Щедровицкий Д. Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево

ОГЛАВЛЕНИЕ

ТОМ II. КНИГА ИСХОД

Лекция 11. Ковчег за завесой. Херувимы — стражи любви (Кн. Исход, гл. 25)

Рассуждая об устройстве Скинии, мы убедились в его соответствии внутреннему миру человека. Почему же в Писании не сказано об этом прямо? Да потому, что прошли века и даже тысячелетия, пока многие смогли приобщиться к пониманию скрытого смысла Библии. Конечно, этот смысл в совершенстве разумели Моисей и Аарон. Безусловно, о нем имели представление святые и праведники всех последующих времен. Однако для простых израильтян, столь долго пребывавших в египетском рабстве, и для присоединившихся к ним египтян — для тех, кто впервые ощутил духовный полет, кого Господь едва только поднял «на орлиных крыльях», возвысил над бренностью земной жизни и «понес к небесам» (Исх. 19, 4; Втор. 32, 11–12),— для таких людей скрытый смысл Писания долго оставался недоступным, он лишь в малой степени приоткрывался им через обряды и ритуалы, связанные с Богослужением.

Так и в наше время всякий человек, впервые читающий заповеди, поначалу понимает только буквальный, очевидный их смысл. «Не убивай» — значит «Не бей ближнего камнем по голове», «Не прелюбодействуй» — «Не соединяйся с чужой женой» и т. д. Смыслы более глубокие — психологический, символический — открываются постепенно, и происходит это в течение всей жизни верующего. К эпохе Иисуса Христа еврейский народ за века предыдущего развития был уже подготовлен к более высокому уровню восприятия заповедей, необъятности смысла которых поражался еще Давид:

Я видел предел всякого совершенства, но Твоя заповедь безмерно обширна. (Пс. 118, 96)

«Безмерная обширность» известных народу заповедей была явлена в Нагорной проповеди:

Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду.     
     А я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. (Матф. 5, 21–22)

Как понимать смысл приведенных слов: отменяет ими Иисус прежнюю заповедь или нет? Конечно, нет: напротив, он открывает ее «обширность», ее глубину, показывая, что убийство начинается не в тот момент, когда человек берет камень и бьет ближнего по голове, а еще тогда, когда зарождается в сердце чувство неприятия другого, ненависти; когда человек отступает от единства в Боге со своим ближним и начинает враждебно противопоставлять себя ему. «…Всякий гневающийся… подлежит суду…» — потому что именно через гнев приходят к убийству.

Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. 
     А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. (Матф. 5, 27–28)

Не в тот момент зарождается прелюбодеяние, когда совершается незаконное соитие, а в миг, когда возникает в сердце эгоистическое, хищное желание, лишь по недоразумению именуемое «любовью».

В тот же день года, когда изречены были Десять Заповедей с горы Синай, т. е. в день Пятидесятницы, через тринадцать столетий после исхода из Египта, Иисус произнес Нагорную проповедь. С горы Синайской провозглашен был Декалог, и с горы же раздались слова Иисуса, разъясняющие смысл Закона, позволяющие глубоко проникнуть в его духовную суть.

В приведенном нами стихе Пс. 118, 96 о заповеди сказано, что она רחבה ‹рэхава́› — «обширна», «широка», «пространна», «возвеличена». Что же подразумевается под «обширностью» заповеди? Во-первых, заповедь как бы «объемлет» любое пространство: ее надо исполнять везде и повсюду. Во-вторых, она «объемлет» все времена: заповеди должны исполняться всегда. «Обширность» простирается также и «в высоту», и «в глубину»: заповедь есть лестница, соединяющая человека с небом, и она же служит спуском к подсознанию, ибо «сердце» человека, его эмоционально-интеллектуальная «сердцевина», включающая в себя подсознание, сознание и «сверхсознание», очищается исполнением заповедей. Вот как говорится о действии Закона Божьего на весь состав «внутреннего человека»:

Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых. (Пс. 18, 8)

В древнееврейском оригинале этого стиха сказано, что Тора Господня תמימה ‹темима́›  —  «гармонична»,  «целостна»,  «непорочна»,  и  что  она משיבת נפש ‹мешива́т на́феш› — «возвращает душу». Душа, отступившая от Бога, блуждает, покрываясь прахом и тьмой. Однако, обратившись к словам Торы, она может очиститься от грехов и путем покаяния возвратиться к Богу.

Далее псалмопевец говорит:

…Откровение Господа верно, умудряет простых. (Пс. 18, 8)

Словом «откровение» переведено עדות ‹эду́т› — «свидетельство»: сами заповеди свидетельствуют душе о Творце, и человек «простой», бесхитростный (פתי ‹пэ́ти› — «доверчивый», от глагола פתה ‹пата́› — «быть открытым», «быть восприимчивым») становится мудрецом через познание воли Господней.

Читаем тот же псалом дальше:

Повеления Господа праведны, веселят сердце… (Пс. 18, 9)

Чистосердечное следование воле Господней приносит внутреннюю радость, и именно она свидетельствует, что человек на верном пути. Веселье — признак рая. До тех пор пока Адам пребывал с Богом и не нарушал Его заповеди, он находился в раю. Рай — понятие не столько географическое, сколько внутреннее, связанное с состоянием души. Согрешив, Адам находился в том же самом Едемском саду, но уже не мог радостно внимать голосу Божьему; напротив, он убегал от Него, скрывался и прятался. Значит, внутренне он уже не был в раю, ибо грех вызывает изгнание из рая. Однако если человек принимает в сердце слово Божье, он вновь получает духовную радость: в его сердце — рай, поскольку в нем пребывает Святой Дух. И поэтому херувимы, изображенные над крышкой ковчега, «охраняя» заповеди, тем самым охраняют вход в рай (ср. Быт. 3, 24).

И дальше в псалме сказано:

…Заповедь Господа светла, просвещает очи. (Пс. 18, 9)

Если раньше человек был духовно незряч, то теперь он начинает видеть свой путь, разуметь предназначение своей жизни.

Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни истина, все праведны;      
     Они вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще меда и капель сота… (Пс. 18, 10–11)

В Песни Песней царь Соломон тоже говорит о некоем мистическом «меде»:

Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим… (Песн. П. 4, 11)

С медом сравнивается мудрость, исходящая из уст праведника. Однако никакая человеческая мудрость не сравнится по сладости с заповедями — «судами Господними»…

Итак, глубинная цель заповедей — возвращение человека к единению с Богом, а следовательно, и возвращение людей к единству друг с другом. В свою очередь это влечет за собой и восстановление единства, гармонии внутри самого человека, преодоление раздвоенности, разорванности его внутреннего мира.

Как мы уже говорили, смысл Скинии и ее принадлежностей («сосудов») многогранен и многомерен. Одно из толкований ее устройства содержится в книге «Кузари» («Хозарин»), принадлежащей перу средневекового еврейского поэта и религиозного философа Иегуды Галеви (жившего приблизительно в 1075–1141 гг.). Сравнивая устройство Скинии со строением человека как душевно-телесного существа, Иегуда Галеви утверждает, что Господь «пребывает» (проявляется) в Скинии, подобно тому, как высшая, разумная, душа человека «пребывает» (проявляется) в теле. Душе разумной (נשמה ‹нешама́›) для ее «обитания» в материальной сфере необходимо приведение всех частей, органов, элементов тела в определенную гармонию, и только пока эта гармония высших и низших частей сохраняется, «нешама» «живет» во плоти. И как разумная душа не нуждается в пище, питье или вдыхании ароматов, но во всем этом нуждается тело для правильного функционирования органов, так и Всевышний не имеет нужды в жертвоприношениях, «хлебах предложения», воскурениях или в елее светильника — все перечисленное необходимо для «жизненных функций» самого Святилища. И как телесные органы через питание, кровоснабжение, дыхание поддерживают обитание в теле сущности «нефеш», т. е. «животной» души, а последняя в свою очередь позволяет сущности «нешама» пребывать в соединении с вещественным миром через тело (притом не пространственным присутствием, а управлением и властью над плотью), так и Господь присутствует в Святилище, если оно создано точно по Его таинственным и жизнетворным указаниям.

Согласно такому пониманию, ковчег завета и херувимы соответствуют сердцу и двум легким над ним; стол для «хлебов предложения», менора (семисвечный светильник) и алтари (жертвенный, «медный», и кадильный, «золотой») соответствуют остальным внутренним органам. Левиты, сыновья Каафа, должны носить эти сосуды, включая ковчег, «на плечах» (Числ. 4, 4–15; 7, 9), подобно тому, как внутренние органы не имеют поддерживающих их костей, многообразными связями скрепляясь между собой.

В то же время левитам — сынам Гирсона поручено было перевозить на повозках те части Скинии, которые символизируют внешние (кожаные и т. д.) части человеческой плоти: покрывала, составляющие шатер, верхние покровы, занавеси (Числ. 4, 24–26; 7, 6–7). Наконец, левитам — сынам Мерари велено перевозить, тоже на повозках, те части Скинии, которые символизируют костно-мышечную систему тела. Ее частям в Скинии соответствуют столбы, засовы, крючки, подножья, веревки и т. д. (Числ. 4, 31–32; 7, 8). Согласно мнению Иегуды Галеви, в то время как ковчег соответствует сердцу, свиток Торы, лежащий рядом с ним во Святом святых (ср. Втор. 31, 25–26), соответствует голове — «мудрости» и «разуму». Действительно, о Торе и заповедях написано:

…Итак, храните и исполняйте их, ибо в этом мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов, которые, услышав о всех сих постановлениях, скажут: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный. (Втор. 4, 6)

Давид говорит о связи между разумом и Законом Божьим такими словами:

Начало мудрости — страх Господень; разум верный у всех, исполняющих заповеди Его… (Пс. 110, 10)

В связи со сказанным рассмотрим такой вопрос: в Скинии приносились Господу жертвы четырех основных видов (сейчас мы их разделяем только по месту приношения, а более детально рассмотрим в лекциях, посвященных Книге Левит): жертвы животных — на «медном» жертвеннике во дворе Скинии; «хлебы предложения» — на столе перед завесой внутри Скинии; ароматные воскурения — на кадильном «золотом» жертвеннике; наконец, чистый выбитый елей — в семисвечном светильнике (меноре).

Мы уже говорили, что приносимые в жертву животные указывали как на искупительную жертву Иисуса Христа на Голгофе, так и на «животные» силы нашего душевно-телесного существа, которые до́лжно лишить самости, «заклать», и «возложить на алтарь Божий», т. е. посвятить служению Ему (Римл. 12, 1). Что же в таком случае символизируют остальные три рода приношений?

Стол из дерева ситтим, покрытый золотом (Исх. 25, 23–29), является тоже своего рода жертвенником, о котором сказано:

…И полагай на стол хлебы предложения пред лицом Моим постоянно. (Исх. 25, 30)

«Хлебы предложения», לחם פנים ‹лэ́хем пани́м›,— буквально «хлеб лица», т. е. хлеб, «представляемый» лицу Божьему, «предложенный» Ему Самому. Более детальное предписание о хлебах содержится в Книге Левит:

И возьми пшеничной муки, и испеки из нее двенадцать хлебов; в каждом хлебе должны быть две десятых ефы;    
     И положи их в два ряда, по шести в ряд, на чистом столе пред Господом;
     И положи на каждый ряд чистого ливана, и будет это при хлебе, в память, в жертву Господу… (Лев. 24, 5–7)

Двенадцать хлебов приносятся от имени двенадцати колен Израилевых. Они располагаются в два ряда: по преданию, на обоих концах стола находились «шестиэтажные» подставки для хлебов, на каждой из которых шесть хлебов располагались друг над другом. Такое расположение указывало на таинственную взаимосвязь между коленами израильского народа и на их историческую роль, отраженную в предписании Моисея:

…Сии должны стать на горе Гаризим, чтобы благословлять народ, когда перейдете Иордан: Симеон, Левий, Иуда, Иссахар, Иосиф и Вениамин;     
     А сии должны стать на горе Гевал, чтобы произносить проклятие: Рувим, Гад, Асир, Завулон, Дан и Неффалим. (Втор. 27, 12–13)

Каждый «ряд», точнее «столбец», хлебов увенчивался чашей с «ливаном»:

…И положи на каждый ряд чистого ливана, и будет это при хлебе, в память, в жертву Господу… (Лев. 24, 7)

Словом «ливан» переведено לבנה ‹левона́› — буквально «белая». Имеется в виду белая благовонная смола — ладан. Благоухание, ею распространяемое, указывало на чистую, «благоуханную» жизнь пред Богом, которую должны были вести все двенадцать колен.

Обратим внимание и на вторую часть стиха: здесь употреблено слово אזכרה ‹азкара́› — «напоминание», «память», ибо ладан должен был напоминать о высшей цели жизни всех колен — служении Всевышнему.

И здесь же использовано слово אשה ‹ише́› — «всесожжение», «огнепалимая жертва», от слова אש ‹эш› — «огонь». С одной стороны, это подчеркивает роль стола как своеобразного жертвенника. С другой стороны, смысл данной части стиха может быть понят и так: «…для напоминания о жертвенном всесожжении Господнем…» Символизируемые хлебами двенадцать колен постоянно должны помнить о приношении Богу всех своих сил, возможностей и дарований, а если потребуется, то и самой жизни.

…В каждый день субботы постоянно должно полагать их пред Господом от сынов Израилевых: это завет вечный… (Лев. 24, 8)

Именно субботний день, предназначенный для молитвенного поклонения и изучения Закона Божьего, наиболее подходит и для напоминания о возвышенной, жертвенной цели жизни всего народа. И далее о хлебах говорится:

…Они будут принадлежать Аарону и сынам его, которые будут есть их на святом месте, ибо это великая святыня для них из жертв Господних: это постановление вечное. (Лев. 24, 9)

Оказывается, хлебы предложения, приносимые Господу от лица людей, предназначены в конечном счете священникам, т. е. самим людям! И это понятно: ведь Господь не нуждается ни в чем, поэтому все, Ему приносимое, указывает лишь на Его благодеяния роду человеческому. И Господь прямо говорит об этом через пророка:

Если бы Я взалкал, то не сказал бы тебе, ибо Моя вселенная и все, что наполняет ее. (Пс. 49, 12)

Памятуя о том, что хлебы должны стать пищей для священников, попробуем понять, что же они символизируют.

Хлеб в Писании — образ слова Божия:

…Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек… (Втор. 8, 3)

В приведенном стихе слово прямо сопоставляется с хлебом, ибо слово (или «внутреннее слово», т. е. мысль) для души — то же, что хлеб для тела.

Иными словами, стол с «хлебами предложения» символизирует внутреннюю речь, или мысль, обращенную к Богу, постоянно «возносимую» на Его алтаре. Как в хлебном тесте сливается воедино множество «песчинок» муки, так и все множество помыслов, размышлений, рассуждений человека должно слиться в гармоничном служении Создателю. Постоянное размышление об учении Божьем — вот путь разума к блаженству Богопознания:

Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец мой дает вам истинный хлеб с небес.       
     Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру. (Иоан. 6, 32–33)

В 1-м псалме так говорится о праведнике:

…В Законе Господа воля его, и о Законе Его размышляет он день и ночь! (Пс. 1, 2)

Это значит, что не только вся воля праведника, а следовательно, и управляемые ею желания, т. е. вся эмоционально-волевая сфера, объемлются Законом (Торой), но и все размышления его, т. е. вся интеллектуальная сфера,— тоже «в Законе [Торе] Его» (בתורתו ‹бэ-Торато́›): вдохновляются и руководятся Законом Божьим. Таким образом, «хлеб жизни», посвящаемый Господу, т. е. благочестивые мысли и молитвенные слова, «возвращаются» к самому человеку, доставляя ему постоянную духовную радость…

Следующий жертвенник в Скинии — алтарь кадильный:

И сделай жертвенник для приношения курений, из дерева ситтим сделай его:       
     Длина ему локоть, и ширина ему локоть; он должен быть четырехугольный; а вышина ему два локтя; из него должны выходить роги его… (Исх. 30, 1–2)

Жертвенник украшен четырьмя «рогами», означающими четыре стороны света (Зах. 1, 18–21), ибо с четырех сторон света возносятся к престолу Всевышнего молитвы, символизируемые ароматными воскурениями. В отличие от «медного» жертвенника во дворе Скинии, этот — «золотой»:

…Обложи его чистым золотом: верх его, и бока его кругом, и роги его; и сделай к нему золотой венец вокруг… (Исх. 30, 3)

Насколько золото дороже меди, настолько молитвенное служение является более высокой ступенью духовной жизни, нежели «заклание» животных сил и «возложение их на алтарь», которое осуществляется «во дворе», до вступления внутрь самой Скинии (Евр. 9, 2).

Какие же воскурения должны совершаться на этом жертвеннике?—

И сказал Господь Моисею: возьми себе благовонных веществ, стакти, ониха, халвана душистого и чистого ливана, всего поровну… (Исх. 30, 34)

(Заметим, что в Синодальном переводе после слова «веществ» стоит двоеточие, хотя в оригинале под «благовонными веществами» подразумевается особый род благовоний, а не обобщающее именование перечисленных далее четырех веществ.)

В этом отрывке описан состав благовонного воскурения (каждения), состоящего главным образом из растительных компонентов. По преданию, курение наполняло Скинию особым ароматом, умножавшим молитвенные силы души. Как бы «отзвуком» этого аромата является запах ладана, употребляемого доныне в церквях Востока и Запада.

Воскурение состояло из пяти веществ, число которых напоминает и о пяти буквах имени אלהים ‹Элоhи́м›, и о Пятикнижии Моисеевом, и о пяти чувствах человека. Пять чувств должны перед молитвой прийти в гармонию, чтобы согласно устремиться ввысь:

…И сделай из них искусством составляющего масти курительный состав — стертый, чистый, святый… (Исх. 30, 35)

Только тогда молитва становится «великой святыней» — в древнееврейском оригинале «святым святых» (קדש קדשים ‹ко́деш кадаши́м›):

…И истолки его мелко, и полагай его пред ковчегом откровения в Скинии собрания, где Я буду открываться тебе: это будет святыня великая для вас… (Исх. 30, 36)

Каждая составная часть воскурения символизирует также и определенное состояние души, необходимое для молитвы. В совокупности же они означают само молитвенное состояние, вне которого молитва не достигает своей цели — не «поднимается к небу». Такое соединение всех чувственных сил человека, его эмоционально-душевных способностей должно осуществляться только и исключительно для служения Богу. Иное применение «курения» — состояния полной самоотдачи — строго запрещено Писанием как могущее привести к идолослужению:

…Курения, сделанного по сему составу, не делайте себе: святынею да будет оно у тебя для Господа;        
     Кто сделает подобное, чтобы курить им, истребится из народа своего. (Исх. 30, 37–38)

Выражение «истребится из народа» означает в буквальном смысле «отрезание» души согрешившего от самого Источника жизни. Здесь употребляется глагол כרת ‹кара́т› — «отрезать», «срубать», «пресекать». Если человек делает «курение по сему составу», т. е. соединяет все лучшие силы души для служения «иным богам» — собственной гордыне, выгоде, эгоистическим страстям,— тогда как бы «разрезается» нить, соединяющая его жизнь со священным ее Источником, «срубается» дерево его жизни, питавшееся от Корня бытия (ср. Римл. 11, 16–18).

Рассмотрим теперь подробнее состав благовонного воскурения.

И сказал Господь Моисею: возьми себе благовонных веществ, стакти, ониха, халвана душистого и чистого ливана, всего поровну… (Исх. 30, 34)

«Благовонные вещества» — таким словосочетанием переведено древнееврейское סמים ‹сами́м›, означающее определенные ароматные травы. Эти травы служат указанием на состояние души, которое должно сопровождать молитву: искренность без малейшей примеси фальши. Аромат трав обладал свойством заглушать все иные запахи, подобно тому, как искренность изгоняет всякое лицемерие.

«Стакти» — благовонная смола, стекающая в виде ароматных капель с дерева стиракса, называемого по-древнееврейски נטף ‹ната́ф› — «источающее». В символическом смысле «стакти» может означать очистительные слезы покаяния или умиления, сопровождающие молитву.

«Халван» — застывший млечный сок экзотического растения «гальбена», по-древнееврейски הלבנה ‹hэльбена́› — «убеляющий». Он означает то «убеление» души и очищение совести, которые достигаются путем искренней, действенной молитвы.

«Ливан» — как уже было сказано выше, это ладан. Его получают из прозрачной густой жидкости, выделяющейся из коры определенного кустарника. После застывания смола приобретает бело-желтый цвет, почему и называется по-древнееврейски לבנה ‹левона́›, «белая». Как и в предыдущем случае, слово происходит от корня לבן ‹лава́н›, «белый». Однако если «халван» указывает на процесс очищения души, достигаемого во время молитвы, то «ливан», упомянутый после него, символизирует чистоту самой молитвы, исходящей из глубины уже «убеленной», восходящей к престолу Божьему, души.

«Оних», или белемнит,— добывался из древних окаменевших раковин. По-древнееврейски он называется שחלת ‹шэхе́лет›, от глагола שחל ‹шаха́ль› — «быть острым». В истолченном виде раковина добавлялась в курение. Она символизирует ту греховную, «окаменелую», «непробиваемую» «оболочку» сердца, из-за которой пророки Господни именовали сердце необращенного человека «каменным»:

И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. (Иез. 36, 26)

Эта «затверделость», «окаменелость» сердца как бы мешает ему биться в унисон с ритмом Божественной любви, делает его закрытым для добрых побуждений. И поэтому раковину сжигают на огне, означающем порыв жаркой любви ко Всевышнему, огненный взлет чувства и мысли к Богу:

Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее… (Песн. П. 8, 7)

Окаменевшую оболочку «стирают в прах», измельчают в знак освобождения души и сердца от «окаменелости», внутренней замкнутости, греховной сосредоточенности на эгоистических нуждах. И вот сердце, «покинув раковину», открывается в молитве перед Возлюбленным своим: оно скинуло стеснявшую, сдавливавшую оболочку и «расширилось», вмещая Бога, ближних и весь мир. Вспомним еще раз стих псалма, уже не раз приводившийся нами:

Потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое. (Пс. 118, 32)

Итак, молитва содержит в равной доле («поровну») искренность намерения («благовонные вещества»), слезы покаяния («стакти»), убеляющую силу благодати («халван душистый»), чистоту («чистый ливан») и освобождение от пут эгоистического «окаменения» — свободу в Боге («оних»). Все эти пять частей «перемешаны» — только в совокупности они приводят душу в подлинное молитвенное состояние…

Интересно, что кроме четырех растительных компонентов в состав курения входил и пятый — животный («оних»). Вообще же, в Скинии употреблялись для служения вещества всех родов и видов: неорганические и органические, растительные и животные, и при этом — наиболее благородные каждой разновидности. Мы встречаем в Скинии драгоценные камни и металлы, дерево и травы, смолы и раковины, козью шерсть и шкуры животных. Употребление «представителя» каждого вида веществ в Скинии имело целью, во-первых, «возвысить» всю совокупность подобных веществ, «одухотворить» их, символически «вернуть к Источнику жизни». И, во-вторых, этим Писание показывает, что Господу можно служить самыми разнообразными средствами, всеми свойствами души и ума, лишь бы служение сопровождалось чистым и благородным намерением.

Агадическое предание утверждает, что Скиния представляла собой «отпечаток» вселенной, созданной за Шесть Дней. В Первый День были сотворены небеса и земля, символизируемые шатром Скинии и ее полом. Псалмопевец говорит, обращаясь к Создателю:

…Ты одеваешься светом, как ризою, простираешь небеса, как шатер… (Пс. 103, 2)

Свод, или «твердь»,— разделяющее воды пространство, созданное во Второй День, представлено в Скинии завесой, отделяющей Святое от Святого святых. Воды, «собранные в одно место» в Третий День, представлены медным умывальником, наполненным водой. Светила, созданные в Четвертый День, символизируются семисвечным светильником. Сотворенные в Пятый День «летающие» представлены херувимами, простирающими крылья над ковчегом. Животные и человек — создания Шестого Дня — представлены священниками и жертвенными животными. Наконец, Субботу символизирует священный покой, царящий в Святом святых и в душе каждого, благоговейно поклоняющегося Господу в Скинии…

Вернемся к предписаниям о «золотом» кадильном жертвеннике. Заметим, что Бог повелел Моисею поставить его «перед завесой»:

И поставь его пред завесою, которая пред ковчегом откровения, против крышки, которая на ковчеге откровения, где Я буду открываться тебе. (Исх. 30, 6)

Молящийся обязательно должен ощущать пред собой «завесу», т. е. присутствие тайны,— непостижимость Бога, Который невидим и сокрыт,— Бога, внемлющего молитве из Своей таинственной обители. Иисус Христос призывал людей служить Отцу сокрытому («Который втайне»):

Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. (Матф. 6, 6)

Обратим также внимание на взаимосвязь воскурений и зажигания меноры (семисвечника). О «золотом» жертвеннике сказано:

На нем Аарон будет курить благовонным курением; каждое утро, когда он приготовляет лампады, будет курить им;          
     И когда Аарон зажигает лампады вечером, он будет курить им: это — всегдашнее курение пред Господом в роды ваши. (Исх. 30, 7–8)

Древнееврейское выражение, переведенное как «когда он приготовляет лампады», точнее следует передать так: «при исправлении [или: „улучшении”] им лампад» — בהיטיבו את־הנרת ‹бэ-hейтиво́ эт-hа-неро́т›. Молиться человек должен, «исправляя» свой внутренний светильник, «снимая нагар», «поправляя фитили».

Светильник Господень — дух человека, испытывающий все глубины сердца. (Прит. 20, 27)

Словом «всегдашнее» (курение) переведено древнееврейское תמיד ‹тами́д› — «постоянно». Молитва должна быть постоянной, усердной, по возможности возобновляемой (или усиливающейся) в определенные часы дня (Пс. 54, 18).

Кроме повелений, связанных с «золотым» жертвенником, существуют и относящиеся к нему запреты:

Не приносите на нем никакого иного курения, ни всесожжения, ни приношения хлебного, и возлияния не возливайте на него. (Исх. 30, 9)

Как мы помним, жертвы животных должны быть принесены «заранее», перед входом в Скинию. Иначе говоря, животные силы должны быть усмирены и отданы на служение Богу еще в преддверии духовной молитвы. Запрет «иного курения» также понятен: только указанный Богом состав представляет точный прообраз правильного молитвенного состояния. Словами «приношение хлебное» переведено древнееврейское מנחה ‹минха́› — «дар», или «приношение», растительное, обычно мучное (ср. Лев. 2, 1–2). Мука означает отдельные, «рассыпанные», не связанные друг с другом, не осмысленные духовно мгновения нашей жизни. В приношении же хлебном мука смешивается с елеем — образом Духа Святого (I Иоан. 2, 27); благодаря Его присутствию моменты жизни составляют уже единое осмысленное целое. Это приношение также совершалось на медном жертвеннике — до вступления внутрь Скинии. Получить помазание Духа, осмыслить в Его свете свою жизнь человек должен еще до того, как приступит к духовной молитве. Наконец, возлияние вина означает радость, испытываемую человеком при жертвоприношении: освобождаясь от власти животных сил, дух исполняется блаженства, прежде ему неведомого. Однако и это — ступень, предшествующая духовной молитве, и посему предписано совершать возлияние вина не на «золотом» жертвеннике, а на «медном».

И еще одно важное предписание связано с «золотым» жертвенником:

И будет совершать Аарон очищение над рогами его однажды в год; кровью очистительной жертвы за грех он будет очищать его однажды в год в роды ваши. Это святыня великая у Господа. (Исх. 30, 10)

Здесь впервые упомянута церемония очищения всей Скинии в осенний праздник День Очищения, о чем мы подробнее будем говорить в лекциях по Книге Левит. Здесь же заметим только, что, поскольку воскурение на «золотом» жертвеннике означает молитву, указанная церемония Дня Очищения связана с очищением души для обновленного молитвенного служения.

Перейдем теперь к описанию меноры — семисвечника. Слово מנרה ‹менора́›, «светильник», образовано от глагола נור ‹нур› — «сиять», «светить». Обращаясь к ученикам, Иисус Христос сказал:

Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы.     
     И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.   
     Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. (Матф. 5, 14–16)

Менора символизирует свет духа как в созданных Богом мирах-«обителях» (ср. Иоан. 14, 2), так и внутри человека. О свете, объемлющем и наполняющем все миры, говорится не только в начале Книги Бытия, но и в Евангелии от Иоанна:

И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
     ‹…›
     Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир.  
     В мире был, и мир чрез него начал быть, и мир его не познал. (Иоан. 1, 5–10)

Осознанию человеком своей светоносной природы, образа Божьего в себе, его соединению со «Светом истинным» и должен был способствовать образ меноры:

И сделай светильник из золота чистого; чеканный должен быть сей светильник; стебель его, ветви его, чашечки его, яблоки его и цветы его должны выходить из него… (Исх. 25, 31)

Коль скоро светильник символизирует проявление Духа Божьего, Духа жизни, во вселенной и в человеке, в его строении должны быть отражены различные ступени развития жизни: ее зарождение (чашечки-завязи), расцвет (цветы), размножение (плоды). Все эти изображения, украшавшие менору, выходили из единого ствола, указывая на Бога как на Источник жизни:

В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. (Иоан. 1, 4)

«Корнем» и «стволом» бытия называется Бог в разных местах Писания. Например, у пророка Осии Он сравнивается с древом кипарисовым:

…Я буду, как зеленеющий кипарис; от Меня будут тебе плоды. (Ос. 14, 9)

Именно такое «дерево жизни», т. е. таинственное присутствие Божьего Духа в мире, и символизирует менора с семью ветвями: шестью выходящими из ствола и седьмой — срединной.

…Шесть ветвей должны выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его и три ветви светильника из другого бока его… (Исх. 25, 32)

Менора означает Семь Дней творения, семь способов человеческого восприятия (пять «внешних» чувств, интуиция и откровение), семичастное членение истории (по субботним годам), семь заветов и иные стороны и процессы бытия, связанные с мистическим семикратным счислением. Она свидетельствует о взаимной соотнесенности «правого» и «левого», о симметрии в мире… И золотой цвет ее, цвет царской власти, свидетельствует о присутствии Всевышнего во всех явлениях мироздания, о единстве бытия в Нем:

…Яблоки и ветви их из него должны выходить: он весь должен быть чеканный, цельный, из чистого золота. (Исх. 25, 36)

Чашечки в виде цветочных завязей располагались симметрично по двум сторонам меноры:

…Три чашечки наподобие миндального цветка, с яблоком и цветами, должны быть на одной ветви, и три чашечки наподобие миндального цветка на другой ветви, с яблоком и цветами: так на всех шести ветвях, выходящих из светильника;        
     А на стебле светильника должны быть четыре чашечки наподобие миндального цветка с яблоками и цветами… (Исх. 25, 33–34)

Завязь, цветок и плод присутствуют в узоре светильника вместе, как и в нашем мире зарождение новой жизни происходит параллельно развитию уже существующей. Всего завязей 22 (четыре на стебле и 18, т. е. 3 x 6, на ветвях). Это соответствует 22 буквам древнееврейского (часто называемого еврейско-финикийским) алфавита — первого в мире буквенного письма, праотца всех остальных азбук, как западных (через греческое письмо), так и восточных (через арамейский алфавит). Согласно мистическому преданию, 22 буквы явились прообразами всех «элементов бытия», «первозвуками», из которых сложились имена всего, сотворенного Богом за Шесть Дней. Буквы символизируются 22 завязями, ибо содержат в себе в зачаточном состоянии образы всех вещей. Согласно классическим интерпретациям каббалистов, менора являет образ так называемого древа сефирот — как бы Божественного «плана мира», и все ее части намекают на нисхождение жизненных сил и духовных эманаций от высших миров к низшим по особым каналам.

Перечисление семи даров Святого Духа, также обозначаемых менорой, мы находим в Книге Исаии:

И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его;       
     И почиет на нем Дух Господень, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия… (Ис. 11, 1–2)

Дух Господень как источник и средоточие всех даров изображается центральной ветвью меноры, а шесть перечисленных даров — остальными ветвями.

Пророк Захария узрел образ меноры, когда к нему обратился с вопросом ангел:

И сказал он мне: что ты видишь? И отвечал я: вижу, вот светильник весь из золота, и чашечка для елея наверху его, и семь лампад на нем, и по семи трубочек у лампад, которые наверху его;           
     И две маслины на нем, одна с правой стороны чашечки, другая с левой стороны ее. (Зах. 4, 2–3)

Ангел объяснил пророку, что видение меноры представляет воздействие Духа Божьего на ход истории:

Тогда отвечал он и сказал мне так: это слово Господа к Зоровавелю, выражающее: не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь воинств. (Зах. 4, 6)

Семь горящих лампад означают «семь очей Господа», иначе говоря, Провидение, проявляющееся в истории:

Ибо кто может считать день сей маловажным, когда радостно смотрят на строительный отвес в руках Зоровавеля те семь,— это очи Господа, которые объемлют взором всю землю? (Зах. 4, 10)

Любимый ученик Иисуса Иоанн также узрел в видении менору:

Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников       
     И посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом… (Откр. 1, 12–13)

Сын Человеческий, находящийся «посреди семи золотых светильников» (т. е. ветвей меноры; ср. Откр. 2, 1),— это воскресший и прославленный Богом Иисус. Он здесь вновь является в человеческом облике, что служит указанием на параллель между устройством меноры и внутреннего мира человека, находящегося «посреди» нее…

В той же Книге Откровения Иоанна описываются «семь светильников огненных, которые суть семь духов Божьих» (Откр. 4, 5). Согласно одному толкованию, имеются в виду уже упоминавшиеся нами семь даров Духа Святого (Ис. 11, 1–2), а согласно другому — семь архангелов: Михаил, Гавриил, Рафаил, Уриил, Салафиил, Иегудиил и Варахиил (или Иеремиил — имена некоторых архангелов в преданиях варьируются; возможно, каждый носит несколько имен, соответствующих различным его служениям).

Итак, менора являет собой символ Духа Божьего (ср. Римл. 8, 16). Однако зададим вопрос: что же символизирует менора как особый жертвенник в Скинии наряду со столом и жертвенником кадильным? Что приносится на ней в жертву? Читаем:

И вели сынам Израилевым, чтобы они приносили тебе елей чистый, выбитый из маслин, для освещения, чтобы горел светильник во всякое время;
     В Скинии собрания вне завесы, которая пред ковчегом откровения, будет зажигать его Аарон и сыновья его, от вечера до утра, пред лицом Господним. Это устав вечный для поколений их от сынов Израилевых. (Исх. 27, 20–21)

Самое «тонкое», «благородное», вещество возносится Богу «в жертву» в пламени меноры: чистый выбитый елей, добывавшийся, по преданию, из лучших, специально отобранных, маслин.

И если «елей помазания», о котором мы еще будем говорить (Исх. 30, 22–25), означает помазание Духом Святым, т. е. дар, нисходящий свыше, то елей, горящий в светильнике,— знак служения Богу духа человеческого, очищенного и преображенного, знак своего рода квинтэссенции духовного служения. Дух человека, исполненный любви и мудрости, представлен в меноре в виде елея. Он соединяется с Духом Святым, на присутствие которого указывает горящий огонь. Действительно, Дух Божий в Писании уподобляется огню (Деян. 2, 1–4). Однако, чтобы в светильнике горел огонь, необходим чистый выбитый елей, изготовлявшийся с особым тщанием. Чтобы Дух Святой обитал в сердце, воспламеняя, просвещая и устремляя ввысь наш дух, необходим постоянный труд человека над самим собой — «выбивание» и «очищение» елея…

О елее сказано, что он должен быть זך ‹зах› — «чистый», «ясный». Только просветленный, очищенный от «примесей» низменных страстей дух человека становится способен общаться с Духом Господним.

И еще одно качество елея упомянуто здесь: כתית ‹кати́т› — «выбитый», от глагола כתת ‹ката́т› — «бить», «разбивать». Многими «ударами» — страданиями и испытаниями — подготовляется наш дух к общению с Богом. Этот образ можно рассматривать как параллельный «сокрушенному духу» и «сокрушенному сердцу» (ср. Ис. 57, 15; 66, 2):

Жертва Богу — дух сокрушенный; се́рдца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже. (Пс. 50, 19)

«Дух сокрушенный» подобен елею, очищенному от «бренной оболочки» — кожицы масличных ягод: ведь и он освободился от низменных влияний души и плоти. Поэтому, подобно елею, он приносится «в жертву» Богу «в пламени меноры», т. е. в Духе Святом (Евр. 9, 14).

Из сказанного становится ясен смысл повеления:

И вели сынам Израилевым… чтобы горел светильник во всякое время… (Исх. 27, 20)

В оригинале сказано: להעלת נר תמיד ‹леhаало́т нер тами́д›, буквально «чтобы возносить свет постоянный», т. е. чтобы человек постоянно «пламенел духом», не позволяя угасать святому воодушевлению.

Особенно важно, чтобы светильник горел «от вечера до утра»:

…В Скинии собрания вне завесы, которая пред ковчегом откровения, будут зажигать его Аарон и сыновья его, от вечера до утра, пред лицом Господним. Это устав вечный для поколений их от сынов Израилевых. (Исх. 27, 21)

«В ночи» — во мраке всемирной истории, во тьме земной жизни Дух Святой горит и светит, напоминая о грядущем Дне Незакатном, когда уже не будет ночи (Откр. 21, 23–25)…

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел библиология