Ричардсон Д. Вечность в их сердцах

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава вторая
НАРОДЫ ПОТЕРЯННОЙ КНИГИ

Бирманские Карены

В 1795 году неподалеку от Рангуна в Бирме случилось следующее происшествие.
- Если жители этой деревни не бирманцы, то как же они тогда себя называют? - спросил английский дипломат, одетый в пробковый шлем.
-Карены, - ответил его бирманский проводник.
Англичанин повторил слово, исковеркав его. Проводник не стал исправлять ошибку. Шотландец еще мог бы воспроизвести этот легкий щелчок языком, необходимый для азиатского произнесения звука "р", но англичане... Проводник давно бросил все попытки убедить их, что старания того стоят.
-Ладно, - сказал британец, - поглядим как выглядят эти кэриан.
Оказалось, что "кэриан" еще больше любопытствовали узнать, как выглядит сам англичанин. Эта первая встреча с белокожим европейцем привела в возбуждение всю деревню. Как привлеченные пламенем мотыльки, жители облепили дипломата, который только слегка отклонялся, когда смуглые жилистые руки протягивались, чтобы коснуться его плеч или щек.
Бирманский проводник между тем сказал о них пренебрежительно:
- Осторожней! Они совсем дикие, эти люди с холмов. Думают только о том, чтобы украсть или подраться. - Он усмехнулся.
Но это было совсем не так. На самом деле, среди множества племен в Бирме карены являлись наиболее развитым. Однако бирманцы столетиями преследовали и эксплуатировали их, заставляя оправдывать вышеприведенное определение. Да и бирманские буддисты не могли простить каренам упорную приверженность к собственной религии, несмотря на неустанные попытки бирманцев превратить их в поклонников Будды.
Но англичанин все равно уже не слушал своего проводника. Веселье, которое он почувствовал в голосах каренов, покорило его. Каждый мужчина вокруг него, каждая женщина и каждый ребенок излучали радостное доброжелательство. "Какая ободряющая разница с привычной отчужденностью бирманской толпы по отношению к иностранцам," -подумал он.
Карен, умевший говорить по бирмански, что-то объяснил проводнику.
- А вот это уже интересно, - сказал бирманец, - Эти дикари надеются, что может быть вы - тот самый "белый брат", которого весь их народ ждет с незапамятных времен.
- Вот как? - проговорил дипломат, - Спроси их - что же этот "белый брат" должен сделать, когда он придет?
- Он должен принести им книгу, - отвечал бирманец, - Точно такую книгу, как та, что их предки потеряли давным-давно. Вот они и спрашивают - да прямо вздохнуть боятся! - "не принесли ли вы ее?"
Англичанин громко расхохотался.
- И кто же, скажи на милость, автор книги, способной так заворожить этих неграмотных людей?
- Они говорят - это книга И-Ва, Высшего Бога. Еще они говорят... - но тут бирманец остановился в затруднении, и лицо его стало мрачнеть, - Они говорят, что, вернув им потерянную книгу, белый брат освободит их тем самым от угнетателей.
Бирманец жутко нервничал. Ну и наглецы же эти карены! Английский дипломат входил в делегацию, посланную, чтобы разрешить спор между Британией и Бирмой - спор, который мог послужить Британии предлогом для включения Бирмы в свои имперские владения - чего бирманцы так страшились. И вот эти дошлые карены практически предлагали англичанину так и поступить. Кто бы подумал - кипел он от злости - что простые дикари способны на такую хитрость!
Чувствуя его раздражение, англичанин тоже начал поеживаться. Достаточно одного слова проводника - и бирманские власти обрушатся с мечами и копьями на этих бедных поселян.
- Скажите им, что они ошиблись, - распорядился он, надеясь успокоить бирманца, - Я не знаком с этим богом по имени И-Ва. Нет у меня и ни малейшего понятия, что это может быть за "белый брат".
Дипломат, сопровождаемый проводником, быстро зашагал прочь от деревни. Полные недоумения сотни каренов следили за тем, как он уходит. Они не устраивали политического заговора. Они просто со всей искренностью повторяли предание, преследовавшее их с древнейших времен.
-Неужели наши праотцы ошибались? - спросил молодой карен.
- Не беспокойся, - отвечал ему более старший, пытаясь обнадеживающе улыбнуться, - Однажды он придет. Могут не сбыться другие пророчества, но это сбудется наверняка.
Вернувшись в только что основанное в Рангуне британское посольство, дипломат доложил о странной встрече в деревне каренов своему начальнику, подполковнику Майклу Саймсу. Саймс, в свою очередь, упомянул о ней в документе, озаглавленном "Отчет посольства в королевстве Два за лето 1795", изданном тридцать два года спустя в Эдинбурге, в Шотландии.
В следующие 175 лет те, кто случайно перелистывал отчет Саймса, если и обращали, то лишь беглое внимание на это занятное описание каренского предания. Анекдотический характер инцидента прочно заслонял его историческую примечательность. Да и вообще, не слишком заинтересованы были англичане девятнадцатого столетия в том, чтобы посещать азиатов в качестве "белых братьев". Роль белых хозяев их устраивала больше. И действительно, начиная с 1824 года Британия приступила к серии нападений на Бирму и в конце концов стала править этой экзотической страной в течение почти целого столетия.
Но еще до британского вторжения история зарегистрировала вторую встречу иностранцев с каренской традицией утерянной книги.
В 1816 году один мусульманский путешественник забрел в отдаленную деревушку каренов примерно в двухстах пятидесяти милях от Рангуна. Карены тщательно обследовали его, как они обследовали каждого иностранца, попадавшего к ним, особенно белокожего, надеясь встретить своего "белого брата". Ну что ж, мусульманин оказался не то чтобы очень белокожим, но среди вещей у него была книга. И он утверждал, что в книге говорится об истинном боге.
Видя, как сильно они зачарованы книгой, мусульманин отдал ее в качестве подарка пожилому каренскому мудрецу. Потом люди говорили, что он предложил им молиться этой книге, но кажется маловероятным, чтобы мусульманин мог дать совет такого рода. Вероятно он просто сказал, чтобы они хорошенько ее поберегли до того дня, когда им повезет, и появится учитель, который переведет им эту книгу.
Мусульманин продолжил свое путешествие и больше не возвращался.
Старец, получивший книгу, обернул ее в кисею и спрятал в особую корзину. Постепенно у жителей деревни выработался ритуал поклонения священной книге. Старик же нарядился в цветастое одеяние, приличествовавшее его роли хранителя книги, и носил особую дубинку в качестве символа своей духовной власти. И что горше всего - он сам и его народ держали постоянные бдения в ожидании учителя, который однажды явится в деревню и откроет их разумению содержание священной книги.
Но это еще не все. Наверно в тысяче, а то и больше, каренских деревень Бирмы люди, называемые букхо, своеобразные наставники, представлявшие не злых духов, а самого И-Ва, истинного Бога - да-да, карены действительно почитали их пророками Истинного Бога - так вот, эти наставники неустанно напоминали каренам, что пути И-Ва и пути злых духов - не схожи. Однажды букхо окончательно подтвердили, что народ каренов должен целиком вернуться на пути И-Ва.
На самом же деле эти каренские пророки просто обучали народ гимнам, передаваемым из поколения в поколение только устными пересказами. Подобно гимнам, которые Пачакути слагал для Виракочи, каренские гимны И-Ва открывают нам, сколь ошеломляюще ясной может быть в народной религии идея единого истинного бога. С помощью этх гимнов благоговейный страх и почитание И-Ва, Бога истинного хранились живыми в сердцах каре-нов, не позволяя им опуститься до буддизма с его идолопоклонничеством. Один из этих гимнов превозносит вечность существования И-Ва:

И-Ва - бессмертен, жизнь его длинна.
Проходит вечность - не умирает он!
Проходит другая - не умирает он!
Он совершенен в своих достоинствах.
За вечностью следует вечность - не умирает он!
Другой гимн восхваляет И-Ва, как Творца:
Кто сотворил мир с самого начала!
И-Ва сотворил мир с самого начала!
И-Ва расставил все по местам.
Непостижимый И-Ва?

Еще в одном гимне передается глубокое постижение всемогущества и всеведения И-Ва одновременно с пониманием недостаточной близости к нему каренов:

Всесилен И-Ва, и мы не уверовали в него.
В глубокой древности создал И-Ва человека;
Он знает все в совершенстве?
Вначале создал И-Ва человека;
Все ведомо ему - от начала до нынешних времен?
О дети мои и внуки!
Вся земля - след стопы И-Вы.
И небеса - место, где он восседает.
Он видит все, и мы - его зримое свидетельство.

В каренском рассказе о человеке, отпавшем от Бога, содержатся потрясающие параллели с первой главой Книги Бытия:

Изначально построил мир И-Ва.
Он определил - что есть и что пить.
Он создал "плод испытания".
И указания его были точны.
Му-ко-ли подверг соблазну двух людей.
Из-за него они отведали плод от древа испытания.
Не послушались они, не поверили И-Ва...
И, поев плода испытания,
Беззащитными стали перед болезнями, старостью и смертью...

Алонзо Банкер, который в конце девятнадцатого века прожил тридцать лет среди каренов, так рассказывает о типичном вечернем уроке, проводимом каренскими букхо в джунглях Бирмы, неподалеку от Таунгу:
"Почти невозможно описать ни торжественный и почтительный тон, с которым эти белые как лунь старики перечисляли вслух свойства И-Ва, ни то, с каким благоговейным вниманием слушали их дети... они были словно магнитом притянуты к этой группе старцев. Затем на некоторое время воцарилась тишина, сопровождавшаяся лишь треском хвороста и бамбука в костре. И вот старый деревенский пророк поднялся и, протянув руки, как для благословения, произнес:
- О дети и внуки! Некогда И-Ва любил каренов больше всех других народов. Но они ослушались его повелении, и по этой причине... теперь мы страдаем. Из-за проклятия И-Ва бедственно наше теперешнее положение, и нет у нас книг.
И вдруг, как будто великая надежда озарила его лицо, когда, подняв глаза к звездам, он воскликнул:
- Но И-Ва вновь проявит к нам сострадание и опять будет любить нас превыше прочих. И-Ва спасет нас снова! Это из-за (того что мы послушались) слова Му-ко-ли (Сатаны) мы страдаем.
Затем последовало... вдохновенное чтение древних стихотворных преданий... Старик... произносил их с естественной выразительностью, которую легко почувствовать, но невозможно описать:
-Сотворив Та-наи и И-у, поместил их И-Ва в сад и сказал: "Семь разных деревьев я создал для вас... и семь разных плодов они несут на себе. Есть среди семи деревьев одно, плоды которого есть не следует... Стоит вам отведать их-и вы станете стареть, сделаетесь больными и умрете... Ешьте и пейте с осторожностью. Я буду навещать вас раз в семь дней."
Как-то явился к мужчине и женщине Му-ко-ли и сказал:
- А вы почему здесь?
- Отец наш здесь нас поселил - отвечали они.
- Чем вы тут питаетесь? - спросил Му-ко-ли.
- Господин наш И-Ва создал нам пищу - пищу, которая не кончается.
- Покажите мне вашу пищу - сказал Му-ко-ли. Они стали указывать на плоды, говоря:
- Вот этот - вяжет, а этот - сладкий, этот - кислый, этот - горчит, вон тот пряный, а этот жгуче-острый... Но вкуса этих плодов мы не знаем - кислы они или сладки. Отец наш, господин И-Ва сказал:
"Не ешьте плодов этого дерева. Если съедите их, вы умрете."
Тогда Му-ко-ли сказал:
- Это не так, дети мои. Ваш отец И-Ва сердцем не с вами. Это сочнейшие и сладчайшие плоды... Если вы отведаете их, вы обретете сверхъестественную силу. Вы сможете вознестись на небеса... Я люблю вас и говорю правду, ничего от вас не утаивая. Если вы мне не верите - не ешьте этих плодов. Но если вы только попробуете их, тогда вы будете знать все...
Далее в этой истории мужчина Та-наи отказывается от соблазна и уходит прочь. Женщина же задерживается, поддается искушению и пробует плод, а затем соблазняет и своего мужа. который тоже его отведывает. Рассказ Алонзо Банкера продолжается:
Женщина вернулась к Му-ко-ли и сказала: "Муж мой поел плода."
Безумно расхохотался Му-ко-ли.
- О, побежденные мной мужчина и женщина! Вы послушались моих слов и подчинились мне.
На следующее утро И-Ва пришел их проведать. Но они не пошли за ним, как бывало, распевая ему хвалу. И-Ва приблизился к ним и сказал:
- Зачем вы отведали плоды дерева, с которого я запретил вам есть?.. Теперь вы будете стареть, начнете страдать от болезней и умрете.
Прокляв человека, И-Ва покинул его... Со временем пришли болезни. Заболел один из детей Та-наи и И-у. Тогда они сказали друг другу: "И-Ва отказался от нас. Мы не знаем, что делать. Надо пойти и спросить Му-ко-ли."
Итак, они пошли к Му-ко-ли и сказали ему:
- Мы поверили твоему слову и отведали плодов. Теперь наш ребенок заболел... Что ты нам посоветуешь?
- Вы не подчинились своему отцу, господину И-Ва,- отвечал Му-ко-ли, - Вы послушались меня. Отныне, раз вы покорились однажды, подчиняйтесь мне до конца.
Затем старый пророк, все продолжая древнюю стихотворную притчу своего народа, рассказал, как Му-ко-ли научил их основным жертвоприношениям, необходимым в случае разных болезней. Эти жертвы следовало приносить его слугам - натам (духам), которые распоряжались каждой болезнью, равно как и несчастьями.
Рассказал старик и о том, как Му-ко-ли научил их колдовать с помощью птичьих костей, которые стали для этих жителей холмов средством разрешения почти всех жизненных положений.
Алонзо Банкер приводит и каренскую "Песню надежды", выражающую их ожидание неизбежного возвращения И-Ва:

В назначенный срок И-Ва придет.
...Мертвые деревья зазеленеют и расцветут...
Засохшие деревья будут снова цвести и благоухать.
Придет И-Ва и приведет великую Тау-Ти.

(Тау-Ти - по-видимому имя священной горы)

Давайте же вознесемся духом и помолимся.

Еще одна песня надежды говорит о царе, который возвратится:

Добрые люди - добродетельные -
Войдут в серебряный город, в город из серебра.
Праведные люди - праведники -
Войдут в новый город, в невиданный город.
Те, кто верит своим отцу и матери,
Возрадуются в золотом дворце.
Когда придет царь каренов,
Будет только один правитель.
Когда придет царь каренов,
Не станет ни богатых, ни бедных.

Несмотря на постоянно присутствовавшее и распространявшееся влияние в Бирме буддистского идолопоклонничества, каренские пророки неустанно укрепляли свой народ в противостоянии идолопоклонству, с помощью таких, например, изречений:

О дети и внуки!
Не молитесь идолам или священникам!
Не дадут вам никаких выгод эти молитвы,
Тогда как грехи ваши возрастут стократно.

Святой обязанностью является также уважение к родителям:

О дети и внуки! Почитайте отца и мать и благоговейте перед ними!
Ибо, когда вы были малы, их забота о вас была не заботой москита, который вас укусил.
Согрешить против родителей - страшное преступление.

Пророчествующие о Всевышнем среди каренов подчеркивают также обязанность человека любить Бога и своего ближнего.

О дети и внуки! Любите И-Ва. И не так,
чтобы лишь упоминать его имя (всуе).
Если вы лишь произносите его имя (всуе),
Он уходит от нас все дальше и дальше!
О дети и внуки! Не ищите удовольствия в спорах и скандалах, но любите друг друга.
И-Ва глядит на нас с небес.
И если мы не любим друг друга,
Это значит - мы не любим И-Ва.

Каренам, которые нарушили закон, предлагается раскаяться и уповать на милосердие И-Ва:

О дети и внуки! Если мы раскаемся в наших грехах,
И прекратим творить зло, удерживая наши страсти,
И станем молиться И-Ва -
он снова подарит нам свое милосердие.
Если у И-Ва не будет для нас прощения,
никто не сможет его нам дать.
Он - единый, кто нас спасет - И-Ва.
Не упущена и важность молитвы:
О дети и внуки!
Молитесь И-Ва неустанно и ночью и днем.

Карены, таким образом, представляют для теологов впечатляющую аномалию. Иисус, как сообщает нам Благовествование, отметил религиозную чуткость некоторого числа язычников - сравнительно небольшого: римского центуриона, сирофиникиянки, царицы Савской, Неемана Сириянина, вдовы Сарептской, ниневитян и так далее. Равно как и апостол Петр был поражен неожиданной набожностью язычника по имени Корнилий (см. Деян. 10:54). Племя каренов, однако, предстает перед нами сотнями тысяч личностей, чье интуитивное знание основных духовных истин в среднем вполне сравнимо с подобным качеством евреев или христиан за всю историю человечества.
Более того, в благочестии язычников, отмеченном в Библии, каждый раз, кажется, можно отыскать следы влияния евреев. В двух случаях оно было результатом учительства Самого Иисуса. Но карены жили за четыре тесячи миль от Иерусалима. Допустим, что имя их бога - И-Ва - предполагает отголоски иудейского Ягве. Но собиратели каренских традиций не сообщили нам ни о каких аналогиях с Авраамом или Моисеем - второй и третьей важнейших фигурах иудаизма. Влияние евреев безусловно включало бы настойчивое упоминание этих имен.
И точно так же, если традиции каренов уходят корнями к влиянию, скажем, несториан восьмого столетия или более поздних миссий римских католиков шестнадцатого, семнадцатого или восемнадцатого веков, можно было бы расчитывать на упоминание о вочеловечении или о Спасителе, принявшем смерть во искупление человеческого греха и восставшего из мертвых.
Но и подобных идей я не нашел в сообщениях тех, кто изучает каренские традиции.
И если мы предположим, что иудейские или христианские влияния (или и те, и другие) коснулись каренов, но так мимолетно, что закрепили в них лишь основные представления о Боге, сотворении мира и грехопадении, тогда перед нами встает трудный вопрос. Как же смогло такое поверхностное влияние произвести столь глубокое и прочное впечатление на весь народ - тем более, что буддизм и их собственнная религия духов изо всех сил и столь долгое время с этим влиянием боролись?
История учит нас, что только очень сильное и очень длительное влияние способно внушить новую религиозную идею, преодолев сопротивление чуждой ему культуры, особенно когда иные влияния - в данном случае буддизм и духопочитание - настолько противоположны этой новой идее.
А не может ли быть, что вера каренов в И-Ва предшествовала и иудаизму и христианству? Не выросла ли она из древних корней монотеизма, который преобладал во времена ранних патриархов? Ответом будет почти уверенное "да"!
Но гораздо более удивительной стороной монотеизма каренов было откровенное признание ими его незавершенности. А в связи с естественной тенденцией большинства людей во всем мире относиться с неприязнью и недоверием к чужестранцам, особенно если они отличаются цветом кожи - не менее удивительна и страстная вера каренов в то, что полноту веры им принесут "белые чужеземцы".
В одном из их гимнов говорится:

Сыновья И-Ва, белые чужеземцы
обрели слово И-Ва.
Белые чужеземцы, сыновья И-Ва
обрели слово И-Ва давным-давно.

Где-то в тридцатые годы прошлого столетия к английскому губернатору Бирмы обратился с речью карен по имени Сау-Куа-Ла. Он сказал, что европейцы, "белые чужестранцы", вначале были младшими братьями каренов. Карены, будучи старшими братьями (и жутким сбродом, каковым они в то время являлись), по неосмотрительности потеряли свою книгу И-Ва. Белые же братья бережно свою сохранили. В результате белые люди стали праведниками и известны как "проводники к Богу". К тому же они научились плавать через океаны на кораблях с "белыми крыльями".
Алонзо Банкер таким образом сводит воедино предания каренов: "Спаситель [для каренов]... должен был быть "белым чужеземцем", явиться с запада, из-за моря на "белых крыльях" [парусах] и принести "белую книгу" И-Ва". Некоторые варианты предания говорят, что книга должна быть золотой и серебряной.
Таким образом, народ каренов замер в виде восьмисоттысячной встречающей делегации, готовой принять первого же, ничего не подозревающего миссионера, явившегося к ним с Библией и с вестью от Бога о спасении. Кем бы он ни оказался, его судьбой было насладиться одной из величайших в истории привилегией.
Прежде чем открыть, кто же был этот избранный, и чего стоило направить его по этому пути, давайте оглядим горизонты Бирмы и прилегающих к ней стран, чтобы узнать, кто еще, затаив дыхание, ждал вести от Всемогущего...

Качины

На самом севере Бирмы еще полмиллиона неистово свободолюбивых людей в красных тюрбанах - народ, называемый качины, тоже обладал представлением о своем создателе. В их национальной религии творец, которого зовут Карай Касанг - милосердная сверхестественная сущность, "чьи пределы и формы превышают человеческую способность постижения". Иногда качины называют его Хпан Ва Нинсанг - Тот Преславный, Который Творит, или Че Ва Нингсанг- Тот, Кто Знает.
Доктор наук Герман Тегенфельдт, живший среди качинов около двадцати лет и изучивший их язык, писал: "Верующие в духов качины не приносят жертв Карай Касангу. "Зачем? - сказал один из них, - Он не причинил нам никакого вреда". Нет у племени и обычая возносить ему молитвы. И тем не менее, в случае крайней нужды, когда жертвы другим духам не помогают, известно, что качины обращаются с громкими жалобами к этому далекому великому духу".
Так же как и карены, качины верят, что однажды Карай Касанг дал их предкам книгу, которую те потеряли. Верования качинов не уточняют, каким способом она будет им возвращена, но, по всем признакам, они рассчитывают, что книга, возможно, когда-нибудь к ним вернется.
Кто же вернет эту книгу качинам?

Лаху

На юго-восток от качинов и на северо-восток от каренов, в районе, где Бирма вдвигается между Китаем и Таиландом, чтобы достичь стомильной границы с Лаосом, живет около четверти миллиона людей, называемых лаху. В течение нивесть скольких столетий среди людей лаху также живет предание, в котором говорится, что Гуи Ша - Творец всего - дал их праотцам закон, написанный на рисовых лепешках. Но пришел голод, и предки съели лепешки - только чтобы остаться в живых. Они объяснили для себя это так, что закон Гуи Ша будет теперь у них внутри. И лаху в самом деле верили, что ощущение закона Гуи Ша все еще живо среди них, так как их предки съели священные рисовые лепешки. Но они не могли быть до конца послушными Создателю, пока не получат опять запись точно сформулированных его законов.
Подобно каренам были свои пророки у Бога и среди лаху. Их задачей было постоянно поддерживать в сердцах людей лаху надежду на помощь Гуи Ша. С этой целью они повторяли речения, подобные например такому; "Даже если бы у человека было десять охапок посохов, и он шел бы и шел, пока ни сотрутся они все без остатка, он и тогда не нашел бы Гуи Ша (истинного бога). Но придет час, и Гуи Ша сам пошлет к нам белого брата с белой книгой своих белых законов - со словом, столь давно утерянным нашими праотцами. Белый брат донесет эту утраченную книгу до самых наших сердец."
Некоторые лаху даже носят на запястьях шнурки, символизирующие одновременно и их связь с натами (духами), и нужду в назначенном Богом спасителе, который однажды освободит их руки от этих пут.
Горы Бирмы, Китая и Таиланда, где поселились лаху, представляли собой сцену для захватывающей дух драмы. Где же были белые братья, которые одни только и могли заставить занавес на этой сцене подняться?
Но мы даже не приблизились еще к концу...

Ва

Рассыпавшись среди гор, которые возвышаются между расположением качинов и лаху, жили еще сто тысяч членов племени, называемого ва. Ва охотились за головами - но не так уж беспорядочно и неразборчиво! Лишь раз в году, во время сева, люди ва чувствовали, что их кровожадные духи требуют зарыть на полях вместе с семенами человеческие головы. Заметьте - только чтобы обеспечить хороший урожай! На самом деле они никому не хотели причинять зла.
Соседние племена всегда надеялись, что смогут убраться куда-нибудь подальше, на отдых, когда у ва наступало время посева. Увы, к несчастью, именно в это время им и самим надо было сеять.
Но внутри народных веровании племени вели свою работу и добрые влияния. Время от времени среди людей ва возникали пророки бога истинного, которого они называли Сайе, и открыто осуждали охоту за головами и поклонение духам. Один такой пророк появился в восьмидесятых годах прошлого века. Люди народа Шан называли его Пу Чан (его имя на языке ва нам неизвестно). Он убедил несколько тысяч жителей одного из селений ва под названием Понг Лай покончить с охотой за головами и духопочитанием. Каким образом? Сайе, истинный бог, сказал он, готов послать к ним долгожданного "белого брата с потерянной книгой". Если он приблизится к земле ва и услышит, что они творят грешные дела, он может решить, что они не достойны книги истинного бога, и вернуться назад. И если такое случится, предупреждал Пу Чан, народу ва наверняка никогда больше не будет предоставлена возможность вернуть себе утраченную книгу.
Как-то утром Пу Чан оседлал пони и сказал своим ученикам: "Следуйте за лошадкой. Ночью Сайе сказал мне, что белый брат наконец где-то рядом. Сайе заставит этого пони привести вас к нему. Когда вы отыщете белого брата, посадите его на пони. Мы будем неблагодарными людьми, если вынудим его оставшуюся часть пути идти пешком."
Пока ученики Пу Чана разевали от изумления рты, пони тронулся с места. Предполагая, что животное остановится у ближайшего ручья, они пошли следом. Приведет ли их пони к "белому брату"? К тому самому, истинному?

Племена шан и палаун

Даже некоторые исповедовавшие буддизм народы на юго-востоке Азии проявляли крепкую веру в пришествие мессии. По некоторым источникам, их мессия явится лишь "пятым воплощением Будды" под именем Пра Арайя Майтрея - Господь Милосердия. И тем не менее, то, что эти народы ожидали Бога Милосердного, указывает на понимание ими основной потребности человека. Благовествование также обращается к этой потребности, хотя провозглашенный им Господь Милосердный никоим образом не является пятым воплощением Будды.
Есть предположения, что в буддистских текстах приводились слова Гаутамы Будды, говорившего: "После меня придет Пра Арайя Майтрея - Господь Милосердия. Когда он явится, мои последователи должны пойти за ним!" По одной теории, эти писания были уничтожены во время войны в Лаосе. Но устные предания остаются широко распространенными не только в Лаосе и северном Таиланде, но и среди племен шан и палаун на востоке Бирмы, где Пра Арайю Майтрею, согласно Александру Маклишу, зовут Аре Митайя.
По поводу роли, которую играет Аре Митайя в жизни народов Шан и Палаун, Маклиш пишет: "Ни один образ во всем их религиозном мире не вызывает у них столь мгновенного интереса. В одной из их книг [относящихся к Аре Митайе] были найдены стихи [очень близкие к словам из] Книги Пророка Исайи [в которых говорится:] "Каждая долина возвысится, и каждая гора опустится, и искривленное распрямится, и неровное сделается гладким". И они ожидают, что, когда придет Аре Митайя, он буквально исполнит это пророчество".
Маклиш говорит далее, что палауны, строя новый дом, всегда добавляют лишнюю комнату, которую держат готовой в ожидании Аре Митайи. Эту комнату регулярно прибирают, несмотря на то, что члены семьи никогда ею не пользуются. По ночам в ней всегда горит маленький светильник. Повидимому, никому не было известно, когда явится Милосердный Господь, и какое именно жилище он выберет для отдыха. Так что все хижины должны были стоять готовыми в любое время.
Точно так же как любая девочка во времена Ветхого Завета лелеяла надежду, что именно она станет матерью Мессии, каждая семья палаунов, как видно, надеялась, что именно ее дом окажется однажды прибежищем для этого буддистского Бога Милосердия.

Кая Бирмы и Таиланда

Еще Маклиш рассказывает, что члены племени кая, живущие вдоль границы Бирмы и Таиланда, возводят молитвенные постройки, посвящая их Богу Истинному в ожидании Его посланца, который с утраченной книгой в руках войдет в эти дома молитвы, чтобы учить народ. Никогда в таких местах не было установлено ни одного идола. Но люди кая собирались там и неуверенно, не совсем внятно молились Великому Всевышнему Богу.

Китайские лису

А тем временем по другую сторону границы в провинции Юньнань на юго-западе Китая терпеливо ждали прихода белого брата с книгой истинного Бога, написанной на их собственном языке, несколько тысяч жителей, которые составляли народ лису, селившийся на холмах. Это становится особенно интересным, если принять во внимание, что в языке лису не было даже алфавита - уж какие там печатные труды! Неважно! Лису были убеждены, что однажды он придет и даст им Божественную книгу, написанную на их языке.
Когда мы получим эту книгу, говорили они, у лису будет свой собственный царь, чтобы править людьми (в течение многих поколений лису подчинялись жесткому правлению китайцев).
И все же мы еще не дошли до конца...

Индийские нага

Вполне ясным представлением о "божестве с ярко выраженным личным характером, которое связано более с небом, чем с землей" и "стоит превыше всех других" обладали двадцать четыре племени индийской народности нага, жившие у гор, охраняющих северо-западную границу Бирмы. Имя этого бога на чейксангском диалекте было Чипо-Туру - бог, поддерживающий мир. На далекте коньяков его звали Гуанг.
По меньшей мере одно из этих двадцати четырех племен располагало уточняющими сведениями о том, что эта Высшая Сущность наделила их предков своим словом, написав его на звериных шкурках. Но праотцы плохо заботились об этих шкурках. Их съели собаки.
Среди нага тоже время от времени появлялись пророки. Некто Пхивеи Дозо, сам принадлежащий к народности нага, описывает одного из пророков - женщину по имени Хамхинатулу, жившую, по всей вероятности, в семнадцатом столетии. Согласно этим описаниям, подробности ее пророчеств обнаруживают поразительное соответствие как библейским первоосновам, так и событиям, начавшим разворачиваться для людей нага в начале двадцатого века. Но мы забегаем вперед...
Дозо также утверждает, что в культуре нага содержались удивительно схожие с библейскими обычаи, такие, как воздвижение памятных камней в особых местах, жертвы "начатков всех плодов", жертвенная кровь, жертвы святых животных, употребление опресноков, прокалывание ушей, постоянное поддерживание священного огня, особое почитание числа "семь", праздники урожая и дуде-ние в трубы после его сбора.
И никогда нага не создавали изображений Чипо Туру!
Ветхий Завет указывает, что даже держа записанный Закон Господен в своих собственных руках, евреям иногда трудно было сохранять послушание этому закону. На протяжении большей части Ветхого Завета большинство детей Авраамовых поклонялось идолам! Некоторые даже доходили до такой крайности, что сжигали собственных детей живыми перед идолом, звавшимся Молох. У людей нага тоже хватало сложностей. Обычным делом у них являлось рабовладение. Но ведь до середины девятнадцатого века оно использовалось и некоторыми христианами, а во многих мусульманских странах считается законным и сегодня. Охота за головами была причиной неоправданной гибели людей. Курение опиума (принесенное, кстати, британцами с целью ослабить военную силу племен нага), подавляло их инициативу. Но для неграмотного народа, подверженного искушениям духопочитания с одной стороны и идолопоклонничества буддистов и инду-истов с другой, нага прекрасно справлялись, поддерживая столь глубокое осознание Бога в течение столь долгих столетий. Что же являли бы собой нага, не потеряй они Священного Божьего Писания?

Индийские мизо

На триста миль юго-западнее того места, где поселились нага, и так же по обе стороны границы Индии с Бирмой живет еще один трехсотпятидеся-титысячный народ, называемый в Индии мизо. Бирманцы зовут его лушеи. Член племени мизо, которого звали Хминга, так описывает представления его народа о Патиане - высшем боге: Па, говорит он, означает "отец", а иан может служить обозначением понятия "святой". Таким бразом Патиан по всей видимости значит "святой отец". Мизо считали Патиана "творцом всего... добрым существом, котрое, тем не менее, проявляет не слишком большой интерес к людям". Цитируя автора по имени Макколл, Хминга говорит: "[Мизо] верили в существование единого всевышнего бога, всечеловеческого бога добра."
В то время как качины никогда не устраивали жертвопириношений Карай Касангу - таково было их имя для Всевышнего - мизо приносили жертвы Патиану. Но только ему одному!
Хминга утверждает, что однажды человеку, чье имя было Дарпхока, предстало пророческое видение, которое оставило в нем глубокий след. "Ночью он услышал голос, сказавший ему: "Великий свет придет с запада и засияет над землей мизо. Следуйте за этим светом, ибо люди, которые его принесут, будут из рода правящих..." [Затем уже сам пророк сказал людям своего народа:] "Может быть, моей жизни не хватит, чтобы увидеть этот свет, но когда он придет, следуйте за ним. Следуйте за ним!"
Тегенфельдт, в свою очередь, цитирует писателя Хэнсона, который утверждал, что мизо располагали и преданиями о священной книге. Вначале Патиан дал ее далеким предкам мизо, но позже они ее потеряли.
Целых десять народов! И каждый из них был предельно открыт для понимания Благой Вести об Иисусе Христе, если бы только они знали о том, что она уже живет в мире! Десять народов, составлявших более трех миллионов мужчин и женщин. Десять народов, собранных вместе на участке юго-восточной Азии, равном по размеру штату Техас, и ждавших... ждавших... пока люди И-Ва, жившие в других странах, позволяли уплывать одному столетию за другим? Но вот наконец стало рассветать к приходу нового дня.
В 1817 году, после долгого морского путешествия из Америки, благочестивый баптистский миссионер, по имени Адонирам Джадсон сошел с корабля у Рангуна. Разумеется под мышкой у него была зажата Библия, но ни малейшего представления не имел он о том невероятном значении, которое было заключено в этой книге для более чем трех миллионов людей, живших в восьмистах милях от причала, где он стоял.
Джадсон нашел пристанище в Рангуне. С величайшим старанием он изучил бирманский язык. Через некоторое время, одетый в желтый халат, похожий на те, что носили в Бирме учители буддизма, он вышел из дому, отправился на базар и стал проповедовать Благовествование бирманцам-буддистам. Реакция, увы, оказалась ничтожной. Часто ему приходилось бороться с почти одолевавшим его чувством разочарования. Только после семи лет проповедничества нашел Джадсон среди бирманских буддистов своего первого последователя.
Мимо его дома каждый день проходили вовсе ему незнакомые карены. По своему обычаю, они часто пели гимны И-Ва - богу истинному. Если бы только Джадсон сумел выучить и их язык, содержание этих гимнов его бы ошеломило. И почти наверняка он нашел бы у скромных каренов гораздо более сильный отклик на Благовествование, чем мог вообразить в самых тайных своих мечтах. В полном неведении о религиозных возможностях каренов, зачастую лишенный всякого утешения, Джадсон все больше склонялся к идее перевода Библии на бирманский язык, поскольку попечение о его немногих новообращенных оставляло ему массу свободного времени.
И вышло так, что этот его перевод стал основой для всего, достигнутого его коллегами по миссионерству среди множества малых народов Бирмы. Если бы сам Джадсон сразу столкнулся с приемом, подобным тому, который способны были оказать Благовествованию карены, он, может быть, и не нашел бы времени закончить свой перевод.
И вот по воле Провидения в тот самый дом, где остановился Джадсон, пришел грубый, как невыделанная кожа, мужчина-карен. Он искал работу, которая помогла бы ему выплатить долги. Джадсон устроил его на работу. Имя этого человека было Ко Тах Биу. Характера он был буйного и утверждал, что уже убил около тридцати человек, пока занимался грабежами.
Постепенно Джадсон и другие члены его общины стали знакомить Ко Тах Биу с Благовествованием об Иисусе Христе. Сперва казалось, что парень слишком туповат, чтобы усвоить эти сведения. Затем кое-что изменилось. Ко Тах Биу начал задавать вопросы о происхождении Благовествования и о "белых чужеземцах" с запада, доставивших весть - а заодно и книгу, в которой эта весть содержалась. И вдруг для Ко Тах Биу все стало на свои места. Душа его приняла любовь Иисуса Христа, как высохшая земля принимает дождь! Примерно в это же время в Рангун прибыли супруги Джордж и Сара Бордмэн - новые миссионеры, назначенные в помощь Джадсону. Джордж открыл для неграмотных новообращенных школу. Никогда Ко Тах Биу не мечтал о школе, но теперь он сразу поступил в нее, так как твердо решил выучиться и читать эту Библию по-бирмански, по мере того, как Джадсон будет ее переводить. К удивлению Джадсона и Бормэна, он оказался полностью погруженным в Библию и заключенное в ней послание.
А Ко Тах Биу уже открылось, что он самым первым среди своих соплеменников узнал о действительном прибытии в Бирму "утраченной книги". В соответствии с этим, он взял на себя и ответственность объявить добрую весть, которую не терпелось услышать практически каждому карену. Так что когда Джордж и Сара Бордхэм заявили, что собираются основать новую миссию в городе Тавой на узкой полоске южной Бирмы, Ко Тах Буи пришел в необычайное возбуждение. "Возьмите меня с собой!" - попросил он.
Его взяли. Как только они прибыли в Тавой, Ко Тах Буи попросил, чтобы его крестили. Бордхэм пошел ему навстречу, а Ко Тах Буи тут же отправился в путешествие к холмам южной Бирмы. Приходя в каренское селение, он каждый раз проповедовал Благовествование. И почти в любом случае буквально каждый карен, находившийся в пределах слышимости от его проповедей, отвечал на них радостным изумлением. Малое время спустя сотни слушателей Ко Тах Биу стали толпами стекаться в Тавой, чтобы увидеть "белых братьев", которые принесли наконец потерянную книгу.
Джордж и Сара отказывались верить своим глазам и ушам. Казалось, переполненные воодушевлением, явились все обитатели холмов в окрестностях Тавоя. Вскоре Бордмэн оказался завален приглашениями из каренских селений, в которых его просили прийти и подкрепить проповеди Ко Тах Биу более подробным учением из "книги И-Ва". Ко Тах Биу тем временем продолжал осваивать все новые края. Переправляясь вброд через реки, переваливая через гряды холмов, храбро встречая муссонные бури и разбойников - как раз таких, с которыми он и сам некогда бродяжил, он отыскивал одну каренскую деревушку за другой и приносил добрую весть. В конце концов он услышал о той самой деревне, где двенадцать лет назад была получена от мусульманского путешественника священная - как утверждалось - книга. Ко Тах Биу поспешил привести в деревню Бордмана, чтобы тот исследовал этот, давно почитаемый священным, том и установил, в самом ли деле это книга о Боге. Рассказ госпожи Уайли опубликованный в 1859 году, описывает события, происшедшие по прибытии Бордмана в селение:
"Глава племени, сопровождаемый длинной свитой, вынес священную реликвию. Затем корзина была раскрыта, кисея развернута, и, достав из складок старую, потрепанную и рассыпающуюся книгу, он почтительно вручил ее Бордману.
Она оказалась "Книгой литургии и псалмов", изданной в Оксфорде. "Это хорошая книга, - сказал Бордман, - Она учит, что есть Бог на небесах, которому мы единственно должны молиться. Но вы слепо боготворили саму книгу. И это нехорошо. Я научу вас молиться Богу, которого эта книга открывает."
Лица каренов поочередно озарялись улыбкой радости, которая затем угасала от внутреннего осознания, что грехом было молиться книге вместо Того, о ком эта книга свидетельствует... [Выслушав затем наставнические беседы Бордмана,] старый шаман, который двенадцать лет был хранителем книги, понял, что эта его служба подошла к концу. Он отказался от своего фантастического наряда, от палки, которая все это время была знаком его духовной власти, и обрел смиренную веру в Господа Иисуса Христа".
"В результате неустанных трудов Ко Тах Биу, - писала госпожа Уайли в другом месте, - множество каренов, живших в селениях, разбросанных по ту сторону гор Тавоя, вереницами стягивались сюда из далеких джунглей, чтобы с пытливым интересом рассмотреть белого учителя и услышать дивные истины, которым он учит. Бордман обнаружил, что, вопреки жестоким условиям, которые их окружали, эти люди обладали умом, восприимчивым к самым неожиданным впечатлениям и удивительно поддающимся духовному воспитанию. Когда Бордману удавалось попасть в деревни, карены встречали его с почтительной радостью, приветствуя его, как того, кто укажет им более совершенный путь. С этого времени в его дневниках мы постоянно находим записи, подобные следующей: "Огромное число каренов теперь с нами, и Ко Тах Биу проводит дни и ночи, читая и объясняя им Слово Жизни. Создается впечатление, что пришло время избранничества для этого народа". Аллилуйя!
Тем временем Джонатан Уэйд, еще один из недавно прибывших сподвижников Бордмана, буквально сбивался с ног, пытаясь справиться с новым взрывом ликования, охватившим каренов, которые жили на двести миль севернее Тавоя. Приняв новую веру и крестившись, карены почти тотчас же сами становились миссионерами, чтобы разносить благую весть своему народу все дальше и дальше. Группа этих каренских миссионеров дошла до места, называемого Бассин, в трехстах милях северозападнее Тавоя, и там проповедовала. Американские миссионеры, прибывшие позднее в Бассин, нашли там пять тысяч новообращенных каренов, готовых к крещению.
Бирманские буддисты пребывали в недоумении. "В чем секрет христианства? - продолжали они задавать себе один и тот же вопрос, - Столетиями мы безуспешно пытались приобщить каренов к буддизму. А теперь за несколько десятилетий христиане добились того, чего нам не удавалось достичь веками!"
А Ко Тах Биу в это время покинул Тавой, где он вдохновил Благовествованием фактически все население каренов, и пылающей головней понесся к ожидающим, как сухой валежник, поселениям каре-нов в центральной Бирме. Ко Тах Биу скоро умер. Не давая себе ни минуты передышки, он буквально спалил себя в несколько лет. Но зажженный им в самой сердцевине его народа огонь и сейчас, полтора столетия спустя, полыхает в Бирме.
Другой коллега Джадсона, Фрэнсис Мэйсон назвал Ко Тах Биу "каренским апостолом" и написал в его память книгу, так ее и озаглавив. Книгу эту следовало бы переиздать в назидание христианам наших дней.
К 1858 году десятки тысяч христиан-каренов пришли к осознанию своей ответственности перед остальными этническими меньшинствами Бирмы, которым еще не ведома была благая весть о том, что "утраченная книга обретена вновь". Каренские христиане положили начало этой новой фазе межкультурного обмена, посылая группы своих миссионеров - среди которых иногда были и американцы - к полумиллионному народу качинов, живших в горах северной Бирмы.
Каренские миссионеры были потрясены, узнав что у качинов есть свое собственное имя для Всемо-гущего - Карай Касанг. Но не только этим - оказывается качины верили и в то, что их предки некогда обладали священным писанием Карай Касанга. Как и карены, качины столетиями отвергали буддийское идолопоклонство на том основании, что Карай Касанг его не одобрил бы. И подобно каренам, качины восприняли христианство, как исполнение их собственных веровании, связанных с Карай Ка-сангом.
За последующие девяносто лет около двухсот пятидесяти тысяч качинов пополнили церковь Иисуса Христа.
Карены... Качины... А как же лаху и ва? В конце девяностых годов прошлого столетия американские миссионеры поручили одному из членов своей миссии, а именно Уильяму Маркусу Янгу, доставить Благовествование народу Шан на восточной окраине Бирмы. Каренские миссионеры, естественно, отправились вместе с ним. В городе Кенгтунг, центре района расселения племени шан, Янг вместе со своими каренскими коллегами основал миссионерский пункт.
Как-то днем Янг отправился на базар, чтобы проповедовать среди людей племени шан, большинство которых было буддистами. Он громко перечислил Десять Моисеевых Заповедей. Затем держа в вытянутой руке Библию, страницы которой ярко светились под солнцем, Янг стал проповедовать о законах Бога Истинного.
Продолжая свою речь, он заметил странно одетых людей, потянувшихся к нему из рыночной толпы. Было ясно, что это не шаны. Позднее он узнал, что это были люди лаху, решившие в этот день прийти сюда с далеких гор, чтобы обменять свои товары на кенгтунгском базаре. Они плотно окружили Янга, с недоверием вглядываясь в его белое лицо, в белые страницы книги в его руках и слушали, как он описывал на языке шан законы Божьи, содержащиеся в этой книге.
Потом в порыве сильнейших чувств, они стали упрашивать Уильяма Маркуса Янга отправиться вместе с ними в горы. Фактически они просто забрали его с собой: "Весь наш народ ждал тебя много веков, - объясняли они, - В ожидании твоего прихода мы даже выстроили в некоторых из наших селений особые дома для встречи.
Кое-кто из людей лаху показывал ему браслеты из грубых веревок, свисавшие с их запястий, как кандалы. "С незапамятного времени мы, лаху, носим эти веревки. Они означают нашу обреченность злым духам. Один ты, как посланец Гуи Ша, мог бы срезать эти путы с наших рук - но только если ты донесешь утерянную книгу Гуи Ша до самых наших сердец!"
Почти лишенные дара речи, испытывая благоговейный страх, Янг и каренские миссионеры вместе с лаху пустились в путь. То, что произошло дальше, похоже на Деяния Апостолов девятнадцатого века. Христианство приняли десятки тысяч лаху. Янг и его каренские коллеги не успевали удовлетворять потребности лаху в учении, так что Янг поставил на службу в качестве учителей Библии двух своих сыновей - Гарольда и Винсента. Оба мальчика с детства носили одежду лаху. Вместе с лаху они принимали участие в народных танцах. Вместе с лаху они работали и играли, и смеялись, и говорили на языке лаху даже живее, чем по-английски. Впоследствии Винсент перевел на прекрасный разговорный язык лаху весь Новый Завет.
В 1904 году Уильям Янг, его сыновья Гарольд и Винсент и каренские миссионеры крестили 2 200 новообращенных лаху, которые изучили основы христианской веры. С тех пор до 1956 года, когда, все еще продолжая трудиться среди лаху, он скончался, Уильям Маркус Янг был свидетелем того, как ежегодно по меньшей мере две тысячи жителей селений омывались крестильными водами. Был и такой год, когда он вместе с сыновьями и каренскими сподвижниками крестили более четырех с половиной тысяч!
Сотни миллионов христиан в странах запада находятся под влиянием стереотипного представления о том, что миссионерская работа в основном неэффективна и безрезультатна. Большинство христиан считает нормальным, если каждые двадцать лет миссионерской работы приносят пять новообращенных. Все это очень далеко от истины. На самом деле работа миссионеров приводила к результатам, настолько выходящим за пределы ожиданий даже самих миссионеров, что рассудок буквально страшиться охватить их достижения во всей перспективе, невероятные успехи, достигнутые Бордманами, Уэйдсами и Янгами, ни в какой мере не являются исключениями в практике христианских миссионеров. Понимаете, какая штука, "Бог небесный" знал ведь, что они придут и в остальные из множества его владений и приготовил им путь. Только и всего.
Тот потрясающий факт, что успех миссионеров среди племен каренов, качинов и лаху пришел благодаря соответствующим народным верованиям, а не вопреки им, был совершенно не понят многими исследователями. Вот, например, немецкий антрополог Гуго Адольф Бернацик в 1956-37 годах путешествовал по району Кенгтунга и позднее опубликовал книгу "Духи желтых листьев" (английский перевод вышел в издательстве Роберт Хэйл Лими-тед в Лондоне, в 58 году). Обнаружив, что более половины горных деревушек стали христианскими, изумленный и раздосадованный автор этой книги начинает одну из глав, под названием "Кенгтунг, охваченный миссионерством , своими комментариями и соображениями о том, как это произошло:
"Качины и лаху собираются по воскресеньям в их "церквях" - крытых листями хижинах, чтобы молиться Богу христиан."
Использованием кавычек Бернацик презрительно намекает на то, что крытые листями хижины нельзя всерьез считать церквями. Он даже вообразить не может, что, ожидая Благовествования, лаху соорудили похожие постройки задолго до того как оно прибыло. И если бы он дал себе труд всмотреться, то обнаружил бы, что Бог, которому молятся качины и лаху - никто иной как Карай Касанг, Верховный Бог качинских предков, известный среди лаху под именем Гуи Ша.
Бернацик продолжает:
"Миссионеры провозглашают здесь нового бога и объясняют недостаточность и немощность старых богов."
Разумеется, Бернацик не присутствовал при том, как люди лаху умоляли Уильяма Маркуса Янга разрезать старые веревочные путы на их руках, символизируя тем самым порывание ими связей с натами (злыми духами). Но давайте еще почитаем его заметки.
"В... старой Азии... в которой тысячи лет существовали не только язычество, но также Брама и Будда, Мохаммед и Конфуций, христианство неразрывно связывается сейчас с европейской цивилизацией, которая ... всегда останется для них чуждым элементом..."
Что подумал бы Бернацик, если бы сегодня оказался в "старой Азии", где тысячи сообществ каренов, качинов и лаху продолжают свое разрастающееся свидетельство об Иисусе Христе без единого европейского миссионера - даже в качестве советника, уж не говоря о руководителе? Но как же может столь убежденный человек даже представить себе, что буддизм - пожалуй, одна из самых приемлемых религий в Азии - потерпел позорное поражение в объединенных усилиях обратить в свою веру именно эти малые народы Бирмы, тогда как христианство, даже не поддерживаемое бирманскими властями, завоевало их сердца всего за несколько десятилетий.
Бернацик - типичный представитель многих интеллектуалов, которые предсказывали, что христианство, по их мнению прибывшее в Азию и Африку на фалдах мундиров колониальных правительств, быстро улетучится из стран третьего мира, как только национальные движения вынудят колониалистов их покинуть.
К полному провалу этих предсказаний, христианство в бывших колониальных странах сейчас растет и распространяется даже быстрее, чем в Америке или Европе.
"Нам ничего не остается, - продолжает Бернацик, - кроме как рассматривать работу [миссионеров] с точки зрения "новообращенных христиан".
Антропологи, враждебные к труду христианских миссионеров, обожают утверждать - это делает и Бернацик, используя кавычки - что обращение людей, далеких от христианства, редко бывает подлинным. Самым распространенным в их среде заключением является притворство местных последователей церкви, которые делают вид, что они христиане, чтобы удовлетворить мисиионеров. На самом же деле, когда они предпочитают отказаться от христианского пути, эти люди вполне способны презирать, оскорблять и даже убивать миссионеров.
Читая дальше и стараясь обнаружить эту точку зрения "новообращенных" христиан, обещанную нам Бернациком, я был сильно удивлен, так как не нашел ни единого высказывания ни единого христианина из качинов или лаху, которые должны были предстать перед нами запуганными лицемерами. Бернацик просто кормит нас своими собственными, не основанными на исследованиях мнениями и предлагает принять их, как точку зрения "новообращенных" христиан. Затем он обнаруживает свою бесстыдную склонность к снисходительному попечительству в следующих словах: "Более того, эти примитивные мужчины и женщины психологически не в состоянии ухватить отвлеченную [христианскую] этику и, таким образом, воспринимают лишь сверхъестественные предрассудки, которые никак не могут им заменить властного мира их духов."
Бедный профессор Бернацик! Сбитый с толку тем, что госпожа Уайли называла "грубым образом жизни" качинов и лаху. он даже помыслить не может о существовании невероятно напряженной духовной жизни, которая уже тогда развивалась в мире этих людей, не то что понять эту жизнь. Он из тех интеллектуалов, которых образование уводило от этого духовного напряжения, вместо того чтобы к нему приближать.
В оставшейся части главы профессор Бернацик нанимает лаху-нехристианина, чтобы тот помог ему отыскать селения, которые, как он надеется, все еще сопротивляются "разъедающему" влиянию христианства. Профессор объясняет, что его изыскания были сильно затруднены тем обстоятельством, что его проводник часто останавливался в пути, чтобы покурить опиум. В конце концов он вынужден был, так сказать, вступить в компромисс с противником, взяв в проводники лаху-христианина, чтобы уложиться в сроки экспедиции. Разумеется, профессор не признает заслугой Благовествования Иисуса Христа возможность найти проводника лаху, не пристрастившегося к опиуму.Наконец он нашел нехристианское селение лаху. Но жители его, как оказалось, представляли угрозу для его жизни, и ему пришлось искать другое селение, и еще одно, и еще... так как все нехристианские деревни лаху. за исключением одной, отказывались от его общества. И даже то единственное селение, где он был принят, встретило его весьма холодно. Бернацик старается философски отнестись к ситуации, похваливая "дух независимости" лаху-нехристиан.
Кажется, профессору так и не пришло в голову спросить себя, как же миссионерам удалось преодолеть барьер этой свирепой независимости.
Случай с Пу Чаном, проповедником среди охотников за головами племени ва, который надел на пони седло и велел своим ученикам следовать за животным, чтобы найти "белого брата, принесшего книгу Сайе - Бога истинного", произошел как раз в тот период, когда во встрече лаху с Благовест-вованием наступил решающий момент.
Примерно двести миль пораженные ученики шли вслед за пони горными тропинками, пока он не привел их в Кенгтунг. Там пони повернул в ворота огороженного участка миссии и направился прямо к колодцу.
Пони остановился у воды, а ученики Пу Чана озирались вокруг и не видели никаких признаков белого брата или книги.
Нэлда Уидланд, дочь Винсента Янга и внучка Уильяма Маркуса Янга, сама рассказывала мне, что произошло дальше. Она ведь выросла на територии этой миссии и часто пила воду из того колодца. Следующие подробности составляют особо ценный клад в памяти всей семьи Янгов: люди племени ва услышали звуки, исходящие из колодца. Они заглянули внутрь, но не увидели воды. Только дружелюбное бородатое белокожее лицо смотрело на них ясными голубыми глазами.
- Привет, друзья - прозвучал из колодца гулкий голос, говоривший на языке шан, - Чем могу вам помочь?
Уильям Маркус Янг выбрался из колодца, которым еще не пользовались - Янг пока только продолжал его копать. Когда он отряхнул руки и обернулся к пришедшим, посланцы племени ва спросили его: "Ты принес книгу Бога?" Янг кивнул. Люди ва, едва справившись со своими чувствами, упали к его ногам, беспрерывно повторяя напутственные слова Пу Чана. Затем они сказали: "Этот пони оседлан специально для тебя. Весь наш народ ждет. Возьми книгу. Нам надо отправляться."
Янг только продолжал смотреть на них.
- Я не могу уехать отсюда, - отвечал он, - Почти каждый день ко мне приходят учиться тысячи людей лаху. Как же мне быть?
Он объяснил ситуацию христианам лаху. И они вместе решили дать пристанище людям ва, чтобы те смогли обучиться здесь, в Кенгтунге, а потом вернуться к себе и сами учить свой народ. Таким образом Пу Чан и тысячи людей его племени стали христианами, ни разу не увидев Уильяма Маркуса Янга.
Благодаря этому решению, пока подрастал маленький Винсент Янг - отец Нэлды - он слышал вокруг язык ва почти так же часто, как и язык лаху. Позже, уже юношей, Винсент много раз предпринимал путешествия в горы, где жили ва - места, обычно избегаемые путешественниками из-за дурной славы ва, как охотников за головами - и там, "на месте", более подробно излагал народу учение. В этих посещениях Винсент так хорошо изучил язык племени, что впоследствии он добавил к своему переводу Нового Завета на лаху, еще один Новый Завет - на языке ва.
Вдобавок к крещению около 60 000 лаху, Янги и их каренские сподвижники скоро обнаружили перед собой еще 10 000 новообращенных и крестившихся ва, которые, в свою очередь, распространяли Благо-вествование дальше на восток Бирмы и на юго-запад Китая.
В конце нашей беседы с Нэлдой Уидланд она сказала: "Хотите, я познакомлю вас с моим отцом и покажу старый снимок, где он сфотографировал этого маленького пони под седлом?"
- Вы хотите сказать, что ваш отец жив? - воскликнул я.
- Ему теперь восемьдесят лет, - сказала она, - Он живет в Ментоне, в Калифорнии - всего за несколько миль отсюда.
Потом я встретился с ней в скромном домике ее отца в Ментоне. Она представила меня самому Винсенту Янгу, который показал не только фотографию пони, но один за другим несколько альбомов старинных фотографий. Это был Уильям Маркус Янг, на разных этапах его жизни и служения, и каренские мужчины и женщины, работавшие вместе с ним. Я видел сотни людей лаху и ва, стоящих в мелководье рек и ждущих, чтобы их крестили, пока тысячи других покрывали окружающие холмы, наблюдая за крещением. Я радовался этому триумфу, и сердце мое готово было разорваться. Алилуйя!
Неужели кто-то сомневается, что это Господь заставил пони столь безошибочно доставить люден ва на такое большое расстояние? Бог, который воспользовался звездой, чтобы направить волхвов к яслям в Вифлееме, уж конечно мог использовать простого пони для отыскания некоего колодца в Кенгтунге.
А по ту сторону границы, в юго-западном Китае англичанин Джеймс Аутрам Фрейзер, работая при миссии в континентальном Китае, обнаружилплемя лису, изучил его язык и начал проповедовать Благовествование. Встретившись с осложнениями, он решил перейти через границу в Бирму, чтобы посмотреть, чему он может научиться в области межкультурных связей у американских миссионеров-баптистов, которым, как он слышал, сопутствует грандиозный успех в работе с племенами, подобными лису.
После тяжелого путешествия, Фрейзер наконец дошел до баптистского лагеря, но нашел там лишь миссионеров-каренов. Точно так же, как апостол Павел бывало "обследовал" христианские общины, выбирая из их среды Тимофея, Силу и Луку, необходимых ему для расширения пастырского служения, так и английский миссионер "обследовал" многие христианские общины в Бирме. Фрейзер настаивал на том, чтобы для духовного блага далеких лису каренские миссионеры отправили одного из своих членов вместе с ним.
Карены, со свойственой им восхитительной духовностью, откликнулись на эту просьбу. И Фрейзер быстро вернулся обратно вместе со своим новым каренским помощником, который тоже вскоре выучил язык лису.
По возвращении Фрейзер перевел на язык племени Евангелие от Марка. Переходя из деревни в деревню, он читал Благовествование по экземплярам перевода, присланным из миссионерской типографии в Шанхае.
По-видимому он сначала не знал, что предания племени лису задолго до этого предсказывали появление белолицего учителя, который восстановит для них давно утраченную книгу Бога на их собственном языке. Но весьма вероятно, что каренские коллеги Фрейзера были настроены на нужную волну, чтобы уловить признаки этой веры, если сам Фрейзер их не заметит. Так или иначе, люди лису вбольшом количестве откликнулись на Благовест-вование об Иисусе Христе. И многие из тех, кто изучает этот исторический факт, полагают, что древнее предание лису и присутствие каренов, которые были способны оценить такое предание особым образом - оба эти элемента в сочетании сыграли большую роль в возникновении движения, приведшего десятки тысяч членов племени лису к Царству Божию.
Бирма, юго-западный Китай и затем - Индия! Немногие христиане в других частях мира знают, что Нагаленд и Мизорам - целых два штата Индии, в которой всегда преобладал индуизм, могут гордиться большим количеством христиан на душу населения, чем любая такого же размера територия где бы то ни было на земном шаре.
Церкви Нагаленда - страны, где живет более чем миллионный народ нага - общим количеством своих прихожан охватывают 76 процентов всего населения штата. Мизорам, со своей стороны, объединяет в качестве членов церкви 95 процентов своего населения. В Мизораме цифра выше, так как там в большинстве церквей практикуется крещение детей, тогда как большинство церквей в Нагаленде осуществляет крещение только молодежи и взрослых.
Недавно христиане племени мизо приобрели известность, послав четыреста миссионеров в районы северной Индии, где повсеместной религией является индуизм.
Тут важно, что предания о потерянной книге, в сочетании с древними предсказаниями, подобными тем, что излагала в семнадцатом веке женщина-пророк Хамхинатулу, также сыграли важную роль в пробуждении народов нага и мизо к восприятию христианского Благовествования.
Те, кто посещает эти районы восточной Индии, рассказывают по возвращении, что почти везде в поле их зрения оказывались церкви, и почти постоянно они слышали звуки молитвенных собраний и пение гимнов.
Христиане нага и мизо в Индии еще и сегодня благодарят Господа за то, что через их народные верования Он дал им о Себе достаточно свидетельств, чтобы удержать от искушения уступить идолопоклонничеству индуистов. Подобным же образом Он оставил достаточно света в душах каренов, качинов, лаху и ва, чтобы они отвергли буддизм в Бирме, и дал мудрость народу лису для отказа от таоизма и конфуцианства в Китае.
Не случись этого, и успех Благовествования среди этих людей потребовал бы гораздо больших усилий.
Если окинешь взглядом историю, покажется, будто стратегия Дьявола состояла в том, чтобы опутать народные верования формальными религиями до того, как явится Благовествование - не дать естественному единобожию, которое лежало в основе подавляющего большинства народных верований, исполнить его поразительную роль союзника Благовествования. Стратегия эта сработала для многих народов, бывших прежде приверженцами своих родовых верований. Из-за того, что христианство так задержалось с серьезной миссионерской работой, "содомский фактор" в конце концов свел на нет "фактор Мелхиседека", и миллионы людей подчинились напору индуизма, буддизма, ислама и других формальных религий. Восприимчивость, которая. Божьим попечением, помогала ждать Благовествования каренам и им подобным, притупилась и была заглушена у многих народов в окружающих районах.
И тем не менее, цель завоевать для Иисуса Христа сердца приверженцев формальных религии все еще выполнима. Она осуществляется, и, как я постараюсь подробно рассказать в следующей книге, мы неизменно набираем силу.
Критянский пророк Эпименид; Пачакути -защитник Виракочи; сантальский мудрец Колеан; Пу Чан, пророк племени ва и пророчица из племени мизо - Хамхинатулу; эфиопский провидец Варраса - как же нам быть с ними со всеми? Предвиделся ли в Священном Писании этот неповторимый род людей, благоговейно почитающих Бога и живущих среди народов - языческих по всем остальным признакам?
Я думаю, что Писание не только предвидит их существование, но и знакомит нас по крайней мере с шестерыми из них. Я говорю не только о Мелхиседеке, но и об Иове и четырех его утешителях -Елифазе, Вилдаде, Софаре и Елиуе (см. Книгу Иова).
Эти пятеро богобоязненных людей жили в земле Уц. Никому не известно, как они в этой земле без помощи Авраама узнали о Боге. Говоря попросту, никто даже не знает, где находилась эта земля Уц!
Сам Авраам был, возможно, таким же как они, когда Ягве впервые говорил с ним в Уре Халдейском. То, что Ягве избрал Авраама в качестве отца целого особого народа, долженствующего стать свидетельством всему миру, было, конечно, единственным и неповторимым выбором. Но то, что Авраам лично знал о существовании Бога Истинного - вовсе не является уникальным. Как мы уже отмечали прежде, прибыв в Ханаан, Авраам узнал о царе города Салима Мелхиседеке, который уже служил священником Эль-эльону - что было местным хананейским именем для Всевышнего, (см. Быт. 14:18-20; Пс. 109:4 и Евр. 7:1-22)Фактически, Писание даже утверждает, что Мелхиседек был, по расчетам Господа, еще выше рангом, чем Авраам. Авраам уплатил Мелхиседеку десятину, и Мелхиседек "благословил" Авраама, а совсем не наоборот! И если автор Бытия не приводит ни малейшего объяснения тому, как Мелхиседек узнал об Эль-эльоне, по-видимому автору никак не кажется необычным, что человек, обладающий знанием, подобным знанию Мелхиседека, может жить и среди хананеев.
Может быть и нам не стоит удивляться известиям о богобоязненных людях, живших среди языческих племен в гораздо более близкое к нам время. Возможно, сам Иисус имел это в виду, когда говорил: "Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит мне привесть."
И все же народы неявного Бога и народы утерянной книги еще не раскрывают нам всей истории Божественного "фактора Мелхиседека". Примите во внимание и загадку народов со странными обычаями..