Леманн А. Иллюстрированная история суеверий и волшебства

ОГЛАВЛЕНИЕ

ОТДЕЛ IV. Магическое состояние духа

Значение снов для суеверий

ВЕРА В ДУХОВ

Мы так подробно остановились на разборе сновидений потому, что этого рода явления играют большую роль в деле происхождения большей части важнейших суеверий. Почти каждая из указанных нами особенностей послужила источником определенной группы мистических воззрений. Так, напр., даже почти в наши дни факт малой продолжительности снов послужил дю-Прелю поводом создать оккультистические теории. Считая невозможным повторять все бессмыслицы, которые когда-либо были высказаны мистиками по поводу снов, я потому так подробно и остановился на изложении этих явлений, чтобы показать, что все они могут быть сведены к известным психологическим законам. Я имел в виду дать читателю возможность самостоятельно разобраться в этих мистических объяснениях и сделать им надлежащую оценку. В дальнейшем же мы остановимся только на тех из самых обыкновенных суеверий, которые несомненно вытекают из сновидений.
Во главе их должна быть поставлена вера в духов, деятельно вмешивающихся в человеческую жизнь. Большая часть остальных суеверных представлений непосредственно вытекает из этой веры. Нет ни одного дикого племени, у которого бы ее не было; у многих это даже единственный религиозный элемент, существование которого может быть доказано. При историческом обзоре мы также видели, что вера в духов существовала у всех народов древности, отчасти сохранилась до наших времен, и всегда имела в соответствующей области выдающееся значение. Даже у европейских народов, у которых до столкновения их с востоком она не была так ясно выражена, мы находим следы таких верований. Поэтому мы вправе думать, что подобные воззрения коренятся в общих свойствах человеческой души и что для них была причина, действовавшая во все времена, так как они наблюдаются даже у народов, из которых многие не могли их заимствовать путем сношения между собой. Можно возразить, что, несмотря на всеобщность суеверия, оно могло не иметь одной общей для всех времен причины; ведь на наших глазах тоже возникла и развилась вера в духов из группы явлений, несомненно неизвестных в древности. Однако, нужно помнить, что характер феноменов, обновивших в наше сравнительно просвещенное время старые суеверия, должен значительно отличаться от тех явлений, которые послужили первоначальным их источником у первобытных народов. Как теперь у диких народов образ жизни и культура гораздо однороднее, чем у более развитых типов цивилизации, так должно было быть и прежде, во времена детства человечества. Поэтому и предположение, что известное воззрение при общей духовной однородности было вызвано одинаковыми причинами, весьма допустимо. Конечно, многие причины могли действовать вместе, чтобы породить веру в духов, но скорее всего это были именно сновидения, как самое частое и постоянно повторяющееся психическое явление. Оно существует и у взрослых и у детей, и так как именно детские сны отличаются силой и яркостью, то можно с основательностью заключить, что при младенческом состоянии человеческой мысли, сновидения должны были по многим причинам играть гораздо большую роль в психической жизни людей, чем в настоящее время. Явления сновидений носят именно такой отпечаток, что они, можно сказать прямо, должны были внушить мысль о существовании особого мира духов. Но мы должны несколько ближе рассмотреть именно те моменты в сновидениях, которые, по-видимому, принимали участие в развитии этого верования.
Прежде всего надо помнить, что как бы дико и нелепо ни было сновидение, спящему оно кажется неоспоримой действительностью, и только по пробуждении, когда мы вспоминаем, что мы видели во сне, нам удается установить, что это был сон, а не действительность. Но иногда и это бывает трудно. В иных случаях сны бывают так отчетливы, что нам трудно отделаться от мысли об их реальности. Мы беседуем с умершими или отсутствующими, подвергаемся преследованию фантастических чудовищ, посещаем неизвестные местности; все это носит такой правдоподобный характер, что после пробуждения мы только потому перестаем верить в действительность виденного, что на основании долгого опыта, знаем, что все эти «происшествия» суть только образы нашего внутреннего мира, а не действительно существующие внешние факты. С раннего детства слова «ведь это только сон» успокаивали нас, когда мы с громким криком просыпались в ужасе от только что бывшего страшного сновидения. Таким образом, уже с малых лет мы свыкаемся с мыслью, что сон не есть действительность. С годами, конечно, собственным опытом и сравнением мы узнаем истинное отношение между картинами сна и действительным миром. Для человечества, однако, понадобилось вероятно много опыта и времени, прежде чем оно сумело установить правильное различие между причудливыми событиями сновидений и явлениями действительной жизни. У многих диких народов и по сие время не выработано такого различия. Великий врачебный зверь индейцев не находится на земле. Его видит только шаман, да и то во сне; но вместе с тем он настолько уверен в его бытии, что хранит его кость в своей волшебной сумке (сравни стр. 19).

Трудно себе представить лучший пример веры в реальное существование предметов наших сновидений.
Итак, мы должны допустить, что на первых ступенях культуры, когда знания законов природы и психической жизни вполне отсутствуют, сновидения принимаются за подлинную действительность. Но этим самым порождается и вера в бытие духов. Во сне нам являются покойники; правда, фигуры их несколько более смутны, чем при жизни, от их посещений не остается никаких следов, но тем не менее мы их видели и трудно убедиться в том, что их вовсе нет. Именно в подобной смутной, расплывчатой, тенеподобной форме рисуются духи в фантазии всех народов. Кроме наружного вида, по-видимому, также из снов почерпнуты сведения об образе жизни и свойствах духов. У австралийских негров и других народов существует поверье, что души живут вокруг жилищ некоторое время после смерти, а затем уже удаляются окончательно. Вероятно, эта вера основана на одной из описанных нами особенностей сновидений, хотя, конечно, положительно доказать это трудно. Мы видели (стр. 308), что у детей взволновавшие их события и чувства тотчас отражаются в сновидениях и затем по мере успокоения чувства исчезают из памяти одновременно и наяву, и во сне. Вероятно, то же бывает и у младенческих народов. Мертвые являются в сновидениях некоторое время после смерти, пока свежи чувства, вызванные смертью. Когда же эти чувства улягутся, то и мертвецы успокаиваются и прекращают свои посещения, что и объясняется тем, что они на самом деле удалились далеко от земли. По мере роста наших познаний о психических особенностях сновидений, вероятно и многие другие произведенные от них представления о жизни духов получают свое объяснение.
Еще одно обстоятельство заслуживает внимания: мы видели, что вера в духов играет в первоначальной европейской магии очень малую роль. Единственные настоящие духи, упоминаемые в старых исландских сказаниях,— это фильгьяры; это покровительствующие духи, но они являются людям исключительно во сне. Обыкновенно изложение сновидения, в котором играют роль живые существа, начинается словами: «это вероятно были фильгьяры великих людей» (сравни стр. 69). Неужели такое близкое соотношение в северных сказаниях духов со снами случайно; или и в нем мы должны видеть новое доказательство происхождения веры в духов из сновидений? Так как северные народы не склонны к философствованию, то легко понять, что они не развили далее веру в духов, а ограничились тем,что признали существование духов там, где они их действительно видели, т. е. во сне.
Но не только сама вера в духов произошла из образов, являвшихся в сновидениях и признаваемых за действительность, но и их различные свойства были установлены из наблюдений над особенностями сонных видений. Во время сна человек лежит, по-видимому, покойно и безучастно ко всему окружающему, а между тем по пробуждении рассказывает о своих похождениях в далеких странах, где он виделся с живыми, или давно умершими, знакомыми ему людьми. Если все это принять за действительность, то невольно является мысль, что в человеке есть нечто, что может свободно двигаться независимо от тела, которое остается на месте. Это нечто можно назвать «душой». Легко предположить, что душа сделается еще удобоподвижнее, если совершенно оставит тело, а отсюда недалеко до представления о том, что она может в течение известного времени бродить возле прежнего жилища, даже когда тело уже погребено, сожжено, или даже съедено врагами. Таким образом,наблюдения над спящим человеком совершенно согласуются с его собственными самонаблюдениями в это время и легко наводят на мысль о двойственной природе человека: тело может лежать без признаков жизни, а душа будет свободно носиться; и даже после полного уничтожения тела душа продолжает существовать и время от времени показываться живым людям. Таким образом, основа веры в духов дана в явлениях сна и сновидений. Дальнейшее же ее развитие и принимаемые ею разнообразные формы не имеют для нас значения.

ВЕЩИЕ И ПРОРОЧЕСКИЕ СНЫ

При историческом обзоре мы видели, что во все времена люди верили, будто бы во сне они могут получить объяснение прошедшего и познание будущего, т. е. того, что скрыто от них наяву. Большей частью смотрели на это как на откровения богов, или других высших существ. Неоплатоники первые установили теорию, что при некоторых обстоятельствах сам человек может достигнуть высших знаний и сделаться равным богам (сравни стр. 157). Следы этого учения можно найти везде в «научной» магии, и мы видели, что вера в высшие свойства спящего духа имеется даже у весьма недавних исследователей, напр., у Шиндлера. Однако с первого раза кажется очень маловероятным, что душа спящего может обладать какими-нибудь такими силами, которых она лишена при бодрствовании. Если бы такие силы существовали в самом деле, то следовало бы ожидать, что проявление их сделается тем явственнее, чем более душа освобождается от влияния тела, т. е. чем крепче сон. Поэтому вещие сны должны были бы являться чаще при глубоком сне, между тем наши вышеизложенные исследования показали, что в глубоком сне, вероятно, вовсе нет сновидений. Как раз наоборот, они являются во время перехода к бодрствованию, от которого это переходное состояние отличается только меньшей степенью внимания. Поэтому крайне невероятно, чтобы именно в этом переходном состоянии могли обнаруживаться какие-нибудь особенные магические силы. Скорее может явиться вопрос, каким естественным путем могла возникнуть вера в такие силы? Попытаемся объяснить это.
Мы уже несколько раз обращали внимание читателей на общую запутанность и бессмысленность сновидений и указывали, что именно эти характерные их особенности весьма затрудняют точное запоминание и воспроизведение их во всех подробностях после пробуждения. Если даже попытаться, проснувшись, немедленно записать сон, то и тогда окажется много отдельных подробностей, о которых сохранилось только неясное воспоминание. Если стараться пополнить эти пробелы, то в сон невольно вносится гораздо более осмысленное содержание, чем какое было в нем на самом деле. В действительной жизни факты проходят перед нами в виде непрерывной цепи причин и следствий; поэтому ум наш невольно вносит эту причинную зависимость и в события пережитого нами сновидения. Цепь образов в сновидении соединена вовсе не по законам причинности, а как мы знаем, по закону ассоциации; каждое же забытое звено пополняется таким образом, что между ними невольно вводится привычная причинная связь, а вместе с тем смысл, которого вовсе не было во сне. Таким образом и оставшиеся действительные воспоминания постепенно приобретают характер связных и разумных событий. Если в жизни рано или поздно случится что-либо напоминающее хотя немного этот сон, то он немедленно всплывает в нашей памяти, но уже в совершенно измененном виде. Нам кажется, что мы видели во сне именно то, что случилось в действительности, и в силу этой ошибки памяти сновидению придается значение «пророческого».
Париш ( Ueber die Trugwahrnehmung, Leipzig, 1894.) сообщает один из таких снов, интересный потому, что при этом ясно выразилось, как воспоминания приспособились к последующим событиям. «Я знал одну даму (очень любившую собак), которой приснилось, что она и ее семья прощаются со своим родовым имением, проданным за 750 т. пуделей. Над рассказом посмеялись и забыли его. Через несколько дней ее муж получает письмо от маклера с предложением продать имение, причем приблизительная цена назначается в 750 т. марок. Этого совпадения вполне было достаточно для того, чтобы убедить вполне правдивую даму в том, что оно касалось не только цифры, но и содержания ее, т. е. что в ее сне речь шла не о собаках, а о деньгах, которые должны были быть получены за имение; и не только сама дама, но и все окружающие твердо уверовали, что дело было именно так».
В прошедшие времена такие пророческие сны бывали чаще, чем теперь, так как тогда вообще больше видели снов, или, правильнее сказать, лучше их запоминали. В те времена взрослые, подобно нашим детям, ярко и отчетливо могли воспроизводить свои сновидения, потому что жизнь не была так сложна и не было такой интенсивной напряженности в борьбе за существование. Кроме того, снам придавалось важное значение, а потому прилагались особые усилия для удержания их в памяти, что, как мы знаем, очень способствует запоминанию. Все сказанное о детях вполне приложимо и к младенческим стадиям человеческого развития, когда сновидения не отличаются от действительности. Стоило только заметить случайное совпадение между каким-нибудь выдающимся сном и заметным событием, чтобы дальнейшие сновидения были подвергнуты тщательным наблюдениям и получили особый вещий смысл, который им непременно хотели навязать. Какое серьезное значение приписывали этим явлениям, напр, у халдеев, можно судить уже по тому, что многие из них занесены в летописи (см. стр. 38). Таким образом, мы видим, что сновидения уже потому могут получить пророческий характер, что при последующих воспоминаниях весьма легко извращаются. Но этим не ограничивается значение ошибок памяти. Если бы можно было запомнить большинство снов, то всякий легко убедился бы, что одни из них лишены всякого предсказательного значения, а пророчества других совершенно неверны. Такое убеждение должно бы действовать на суеверие разрушительно. Но оно поддерживается несовершенством памяти. Никто не помнит всех своих снов, запоминаются только те немногие, которые согласуются с существующим суеверием и поддерживают его. Если случится что-нибудь, что хотя слегка напоминает отрывок какого-нибудь сна, сохранившийся в сознании, то немедленно весь сон воспроизводится в извращенном виде и таким образом получает необычайное, пророческое значение. Следовательно, только сопоставление с последующими событиями придает такое значение некоторым снам, причем память удерживает эти сны и отбрасывает другие, не совпадающие с последующими событиями. Конечно, сны, содержащие не сбывшиеся предсказания, тоже забываются, и нужно быть очень беспристрастным и свободным от всякой веры в мистическое значение этого явления, чтобы помнить такие ложные пророчества. В разосланных мной вопросных листах я затрагивал и этот пункт. Не менее 40 лиц упоминают о пророческих снах, общее число которых доходит до 100. Эта маленькая коллекция во многих отношениях интересна. Прежде всего обращает на себя внимание редкость таких случаев; у большинства отмечено, что пророческие сны были у них всего лишь по одному разу; лишь у немногих вещие сны повторяются довольно часто; а между тем почти все утверждают, что сновидения у них бывают часто, у некоторых даже каждую ночь. Итак, из огромного числа совершенно незначительных снов оказывается возможным выбрать лишь немногие отдельные случаи, имеющие якобы некоторое важное значение; это подтверждает верность сказанного нами выше, что только случайное последующее событие вызывает из забвения сновидение и делает его вещим. Бесчисленные забытые сновидения могли точно так же получить вещий смысл, если бы случилось что-нибудь, вследствие чего они были бы спасены от забвения.
Некоторые из моих корреспондентов указывают на часто бывавшие ложными пророчества, полученные ими во сне. Так, одному из них подробно был предсказан ход некоторого предприятия, но на деле оказалось совершенно иначе. Таких примеров довольно много. Очевидно, что между сновидением и последующими событиями вообще не существует никакой связи; только человек невольно устанавливает зависимость между ними, причем открывает в них или сходство, или противоположение, смотря по тому, на что он более обращает внимание — на аналогию или на контраст сновидения с действительностью. Моя коллекция еще интересна тем, что доказывает, насколько случайное совпадение играет ничтожную роль в происхождении вещих снов. Только три или четыре случая могут быть объяснены чисто случайным совпадением действительного происшествия с сохранившимся в воспоминании сновидением.
Так, напр., А, готовясь к экзамену, видит во сне, что он будет преподавателем в том самом заведении, где он учился. Это сбывается через 20 лет. Б разговаривает с приятелем о некотором растении, довольно редком в данной местности. Ночью ему снится, что он нашел это растение в определенном месте, и действительно на другой день он его находит именно там. В видит во сне погребальную процессию с двумя катафалками. Через короткое время один за другим умирают его два родственника. Собственно сон в данном случае исполнился не буквально, так как катафалков при погребении не было, и они служили только символами двух смертей. В четвертом случае сон уже, по-видимому, несколько извращен в воспоминании; именно Д видит во сне, что разбил несколько тарелок. Это сбывается на другой день, причем черепки получают именно ту форму, какая представлялась во сне. Последнее совпадение, вероятно, уже есть результат дефекта памяти.
Большей частью сновидение может получить пророческое значение только потому, что во время соответствующего события оно уже почти забыто, а начинают вспоминаться по бессознательному выбору только те особенности его, которые как раз именно нужны для придания ему вещего смысла. Как на поразительный пример обыкновенно ссылаются на случаи, когда люди видят во сне лиц совершенно им неизвестных и, по прошествии долгого времени, иногда даже через несколько лет, они на самом деле встречаются с такими лицами. В данном случае, однако, вполне позволительно усомниться, чтобы в мимолетном сне возможно было точно запомнить незнакомое лицо. Всего вероятнее, что в этом случае сходство бывает совершенно мнимое.
Кроме случайного совпадения и ошибок памяти, еще одно обстоятельство также сообщает снам как бы пророческий характер. Предсказанное во сне может быть просто естественным последствием действительных фактов, известных видевшему сон.
Е, напр., видит во сне отметки, которые он получит на экзамене; на самом деле он получает «приблизительно» (подлинное его выражение в ответе) эти отметки. Конечно, всякий, отправляющийся на экзамен, знает довольно хорошо, на что он может рассчитывать, поэтому в «приблизительном» совпадении сна с действительностью нет ничего удивительного. Некоторые пожилые люди, военные и штатские, сообщают мне, что перед войной им уже снилось, что она объявлена. В этом тоже нет ничего странного, потому что задолго до объявления войны слухи и разговоры о ней, конечно, занимают всех и могут служить источником сновидений. Ж описывает, что он во сне видел помолвку между двумя лицами, и это на самом деле скоро случилось. Вероятно, и наяву он сумел бы предсказать такой исход, наблюдая отношения между известными лицами. Г сопровождает по Копенгагену иностранца и оба ведут разговор о некоторой башне, откуда прекрасный вид. Ночью ему представляется, что они уже взошли туда. Через несколько дней он с иностранцем на самом деле взошел на эту башню. Нередко сновидения предсказывают смерть тех или других лиц. Конечно, и в этом нет ничего странного, если, например, известно, что данное лицо хворает. К счастью, такие пророчества далеко не всегда сбываются и если больной выздоровеет, то сон скоро предается забвению. В этом случае, как и всегда, только последующие события заставляют вспомнить сон, и придают ему пророческий характер.
В предьщущей главе было сказано, что в снах часто кажется осуществившимся то, чего мы на самом деле только еще опасаемся, или с нетерпением ждем. Но так как мы не можем испытывать ни страха, ни надежды перед невозможным или нелепым, то нисколько не удивительно, что и такие сны часто исполняются в действительности. В моей коллекции есть примеры и такого совпадения.
Один юноша желает попасть в известную школу и заявляет это своим родителям; однажды ему снится, что он уже держит приемный экзамен, а через несколько времени он действительно поступает в эту школу. Молодые дамы часто видят во сне, что получили письма от друзей или родных, и это часто сбывается. Вероятно, самое ожидание является в то время, когда есть действительные шансы на его осуществление. Всего интереснее следующий случай с И; он встречает друга, к которому очень привязан, и затем видит во сне, что тот заболел и умер. Это сбывается через несколько месяцев. Во время сна не было ни малейшего основания ожидать, чтобы упомянутый друг был так близок к смерти, так как он был молод и совершенно здоров. Для объяснения этого сна надо иметь в виду, что И принадлежит к тем лицам, у которых в сновидениях преобладает настроение как раз обратное тому, которое было у них наяву в предшествующий день. Радость свидания вызвала печальное и озабоченное настроение во сне, выразившееся в картинах болезни и смерти. У И часто бывали такие сны, но этот случай особенно остался у него в памяти, благодаря последовавшей смерти друга.
Конечно, такие сны, где представляются исполненными известные желания, могут сбываться в значительной степени уже потому, что и наяву данное лицо активно содействует достижению именно этого результата.
К желает побывать в Италии. Он видит во сне, что это уже случилось. Через несколько лет у него оказываются необходимые средства и он осуществляет свое желание.— Одна мать видит во сне, что ее сын в Париже посватался; она ему рассказывает свой сон. В более позднем возрасте сын едет в Париж и на самом деле женится, чего никак не решался сделать дома. Здесь, очевидно, сон подействовал как внушение и заставил его именно в Париже набраться смелости, которой ему не хватало на родине.
Часто сны бывают так запутаны, в них столько действующих лиц, что решительно нет возможности выяснить, в чем именно и как сон сбылся. Это можно сказать о таком примере.
Молодая дама Л видит во сне, что в доме пожар. Никакого вреда от огня не происходит, но она просыпается в ужасе от того, что слышит голос, говорящий, что ей надо опасаться определенного дня через несколько месяцев. Л рассказывает сон своим окружающим и между прочим молодой, но очень суеверной особе М, которая со страхом начинает ждать назначенного дня. Срок приходит, все о нем забыли, кроме М. Вечером все присутствующие, и между ними Л и М, оказываются очень сильно угоревшими вследствие рано закрытой трубы. Всего проще было бы объяснить это совпадение ошибкой памяти, т. е. что угар произошел вовсе не в назначенный день, но по собранным мною справкам этого, по-видимому, не было. Вероятнее допустить, что сон сбылся потому, что он действовал на М в качестве противовнушения. Боязливая особа, в страхе перед предсказанным огнем, вероятно, хотела противодействовать предсказанию, слишком рано закрыла трубу — и таким образом невольно сделала то, что сон сбылся. Известно, что подобные внушенные поступки нередко исполняются так, что сами виновники не только не сознают мотивов, но даже и не помнят самого факта, и потому вполне правдиво отрицают свое деятельное участие в известном происшествии. Впрочем, в данном случае очень трудно сказать, как именно было дело, так как это было уже довольно давно.
Мы уже говорили, что во сне всплывают воспоминания, давно исчезнувшие из поля сознания. Такие случаи могут, конечно, повести к тому, что сон правильно предсказывает такие события, о которых человек утратил всякое воспоминание наяву.
Для объяснения этого рода снов можно привести следующий пример. Один юноша, живущий среди чужих людей, видит во сне, что в доме родителей большой праздник. На другой день он получает письмо с описанием такого именно торжества по поводу юбилея деда. В этом случае, как и в других подобных, нельзя, конечно, доказать, что юноша знал о дате юбилея,— если же он имел о нем хоть малейшее сведение, то, конечно, вся загадочность сна исчезает. Весьма вероятно, однако, что юноша слышал что-нибудь о том, что в известный день дед будет праздновать свой юбилей, но потом совершенно забыл об этом, а во сне воспоминания явились как раз ко времени празднования. Пожилая болезненная акушерка Н, имевшая часто пророческие сны, однажды увидала во сне известную ей молодую женщину, кричавшую: «помогите, помогите мне, г-жа Н, а то я умру!» Утром она тотчас же рассказала своим домашним, а днем пришло известие, что упомянутая женщина действительно умерла вследствие родов и ее последние слова относились к Н. Хотя Н и не практиковала, она знала молодую женщину и вероятно ей было известно, что ей предстоят очень трудные роды и ожидала того, что случилось. По-видимому, на этих фактах, может быть забытых, и был основан сон.
Конечно, практического значения пророческие сновидения иметь не могут, так как их исключительный характер узнается только после происшествия, к которому они якобы относятся. И конечно, отношение таких сновидений к общему их числу бесконечно мало. Если бы кто вздумал руководствоваться в своей деятельности такими пророчествами, тот, конечно, всегда бы ошибался, так как ему пришлось бы считаться не с фактами действительности, а с образами фантазии. Несколько иначе можно отнестись к вещим снам, относящимся к прошедшим событиям. Так как в подобных снах всплывают представления, вовсе не бывшие в сознании личности вследствие того, что на обусловившие их раздражения не было обращено внимания, то они иногда могут содержать довольно ценный материал. Примером этому может служить вышеописанный сон Делажа. В моей коллекции есть случаи, где подобные сновидения содержали ценные указания и помогали людям выйти из больших затруднений.
Р служил в сельской аптеке. Однажды вечером он потерял связку ключей и, несмотря на все старания, не мог разыскать ее. Ночью ему приснилось, что он сидит в саду на скамье, а ключи висят возле нее на ветке бузины. Утром он вспомнил сон и на указанном месте нашел ключи. Конечно, накануне он в рассеянности повесил там ключи, сам того не заметивши, а ночью несознанные представления проложили себе путь в сознание. Точно такой же сон рассказывал мне кассир банка,— передаю его собственными словами: «Однажды при проверке кассы, когда в ней было много денег, оказалось 1.000 крон лишних. Я и мои помощники в течение нескольких дней самым старательным образом искали ошибку, но все напрасно. Однако через десять дней я открыл ошибку во сне. Мне ясно представилось, как я одному человеку выдавал 14.000 крон; первые 12.000 я дал разными монетами, а потом выдал два чека по 500 крон, говоря: вот 13-я и 14-я тысячи. Получатель, не говоря ни слова, взял их и ушел. Утром, при пробуждении, я хорошо запомнил сон, а при ближайшей проверке все оказалось справедливым».
Таковы главные причины, по которым сновидение может иногда нечто указать или предсказать. Конечно, в каждом данном случае невозможно объяснить как именно было дело, но вообще каждый из таких случаев может быть объяснен всего проще естественным способом. Однако в литературе, особенно у древних писателей, мы находим сообщения о сновидениях столь чудесного характера, что естественные объяснения к ним не приложимы. Конечно, трудно сказать через сколько рук прошло каждое такое повествование прежде, чем попало на бумагу, и сколько изменений и украшений оно претерпело при словесном способе передачи. Поэтому вообще излишне пытаться объяснить их. Только в некоторых более достоверных случаях приходится решать вопрос: была ли тут случайность или телепатия, но об этом мы поговорим после.

ТОЛКОВАНИЕ СНОВ

Хотя мы видели, что далеко не все сны имеют такой характер, чтобы им можно было приписать пророческое значение, но из истории мы знаем, что и совершенно безразличным снам придавался вещий смысл. Это вполне понятно. Раз укоренилось мнение, основанное на исключительно бросавшихся в глаза случаях пророческих сновидений, что посредством их боги дают откровения людям, то недалеко было и до заключения о том, что все сновидения имеют известное значение. Стоило только предположить, что иногда боги предпочитают выражаться не ясно, символически и загадочно, предоставляя человеку угадывать смысл этих загадок. Не всякий, однако, считался способным к такому отгадыванию. Насколько простираются наши сведения в историческое прошлое, везде мы видим особых мудрецов, которые имели репутацию искусных снотолкователей и поэтому пользовались большим почтением. В халдейском героическом эпосе, равно как и в исландских сагах, упоминаются такие мудрые мужи (сравни выше стр. 38 и 68); да и не так еще давно ученые магики занимались толкованием снов (см. стр. 136).
Если это убеждение удержалось в течение веков, то только потому, что все разочарования ставились в вину самим толкователям: боги хотели добра людям, посылая им вещие сны, и не они виноваты, если их язык не понят и последовало-ложное толкование по невежеству людей. Таким образом, вера в особое значение снов сохранилась даже до того времени, когда уже перестали верить в прямое вмешательство богов посредством снов, а скорее пытались толковать их научно. Как твердо держалась эта вера уже на исходе древних времен, можно видеть из знаменитого сочинения: «Oneirokritika», написанного профессиональным снотолкователем Артемидором из Далдиса (135—200 по Р. X.). Артемидор был в своей области очень уважаемый, ученый и образованный человек, друг многих философов своего времени. В своих далеких поездках он собрал очень большой материал относительно снов, по-видимому, сбывшихся. Материал этот обработан совершенно рационально. Он определенно говорит, что если один сон сбылся, то нельзя еще из этого делать какие-либо заключения о значении того или иного образа, но необходимо сравнить несколько одинаковых сбывшихся снов и тогда только можно сделать соответственный вывод. В другом месте он говорит, что хотя по способу, как исполнились сны, можно заключить об их смысле и их пророческом значении, но почему именно они предсказывали такое, а не иное событие, этого мы не знаем: это должен решить сам толкователь, на основании собственного вдохновения. Здравая психология и самая дикая фантазия переплетены в этом сочинении. Автору я?но, что знание людей весьма важно для снотолкователя; он должен тщательно всматриваться в характер лиц, обращающихся к нему, «так как нередко бывает, что те, которые грезят убийствами, грабежом и святотатством, на самом деле виновны в этом». Однако же его толкования отдельных снов, на наш взгляд, вполне произвольны, хотя часто обнаруживают удивительное остроумие.
«Если ремесленник видит, что у него много рук, то это хорошее предвестие: у него всегда будет довольно работы. Сон именно означает, что ему нужно будет много рук. Кроме того, этот сон имеет хорошее значение для тех, кто прилежен и ведет добропорядочную жизнь. Я часто наблюдал, что он означает умножение детей, рабов, имущества. Для мошенников такой сон, напротив, предвещает тюрьму, указывая на то, что много рук будет занято ими».
Казалось бы, что такой человек мало должен доверять своему искусству, так как он имел много случаев убедиться в произвольности таких искусственных толкований. Однако, он говорит серьезнейшим тоном и глубоко убежден в верности своей науки. Это особенно заметно, когда он начинает излагать ряд сбывшихся снов, сборник которых составляет последнюю часть его сочинения. К сожалению Артемидор не упоминает, были ли эти сны предсказаны им или другим толкователем именно так, как они потом сбылись. Но можно наверное признать, что вещий смысл сновидения делался вполне ясным только тогда, когда сбывалось предсказанное им, так как между сновидением и последующими событиями так мало общего, что каждый сон мог признаваться исполненным даже тогда, когда произошло нечто совершенно противоположное.
«Некто привез своего сына на олимпийские игры в качестве метателя диска, и затем увидел во сне, что сын его убит на ристалище и похоронен. Молодой человек, конечно, возвратился победителем и имя его было увековечено на мраморной плите, как делают это на памятниках покойников». «Некто видит сон, что его трость сломана. Он заболел и охромел. Трость означала здесь его благосостояние и здоровье. Он был очень огорчен и грустил, тяготясь своим калечеством; и снова увидел во сне, что его трость сломалась. Немедленно после этого он выздоровел. В этом случае сон обозначал, что ему более не нужна трость».— «Некто видел, что ест хлеб, макая его в мед. После этого он занялся философией, сделался мудрым и этим приобрел большие богатства. Мед означал сладость познания, хлеб — богатство и обилие».
Раз даже такой человек, как Артемидор, с полным вниманием относится к подобным историям, видя в этих снах символы и исполнившиеся пророчества, то понятно, что его суеверные современники относились к делу не более критически. Но уже самая уверенность в правдивости предсказания может способствовать исполнению его, заставляя данное лицо, путем внушения, полусознательно действовать в указанном ему направлении. В книге Артемидора можно найти много и таких примеров. Ограничимся одним из них, взятым из всемирной истории. «Когда Александр осаждал Тир и был озабочен тем, что его осада затягивается, он однажды увидал во сне сатира (satyros), танцующего на его щите. Случайно в свите царя находился снотолкователь Аристандр, который изъяснил сон, разделивши слово сатир на два слога (са — тир), что означало: твой Тир. Это привело к тому, что был предпринят энергический приступ и Александр завладел городом». Разумеется, одного такого случая достаточно, чтобы дать снотолкователю величайшую известность.

ЛУНАТИЗМ

Нормальный человек вообще относится совершенно пассивно к тому, что совершается с ним во сне даже тогда, когда ему кажется, что он проявляет самую живую деятельность. Лучшим доказательством этого служит то обстоятельство, что сны вообще состоят только из вспоминаемых образов; всего чаще это суть зрительные образы; иногда, впрочем, возникают и звуковые представления, причем у некоторых людей они принимают характер больше разговоров, чем картин. Нередко, впрочем, особенно живые сновидения сопровождаются движениями, в особенности в тех случаях, когда они проникнуты каким-нибудь ясно выраженным настроением — преимущественно неприятного характера. При этом спящий ворочается на постели; при кошмаре делаются сильные движения, чтобы сбросить давящую тяжесть. Такие сновидения часто сопровождаются разговорами. Как было сказано выше, движения речи настолько тесно ассоциированы со слуховыми представлениями, что при известной силе последние всегда вызывают более или менее слышную речь. Поэтому не удивительно, что дети и молодые люди, сны которых живее и ярче, часто разговаривают во сне. Но от всего этого еще далеко до ночных прогулок лунатиков, так как зрительные впечатления, из которых состоят сны, у большинства людей в гораздо меньшей степени ассоциированы с движениями членов, чем слуховые представления с органами речи. Когда спящий видит себя во сне в известном положении, в котором он сознает себя действующим, то может быть и являются слабые стремления к действительному выполнению этих движений, однако они не совершаются пока нет настоящих двигательных представлений. Если же это случается, то субъект начинает осуществлять на самом деле те действия, которые он видит во сне: он становится «лунатиком».
У взрослых лунатизм встречается очень редко и почти всегда связан с определенными болезненными состояниями; его, напр., наблюдают после ранений головного мозга, при некоторых неврозах — особенно истерии и т. п. У детей, наоборот, это явление частое, хотя, к удивлению, до сих пор нет о нем статистических данных. Все, что я могу сказать в этом отношении, почерпнуто мною из моих листов, а этого материала чересчур мало. Из 51 мальчика, бывших в упомянутом учебном заведении, 8,т. е. 16 %, подвергались этой «болезни», хотя не более одного или немногих раз. Из 67 взрослых — 4 упоминают о такого рода явлениях, бывших у них после болезни, напр., тифа. Эти случаи мы не принимаем в расчет. 12 других вспоминают, что с ними это бывало между 15—16 годами жизни. Только у двух ночные прогулки продолжались до более зрелого возраста. Оба последние страдают явно выраженными нервными расстройствами. Остаются 10,т. е. 15 %, у которых лунатизм появлялся раз или два случайно, без явно заметных патологических предрасполагающих причин. Эта цифра близко совпадает с найденной у мальчиков. Таким образом, у 1/6 всех лиц мужского пола до 16 лет, наблюдаются отдельные случаи лунатизма. Если из этого недостаточного материала можно сделать какие-нибудь выводы, то отдельные случаи лунатизма довольно обыкновенньг. Для нашего исследования, конечно, всего интереснее разобрать многочисленные чудесные истории, которые рассказывают о лунатизме. Субъекты, страдающие этой болезнью, будто бы с особой любовью избирают самые невозможные места, крыши, края пропастей, двигаются там с непостижимой смелостью и уверенностью и выполняют самые головоломные эксперименты. Если их не разбудить, назвавши по имени, то они благополучно возвращаются в постель, пролезая через слуховые окна и другие неудобопроходимые отверстия, через которые они находят дорогу. В таком состоянии лунатик будто бы проявляет способности и знания, которых он не имел наяву: напр., говорит на иностранных языках, которым никогда не учился, и т. п. Таких историй великое множество, и мистики, само собою разумеется, вывели из этого заключение, что душа обладает высшими таинственными свойствами, которые проявляются тогда, когда тело спит. Нужно только заметить, что все такие удивительные явления ни разу не были констатированы людьми, на наблюдательность и беспристрастное суждение которых можно было бы положиться. Наоборот, немногие правильно исследованные случаи лунатизма доказали, что в этом явлении на самом деле нет решительно ничего таинственного. Все поступки лунатика становятся ясными, если признать, что они воспроизведение его грез. Большей частью лунатик делает лишь несколько шагов, берется ненадолго за какую-нибудь обычную работу и спокойно возвращается в постель. Во время своей прогулки лунатик совершенно поглощен своими грезами и способен понимать только то, что имеет прямое отношение к его сновидению. Часто наблюдали, что он слышит и отвечает, но только на вопросы, связанные с предметом его грез; все остальное для него не существует.
Д-р Соав, достаточно наблюдавший частые приступы лунатизма у фармацевта Кастели, сообщает о нем следующее: однажды ночью его застали за переводом с итальянского на французский; он рылся в лексиконе и подбирал слова, как будто пользуясь светом рядом стоявшей свечи. Когда свечу погасили, то он отыскал ее и снова зажег. Между тем, это было совершенно не нужно, так как комната была освещена еще другими зажженными свечами, которых он не заметил, так как не знал, что они зажжены.

Конечно, может случиться, что под влиянием своих сновидений лунатик заберется на какое-нибудь опасное место, напр, на крышу, и будет там двигаться с уверенностью, совершенно недоступной людям наяву; но это совершенно естественно, если принять в расчет, что лунатик не знает, где он. Всякий человек уверенно пройдет по водосточному желобу или узкой доске, если они лежат на земле; если же эти предметы расположены на краю крыши высокого дома, то самоуверенность уничтожается исключительно сознанием опасности положения. Лунатик, не сознавая своего положения, движется так же спокойно на крыше, как и на земле. Однако, известны случаи, когда лунатики дорого платили за свои рискованные прогулки, что конечно не доказывает их полной безопасности.
Как уже сказано, имеется мало достоверных наблюдений над поступками лунатиков, а те, какие у нас есть, не заключают в себе ничего чудесного. Подробнее всего наблюдали упомянутого фармацевта Кастелли, но он исключительно повторял ночью свои дневные работы и притом неловко и бессвязно. Довольно точные наблюдения мы находим у Бинца, в работе «о сновидениях» (Ueben den Traum), изданной в Бонне в 1878 году. Его исследования весьма поучительны, так как доказывают, что многие поступки лунатиков, легко кажущиеся при поверхностном наблюдении проявлением высших душевных способностей, на самом деле состоят из ряда совершенно простых, автоматических действий. Остановимся несколько подробнее на этих сообщениях.
У д-ра Эберса в Бреславле был приемный сын, бойкий, здоровый мальчик, получивший в 13 лет припадки лунатизма. Он громко говорил во сне, во время полнолуния вставал, бродил бесцельно по комнатам, автоматически брал разные вещи, устранял с дороги препятствия, открывал окна и смотрел из них наружу. Глаза были полуоткрыты, но он не замечал свечи, которую держали перед ним; он не слыхал также обращенных к нему слов, и, побродивши некоторое время, сам возвращался в постель. На другое утре он не помнил своих ночных приключений. Все это естественно и понятно и во всем этом нет ничего мистического. Мальчик не знал иностранных языков, но однажды взял с полки французскую книгу и делал вид, что читает; при этом он, конечно, имел прекрасный случай проявить высшие душевные свойства, обнаружив знание неизвестного языка; но Эберс заметил, что он только механически переворачивает листы; так что не было основания предположить, чтоб он читал в книге; вероятно, он также отнесся бы и к книге, написанной на родном языке. После нескольких приемов глистогонных средств мальчик совершенно выздоровел от лунатизма. Бинц сообщает другой случай из собственных наблюдений. «К. здоровый человек, из здоровой семьи, обладавший прекрасным сном, страдал лунатизмом в юношестве и в первые годы мужества. В это время я несколько лет жил в одном с ним доме, а потом был его врачом. К. был очень живого характера. Обыкновенно его сны сопровождались бессвязным разговором и вскакиванием на постели и этим дело и оканчивалось; но однажды, когда ему было около 17 лет, он вскочил ночью, зажег свечу, оделся, собрал свои учебные принадлежности и отправился в гимназию, куда мы с ним оба ходили. Спустившись с лестницы в переднюю, он остановился перед старинными часами и поднял свечу, чтобы осветить циферблат, как мы иногда делали зимою рано утром. Случайно в этот момент часы пробили полночь. При последнем ударе он окончательно пришел в себя, сообразил свое нелепое положение и, испугавшись полночного времени, пришел ко мне, разбудил меня и рассказал о случившемся. Он стоял передо мной, держа книги в левой руке, а в правой нашу лампу. Я успокоил его, и он опять лег в постель. К сожалению, мы не проверили, те ли он собрал книги, какие нужны были к завтрему. К. видел сон, что уже 7 часов и пора собираться в гимназию».
Гораздо более характерен случай, бывший с тем же К., когда ему минуло 32 года и он уже женился. Около 2-х часов ночи К. просыпается от боли в коленях; комната освещена луной, что дает ему возможность сразу понять его странное положение. Он стоит в одной рубашке на коленях в спальне на верху кафельной печки вышиной около 6 футов, вцепившись судорожно руками в карниз печки, немного выдававшийся над ее плоскостью. К. громким голосом будит жену и с ее помощью слезает с печки. Как хороший гимнаст, он наяву взбирался на эту печь. Вероятно, он принял белую печь за какой-нибудь предмет своего сна, о котором он, впрочем, не сохранил никакого воспоминания. К. обыкновенно разговаривал, вскрикивал и метался во сне, если перед тем поздно вечером занимался трудной умственной работой или плотно ужинал; и то и другое имело место перед описанным происшествием. При соблюдении рационального умственного режима и тщательной диеты, ночные прогулки и тревожные сновидения прекратились.
Случаи эти мне кажутся поучительными по многим причинам. Каких бы чудес можно из них наделать при помощи услужливой и бойкой фантазии. Собирание книг легко могло обратиться в писание сочинений на латинском языке, влезание на печку оказалось бы головоломной прогулкой по крыше и т. п. Интересно также, что чрезмерное возбуждение как мозга, так и кишечника действовали как однородные раздражители. Что же остается таинственного в таком явлении, которое подобно тихим сновидениям имеет своим источником переполнение кишечника недостаточно усвоенной пищей?
Таким образом, удивительные вещи, сообщаемые о лунатиках, основаны, по-видимому, с одной стороны, на неточных наблюдениях, а с другой, на склонности людей преувеличивать значение подобных явлений и разукрашивать их цветами фантазии. По крайней мере никто из точных наблюдателей не сообщает ничего подобного. Старое поверие о влиянии луны на такого рода явления можно, кажется, также отнести в область басен. Наблюдения показали, что нет постоянной связи между разбираемыми нами ночными похождениями и светом луны, хотя они на многих языках даже и не имеют другого названия, как лунатизм. Впрочем, отрицать косвенного влияния лунного света на лунатиков нет основания, только оно не заключает в себе ничего мистического, а объясняется вполне естественно. Так как наши веки не вполне непроницаемы для света, то лунный свет, ударяя в лицо спящего, может раздражать зрительный нерв и вызывать сновидения, побуждающие его к вставанию. Может быть вследствие этого ночные прогулки на самом деле совершаются чаще при луне, чем в другое время, что и послужило поводом к вере в таинственное влияние луны.