Мень А. Мировая духовная культура

ОГЛАВЛЕНИЕ

Сократ. Платон. Аристотель

В прошлый раз мы с вами остановились, очень коротко, конечно, на тех мыслителях Древней Греции, которые пытались найти в природе, в целом Космосе последнюю великую тайну - архэ, Высшее Начало, Бога. Они по-своему преуспели в своих исканиях, но, пожалуй, Анаксагор был среди них тем, кто увидел ясную связь разумности в природе с Мировым Разумом.

Но чем был для них космический Разум? И Бог как могущественная и почти безликая Сила? Бог открылся им не как Некто, но как Нечто, Нечто великое, перед чем можно благоговеть, что может быть предметом созерцания мудреца. Как Нечто сокрытое в единстве природы.

Поворот, или, я бы даже сказал, революция и переворот в античном мышлении наметился с появлением афинянина Сократа, сына Софрониска. Недаром греческая философия делится на периоды: досократовский и последующий.

Итак, перед нами появляется Сократ. Эразм Роттердамский, великий христианский гуманист XVI века, в одном из своих произведений пишет: "Поразительно, что таким мог быть и такое мог познавать человек, который жил до Христа и не знал Христа. Когда я читаю о нем, мне хочется сказать: святой Сократ, моли Бога о нас", т. е. обратиться к нему с той же традиционной молитвой, с которой христиане обращаются к святым. Что же это был за человек? Я думаю, многие из вас о нем достаточно знают, однако еще раз напомнить не вредно. Один из крупных философов XIX века, Джон Стюарт Милль, говорила что человечеству полезно время от времени вспоминать, что жил на земле человек по имени Сократ. Конечно, он не был святым в нашем понимании, но это была поразительная личность. О юности его мы знаем мало. Он был из семьи мастеров-каменотесов. Молодые годы его совпали с блестящим расцветом афинской демократии и афинского искусства, с веком создания Парфенона, с веком Перикла, Фидия, Аспазии, и поэтому Сократ как бы затерялся в этой блестящей эпохе. Служил он и в войске в качестве гоплита, вооруженного пехотинца.

Он становится известным в Афинах уже на склоне лет, зрелым человеком, а по тогдашним понятиям будучи уже старым человеком. Один из его учеников, Алкивиад, говорил, что Сократ напоминает ему шкатулку, в которой держат драгоценности или дорогие вина. На этих шкатулках нередко изображался смешной леший, Пан или сатир, потому что внешне Сократ выглядел несколько комично. Небольшого роста, коренастый, лысый, с курносым носом картошкой, с глазами навыкат, с отвислым животом. А греки так ценили прекрасное и так преклонялись перед красотой человеческого лица, тела и осанки. Но этот странный, чудной человек обладал огромным обаянием. И в то время, когда он начал свой действительный философский путь, он оказался духовно более могущественным, чем политические лидеры страны, чем многие завоеватели Когда мы говорим об этом времени, мы говорим эпоха Сократа.

Сократ поставил во главу угла философии - а его философия была не отвлеченной, а жизненной - знаменитое изречение, которое было начертано на фронтоне Дельфийского святилища: "Познай самого себя". Но там, в Дельфах, это означало: люди, познайте, кто вы есть, смертные, эфемерные, слабые, временные. Познай, человек, что ты за существо. Сократ перевернул все это. Он как бы молчаливо обратился к ученым, физикам, натурфилософам, к тем, кто раньше пытался постигнуть Бога через природу, чтобы сказать им, что нечто важное, нечто тайное и глубинное, находящееся в Боге, через природу познать невозможно. Мы бы теперь сказали из природы можно познать мощь Бога, Его мудрость, может быть, какую-то божественную эстетику. А Сократ искал другого.

Был ли он официальным учителем? Нет, нисколько. Это был человек независимый, ходил в потрепанном плаще, босиком, впрочем, страна это южная, вполне все подходило. Как только открывались ворота города, он в толпе уже начинал вести дискуссии, разговоры, споры, никогда не выступая как оратор. Пророки говорили от имени Божия; греческие трагики через драму говорили о трагичности человека перед неумолимой судьбой; а Сократ был добродушный собеседник, открытый, немножко лукавый. Он говорил: "Я никого не учу, я просто с вами тоже ищу истину". Это было и так и не так. Он, конечно, учил, но метод его был акушерский, он так себя и называл: "Я - акушер. Истина сидит внутри вас, только надо ее родить, я вам помогаю ее родить".

В то время подобный образ жизни не казался странным. В Афинах люди любили публичные диспуты, обсуждение всевозможных проблем. Афины переживали тяжелый момент: демократия пришла в упадок. На место ее двигались другие формы правления. Сократ все это видел. То тирания, то власть клики, то опять демократия. Потом начинаются национальные конфликты, - все как в наше время, - на сей раз между южной и северной Грецией, между Спартой с ее тоталитарным режимом и демократией Афин, - бесконечная Пелопоннесская война, время кризиса и разочарования. Время, когда философию представляли софисты, учителя риторики, в сущности, глубокие скептики, превратившие философию, т. е. любовь к мудрости, в любовь к красному словцу, потому что они считали (я, конечно, обобщаю) истину непознаваемой и, следовательно, поиск ее - лишь игрой.

Сократ совершенно иначе относился к вопросу об истине. При всей его шутливости и некотором, я бы сказал, даже юродстве, он относился к серьезным вещам абсолютно серьезно, что и доказал во время суда и казни. Итак, он приходил в тенистый портик - там приятно было сидеть в жару под каменными сводами - и начинал беседу на какую-нибудь тему. Сначала это был незатейливый спор, а потом вдруг собеседник попадал в железный капкан его логики. Здесь Сократ был несравненным.

Его образ дошел до нас не только по античным портретам, но и по описанию двух его учеников. Один был Ксенофонт, человек, который увлекался в основном лошадьми, торговлей, человек военный, хозяйственный. Для него Сократ был просто наставником житейской мудрости. Другой был Платон, молодой аристократ, поэт, уже написавший трагедию, увлекавшийся искусством, один из величайших творческих гениев человечества. Платон увидел в этом балагуре наставника, вручившего ему нить Ариадны. Он внимательно следил за ходом его мысли и видел, как логика приводит к самой глубокой тайне человека. Сократ не оставил нам ни одной строчки, подобно многим великим мудрецам и Самому Иисусу Христу. Но его образ отражен в диалогах Платона и в воспоминаниях Ксенофонта.

Что обсуждал Сократ со своими собеседниками? Принципы и методы мышления. Он обратил взор человека на его внутренний, духовный мир. И прежде всего он хотел показать людям, что путь к высшей реальности лежит через самопознание, познание своего духовного "я". Что же касается естественных наук, то здесь Сократ был очень сдержан. Однажды оракул сказал, что самый мудрый человек в Афинах это Сократ. "Почему, Сократ, тебя назвали так?" - спрашивали его. Он отвечал: "Наверное потому, что я сонаю, что я ничего не знаю, а другие люди воображают, что они знают и не сознают своего невежества". Мы помним, что человек искал Бога в природе, потом стал полностью отрицать природу. Сократ пытался найти какую-то среднюю линию, чтобы связать две реальности, но делал это строго логическим рациональным путем. По существу, начало нашей логики, рациональной логики, к которой мы привыкли, идет от Сократа. Поэтому Ницше проклинал его как человека, загубившего дух Греции. Поэтому русский философ Лев Шестов, иррационалист, считал появление Сократа грехопадением античной мысли. Но ясная мысль и логика это отнюдь не враги человека, это инструмент, великий и прекрасный, только надо знать, где и когда им уместно пользоваться. Сократ отнюдь не делал его универсальным инструментом. Он часто говорил: "Я ощущаю в себе с юных лет не только голос рассудка, но и голос какого-то существа". Он называл это существо даймонион. (На самом деле даймонион - не демон, а божество) Так что не думайте, что речь идет о сатанинском начале. Это был некий дух, говоривший в нем. "Никогда, - настаивал Сократ, - этот даймонион не подсказывал мне, что я должен делать, но он меня предупреждал, чего я не должен делать". И у этого рационалиста, человека, искавшего истину путем рассудка, были моменты удивительного созерцания. Однажды он, находясь в военном лагере, много часов простоял неподвижно. Все думали, что он сошел с ума, а он, устремив в одну точку взгляд, стоял и стоял...

Сейчас у нас уже есть несколько хороших переводов "Диалогов" Платона. Прочитав их, каждый из вас сможет почувствовать каждый по-своему облик этого человека. Непритязательный, спокойный, уравновешенный, ироничный, но при этом благоговейный, простой и ясный, но сокровенно мудрый - таким предстает перед нами Сократ, акушер истины. Полная независимость. Вот его назначают, выражаясь по-нашему, присяжным заседателем в суде, надо ехать и арестовывать невинных, в сущности, людей, военных, осужденных на смерть. Чтобы проверить лояльность Сократа, его вместе с тремя другими должностными лицами направляют для ареста этих людей. Сократ рассказывает сам о себе: "Когда кончилось заседание, они поплыли забирать этих людей, а я пошел домой". Его нельзя было заставить сделать то, что было противно его совести. Это был пример великого гражданского мужества, совершенно свободного от пафоса, но тем не менее несокрушимого. У него был ученик Критий, который на некоторое время стал диктатором Афин. Но очень скоро Сократ оказался в оппозиции, потому что не личность была ему важна, а справедливое управление обществом. Он первым стал думать о том, что управление обществом должно быть профессией, и не менее, а, пожалуй, и более серьезной профессией, чем любая другая. Эту мысль он заронил у Платона, который развил ее, а как - я скажу вам позднее.

После ряда перипетий в Афинах наступила олигархия, а потом период демократии. Это был конец пятого века, последние годы. Как перед тиранами Сократ "не ломал шапку", так и перед тиранией толпы. А демократия очень часто превращалась, как выражался Платон в охлократию ("охлос" по гречески толпа, т. е. безумное, капризное стадо людей). Перед охлократией он также не сдавался. И кончилось тем, что его начали травить. Сначала травили в литературе, что хорошо известно и у нас. К сожалению, этой травлей запятнал себя знаменитый афинский комедиограф Аристофан. В своей комедии "Облака" он изобразил Сократа заводилой шайки проходимцев, которую он назвал "мыслильней". В этой "мыслильне" люди зарабатывают тем, что сбивают с толку молодых юношей, обучая их ложным воззрениям, в частности, отрицанию богов, отрицанию устоев общества и прочему непотребству. Это была чистая клевета. Сократ никогда не говорил ничего подобного. Он был человек как раз противоположных воззрений: не в природе, а в духе, в разуме искал он опоры для познания. Сам Сократ иронически относился к этой комедии. Но она ему дорого обошлась.

Кончилось тем, что в 399 году на него подали в суд. Анит, молодой неудавшийся литератор и общественный деятель, обвинял его в том, что он совращает молодежь инакомыслием, проповедует каких то новых богов (новых демонов, так буквально сказано в обвинении, это был намек на его даимониона), и вообще, он опасный человек.

И вот начался суд. Сократ явился вместе со своими друзьями. В те времена в Греции адвокатов не было, а речь в защиту произносил либо сам обвиняемый, либо его друзья, иногда и те, и другие. Друзья предложили Сократу выступить сначала самому, и он начал свою апологию. Он жестоко высмеял обвинителей. Он рассуждал спокойно, как будто речь шла не о его жизни и смерти, а о какой-то академической проблеме. Он показал тупость и нетерпимость толпы как главную причину обвинений. "Я просвещаю молодых людей, - говорил он, - а не развращаю их". Судьи потребовали высшей меры наказания - смертной казни. Началось голосование, и когда голоса подсчитали, оказалось, что Сократ приговорен с очень небольшим перевесом голосов в пользу смертной казни. Он выступил и с удивлением сказал: "Я думал, что будет больше за смертную казнь. Но вот мое последнее слово: чего я заслужил за то, что я всю жизнь жил в этом городе? Я отдал ему все, я отдал его молодежи все. Я думаю, что я заслужил общественного питания, чтоб меня кормили за государственный счет". Это был вызов толпе, толпа не любит таких вещей. Снова началось голосование. На сей раз число тех, кто голосовал за смертную казнь, сразу удвоилось. Друзья стали умолять Сократа, чтобы он обратился к судьям с апелляцией. По закону можно было просить другую меру наказания и, в частности, штраф. Сократ спокойно обратился к публике и сказал: "Вот, мои друзья говорят, штраф, но у меня есть только это". И предложил им весьма скромную сумму. Друзья сказали, что они внесут за него деньги. Сократ ответил словами: "Я повинуюсь Богу, голосу Бога внутри. Я вас, сограждане мои, люблю и уважаю, но повинуюсь больше голосу Бога".

Это вечные слова, это золотыми буквами начертанный манифест свободы совести, который был потом повторен апостолом Петром, первым учеником Христовым. На этом все стоит. Да, мы уважаем законы, мы любим людей, но повинуемся больше воле Божией. Сократ не отрицал таинственных сил, которым поклонялись язычники, совершал обряды, которые были приняты в Афинах, но для него высшим Богом был Тот, кого можно было назвать Агатоном ("агатон" по-гречески - благо, то есть Бог добр, Бог есть Благо). Это было своего рода открытие. Не сила одна, не мощь, даже не красота, даже не творчество, хотя все это присутствует, а именно Благо. Поскольку Сократ ничего не писал, мы не можем сейчас сказать, видел ли он в Благе личное начало или нет. Но знаем одно: Сократ предпочел умереть, но остаться верным внутреннему голосу, который звал его стоять за истину, верным этому высшему принципу.

Месяц с лишним он просидел в тюрьме, ожидая своего дня. К нему приходили друзья; все его оплакивали, а он смеялся и говорил: "Друзья мои, разве вы не знаете, что я уже приговорен, с детства. Я приговорен к смерти тем, что я родился, а раз я родился, значит, должен умереть". Когда пришла Ксантиппа, его жена (о ее скверном характере рассказывали легенды), она закричала : "Увы, Сократ! Вот друзья твои пришли к тебе в последний раз с тобой побеседовать". Он ответил: "Уйди, Ксантиппа, и не порти нам последнего нашего вечера". А для него ничего не было дороже этого: чаша с вином, разбавленным водой, горсть маслин и за полночь дружеская беседа где-нибудь под портиком или под деревом. Он был горожанином до мозга костей, истинное дитя этого античного полиса, этого маленького мира в себе, маленьких тогда, но великих Афин.

Платон описывает его последние минуты: вот пришел палач, принес чашу с быстродействующим ядом цикуты. "Платон не присутствовал, он был болен", так пишет о себе сам Платон. Я думаю, что это была не болезнь, а он просто был не в состоянии видеть хладнокровное убийство. Остальные были там и плакали. Критий, Калифонт, все, кто были ему так дороги и близки. Когда вошел палач с чашей, Сократ взял ее и сказал: "Что мне надо делать?" Палач любезно, как у Набокова в "Приглашении на казнь", ответил: "Ничего особенного, ты выпей, а потом начинай ходить. Когда ноги отяжелеют, спокойно ложись". И Сократ так же спокойно все это проделал, и когда ложился, то сказал рыдающим друзьям: "Не забудьте отдать богу Асклепию петуха". По греческому обычаю, когда человек выздоравливал, в жертву Асклепию приносили петуха. Он хотел намекнуть, что уходя из жизни старый, семидесяти лет, он выздоравливал от безумного мира, от мира призраков, уходя в иную, духовную сферу.

Платон, который все это описал, был настолько сильно ранен душевно, что не смог оставаться в Афинах и покинул город. А Сократ никогда никуда не ездил, если только не было необходимости; он сидел на месте и говорил, что он познает мир вот здесь. Платон начинает ездить по Востоку. То он в Египте, то он отправляется на юг в Сиракузы, - и нигде не находит покоя, пока в нем не совершается внутренний переворот и не разрешается "либо-либо": если прав Сократ, значит, есть истинный мир, если правы отравители, его убийцы, то и мир не стоит того, чтобы он существовал. И у Платона крепнет видение двух миров. Кто-то из вас знаком, а кто-то скоро познакомится с книгой Павла Флоренского "Столп и утверждение истины". Павел Флоренский был глубоко преданным Платону философом, христианским платоником.

В этой книге есть глава "Два мира". Основой философии Платона было понимание двух измерений бытия, двух миров: мир духовный, мир невидимый, и мир видимый, материальный. По существу, в истории мысли Платон был первым философом на Западе, говорившим о невидимой основе видимого бытия. Он говорил почти тем же языком, что и авторы Упанишад и буддистских трактатов. Здесь сомкнулись Восток и Запад. Но пока до этого еще далеко. Платон еще мечется, но все более и более в нем вызревает это, я бы сказал, откровение. Да, прав Сократ, прав, и недаром он так весело шел на смерть. Эта жизнь есть только поверхность бытия, а в глубине ее клокочет то сокровенное, что является его высшей основой.

Вдохновленный этой идеей, Платон возвращается в Афины. На его портретах, сохранившихся с тех времен, мы видим человека с простым, немного грубоватым сосредоточенным лицом. Он не похож на Сократа, который легко общался со всеми. Аристократ Платон всегда сохраняет некую дистанцию. Он забросил свои политические упражнения, но навсегда остался философом-поэтом. В истории мировой литературы и культуры едва ли найдется философ, который сочетал бы в себе столь блестящее литературное дарование с глубочайшим философским мышлением.

Я не в состоянии в нашем очень кратком обзоре доказать вам, какое огромное влияние оказал Платон на всю историю восточной и западной мысли. Английский философ Уайтхед недаром назвал всю историю западной философии лишь комментарием к Платону. На платоновской философии строили свое богословие большинство Отцов Церкви. Платон органично вошел и в классическую немецкую философию, и в русскую философию конца XIX - начала XX веков, начиная с Соловьева. Платон первым сумел развить аргументацию, доказывающую подлинную реальность духовного. В частности, он первый дал развернутое доказательство бессмертия души, исходя из того факта, что разлагаться может только составное, состоящее из каких-то элементов вещество. Он показал, что не может разлететься в прах то, что нематериально. Мир, который человек видит, это внешняя оболочка сокровенного. Как можно познать сокровенное, невидимое, духовное, подлинную реальность? Для Платона это путь разума; не мистики, - хотя она и присутствует в его мировоззрении, - но разума.

Вы, наверное, все слышали о его притчах. Иногда он чувствовал, что его отвлеченная диалектика, его логика не в состоянии передать многих оттенков постижения, и тогда он обращался к литературным мифам. Вот один из его первых мифов - это миф о пещере. Люди, говорил он, похожи на обитателей пещеры, которые сидят прикованные и повернутые к стене и видят лишь отражение того, что происходит снаружи, а не саму реальность, не сам свет и не те фигуры, которые там, а только тени. Вот откуда знаменитые слова Владимира Соловьева:

Милый друг, иль ты не видишь,

Что все видимое нами -

Только отблеск, только тени

От незримого очами.

В сущности говоря, любовь - незримая вещь; порыв творчества - незримая вещь; молитва - незримая вещь; буря мысли - незримая вещь. Как дойти до этого измерения?

Когда Платону было около сорока лет, он был уже прославленным писателем и мудрецом. Поклонники купили ему небольшой участок, где стояла статуя героя Академа, и община его учеников стала называться Академией. Вот откуда наше слово "академия". В саду Академии проходили занятия по математике, астрономии, всем основам наук. Главным было познание истины.

В письменном своем наследии Платон говорил от лица Сократа. Он писал пьесы, философские диалоги, в которых участвовал Сократ и его ученики, бывшие сотоварищи, а порой и друзья самого Платона. И эти острые диалоги вводят нас в удивительную атмосферу. Представьте вечер, трещат цикады, кругом кипарисы, и сидят эти люди, смуглые, молодые, с горящими глазами у ног Сократа и беседуют. О чем они беседуют? О том, как проникнуть в тайну. Вот лист, у него есть определенная форма, вот треугольник на песке - это тоже форма. Что же это такое? За этим стоит некое понятие - "треугольник". Существует масса похожих вещей, но все они отличаются друг от друга. И мы говорим: это лошадь, это человек, хотя все люди и все лошади разные. Глазами мы видим конкретную лошадь и конкретного человека, конкретный предмет. А есть другие глаза - глаза умозрительные, которые видят иное измерение, глаза-обобщение.

Обобщение - это не фантазм, обобщение есть прорыв человеческого интеллекта с его мощью, в другое, так сказать, во второе измерение бытия, которое Платон называет царством эйдосов, царством прообразов. По-русски слово "эйдос" переводится как идея. Я здесь это слово не употребляю, потому что для нас слово "идея" носит немного иной оттенок. Эйдосы - это прототипы всего того, что в мире существует. И все они вращаются вокруг вечного космического Мышления, которое и создает этот видимый мир. Высшее Благо, Высший Агатон есть Бог, который человеку не открывается, а которого человек открывает. Здесь огромная принципиальная разница между Платоном и библейским откровением. Он пытается проникнуть с помощью рассудочного инструмента, а иногда и путем интуиции в мир Бога. Если для индийской мысли открытие мира духовного означало перечеркивание мира телесного, то для Платона, философия которого стала вершиной, квинтэссенцией греческого мышления, проблема соотношения видимого и невидимого была решена по-своему. Два мира имеют каждый свои законы и связаны между собой. Духовный мир и сам мир эйдосов проецируется в наш мир. Ведь существуют идеи всего на свете, это как бы мысли Божества, которое создает все, мысли Вечного Архитектора.

Но Платон не индиец, он человек Запада, выросший в полисе, в демократическом, полном политических страстей, греческом полисе. И он задает вопрос: как быть с государственным строем, общественным порядком? И он убежден, что в мире эйдосов тоже есть Вечные Идеи лучшего государства. И вот в этой попытке проецировать Идеи в реальность Платон терпит одно из величайших крушений в истории мысли. Мне очень жаль, что я не могу об этом рассказать подробно. Владимир Соловьев называл это жизненной драмой Платона. Коротко говоря, Платон опирается на свой точный, блестящий, я бы сказал, бессмертный анализ смены политических систем. Он показывает кризис монархической и олигархической структуры, когда правит клика, группировка, партия, и кризис демократический. Потому что, - говорит он, - когда начинает управлять толпа, не готовая к этому, не созревшая, очень легко находятся те, кто ее покупает посулами, изображая из себя народолюбцев. Кстати, недаром в то время шли комические спектакли, где демос, народ, изображался в виде дурачка, которого все стараются соблазнить, перетянуть на свою сторону. И в конце концов, тот, кто изображает из себя самого большого народолюбца, постепенно захватывает власть над умами и легко манипулирует человеческим стадом. А потом толпа вдруг видит, что она полюбила чудовище. Но уже поздно. Анализ этот очень актуален, вполне понятен.

Нашел ли Платон ответ на вопрос, как быть? Его первый ответ: правящим нужна квалификация. Он рассуждал так: нельзя доверить корабль человеку, который не имеет опыта вождения корабля. Как можно доверить ему товары и жизнь людей? Естественно, должен быть опытный кормчий. Тем более мы не можем отдать государство в руки человека, который не имеет достаточной подготовки. Для Платона такими людьми должны быть философы, но не в нашем смысле слова, а в античном, то есть люди, обладающие высочайшей эрудицией и высочайшей способностью мыслить. Это логическая мысль, правильная мысль. Насмотревшись на буйства охлократии, то есть разнузданной псевдодемократии, Платон проникся к ней отвращением. Известное изречение гласит: "Любая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно". Согласно этому изречению, никто, даже философ, не выдержал бы испытания властью.

Но и у Плачона властвующие философы становятся бесконтрольными хозяевами. Так что и Платон не решил вопрос. Но он попытался провести в жизнь свою концепцию. Он установил связь с сиракузским тираном, пытаясь внушать ему свои идеи. Заигрывание с политическим вождем кончилось тем, что тот его продал в рабство. Рассказ об истории их взаимоотношений интересен и драматичен, но привести его здесь нет возможности. Плутарх очень ярко описывает всю историю в одной из своих биографий. Друзья Платона выкупили его. Кстати, потом эти деньги им вернули, на них они и приобрели участок Академию. Были у него еще попытки реализации своих планов. У сиракузского тирана был наследник Дион, который, казалось, тоже хотел создать какую-то новую республику мудрецов. Но все лопнуло, думаю, к счастью для греков. Ибо если бы модель Платона, которую он разработал на старости лет, была осуществлена, мы уже тогда имели бы тоталитарную модель государства.

В последней своей книге "Законы" Платон полностью изменяет своему учителю Сократу. Увлекшись идеей умозрительного построения общества, он действительно приходит к тоталитаризму", к власти, которая вмешивается во все; сводит, разводит и размножает людей и контролирует каждый их шаг. Из этого идеального государства изгоняются поэты, инакомыслящие, философы. Если бы Сократ жил в этом государстве, его должны были бы во второй раз если не отравить, то изгнать. Любопытно, что в книге "Законы", в последней книге Платона, Сократ уже вообще не появляется как персонаж. Платон от него отрекся. В попытках навязать миру свою идею Платон потерпел крушение. Вскоре он умер.

Платон остается для нас высочайшей вершиной философской мысли, прорвавшейся к невидимому, а в сфере социальной - величайшим предостережением человеческому роду.

По совсем иному пути пошел его ученик Аристотель: Это был не мечтатель, не поэт, это был гигантский ум. Возьмите любой учебник по любой науке. Предисловие всегда начинается так: "Еще Аристотель говорил то-то и то-то". Что ни возьмешь - зоологию, математику, астрономию, физиологию, психологию, искусство, законы театра, эстетику - всюду "еще Аристотель". К сожалению, значительная часть его произведений - это конспективные записи его учеников. Это действительно конспекты, не всегда внятные. Они у нас изданы. Я забыл упомянуть, что за последние годы у нас, наконец, вышел почти полный Платон в прекрасных переводах и Аристотель - четырехтомник в серии "Философское наследие" . Аристотель был страстным естествоиспытателем; он занимался науками, создал первую классификацию живых существ; он изучал человеческие эмоции и законы театра, и он строил вместо созерцания вечности науку как единую систему. И это очень важно.

Нам все время твердят о некоем научном мировоззрении; к этому мы привыкли с детства. Но это вымысел, научного мировоззрения не существует. Существуют мировоззрения людей, которые используют или не используют данные науки для того, чтобы это мировоззрение усваивать, развивать или отстаивать. Но, скажем, одни системы более открыты к научным концепциям и более тесно с ними связаны, другие менее. Аристотель как философ связан необычайно. Он идет снизу вверх. Он начинает с жизни минералов, со стихий и приходит к Богу. Но это уже не религиозная философия, а действительно некое чисто рациональное построение. Бог Аристотеля есть первичная форма бытия. "Форма" в аристотелевской терминологии означает "жизненное начало". Этот Бог даже не знает о том, что мы все: люди, звери, живые существа, растения и вообще мир - им созданы. Он как бы порождает все это непроизвольно. Великий космический Интеллект, он абсолютно один, абсолютно одинок, а мы часть его, так сказать, непроизвольного дыхания. Это тоже чем-то напоминает индийское мировоззрение.

Когда Аристотель пытался найти путь к созданию новой модели общества, он, в отличие от Платона, шел не от созерцаний. Он собрал все конституции того времени, все их описал, сравнил, попытался вычленить наиболее рациональное. Но, как и Платон, он не нашел выхода. Единственное, в чем он сохранил наследие Сократа, это уважение к праву, к великому священному праву, и к закону. Насколько он важен для обществоведения, говорить сейчас не приходится, вы это знаете сами. Но Аристотель, хотя он и был учеником Платона, жил уже в другое время. Наступает четвертый век до нашей эры. Ученик Аристотеля, сын Филиппа Македонского, мальчик, завоевавший полмира, рвется на просторы вселенной из маленькой Греции. Уже не до демократии. Мир, пережив поиски Социального идеала, совершив полный виток, вновь приходит к идее монархии, священного царя-бога и к централизованной структуре. Почему это случилось, как это повлияло на духовную жизнь и что это значило для Востока и Запада, которые соединились под эгидой Александра, об этом мы поговорим в нашей следующей встрече через неделю.