Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. От романтизма до наших дней.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
ВКЛАД ИСПАНИИ В ФИЛОСОФИЮ XIX ВЕКА

Жизнь есть критерий суждений об истине.
Мигель де Унамуно

Человек науки должен непрерывно сомневаться в собственных истинах.
Хосе Ортега-и-Гассет

Глава восемнадцатая
Мигель де Унамуно и трагическое чувство жизни

1. ЖИЗНЬ И СОЧИНЕНИЯ

Мигель де Унамуно родился 29 сентября 1864 г. в Бильбао. После школы он поступил в университет, и через три года двадцатилетний юноша получил диплом доктора филологии (по специальности баскский язык). В 1891 г. его пригласили преподавать греческий язык в университет Саламанки, ректором которого он стал в 1901 г. В этом же году он начал преподавать испанскую литературу и писать собственные сочинения. Из его произведений назовем «En torne al casticisme», («0 пуризме», 1902), «Жизнь Дон Кихота и Санчо по Мигелю де Сервантесу, объясненная и комментированная Мигелем де Унамуно» (1905), «Моя религия и другие очерки» (1910).

Тема крушения философского оптимизма заявлена в книге «О трагическом чувстве жизни у людей и народов» (1913). Кризис позитивистского и идеалистического рационализма и молчаливое отчаяние роднят Унамуно с Кьеркегором. «Начало всей философии, — пишет он, — заключается в вопросе, значит ли что-нибудь определенное факт смерти каждого из нас. Трагическая история человеческой мысли есть не что иное, как борьба между разумом и жизнью». Разум призывает смириться перед неминуемой смертью, а жизнь пытается вынудить разум удовлетворить собственные стремления.

В 1914 г. Унамуно лишили ректорства, сохранив, впрочем, за ним кафедру. Государственный переворот 1923 г. привел диктатора Примо де Риверу к власти. На конференции в Бильбао философ выступил с критикой как Альфонса XIII, так и диктатора. В феврале 1924 г. Унамуно был арестован и доставлен на остров Фуэртевентура (Канары), откуда вскоре бежал во Францию. В Париже написана книга «Агония христианства». После падения Примо де Риверы Унамуно вернулся к преподаванию в Саламанку. В 1931 г. была провозглашена республика, он стал депутатом кортесов. В год начала гражданской войны в Испании 31 декабря 1936 г. Унамуно умер. «Он всегда был в объятиях смерти, его вечной подруги-соперницы, — заметил как-то Ортега-и-Гассет. — Вся его жизнь, вся философия были... meditatio mortis (размышлением о смерти). В наши дни повсюду заметно преобладание такого настроения, Унамуно можно назвать его предтечей».

356

2. СУЩНОСТЬ ИСПАНИИ

Работа Унамуно «О пуризме» посвящена Испании. Автор критикует в ней тех писателей, которые, вздыхая о потере Кубы, говорили о «возрождении Испании», но это оставляло равнодушным сам испанский народ вследствие его «христианского здоровья». Испания — не нарисованный образ, не журнальные истории и не фантазмы, а молчаливая жизнь миллионов людей, которые с восходом солнца обрабатывают землю, создавая основу жизни, поверх которой бегут волны истории. Унамуно интересует не идея Испании и не ее история. Имеет значение только индивидуальная судьба человека, «единственно гуманная вещь из всего существующего», то, о чем даже не догадываются пишущие о «возрождении Испании».

Не интеллектуальные фантазии и не историографическая реконструкция занимают Унамуно, а народ, который работает, думает, страдает и поет. В его песнях — запах земли, это небо и это море. Народ жив традицией, испанская традиция вечна, ибо она скорее человеческая, чем испанская. Какой смысл в попытках европеизировать или подчинить ее? Отсталый народ? Возможно. «Пусть бегут другие, — отвечает Унамуно, — рано или поздно выдохнутся и остановятся». Народ погряз в невежестве? Может быть, зато «народ знает много того, чем пренебрегают общественные лидеры». «Незнание — божественная наука: оно скорее мудрость, чем наука». Разве крестьянин из Тобозо не умирает более счастливым, чем рабочий Нью-Йорка? «Да будут прокляты достижения прогресса, заставляющие задыхаться людей от работы, от науки!» В работе «О пуризме» мы находим критику интеллектуалов, которые за экономическими и социологическими графиками не желают видеть человеческих страданий.

357

3. ПРОТИВ «ВЛАСТИ ДЖЕНТЛЬМЕНОВ РАЗУМА»

Не разум, а воля создает для нас мир, заявляет Унамуно в работе «Жизнь Дон Кихота и Санчо». В старый афоризм «Nihil volitum quin praecognitum» («Нельзя хотеть того, что не познано») следует внести поправку: «Nihil cognitum quin praevolitum» («Нельзя познать то, что не стало желанным»). Более того, разум приходит после действия, интеллект следует за волей. «Именно жизнь есть критерий наших суждений об истине, а не логическая согласованность рассудка. Если моя вера ведет меня к росту, жизненному творчеству, то кому и зачем нужны доказательства моей веры? Если математика служит убийствам, то, значит, она становится ложью. Если вы после долгого пути почувствуете смертельную жажду и увидите чудо-мираж, то, что мы называем водой, то вы броситесь к ней и почувствуете себя рожденными заново, если вы утолите жажду. Мираж был истиной, а истина — водой. Истина — все то, что заставляет так или иначе действовать».

В качестве противоядия от чумы здравого смысла Унамуно предлагает «настоящее безумие», которого нам всем так не хватает. «Твоя вера будет твоим искусством, твоя вера будет твоей наукой». Именно поэтому гробницу рыцаря Безумия необходимо спасти от «власти джентльменов Разума». Дон Кихот становится безумным только по причине зрелости духа. Это вечный пример «духовной щедрости». Итак, безумие героя противостоит ничтожеству здравого смысла, рыцарство — научному интеллектуализму и философскому рационализму. «И так ли уж непохож на Дон Кихота такой рыцарь Христа, как Игнатий Лойола?»

4. ЖИЗНЬ НЕ ПРИЕМЛЕТ ФОРМУЛ

Человечество не существует реально, есть только конкретный человек. А жизнь конкретного человека не нуждается в оправдании. Все живое иррационально, читаем мы в книге «О трагическом чувстве жизни», в то время как все рациональное противожизненно. Жизнь не приемлет формул, конкретный человек нестабилен, ибо абсолютно индивидуален. Он в принципе не выводим из той или иной теоретической дефиниции. «Я не подчиняюсь разуму, — заявляет Унамуно, — я восстаю против него». Что говорит наука о смысле жизни и о нашей жажде бессмертия? Ничего, именно поэтому жизнь и рациональная истина противоположны. Понятия слишком тесны для того, чтобы выразить смысл жизни, они «трагичны» и «агонистичны» в точном смысле греческого термина (агон — спор). Жизнь, существование превосходит всякую попытку разума объяснить их. Если мыслители отдают себе отчет в том, что

358

наш разум ограничен, то и тогда они находятся в непрерывной борьбе с самими собой, с требованиями собственного разума. Настоящий интеллектуал тот, кто никогда не удовлетворен ни самим собой, ни другими. Понятие «трагического», таким образом, противостоит понятиям точности, достоверности и удобства

В свете таких предпосылок понятно недоверие Унамуно к философским системам, сводящим материю или идею к духу. Наша воля, аффекты, чувства и тревоги рождаются раньше рефлексии. Философские теории, пытающиеся обосновать поведение и чувственный ряд жизненных явлений, всегда опаздывают, ибо они апостериорны, судят вдогонку событиям. В науке нет ничего такого, перед чем следует пасть на колени. Ее поддерживает вера в разум, рационально не обосновываемая, как и любая другая вера. Кроме того, наука существует только в сознании личности и благодаря ей. Философы и ученые, генерирующие и меняющие идеи, ведут непрекращающуюся войну между собой и будоражат умы людей.

5. УНАМУНО: «ИСПАНСКИЙ ПАСКАЛЬ» И «БРАТ КЬЕРКЕГОРА»

Унамуно не принимает и теологический рационализм томизма. Эта философия могла торжествовать только потому, что «вера, т.е. жизнь, уже потеряла уверенность в себе», писал он в сочинении «О трагическом чувстве жизни». Бог существует не потому, что для этого есть рациональное основание, а благодаря живущей в нас неистребимой воле победить смерть. Ощущение смерти и нежелание покориться ей, расстаться с жизнью — в этом источник трагического чувства жизни. Это чувство заставляет человека вновь и вновь создавать «живого Бога». Идея бессмертия, полагает Унамуно, поддерживает католицизм, несмотря на рационализм схоластики.

«Никто не сможет убедить меня разумными доводами ни в существовании Бога, ни в Его несуществовании» («Моя религия и другие очерки»). Доводы атеистов еще более поверхностны, чем теистов. Ответ агностика «не знаю» — еще глупее. Ясно, что «я никогда не узнаю, но хочу знать. Хочу, и все тут!»

Христианин в душе, Унамуно требовал уважения к имени Бога от каждого, кто его произносит. Бог — тот, кто обращается к сердцу, это Бог Авраама, Исаака, Иакова, а не Бог философов и теологов. В «Агонии христианства» Унамуно называет себя «испанским Паскалем», как несколькими годами раньше называл «брата», вся жизнь которого прошла во внутренней борьбе с отчаянием (Кьеркегора).

359

Жизнь и борьба (= агония) — вот что такое христианство. Не мысль, а вера, умирая, воскресает в неостановимом потоке внутренних тревог и надежд личности.

6. ЗНАЧЕНИЕ ФИЛОСОФСКОГО ТВОРЧЕСТВА УНАМУНО

Благодаря Унамуно в центре философской рефлексии оказалось чувство времени и его разъедающая сила. В обществе, где доминировали буржуазный оптимизм и философская эйфория, время чаще трактовали в духе обогащения прошлого настоящим, уже беременным обещаниями грядущих побед. В Унамуно живет, как справедливо заметил Н. Аббаньяно, чувство «неустранимой неопределенности жизни и веры, которые потому и неопределенны, что находятся в вечной борьбе, действием силящиеся утвердить и доказать себя». Проблема бессмертия до крайности обострила в иррационализме тенденцию к ожесточению. Унамуно, напротив, в требовании и воле к бессмертию увидел яркую форму торжества жизни над смертью, а в иррациональном характере этой потребности и веры — осуждение разума. Благодаря Унамуно из забвения был вызволен Кьеркегор, Европе того времени почти неведомый. Традиция, начатая Паскалем, Шлейермахером, Кьеркегором, вновь привлекла к себе внимание общества. Экзистенциализм укрепил свои позиции не без помощи датского мыслителя и его испанского последователя.