Балагушкин Е. Нетрадиционные религии в современной России

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел II. Основные представители новых религиозных движений

Глава V. Церковь Последнего Завета (синкретическое христианство Виссариона)

2. Исходное сакральное отношение

Первичной “клеточкой” системы отношений, составляющих реальное “тело” религиозного феномена, является исходное сакральное отношение. Его анализ позволяет увидеть общие особенности исследуемой религии, не прибегая к детальному рассмотрению её содержания, и тем самым сделать первый шаг в последовательном раскрытии её внутреннего морфологического строения.

Исходное сакральное отношение раскрывает сущность религии и указывает на то, каким образом, посредством каких ориентаций верующий представляет себе особенности своих взаимоотношений с высшим сакральным началом, определяющим его существование и направляющим всю его жизнедеятельность. Если в традиционном христианстве таким началом является Святая Троица (единый Бог в трех лицах), то согласно “Слову Виссариона”, таких начал несколько, но основных — три, однако они не составляют тройственного единства. Это — Единый, называемый также Корнем Вселенной и Абсолютом, Природа и Отец Небесный. Читаем: “Человек для своего благоденствия призван развиваться на основах Природы, Духа Единого и Духа Отца своего Небесного” [Кн. осн. 8:9]. Помимо этого есть еще Мировой Разум, Дух Жизни и Святой Дух, Земля-Матушка.

Такое сочетание разнородных высших сакральных начал является результатом объединения в вероучении Церкви Последнего Завета идей и представлений, свойственных весьма различным религиозным и религиозно-философским традициям: языческой (культ одухотворенной Природы), гностической (дуализм души и тела, их взаимодействие между собой в процессе спиритуального совершенствования человека), неоплатонической (Единое как источник появления материальной Вселенной), христианской (Господь — творец человеческих душ и управитель судеб людских, инициатор ряда соглашений с людьми, в том числе Последнего Завета, явленного посланному им на землю Спасителю).

По существу, эта богословская схема политеистична, поскольку перечисленные сакральные начала независимы друг от друга и активно проявляют себя каждое в своей собственной области (хотя генетически они между собой тесно связаны). Несмотря на множество высших сакральных начал, предложенная Виссарионом “новая, Единая молитва” монотеистична и говорит о поклонении только одному Богу — Отцу Небесному, Господу. В новой богословской концепции это вполне оправдано, поскольку, обращение с молитвой уместно только к антропоморфному божеству, которым в данном случае является только Отец Небесный; Единый же “не обладает духовной тканью, в нем не заложено ни добро, ни зло” [П. 63], а Матушка-Земля, хотя и “живая”, лишена духовности и также не дает возможности для личного общения с ней посредством молитвы.

Исходное религиозное отношение по своей структуре всегда полярно: сакральное начало всегда противоположно профаническому, мирскому. Между ними всегда развертываются напряженные и динамичные взаимоотношения, имеющие векторную направленность часто двойного значения: пространственного и временного (упование на сиюминутную божественную милость и на обретение спасения в будущем).

В вероучении Церкви Последнего Завета исходное религиозное отношение имеет сложную поляризованную структуру, поскольку характеризуется наличием нескольких бинарных оппозиций: тепло — холод, свет — тьма, дух — материя (более конкретно: фантазия и воображение, противостоящие материальному благополучию), душа — плоть, душа — разум. Эти оппозиции имеют “вертикальную” направленность и представляют собой противопоставление высшего низшему, позитивного негативному. Тем не менее эти полярные оппозиции не антагонистичны, не сводятся к радикальному противопоставлению добра и зла. Это объясняется тем, что в богословии Виссариона нет объективно существующего вредоносного начала, нет Зла, существующего в глобальном масштабе, в нем все подчинено идее Пути — спиритуального совершенствования, Духовного Восхождения. Указанные бинарные оппозиции характеризуют не противоборство этому процессу, а полярные вехи его развития, вектор его направленности, а также преодолеваемые на этом пути препятствия и трудности.

Читаем: “Движение к Свету у человека возможно только в преодолении препятствий. Теплу может противостоять только холод. Свету противостоит лишь тьма” [Кн. обр. 21:3-5]. Низший сакральный уровень — “тьма и холод” — преодолеваются “трудом, в коем заключена суть лучей Божиих” [Кн. обр. 7:10], т.е. свершением благих дел.

“Слово Виссариона” утверждает, что производство материальных благ весьма ограничивает развитие человеческого сознания, а душа в обстановке материальных удобств начинает черстветь [Кн. обр. 20:2,11].

Стремление к материальному благополучию приводит к скудости воображения и невозможности его развития, тогда как человек в течение всей своей жизни обязан развивать в себе способности к воображению, к фантазии и мечте [Кн. осн. 2:71,46-47].

Говоря о воображении, а точнее, о религиозной фантазии, Виссарион правомерно трактует её как главное средство религиозного сознания, позволяющее умозрительно зафиксировать, опредметить, наглядно представить в образной, эмоционально воспринимаемой форме самые разнообразные фантомы религиозной веры и поклонения. Соответственно этому воображение названо им “живительным источником духовного мира”, оно “помогает почувствовать то, что по расчетам почувствовать невозможно”, и тем самым “дает великое богатство душе” религиозного мечтателя и визионера. Воображение позволяет взяться за Руку, простертую к нам Отцом Небесным, и начать Истинное Восхождение. Надежда на это и мотивирует призыв: “Развивайте воображение, мечтайте!” [Кн. обр. 32:138, 144-145, 152].

Исходное сакральное отношение характеризуется, как уже отмечалось, гностическим дуализмом души и плоти, их взаимодействием в качестве двух, тесно связанных друг с другом факторов спиритуального развития человека. Читаем: “Деяния плоти формируют душу”, однако “плоть не всегда творит во благо развитию души”, а “слабая душа не способна направить плоть к Вершинам великим” [Кн. обр. 10:40, 21-22]. Развитие человеческой души, способствующее успешному переходу из Царства Силы в Царство Души, “возможно исключительно на основе тех таинств и законов, кои присущи плоти” [В. 60]. Очевидно, что “Слово Виссариона” отказывается от традиционного для христианства антагонизма души и плоти, трактуемого в качестве противоположности благой и греховной сторон в человеке. Напротив, в новой религии подчеркивается большое значение плоти для состояния души: “Покидая плоть, душа прекращает развитие” [Кн. обр. 31:76-77].

Душа и разум также составляют бинарную оппозицию, построенную по принципу “высшее — низшее” и “более совершенное — менее совершенное”, что обосновывается тем, что душа порождена Богом, Отцом Небесным, а разум — Природой.

Фактически, за стремлением отвести разуму второстепенную роль и подчеркнуть ограниченность его возможностей стоят не столько названные религиозные представления, сколько вполне реальные причины. С одной стороны, чисто богословская заинтересованность в том, чтобы подчинить знание вере и умалить значение науки в сравнении с религией. С другой — выраженная в религиозной форме часто звучащая сегодня тревога по поводу бесконтрольного развития научно-технического прогресса и требование подчинить его гуманистическим целям и ценностям: развитию личности, процветанию человечества и благополучию жизни на земле.

По этим мотивам вполне понятна “критика разума” у Виссариона: “Разум не может постичь духовное” [Кн. обр. 27.-51]. “Пытающийся следовать только разуму утрачивает истинную сущность свою... Идущий под руководством разума подобен близорукому” [Кн. обр. 25:39, 41].

Требование подчинить человеческое познание ценностным ориентациям отчетливо звучит в рассуждениях о необходимости подчинить разум руководству души: “Разум человеческий может развиваться только на основе развитой души... Попытка достигнуть Совершенства на основе разума и скудости души приведет только к падению. Только под покровом очищенной и развитой души возможны истинное мышление и деяния ваши” [Кн. обр. 25:51, 58-59].

В то же время “развитая душа” позволяет избегать опасностей, возможных при познавательной деятельности разума (“использования великих знаний во вред человечеству”), более того, благодаря ей “человек не будет нуждаться в большинстве технических познаний, накопленных человечеством до сего времени” [Кн. обр. 25:63-64, 67].

В конечном счете Виссарион приходит к выводу, что знание нуждается в ограничении, ибо способно “приводить к неуравновешенности и падению”, что стремление “вскрыть сущность Материального мира не истинно”, а только уводит людей от духовного развития, и что ликования заслуживает лишь путь духовных исканий и совершенствования [Кн. обр. 25:66, 68-70]. Однако этим не исчерпывается проблема взаимосвязи и взаимодействия души и разума в богословии Виссариона, она имеет еще и другой аспект, и иное значение.

Это связано с тем, что исходное религиозное отношение имеет две стороны: ценностно-ориентировочную, соответствующую устремлениям души, и этнологическую (объяснительную) соответствующую деятельности человеческого разума. При этом знание, как это ни парадоксально на первый взгляд, получает приоритет над верой. Однако довод вполне убедительный: отныне начинается “осознанное вхождение в веру, а не на страхе и чудесах” [Кн. обр. 27:36]. Иначе говоря, Виссарион учитывает менталитет современного верующего, склонного рассуждать в вопросах религиозной веры во многом рационалистически и даже приписывать своим религиозным убеждениям характер знания. Исходя из этих настроений, Виссарион делает заявление, звучащее, безусловно, как ересь для традиционного богословия, — “великую ошибку совершают те, кто говорит о вере в Бога. Вера должна перерасти в знание. .. В существование Бога не нужно веры. Должно знать, что Он есть” [Кн. обр. 19:32, 35-37]. Этот парадокс не так уж нов: еще более десяти лет тому назад популярный на Западе религиозный мистик Бхагаван Раджниш провозглашал: “Я не верю в Бога, я знаю, что он есть”. Таким образом, в новых религиозных движениях получает права гражданства и играет все большую роль в укреплении этнологическая ориентация, декларирующая в форме сакрального “знания” веры.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Религиоведение