Вундт В. Введение в философию

ОГЛАВЛЕНИЕ

ТРЕТИЙ ОТДЕЛ. Главные философские направления

§40. Монистический материализм.

1. Как бы плодотворно ни было и для последующего времени новой естественной науки введение в нее понятия об атоме, однако, дуалистический материализм как миросозерцание не играл больше никакой сколько-нибудь значительной роли. Он был вытеснен монистическим материализмом, который несравненно больше шел навстречу стремлению нашего мышления к единству и, сверх того, находился в большем согласии с ростом изучения психических фактов. Таким образом, развиваясь не просто в противоре-

278
чии с одновременными идеалистическими направлениями, но находясь также в известной оппозиции к дуалистическому атомистическому материализму, монистический материализм различается от последнего преимущественно своим основным воззрением, что духовная жизнь не является свойством специфических материальных элементов, но вообще есть общее свойство материи, выступающее при определенных условиях. Помимо этого он направляется против двух дальнейших предпосылок древнего материализма; против допущения существования между атомами пустых промежуточных пространств и против объяснения чувственного восприятия через истечение от предметов их уменьшенных образов (см. стр. 274-275). Считая телесную сущность предметов за единственно данное нашему познанию, этот новый материализм должен был признать пустые промежуточные пространства за сомнительные метафизические измышления. Поэтому в XVII столетии не только у Гоббса, но также и в натурфилософии Декарта приобретает значение корпускулярная гипотеза. Признавая элементы материи за маленькие тельца, повсюду соприкасающиеся друг с другом и делимые до бесконечности, поборники этой гипотезы надеются, насколько возможно, избежать всяких предпосылок, оставаясь в то же время верными требованию, что материя исключительно наделена свойствами, воспринимаемыми нами в действительных вещах. Значительно позднее, именно благодаря выводам из химических законов соединения элементов в простых весовых отношениях, современный материализм победил предубеждение против атомистики.
2. Древнее учение об истечении образов от предметов, благодаря новым естественнонаучным результатам оказалось совершенно неосновательным. Новую теорию подготовил уже Аристотель, допустив, что в процессе восприятия принимает участие промежуточный фактор между объектом и органами чувства. Чтобы найти дорогу к теории восприятия, удовлетворяющей требованиям монистического материализма, следовало только заменить его качественные представления количественными, механическими. Уже Гоббс в этом отношении выдвинул точку зрения, сохраненную в существенных чертах и современным материализмом. Внешнее возбуждение — движение, которое передается от объекта органу чувства; действуя на чувствительные нервы, оно в конце концов передается мозгу в виде движения, таким образом, с сохранени-

279
ем своей первоначальной материальной природы. Следовательно, эта новая теория, подобно старой, считает само ощущение за телесный механический процесс; однако, этот процесс не состоит в том, что предмет производит прямой отпечаток в воспринимающем субъекте, он состоит в распространении внешнего процесса движения, который, прежде чем он достигнет ощущающего органа — таковым считается мозг, — проходит различные стадии. В связи с этой новой теорией восприятия начинают, конечно, сознавать, что ощущение и процесс движения в мозгу, признанный за последнее действие внешнего впечатления, строго говоря, несравнимы друг с другом: ощущение никогда нам не дается в виде процесса движения. С целью устранить это затруднение, уже Гоббс воспользовался аналогией, которая сохранилась и на дальнейших стадиях развития монистического материализма, поскольку последний остался верен стремлению свести все действительные естественные процессы к механическим движениям; эта аналогия с отношением объективно точного восприятия к иллюзии. Ощущения и все духовные процессы, возникающие из них, по своей истинной природе — движения мельчайших частиц. Но эти движения мы воспринимаем только неясно. Таким образом, в нас возникают «призраки», среди которых, строго говоря, и вращается поэтому вся наша духовная жизнь. Допустив в этом пункте аналогию, ее легко можно было провести и дальше. Так, уже Гоббс провел параллель между эгоизмом и постоянством и самосохранением тела; исходя из положения, что государство — сложный искусственный организм, он пытался возникновение общества и государства объяснить из естественного стремления индивида к самосохранению.
3. Влиятельнейшим противником механической формы нового материализма в течение долгого времени оставался картезианский дуализм, который в области неорганических и даже органических явлений вполне придерживался механического миросозерцания, в области же духовной жизни пытался его отклонить через допущение самостоятельной субстанции — души, основное свойство которой — мышление. При этом особенно сильное влияние оказало развитое Декартом воззрение, что материя обладает только пассивными свойствами и этим отличается от всего духовного, первоначальная сущность которого — активность. Это воззрение, непосредственно вызывавшее допущение, что и во внешней природе происхождение всех движений должно быть приписано вне-

280
мировому интеллекту, в последующий период вооружила как философию, так и естественную науку против механического материализма. Так, противниками его были два выдающиеся естествоиспытателя конца XVII столетия, Исаак Ньютон и Роберт Бойль. Указанное воззрение заставило Ньютона признать действие на расстоянии небесных тел за явление, истинное происхождение которого скрыто от нас: материя, как вполне пассивный принцип, может во вне обнаруживать действия только в том случае, если они ей самой сообщены, после чего она их передает через простое соприкосновение. Последнее основание всякого проявления силы и в области внешней природы Ньютон видел поэтому в духовном принципе, который, кажется, у него играл ту же роль, что «assistentia supranaturalis»* в окказионализме. Лейбниц еще сильнее подчеркнул эту духовную природу сил: его философия в последний период рассматривала материю вообще только как способ проявления внутреннего духовного бытия вещей (см. стр. 181-182).
4. Это явно антиматериалистическое течение в естественной науке конца XVII и начала XVIII века было ослаблено под влиянием все более и более укрепляющегося взгляда, что действие на расстоянии не представляет собой просто, как думал Ньютон, явления еще неизвестных сил, но само является силой, первоначально свойственной самой материи. Благодаря этому, исчезло со сцены картезианское представление об абсолютной пассивности материи: материя превращается в общую носительницу естественных сил, и теперь уже при случае телеологические воззрения могли быть совмещены с материалистическими взглядами. Однако, материализм этого времени все же был склонен преимущественно к механическому объяснению, поэтому его главной выразительницей является механическая школа врачей, примыкающих к Гарвею и Декарту и противоположная школе теологов и анимистов, допускающих существование специфической жизненной силы. Вместе с этим, в начале XVIII столетия, путем своеобразного преобразования одной из великих систем недалекого прошлого, развилась новая форма монистического материализма. Как бы ни незначительно было влияние системы Спинозы на непосредственно следующую за ней умозрительную философию, но на
Сверхестественное вспоможение (/iam.).

281

отдельных естествоиспытателей и свободомыслящих, воспитавшихся на естественной науке, она оказала громадное действие. В действительности, один из них. Джон Талона, первый в своем «Пантеистиконе» не только выдвинул на сцену пантеизм, родственный спинозовому, только сильно проникнутый натуралистическим духом, но и ясно изложил основные мысли новой формы материализма, которую мы, в отличие от механической Томаса Гоббса, можем назвать психофизическим материализмом — термином, присвоенным ей, конечно, только в новейшее время. Спиноза протяжение и мышление рассматривал как соответствующие друг другу атрибуты субстанции. Его положению «порядок идей тот же, что и порядок вещей» не трудно было приписать тот смысл, что истинно реальное — протяженные вещи, идеи же только — субъективные образы вещей. Если попытаться дальше разложить каждый из этих модусов, то останется в качестве простейшей формы реального бытия — материальное движение, в качестве простейшей формы идеи — ощущение, соответствующее такому движению. Таким образом и возникло допущение, что ощущение — специфическое свойство материи вообще, которое, однако, только при известных благоприятных условиях, становится сознательным ощущением и которое, ставши таковым, через сочетание с другими ощущениями, образует разнообразные сложные идеи. Сообразно интеллектуальной тенденции психологии этого времени воля, аффекты и чувства понимались обычно, как «идеи» или представления, составленные из ощущений. Связь же простых ощущений, сопровождающих определенные движения материи, по предположению, образуется сама собой, коль скоро под влиянием каких-либо условий телесного механизма возникли движения. Поэтому в сложных психических процессах видели комплексы простых ощущений, в самом же ощущении — исключительно свойство материи, которое ей присуще точно так же, как протяжение и непроницаемость. Как из последних должны быть поняты внешние механические свойства материи, так из ощущения — ее внутренние психические свойства. Этим была устранена трудность, выдвинутая учением о «призраках». Однако, при объяснении духовной жизни это направление все же пользовалось внешними механическими свойствами материи: физические процессы, происходящие в мозгу, считались причинами всех связей ощущений, следовательно, всего, в чем состоит собственная сущность духовных процессов. Вследствие этого психофи-

282
зический материализм вполне попадает в круг материалистических воззрений; это ясно обнаруживается также в том, что нередко один и тот же писатель колеблется между той и другой формами материализма, или в том, что вообще духовные процессы характеризуются как «отражение» физических мозговых процессов без ясного указания, как представляют себе возникновение этих отражений. Так, среди французских философов XVIII столетия Ламетри и Гольбах вообще примыкают к механическому материализму, Дидро и Пельвеций — к психофизическому. Однако, в «Системе природы» Гольбаха встречаются отдельные места в духе психофизического материализма. При переходе к последнему, естественно, было воспользоваться лейбницевским понятием монады, превратив ее, что впервые сделал Мопертюи, в «ощущающий атом» с целью вместе с тем пойти навстречу вновь возрождающимся атомистическим идеям.
5. Основная тенденция более позднего материализма, именно немецкого, примыкающего большей частью к Людвигу Фейербаху и современной физиологии, вполне носит характер психофизического материализма. Так, натурфилософы этого направления, Молешотт, Л. Бюхнер, особенно подчеркивают субъективность и относительность ощущений; материалистическая же тенденция у них обычно проявляется в двух отношениях: во-первых, в провозглашении общей зависимости психической жизни от чувственных и мозговых функций; во-вторых, в требовании, чтобы вследствие этой зависимости психические процессы были выведены из функций мозга. Подобно натурфилософскому или физиологическому, к психофизическому материализму сводится также социологический материализм, выступивший около середины XIX столетия и нашедший своих главных защитников в лице К. Маркса и Фр. Энгельса, впрочем, он еще в большей степени, чем натурфилософский материализм, превращает психофизический материализм в неопределенную мысль о полной зависимости духовной жизни от телесной. Рассматривая всякую культуру, как продукт материальных условий бытия, духовную же сторону ее, как «надстройку», возвышающуюся на «базисе» хозяйственных отношений, социологический материализм с его исключительным применением к общественным проблемам вполне устранил метафизические основы материализма; его отдельные предпосылки даже встали в противоречие с метафизикой материализма, например, роль, отводимая социальными теориями этого направления техническим от-

283
крытиям в смене хозяйственных форм. В этом случае процессы, принадлежащие к духовной стороне культуры, признаются за движущие силы развития материальной культуры и при этом даже не делается» попытки непосредственно вывести сами эти духовные силы из материальных условий. Такая неясность метафизических основ социологического материализма имеет свой источник в том, что дня него представляют интерес вообще только практические вопросы. Вследствие этого, сам он страдает отсутствием необходимого теоретического фундамента, возвести который, очевидно, было предоставлено физиологическому материализму.
6. Этот последний выступил в новейшее время, главный образом, под влиянием двух факторов: во-первых, анатомии и патологии мозга, и, во-вторых, физиологического направления психологии Анатомия мозга, в связи с патологической локализацией психофизических расстройств в отправлениях функций, как то: языка, функций центральных чувств, наталкивала на представления, которым в начале XIX столетия уже воспользовалась френологическая система Фр. Галля Последующие исследователи, оставив те же самые предпосылки, пытались только предположения Галля, установленные большей частью произвольно, заменить такими, которые стояли бы в большем согласии с патологическими фактами и анатомией нервов. Сущность предпосылок френологической системы заключалась в том, что они сложные психические процессы ставили в связь с определенными частями мозга, характеризуя их, как «функции» этих, но не выясняя, впрочем, характера связи таких функций с их физическими компонентами. Эти представления приобрели потом значение в двух переходящих друг в друга формах. Согласно первой, целая большая функциональная область, как то: язык, зрительная память или даже так называемый «интеллект», приурочивается к мозговой области более или менее значительной по протяжению; согласно второй, отдельные явления интеллектуальной жизни, «представления» локализуются в определенных элементах мозговой коры, в мозговых клеточках, причем основанием такой локализации каждый раз служили анатомические отношения нервов, экспериментальные и патологические опыты. Хотя эта гипотеза и представляет собой дальнейшее развитие первоначальной основной мысли психофизического материализма, однако ее едва ли можно назвать улучшением его. Предпосылка, что ощущение — основное свойство материи, представляет собой относительно простое допуще-

284
ние, понимание же какого-нибудь запутанного психического процесса ^— а таким является «представление», рассматриваемое психологически — как «функции» определенных частей мозга или даже мозговых клеточек так неопределенно, что с ним не связано никакого точного понятия ни в физиологическом, ни в психологическом смысле.
В противоположность этому неопределенному представлению, выдвинутому френологией, новое направление современной психологии, видящее свою задачу в физиологическом объяснении душевных процессов, опять пытается путем возвращения к основным мыслям психофизического материализма, как его выдвинул Джон Толанд, найти более надежный базис для своей системы. Вследствие этого каждый процесс сознания понимается как «сложный феномен», образующийся путем суммирования бесчисленного множества ощущений. Конечно, указанная предпосылка не дает удовлетворительного объяснения психологических процессов; попытки объяснения здесь сводятся частью к общему и неопределенному указанию на зависимость психических фактов от физических, частью к пустым аналогиям между ними.
7. Будучи самым древним миросозерцанием, материализм в большей степени, чем какое-либо другое метафизическое направление, является вполне законченным и реализованным. Социологический материализм в его целом можно рассматривать как ветвь, которая при окончательном решении проблемы приводит к физиологическому материализму и которая сама вытесняется со сцены, коль скоро материализм должен быть отвергнут. Механический материализм в новое время совершенно исчез, так как он со своим утверждением, что психические процессы представляют собой неотчетливо воспринятые движения, приводит к «asylum ignorantiae» с гносеологической стороны ненадежному. Из обеих форм нового физиологического материализма френологический, если попытаться проанализировать введенное им понятие «функции мозга», необходимо приводит к психологическому, который, вместе с тем, является первоначальной формой психофизического материализма и который считает ощущение за психический элементарный феномен, каждый же сложный процесс сознания — за феномен, выводимый
Прибежище незнания {лат.).

285
из физиологических условий путем суммирования элементарных феноменов. Окончательное суждение о материализме в этой последней его форме находится в необходимой зависимости от разрешения двух вопросов: 1) Можно ли действительно понимать сложные духовные процессы, как простые суммы ощущений? 2) Представляют ли физиологические мозговые процессы вспомогательное средство, достаточное теперь или, по крайней мере, в будущем, для объяснения связи духовных процессов? Первый из этих вопросов отрицательно разрешается психологией, второй — физиологией. Психологический анализ ставит вне сомнения, что психические процессы, например, образование представления, аффект, волевой процесс, не являются простыми суммами ощущений, но процессами, которые покоятся на своеобразных, образующихся по определенным психическим законам сочетаниях элементов, представляющих собой ощущения или чувства. С другой стороны, физиологический анализ нервных процессов подтверждает общий естественнонаучный принцип, что из физических процессов могут быть выведены только другие физические процессы. На основании закона эквивалентности из механических процессов могут выводиться другие механические процессы, из определенных физических энергий — другие такие же энергии. Поэтому как при попытке понимать физиологические процессы в качестве механических, так и при попытке объяснить их из законов энергии, они всегда останутся в кругу физических процессов, которые не стоят ни в какой прямой причинной связи с духовными явлениями. Таким образом, психофизический материализм лишился поддержки как со стороны психологии, так со стороны физики и физиологии, — дисциплин, которые он, судя по названию, желал объединить. Однако, он кое-как продолжает еще существовать, пока психологические и физиологические понятия остаются достаточно неопределенными; поэтому еще продолжает играть большую роль простое представление о функциональных отношениях без более точного указания на их сущность. Однако, таким путем психофизический материализм в конце концов приходит к «asylum ignorantiae», к которому некогда пришел и механический.
Литература. Г о б б с. О теле. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. Толанд. Пантсистикон. Л а м с т ? и. Естественная история души. Человек-машина. Дидро. Мысли к истолкованию природы. Разговор Д'Аламбера и Дидро. Сон Д'Аламбсра. Гольбах. Система

286
природы, или о законах мира физического и мира духовного. Френологический материализм: Gall. Sur les fonctions du cerveau etc. 1822—1825. К критике новейших форм френологического материализма и психофизического в психологии см. W u n d t. Zur Frage der Localisation der Orosshimfunctionen, Philos. Stud. Bd. б. О психической причинности, там же Bd. 10. Об определении психологии, там же Bd. 12

Б. Идеализм

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел философия