Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Элиаде М. Религии Австралии

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 1. СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЕ СУЩЕСТВА И ВЫСШИЕ БОЖЕСТВА

Среди коренных австралийцев бытует общее верование, что мир, человек, а также различные животные и растения были созданы некими сверхъестественными существами, которые потом исчезли, вознесясь на небо или уйдя в землю. Акт творения был не столько космогонией, сколько формированием и трансформацией прежде существовавшего материала; это не было creatio ex nihilo , но придание формы аморфной космической субстанции, которая уже существовала до появления сверхъестественных существ. Таким же образом «создание» человека было скорее модификацией прежде бесформенного чудовищного существа. Миф, как правило, подчеркивает морфологическое завершение и духовное обучение первозданного человека, а не его появление из некой существовавшей материальной субстанции формы. Человек был по-настоящему создан , когда он обрел свой нынешний облик и когда ему были открыты религиозные, социальные и культурные институты, которые с этого времени должны были составлять самое ценное наследие его племени.

Возникновение человека и существующего мира произошло во Времена Сновидений ( Dream Time )   — времена алчера или алчеринга , если использовать термины племени аранда для обозначения первобытной мифической эпохи. В результате серии деяний сверхъестественных существ изменился физический ландшафт, а человек приобрел свой нынешний облик. Нигде в Австралии персонажи этих актов творения мифических времен не поражают нас своим величием. В действительности большинство центральноавстралийских «мифов о творении» рассказывают только о длительных и монотонных странствиях различных сверхъестественных существ; во время этих странствий они изменяли ландшафт, создавали растения и животных и совершали обряды, «ритуалы», которые с тех пор скрупулезно повторяют аборигены. Повествования об этих актах творения составляют то, что мы называем «мифами»; в самом деле, они «священны» и служат основанием и объяснением всей религиозной жизни племени. Времена Сновидений завершились, когда сверхъестественные существа покинули поверхность земли. Но мифическое прошлое не было утрачено навсегда; наоборот, оно периодически возрождалось в племенных ритуалах. Как мы увидим, большинство священных, и в особенности тайных, церемоний должны оживлять мифическое прошлое, воспроизводить события как бы времени начала .

Как и в случае со всеми другими «примитивными» религиями, понять австралийскую религию в конечном итоге значит — знать, что произошло in illo tempore , то есть какие сверхъестественные существа появлялись в самом начале, что они делали — и с какой целью — и что стало с ними потом. Как и следует ожидать, самые оживленные дебаты между учеными велись о том, как мыслятся или представляются аборигенам первобытные существа и как можно квалифицировать их с точки зрения истории религии: как богов-небожителей, как Отцов Всех, как териоморфных мифических предков или же как духов умерших выдающихся лидеров («больших людей»). Эта полемика очень важна как для понимания собственно австралийских религий, так и для понимания архаических религий вообще  — по сути дела, эти способы очень показательны для истории современной западной мысли в целом. В силу этих причин мы более подробно остановимся на дискуссии об одном особом классе австралийских первобытных существ, так называемых Отцах Всех, или небесных существах, юго-восточных племен. Поскольку все эти народы исчезли либо подверглись слишком большому влиянию цивилизации, у нас нет их полной мифологии. Но во второй половине XIX  в. наблюдателями, в особенности А.Хауитом, было собрано достаточно информации, что дает нам возможность понять суть этих религий. Основной характеристикой всех этих племен была их вера в сверхъестественных небесных существ. Чтобы упростить изложение, я буду использовать почти исключительно данные Хауита. Позднее я буду ссылаться на более ранние исследования, когда мы будем обсуждать влияние наблюдений Хауита на современную науку.

Небесные существа юго-восточной Австралии

В книге о племени нарриньери, опубликованной в 1847 г ., Джордж Тэплин писал, что представители этого племени «называют высшее существо Нуррундере и Мартуммере . Говорят, что он создал все на земле, дал человеку оружие для войны и охоты и создал все обряды и церемонии, связанные как с жизнью, так и со смертью, которые практикуют аборигены. На вопрос, почему они придерживаются какого-либо обычая, аборигены отвечают: „ Нуррундере повелел это. Нуррундере пошел к Вирра-варре и взял с собой своих детей“» . Считается, что Вирра-варре  — это небо, и Тэплин добавляет, что «нарриньери всегда упоминают его имя с почтением». Он рассказывает, что во время большой охоты на кенгуру «по приходе на место охоты кенгуру-валлаби (мелкий вид кенгуру), убитый на другой стороне дороги, был разделан, и женщины разожгли костер. Затем мужчины встали вокруг и затянули что-то похожее на песню, притопывая при этом. Валлаби положили в костер, и, когда поднялся дым, охотники по определенному сигналу бросились к нему, воздевая оружие к небу, Позже я узнал, что эту церемонию учредил Нуррундере » . Эта сцена перекликается с описываемым Хауитом началом некоего ритуала, в котором мужчины показывали на небо своим оружием или ветками, «словно указывая на великого Биамбуна , чье имя нельзя произносить ни в какое время, кроме как на церемониях, и только если присутствуют посвященные» .

Другое племя, виимбайо, верит, что Нурелли создал всю страну вместе с деревьями и животными. После того как он дал аборигенам законы, он поднялся на небо, и теперь он — одно из созвездий . Согласно мифам племени вотьобалук, Бундьил , высшее существо, когда-то жил на земле в обличье Великого Человека, но в конце концов поднялся на небо. Бундьила называют также «Наш Отец» . О других высших существах юго-восточных племен: Байаме , Дарамулуне , Мунгане-нгауа , — говорят как об «отцах». Мунган-нгауа , например, значит буквально «Отец всех нас» . Племена кулин и вурунъерри описывают Бундьила как старого человека, у которого две жены; его сын — Бинбеал , радуга. Бундьил обучил людей племени кулин всем искусствам жизни и дал им их социальную организацию. Затем он поднялся в Небесную страну и оттуда смотрит на людей. Хауит подчеркивает, что этого небожителя обычно называют Мами-нгата , то есть «Наш Отец», а не по имени — Бундьил . На Хауита также произвело впечатление, что в мифах аборигенов этого района антропоморфные существа преобладают над животными . Важно отметить, что знание имен высших существ и мифов о них в юго-восточных племенах ограничено кругом посвященных. Женщины и дети почти ничего о них не знают. У курнаи, например, женщины знают только, что в небесах есть высшее существо, называемое Мунган-нгауа , «Отец всех нас» . На самом деле только во время конечной и самой секретной стадии посвящения новообращенный узнает о самом главном мифе — а именно, о том, что Мунган-нгауа давным-давно жил на земле и обучил предков курнаи всем элементам их культуры . Мунган-нгауа основал секретные обряды посвящения йераил ( jeraeil ) , и его женатый сын, Тундум , впервые исполнил их, используя две трещотки, на которых были вырезаны знаки, символизирующие его имя и имя его жены. Но предатель раскрыл таинства йераил женщинам. В гневе Мунган-нгауа вызвал космический катаклизм, в результате которого погиб почти весь род человеческий; вскоре после этого он поднялся на небо. Его сын Тундум и жена сына были оба обращены в дельфинов .

Очевидно, существует большая разница между тем, что было известно до посвящения — факт, что существует небесный «отец», чей голос напоминает далекий гром, — и тем, что вновь посвященный узнает во время секретных обрядов. Он узнает миф о высшем существе: о его творениях, его гневе, его исчезновении с земли. И о том, что исчезновение Мунган-нгауа привело к концу мифического времени. В общем, неофит узнает, что в мифическом прошлом происходили драматические и порой катастрофические события. Как мы увидим, раскрытие секретов и традиционных «священных рассказов» составляет сердцевину любой церемонии инициации в Австралии, даже среди тех племен, которые не разделяют веры в небесных высших существ.

Для того чтобы помочь завершить картину, полученную на основании неполных данных о юго-восточных племенах, мы могли бы добавить еще несколько примеров. В племени камиларои считают, что Байаме создал все сущее. Хотя обычно он невидим, Байаме появился в человеческом обличии, принося племени различные дары . Во время инициации неофит племени юин узнает миф о Дарамулуне («Отце»; его также называют Биамбан , «Хозяин»). Давным-давно Дарамулун жил на земле со своей матерью. Земля была скудной, твердой и бесплодной как камень — и не было ни одного человека, только животные. Дарамулун создал предка племени юин и научил его, как жить. Он дал ему законы, которые передаются от отца к сыну, основал церемонии инициации и сделал гуделку, звук которой представляет его голос. Именно Дарамулун дает знахарям их силу. Когда человек умирает, Дарамулун встречает его и заботится о его душе .

Как уже указывал Хауит, все эти имена — Бундьил , Байаме , Дарамулун и т.д. — вероятнее всего, относятся к одному и тому же божеству. «Он, без сомнения, вечен, поскольку существовал с начала всех вещей и все еще живет» . Нет сомнения в том, что представление о небесном высшем существе является частью самых древних и подлинных верований аборигенов юго-восточной Австралии. Эти верования были зафиксированы еще до появления христианских миссий. Более того, как мы отмечали, имена, мифы и ритуалы, связанные с высшими существами, абсолютно секретны, их открывают исключительно посвященным. Если заподозрить, что высшее существо — просто результат миссионерской пропаганды, может возникнуть вопрос, почему он почти не известен женщинам и почему он стал в центре тех религиозных и социальных традиций, которые принадлежат мифическому прошлому , Мы можем добавить: считается, что тот же тип божества, которое создало мир и человека и поднялось на небо после того, как передало человеку начатки культуры, засвидетельствован во многих других древних религиях. Нам трудно представить, что миссионерская пропаганда везде привела бы к возникновению одного типа божества и к одним и тем же мифологическим моделям.

История одной полемики

Когда Хауит в 1904 г . опубликовал свою книгу, большая часть представлений, связанных с высшим божеством юго-восточной Австралии, была уже известна из его статей в Журнале Антропологического Института ( JAI ) , 1882–1887, а также из информации, собранной Эндрю Лэнгом в его книге «Создание религии» [ Andrew Lang , The Making of Religion ] (Лондон, 1889). Можно предположить, что, если бы не вмешательство Лэнга, факты, сообщенные Хауитом, сыграли бы более важную роль в интерпретации традиционных религий Австралии. Действительно, в монографии 1904 г . Хауит как бы смазал первоначальные четкие характеристики высших божеств, представленные в первых своих статьях. Одной из причин внесения этих изменений мог быть шум, поднятый книгой Лэнга. Действительно, Э.Б.Тайлор в статье «Ограничения в религиях дикарей» [Е.В. Tylor , Limits of Savage Religions .   — JAI , XXI (1891), p .   283–301] попытался связать австралийских высших божеств с прямым или косвенным влиянием христианских миссионеров. Тем не менее эта гипотеза была не очень убедительна, хотя в некоторых случаях христианское влияние было вероятно . Но говоря о подлинности австралийских верований, Лэнг допустил ошибку, на которую проницательно указал Э.С.Хартланд , описывая австралийских богов почти в христианских терминах. Хартланд справедливо заметил, что австралийцы говорят не о «бессмертии» и «вечности», но об «очень долгой жизни». (Чего не понимал Хартланд, так это того, что эти пластичные выражения — «долгая жизнь», «старость» и т.д. — выполняют ту же функцию, что и «бессмертие» и «вечность» в других, более утонченных религиях.)

Другой методологической ошибкой была склонность Лэнга рассматривать мифологический компонент как вторичный или нетипичный (аномальный, отклоняющийся). Лэнг называл «мифами» — которые были для него «непристойными или юмористическими сказками» — все, что ему не нравилось в «примитивной» религии; позднее мы остановимся на этом его идеологическом предрассудке. Тем не менее на него произвела впечатление критика Хартланда, и в ответе он напомнил оппоненту, что в своей книге «Миф, Ритуал и Религия» [ Myth , Ritual and Religion . Vol .  I ( London , 1901), chap , XI ] он признавал сосуществование мифических и религиозных элементов в верованиях . Но Хартланд настаивает на том, что эти оправдания лишь подчеркивают справедливость его критики .

Лэнг продолжал бороться за признание открытий Хауита; он даже выступал против интерпретации этих открытий самим Хауитом. В статье, озаглавленной «Бог (Примитивный и Дикий)» [ God ( Primitive and Savage )] , Лэнг еще раз суммировал свои аргументы в пользу подлинности австралийских представлений об Отцах Всех, сначала цитируя письмо, написанное Болдуином Спенсером Дж.Г.Фрезеру 19 августа 1902 г .:

«Что касается «открытия» высокоэтичной религии у низших дикарей, я убежден, что в Австралии нет ничего подобного. Огромная трудность состоит в том, что у нас были утверждения, сделанные от имени таких людей, как Гейсон. Последний был, мне кажется, полицейским и был, я убежден, абсолютно честен, но в то же время совершенно не способен разобраться в подобных предметах. В те дни, когда собирались сведения о Байаме и Дарамулуне , не была осознана важность учета всех самых незначительных подробностей и детальной информации, никто не представлял также, что существуют люди без так называемых религиозных идей; и, как я попытался показать в одной из наших глав, самое легкое — неверно понять то, что местный житель говорит вам по таким вопросам, как этот» .

Но Лэнг саркастически замечает [ God ( Primitive and Savage ), p .   244 a ]: «Спенсер, вероятно, забыл, что главный специалист по Дарамулуну  — Хауит» ( cf . Native Tribes , p .   494 и далее, 526, 528, 543). Лэнг к тому времени прекрасно знал о том, что более старых авторов подозревают или в несовершенной академической подготовке, или в религиозной предвзятости. Поэтому он признает, что Джеймс Маннинг, хотя «он начал поиски примерно в 1833–1834 гг., когда миссионеры еще не прибыли, Мельбурн еще не существовал и возле поселения не было церквей», заблуждался, слишком близко ставя Байаме и Грогоралли «к Отцу и Сыну христианской доктрины». Но он указывает, что описание Маннинга подкреплялось госпожой Лангло Паркер в ее книге «Племя юалайи» [ Langloh Parker , The Euahlayi Tribe ] (Лондон, 1905). Он подчеркивал тот факт, что сведения о благотворящем к созидающем существе подтверждали «в 1833,1855 и 1889–1895 гг. три свидетеля; все они очень близко соприкасались лишь с людьми племен камиларои и юалайи»; и что их информация на много лет предшествовала появлению миссионеров .

Подобным образом Лэнг показывает, что А.Л.П.Камерона, главного информатора по так называемым «нациям», таким, как ичумунди, карамунди и баркуинди, и автора пространного описания главного божества всех этих племен , нельзя с легкостью отвергнуть: в самом деле, он был признан Фрезером как специалист по тотемическим институтам этих племен ( cf . Totemism and Exogamy , I , p .   380–387). И снова Лэнг осуждает Фрезера (там же, с. 151) за цитирование мнения, выраженного Э.М.Керром в «Австралийской расе» [Е.М. Curr , The Australian Race . ( London , 1886–1887) p .   45], что аборигены усваивают и воспринимают все, чему их учат миссионеры, «из желания ублажить и удивить белых», не информируя своих читателей о том, что Хауит ( Native Tribes , p .   503–506) «ответил Керру и разгромил его». В самом деле, Хауит показал, что аборигены курнаи не были объектом миссионерской пропаганды. Наоборот, продолжает Лэнг, «там, где миссии обосновались давно, как, например, среди племен диеири и южных арунта, ни малейшего луча евангельского света не было обнаружено ни Спенсером и Гилленом среди арунта, ни Хауитом и его информаторами среди диеири. Хауит обнаружил только демона по имени Бреуин у курнаи [см. Kamilaroi and Kurnai ( Melbourne , 1881)], прежде чем он был посвящен в их тайные обряды и доктрины» .

Наконец, Лэнг обсуждает собственные идеи Хауита, касающиеся «Отцов Всех». Он напоминает нам, что в 1881 г ., когда он не был еще посвящен, Хауит не знал ничего об этом веровании.

В 1884–1885 гг. Хауит много и с энтузиазмом писал об этом в Журнале Антропологического Института. Он затем говорил об этих существах как о «Высшем Духе, который, как мне кажется, представляет покойного вождя племени». В 1904 г . Хауит [ Native Tribes , p .   503] высказал идею, что высшее божество (Отец Всех) — это дух, но все еще рассматривал его как идеализированного «главу» племени, среди чудесных деяний которого — создание мира или большей его части, и чье имя было табу для людей на земле и упоминалось только в обстановке особой сакральности. Он «может пойти куда угодно и сделать что угодно». В той же работе Хауит существенно смягчил свои выражения 1884–1885 гг.

Хауит был убежден, что вера в высшие божества «была присуща наиболее социально продвинутым группам аборигенов, которые заселили побережье и хорошо орошаемые районы». Но Лэнг напоминает Хауиту, что «он зарегистрировал это верование в племенах с простейшей и наиболее архаичной социальной организацией... и в племенах, настолько удаленных от моря и живущих в условиях столь неблагоприятных, как племена реки Дарлинг и: ее внутренних районов» [ God ( Primitive and Savage ) p .   245 a ]. А.Спенсер и Ф.Дж.Гиллен обнаружили высшее существо Атнату у племени каитиш, в засушливом и бесплодном центре Австралии. И наоборот, Спенсером и Гилленом не было зарегистрировано веры в Отца Всех к племени аранда, с их весьма сложной социальной организацией.

Эндрю Лэнг цитирует строки, в которых Хауит признает, что Отец Всех «очевидно, вечен, поскольку он существовал в эпоху творения, и он все еще живет. Но будучи таковым, он просто находится в состоянии, в котором, как верят аборигены, будет находиться каждый, кого не настигнет преждевременная смерть от магических чар» [ Native Tribes , p .   503]. Но, комментирует Лэнг, только человека можно убить, но не Отца Всех, который существовал до того, как на землю пришла смерть. «В этом существе, — продолжает Хауит, — хотя и сверхъестественном, нет и следа божественной природы», — слова эти удивили Лэнга; «Нет и следа божественной природы, — восклицает он, — в благотворящем и вечном создателе, в некоторых случаях раздающем милости и наказания в будущей жизни!» Хауит заключает, что «нельзя утверждать, что у этих аборигенов нет ни одной сознательной формы религии», поскольку нет жертвоприношений и (кроме очень редких случаев) не возносится молитв к высшему божеству. И вновь Лэнг с иронией напоминает Хауиту, что он сам обнаружил и описал молитвы, обращенные к Дарамулуну .

От «Человека без религии» к прамонотеизму

Эти споры относительно автохтонности и содержания австралийских представлений о высших божествах были связаны с рядом предрассудков. Ученые-эволюционисты (Спенсер, Фрезер, Хартланд и др.) были убеждены в том, что для аборигенов Австралии невозможны столь сложные религиозные представления, поскольку умственно и духовно аборигены стоят на более низкой стадии развития. Они не могли поверить, что человек «каменного века» способен создать такую сложную и «благородную» фигуру, как Творец, вездесущий и благой Отец Всех. Такой тип божественной фигуры, считали они, возможен только на вершине религиозной эволюции, а не на ранней стадии. Как говорит об этом Хартланд: «Так же мало... как австралийская теология, заповеди, которым учат в австралийских таинствах, при ближайшем рассмотрении свидетельствуют о чем бы то ни было более высоком, чем стадия дикарства, на которой находится местное население» . Более того, существовало также, по крайней мере подсознательно, скрытое убеждение в том, что имеются религиозные или «научные» оправдания завоевания белым человеком континента черных братьев .

Но подобные, если не более серьезные, предрассудки были и у другой стороны. Лэнг и его горячий последователь, пастор Вильгельм Шмидт, тоже были «рационалистами», хотя и другого типа. Лэнг думал, что мифологическая креативность была своего рода знаком дегенерации. Поскольку он нашел крайне мало мифов, связанных с австралийскими Отцами Всех, он считал, что миф был вторичен и совершенно разрушал высокие этические религиозные ценности. «Среди низших из известных племен мы обычно находим, точно так же, как в Древней Греции, веру в бессмертных Отца, Хозяина, Создателя, а также массу юмористических, неприличных, причудливых мифов, которые находятся в вопиющем противоречии с религиозным характером этого верования. Эта вера — то, что мы называем рациональным, и даже возвышенным. Мифы, с другой стороны, — это то, что мы называем иррациональным и испорченным». И добавляет: «Религиозные концепции возникают из человеческого интеллекта, в одном определенном настроении — созерцания и смирения; тогда как мифические представления возникают из другого настроения, игривой и беспорядочной фантазии» .

Итак, это специфический западный и чрезвычайно косный «рационалистический» подход — отделять «миф» от «религии» и провозглашать, что это отделение «иррациональных» элементов от «рациональных» может быть оправдано историческим исследованием; вначале архаический человек исповедовал очень простую, рациональную и этическую «религию»; затем вмешалась «игривая и беспорядочная фантазия» и все испортила. Но, к счастью, «хорошая религия» всегда может повернуть процесс вспять и очиститься с помощью Entmythologisierung . В действительности же миф служит основанием религии. И нигде это утверждение, эта ситуация не иллюстрируется лучше, чем в Австралии: мы всегда находим миф в начале религии — религии любого типа. Верно, что об «Отцах Всех» или небесных существах мифов меньше, чем о других сверхъестественных существах, но этот факт — который подтверждается всей историей религии — объясняется другими причинами, а не просто «вторичным характером» мифа, который постулировал Лэнг.

Когда Лэнг писал свою последнюю статью о высших божествах, Вильгельм Шмидт завершал первый том своей монументальной работы «Происхождение идеи Бога» [ Ursprung der Gottesidee ] . К тому времени он уже приобрел авторитет крупнейшего лингвиста и этнолога и опубликовал впечатляющее количество книг и монографий. Он прилагал все усилия, чтобы прочесть, проанализировать, критически оценить и интерпретировать все доступные материалы о высших божествах Австралии, с целью обосновать, скорректировать и систематизировать идеи Лэнга. Он думал, что сможет объяснить определенные противоречия в фактических данных  — и в особенности, сосуществование «мифических» компонентов, или компонентов «деградации», с возвышенными концепциями высших божеств — как результат «наложения» различных поздних «замутняющих» представлений на первоначальную веру в высшее божество. Он применил метод исторической этнологии, который был разработан Фрицем Гребнером с целью идентификации различных культурных и религиозных слоев . Несколькими годами позже Шмидт опубликовал в третьем томе «Происхождения идеи Бога» систематическое описание религиозных верований и обычаев жителей юго-восточной Австралии, что заняло почти шестьсот страниц .

В старости Шмидт жаловался, что почти никто не прочел этой всеобъемлющей монографии и что очень немногие ученые использовали его тщательный анализ и развернутую систему определения разновременных культурных наслоений. Это верно. И, к сожалению, это верно по отношению не только к первому и третьему томам «Происхождения...», но также и к остальным девяти. (Двенадцатый, последний том был опубликован после его смерти, в 1955 г .) Пренебрежение таким монументом знания — двенадцать тысяч страниц, посвященных идее Бога у самых архаичных народов, — вызвано многими причинами, некоторые из которых решительно ничего не стоят. (Очень многие этнологи и историки не могли поверить, что священник римско-католической церкви может «объективно» писать о примитивных религиях ; другие просто отказывались читать многие тысячи страниц одного автора; третьи не читали по-немецки.) Но есть и более серьезные факторы, которые помогают объяснить ничтожное влияние «Происхождения...» на современную науку. Одна из них — жесткий рационализм автора, не только его убеждение в том, что Urmonotheismus (прамонотеизм) существовал, но и что он может доказать его существование с помощью исторической этнологии. Даже больше, чем Лэнг, Шмидт старался найти западное понятие единобожия у примитивных народов. То, что он называл Urmonotheismus , было не просто верой самого древнего населения в одного созидающего, вездесущего и всемогущего Бога; это было также осознанием идеи высшего существа, без мифов и лишенного человеческих черт и слабостей. Отец Шмидт утверждал, что идея высшего существа принадлежит стадии развития религии, предшествующей мифотворчеству . Но такое представление противоречит всему, что мы знаем о человеке религиозном вообще и первобытном человеке в частности. Высшее существо — всегда первобытное и креативное существо, а «первобытность» и «креативность» — это ментальные структуры преимущественно мифологического мышления. Если почти везде в мире мифология, касающаяся высших существ, не так богата, как мифология о других божествах, то это происходит не потому, что такие высшие существа были предметом первобытной, впоследствии утраченной, веры, а потому, что, согласно самим первобытным представлениям, вся их созидательная энергия исчерпывается тем, что они совершили в начале . Говорится, что они создали или придали форму миру, что они организовали основные социальные институты и что они провозгласили моральные законы. Такая история «творения» достаточно проста и может показаться монотонной по сравнению с более драматической мифологией, в которой действуют другие божества, чья работа, похождения и подвиги пришлись на период после того, как закончилась космогоническая эпоха (хотя, конечно, работа и подвиги этих последних тоже происходили в первобытные, мифические времена).

Вот только один пример: Бундьил , верховное существо племени кулин, представлен в мифах как имеющий брата, сына, дочерей и одну, а иногда и двух жен; для Шмидта это свидетельство того, что в данном случае это «ненастоящий» Бундьил ; по его мнению, мы имеем дело с результатом серии случаев «перекрестного» опыления: более ранних представлений — представлениями более поздних культур, каждая из которых связана с иным типом мифологии. Согласно Шмидту, представление о брате Бундьила отражает влияние лунной мифологии ( Zweiklassenkulturen ); его жены и дети появились в результате скрещения лунной и солнечной мифологий ( Mischkulturen ) .

Здесь проявилось, конечно, убеждение в том, что контакты с «мифологическим мышлением» (то есть лунная и солнечная мифологии) и с инородными социальными структурами (например, Zweiklassenkultur ) неизбежно должны порождать деградацию оригинального образа высшего существа. Но само представление о деградации благородной и духовной фигуры, отягощенной «человеческими» слабостями и пороками, — это «просвещенная», западная идея. В огромном большинстве древних и традиционных культур (примитивные культуры, древний Ближний Восток, Индия и т.д.) человеческие слабости не снижают трансцендентального престижа божества. Более того, выявление различных «слоев» в образе Бундьила , проведенное Шмидтом, — не более чем гипотетическая реконструкция; это не описание подлинного исторического процесса; и, конечно, это не работа по герменевтике, которую следует ожидать от историка религии. Историк религии должен был бы провести не только гипотетическую реконструкцию Бундьила (переход от «чистого» высшего существа к Бундьилу , у которого есть брат, жены и дети), но и интерпретацию этих религиозных перемен — при условии, конечно, что можно привести доказательства таких перемен. «Антропоморфизированный облик и характер» высшего существа не обязательно предполагает вырождение предшествующей возвышенной фигуры. Это, скорее, модификация средств выражения, новое «воплощение» религиозной идеи. Подобным образом звериный (териоморфный) образ божества не обязательно более низкая или бедная религиозная форма, чем божество в образе человека. Животные потеряли свою мистическую ауру только на поздних этапах истории религий. В течение сотен тысяч лет животные формы преимущественно выражали трансцендентные и сакральные силы. В общем Шмидт был прав в попытках раскрыть и объяснить исторические изменения австралийской религии; но его отрицательная оценка этих изменений была экстраполяцией, продуктом западных исходных посылок.

Австралийские верховные боги и Zeitgeist Запада

Но какова бы ни была научная ограниченность Лэнга, Шмидта и их последователей, они сделали по крайней мере одно большое дело — изучили важный аспект примитивных религий вообще и австралийских религий в частности. Представление о высшем существе — не важно, насколько это высшее существо отличается от высших существ, присутствующих в других, более сложных культурах, — является тем, что объединяет значительную часть религий мира. Дистанция между «примитивными народами» и «цивилизованным» человеком не кажется, таким образом, непреодолимой пропастью. Но очень скоро после публикации последней статьи Лэнга и первого тома «Происхождения идеи Бога» Zeitgeist на Западе изменился, и интерес к проблеме высших божеств угас.

«Элементарные формы религиозной жизни» (1912) Эмиля Дюркгейма, «Тотем и табу» (1913) Зигмунда Фрейда, «Мыслительные функции в примитивных обществах» [ Les Fonctions mentales dans les soci e t e s inf e rieures ] (1910) Люсьена Леви-Брюля переориентировали внимание социологов, психологов, историков религии и просвещенных читателей на тотемизм — в особенности австралийский тотемизм — и на то, что Леви-Брюль называл дологическим мышлением. Нам здесь нет нужды вступать в сложное обсуждение их научных положений и гипотез . Для нашей нынешней темы важен тот факт, что, несмотря на повторяющуюся критику и отрицание этих гипотез этнологами, Zeitgeist после первой мировой войны повелел сконцентрироваться на австралийском тотемизме как на центральной проблеме, важной для понимания не только происхождения религии, но и происхождения общества — и даже неврозов западного человека.

Опубликованные после 1920 г . немногие, хотя весьма значительные, работы, посвященные австралийским высшим божествам, прошли почти незамеченными. Мы уже видели, как это было с первыми томами «Происхождения идеи Бога» Шмидта. В 1922 г . Раффаэлле Петтаццони выпустил первый том своего труда [ Dio : Formazione e sviluppo del monoteismo nella storia delle religioni , с подзаголовком « L ' Essere celeste nelle credenze dei popoli primitivi »]. Там, в короткой, но основательной главе об австралийских высших божествах, он также подробно рассмотрел идеи Лэнга, Хауита, Шмидта, А. ван Геннепа и других ученых. Петтаццони, который читал Вико и признавал важность мифологического мышления, отрицал почти все предыдущие интерпретации . Он не сомневался в подлинности представлений об австралийских высших божествах — не только потому, что прочитал все важнейшие первоисточники, но также и потому, что он понимал образ высшего божества как продукт мифического воображения. Для Петтаццони австралийские (или другие архаические) высшие божества — это не просто небесные божества, но изначально — мифологическая персонификация неба и атмосферных явлений (гром, дождь, радуга и т.д.). Другие ученые , и даже Шмидт, описывали некоторых австралийских высших существ как небесных богов . Но Петтаццони настаивал, что небесное существо имеет мифологически-космологическую природу: оно не только живет в небе, но и его деяния — это деяния неба .

Создание из ничего (лат.) (п рим. перев.).

В те времена (лат.) (п рим. перев.).

George Taplin, The Narrinyeri: An Account of the Tribe of Australian Aborigines Inhabiting the Country around the Lakes Alexandrina, Albert, and Coorong (Adelaide, 1847), p. 55; процитировано в: A.W.Howitt, The Native Tribes of South-East Australia (London: Macmillan, 1904), p. 488 (Далее — Howitt, Native Tribes.) Критический анализ данных Таплина можно найти в работе Вильгельма Шмидта: Wilhelm Schmidt, Ursprung der Gottesidee, I (2d ed.; Munster, 1926), 328,399 ff., 408 (Далее — Schmidt, Ursprung).

Taplin, The Narrinyeri, р. 55; процитировано в: A.W.Howitt, Native Tribes, p. 488–489.

Howitt, Native Tribes, p. 489.

Ibid.

Ibid., p. 489–490.

Ibid., p. 490–491.

Ibid., p. 492

Хауит однажды встретил старую женщину, представительницу почти исчезнувшего с лица земли племени теддора, и когда он спросил ее о Дарамулуне , та ответила: «Все, что я знаю о Дарамулуне , это что он спускается с небес с грохотом, похожим на гром, чтобы превращать мальчиков в мужчин. Мы называем его Папанг » (ibid., p. 493). Папанг , объясняет Хауит, значит «Отец». «Звук, похожий на раскаты грома» издают вращаемые гуделки.

Ibid., р. 630. См . также: М.Eliade, Birth and Rebirth (New York: Harper, 1958), p. 10–31; перепечатано как: Rites and Symbols of Initiation (New York: Harper Torchbooks); последующие ссылки даются на издание 1958 г .

Howitt, Native Tribes, p. 494.

Ibid., p. 495.

Ibid., p. 500.

Ibid., p. 501 ff. Шмидт очень подробно анализирует достоверность личных наблюдений Хауита и критикует некоторые из его выводов: см. Schmidt, Ursprung, I, p. 211–247, 296–301 и т.д.; см. также: Vol. III (Munster, 1931), Index, s.v.

См., например, следующие статьи А.У.Хауита в JAI: On Some Australian Beliefs (XIII, 1884); The Jeraeil, or Initiation Ceremonies of the Kurnai Tribe (XIV, 1885); On the Migration of the Kurnai Ancestors (XV, 1886); On Australian Medicine Men (XVI, 1887).

Хауит знал, по своей долгой и интенсивной работе среди племен юго-восточной Австралии, что теория Тайлора несостоятельна. См, также: N.W.Thomas, Baiame and the Bell-Bird— Man (1905), p. 44–52; Schmidt, Ursprung, I, p, 249 ff.

См. также: Е.S.Hartland, The «High Gods» of Australia. — Folk-lore, IX (1898), p. 230–329

Andrew Lang, Australian Gods: A Reply. — Folk-lore, X (1899), p. 14.

E.S.Hartland, Australian Gods: Rejoinder. — Folk-lore, X (1899), p. 50. Спор Лэнга и Хартланда был старательно проанализирован Шмидтом (Ursprung, I, 273–311) в огромной главе «Критика теории Лэнга» [Die Kritik der Theorie Langs], которая следует за главой «Монотеистический праанитиизм А.Лэнга» [Der monotheistic Pra-animismus A.Langs]. Еще одно обсуждение идей Лэнга можно найти в: Raffaelle Pettazzoni, Dio: Formazione e sviluppo del monoteismo nella storia delle religioni (Rome, 1922), I, p. 43–50. См. ниже, коммент. 51.

Andrew Lang, God (Primitive and Savage). In: J. Hastings (ed.), Encyclopedia of Religion and Ethics, VI (Edinburgh, 1913), p. 243–247. В этой статье Лэнг использует много примеров, уже приводившихся в его дискуссии с Хартландом.

J.G.Frazer, Totemism and Exogamy, I (London, 1910), p. 148.

О Маннинге и миссис Паркер см. также: Lang, Australian Gods, p. 26 ff., 28 ff. Новый анализ их информации был предпринят Шмидтом (Ursprung, I, p. 151–152 — Маннинг; 304 ff., 358 ff. — миссис Паркер).

A.P.L.Cameron, Notes on Some Tribes of New South Wales. — JAI, XIV (1885), p. 351 ff.

Lang, God (Primitive and Savage), p. 245a.

В последней части этой статьи (ibid.) Лэнг рассматривает верования племен аранда и диеири и в особенности подробно анализирует образы героев эпохи алчеринга и представления о мура-мура , которые живут в небе и к которым диеири взывают, чтобы пошел дождь; для Лэнга это форма религии, так как она предполагает молитвы, обращенные к сверхъестественным силам.

Прамонотеизм — так называется выдвинутая пастором Вильгельмом Шмидтом, австрийским этнологом и лингвистом, учение об изначальном существовании единобожия (монотеизма), который на более поздних стадиях развития был вытеснен языческими верованиями, а затем возвратился в виде христианства ( прим. научн. ред.).

Hartland, The «High Gods» of Australia, p. 328

Автор вряд ли справедлив к упоминаемым им исследователям, это были истинные защитники интересов аборигенов ( прим. научи, ред .).

Lang, Myth, Ritual and Religion, I (London, 1901), p. 4–5.

«Демифологизация» (нем.) (п рим. перев.).

Работа впервые появилась на французском языке, между 1908 и 1910 гг., в «Антропосе» [Anthropos] — новом журнале, основанном Шмидтом. Перепечатка распространялась также отдельным изданием под заглавием: L'Origine de l'idee de Dieu. Etude historico-critique et positive. Premiere partite: Historico-critique (Vienna, 1910). Немецкий текст был опубликован в 1912 г ., а второе, дополненное издание появилось в 1926 г

Имеется в виду диффузионистский метод, его приверженцы исходили из постулата, что все культурные явления, в том числе и религиозные, распространяются среди разных народов путем заимствования и охватывают определенные географические ареалы, являющие собой как бы культурные круги, которые накладываются один на другой. Путем тщательного анализа можно установить историческую последовательность формирования этих «культурных кругов» ( прим. научн. ред .).

Schmidt, Ursprung, III, австралийские материалы, с. 565–1114. Шмидт вновь анализирует религиозные верования аборигенов юго-восточной Австралии в 6–м томе своей работы (Ursprung), озаглавленном: Endsynthese der Religionen der Urvolker Amerikas, Asiens, Australians, Afrikas (Munster, 1935); CM. s.v., «Australier».

В противовес этому мнению, см. критическую, но сочувственную оценку работы Шмидта Робертом X.Лоуи: Robert H.Lowie, The History of Ethnological Theory (New York, 1937), p. 77 ff.; idem, Primitive Religion (New York, 1924), p. 127–131,167–169.

Эта мысль содержалась уже в его лекции о мифологии австронезийских народов [Die Mythologie der austronesischen Volker. — Mittheilungen der anthropologische Gesellschaft in Wien, XXXIX (1909)], см. с. 258. Однако Шмидт снова и снова повторял эту точку зрения в своих работах.

Имеется в виду ненастоящее верховное божество, которое в чистом виде, по Шмидту, должно быть лишено человеческих атрибутов, например семьи, и уж никак не может быть двоеженцем ( прим. научн. ред. ).

Двуклассовые культуры (нем.) (п рим. перев.).

Смешанные культуры (нем) (п рим. перев.).

См. Schmidt, Ursprung, I, p. 342 ff., p. 371 ff.; III, p. 674–675; и т.д.

Дух времени (нем.) (п рим. перев.).

См. М. Eliade, The History of Religions in Retrospect: 1912–1962. — Journal of Bible and Religion, XXX (1963), p. 98–109, перепечатанную в: Quest (Chicago, 1969), p. 12–36, esp. 15 ff. По мнению Эмиля Дюркгейма, австралийские высшие божества встроены в систему тотемических верований. Байаме , Дарамулун , Бундьил и другие представляются как тотемы фратрий, которые утратили свое значение. Согласно Дюркгейму, их обожествление происходило через церемонии инициации; см.: The Elementary Forms of the Religious Life, перевел Джозеф Уорд Суэйн [Joseph Ward Swain] (1915; репринт New York: Collier Books, 1961), p. 329 ff. Следует различать проведенный Дюркгеймом тщательный анализ определенных аспектов австралийских и других архаичных религий, который исключительно ценен, и его общесоциологическую теорию происхождения религии. Эту теорию раскритиковали и отвергли большинство ученых. Однако успех у публики шедевра Дюркгейма объясняется в первую очередь тем, что он связал неразрывно религиозный опыт с коллективным энтузиазмом. Это значит, в конечном итоге, что «The Elementary Forms» важнее для нашего понимания западной ментальности, чем для оценки примитивных религий. В популярности Дюркгейма проявилось как бы предвидение того, чему суждено было разразиться в западных обществах в последующие десять или пятнадцать лет. Между прочим, «The Elementary Forms» подготовила западного читателя к пониманию приближающихся событий первой мировой войны [у Элиаде — первой европейской войны (прим. перев.) ], роста национализма, появления фашизма и коммунизма. В индивидуалистской и агностической антиклерикальной Франции Дюркгейм подчеркивал религиозную природу коллективных интересов и энтузиазма. Он готовил своих читателей к тому, чтобы они поняли, как государство, социальный класс или нация могут стать грандиозными иерофантами.

Как и следовало ожидать, Шмидт неоднократно и резко критиковал эту интерпретацию . Его основным возражением было — что Высший Бог, воспринимаемый как человек , не мог ни появиться с неба, ни быть с ним идентифицированным. Спор между двумя учеными продолжался всю жизнь . В одной из своих последних статей Петтаццони признавал, что он «частично соглашается с о. Вильгельмом Шмидтом относительно несводимости высшего существа к небесному существу». Тем не менее он добавляет, что все еще придерживается мнения, что высшее существо «является в основном не продуктом логически-причинного мышления, как считает Шмидт, но скорее продуктом мистической мысли» . Однако, если прочесть самые последние работы Петтаццони, можно легко увидеть, что он перерос основной тезис « L ' Essere celeste », а именно тезис о том, что примитивные высшие существа — это «персонификация» неба.

Идеи Петтаццони были известны и обсуждались только в ограниченном кругу ученых. Возможно, более широкая аудитория была знакома с последней книгой Гребнера «Картина мира у примитивных народов» [ Das Weltbild der Primitiven ], в которой основатель исторической этнологии (диффузионисткой школы, школы «культурных кругов») суммирует свои взгляды на австралийского Отца Всех. Об этом «великом боге-творце» Гребнер пишет:

«Обычно подле него существует другая фигура, мощная, но подчиненная, которую чаще всего считают его сыном, но часто это первобытный предок человечества. Иногда, например в представлениях племени курнаи, у Великого Бога нет жены или она невидима; иногда он производит сына без супруги. Основное его свойство — он создатель или, по крайней мере, первопричина всего того, что важно для человека; он первым сделал самые важные орудия, такие как бумеранг; он маг и волшебник, чья сила не имеет пределов; он небесный предводитель. Знание о нем сообщается юношам во время инициации, когда их возводят в ранг мужчин; оно передается старшими... Более того, очень важно, чтобы Великого Бога рассматривали не только как создателя и производителя всех вещей, но и как хранителя племенной морали. Именно о нем рассказывается, легенда: как в прежние времена, когда люди забыли о добрых нравах, он наслал пожар и потоп, чтобы наказать их... Что касается происхождения и функции идеи Великого Бога, то прежде всего должно быть сказано, что представление о нем полностью удовлетворяет естественному стремлению туземных племен знать первопричину вещей. Но, возможно, прав Преусс, который сомневается, что столь абстрактная идея, как первопричина, могла у примитивных людей породить фигуру, которая всегда столь полна жизни. Конечно, предполагается, что Бог должен быть создателем обрядов и магической практики, с помощью которой человек управляет природой; и в этом смысле его существование обеспечивает даже сейчас продолжение человеческого рода... Исключительная значимость его образа и „живость“, с которой он был создан, объясняются в этой древней культуре еще одним фактором; я имею в виду этику. Бог — охранитель не только физического, но прежде всего социального существования человека и, таким образом, самой его сущности» .

Высшие боги и культурные герои

Обобщающая сводка Гребнера может рассматриваться как последняя авторитетная и достоверная сводка данных о верховных богах юго-востока Австралии. К началу нынешнего века эти племена утратили свои культурные традиции, или даже исчезли физически, и новые исследования стали почти невозможными. С другой стороны, новое поколение этнологов проявило тенденцию относиться к наблюдениям ранних авторов с некоторой подозрительностью. Например, в замечательном фундаментальном обобщающем труде «Мир первых австралийцев» Рональда и Кэтрин Берндт [ Ronald and Catherine Berndt , The World of the First Australians ], похоже, ставят под сомнение даже информацию Хауита, который «зашел настолько далеко, что заговорил об „Отце Всех“» . В силу того обстоятельства, что на «большей части территории южной Австралии уже невозможно проверить такие сведения» (там же, с. 202), Берндты считали себя вынужденными оставить религиозные верования населения этой части страны почти без внимания. В 1943 году в Менинди они не смогли получить отчетливый миф о Байаме . «Он все еще был хорошо известен, но упоминался в основном в контексте обрядов посвящения и магических ритуалов; аборигены говорили о его появлении во время определенных церемоний» (там же). Даже в аккультурированном обществе секретный культ высшего существа, казалось, сохранялся с наибольшей устойчивостью!

Мы должны добавить, что тот, кого в первой четверти века называли «Отец Всех», «Высшее Существо» или «Верховный Бог», теперь именуется некоторыми австралийскими этнологами «предок-прародитель», «культурный герой» или «небесный герой», или «небесный культурный герой» (Элькин). А.П.Элькин, кажется, не настроен столь же скептически, как Берндты, относительно информации ранних авторов о высших божествах юго-восточной Австралии. Говоря о Байаме , Дарамулуне , Нуррундере , Бундьиле и других, он утверждает, что они «одарили людей различными предметами материальной культуры, дали им общественные законы и, что важнее всего, установили обряды посвящения (инициации). Именно в этих обрядах посвящаемые впервые обретают реальное знание о нем и узнают его тайное имя; еще и сегодня так называемые цивилизованные аборигены (усвоившие многие элементы западной культуры) даже шепотом не скажут этого имени постороннему» . Однако Элькин называет Байаме , Дарамулуна и других «небесными героями». Они видят и знают все и живут на небе, «которое часто описывают как место, полное кристаллов кварца и свежей воды». Во время инициации знахарь «может посетить небесные земли и увидеть Байаме »; и наконец, умершие «уходят туда, как им и надлежит в силу того, что они прошли инициацию» (The Australian Aborigines, p. 224). Небесный герой, продолжает Элькин, обычно именуется аборигенами «отцом» или «отцом всех», символ его — гуделка ( bull - roarer ) , и он санкционировал и санкционирует основные законы, обычаи и обряды (там же, с. 225). Сразу видно, что представленный Элькином «небесный герой» южной Австралии почти в точности соответствует описанию «Отца Всех» Лэнга и «Великого Бога» Гребнера. Вероятнее всего, знаменитый этнолог не решался использовать эти термины в силу их идеологических и даже теологических коннотаций. На самом деле «небесный герой» Элькина — это реальный бог; по его мнению, бог таинственно-религиозного типа: «Насколько я себе это представляю, и я обсуждал это с посвященными, этот небесный герой соответствует герою тайных религиозных обществ, мистические верования которых уходят своими корнями в древние сакральные культы, имеющие многотысячелетнюю древность; и именно с ними, я готов поверить, исторически связан этот культ австралийцев, в силу каких бы случайностей он ни был принесен к ним» (там же, с. 244).

Мы не будем обсуждать здесь гипотезы Элькина об исторических связях между древними сакральными культами и инициацией в Австралии . Для нашей работы важно, что 1) Элькин не сомневается в подлинности небесных существ юго-восточной Австралии и 2) что он считает, что они хронологически предшествуют тотемическим героям. В самом деле, он пишет:

«Инициации и тайная религиозная практика распространены по всей Австралии, и хотя сейчас в центральной и северной частях Австралии вера в небесного героя инициации либо перестала существовать, либо отодвинута на задний план тотемическими героями, чей дух привязан к земле, все-таки тщательный просмотр свидетельств позволяет предположить, что инициация и там, возможно, в прежние времена, была способом обретения знания о небесном герое и доступа к его миру. На северо-западе герои, которые научили местные племена, как делать гуделки, и которые ввели церемонию инициации, принадлежат небу. В важном и широко распространенном мифе центральной Австралии о неких аморфных существах, которые, как я думаю, ассоциируются с обрядами посвящения неофитов, герой и вершитель обряда пришли с неба» .

Другой центральноавстралийский миф, видимо, иллюстрирует ту же онтологическую и хронологическую последовательность: небесные существа — тотемические герои. Уже в 1904 г . Спенсер и Гиллен описали Атнату , Первое Существо племени каитиш (в центральной Австралии, непосредственно к северу от аранда), который жил во времена алчеринга , то есть в эпоху «творения». Атнату «появился на небе в очень далеком прошлом <...>. Он создал себя и дал себе имя», у него были жены и дети, и сыновей, тоже звали Атнату . Так как некоторые из его сыновей пренебрегали его священными обрядами, он изгнал их с неба. Эти сыновья спустились на землю и стали прародителями людей. Атнату послал людям «все, что есть у черных». Его описывают как «очень большого человека, черного», он проводит священные действа, в которых используются гуделки, и наказывает тех смертных, которые не вращают гуделки во время церемоний инициации .

«Западные аранда и лоритья, — пишет Элькин, — говорят, что герои Времени Сновидений, согласно некоторым мифам, первоначально имели сношения с небесным миром, взбираясь туда по высокой горе. Небесный герой, однако, сделал так, что гора ушла в землю, и теперь тотемические герои Времени Сновидений должны оставаться на земле» . Эта мифологическая традиция очень важна и заслуживает более пристального анализа. Мы используем в первую очередь информацию, опубликованную Т.Г. X .Штреловом . Согласно этому автору, в областях, где говорили на языке аранда, бытовала вера, что небо существовало всегда и всегда было местом обитания сверхъестественных существ. Западные аранда верят, что на небе живет Великий Отец (Кнаритья) со ступнями эму, который также именуется Вечно Молодой ( Алтьира ндитья ) . У его жен собачьи ступни. У него много сыновей и дочерей. «Они питались только фруктами и овощами и жили на вечнозеленой земле, где не бывает засухи; через нее течет Млечный Путь, как широкая река; а звезды — это их костры. В той зеленой земле есть только деревья, фрукты, цветы и птицы; не было диких животных, и небожители не ели мяса. Все они были вечны, как сами звезды, и смерть не могла войти в их обиталище» . «Краснокожий» небесный Великий Отец выглядит таким же молодым, как его дети . Штрелов затем продолжает: «Хотя я не зафиксировал никаких мифологических традиций, связанных с небожителями, у которых ступни эму или собаки, за пределами территории западных аранда, тем не менее верно, что во всех районах, где говорят на аранда, есть твердая вера в то, что власть смерти ограничена землей и что люди должны умирать только потому, что между небом и землей была разорвана связь». Штрелов напоминает нам, что традиционные представления о сломанной «лестнице» ассоциируются со многими священными местами. В самой южной группе аранда бытует миф о гигантском дереве казуарина, которое в начале всех времен росло на священном месте в пустыне Симпсона и касалось неба своими самыми верхними ветвями. В нескольких милях от этого места была другая казуарина, которая могла служить подходящей «лестницей» для людей, чтобы им взбираться на небо. Но дерево срубили какие-то мифические персонажи, и мост между небом и землей был уничтожен навсегда. Есть также миф о двух братьях Нтьикантья, уже упоминавшихся Штреловом в «Традициях аранда»: после того как воткнутое в землю копье, по которому они взобрались на небо, было выдернуто и поднято наверх, братья произнесли заклинание, обрекавшее людей на земле сделаться смертными . Братья Нтьикантья превратились в Магеллановы Облака .

Для Штрелова «очевидно, что было бы невозможно рассматривать обитающего на небесах Великого Отца со ступнями эму из мифологии западных аранда как высшее существо в каком бы то ни было смысле этого слова» [ Personal Monototemism , p .   726]. В самом деле, небесные существа не создавали и не придавали форму небу; они не создали ни растений, ни животных, ни людей, ни тотемических предков; они не вдохновляли и не контролировали никакой деятельности предков. В общем эти небесные существа даже не интересовались тем, что происходит на земле. Люди, совершающие злые дела, должны были бояться не Великого Отца с небес, а гнева тотемических предков и наказания старейшин племени. Все созидательные акты были произведены рожденными на земле тотемическими предками. По этой причине мифы и религиозные верования, связанные с этими предками, надолго задержат наше внимание в последующем изложении.

С точки зрения истории религий, трансформация небесного существа в deus otiosus достигла самых крайних пределов у западных аранда. Следующим шагом может быть только полное и определенное забвение. Это, возможно, произошло за пределами территории западных аранда, где Штрелову не удалось обнаружить никаких похожих верований в небесных существ. Но можно указать на весьма характерные черты, имеющиеся даже у этого безразличного, бездействующего и «трансцендентного» Великого Отца и Вечного Юноши, которые объединяют всех высших существ: 1) его бессмертие, его вечная молодость и его «блаженствующее» существование; 2) его «онтологическое» и «хронологическое» предшествование тотемическим героям — он был на небе уже задолго до появления из-под земли тотемических предков. Более того, религиозная значимость неба постоянно подтверждается в мифах о небесном бессмертии тех героев, которым удалось подняться в небо, в мистических традициях о «лестницах» или деревьях, связывающих небо и землю, и особенно в широко распространенном веровании аранда, будто смерть появилась только потому, что связь между небом и землей была насильственно прервана.

Как известно, похожие верования отмечаются во многих других архаических религиях. Миф о первобытной связи с небом (через гору, дерево, лестницу, лиану и т.д.) и ее последующем прерывании обычно повествует и об утрате предками бессмертия или конце первоначального райского бытия. После прерывания связи между небом и землей Бог удаляется от дел, становится более или менее безучастным богом ( deus otiosus ) , и лишь немногие привилегированные люди — шаманы, знахари, герои — могут подниматься на небо и встречаться с ним. Мы не знаем, какие из этих мифологических идей были известны аранда. Но это факт, что религиозный престиж неба продолжал сохраняться, в особенности представление о том, что бессмертие принадлежит божественным телам и небесным существам.

Отмечая, что в мифологии каитиш «небесные существа жили и до Времени Сновидений», Элькин делает следующее предположение: «Здесь перед нами, возможно, историческая последовательность распространения разных типов верований в данной области и, в сущности, во всех центральных, северных и северо-западных регионах. Инициация сначала была приобщена к верованиям и обрядам, связанным с небесным героем, но позднее стала также сопрягаться с культовым тотемизмом, с его мифами о героях Времени Сновидений, которые во многих племенах, насколько нам известно, затмили прежние верования и ассоциации» . Это, соответственно, предполагает, что когда-то верования в Небесное Существо были в Австралии более широко распространены. Их исчезновение и трансформация следуют общей модели удаления от дел небесного deus otiosus и в конце концов его забвения. Но здесь важно, что религиозная функция героев Времени Сновидений (или тотемических предков) становится эквивалентом функции небесных существ. Как замечает Элькин: «Точно так же, как в центральной или северо-западной Австралии сказать, что данный обычай — это есть Алтьира , Дъюгур , Унгуд и т.д., иными словами, Сновидения, значит придать ему абсолютный и бесспорный авторитет, так и в восточной Австралии сказать об обычае „ Байаме так повелел“ — значит указать на его безусловную санкционированность. Наконец, мифы, в которых фигурируют небесные герои, выполняют ту же этиологическую, историческую и социологическую функции, что и мифы о героях Времени Сновидений, и посредством их воспроизведения в символической и обрядовой форме достигается доступ к священному, дающему жизнь миру, только в данном случае этот мир помещается на небе» .

Дьямар, Ногамаин

Мы вернемся к этому функциональному тождеству между моделями, обнаруженными в «Периоде Сновидений», и предписаниями типа « Байаме так повелел». Сейчас давайте рассмотрим двух других небесных высших существ и их реальные роли в религиозной жизни соответствующих племен.

Племя бад, западная часть Кимберли, почитает высшее существо, называемое Дьямар . У него нет отца, но мы знаем имя его матери. Дьямар никогда не был женат. Говорится, что он «ходит с собакой» . Один из информаторов Уормса сказал ему: « Дьямар создал все вещи... Он живет в соленой воде под скалой. Там, где море пузырится, там живет Дьямар » . Но это значит только, что первая гуделка Дьямара (в племени бад ее называют галагуру ) все еще там, под пеной у прибрежной полосы. Молодых посвященных ведут к каменистому ложу ручья и показывают отверстия, куда Дьямар клал свою гуделку. Старики убежденно рассказывают юношам об ужасной силе первой чуринга ( tjurunga ) , указывая на безжизненность холмов вокруг и поврежденную кору деревьев, которые задел Дьямар своей гуделкой. Она сокрушила прибрежные скалы» [ Djamar , Т he Creator , p .   643]. После всех этих событий Дьямар вознесся на небо вместе со своей чуринга . Оттуда он «смотрит на людей и дает им естественное право, которое мы называем Дьямара-мара . Он видит, когда человек убивает другого копьем или бумерангом» (там же, с. 650). Тем не менее, несмотря на свое вознесение, Дьямар одновременно «остается в ручье Нгамагун и во всех местах, где сохраняются резные галагуру . Местные люди тщательно их прячут в дуплах деревьев возле тихих водоемов на территории их племени» (там же, с. 643). Миф о Дьямаре рассказывается во время церемонии инициации. В таких случаях старейшины идут в лес, искать то дерево, под которым отдыхал Дьямар во Времена Сновидений. (И опять же мы отмечаем, как через ритуал мифологическое время актуализируется и дерево из первоначальных времен оказывается существующим в настоящем.) Из этого дерева будут изготовлены гуделки для новых посвященных .

Сущность представлений о Дьямаре как о высшем существе отражается и в соотношении этого представления с представлением о культурных героях. Один из культурных героев, Налгаби , отнес галагуру Дьямара в соседнее племя. Дьямар пошел с другим героем, Марелом , в определенное место, где Марел остался и живет до сих пор. « Марел создает тайные песни, но только для мужчин. Он смотрит на молодых посвященных мужчин и учит их закону Дьямара » (там же, с. 650). Другой культурный герой, Минан , придумывал танцы и делал полированные черные каменные топоры. Теперь он живет где-то в заливе Бигль. « Дьямар приказывает Марелу и Минану . Он для них главный» (там же, с. 650), Наконец, еще одному герою, Ниндье , Дьямар показал, как делать ловушки для рыбы из палок и камней. «Он получил эту работу от Дьямара » .

Таким образом, может показаться, что Дьямара можно сравнить с юго-восточными высшими существами: он создатель, он открыл моральные законы, некоторым культурным героям он дал задание «цивилизовать» племя бад и наблюдать за его религиозными церемониями; наконец, он вознесся на небо и оттуда все еще следит за поведением людей. Единственный аспект этого комплекса, который четко не фиксируется среди юго-восточных высших божеств, — связь Дьямара с чуринга . Формально чуринга  — это «пиктограмма или символическая запись на дереве». Некоторые из вырезанных знаков представляют самого Дьямара , другие символизируют объекты, используемые им или менее значительными сверхъестественными существами. Только посвященный может верно «прочитать» рисунки. Но галагуру  — не только символ Дьямара ; это также воспроизведение первоначальной гуделки, которую Дьямар спрятал под скалой Нгамагун. Итак, первоначальная гуделка существует также и на небе. Это должно бы подразумевать, что Дьямар и есть настоящая галагуру (там же, с. 650). Представление, что божественное существо воплощено в его чуринга , напоминает отождествление мифических героев (предков) с конкретными чуринга , что характерно для племен центральной Австралии — мы позднее обсудим эти верования. В данный момент для нас важно подчеркнуть мистическую множественность тел Дьямара . Как указывает Уормс, «где бы ни вырезали, куда бы ни носили и где бы ни хранили сегодня санкционированную свыше копию этой галагуру , там магически „вызывается“ Дьямар и „воспроизводится“ место его первоначального пребывания Нгамагун. Там как бы обретается его личное присутствие, многократно „реинкарнированное“». «Мы не можем перенести сюда тот большой камень . Поэтому мы берем эту дьиди (т.е. чуринга ) — и Дьямар здесь», — сказал один из информаторов Уормса .

Мы можем предположить, что Дьямар мог сохранять свою религиозную актуальность в силу магической мощи галагуру , которую можно считать его «мистическим телом». Посвящение состояло в передаче мифов о Дьямаре и раскрытии его тождества как с небесной галагуру , так и с первоначальной, покоящейся под скалой Нгамагун.

Наш второй пример взят у муринбата, племени, живущего на западе полуострова Арнемленд, которое тщательно и в подробностях изучил У.Е. X .Станнер. Религиозная модель муринбата строится на каркасе из серии событий, которые происходили во Времена Сновидений. Но имеются также представления о некотором количестве «чистых духов», чей религиозный авторитет не исходит от этого удивительного мифологического периода. Самый знаменитый среди них — Ногамаин , «небожитель, который жил (как говорят некоторые аборигены) „по собственному усмотрению (своей волей)“ или „на свой манер“ — один, не считая собаки, „без отца, без матери, без брата, без ребенка“; однако, согласно другим свидетельствам, у него были жена и сын, и символом сына было охотничье копье. Аборигены считают, что если охотник убивает кенгуру или валлаби одним броском копья, то это происходит благодаря помощи Ногамаина , посылаемой через его сына (копье)» . Согласно Станнеру, некоторые аборигены отождествляли Ногамаина с «человеком, живущем на луне». Другие не были в этом уверены; когда их спрашивали о его жилище, они воздевали руки к небу и говорили только: «В вышине». Гром и молния приписывались действиям «людей Ногамаина ». Он также посылает духов-детей ; Станнер много раз слышал: « Ногамаин посылает вниз хороших детей». Но он получал аналогичную информацию и о других «чистых духах». Самым важным культовым актом была молитва о еде в случае бедствия; один из самых старых информаторов Станнера помнил, что, когда он был ребенком, он слышал, как старейшины «звали ночью Ногамаина , когда они лежали на стоянке и им не хватало еды» [ On Aboriginal Religion , p .   264].

В Ногамаине мы видим ясный пример небесного бога, которого постепенно дополняют другие фигуры ( Кунманггур и Кукпи также посылали духов-детей) и который стоит на пороге утраты своей религиозной актуальности (только один из самых старых информаторов помнил из своего детства молитвы старых людей). Несоответствия и противоречия в различных описаниях Ногамаина , как отмечает Станнер, указывают на постепенную потерю религиозной значимости. По сравнению с Великим Отцом западных аранда, Ногамаин все еще сохраняет некоторую религиозную актуальность: например, он заботится о людях. Но, в отличие от Дьямара  — или, мы можем предположить, Атнату племени каитиш, — он не играет сколько-нибудь важной роли в церемонии инициации.

Два вида «первоначальности»

Очевидно, «безучастность», неопределенность образа или полное отсутствие небесных высших существ не изменяют сути панавстралийской религиозной модели. Как пишет Элькин, сказать, что этот обычай — Алтьира , «Сновидения», то же самое, что сказать об обычае — « Байаме так повелел». Элькин справедливо настаивает на хронологической первичности небесных существ в соотношении с культурными героями (или тотемическими предками). Как мы знаем, того же мнения придерживались Лэнг, Гребнер и Шмидт. Но при этом важно, что религиозная функция первоначального и первоначальности остается той же. Каким бы ни был контекст — сверхъестественные небесные божества, культурные герои, Вондьина или Унгуд (о них пойдет речь в следующей главе) — первоначальное мифологическое время обладало огромной важностью. Только то, что было осуществлено in illo tempore , действительно значимо, исключительно и обладает неистощимым творческим потенциалом. У западных аранда мы отметили переход от того, что можно было бы назвать «умозрительным» первоначалом — эпохой небесного, вечного Великого Отца, — к первоначальному времени, богатому экзистенциальными ценностями, мифической Эпохе Сновидений, когда тотемические предки (или культурные герои) сформировали мир, создали животных, завершили формирование и «цивилизацию» человека. «Первоначальность» Великого Отца не обладала непосредственной значимостью для существования аранда; когда связь с небом была прервана и на землю пришла смерть, не было особой пользы знать о бессмертии семьи Алтьира или тех, кто вознесся на небо. Единственным «бессмертием», доступным аранда и другим австралийским племенам, была реинкарнация, вечное возвращение к жизни первоначальных предков — эти представления мы рассмотрим в одной из следующих глав.

Таким образом, складывается впечатление, что модель австралийских религий предполагает замену одним «первоначальным», которое непосредственно связано с современным состоянием человека, другого «первоначального», которое предшествовало этому состоянию. Такая последовательность известна и в других религиях; мы можем сослаться, например, на «первоначальность» Тиамат и переход к эпохе созидания, представленный победой Мардука, космогонией, антропогонией и основанием новой божественной иерархии. Или мы можем сравнить первоначальность Урана с эпохой господства Зевса — или указать на переход от почти забытого Дьяуса к Варуне и, позднее, к последующему преобладанию Индры, Шивы и Вишну .

В этой смене «созерцательной» первоначальности на «экзистенциальную» важно то, что данный процесс представляет более радикальное воплощение божественной жизни в человеческом существовании . У нас будет возможность проиллюстрировать этот процесс, когда мы приступим к анализу представлений о возникновении тотемических предков аранда и мифов об австралийских культурных героях. Богатство «эмбриологических» образов обладает глубоким религиозным смыслом. Словно бы вся грандиозная космогоническая драма была составлена из таких явлений и событий, как зачатие, беременность, эмбриональное состояние и родовспоможение. Но ни одно из этих мифических событий не является «человеческим» или «мирским» по своей природе. Они первоначальны, созидательны, исключительны, и следовательно, это религиозные акты. В конечном итоге они представляют тайны, понять которые будут способны только полностью посвященные люди.

См. Pettazzoni, Op. cit., I, p. 43 ff. — Лэнг, Шмидт; 60 ff. — критическое обсуждение работы А. ван Геннепа: A. van Gennep, Mythes et legendes d'Australie (Paris, 1906). Ван Геннеп считал, что высшие божества Австралии — боги, олицетворяющие природные явления, или, более точно, боги грома ( dieux-tonnerre ); см. ibid, Введение, с. CXVI.

Например: Frobenius, Im Zeitalter des Sonnesgottes (Berlin, 1904), I, p. 73 ff. — о Байаме ; У.Фой, Е.Преусс, Гребнер и т.д (см. Pettazzoni, Op. cit, I., p. 64 ff.).

Однако Шмидт отрицал, что это персонификация неба: см. ниже, коммент. 55.

См. Pettazzoni, Op. cit., I, p. 67 ff., 355 if. и т.д. Петтаццони так и не опубликовал планировавшиеся второй и третий тома «Dio», которые должны были быть посвящены «Supreme God in the Polytheistic Religions» («Верховный бог в политеистических религиях») и «Unique God in the Monotheistic Religions» («Единый бог в монотеистических религиях») (I, p. XVI). Но в 1955 г . он выпустил внушительную монографию: L'Onniscienza di Dio (Torino); о высших божествах Австралии см. с. 507–512.

См., например: Schmidt, Ursprung, I, p. 270–273, 670–674; Anthropos XXI (1926), p. 269–272; The Origin and Growth of Religion, перевод Х.Дж.Роуз (New York, 1931), p. 209–214.

См., например: R.Pettazzoni, Monoteismo e «Urmonoteismo». — Studi e materiali di storia delle religioni, XIX-XX (1943–1946), p. 170–177; а также: idem, Das Ende des Urmonotheismus? — Numen, III (1956), 1956–1959; Numen, V (1958), p. 161–163.

R.Pettazzoni, The Supreme Being: Phenomenological Structure and Historical Development. In: M. Eliade and J.M.Kitagawa (eds.), The History of Religions: Essays in Methodology (Chicago, 1959), p. 60.

F.Graebner, Das Weltbild der Primitiven (Munich, 1924), p. 25–27, процитировано Шмидтом: Schmidt, The Origin and Growth of Religion, p. 247–248. Гребнер опубликовал серию статей: Zur australischen Religions-geschichte. — Globus, 96 (1909), p. 341 ff., 362 ff.; в них он попытался установить хронологическую последовательность трех различных культурных кругов, которые он перед этим выделил. Исследование Гребнера и его результаты Дюркгейм по известным причинам проигнорировал. См. также: Rudolph F.Lehmann, Die Religionen Australiens und der Sudsee, 1911–1930. — Archiv fur Religionswissenschaft, XXIX (1931), p. 139–186.

R.M. and С.Н.Berndt, The World of the First Australians (Chicago: University of Chicago Press, 1965), p. 202. Хотя «Происхождение идеи Бога» Шмидта приведена в библиографии, авторы не рассматривают его взгляды, касающиеся религий Австралии.

От старика, ныне умершего — последнего в племени, кто прошел инициацию, — Берндты услышали довольно полную версию мифа о Нгурундери (нижнее течение реки Муррей в южной Австралии). Авторы называют Нгурундери «героем-предком». Он ведет себя соответственно; миф рассказывает о его странствиях и приключениях, во время которых он придавал современные формы земному ландшафту и осуществлял различные метаморфозы. «Наконец он нырнул в море, чтобы очистить себя от старой жизни, и ушел на небо — в мир духов, Ваиерувар . Но прежде чем исчезнуть, он сказал народу Яралди, что духи их умерших будут всегда следовать по проложенным им путям и в конце концов присоединятся к нему в небесном мире» (ibid., р. 204). Эта последняя деталь важна. По-видимому, Нгурундери представляет небесного героя, который сохранил некоторые черты небесного высшего существа.

См. R.M. and С.Н.Berndt, Op. cit, p. 141, со ссылкой на Байаме и Дарамулуна .

А.Р.Elkin, The Australian Aborigines (1938; 3d ed., Sydney: Agnus and Robertson, 1954; репринт New York: Doubleday, 1964), p. 224.

Насколько мне известно, Элькин никогда не раскрывал, что он имел в виду под «старыми таинственными культами давностью в несколько тысячелетий». Элевсинские мистерии? Эллинистические мистические религии? Но в центре таких сакральных культов были «умирающие и воскресающие боги», а не «небесные герои». Возможно, он думал о Митре, единственном боге древних мистерий, который не знает смерти; однако и Митру нельзя классифицировать как «небесного героя». В своей книге: Aboriginal Men of High Degree (Sydney: Australian Publishing Co., 1945), p. 76–77, — Элькин указывает на сходство между парапсихологическими силами австралийских знахарей и искусством индийских и тибетских йогов. Он склонен признать историческую связь между ними (см. M.Eliade, Birth and Rebirth, p. 99 ff.). Мы вернемся к этой проблеме позднее (см. ниже). Пока же давайте добавим, что есть также сходные черты между медицинскими идеями и практикой австралийских знахарей и их коллег в племенах аборигенов Индии; см. Е.Drobec, Heilkunde bei den Eingeborenen Australien. — Wiener Beitrage zur Kulturgeschichte und Linguistik, IX (1952), p. 280–307; см. с. 305. Но такие сходства не предполагают влияния индийских или тибетских йогов. Элькин также сравнивает процедуру инициации австралийских знахарей с ритуалом мумификации, засвидетельствованном в восточной Австралии, который может быть следствием меланезийского влияния [Aboriginal Men of High Degree, p. 40–41]. Однако Элькин склонен верить, что меланезийские влияния несли идеи и магические техники, истоки которых следует искать в более высоких культурах. Связывает ли Элькин инициацию австралийских знахарей с египетским ритуалам мумификации? Такие гипотезы напоминали бы «Египетский диффузионизм» Дж.Элиота-Смита и У.Дж.Перри. В любом случае, это неосновательные гипотезы: ту же модель инициации можно найти среди шаманов Сибири, а также Северной и Южной Америки; см. М.Eliade, Shamanism: Archaic Techniques of Ecstasy (New York: Pantheon, 1964).

Elkin, The Australian Aborigines, p. 224.

B.Spencer and F.J.Gillen, The Northern Tribes of Central Australia (London, Macmillan, 1904), p. 498 ff. Элькин [Elkin, The Australian Aborigines, p. 225] справедливо замечает, что это прототипы обрядов, проводимых на земле.

Этническая группа аранда в центральной Австралии именуется племенем в значительной мере условно, на самом деле эта достаточно аморфная и весьма многочисленная этнолингвистическая общность, которая подразделяется на четыре культурно обособленные подгруппы: западную, восточную, южную и северную ( прим. научн. ред. ).

Elkin, The Australian Aborigines, p. 225.

Т.G.H.Strehlow, Personal Monototemism in a Polytotemic Community, Festschrift fur Ad. E.Jensen, II (Munich, 1964), 723–754 (Далее — Strehlow, Personal Monototemism.). См. также: idem, Aranda Traditions (Melbourne: Melbourne University Press, 1947); La gemelite de l'ame humaine, La Tour Saint-Jacques (Paris, 1957), №11–12 (Numero special sur la magie), p. 14–23. Большая часть этой информации уже дана в более сжатой форме в работах К.Штрелова, см. коммент. 71. Но мы предпочитаем следовать описанию Т.Г.X.Штрелова, хотя бы только потому, что его первым языком был аранда.

В этнологической литературе этот мифологический персонаж часто именуется также Патроном инициаций, впоследствии данный термин будет введен в изложение ( прим. научн. ред. ).

Strehlow, Personal Monototemism, p. 725.

К.Штрелов обнаружил похожие верования среди кукатья (которых он называет «западные лоритья») и матунтара (которых он называет «южные лоритья»); они говорили о небесном существе, у которого была жена и маленький ребенок. Гиллен также сообщает, что у восточной группы аранда из Алис Спрингс «считается, что на небе живут три персонажа — гигантский мужчина с огромными ступнями, по форме похожими на ступни страуса эму, женщина и ребенок, который никогда не превратится во взрослого» (процитировано Т.Г.X.Штреловом в: Personal Monototemism, p. 725). Нам нет необходимости рассматривать длительную дискуссию, которая последовала за открытием К.Штреловом небесного существа Алтьира у аранда и подобного же существа Тукура у лоритья; см. С.Strehlow and M. von Leonhardi, Mythen, Sagen und Marchen des Aranda-Stammes in Zentral-Australien, Vol. I–IV (Frankfurt a. M.: Veroffentlichungen aus dem stadtischen Volker-Museum, 1907–1920). Спенсер отрицал, что были такие боги; он настаивал, что аранда говорили только об алчеринга , то есть мифическом Времени Сновидений. Но скоро стало понятно, что оба утверждения были в основе своей верны и не противоречили друг другу (несмотря на отказ Спенсера признать существование небесного существа аранда). Между прочим, Алтьира К.Штрелова представляет собой par excellence существо первобытного, мифологического Времени Сновидений, алчеринга . Можно только сожалеть о недоброжелательном утверждении Спенсера, что материал Штрелова «вероятно, был получен устно от каких-то стариков, которые были обращены в христианство миссионерами» [The Arunta: A Study of a Stone Age People, Vol. I (London: Macmillan, 1927), Предисловие, p. IX]. Т.Г.X.Штрелов справедливо указывает, что основной информатор его отца, происходивший из западных аранда, был исключительно умным знахарем, который родился примерно в 1846 г ., «его престиж и авторитет в области верований выходили далеко за пределы района проживания западных аранда», и он «оставался неизменным приверженцем старого порядка все годы пребывания К. Штрелова в Германнсбурге» (Personal Monototemism, p. 723–724, n. 1; см. там же биографии других информаторов).

Т.G.H.Strehlow, Aranda Traditions, p. 78. Он приводит проклятие братьев: «Вы, жалкие, обреченные на смерть негодяи, вы все должны сейчас умереть! Вам никогда не будет позволено покинуть землю, пока вы живы, и вам не будет позволено вернуться, когда вы умрете» (Personal Monototemism, p. 726).

Strehlow, Personal Monototemism, p. 726.

Тотемические предки — главные образы религиозных верований аборигенов центральной и северной Австралии; считается, что во Времена Сновидений они были людьми — создателями ландшафта, всего живого, явлений культуры, а потом «ушли» в землю (откуда и явились) и стали в то же время прародителями какого-то природного вида, а также людей из определенной родственной группы (например, клана), с этим видом ассоциирующейся и носящей его имя (например, люди клана страуса-эму считают древнего человека-эму своим тотемическим предком и верят, что у них общий с животными эму прародитель) ( прим. научн. ред. ).

Бездействующий бог (лат) (п рим. перев.).

Elkin, The Australian Aborigines, p. 225.

Ibid., p. 225–226. Элькин специально упоминает, что «два ряда верований сосуществовали не только в центральной Австралии, но также и на северном побережье Нового Южного Уэльса» (ibid., p. 226, n. 4).

Е.A.Worms, Djamar, the Creator. — Anthropos, XLV (1950), p. 643–658; см. с. 650.

Ibid., p. 655.

Чуринга  — так во многих австралийских племенах зовутся священные предметы с «широким спектром» магического действия; обычно это деревянные дощечки, в том числе и гуделки с отверстием, в которое продернута веревка, или плоские отшлифованные камни. На них вырезаны различные символические рисунки ( прим. научн. ред .).

Ibid., p. 650 ff. Об инициации бад см.: Е.A.Worms, Initiationsfeiern. — Annali Lateranensi, II (1938), p. 179–180; idem, Religiose Vorstellungen und Kultur einiger nordwestaustralischer Stamme in funfzig Legenden. — Annali Lateranensi, Vol. IV (1940).

Worms, Djamar, the Creator, p. 650; см. также: E.A.Worms, Djamar and His Relation to Other Culture Heroes. — Anthropos, XLVII (1952), p. 539–560.

По-видимому, имеется в виду скала Нгамагун, которая находится в месте, ассоциирующемся с первоначальным обиталищем Дьямара ( прим. научн. ред. ).

Worms, Djamar, the Creator, p. 657.

W.E.H.Stanner, On Aboriginal Religion, VI. — Oceania, XXXIII (1963); см. с. 264 (а также: Oceania Monograph №11, репринт, р. 162).

Духами-детьми аборигены называют особых мистических существ, которые «оживляют» зародыш в теле женщины ( прим. научн. ред. ).

См. также анализ схожих проблем у Чарльза X.Лонга: Charles H.Long, The West African High God: History and Religious Experience. — History of Religions, III (Winter, 1964), p. 328–342.

 

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Религиоведение











 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.