Томпсон М. Философия науки

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 3. ТЕОРИИ, ЗАКОНЫ И ПРОГРЕСС

В предыдущей главе мы рассмотрели индуктивный метод рассуждений, послуживший основой для становления современной науки. Как нам стало известно, использование индукции сопряжено с различными трудностями, это подметили Юм, а также Гудмен (см. об изумрудах «зелубого» цвета, с. 95—96). Сам процесс вывода и пересмотра законов природы был далеко не простым.
Во второй половине ХХ века продолжались дискуссии о том, как движется прогресс в науке, как законы и гипотезы сменяют друг друга, можно ли вообще определить, какие из них вернее и на основании какого критерия.
В настоящей главе мы рассмотрим различные мнения по этим вопросам, отметим некоторые важные моменты исследований в данной области Поппера и Куна, коснемся взглядов Фейерабенда и Лакатоса. Еще два вопроса, касающихся этой темы, мы не будем рассматривать здесь, поскольку им посвящены отдельные главы («Научный реализм» и «Релятивизм, инструментализм и релевантность»). При их освещении мы затронем сходные темы, но под другими углами зрения.
Однако, прежде чем охарактеризовать общий подход в науке, сформировавшийся во второй половине
110
ХХ века, уместно было бы разобраться в том, что подразумевалось под самим понятием «научный закон», составляющим подоплеку многих современных споров в философии науки.

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ

К концу XIX века общее представление о науке как о здании, возведенном после принятия ньютонова миропорядка со всеми его пристройками, состояло из механистической и материалистической системы оценок. Мир мыслился совершенно независимым от наблюдающего и воспринимающего его человека. Представление о мире утверждалось законами, которые определяли функционирование и взаимодействие составляющих этот мир частей. Наука была способна отбросить любые метафизические домыслы, чтобы обрести полное и упорядоченное знание о физическом мире. Последний казался движущимся механизмом, созданным человеком для его измерения и исчисления. В научном знании должны были отсутствовать априорные элементы, все предположения должны были быть устранены. От ученого требовались объективный взгляд на материю и выработка теории для объяснения ее функционирования. Немецкий философ Людвиг Бюхнер1 (1824—-1899) мог, не боясь впасть в противоречия, утверждать: «Не существует силы без материи, как и материи без силы». Эрнст Геккель2 (1834—1919) был убежден, что наука познала почти все об этом мире и уже вытеснила суеверия прошлого.
Но наряду с этим самонадеянным взглядом существовал и другой, в итоге возобладавший в научном мышлении на пороге ХХ века. Иммануил Кант, немецкий философ-идеалист XVIII века, доказывал, что между вещами-в-себе
111
(ноуменами) и вещами, данными нам в ощущениях (феноменами, явлениями), существует непреодолимая пропасть. Все свидетельства, которые дают нам наши органы чувств, суть феномены: познаваемо лишь то, что мы воспринимаем. Мы можем допустить бытие отдельной реальности «вовне», служащей причиной появления у нас этих ощущений, но мы никогда не сможем непосредственно соприкоснуться с ней.
С появлением работ Германа Гельмгольца 3 (1821— 1894) и Эрнста Кассирера 4 (1874—1945) приходит понимание того, что наука рассматривает не вещи-в-себе, а структуру явлений, то есть наука изучает то, как мы воспринимаем мир.
Философ и логик Эрнст Max 5 (1838—1916) в книге Анализ ощущений и отношение физического к психическому (1886) утверждал, что наука отражает содержимое сознания, воспроизводящего мир в ощущениях. Нет никаких предопределенных структур, все должно быть сведено к суждениям об ощущениях. Единственным исключением он считал логические и математические утверждения. Таким образом, с точки зрения Маха, научная теория оказывалась описанием некой упорядоченности среди объектов чувственного восприятия.
Логический позитивизм
Этих же позиций придерживались и логические позитивисты Венского кружка, среди которых, пожалуй, наиболее известны Мориц Шлик6 (1882—1936) и Рудольф Карнап7 (1891—1970). Это были ученые, испытавшие на себе влияние идей раннего Витгенштейна и Бертрана Рассела. Они считали, что задача философии — определить, что составляет достоверность высказываний, и стремились установить правила соот-
112 304
45
ветствия, посредством которых употребляемые нами слова связываются с наблюдениями. Они также пытались общие и теоретические понятия (например, массу и силу) сделать доступными восприятию (так называемая процедура протокольных предложений). Иначе говоря, масса тела определяется в понятиях измерений, которые можно проделать с данным телом.
В общем, позиция приверженцев логического позитивизма заключалась в том, что смысл суждения и есть способ его верификации. Если я называю какой-то предмет зеленым, я уверен, что вы сами можете увидеть, что он зеленый. Если вы не можете увидеть или подтвердить посредством чувственного опыта некое высказывание, значит, данное высказывание бессмысленно.
В связи с этим науку особенно заботила проблема языка. Для нее это имело важное значение. Эта проблема главенствовала всю первую половину ХХ века. Исходно предполагалось, что индуктивный метод, посредством которого общие суждения подтверждались экспериментальными данными, был верным и единственным научным способом.
Индукция казалась логическим развитием научного метода, формировавшегося с XVII века. Но и здесь возникли сложности. Что делать, если существуют две альтернативные теории, объясняющие одно и то же явление? Могут ли обе они быть верными? Можно ли все, о чем хочет поведать наука, свести к ощущениям? Если закон утвердился, то уже трудно вообразить, что он может оказаться ошибочным. Рамки законов, применимых к ограниченному ряду явлений, могут быть расширены, чтобы охватить более широкую совокупность явлений. Научные теории не отбрасываются, а становятся частью более обширного целого.
Но даже в период господства такого взгляда в философии науки реальная практическая деятельность, осо-
113
бенно в области теории относительности и квантовой физики, выдвигала идеи, не укладывающиеся в это прокрустово ложе.
Иными словами
К концу XIX века выявились две тенденции:
1. Рассматривать мир как некий механизм, который наука наблюдает и с помощью теории объясняет.
2. Считать, что наше знание обязано нашим ощущениям и что, следовательно, задача науки состоит в систематизации объектов этого чувственного восприятия. Мы не в состоянии познать вещи-в-себе отдельно от их личного восприятия.
• Логические позитивисты утверждали, что смысл суждения (научного или иного) служит способом, посредством которого его можно верифицировать. Все зависит от чувственного опыта. Теоретические понятия должны соответствовать наблюдениям.
• Споры об индуктивном методе в науке следует рассматривать сквозь призму позитивизма — узкий и пуританский взгляд на язык, которого придерживались позитивисты, соответствовал их идеалу научного языка.
Некоторые важные соображения о научных теориях, об их развитии и сменяемости явились, по существу, реакцией на устоявшийся взгляд. Интересны в этой связи труды Поппера, который подверг критике логический позитивизм и показал роль принципа фальсифицируемости при проверке и замене теорий. Но еще значительнее было стремление Куна включить научные теории в общий взгляд на мир. Такой решительный переворот в представлениях ученых мог произойти, лишь когда вся совокупность взглядов оказалась несостоятельной и сменилась другой.
114

ФАЛЬСИФИКАЦИЯ

Австрийский философ Карл Поппер8 (1902—1994) несколько лет жил в Новой Зеландии, в 1945 году перебрался в Лондон, где получил место профессора на кафедре логики и научного метода в Лондонской школе экономики. Он внес значительный вклад в политическую философию и философию науки.
Попперовская теория фальсификации, весьма важная для философии науки, имеет достаточно большую сферу приложения. В 20—30-х годах ХХ века логические позитивисты утверждали, что смысл существует лишь в тех суждениях, которые могут быть удостоверены чувственными данными. То есть, если вы не можете привести никакого факта в пользу некоего суждения или, наоборот, в целях его опровержения, значит, это суждение бессмысленно. (Данный вывод, конечно, не касается математических и логических заключений, смысл которых уже содержится в определении употребляемых слов. Вам не надо искать факты и указывать на предметы, демонстрируя, что дважды два — четыре.)
В своем первом сочинении Логика научного открытия (1934) Поппер доказывает, что невозможно подтвердить истинность научной теории простым присовокуплением новых подтверждающих данных. И напротив, если некоторая часть веских данных противоречит теории, этого может хватить для установления ее ошибочности.
Тем самым Поппер подчеркивал, что научная теория не может быть совместима со всеми
46
возможными фактами. Теория считается научной, если присутствует возможность ее опровержения. Конечно, она не отвергается сразу, как только появится ряд несовместимых с ней фактов, потому что сами факты могут быть тоже ошибочными. Ученые непременно постараются провести эксперимент, чтобы показать, что это вовсе не слу-
115
чайность, а подлинное свидетельство неполноценности исходной теории.
Комментарий
Критике Поппер подвергал те области знания, которые считал лженаучными, в особенности марксизм и психологию Фрейда. Он заметил обыкновение марксистов истолковывать любое событие в контексте своей теории, а затем использовать эти интерпретации для подтверждения самой теории. Поппер считал: раз предполагается, что марксистское учение о диалектическом материализме нельзя опровергнуть, значит, оно не может быть подлинно научным; это похоже на психолога, который пытается объяснить состояние своего пациента, исходя из уже имеющихся теоретических выкладок, и старается пренебречь всем, что не согласуется с ними.
Ученые всегда готовы к рассмотрению любых альтернативных теорий, которые учитывают как исходные подтверждающие факты, так и новые, опровергающие свидетельства. Иначе говоря, прогресс в науке осуществляется посредством выявления способов опровержения существующих научных теорий.
Сутью попперовской концепции является то, что научные законы неизменно следуют за экспериментальными данными. Индуктивный метод, наоборот, предполагает, что путем накопления данных и выведения на их основе заключений можно прийти к законам, которые будут достоверными, а не вероятностными. Поппер оспаривает данное положение, считая, что все наши ощущения содержат толкования определенного рода и что в любой череде экспериментов будут наблюдаться отклонения, а учитываются или нет подобные отклонения, зависит от допущений того, кто эти эксперименты осуществляет. К тому же число проводимых
116
опытов всегда конкретно, а между тем теоретически их может быть бесконечно много. Поэтому индуктивные доводы никогда не приведут к полной достоверности дедуктивной логики.
По мнению Поппера, существенным является возможность того, что фальсифицирует суждение. Если ее нет, то у суждения отсутствует значимое содержимое. Следовательно, все подлинные научные теории обязаны быть логически последовательными и допускающими фальсификацию. Ни одна из них не может согласовываться со всеми логически возможными фактами. Таким образом, неопровержимая теория лишена научности.
Пример
Посмотрим, что стоят экспериментальные данные, говорящие в пользу ньютоновских законов физики. В преобладающих на Земле условиях их действительно можно подтвердить. Однако при анализе экстремальных обстоятельств возникают трудности. Как известно, Эйнштейн верно предсказал отклонение света удаленных звезд под воздействием поля тяготения Солнца, что было подтверждено при наблюдении солнечного затмения. Множество данных, которые были собраны посредством успешного применения ньютоновой физики, не объясняло этих фактов, что свидетельствовало о ее ограниченности.
Таким образом, наука движется вперед, отыскивая данные, опровергающие уже разработанные теории, что побуждает либо скорректировать их, либо отвергнуть.
В частности, попперовский взгляд оспаривает две распространенные философские идеи:
• представление Локком человеческого ума как tabula rasa до того момента, пока в нем не начнет запечатлеваться опыт;
117
• концепцию Витгенштейна из его Логико-философского трактата о том, что задача языка заключается в описании образа внешнего мира.
Поппер же, напротив, усматривал в разуме, а не в опыте творческое начало. Это означает, что научный прогресс, по сути, есть следствие творческого порыва человека, выдвигающего гипотезу, которая выходит за пределы познаваемого посредством опыта. Процесс развития науки — это не просто накопление информации для подтверждения уже известного, а рискованный путь в неведомое, испытание на прочность новых идей и их совершенствование.
Такой взгляд на научную деятельность аналогичен пониманию Поппером человеческого мышления, которое он считал постоянно занятым решением задач.
Фактически цель науки состоит в создании теорий, имеющих высокую степень информативности и малую вероятность истинности (ведь чем больше содержится информации, тем выше вероятность выявления ложного высказывания), но в то же время наиболее близких к истине. Легко найти утверждение, которое вряд ли будет опровергнуто (например, «солнце взойдет завтра»), но оно бедно информативным содержанием, и в нем трудно усмотреть практическую пользу.
С точки зрения Поппера, структура научного метода выглядит следующим образом:
1) осознание проблемы (например, провал прежней теории);
2) предложение нового решения (то есть новой теории);
3) вывод из этой теории проверяемых заключений;
4) выбор среди соперничающих теорий наиболее подходящей.
118
Итог
Согласно попперовской теории, никакой научный закон не может быть доказан, в лучшем случае он может обладать высокой степенью вероятности. Всегда должна оставаться возможность того, что однажды ряд фактов засвидетельствует его ошибочность.
Таким образом, по отношению к результатам научной работы Поппер замечает, что все уже «насыщено теориями». Все оказывается предметом их реализации и совершенствования. Основной вид умственной работы заключается в решении выявляемых проблем.
Комментарий
Для Поппера идеал — это теория, дающая максимум информации и поэтому имеющая малую степень вероятности, но тем не менее приблизившаяся к истине. Такая теория, возможно, в итоге будет отвергнута, но она все-таки принесет пользу, поскольку на ее основе будут сделаны какие-то выводы. С другой стороны, теория, ничего не говорящая, по сути, не имеет шансов быть опровергнутой и потому не принесет никакой пользы!
Как правило, эксперимент является свидетельством функционирования науки. Результаты экспериментов приводятся наряду с подробной информацией о способах их получения. Задача тех, кто хотел бы проверить данные опытов, состоит в их повторении и сверке результатов. Существующая на этот момент теория должна предсказать исход опыта. Там, где ей не удалось сделать правильный прогноз, кроется опасность фальсифицирования — такова суть подхода Поппера. Однако все не так просто, ибо и Поппер, и Лакатос признают, что фальсифицирование и опровержение теории обычно происходят лишь при наличии другой теории, готовой занять ее место.
119
Иначе говоря, если имеется другая теория, способная признать все то, что учитывает предыдущая, и учесть обстоятельства, относительно которых та теория ошибается, то тогда этой другой следует отдать предпочтение. В подобном случае решающим критерием выступает сила объяснения. Но может случиться и так, что эксперимент опровергает теорию, но ошибка заключена в нем самом или в не учтенном прежде факторе. Таким образом, отвергнуть теорию при первом признаке фальсифицирования невозможно. Когда появляется альтернативная теория, всякий случай фальсифицирования предполагает сравнение обеих теорий, в результате та, что получает большее подтверждение, и должна быть принята.
Итог
• Упрощенный взгляд на фальсифицирование предполагает, что теорию следует отвергнуть, если она не подтверждается опытными данными.
• Более взвешенный подход состоит в том, что теория отвергается в случае отсутствия подтверждающих ее опытных данных и при наличии альтернативной теории, способной их учесть.
• На практике несостоятельность определенной теории побуждает ученых искать вместо нее более приемлемую.

МОДЕЛИ И ПАРАДИГМЫ

Томас Кун 9 (1922—1996) пытался понять, как прогрессирует наука, связано ли ее развитие с простой индукцией либо оно является следствием фальсификации, выдвинутой Поппером, когда единичный факт оказывается достаточным для того, чтобы признать теорию неверной.
120
Кун разработал концепцию, основанную на истории науки. Процесс научной работы, выстраивающий теорию и подтверждающий наличие проблемы, приводит к революционным изменениям, противоречащим самому этому процессу. Наука вовсе не освобождается от теорий и не заменяет их при каждом появлении противоречащего им факта, скорее большую часть времени она занимается последовательной накопительной работой.
Ученый признавал, что базовая совокупность предположений, обслуживающих науку, некоторое время остается нормативной, то есть большинство исследователей как раз и занимаются проведением экспериментов в пределах принятых ими научных допущений. Установленные внутри научного сообщества определенные законы и теории являются основой для дальнейших изысканий. Эти законы и теории Кун и называет «парадигмой».
Он разграничил нормальное состояние науки и кризисные моменты, когда целиком меняется научный подход и осуществляется научная революция. В периоды стабильности господствует стойкая парадигма, но она, безусловно, таит в себе некоторые проблемы. Последние постепенно нарастают, вызывая кризис существующей парадигмы, во время которого вполне может появиться 304
48
альтернативная парадигма, способная справиться с вызвавшими кризис проблемами. После принятия новой парадигмы наука вновь обретает нормальное состояние.
Пример
Имеется много примеров смены парадигм в результате научных революций. Пожалуй, наиболее ярким был приход ньютоновой физики, отвергнувшей прежнюю геоцентрическую картину мира Аристотеля и Птолемея. Затем, с появлением эйнштейновских теорий относительности, уже ньютонова физика, прекрасно служившая прежде науке, уступила место совершенно иному взгляду на мир.
121
Процесс создания парадигм «нормальной наукой» и изменения их в моменты кризиса рассмотрен в книге Куна Структура научных революций.
Сейчас мы можем говорить об узости взглядов философов и ученых, которая заставляет их отстаивать собственное видение мира даже тогда, когда происходит смена парадигмы и все подвергается переоценке. В конце XIX века никто не предполагал, какие крутые перемены могут произойти в науке в первой половине ХХ века.
Особенно неоднозначно в теории Куна выглядит его утверждение об отсутствии независимых фактов, посредством которых можно определить выбор одной из двух различных парадигм. Все факты истолковываются в свете той или иной парадигмы, поскольку нет независимой точки зрения на имеющиеся возможности.
Комментарий
Нельзя проводить наблюдения, абсолютно независимые от господствующей парадигмы, потому что эти самые наблюдения ею и формируются. Вот почему так редко появляется новая парадигма: большую часть времени «нормальная наука» работает в заданных границах. Однако научные споры возникают в основном при соприкосновении двух различных парадигм, где каждая служит основой для интерпретации фактов. В результате этих дискуссий и происходят революционные перемены и появляется новая парадигма.
Кун отмечал, что теории требуют определенной степени убежденности. Индуктивный метод (предлагаемый, например, Юмом) позволяет при появлении новых фактов отвергнуть любую теорию, которой мы прежде придерживались. Однако на практике такого не бывает. Мы творим в рамках некой парадигмы, которая и обусловливает наш подход к исследованию фактов и логическо-
122
му обоснованию их. Она влияет на образ нашего мышления, и требуется нечто по-настоящему значительное, чтобы заменить ее.
Заметьте, что, по Куну, парадигма не имеет рациональной основы и не поддается прямому фальсифицированию. Поскольку она образует структуру, в рамках которой и оцениваются факты, парадигма подстраивает их под себя, и требуется огромное творческое усилие, чтобы вырваться за ее пределы. Позицию Куна можно назвать релятивистской, учитывая его аргументацию о том, что парадигма формируется в соответствии с вопросами, задаваемыми конкретным обществом в конкретное время, и ее нельзя сравнить с парадигмой иного исторического периода. Иначе говоря, каждая парадигма обладает собственным языком, а привлекаемые различными парадигмами понятия несопоставимы.
Комментарий
Феномен «парадигмы» присущ человеческому мышлению — мы наблюдаем социальные, религиозные и культурные парадигмы. В сфере искусства трудно бывает выйти за пределы некой традиции и создать что-то совершенно иное. Например, классический стиль довольно долго властвовал над творчеством композиторов и художников, и только подъем вдохновения и творческих сил позволил выйти за его рамки.
Общий взгляд Куна на науку таков: научная деятельность заключается в основном в рутинном сборе данных и расширении нашего массива знаний, в умении предсказать нечто такое, что заставляет внезапно пересмотреть весь массив данных и увидеть его под новым углом зрения. Эти моменты и характеризуют «смену парадигмы», после чего начинается длительный период «нормальной науки».
123
Комментарий
Возникает вопрос: как можно утверждать, что наука способна развиваться, раз мы не в состоянии отстраниться от нее и найти способ для сравнения парадигм? Если, согласно утверждениям Куна и Фейерабенда, мы не можем иметь истинно объективный взгляд на функционирование науки, то как вообще можно констатировать, что прогресс совершается или что одна парадигма лучше другой?
Действительно, Пауль Фейерабенд10 (1924—1994) в книге Против метода: очерк анархистской теории познания (1975) заявляет, что прогресс ложен и невозможен: мы в состоянии обрести лишь различные способы видения, а не истинное знание. Следовательно, выбор одной теории вместо другой осуществляется на основании всякого рода субъективных соображений. Каждый человек свободен в своем собственном мнении, и наука не может устанавливать абсолютные и жесткие критерии истинности.
Если это верно, то тогда какие побуждения возможны? В XVII—XVIII веках ученые полагали,
что постепенно изгоняют невежество и утверждают власть разума. Но что станет стимулом в науке, если она является просто последовательностью произвольных точек зрения? Способны ли вы серьезно увлечься наукой при такой убежденности?
Заметьте, что прежний индуктивный подход к научному использованию факта и эксперимента приводил к выводу, что прогресс представляет собой крайне медленный процесс накопления данных. У Куна же мы видим совершенно иную картину: непостоянство движения, наличие внезапных подвижек, отделяемых длительными периодами основательной работы, мало что говорят о прогрессе. В кратком очерке истории науки (см. главу 2) мы отметили происходящие время от времени значи-
124
тельные перемены. Из этого следует, что концепция Куна более точна, нежели теория о прогрессе как медленном накоплении данных.
Исходя из подхода Поппера, следуя по пути прогресса, мы вряд ли смогли бы много приобрести. Тщательно подготовленные опыты тоже редко приносят сугубо однозначные результаты. При строгом научном подходе даже малая толика несовместимых данных требует отправить теорию «на свалку». На практике же ничего подобного не происходит. Всякое появление необычных данных воспринимается серьезно, но сначала им пытаются найти объяснение (например, виноваты измерительные приборы). Ученый снова делает попытку в точности повторить тот же эксперимент и посмотреть, получаются ли снова эти явно «чужеродные» результаты. Иначе говоря, необычное или неожиданное не вызывает замешательства и не принуждает сразу же отвергать все существующие теории. Идет отборочный процесс накопления данных, и вся парадигма меняется лишь тогда, когда противостоящие ей факты нарастают как снежный ком.
И все же определенные сдвиги в науке видны даже в отсутствие смены самой парадигмы. Это констатировал Имре Лакатос11 (1922—1974) в своей книге Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. По его мнению, наука прогрессирует за счет исследовательских программ, направленных сугубо на решение возникающих проблем. Дело состоит не в отбрасывании гипотезы при появлении единичного противоречащего факта, о чем говорит попперовская теория фальсификации, и не в ожидании кризиса, за которым следует смена парадигмы. Развитие науки происходит через реализацию исследовательских программ, которые предпринимаются для подготовки опытов и получения новых фактов.
125
Внутри такой программы существуют «жесткое ядро» теорий, без которых она не может быть жизнеспособной и которые ученые не отбрасывают без веских оснований, а также «предохранительный пояс» из дополнительных гипотез, которые можно проверять и менять без полного отказа от всей программы. Таким образом, прогресс совершается как бы путем подгонки «предохранительного пояса».
На практике же чаще всего выполняется сразу несколько программ. Следовательно, развитие идет и тогда, когда одна из программ оказывается более продуктивной. Соперничают не просто теории, а целые совокупности теорий внутри каждой исследовательской программы.
Поэтому Лакатос критиковал Поппера за пренебрежение к исторической преемственности теорий внутри исследовательских программ, что делает последние уязвимыми при оценке учеными своей работы. Его критике (пожалуй, несправедливой, как мы убедимся далее) подвергся и Кун за то, что изменения парадигмы у него оказываются сугубо иррациональными, обусловленными выбором группы ученых, которые не в состоянии определить истинную причину перемен.
Итог
• Согласно Попперу, теории непрерывно подвергаются испытаниям и могут быть фальсифицированы в любое время.
• По мнению Куна, парадигмы изменяются не на основании доводов разума, а в момент прозрения мысли. Перевороты в науке редки и внезапны.
• Согласно Лакатосу, прогресс осуществляется посредством научных программ, которые позволяют сопутствующим теориям меняться и тем самым влиять на «жесткое ядро» теорий каждой конкретной программы.
126

ПОЛОЖЕНИЕ НАУЧНЫХ ТЕОРИЙ

Для признания теории весьма существенна ее совместимость с остальными, уже утвердившимися теориями. Если положения двух теорий оказываются взаимоисключающими, одна из них должна быть ложной.
Важное значение для принятия той или иной теории имеет научный стимул, побуждающий продвигать ее. Теории служат для объяснения смысла явлений. Если существующая теория не 304
50
способна дать это объяснение, нужно найти такую, которая все расставит по своим местам.
Пример
В XIX веке полагали, что Солнце выделяет тепло благодаря действию силы тяготения, сдавливающей его массу. Иначе говоря, Солнце постепенно сжимается, отдавая тепло и свет. Пытались даже рассчитать, сколько Солнце сможет светить и каков его возраст. К концу века Кельвин12 (1824—1907), опираясь на труды Гельмгольца, пришел к выводу, что Солнцу и Земле около 24 миллионов лет. Этот временной отрезок именуют временной шкалой Кельвина— Гельмгольца.
Но по эволюционной теории Дарвина, возраст Земли должен быть значительно больше. Все расчеты обеих теорий проводились с достаточной степенью точности, и получалось, что одна из них непременно ошибочна. Если Дарвин прав относительно времени, необходимого для развития вида, то в таком случае Солнце должно было как-то иначе выделять столь значительное количество энергии.
С появлением эйнштейновской теории относительности эта проблема была решена, ибо эта теория иначе объясняла длительное испускание солнечной энергии. Разумеется, Солнце не вечно, но благодаря теории относительности был вычислен приблизительный возраст нашего светила — этого периода вполне хватало для эволюции жизни на Земле.
127
Следовательно, прогрессу способствует решение стоящих перед нами проблем. Если существующие теории непригодны для понимания того, с чем мы сталкиваемся, то возникает некая проблема. Такой подход к вопросу называется инструменталистским. Иначе говоря, закон следует оценивать по его результатам.
Ключевой момент
Нужно помнить одно: образы и модели, посредством которых мы пытаемся понять природные явления, не «истинные» или «ложные», а «подходящие» и «неподходящие». Мы не в состоянии напрямую сравнить созданный нами образ и саму реальность. Мы, например, не можем непосредственно увидеть атом и решить, верна ли составленная нами его модель в виде крошечной Солнечной системы. Если мы могли бы его видеть, нам ничего не нужно было бы представлять! Модели выступают исключительно как понятийные средства для тех вещей, которые нельзя познать непосредственным восприятием.
На практике одна теория (или даже парадигма) редко сразу уступает место другой. Часто соперничающие теории сосуществуют некоторое время, пока их сравнивают. К тому же новая теория поначалу оказывается зависимой от старой теории или парадигмы, даже если потом полностью отделяется от них.
Пример
Коперника обычно считают ниспровергателем старой картины мира, но на самом деле он во многом использовал созданную Аристотелем физику. Он, как и Аристотель, полагал, что движение планет должно быть круговым (совершенным), и поэтому рассчитывал видимое движение планет с помощью сложной системы эпициклов. И лишь позднее, особенно после Галилея, его теория оказалась переворотом, знаменующим собой решительный разрыв с птолемеевой космологией.
128
Так что ученым постоянно приходится иметь дело сразу с несколькими различными теориями, касающимися какой-то отдельной области знаний, одна из которых может казаться более подходящей или объемлющей по сравнению с другими. Иногда выдвинутая теория не слишком быстро продвигается вперед, так как еще требуется выполнить определенную работу, способствующую пониманию ее важности.
Пример
Квантовую теорию Макс Планк предложил в 1900 году, но она так и не получила должной оценки вплоть до выхода в свет трудов Эйнштейна (с 1905 года) и Бора (в 1913 году), поскольку уж слишком противоречила доэйнштейновой физике.
Естественно, принятие теории научным сообществом вовсе не служит залогом ее полной истинности. Каждая теория выражается языком, сформированным на основе допущений и методов породившей его науки. Однако есть определенные критерии, позволяющие оценивать теории. Приемлемость и способность предсказания здесь очень существенны — чем больше прогнозов сбывается, тем выше степень приемлемости. Выбор между одинаково удачными теориями осуществляется на основе критериев простоты. Иначе говоря, при наличии двух теорий, весьма сложной и простой, обычно предпочитают ту, что проще. Это следует из принципа бритвы Оккама, согласно которому «сущностей не следует умножать без необходимости». Простая теория лишь тогда отбрасывается, когда становится ясно, что она не способна охватить все случаи.
В своей книге The Essential Tension (1977) Кун выдвигает пять характеристик добротной научной теории:

• точность,
• согласованность,
• охват,
• простота,
• плодотворность.

Он подчеркивает, что эти характеристики вполне могут создавать определенные трудности при выборе, например, между более точной теорией и той, что на практике окажется более полезной и позволит ученым легче строить прогнозы.
Основным положением концепции Куна (и способом для опровержения возможных обвинений в иррациональности причин перемен) является то, что ученые могут выбрать удовлетворяющие их теории согласно своим соображениям. Кун полагает, что научное сообщество совместными усилиями приходит к единому мнению о приемлемости теории. Это не просто вопрос взвешивания имеющихся фактов, но и учет всех пяти вышеупомянутых характеристик.
Тезис Дюэма—Куайна
До сих пор мы рассматривали сосредоточенные внутри некой парадигмы или являющиеся частью исследовательской программы посылки индивидуального принятия или опровержения теорий. Однако имеющиеся доводы оспаривают любую попытку разграничивать наше знание подобным образом. Эти доводы известны как тезис Дюэма—Куайна, выдвинутый физиком Пьером Дюэмом13 (1861—1916) и философом Уиллардом ван Орманом Куайном 14 (1908—2000).
Дюэм в 90-е годы XIX века утверждал, что опровергнуть теорию можно лишь на основании других теорий, которые вы считаете верными. Если ваши собственные
130
теории ошибочны, то тогда и ваше опровержение будет несостоятельным. Поэтому он доказывал, что совершенно ошибочно само стремление отделять гипотезы друг от друга, напротив, их следует воспринимать в совокупности, как части одного целого.
Куайн высказал аналогичный подход в знаменательной статье Две догмы эмпиризма (1951). Он утверждал, что наши представления переплетены друг с другом подобно нитям ткани, так что изменение одного из них сказывается на всех прочих.
Оба ученых считают природу человеческого знания холистической, то есть целостной. Такой подход повлиял на выработку Куном понятия периода «нормальной науки», а также на гипотезу Лакатоса о «жестком ядре» теорий внутри исследовательской программы.
Иными словами
Пытаясь понять отдельные необычные факты или неожиданные результаты эксперимента, ученый может прийти к новой, объясняющей эти явления теории. И тогда возникают вопросы: как новая теория согласуется со всеми остальными, которые я считаю верными? что придется изменить в остальных теориях для их согласования с новой? Образно говоря, тезис Дюэма—Куайна говорит о том, что мы не можем сделать ход в шахматной партии, не учитывая хода всей игры. Теории должны согласовываться друг с другом, иначе они лишены смысла.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Бюхнер Людвиг — немецкий врач, философ. Книга Сила и материя (1907) сделала его одним из наиболее известных представителей материализма того времени. Находился под сильным влиянием философии Фейербаха, Кабаниса. Защищал идеи социального дарвинизма, основой социального развития считал борьбу за существование (конкуренцию).
131
2 Геккель Эрнст — немецкий зоолог; профессор университета в Йене (1865—1909). Его сочинение Мировые загадки. Общедоступные лекции о философии биологии (1899) получило в то время широчайшее распространение и оказало большое влияние на натурфилософию. Априорных знаний, по Геккелю, не существует, есть только почерпнутые из опыта знания более ранних поколений, которые узакониваются путем наследования. Философия также должна основываться на принципе развития. «Первое начало» материи и ее формы движения столь же мало можно осмыслить, как и ее конец. Нужно отклонить допущение существования Бога, направляющего ход мировых событий. Геккель назвал свое учение монизмом. Основные произведения: Чудеса жизни (1904), Монизм (1892), Бог в природе (1906), Естественная история миротворения (1868).
3 Гельмгольц Герман — немецкий физик и психолог. С 1871 г. — профессор в Берлине. Находился под влиянием философии Канта. Основатель психологии чувств. По Гельмгольцу, наши ощущения суть действия, вызываемые внешними причинами в наших органах чувств; они зависят как от возбуждающего их объекта, так и от воспринимающего аппарата органов чувств. Поэтому ощущение есть не отражение объекта, а своего рода символ. Закономерность действительного мира отражается в мире символов, посредством познания которого мы можем направлять нашу деятельность так, чтобы она приносила желаемый успех, то есть чтобы появлялись ожидаемые новые ощущения. Исходя из этого, Гельмгольц дал теоретико-познавательное обоснование геометрии и естественнонаучного исследования. Основные сочинения: О зрении (1855), Учение о слуховых ощущениях (1863), Факты в восприятии (1879).
4 Кассирер Эрнст — немецкий философ. В 1919—1933 гг. — профессор в Гамбурге, с 1934 г. — в Нью-Йорке. Принадлежал к Марбургской школе, занимался исследованием истории философских проблем. Рядом с миром чистых знаний научного мышления, в котором предметное растворяется в отношениях, Кассирер поместил мир языкового мистически-религиозного мышления и художественного созерцания. Он выступал в защиту теории относительности Эйнштейна и считал, что в истории науки и в истории философии имеет место переход от наглядного предметного мышления к отвлеченному, в котором на первый план выступают функция и отношение.
5 Мах Эрнст — немецкий физик и философ. В 1897—1901 гг. — профессор в Вене. Причину
возникновения и цель науки видел в удовлетворении необходимых жизненных потребностей. Поэтому наука должна строго ограничиваться минимально возможными затратами

мыслительной энергии (то есть стремиться к экономии мысли) на исследование действительно фактического —• в частности, отказаться от всех метафизически-религиозных спекуляций. Реальны, по Маху, только ощущения (звуки, цвета, тяжесть, теплота, запахи, пространство, время и др.) и их функциональные, непричинные зависимости и связи. Вещи — это комплексы ощущений, «Я» — тоже лишь замкнутая в себе группа ощущений, которая с другими группами ощущений, образующими внешний мир, связана слабее. Следовательно, существенного различия между психическим и физическим, «Я» и миром, представлением и объектом, внутренним и внешним не существует. Различие вытекает лишь из различия точек зрения на научное исследование материала ощущений, который должен обрабатываться строго математически. Мах оказал влияние на теорию относительности и неопозитивизм, его положения оспаривались Лениным. Основные сочинения: Механика в ее развитии (1883), Анализ ощущений и отношение физического к психическому (1886), Познание и заблуждение (1905).
6 Шлик Мориц — австрийский философ, физик и логик. Профессор в Ростоке, Киле, Вене, в 1931—1932 гг. — в Беркли (Калифорнийский университет); основатель Венского кружка; представитель эмпирического реализма. Испытав влияние Р. Карнапа и Л. Витгенштейна, разрабатывал главным образом проблему истины, теорию познания, вопрос об априорном характере логики и математики. Он полагал, что существует возможность априорного синтетического суждения, и пытался физически разрешить психофизическую проблему. Задача философии — логическое разъяснение понятий. Кроме того, Шлик исследовал понятия пространства, времени, материи, причинности, вероятности, органического, ценности, гедонизма, свободы воли, этического мотива. Основные произведения: Lehensweisheit (1908); Raum und Zeit in der gegenwartigen Physik (1917); Gesammelte Aufsätze (1938); Fragen der Ethik (1930); Les enonces scientifiques et la realite du monde, exterieur (1934); Natur und Kultur (1952).
7 Карнап Рудольф — немецко-американский философ и логик; с 1936 г. — профессор Чикагского университета, ведущий представитель логического позитивизма. Считал важным уточнение основных понятий философии и науки с помощью аппарата математической логики. Развил формализованную теорию индуктивных выводов, теорию семантической информации и квантификации модальной логики. Основные работы: Der logische Aufbau der Welt, Versuch einer Konstitutionstheorie der Begriffe (1928); Scheinprobleme in der Philosophie (1928); Abriy der Logistik (1929); Logische Syntax der Sprache (1934); Formalization of logic (1943); Meaning and necessity

(1947; рус. пер. Значение и необходимость. М., 1959); Introduction to semantics (1948); Logical foundations of probability (1950; рус. пер. Философские основания физики. Введение в философию науки. М., 1971); The continuum of inclusive methods (1952).
8 Поппер Карл — философ, логик и социолог. Родился в Австрии. Примыкал к Венскому кружку. С 1945 г. работал в Великобритании. Свою философскую концепцию — критический рационализм, теорию роста научного знания — построил как антитезу неопозитивизму. Выдвинул принцип фальсифицируемости (опровержимости), служащий критерием демаркации между наукой и метафизикой. Теория «трех миров» Поппера утверждает существование физического и ментального миров, а также мира объективного знания. Работы по теории сознания, вероятностной логике и теории выводимости. Выступил с критикой марксизма и принципа историзма. В противовес иррационализму и релятивизму защищает рационализм. Основные сочинения: The Open Society and It's Enemies (1945; рус. пер. Открытое общество и его враги. Т. 1—2. М.: Феникс, 1992), The Poverty of Historicism (1957), Objective Knowledge. An Evolutionary Approach (1979), Postscript to the Logic of Scientific Discovery (1981—82; рус. пер. Логика и рост научного знания. М., 1983).
9 Кун Томас — американский физик, философ и историк науки. Выдвинул концепцию научных революций как смены парадигм — исходных концептуальных схем, способов постановки проблем и методов исследования, господствующих в науке определенного исторического периода. Дал критику неопозитивистского понимания науки. Основные сочинения: The Copernican Revolution: Planetary Astronomy in the Development of Western Thought (1957); The Structure of Scientific Revolutions (1962; рус. пер. Структура научных революций. М., 1975; 2001 — в книгу изд-ва ACT также входят статьи Куна: Логика открытия или психология исследования, Замечание на статью Лакатоса), Sources for history of Quantum Physics (1967), The Essential Tension: selected Studies in Scientific Tradition and Change (1977) и специальное исследование Black-Body Theory and the Quantum Discontinuity (1978).
10 Фейерабенд Пауль — американский философ науки. Родился в Австрии. В концепции «эпистемологического анархизма» обосновывает плюрализм в методологии научного познания и тезис о несоизмеримости теорий (ученый может выдвигать свои собственные теории, игнорируя критику). Наука, по Фейерабенду, иррациональна, не отличается от мифа и религии и является одной из форм идеологии. Опираясь на разработанное Поппером и Лакатосом положение о том, что при столкновении научной теории с
134
некоторым фактом для ее опровержения необходима еще одна теория (придающая факту значение опровергающего свидетельства), он выдвинул методологический принцип пролиферации (размножения) теорий: ученые должны стремиться создавать теории, несовместимые с существующими и признанными теориями. Фейерабенд резко критиковал позитивистскую методологию. Основные сочинения: Realism, Rationalism and Scientific Method: Philosophical Papers (v. 1—2, 1981—85), Against Method: Outline of an Anarchistic Theory of Knowledge (1975), Science in a Free Society (1978); в рус. пер.: Ответ на критику. М., 1978; Избранные труды по методологии науки. М., 1986; Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории познания. М., 1998.
1 Лакатос (точнее Лакатош (Lakatos) Имре; настоящая фамилия Липшиц, Lipsitz) — английский математик, логик и философ науки. Родился в Венгрии. Ученик Д. Лукача. В 1950—1953 гг. был в заключении, во время Венгерского восстания 1956 г. бежал на Запад, с 1958 г. — в Великобритании, с 1969 г. — профессор Лондонской школы экономики. Исследуя процесс становления науки, разработал универсальную концепцию ее развития, основанную на идее конкурирующих научно-исследовательских программ. Важным структурным элементом исследовательских программ, согласно Лакатосу, является «жесткое ядро», объединяющее условно неопровергаемые, специфические для данной программы фундаментальные допущения, а также «предохранительный пояс» из вспомогательных гипотез, которые должны адаптироваться, модифицироваться или даже заменяться при столкновении с контрпримерами. Критиковал неопозитивистскую концепцию науки. Основные сочинения: Proofs and Refutations // The British 304

Journal for the Philosophy of Science (v. 14, 1963—64; рус. пер. Доказательства и опровержения. М., 1967), Falsification and the Methodology of Scientific Research Programmes II Criticism and the Growth of Knowledge, 1970, рус. пер. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ II Кун, Структура научных революций, М.: ACT, 2001), History of Science and it's Rational Reconstructions // Boston Studies in the Philosophy of Science (v. 8, 1972; рус. пер. История науки и ее рациональные реконструкции II Структура и развитие науки. М., 1978), The Changing Logic of Scientific Discovery (1973), Proofs and Refutations and Other Essays in the Philosophy of Mathematics (1974).
12 Томсон Уильям (в 1892 г. за научные заслуги получил титул барона Кельвина) — английский физик, президент Лондонского королевского общества, почетный член Петербургской академии наук. Труды по многим разделам физики (термодинамика, теория
135
электрических и магнитных явлений и другие). Дал одну из формулировок второго начала термодинамики, предложил абсолютную шкалу температур (шкала Кельвина). Экспериментально открыл ряд эффектов, названных его именем (в том числе эффект Джоуля—Томсона). Активный участник осуществления телеграфной связи по трансатлантическому кабелю, установил зависимость периода колебаний контура от его емкости и индуктивности. Изобрел многие электроизмерительные приборы, усовершенствовал ряд мореходных инструментов.
13 Дюэм Пьер — французский физик. Известен также своими работами по философии и истории естествознания. Физические законы и теории в его понимании суть не что иное, как символические конструкции — релятивные, временные и слишком простые, чтобы дать полное представление о действительности, истинное или ложное. Единственной основой существования физической теории является вера людей в порядок, стоящий над физикой. Основные сочинения: Le mixte, et la combinaision chimique, essai sur 1'evolution d'une idee (1902); La theorie physique (1906; рус. пер. Физическая теория, ее цель и строение. СПб., 1910); Les sources des theories physiques (1905); Le Systeme du monde (1913—1917).
14 Куайн Уиллард — американский логик, математик и философ, представитель неопрагматизма, или логического прагматизма. Труды по построению аксиоматической системы, включающей логику классов, по логической семантике и модальной логике, по философии математики. Куайн использует достижения современной логики для прояснения и разрешения традиционных философских проблем, особенно онтологического ряда (вопросы формы «Какого рода вещи существуют?»). Согласно Куайну, философы должны предпочитать «пустынные ландшафты» и допускать существование каких-либо объектов, лишь когда это абсолютно необходимо. Проверка на необходимость, которую он предлагает, обманчиво проста: вещь существует, только если наилучшая теория в своей самой экономной формулировке утверждает, что она существует. Поскольку Куайн считает, что наилучшая теория должна включать по крайней мере объекты физики, он хотел бы доказать, что это единственные объекты, которые требуются для наилучшей теории. С точки зрения Куайна, главным препятствием такому доказательству является то, что математика требует существования абстрактных сущностей (например, чисел или множеств). В то же время он не видит способа редуцировать или элиминировать такие сущности. Более подробно о Куайне и многих других упомянутых в настоящей книге современных мыслителях см.: Современная западная философия: Словарь. М.: Изд-во
136
политической литературы, 1991. Основные сочинения: From a Logical Point of View (9 Logico-Philosophical Essays) (1953); Word and Object (1960; рус. пер. Слово и объект. М.: Логос — Праксис, 2000); Set Theory and Its Logic (1963); Ontological Relativity and Other Essays (1969); Philosophy of Logic (1970); Tilings and Their Place in Theories (1981); The Time of My Life: An Autobiography (1985); Pursuit of Truth (1990); From Stimulus to Science (1995). На рус. яз.: статья Онтологическая относительность (в кн.: Современная философия науки М.: Логос, 1996. С. 18—40).
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия