1.6.Обоснование элитизма как определяющего качества политика у Никколо Макиавелли.

Рассматривая труды флорентийца как единое целое, можно выделить те главные вопросы, которым он в наибольшей степени уделял внимание: новой методологии исследования, которая, по словам Фрэнсиса Бэкона описывает, «что люди делают, а не то, что они обязаны делать»; природе человека; идеалам и политическим ценностям; обществу и государству; моделям лидерства.

Как политический мыслитель, Макиавелли представил надежный инструмент для теоретических размышлений о политических понятиях и практических порядках. Он сделал решительный шаг в сторону от формально-правового и религиозно-схоластического взгляда на природу власти. Суть его методологии – соединение практического опыта с теорией для обоснования политической практики своего времени. При этом им рассматривалась целесообразность и эффективность этого опыта. Как следствие – выводится универсальное правило в виде наставления. Таким образом, политическая жизнь становится объектом научного анализа.

Природа человека, которая проявляется в его страстях, неизменна. Мысль об универсальности политического поведения является едва ли не главной в «Государе». События и личности рассматриваются в качестве образцов проявления единой человеческой природы. Отсюда следуют и общие законы политической истории, и общие законы властвования и управления людьми. Начав с рассуждений о природе человека, далее мыслитель исследует природу социальных групп и политических структур, рассматривая их как цельные живые организмы, наделенные страстями и волей, обладающие собственной логикой развития.

Однако, признавая неизменность природы человека, Макиавелли отмечает изменчивость природы больших социальных общностей, которые меняются под влиянием политической жизни и исторических обстоятельств. Таким образом, общество и формы политической власти оказываются взаимозависимыми.

Макиавелли сформулировал идеи, которые выглядят как политически значимые постулаты.

Первое – человеческая природа и качества личности представляют собой фундамент для всего политического поведения.

Второе – при рассмотрении политических феноменов следует освободиться от теологических ограничений. Отсюда вопрос о морали в политике приобретает у флорентийца совершенно другое звучание.

Третье – в вопросе об источнике власти и ее границах Макиавелли выступает решительным сторонником той идеи, что политическая власть, в конечном счете, принадлежит народу.

Четвертое – происходит признание того, что в политической практике существует колоссальный разрыв между декларируемыми целями и действительной волей к их реализации.

Пятое – проблема политических ценностей предстает не как абстрактная категория, а как основание для рассмотрения взаимодействия общества и государства, власти и народа. Таким образом личность политического лидера рассматривается как субъект политического реформирования, движения к высоким общественным идеалам и целям. Именно поэтому «государь» обязан в совершенстве владеть искусством политической интриги, т.е. стратегией и тактикой выживания в политической борьбе.

Природа власти:

дихотомия господства и подчинения

Человек в сфере политики действует по законам политической жизни. Макиавелли была создана логически последовательная универсальная концепция человеческой природы. Эта концепция не потеряла своей актуальности и оказала огромное влияние на исследования «массовых движений», формирование теорий элит и анализ политического поведения.

Влияние Макиавелли, несомненно, испытал Гюстав Лебон с присущими ему откровенными высказываниями: «Массы не дают себя никогда убеждать доказательствами, но только утверждениями, и авторитет этих утверждений зависит от того обаяния, каким пользуется тот, кто их высказывает»[1]. Такие социологи, как Р.Михельс и Г.Моска, которых называли «неомакиавеллистами», выявили логику замыкания «представителей» на своих собственных интересах, которые способствуют разрывам и закрытости в «политическом поле». Р.Михельс назвал это явление «железным законом олигархии».

Власть – это обладание ресурсами в силу их присвоения и  определенного распределения, при котором отношения господства и подчинения выражаются через автоматизмы повседневного социального поведения. Власти для поддержания и оправдания подобного положения необходима легитимация и способность осуществлять санкции по поддержанию сложившегося прядка. Общество принимает это положение вещей, связывая однако власть определенными латентными ограничениями. Характер этих ограничений определяется культурой данного социума вообще, и политической культурой, в частности.

По мере правового развития общества латентные ограничения власти превращаются в закрепленные в праве и гарантированные законом контроль общества над государством. Перу Макиавелли принадлежит последовательное развитие мысли о превосходстве общественных интересов над государственными. С другой стороны, он четко связывает характер функционирования государства с качествами тех людей, которые его представляют.

Та мысль, что народ имеет неотъемлемое право изменить форму правления во всякое время, как найдет нужным, обосновывается Макиавелли в его рассуждениях: «Поэтому не следует порицать природу масс больше, нежели натуру государей, ибо и массы и государи в равной степени заблуждаются, когда ничто не удерживает их от заблуждений»[2]. Отсюда, свойства личности, по Макиавелли, можно считать тем фундаментом, на котором основывается политическое поведение и функционирование политических институтов, в том числе и государства.

Никколо Макиавелли вопрос об источнике власти и ее пределах решает своеобразным способом. Источником власти может быть либо народ, либо государь. Но в вопросе о пределах власти Макиавелли высказывается однозначно: он решительный противник тирании и власти толпы, т.е. власти, не связанной никакими ограничениями. Государь должен выполнить свое предназначение – способствовать процветанию народа. Но вначале, считает Макиавелли, важно понять, что для народа является благом.

Когда у людей имеется большая свобода выбора и появляется возможность вести себя как им заблагорассудится, то сразу же возникают величайшие смуты и беспорядки. Так что, по убеждению флорентийца, добрыми людей делают законы: «Ничто так не прославляет государя, как введение новых законов и установлений»[3]. Поэтому путь к общему благу вполне может лежать через правление одного человека, и при определенных обстоятельствах, именно этот путь является наиболее эффективным.

В «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия» Макиавелли подвергает самой острой критике тираническую власть прежде всего за то, что она противостоит общественным интересам. Макиавелли считает, что создать определенный порядок способен только один человек, т.е. правитель, обладающий всей полнотой власти. Однако если этот порядок будет опираться на «плечи одного-единственного человека», он окажется недолговечным.

Основателей республик или царств он называет в числе людей на всем протяжении мировой истории относящихся к наиболее прославляемым людям. Они имеют возможность заслужить огромный почет и смогут обладать доброй славой, честью, безопасностью, душевным спокойствием и внутренним удовлетворением. Однако мыслитель решительно предостерегает от опасностей обращения к тирании. В числе соблазнов, подстерегающих единоличного правителя, он называет «видимость мнимого блага и ложной славы».

Обычные учреждения вообще действуют в республиках медленно, и предлагаемые ими меры оказываются крайне опасными, «когда им приходится лечить болезнь, требующую незамедлительного вмешательства. Вот почему республики должны иметь среди своих учреждений нечто подобное Диктатуре»[4]. Ибо, когда в республике отсутствует такого рода институт, неизбежно приходится либо гибнуть, соблюдая установленные порядки, либо ломать их, дабы не погибнуть.

Идеи эти, может быть, и парадоксальны для современного читателя, но и более современные мыслители, например, такой последовательный сторонник либерализма как Ф.Хайек, утверждал: «Не следует забывать и того, что часто в истории расцвет культурной и духовной свободы приходился на периоды авторитарного правления, а не демократии, и что правление однородного, догматичного большинства может сделать демократию более невыносимой, чем худшая из диктатур. …Если же демократия решает свои задачи при помощи власти, не ограниченной твердо установленными правилами, она неизбежно вырождается в деспотию»[5].

Тирана легко порождают общественные беспорядки. Его противоположность – вождь, политический лидер, к которому Макиавелли обращается со своей надеждой на великое политическое будущее страны. Этой личности предстоит сравнятся в своей славе с великими историческими деятелями прошлого. Будущего вождя Макиавелли стремится не только научить, но и защитить. Как политического лидера его ожидают превратности Фортуны, непонимание окружающих, его собственные слабости и страсти, а также злой умысел тех людей, которые будут ему противостоять. И Макиавелли дает будущему политическому вождю ряд наставлений, актуальность которых для потенциальных реформаторов нисколько не исчезла даже спустя пятьсот лет со времени их написания.

Макиавелли цитируют часто, и, как правило, слова его, вырванные из контекста, воспринимаются весьма двусмысленно. Когда речь заходит о тактике политической борьбы, вероятно, в воображении современного читателя возникают ассоциации с политтехнологиями. Такие ошибки имеют исторические корни. Для французских гугенотов идеи флорентийца персонифицировались с правлением Екатерины Медичи во Франции. Уильям Шекспир в пьесе «Виндзорские проказницы» упоминает его как «кровожадного Макьявеля», а один из персонажей заявляет: «Я ли не политик, я ли не коварен, я ли не Макъявель».

Между тем, основным качеством, необходимым как выдающимся вождям прошлого, так и современным ему, а также будущим правителям, Макиавелли считал доблесть. Вспоминая Моисея, Кира, Ромула, Тезея, мыслитель говорит следующее: «На пути людей, подобных тем, что я здесь перечислил, встает множество трудностей и опасностей, для преодоления которых требуется великая доблесть»[6]. «Nihilillideeratadregnandumpraeterregnum» («Для царствования ему недоставало лишь царства» (лат.)) – это Макиавелли говорит о человеке, прежде всего обладающем выдающейся доблестью.

Доблестному лидеру мыслитель отводит совершенно исключительную роль не только в политике. Пространство и время являются той исторической ареной, где народ продолжает подвиг вождя, как хор является иногда лишь музыкальным фоном для партии ведущего солиста: «Как некогда народу Израиля надлежало пребывать в рабстве у египтян, дабы Моисей явил свою доблесть, персам – в угнетении у мидийцев, дабы Кир обнаружил величие своего духа, афинянам – в разобщении, дабы Тезей совершил свой подвиг…»[7].

Эта доблесть позволяет быть вождем народа тому, кто воплощает в себе его мечтания. Кто «следует путем доблести, тому трудно завоевать власть, но легко ее удержать». Для успеха своих начинаний подобные лидеры могут либо упрашивать, либо применять силу. Макиавелли предупреждает, что «в первом случае они обречены, во втором, то есть если они могут применить силу, им редко грозит неудача. Вот почему все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли»[8]. Макиавелли вооружает будущего вождя тем знанием, которое не даст ему погибнуть. Он прекрасно понимает, что «поскольку все дела человеческие находятся в движении, то, не будучи в состоянии оставаться не месте, они идут либо вверх, либо вниз, и необходимость вынуждает тебя к тому, что отвергает твой разум»[9].

Вся неоднозначность поучений Макиавелли для политиков связана с тем, что «надлежит учреждать различные порядки и образ жизни для существа дурного и доброго: не может быть сходной формы там, где материя во всем различна»[10]. По мнению Макиавелли политика ставит вопросы, для которых общепринятая мораль не пригодна. Корни этого психологического конфликта произрастают из природы человека. Частная мораль не подходит к миру политики, если практика на основе этой морали приводит к поражению в достижении политических целей.

Макиавелли, как политический мыслитель, пытался создать учение, которое информирует политических деятелей о том, что они должны делать, чтобы достичь своих целей. Именно доблесть правителя виделась ему необходимым и достаточным основанием для того, чтобы цели эти были общенациональными. Риск, прямая угроза жизни, конфликт встречаются в политике не просто часто, а образуют ту естественную среду, где личные решения «государя» с неотвратимостью принимают характер политических решений с последствиями для огромного числа людей.

Необходимо признать, что Макиавелли решал эту проблему с высокой эффективностью. «Все познается в сравнении», и каждый поступок может оцениваться, исходя из его мотивации и применительно к конкретным обстоятельствам. Поэтому, прежде всего, флорентиец обращает внимание правителя на те особенности людской психологии, которые несут государю прямую угрозу.

Проницательный ум позволил Макиавелли заметить, что например, «те общие выгоды, которые проистекают из свободной жизни, никем не сознаются, пока они не отняты», а также «никто никогда не сочтет себя обязанным тому, кто его не обижает»[11]. Поэтому политика связывается с осознанием людьми своего положения в обществе; она выстраивается,  в связи с этим, в определенную линию поведения, направленную на достижение поставленной цели. Макиавелли предлагает «государю» вступить в игру, цель которой состоит в том, «чтобы граждане всегда и при любых обстоятельствах имели потребность в государе и государстве», ибо только в этом случае государь сможет положиться на их верность.

Для Макиавелли политические отношения выступали самостоятельным объектом исследования, выделенным им из религиозно-схоластических, социально-экономических, нравственных и иных сфер жизни. При этом «политический человек» на всех уровнях и ступенях общественной лестницы является одновременно и субъектом, и объектом воздействия, - и активным, и пассивным участником политического процесса.

Макиавелли предложил «политическому человеку» свободу выбора, обладая которой, он может реализовать в своем поведении не одну какую-либо программу действий, а четкую стратегию поведения, которая диктуется обширным набором социальных ролей. Элементы этого поведения образуют иерархию личность – поступок - поведенческий жест (символ). Последнее следует понимать как законченный результат осмысленных поступков, заключенных между намерением и результатом.

Человеческая свобода требует не только меры справедливого распределения в отношении материального, но и индивидуального сопротивления иррациональным социальным системам, и силы коллективного убеждения. Кроме того, во всех индивидуальных и социально структурированных построениях существует «элемент события», который никто не может точно и с определенностью предсказать. На понимании этого основана политическая этика Макиавелли, которая учит политического лидера как не «быть хорошим», когда этого требуют обстоятельства, как делать это без опустошающего чувства вины, которое часто сопровождает «плохие» действия. Мыслитель предупреждает: «Здесь уместно заметить, что добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными…»[12].

Макиавелли приучает «государя» смотреть на себя как на действующее лицо истории, укрупняя его в собственных глазах, приучая к сознанию собственного величия. Все это, в свою очередь, по мнению мыслителя, не может не сказаться на политическом самосознании лидера: «Из всех прославляемых людей более всего прославляемы главы и учредители религий. Почти сразу же за ними следуют основатели республик или царств»[13]. «Лестница славы», по Макиавелли, являет собой ту историческую сцену, где границы игрового пространства и времени органически связаны. Когда «государь» не выполняет свой долг перед народом, Макиавелли к нему чрезвычайно суров: «…Благо республики или царства состоит вовсе не в том, чтобы обладать государем, который бы мудро правил ими в течение всей жизни, а в том, чтобы иметь такого государя, который установил бы в них такие порядки, чтобы названное благо не исчезло с его смертью»[14].

Куда более Макиавелли снисходителен к «разнузданному и мятежному народу», чем к «дурному государю»: «Ведь достаточно доброму человеку поговорить с разнузданным и мятежным народом, и тот тут же опять встанет на правый путь. А с дурным государем поговорить некому – для избавления от него потребно железо»[15].

Если говорить об учении Макиавелли как о цельной концепции, и попытаться выделить главные смысловые моменты, то, говоря языком современной политологии, мыслитель искал наиболее эффективные формы согласования интересов различных социальных групп. При этом он имел ввиду как наивысшее благо то величие духа в гражданах, которое позволяет им «любить и почитать родину», не отдавая ее «во власть негодяям».

Сила поддержки зависит, по Макиавелли, от искусства вождя обращать людей в свою веру. При этом к религиозным догмам Макиавелли, как политический мыслитель, обращается с чисто практической целью. Они должны способствовать убеждению масс. Но это форма, а суть идей, в распространении которых политический лидер играет исключительную роль, состоит в том, что сейчас назвали бы «защитой прав личности» («блага свободы» на языке флорентийца). Интересы людей, защиту которых обязано обеспечить государство, состоят в «общественной безопасности», их «спокойной и довольной жизни», неприкосновенности имущества, в способности и возможности выбирать ответственную и эффективную власть.

Закон, право как установление таких порядков, чтобы «названное благо» не исчезло со смертью правителя – необходимые составляющие политической власти. Макиавелли, как теоретик, вел активный поиск основ действенной политики. Выражаясь языком современной политической социологии, такими основаниями он считал, во–первых, эффективное использование и распределение всех имеющихся в наличие ресурсов; и, во-вторых, власть не должна присваиваться гражданами, а должна предоставляться им на основе свободных выборов.

То меньшинство, которое обладает колоссальными ресурсами незаслуженно, никак не восполняя для общества собственное владение ими – Макиавелли презирает и ненавидит, призывая к их уничтожению. Для современного ему общества таким меньшинством Макиавелли считал феодальное дворянство, называя их «решительными врагами всякой гражданственности» и людьми, «вредными во всякой республике и в каждой стране».

По мнению Макиавелли все, что относится к благу народа, подлежит рациональному обоснованию. Все обвинения Макиавелли в «аморальности» можно отнести к расчету им выгод в политической игре, не сопровождаемому какими-либо безусловными нравственными требованиями. Но это означает, что любое требование к политику от имени общей пользы, народного блага, за которые ратовал Макиавелли, могут признаваться «государем» лишь в качестве хотя и существенных, но условных императивов.

Макиавелли с его острым умом и проницательностью, со знанием человеческой натуры и практики реализации политической власти чувствовал здесь ловушку, из которой пытался выбраться, уповая на «доблесть» государя и приводя в пример ветхозаветных пророков. Но пророк – не только выразитель абстрактной «высокой истины», но и носитель исключительных моральных качеств. Макиавелли же предложил другой путь, ведущий не от малого к большому, через бытовое и незначительное к высокой политике, - в конечном счете, Макиавелли предложил средства, которые позволяют повторяться столь отвратительным ему порокам властителей, бесправию граждан, жестокостям режима.

Обладатель легитимной власти уполномочен не спонтанной, а автономной народной волей. Для реализации народного блага политического лидера нельзя освободить от обязующей силы народного волеизъявления, поскольку при этом он лишается той энергии, идущей снизу, когда его усилия объединяются со знаниями и опытом всей нации. Следование определенным моральным требованиям должно представлять из себя категорический императив политической практики, поскольку на пути к достижению «общественного блага» общество ждет, прежде всего, полная и необратимая перемена образа мыслей по отношению к пониманию того, что допустимо в политике, а что нет.

Идеологическое обоснование исторической миссии «избранной силы» всегда сопровождается культивированием этнических, социальных, религиозных, а в конечном счете агрессивных и изоляционистских культурных «своеобразий». Культура, просветительство, улучшение нравов посредством распространения ценностно-обусловленных норм поведения – это та почва, не произрастая из которой, политические реформы обречены. Подразумевая новое цивилизационное усилие как цель развития общества, как переход на новую, более высокую ступень социальной эволюции, не обойтись ни без развития культуры, ни без активного участия в процессе политического реформирования ее главных носителей – подлинной элиты общества.