Лейн Т. Христианские мыслители
ЧАСТЬ 3
СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ЗАПАД
500-1500
ИОАНН СКОТ ЭРИУГЕНА
Богослов Темных веков
Эриугена, Иоанн Скот Эригена был ирландцем, родился в 810 году. Он был величайшим интеллектуалом эпохи каролингского возрождения и поистине единственным оригинальным мыслителем Темных веков. Он стал руководителем дворцовой школы в Париже во время правления императора Карла Лысого. Отваги и остроумия ему было не занимать. Когда император (персонаж ирландских шуток) перегнулся через стол и спросил Иоанна, что отделяет ирландца от ведра (по-английски это два похожих слова), то Иоанн ответил "вот этот стол"! Умер он приблизительно в 877 году. Иоанн был одним из немногих
жителей Запада того времени, знавшим греческий язык. Он перевел труды Дионисия Ареопаги-та и комментарии Максима Исповедника к ним. Его перевод оказал сильное влияние на многих средневековых богословов, таких, например, как *Фома Аквинский.
Иоанн участвовал в двух горячих богословских дебатах своего века. Первый касался доктрины о предопределении. В девятом веке также разгорелся спор о присутствии тела и крови Христовых в евхаристии. Иоанн написал по этому вопросу трактат, который впоследствии был утерян. По всей видимости, он выступал за более духовное истолкование присутствия Христа. Верующие вкушают Христа "не зубами, а сознанием".
Главный труд Иоанна - "О разделении природы", в котором он истолковывает христианство с точки зрения радикального неоплатонизма. Он выдвигает четырехступенчатое разделение "природы" (всего сущего): природа несозданная и творческая - Бог-Творец; природа сотворенная, но творческая - небесные идеи (в определении, данном Платоном), по которым создается все творение; природа сотворенная, но не творческая - вселенная (включая человека); природа несотворенная и нетворческая - Бог как Конечная Причина.
Иоанн стремился уравновесить "положительный" путь с "отрицательным" путем Дионисия Арео-пагита. Например, положительный путь говорит нам, что Бог мудр, но отрицательный подход - что Бог не мудр, в том смысле, что Его мудрость превосходит всю человеческую мудрость. Таким образом, высказывание о том, что
Он мудр, должно пониматься как метафора, в том смысле, что Он превосходит всю известную нам мудрость (Ис. 55:8-9). Противоречие между положительным и отрицательным путями (Бог мудр/ Бог немудр) разрешается с помощью высказывания, что Бог - это Сверхмудрость, что Он превосходит человеческую мудрость.
Неоплатонизм Иоанна привел его к убеждению, что творение - это эманация (истечение) от Бога. Он считал, храня верность христианскому откровению, что Бог творил "из ничего", однако это не очень-то сочеталось с его системой. "Когда мы слышим, что Бог сотворил все сущее, мы должны это понимать так, что Бог - во всем сущем, что Он и есть суть всех вещей. Так воистину существует только Он, все, что есть в сущем, сокрыто в одном только Боге" ("Разделение" 1:72). Иоанну не хотелось быть пантеистом (размывать границу между Богом и вселенной), и он не считал себя таковым, однако его логика указывает на обратное.
Точно такая же проблема возникает при рассмотрении Иоанном конца света. Он преподавал доктрину о "космическом возвращении" к Богу. В конце Бог будет всем, и ничего не будет существовать, кроме Бога. Иоанн мог указать на высказывание Павла о том, что Бог будет "все во всем" (1 Кор. 15:28), и одновременно отрицать, что человек будет поглощен Богом. Однако его христианские взгляды не укладывались в его неоплатонизм, и Иоанн отчаянно боролся с собой, чтобы не скатиться к универсализму, т. е. к точке зрения о том, что все люди будут спасены. "Всякое творение
будет ввергнуто в тень, а именно, превратится в Бога, как исчезают звезды во время восхода солнца" ("Разделение" 3:23).
Намерения Иоанна были ортодоксальными. Его обвиняли в рационализме, но это было несправедливо. Несмотря на то, что он был до мозга костей неоплатоником, цель его состояла не в том, чтобы создать неоплатонистскую систему, независимую от христианства, а, наоборот, изложить христианское откровение с нео-платонистской точки зрения. С большими основаниями его обвиняли в пантеизме. В тринадцатом веке его труды использовались для защиты пантеизма и были осуждены церковью. Неоплатонизм Иоанна ведет его к пантеизму. Однако идет он в этом направлении не без борьбы, и его верность христианскому откровению не дает ему полностью уйти в пантеизм.
И что же есть пришествие Твое, о Господи, как не восшествие через бесконечные ступени Твоего созерцания ? Ибо ты всегда приходишь к разуму тех, кто ищет и находит Тебя. Они всегда ищут Тебя, и всегда находят, и не всегда находят Тебя. Они всегда находят Тебя в Твоих проявлениях, которых великое множество... Ты приходишь в разум тех, кто понимает Тебя так, как Ты позволяешь понять Себя, понять не то, что Ты, а чем Ты не являешься и чем являешься. Однако они не находят Тебя в Твоей сверхсущности, которой Ты превосходишь и возвышаешься над всем разумом...
"О разделении природы".
Заключение
АНСЕЛЬМ КЕНТЕРБЕРЙЙСКИЙ
"Верю, чтобы понять"
Ансельм родился в 1033 году в Аосте, в Италии. Молодым человеком двадцати шести лет он поступает в монастырь бенедиктинцев в г. Бек, в Нормандии. Вскоре, в 1063 году, он становится приором (настоятелем) монастыря, став преемником Ланфранка, ушедшим аббатом в другой монастырь. С этого времени жизнь его делится на три периода, по пятнадцать лет на каждый. Пятнадцать лет он был приором Бека (1063-78), аббатом Бека (1078-93) и архиепископом Кентерберий-ским (1093-1109), опять-таки сменив на этом посту Ланфранка. Ансельм вступал в конфликты со сменявшимися королями по вопросу о независимости английской церкви от короля и роли папы в Англии. В результате этого большую часть времени своего архиепископства он провел в ссылке на континенте.
Ансельм был первым истинно великим богословом средневекового Запада и считается некоторыми основателем схоластики. Он позволил философии играть значительную, хотя и ограниченную роль в богословии. Откровение, а не философия, вносит содержание в христианскую веру. Однако богослов может затем воспользоваться разумом, чтобы лучше понять то, во что он верит. Разум может показать рациональность и внутреннюю взаимосвязанность частей христианской доктрины. Подобно *Августину, Ансельм утверждал, что вера должна быть выше разума: следует "верить, чтобы понимать".
Ансельм применил этот метод в своих трех главных трудах. В "Monologium" (1077), первоначально названном "Пример размышления над основами веры", он предлагает "доказательство" существования Бога. Тот факт, что мы можем различать степени добра, означает, что существует абсолютное Добро, по стандарту которого мы оцениваем все остальное:
Все другие виды добра [кроме абсолютного Добра] признаются добром в сравнении с противоположным, и только лишь одно Добро является добром само по себе. Только лишь это существо, доброе само по себе, является высшей степенью добра. Нельзя с ним сравниться или превзойти его. Но если оно -Добро в высшей степени, то тогда оно и велико в высшей степени. Стало быть, есть одно Существо, Которое и доброе в высшей степени, и великое в высшей степени, то есть высочайшее из всех существ.
"Monologium" 1
Этим существом является Бог. Аргумент Ансельма основан на предположении, что "универсальное" более реально, чем конкретное его проявление (платонизм). Следовательно, "Идея" о человечестве более реальна, чем отдельный человек, такой, как, например, Ансельм. "Идея" добра более реальна, чем конкретное проявление цобра, как, например, жизнь отдельного благочестивого человека. Эта точка зрения была принята во времена Ансельма. Современные люди размышляют о добре как о некоем абстрактном идеале, а не о существе.
Аргумент "Monologium" не был оригинальным. Нечто подобное
выдвигал и Августин. На следующий год Ансельм предложил новый взгляд на проблему, публикуя "Proslogium", первоначально названный "Вера, ищущая понимания". Исследование начинается с описания верующего человека, который стремится понять то, во что он верит.
Я не пытаюсь. Господи, проникнуть в Твое превосходство, так как мое понимание не стремится к этому. Но я страстно желаю до некоторой степени понять Твою истину, в которую верит мое сердце и которую оно любит. Я стремлюсь понять не для того, чтобы поверить, но я верю, чтобы понимать. Ибо знаю - пока я не поверю, то и не пойму.
"Proslogium" 1
В своем труде Ансельм представляет свое знаменитое "онтологическое доказательство бытия Бога". У всех людей имеется понятие о Боге как о "совершенном существе". Но понятие не может возникнуть, если нет совершенного существа в действительности. Следовательно, Бог существует.
Таким образом, если "величайшее мыслимое существо" существует только в воображении, то тогда появляется возможность постичь существо более великое, чем "величайшее мыслимое существо". Однако ясно, что это невозможно. Нет сомнения в существовании "величайшего мыслимого существа" и в том, что оно существует не просто в воображении, но также и в действительности. Далее, существует оно с такой несомненностью, что невозможно даже и подумать, что оно могло бы не существовать,
и что это существо более великое, чем то, о котором мы могли бы подумать, что оно может не существовать. Итак, если о "величайшем мыслимом существе" можно подумать, что оно не существует, то тогда оно появляется "величайшим мыслимым существом". Однако это противоречие терминов. Итак, ясно, что существует "величайшее мыслимое существо", о котором нельзя и подумать, что оно может не существовать. И это существо Ты, о Господь, Бог наш. "Proslogium" 2-3
С некоторыми основаниями Ансельма обвиняли в том, что он пытается дать определение бытия Бога. Его подход отражает высшую степень уверенности в силе разума, свойственной одиннадцатому столетию. Ансельм считал, что этого аргумента должно быть достаточно, чтобы убедить "безумца", отрицающего бытие Бога (Пс. 13:1). Споры по поводу этого онтологического доказательства длятся по сей день, и им не видно конца.
Самая честолюбивая работа Ансельма - " Сиг Deus homo" ("Почему Бог вочеловечился") - написана в 1090-х годах. Здесь Ансельм, как и *Афанасий в своем сочинении "О воплощенном Слове", рассматривает обвинения против защитников доктрины о воплощении. Многие считали, что те, кто утверждают, что Бог стал человеком и умер ради нашего спасения, унижают Бога. Ансельм выступает в защиту и говорит, что нет ни одного другого подходящего способа, чтобы спасти нас. Работа принимает форму диалога между Ансельмом и одним из его монахов по имени Бозо. И в этом
случае Ансельм следует методу "веры, ищущей понимания":
Правильный порядок - сначала верить в глубокие истины христианской веры, а затем уже пытаться проверить их разумом. Мы поступим небрежно, если, пришед в твердую веру, не попытаемся понять того, во что верим. С помощью предшествующей благодати Божьей я считаю, что должен держаться веры нашего искупления так, чтобы ничто не могло поколебать мое постоянство в вере, даже если я ничего не пойму. Прошу, объясни мне то, что, как ты знаешь, многие и кроме меня стремятся понять: почему всемогущий Бог принял на Себя ничтожность и слабость человеческой природы, чтобы восстановить ее'!
"Cur Deus homo"
(БозоАнсельму) 1:2
Ансельм доказывает абсолютную необходимость воплощения Бога. Зная о существовании Бога и Его характере, зная о природе человека и его греховности, можно сделать вывод, что у Бога просто не оставалось другого выбора. Он не мог оставить человека - вершину Своего творения. Не мог Он, однако, и просто простить его. И только лишь Бог может быть достаточно велик, чтобы суметь заплатить за него. Из этого следует, что Бог стал человеком, чтобы заплатить за человечество Своей добровольной смертью.
Суть вопроса в следующем: почему Бог стал человеком, если Он мог спасти человечество от смерти любым другим способом? Ты {Ансельм] весьма разумно доказал, что человечество должно быть возрож-
дено и что это не может свершиться без того, чтобы человек не заплатил Богу за свои грехи. Долг этот был таким большим, что, несмотря на то, что долг этот принадлежал человеку, только лишь Бог был достаточно велик, чтобы заплатить за него. Итак, для того чтобы заплатить, Он должен был быть и Богом, и человеком. Именно поэтому потребовалось Богу соединить человеческую природу со Своей собственной личностью, чтобы человек, который должен, но не может заплатить, смог бы сделать это в личности Бога.
"Cur Deus homo"
(Бозо Ансельму) 2:18
Аргумент Ансельма был впечатляющ, однако имел и свои слабые места. Он зашел дальше обычного христианского утверждения о том, что крест был необходим (то есть, что Бог должен был сделать что-то), и стал утверждать, что это было абсолютно необходимо (то есть Бог и не мог сделать ничего другого). В понимании искупления у Ансельма тоже были слабые места, например, он делал больший акцент на честь Божью, чем на Его справедливость, и на крест, а не на жизнь, воскресение и вознесение Иисуса Христа. Однако аргумент Ансельма был достаточно гибок и мог быть видоизменен, чтобы принять во внимание эту критику. Его основное утверждение, видоизмененное в достаточной мере, и по сей день остается мощным аргументом в пользу утверждения, что воплощение и крест поистине являются подобающими и разумными вещами.
Цель сочинений Ансельма состояла больше в том, чтобы пока
зать, насколько вера разумна, а не в том, чтобы дать какое-то строгое доказательство в ее пользу. Красота и внутренняя гармония христианской веры сообщает верующему радость, так как он видит согласие между верой и разумом. Возражения неверующих (как, например, то, что унизительно для Бога стать человеком), отвергаются, и Ансельм указывает на истину христианского Евангелия.
ПЕТР АБЕЛЯР
Вопросы к вере
Петр Абеляр (1079-1142), французский философ и теолог, был одним из самых выдающихся мыслителей двенадцатого века.
Сначала он учился под руководством богослова Росцеллина, осужденного за свою ересь, а затем в Париже под руководством Гильома де Шампо. Эти два богослова принадлежали к противоборствующим лагерям в главном философском споре тех дней. Обсуждался вопрос об "универсалиях" (общих понятиях), о том, как они соотносятся с единичными вещами. Гильом был "реалистом", считавшим, что универсалии имеют реальное существование и предшествуют существованию единичных вещей. Росцелин был "номиналистом" и считал, что реально существуют только отдельные вещи с их индивидуальными качествами, а общие понятия, создаваемые нашим мышлением, не только не существуют независимо от вещей, но даже не отражают их свойств и качеств. Абеляр занял промежуточную позицию и рассматривал универсалии как умственные концепции. Они не суще
ствуют отдельно от представителей, но они также и не произвольные имена. Универсалия, как, например, "собака", реальна (это не просто слово), но это и не вещь и не нечто такое, что существует отдельно от конкретных псов. Она предшествует конкретным псам в том смысле, что Бог планировал сотворение собак, и, таким образом, идея была у Него в разуме, она существует в отдельных собаках, и она существует в нашем сознании, если мы обладаем концепцией "собаки". Эта точка зрения стала преобладающей и завершила собственно спор, пока не наступило время *Уильяма Оккама.
Абеляру было всего двадцать лет, он еще учился под руководством Гильома де Шампо, когда проявил себя как равный и даже способный соперничать с ним. Он безжалостно опровергал точку зрения Гильома, доказывая, что она логически непоследовательна и ведет к ереси. В результате - студенты перешли от Гильома к Абеляру, а Гильом был вынужден оставить Париж и искать себе другое занятие. Это утвердило репутацию Абеляра как блестящего ученого, однако не прибавило ему популярности у властей. Через несколько лет он отправился учиться у Ансельма Лаонского. Ансельма уважали как ведущего богослова, уважали все, но только не Абеляр:
"Он ве,сьма замечательно владеет словами, однако значение их бесполезно и лишено всякого смысла. Огонь, который он пытался разжечь, заполнил его дом дымом, но так и не загорелся". Как и в случае с Гильомом, Абеляр начал читать свои собственные лекции и увел многих студентов у Ансельма.
Вскоре он возвратился в Париж.
В Париже Абеляр поселился у Фулбера, каноника собора Парижской Богоматери, и стал воспитателем его привлекательной и хорошо образованной племянницы Элоизы. Их взаимоотношения вскоре перешли все границы, и через некоторое время у Элоизы родился мальчик. Фулбер негодовал, и Абеляр поспешил успокоить его тем, что тайно женился на Элоизе. Однако долго сохранить в тайне этого было нельзя, а в том веке это означало конец академической карьеры Абеляра. Тогда он помещает Элоизу в монастырь, чем окончательно приводит в бешенство Фулбера, который начинает строить планы мести. Однажды ночью на Абеляра напали и изувечили его так, что была исключена всякая возможность повторения его сексуальных грехов. Это заставило Абеляра стать монахом. Но на этом его отношения с Элоизой не закончились. Через несколько лет он написал произведение "История моих бедствий". Книга попадает в руки Элоизы, и переписка их возобновляется. Элоиза признается в том, что не может примириться со своей судьбой, а Абеляр уговаривает ее раскаяться и взглянуть на себя как на невесту Христову. В другое время они могли бы счастливо пожениться, однако это было невозможно в двенадцатом веке. Сейчас они вместе, так как лежат в одной могиле в Париже.
В 1122 году Абеляр написал свой главный труд "Sic et поп" ("Да и Нет"), здесь он сопоставляет отрывки из Библии, писаний Отцов церкви и других источников, которые находятся в кажущемся противоречии. Цель его состояла
не в том, как полагали, чтобы дискредитировать авторитеты. Он считал разум судьей, способным примирить противоречащие друг другу авторитеты и, по необходимости, произвести суд между ними. Юристы уже начали пользоваться философскими методами, чтобы выносить решения или выступать судьями между противоречащими сторонами. Когда казалось, что один закон противоречит другому, то в этом случае использовалась логика, чтобы примирить их и определить существо закона. Этот метод был использован с большим успехом итальянским юристом Грацианом в его "Согласии несогласных канонов". Этот труд стал общепринятым учебником по каноническому (церковному) праву. Нововведение Абеляра состояло в том, что он применил этот метод к богословию. Также следует помнить, что он не всегда с уважением относился к авторитетам, как в случаях с Гильомом и Ансельмом Лаонским.
В труде Абеляра "Да и Нет" раскрывается его основной подход к богословию. *Ансельм Кен-терберийский, с уважением относящийся к монашеской традиции, следовал методу веры, стремящейся к пониманию: "верю, чтобы понять". Абеляр перевернул эту фразу и внедрил метод сомнения. Сомнение - способ постижения истины, необходимо задавать вопросы, чтобы получить ответ. В предисловии к "Да и Нет" Абеляр утверждал, что "через сомнение мы приходим к вопросам,а вопросами мы постигаем мудрость". Сомнение - это не грех (в соответствии с традиционным пониманием), а начало всякого знания. Абе-
ляр стремился понять христианскую доктрину для того, чтобы знать, во что верить. Этот метод был совершенно противоположен методу *Августина и Ансельма. Богословие, таким образом, становится наукой, а не поводом к размышлению. Этот шаг привел к возвышению современных научных методов, последовавшее через несколько веков, а также предвосхитил современные методы образования.
Абеляр применяет этот метод к доктрине об искуплении. В чем суть утверждения, что мы искуплены смертью Иисуса Христа? Абеляр задает вопросы к двум традиционным ответам на этот вопрос. Он высмеивает идею (уже терявшую популярность в то время) о том, что дьяволу принадлежат все права на человечество. Наоборот, сатана соблазнил род человеческий, и это дает нам право на восстановление своих взаимоотношений с Богом. Смерть Иисуса Христа была предложена как выкуп за человечество не сатане. Выкуп был заплачен Тому, Кто истинно имеет права на нас, - Богу. Абеляр подвергает сомнению необходимость выкупа, он считает, что Бог мог бы просто простить грех.
И на самом деле, каким жестоким и злонамеренным кажется нам то, что кто-то может требовать крови невинного человека в качестве цены за что-либо и что его каким-либо образом может удовлетворить, если невинный человек будет предан смерти. Маловероятно, что Бог должен посчитать смерть Своего Сына такой приятной, чтобы через нее примириться со всем миром! Эти и другие вопросы, похо-
же, представляют сложную проблему, касающуюся нашего искупления или оправдания через смерть нашего Господа Иисуса Христа.
"Комментарии к Посланию
к Римлянам (3:19-26)".
Приложение
Абеляр видит значение"смерти Иисуса Христа в том эффекте, который она оказывает на нас: когда мы видим Его любовь к нам, это пробуждает в нас любовь к Нему.
Мы были оправданы кровью Христа и примирились с Ним следующим образом: уникальное действие благодати проявилось в том, что Его Сын взял нашу природу и пребывал в ней, уча нас словом и примером до самой смерти. Он более полно соединил нас с Собой Своею любовью. В итоге, наши сердца должны воспламениться таким даром божественной благодати, что истинная любовь не уменьшится от любых испытаний ради Него.
"Комментарии к Посланию
к Римлянам (3:19-26)".
Приложение
Эта "теория нравственного влияния", которая рассматривает крест в качестве высшего примера любви, истинна в своей сути. Однако стихи из Послания к Римлянам, которые цитирует Абеляр, без сомнения, раскрывают более глубокий смысл креста. То же касается и его утверждения, что крест может быть примером любви только в том случае, если есть значительное основание для смерти Иисуса Христа, в противном же случае этот поступок - просто бравада. Сама Его смерть за наши грехи с целью восстановить наши взаимоотношения с Богом и явля-
ется основанием Его смерти, она делает ее действием любви по отношению к нам. Но отрицал ли это Абеляр? Повсюду он говорит о том, что Иисус Христос понес наказание за наши грехи. Некоторые могут сказать, что эти высказывания нельзя принимать всерьез в свете процитированных выше отрывков. Другие могли бы посчитать эти высказывания как доказательство того, что Абеляр не хотел сводить значение креста просто к действию любви. Может быть, имеет значение то, что, отрицая выкуп, заплаченный сатане, он только лишь задает вопрос о том, почему было необходимо, чтобы выкуп был заплачен Богу?
Такой выдающийся и неуступчивый мыслитель не мог постоянно оставаться безнаказанным. Одна из его работ была осуждена на соборе в Суассоне в 1121 году и сожжена. Это не повлияло на карьеру Абеляра, однако он почувствовал шаткость своего положения. * Бернард Клервоский категорически выступал против учения Абеляра. Он обвинял его в том, что тот создает пятое евангелие. Абеляра осудили на Сансском соборе в 1140 году. Абеляр подал апелляцию в Рим, однако Бернард написал папе трактат "О заблуждениях Петра Абеляра", и решения собора были подтверждены. Абеляр умер в следующем году, став монахом известного аббатства в Клюни, где к нему относились с достаточной мягкостью.
БЕРНАРД КЛЕРВОСКИЙ
Последний из Отцов
Бернард родился в 1090 году в Фонтене (рядом с Дижоном) в
благородной семье. В 1112 году он поступил в незадолго до этого основанное аббатство Сито, первое аббатство цистерцианского ордена. Через три года Бернард был назначен аббатом нового монастыря в Клерво. Под управлением Бернарда монастырь быстро вырос и с его помощью были основаны еще более семидесяти цистерцианских монастырей.
Бернард удалился в Клерво, чтобы отойти от мира, однако стал одним из самых путешествующих и активных руководителей церкви двенадцатого века. В течение 1130-х годов он яростно боролся на стороне папы Иннокентия II против соперничающего папы Анаклета. В конце концов, он обеспечил победу Иннокентию. После этого он был вовлечен в спор с Абеляром и добился его осуждения на Сансском соборе в 1140 году. В 1145 году его авторитет еще более вырос, когда бывший монах из Клерво по имени Бернард Паганелли стал папой Евгением III. В течение двух следующих лет по просьбе Евгения Бернард Клервоский проповедовал по всей Европе, организуя поддержку Второму крестовому походу. Поход начался в 1148 году, однако потерпел позорную неудачу, что стало сильным потрясением для Бернарда. Однако его репутация была достаточно прочной, чтобы выдержать и этот удар судьбы. Он умер в 1153 году, и его популярность никогда не уменьшалась.
Бернарда называли "последним из Отцов". Он был последним представителем традиций раннего средневекового богословия. Бернард был блестящим писателем, заслужившим титул "mellifluous",
т. е. "сладкий как мед", он написал несколько важных трудов по монашеству. Он регулярно проповедовал, и до нас дошли многие из его проповедей, некоторые даже неотшлифованные, скорее всего, именно в том виде, в каком они были произнесены. Дошло до нас и более 500 его писем, как личных и духовных, так и официальных и политических.
В молодые годы Бернард составил академический труд "О благодати и свободе воли". В нем он строго придерживался позиции *Августина, утверждая, что наши добрые дела одновременно являются работой благодати Божьей (не оставляющей надежд для хвастовства) и полностью работой нашей свободной воли, в том смысле, что их совершаем мы (что заслуживает вознаграждения). Человеческая воля всегда свободна, то есть, человек действует по своему желанию и спонтанно. Однако, предоставленный самому себе, человек желает только грешить. Он свободен в том смысле, что свободен грешить без какой-либо силы, принуждающей его грешить, но не наоборот. Благодать так движет волей, что та свободно и с желанием избирает решение творить добро. Благодать изменяет волю, побуждает ее действовать не во зло, а во благо - не разрушая волю, но изменяя ее направление.
То, что было начато только лишь благодатью, завершается совместно благодатью и свободной волей. Это происходит таким образом, что в каждом случае они действуют нераздельно, но совместно, не по очереди, а одновременно. Это не означает, что благодать делает свою часть работы, а свободная во
ля - свою. Каждая из них совершает всю полноту труда в соответствии с особенностями вклада каждой. Благодать совершает весь труд, неравно делает это и свободная воля. Все делается по свободной воле и все также делается и из (или "по") благодати.
"О благодати и свободе воли"
14:47
Бернард выступал против ряда заблуждений, которые он увидел в учении Абеляра, в том числе о значении искупления.
Я был создан грешником, так как происхожу от Адама. Я был сделан праведным через омытие кровью Христовой. Способно ли поколение грешников до меня осудить меня, и способна ли кровь Христова оправдать меня? ... Именно эту благодать приобретает человек через кровь Искупителя. Однако "сын смерти вечной" [Абеляр] презирает и насмехается над этим... [Абеляр считает, что Христос жил и умер] ни для какой иной цели, как только научить людей жить по Его слову и примеру и у казать им Своими страданиями и смертью, к каким пределам должна стремиться его любовь.
"Заблуждения Петра Абеляра"
6:16-7:17
Особенно известен Бернард как духовный писатель. Он написал книги "О любви к Богу" и "Ступени смирения и гордости", использовав двенадцать ступеней смирения, изложенные в "Уставе" 'Бенедикта. Этот труд содержит несколько весьма проницательных замечаний о природе человека.
Смирение - это добродетель, с помощью которой человек придер-
живается невысокого мнения о самом себе, так как знает себя хорошо... Вы никогда не будете милосердно относиться к падениям другого человека, пока не узнаете и не поймете, что имеете те же самые падения в самом себе... [Гордого человека] глаза закрыты на все, что показывает ему его собственные недостатки или превосходство в других, и широко открыты на то, что льстит ему... Цель его не научить вас или не научиться у вас, но показать вам, как много он знает... Он не столько желает стать лучше, сколько выглядеть лучше.
"Смирение и гордость"
1:2; 3:6; 12:40; 13:41-42
Самый знаменитый духовный труд Бернарда - его восемьдесят шесть "Проповедей на Песнь Песней Соломона". В этих проповедях Бернард учит своих монахов духовной жизни и показывает шаги к духовному союзу с Богом, а также описывает свой духовный опыт:
Я хочу сказать вам из своего собственного опыта, как и обещал... Я признаю, что Слово также пришло и ко мне, говорю в безумии (2 Кор. 11:21,23), и приходило ко мне много раз. Но, несмотря на то, что Он пришел ко мне, я никогда сознательно не отмечал момента Его пришествия. Я ощущал Его присутствие, я помнил впоследствии, что Он был со мной. Иногда у меня было предчувствие, что Он должен прийти, но никогда я не осознавал момента Его пришествия или ухода.
"Проповеди на Песнь Песней
Соломона" 74:5
И, наконец, Бернард написал "О размышлении" для своего быв-
шего ученика, папы Евгения III. Бернард призывает его найти в своей занятой жизни время для размышлений и созерцания. Он должен размышлять о самом себе (и о своей должности), о тех, кто подчинен ему, тех, кто находится рядом с ним в Риме, и о тех, кто находится над ним (в небесном мире). Бернард был высокого мнения о папстве. Папа - это "уникальный викарий Христа, который господствует не только над одним народом, но над всеми" и имеет всю полноту власти. Однако Бернард также страстно выступал и против тирании папства:
Мы лучше будем понимать самих себя, если осознаем, что на нас было возложено служение, а не даровано господство... Мне кажется, что тебе было доверено служение миру, а не обладание им... Нет более опасного яда для тебя, более смертоносного меча, чем страсть к управлению.
"О размышлении" 2:6:9; 3:1:1-2
ПЕТР ЛОМБАРДСКИИ
Мастер высказываний
*Петр Абеляр был осужден с помощью вмешательства *Бернарда Клервоского. Однако его труд был продолжен другим Петром, Ломбардским. Этот Петр родился в конце одиннадцатого века в Ломбардии (Северная Италия). Он учился в Болонье, Реймсе и Париже (скорее всего у Абеляра). Около 1140 года он преподавал в Париже и в 1159 году стал епископом этого города. Умер он в следующем году.
Главный вклад Петра - труд "Четыре книги сентенций, или уче-
ние о вещах и знаках", написанный между 1147 и 1151 годами. Это собрание выдержек (сентенций - суждений, содержащих максимы, мнения) из Библии, трудов Отцов церкви и других авторитетных источников. Метод Петра был похож на метод Абеляра: он пользовался разумом, диалектикой и логикой, чтобы выносить суд над различными авторитетами. Однако он сочетал метод Абеляра с уважением к авторитетам, и делал он это таким образом, что даже завоевал поддержку Бернарда. Цель его состояла не в том, чтобы ввести в обращение новые идеи, но просто определить истину, основываясь на уже имеющихся авторитетах. Он полагал, что просто совершенствует работу своих предшественников. Лучше всего это описывает Бернард Шартрский (ум. ок. 1130г.):
Мы - как карлики, сидящие на плечах гигантов [древних]. Мы видим более ясно, чем они, и видим вещи, которые отдалены от нас, и это не потому, что у нас лучше зрение, и не потому, что мы выше, чем были они, но потому, что они воспитали нас и добавили к нашему росту свою громадную высоту. Цитируется Джоном из Солсбери, "Металогикон" 3:4
Петр Ломбардский не стремился быть оригинальным, однако в одной сфере он все-таки преуспел особо. Он был первым, кто составил перечень семи таинств, ставший стандартом в римско-католической церкви. В первой церкви слово "таинство" использовалось как в его узком значении (крещение и евхаристия), так и в широком (многие другие обряды, как,
например, изгнание бесов или молитва Господня). Ко времени Петра общее число таинство колебалось от двух до двенадцати. Но, как только Петр предложил семь из них, это число (как число "совершенное") было сразу принято, хотя в него включили не те таинства, которые были предложены Петром. В конце концов его перечень восторжествовал и был определен как ортодоксальный *Фло-рентийским собором в 1439 году. Ясно, что решению иметь семь таинств предшествовал отбор именно этих семи таинств. Невозможно составить определение, которое бы оправдывало включение этих семи обрядов в число таинств и исключение каких-либо других обрядов.
Что такое таинство? "Таинство - это знамение священной вещи" (Августин)... И еще, "таинство - это видимая форма невидимой благодати" (Августин)... Таинство несет в себе подобие той вещи, знамением которой и является. "Ибо, если таинства не являются подобием вещей, таинством которых являются, то тогда их не стоит называть таинствами" (Августин). Ибо то, что правильно называют таинством, - есть знамение благодати Божьей и форма невидимой благодати, так, что оно несет в себе образ ее и существует так же, как его причина. Таинства были установлены, стало быть, не только для ознаменования [будучи знамениями], но также для освящения [сообщения благодати].
"Сентенции" 4:1:2,4
Почему были установлены таинства: "Таинства были установлены по трем причинам: как средство для
увеличения смирения, как средство для наставления и как побуждение к действию. Поистине, как средство для увеличения смирения, чтобы человек подчинил самого себя (из уважения к заповеди Божьей) материальным вещам, которые по природе ниже его... Они также установлены как средство для наставления, чтобы через внешнюю видимую форму разум мог быть научен понимать внутреннюю невидимую добродетель... Подобным образом они были установлены как средство побуждения к деятельности. Ибо человек не может пребывать в праздности, таинства сообщают ему полезный и здоровый толчок, чтобы отвратить его от пустых и вредных занятий" (Хуго из Св. Виктора)... Бог может дать благодать человеку без таинств и не привязывает к ним Свою силу, но ради вышеперечисленных обстоятельств Он установил таинства. "Сентенции" 4:1:5
О таинствах Нового Закона: подойдем теперь к таинствам Нового Закона [т. е. Нового Завета]. Это:
крещение, конфирмация, хлеб благословения (т. е. евхаристия), епитимья, миропомазание, рукоположение и брак. Некоторые из них являются лекарством против греха и дают помощь благодати (напр. крещение), другие же являются только лекарством (напр. брак); третьи же укрепляют нас благодатью и си -лой (напр. евхаристия и рукоположение).
"Сентенции" 4:2:1
Богословие Петра Ломбардско-о было подвергнуто сомнению сразу же после его смерти, однако он был оправдан на *Четвертом Латеранском соборе 1215 года.
"Сентенции" Петра оставались стандартным богословским учебником вплоть до Реформации и далее. А для получения докторской степени по богословию необходимо было написать комментарии к ним. Он и стал известен как автор "Сентенций".
ИОАХИМ ФЛОРСКИИ
Три века
Иоахим родился в последней трети двенадцатого столетия. Молодым человеком он отправился в паломничество в Палестину, где стал монахом-цистерцианцем и впоследствии был назначен настоятелем в Кораццо в 1177 году. Однако через несколько лет он оставил свой пост, посвятив себя написанию трудов. В конце концов, он основал новый монастырь на юге Италии в 1182 году. Умер он в 1202 году.
Христиане обычно делят историю на две основных части: до и после Иисуса Христа. Иоахим был первым, кто разделил ее на три части, или три века, по одной части на каждую личность Троицы.
Век Отца. Период Ветхого Завета. Это было время семейных отношений (целибат (безбрачие) встречался редко в Ветхом Завете), и жизнь тогда протекала под Законом.
Век Сына. Период Нового Завета. Это век духовенства, и жизнь протекает под благодатью. Иоахим считал, что этот век продлится в течение жизни сорока двух поколений, по тридцать лет на каждое поколение. И в 1260 году будет заменен на:
Век Духа. Этот новый век, по заявлению Иоахима, должен на-
чаться около 1260 года. Это будет век созерцательного монашества, и жизнь будет протекать в свободе духовного понимания. Образуется новый религиозный орден, который обратит весь мир. Нынешняя развращенная церковь и руководство будут заменены новой духовной церковью и новым руководителем. Точно так же, как обряды Ветхого Завета (например, обрезание) были заменены новозаветными таинствами (например, крещением), так и последние будут заменены новыми таинствами.
Эти идеи стали динамитом. Невероятно, но три римских папы побудили Иоахима записать все это на бумаге. Это вылилось в три основных труда: "Соответствие Ветхого и Нового Заветов", "Комментарии к книге Откровения" и "Псалтирь о десяти струнах" ("Psalterium of Ten Strings"). Однако некоторые его идеи (не перечисленные выше) были осуждены в тринадцатом веке. Идеи Иоахима были взяты на вооружение некоторыми радикальными движениями, начиная с Духовных францисканцев (наиболее строгие последователи *Франциска Ассизского, которые были отвергнуты основным орденом францисканцев). В середине тринадцатого столетия они восприняли идеи Иоахима и стали считать себя пророками нового религиозного ордена, который должен войти в новый век. Идеи Иоахима также сильно повлияли на некоторые радикальные группы анабаптистов м время Реформации и в определенной степени на основное течение в протестантизме.
Первый из трех периодов... был во времена Закона, когда народ Бо
жий обслуживался как малый ребенок... Второй был во времена Евангелия и длится до сего времени. Это период свободы по сравнению с прошлым, но не в сравнении с будущим... Третий период придет в конце света, в полной свободе Духа... Первый период принадлежит Отцу, второй - Сыну и третий - Духу Святому.
"Комментарии к книге Откровения". Введение, глава 5
ЧЕТВЕРТЫЙ ЛАТЕРАНСКИЙ СОБОР (1215)
Четвертый Латеранский собор был созван в 1215 году самым великим из средневековых пап Иннокентием III (1198-1216). При Иннокентии папская власть достигла своего пика. Он заставил подчиниться короля Иоанна, наложив на Англию интердикт, нечто вроде всеобщей забастовки духовенства, которому разрешалось в это время выполнять только самый минимум обрядов. Он сконцентрировал власть в руках папы с искренней целью провести реформы, однако вскоре его преемники стали искать способа усиления своей власти ради самой власти.
Четвертый Латеранский собор разработал семьдесят канонов по широкому кругу вопросов, среди которых наиважнейшими были:
Осуждение альбигойцев, придерживавшихся гностических или манихейских взглядов. Они были дуалистами, верившими, что существуют два Бога: Бог Света (Бог Нового Завета) и Бог Тьмы (Бог Ветхого Завета). Физический мир, по их мнению, принадлежал злу. Альбигойцы особенно были сильны на юге Франции, где они
имели поддержку некоторых правителей. Иннокентий организовал против них крестовый поход, который вылился в исключительное варварство. Поход в основном разбил движение альбигойцев, хотя некоторые представители оставались вплоть до шестнадцатого века.
Осуждение вальденсов. Валь-денсы отрицали римский католицизм из-за стремления к библейской простоте, а не из-за гностической ереси. Началось это как движение популярных проповедников, так как многие представители духовенства того времени были как "немые собаки, которые не умеют лаять", как сказал о них сам Иннокентий, перефразируя Ис. 56:10. Неприятие позиции церковных властей толкнуло их в лагерь оппозиции, и они организовали подпольное движение. Вальденсы отрицали католические обряды, считая, что они противоречат Библии, и не принимали служения "безнравственных" священников. В шестнадцатом столетии они объединились с протестантской реформацией. Их жестоко преследовали вплоть до 19 века. И в наши дни в Италии есть их представители.
Осуждение некоторых положений учения *Иоахима Флор-ского. *Петр Ломбардский был оправдан, и критика его богословия Иоахимом и другими богословами была отвергнута.
От всех католиков потребовали исповеди перед священником частным порядком хотя бы раз в год. Они также должны были причащаться по крайней мере один раз в году на Пасху. Священников предупредили, что они не имеют права нарушать "тайну исповеди",
то есть раскрывать грехи, которые им были сообщены исповедующимся. Всякий священник, виновный в этом проступке, лишался сана священника и осуждался на пожизненную епитимью в строгом монастыре.
Самое важное: этот собор выработал первое официальное определение догмата о пресуще-ствлении:
Существует только одна Вселенская церковь верных, вне кото-, рой нет спасения. В этой церкви священник и жертва - один и тот же Иисус Христос. Его тело и кровь истинно содержатся во время таинства на алтаре в виде хлеба и вина. Хлеб пресуществляется в Его тело, и вино - в Его кровь силой Божьей. Так совершается, чтобы мы могли принять от Него то, что Он принял от нас [плоть и кровь], для того чтобы мы могли осознать таинство единения [с Ним]. Никто не может совершать этого таинства, кроме должным образом рукоположенного священника.
Канон 1
В первой церкви было общепринято, что хлеб и вино в евхаристии - это тело и кровь Иисуса Христа. Однако не предпринималось попыток дать этому определения. В ранний период обычно называли хлеб и вино символами или знаками тела Христова и крови Христовой, однако не говорилось, что тело и кровь в действительности присутствуют в евхаристии. В четвертом веке стало обычным говорить, что хлеб и вино "превращаются" в тело и кровь Христа. Эти два выражения не считались противоречащими друг другу и часто встречались в трудах
одного и того же автора. На Западе Августин представлял традицию "символов", в то время как Амвросий ввел почерпнутую на Востоке традицию "превращения". В начале средних веков стало нарастать напряжение между этими двумя подходами.
В девятом веке разгорелся спор между сторонниками Амвросия и Августина. Иоанн Скот Эриугена поддерживал термин Амвросия. В девятом веке были приемлемы обе точки зрения, однако в одиннадцатом стороны стали более категоричными. Беренгар Турский выделял "символический" подход, отрицая, что хлеб и вино трансформируются физически. Он боролся с растущей тенденцией рассматривать это таинство грубо материалистически и использовал логику, чтобы опровергнуть такие взгляды. Однако протест оказался неэффективным, и его дважды заставили подписывать отречение, в 1059 и 1079 году. В своем последнем отречении он был вынужден признать:
После освящения помещенные на алтаре хлеб и вино становятся уже не просто таинством, но даже истинно телом и кровью нашего Господа Иисуса Христа. Его тело разламывается руками священников и сокрушается зубами верных не только в таинстве, но также в чувстве и в истине.
Это была общая форма выражения пресуществления, которая впоследствии была отвергнута многими средневековыми богословами. В 1079 году Беренгар Должен был согласиться с более изощренно составленным отречением, в котором указывалось, что
хлеб и вино "вещественно превращаются" в тело и кровь Христа. В середине двенадцатого века эта идея вещественного превращения была выражена термином "пресу-ществление". Значение этого термина было далее разработано Фомой Аквинским.
