Койре А. Очерки истории философской мысли

ОГЛАВЛЕНИЕ

НЬЮТОН, ГАЛИЛЕЙ И ПЛАТОН

Благодатный 1692 год означает важную веху в истории нью-
тонпанства: в этом году преподобный Ричард Бентли2, капеллан
епископа Ворчестерского, обратился к прославленному автору
«Математических начал натуральной философии» с рядом вопро-
сов, затрагивающих наиболее глубокие проблемы натуральной
философии, рассмотрением которых упомянутый прославленный
автор — сознательно или неосознанно — пренебрег в своей работе.
Для такого демарша у Р. Бептли были веские причины. С его
точки зрения, даже чрезвычайно веские. В самом деле, к этому
его обязывала крайне ответственная и почетная миссия: открыть
«Бойлевские чтения», учрежденные завещательным распоряже-
нием великого и набожного «христианского философа» Роберта
Бойля3. Целью этих «чтений» — ежегодного цикла из восьми пуб-
личных проповедей, произносимых в различных церквах Лондо-
на, — являлась, по воле их учредителя, защита христианской
религии и опровержение атеизма, разрушающее действие которого
ощущалось наиболее остро под влиянием учения Томаса Гоббса.
Таким образом, эти проповеди, среди прочего, имели целью пока-
зать, что новая наука, т. е. «механистическая философия», стой-
ким приверженцем которой был Бойль, с одной стороны, и гелио-
центрическая астрономия, которой труды Ньютона обеспечили
окончательную победу над старыми концепциями, с другой сторо-
ны, никоим образом не приводят к материализму, а, наоборот,
представляют прочное основание для его опровержения.
Задача — почтеннейшая из почтеннейших; до чего же, одна-
ко, трудная! Тем более трудная, что программой образования,
полученного в свое время Бептли — хорошим теологом и превос-
ходным филологом, — не было предусмотрено знакомство с есте-
ственнонаучными вопросами. Так что после предпринятой по-
пытки вникнуть в самую суть предмета и своими силами
преодолеть трудности, он решил обратиться к самому мэтру с во-
просом: так все-таки смогла ли математическая философия во-
обще ? ньютоновская космология в частности обойтись без
вмешательства бога или это вмешательство необходимо?
Насколько кстати пришелся этот вопрос, можно судить по
тому, с какой охотой Ньютон откликнулся на запрос молодого
154
теолога. Ибо адресованные последнему четыре письма (в кото-
рых содержится ответ на его вопросы и дается объяснение, как
можно — но в то же время почему не должно — использовать дан-
ные новой науки в качестве оснований естественной теологии)
входят в число наиболее ценных и важных документов в деле
изучения и интерпретации ньютоновского мышления4. В качестве
таковых они заслуживают и требуют детального комментирова-
ния, которым, однако, я здесь не намерен заниматься5. Вместо
этого я ограничусь рассмотрением одного чрезвычайно любопыт-
ного — хотя самого по себе и незначительного — момента этой пе-
реписки, а именно обращения Ньютона к «платоновской» космоло-
гической теории.
Проблему, которая, как представляется, больше других зани-
мала Бентли, можно сформулировать следующим образом: если
первоначально материя была равномерно распределена в прост-
ранстве °, то мог лп мир образоваться в силу чисто естественных
причин? И еслп предположить, что бог однажды привел все пла-
неты в движение, то можно ли па основе одного лишь притяже-
ния объяснить, как каждая из них обрела свою траекторию? Нью-
тон отвечает, что «обретенные планетами движения не могут
порождаться только одной естественной причиной, по что этими
движениями [их] наделила некоторая разумная действующая сила,
Ибо, поскольку кометы опускаются до области наших планет ?
движутся в ней самым различным образом — иногда в том же
направлении, что и планеты, иногда в противоположном, а подчас
и поперек их движения, так что плоскость [их движения] может
располагаться под самыми различными углами по отношению к
эклиптике, — постольку ясно, что не существует некоторой есте-
ственной причины, которая заставила бы все планеты, как основ-
ные, так и второстепенные, двигаться в одном и том же направ-
лении и в одной н той же плоскости без [наличия] каких-либо
существенных отклонений; это может быть только результатом
воздействия некоторого сознательного волевого акта. Больше того,
не существует никакой естественной причины, которая могла бы
придать планетам определенные степени скорости, — степени,
строго пропорциональные расстояниям планет до Солнца u других
центральных тел, что необходимо для того, чтобы заставить пла-
неты обращаться по определенным концентрическим орбитам во-
круг этих тел» 7.
К слову сказать, любопытно отметить, что ньютоновская кос-
мология, которая по сравнению со своими предшественницами
представляет собой великолепное упрощение и унифицирование
законов Вселенной, не уменьшает, но, как представляется, наобо-
рот, увеличивает случайность и иррациональность характера пла-
нетной системы. Действительно, у Кеплера, например, законы, в
соответствии с которыми определяются размеры составляющих
эту систему тел н расстояния между ними, носят структурный
(архетипический) характер; поэтому движения этих тел, т. е.
155
формы орбит и скорости обращения, определяются исключитель-
но естественными законами. Ничего подобного нет у Ньютона,
Конечно, расстояния, скорости и формы траекторий планет в си-
стеме Ньютона еще гораздо теснее связаны между собой, чем в
системе Кеплера; в то время как, согласно последнему, они под-
чиняются трем различным законам, в ньютоновской теории они
подчинены только одному закону — закону всемирного тяготения,
из которого выводятся три других закона. Зато расстояния между
телами и их размеры, заданные нам в космической системе, оста-
ются произвольными: планеты могут быть больших или меньших
размеров, располагаться на большем или меньшем расстоянии.
Они могут также двигаться с большей или меньшей скоростью.
В таком случае планеты описывали бы траектории, весьма от-
личные от траекторий, описываемых ими на деле, — очень эксцен-
трические окружности или эллипсы; тем не менее они будут
подчиняться одним и тем же законам. Разъяснив все это Бентли,
Ньютон добавляет, что, «если бы планеты в зависимости от их
расстояний до Солнца обладали такими большими скоростям*!,
как кометы (что имело бы место, если бы их движение было
обусловлено тяжестью, в силу которой материя начиная с момен-
та формирования планет падала бы к Солнцу из самых отдаленных
областей неба), они двигались бы не по концентрическим, а по
эксцентрическим орбитам, подобным тем, по которым движутся
кометы» 8.
Следовательно, распределение планет и их скорости не опре-
деляется только одной причиной, такой, например, как сила тя-
готения. «Для создания этой системы со всеми ее скоростями была
необходимость в такой причине, которая поняла бы и соотнесла
друг с другом количества материи в разнящихся одно от другого
телах Солнца и планет, а также обусловленные этим силы тяго-
тения, [которая рассчитала бы] различные расстояния главных
планет до Солнца и вспомогательных [планет] до Сатурна, Юпи-
тера и Земли, так же как [рассчитала бы] скорости, с которыми
эти планеты могли бы вращаться вокруг заключенных в цен-
тральных телах масс материи; однако сам факт сопоставления и
согласования всех этих факторов при наличии столь гигантского
разнообразия тел указывает, что эта причина не является слепой
или случайной, но — очень хорошо осведомленной в механике и
геометрии» 9.
По всей видимости, ответ Ньютона не удовлетворил Бентли 10.
Возможно, он недостаточно хорошо уловил значение ньтоновско-
го довода, согласно которому материя, подчиняясь одному только
закону тяготения, не могла породить планетную систему; или он
счел его слишком слабым для опровержения картезианских тео-
рий, согласно которым беспорядочные движения материи спон-
танно трансформируются в вихревые (упорядоченные) движения,
что в конечном счете приводит к возникновению как планетных
систем, так и комет. Возможно также, что ньтоновское понятие
156
«причины, хорошо осведомленной в механике и геометрии» и за-
нимающейся сложными вычислениями с целью определения масс,
расстояний и скоростей, которые необходимо придать Солнцу и
планетам, чтобы произвести этот мир, показалось ему немного
антропоморфным. Как бы то ни было, Бептлп снова возвращается
к занимающей его проблеме и среди прочего, вероятно, спраши-
вает Ньютона11: а реальна ли такая возможность, что бог создал
планеты, например Землю, на заданном расстоянии от Солнца,
позволив им затем обрести орбитальное движение чисто естест-
венным путем, а именно: наделив их одновременно энергией
притяжения к Солнцу и трансверсалъйым !2 импульсом требуемой
величины?
Ничего подобного, отвечает Ньютон, ибо, «во-первых, „.если
Земля (без Луны) располагалась бы таким образом, чтобы ее
центр находился где-то на Большом Круге 13, и пребывала бы там
в неподвижности, вне всякого воздействия в виде тяготения или
толчка, и если затем она была бы наделена одновременно и на-
правленной к Солнцу энергией притяжения, и трансверсальным:
импульсом, побуждающим ее двигаться по касательной к Боль-
шому Кругу, то, согласно моим воззрениям, сочетание этого при-
тяжения и этого движения и обусловило бы круговое движение
Земли вокруг Солнца. Но трансверсальный импульс должен иметь
строго заданную величину, ибо, будь он чуть больше или чуть
меньше, Земля должна была бы двигаться по другой линии. Во-
вторых, мне не известна какая-либо сила в природе, которая
могла бы породить указанный трансверсальный импульс без [по-
мощи] десницы господней» 14.
Ньютон, очевидно, прав: не существует естественной силы,
способной в одно мгновение сообщить Земле (или любой другой
планете) определенную степень тангенциальной скорости. И это
исходя из очень простого и очень общего соображения: никакая
естественная сила не способна в одно мгновение наделить какое-
либо тело скоростью определенной величины. А поскольку это
совершенно невозможно, следовательно, это может быть осущест-
влено только с помощью некоторой сверхъестественной силы. Но
нельзя ли обойтись без вмешательства божественной силы, позво-
лив телам — планетам — обрести свои скорости не мгновенно, а
постепенно, в результате действия силы собственного веса? Итак,
Ньютон продолжает: «В одном месте своей книги о метательных
снарядах Блондель говорит, что, по мнению Платона, планеты
движутся так, как если бы все они были созданы богом в неко-
торой чрезвычайно удаленной от нашей системы области, которую
они покинули, начав падение к Солнцу, и что в тот момент, когда
они достигли каждая своей, отличной от других, орбиты, их дви-
жение падения было повернуто в сторону [и превращено] в [дви-
жение] трансверсальное»15.
Ссылка на Блонделя точна и интересна. В своем трактате «Ис-
кусство метания снарядов» вслед за разъяснением, что, согласно
157
Галилею, приобретение движения (скорости) может происходить
только постепенно, Блондель действительно говорит следующее:
«Впрочем, трудно попять, как движущееся тело с самого начала
может обрести определенную степень скорости, минуя все пре-
дыдущие степени, предшествующие наименьшей скорости; это
позволяет судить, на каком основании древние были убеждены,
что воззрения Платона включали некий момент божественного.
Ибо этот философ говорил в связи с этим, что, возможно, бог, со-
здав звезды в одном и том же месте покоя, позволил им свободно
двигаться по прямой линии к одной и той же точке (как движутся
тяжелые тела, которые устремляются к центру Земли) до тех
пор, пока, пройдя в своем свободном падении все степени скоро-
сти, они достигли бы каждая той скорости, которая для нее
предустановлена, после чего бог, чтобы сделать это прямолинейное
и ускоренное движение одинаковым и равномерным, превращает
его в круговое движение для того, чтобы величина скорости по-
следнего у каждой звезды могла бесконечно долго сохраняться
неизменной.
Самым замечательным в этом предположении является то, что
отношения, которые обнаруживаются между расстояниями до
звезд и между разностями их скоростей, достаточно хорошо согла-
суются с вытекающими из них следствиями и что, быть может,
в принципе возможно определить местоположение этой исходной
позиции покоя, откуда все они начали двигаться» 1б.
Представленный Блонделем «платоновский» механизм не был
в точности подобен механизму, который был уже обсужден и от-
вергнут Ньютоном в первом письме к Бептли: там предполагалось,
что планеты подвергаются одной лишь силе притяжения, а здесь
их нисходящее движение оказывается внезапно прерванным и
отклоненным в сторону до того, как они достигли той максималь-
ной скорости, которую может им сообщить притяжение Солнца.
Можно также предположить, что в тот момент, когда это отклоне-
ние произошло — или было произведено, — т. е. в момент, когда
в процессе своего нисхождения к Солнцу планеты достигают каж-
дая своей орбиты, они уже обладают своей «истинной» скоростью,
в точности такой, которая должна им позволить обращаться вокруг
Солнца по концентрическим траекториям.
В этом состоит суть утверждения Блонделя. Итак, Ньютон про-
должает: «И это верно, если предположить, что сила притяжения
Солнца удвоится в тот момент времени, когда каждая из планет
достигает соответствующей орбиты; но в таком случае нужда в
божественном вмешательстве возникает дважды, а именно: для
того, чтобы обратить нисходящее движение падающих [по направ-
лению к Солнцу] планет в направленное вбок движение, и для
того, чтобы в то же время удвоить силу притяжения Солнца. Та-
ким образом, сила тяжести вполне могла бы привести планеты в
движение, но без божественной силы она никогда не смогла бы
сообщить им то круговое движение, которое они совершают вокруг
158
Солнца; и как следствие этого, а также в силу ряда других со-
ображений я вынужден приписать создание этой системы некото-
рой осознанно действующей силе» 17.
«Платоновский» механизм является, следовательно, недейст-
венным, а утверждение Блонделя — ложным (занятно наблюдать,
как Ньютон с изысканной вежливостью объявляет его верным как
раз в тот момент, когда показывает, что это не так) : во время
всего нисходящего пробега планет солнечное притяжение сообща-
ет им движение, слишком быстрое для того, чтобы оно могло удер-
жать их на круговых орбитах, по которым они вращались бы с
обретенной в процессе падения скоростью; для того чтобы уравно-
весить центробежную силу, которую они развивали бы при вра-
щении вокруг Солнца, и помешать им «улететь по касательной»,
необходима в два раза большая сила притяжения. Это само по
себе, заметим мимоходом, довольно любопытно.
Не менее любопытным — разумеется, с совершенно другой
точки зрения — является тот факт, что Ньютон указывает на
Блонделя как на единственный источник своих знаний о «плато-
новской» теории. Это заставляет предположить, что он игнорирует
источник, из которого в свою очередь Блондель черпал свои зна-
ния, а именно Галилея. Но поскольку последний излагает эту
«платоновскую» концепцию как в «Диалоге», так и в «Беседах»,
то возникает соблазн сделать вывод, что Ньютон никогда не читал
ни одттого из этих произведений. В конце концов, это не так уж
удивительно: во время Ньютона и даже в период его молодости
Галилей уже слегка устарел. Больше того, в этом случае нашел
бы свое объяснение тот факт, почему Ньютон (разумеется, впол-
не искренне) смог приписать открытие закона инерции великому
флорентийцу (который его не совершал), обойдя молчанием Де-
карта, которому мы обязаны этим открытием. В равной степени
возможно — случается и такое, — что, прочитав Галилея в моло-
дости, Ньютон со временем совершенно забыл о его версии «пла-
тоновской» концепции и потому не распознал источник знаний
Блонделя. Какую из этих двух версии следует допустить?
По крайней мере па какой-то миг нам следует воздержаться от
окончательного суждения. Прежде всего потому, что имя Галилея
появилось в четвертом, и последнем, письме Ньютона, адресован-
ном Бептли.
Существенным недостатком является то, что письма Бептли
Ньютону — за исключением третьего письма, найденного среди
бумаг последнего, — были утрачены, так л не увидев никогда пе-
чатного станка, и что мы вынуждены поэтому реконструировать
их содержание на основе ответов его корреспондента.
Получив письмо от Ньютона18, Бентлп месяц спустя (18 фев-
раля 1692/1693 г.) направляет ему наспех составленное резюме
своей «Седьмой публичной проповеди», содержащей «Опроверже-
ние атеизма, исходя из возникновения и структуры мира». В этом
третьем письме, которое в настоящее время находится в библио-
159
теке Тринити-колледж, Бентли заверяет Ньютона, что не рассмат-
ривает тяжесть как «врожденное» свойство материи, что не при-
писывает ему этой доктрины и что воспользовался этим выраже-
нием только исходя из соображений сжатости изложения19.
В самом деле, он утверждает: невозможно, чтобы «тяжесть была
со-вечна и присуща материи, не будучи некогда ею приобретен-
ной» каким-либо естественным путем, что это «очевидно, если гра-
витация является истинным притяжением». Иначе говоря, Бентлп
утверждает, что, согласно Ньютону, точку зрения которого он
одобряет, всемирное тяготение не может быть объяснено меха-
нистически.
Получив письмо-отчет Бентли, который также напомнил ему,
что «фрагмент из Платона» имеется у Галилея, Ньютон в своем
ответе возвращается к этому фрагменту, ужо в который раз под-
вергаемому им суровой критике.
«Что касается фрагмента из Платона, — пишет он, — то не су-
ществует общего места, исходя из которого в своем падении под
воздействием равномерного и равновеликого тяготения (как это
предполагает Галилей) все планеты, достигнув каждая своей
орбиты, обрели бы соответствующие скорости, с которыми они со-
вершали бы свое теперешнее кругообращение. Предположим,
что притяжение всех планет к Солнцу соответствует реальному и
что при движении планет, обращенном вверх, каждая из них в
два раза превысит свою высоту по отношению к Солнцу. Сатурн
поднимется вверх, в два раза превысив свое теперешнее нахож-
дение по отношению к Солнцу (но не больше того) ; Юпитер под-
нимется до своего теперешнего местонахождения, т. е. немного
выше орбиты Сатурна; Меркурий поднимется на высоту, в два
раза превышающую его нынешнюю, т. е. до орбиты Венеры; то
же произойдет с остальными планетами. А затем, вновь падая на
соответствующую орбиту, они достигнут их со скоростями, кото-
рые равны первоначальным и с которыми они совершают сегодня
свой кругооборот.
Но если в момент поворота вверх совершаемых теперь движе-
ний кругообращения сила солнечного притяжения, постепенно за-
медляющая восхождение планет, уменьшится вдвое, их восхож-
дения постепенно выровняются и на некотором одинаковом уда-
лении от Солнца они обретут равные скорости. Меркурий, достиг-
нув орбиты Венеры, обретет одинаковую с ней скорость; затем,
когда обе планеты достигнут орбиты Земли, их скорость уравня-
ется со скоростью последней, и т. д. в отношении всех остальных
планет. Если все они начнут восхождение в один и тот же момент
и будут совершать его по одной и той же линии, то в процессе
подъема они постепенно сблизятся, а их движения будут посте-
пенно стремиться к уравниванию и в конце концов станут медлен-
нее любого допустимого движения. Итак, предположим, что пла-
неты будут возноситься до тех пор, пока почти не соприкоснутся
друг с другом (их движением можно пренебречь), и что в какой-
то момент их движения вновь обратятся вспять; примерно то же
произойдет, если, прекратив на миг движение, они будут ввергну-
ты в состояние свободного падения: все планеты достигнут соот-
ветствующих орбит, причем каждая с той скоростью, которой она
первоначально обладала; и если в этот миг их движения будут
повернуты в сторону и одновременно сила притяжения Солнца
удвоится и окажется достаточной для удержания планет на их
ррбитах, они вновь начнут свое вращение по этим последним, как
[это происходило] до их восхождения. Но если сила притяжения
Солнца не удвоится, то планеты вновь устремятся со своих орбит
К небесным высям по параболическим линиям. Все это следует
из моих «Математических начал» (Кн. I, «Предложения» XXXIII,
XXXIV, XXXVI и XXXVIII) » 20.
Не знаю, явилось ли это второе разъяснение Ньютона более
понятным для Бентлп, чем первое, ? дал ли он себе труд изучить
«Предложения» XXXIII, XXXIV, XXXVI и XXXVIII «Начал»,
чтобы попять ход ньютоновских рассуждений. Лично я очень в
этом сомневаюсь. В самом деле, в седьмой публичной проповеди
его «Опровержения атеизма», как раз посвященной доказательст-
ву существования бога, исходя из строения Солнечной системы,
Вентли ограничивается лишь следующим общим утверждением:
невозможно, чтобы планеты, падая к Солпцу, приобрели скорости,
необходимые для (осуществляемого на деле) обращения вокруг
него; при этом он не вдается в подробности и не упоминает о
«фрагменте из Платона» 21. Вне всякого сомнения, он счел бес-
полезным вдаваться в столь сложные рассуждения. Возможно
также, что, будучи плохим математиком, но превосходным фило-
логом, он знал, что теория, со слов Блонделя приписываемая Нью-
тоном (по крайней мере в том виде, как она последним излагает-
ся) Платону, не имеет никакого отношения к греческому филосо-
фу. Наоборот, он точно знал, что она принадлежит Галилею, на
что и указал Ньютону.
Но последуем, хотя бы частично, его примеру и пе будем оста-
навливаться на анализе ньютоновской теории. Обратимся вновь к
теории Галилея, упоминаемой Ньютоном в связи с «фрагментом
из Платона» 22.
Если, по приведенным выше словам Ньютона, планеты нисхо-
дят «в своем падении под воздействием равномерного и равно-
великого тяготения (как это предполагает Галилей)», они не мо-
гут все начать свое движение из одного и того же места. Это яв-
ляется лишь нашим предположением. Нам остается, однако,
уточнить смысл выражения «нисходят ...под воздействием равно^
мерного и равновеликого тяготения». В самом деле, эту формули-
ровку можно понимать в нескольких, достаточно разнящихся
друг от друга смыслах, а именно: а) согласно Галилею, действие
тяготения повсеместно является равномерным и постоянным, сле-
довательно, все тела — большие и малые, тяжелые и легкие —
всегда падают с одинаковой скоростью вне зависимости от того,
160 11 А. Койре 161
насколько они удалены от Земли (или, в нашем случае, от Солн-
ца) ; иначе говоря, вызываемое тяготением ускорение является
мировой константой, имеющей одно и то же значение для всей
Солнечной системы; или б) согласно Галилею, все тела и, следо-
вательно, все планеты «падают» с одной и той же — постоянной
или непостоянной — скоростью, и, таким образом, если они начи-
нают движение из одного и того же места и в своем совместном
падении пробегают одно и то же пространство, они на равных по
отношению к Солнцу «высотах» будут обладать равной скоростью,
причем это утверждение не обязательно включает в себя предпо-
ложение о постоянстве ускорения, которое вместе с силой притя-
жения и в зависимости от нее может с расстоянием изменяться.
Какую интерпретацию мы должны дать пьютоновской форму-
лировке? Иначе говоря, какой смысл вкладывал в нее сам Ньютон?
Вопрос этот отнюдь не праздный. Действительно, эта формулиров-
ка, с одной стороны, а) представляет галилеевскую теорию паде-
ния в ее исторической истинности; б) наоборот, является некото-
рой последующей, исключающей интерпретацию адаптацией, а с
другой — а) предполагает непосредственное и точное знание тру-
дов Галилея; б) никоим образом не предполагает этого знания.
Представляется, однако, ясным, что Ньютон вопреки довольно
едким замечаниям Бентли по этому поводу придает смысл б) сво-
ей формулировке потому, что он сам заявляет в отношении ее о
своем полноправном авторстве, а также потому, что выводимые
им из этого положения следствия — например, что если бы орби-
тальное движение планет было направлено «вверх», то они подня-
лись бы на «высоту», вдвое превосходящую их теперешнюю «вы-
соту», — невозможно вывести из аутентичной концепции Галилея.
Тем самым, как представляется, находит свое подтверждение сде-
ланный мною вывод, а именно что Ньютон никогда не изучал
Галилея. Или по меньшей мере что, прочтя труды Галилея в мо-
лодости, он впоследствии забыл их содержание23.
Обратимся теперь к Галилею.
Первое упоминание о «платоновской» теории «падения» пла-
нет или, точнее, об их прямолинейном движении, которое предше-
ствовало движению круговому, встречается в опубликованном во
Флоренции в 1632 г. «Диалоге о двух главнейших системах мира».
В ходе Первого дня Сальвиати (т. е. Галилей), изложив структуру
и сравнительную роль кругового и прямолинейного движений, де-
лает вывод:
«Итак, мы можем сказать, что прямолинейное движение может
доставлять материал для сооружения, но раз последнее готово, то
оно или остается неподвижным, или если и обладает движением,
то только круговым. Мы можем идти и дальше и признать вместе
с Платоном, что тела во Вселенной, после того как они были со-
творены и вполне установлены, были приведены на некоторое вре-
мя своим творцом в прямолинейное движение, но что потом, когда
они достигли известных предназначенных им мест, они были пуще-
162
вы одно за другим по кругу и перешли от движения прямолиней-
ного к круговому, в котором они затем удержались и пребывают
по сие время. Мысль возвышенная и вполне достойная Платона.
Помнится мне, я слышал рассуждение по этому поводу нашего
общего друга из Академии dei Lincei» 24.
Рассуждение «нашего общего друга из Академии» (которое
добросовестно излагается Блонделем) сводится к следующему: не-
возможно, чтобы тело, находящееся в состоянии покоя, обрело
некоторую степень скорости, не пройдя предварительно все сте-
пени увеличения — или уменьшения -— скорости, расположенные
между указанной скоростью и неподвижностью. Откуда следует,
что, для того чтобы сообщить покоящемуся телу определенную
•степень скорости, природа в течение некоторого времени застав-
ляет его совершать прямолинейное ускоренное движение.
«Приняв это рассуждение, — продолжает Сальвиати, — пред-
ставим себе, что бог создал тело, например планету Юпитер, кото-
рой решил сообщить такую скорость, какую она потом сохраняла
•бы постоянно и единообразно. Тогда мы можем вместе с Плато-
ном сказать, что сперва Юпитеру можно было бы придать движе-
ние прямолинейное и ускоренное, а затем, когда Юпитер достиг-
нет намеченной степени скорости, превратить его прямолинейное
движение в движение круговое, скорости которого тогда естест-
венно подобает быть единообразной»25.
Сагредо, однако, возражает, что, поскольку число степеней
увеличения и уменьшения скорости является бесконечным, по-
стольку невозможно было природе все их сообщить телу Юпитера,
так что более вероятным является предположение, что круговое
движение последнего было сотворено одновременно с присущей
•ему скоростью. На что Сальвиати осмотрительно отвечает:
«Я не сказал и не смею сказать, что для природы и для бога
было бы невозможно сообщить ту скорость, о которой вы гово-
рите, непосредственно; и я только утверждаю, что природа de facto
так не поступает; такой способ действия вышел бы за пределы
•естественного хода вещей и поэтому был бы чудом» 26.
Несколькими страницами ниже, объяснив, что нисходящее
движение — движение свободного падения или движение по на-
клонной плоскости — производится и ускоряется естественным об-
разом и, следовательно, должно всегда предшествовать круговому
движению, которое, будучи однажды обретенным, продолжает
длиться с постоянной скоростью27, Сальвиати вновь обращается
к концепции Платона и, чтобы «более красочно представить ее»,
напоминает об одном частном, но очень многозначительном заме-
чании Академика:
«Представим себе, что среди других решений у божественного
зодчего возникла мысль создать в мире те шарообразные тела, ко-
торые, как мы видим, постоянно движутся по кругу, и что он
установил центр их обращения и в нем поместил неподвижное
Солнце, потом сотворил все названные тела в соответствующем
II" 163
месте и наделил их склонностью двигаться, нисходя к центру;
когда же они приобрели те степени скорости, которые имелись в
виду тем же божественным умом, он превратил их движение в
круговое, сохраняя для каждого в своем кругу уже достигнутую
скорость. Спрашивается, на какой высоте и на каком расстоянии
от Солнца находилось то место, где первоначально были созданы
эти тела, и возможно ли, чтобы все они были созданы в одном ц
том же месте. Для такого исследования нужно получить от наибо-
лее сведущих астрономов величины окружностей, по которым
обращаются планеты, а равным образом и времена их обращений;
из этих двух ДЭЕШЫХ можно вывести, например, насколько ско-
рость движения Юпитера больше скорости движения Сатурна;
а когда мы найдем (как дело и обстоит в действительности), что
Юпитер движется с большей скоростью, то мы должны признать,
что раз оба начали свое движение с одной и той же высоты, то
Юпитер спустился ниже Сатурна, а это, как мы знаем, также вер-
но, ибо орбита его находится внутри орбиты Сатурна. Но если мы
пойдем еще дальше, то из отношения скоростей Юпитера и Са-
турна, из расстояния между их орбитами и из отношения ускоре-
ния при естественном движении мы можем восстановить, на какой
высоте и на каком расстоянии от центра их обращений находи-
лось то место, откуда началось их движение. Когда оно будет
найдено и установлено, мы зададимся вопросом, совпадают ли
величина орбиты и скорость движения у Марса, спустившегося
оттуда же до своей орбиты, с теми, которые получаются путем
вычисления; так же поступим с Землей, Венерой и Меркурием;
у всех этих планет величины кругов и скорости движения оказы-
ваются настолько близкими к вычисленным, что приходится толь-
ко удивляться» 28.
Сагредо не преминул выразить свое согласие, сказав при этом:
«Я с крайним удовольствием выслушал эту мысль, и если бы
я не был уверен, что произвести со всей точностью эти вычисле-
ния было бы предприятием длительным и кропотливым, да, пожа-
луй, и слишком трудным для моего понимания, то я настоятельно
просил бы о нем» 29. Сальвиати отвечает: «Вычисление это дей-
ствительно длинное и трудное»—и затем продолжает: «...я не
уверен, что мог бы выполнить его сразу; поэтому отложим его до
другого раза» 30, — до другого раза, которого, увы, более не будет.
Впрочем, не следовало ли бы вместо «увы» сказать «к счастью»?
Ибо эти вычисления привели бы Галилея к разочарованию.
Сравнение того, как представлена —и особенно как оценивает-
ся — платоновская космология Галилием и Ньютоном, выявляет
наличие достаточно знаменательных и любопытных различий.
Так, по мнению Ньютона, принимающие ее ничего не выигрыва-
ют, так как не избавляются от необходимости сверхъестественно-
го вмешательства бога; здесь верно скорее обратное, ибо на деле
сообщить мгновенно телу определенную скорость столь же трудно,
сколь и мгновенно изменить направление его движения. Никакая
164
из этих двух операций невозможна в рамках чисто природныхг
каждая из них предполагает некоторое чудо. Больше того, плато-
новская космология включает в себя чудо, которое присуще ей ir
которое дополняет уже изложенное соображение: для удержания
планет на их орбите, а также для того, чтобы заставить их перей-
ти на эту орбиту, необходимо удвоить силу притяжения Солнца в
тот самый момент, когда «нисходящее» движение заменяется дви-
жением «в сторону».
Вполне очевидно, что все это иначе представляется Галилею,^
для которого две указанные операции далеко не равнозначны:
одно дело — сообщить движение покоящемуся телу; другое дело —
изменить направление находящегося в движении тела, сохраняя
при этом его скорость31. В первом случае мы сталкиваемся с за-
коном непрерывности сохранения состояния, ибо речь идет о том,
чтобы произвести нечто совершенно новое; совсем иное происхо-
дит во втором случае, когда изменение затрагивает лишь случай-
ную, внешнюю характеристику движения, не изменяя его глубин-
ной реальности и не производя ничего нового, дотоле не сущест-
вовавшего. Поэтому он считает, что платоновская космология не
содержит в себе никакого чуда — за исключением, разумеется,
чуда сотворения мира. Что касается удвоения силы притяжения.
то Галилей вообще в нем не нуждается, во-первых, потому, что
Солнце отнюдь не притягивает планеты и что последние устрем-
ляются к нему в силу некоторой тенденции, или склонности, ко-
торая им присуща и заключена в их телах32; во-вторых, потому,
что, кроме того — и это самое главное, — их круговое движение
вокруг Солнца не порождает центробежные силы и что, следова-
тельно, нет необходимости ни в какой силе притяжения Солнца, ,
чтобы удерживать планеты на орбитах и заставлять их описывать
эти орбиты. Объясняется это тем, что, согласно Галилею, своим-
круговым движением планеты, которые вращаются вокруг цент-
ра, не приближаясь к нему и не удаляясь от него, обязаны силе :
инерции.
Как представляется, Галилей придавал некоторое значение —
вернее даже будет сказать, весьма определенное значение — свое-
му делу возрождения платоновской космологии. Действительно,
он не ограничивается тем, что заставляет Сальвиати излагать ее
в «Диалоге», и возвращается к этому в опубликованных в 1638 г.
«Беседах», поручая на сей раз Сагредо напомнить читателю о пре-
красном соответствии идей Академика идеям Нлатона.
На этот раз поводом послужил анализ параболической траек-
тории движения брошенных тел. Галилей объясняет, что если·
ускоренное движение некоторого падающего с определенной высо-
ты (обозначаемой им термином «сублимит») тела было отклонено,
от вертикальной линии и направлено перпендикулярно ей — в го-
ризонтальном направлении, то в результате тело продолжит дви-
жение по параболической траектории. В этом месте вступает в;
беседу Сагредо:
165
«С а г p e д о. Приостановитесь, пожалуйста; мне кажется, что
здесь следует более красочно представить мысль нашего Автора,
подчеркнув, как хорошо она согласуется33 с соображениями Пла-
тона, касающимися определения скорости равномерного движения
обращающихся небесных тел. Последний, напав случайно на
мысль, что никакое движущееся тело не может перейти от состоя-
ния покоя к состоянию движения с определенной степенью ско-
рости, с которою оно должно равномерно и постоянно перемещать-
ся, иначе как пройдя через все другие последовательные меньшие
степени скорости или, скажем, большие степени медленности, на-
ходящиеся между данною степенью и максимальною степенью
медленности, каковою является состояние покоя, полагал, что бог,
сотворив неподвижные небесные тела, в целях придания им той
скорости, с которою они должны будут затем вечно и равномерно
двигаться по круговым линиям, заставил их, по выходе из состоя-
ния покоя, двигаться некоторое определенное расстояние естест-
венным движением по прямой линии, подобно тому как это про-
исходит на наших глазах с падающими телами, которые, выйдя
из состояния покоя, движутся с возрастающею скоростью. После
того как небесные тела приобрели ту степень скорости, с какою
ему угодно было, чтобы они вечно двигались, он превратил их
прямолинейное движение в круговое, которое одно только и может
сохраняться всегда равномерным без удаления или приближения
к какому-либо определенному концу или цели. Мысль эта вполне
достойна Платона и является тем более удивительной, что действи-
тельное основание ее было открыто лишь нашим Автором, который
снял с него покрывало поэзии и представил его истинную исто-
рию 34. Мне кажется также весьма вероятным, что, имея достаточ-
но точные сведения из области астрономии, касающиеся величины
орбит и расстояния планет от центра, вокруг которого последние
вращаются, равно как и относительно скорости их движения, наш
Автор (которому мысль Платона не осталась неизвестною) может
из любознательности попытаться исследовать, нельзя ли опреде-
лить сублимит, при котором планеты, выйдя из состояния покоя,
проходили бы некоторое расстояние прямолинейным естествен-
но-ускоренным движением, а затем, перейдя к равномерному
движению с приобретенной скоростью, описывали бы орбиты со-
ответствующей величины с определенными периодами обра-
щения.
С а л ь в и а т и . Я хорошо помню, что однажды он сообщил мне
о близком совпадении проделанных им вычислений с результата-
ми наблюдений; однако он не хотел говорить об этом подробнее,
опасаясь, как бы высказываемые им новые взгляды, многократно
возбуждавшие негодование, не зажгли нового пожара; впрочем,
если кто-либо пожелает заняться этим вопросом, он сам сможет
удовлетворить свою любознательность, руководствуясь доктриной,
изложенной в настоящем трактате» ?5.
Возрожденная или вновь открытая Галилеем впечатляющая
166
концепция Платона, естественно, вызвала весьма оживленный
интерес в ученом мире; вместе с тем она породила и некоторый
скептицизм: дело в том, что ни одному из представителей этого
высокоученого мира не удалось обнаружить у Платона фрагмент,
в котором бы излагались приписываемые ему Галилеем космоло-
гические концепции36.
В этом плане эрудиты Нового времени оказались не более
счастливыми: не то чтобы у Платона, но и ни у одного из его по-
следователей они не встретили этой космологической доктрины37.
Единственное место в «Тимее» 38, которое в этой связи может быть
упомянуто, толкует лишь о превращении демиургом хаоса в кос-
мос, но там не упоминается ни о естественном ускоренном движе-
нии планет, ни, разумеется, об их «падении» по направлению к
Солнцу и последующем круговом движении вокруг последнего.
Так что приходится признать очевидный факт: сколь бы величе-
ственной эта теория ни представлялась, у Платона ее нет.
Впрочем, при более близком рассмотрении Галилей отнюдь не
утверждает, что просто-напросто обнаружил платоновскую космо-
логическую теорию. В «Диалоге» Сальвиати недвусмысленно за-
являет, что желает «более красочно представить» идею Платона
(per adornare un concetto Platonico), а в «Беседах», как видно из
приведенного выше отрывка, Сагредо столь же определенно гово-
рит: «Приостановитесь, пожалуйста; мне кажется, что здесь сле-
дует более красочно представить (mi par ehe convegna adornar)
мысль нашего Автора, подчеркнув, как хорошо она согласуется с
соображениями Платона, касающимися определения скорости рав-
номерного движения обращающихся небесных тел».
В обеих работах нам ясно заявляют, что Академик «более кра-
сочно представил», т. е. украсил, развил, связал со своими собст-
венными воззрениями, величественную идею Платона.
Так что Сагредо предстает в весьма позитивном свете, когда
приписывает Платону некоторые характерные черты доктрины,
говоря, что последняя только была представлена у Платона в за-
маскированном виде, на манер поэтической аллегории, и что Ака-
демик, вскрыв ее «замалчиваемые» — или игнорируемые? — Пла-
тоном основы, превратил ее в научную теорию. Таким образом,
устами двух персонажей Галилей как бы заявляет нам: «Я при-
писываю эту доктрину Платону; но в действительности изобрел-то
ее я сам». Но тогда почему он относит ее па счет Платона? Только
лишь затем, чтобы с самых первых страниц «Диалога» объявить,
что в великом споре между Аристотелем и его учителем он, Гали-
лей, находится па стороне последнего? Верил ли он в самом деле,
что обнаружил у Платона зародыш разработанной им системы?
Или просто сделал это забавы ради, чтобы прикрыться знамени-
тым именем и представить столь изобретательную идею как одно
из творений великого философа, — идею, которой он, по-видимому,
дорожил, но которая, однако, была в какой-то мере слишком
экстравагантной и тем самым в какой-то мере рискованной?
167
Трудно дать ответ па эти вопросы. Еще труднее — узнать, что
представляла собой эта концепция для Галилея. Была ли она не-
которой «игрой», шуткой39, вроде той, какой являлась, по его сло-
вам, «циркулярная» теория падения тяжелого тела на вращаю-
щуюся Землю? Или же, наоборот, это была серьезная попытка —
"что, впрочем, может быть сказано и в отношении только что упо-
•мянутой циркулярной теории40 — объяснить строение планетной
системы? Теория, которая, не претендуя, конечно, на воспроизве-
дение того, каким образом в действительности все происходило, по
меньшей мере показала бы, как это могло произойти. Что касает-
•ся меня, то я склоняюсь к этой последней интерпретации. Дейст-
вительно, как иначе объяснить ту настойчивость, с какой Галилей
представляет эту теорию, а также вкладываемое им в уста Сагредо
выражение «истинная история»?
Возможно, мне возразят, что абсолютно недопустимо предпо-
лагать, будто Галилей мог верить в возможность столь неправдо-
тгодобного процесса, как тот, который был им придуман. И конеч-
но, еще меньше — в его реальность. В самом деле, это маловероят-
но. Не забудем, однако, что для мыслителей XVII в. граница
между «правдоподобным» и «неправдоподобным» не проходила
,-в точности там, где она проходит для нас. Разве не верили по
крайней мере большинство из них в то, что мир ограничен пебес-
;ным сводом, вне которого в буквальном смысле слова ничего нет?
Или, еще лучше, в сотворение мира в определенный, не столь уж
.-отдаленный момент прошлого? Не верил ли сам Ньютон в то, что
-бог поместил небесные тела на «надлежащих» расстояниях от
Солнца и сообщил им, последовательно или одновременно, «над-
лежащие» скорости, необходимые для того, чтобы начать кругооб-
ращение? Почему же Галилей не мог поверить в то, что бог ис-
иользовал — или по крайней мере мог использовать — механизм
•падения? Не явилось ли это наиболее изящным и единственно
возможным, естественным средством наделить некоторое тело дан-
ной скоростью? Не применил ли сам Галилей этот механизм в
-своей теории броска, когда, как мы видели выше, для того чтобы
-сообщить бросаемым телам горизонтальную скорость, он заставлял
их падать с некоторой определенной высоты, вместо того чтобы
-прямо придать им такую скорость? И не является ли в этом плане
весьма значительным и содержательным используемый им термин
"«сублимит»?
Вывод, как мне кажется, напрашивается сам собой: для Гали-
лея платоновская космология не является простым мифом, как
это имеет место в «Тимее»; для него это возможная— если не ска-
зать «действительная» — история.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 К о у г e A. Newton, Galilee et Platon. — In: К о у г e A Ejtudes newto-
"niennes. Paris, Gallimard, 1968, p. 244—265.
2 Точнее, господин магистр искусств Ричард Бентли, так как титула
^Doctor Divinitatis (D. D.) он был удостоен лишь в 1696 г. Бентли (1662—
168
1742), один из крупных филологов своего времени, в 1700 г. возглавил Три-
вйти-колледж (Колледж Ньютона) в Кембридже. Именно он вначале за свои
счет, а затем с помощью Роджера Коутса предпринял публикацию второго-
издания «Математических начал натуральной философии» И. Ньютона. О
жизни и деятельности Бентли см.: M o n k .Т. Н. The Life of Richard Bentley,
D D. London, 1830; G o o l d G. P. Richard Bentley: A tercentenary Commemoration.
— In: Harvard Studies in Classical Philology, № 67, 1963, p. 285—302. . 3 Роберт Вопль скончался 5 декабря 1691 г. В качестве ежегодного воз-
награждения автору публичных проповедей, содержащих доказательства ис-
тинности христианства, он завещал сумму в 50 фунтов стерлингов. «Бойлев-
ские чтения» оказали большое влияние на апологетику XVIII в. Они бы-
ли опубликованы под названием: Eight Sermons Preached at the Honourable
Robert Boyle Lecture in the First Year MDXCIII. London (1693). Первая про-
поведь должна была доказать «безрассудство атеизма и деизма даже в от-
ношении повседневной жизни»; вторая стремилась показать, что «материя
и движение не могут мыслить»; третья, четвертая и пятая представляли со-
бой «опровержение атеизма, исходя из строения человеческого тела», а ше-
стая, седьмая и восьмая — «опровержение атеизма, исходя из происхожде-
ния и строения мира». Эти проповеди воспроизведены в: D у с е A. The Works
of Richard Bentley. D, D. London. 1836—1838, vol. III. Увидели свет по край-
ней мере девять английских и одно латипоязычное издание (последнее —
Берлин, 1696). Факсимиле седьмой ц восьмой проповедей (произнесенных в
Сент-Мери-Ле-Бо 7.XI. ц 5.XII.1692 г.), посвященных космологии, воспроиз-
ведены в: Isaac Newtons Papers and Letters on Natural Philosophy. С о-
h e n I. B. ed., Cambridge, Mass., Harvard Univ. Press, 1958, p. 313—394. Им
предшествует очень интересная аналитическая статья П. Миллера «Бентли и
Ньютон» (op. cit., р. 271—278), где па с. 23 помещено примечание о резонан-
се проповедей Бентлн. 4 Заботливо хранившиеся Бентли, они были обнаружены его душепри-
казчиком среди оставшихся после смерти Бентли бумаг и опубликованы под
названием: Four Letters from Sir Isaac Newton to Dr. Bentley. London, 1756.
Затем эти письма были вновь воспроизведены в изданном С. Хорсли «Со-
брании сочинений» Ньютона (London, 1782, vol. IV) и факсимильно воспро-
изведены (по первому изданию) с превосходным предисловием П. Миллера
в сборнике И. Коэпа. Именно в этих письмах Ньютон настоятельно проси?.
Бентли не приписывать ему идеи, согласно которой материи присуще тяго^
тение (Letter II: II о г s 1 е у S. Opera omnia, vol. IV, p. 437; C o h e n ?. ?. Op.
cit., p. 298), н ппшс-т, что действие одного тела на другое на расстоянии «без
посредничества чего-то, не являющегося материальным» (как будто «тяжесть
должна быть чем-то прирожденным, неотъемлемым и существенным для ма-
терии»), является абсурдом (Letter III: H o r s l o y S. Op. cit.. p. 437, 302).
5 Частично ото проделано мною в работе: К о у г e A. Du Monde clos a
lUnivers infini. Paris, Presse Univ. de France, 1962. 6 В явном виде объектом нападок Бентли является материализм Лукре-
ция, по в действительности они были направлены против Гоббса и Декарта.
7 Н о г s 1 е у S Op. cit. p 431 ; С o h e n I.B. Op. cit.. p. 284.
8 Letter I: Op. cit. p. 43!; p. 285. 9 Op. cit., p. 431—?32; p. 286—287. Ньютон объясняет также Бептлп, что
если бы в самом начале материя была равномерно распределена в простран-
стве, то совершенно необъяснимым был бы тот факт, что «она смогла разде-
литься на два вида, и часть ео. способная составить светящееся тело, спрес-
совалась в одну массу и стала Солнцем, а все остальное, способное составить
темное тело, срослось не в одно большое тело, подобно светящейся мате-
рии, а в несколько маленьких; иначе говоря, если бы Солнце, подобно пла-
нетам, было темным телом или планеты были бы светящимися телами, по-
добно Солнцу, то каким образом только оно одно смогло превратиться в
светящееся тело, в то время как планеты продолжали оставаться темными,
или: каким образом они превратились в темные, в то время как одно Солнце
оставалось неизменным?». Все ото. говорит Ньютон, «я не могу объяснить,
простыми естественными причинами, а вынужден приписывать Предуста,
169
новлению и Промыслу сознательно действующей Силы» (с. 430; с. 282). До-
пустить какие-либо вещи подобного рода, т. е. объяснение чисто естествен-
ными причинами, означало бы одобрить гипотезу Декарта, которая «просто
ошибочна».
Вместе с тем Ньютон не одобряет попытку Бентли доказать телеологи-
ческий характер творения, исходя из факта наклона земной оси, в котором
первый не видит ничего экстраординарного, «если только вы не усматрива-
ете в этом Предустановлепия для Зимы и Лета» (с. 433; с. 289). «Это только
небольшой штрих в гармонии системы, которая является скорее результатом
выбора, чем случая».
10 В своем письме он, вероятно, обратился к Ньютону с вопросом, можно
ли объяснить движение планет посредством действия солнечных лучей (ги-
потеза Борелли, о которой Бентли могло быть кое-что известно). Ньютон
ответил категорическим отрицанием такой возможности.
11 Во втором (по-видимому, утраченном) письме Ньютону.
12 То есть импульсом, перпендикулярным вектору движения. — Прим.
пер ев.
13 Orbis Magnus в общеупотребительном смысле «эклиптика». — Прим.
перев.
14 Letter II. H o r s l e y S. Op. cit., p. 436 ff.; C o h e n I. B. Op. cit.,
p. 296 ff.
15 Op. cit., p. 436; p. 297.
16 LArt de jeltor les bombes, par Monsieur Blondel, Marechal de Camp. ...
Amsterdam, 1683, ch. Ill, book I, Doctrine de Galilee sur le mouvement, ch.
VIII, p. 166: «Чудесные следствия, вытекающие из свойств движения».
17 Letter II In: H o r s l e y S. Op. cit., p. 436 fi; C o h e n I. B. Op. cit.,
p. 297 ff.
18 Второе письмо Ньютона, где он ссылается на Блонделя, датировано:
«Тринити-колледж, 17 января 1692/1693 г.». (Двойное написание года объяс-
няется тем, что в Англии того времени Новый год начинался не 1 января,
а примерно на два месяца позже. Примерно в этот же период происходил и
постепенный переход к григорианскому календарю, чем, вероятно, и объяс-
няется однозначное датирование Ньютоном следующего письма. — Прим. пе~
рев.) Вслед за тем Ньютон направил Бентли коротенькое письмо от 11 фев-
раля 1693 г., но в этом письме не упоминается ни Блондель, ни Платон.
Затем, 18 февраля 1692/1693 г., Вентли вновь пишет Ньютону, вдохновлен-
ный, по его словам, «неожиданным и милостивым подарком, доставленным
лоследней почтой». Ньютон ответил 25 февраля 1692/1693 г.
19 Это письмо входит в состав «Приложения X» второго тома «Memoirs
of the Life, Writings, and Discoveries of Sir Isaac Newton», Edinbourg, 1855,
II, p. 463—470. Бентли обращается к Ньютону с просьбой проанализировать
«текст и основную мысль моей первой неопубликованной проповеди и оз-
накомить меня с тем, что Вы найдете в ней не согласующегося с истиной и
Вашими гипотезами. Мне было бы спокойнее, получи я просимое до того,
как мои рассуждения окажутся уже вне моей власти». Продолжая свое из-
ложение, Бентли поднимает вопрос о том, как планеты могут обрести свои
«трансверсальные движения» вокруг Солнца: «Итак, предположим, что пла-
неты образуются в каких-то очень высоких областях и сначала опускаются
к Солнцу, где обретают свои скорости; но затем они должны были бы про-
должить свой спуск к Солнцу, если бы некая божественная сила не придала
им трансверсальное движение в противовес огромному импульсу, с которым
такие большие тела должны падать; поэтому в любом случае есть необходи-
мость введения бога». После этого Бентли вновь обращается к аргументу,
который Ньютон заимствовал у Блонделя, и отмечает при этом, что^такой
аргумент он уже встречал у Фабри в его «Физической астрономии» ("Astronomia
Physica"), a также у Галилея: «Что касается Ваших цитат из Блон-
деля, то я прочел то же самое в «Физической астрономии» досточтимого Фа-
бри и в «Системе» Галилея (с. 10—17), который добавляет, что, рассматри-
вая скорость Сатурна, можно в соответствии с обнаруженными им в виде
последовательности нечетных чисел степенями ускорения вычислить, на
170
каком расстоянии от Солнца образовалась эта планета, но он явно ошибается
здесь, так как не знает того, что Вы после этого показали, а именно что
скорость падения тел, так же как и их вес, уменьшается пропорционально
увеличению квадрата расстояния и что существует соотношение расстояний
и скоростей всех планет quam proxime (примерно такое же (лат.). — Прим.
перев.), как если бы все они падали с одной высоты. (Но, по-видимому, Вы
отвергаете это, утверждая, что притяжение Солнца должно удваиваться
в тот самый момент, когда планеты достигают своих орбит.) Сознаюсь, что
не могу использовать этот фрагмент из Галилея и Фабри, ибо не умею вы-
числять, так что больше не говорю об этом по той причине, что знаю: долж-
ны существовать некоторые заданные высоты, откуда каждая из планет,
нисходя, может обрести заданную скорость. Но я понимаю, что, пойми я
все это, оно стало бы не только украшением моих размышлений, но и силь-
ным аргументом в пользу божественной вилы, ибо более считаю невозмож-
ным образование планет естественным образом одновременно на разных рас-
стояниях; было бы чудом из чудес, если бы они естественным путем образо-
вались в такие интервалы времени, чтобы прибыть на соответствующие им
орбиты в тот самый момент, который необходим, чтобы выполнялось Ваше
мнение об удвоении солнечного притяжения; ибо, если Меркурий опустится
первым, достигнув собственной орбиты, солнечное притяжение удвоится.
При этом продолжающемся удвоении спуск последующих планет был бы
пропорционально ускорен, что нарушило бы предполагаемое соотношение
между скоростями Меркурия и других планет».
Это письмо перепечатано в: The Correspondence of Isaac Newton. Turnbull
H. F. and Scott J. F.. eds. Cambridge, Cambridge University Press, 1959—
1961, III, p. 251 ff. Поскольку Бентли приводит цитаты с 10 и 17 страниц
«Системы» Галилея, постольку можно сделать вывод, что он пользовался
вторым латинским изданием "Dialogo Systema cosmicum", опубликованным
И. Хюгетаном в Лейдене в 1641 г. Что касается «Физической астрономии»
Опоре Фабри, то я не знаю, о какой работе Фабри идет речь, ибо ни одна из
его работ не носит такого названия. Фабри действительно трактует об астро-
номии в IV томе своего труда "Physica id est scientia rerum corporearum",
Leyde, 1669—1671, но трактат на эту тему (tractatus VIII) озаглавлен «О не-
бесном теле». Больше того, в этом трактате Фабри не комментирует «пла-
тоновской» теории. 20 Letter III. H o r s l e y S. Op. cit., p. 440 ff.; C o h e n I. B. Op. cit.,
p. 306 f f . (Опубликованное как «Письмо III» в первоначальном издании, а
также в издании Хорсли, оно в соответствии с датой должно быть «Письмом
IV».) Ньютон пенного упрощает. На деле же, как он сам отмечает в другом
месте, восходящее движение планет никогда не прекратится и они никогда
не достигнут общего предела восхождения; и наоборот, отправляясь из это-
го общего места, они никогда не смогут в течение конечного промежутка
времени спуститься до своих орбит, по которым они сегодня движутся. Но
поскольку вообще невозможно, чтобы планеты были сотворены в одном ме-
сте, и поскольку речь может идти лишь о местах очень близких, Ньютон
считает себя вправе заменить приближенное равенство тождеством и оста-
новить восходящие движения планет «до того», как они достигнут своего
предела. Отсюда автоматически следует все остальное.
21 См.: C o h e n I. В. Op. cit., p. 363 ff. 22 В своей седьмой проповеди Вентли обсуждает вопрос о месте, в ко-
тором могли быть сотворены планеты. Он высказал мысль о невозможности
«предположения, что материя хаоса не могла составить такие разделенные
и различные массы, как звезды и планеты наличного мира». Потом тема
меняется: «Но предположим, как утверждают наши оппоненты, что планеты
могут образоваться естественным путем; однако в таком случае они не мо-
гут обрести такие обороты по круговым орбитам или (что является несуще-
ственным для нашей цели) по эллипсам с очень малым эксцентриситетом.
Ибо допустим, что место, где образовались планеты, определено. Находится
ли оно ближе к Солнцу, чем существующие сегодня расстояния? Но такое
предположение абсурдно, так как тогда они должны были бы переместиться
171
«з места их образования вопреки естественному свойству взаимного притя-
-жопия. Быть может, все планеты образовались па тех же орбитах, но кото-
рым они движутся сейчас? Но тогда они должны были бы двигаться из
точки покоя по горизонтальной линии без всякого отклонения или спуска.
-Не существует, однако, естественной причины — пи врожденной силы тяже-
••сти. пи импульсов внешней материи, — которая могла бы породить такое
движение. Ибо одна только сила тяготения могла опустить их вниз до окре-
стности Солнца. К тому же ранее мы успешно доказали, что окружающий
эфир слишком текуч и разрежен, чтобы привести планеты в горизонтальное
движение с такой чудовищной скоростью. Быть может, они были сформи-
рованы в некоторых высших сферах небес и спустились оттуда с присущей
«м скоростью, полученной при падении? Но тогда почему они не продол-
жили свой спуск до Солнца; куда же их уносит и взаимное притяжение, и
«имнетус» (вложенная сила.— Прим, перев.)! Какая естественная движу-
щая сила сумела свернуть их с пути, придать им трансверсалыюе движе-
ние! Сколь мощным должен был быть поперечный толчок при таких огром-
чых весе и скорости, при которых распадаются миры? Впрочем, мы можем
предположить, что путем того или иного поперечного притяжения планеты
могут в ходе падения приобрести такое отклонение, что пройдут мимо Солн-
ца и упадут все по одну сторону от него; тогда действительно сила падения
унесет их далеко за него, и, таким образом, они могут обогнуть его и затем
вернуться назад и подняться по тем же уровням и с той же степенью дви-
жения и скорости, с которыми они спускались ранее. Такое эксцентрическое
движение, очень напоминающее вращение комет вокруг Солнца, может быть
обретено планетами посредством врожденного им свойства тяжести; по кру-
говые обращения но концентрическим орбитам вокруг Солнца или другого
центрального тела никоим образом не могут быть обретены без божествен-
ного вмешательства» (цит. по: C o h e n I. В. Op. cit., p. 345—347). Интересно
отметить, что в этом пассаже Бептли употребляет термин «врожденная тя-
жесть» и что в своей восьмой проповеди (с. 303) он определяет «притяже-
ние к Солнцу» как «постоянную энергию, вложенную творцом всех вещей в
материю».
23 Оказалось, что именно последняя гипотеза является истинной. В са-
мом деле, в третьем томе «Переписки Исаака Ньютона» мы обнаруживаем
относящуюся к 1665 или 1666 г. рукопись Ньютона (с. 46 и ел.), которая
неоспоримо подтверждает вероятность того, что Ньютон читал «Диалог».
В этой рукописи Ньютон обсуждает утверждение Галилея — не называя,
однако, его по имени, — что расстояние в 100 локтей покрывается падающим
;гелом за 5 секунд (см. с. 219 первоначального издания; см. с. 219 перевода
Солсбери; см.: Correspondance, III, p. 52, note 2). В том же примечании ре-
дактор «Переписки» напоминает, что д-р Херивел «указал нам», что сам
Ньютон пометил ранее (1661—1665) в одном из своих блокнотов: «...согласно
Галилею, железный шар весом в 100 флорентийских (фунтов) опускается
па 100 флорентийских брасов или локтей... за 5" свободного падения».
В осуществленном Т. Солсбери переводе на английский язык «Диалог»
увидел свет в Лондоне в 1661 г. Первая его часть называлась «Система мира
Галилео Галилея, члена Академии Линчей». Это издание почти полностью
погибло во время гигантского пожара в Лондоне; однако один его экземпляр
сохранился в библиотеке Тринити-колледж. Больше того. Ньютон мог про-
честь эту работу па латыни, тем паче что латинское издание «Диалога» было
опубликовано в Лондоне Томасом Динасом в 1663 г.
24 Галилео Галилей. Диалог о двух главнейших системах мира — птоле-
меевой и коперниковой. — В кн.: Г а л и л е о Галилей. Избранные труды
в двух томах. Т. I. М., 1964, с. 116—117.
23 Там же, с. 117.
26 Там же, с. 118.
27 Там же, с. 126.
Интересно отметить, что для Галилея вечное пребывание кругового дви-
гкепия. по крайней мере когда речь идет о небесных явлениях, не составляет
.•никакой проблемы. Движение по прямой существенно представляется как
172
движение с переменной скоростью — ускоренное или замедленное, в то вре-
мя как круговое движение наделено, наоборот, всеми свойствами инерцион-
-ного движения: оно «непрерывно и равномерно». Точно так же, когда в сво-
их «нисходящих» движениях планеты достигают предписанных им богом
скоростей и когда их прямолинейные движения переходят в движения кру-
говые, эти последние пребывают вечно сами по себе, не нуждаясь — в отли-
чие от концепции Ньютона — в том. чтобы удерживаться возле Солнца не-
которой сплои притяжения, ввиду того что их движения не порождают ни-
какой центробежной силы. См.: Ко у re A. Etudes galileennes. Paris. Hermann,
1939, p. 236 f f . , p. 238; 2-е cd, 1966, p. 246-248.
28 Г а л и л е о Га л и д е й . Цит. соч., с. 126.
29 Там же, с. 127.
30 Там же.
31 Изменение направления, как это имеетместо в случае планет, про-
исходит мгновенно и без вмешательства какой-либо силы.
32 Галилей, вероятно, опротестовал бы утверждение, что, согласно его
концепции, сила тяжести является некоторой «тенденцией» (tendance) или
«склонностью» (inclination), и напомнил бы об известном фрагменте, в ко-
тором говорит, что «сила тяжести» является не больше чем словом и никто
не знает — да и пи к чему это знать, — что это такое; достаточно знать, как
юна действует, т. е. как падают тела. Однако именно рассмотрение этого фе-
номена в качестве простого факта, а также отказ от попытки объяснения
силы тяжести и создания соответствующей теории приводят Галилея и его
•сторонников к пониманию этой силы тяжести как чего-то такого, что при-
надлежит телам, имеет постоянную величину (а тела, следовательно, — по-
стоянное ускорение), ? даже к применению — что Галилей ? делает в при-
веденном мною фрагменте — таких выражений, как «склонность» или «же-
лание» (desir).
33 В этом предложении мы частично отступили от цитируемого русского
перевода: после слова «следует» вместо стоящего там «отметить, как прекра-
сно согласуется мысль Автора», мы приводим наш, более приближенный к
тексту оригинала вариант перевода; в оригинале Галилей употребляет сло-
во «adornare», которое переводится нами как «более красочно представить»
(буквально значит «украсить»). Мы вынуждены дать эту версию перевода,
так как ниже A. Koiipe рассматривает различные смысловые нагрузки, ко-
торые в «Диалоге» песет это слово. — Прим. перев.
34 По причине, приведенной в предыдущем примечании, мы вынужде-
ны после слов «представил его» вместо следующего в цитируемом русском
переводе «нам в настоящем виде» дать более близкий к оригиналу русский
эквивалент: «истинную историю». — Прим. перев.
35 Г а л и л е о Га л и л е и. Беседы и математические доказательства, ка-
сающиеся двух новых отраслей науки. — В кн.: Г а л и л е о Галилей.
Цит. соч.. т. 2, с. 317—318.
36 Так. Мерсепп, который также не смог обнаружить этого фрагмента,
обращается к Пейреску в письме от 4 декабря 1644 г. с просьбой поинтере-
соваться у Гассепдп пли еще у кого-нибудь, «говорит ли Платон то, о чем
Галилей заставляет его говорить в своем «Диалоге» о вращении Земли»
(Correspondance du P. Marin Mer-senne, ed. Cornells de Waaid. Paris. Presses
Universitaires de France. 1955. IV. p. 403). Гассендп отвечает (op. cit., p. 415),
что «не припоминает, чтобы читал что-либо подобное в тексте самого Пла-
тона», и «вполне вероятно, что этого пет ли в работах других античных ав-
торов, пп в других трудах самого Платона». Больше того, платоновская это
концепция пли пет. в любом случае (как в этом очень быстро убедились
Фреппк.чь и Мерсепн. произведя те вычисления, которыми Га.-тлей, вне вся-
кого сомнения, пренебрег) концепция, изложенная Галилеем, была несостоя-
тельной (см.: Harmonicorum libri. Paris, 1636, t. 1. "Praeiatio", prop. 2). Пла-
неты не могли все одновременно начать движение из одного места. То, что
утверждение Галилея неверно, было подтверждено 250 лет спустя (см.: M an
s i o n M P Sur une opinion de Galilee relative a lorigine commune des planetes.
— In: Annales de la Societe Scientifique de Bruxelles, 18, 1894, p. 46, 90;
173
см. также примечание К. де Ваарда в: Correspondance du P. M. Mersenne,
IV, p. 409).
37 A. Тейлор надеялся обнаружить источник в работе Бвсебия "Ргаерага-
tio evangelico, XV", но — тщетно. По этому поводу см. мнение, высказанное
С. Хобхаузом в статье «Исаак Ньютон и Яков Бёме»: «Профессор А. Тейлор
пишет мне, что это может быть развитая Блонделем теория, которую Ат-
тик (имеется в виду Т. Помпониус Аттик, всадник-римлянин, друг Цицеро-
ва и Гортензия, один из образованнейших людей своего времени; 109—
132 гг. до н. э.—Прим. перев.) приписывает Платону и которая была изло-
жена Евсебием в "Praeparatio evangelica, XV". 38 См.: П л а т о н . Соч., т. 3, ч. I. M., 1971, с. 470—479.
39 Так думает Э. Штраус, автор вышедшего в Лейпциге в 1891 г. немец-
кого перевода «Диалога»; см. также письмо Галилея Пьеру Каркави от 5
июня 1637 г. ( G a l i l e i G. Opere, Edizione Nazionale, t. VII, p. 89), в котором
Галилей говорит о своей циркулярной теории как о «некоей блажи и причу-
де, т. е. своего рода дерзкой шутке»; в этой связи см. также: W a a r d G. de.
Correspondance du P. M. Mersenne, III, p. 572. 40 Об этой теории см.: W a a r d С. de. Correspondance du P. Marin Mersenne,
IV, p. 438 ff, APP. II, La Spirale de Galilee; K o y r e A. De motu gravium
naturaliter cadentium. — In: Transactions of the American Philosophical
Society, 45. 1956, p. 333 ff. Г. де Сантиллана и С. Дрэйк (соответственно р.
181—182, note 57; р. 476—477) дают краткий анализ галилеевской циркуляр-
ной теории свободного падения тел на вращающуюся Землю. В недавней
заметке «Галллеева попытка и космогония» (Isis, 53, 1962, р. 460—464) С. Сам-
бурский отмечает, что Галилей мог иметь намерение дать понять читателю,
что перед ним «произвольное толкование некоторых фрагментов Платона».