5.2. Социальные субъекты экономической деятельности

Ценностное измерение экономической деятельности

В своей фундаментальной работе «Капитализм, социализм, демократия» (JozefA.Shtumpeter, Capitalism, SocialismandDemocracy, NewYork: Harper&Bros., 1942)[1] австрийский экономист Йозеф Шумпетер практически в самом начале книги обращает внимание читателя на то, что объяснение роли и механизма неэкономических мотивов и анализ того, как социальная реальность отражается в индивидуальной психике, является существенным элементом теории даже при экономической интерпретации истории.

Изменяется не только направление движения капитализма, фундаментальные изменения происходят и с капитализмом как таковым. В истории экономических учений были теоретики, которые исследовали особенности функционирования капитализма с позиций нравственности. Суть проблемы составляет то, что неравномерное распределение богатства, порождающее, в том числе, ощущение крайней несправедливости, имеет экономические последствия.

По мнению Р.Хэйлбронера: «Капитализм, как и любая система организации общества, не способен выжить на одном лишь хлебе. Для выживания необходима вера, в данном случае – вера в ценности и добродетели порождаемой им цивилизации, которая в свою очередь поддерживает его жизнеспособность»[2]. В скрытом виде сверхидеей капитализма является идея о том, что ресурсные возможности природы и интеллекта неограниченны. Поэтому улучшение жизни одних совсем не обязательно означает ее ухудшение у других. Это система не просто потребления, которое постоянно искусственно стимулируется, но и творчества, которое позволяет улучшить потребление качественно. Поэтому индивидуальные свободы и стимулы стали играть здесь ключевую роль.В идеале, структурная устойчивость капиталистического общества обеспечивается свободным выбором каждого из его членов при условии, что логика этого выбора лежит в определенных границах.

Судьба современной мировой цивилизации во все большей степени теперь зависит от того, каким образом будут решаться экономические проблемы. Тенденцию для будущего развития определить не так сложно. Еще в 1944 г. Фридрих фон Хайек написал слова, к которым сложно добавить что-либо принципиально новое: «Пусть каждому будет гарантирован необходимый прожиточный минимум, но пусть при этом будут ликвидированы все привилегии. И пусть не будет извинения ни для каких попыток создать замкнутые групповые структуры, препятствующие, во имя сохранения определенного уровня материального благосостояния группы, вхождению новых членов извне»[3]. Но практически в любом, даже наиболее рационально устроенном обществе, всегда существует система заблуждений, фантомов массового сознания, искажающих восприятие реальности.

Социальное пространство и экономическая деятельность

Экономические агенты с разным набором социальных признаков в коллективных сценариях отвечают на действия соседей по социальному пространству определенным, в какой-то мере, автоматическим образом. К этим выводам пришли Оскар Моргенштерн и Джон фон Нейман («Теория игр и экономическое поведение»), Р.Аксельрод («Эволюция сотрудничества»), и пр.Эгоистично ведущим себя индивидам во имя собственного блага выгодней всего вести себя честно. Логическая ситуация, известная как «дилемма заключенного», разработанная Меррилом Флудом и Мелвином Дрешером, и названная так математиком Альбертом Такером, также подтверждает этот вывод. Но существует один важнейший ситуативный момент.

В своей книге «Мозг и душа» Крис Фрит (ChrisFrith, “MakinguptheMind.(HowtheBrainCreatesourMentalWorld)[4] описывает ситуацию, когда в целях эксперимента каждому из четырех участников раздали по десять фунтов стерлингов, чтобы посмотреть, как будут координировать свои экономические действия участники игры, внося или не внося деньги в коллективный фонд. Участник, первым вносящий деньги, немного теряет, но группа в целом выигрывает. Так называемый «безбилетник», т.е. человек, не вносящий своих денег, но запустивший руку в фонд, выигрывает много, но только за счет того, что другие участники внесли свои деньги[5]. В этом эксперименте прекрасно прослеживается зависимость между ценностным набором участником, их структурой предпочтений и подсчетом выгод и издержек. С нечестным человеком разрываются всякие контакты, и он вызывает резкое эмоциональное неприятие. Но максимальную краткосрочную выгоду получает именно он,  «истощая среду» во имя удовлетворения собственных корыстных интересов.То есть те, кто были прозваны экспериментаторами «безбилетниками» (люди, которые понимают, что могут нажиться на честном поведении других людей),  демонстрируют такое «преступление», которое иногда окупается.

Современная экономическая социология предлагает великое множество методологических подходов к исследованию экономической деятельности с учетом действия социальных сетей, неформальных институтов, властных отношений или культурных кодов. При всем многообразии выводов этих исследований,  сосредоточимся на том, который подчеркивает личностный и ценностный аспекты в экономических отношениях участников рынка[6]. Сетевой подход выявляет ту закономерность, что участники рынка в процессе налаживания и подержания отношений рыночного обмена отдают предпочтения «своим», надежным партнерам, причем «способность к формальной калькуляции издержек и выгод часто уступает место мобилизации ресурсов социального капитала»[7]. Между контрагентами возникает специфическая избирательность, вырастающая из общности каких-то признаваемых ими социальных признаков, которая максимально выражается в различных «функциях цели» (по выражению Р.Л.Хейлбронера).

Р.Берт (R.S.Burt) вводит понятие структурных пустот (structuralholes), которые образуются в том случае, когда агенты экономической деятельности принадлежат к разным сетям или фрагментам одной сети, и их взаимосвязь осуществляется через агента, занимающего центральную позицию. По утверждению Р.Берта, эффективность функционирования фирмы в значительной мере зависит от той степени, в какой этой фирме удается максимизировать количество структурных пустот в совокупности своих связей. Нахождение в центре намеренно несводимых друг к другу связей позволяет агенту манипулировать действиями своих контрагентов, которые не имеют возможности установить контакты непосредственно друг с другом[8].

Вспомним то утверждение, что рынок – это особое информационное устройство, что позволяет капитализму как системе эффективно выполнять функцию адаптации. В своей работе «Глобализация: тревожные тенденции»[9] Джозеф Стиглиц отмечает наличие такого явления, мешающего функционированию рынка, как проблема «ассиметричной информации», т.е. различной информированности участников рынка. Проблема эта объективная, но пути решения ее определяются именно качествами участников рынка.

Описанные социальные автоматизмы, наблюдаемые на «клеточном уровне», позволяют сделатьпсихологические выводы с экономическим уклоном. Во-первых, экономическая теория действительно выступает в роли очень эффективной идеологии, поскольку она воспринимается, как правило, как «чистая теория», хотя иногда оправдывает откровенно асоциальное поведение. Например, Г.С.Беккер пишет: «Экономический подход исходит из посылки, что преступная деятельность – такая же профессия, которой люди посвящают полное или неполное рабочее время, как и столярное дело, инженерия или преподавание. Люди решают стать преступниками по тем же соображениям, по каким другие становятся столярами или учителями, а именно потому, что они ожидают, что «прибыль» от решения стать преступником – приведенная ценность всей суммы разностей между выгодами и издержками, как неденежными, так и денежными – превосходит «прибыль» от занятий иными профессиями»[10]. При такого рода рассуждениях получает теоретическое оправдание использование криминалом насилия в самых крайних формах, - всего лишь как одного из видов капитала, не производящего продукцию и услуги, но приносящего значительную прибыль.

Во-вторых, как отмечает К.Фрит: «Между нашим восприятием себя как свободных деятелей нашей готовностью вести себя альтруистично, радуясь, когда мы сами поступаем честно, и огорчаясь, когда другие поступают нечестно, есть глубокая связь. Для возникновения этих чувств принципиально, чтобы мы воспринимали себя и других как свободных деятелей. Мы уверенны, что мы все способны к осознанному выбору. На этом и держится наша готовность сотрудничать с другими»[11]. То есть свобода выбора и нравственность связаны самым непосредственным образом. И общественное устройство может либо стимулировать моральное поведение, в том числе и в экономике, либо его дискредитировать, в том числе, и «научно».

В-третьих, «структурные пустоты» социально-экономического пространства можно использовать двояко – либо манипулировать действиями контрагентов по принципу «разделяй и властвуй»[12], разрывая связи дальше; либо восстанавливать их, связывая различные уровни и помогая эффективной циркуляции информации, включению все большего количества людей в поля принятия решений. И если Р.Берт считает, что принцип «разделяй и властвуй», приносящий немалые выгоды в состязательном обмене, является наиболее эффективным способом структурных пустот, здесь с ним можно не согласиться. Конкуренция или сотрудничество – это не только ценностные, но и экономические альтернативы. А вот с чем вполне можно согласиться, так это с тем, что «нахождение в центре» структурной пустоты предоставляет больше возможностей при определении условий обмена.

Таким образом, избирательность, возникающаямежду контрагентами, вырастает из общности ценностных и поведенческих социальных признаков, что дает нам право и возможность на основании этого логического вывода выделить два основных субъекта экономической деятельности, имеющих диаметрально противоположные «функции цели», определенным и предсказуемым образом структурирующие социальное пространство – это элита и эрзац-элита.