американских индейцев, на дверях домов и даже на лице (татуировка) у народов Ближнего Востока. Еще несколько лет назад стилизованную пятерню можно было видеть за стеклом легковых автомобилей. У арабов Передней Азии и Магриба этот жест обозначал проклятие. При этом считалось, что «средний и безымянный палец закрывают врагу глаза, мизинец и указательный — затыкают уши, а большой палец замыкает уста. Защитным амулетом от подобного проклятия служит так называемая „ладонь Фатимы" — изображение открытой руки с глазом на ладони».10
Архаичный характер имеет и знак руки как символ власти, высокого положения в обществе. Ср.: «Все в руках Божьих»; «Божья рука владыка»; «Под рукой царевой народы и земли» и т. п. Связь руки с символикой социального статуса хорошо чувствуется в таких выражениях, как «он моя правая рука» (главный помощник), «длинные / короткие руки» (много / мало власти) и др.

26

27

В основе символики руки как знака власти лежит идея принадлежности (власть — от владеть). В логике традиционных представлений дотронуться до чего-либо во многих случаях означало «вступить во владение» (ср. в детском «праве»: «Я первым дотронулся»). Значимость этого действия повышалась, если речь шла об объекте, наделенном особым статусом, например о некоем сакральном предмете, воплощающем основные ценности коллектива. У многих народов человек, прикоснувшийся к тем или иным деталям очага, как бы автоматически вступал под покровительство хозяев дома. У народов Кавказа даже враг, дотронувшийся до надочажной цепи, становился неприкосновенным. Нет ничего удивительного в том, что русские крестьяне (XVII в.) не хотели, чтобы иностранцы касались руками их икон."
Говоря о символике руки, следует иметь в виду, что правая и левая рука неравнозначны. Им придавался чаще всего противоположный смысл. Соответственно различались и жесты, выполняемые той или иной рукой.

ПРАВАЯ — ЛЕВАЯ РУКА

Картина мира человека строится с помощью определенного набора противопоставлений, таких как жизнь — смерть, счастье — несчастье, мужской — женский и др. Среди них фундаментальное значение имеют пространственные оппозиции (верх — низ, внутренний — внешний, правый — левый), лежащие в основе всей многоаспектной (не только пространственной) системы ориентации человека в окружающем мире. Одна из особенностей пространственных оппозиций состоит в том, что они могут приобретать оценочный смысл. Это особенно характерно для противопоставления правый — левый. Правое ассоциируется с правдой, правильным, правотой, в то время как левое — с ложью (кривдой), неправильным, неправотой. Правому приписывается чаще всего положительное, а левому — отрицательное значение.
Характер оппозиции правое — левое непосредственно определяется неравноценностью правой и левой руки. Биологические предпосылки для праворукости обусловливаются функциональной асимметрией человеческого мозга. Культурные установки поддерживают правору-кость, с одной стороны, и основываются на ней — с другой. На этом фундаменте зиждется оппозиция правое —
28

левое, определяющая многие особенности ритуального и этикетного поведения.
У ряда народов строго разграничивались действия, которые нужно делать правой и левой рукой. По представлениям монголов, правая рука — «рука благодати», и только этой рукой можно было вручать и принимать дары, доить скот, отдавать что-нибудь на сторону.12 У некоторых народов функции левой руки ограничивались буквально с колыбели. Например, сербы оставляли неза-пеленутой только правую руку младенца, «чтобы он мог защищаться ею от черта».
Мусульмане считают правую руку ритуально чистой, поэтому ею можно было приветствовать человека, брать еду, касаться «чистых» частей тела. Делать все это «нечистой» левой рукой запрещалось. Если правая рука обслуживала «чистый» верх, то левая — «нечистый» низ.
Начинать любое «достойное» дело (надевать одежду, приступать к еде) полагалось правой рукой. Начинать движение и переступать через порог следовало правой ногой (ср. русск. «встать с левой ноги»). И наоборот, снимать одежду и обувь, совершать омовение нужно было левой рукой.14 Связь правой стороны со счастьем, удачей, благополучием, а левой — с несчастьем и неблагополучием нашла свое отражение как в Коране, так и в Библии (Псал. CIX, 1; Матф. XXII, 44).
Неравнозначность рук (при доминировании правой) связывалась не только с противопоставлением чистого нечистому. В традиционных представлениях айнов, например, правая рука считалась старшей, а левая — младшей.15
Общая положительная оценка правого и негативная левого у русских могла получать и религиозные мотивировки типа: «Искуситель . . . неизбежно находится у человека с левого бока и шепчет ему в левое ухо о таких злых деяниях, какие самому человеку и в ум не пришли бы без коварных наветов черта»; 16 «Никогда не плюй на правый бок, на праву сторону (потому что ангел-хранитель при правом боке, а дьявол при левом; на него и плюй)».1'
Аналогичные мотивировки, осложнившиеся еще и ориентацией на святыни, бытовали у мусульман: «Перед собой плевать неприлично. Направо плевать нельзя, а надо плевать влево, где, вероятно, предполагаются злые духи. Однако и это правило не общее: прежде чем плюнуть, нужно еще сообразить, где находится Кааба, пункт, к кото-
29

рому мусульманин обращает лицо свое во время молитвы, и остерегаться, как бы не плюнуть по направлению мусульманских святынь. Если Кааба приходится сзади, плевать следует влево, а если налево, то плюнуть нужно, обратившись лицом назад».18
Правое и левое у многих народов имеет не только мифологическое и религиозное, но и социальное осмысление. Обычно правая сторона соотносится с высоким социальным и возрастным статусом, а левая — с низким. Так, у адыгов «во время разговора двух мужчин, идущих рядом, младший занимает место слева от старшего. При увеличении числа собеседников хотя бы на одного картина в корне меняется. В этом случае самый младший занимает позицию справа и на полшага позади от самого старшего, чтобы слышать его указания, поручения. Все остальные спутники выстраиваются слева от старшего в порядке убывания возраста. Такое размещение путников (пеших и всадников) является, возможно, рудиментом боевого порядка; младший справа в этом случае выполнял роль ординарца. Его, как сообщают информанты, могли послать куда-либо по какому-либо поручению, и тогда место справа, как наиболее почетное, должно оставаться за самым старшим. В настоящее время этот стандарт генерализован. Он определяет порядок рассаживания трех самых старших мужчин за столом, размещение на заднем сидении легкового автомобиля; если же одна женщина находится в компании двух или более мужчин, то справа от нее располагается самый младший мужчина («ординарец»), а слева — самый старший».19
В России XVII в. при сопровождении европейских послов стольник ехал по правую, а дьяк — по левую руку.20 Как отмечал А. Олеарий, «русские, если три или более человека идут или едут рядом, считают высшим местом то, на котором правая рука наружу и свободна (т. е. никого нет правее) ».21
Доминирование правой руки в повседневной жизни специально подчеркивалось. В центральных губерниях России «в будни полагались иные, чем в праздник, приветствия и манера разговора: мужчины, к примеру, держались степенно, „разговаривали" правой рукой, засунув ^евую за кушак».21
В ритуальной обстановке (особенно в похоронной обрядности) правое и левое могли меняться местами. Дело в том, что, судя по археологическим и этнографи-
30

ческим данным, иной мир (мир мертвых, мир духов) у самых разных народов мыслился как мир «наоборот». Представления о перевернутости иного мира, видимо, были универсальными. Правому в мире людей соответствовало левое в ином мире. Отсюда повсеместно распространенная инакость действий, связей и отношений в погребальных обрядах (т. е. в ситуации непосредственного контакта с иным миром). Коряки «при похоронах зимой покойника одевают в летнюю одежду, а летом — в зимнюю; причем перчатки надевают наоборот — левую на правую руку, а правую на левую».23
У адыгов вестник, сообщавший о смерти кого-либо из соплеменников, «ехал верхом без оружия, против обыкновения плетку держал в левой руке, а поводья в правой. По этим признакам каждый встречный безошибочно определял, что этот человек — вестник несчастья и горя».24
У русских на мужчине-покойнике одежду застегивали не на правую (как при жизни) сторону, а на левую, как на женщине. В Ярославской губернии, отправляясь в лес, чтобы не заблудиться, левую полу кафтана запахивали за правую, а не наоборот, правый лапоть надевали на левую ногу, а левый на правую.20 То же делал человек и в тех случаях, когда он понимал, что заблудился. Смысл этих и подобных действий, видимо, состоял в том, чтобы вести себя в соответствии с правилами, которые приняты в том мире, где человек оказался.
Если для праворукости человека существуют биологические основания, то соотнесенность левой и правой руки с женским и мужским началом не имеет таких предпосылок.26 Между тем во многих культурных традициях женщина ассоциируется с левой рукой (и шире — с левой стороной), а мужчина — с правой. «Ассоциация мужского начала с правой стороной, жизнью, четными числами, днем, солнцем объясняется не тем, что мужчинам эти качества объективно ближе, чем женщинам, а тем, что они принадлежат к одному и тому же классификационному ряду. Другое дело, что такие ассоциации, превратившись из условных знаков в нормативные ориентиры мышления, воздействуют на поведение и психику людей. Уже в первобытном искусстве одним из способов символического изображения женского начала был знак левой руки».27
В повседневной жизни связь левой стороны с женским началом достаточно устойчива. Об этом свидетельствуют хотя бы многочисленные приметы у разных народов,
31

в том числе и у восточных славян: «Правая бровь чешется — кланяться мужчине, левая — женщине»; «Лоб свербит — челом бить: с правой стороны — мужчине, с левой — женщине» и др. Этот же принцип выдерживается и в обычае застегивать мужскую одежду справа, а женскую — слева. На Русском Севере просватанной невесте в бане перевязывали куском пояса правую руку, ногу и грудь, маркируя ее принадлежность жениху.28 Любопытно, что у памирских народностей во время свадьбы жениху перевязывали левый рукав, требуя выкупа для женщин.29 Этим же кругом представлений объясняется и мотив происхождения Евы из левого ребра Адама. Для некоторых поздних форм этикета, видимо, важнее оказалось то обстоятельство, что правая (мужская) сторона оценивалась как более почетная, нежели левая (женская). Поэтому, оказывая уважение женщине, ей иногда отводят правую сторону. Это правило у европейских народов принято не так давно, в эпоху Возрождения, в связи с ростом статуса женщины.30 Традиционным же, по-видимому, было (и остается) положение женщины слева от мужчины, что засвидетельствовано уже в «Песне песней»: «Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня» (II, 6). Показательно, что там, где применялось «правило правой руки», оно не распространялось на жен. У кабардинцев в том случае, если спутницей мужчины является его жена, она должна находиться слева, что, по мнению Б. X. Бгажнокова, «служит средством демонстрации отношений супружества».31 Обычай, в соответствии с которым девушка должна была идти справа от парня, а женщина — слева от мужа, известен и русской традиционной культуре.32

РУКОПОЖАТИЕ

Рукопожатие — один из наиболее привычных нам этикетных жестов, используемый преимущественно при встрече, прощании, в ситуации знакомства. Однако этот жест распространен далеко не везде.
В странах Восточной и Южной Азии рукопожатие было неизвестно до знакомства с европейской культурой. И не только рукопожатие. Всякое прикосновение друг к другу во время встречи или беседы расценивалось как нарушение правил общения. Японцы считали, что касаться собеседника человек может только при полной потере самоконт-32

роля либо для выражения своего недружелюбия и агрессивных намерений. В современной Японии рукопожатие иногда используется как элемент общения с европейцами. «И вы всегда в затруднении — протянуть ему руку или последовать японскому обычаю. Поскольку в языке повседневного поведения информация передается именно нарушением обычного поведения, тем труднее и нам, и японцу понять, почему не состоялось рукопожатие, — или в силу уважения к обычаям страны собеседника, или это информация о проявлении неуважения».33 В то же время арабы, латиноамериканцы и представители Южной Европы касаются друг друга в процессе диалога.34 С их точки зрения, не касаться собеседника — значит вести себя холодно, недружелюбно. Эта относительность норм, касающихся физического контакта, прекрасно описана в «Падении» А. Камю. Речь идет о Греции, где «мужчины зрелого возраста, почтенные усатые люди, важно шествуют по тротуарам, сплетя свои пальцы с пальцами друга. На Востоке тоже так бывает? Возможно. Но вот скажите мне, взяли бы Вы меня за^ руку на улице Парижа? Ну, разумеется, я шучу».30 Ходить, взявшись за руки, в современном общении воспринимается как знак дружеского или интимного общения. Вполне вероятно, что этот жест заимствован из практики общения с детьми.
В тех культурных традициях, где рукопожатия применялись в качестве этикетного жеста, различия касаются нескольких моментов: кто первым подает руку (старший или младший); пожимают руку особе противоположного пола или не пожимают; следует пожимать руку всем присутствующим или не всем; эмоциональной окраски и техники исполнения.
33

Параязык приветствий особенно развит у народов Кавказа, в частности у адыгов. Рукопожатия у них приняты как среди мужчин, так и в общении с женщинами. Правило, в соответствии с которым младший должен приветствовать первым, у адыгов, как и у многих других народов, распространяется только на словесную часть приветствия, но протягивать первым руку для младшего считается неприличным. Воздержание от рукопожатия практикуется в двух случаях: при встрече малознакомых или незнакомых людей, а также при постоянном общении Друг с другом. В сельской местности (как и у русских) обмен рукопожатием (или словесным приветствием) с

3 А. К. Байбурин. А. Л. Топорков

незнакомым человеком считался нормой. «Вступая в контакт с большой группой мужчин (свыше 6—7 человек), рекомендуется обменяться рукопожатием с двумя-тремя наиболее старшими, а другим адресовать общее словесное приветствие. В разряд этих других обычно попадают близкие родственники, друзья, соседи, именуемые словом хэгъэрей, что означает „свой человек", не претендующий, а потому и не рассчитывающий на оказание ему формальных почестей».36 Приветствующий должен обязательно стоять. Это правило неукоснительно соблюдается не только у адыгов, но и у других народов, возможно и потому, что вставание само по себе служит знаком приветствия и уважения.
Рукопожатие может быть самостоятельным жестом приветствия, а может входить в церемонию приветствия на правах одного из компонентов. Б. X. Бгажноков описывает, как 60-летняя женщина из шапсугского аула приветствовала гостей и его самого: «Сначала объятие и поцелуй в щеку, затем рукопожатие и, наконец, наклон и поцелуй в руку. Нам объяснили, что так принято приветствовать дорогих гостей и родственников».37
У абхазов рукопожатием обмениваются близкие знакомые и родственники. Если наряду с ними присутствуют незнакомые, то пожимают руки и им, после чего их представляют. «Женщина-горожанка, встретившись с мужчиной, протягивает ему руку для рукопожатия, жительница села (среднего и пожилого возраста) при встрече с мужчиной целует его в правое плечо, он же, наклонившись, слегка ее обнимает; если мужчина известен, почитаем, то она целует его в грудь».38
У азербайджанцев рукопожатия распространены в основном среди мужчин. «Как бы ни велика была беседующая компания, в которую попал новичок, приличия требуют, чтобы он обменялся рукопожатиями со всеми без исключения».39
Среди мусульман Средней Азии в конце XIX—начале XX в. существовали детально разработанные правила приветствий. В соответствии с ними высокопоставленные лица должны были первыми приветствовать низших; конный — первым приветствовать пешего; идущий — сидящего; хозяин — слугу. В то же время в некоторых исследованиях по этикету отмечается: «Обыкновенно первым протягивает руки младший, который приближается к старшему, уже протянув руки, ладонями одна
34

к другой, в середину. Приближаясь, подходящий несколько ускоряет шаг, подходит мелкими шажками, как бы желая выразить свою поспешность, нетерпеливое желание пожать руки старшего. Старший обыкновенно ждет рукопожатия на месте. Руки пожимать следует ладонями, а не концами пальцев, это считается невежливым и первый подавший руки не отнимает их раньше, чем это сделает протянувший руки позже; это строго соблюдается всеми. При рукопожатии лицу своему следует придать выражение приветствия. По правилам, рукопожатие должно сопровождаться еще произнесением краткой молитвы: „Господи, будь милостив к Твоему посланнику Мухаммеду и его последователям", но это не всем известно и исполняется разве только самыми набожными мусульманами; простой же народ пожимает при встрече руки молча. Неверным, жестоким, развращенным, бессовестным, а также красивым женщинам рукопожатия при встрече делать не следует».40 Эти общие правила не исключали того, что у каждого мусульманского народа они реализовались по-своему. Например, у таджиков правила вежливости требуют приветствовать следующим образом: «. . .правая рука или обе руки одна над другой складываются чуть пониже груди, корпус наклоняется, при этом глубина поклона зависит от возраста приветствуемого и от уважения к нему. . . Затем, не убирая рук от груди человек подходит к приветствуемому и протягивает обе руки (если приветствуемый „склонен" к рукопожатию; в противном случае приветствие заканчивается на произнесении ассаломулейкум). Вся процедура приветствия сопровождается „прямым" взглядом, в котором тоже должно выражаться уважение, почтение. . . В южной части Таджикистана у женщин приняты рукопожатия и поцелуи. . . С девушкой, если она не родственница, рукопожатие не рекомендуется».41
В прошлом веке русские нередко подавали руку со словами: «Права рука, лево сердце».42 Напрашивается аналогия с дошедшей до наших дней формулой «предложить руку и сердце» — идея парности здесь очевидна. Мужчина, пришедший в гости или по другим делам в чужой дом, пожимал руки всем взрослым. В народной традиции и до сих пор руку пожимают всем — как мужчинам, так и женщинам, что порой вызывает недоумение горожанок.
35

Рукопожатие — многоплановый жест. Сфера его применения не ограничивается этикетом. Во многих культурных традициях рукопожатие является жестом влюбленных. Широко распространены и различные формы ритуального рукопожатия. Все варианты этого жеста объединяет общая для них идея физического контакта, которой в зависимости от контекста придается то или иное содержание.

Физический контакт имеет существенное значение в поведении человека. Известно, что дети, лишенные возможности постоянно соприкасаться с телом матери, гораздо хуже ориентируются в окружающем мире, чем их сверстники. Во «взрослой» культуре намеренное прикосновение, как правило, ритуализуется. Вызвано это широко распространенными представлениями о том, что физический контакт является способом передачи самых различных влияний, как положительных, так и отрицательных. Считалось, что прикосновением можно вылечить, а с другой стороны — передать болезнь, навести порчу. Естественно, что при таком отношении к физическому контакту всякое соприкосновение между незнакомыми людьми подвергалось той или иной регламентации. Не случайно и в этикете рукопожатие применяется чаще всего между знакомыми, а для установления знакомства еще не так давно требовалась рекомендация.
У многих народов запрещалось рукопожатие между мужчинами и женщинами, особенно молодыми. Происхождение этого запрета, видимо, связано с представлениями о том, что рукопожатием может быть передано (или вызвано] сексуальное влечение. Подтверждением является широкое распространение рукопожатия в качестве любовного жеста как в традиционной, так и в современной молодежной субкультуре. Еще в прошлом веке в Белоруссии отмечен этот способ выражения симпатии между юношей и девушкой: «Они незаметно пожимают друг другу руки, и это пожатие, называемое „подаянием", равносильно клятве в любви».43 В этом отношении заслуживает внимания и редкое свидетельство о том, что в XVI в. у русских не разрешалось браться за руки в хороводах, поскольку это расценивалось как «средство к сладострастию».44 Рукопожатие как тайный жест влюбленных известно и у других народов, например у киргизов.45
36

Ближайшим аналогом этикетного рукопожатия является сходный ритуальный жест со значением «заключение договора, торговой сделки». В севернорусском пастушестве, сохранившем глубоко архаичные модели поведения, существовал специальный обряд договора пастуха с лешим: «Пастух Анисим в дни своей силы ежегодно весной с принятием стада уходил в лес договариваться с лешим относительно количества коров, отдаваемых лешему. Больше двух коров Анисим никогда не давал, и за всю его многолетнюю пастьбу не было случаев гибели от каких бы то ни было причин более чем двух коров из всего стада. Обряд договора неизвестен в точности; Анисим, по рассказам, бился с лешим по рукам, для чего на это время надевал шерстяные рукавицы, а на правую рукавицу, сверх того, надевал особую соломенную руку».
Обращает на себя внимание «соломенная рука», специально надеваемая для общения с лешим. Тем самым рука как бы становится гипертрофированным органом, имеющим самостоятельное, автономное значение. Это еще одно подтверждение актуальности архаических представлений о метонимической роли руки, особенно в обрядовой обстановке, о чем говорилось выше. С другой стороны, для обрядового рукобитья оказывается чрезвычайно важным, чтобы рука была не голой, а покрытой (здесь она покрывается сначала рукавицей, а сверх того — и «соломенной рукой»). В этикетном рукопожатии рука, наоборот, должна быть голой (на женщин это правило не распространяется). Собственно, все виды ритуального рукопожатия совершались покрытой рукой. Поздняя мотивировка этого обычая состоит в том, что голая рука приносит бедность, а покрытая — богатство. Учитывая представления об опасности физического контакта с незнакомыми людьми, можно полагать, что руку покрывали и для того, чтобы обезопасить себя от порчи. Естественно, что общение с нечистой силой предполагало особые меры предосторожности («соломенная рука»). С этой точки зрения этикетное требование пожимать руку голой рукой является выражением своего рода презумпции доверия.
По настоящее время сохранился обычай подавать Друг другу правую руку (бить рукой об руку) при заключении какой-нибудь договоренности (ср. выражение «бить по рукам»). Рукобитье традиционно узаконивало сделку,
37

придавало ей, как бы мы сейчас сказали, характер правового акта. «При покупке или мене животных и других предметов всегда бьют по рукам. Это знак того, что торг совершен».47 И в этом случае рукобитье совершалось не голой, а покрытой рукой.
На Востоке рукобитье не только завершало сделку, но применялось и в процессе купли-продажи, причем оно могло существенно усложняться. Например, у киргизов покупатель протягивает руку, говорит слова приветствия и вкладывает в ладонь продавца столько пальцев, за сколько он хочет купить данную вещь (речь идет о десятках, сотнях или тысячах). Продавец, тоже с помощью пальцев, «вкладывает» в руку покупателя свою цену. Этот скрытый от посторонних процесс назывался «торговля в рукаве».48
Рукобитье — один из важнейших моментов свадебного ритуала. По сообщению О. Шрадера, на рисунке в одной древней англо-саксонской рукописи изображен акт «овладения рукой»: мужчина, вероятнее всего отец, брат или опекун, обняв девушку, стоит с ней лицом к юноше, который хватает левой рукой правую руку девушки, что равносильно заявлению прав на нее.49 У древних германцев родственники невесты, если одобряли предлагаемый за нее выкуп, били по рукам с представителями жениха, тем самым узаконивая факт обручения.
В русской свадьбе XIX в. рукобитье было выделено в отдельный ритуал. Ему предшествовало сватовство, которое велось на «языке» торговли. Обычная формула сватов: «У нас купец, у вас товар. Не продадите ли?». Затем следовал торг, мало отличавшийся от настоящего, который завершался совместным питьем вина (пропой невесты) и рукобитьем.
Ритуальный характер рукобитья подчеркивается тем, что руку протягивали через стол, над короваем. В других традициях нечто аналогичное можно видеть в клятвах, совершаемых над предметами, наделенными высшей сак-ральностью (например, над Кораном у мусульман). В Ярославской губернии сват переносил пирог трижды через руки отцов (жениха и невесты), ломал его и давал им по куску.50 Подавая руки, оборачивали их полой одежды. После рукобитья уже нельзя пересматривать решение, чем подчеркивается значимость данного жеста.
В некоторых локальных традициях, например у русского населения на Северной Двине, отдельным актом
38

свадебного богомолья было соединение рук жениха и невесты, имевшее «правовой» характер: «После того как жених и невеста, взявшись за руки, помолятся Богу — поклонятся в землю, сват разнимает их руки в знак того, что дело „слажено"».51
Обычай разнимания рук третьим человеком (судьей) совершался с древних времен в особенно важных случаях и в ситуации спора. Разнимающий руки становился свидетелем и порукой справедливого исполнения уело-
ВИИ.
Нетрудно заметить, что в ритуальных ситуациях рукопожатием освящается заключение взаимовыгодного соглашения, договора. Еще в тексте середины XVII в. говорится: «. . .и царь обещался им Богом и дал им на своем слове руку, и один человек из тех людей с царем бил по рукам».53 Рукопожатие применялось во всех случаях, когда требовалось подтверждение условий соглашения. Поэтому «заложить правую руку» означало «дать слово», «обещать»; «выкупить правую руку» — «исполнить слово, о чем били по рукам» и обыкновенно говорится в смысле «отдать просватанную дочь».54 Отсюда и роль руки в клятве, божбе (ср. характерное: «чтоб рука у меня отсохла»).
Рукопожатие было и центральным моментом ритуала заключения мира. Знак «рука» присутствует в древнейших индоевропейских договорных текстах.55 И до сих пор «подать руку» является символом примирения. В сохраняющих древние черты детских обрядах примирения требуется подать друг другу руки, сцепить мизинцы и произнести определенные формулы («мирись, мирись и больше не дерись. . .»), явно имеющие своим прототипом тексты заклинательного характера.
В культуре многих народов рукопожатие в качестве знака приветствия в течение долгого времени не было повседневным и применялось лишь в особо торжественных случаях. Например, калмыки и монголы в праздник Цаган cap (Белый месяц) «поздравляя друг друга с благополучным выходом из тяжких зимних испытаний со всем семейством и скотом, здороваются, прикасаясь ладонями правых рук».56
Ритуализованный характер имело рукопожатие в дипломатической практике. При дворе московского царя в XVI—XVII вв. рукопожатия применялись исключительно при общении с европейскими послами. Навстречу знатному
39

гостю высылались «встречники», которые «витались с гостем, т. е. здоровались, подавая друг другу руки».57 В описании церемонии прощания русского государя с иноземными послами в начале XVI в. говорится: «. . .он подозвал меня к себе, протянул руку и сказал: „Теперь ступай"».58 Современный исследователь отмечает, что в посольском этикете «рукопожатие практиковалось редко. Но и оно осмысливалось как разновидность царской милости. Собственно рукопожатие применялось лишь в отношениях между равными. Послам разрешали „подержать" царскую руку. Не случайно в 1602 г. датчан предупредили, чтобы они жали руку царя „по-русски, слабо, а не тискали бы, как это делают немцы"».09
Переход рукопожатия в практику повседневного общения означал, с одной стороны, повышение статуса общения, определенную сакрализацию отношений между людьми, а с другой — расширение демократических начал, так как рукопожатие — жест равных.

ЖЕСТЫ ДВУМЯ РУКАМИ

Использование обеих рук в ситуациях, когда можно обойтись одной, превращает обыкновенное действие (например, передачу какой-нибудь вещи другому лицу) в жест. Или придает жесту (например, рукопожатию) дополнительную значимость.
У многих народов двумя руками подносили гостю еду и питье. У монголов «что бы ни подносила хозяйка гостю — чай с молоком, водку, кумыс в фарфоровой, деревянной или серебряной пиале, она обязательно делает это либо обеими руками, либо только правой».60 Так же поступали в XVII в. и русские. Характерно свидетельство Павла Алеппского: «Когда давали нам кубок с вином, боярин обыкновенно подавал его нам обеими руками — таков их обычай».61
Жест обеими руками выражал особое почтение не только по отношению к гостю, но и к подаваемым предметам. У восточных славян обычно хлеб резали, но в ритуальных ситуациях его могли ломать, причем существовала детальная регламентация, как именно это следует делать. В частности, в Черниговской губернии считали, что «л1вою рукою нельзя хл1б одламувать, треба тиьки обома руками хлеб ломать, а оджею тильки хлеб мучать».62
40

Более сложный жест двумя руками бытовал у айнов Сахалина. После долгой разлуки они приветствовали друг друга, протягивая обе руки, причем младший делал это первым. Сжав руки друг другу, трясли их восемь-десять раз, постепенно высвобождаясь. Так они делали три раза, после чего исполняли и обычное приветствие. Таким же образом совершалась церемония знакомства.63 Любопытно, что сходные действия встречались у народов, исторически не связанных с айнами. У монголов и тувинцев в богатом арсенале жестов выделялся ритуально обязательный жест новогоднего приветствия аолгох, которым обмениваются все, кто первый раз встречается в новом году. «Младший старшему (или женщина мужчине, если они ровесники) протягивает обе руки ладонями вверх, старший кладет в них сверху свои руки ладонями вниз, младший поддерживает старшего под локти. В этом жесте и уважение, и обещание в случае необходимости помощи и поддержки».64 Очевидно, что жесты младшего и старшего неравноценны. Младший протягивает руки первым и ладонями вверх: это жест-просьба, адресатом которого может быть не только старший, но и божество. Жест старшего ладонями вниз — жест дающего, посылающего благо.
Двумя руками до сих пор пожимают руку, приветствуя, таджики, которые считают, что протянуть одну руку — признак неуважения или невоспитанности.65 В знак особого расположения пожимают руку обеими руками адыги.66
Даже такое, казалось бы, чисто утилитарное действие, как мытье рук, тоже имело символический смысл. Во многих древних культурах мытье рук считалось обязательным в двух случаях: перед молитвой и жертвоприношением. Мусульмане должны омывать руки перед молитвой и чтением Корана. Омовение у них совершается по строго определенным правилам и представляет не только гигиеническое требование, но и религиозную обязанность, так как без этого нельзя ни молиться, ни читать Коран. Принимаясь за омовение, мусульманин должен ополоснуть определенное число раз руки до локтя, лицо и, наконец, ноги; однако нередко ограничивается тем, что проводит положенное число раз мокрыми руками по своим сапогам и этим заканчивает омовение. В настоящее время, например, у таджиков жест омовения имеет чисто символический характер и входит в ритуал приема пищи.
41

По окончании трапезы ладони поворачиваются вверх, соединяются в форме раскрытой книги и затем ими проводят по лицу. При этом говорят: «Амин», обозначая тем самым благодарность Богу за посланную пищу.68
У христиан омовение рук считалось обязательным перед или во время литургии, когда происходит церемония причащения (эвхаристии) хлебом и вином (кровью и телом Христа). Чистота представлялась прежде всего духовным (моральным), а не физическим свойством. Водой не просто смывали грязь с рук, но и очищались от духовной скверны: «. . .есть немытыми руками . . . грешно, потому что может вместе с едой попасть и „нечисть"».69 Под нечистью понималась, конечно, не грязь, а нечистая сила. В романе М. Д. Чулкова «Пригожая повариха или похождение развратной женщины» (1770 г.) набожность героя описывается следующим образом: «Он . . . перед обедом и перед ужином читал обыкновенно молитвы вслух и умывал завсегда руки».70
С представлением о чистоте как преимущественно духовном качестве был связан русский обычай умываться после общения с иноверцами.71 В то же время баня, расположенная обычно в удалении от жилья, воспринималась как «нечистое» место. Характерно, что при еде в поле руки вытирали землей, приписывая ей такую же очистительную силу, как и воде.72 Такое несколько непривычное для нас понимание чистоты не ускользнуло от глаз иностранцев. П. Кампани в своем описании русских обычаев, относящемся к 1582 г., отмечал: «Они ведут грубый образ жизни и неопрятны: садясь за стол, рук не моют, не пользуются ножами, вилками и салфетками».73 Впрочем, примерно к этому же времени относится и прямо противоположное утверждение: «. . .русские очень часто употребляют омовения, почти как турки».74 Вдумчивый Олеарий предпочел не оценивать, а разобраться: «Многие из них думают, что такое внешнее очищение достаточно для смытия грязи их грехов, в которой они видят как бы материальное существо, к ним приклеивающееся».75
Строго соблюдался обычай мыть руки после соприкосновения с мертвецом или убийцей. Жест демонстрации чистых рук стал символом непричастности к преступлению (ср. знаменитый жест Пилата «умываю руки»).
Следует сказать несколько слов о жесте хлопания в ладоши. В культурах разных народов этому жесту придавался неодинаковый смысл. Общим было то, что

42

хлопками выражался эмоциональный настрой. В европейской традиции хлопать в ладоши — жест одобрения, поощрения, внезапно охватившей радости (особенно у детей). Продолжение этой линии можно усмотреть в театральных аплодисментах. Следует отметить, что на Западе аплодисменты применяются и в тех случаях, когда хотят прервать публичное выступление и выразить свое неодобрение. В последнее время в значении неодобрения аплодисменты стали использоваться и у нас.
У многих народов Востока хлопки в ладоши — знак горя, отчаяния. Например, таджички выражали этим жестом скорбь по умершему.76 Так же и в Хорезме во время ежегодных поминовений на кладбище женщины-узбечки становились в круг и под чтение молитв передвигались по кругу, время от времени ударяя в ладоши.' Кстати, и в русской крестьянской традиции при сообщении о смерти или несчастье женщины всплескивают руками.
В Азербайджане хлопком ладоней, складываемых затем крест-накрест перед грудью собеседника, выражалось разочарование. В то же время у абхазов сильным хлопком передается удивление. 9
В ряде культурных традиций хлопание в ладоши было ритуальным жестом. В древнерусских церковных поучениях оно устойчиво приписывается участникам языческих ритуалов. Игумен Памфил (1505 г.) резко осуждал ночное «плескание» с 23 на 24 июня. В «Стоглаве» при описании игрищ, совершавшихся в троицкую субботу, упоминается о том, что участники плясали и «в долони били». В народных быличках и поверьях хлопание в ладоши приписывается демонологическим персонажам: лешему, русалкам. Например, крестьяне Ярославской губернии считали, что «говорить леший не говорит, но часто и громко свистит, хлопает в ладоши и лалайкает».80 Вполне возможно, что ритуальные хлопки в ладоши рассматривались как один из способов общения с языческими божествами. А. А. Потебня возводит к языческой традиции и известную детскую игру «ладушки»
81

ЖЕСТ АДОРАЦИИ

Воздетые кверху руки — жест, который в современной культуре выражает самые разнообразные чувства: отчаяние, проклятие, мольбу о пощаде, торжество победы и др.

43

Его прототипом является жест адорации (молитвы), когда обе руки вытягивались по направлению к Богу или объекту почитания. Это один из древнейших жестов. Он широко представлен в христианской иконографии и поэтому нередко воспринимается как специфически христианский. Однако сходный жест был известен и многим нехристианским народам Азии, Африки, Америки.
Обычай воздевать руки при обращении к Богу имеет как филогенетические, так и социальные координаты. Показательно, что в древнеегипетских надписях, комментирующих изображение этого жеста, он сопоставлялся с жестом ребенка, тянущегося к своей матери.82 Вместе с тем жест адорации насыщен символическими значениями.
В христианской иконографии с воздетыми руками изображалась Богоматерь Оранта («Нерушимая стена»). Это имя из акафиста Божьей матери: «Стена еси девам и всем к тебе прибегающим». Оранта изображена, например, в надалтарной части Киевской Софии и воспринималась как радетельница за всех людей: «Ее руки, носившие бога, простерты к Всевышнему в молитве за каждого человека».8
Молитвенный жест Оранты, конечно, имел дохристианские истоки. Он был известен античному миру, хотя в классической древности представлен чаще одной правой слегка приподнятой рукой. Вытягивание рук по направлению к священному месту или небесам неоднократно упоминается в Ветхом Завете. Для понимания семантики жеста Оранты особое значение имеет эпизод Библии, в котором описывается молитва Моисея. Во время сражения иудеев с амалекитянами Моисей молился за свой народ, воздев руки. До тех пор пока он удерживал руки в этом положении, побеждали иудеи. Когда же его руки бессильно опускались, враги начинали одолевать (Исход, XVII, 11 — 12).
Оранта — образ молитвы вообще и христианской в частности. В первом послании к Тимофею св. апостола Павла говорится: «Итак, желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (I Тим. 2, 8). Вместе с тем частое изображение Оранты на саркофагах в античный период позволяет видеть в ней олицетворение души умершего, пребывающей в молитве.85
44
В православном богослужении XIX в. жест воздевания рук совершал священник перед началом литургии, во время пения херувимской песни перед благословением святых даров.86
Начиная с VIII—IX вв. образ Оранты в христианской иконографии стал заменяться образом Богоматери с раскрытыми перед грудью руками. По мнению Н. П. Кондакова, «этим жестом христианское искусство решительно отделилось от античного наследия жестов в искусстве, а Византия создала образ Богоматери и вместе душевного чувства, поведший впоследствии к разработке душевных движений в религии».87
Несмотря на столь раннее исчезновение образа Оранты из церковного искусства, ее поза, жест ее рук оставались исключительно популярными не только в церковной живописи, но и в народном искусстве вплоть до начала XX в. На женских свадебных венцах всегда имелось поясное изображение Богородицы с поднятыми вверх руками, и воспринималась она не только как заступница, но и как Мать, благословляющая новобрачную. Показательно, что на мужских венцах, как правило, изображался Иисус Христос.88
В молитвенной практике некоторых народов жесту Оранты соответствовал несколько иной жест: руки складывались на груди, образуя косой крест. В такой позе молились не только русские, она была принята и в других культурных традициях, например у калмыков, которые этой позой выражали, кроме того, чувства вины и раскаяния.89 В Грузии, скрестив руки на груди, оплакивали покойников. У мусульман стоять со скрещенными на груди руками означало почтительность, подчинение.91
Есть основания предполагать, что к жесту адорации восходят некоторые жесты приветствия, когда человек вскидывает одну или две руки вверх. Видимо, промежуточную форму между адорацией и современным приветствием представлял собой кабардинский обычай, в соответствии с которым «если по дороге дворянин или крестьянин встретится с княгиней — то сейчас же, если он верхом, спрыгнет с лошади, поднимет руки наверх (это у них приветствие) и будет стоять, пока княгиня не удалится от него».92
Рассмотренные жесты, несмотря на разнородность, обладают общими чертами. В частности, их объединяет ритуальное происхождение. Такие жесты, как адорация,
45
поднесение пищи или напитка двумя руками и другие явно заимствованы из ритуальной практики общения с божеством. В них до сих пор чувствуется отношение низшего к высшему. В то же время рукопожатие и в ритуале, и в этикете предполагает равенство партнеров. Становясь знаками повседневного общения, жесты, как правило, несколько изменяют функции, приобретают новую мотивировку, но память о предшествующем бытовании, как мы видели, сохраняется.

' Зорин Н. В. Русская свадьба в Среднем Поволжье. Казань, 1981. С. 71; Астров Н, Крестьянская свадьба в Загоскине Пензенского у. // ЖС. 1905. Вып. 3—4. С. 417.
2 Дмитриев М. А. Собрание песен, сказок, обрядов и обычаев крестьян Северо-Западного края. Вильна, 1869. С. 56.
3 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М.,
1868. Т. 2. С. 36.
4 Зеленин Д. К. Описание рукописей Ученого архива Император
ского Русского географического общества. Пг., 1915. Вып. 2. С. 688.
0 Зорин Н. В. Русская свадьба. . . С. 127; Ершов А. Новгородская губ., Тихвинский у. // ГМЭ, ф. 7, оп. 1, ед. хр. 730, л. 13.
6 Иванов Е. Новгородская губ., Белозерский у. // ГМЭ, ф. 7, оп. 1, д. 696, л. 49.
Зеленин Д. К. Описание рукописей... Пг., 1914. Вып. 1. С. 136, 340.
8 Балаш. Бела. Кино: становление и сущность нового искусства. М.,
1968. С. 51.
9 Каганов Т. Художник и его пространство//Огонек. 1988. № 47.
С. 24.
10 Родионов М. А. Этнокультурные особенности языка жестов у арабов Сирии и Ливана // Этнические стереотипы поведения. Л., 1985. С. 246.
" Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. Спб., 1906. С. 316.
12 Жуковская Н. Л. Категории и символика традиционной культуры
монголов. М., 1988. С. 119.
13 Толстые Н. И. и С. М. К семантике правой и левой стороны в связи
с другими символическими элементами // Материалы Всесоюзного сим
позиума по вторичным моделирующим системам 1 (5). Тарту, 1974. С. 44.
Резван Е. А. Этические представления в Коране // Этикет у народов Передней Азии. М., 1988. С. 49.
15 Пилсудский Б. На медвежьем празднике айнов о-ва Сахалина //
ЖС. 1914. Вып. 1—2. С. 150.
16 Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. Спб., 1903.
С. 13.
17 Даль В. Пословицы русского народа. М., 1984. Т. 1. С. 253.
18 Лыкошин Н. С. «Хороший тон» на Востоке. Пг., 1915. С. 40.
19 Бгажноков Б. X. Психология и техника коммуникативного поведе
ния адыгов // НКСР. С. 72—73.
46
20 Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича.
Спб., 1906. 4-е изд. С. 61.

21 Олеарий А, Описание путешествия. . . С. 31.
22 Бернштам Т А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины
XIX—начала XX в. Л., 1988. С. 209.
23 Орлова Е. П. Обряд погребения и погребальная одежда коряков
Камчатской области // Бронзовый и железный век Сибири. Новосибирск,
1974 С. 352.
24 Мафедзев С. X. Символика в коммуникативном поведении ады
гов // Национальная культура и общение. М., 1977. С. 54.
25 Балов А. Очерки Пошехонья // ЭО. 1901. № 4. С. 87.
26 Иванов Вяч. Вс. Об одном типе архаических знаков искусства
и пиктографии //Ранние формы искусства. М., 1972. С. 119.
27 Кон И. С. Введение в сексологию. М., 1988. С. 90.
28 Бернштам Т. А. Молодежь. . . С. 88.
29 Зарубин И. И. Шугнанские тексты и словарь. М.; Л., I960.
С. 68—69.
30 Бгажноков Б. X. Психология и техника. . . С. 72.
31 Там же.
32 Бернштам Т. А. Молодежь. . . С. 88.
33 Неверов С. В. Особенности речевой и неречевой коммуника
ции японцев // Национально-культурная специфика речевого поведения.
М., 1977. С. 230.
34 Hall Е. Т. The hidden dimension. N. Y., 1982. P. 116—119.
35 Камю А. Избранное. М., 1969. С. 432—433.
36 Бгажноков Б. X. Адыгский этикет. Нальчик, 1978. С. 84.
37 Там же. С. 86.
38 Чкадуа Л. П. О некоторых особенностях этикета абхазов //
НКСР. С. 82—83.
39 Балаян А. Р., Шабанов А. Ш. Некоторые особенности коммуни
кативного поведения азербайджанцев // НКСР. С. 90.
40 Лыкошин Н. С. «Хороший тон». . . С. 25.
41 Салибаев В, X., Алиев С. Н. Об особенностях коммуникатив
ного поведения таджиков // НКСР. С. 130.
42 Максимов С. В. Русский человек в гостях // Задушевное слово.
1866. Т. 12. С. 417.
43 Довнар-Запольский М. Заметки по белорусской этнографии //
ЖС. 1893. Вып. 2. С. 290.
44 Бухое Д. фон. Начало и возвышение Московии // ЧОИДР.
1876. Кн. 4. С. 63.
45 Садыкбекова Д. Особенности коммуникативного поведения кир
гизов // НКСР. С. 134.
46 Линевский А. Материалы к обряду «отпуска» в пастушестве
Карелии//Этнограф-исследователь. 1927. № 1. С. 43.
47 Балов А, Очерки. . . С. 120.
48 Садыкбекова Д. Особенности. . . С. 134.
49 Шрадер О. Индоевропейцы. Спб., 1913. С. 117.
50 Даль В. Пословицы. . . Т. 2. С. 218.
51 Мыльникова К., Цинциус В. Северновеликорусская свадьба //
Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР. Л.,
1926. Вып. 1. С. 45.
Шепинг Д. О древних навязах и наузах и влиянии их на язык, жизнь и отвлеченные понятия // АИЮС, 1861. Кн. 3. 1-я паг. С. 187—188.
53 Котошихин Г. О России. . . С. 102.
54 Даль В. Пословицы. . . Т. 2. С. 130.
47
55 Иванов Вяч. Вс. Об одном типе. . . С. 129.
56 Пюрбеев Г. Ц. Речевой этикет и язык жестов у монголов и калмы
ков IJ НКСР. С. 121.
57 Забелин И. Домашний быт русского народа в XVI и XVII сто
летиях. М., 1915. Т. 1. Ч. 1. С. 363.
58 Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 118.
59 Юзефович Л. А. «Как в посольских обычаях вецется. . .». М.,
1988. С. 118.
60 Жуковская Н. Л. Категории и символика. . . С. 119.
61 Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Мака-рия в Россию в половине XVII века. М., 1898. Выи. 3. С. 32.
Н2 Заглада Н. Харчування с. Старос1лл1 на Чершпвщиш. Кит,
1931. С. 183.
63 Пилсудский Б. На медвежьем празднике. . . С. 82.
64 Жуковская Н. Л. Категории и символика. . . С. 53.
65 Салибаев В. X,, Алиев С. Н. Об особенностях. . . С. 130.
66 Бгажноков Б. X. Адыгский этикет. С. 84.
67 Лыкоишн Н. С. «Хороший тон». . . С. 64—65.
68 Салибаев В. X., Алиев С. И. Об особенностях. . . С. 129.
69 ГМЭ, ф. 7, оп. 1, ед. хр. 813, л. 37.
70 Чулков М. Д. Пересмешник. М., 1987. С. 276.
'' Успенский Б. А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии (статья первая) // Studia Slavica Hung. 1983. Т. 29. С. 55.
72 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М.,
1865. Ч. 1. С. 143—144.
73 Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI века. М.,
1983. С. 206.
'4 Бухое Д. фон. Начало и возвышение. . . Кн. 3. С. 41.
75 Олеарий А. Описание путешествия. . . С. 301.
'б Троицкая А. Л. Некоторые старинные обычаи, обряды и поверья таджиков долины Верхнего Зеравшана // Занятия и быт народов Средней Азии. Л., 1971. С. 236.
77 Снесарев Г. П. Реликты домусульманских верований и обрядов
у узбеков Хорезма. М., 1969. С. 155.
78 Балаян А. Р., Шабанов А. Ш. Некоторые особенности. . . С. 89.
79 Чкадуа Л. П. О некоторых особенностях. . . С. 85.
m Балов А. Очерки. . . С. 87.
81 Потебня А. А. Объяснения малорусских и сродных народных
песен. Варшава, 1883. Т. 1. С. 32.
82 Mac Calloch J. A. Hand // Encyclopedia of religion and ethics.
Edinburgh, 1913. Vol. 6. P. 497.
83 Кондаков Н. П. Иконография Богоматери. Спб., 1915. Т. 2. С. 69.
84 Там же. Т. 1. С. 62.
85 Там же. С. 65—66.
86 Никольский К- Руководство к изучению богослужения право
славной церкви. Спб., 1901. С. 52.
87 Кондаков Н. П. Иконография. . . Т. 2. С. 357.
88 Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских тради
ционных обычаях и обрядах XIX—начала XX в. М., 1984. С. 200. (Прило
жение И. И. Шангиной).
89 Пюрбеев Г. Ц. Речевой этикет. . . С. 122.
90 Волкова Н. Г.: Джавахишвили Г. Н. Бытовая культура Грузии
XIX—XX веков: традиции и инновации. М., 1982. С. 148.
91 Серебрякова М. Н. О некоторых особенностях этнозтикета у совре
менных турок // Этикет у народов Передней Азии. М., 1988. С. 250.
92 Орбелиани Г. Путешествие мое из Тифлиса до Петербурга //
Археолого-этнографический сборник. Нальчик, 1974. Вып. 1. С. 232.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел культурология