Ричардсон Д. Вечность в их сердцах

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава третья
НАРОДЫ СО СТРАННЫМИ ОБЫЧАЯМИ

Читатели, знакомые с моими двумя предыдущими книгами - "Дитя примирения" и "Боги Земли" - уже имеют представление о том, что я имею в виду под "странными обычаями". Для тех же, кто не читал, например, первую книгу, я приведу здесь краткое пояснение.
В 1962 году, с женой Кэрол и нашим восьмилетним сыном Стивеном, мы отправились в Новую Гвинею и жили там, как миссионеры, среди племени соуи - одного из тысячи племен этого, растянувшегося на полторы тысячи миль полуострова. Соуи оказались одним из пяти или шести племен нашей планеты, которые одновременно являются и людоедами и охотниками за головами. Позже у нас родились еще трое детей - Шеннон, Пол и Валери, которые провели свое детство вместе с нами среди людей соуи.
Наши ранние попытки передать соуи Благовествование были затруднены из-за их восхищения "мастерами вероломства" - умными обманщиками, которые могли месяцами поддерживать иллюзию дружбы, как бы "раскармливая" своих жертв этими дружескими отношениями к тому неведомому дню, когда их внезапно убивали. Благодаря этой необычной форме поклонения героям, люди соуи, слушая мои первые объяснения Благовествования, принимали Иуду Искариота, предавшего Иисуса Христа, за подлинного героя истории. Иисус в их глазах был обыкновенным простофилей, над которым стоило посмеяться.
Мы с Кэрол вдруг осознали, что ищем ответы на два тяжелейших вопроса. Во-первых, каким образом можно довести истинный смысл Благовествования до людей, система ценностей которых казалась прямо противоположной этике Нового Завета? Во-вторых, можно ли нам быть уверенными, что соуи не подкармливают нас своей дружбой для неожиданного убийства?
Моля Господа об особо неотложной помощи, мы наконец открыли, что у соуи был своеобразный способ кончать дело миром и предупреждать кровавые развязки вероломства. Если отец из племени соуи предлагал противоположной группе "дитя примирения", то есть своего сына - не только улаживались прежние раздоры, но, тем самым, предупреждались и будущие случаи обманов. Правда, лишь до тех пор, пока дитя мира оставалось в живых. И тогда готовым ключом к взаимопониманию стало наше объяснение людям соуи, что Иисус Христос есть абсолютное и последнее "дитя примирения". Мы обосновывали свое сравнение Книгой Пророка Исайи (9:6), Благовествованием от Иоанна (5:16), Посланиями к римлянам (5:10) и к евреям (7:25), как простейшими подтверждениями этой аналогии Священным Писанием.
С помощью такого средства смысл Благовествования проник в сознание племени. Уразумев, что Тот, Кого предал Иуда, был "дитя примирения", они больше не считали Иуду героем. Ибо предать дитя мира - было в глазах людей соуи тягчайшим преступлением. С того времени примерно две трети членов племени соуи, пользуясь их словами, "возложили руки по вере на Господнее дитя примирения Иисуса Христа", что возвращает нас к их прежнему обряду, когда принимавшие ребенка один за другим возлагали на него руки и говорили: "Мы принимаем это дитя, как залог мира".
У других народов есть не менее странные обычаи, которым также можно найти аналогии в Благовествовании. В будущих главах вы найдете несколько примеров. Но сначала обратим все-таки внимание на содержащиеся в Писании основы, необходимые, чтобы отыскивать и использовать подобные обычаи в качестве средства, неожиданно раскрывающего духовную истину:
У Савла из Тарса, который стал апостолом Павлом, было преимущество перед евреями, всю свою жизнь проведшими в Палестине. У него было больше возможностей наблюдать язычников и их способ существования. Рожденный в городе, где господствовало язычество, в явно языческой земле, свободно говоривший по крайней мере на одном языческом языке и живший в истинно космополитической империи язычников, Павел пришел по их поводу к некоторым любопытным выводам.
Вот один из них. Павел заметил, что язычники часто поступают так, будто они сознательно подчиняются Моисееву закону, тогда как на самом деле они никогда не слышали ни о Моисее, ни о его законе. Как это возможно? - удивлялся он. Позднее Дух Святой помог Павлу найти прекрасный ответ: "Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон" (Рим. 2:14). Иными словами, осуществляясь в пределах языческой природы человека, закон служит ему как бы предварительным Ветхим Заветом. Разумеется, тут нельзя говорить о равноценности, но все же это гораздо лучше, чем отсутствие закона вообще.
"Они сами себе закон, - продолжает Павел, - хотя и не имеют закона. Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую" (там же 14-15, выделено мной). Павел был явно справедлив к язычникам. Даже самым жестоким из них он отдавал должное за данное им Богом чувство морали, существовавшее в таком удалении от иудео-христианского откровения. Соломон, как нам известно, разглядел, что Господь "вложил вечность в сердца людей" (Эккл. 5:11). А теперь Павел добавляет к этому, что Бог начертал там же и слова закона Его.
Сознание необновленного человека смущено двойным представлением. Прежде всего он ощущает зов вечности, к которой он - временная пылинка - по странному предопределению движется. Затем он обнаруживает в самом своем сердце начертанные слова закона, который обрекает его на утрату этого вечного предназначения.
Ничего удивительного, что в другом месте Павел говорил: "Горе мне, если не благовествую" (1 Кор. 9:16). Только так и можно положить конец этому двойному наваждению.
Те из нас, кто продолжил апостольские пути еще глубже в языческие владения, открыли, что высказывания Павла иногда осуществляются в таких формах, которых он сам, вероятно, не мог бы и предположить. Одно из требований Моисеева закона представляло собой странный ежегодный обряд, для которого требовались два козла. Оба они сначала должны были быть показаны Господу (Лев. 16:7). Потом иудейский священник высокого чина бросал жребий, чтобы выбрать одного из них для принесения жертвы. Наконец, священник закалывал выбранного козла и кровью его окроплял "крышку над ковчегом" (Лев. 16:15).
А что же делали с другим козлом? Священник возлагал свои руки на голову второго козла, а затем исповедовался в грехах своего народа, передавая их символически этому второму животному. И специально назначенный для этой цели человек уводил козла от людей и отпускал его на волю. Как только "козел отпущения" исчезал из вида, иудеи начинали восхвалять Ягве за то, что он снял с них вину.
Указывая на Иисуса и восклицая: "Вот Агнец Божий, который берет на себя грех мира!" (Ин. 1:29), Иоанн Креститель различал в Иисусе Христе совершенное, персонифицированное исполнение иудейской символики "козла отпущения". Только там нужны были два животных, чтобы изобразить то, что совершит в одиночку Христос, отдавая свою жизнь за наши грехи. Не просто искупая нашу вину, но снимая также самое присутствие в нас греха.
Члены одной из сект пытались ввести иное толкование вышеописанного обряда. Соглашаясь с тем, что первое животное можно считать предзнаменованием Иисуса Христа, они утверждали, что "козел отпущения" представляет Сатану. Они рассудили, что источник греха сам должен в конце концов и унести грех из мира. Но эта теория оказывается в результате на мели, так как не замечает одной подробности, рифом возникающей из тумана на ее пути. Не только первое, но оба животных должны были сначала предстать перед Богом, демонстрируя отсутствие каких бы то ни было пороков - и это было обычным для всех жертвоприношений у иудеев. А теперь на фоне этих сведений рассмотрим обряд, который ежегодно исполняют некоторые семьи даяков на острове Борнео.
Даяки Борнео

Даякские старейшины, собравшись вместе, наблюдают за тем, как мастер заканчивает отделку миниатюрной лодки. Мастер вручает лодку старей шинам, которые бережно относят ее на берег реки неподалеку от их деревни Аник. На глазах всего населения деревни один из них выбирает двух цыплят из деревенского стада. Убедившись, что оба цыпленка здоровы, он закалывает одного из них и окропляет его кровью берег реки. Второго цыпленка живым привязывают на одном конце палубы лодочки.
Кто-нибудь приносит маленький фонарь, укрепляет на другом конце лодки и зажигает его. Затем жители деревни один за другим подходят к лодке и кладут еще что-то - нечто невидимое - на палубу лодки, посередине между светящим фонарем и цыпленком.
Спросите даяка, что он кладет между цыпленком и фонарем, и он ответит: "Доса-ку! " (Грех мой!).
После того, как каждый житель (или жительница) деревни поместит свой доса в лодку, старейшины осторожно поднимают ее с земли и опускают на воду. И вот они отпускают лодочку по течению. По мере того, как даяки следят за лодкой - растет общее напряжение. Старейшины, стоя по грудь в воде, задерживают дыхание. Если еще в пределах видимости маленькую лодку прибьет к берегу или, ударившись о корягу, она перевернется, жители Аника останутся в состоянии глубокой тревоги до будущего года, когда обряд можно будет повторить.
Но если лодочка исчезнет за излучиной реки, все собравшиеся поднимут руки к небу и закричат: "Селамат! Селамат! Селамат!" (Мы спасены! Мы спасены!).
Однако - лишь до следующего года.
У евреев был козел отпущения. У даяков был "корабль отпущения".
Который из них способен на самом деле унести человеческую вину? Ни один! Апостол, писавший Послание к евреям, говорил: "Жертвами [евреям] каждогодне напоминается о грехах, ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи... Освящены мы единократным принесением тела Иисуса Христа" (Евр. 10:5-10).
И если даже утвержденные для евреев Богом жертвы были важны только как предзнаменование того, что только еще случится, ясно само собой, что лодка отпущения даяков также не могла уничтожить грехи. Что же, нет стало быть в этом обряде ничего существенного? Напротив? Даякская лодка отпущения олицетворяет собой несколько важных идей. Человеку необходимо, чтобы с него был снят грех! Снятие греха требует не только смерти, но и присутствия чего-то живого и непорочного. Свет истины, символизируемый светящимся фонарем, является обязательной предпосылкой уничтожения греха.
Кто бы подумал, что даяки, одно время считавшиеся охотниками за головами, окажутся уже настроенными на эти, передающиеся на общебиблейских волнах, идеи?
Но будьте осторожны! Буддисты в Камбодже в определенное время года тоже отправляют маленькие лодки по течению реки Меконг. Ночами можно видеть, как дюжины этих крошечных, снабженных фонариками изделий ремесла мерцают на речной воде. Задача этих камбоджийских лодочек - либо уносить души мертвых, либо отвозить еду, отдаваемую мертвым в жертву. Цель такого обряда ничего общего не имеет с уничтожением человеческой вины.
Прежде чем делать выводы о потенциальных связях любых обрядов с библейскими идеями, необходимо выяснить цели, к которым эти обряды направлены. Возможно, что сначала камбоджийские лодки духов служили задачам, сходным с назначением лодок искупления на Борнео. Но в течение столетий уступая Содомскому фактору, прежние верующие так радикально изменили подлинное значение обряда, что он уже не помогает более перебрасывать мост к библейской истине.
Добрая весть о том, что Христос стал Искупителем человечества - одна из главнейших составных частей Благовествования. Но это еще не вся новость. Тот же Христос, который берет на себя нашу вину, вкладывает в нас еще и новый Дух, чтобы мы не повторяли бесконечно тот же самый проступок. Иисус говорил, что тот, кто получает этот дар нового Духа, "родится свыше [вновь]" (Ин. 5:3).
Большинству людей трудно ухватить истинный смысл "нового рождения". Первым человеком, с которым Иисус говорил о новом рождении, был умудренный в богословии иудей Никодим, ни много ни мало - член Синедриона. Если кто-то в Иерусалиме и был способен понять, что имеет в виду Иисус под "новым рождением", то наверняка - Никодим. И все же...
Как только Иисус произнес: "Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия", -Никодим откликнулся следующим, наивно буквалистским, почти детским возражением: "Как может человек родиться, будучи стар? Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?" (там же, 3:4).
Если таким выпускникам богословских школ, как Никодим, столь трудно уразуметь, что имеет в виду Иисус, говоря о новом рождении, уж разумеется "живущим во мраке невежества язычникам всего света понять это в тысячу раз труднее. Так ведь? Не означает ли это, что учение Иисуса - будем говорить откровенно - находится, быть может, выше понимания большинства людей?
Вовсе нет.
Возьмем один из труднейших на земле случаев...
Асматы Новой Гвинеи

Найдите на глобусе Новую Гвинею. Сами ее очертания как бы светятся предупреждением "опасно для жизни!" - поскольку Новая Гвинея выглядит точно, как огромный тиранозавр, разинув пасть греющийся на солнце у экватора нашей планеты. Предупреждение это заслуживает внимания. Список путешественников, чьи жизни были поглощены полуторатысячемильным островом в форме рептилии, можно читать как настоящий справочник "Кто есть кто". Посмотрите хотя бы на букву "р"... Вот именно! Тиранозавр не питал уважения даже к такой внушительной фамилии, как Рокфеллер. Я расскажу об этом позднее.
Пики гор торчат из хребта этой рептилии, подобно бронированым пластинам, во всю длину Новой Гвинеи. Несколько дюжин вершин превосходят высотой даже пик Маттерхорн в Альпах. А к югу так широко простирается болотистая местность, что по сравнению с ней знаменитый парк Эвер-глейдс во Флориде покажется жалким утиным прудом. Тридцать тысяч квадратных миль леса под непрекращающимся дождем! Змеями извивающиеся реки, многие из которых забиты плавающими островами травы. Более семи метров осадков в год!В Новой Гвинее обитает около тысячи племен. И одно из них - асматы - волею судеб поселилось в самой мокрой, самой заросшей части болот, где наблюдается самая высокая влажность и которая является самым богатым источником заболеваний.
У антропологов есть некое приближенное правило исследования. Оно гласит, что охотники за головами, где бы вы их ни отыскали, не будут одновременно и каннибалами. Каннибалы - напротив, не станут заниматься охотой за головами. Два эти обычая, как утверждает правило, взаимно друг друга исключают. Вы можете встретить тот или другой, но оба вместе в пределах одной культуры - никогда.
К несчастью, асматы ничего не слышали об этом правиле. Не довольствуясь в качестве трофеев черепами своих жертв, они пожирали и их мясо.
Есть у них и другие занятные способы использования частей человеческого тела. Иногда асмат кладет череп себе под голову вместо подушки. Для детей асматов черепа служат в качестве игрушек. Воины племени, заточив человеческую берцовую кость, пользуются ею, как дротиком. Из челюстных костей иногда делают нашейные украшения. А из человеческой крови приготовляют клей, с помощью которого асматы натягивают черную кожу ящериц на свои барабаны.
Читая такое описание асматов, будьте осторожны, чтобы не поддаться искушению счесть их не вполне людьми. Ибо если тех, кто делает подобные вещи, считать недочеловеками, то что следует сказать о кельтских, скандинавских и англо-саксонских племенах, потомками которых являются многие читающие эту книгу?
Как утверждает доктор Ралф Уинтер, некоторые из кельтских племен занимались охотой за головами. А мускулистые англо-саксы - обитатели лесов на севере Европы, по словам ученого, пили из человеческих черепов еще и в шестисотом году после Рождества Христова.
Благовествование Иисуса Христа - вот что исправило положение для кельтов, англо-саксов и скандинавов. И это как раз то, что оно совершит для охотников за головами и людоедов - асматов. Все, что необходимо сделать, это прийти и пожить среди асматов. И передавать им Благовествование так же усердно, как кто-то однажды передавал его кельтам, англо-саксам и прочим племенам северной Европы.
Конечно, нас от этого не убудет. Иисус говорил: "Даром получили, даром давайте" (Мат. 10:8).
На это не трудно - в самом деле не трудно - пойти. Но не так уж легко этого добиться. Однако, часть трудностей - это одна лишь видимость. Вообразите себя тем, кто назначен выполнить именно такую миссию...
Вы обнаруживаете себя в маленькой, крытой пальмовыми листьями хижине, рядом с деревней асматов, которая называется Очанеп. В октябре 1969 года где-то здесь, в нескольких милях от вашего дома, исчез с лица земли сын губернатора штата Нью-Йорк Нелсона Рокфеллера Майкл. Вы слышали предположения о том, что, возможно, ваши соседи асматы были силой, сыгравшей определенную роль в его исчезновении. Но, к вашему великому облегчению, асматы выглядят вполне дружественно.
Они не только помогли вам построить дом, но каждый день обильно снабжают вас рыбой, креветками и кабаньим мясом в обмен на леску, крючки, бритвенные лезвия, спички, соль, ножи, топоры или мачете. Кое-кто из них находит время, чтобы помочь вам выучить их язык. Сначала асматы ошеломили вас невероятной смесью бессвязного бормотания, кулдыканья и кудахтанья. Но, так или иначе, и во всем этом в конце концов появляется разумный смысл - вы чувствуете воодушевление, начиная кое-что понимать.
Затем наступает шок. Вдобавок к тому, что они одновременно - охотники за головами и каннибалы, мужчины асматов время от времени лишают своих женщин человеческого облика, понуждая их участвовать в публичной процедуре обмена женами. В других случаях, они оказывают почитание своим мертвым родственникам, манипулируя частями их тела, отсеченными от трупа.
Попытки убедить асматов изменить их отношение к этим вещам выглядят такими же легко выполнимыми, как смена колеса на крупном грузовике, катящемся под уклон. Вложить в их головы Благовествование - то же самое, что гвоздями прибить к дереву желе.
Постепенно, подобно воде, пробивающейся сквозь трещину в борту лодки, в вас проникает разочарование и погребает под собой ваш первоначальный оптимизм. Подавленность ваша еще больше усиливается, когда вы начинаете получать письма от миссионеров из других районов Новой Гвинеи - письма, в которых говорится: "Возрадуйся с нами! Мы уже крестили шесть тысяч верующих в одной только этой долине! Еще две тысячи начали обучаться грамоте!"
"Похоже, что им там нужна помощь", - ворчите вы мрачно. Вскоре вы уже пишете письмо распорядителю миссии с просьбой о переводе к другому, более восприимчивому племени Новой Гвинеи. "Я испробовал все, что только мог, - объясняете вы, - и ничего не добился. По-видимому, еще не пришло время для работы с ними."
Но поскольку в деревне Очанеп нет почтового ящика (уж не говоря о самой почте), вы не можете послать свое письмо, пока пилот миссии, осуществляющий единственную вашу связь с внешним миром, в очередной раз не посадит свой самолет на реку у вашего дома.
Кладя письмо на кофейный столик, вы слышите шум, внезапно возникший в деревне. Вы подбегаете к входной двери и выглядываете на улицу. Сотни асматских мужчин, женщин и детей вылезают из своих приподнятых сваями над землей и вытянутых в длину вигвамов и толпой выстраиваются на берегу. Все в возбуждении устремили взгляды вниз по течению реки.
Вы сами поспешаете к берегу и смотрите вдоль реки. К неописуемому вашему ужасу, река в той стороне запружена легкими лодками племени Басим - смертельного врага ваших соседей из Очанеп. Вы слышите их приближение. Скрежет весел о борта их челноков. Мерный топот их ног в днища лодок, сопровождающий этот скрежет. И рвущиеся грудные выкрики, аккомпанирующие этому топоту и этому скрежету.
Вы содрогаетесь. Потому что вам известно, что эти весла могут служить и копьями. Что луки из черной пальмы и сотни тростниковых стрел увешивают изнутри борта их лодок. И что за повязки на руках воинов в этих челноках засунуты выточенные из человеческих берцовых костей дротики.
"Сейчас начнется кровавая баня, прямо тут, перед самым моим домом..." - успеваете вы прошептать.
- Нет, нет! - радостно отвечает асматский мальчик, стоящий рядом, - Сегодня они идут не воевать. Они приходят установить мир!
- Надеюсь, им это удастся, - бормочете вы в напряжении.
С расстояния, которое, как вы надеетесь, оставляет вас в безопасности, вам видно, что лодки басимов выстраиваются в ряд напротив селения иразворачиваются к берегу. Затем они утыкаются в береговую слякоть, но люди в них продолжают свое движение вперед - прямо на берег. Вертикально втыкая весла в прибрежную грязь, они образуют плотную массу и начинают в крайнем веселье кричать и подпрыгивать на месте. Эти действия вызывают сходный ответ у жителей деревни Очанеп.
Внезапно мужчины без оружия, представляющие как племя басимов, так и жителей селения, начинают двигаться навстречу друг другу и смешиваются на небольшом травянистом возвышении. Странным кажется, что каждый из них несет под мышкой свернутую подстилку. Спустя несколько мгновений эти смертельные враги расстилают свои коврики на траве и ложатся бок о бок лицом вниз, подобно всем на свете любителям загара на переполненном пляже.
Далее жены улегшихся мужчин робко приближаются к тому же возвышению. "Нет! Только не это!" - вскрикиваете вы в приступе отвращения, - "Только не еще одна оргия с обменом женами!"
Но на этот раз вы ошибаетесь. Асматские женщины встают рядом со своими лежащими мужьями, расставив лодыжки и подсунув одну ступню под грудь мужчины, а другую под его бедра. Затем старейшины обоих племен подводят к холмику детей и велят им встать на четвереньки и переползти через спины своих отцов. Одновременно дети проползают и между коленями матерей.
По мере того, как дети басимов пробираются сквозь этот живой коридор, их подхватывают мужчины и женщины деревни Очанеп и качают на руках, как новорожденных. Другие же приносят воду и обмывают их, как бы очищая от последствий родов. Люди басимов проделывают то же самое с детьми деревушки.
Потом дети, украшенные морскими раковинами и султанами из пальмового лыка, становятся центральным объектом многодневного и радостного праздника. Каждый вечер взрослые качают их перед сном. Женщины напевают им колыбельные песни. И наконец дети возвращаются к собственным семьям в свои деревни.
С этого времени воцаряется мир. В поисках пищи охотники могут теперь глубже забираться в поросшие саго топи, без страха попасть в засаду. Мужчины и женщины обоих племен обмениваются не только подарками, но даже собственными именами, символизируя единство и взаимное доверие.
Тем временем в вас, свидетеле, разыгрывается острая внутренняя борьба. Предубежденность восклицает: "Фу! Какой отталкивающе-языческий обычай! Кому это нужно!" Но ваше любопытство, тем не менее, задерживается на важном наблюдении. Что бы он ни означал, в обычае этом содержится сила, способная изменить поведение людей племени асмат - то есть совершить именно то, чего вы надеялись достичь в своих миссионерских целях!
Будем надеяться, что любопытство в вас победит. Если это произойдет, вы станете задавать себе вопросы. И вскоре придете к выводу, что коридор из отеческих спин и материнских лодыжек представляет собой путь рождения общины. Дети, прошедшие этот путь, считаются рожденными вновь в кровном родстве со своими врагами. С помощью этих, взаимно возрожденных детей оба враждующих стана превращаются в единую расширенную семью, обеспечивая тем самым мир.
Вдруг вам открывается с ошеломляющей ясностью: с каких же незапамятных времен эта миротворческая церемония внедряла в души людей племени асмат важный принцип - истинный мир не может быть достигнут одним лишь словесным соглашением! Он нуждается в опыте нового рождения!
Почесывая в затылке, вы говорите себе: "Так. Где же я это уже слышал?"
Вы начинаете упорно выискивать асматские глаголы и существительные, которые содержат необходимые вам тонкие значения. Вы честно практикуетесь, пока не осваиваете спряжения этих глаголов во всех временах асматского изъявительного наклонения. И вот, дрожа от возбуждения, вы цепляетесь пальцами своих ступней за зарубки асматского столба-лестницы и взбираетесь в вигвам человека по имени Эрипит.
Эрипит голым сидит на коврике и удовлетворенно жует палочку из обжаренных личинок жука. Пригласив вас садиться на лежащий рядом коврик, он предлагает вам такую же палочку. Вы вежливо берете ее и кладете рядом с собой - чтобы съесть сразу по приходе домой, разумеется!
- Эрипит, - начинаете вы, - я был изумлен тем как вы, жители Очанепы, установили мир с басимами. Я тоже однажды воевал. Я вел войну не с простыми людьми, Эрипит, а со своим собственным Создателем. Тень этой войны погрузила во мрак мою жизнь на много лун. Затем в один прекрасный день ко мне явился посланец Создателя. "Мой господин приготовил рождение нового Человека, - сказал он, - В Нем ты можешь родиться вновь, и Он может родиться в тебе. Тогда ты окажешься в мире с моим Господином."
Тут Эрипит откладывает то, что осталось от палочки из жареных личинок, и восклицает:
- Как! Ты и твой народ тоже знаете новое рождение?
Он поражен тем, что вы - необразованный чужестранец, чужак, посторонний - на самом деле настолько изощрены, что способны мыслить в категориях нового рождения. Он–то считал, что только асматы могут так глубоко постичь эту идею.
- Да, Эрипит, - отвечаете вы, - У нас тоже есть новое рождение.
- А похоже ваше новое рождение на наше? - спрашивает Эрипит.
- В чем-то похоже, друг мой. Но есть и некоторые различия. Давай я тебе о них расскажу...
Какова вероятность того, что Эрипит вас прервет, заявив: "Подожди! Как может человек, будучи старым, родиться вновь? Разве он может снова войти в утробу матери, чтобы опять родиться?"
Фактически никакой. Ибо, когда дело доходит до рассуждений о необходимости для человека испытать новое рождение, у голого, безграмотного охотника за головами и людоеда Эрипита есть преимущество, которого не было у иудея Нико-дима?
А как же насчет того письма, которое вы писали распорядителю миссии? Что с этой просьбой о вашем переводе в другой район Новой Гвинеи, где есть большая вероятность для восприятия Благо-вествования?
"Ах, это!.. - слышу я ваш ответ, - Знаете, я передумал. Теперь я ни за что не оставлю асматов. Уж я побуду здесь и посмотрю, что может сделать Дух Святой с сердцами этих людей, когда Он откроет им, что Иисус Христос является не просто символическим, а истинно новым рождением, которое их ожидает."
Мне почему-то так и казалось, что вы передумаете, раз уж вам кое-что стало ясно.
Яли и жители Гавайских островов

Что общего у тридцати пяти тысяч чернокожих людоедов племени яли в центре Новой Гвинеи с иудеями? А заодно и с коричневыми полинезийцами, живущими за пять тысяч миль на Гавайских островах?
Пусть следующий рассказ нам это объяснит.
- Ирариек, расскажи мне что-нибудь, - попросил я, держа наготове шариковую ручку. Улыбка Ирариека, двадцатипятилетнего яли, выражает удовольствие. Он явно рад моему интересу к его народу. Его глаза загораются, как будто к нему вернулось старое воспоминание - история, приключившаяся с его собственным братом - Сунаханом и другом - Кахалеком. Ирариек прочищает горло и начинает рассказывать о том, как двое мужчин ранним утром отправились за едой.
Едва приступив к сбору сладкого картофеля на своем поле, Сунахан и Кахалек услышали свист пролетевшей рядом стрелы. В следующее мгновение вторая стрела ранила Кахалека. Обернувшись, двое сборщиков картошки увидели большую группу нападающих, появившуюся из засады. Блеск в их глазах ясно говорил Сунахану и Кахалеку, что эти их враги с того берега реки Хелук твердо расчитывали именно в этот день поживиться человеческой плотью - плотью Сунахана и Кахалека!
Побросав палки для копания, двое мужчин схватили свои луки и стрелы и пустились бежать, спасая свою жизнь.
В этот момент истории я ожидал, что Ирариек расскажет, как Сунахан и Кахалек бросились вверх по крутой тропинке, ведущей к их селению на гребне горы, высоко над полем. Но вместо этого, он сказал, что мужчины повернули от тропинки и побежали через поле к невысокой каменной стене. Как раз перед тем, как они достигли стены, еще несколько стрел поразили уже раненого Кахалека. Не успев спрятаться, он упал, расставаясь с жизнью. Но Сунахан успел перескочить через стену, повернулся, распахнул свою грудь навстречу врагам и засмеялся над ними. Прикончив Кахалека еще несколькими стрелами, нападавшие, однако, не решились забрать его тело - жители деревни уже валили вниз с горы, а труп Кахалека замедлил бы бегство людоедов.
Они скрылись, не оставив на теле Сунахана ни царапины.
Я чуть было не уронил свою ручку!
- Почему же они не убили Сунахана, - спрашивал я, - Он ведь стоял прямо перед ними? Ирариек снисходительно улыбнулся.
- Дан, ты не понимаешь. Сунахан стоял за каменной стеной!
- Но что это меняло? - продолжал я допытываться.
- Земля за каменной стеной, - объяснял Ирариек, - это то, что мы, яли, называем местом спасения. Если бы нападавшие пролили хоть каплю крови Сунахана, когда он стоял за стеной, их собственные люди казнили бы их по возвращении. Точно также, хотя в руках у Сунахана было оружие, он, стоя за стеной, не осмелился выпустить во врагов ни стрелы. Так как стоящему за этой стеной запрещено проявлять жестокость по отношению к человеку.
Я был совершенно сбит с толку.
Читатели смогут найти множество других подробностей, касающихся Ирариека и удивительного сказания о племени яли, в моей книге "Боги Земли". А сейчас я должен ответить на вопрос: какая связь существует между рассказанным выше и народом Гавайев, живущем за пять тысяч миль от остужаемых дождями долин Новой Гвинеи, где обитает племя яли.
Никому неизвестно, когда жители Гавайев впервые предназначили священное место, называемое Пуухонуа-о-хонаунау для его особых целей. Археологи считают, что царь Кеаве-ку-и-ке-кааи, живший на рубеже 15-16 веков после Рождества Христова, построил на этом месте замок и окружил его трехметровой каменной стеной, часть которой еще сохранилась. Два других замка были достроены в продолжении следующего столетия.
Пуухонуа-о-хонаунау все еще стоит на западном побережьи Гавайев, в шести милях южнее монумента, возведенного в память о гибели английского мореплавателя, капитана Джеймса Кука.
Пуухонуа-о-хонаунау был не просто еще одним замком. Он был местом спасения для побежденных воинов, мирного населения или тех, кто посягнул на запреты, если они успевали достичь границ этого места прежде, чем их преследователи. Попасть внутрь древней стены царя Кеаве не было только игрой в "кто быстрее". Это означало самое жизнь.
Любой беглец, попавший сюда, находил для себя готовое убежище. Сад и роща кокосовых пальм обеспечивали еду. В родниках журчала свежая вода. Полоса океанского берега предлагала купанье и рыбную ловлю.
И был Пуухонуа-о-хонаунау лишь одним из может быть двух десятков таких же "городов-убежищ", рассыпанных вдоль всей цепи Гавайских островов.
Яли... Гавайцы... Но какое все это имеет отношение к евреям и их традициям? Когда-то иудеи - праотцы современного еврейского народа - вошли в Землю Обетованную, следуя под предводительством Иисуса Навина направлению, данному ранее Господом Моисею. Навин назначил шести иудейским городам - по три с каждой стороны реки Иордана - стать "городами убежища".
Их цель? Дать убежище тем, кто спасается от угрозы смерти за нечаянно проявленную жестокость (см. И.Нав. 20-21). Еврейские историки рассказывают нам о том, что дороги, ведшие в эти города спасения, были, как правило, самыми прямыми во всей Палестине. Мосты, попадавшиеся на этих дорогах, содержались в отличном состоянии. И все шесть городов были выстроены на возвышениях, так, чтобы беглецы легко могли их увидеть даже с большого расстояния.
Попав в иудейский город убежища, беглец оставался в безопасности, пока великий священник не совершал над ним суд. В зависимости от исхода суда, беглец либо мог быть выдан для наказания, либо выходил из города оправданным и свободным.
С тех времен в словах иудейских поэтов и пророков не утрачивалась острая образность и духовная значительность "городов убежища". Царь Давид, автор псалмов, к примеру, писал: "На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек..." (Пс. 50:1).
Если великий священник после судебного разбирательства решал выдать беглеца его преследователям для наказания, беглец становился "облеченным во стыд". Чувствуя, что одной его собственной правоты не хватит, чтобы оправдаться перед Богом, царь Давид продолжает свою просьбу: "По правде Твоей избавь меня" (Пс.30:2). И как раз именно это обещает сделать в Благовествовании Иисус Христос - развязать раскаянных и ищущихубежища на основе своего, а не их представления о доброте. Только при этом они должны быть уверены, что ищут спасения в Нем, а не где-то еще. Автор Послания к евреям исходил из того же вечного закона Божьего милосердия, когда писал: "...твердое утешение имели мы, прибегшие взяться за предлежащую надежду" (Евр. 6:18).
Обратите внимание на очевидную стратегию Господа Бога. Сначала он ввел в иудейскую культуру идею "места спасения". Затем, под Его влиянием, царь Давид и другие библейские авторы укрепили образ "места спасения" - как невероятного чуда и для евреев, и для таких, как мы с вами. Не Он ли был причиной и того, что люди племени яли и народ Гавайев "велением природы" подчинялись этому, еще одному требованию закона, записанного в их сердцах? А если так, то конечно же, следуя именно Его целям, мы, в свою очередь, используем образы, производящие переворот в их сознании.
Китайцы и их письменность

Ранние миссионеры встретились в Китае со знаменательным препятствием. Им пришлось изучать китайскую письменность. Будучи западными людьми, привыкшими к европейским алфавитам, в которых в среднем 26 букв, они просто обомлели, узнав, что в своем письме китайцы используют систему, основанную на 214 знаках, называемых "иероглифами".
Но им пришлось еще раз раскрыть рот от изумления, когда они обнаружили, что эти 214 иероглифов, вполне загадочные сами по себе, образуют в своих сочетаниях от тридцати до пятидесяти тысяч значений. Этого было довольно, чтобы начал сетовать и самый терпеливый святой. Чего ради позво
лил бы Всевышний Господь какому бы то ни было народу создавать язык столь... иероглифический! Неужто для Бога не имело значения, что китайская письменность поставила почти непреодолимую преграду для передачи Благовествования одной четверти человечества?
Но, так или иначе, один из миссионеров прекратил жалобы. Он занимался изучением определенного иероглифа - того, который означал "праведность", и заметил, что знак состоит из верхней и нижней частей. Верхняя часть просто была китайским обозначением слова ягненок. А прямо под ягненком помещался второй символ - первое личное местоимение Я. И вдруг он разглядел удивительно ловко зашифрованное сообщение, прятавшееся в иероглифе: я под ягненком- праведен!
Это было ничто иное как самая суть Благовествования, для проповеди которого он пересек океан. Китайцы были поражены, когда он обратил их внимание на скрытый смысл иероглифа. Они никогда его не замечали, но как только он им его указал, этот смысл стал для них очевиден. Они не смогли ответить, когда он спросил: что это за ягненок, под которым мы праведны? И с величайшей радостью он рассказал им об "Агнце, закланном от создания мира" (Отк. 15:8), о том самом "Агнце Божием, который берет на себя грех мира" (Ин. 1:29).
Он поделился своим открытием с остальными миссионерами, и вскоре они, в свою очередь, стали находить другие духовные истины, зашифрованные в четырехтысячелетних иероглифах. Изучение китайского языка внезапно превратилось в самое захватывающее приключение, которое они когда-либо переживали.
Вот еще один пример. Китайский иероглиф, служащий для обозначения лодки, включает изображение судна, на котором находятся восемь человек. Восемь? Но Ноев ковчег нес на себе к спасению именно восьмерых!
Символ, означающий "человека", представляет собой фигуру в форме перевернутого "Y". Слово "дерево" обозначается изображением креста, поверх которого нанесен вышеуказанный знак - человек. А для слова "приходить" необходимы еще два, меньших по размеру символа "человека", расположенные по обе стороны дерева с наложенным на него обозначением большего человека. Некоторые специалисты по китайской письменности утверждают, что две меньшие человеческие фигуры вместе означают человечество. А если так, похоже, что иероглиф, выражающий глагол "приходить", содержит следующее закодированное послание: "Человечество, приходящее к человеку на дереве".
Тем, кто хочет подробно изучить некоторые другие, полные смысла китайские иероглифы, я предлагаю обратиться к книге Канга и Нелсона "The Discovery of Genesis", посвященной этой теме. Не все исследователи согласны в едином толковании каждого иероглифа. И тем не менее, сами китайцы (как и многие японцы, у которых по существу та же система письменности), были заинтригованы тем толкованием, которое им предложили миссионеры. Даже если какие-то теории не вполне законченны, одного их обсуждения может оказаться достаточным, чтобы сообщать духовную истину неверующим.
Многие китайские и японские духовные наставники, как я обнаружил во время своих исследований, считают, что использование этих разнообразных символов дает им ценное право доступа к душам их соотечественников.
Один миссионер, вернувшись из Китая, рассказал о том, как к нему подошел китайский солдат, прямо пышущий враждебностью. Миссионер набросал в блокноте несколько вышеупомянутых иероглифов и указал солдату на их скрытый смысл. Тот широко раскрыл глаза. "Мне говорили, что христианство - чужая, дьявольская религия! - воскликнул он, - Но вы показываете мне сейчас, что язык моей собственной страны ее проповедует?"
Индейцы Северной Америки

Один образ продолжает проявляться тем или иным способом от Аляски до Панамы и от Калифорнии до острова Лабрадор.
Священная четверка!
Практически все племена говорят о четырех направлениях и четырех ветрах. Индейцы навахо указывают на свои четыре священных горы. Сиу используют для ритуального танца, вызывающего дождь, четыре группы лошадей, по четыре лошади в каждой. Причем в каждой группе - лошади одной масти, то есть, в целом - четыре разные масти лошадей. Многие племена пользуются четырехконечным крестом или знаком свастики, или четырехсторонней фигурой, называемой "Божий глаз" для обозначения Священной Четверки. Некоторые индейские старейшины, обучая детей законам своего племени, по обычаю составляют уроки из четырех тем. Соответственно, индейские дети вскоре обнаруживают, что легче запоминать вещи, объединенные в группы по четыре.
Попросите некоторых индейских мудрецов объяснить сущность Священной Четверки, и общим для всех них ответом будет примерно следующий:
"Когда Великий Дух (Уакан Тонка у Сиу или Саа-рен-Тайи у Чехали и т.д.) создал мир, он приказал Священной Четверке поддерживать в нем порядок. И вот Священная Четверка - это не четыре бога и не четыре демона, но четыре основополагающие принципа, удерживающие вселенную от хаоса и разрушения."
Попросите индейцев отдельно описать части, составляющие Священную Четверку, и у них ничего не выйдет. Если они когда-либо и знали, чем отличается одна от остальных трех, это знание было утрачено давным-давно. Индейцы говорят только о четверке в целом и никак иначе.
Знаменательно, что посланные в различные племена Северной Америки миссионеры, не осознавая смысла своих сообщений, передавали, что, когда бы они ни проповедовали четыре духовных правила, индейцы молча и внимательно слушали. А когда такие темы преподносятся с соответствующей глубиной, особенно человеком, которого индейцы привыкли уважать, это может привести и к возрождению веры.
Духовный учитель из Христианского Братства в городе Уиттиер в Калифорнии Эд Мэлон каждый год посещает районы расселения племени навахо, чтобы учить подающих большие надежды юных индейских духовных наставников. "Это поразительно, - рассказывает Мэлон, - какой огромный интерес вызывает среди людей навахо проповедь о смысле числа четыре!"
Вообразите себе учителя, который, держа перед группой индейцев брошюру о четырех духовных принципах, говорит: "Вот четыре духовных правила. Нарушьте их и жизнь ваша устремится к хаосу. Следуйте им и Господь принесет мир и порядок в жизнь вашу и вашей семьи, в вашу работу и ваше будущее..."
Древние индейские верования, связанные со Священной Четверкой невидимой аркой резонатора располагаются позади учителя, сообщая каждому его слову особый вес и значительность.Является ли идея Священной Четверки простой выдумкой? Или она содержит в себе некоторую ценность? Разве Библия не намекает на существование предписанной Богом Священной Четверки, поддерживающей порядок во вселенной?
По-моему, ответ на все эти вопросы очевиден. Взгляните на следующие свидетельства:
1. Двенадцать колен Израилевых, направлявшиеся к Земле Обетованной, всегда располагались четырьмя станами по три колена в каждом. И знамена устанавливались не в каждом колене, а по одному в стане.
2. Жертвенники евреев были снабжены четырьмя рогами, выходящими из каждого угла. И чтобы жертва была полноценной, ее надо было буквально привязать к четырем углам, а не просто положить на жертвенник.
5. В Новом Завете содержится четыре Евангелия.
4. Иисус умер распятым на четырехконечном кресте.
5. В Апокалипсисе говорится о четырех конях - всех разной масти - с четырьмя всадниками на них.
6. И наконец. Священное Писание, похоже, дает нам представление о том, что реальность разделена на четыре уровня космической иерархии. Высший уровень остается за Богом, господствующим надо всем. Под ним располагается человеческий уровень, занимаемый по праву всеми существами, созданными по образу и подобию Божию. Еще ниже мы находим то, что можно назвать уровнем среды обитания, предназначенным для животного и растительного мира. И на самом нижнем уровне находятся материя, энергия и законы природы.
Не существует ничего, что бы не относилось к одному из этих уровней космической иерархии. И далее - до тех пор, пока каждая сущность остаетсяв пределах предназначенного ей уровня, в мире преобладает порядок? Грех совершается, когда существо, сотворенное для бытия на человеческом уровне, пытается выбраться из своей ниши и захватить по праву принадлежащее Богу место властелина вселенной.
Право же, в идее индейцев, может быть, содержится гораздо больше того, что схватывает разум в первом осмыслении.