Соколова М. История туризма

ОГЛАВЛЕНИЕ

2.2. Торговые пути и «путешествия за знаниями»

Циркуляция товаров и коммерческая жизнь в средневековой Европе не затухала, хотя христианство, проповедуя евангельскую бедность, относилось к ней с презрением. Иоанн Златоуст прямо говорил, что «ремесло купца неугодно Богу». Эту тему развивал и Фома Аквинский, утверждая, что «торговля имеет в себе нечто постыдное», впрочем, полностью осознавая ее необходимость. Со временем, в XII в., профессия купца была морально реабилитирована генуэзским архиепископом в его «Золотой легенде», где он самого Христа уподобил купцу, который на корабле креста приплывает, дабы дать возможность людям обменять земные, преходящие вещи на вечные.
В VII в. происходит сдвиг торговых путей на север Европы. Переориентация была связана с тем, что возникший арабский халифат отрезал европейские рынки от африканских и восточных, а также с развитием большого торгового пути вдоль берегов Северного моря. Западными первопроходцами этого пути стали фризы, обосновавшиеся во Фрисландии и Зеландии (территории современных Бельгии и Голландии). Именно они сумели связать британский запад со скандинавским востоком. Последователями фризов по освоению этого морского пути были кельты, англосаксы, франки, скандинавы и славяне. Изменение торговых маршрутов четко прослеживается в эволюции денег. От золотого «триента», составлявшего треть (отсюда и название) римского су или византийской номисмы, переходят к чеканной серебряной монете с надписями на местных языках.
Купцы старались отдавать предпочтение водным путям: как морским, так и речным. Это происходило из-за многочисленных налогов во всех крупных городах, а также бессчетных сборов — за переезд через мост и переход через брод, за поднятую пыль, за ремонт дороги и т.п. Морские торговые связи были столь отлажены, что когда ирландскому миссионеру Колумбану в начале VII в. понадобилось из Нанта вернуться на родину, то никаких проблем с морским транспортом у него не возникло.
Сухопутные средства сообщения были в средневековой Европе частично унаследованы от варварских народов, а частично достались в наследство от античности. Для передвижения использовали легкие двух- и четырехколесные повозки. Они и положили в XIV в. начало пассажирским экипажам многих видов. Для перемещения грузов пользовались большими крытыми грузовыми телегами, где колеса часто представляли собой сплошные деревянные диски. В связи с незначительной потребностью в транспорте для перевозки людей в период раннего средневековья особого внимания на его усовершенствование не обращалось. Все отличие между грузовыми повозками и повозками для путешественников заклю-

чалось только во внешней их отделке, поэтому последние отличались нередко роскошным убранством. Во Франции с XIII в. были экипажи, украшенные резьбой и росписью на наружных стенах кузова. Сверху кузов по обручам был обтянут дорогими коврами, а внутри помещали множество подушек для ослабления толчков во время езды. Лошадей, чтобы их вид соответствовал убранству экипажа, нередко покрывали дорогими попонами.
Кроме повозок продолжали использовать для путешествий и носилки (портшезы). К ним прибегали преимущественно больные путешественники, а также те, кто предпочитал этот, безусловно, более дорогой, но комфортный способ передвижения, езде на лошади. При дальних путешествиях в них впрягали по одной лошади спереди и сзади. Погонщик в этом случае шел с кнутом около носилок. Достаток и социальное происхождение проявлялось в этом случае в изящных украшениях портшеза и дорогих занавесях и подушках [12]. Экипажи, из-за их крайне ограниченного использования, мало подвергались изменениям. Вплоть до XVI в. путешественники ехали или верхом, или на специальных носилках, которые везли лошади. Указом Филиппа Красивого (1294) правом пользования экипажами обладали лишь женщины княжеского происхождения и их ближайшее окружение. И поэтому даже в XV в. использование экипажа воспринималось как роскошь и было редким явлением.
Купцы, военачальники, послы, а также путешествующие богатые люди при поездках на дальние расстояния пользовались итинерариями — дорожными путеводителями, составленными на основе рисованных карт с иллюстрациями.
Регулярное дорожное сообщение в раннее средневековье существовало в Южной Европе благодаря римским дорогам, которые начинают свою вторую жизнь, когда их стали восстанавливать, с VI в. В то время на карте Европы появились новые, первоначально варварские, королевства. Надо отметить, что характерной чертой всего средневековья была обязанность — как горожан, так и крестьян — поддерживать порядок на тех дорогах, а также мостах, которые находились на их территориях. Они обязаны были их чинить и мостить. По мере распространения христианства подобный труд стал считаться богоугодным делом.
В Центральной Европе первая дорога государственного значения была построена между Майнцем и Кобленцем. Ее ширина составляла около 6 м. Плиты, которыми была вымощена ее проезжая часть, демонстрируются в некоторых музеях. Всю Центральную Европу пересекала хорошая грунтовая дорога — «вин-добондская стрела». По ней шел Янтарный путь. Из Прибалтики к устью Немана и далее до Виндобоны (Вены) везли янтарь. Экономический подъем конца I тыс. вызвал бум дорожного строительства в Европе.

Не отставала в решении этих проблем и Византия. Лучшие дороги империи были на Балканах. Они опоясывали все горные хребты. Дороги шли через Триест вдоль Дуная к Черному морю и далее к Константинополю. На этих магистральных дорогах повсеместно были построены караван-сараи, где путешественники могли отдохнуть, принять пищу, а также осуществить любые торговые операции. В Европе они назывались приюты, госпитали, странноприимные дома. Как правило, они располагались, как своего рода «межевые столбы», на расстоянии дня пути друг от друга. Они напоминали большие амбары, свет в них проникал через бойницы, проделанные вместо окон. Людей помещали на помостах, расположенных вокруг крытого двора, и к этим помостам привязывали лошадей. Таким образом, каждый мог видеть свое животное и не беспокоиться, что его украдут.
Особое значение Константинополя в жизни Византии, широкий интерес к его истории и достопримечательностям, нужды многочисленных путешественников, посещавших столицу империи, вызвало появление ряда путеводителей. Первый из них был составлен еще в позднеантичное время — VI в. Этот vademecum*, написанный на латыни, носил название «Град Константинополь — Новый Рим».
По большей части путеводители были не очень высокого класса, давая разрозненные исторические и топографические сведения о столице. Один из них, «Краткий исторический обзор», относится к VIII в. Более подробный путеводитель «Отечество Константинополь» был составлен на рубеже X—XI вв. Он состоял из трех частей. В первой рассказывалась собственно история возникновения города и отдельных городских районов, во второй давалась топографическая структура Константинополя, а третья повествовала о главных достопримечательностях столицы — городских памятниках, дворцах как императора, так и частных лиц, банях, больницах, монастырях, церквах и т. д. Отдельно рассказывалось о постройке и освящении храма Св. Софии. По структуре эта работа очень сильно напоминала современные путеводители. И кроме подробной и точной топографии города «Отечество Константинополь» базировался на очень широком круге источников. В нем использовались произведения Прокопия Кесарийского, Иоанна Лида, патриарха Фотия, хронистов VIII —IX вв. и др.
Путешествующих было много, но дороги были совсем не безопасны. Шайки разбойников могли ограбить кого угодно, в том числе и пилигримов. Разбоем занимались даже рыцари, а иногда и более знатные сеньоры: графы и бароны, которых «интересовали» богатые купеческие караваны.
Vademecum(в петеводе с лат. — иди со мной) — путеводитель, карманная справочная книга, указатель.

Путники вне города чаще всего находили приют и защиту в монастырях. Здесь они всегда могли получить кусок хлеба, безопасный ночлег и благословение их дальнейшего пути. С XIV—XV вв. во всех сколько-нибудь крупных городах существовали гостиные дворы. Здесь могли остановиться путешественники за умеренную плату. Кроме того, во многих трактирах были комнаты для проезжих.
Еще один вид путешествий был характерен для средневековья: внутренняя колонизация. Это явление было присуще многим регионам Европы, но особенно ярко оно проявило себя на Пиренейском полуострове.
Одной из христианских святынь, находившихся в Галисии, была могила Святого Иакова (Сантьяго). Она привлекала паломников буквально со всей Европы: из итальянских, французских и германских земель. Всех пришельцев из Западной Европы жители Пиренейского полуострова называли франками. По пути продвижения паломников — а они, пройдя четыре гряды Пиренеев, следовали через земли басков, Кантабрию, Астурию, прежде чем попадали в Галисию, где находилась могила апостола, — стали возникать новые поселения и расширяться старые.
Испанский король Санчо Наваррский в X в. распорядился о строительстве многочисленных приютов для путников. В следующем веке король Наварры и Арагона Санчо Рамирес освобождает паломников от всех видов пошлин в первых городах после Пиренейских перевалов — Хаке и Памплоне. Для привлечения новых поселенцев из паломников многие населенные пункты стали получать различные льготы и привилегии. В XI в. приюты — альбергерии и оспита-лии, где паломники и лица, их сопровождающие, могли не только отдохнуть, но и получить медицинскую помощь, обменять деньги, появляются на протяжении всего пути следования пилигримов по испанским землям. При альбергериях и оспиталиях стали появляться и кладбища для пилигримов, содержавшиеся за государственный счет. Приюты на горных дорогах обязывали их смотрителей во время снегопада или тумана звонить в колокола, указывая странникам дорогу к жилью, если надо, то они должны были выступать и в роли проводников. Должности смотрителей скоро стали дефицитными, так как они очень высоко оплачивались, а их владельцы за столь важную, нужную и опасную службу получали различные льготы, а некоторые даже возводились в дворянское достоинство.
Но кроме паломников привлекались сюда и просто иностранные поселенцы, в частности торговцы. Зачастую они получали льготы на монопольное снабжение паломников хлебом и вином, все жители становились свободными, независимо от своего прежнего состояния, могли иметь движимость и недвижимость.
Регулярные контакты с иноземцами носили не только торгово-экономический, но и научно-образовательный характер. «Путешествия за знаниями» становятся характерной чертой средневековья.

После падения Западной Римской империи начался закат и просвещения в Европе. В возникших на ее развалинах варварских королевствах грамотных людей было крайне мало. Немногие умели читать и писать. Император Карл Великий ставил крест вместо подписи, будучи неграмотным. Епископы, собиравшиеся на церковные Соборы, также чертили кресты вместо подписей. Позволено было поставлять в священники того, кто может читать Евангелие и буквально пересказывать содержание прочитанного. Книги были настолько редки, что их продавали за астрономические суммы. А принесение книги духовного содержания в дар церкви награждалось отпущением грехов. Значение не столько науки, сколько грамотности осознавалось многими. Постепенно на базе монастырей, а впоследствии и городов как центров культуры возрождаются книжность и ученость, идет процесс становления и развития школы.
Первым университетом можно считать Болонский, основанный в конце XI в., следом возникает Парижский, существовавший уже в начале XII в. как «всеобщая школа», он оформляется в университет учредительной грамотой Филиппа II Августа «О правах Сорбонны» в 1200 г. и папской грамотой 1230 г. Париж в средние века называли «городом науки» и «новыми Афинами».
В XIII в. были основаны Оксфордский и Кембриджский университеты в Англии, Саламанкский в Испании и Неаполитанский в Италии. В XIV в. они возникают в Праге, Кракове, Гейдель-берге, а к 1500 г. по всей Европе было уже 65 университетов. Университеты разделялись на факультеты и «нации».
Младший факультет разбивался на «нации» — землячества, которые объединяли студентов, прибывших в данный университет из одного города.
Три старшие факультета — теологический, права и медицинский — «наций» не имели ввиду их малочисленности.
Часто, узнав о выдающихся умах, молодые люди проходили пол-Европы, чтобы послушать того или иного философа или теолога. Вокруг блестящих ученых собирались студенты со всей Европы. Одним из «самых блестящих умов своего времени», по определению современников, был схоласт Пьер Абеляр (1079— 1142), который прославился также как блестящий педагог. Другим центром притяжения молодых умов был идеологический противник Абеляра — философствующий мистик Бернар Клервосский. В XIII в. Парижский университет притягивал студентов тем, что там преподавали последователи философа Аверроэса (Ибн-Рушда), давшего своеобразную «материалистическую» интерпретацию воззрений Аристотеля и развившего философские взгляды Авиценны (Абу Али ибн-Сины). А другим «философским полюсом» становится теолого-рационалистическое учение Фомы Аквинского (1125— 1274) — томизм (ставший со временем официальной докт-

риной католической церкви) — собиравшее также немало восторженных учеников. Но надо отметить, что число студентов, учившихся на богословском факультете, не превышало 2 — 3% от общего числа учащихся.
Большое число студентов в XIII в. собиралось на лекции оксфордского профессора Роджера Бэкона, который преподавал естественнонаучные дисциплины: физику, химию. О его опытах ходили совершенно фантастические рассказы. Студенты утверждали, что он создал говорящую медную голову, металлического человека и собирается сделать мост из «сгустившегося воздуха». Репутация мага и волшебника очень способствовала его популярности среди учащейся молодежи. Его наиболее выдающимся продолжателем был Уильям Оккам.
Желавшие получить высококвалифицированное медицинское образование ехали в Салерно (Сицилия), где под покровительством местной правящей королевской династии процветала медицинская школа. На интернациональный характер этого учебного заведения указывает и легенда о его происхождении. Считалось, что у истоков Салернского университета стояли латинянин, грек, иудей и араб. Именно здесь была написана европейская медицинская средневековая энциклопедия «Салернский кодекс» Арнольдом да Виллановой.
В Болонском университете в XII в. преподавал лучший юрист того времени — Ирнерий, совершивший революцию в правоведении. Он сумел собрать отрывочные сведения юридических пассажей в единый корпус Римского права, снабженный подробнейшими комментариями. Болонский университет был очень популярен в Европе. Именно он первый стал называться Almamaterstudiorum(мать-кормилица знаний). Престижность этого университета была подтверждена множеством студентов из самых разных стран. В этом университете завершил свое образование, получив степень доктора философских наук, а затем и став его ректором в 1481 —1482 гг., выходец из Руси — Юрий Дрогобыч. Этот замечательный ученый-путешественник, родом из-под Львова, закончил Краковский университет, совершенствовал свое образование в Венгрии, откуда пешком пришел в Италию. Здесь он изучал медицину и астрономию в Падуанском университете, где он встречал своих соотечественников, что подтверждает космополитич-ность студенческого мира в средневековой Европе.
Юрий Дрогобыч преподавал во многих университетах Италии. На склоне лет он решил возвратиться в родные края. По пути на родину он на некоторое время остановился в Кракове, где его попросили почитать курс по астрономии, считается, что одним из его слушателей в это время был Николай Коперник.
И. В. Цветаев в одном из своих писем из Болоньи писал следующее: «Только благодаря университету объясняется превращение

[Болоньи в интернациональный город, на улицах и площадях которого можно было слышать почти все языки Европы и встретить такое разнообразие нравов, обычаев, привычек этих студентов — пришельцев из чужих и дальних стран.». Студентов-иностранцев было в Болонском университете такое количество, что в нем было создано две корпорации: Ультрамонтанов (иностранцев) и Цит-ромонтанов (собственно итальянцев), причем во главе каждой корпорации стоял свой ректор.
Принципы функционирования университетской системы были едины для всей Европы. Университеты в какой-то степени играли интегрирующую роль, усиливая универсалистские начала. Степень, присуждаемая университетами, должна была признаваться во всем христианском мире. Гарантом этого выступала универсальная власть того времени — папство. Ибо именно папы давали хартии, узаконивавшие университеты. Иногда, правда, подобные хартии давали короли и императоры, но затем, как правило, испрашивали соответствующий документ у римского папы. Соответственно, не признать научную степень кого-либо — значило бросить вызов не просто католической церкви, но ее руководству. Данная практика давала возможность обучаться европейцам там, где они считали для себя наиболее приемлемым, инициируя «научный или студенческий» туризм.
Но университеты присваивали ученые степени независимо ни от кого. Ни церковная, ни светская власть не вмешивались в этот процесс. Это гарантировало научно-педагогической деятельности свободу, какой не знала ни ученая Византия, ни мудрый арабский Восток. Кроме того, в Европе ученая степень снимала социальные различия.
В Парижском университете было четыре нации факультета искусств: французская, нормандская, англо-германская и пикардий-ская. Они считались автономными корпорациями, образовывавшими с тремя высшими факультетами университетскую федерацию.
Прибывший в Париж студент приписывался к одному из преподавателей «своей» нации. У студента при этом практически не было возможности выбирать себе преподавателя. Решающее значение здесь имела близость их родных мест. Например, студент из Венгрии мог получить руководителя из польских или австрийских земель, если не было преподавателя из самой Венгрии. Но бывали и исключения.
Магистр-руководитель вносил его в книгу прокурора наций, что было необходимо для представления его в дальнейшем к экзамену на степень.
В Византии средняя платная школа создавалась самими учителями-грамматиками и была редкостью даже в больших городах. Желающие обучиться наукам отправлялись к известным ученым-эрудитам. В IV—VI вв. научными и культурными центрами были Афины, Антиохия, Бейрут, Александрия.

Именно в Константинополь, в первую очередь, покидая родные места, устремлялись молодые люди, жаждущие получить образование и сделать карьеру. Константин (Кирилл) — выдающийся миссионер — не смог найти у себя на родине в Фессалониках учителя, способного приобщить его к «возвышенной науке». Только в столице империи он смог осуществить свою мечту и приобрести познания по многим предметам. Основатель афонского монашества Афанасий, родившийся в Трапезунде, смог завершить свое образование также в Константинополе.
Наряду с частными учебными заведениями в Константинополе функционировали называемые иногда «университетами» высшие школы, организуемые либо императорами, либо от их имени регентами. Это были государственные учреждения, в которых на содержание профессоров, занимавших весьма видное место в столичной иерархии, а также студентов выделялись довольно значительные средства. Обучение в них было бесплатным, а потому теоретически доступным широкому кругу лиц. Окончивших здесь курс ждала карьера чиновника. Может быть, поэтому богословие как предмет не входило в учебную программу. Эти высшие государственные школы имели светский характер на протяжении всей истории своего существования. Первый подобный университет был создан в Византии во второй половине IX в. при кесаре Варде. В середине XI в. Константином IX Мономахом была создана еще одна высшая школа, а в конце того же века — «Патриаршая Академия», готовившая высших церковных иерархов.
В университетах преподавали лучшие ученые Византии, и их слава распространялась далеко за пределы империи. Профессоров называли «вселенскими учителями». Учиться философии у Михаила Пселла приходили жители не только Византии, но и западных стран, а также Багдада, Египта и других арабских областей. Были среди них и «кельты», и арабы, «египтяне», и персы, и эфиопы, как говорилось в хрониках.
В Багдаде христианским богословом Иоанном Дамаскином был создан энциклопедический труд «Источник знания».
Поездки из города в город и даже из страны в страну «в поисках знаний» были обычны для многих арабских ученых. Языковые проблемы не стояли перед ними, так как языком межгосударственного, научного и культурного общения для всех сколько-нибудь образованных мусульман был арабский язык (как для европейцев латынь).
Примером, демонстрировавшим сочетание «научного туризма» с экскурсионной программой, могут служить странствия арабского путешественника XII в. Абу Хамид аль-Гарнати. Он родился и провел юность в Кордовском халифате на Пиренейском полуострове. Чтобы продолжить свое образование, он совершает морское путешествие (с заходом на Сицилию и Мальту) в один из

культурных центров мусульманского мира — Александрию. Целый год он слушал лекции ученых в местном университете, а потом перебирается в Каир — второй после Багдада центр науки на мусульманском Востоке. Абу Хамид, как «заядлый турист», знакомится со всеми выдающимися достопримечательностями Египта. Он не только осматривает пирамиды, но и забирается даже внутрь пирамиды Хеопса. Фаросский маяк, в то время еще служивший в качестве дневного маяка, и его камни не были растасканы местными жителями, также был одним из пунктов его обширной экскурсионной программы.
Абу Хамид решает завершить свое образование (он совершенствовался в области мусульманского права) в самом Багдаде, который в то время был столицей халифата. По пути туда он останавливается в Дамаске и Пальмире, где им даже был прочитан короткий курс лекций. В Багдаде он прожил около четырех лет. Затем он отправился в Южный Азербайджан, Кавказ и далее на Волгу. Река потрясла его воображение, он отметил, что она «больше Тигра во много-много раз, она будто море, из которого вытекают большие реки» [27]. Кроме того, река замерзала так, «что становилась, как земля, ходят по ней лошади и телята и всякий домашний скот. И на этом льду даже сражаются». Его поражает обилие и размеры рыб. «Некоторых рыб может унести только верблюд.» Видимо, речь шла о белугах, иногда весивших до полутора тонн. Отмечает он и дешевизну продуктов питания, особенно баранины и меда.
В городе Булгаре он испытал на себе все особенности континентального климата, с очень жарким летом и большими перепадами температуры в течение суток.
Абу Хамид в 1150 г. отправился на Русь. О быте и жизни славян можно многое узнать благодаря его воспоминаниям. До него в X в. в Волжской Булгарии побывал в составе посольской делегации багдадского халифа арабский путешественник Ахмед ибн-Фадлан — он также мог на Волге наблюдать обычаи и быт славян, о которых упоминает в мемуарах, названных «Рисале» («Записка»).
Абу Хамид рассказывает о вероисповедании и судопроизводстве, особенностях финансово-обменных операций и обрядах, о географических особенностях и климате страны славян. Прибыв в Киев, он встретил там много мусульманских купцов.
Далее его путь лежал в Венгрию, где он прожил три года, активно занимаясь не только торговлей, но и миссионерской деятельностью. Потом он задумал совершить хадж в Мекку. Путь его паломничества был непростым. Абу Хамид возвращается в Киев, оттуда продолжает свое путешествие на восток, достигает Хорезма, а потом уже держит свой путь на Аравийский полуостров. На склоне лет он поселился в Багдаде, но перед смертью переехал в Сирию. Аль-Гарнати провел в странствиях сорок лет. Свои впечат-

ления о странствиях он отразил в нескольких трудах, основным из которых является «Подарок умам и выборка чудес». Абу Хамид молодым юношей пошел в «поход за знаниями» и настолько преуспел в этом, что смог стать не только ученым-богословом, но и активным миссионером.
К наиболее выдающимся посольским миссиям эпохи средневековья можно отнести посольство Джиованни ди Монте Корви-но, отправленное папой Николаем IV к наместнику монгольского хана в Персию. Это и посольство Венецианской республики, возглавляемое Иосафатом Барбаро в 60-е гг. XV в. в Тану (Азов), принадлежавший в то время генуэзцам и бывший важнейшим рынком, куда поступали китайские и индийские товары. Иосафат Барбаро прожил в Крыму около полутора десятков лет и оставил интересные воспоминания, в которых касается, в частности, многих сторон жизни русских, также пытавшихся здесь торговать.
Персидский посол в Китае Шади-Кой осветил свои странствия в дневниках, которые, будучи отредактированными лучшими поэтами Персии, вышли в свет под названием «Чудеса мира». Путешествия итальянского монаха-францисканца Джиованни дель Плано Карпини и фламандского монаха-францисканца Гильома Рубрука имели многопрофильный характер, но официально они также носили статус посольств.
Карпини отправился в путь по поручению папы Иннокентия IV для установления дипломатических отношений с монгольскими ханами и образования союза с ними против мусульман. В 1245 г. в возрасте шестидесяти трех лет он предпринял путешествие в Центральную Азию, в столицу государства монголов Каракорум, расположенную у северных границ Китая. Это было уже второе посольство, которое направляла христианская Европа к монголам. К первым дипломатам в ставке у Великого хана отнеслись крайне высокомерно. Поэтому Карпини необходимо было действовать крайне дипломатично, чтобы не только суметь выведать у монголов их дальнейшие планы в отношении их завоеваний в Европе, но и заручиться если не поддержкой, то хотя бы нейтралитетом в борьбе с мусульманами.
Путешествие Карпини началось из Лиона, где в то время находилась резиденция папы. Он проследовал через чешские и польские земли. У мазовецкого князя произошло его знакомство с волын-ским князем Василько Романовичем, от которого он получил много полезных сведений о монголо-татарах. «Если мы захотим поехать к ним, то нам следует иметь великие дары для раздачи им (монголам), так как они требовали их с большой надоедливостью, а если им их не давали, то и посол, соответственно, не мог исполнить своих дел» [28]. Прислушавшись к советам русского князя, Карпини приобрел меха в подарок Великому хану. Поездка по русской земле и вид крайних опустошений после завоева-

ний монголов, произвели на Карпини крайне тяжелое впечатление. «Татары вступили в землю язычников-турок; победив их, они пошли против Руси и произвели великое избиение в земле Руси, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руси; после долгой осады они взяли его и убили жителей города. Поэтому, когда мы ехали через их землю, мы находили в поле бесчисленное количество голов и костей мертвых людей. Этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь разорен почти дотла: едва существует там двести домов, а людей татары держат в самом тяжком рабстве. Уходя отсюда, они опустошили всю Русь.»
Посольство Карпини достигло первоначально ставки Батыя, которая находилась в Сарае — городе, основанном в устье Волги. По всей вероятности, подарки, а также и текст папской грамоты удовлетворили монголов, и Карпини разрешили ехать в Каракорум, но одному — вся свита должна была вернуться обратно. Ему разрешили взять с собой только одного спутника, им был монах-францисканец Бенедикт.
Путешествие через азиатские просторы было изнурительным, Карпини с Бенедиктом проехали более восьми тысяч километров. Но они отметили, насколько хорошо была налажена транспортная сеть монголов. «Всякий день, по пяти или семи раз на дню, у нас бывали свежие лошади, за исключением того времени, когда мы ехали по пустыням. Но тогда и лошади были лучше, более крепкие». По всему пути были расположены специальные станции, где монгольские «госслужащие» могли поменять лошадей и взять новые подводы. Весь путь от берегов Волги до стен Каракорума занял у Карпини три с половиной месяца. Если учесть, что Карпини вряд ли мог по причине своей крайней тучности передвигаться быстро, то можно согласиться с тем, что дорожно-транспортный вопрос монголы смогли разрешить.
В Каракоруме послов ждало неожиданное известие. Великий хан Угэдэй незадолго до их прибытия скончался. И теперь все готовились к торжественному восхождению на престол нового хана — Гуюка. Более месяца Карпини дожидался аудиенции у Гуюка. Ему была предоставлена редкая возможность наблюдать столь длительное время жизнь столицы. Более всего Карпини и Бенедикта поразила свобода вероисповеданий. В монгольском государстве среди завоеванных народов были и мусульмане, и буддисты, а также и христиане. Все они свободно могли отправлять свои религиозные обряды в Каракоруме. Он отметил также неприхотливость в быту монголов, их дисциплинированность, правдивость и практическое отсутствие воровства. Их главный недостаток, по его мнению, в том, что они ни во что не ставят человеческую жизнь, «убийство других людей считается у них ни за что», и презирают иностранцев.

На обратном пути «киевляне, узнав о нашем прибытии, все радостно вышли нам навстречу и поздравляли нас, как будто мы восстали из мертвых; так принимали нас по всей Руси, Польше и Богемии».
«История монгалов» Карпини дает и такие сведения: «Нашли в земле над Океаном (Северном Ледовитом) некиих чудовищ, которые, как нам говорили за верное, имели во всем человеческий облик, но концы ног у них были, как у ног быков, и голова у них была человеческая, а лицо, как у собаки; два слова говорили они на человеческий лад, а при третьем лаяли, как собаки.» [28].
Вернувшись, Карпини доставил папе ответ Гуюка, который гласил: «Мы поклоняемся нашему Богу и с его помощью разрушим весь мир от Востока до Запада.». Формально миссия Карпини, как и предыдущая, потерпела фиаско. Но тщательно подготовленный отчет о проделанном путешествии, который автор озаглавил «Исторический обзор» (в русском переводе — «История монгалов»), представляет огромный научный интерес с географической, этнографической, исторической и религиоведческой точек зрения.
Подобное путешествие было проделано и Гильемом Рубруком, который отправился в путь по поручению короля Франции Людовика IX. Задачи данного посольства были схожи с задачами Карпини.
Посольство Рубрука отправилось из порта Северной Палестины — Акры — весной 1252 г. Морем они добрались до Константинополя, где получили рекомендательные письма от императора Балдуина И, после чего, переплыв Черное море, достигли южного порта в Крыму — Саддайя (Судак). Из Крыма началось их сухопутное странствие. Здесь они купили повозки, волов и двинулись на восток.
Встречи с ханами Сартаком и его отцом Батыем не увенчались успехом, оба хана не захотели вступить с послом в переговоры. По всей вероятности, виной тому был воинствующий христианский пыл Рубрука. При встрече с ханами он и его спутники надевали монашеские облачения, раскладывали вокруг себя ритуальные предметы христианского культа, пели молитвы и т.д. Эта агрессивная демонстрация христианства, видимо, настораживала и отпугивала монгольское руководство. Но при этом Рубруку было разрешено проследовать к Великому хану в Каракорум.
Маршрут Рубрука от Сарая до Каракорума был такой же, как у Карпини. Много дней они ехали по «пустыне, огромной, как море». По прибытии в Каракорум посольство вынуждено было поехать дальше в резиденцию хана, расположенную на север от столицы.
Рубрук, как и Карпини, дает много ценных сведений о жизни китайцев и представителей других народов, находящихся в Каракоруме. О Китае он пишет следующее: «Я достоверно узнал, что в этой стране есть город с серебряными стенами и золотыми баш-

ними.» [28]. В целом же «Путешествие в восточные страны» основано на личных впечатлениях и носит достоверный характер.
Великий хан Мункэ принял Рубрука и после переговоров передал Людовику IX письмо. По примеру китайских императоров, Мункэ в этом послании называл себя владыкой мира и требовал от французов принятия вассальной зависимости как подтверждения их дружественных намерений. Разумеется, подобная система «дружественных» взаимоотношений, тем более изложенная высокомерным тоном, развеяла надежды французов на приобретение союзников в лице монголов. Посольство Рубрука, как и Карпи-ни, с точки зрения дипломатии удачным назвать нельзя. Он даже осмелился высказать ряд пожеланий Людовику IX относительно дальнейших контактов с монголами. «Мне кажется бесполезным, чтобы какой-нибудь брат ездил и впредь к татарам... Но если бы Господин папа... пожелал отправить одного епископа и ответить на глупости татар, которые они уже трижды писали Франкам, то ему следует иметь хорошего толмача и обильные средства» [28].
Но оставленный Гильомом Рубруком труд — «Путешествие в восточные страны», написанный на латыни и опубликованный в 1589 г. — дал европейцам много ценных сведений не только о жизни монголов, но и китайцев. Рубрук, чей обратный путь шел от Астрахани через Кавказ и Малую Азию до средиземноморского побережья, описал Каспийское море, которое он обогнул с обеих сторон, правильно определив, что это озеро, а не океанский залив, как традиционно полагали средневековые авторы, опираясь на античные авторитеты: Геродота и Страбона. Рубруку удалось подметить и одну из основных черт рельефа Центральной Азии — наличие Центрально-азиатского нагорья. Путешествие Рубрука заметно обогатило знания и европейцев о Центральной Азии.
С миссионерскими целями путешествовал по Азии чех по происхождению, францисканский монах Одорико Матиуш (Одерих Митиусси). Он начал свое странствие в 1316 г. от стен Константинополя. Через Кавказ он достигает Ирана, посещает древнюю столицу Персеполь, затем он идет в Багдад и оттуда попадает в портовый город Ормуз, через который проходили морские пути из Персидского в Оманский залив Аравийского моря. Из Ормуза он морем достигает Бомбея. Пройдя на юг по Малабарскому побережью, он огибает южную оконечность полуострова Индостан, попутно посещает остров Цейлон. Одорико, как истинного христианина, привлекают религиозные святыни. И он стремится в Мадрас, где находится прах апостола Фомы.
Из Мадраса Одорико отплыл на Большие Зондские острова, первым из европейцев, он, по всей вероятности, видел Суматру, Яву, Борнео (Калимантан). Из Борнео Одорико прибывает в китайский порт Макао. В Китае его поражают размеры городов, он посетил Кантон, Нанкин, из которого по Великому каналу он

переправляется до Хуанхэ. В Пекине, который был конечным пунктом его путешествия, он прожил три года. Он неоднократно бывал в императорском дворце, поэтому смог описать многие придворные церемонии и порядки. У Одорико есть много ценных сведений об административном устройстве государства, поражает его, как Карпини и Рубрука, веротерпимость, царящая здесь. Много ценных замечаний можно почерпнуть из его записок о торговле, быте и нравах китайцев.
Путешественник возвращался через Тибет, где он побывал в столице горного государства Лхасе (Гота). Вероятно, его дальнейшее странствие проходило через Афганистан, Северный Иран, Кавказ, а оттуда уже морским путем в Венецию. В общей сложности его путешествия продолжались более четырнадцати лет. За свою миссионерскую деятельность он был канонизирован католической церковью.
Крупным торговым путешествием было странствие Марко Поло (рис. 2.2). В 1271 —1275 гг. он вместе с отцом и дядей отправляется в путешествие на Восток. Перед отъездом они получили благосло-

Рис. 2.2. Карта путешествия Марко Поло

вение папы Григория X, который предложил им в спутники, а также для разведывательных и миссионерских целей двух монахов. Но, добравшись до Акры, где была крайне неспокойная политическая ситуация, монахи решили не искушать судьбу. Они передали папские подарки и письма семье Поло, а сами отправились в обратный путь. Братья Поло совершали повторное путешествие, незадолго до этого они вернулись из пятнадцатилетнего странствия в Китай. Теперь они продвигались уже знакомой дорогой.
Из Киликии (Малой Армении) они через Анатолию прибывают к подножию горы Арарат. Через Мосул, Тебриз купцы пробираются к торговым городам Ирана, а потом выходят к Ормузу, откуда хотели морским путем добраться до Китая. Но, передумав, они решили через Памир сухопутным путем достичь границ Поднебесной империи. После долгих приключений они добрались до столицы хана Хубилая. Хубилай решил испытать Марко Поло в качестве посла и отправил в отдаленный город Караджан. Результаты посольства были, по всей вероятности, столь блистательны, что Хубилай целых семнадцать лет удерживал венецианца у себя на службе. Возвращались они на родину морем: вокруг Южной Азии и через Иран. Но даже на обратном пути они выполняли государственное задание хана: сопровождали двух царевен, которых выдавали замуж за монгольского правителя Ирана (ильхана) и его наследника.
Флотилия, выйдя из Южно-Китайского моря, заходила на Суматру, Яву, Цейлон. Оттуда они прошли вдоль западного берега Индии и южного побережья Ирана до Персидского залива. Доставив царевен в Иран, они только после этого смогли благополучно вернуться домой.
Свои воспоминания, названные «Книгой», Марко Поло продиктовал в генуэзской тюрьме, где ненадолго оказался после участия в военных действиях против Генуэзской республики. Его «Книга» послужила ценным руководством для картографов XIV—XV вв. Организаторы португальских экспедиций в Вест-Индию пользовались картами, основанными на данных, изложенных Марко Поло. Она была настольной книгой многих мореплавателей и первооткрывателей, в том числе и Христофора Колумба. Нельзя забывать, что Марко Поло был купцом, поэтому его книга представляет один из первых образчиков того, что можно было бы назвать пособием по экономической географии. Ничего удивительного, что многие аспекты жизни китайцев не вошли в круг интересов знаменитого венецианца, тем более что Марко Поло не знал китайского языка, да и не все, что видел, считал необходимым отражать в своем произведении. Но некоторая недоговоренность, неосвещенность таких вопросов, как, например, потребление и торговля чаем, одним из основных экспортных товаров Китая, привела к крайним суждениям части исследователей. Некоторые

из них стали полагать, что Марко Поло никогда не был в Китае, а его книга — плод фантазии.
Вряд ли купцу была под силу столь грандиозная мистификация. Да и в чем была ее необходимость? Известно, что Марко Поло был мало образован, а для того, чтобы собрать и обобщить огромный фактологический материал, приводимый в его «Книге», надо было проработать очень большое количество письменных источников. Это было просто невозможно из-за образовательного ценза венецианца, из-за трудности в добывании подобных материалов, да и из-за дефицита времени — ведь нельзя забывать, что главным его занятием была торговля.
В Византии, так же как и в Западной Европе, составлялись итинерарии (путеводители). В Египте был обнаружен папирус, относящийся еще к первой половине VII в. — кануну арабского завоевания Египта, — который представляет собой путеводитель, содержащий 62 топонима и описывающий путь от Гелиополя в Египте до Константинополя. На использовании итинерариев построена и 42 глава трактата «Об управлении империей» Константина VII, предлагающая землеописание от Фессалоники до Авас-гии. Причем, как и предполагает классический итинерарии, с указанием всех расстояний и топографических названий. Основные же итинерарии в Византии составлялись паломниками и для паломников.
К наиболее выдающимся путешественникам Востока необходимо отнести и Абу Абдаллаха Мухаммеда ибн-Баттуту, жившего в XIV в. Получив в юности неплохое образование, он даже во время своих первых путешествий часто исполнял обязанности кади (судьи). Как правоверный мусульманин, он совершает свое первое путешествие в Мекку. В дальнейшем Ибн-Баттута никогда не упускал случая ознакомиться с любыми мусульманскими святынями в своих странствиях.
Паломничество в Мекку сочеталось у Ибн-Баттуты с торговыми операциями. Путь его пролегал из Танжера, расположенного на африканском берегу Гибралтарского пролива, через всю Северную Африку. Это дало возможность паломнику ознакомиться с жизнью мусульман во многих государствах. Ему не удалось переправиться на Аравийский полуостров через Красное море из Египта по причине вооруженного конфликта между египтянами и бедуинами. Но, пристав к каравану паломников, он из Каира отправился в Мекку сухопутным путем через Палестину и Сирию. В Дамаске на него огромное впечатление произвела мечеть Омейядов, которую арабы называли «четвертым чудом света».
Ибн-Баттута посетил не только Мекку, исполнив все необходимые ритуалы, но побывал также и на могиле Мухаммеда, расположенной в Медине. После этого он направился в Междуречье, а оттуда еще дальше на Восток — в Иран. Из Ирана он морским

путем переправился в Аравию, побывал в Восточной Африке. Собственно, он проделал путь, по которому в течение столетий до этого следовали арабские торговые суда. Спустя некоторое время он снова посетил Мекку. Потом он путешествовал по Красному морю, посетив все сколько-нибудь значимые порты этого моря. Неутомимый путешественник из Адена — «первого рынка Аравии» — вновь отправляется в плавание вдоль восточного побережья Африки, дойдя до Мозамбикского пролива. Оттуда он, обогнув Аравийский полуостров, возвращается в Ормуз.
Исследовав весь регион Ближнего Востока, он решил отправиться в Золотую Орду. Из турецкого Синопа он переправляется морем в Крым, где попадает в Кафу (Феодосию), бывшую в то время генуэзской колонией. Объехав весь Крымский полуост-ров, он направляется в Сарай — столицу Золотой Орды, расположенную в устье Волги. Ибн-Баттута настолько расположил к себе хана Узбека, что тот разрешил ему сопровождать свою жену-гречанку, которая собралась навестить отца, жившего в Константи-нополе. В столице Византии Ибн-Баттута был представлен императору Андронику III.
После посещения Византии странствия продолжились: Волж-ская Булгария, Сарай, Средняя Азия, Афганистан, Индия. В Ин-дии он был принят на службу султаном Мухаммед-шахом на долж-ность судьи, исполнял также и дипломатические поручения. С дипломатической миссией он был направлен в Китай. Но по пути eгo караван был разграблен, а сам он чудом спасся из плена и бежал в Дели. Султан распорядился снарядить новую экспедицию. Но корабли, на которых размещались все ценности, предназна-ченные для китайского императора, были уничтожены штормом. После этого Ибн-Баттута счел за благо покинуть Индию. Он привстал к военной экспедиции, предпринятой для покорения Сингапура. Посетил он и Мальдивские острова. Но Ибн-Баттута не только торговал — на Цейлоне, например, он посещает Адамов Пик, где на вершине можно было лицезреть «отпечаток ноги Адама». В своих дальнейших странствиях он достиг границы Тибета. Сумел Ибн-Баттута добраться и до Китая, посетил Пекин. Оттуда он проследовал в Индокитай. Через Суматру путешественник прибывает в Индию. Из Индии по хорошо известным морским дорогам он достигает Аравии, где пересаживается на верблюдов и, пройдя через ее северные районы, опять совершает паломничество в Мекку, после чего направляется на родину. Правда, он не устоял перед искушением и, дойдя до Туниса, совершил плавание на остров Сардинию. Во время этого плавания он второй раз был ограблен пиратами.
Султан Абу Инан по возвращении путешественника в Танжер призвал его к себе на службу. Он направляет Ибн-Баттуту с дипломатической миссией в Гранаду, столицу арабских владений в

Испании. А спустя год султан направляет его в торговую экспедицию к западным берегам Африки. Он объехал всю империю Мали, где на него большое впечатление произвели «порядок и законность», так как купец всегда мог найти ночлег и мог не опасаться ограбления. Домой торговые караваны Ибн-Баттуты возвращались через труднодоступные районы Сахары. Эту миссию он также с блеском выполнил. По протяженности своих маршрутов, а им было «пройдено» по суше и морю около 130000 км, Ибн-Баттута прочно лидирует в списке средневековых путешественников. Свои впечатления о странствиях Ибн-Баттута надиктовал придворному литератору Ибн-Джузайе, который и составил книгу под названием «Подарок созерцающим о диковинках городов и чудесах путешествий». Им также составлено около 70 карт, хотя и не совершенных, но дающих представление об уровне картографии в эпоху средневековья. Ибн-Баттута, отправляясь в странствия, не ставил перед собой научных задач. Им руководил неукротимый интерес к тому, как живут мусульмане в различных странах. Читая произведения путешественника, можно заметить, что он крайне неохотно вступал в контакты с иноверцами.
В «заидеологизированную», в отличие от античности, как христианством, так и исламом, эпоху средневековья почти все путешествия, так или иначе, носили оттенок паломничества и миссионерства. Но были и путешественники, которых толкала в путь «жажда приключений». К таковым относится Вениамин Тудельс-кий, живший XII в., который по праву может считаться первым европейским путешественником, посетившим страны Востока и описавший их.
В эпоху средневековья был развит и лечебный туризм.
Город Ахен, который можно считать столицей государства Карла Великого, был расположен на месте привилегированного термального курорта, на котором еще отдыхали и лечились знатные римляне и кельты. Чудодейственные свойства этих вод связывали с воздействием бога Гранна. Карл Великий, как и его отец Пипин III, любил посещать это место. Карл воздвиг свой королевский дворцовый ансамбль рядом с термальными банями. Ансамбль представлял собой вершину архитектурной мысли того периода времени.

Контрольные вопросы и задания

1. Какие усовершенствования в дорожном строительстве и транспортных средствах произошли в средневековой Европе?
2. Каким образом эти новшества влияли на активизацию передвижений людей?
3. Что собой представляла система образования в Европе в эпоху средневековья, охарактеризуйте ее?
4. Какие университеты являлись центрами «научного» паломничества?

5. Каких наиболее выдающихся средневековых европейских путешественников Вы знаете?
6. Расскажите о маршрутах странствий Аль-Гарнати и Ибн-Баттуты.
7. Каковы особенности лечебного туризма в средневековой Европе?

Литература

Бартольд В. В. Ислам и культура мусульманства. — М., 1992.
Васильев Л. С. История Востока: В 2 т. - М., 1993. - Т. 1.
Всемирная история: В 24 т. — Минск, 1996. — Т. 7 —9.
Гайденко В. П., Смирнов Г. А. Западноевропейская наука в средние века. — М., 1989.
Город в средневековой цивилизации Западной Европы. — М., 2000. — Т. 4.
История средних веков: В 2 т.: Учебник / Под ред. С. П. Карпова. — М., 1998.
Полевой Н.А. История русского народа: Историческая энциклопедия: ВЗт. -М., 1997.-Т. 1.
Послушник и школяр, наставник и магистр: Средневековая педагогика в лицах и текстах. — М., 1996.
Смирнова Е.Д. Средневековый мир в терминах, именах и названиях: Словарь-справочник. — Минск, 1999.
Удальцова З.В. Византийская культура. — М., 1986.

.

Ваш комментарий о книге