Щедровицкий Д. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево

ОГЛАВЛЕНИЕ

ТОМ III. КНИГИ ЛЕВИТ, ЧИСЕЛ И ВТОРОЗАКОНИЯ

Лекция 11. Обновление завета. Молитва — лестница отождествления (Кн. Второзакония, гл. 1–6)

Пятая Книга Моисеева носит в иудейской традиции название דברים ‹Дэвари́м› — «Речи», или «Слова», по первому значащему слову: «Сии суть слова…» В Септуагинте она именуется Δευτερονομιον ‹Деутероно́мион› — «Второзаконие». Это название восходит, в свою очередь, к древнееврейскому משנה־תורה ‹Мишнэ́-Тора́› — «Повторение Торы».

Молодое поколение израильтян нуждалось в возобновлении завета, заключенного с отцами, и в новом публичном повторении всех заповедей Торы. Отсюда и происходит название книги, в которой повторяются заповеди.

Обращаясь перед смертью к новому поколению, Моисей сказал:

Все вы сегодня стоите пред лицом Господа, Бога вашего: начальники колен ваших, старейшины ваши, надзиратели ваши, все израильтяне,       
     Дети ваши, жены ваши и пришельцы твои, находящиеся в стане твоем, от рубящего дрова твои до черпающего воду твою,—       
     Чтобы вступить тебе в завет Господа, Бога твоего, и в клятвенный договор с Ним, который Господь, Бог твой, сегодня поставляет с тобою… (Втор. 29, 10–12)

Каждое поколение (а также и каждая душа) должно сознательно вступить в завет с Господом — «возобновить завет», ибо приобретенный отцами духовный опыт не передается по наследству сам собой:

Не с вами только одними я поставляю сей завет и сей клятвенный договор,           
     Но как с теми, которые сегодня здесь с нами стоят пред лицом Господа, Бога нашего, так и с теми, которых нет здесь с нами сегодня. (Втор. 29, 14–15)

…Книга Второзакония соответствует пятому упоминанию света в начале Книги Бытия:

И назвал Бог свет днем, а тьму — ночью. (Быт. 1, 5)

В книге Второзакония окончательно «названы по имени» свет послушания Богу — и тьма противления Ему. Здесь наиболее подробно перечисляются благословения, нисходящие на исполняющих Закон, и проклятия, постигающие его нарушителей (гл. 28–30).

Число «пять», соответствующее количеству книг Торы, равно числу букв в имени אלהים ‹Элоhи́м› — «Бог» и числу букв в имени ישראל ‹Йисраэ́ль› — «Израиль» (кроме того, столько же уровней имеется у человеческой души).

Книга Второзакония открывается географическим описанием той местности, в которой Моисей произнес свои последние речи. Все содержание книги представляет собой проповедь, прозвучавшую из уст пророка в день его кончины.

Собрав весь народ, Моисей обратился к нему с самым великим в истории предсмертным наставлением — духовным завещанием, каждое слово которого вдохновлено Самим Богом:

Сии суть слова, которые говорил Моисей всем израильтянам за Иорданом в пустыне на равнине против Суфа, между Фараном, и Тофелом, и Лаваном, и Асирофом, и Дизагавом,  
     На расстоянии одиннадцати дней пути от Хорива, по дороге от горы Сеир к Кадес-Варни. (Втор. 1, 1–2)

Каждое из приведенных названий имеет символический смысл. Прежде всего — «за Иорданом». Некоторые исследователи пытались заключить из этих слов, что якобы Пятикнижие было записано (или отредактировано) уже после смерти Моисея — в эпоху, когда израильтяне обитали в Ханаане. Иначе, мол, как могло возникнуть выражение «за Иорданом», подразумевающее взгляд из самого Ханаана? Но вспомним, как страстно желал Моисей войти в обетованную землю! Лишенный физически этой возможности, он всем сердцем уже находился «по ту сторону» Иордана (ср. Втор. 3, 25–26), так что использование им приведенного выражения психологически   вполне   понятно.   Кроме  того,  название  «Заиорданье» (עבר הירדן ‹Э́вер hа-Йардэ́н›), согласно новейшим исследованиям, употреблялось у местных народов еще до прихода израильтян в Ханаан.

Название ירדן ‹Йардэ́н›, «Иордан», может быть этимологизировано как происходящее от ירא ‹йарэ́› — «боящийся» и דן ‹дан› — «судящий», то есть — «боящийся суда [Божьего]». Все мы должны будем «пересечь Иордан» — пройти Страшный суд, прежде чем войдем в высший духовный мир (ср. II Кор. 5, 10; Гал. 4, 26; Евр. 12, 22–23).

«В пустыне»: מדבר ‹мидба́р› означает не только «пустыня», но и «речь» (от глагола דבר ‹дава́р› — «говорить»). Первое значение применимо ко всей нашей жизни. Она подобна странствию по пустыне, в конце которого верных ожидает избавление:

Бог одиноких вводит в дом, освобождает узников от оков, а непокорные остаются в знойной пустыне. (Пс. 67, 7)

Второе же значение, «речь», намекает на то, что все вокруг является как бы речью Бога, с которой Он таинственно обращается к нам через земные события.

«На равнине»: слово ערבה ‹арава́› означает «степь», «туманная даль», «смешение» (от глагола ערב ‹ара́в› — «смешивать», «помрачать»). Смутно и лишь отчасти различаем мы на земле свой собственный путь, духовный смысл происходящего, контуры грядущих событий… По выражению апостола, мы видим все это «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (I Кор. 13, 12).

«Против Суфа»: סוף ‹суф› означает «быстро уноситься», «исчезать». Можно ли отыскать лучшее определение для переменчивого, временного земного бытия?..

«Между Фараном и Тофелом»: פארן ‹Пара́н› означает «прославление», а תפל ‹То́фель› восходит к корню, означающему «мерзость» и «нелепость». Каждый миг на земле человек находится в состоянии выбора между прославлением Бога — и мерзостью беззакония.

«И Лаваном»: לבן ‹Лава́н› значит «белый» — это намек на возможность «убеления», очищения через покаяние и добрые дела:

Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло;      
     Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову.        
     Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное,— как снег убелю; если будут красны, как пурпур,— как во́лну убелю. (Ис. 1, 16–18)

«И Асирофом»: חצרת ‹Хацеро́т› — «дворы». Праведник может пребывать «вблизи» Господа, «во дворах Его» уже теперь, в земной жизни.

«И Дизагавом»: די זהב ‹Ди Заhа́в› — можно понять и как «достаточно золота», и как «относящийся к золоту». Слово זהב ‹заhа́в›, «золото», восходит к корню, означающему «сиять» и «истекать». Золото является символом высшего Света, исходящего от Господа и ниспосылаемого верующему (в этом одна из причин обилия золота в утвари Скинии — Исх. 25, 3–40). С золотом сравнивается и Закон Господень, и премудрость, и очищение сердца, и вера — словом все, что причастно духовному Свету (Пс. 18, 11; 118, 127; Прит. 8, 19; 17, 3; Ис. 13, 12; I Петр. 1, 7; Откр. 3, 18).

«По дороге от горы Сеир в Кадес-Варни»: в этих словах обобщается положение человека на земле — промежуточное, «между духовностью и греховностью».

Как мы помним, Сеир — одно из названий земли Едома. Сеир был хорреянином (хурритом), с которым породнились потомки Исава (Быт. 36, 19–20). Его имя означает «волосатый», «косматый»; в то же время волосатым с рождения был и сам Исав (Быт. 25, 25; 27, 11–12), являющий образ человека невозрожденного, необузданного и злого (Быт. 25, 27; 27, 41). Те же качества унаследовали его потомки — жители «горы Сеир», к которой Создатель обратил такие слова:

…И скажи ей: так говорит Господь Бог: вот, Я — на тебя, гора Сеир! и простру на тебя руку Мою, и сделаю тебя пустою и необитаемою.   
     Города твои превращу в развалины, и ты сама опустеешь и узнаешь, что Я Господь.      
     Так как у тебя вечная вражда и ты предавала сынов Израилевых в руки мечу во время несчастья их, во время окончательной гибели… (Иез. 35, 3–5)

Ненависть и зависть, преисполнявшие сердца жителей Сеира, характерны для невозрожденного человека:

…За то,— живу Я! — говорит Господь Бог,— поступлю с тобою по мере ненависти твоей и зависти твоей, какую ты выказала из ненависти твоей к ним, и явлю Себя им, когда буду судить тебя. (Иез. 35, 11)

Вот от этой-то «горы Сеир», т. е. из состояния вражды к Богу и людям, уверовавший призван перейти в «Кадес-Варни»: קדש ‹Кадэ́ш› означает «святой», «отделенный», а ברנע ‹Барнэ́а› можно перевести как «сын скитания». Переживший освящение осознает себя странником на пути к небесному дому:

Все сии умерли в вере, не получив обетований, а только издали видели оные, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле;  
     Ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. (Евр. 11, 13–14)

Место, где расположились израильтяне перед вхождением в Ханаан, находилось «на расстоянии одиннадцати дней пути от Хорива». А далее говорится:

Сорокового года, одиннадцатого месяца, в первый день месяца говорил Моисей сынам Израилевым все, что заповедал ему Господь о них. (Втор. 1, 3)

Здесь подчеркивается, что путь, который мог быть пройден за 11 дней, «растянулся» на 40 лет из-за противления Богу. Увы, подобное происходит в жизни тех, кто, будучи руководим Всевышним, преступает Его волю:

Не причинила ли ты себе это тем, что оставила Господа, Бога твоего, в то время, когда Он путеводил тебя? (Иер. 2, 17)

Вот почему к каждому живущему обращены слова псалмопевца, призывающего «ныне» (т. е. именно сейчас, в данный миг) покориться Господу:

…О, если бы вы ныне послушались гласа Его:        
     «Не ожесточите сердца вашего, как в Мериве, как в день искушения в пустыне,         
     Где искушали Меня отцы ваши, испытывали Меня и видели дело Мое.    
     Сорок лет Я был раздражаем родом сим и сказал: это народ, заблуждающийся сердцем; они не познали путей Моих…» (Пс. 94, 7–10)

Моисей произнес свою вдохновенную речь, запечатленную в Книге Второзакония, в первый день одиннадцатого месяца — Адара, и в тот же день он умер (ср. Втор. 32, 48–50: «в тот же самый день» — без конкретного указания, т. е. в день произнесения речей, составивших Второзаконие). Таким образом, в последний год своей жизни он даже не имел возможности отпраздновать Пасху — ее совершили в следующем месяце, Авиве (Нисане), уже под руководством Иисуса Навина (Иис. Н. 5, 10–12).

…«Подытоживание» всего пути исхода было невозможно, пока царили «Сигон» и «Ог», символизирующие внутренние препятствия к духовному познанию (см. наш комментарий к Числ. 21). Только после их поражения Моисей начал заново изъяснять Закон:

По убиении им Сигона, царя Аморрейского, который жил в Есевоне, и Ога, царя Васанского, который жил в Аштерофе в Едреи,      
     За Иорданом, в земле Моавитской, начал Моисей изъяснять Закон сей и сказал… (Втор. 1, 4–5)

Словом «изъяснять» передано באר ‹беэ́р› — «углубляться», «проникать», «вникать», «исследовать». Это же слово означает «колодец». Изъяснение Писания, постижение его сокровенного смысла агадисты уподобляли вычерпыванию воды из колодца.

Призыв апостола «вникать в себя и в учение» (I Тим. 4, 16) становится легче исполнимым, когда мы понимаем, что слово Божье — «колодец вод живых» — находится не вне, а внутри нас. Тогда для нас «вникать в себя и в учение» — это не два различных действия, а одно:

Пей воду из твоего водоема и текущую из твоего колодезя.          
     Пусть разливаются источники твои по улице, потоки вод — по площадям… (Прит. 5, 15–16)

Когда внутри нас перестают царствовать «Сигон» и «Ог», нам открывается истинный смысл слова Божьего, и «живая вода» начинает напоять нашу душу. «Покрывало, лежащее на сердце» и препятствующее постижению Закона, снимается Духом Господним, и тогда человек прозревает и начинает внутренне преображаться (II Кор. 3, 14–18)…

Кратко описав и запечатлев в сознании нового поколения события последних сорока лет (Втор. 1, 6–46; ср. Числ. 10, 11–12; 11, 16–30 и вся глава 14), Моисей как бы обобщает опыт, приобретенный народом в пустыне, в таких словах:

…Как ты видел, Господь, Бог твой, носил тебя, как человек носит сына своего, на всем пути, которым вы проходили до пришествия вашего на сие место. (Втор. 1, 31)

Осмысляя свой жизненный опыт, верующий осознает, что его всегда сопровождало милосердное водительство Господне. Моисей уподобляет это водительство обращению отца с маленьким сыном, которого частенько во время пути приходится брать на руки.

Подобный же образ мы находим в песни Моисея (Втор. 32), где Бог представлен в виде орла, а израильтяне — в виде птенцов, переносимых им на крыльях:

…Как орел бодрствует над гнездом своим, носится над птенцами своими, распростирает крылья свои, берет их и носит их на перьях своих,
     Так Господь один водил его, и не было с ним чужого бога. (Втор. 32, 11–12)

Отношения между Богом и народом (или Богом и каждой душой) описываются в Библии посредством различных уподоблений: то как отношения господина и раба (Лев. 25, 55; Мал. 1, 6), то как жениха и невесты (Песн. П. 8, 5), то как мужа и жены (Ис. 50, 1; Иер. 3, 1). Здесь же для описания этих отношений выбрана метафора отца и сына, подчеркивающая родительское попечение о нас Отца духов (Евр. 12, 9).

Идея о Боге как Отце людей развивается в Торе постепенно. Сперва «сыном Господа» именуется весь Израиль:

И скажи фараону: так говорит Господь: Израиль есть сын Мой, первенец Мой… (Исх. 4, 22)

Потом уже каждый израильтянин называется «сыном Господа», хотя смысл этого понятия детально не разъясняется:

Вы сыны Господа, Бога вашего… (Втор. 14, 1)

Наконец, в разбираемом нами месте отношение к Создателю как к Отцу особенно подчеркивается — звучит призыв не забывать ни одного из проявлений Его отеческой милости…

Развитие отношений между Богом как Отцом и человеком как сыном проходит несколько ступеней.

Первая из них — осознание человеком своей зависимости от Творца и необходимости быть Ему благодарным:

…Не Он ли Отец твой, Который усвоил тебя, создал тебя и устроил тебя? (Втор. 32, 6)

Вторая — принятие на себя братских обязанностей по отношению к другим детям того же Отца:

Не один ли у всех нас Отец? не один ли Бог сотворил нас? почему же мы вероломно поступаем друг против друга, нарушая тем завет отцов наших? (Мал. 2, 10)

Третья — «рождение свыше», без которого человек не может истинным образом восстановить общение с Отцом, утраченное при грехопадении:

Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. (Иоан. 3, 5)

«Новое рождение», обновление жизни, переживает тот, кто восстанавливает общение с Отцом в Духе:

А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими,     
     Которые не от крови, не от хотения плоти, не от хотения мужа, но от Бога родились. (Иоан. 1, 12–13)

Четвертая ступень — «вспоминание» тех отношений с Отцом, в каких мы находились «в юности» — прежде, чем облеклись в «кожаные одежды» плоти (Быт. 3, 21):

Не будешь ли ты отныне взывать ко Мне: «Отец мой! Ты был путеводителем юности моей!..»? (Иер. 3, 4)

Пятая ступень — ступень истинного служения Отцу. Дух, достигший этой ступени, отчасти уподобляется небесным сынам Божьим — ангелам, с которыми он и призван соединиться после смерти тела. Вот почему ангелы радовались и торжествовали при сотворении Земли — арены грядущих духовных подвигов многих душ. Ведь сказано, что Земля создавалась

…При общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости… (Иов. 38, 7)

По свидетельству Иисуса Христа, дух человека может стать равным ангелу:

…А сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых…
     …Равны ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения. (Лук. 20, 35–36)

Обратим внимание на слова «сподобиться» и «достигнуть», употребляемые Иисусом по отношению к воскресению из мертвых. Тот же глагол «достигнуть» используется Павлом в Флп. 3, 11 по отношению к воскресению мертвых, а в I Тим. 6, 19 — по отношению к вечной жизни. По мысли Павла, эти понятия очень близки или даже тождественны.

«Воскресения [из] мертвых» (в том смысле, какой придается этому словосочетанию в упомянутых текстах) сподобятся не все: его надлежит именно «достигать», прилагая к сему больши́е усилия (Флп. 3, 7–14). Если бы речь шла о восстании усопших из могил, разве имело бы смысл говорить о «достижении» этого посредством каких-либо усилий? Разве не Сам Бог воскресит и призовет на суд всех мертвых, не требуя от них никаких «собственных усилий» для воскресения (ср. Ис. 26, 19; Дан. 12, 2; Откр. 20, 12–13)? Однако для приобщения к воинству небесному, к ангелам, вершащим волю Отца, нам следует, еще живя на земле, уподобиться этим «духам-служителям» — наполнить сердце «пылающим огнем» любви Божьей. Тогда мы, покинув землю, сами станем чистыми духами — будем воссозданы, или «сотворены», по их подобию:

Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими — огонь пылающий. (Пс. 103, 4)

…Многие годы, проведенные согрешившим поколением в пустыне, описаны Моисеем чрезвычайно лаконично — всего в двух стихах. Один из них завершает главу 1:

И пробыли вы в Кадесе много времени, сколько времени вы там были. (Втор. 1, 46)

Долго, в течение 38 лет скитаний (Втор. 2, 14), Господь воспитывал народ, стараясь привить ему основы святости: ведь, как мы уже знаем, קדש ‹Кадэ́ш› означает «освящение».

О том, насколько поддавался народ все эти годы обучению, свидетельствует начало главы 2:

И обратились мы, и отправились в пустыню к Чермному морю, как говорил мне Господь, и много времени ходили вокруг горы Сеир. (Втор. 2, 1)

О символическом значении Сеира как образа нечестия мы уже говорили. Именно вокруг этой горы и блуждал народ столько лет в пустыне:

…Он изливает бесчестие на князей и оставляет их блуждать в пустыне, где нет путей. (Пс. 106, 40)

Те, кому было предназначено стать «князьями Божьими» среди народов (т. е. духовными наставниками — вспомним обращение хеттов к Аврааму: «…ты князь Божий посреди нас…» — Быт. 23, 6), «заблудились в пустыне»…

Но не вечно гневается Господь — приблизилось время прощения, возобновления завета:

И сказал мне Господь, говоря:  
     Полно вам ходить вокруг этой горы, обратитесь к северу… (Втор. 2, 2–3)

Святая земля расположена севернее тех мест, где странствовали израильтяне. Когда закончилось время Божьего гнева, прощенный народ должен был «обратиться лицом» (таково значение употребленного здесь глагола פנה ‹пана́›) к Святой земле — Его обители. Подобно этому, каждый находящийся вне земли обетованной должен во время молитвы повернуться лицом в ее сторону (III Цар. 8, 29–48).

…Обратившись «к северу» — к Ханаану и готовясь к его завоеванию, народ получает от Господа указание не вступать в войну с тремя народами, родственными Израилю по происхождению: идумеями, моавитянами и аммонитянами (ст. 4–5, 9, 18–19). Всевышний еще издавна наделил эти народы определенными землями, и претендовать на них Израилю запрещено. Вместе с тем немалое число потомков этих народов в будущем должно было обратиться к Господу (как произошло, например, с идумеями в конце II в. до н. э. при царе Иоханане Гиркане).

…Здесь же на отдельных примерах излагается библейская концепция крушения царств и народов, погрязших в нечестии. На их месте поселяются народы более праведные — хранящие заповеди, данные сынам Ноевым. Например, углубляясь в историю, Писание свидетельствует, что моавитяне в свое время вытеснили прежних жителей Заиорданья (подобным образом и израильтянам предстояло изгнать ханаанеев):

…Прежде жили там эмимы — народ великий, многочисленный и высокий, как сыны Енаковы,        
     И они считались между рефаимами, как сыны Енаковы; моавитяне же называют их эмимами… (Втор. 2, 10–11)

Об этом прежнем населении сообщается, что оно было «великим, многочисленным и высоким», т. е. славилось одними лишь физическими достоинствами. Название אמים ‹эми́м› означает «страшные», что указывает на внутреннюю сущность этого народа и на отношения его с окружающими племенами.

Эмимы составляли ветвь исполинов — «сынов Енаковых» (ср. Числ. 13, 23 и 34). Имя их родоначальника восходит к глаголу ענק ‹ана́к› — «обхватывать шею» (может быть, также «душить»). Согласно некоторым преданиям, «сынам Енаковым» была свойственна особая жестокость: они удушали пленников, принося их таким образом в жертву своим богам.

Название «рефаимы» (от глагола רפה ‹рафа́› — «ослабевать») говорит о том, что зло обречено на утрату сил; впоследствии у пророков рефаимы ассоциируются с преисподней, где несут заслуженную кару:

Ад преисподний пришел в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоем; пробудил для тебя рефаимов, всех вождей земли; поднял всех царей языческих с престолов их. (Ис. 14, 9)

…Подобная же смена народов произошла некогда и в стране, которую заселили идумеи:

…А на Сеире жили прежде хорреи; но сыны Исавовы прогнали их, и истребили их от лица своего, и поселились вместо них — так, как поступил Израиль с землею наследия своего, которую дал им Господь… (Втор. 2, 12)

Из слов «прогнали их и истребили их от лица своего» вновь следует, что «истребление» народов Ханаана следует понимать как удаление их «от лица» израильтян, т. е. изгнание; они «истреблялись» не физически, а «от лица» завоевателей, т. е. в том смысле, что не жили уже на прежних местах (ср. Исх. 23, 23; Втор. 7, 16).

Название «хорреи» (в современной исторической литературе — «хурриты») может восходить как к חר ‹хор› — «свободный», так и к חור ‹хор› — «нора», «пещера». Символически это народ, объявивший себя «свободным» от какой-либо моральной ответственности (т. е. от заповедей сынов Ноевых) и как бы скрывавшийся, подобно зверям, в «норах и пещерах» от Всевышнего:

Иди в скалу и сокройся в землю от страха Господа и от славы величия Его. (Ис. 2, 10)

Также и страна аммонитян была в давнем прошлом населена другим народом:

…И она считалась землею рефаимов; прежде жили на ней рефаимы; аммонитяне же называют их замзумимами;      
     Народ великий, многочисленный и высокий, как сыны Енаковы. И истребил их Господь пред лицом их, и изгнали они их, и поселились на месте их… (Втор. 2, 20–21)

Этноним זמזמים ‹замзуми́м› может быть связан с глаголом זמם ‹зама́м› — «замышлять», «злоумышлять» и намекает на злые умыслы, гнездившиеся в сердцах представителей этого народа:

Нечестивый злоумышляет против праведника и скрежещет на него зубами своими:          
     Господь же посмеивается над ним, ибо видит, что приходит день его. (Пс. 36, 12–13)

Последний из упомянутых здесь изгнанных («истребленных») народов — аввеи, которых сменили кафторимы (т. е. филистимляне, переселившиеся с острова Кафтор — Крита):

…И аввеев, живших в селениях до самой Газы, кафторимы, исшедшие из Кафтора, истребили, и поселились на месте их. (Втор. 2, 23)

Этноним עוים ‹ави́м› восходит к глаголу עוה ‹ава́› — «кривить», «лукавствовать», «грешить», что в особых комментариях не нуждается…

У всех перечисленных народов были отняты их уделы — и переданы другим. То же происходит, рано или поздно, с каждым, кто умножает зло на земле:

…Да будут дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой… (Пс. 108, 8)

Воспоминание об этих давних событиях имело целью внушить Израилю, что физическое благополучие напрямую зависит от духовного состояния:

Ибо так говорит Господь дому Израилеву: взыщите Меня — и будете живы. (Ам. 5, 4)

…Вторая часть главы 2 и глава 3 до стиха 22 описывают победу над царствами Сигона и Ога, разделение их земель, а также посвящение Иисуса Навина в преемники Моисея. Обо всех этих событиях уже рассказывалось в Книге Чисел (гл. 21, 27 и 32). Обращают на себя внимание слова, дополняющие известные нам сведения об Оге:

…Ибо только Ог, царь Васанский, оставался из рефаимов. Вот, одр его, одр железный, и теперь в Равве, у сынов Аммоновых: длина его девять локтей, а ширина его четыре локтя, локтей мужеских. (Втор. 3, 11)

На основании этого стиха некоторые позднейшие комментаторы утверждали, что Тора (или определенная ее часть) — позднейшего происхождения, поскольку столица аммонитян Равва была завоевана только при Давиде (II Цар. 12, 29–30). Но ведь в приведенном стихе как раз сказано, что одр исполина Ога (размером примерно 4,5 на 2 метра) «и теперь в Равве» — это могло быть написано только до завоевания города.

Что же касается размеров одра, которые израильтяне якобы не могли точно знать до захвата ими Раввы, вспомним, что сведения, сообщаемые в Торе, вообще выходят далеко за пределы обычного кругозора (например, описание сотворения мира или пророчества о далеком будущем)…

Последняя часть главы 3 передает диалог Господа с Моисеем. Пророк умоляет позволить ему все же войти в Святую землю:

…Владыко Господи, Ты начал показывать рабу Твоему величие Твое и крепкую руку Твою; ибо какой бог есть на небе или на земле, который мог бы делать такие дела, как Твои, и с могуществом таким, как Твое?           
     Дай мне перейти и увидеть ту добрую землю, которая за Иорданом, и ту прекрасную гору и Ливан. (Втор. 3, 24–25)

Остановимся на словах: «…ты начал показывать…» К тому времени Моисей уже общался с Господом в течение многих десятилетий. Он получил откровения, недоступные никому более, и возвысился в духовном развитии до ступени, на которой не стоял еще никто (Втор. 34, 10–12). Но при всем этом он знает и чувствует, что Всевышний только «начал» являть ему «Свое величие» (т. е. тайны Своей Божественной сущности) и «крепкую руку» (т. е. проявление Своей власти по отношению к тварному миру). Эти слова Моисея свидетельствуют о поистине бесконечном пути познания Бога, предстоящем человеческому духу. Ибо Сам Всевышний — бесконечен:

Можешь ли ты исследованием найти Бога? можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя?
     Он превыше небес — что можешь сделать? глубже преисподней — что можешь узнать?        
     Длиннее земли мера Его и шире моря. (Иов. 11, 7–9)

Мольбу Моисея Бог не оставляет без внимания, но исполняет только «наполовину», как бы намекая этим на то, что и сам пророк был не до конца Ему послушен (имеется в виду ослушание у вод Меривы — Числ. 20, 12). Моисею позволено будет увидеть Святую землю с вершины горы, но не вступить в нее:

…Взойди на вершину Фасги и взгляни глазами твоими к морю, и к северу, и к югу, и к востоку, и посмотри глазами твоими, потому что ты не перейдешь за Иордан сей… (Втор. 3, 27)

Напомнив затем народу, что обращается к нему в последний раз, пророк переходит к истолкованию основ вероучения. Свою заключительную проповедь он предваряет такими словами:

Итак, Израиль, слушай установления и законы, которые я сегодня научаю вас исполнять, дабы вы были живы, и пошли, и наследовали ту землю, которую Господь, Бог отцов ваших, дает вам… (Втор. 4, 1)

Словом «итак» переведено древнееврейское עתה ‹ата́› — «ныне», «сейчас»: слово Господне актуально именно сейчас, в сей миг нашей жизни, единственно данный для реализации деяния (ибо как прошлое, так и будущее не в нашей власти).

Обращение к Израилю — «сущности, зрящей Бога» — означает, что истинный смысл Закона открывается только духовному человеку (ср.: «…Закон духовен, а я плотян…» — Римл. 7, 14).

Слово «слушай» указывает на необходимость «прислушаться», вникнуть во внутренний смысл заповеди, дабы исполнять ее надлежащим образом. Кроме того, здесь содержится намек на возможность непосредственно слышать голос Божий, объясняющий, как правильно следовать Закону.

«Слушать» нужно в равной степени и חקים ‹хукки́м› — «начертания», «установления», и משפטים ‹мишпати́м› — «суды», «законы»).

И далее сказано: «…дабы вы были живы…» — למען תחיו ‹лэма́ан тих'йу́›. Соблюдение заповедей умножает жизненные силы, ибо то и другое исходит от Жизнедателя:

Вовек не забуду повелений Твоих, ибо ими Ты оживляешь меня. (Пс. 118, 93)

А «наследование земли» — намек на «получение удела» в высшем духовном мире…

…Не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не убавляйте от того; соблюдайте заповеди Господа, Бога вашего, которые я вам заповедую. (Втор. 4, 2)

«Соблюдайте»… Так переведен инфинитив לשמר ‹лишмо́р› — «[чтобы] соблюдать». Чтобы исполнять заповеди Господни, а не измышления человеческие, надо избегать как дополнения, так и сокращения Закона, из которого «ни одна йота и ни одна черта не прейдут» (Матф. 5, 18).

Следует проводить тонкое различение между толкованием заповедей для применения их в меняющихся условиях жизни — и их «дополнением» или «убавлением». Для этого лучше всего обращаться к Самому Законодателю:

Обращайтесь к Закону и откровению. Если они [предсказатели] не говорят, как это слово, то нет в них света. (Ис. 8, 20)

Откровение — תעודה ‹тэуда́›, буквально «свидетельство», т. е. живое, полученное непосредственно от Всевышнего, подтверждение правильности понимания той или иной заповеди. Такое свидетельство доставляли пророки:

…Я воздвигну им пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста его, и он будет говорить им все, что Я повелю ему… (Втор. 18, 18)

Среди обетований, относящихся к грядущим временам всеобщего Богопознания, есть и такое:

…И уши твои будут слышать слово, говорящее позади тебя: «Вот путь, идите по нему», если бы вы уклонились направо и если бы вы уклонились налево. (Ис. 30, 21)

Это относится к голосу Духа Святого, направляющего человека на стезю исполнения заповедей (Иоан. 3, 8). Своим водительством (Римл. 8, 14) Дух «расширяет» то сердце, в котором поселяется:

Потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое. (Пс. 118, 32)

…Напомнив о поражении тех, кто поклонялся Ваал-Фегору (ст. 3), Моисей заключает:

…А вы, прилепившиеся к Господу, Богу вашему, живы все доныне. (Втор. 4, 4)

Полноценное, всеобъемлющее ощущение жизни היום ‹hа-йом› — «сегодня» (в переводе — «доныне») наступает благодаря «прилеплению» человека к Господу: глагол דבק ‹дава́к›, «прилепляться», употребляется при описании полнейшей преданности, верности (например, подданных царю — II Цар. 20, 2), а также сильной любви (Быт. 2, 24; 34, 3).

Об «установлениях и законах» Моисей говорит:

…Итак, храните и исполняйте их, ибо в этом мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов, которые, услышав о всех сих установлениях, скажут: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный. (Втор. 4, 6)

Приведенный стих описывает намерения Всевышнего относительно исправления человечества: соблюдая Закон, Израиль призван создать единственное на Земле справедливое, праведное общество. И если мудрость такого общественного устройства другие народы сначала припишут разуму человеческому, то впоследствии они поймут, что она может исходить только от Бога (ср. ст. 7–8).

Вторую часть стиха скорее следовало бы перевести так: «…мудр и разумен этот великий народ!» Ведь речь идет не о том, что будто бы один лишь Израиль разумен (великие мудрецы и разумные законы существовали у многих народов), а о том, что все проявления общественной и частной жизни Израиля основаны на мудрости и разумности Закона Божьего.

Именно несходство социальной жизни евреев и других народов древности (взаимопомощь и милосердие в израильском обществе, отсутствие в нем жестокости и угнетения) призвано заставить все народы задуматься над организацией жизни по Божественным принципам…

Ибо есть ли какой великий народ, к которому боги его были бы столь близки, как близок к нам Господь, Бог наш, когда ни призовем Его? (Втор. 4, 7)

Таким образом, следующий урок, который предстоит усвоить народам,— это признание истинности израильского вероучения. Поняв, что любое социальное устройство основывается на религиозных устоях, народы начнут сравнивать язычество с Монотеизмом и, рано или поздно, уразумеют, что поклонение силам природы несравнимо со служением Единому, Отвечающему на молитвы:

Господи, сила моя, и крепость моя, и прибежище мое в день скорби! К Тебе придут народы от краев земли и скажут: «Только ложь наследовали наши отцы, пустоту и то, в чем никакой нет пользы».
     Может ли человек сделать себе богов, которые, впрочем, не боги?       
     Посему, вот Я покажу им ныне, покажу им руку Мою и могущество Мое, и узнают, что имя Мое — Господь. (Иер. 16, 19–21)

«Рука Господня» (т. е. Его деяния), которую должны «узреть народы», проявится в мудром и разумном устройстве израильского общества:

И есть ли какой великий народ, у которого были бы такие справедливые установления и законы, как весь Закон сей, который я предлагаю вам сегодня? (Втор. 4, 8)

Праведность Закона, выражающаяся во множестве уникальных установлений (таких, как равенство прав коренного жителя и пришельца, гарантии от обнищания, отсутствие пожизненного или даже долговременного рабства, забота о сиротах и вдовах, возвращение в юбилейный год земельных наделов и т. п.),— эта праведность поистине уподобляет Закон свету, сияющему во тьме языческих учений…

Обратим внимание, что определение צדיקם ‹цаддики́м› — «справедливые», «праведные» — относится и к Торе в целом, и к каждому ее «установлению» и «закону».

Вникая в смысл заповедей, мы всегда должны иметь в виду главное намерение Законодателя — водворение в обществе справедливости, праведности. Всякое толкование, упускающее из виду это намерение, является неверным, искажающим Божественный замысел:

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в Законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать и того не оставлять.   
     Вожди слепые, отцеживающие комара, а верблюда поглощающие! (Матф. 23, 23–24)

Но соблюдение праведности в обществе невозможно без ее водворения внутри самих людей — очищения сердец. Поэтому столь важное место в Законе отводится внутреннему состоянию человека (чего мы не находим ни в одном другом законодательстве):

Не враждуй на брата твоего в сердце твоем; обличи ближнего твоего — и не понесешь за него греха.  
     Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя. Я Господь. (Лев. 19, 17–18)

А о тех, кто старается исполнять Закон только внешне, не заботясь об очищении мыслей и чувств, Иисус сказал:

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты;     
     Так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония. (Матф. 23, 27–28)

Чтобы быть верным Богу, надо постоянно держать в памяти главные, переломные моменты своего духовного пути. В истории Израиля это исход из Египта и предстояние Богу у подножия Синая. В жизни каждого верующего это миг уверования и яркий, трепетный опыт первой личной молитвы:

Только берегись и тщательно храни душу твою, чтобы тебе не забыть тех дел, которые видели глаза твои, и чтобы они не выходили из сердца твоего во все дни жизни твоей; и поведай о них сынам твоим и сынам сынов твоих,—          
     О том дне, когда ты стоял пред Господом, Богом твоим, при Хориве, и когда сказал Господь мне: собери ко Мне народ, и Я возвещу им слова Мои, из которых они научатся бояться Меня во все дни жизни своей на земле и научат сыновей своих. (Втор. 4, 9–10)

Выражение שמר נפשך מאד ‹шэмо́р нафшеха́ мэо́д› — «храни душу твою весьма» — учит постоянному и бдительному надзору за душой, т. е. духовно-разумному контролю над сферой эмоций и страстей. Эмоции и страсти, «разливаясь» за пределы дозволенного, «затопляют» в человеке память о Создателе. В Писании душа уподоблена бушующему морю, пределы которому полагает слово Божье:

Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева,  
     Когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его,
     И утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота,  
     И сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим? (Иов. 38, 8–11)

«Из чрева», т. е. изнутри человека, выходят на свет разрушительные начала — страсти, поэтому «хранить душу весьма» — первая задача верующего:

Ибо изнутри, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, 
     Кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство —       
     Все это зло изнутри исходит и оскверняет человека. (Марк. 7, 21–23)

Приведенное изречение Иисуса следует сопоставить с еще одним условием завета: чтобы слова Господни «не выходили из сердца твоего». Ведь если сердце (в библейском понимании — вместилище мыслей) будет хранить воспоминания о чудесах Господних, в нем не останется места для злых помыслов. Сердце, в котором обитает Бог,— Святое святых нашего внутреннего Храма,— как раз и призвано «хранить душу», оберегать ее и господствовать над ней.

Итак, в приведенных словах Моисея содержится призыв к установлению четкой внутренней иерархии — власти духовного разума над чувственной душой.

…Напоминая об обстоятельствах Синайского Богоявления (ст. 11), Моисей подчеркивает его чисто духовный, невещественный характер; никакой образ не может ни в малейшей степени передать ощущения, которые испытывал народ при этом событии:

И говорил Господь к вам из среды огня; глас слов Его вы слышали, но образа не видели, а только глас… (Втор. 4, 12)

«Голос» — такое слово употреблено здесь для описания чисто внутренних, не сводимых ни к каким вещественным воздействиям, восприятий. Огонь же упомянут по двум причинам: он, во-первых, светоносен и, во-вторых, обладает свойством воспламенять другие вещества, «приобщая» их к своей, огненной, природе. Поэтому он символизирует чисто духовную сущность — Бога.

Из сказанного прямо выводится запрет идолопоклонства:

Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на Хориве из среды огня, 
     Дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира, представляющих мужчину или женщину… (Втор. 4, 15–16)

«Изображение», סמל ‹сэ́мель›,— это также и «олицетворение», «воплощение», «знак» (ср. греч. συμβολον ‹сю́мболон› — «знак», «примета», откуда русское «символ»). Присутствие Господа не может быть адекватно представлено не только в виде чего-либо физического, но даже и в виде символа — сколь бы глубокое содержание этот символ ни имел.

Напомнив о запрете поклоняться изображениям различных существ, как «высших» (представляющих «мужчину или женщину», т. е. человека, сотворенного по образу Божию), так и «низших» (гадов и рыб — ст. 17–18), пророк прибавляет запрет поклоняться светилам (такое поклонение может не сопровождаться изготовлением изображений, а осуществляться непосредственно):

…И дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну, и звезды, и все воинство небесное, не прельстился, и не поклонился им, и не служил им, так как Господь, Бог твой, уделил их всем народам под всем небом. (Втор. 4, 19)

Здесь сформулирована библейская концепция «распределения религий» между народами. Отступив от чистой веры Ноя и его ближайших потомков, народы «осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце» (Римл. 1, 21). Дух премудрости до времени покинул их. Поэтому, в ожидании будущего обращения, им временно была разрешена наиболее чистая форма политеизма — поклонение светилам (а не идолам — творению рук человеческих). Служение светилам есть выражение благоговения не только перед высшими из видимых тварей, но косвенно — и перед их Творцом: представления о верховном боге, отце богов, сохранились почти во всех языческих религиях.

Израилю же, носителю истинной веры, запрещена даже и такая, наиболее чистая, форма многобожия: для него это — «обольщение» («дабы ты… не прельстился»). Ибо то, что для менее сведущих является шагом вперед, для более знающих может стать непростительным отступлением. Разрешенное тем, кто духовно слаб, непозволительно духовно сильным:

Не царям, Лемуил, не царям пить вино, и не князьям — сикеру…          
     ‹…›  
     Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душою;   
     Пусть он выпьет и забудет бедность свою… (Прит. 31, 4–7)

Небывалыми страданиями и испытаниями («переплавкой в железной печи») Израиль был подготовлен к своей уникальной духовной миссии и теперь должен с честью ее выполнять:

А вас взял Господь и вывел вас из печи железной, из Египта, дабы вы были народом Его удела, как это ныне видно. (Втор. 4, 20)

Средоточием же, сущностью завета, который Израиль в конечном счете передаст всему человечеству, являются Десять Заповедей:

…И объявил Он вам завет Свой, который повелел вам исполнять, Десятисловие, и написал его на двух каменных скрижалях… (Втор. 4, 13)

Высшая форма религии, выраженная в Десятисловии, отрицает служение и поклонение каким бы то ни было силам природы, общества, человеческой души или ума (Вторая Заповедь), благодаря чему возобновляется непосредственное общение человека с его Творцом (Первая Заповедь).

Моисей снова и снова предостерегает народ от замены духовного служения вещественным: такая замена влечет за собой пренебрежение Духом и сводит, в конечном счете, все стремления к голой материальности.

На человека, отвергающего духовную жизнь, ради которой он сотворен, обрушивается гнев Создателя:

…Ибо Господь, Бог твой, есть огнь поядающий, Бог ревнитель. (Втор. 4, 24)

Господь как бы «ревнует» человека к низшим началам, дабы тот принадлежал целиком Ему. Все наказания посылаются лишь для очищения и исправления человека, для его восстановления в любви:

…Сделаю то, что люди будут дороже чистого золота, и мужи — дороже золота офирского.     
     Для сего потрясу небо, и земля сдвинется с места своего от ярости Господа воинств, в день пылающего гнева Его. (Ис. 13, 12–13)

А что произойдет, если израильтяне, привыкнув к мерному цикличеcкому ходу земледельческой жизни, начнут все же уповать на силы природы более, нежели на Творца? Если, изменив своей высокой миссии, они начнут поклоняться тем же самым богам плодородия, что и изгнанные ими ханаанеи? —

Если же родятся у тебя сыны и сыны у сынов твоих, и, долго живя на земле, вы развратитесь и сделаете изваяние, изображающее что-либо, и сделаете зло сие пред очами Господа, Бога вашего, и раздражите Его… (Втор. 4, 25)

Выражение תמונת כל ‹тэмуна́т коль› (в Синодальном переводе — «изображающее что-либо») буквально означает «[плоскостное] изображение чего-либо» или «[плоскостное] изображение всего». «Картина всего» — вот наиболее краткая и точная передача основной идеи языческой мифологии: для нее все в мире уже понятно и ясно, все подчинено повторяющимся природным циклам — «ходит по кругу». Писание запрещает иметь в сознании или выстраивать такую «картину всего», поскольку Господь есть суверенный и всемогущий Владыка, Который «творит все новое»:

И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. (Откр. 21, 5)

Моисей призывает вечных свидетелей — небо и землю, возглашая, что в случае отступления от завета Израиль лишится земли обетованной, поскольку она была изначально предназначена именно для распространения истинной веры:

…Свидетельствую вам сегодня, призывая небо и землю, что скоро потеряете землю, для наследования которой вы переходите за Иордан; не пробудете много времени на ней, но погибнете… (Втор. 4, 26)

Погибнет государство, но не народ: народ пребудет вечно, «ибо дары и призвание Божии непреложны» (Римл. 11, 29). Однако, вместо того чтобы «великие и многочисленные народы» приходили в Святую землю учиться у Израиля истинной вере и праведному устройству жизни (Зах. 8, 22–23), сам Израиль будет рассеян по народам, дабы на собственном опыте познать все «прелести» того языческого существования, которому стремился подражать:

…И рассеет вас Господь по всем народам, и останетесь в малом числе между народами, к которым отведет вас Господь;       
     И будете там служить богам, сделанным руками человеческими из дерева и камня, которые не видят и не слышат, и не едят и не обоняют. (Втор. 4, 27–28)

Но не дано будет Израилю смешаться с этими народами настолько, чтобы совсем забыть своего Бога. Милость Господня в конце времен приведет его к покаянию, и он в рассеянии взыщет Создателя «всем сердцем и всею душою», т. е. и разумом, и чувством:

Но когда ты взыщешь там Господа, Бога твоего, то найдешь Его, если будешь искать Его всем сердцем твоим и всею душою твоею.           
     Когда ты будешь в скорби, и когда все это постигнет тебя в последствие времени, то обратишься к Господу, Богу твоему, и послушаешься гласа Его. (Втор. 4, 29–30)

Рассеяние Израиля между всеми народами — факт, предвещенный многими поразительно точными пророчествами.

В настоящее время происходит противоположный, также вплоть до деталей предсказанный (Втор. 30, 3–5; Ис. 43, 5–10; Иер. 31, 7–11 и мн. др.) процесс — собирание евреев в Святой земле.

Что же касается обращения Израиля к Господу «всем сердцем и всею душою», то это должно исполниться באחרית הימים ‹бэ-ахари́т hа-йами́м› — «в конце дней» (в Синодальном переводе — «в последствие времени»), т. е. в преддверии мессианского тысячелетия:

Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с ним тысячу лет. (Откр. 20, 6)

Предсказание о всеобщем покаянии Израиля в свое время исполнится — точно так же, как осуществились пророчества о его рассеянии по всему миру:

Ибо долгое время сыны Израилевы будут оставаться без царя, и без князя, и без жертвы, без жертвенника, без ефода и терафима.         
     После того обратятся сыны Израилевы и взыщут Господа, Бога своего, и Давида, царя своего, и будут благоговеть пред Господом и благостью Его в последние дни. (Ос. 3, 4–5)

Несмотря на многочисленные грехи и отступления народа, Господь не оставит и не погубит его окончательно — подобно тому, как неверность народа в период странствований по пустыне не привела к отмене завета:

…Тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. (Иер. 31, 32)

Мы видим, что Господь, со Своей стороны, не нарушает завета, несмотря на беззакония людей. Другое дело, что сами условия завета предусматривают кары за его нарушение: эти-то кары и постигают отступников (Лев. 26, 14–42; Втор. 28, 15–68). Но кары, сколь бы тяжелы они ни были, носят все же временный характер:

Господь, Бог твой, есть Бог милосердный; Он не оставит тебя, и не погубит тебя, и не забудет завета с отцами твоими, который Он клятвою утвердил им. (Втор. 4, 31)

Наказания и испытания, вызванные гневом Божьим, длятся «единый миг» — зато Его милость и любовь вечны:

На малое время Я оставил тебя, но с великою милостью восприму тебя.    
     В жару гнева Я сокрыл от тебя лицо Мое на время, но вечною милостью помилую тебя… (Ис. 54, 7–8)

«На малое время» — в оригинале ברגע קטן ‹бэ-рэ́га като́н›, т. е. «на мгновение [ока] малое». «Закрыл глаза, вновь открыл — и вот бедствия уже позади» — так будет воспринимать минувшие горести тот, кто вступит в обитель милости…

Ибо спроси у времен прежних, бывших прежде тебя, с того дня, в который сотворил Бог человека на земле, и от края неба до края неба: бывало ли что-нибудь такое, как сие великое дело, или слыхано ли подобное сему? (Втор. 4, 32)

«Прежние дни», о которых здесь говорится, начинаются с сотворения Адама. К каким бы источникам мы ни обратились — к историческим ли хроникам, к преданиям и сказаниям разных народов,— нигде мы не прочитаем и не услышим о чудесах, равных чудесам исхода…

Слова «от края неба до края неба» можно отнести к «пространству вопрошания» (в смысле: «Узнай у всех народов, населяющих землю от края до края»). А предшествующий оборот речи — «с того дня, в который…» — относится ко «времени вопрошания», т. е. ко всей человеческой истории.

Однако выражение «от края неба до края неба» можно рассматривать и в качестве описания того, как был сотворен Адам. И тогда окажется, что первый человек был создан «на земле, и от края неба до края неба». Но и это понимание текста поддается, в свою очередь, различной интерпретации. В нем можно, например, усмотреть описание двойственной, духовно-физической, природы человека: находясь телом «на земле», Адам охватывает своим духом всю вселенную («небо») — «от края и до края», поскольку весь мир «вложен в его сердце»:

Всë соделал Он прекрасным в свое время и вложил мир в сердце их, хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца. (Еккл. 3, 11)

«Вложил мир в сердце» — речь идет именно о мироздании: עלם ‹ола́м›.

Агадическое предание сообщает, что Адам был сотворен огромным — «от края неба до края неба». Ясно, что речь идет не о создании сказочного великана, а о том, что внутренний мир человека вмещает целую вселенную.

Существует иное, не буквальное, понимание «огромных размеров» первого человека. В ряде текстов Нового Завета, как и в каббалистических источниках, говорится, что все души первоначально были слиты в единой душе Адама. Именно поэтому смерть, вызванная его грехопадением, «перешла во всех человеков»: его душа распалась на множество «частиц», или «искр», образовавших души людей всех последующих поколений. Таким образом, они согрешили, еще находясь «в Адаме» (Римл. 5, 12).

…Итак, ничего подобного исходу из Египта и Синайскому откровению никогда более в истории не повторялось:

Слышал ли какой народ глас Бога, говорящего из среды огня, и остался жив, как слышал ты?          
     Или покушался ли какой бог пойти, взять себе народ из среды другого народа казнями, знамениями, и чудесами, и войною, и рукою крепкою, и мышцею высокою, и великими ужасами, как сделал для вас Господь, Бог ваш, в Египте пред глазами твоими? (Втор. 4, 33–34)

«И остался жив» — так переведено выражение ויחי ‹ва-йехи́›, буквально «и ожил»: имеется в виду духовная жизнь, обретенная народом у Синая. Истинная жизнь состоит в общении с ее вышним Источником. Вне Его — смерть, как духовная, так и физическая:

…Ибо у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы видим свет. (Пс. 35, 10)

Все чудеса, пережитые народом, не воспринимались только внешним образом, но затрагивали глубочайшие структуры каждой личности. Эти чудеса призваны были укоренить в сердцах веру в то, что Бог един:

Тебе дано видеть это, чтобы ты знал, что только Господь есть Бог, и нет еще кроме Него… (Втор. 4, 35)

В момент откровения земное теснейшим образом соединилось с небесным, а внешний опыт восприятия Божественного — с внутренним свидетельством истины. Голос Всевышнего воспринимался каждым израильтянином непосредственно («с неба»), без помощи посредника:

…С неба дал Он слышать тебе глас Свой, дабы научить тебя, и на земле показал тебе великий огнь Свой, и ты слышал слова Его из среды огня… (Втор. 4, 36)

Столь явное, прямое откровение было вызвано любовью Создателя, пожелавшего приобщить целый народ к высшему блаженству общения с Ним Самим:

…И так как Он возлюбил отцов твоих и избрал вас, потомство их после них, то и вывел тебя Сам великою силою Своею из Египта… (Втор. 4, 37)

Богопознание включает в себя не только веру в единого и вездесущего Творца, но и непрестанное ощущение сердцем Его присутствия — «познание» в библейском смысле (т. е. теснейшее взаимодействие познающего с познаваемым):

Итак, знай ныне и положи на сердце твое, что Господь есть Бог на небе вверху и на земле внизу, и нет еще кроме Него… (Втор. 4, 39)

Бог постигается не плотским умом: приведенные слова предполагают постоянные «встречи» с Ним повсюду, куда ни взглянет человек, «узнавание» Его руки во всех явлениях природы — «на небе и на земле». Такой смысл придает стиху выражение והשבת אל־לבבך ‹ва-hашево́та эль-левавэ́ха› — «и возвращай к сердцу твоему» (в Синодальном переводе — «и положи на сердце твое»).

Что бы ни увидел человек, с чем бы ни встретился «вверху или внизу», всюду может он обнаружить присутствие Всевышнего, снова и снова напоминая своему сердцу («возвращая» в него) мысль о том, что всë — «из Него, Им и к Нему», как обобщил это апостол (Римл. 11, 36).

Бога невозможно «однажды познать», с тем чтобы более не стремиться к Нему. Стремление к познанию Его — «свет» и «дождь» для растущей души, если только она желает стать плодоносной:

«…Итак, позна́ем, будем стремиться познать Господа; как утренняя заря — явление Его, и Он придет к нам, как дождь, как поздний дождь оросит землю». (Ос. 6, 3)

Напротив, прекратить «искание» Бога — это путь к смерти для человека любого возраста и пола:

…А всякий, кто не станет искать Господа, Бога Израилева, должен умереть, малый ли он или большой, мужчина ли или женщина. (II Пар. 15, 13)

Казалось бы, немного найдется в истории лиц, познавших Господа так глубоко и всеобъемлюще, как царь Давид, и можно было бы с уверенностью заключить из псалмов, что он «нашел» Всевышнего. Однако сам Давид утверждает, что продолжает «искать» Бога «от ранней зари» — т. е. с рассвета каждого (!) дня своей жизни:

Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной… (Пс. 62, 2)

Но, кроме непрестанного «искания» Самого Бога, требуется еще соблюдать все, что из Его воли уже «найдено» — открыто и возвещено людям:

…И храни установления Его и заповеди Его, которые я заповедую тебе ныне, чтобы хорошо было тебе и сынам твоим после тебя, и чтобы ты много времени пробыл на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе навсегда. (Втор. 4, 40)

Заключительные слова этого стиха обещают двойное благо тем, кто верен завету: они «много времени» проживут на земле (по-видимому, дело не столько в «долготе дней», сколько в значимости приобретенного духовного опыта), а потом войдут в жизнь вечную (на что прикровенно указывают слова כל־הימים ‹коль-hа-йами́м› — «все дни», в Синодальном переводе — «навсегда»)…

…В главе 5 содержится повторение Десяти Заповедей — основы завета. Их изложению предпослан весьма загадочный стих:

Господь, Бог наш, поставил с нами завет на Хориве;          
     Не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы. (Втор. 5, 2–3)

Казалось бы, следовало сказать наоборот: что Господь поставил завет «с нашими отцами»! Ведь Моисей обращается к новому поколению и именно поэтому повторяет заповеди заново. Допустим, выражение «с нами» еще можно было бы понять как относящееся ко всему народу в целом (не различая поколений) или приложить его к тем из присутствующих, кто сорок лет назад, в детстве, успел услышать голос Божий с Хорива. Однако решительное отрицание — «не с отцами нашими» — дополняется столь же решительным утверждением: «но с нами, которые здесь сегодня все живы»! Неужели имеется в виду, что те самые люди, тела которых пали в пустыне, теперь вновь живы и внимают поучениям Моисея?!.

Согласно древнему иудейскому преданию, души умиравших в пустыне возвращались на землю, воплощаясь в телах вновь рождающихся израильтян (за исключением только душ упорных и сознательных отступников — таких, как Корей).

Как мы знаем, Господь обещал ввести в Ханаан лично тех, кто вышел из Египта. Непосредственно к ним относились такие, например, Его слова:

Когда войдете в землю, которую Господь даст вам, как Он говорил, соблюдайте сие служение. (Исх. 12, 25)

Слово же Господне не может отмениться: Его обетования непреложны (Римл. 11, 29). Единожды обещав данным людям, что они наследуют землю обетованную, Всевышний обязательно должен был это исполнить:

Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет — и не сделает? Будет говорить — и не исполнит? (Числ. 23, 19)

Однако получившие обетование согрешили и осуждены были умереть, так и не увидев Святой земли, что послужило грозным предостережением последующим поколениям (I Кор. 10, 5–12). И теперь, дабы и обетование исполнилось, и кара свершилась, оставалась лишь одна возможность: согрешившие, пройдя через физическую смерть, должны были возвратиться — и родиться в том же народе. Вот о них-то Моисей и сказал, что стоявшие при заключении завета у Хорива «здесь сегодня все живы»!

Но содержалось ли вообще в мировоззрении древнего Иудаизма учение о том, что человек может жить на земле многократно? Свойственна ли была ему вера в переселение душ?

Вот что пишет историк I в. н. э. Иосиф Флавий о фарисеях — наиболее влиятельном течении Иудаизма того времени:

     Души, по их мнению, все бессмертны; но только души добрых переселяются по их смерти в другие тела… («Иудейская война», кн. 2, гл. 8, п. 14)

А о ессеях — религиозном течении, сторонники которого пользовались за праведную жизнь особым уважением в народе,— он же сообщает:

     Они именно твердо веруют, что, хотя тело тленно и материя не вечна, душа же всегда остается бессмертной; что, происходя из тончайшего эфира и вовлеченная какой-то природной пленительной силой в тело, душа находится в нем как бы в заключении; но как только телесные узы спадают, она, как освобожденная от долгого рабства, весело уносится в вышину. (Там же, кн. 2, гл. 8, п. 11)

Как видим, фарисеи учили о переселении душ. Ессеи же не только признавали предсуществование души — ее обитание в «тончайшем эфире» до вселения в тело, но, по свидетельству текстов Кумрана, имели еще и некое тайное учение о перевоплощении душ. Во всех тонкостях это учение было доступно лишь посвященным, однако в дошедших до нас ессейских документах явно присутствуют указания на учение о метампсихозе. Так, например, в Гимне 27 из кумранского «Свитка хвалений» содержится следующее обращение к Богу:

                                            И Ты сотворил нечестивых,
                                 Чтоб на них излить Свою ярость,
                                 От чрева Ты предназначил
                                 Ко Дню Истребления их!

                                 Ведь шли они злой стезею,
                                 Завет презирая Твой,
                                 Их души гнушались правдой
                                 И заповеди отвергли,
                                 И то для себя избрали,
                                 Что ненавидишь Ты!

                                            (Перевод Д. Щедровицкого)

Из приведенных строк видно, что ессеи Кумрана верили во взаимосвязь наказаний, постигающих человека «от чрева матери», с преступлениями, совершенными им в предыдущей жизни. Иначе как понимать слова о том, что новорожденные младенцы когда-то прежде «шли злой стезею»?

Приведем еще один пример — из найденного в Кумране «Дамасского документа». Об израильтянах, уведенных в плен Навуходоносором, там говорится следующее:

     И по окончании срока гнева, через 390 лет, после того, как Он предал их в руку Навуходоносора, царя Вавилонского, Он посетил их… И они осознали грех свой, и поняли, что они виновны; но были подобны слепым и ощупывающим дорогу лет около двадцати. И познал Бог дела их — что они преданным сердцем искали Его, и восставил им Учителя праведности, чтобы вести их по пути сердца Его. («Дамасский документ», I, 5–11)

Из сказанного здесь следует, что Учитель праведности был послан к тем самым людям, которые за 410 лет до этого были уведены в вавилонский плен. А подобное возможно только в том случае, если пленники Навуходоносора в поколении Учителя родились заново…

В дошедших до нас ессейских текстах содержится еще целый ряд подобных примеров.

Учение о переселении душ признавалось и учителями Талмуда (Талмуд записывался в III–VI вв. н. э., однако значительная часть материалов, в него вошедших, относится к временам значительно более ранним — к V–I вв. до н. э.). Наиболее подробно оно было изложено средневековыми мудрецами Каббалы, именовавшими переселение души словом גלגול ‹гильгу́ль› — «круговращение».

Но, может быть, это учение было заимствовано иудеями у каких-либо восточных народов в период вавилонского плена или после него? Если так, то Иисус, несомненно, осудил бы подобное учение, чего мы в Евангелии не находим. Более того, он, например, утверждал, что под именем и в обличии Иоанна Крестителя на земле вновь родился древний пророк Илия:

И если хотите принять, он есть Илия, которому должно придти. (Матф. 11, 14)

— ср. с Матф. 17, 10–13 и Марк. 9, 11–13.

Напомним также, что самого Иисуса (о родителях и родстве которого народ был прекрасно осведомлен) многие принимали за новое воплощение одного из прежних пророков:

…Иисус спрашивал учеников своих: за кого люди почитают меня, Сына Человеческого?        
     Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию или за одного из пророков. (Матф. 16, 1)

Как видим, учение о «круговращении» душ было широко распространено в израильском народе в эпоху Иисуса Христа.

Однако же в одном из апостольских посланий сказано, что «человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9, 27). Не служит ли это опровержением самой возможности переселения душ? Словом «однажды» здесь передано греческое απαξ ‹ха́пакс›, имеющее смысл «когда-нибудь». Это слово призвано не указать на однократность физической смерти, а только напомнить о неизбежности ее в конце каждого земного существования.

О том, что Иисус по крайней мере не возражал против учения о переселении душ, свидетельствует также и его ответ на вопрос о грехе «до рождения»:

И, проходя, увидел человека, слепого от рождения.
     Ученики его спросили у него: равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?           
     Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии. (Иоан. 9, 1–3)

Своим ответом Иисус подтвердил, что человек может согрешить и за это родиться слепым, т. е. согрешить в предыдущей земной жизни (хотя в данном случае, с данным слепым, дело обстояло иначе).

Обличая властвующих грешников-лицемеров своего времени, Иисус предостерегал их:

…Придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии… которого вы убили между Храмом и жертвенником. (Матф. 23, 35)

Упоминаемый здесь Захария жил в Иерусалиме во дни царя Иоаса (VIII в. до н. э.), т. е. за восемь веков до Иисуса Христа:

И Дух Божий облек Захарию, сына Иодая священника, и он стал на возвышении пред народом, и сказал им: так говорит Господь: для чего вы преступаете повеления Господни? не будет успеха вам; и как вы оставили Господа, то и Он оставит вас.        
     И сговорились против него, и побили его камнями по приказанию царя на дворе дома Господня. (II Пар. 24, 20–21)

Однако Иисус, как следует из его приведенных слов, утверждал, что те самые люди, к которым он обращался с обличением, и были убийцами Захарии («Захария, которого вы убили»). А это возможно только в том случае, если люди, повинные в пролитии крови названного пророка, снова жили на земле спустя восемь веков…

Вспомним также следующие слова Иисуса о справедливом воздаянии:

Не судите, да не судимы будете,           
     Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. (Матф. 7, 1–2)

Всегда ли осуществляется воздаяние «той же мерой» в нашей земной жизни? Само Писание отвечает на этот вопрос отрицательно, описывая случаи страдания праведников и преуспеяния нечестивых (Еккл. 7, 15; 8, 14; Иер. 12, 1). Вспомним также о земной жизни многих пророков, апостолов и праведников, претерпевших незаслуженные страдания (Евр. 11, 36–40)…

Так где же получает человек возмездие, обещанное Иисусом,— «меру за меру»? Если в вечном аду, то разве же бесконечное наказание является справедливым воздаянием за временные прегрешения?

Таким образом, вопреки распространенному мнению, Писание содержит учение о том, что человек живет на земле неоднократно.

Это учение отвечает и на «роковой» для всякого верующего вопрос: за что тяжко страдают некоторые дети в самом раннем возрасте? Ведь объяснение их страданий ответственностью за первородный грех явно неудовлетворительно: такую же ответственность несут и другие дети, которые, однако, от тяжких страданий избавлены.

Мы знаем, что Бог абсолютно справедлив в каждом Своем приговоре:

Итак, послушайте меня, мужи мудрые! Не может быть у Бога неправда и у Вседержителя неправосудие,      
     Ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему.    
     Истинно, Бог не делает неправды, и Вседержитель не извращает суда. (Иов. 34, 10–12)

В полном соответствии с приведенными словами находится та истина, что Всевышний воздает человеку за совершенное им в предыдущем существовании (или существованиях), а не обрушивает на него ничем не заслуженные кары…

Разберем еще один эпизод из Писания. В Книге Бытия, при перечислении сынов Иакова, сказано:

Сыны Иуды: Ир, и Онан, и Шела, и Фарес, и Зара; но Ир и Онан умерли в земле Ханаанской. Сыны Фареса были: Есром и Хамул. (Быт. 46, 12)

В оригинале слова ויהיו בני־פרץ ‹ва-йиh 'й ́у вней-Фе́рец›, «и стали сынами Фареса», относятся к Иру и Онану (в Синодальном переводе — «Сыны Фареса были…»). Таким образом, вторую часть стиха следовало бы перевести иначе: «И умерли Ир и Онан в земле Ханаанской, и стали сынами Фареса — Есромом и Хамулом». Здесь ясно и выразительно говорится о том, что души сыновей Иуды перешли в его внуков…

Праведник-страдалец Иов, не знавший за собой никакой вины, долго умолял Бога открыть ему, за что он так тяжко наказан. Иов не мог согласиться ни с какими предположениями и укорами друзей, пытавшихся его «вразумить». Когда же Сам Создатель открылся ему и нечто возвестил, Иов тотчас «отрекся и раскаялся в прахе и пепле» (Иов. 42, 6). В чем же раскаялся Иов? И какую истину возвестил ему Всевышний? —

Где путь к жилищу света и где место тьмы? 
     Ты, конечно, доходил до границ ее и знаешь стези к дому ее.        
     Ты знаешь это, потому что ты был уже тогда рожден, и число дней твоих очень велико. (Иов. 38, 19–21)

Иов услышал из уст Самого Бога, что он некогда «доходил до границ тьмы» (т. е. совершил грех, уподобляемый в Писании тьме — ср. Римл. 13, 12). Но произошло это не в данной жизни, а в прежнем, притом весьма давнем, рождении. Мученик, ранее представлявший себе воздаяние только в узких рамках нынешней жизни, вдруг узнал, что «число дней его очень велико», что он был рожден «уже тогда» — в эпоху весьма отдаленную…

Попутно заметим, что сама возможность повторного рождения после смерти содержится уже в словах, произнесенных Иовом ранее: «…наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь туда» (Иов. 1, 21). Слово «туда» (в Синодальном переводе оно отсутствует) указывает на «чрево матери», т. е. на повторное рождение. Но, по всей видимости, первоначальные взгляды Иова не предполагали идеи воздаяния в последующей жизни за грехи предыдущей: об этом Господь как раз и сообщил Иову в особом откровении.

…Мы привели ряд свидетельств Писания, чтобы пояснить слова Моисея: «…не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы» (Втор. 5, 3). В оригинале данного стиха содержится указательное местоимение אלה ‹э́ле› — «эти»: Моисей произнес его, указывая на присутствующих и отождествляя их с теми, кто стоял у горы Синай.

Лицом к лицу говорил Господь с вами на горе из среды огня;      
     Я же стоял между Господом и между вами в то время, дабы пересказывать вам слово Господа, ибо вы боялись огня и не восходили на гору. Он тогда сказал… (Втор. 5, 4–5)

Приведенные слова подтверждают, что пророк обращается к тем, с кем Бог непосредственно заключал завет. Надо заметить, что выражения «с вами», «между вами», «вам», «вы» не могут относиться к тем, кто в момент заключения Синайского завета еще не вышел из детского возраста: ведь несовершеннолетние неправомочны заключать завет!

…И за этим следует вторичное изложение Десяти Заповедей, причем некоторые их детали не совпадают со сказанным в Исх. 20. Есть исследователи, которые на основании данного факта ставят под сомнение аутентичность Декалога в одной из версий (или даже в обеих). Однако их доводы опровергаются одним простым соображением: ведь в Исх. 20 приведены слова Самого Господа; здесь же Моисей передает народу содержание уже известных заповедей, приспосабливая его к текущим нуждам Израиля.

Перечислим основные «несовпадения» двух вариантов Десятисловия.

Четвертая Заповедь звучит несколько различно в Исх. 20, 8: «Помни [זכור ‹захо́р›] день субботний…» и во Втор. 5, 12: «Наблюдай [שמור ‹шамо́р› — буквально «храни»] день субботний…»

Обратим внимание на взаимодополняемость этих указаний. Всевышний повелел «помнить» всегда, в том числе и в будни, заповедь о Субботе. Моисей же призвал народ тщательно остерегаться нарушения данной заповеди — «хранить» Субботу.

В тексте той же заповеди во Втор. 5, 12 имеется добавление: «…как заповедал тебе Господь, Бог твой…» Уже само оно свидетельствует о вторичности текста Декалога во Второзаконии: Моисей ссылается на то, что уже было заповедано ранее.

Кроме того, в текст этой заповеди внесены следующие дополнения: во-первых, разъясняется, какие именно домашние животные не должны работать в седьмой день («ни вол твой, ни осел твой, ни всякий скот твой» — ст. 14). Данное разъяснение необходимо, поскольку именно вол и осел, в отличие от остального домашнего скота,— животные рабочие, и их труд вскоре будет широко использоваться евреями в Святой земле. Во-вторых, добавлены слова: «…чтобы отдохнул раб твой и раба твоя, как и ты…» (ст. 14). Этим добавлением братское отношение к работникам вводится в число основных заповедей: включенное в Десятисловие, оно лучше запечатлится в сознании народа. В-третьих, слова о сотворении мира в Шесть Дней и о покое в Седьмой заменены напоминанием об исходе:

…И помни, что ты был рабом в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Господь, Бог твой, соблюдать день субботний. (Втор. 5, 15)

Теперь, когда эпоха исхода близка к завершению, с ней в памяти израильтян должна навсегда соединиться Суббота.

При этом представление о Субботе обогащается новыми смысловыми пластами. Ведь «покой» в земле обетованной после странствий по пустыне, как и «покой» Бога после Дней творения, суть прообразы Царства Божьего, венчающего все земные испытания:

Посему для народа Божия еще остается субботство.           
     Ибо, кто вошел в покой Его, тот и сам успокоился от дел своих, как и Бог от Своих.        
     Итак, постараемся войти в покой оный… (Евр. 4, 9–11)

Два дополнения внесены и в текст Пятой Заповеди. К предписанию почитать родителей добавлено: «…как повелел тебе Господь, Бог твой…»; а к словам: «…чтобы продлились дни твои…» приложено: «…и чтобы хорошо тебе было…» Первое дополнение вновь указывает на вторичность повеления (Господь уже ранее повелел исполнять эту заповедь). Второе — подтверждает благо, заключенное в «продлении дней» (ведь дни могут «продлиться» и не на радость человеку…).

В тексте Девятой Заповеди выражение עד שקר ‹эд ша́кер›, «свидетель ложный [или: „лживый”]», заменено на עד שוא ‹эд шав› — «свидетель суетный» (также «пустой», «тщетный», «обманчивый»). В Синодальном переводе эта разница не отражена. Тонкие различия между понятиями «ложный» и «суетный» значительно расширяют смысл данной заповеди: человек не должен выступать не только лживым, но и «тщетным», т. е. не помогающим правосудию, свидетелем. Суд — дело слишком серьезное, речь на нем может идти о жизни и смерти…

Заповеди Шестая, Седьмая и Восьмая в оригинале Втор. 5, 17–19 соединены союзом ו ‹вэ› — «и», что должно свидетельствовать о близком «родстве» запрещаемых ими преступлений. И действительно, часто нарушение одной из этих заповедей приводит к нарушению и двух остальных:

Если вы исполняете закон царский, по Писанию: возлюби ближнего твоего, как себя самого,— хорошо делаете.        
     ‹…›
     Кто соблюдает весь Закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем.  
     Ибо Тот же, Кто сказал: не прелюбодействуй, сказал и: не убей; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник Закона. (Иак. 2, 8–11)

Апостол разъясняет, что основа исполнения всех заповедей второй скрижали — любовь к ближнему. Тот, кто преступает этот «царский» (т. е. главный, господствующий) закон, способен на нарушение всех заповедей — потому Моисей произнес три указанные заповеди как бы на одном дыхании…

Наконец, есть изменения в тексте Десятой Заповеди. Здесь к запретам, перечисленным в Исх. 20, 17, прибавлены еще два: нельзя желать «до́ма ближнего» и «по́ля его» (ст. 21). Это добавление важно ввиду скорого перехода Израиля к оседло-земледельческой жизни.

Здесь же, наряду с глаголом חמד ‹хама́д› — «желать», «иметь склонность», употребляется, в отличие от Исх. 20, 17, также и глагол אוה ‹ава́› — «стремиться», «намечать». Тем самым подчеркивается, что заповедь предостерегает не только от попыток овладеть чужим имуществом, но и от мыслей, «намечающих» пути присвоения чужого.

Итак, текст Декалога во Втор. 5 — это вторичное, разъяснительное изложение Десяти Заповедей для народа, готовящегося к переходу в Ханаан.

…Далее Моисей продолжает:

Слова сии изрек Господь ко всему собранию вашему на горе из среды огня, облака и мрака громогласно, и более не говорил, и написал их на двух каменных скрижалях, и дал их мне. (Втор. 5, 22)

«Более не говорил»… Десять Заповедей содержат главные условия завета, поэтому каждый из вступающих в него должен был их услышать. Остальное же Бог разъяснял Моисею наедине — как на горе Синай, так и в других местах — в течение всех лет скитаний по пустыне.

Описав дальнейшее (страх народа перед грозными явлениями, сопровождавшими Синайское откровение, мольбу о том, чтобы речения Всевышнего передавались не непосредственно, а через Моисея, и т. д.), пророк продолжает:

Смотрите, поступайте так, как повелел вам Господь, Бог ваш; не уклоняйтесь ни направо, ни налево… (Втор. 5, 32)

Общечеловеческая архетипическая оппозиция «правое — левое» соотносится с рядом других: «свет — тьма», «добро — зло», «правда — ложь» и т. п. От воли Божьей, выраженной в Законе, нельзя уклоняться не только «налево», т. е. в сторону греха и нечестия, но и «направо» — в сторону кажущейся «большей праведности». Так, мы уже говорили о том, что «милостивое» оставление в живых тех жестоких убийц, которые, по Торе, заслуживают смертной казни, оборачивается новыми несчетными бедами для всего общества.

«Закон Господа совершен» (Пс. 18, 8) и ни в каких «коррективах» со стороны даже наилучших и наимудрейших людей не нуждается. Наша праведность должна проявляться не в том, чтобы «улучшать» или «исправлять» Закон, но в том, чтобы улучшаться и исправляться самим, в точности ему следуя:

Посему во всей точности старайтесь хранить и исполнять все написанное в книге Закона Моисеева, не уклоняясь от него ни направо, ни налево. (Иис. Н. 23, 6)

…Глава 6 содержит своего рода «символ веры» — знаменитое «Слушай, Израиль…». Это краткое изложение основ Монотеизма сопровождается призывом любить Господа, а предваряется предписанием о страхе пред Ним:

…Дабы ты боялся Господа, Бога твоего, и все установления Его и заповеди Его, которые заповедую тебе, соблюдал ты, и сыны твои, и сыны сынов твоих во все дни жизни твоей, дабы продлились дни твои. (Втор. 6, 2)

Глагол ירא ‹йарэ́› означает не только «бояться», но и «благоговеть». Используется этот глагол и применительно к родителям (Лев. 19, 3), и применительно к заповеди (Прит. 13, 13). Благоговейный страх перед Богом должен предшествовать всякой мысли о Нем, каждому обращению к Нему. И чем более освящается (становится святым, т. е. «отделенным» для Бога) человек, тем более возрастает в нем страх Божий:

Бойтесь Господа, святые Его, ибо нет скудости у боящихся Его. (Пс. 33, 10)

Напомнив о страхе перед Богом и вновь призвав к послушанию Закону (ст. 3), Моисей произносит:

Слушай, Израиль: Господь — Бог наш, Господь — един;     
     И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими. (Втор. 6, 4–5)

В этих словах — суть всего Закона, всех заповедей, всей воли Божьей.

Спрошенный неким книжником о том, какая из всех заповедей «первая» (имеется в виду — главная: о порядке заповедей в Десятисловии в то время знали все),

Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь, Бог наш, есть Господь единый;     
     И возлюби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею,— вот первая заповедь!        
     Вторая, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной, большей сих, заповеди нет. (Марк. 12, 29–31)

Из ответа Иисуса явствует, что любовь к ближнему прямо вытекает из любви к Богу, составляя с ней единое целое. Достижение любви одновременно к Богу и ближнему является целью всех заповедей.

Сущность любви к Богу выражена в шести (в оригинале; в переводе их становится семь) словах «символа веры»: «Слушай, Израиль: Господь — Бог наш, Господь — един…»

Первые два слова — «Слушай, Израиль» (שמע ישראל ‹Шэма́ Йисраэ́ль›) — обращены к «сущности, видящей Бога», т. е. к духовному человеку, который призван «узреть Бога лицом к лицу», дабы через это «спаслась душа его» (в Синодальном переводе — «сохранилась»):

И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл; ибо, говорил он, я видел Бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя. (Быт. 32, 30)

Следующие два (в переводе — три) слова призывают осознать, что Вечносущий имеет ближайшее отношение к нам, людям: Он — «Бог наш». Да, всемогущий и непостижимый Бог — אלהים ‹Элоhи́м›, Творец и Промыслитель вселенной, в то же время является нашим «личным» Богом. Такое одновременное ощущение трансцендентности и имманентности Божества приобретается только через личный молитвенный опыт.

Последние два слова могут пониматься на разных уровнях: от исповедания чистого Монотеизма (в отличие от языческого политеизма, зороастрийского дуализма и т. п.) и до сверхразумного, духовного постижения того, что весь мир существует в Боге,— и, следовательно, с точки зрения наивысшей реальности, вне и кроме Бога нет ничего.

Слово אחד ‹эха́д›, «един», может означать как единство, так и объединение. В последнем значении оно употребляется, например, в следующем стихе:

И сложи их у себя один с другим в один жезл, чтобы они в руке твоей были одно. (Иез. 37, 17)

Подобно этому, и все сотворенные миры как бы «слиты» в руке Божьей, составляя неразрывное единство:

В Его руке глубины земли, и вершины гор — Его же… (Пс. 94, 4)

Шесть слов, составляющих «Слушай, Израиль…», соответствуют шести направлениям в пространстве (четырем сторонам света, верху и низу). Графически они изображаются в виде «щита Давида» — шестиконечной звезды, составленной из двух треугольников. Символический смысл этого древнего знака многогранен: это и взаимодействие начала Божественного (треугольник, «смотрящий» вверх) с человеческим (треугольник, «смотрящий» вниз); и шесть тысяч лет истории человечества (шесть лучей); и сочетание в человеке духовного с душевным; и молитвенное общение человека с Создателем (устремленный ввысь призыв — и нисходящий ответ); и воскресение из мертвых («погружение» в землю — и «восстание» из гроба)…

Две буквы в стихе «Слушай, Израиль…», а именно ע ‹а́йин› в слове שמע ‹шэма́› («слушай») и ד ‹да́лет› в слове אחד ‹эха́д› («един») пишутся большего размера, чем обычно (подобно букве ב ‹бейт›, с которой начинается Книга Бытия). Вместе эти две увеличенные буквы образуют слово עד ‹эд› — «свидетель». Стих, содержащий «Слушай, Израиль…»,— как бы свидетель, возвещающий всему миру единство Божье. Именно к такому свидетельству и призваны евреи: каждому из них вменено в обязанность дважды в день провозглашать единство Господа, повторяя стих «Слушай, Израиль…» (эти слова следует «говорить ложась и вставая», т. е. утром и вечером — ст. 7).

…Вы Мои свидетели. Есть ли Бог кроме Меня? Нет другой твердыни, никакой не знаю. (Ис. 44, 8)

В то же время название буквы «айин» означает «око», а буквы «далет» — «дверь». Повторяя всем сердцем стих «Слушай, Израиль…» и следуя предначертанным в нем духовным путем, можно узреть Царство Божье внутренним «оком» — и войти в него через сокрытую «дверь»:

Отворите мне врата правды; войду в них, прославлю Господа.    
     Вот врата Господа; праведные войдут в них. (Пс. 117, 19–20)

Одновременно с этим буква «айин» символизирует око Господне, т. е. Его провиде́ние, а «далет» — те «двери», которыми Всевышний «вступает», «входит» в наш мир, ибо провозглашение Единобожия делает Его присутствие более ощутимым:

Поднимите, врата, верхи ваши и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы!   
     Кто сей Царь славы? — Господь сил, Он — Царь славы. (Пс. 23, 9–10)

Стих «Слушай, Израиль…» сопровождается заповедью о всецелой любви к Богу. Но как можно «предписать» любовь? Смысл заповеди — в постепенном воспитании сердца (ума), души (чувств) и всех человеческих сил (способностей) в духе любви к Создателю, пока они наконец не проникнутся всецело этой любовью. Как только это произойдет, дух человека соединится с Духом Святым…

…И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими. (Втор. 6, 5)

Сначала сказано — «всем сердцем» (вспомним еще раз, что сердце в Библии — орган мышления: Ос. 7, 2; Марк. 2, 6): мысль о необходимости быть благодарным Богу и любить Его приходит прежде, чем возникает само ответное чувство к Богу.

Только после того, как мысль о любви к Нему целиком завладеет сердцем (умом), она нисходит на уровень души (эмоций). Тогда человек уже способен возлюбить Бога «всею душою», т. е. подчинить свои чувства Его воле. Ибо сладость присутствия Его, «вкушаемая» (т. е. чувственно воспринимаемая) человеком, несравненно превосходит всякую другую радость:

Вкусите — и увидите, как благ Господь! Блажен человек, который уповает на Него! (Пс. 33, 9)

В этой сладости общения с Богом человек черпает силы для отказа от «вкушения» иных, беззаконных, наслаждений:

…Не дай уклониться сердцу моему к словам лукавым для извинения дел греховных вместе с людьми, делающими беззаконие, и да не вкушу я от сластей их. (Пс. 140, 4)

А с душевно-чувственной ступени любовь к Богу нисходит и на уровень физический: появляется способность любить Его и служить Ему «всеми силами» — даже, казалось бы, превосходя собственные возможности. Недаром употребленное здесь слово מאד ‹мэо́д› означает одновременно и «сила», и «весьма», «в высшей степени». То есть — «на взлете всех способностей и сил».

Однако такая любовь, объединяющая в едином порыве и ум, и чувства, и силы, не может быть достигнута без помощи свыше. На определенном этапе Бог Сам «выходит навстречу» тем, кто Его любит и ищет,— и Святой Дух, поселяясь в их сердцах, доводит любовь до совершенства. Апостол сказал:

…Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам. (Римл. 5, 5)

Хотя здесь идет речь о любви Бога к человеку, а не человека к Богу, на определенном уровне обе любви сливаются, и человек соединяется с Создателем в единой любви.

Об этом и просил Иисус, обращаясь к Отцу:

И я открыл им имя Твое, и открою, да любовь, которою Ты возлюбил меня, в них будет, и я в них. (Иоан. 17, 26)

…Закончив наставление о всецелой любви к Богу, Моисей продолжает:

И да будут слова сии, которые я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем… (Втор. 6, 6)

«Которые я заповедую тебе сегодня»… Слова Божьи надо воспринимать так, словно бы они были впервые услышаны нами «сегодня». А для этого сам человек призван постоянно «обновляться в познании по образу Создавшего его» (Кол. 3, 10).

«В сердце твоем»… Эти слова надлежит всегда «держать в сердце», чтобы с ними соотносить все мысли, речи и дела — пока, наконец, они не будут высечены Духом «на плотяных скрижалях сердца» (II Кор. 3, 3), после чего уже ничто не сможет заставить их забыть. Но в приведенном содержится и иной смысл: על־לבבך ‹аль-левавэ́ха› буквально означает «над сердцем». Слова Божьи должны стать для нас превыше собственных мыслей, мнений и воззрений. Только тогда они смогут воцариться над всей нашей жизнью.

…И внушай их детям твоим, и говори о них, сидя в доме твоем, и идя дорогою, и ложась, и вставая… (Втор. 6, 7)

Повеление שננתם ‹шинанта́м›, переведенное как «внушай их», может восходить к одному из двух корней: שנה ‹шана́› — «повторять», «изменять», «многообразно излагать» или שנן ‹шана́н› — «внушать», «делать острым». В первом случае смысл в том, что детям надо внушать слова Божьи часто («повторять»), но при этом разнообразно («изменять»), приспосабливаясь к восприятию и обстановке. Во втором же случае имеется в виду, что, внушая слова Божьи, нужно «заострять» на них внимание, делать их яркими, интересными — и благодаря этому незабываемыми для детей.

Ясно, что данное повеление несовместимо с тем занудным «преподаванием», которое уже стольких отвратило от «источника воды живой»…

«Сидя в доме твоем и идя дорогою»… Это — кратчайшая, но исчерпывающая характеристика всех мест, в которых только и может пребывать человек. Он находится либо в своем доме, либо вне его — третьего не дано. Но слова эти можно понимать и символически: «до́ма» — т. е. погрузившись в духовное созерцание; «идя дорогою» — т. е. занимаясь внешними делами, и т. п. Так или иначе, «говорить» о словах Божьих (это может быть и «внутренняя речь», т. е. размышление; и речь, обращенная к другим,— собеседование, проповедь, диспут и др.) следует повсюду.

Бывают, однако же, ситуации, в которых не только не предписано, но и строго запрещено рассуждать о Божественном вслух:

Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас. (Матф. 7, 6)

Тем не менее и в подобных ситуациях «внутренняя речь» о словах Божьих прекращаться не должна:

Как люблю я Закон Твой! Весь день размышляю о нем. (Пс. 118, 97)

«И ложась, и вставая»… Этими словами описаны, по сути, все состояния, в которых оказывается человек (о буквальном значении данных слов, т. е. об утренней и вечерней молитве, мы упоминали выше). Человек либо бодрствует, либо спит (все прочие состояния духа — экстаз, опьянение и др.— тоже могут быть уподоблены либо бодрствованию, либо сну).

Но и «вставая», т. е. наяву, и «ложась», т. е. во сне, мы должны «говорить» о словах Всевышнего. Именно так, согласно Давиду, поступает праведник:

…В Законе Господа воля его, и о Законе Его размышляет он день и ночь! (Пс. 1, 2)

Но если бодрствуя мы можем контролировать свои мысли, то как же достигнуть этого в состоянии сна? Дело в том, что на определенной ступени духовного развития человек начинает получать во сне наставления свыше, поступающие в бодрствующую область сознания через духовный ум:

Благословлю Господа, вразумившего меня; даже и ночью учит меня внутренность моя.    
     Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. (Пс. 15, 7)

Таким образом, дома и в пути, днем и ночью — везде и всегда надо стараться хранить слова Господни в сердце и «говорить о них». Поступающий так имеет высшую награду — «всегда видит пред собою Господа».

…И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими… (Втор. 6, 8)

Буквально исполняя это предписание, ортодоксальные иудеи надевают по будням во время утренней молитвы «тефиллин» (греч. «филактерии») — закрытые коробочки с написанными внутри них словами Торы, которые прикрепляются ремешками к передней части головы и к левой руке.

Однако «тефиллин» носят не всегда, в то время как приведенный стих требует постоянно помнить слова Божьи. Поэтому гораздо важнее духовное исполнение этой заповеди: слова Господни должны постоянно находиться «между» (בין ‹бэйн›) глазами нашими (в Синодальном переводе — «над глазами»), т. е. в мыслях — как бы «предначертанные» нашему духовному взору. Кроме того, они должны проявляться в наших делах («навязаны в знак на руку»), поскольку рука — символ деяния. Именно так испокон веков понимают данные предписания караимы, подтверждая правоту своего аллегорического толкования следующим стихом из Притчей Соломоновых:

Милость и истина да не оставляют тебя: обвяжи ими шею твою, напиши их на скрижали сердца твоего… (Прит. 3, 3)

— ведь никто не станет утверждать, замечают караимские толкователи, что здесь содержится призыв вскрыть грудную клетку и в буквальном смысле «написать на сердце» милость и истину!..

Далее Моисей говорит:

…И напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих. (Втор. 6, 9)

Существует традиция буквального понимания и этого предписания: маленький свиток со словами из Торы, помещенный в футляр и называемый «мезуза», прибивается к косяку дверей или ворот справа от входящего.

Двери и ворота символизируют любое «вхождение» и «выхождение». Духовный смысл предписания заключается в том, что к Богу надо обращаться, начиная и оканчивая всякое дело: начиная — с просьбой о помощи, а оканчивая — с благодарением. Тогда и сбудется сказанное псалмопевцем:

Господь сохранит тебя от всякого зла; сохранит душу твою Господь.      
     Господь будет охранять выхождение твое и вхождение твое отныне и вовек. (Пс. 120, 7–8)

…Рассмотрим некоторые другие наставления 6-й главы, уточняющие обязанности человека по отношению к Создателю:

Господа, Бога твоего, бойся, и Ему одному служи, и Его именем клянись. (Втор. 6, 13)

Здесь кратко описаны три ступени истинного духовного ведения: благоговение, служение и познание имени Всевышнего.

Без благоговения приступать к познанию Всевышнего опасно, ибо легкомысленное отношение к Его величию без наказания не останется:

Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо не оставит Господь без наказания того, кто употребляет имя Его напрасно. (Втор. 5, 11)

Благоговение — первая ступень, приближающая нас к Создателю. В благоговении мы познаëм Его волю, выраженную в заповедях, чтобы взойти на вторую ступень — служения. Ибо прежде, чем исполнять указания Господина, надо научиться хорошо их понимать…

А третьей ступени достигает только тот, кто очистил сердце от всякой лжи: ведь «клясться именем Господа» можно, лишь познав это неизреченное имя, т. е. внутренне соединившись с Богом.

Но «клясться именем Его» (т. е. призывать Его в свидетели своей правоты), покуда сердце не свободно от лукавства,— значит бесчестить это имя и тем навлекать на себя кару:

Не клянитесь именем Моим во лжи, и не бесчести имени Бога твоего. Я Господь. (Лев. 19, 12)

…Другой стих 6-й главы предписывает соблюдать справедливость и творить милосердие:

…И делай справедливое и доброе пред очами Господа, дабы хорошо тебе было, и дабы ты вошел и овладел доброю землею, которую Господь с клятвою обещал отцам твоим… (Втор. 6, 18)

Буквальное значение слова הישר ‹hа-йаша́р› — «прямое» (переведено как «справедливое»). Оппозиция «прямизна — кривизна» соответствует противопоставлению «правда — кривда». Только правдой можно служить Господу. Царь Давид описал пути Провидения такими словами:

С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним — искренно,       
     С чистым — чисто, а с лукавым — по лукавству его… (Пс. 17, 26–27)

Но, кроме справедливости, Господь требует от человека еще и милости к ближним, оказания им безвозмездного (превышающего «меру справедливости») добра. Слово הטוב ‹hа-тов› означает «благо» (в Синодальном переводе — «доброе»). Сначала человек научается справедливости, а уже потом — милосердию; таков и порядок слов в данном стихе.

Как сказано во Втор. 6, 18, хорошо (тот же корень יטב ‹йата́в› — «делать доброе») будет лишь тому, кто сам творит добро:

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. (Матф. 5, 7)

Призыв «делать справедливое и доброе» есть обобщение всех заповедей Торы. Стараясь так поступать, мы должны всегда ощущать направленный на нас взгляд Всевидящего — жить «пред очами Его». Тогда никакое зло не отыщет к нам доступа…

Заключительный стих главы 6 объясняет, в чем сущность праведности:

«…И в сем будет наша праведность, если мы будем стараться исполнять все сии заповеди пред лицом Господа, Бога нашего, как Он заповедал нам». (Втор. 6, 25)

Слово צדקה ‹цэдака́› означает «справедливость» (обычно переводится как «праведность»). Поэтому выражение צדקה תהיה־לנו ‹цэдака́ тиh 'й ́е-ла́ну› можно перевести и как «справедливость будет у нас», и как «справедливость будет для нас». В первом случае смысл такой: «Мы будем справедливыми». А во втором — такой: «Мы получим справедливое [воздаяние]». В обоих случаях речь идет о вознаграждении праведников: в первом — о воздаянии внутреннем (заключающемся в уверенности, что идешь по праведному пути), во втором — о воздаянии внешнем.

Окончательное же воздаяние наступит в мире будущем, когда каждый «вкусит от дел своих»:

Скажите праведнику, что благо ему, ибо он будет вкушать плоды дел своих;  
     А беззаконнику — горе, ибо будет ему возмездие за дела рук его. (Ис. 3, 10–11)

Этому учил Иисус, описывая заключительные события земной истории:

…Наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; 
     И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения. (Иоан. 5, 28–29)

…До сих пор мы рассуждали о «праведности от Закона». А как же она соотносится с «праведностью от веры» (Римл. 10, 5–6)? Апостол Павел не противопоставляет эти понятия (как может показаться на первый взгляд), но сопоставляет их. Ведь вера отнюдь не отменяет Закона Божьего. Она предписывается Первой Заповедью Десятисловия (ср. Евр. 11, 6) и представляет собой необходимое условие исполнения Закона.

В Послании к Римлянам под праведностью («правдой») подразумевается не справедливость (др.-евр. צדקה ‹цэдака́›), а оправдание (греч. δικαιοσυνη ‹дикайосю́нэ›), в котором нуждается для своего спасения грешник. Поскольку самим Законом грешник (нарушитель Закона, беззаконник — I Иоан. 3, 4) оправдаться не может, то для его оправдания (т. е. очищения, прощения) необходима жертва Мессии, берущего на себя грех мира. Это оправдание является «независимо от Закона», т. е. не отменяет и не умаляет его значения, не противоречит его установлениям. Наоборот, оно сообщает человеку внутренние силы, необходимые для соблюдения Закона (Римл. 3, 21; 8, 2–4).

Благодаря такому оправданию человек получает возможность соблюдать Закон в Духе, ожидая благого воздаяния от Бога:

…Спасение дал Он вместо стены и вала.      
     Отворите ворота — да войдет народ праведный, хранящий истину. (Ис. 26, 1–2)

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел библиология