Коростовцев М. Религия Древнего Египта

ОГЛАВЛЕНИЕ

Потусторонний мир

Изучать представления египтян о потустороннем мире возможно лишь на основании имеющихся у нас в достаточном количестве письменных источников разных периодов. Однако, естественно, возникает вопрос: что думали египтяне о потустороннем мире в древнейшие, так сказать, доисторические времена, предшествующие, объединению Египта, времена, от которых дошли лишь археологические источники и не дошло письменных просто потому, что тогда еще не было письменности? Выводы для того периода истории Египта в значительной мере гипотетичны, косвенным их подтверждением являются письменные источники более поздних времен.

Выше был отмечен характерный признак большинства доисторических погребений: тела умерших располагались лицом к западу. На основании этого можно полагать, что уже в те отдаленные времена загробный мир мыслился на западе. Это полностью подтверждается многочисленными письменными источниками более поздних времен. Прежде всего отметим, что слово, произносившееся по-египетски приблизительно как иминти (или более поздний вариант - иминтит) и обозначавшее "запад", имело вместе с тем и Значение "некрополь", "потусторонний мир". В этих двух своих значениях оно сохранилось и в коптском языке (аменте) - неоднократно встречается в коптском переводе Библии в качестве эквивалента греческого hades. В исторические времена, как это бесспорно явствует из многочисленных текстов, наиболее широко распространенным было представление египтян (правда, отнюдь не единственное), что преисподняя, или загробный мир, находится на западе, там, где солнце скрывается за горизонтом.

Проследим эволюцию всех этих представлений по текстам, рассматривая их в хронологической последовательности. Начнем с древнейших - "Текстов пирамид". Важнейшая особенность "Текстов пирамид" заключается в том, что они отражают представления древних египтян (III тысячелетие до н.э.) о фараоне - полубоге, получеловеке. В этой главе нас будут интересовать исключительно представления о "жизни" умершего вне гробницы - о "жизни" умершего в усыпальнице сказано достаточно.

Запад как царство мертвых упоминается в "Текстах пирамид" очень редко. В одном месте читаем даже: "Да не направишься ты по этим путям Запада, которые ведут туда, ибо направляющиеся по ним не возвращаются. А пойдешь на Восток в свите [бога] Ра" (Руr., § 2175). Зато Востоку в этих текстах уделяется исключительное внимание. Восток - это место, возлюбленное великими богами, в особенности богом Ра-Харахти, главным богом Гелиополя. Восточная часть небосклона - это то место, где утром появляется могущественный и светозарный верховный гелиопольский бог, то место, куда в доисторические времена были обращены взоры погребенных. Именно в Гелиополе происходило становление солнечного культа и тесно связанных с ним культов других божеств, а так как "Тексты пирамид" насквозь пронизаны гелиопольскими верованиями, то не удивительно, что царство мертвых, по данным этих текстов, помещается не на западе, а на востоке. И это тем более понятно, что речь идет не о простом смертном египтянине, а о полубоге, божественное естество которого стремилось к пребыванию в обществе великих богов, и в первую очередь в обществе самого бога Pa - божественного отца фараона. Так, в одном из магических изречении текстов, обращенных к умершему фараону, говорится: "Для тебя открыты врата неба, ты ступаешь, как сам бог Хор, как лежащий шакал, скрывший свой образ от врагов, ибо среди людей нет зачавшего тебя отца, ибо среди людей нет зачавшей тебя матери" (Руr., § 309, 1774). В последних словах подчеркивается даже, что фараон не полубог, а бог. Подобный "магический шантаж" нередко встречается в "Текстах пирамид". Например, в обращении к умершему царю утверждается: "Ты должен сесть на трон [бога] Ра, чтобы давать богам -приказы, так как ты - Ра" (Руr., § 1686/88), и т. д. Умерший царь отождествляется также с богом Осирисом, повелителем умерших: "Ты сидишь на троне Осириса... Твои руки - руки [бога] Атума, твое чрево - чрево Атума, твоя спина - спина Атума... но голова твоя - голова Анубиса" (Руr., § 134/35). Все это имело целью создать у жителей потустороннего мира - у богов - впечатление о необычайной мощи и авторитете умершего фараона и таким образом гарантировать ему надлежащее положение среди них: царь на троне самого Осириса - повелитель богов.

Все это происходило якобы в восточной части неба. Но как туда попасть? Для фараона это не представляло особых трудностей: ведь он полубог. Фараон летит на небо, как божественная птица: "Твои крылья растут, как у сокола, ты широкогрудый, как ястреб, на которого взирают вечером, после того как он пересек небо" (Руr., § 1048). Фараон мог пересечь пространство к восточному небу и в образе других священных птиц - дикого гуся, луня и т. д. - и даже в виде насекомых - скарабея и саранчи. О полете фараона говорится: "Летит летящий. Он улетает от вас, люди, ибо он не принадлежит земле, он принадлежит небу..." (Руr., § 890/891).

Представление о воссоединении умершего фараона с его "отцом" - богом Ра проникло и в светскую литературу и бытовало много позже. Для примера можно привести начало "Повести о Синухе" (R 5-10), где говорится, что в такой-то день такого-то года царь Аменемхат I "поднялся на небо и соединился с солнцем и божественная плоть [его] смешалась с породившим ее".

Другими средствами достижения неба были подъем по лестнице, восхождение по солнечным лучам или по клубам дыма от каждения ладана. И наконец, особенно важный момент в религиозных представлениях египтян - плавание по небу в его восточную часть и присоединение умершего фараона к сонму богов: небо мыслилось как огромная водная гладь, которую должен был преодолеть покойный повелитель Египта. Для этого ему было необходимо судно. Факт снабжения царя судном, кстати сказать, вовсе не фиктивным, а реальным, подтвержден раскопками: близ заупокойных храмов фараонов IV династии - Хуфу (Хеопс) и Хафра (Хефрен) погребены натуральной величины суда. Этот обычай восходит к доисторическим представлениям: в частных погребениях древнейших времен обнаружены глиняные модели небольших судов и довольно большие деревянные суда (близ погребений вельмож Раннего царства).

Перевозить умершего фараона должен был особый перевозчик, который в "Текстах пирамид" назван "смотрящим позади себя". Перед отправлением перевозчик устраивал магический допрос своему пассажиру, и тот должен был отвечать вполне определенным образом. Перевоз в восточную часть неба был обусловлен магическим знанием пассажира, его нравственные качества никакой роли при этом не играли. Представление о плавании умершего царя по небу сливалось в эпоху Древнего царства с представлением о ежедневном плавании по небу, с востока на запад, бога Ра. Умерший царь оказывается в экипаже ладьи бога Ра. Как и другим богам, ему дают весло, и он сопровождает верховного бога в его ежедневном плавании (Руr., § 922-923).

Посмертная участь царя обрисовывается в "Текстах пирамид" неоднозначно: он становится то великим богом, то приближенным бога Ра, его секретарем и писцом (Руr., § 954/55), то гребцом в небесной ладье Ра, то, наконец, одной из ярких ночных звезд - Орионом или Сириусом, которые считались душами богов: Орион - душой Осириса, Сириус - Исиды. Так или иначе, царь после смерти - либо сам великий бог, либо приближен к богам. Это особо располагало к нему великих богинь, которые соглашались кормить его грудью (Руr., § 911). Однако близость к богам ни в коей мере не умаляла страх за него, ибо странствования в потустороннем мире, населенном не только богами, но и разными злобными существами, могли оказаться чреватыми грозными опасностями для царственного покойника. Особую опасность представляли собой многочисленные змеи, и "Тексты пирамид" изобилуют магическими заклинаниями для ограждения от них умершего царя. Так, земные будни египетского феллаха, включая и опасность со стороны змей, нашли отражение в "Текстах пирамид".

Установить по этим текстам "топографию" потустороннего мира более чем затруднительно ввиду множества противоречий. Египетским термином дат, например, в них обозначены как ночное звездное небо, так и преисподняя ("нижний дат"). Другой топоним потустороннего мира - сехет иару (т. е. "поле камыша") - обозначает в "Текстах пирамид" некое место в восточной части неба, куда стремится добраться умерший царь при помощи "перевозчика поля камыша", желанное место пребывания богов.

Итак, "Тексты пирамид" были призваны гарантировать умершему царю, полубогу по рождению, вечную жизнь в обществе богов. Ну а как мыслилась загробная участь простых смертных? "Загробная участь их, конечно, не могла быть пока тождественной с царской - они не боги. Самое большое, на что они могли рассчитывать, - это продолжение по ту сторону тех же условий, в которых они находились здесь. Поэтому стены их гробничных палат (мастаба. - М. К..) покрываются барельефами, изображающими их в земной обстановке, среди семьи, при исполнении служебных обязанностей, при полевых работах в поместьях, во время охоты, рыбной ловли и других развлечений. Здесь и крестьяне, несущие от деревень подати или материал для заупокойного культа, и родные с жрецами, справляющие этот культ, и мастеровые, строящие нильские суда, и пастухи с их песенками и прибаутками. Уже с VI династии мы находим здесь и военные сцены, в которых участвовал покойный. Тексты дают указания на карьеру покойного, его близость ко двору и приводят иногда даже подлинные письма царя. Этим богатейшим культурно-историческим материалом наука обязана верованию египтян в магию, превращавшую все эти изображения в реальную жизнь, при условии совершения заупокойного культа. Но для оставшихся в живых родных обильные постоянные жертвы скоро оказались убыточны. Магия и здесь пришла на помощь и научила их приготовлять искусственные дары (животных, хлебы, сосуды) из дерева и камня и путем формул сообщать им способность употребления, притом постоянного. Но и этого оказалось недостаточно: магия дала возможность обеспечить на вечные времена, даже после прекращения рода, заупокойный культ и избавить его от возможности прекращения, которое неминуемо должно рано или поздно наступить, несмотря ни на какие вклады и завещания. Пришли к убеждению, что изображение жертвы на могильной плите или жертвеннике действительно, если около него написана магическая формула, относящая дары к покойнику, названному по имени и по материнству (не по отчеству, для большей надежности). Это открытие дало возможность живым египтянам сделаться весьма щедрыми относительно своих покойников: в надписях они приносят им через Осириса и Анубиса обыкновенно тысячу быков, гусей, хлебов и т. п. Самое главное и простое из магических действий - прочтение этой заупокойной формулы с обязательным упоминанием имени покойного. Читающий формулу этим самым обязательно обусловливал ее действие и заставлял на том свете Осириса и богов предоставлять то, что ею требовалось". Не случайно в мастаба Древнего царства часто встречаются "обращения к живым", в которых умерший просит каждого, оказавшегося близ места его вечного сна, произнести соответствующую магическую формулу, способную обеспечить его всем необходимым. Умерший обещает тем, кто благосклонно отнесется к его не стоящей никаких затрат просьбе, доброе отношение к ним после смерти со стороны живущих.

Таковы были представления о загробной участи сановников, вельмож, различных чинов государственного аппарата с его многоступенчатой иерархией.

Погребения обыкновенного трудового люда совершались до конца эпохи Древнего царства (включая время правления V и VI династий), как и в доисторические времена, без каких-либо специальных погребальных сооружений и мумификации. Их потустороннее существование комфорта не предполагало.

Итак, фараона как полубога после смерти ожидало общество богов, остальные же могли рассчитывать лишь на продолжение своей земной жизни в тех же условиях. Иными словами, представления о загробной участи отражали социально-экономическое неравенство людей на земле, их разделение на классы и группы. Существование в потустороннем мире в конечном итоге обеспечивалось лишь непоколебимой верой в силу магии и ритуала. Это обстоятельство надо постоянно иметь в виду, дабы избежать какой-либо идеализации египетских воззрений на загробную жизнь во времена Древнего царства.

В эпоху Среднего царства сохранялся тот же, в основе своей магическо-ритуальный, взгляд на загробную жизнь. Демократизация заупокойного культа, происшедшая в Первый переходный период, не внесла, по существу, ничего принципиально нового в воззрения египтян на загробную жизнь, она лишь распространила загробные блага на широкие массы населения. Этическое начало в этих воззрениях по-прежнему отсутствует (зарождаются лишь отдельные его элементы), однако общая картина загробного бытия египтянина средней руки становится более ясной и четкой.

Культ Осириса, что чрезвычайно существенно, медленно, но верно распространяется с севера на юг. В "Текстах пирамид" Осирис порой явно противопоставляется богу Ра: если последний - светозарное небесное божество, "отец" фараона, то Осирис - хтоническое божество, царь загробного мира. Так, в одном из обращений к умершему царю говорится: "Ты обретаешь свое место на небе между звездами, ибо ты единственная звезда, носитель Ху (Орион? - М. К.), ты взираешь вниз на Осириса, повелевающего блаженными (умершими. - М. С.). Ты же далек от них..." (Руr., § 251). В другом месте говорится о боге солнца: "Он развязывает повязки и удаляет [погребальные] пелены. Так он освободил [умершего царя]... не отдал его Осирису. Ибо не должен он (царь. - М. К.) умереть смертью [смертных], а [должен] пребывать вечно в светозарной стране" (Руr., § 349/50). Здесь ясно говорится об Осирисе как о царе умерших смертных. Но наряду с этим в тех же "Текстах пирамид" в полном противоречии со сказанным выше намечается отождествление умершего царя с Осирисом. Это крайне важный момент в развитии загробных воззрений. Отождествление сначала царя, а потом и всякого умершего с Осирисом, а не с богом Ра, становится лейтмотивом заупокойных текстов. Во времена Среднего царства Осирис приобретает, в представлении египтян, статус общеегипетского бога-царя загробного мира, вытеснив мемфисского Сокара, абидосского Хентиментиу, Анубиса и других локальных богов потустороннего мира, отчасти ставших как бы его помощниками.

В эпоху Среднего царства бурно развивается заупокойная магическая литература в стиле "Текстов пирамид". Прежде всего, это так называемые "Тексты саркофагов", начертанные на стенках каменных и деревянных гробов умерших разного ранга и положения. Это тексты из Саккары, Ассиута, Рифэ, Бени-Хасана, Эль-Берше, Меира и Фив. Они представляют собой богатейший материал для изучения истории представлений египтян о загробной жизни. Многие трудности в разработке этого ценнейшего массива текстов еще не преодолены - не установлены их хронологические и локальные особенности.

Тенденция "Текстов пирамид" гарантировать посмертные привилегии только умершему царю распространяется в "Текстах саркофагов" на всех умерших - каждый покойник отождествляется с царем загробного мира Осирисом и в силу этого обретает вечное, полновластное бытие в загробном мире. "Теперь все люди по смерти делались Осирисами "правогласными", т. е. правильно произносящими магические формулы против загробных опасностей". И все стремились быть погребенными в Абидосе, где якобы был погребен когда-то сам Осирис. "Все теперь стремились лечь на абидосском кладбище у его бога, или, в случае невозможности, совершить сюда по Нилу посмертное путешествие и оставить по себе поминальную доску, а то и целую гробницу". Таким образом, в эпоху Среднего царства повелителем и защитником всякого умершего является уже не бог Ра, как во времена Древнего царства, а Осирис.

Сущность египетской концепции загробной жизни в эпоху Среднего царства состоит в том, что египтянин представляет ее себе как оптимальный вариант земной жизни". Умерший нуждается в жилище (т. е. в гробнице), в еде и питье, в одеянии, в возможности вдыхать "сладостное дуновение северного ветра", в возможности покидать гробницу по своему усмотрению, т. е. жить, как хочет. Яркой иллюстрацией этого является 109-я глава "Книги мертвых", заимствовавшая из "Текстов саркофагов", происходящих из Ассиута, описание египетского рая ("сехет иару" - "поле камыша"), где земледельческий труд человека награждался сказочным урожаем. В главе приводятся слова умершего: "Я знаю поле камыша, ограждающая его стена состоит из руды. Высота нижнеегипетских злаков достигает там пяти локтей, колосья размером в два локтя, стебли - в три локтя; высота эммера - семь локтей: три локтя - колосья и четыре локтя - стебли. Жители востока собирали там урожай - по девять локтей каждый" и т. д. Словом, "поля камыша" - нечто вроде крестьянского рая, и это не случайно. В такой форме нашли отражение реальные социальные сдвиги, которые произошли в египетском обществе: увеличение численности населения, активизация широких масс населения, в основном крестьянского, демократизация заупокойного культа и т. д. Сказочные урожаи "поля камыша" были для египетского крестьянина лучшим вознаграждением в потусторонней жизни за нелегкий земной труд. Однако необходимость физически трудиться в загробном мире пугала умершего. Всемогущая магия и здесь пришла на помощь религии: были изобретены ушебти (иначе шабти и шаубти). Этимология этого слова в точности не установлена. Возможно, "ушебти" - это так называемая нисба, т. е. прилагательное, образованное от среднеегипетского существительного "ушбт" ("ответ"). Таким образом, по смыслу "ушебти" может означать "который отвечает", "ответчик". "Ушебти" назывались маленькие статуэтки людей, обнаруженные в большом количестве в погребениях со времени Среднего царства. Какую роль играли они в представлениях египтян о загробной жизни? Об этом существует литература на русском и иностранных языках. Эти исследования пролили свет на значение "ушебти", однако долго оставалось неясным, кого именно изображают ушебти - самого ли умершего, слуг ли его или рабов. Окончательное и, несомненно, правильное решение вопроса дала Р. И. Рубинштейн. Она доказала, что ушебти - это изображения людей, которые в силу магии могли оживать и производить в загробном мире физические работы, к которым мог оказаться призванным умерший, - по аналогии с земной жизнью. Над ушебти произносились заклинания от имени умершего, поэтому после имени и звания умершего стоит: "говорит он (она)". В подтверждение своего наблюдения Р. И. Рубинштейн ссылается на изречение № 472 из "Текстов саркофагов" (сохранившееся в текстах двух саркофагов времени Среднего царства - саркофага некоего Сети в Лувре и саркофага № 30839 Британского музея): "Изречение, чтобы заставить ушебти работать для владыки своего в загробном царстве. Смотрите на него, вы, боги, духи, покойники, пребывающие на небе и земле. Он овладел силой его, он овладел им... он овладел телом его, созданным для этого по приказу богов.

Если причислят имя рек (т. е. умершего. - М. К.) к работающим в загробном мире, чтобы обходить берега, насыпать поля новые для царя во время его, - "Вот я" - скажешь ты вместо него всякому посланному, пришедшему к N этому. Возьмите себе кирки ваши, мотыги ваши, коромысла ваши, ведра ваши в руки, подобно тому, как это делает человек (вар. отрок) для владыки своего.

О, ушебти этот, сделанный для N этого, если причислят этого к исполнению его обязанности, освободи там N этого в качестве человека при его обязанностях. "Вот мы" - скажете вы.

Если причислят N этого к тому, что всегда делают для насыпания новых полей, для того, чтобы сделать цветущими поля, чтобы перевозить (через реку) песок с запада на восток и обратно, "Вот мы" - скажете вы об этом" (перевод Р. И. Рубинштейн). Автор следующим образом резюмирует результат своих длительных и углубленных изысканий: "Ушебти во все исторические периоды Египта сохраняют значение только как магические фигурки, выполняющие ненавистные египтянам повинности для царя загробного мира - Осириса. Над ними всегда совершался в гробнице обряд превращения в живое действующее лицо в последней погребальной камере. Там от имени покойного жрец произносил над фигурками заклятие, содержание которого нам известно из 6 и 151 глав "Книги мертвых".

Следует подчеркнуть, что наряду с представлениями о потустороннем мире в восточной части неба, рядом с богами, упорно жило представление о потустороннем мире на западе. Временами потусторонний мир на западе отождествлялся непосредственно с некрополями, расположенными именно на западе, временами он рассматривался как отдельная область умерших, где безгранично царствовал Осирис.

Поскольку загробная жизнь, в представлении древних египтян, была естественным продолжением жизни земной, а умерший воспринимался как реально существующий, способный к тому же принести вред или, наоборот, оказать помощь своим близким на земле, живые пытались иногда установить контакт с умершими родственниками посредством писем. Эти оригинальные, интересные тексты дошли до нас в сравнительно небольшом количестве. Они были переведены, прокомментированы и изданы двумя корифеями египтологии - К. Зете и А. Гардинером. После выхода в свет этого исследования было обнаружено еще несколько "аналогичных текстов, опубликованных в научных периодических изданиях. Письма датируются временем Древнего, Среднего и Нового (XIX династия) царств. Написаны они иератическим письмом соответствующего времени. Письмо к умершему надо было оставить там, где ему подносились дары. Если он мог воспользоваться этими дарами, то, естественно, мог прочитать и адресованное ему письмо. Письма могли быть написаны на сосудах с пищей и питьем для умершего или просто на папирусе. В письмах излагались просьбы живых к умершему. Иногда просьбы сопровождались угрозами, ведь живой мог прекратить подносить дары умершему, прекратить отправлять его заупокойный культ и т. п. - словом, причинить покойнику всякие неприятности или, наоборот, начать относиться к нему более внимательно и чутко. Некоторые болезни живых считались следствием злых козней умерших. Это было одной из причин возникновения переписки: конфликт пытались уладить мирно. Особенно интересно письмо (папирус Лейден, I, 371), в котором высокопоставленный мемфисскии сановник обращается к своей умершей жене с просьбой избавить его от преследований, ибо вот уже три года, истекших после ее смерти, он не может ни забыть ее, ни излечиться от снедающей его тоски.

Рассмотрение воззрений египтян на загробную жизнь, в основе своей материальных, никоим образом не связанных ни с этикой, ни с какими-либо нравственными идеалами, естественно, подводит к вопросу о соотношении этих воззрений с идеей загробного суда, ярко выраженной в 125-й главе "Книги мертвых". Не доказывает ли эта идея присутствие нравственных принципов в египетской теологии? Этому сложному вопросу посвящается следующая глава.