Поляков Л. История антисемитизма

КНИГА I. ЭПОХА ВЕРЫ

ОГЛАВЛЕНИЕ

СТАНОВЛЕНИЕ ИСЛАМА

ПРОРОК

Известно, что существует столько теорий о Мухаммаде, сколько у него было биографов, причем они не могут прийти к согласию даже в том, у кого он изучал Священное писание - у евреев или у христиан. Эта деталь сразу же указывает на необычную скудость и неточность наших знаний о происхождении ислама. Однако Мухаммад - это единственный основатель мировой религии, который предстает перед нами как человек в полный рост. Мы можем проследить шаг за шагом его религиозный опыт. Но, к несчастью, книга, которую он нам завещал, - Коран - была письменно зафиксирована много позже его смерти. В самом деле, окончательная редакция Корана в том виде, как он дошел до нас, восходит ко времени третьего его преемника, халифа Османа, и была осуществлена через два десятка лет после смерти Мухаммада. Это серьезно уменьшает ее значение как исторического источника, поскольку за это время могли быть сделаны добавления или наоборот сокращения. Тем не менее, Коран остается нашей главной путеводной нитью в том, что касается рождения ислама.

Итак, задача востоковеда в данном случае достаточно трудна, но, к счастью, археолог и этнограф готовы оказать ему серьезную поддержку. В наше время хорошо изучена ситуация в Аравии в начале VII века. На самой окраине великих империй, Византии и Персии, эта пустыня, с разбросанными по ней несколькими оазисами, была населена бедуинскими племенами. Они вели кочевой и патриархальный образ жизни, весьма похожий на образ жизни ветхозаветных племен, и точно так же практиковали обрезание. Они почитали священные камни, из которых самым известным был черный камень Каабы в Мекке.

В то же время через эту страну проходили несколько важнейших торговых путей, связывавших Сирию с Йеменом и Индийский океан со Средиземным морем. Таким образом, на перекрестках караванных троп возникли города, в том числе Медина и Мекка, где осели многочисленные кланы, старейшины которых стали процветающими торговцами, установившими связи с византийскими и персидскими чиновниками и путешественниками. В результате, в Аравии распространялись идеи и концепции, возникавшие в более раз витых странах, С очень древних времен арабам были хорошо известны некоторые библейские предания, чему способствовало родство языков. Арабы охотно причисляли себя к потомкам Авраама по линии Измаила, изгнанного в пустыню.

В более поздние времена, спасаясь от преследования Рима и Византии, сюда бежали и обосновались среди арабов в довольно значительных количествах сначала евреи, а затем христиане несторианского толка. И те и другие активно занимались прозелитизмом. Некоторые племена, в том числе таглиб и наджран, перешли в христианство, другие - кайнука, надир, курайза - в иудаизм. В обоих случаях речь безусловно шла о религии, приспособленной к требованиям кочевников, крайне упрощенной, часто сведенной к нескольким практическим требованиям. Без сомнения, первые проповедники монотеизма в Аравии, были ли они евреями или христианами, распространяли среди своей паствы ту ненависть и подозрительность к конкуренту, которая уже успела сложиться в ходе вековой вражды, особенно в связи с христианской доктриной отвергнутого Израиля.

Такова была ситуация в Аравии, когда там в городе Мекке около 570 года родился мальчик, которому было суждено перевернуть мир. Став сиротой в раннем детстве, будущий пророк воспитывался своим дядей, богатым торговцем. Вероятно, уже в детстве у него были возможности сопровождать дядю в его поездках и посещать страны с более высокой культурой, особенно христианскую Сирию. Но у себя в Мекке, оживленном торговом центре, он также имел возможности встречаться с христианами и евреями. Поэтому вопрос о том, каким образом и через кого он познакомился со священными еврейскими и христианскими книгами, наверное, никогда уже не получит удовлетворительного решения.

К тому же мы увидим, что это были весьма несовершенные знания, с существенными лакунами. В возрасте двадцати пяти лет молодой Мухаммад женился на богатой вдове Хадидже, которая была старше его на пятнадцать лет, и с тех пор путешествовал с караванами своей жены. Так, во времена своей молодости он имел превосходную возможность расширить свой кругозор и познакомиться с другими странами и обычаями. Когда ему исполнилось сорок лет, он стал испытывать ужасные приступы тоски, а затем его стали посещать видения и откровения, во время которых архангел Гавриил сообщил ему Божественный приказ передать своим соплеменникам послание единого и единственного Бога - Аллаха.

Эти видения и откровения описаны в Коране достаточно подробно, так что можно найти в них много общих черт с религиозным опытом, который содержится в откровениях других великих мистиков. Согласно мусульманской традиции, сначала Мухаммад проповедовал в течение десяти лет (с 612 по 622 год) в Мекке. Пророк не добился там большого успеха и смог обратить в свою веру только несколько десятков человек. Кроме того, он подвергался насмешкам и даже преследованиям со стороны мекканцев. Тогда он решил перебраться со своими сторонниками в Медину (Ясриб) - город, расположенный несколькими сотнями километров к северу и населенный в значительной мере еврейскими или иудаизированными племенами. Там ему сопутствовал успех, и число его сторонников стало быстро возрастать на почве, уже подготовленной монотеистическим учением. (Хотя эти вопросы далеки от ясности, возможно, здесь было бы уместно сравнение с первыми успехами христианской проповеди среди "прозелитов у врат".)

Но ортодоксальные евреи, придерживавшиеся строгого соблюдения правил, а также местные знатоки Закона, чье одобрение и поддержка были ему так необходимы, о чем свидетельствуют страстные призывы Корана, проявили скептицизм и высокомерие. За этим последовали споры и взаимные нападки. Будучи уже достаточно могущественным, чтобы применить силу, обманутый в своих ожиданиях Мухаммад изгнал часть евреев и с благословения Аллаха уничтожил остальных. Именно этим объясняются контрасты Корана, когда в одних местах евреи прославляются (тогда они именуются "сынами Израиля"), а в других, более поздних, подвергаются резкому осуждению (тогда они называются иудеями).

По этой же причине Иерусалим был заменен Меккой в качестве ориентира при молитве (кибла), а также пост в Йом-Кипур на рамадан. Получив полную власть в Медине и на прилегающих территориях, Мухаммад сосредоточил свои усилия на том, чтобы подчинить Мекку, свой родной город, и стать теократическим главой Аравии. Что касается остального мира, то многие места в Коране позволяют сделать вывод, что Мухаммад не был особенно сосредоточен на универсальном характере своей миссии, и что его проповедь была предназначена только арабскому миру. Во время выполнения этой задачи, что продолжалось с 622 года вплоть до его смерти в 632 году, он проявил удивительные способности вождя и стратега, разбив мекканцев и перерезав их связи с внешним миром, в результате чего они должны были сдаться на его милость в 630 году.

В ходе этих военных кампаний ему пришлось столкнуться с христианскими арабскими племенами и удалось подчинить их. Здесь он также встретился с непониманием и даже с насмешками, так что и в этом случае Коран отражает его разочарование и постепенное изменение тона. Последние годы жизни Мухаммада, по всей видимости, были спокойными и величественными. Хадиджа уже давно умерла. Он заключил несколько других браков по политическим мотивам. Он управлял своей общиной просто и человечно, как отец и хороший советчик, доступный самому последнему из преданных ему членов общины. Он внезапно скончался в 632 году, в разгар подготовки похода против Сирии. Таковы наиболее достоверные фрагменты биографии пророка, которые можно извлечь из чтения Корана, книги, чрезвычайно сложной для западного понимания. Это чтение остается для нас крайне утомительным, так что по-прежнему можно согласиться со словами Карлейля: "Это беспорядочное собрание, необработанное и трудно воспринимаемое. Только чувство долга может заставить европейца дочитать его до конца". Но остается справедливой и вторая часть его высказывания: "Эта книга обладает совсем иными достоинствами, чем просто литературные. Если книга родилась из глубины сердца, она дойдет до других сердец, искусство и мастерство не имеют здесь особого значения".

Будучи книгой подлинного религиозного вдохновения, Коран напоминает Библию своими чертами универсального путеводителя, охватывающего все аспекты бытия. Верно, что у него более сумбурная композиция, а повторы там просто бесконечны. Но как замечали комментаторы Корана: "Бог никогда не повторяется".

И так же как еврейская Библия была дополнена традицией Мишны и Талмуда, причем первоначально в устной форме, так и Коран был дополнен исламской традицией хадисов, которые были зафиксированы на письме позднее (в IX веке). Если гений Мухаммада состоял в том, чтобы переплавить и перенести на родную почву учения двух соперничающих религий и сделать их доступными для арабов (Иисус, которому он отводит выдающееся место, является для него последним из великих пророков), то он часто обнаруживает незнание их точного содержания, как мы об этом уже говорили выше. Так, он верит, что евреи по-своему совершали ту же ошибку, что и христиане, считая Эзру сыном Бога. Христианская Троица состоит, по его мнению, из Бога-отца, Христа и Марии (христиане для него политеисты), к тому же он путает Марию с Мариам, сестрой Аарона (сура XIX, 29); более того, он иногда путает еврейское и христианское учения и призывает евреев Медины пойти за ним во имя Евангелий.

Возможно, в этом невежестве была его сила; может быть, Ренан был прав, когда утверждал: "Слишком большие знания препятствуют творчеству... Если бы Мухаммад тщательно изучил иудаизм и христианство, он бы не извлек из них новой религии; он бы стал иудеем или христианином и не смог бы сплавить эти две религии таким образом, чтобы они отвечали потребностям Аравии...".

Если попытаться определить, какое место в учении Мухаммада занимают иудаизм и христианство, то можно легко убедиться в преобладающем влиянии первого. С трансцедентальной точки зрения жесткий монотеизм еврейской Библии (Танаха) сохраняется и, если возможно, утверждается с еще большей энергией: "Нет божества кроме единственного Божества"; "Безбожники те, кто утверждает, что "Аллах - это третий в "Троице"; "Как мог Он иметь детей, если у Него никогда не было спутницы, если Он сам создал все сущее и если Он всеведущ?"

В Коране постоянно утверждается эта истина. Что касается ритуалов, то закон Моисея, давно вышедший из употребления у христиан, хотя и облегчается Мухаммадом, сохраняет свою силу в большинстве случаев, идет ли речь о пищевых предписаниях и запрете употреблять в пищу свинину, об омовениях и очищениях, о регламентации половой жизни (каковая как и в Танахе признается хорошим и необходимым занятием), или о последовательности ежедневных молитв и постов. У христиан он заимствует только почитание Иисуса и веру в его непорочное зачатие. Но он решительно отвергает факт распятия (Распятие - это еврейская басня, и евреи были осуждены именно за то, что "они сказали": "Мы убили Мессию, Иисуса, сына Марии, "Апостола Аллаха!", тогда как они его не убили и не распяли, но его двойник заменил его в их глазах" (сура IV, 156.).

Эта трактовка выдает влияние несторианства с его учением о двойной природе Иисуса Христа или же других древних восточных ересей (докетов, коринфианцев, сатурнианцев и т. д.), дающих различные вариации на ту же тему.). К тому же, зачем бы Иисус согласился принести себя в жертву? В самом деле, идея первородного греха, едва намеченная в Ветхом Завете, и на которой делается такой сильный акцент в Евангелиях, практически игнорируется в Коране. Таким образом, видно, что в исламе гораздо больше общего с иудаизмом, чем с христианством. Справедливо также, что во многих случаях можно отметить влияние очень древних традиций, общих для арабов и евреев, как это имеет место с обрезанием (о котором в Коране нигде четко не упоминается!). Но ислам сближается с христианством по другому поводу. Аналогично классической процедуре отцов церкви, которые искали и находили у библейских пророков предсказания о явлении Христа, Мухаммад относит к тем же самым пророкам, но особенно к Аврааму и Иисусу, предсказания о своем собственном приходе. Мусульманские богословы усовершенствуют этот метод, подчас обращаясь к тем же самым текстам, что и христиане, но которые они станут интерпретировать по-новому.

Например, Аввакум, III, 3-7; Даниил, II, 37-45; Исайя, V, 26-30 passim, и даже Песнь Песней, V, 10-16. Аналогично рассматриваются и Евангелия. А если "хранители Писаний" (как христиане, так и евреи) не обнаруживают в этих текстах ничего подобного, так дело в том, что они оказались неверными свидетелями, хранителями полуправды; они "забыли часть истины" или, что еще хуже, "они хотят погасить свет Аллаха дыханием своих уст". Поэтому они фальсификаторы, "скрывающие значительную часть Писания". С этой точки зрения нет никакой разницы между евреями и христианами, даже несмотря на то, что Мухаммад неоднократно высказывал свое предпочтение последним; они занимают однако свое место, и Аллах, который до этого поддерживал христиан против евреев, накажет их теперь точно так же за их неверность. "Евреи и христиане сказали: "Мы "сыновья и возлюбленные Аллаха". Спроси их:

"Почему Он карает вас за ваши грехи?"

В некотором смысле Мухаммад присуждает им ничью: "Евреи сказали: "Христиане не "знают истины", а христиане сказали: "Евреи не "знают истины". И хотя все они повторяют Писание, язычники говорят слова, похожие на их слова. Аллах их всех рассудит...".

Хотя Мухаммад отвергает подлинность восхождения обеих религий к Аврааму ("Ибрахим") не был ни иудеем, ни христианином, а был он ханифом предавшимся и не был из многобожников", III, 60), замечательно, до какой степени он выказывает уважение к обеим религиям.

Была ли это политика, умеющая учитывать реалии? Или же дело во вдохновении, проявляющем здесь свою особую гениальность?

Незыблемым остается факт, что много раз в Коране патетически провозглашается свобода совести: "Не должно быть никакого религиозного принуждения!", "Если бы твой Господь пожелал этого, все, кто есть на земле, все без исключения, поверили бы. Можешь ли ты принуждать людей стать верующими, когда душе дано уверовать только с позволения Аллаха?"

Эта свобода совести означает неотъемлемое право "хранителей Писания", т.е. евреев и христиан, любить Бога своим очень несовершенным образом. Основное требование специально повторяется в одних и тех же выражениях трижды в трех разных сурах: "Поистине, те, которые уверовали и которые исповедуют иудейство, и сабии, и христиане, - кто уверовал в Аллаха и последний день и творил благое, - нет страха над ними и не будут они печальны!" (II, 99; V, 73; XXII, 17). Иногда Пророк находит еще более эмоциональные слова, чтобы выразить эту мысль: "Никогда не отталкивай тех, кто молится своему Господу, стремясь увидеть Его Лицо! Требовать у них объяснений не твоя обязанность, а требовать объяснений у тебя не их обязанность. Отталкивая их, ты окажешься среди неверных!" (VI, 72). В другом месте он отмечает, что среди неверных можно найти хороших и плохих: "Среди обладателей писания есть такие, что, если ты доверишь им кинтар, они вернут тебе; но среди них есть и такие, что если доверишь им динар, то они не вернут его тебе, если ты не будешь все время стоять над ними". (III, 68). Мы увидим дальше, какое применение найдут мусульманские богословы и законодатели этим фундаментальным предписаниям.

Но могут задать вопрос, а как же быть с призывом: "убивайте неверных, где бы вы их ни обнаружили; покоряйте их, подавляйте их" - одним словом, как быть со священной войной, джихадом?

Конечно, это тоже есть в Коране, но эти проклятия и это насилие направлены исключительно против политеистов, против арабских идолопоклонников, которые не хотят признавать Божественный порядок, установленный Мухаммадом для своего народа. Только начиная с эпохи крестовых походов идея священной войны будет распространена и на борьбу с христианами.

К этим бунтарям, чье сопротивление губит его дело, Мухаммад не знает жалости. Но в остальном, ислам - это прежде всего религия терпимости. Нет ничего более фальшивого, чем рассматривать ее, в соответствии с весьма распространенным подходом, как уничтожающую любое сопротивление огнем и мечом. Обобщая, можно сказать, что это - религия, соответствующая человеческим меркам, понимающая возможности человека и его слабости. "Аллах хочет для вас благополучия и совсем не хочет притеснения", - говорится в Коране.

Это религия, которая не требует высшего или невозможного, которая в меньшей степени, чем христианство, стремится поднять человечество к недоступным высотам, но и в меньшей степени направлена на то, чтобы погрузить его в потоки крови.

Теперь мы рассмотрим шаг за шагом участь евреев в мусульманских странах и иногда будем проводить сопоставления с ситуацией в христианском мире.

 ХАЛИФЫ

Гиберт де Ногент, французский хронист XII века, комментируя некоторые особенности мусульманской религии, объяснял их обстоятельствами смерти Мухаммада. Он писал, что якобы однажды Мухаммад напился вина и заснул на дороге, где был съеден свиньями, в результате чего его последователям строго запрещено пить вино и есть свинину.

Согласно другим средневековым авторам, Мухаммад якобы был епископом с Востока, который надеялся занять трон св. Петра; разочарованный тем, что его не избрали папой, он основал свою собственную еретическую секту. И хотя в наши дни европейцы в целом несколько лучше знакомы с историей и особенностями ислама, а также с биографией его основателя, представляется небесполезным напомнить в общих чертах историю этой великой восточной цивилизации. После смерти Мухаммада в 632 году его преемники халифы Абу Бакр и Омар за несколько лет покорили большую часть древнего мира, разрушив могущественную Персидскую империю и изгнав византийцев из Сирии и Египта. В дальнейшем, как известно, зона господства ислама распространилась от Пиренеев до Индии. Столь головокружительная экспансия нескольких никому не известных племен поражала уже современников и продолжает удивлять историков: выражение "победоносный ислам" вошло в поговорку. Для ортодоксальных мусульман этот стремительный триумф бесспорно являлся проявлением той помощи, которую Аллах оказывает истинно верующим.

Но в XIV веке тончайший мыслитель Ибн Халдун, подлинный предтеча современной социологии, предложил другое объяснение: "Когда противники равны по силе и по численности, победа достается тому, кто более привычен к кочевой жизни". Военное превосходство кочевников над оседлыми жителями продолжает рассматриваться как главная причина вплоть до нашего времени.

Однако существует и иная точка зрения, которая обычно остается в тени. Христианство, ислам и иудаизм - в наши дни различия между ними ясные и определенные. Но для людей тех эпох это было далеко не так. Именно на Ближнем Востоке, в этих классических районах религиозного брожения существовало бесчисленное множество христианских сект: несториане, монофизиты, яковиты, ариане, докеты, а также секты, в разной степени ориентированные на иудаизм, и еще много других, от которых сохранились только названия. Византия иногда терпела эти секты, но чаще всего жестоко их преследовала. Каждая секта по своему интерпретировала лаконичные евангельские истории. Различия обычно касались догмы Троицы и проблемы истинной природы Христа: человек-Бог в одном лице иди в двух, или только Мессия? Этим объясняется, что на первых порах ислам рассматривался христианами - а также язычниками - просто как еще одна новая христианская секта. Подобная концепция устойчиво продержалась в Европе на протяжении всего Средневековья; ее отголоски можно встретить в "Божественной комедии" Данте, где Мухаммад характеризуется как "распространитель беспорядков и расколов" ("seminator di scandalo е di scisma"), а также во всевозможных легендах, где он представлен как кардинал-ересиарх, разочарованный тем, что его не избрали папой.

В этих условиях можно лучше понять, с каким энтузиазмом монофизиты Сирии, преследуемые Византией, и несториане Месопотамии, угнетаемые Персией, встретили победителей, которые одновременно являлись их этническими родными или двоюродными братьями.

Что же касается евреев, похоже, что и они охотно вступали в лагерь победителей, правда в Сирии не так активно, поскольку в ту эпоху они были там немногочисленны и мало влиятельны. О Месопотамии мы еще поговорим дальше, поскольку во время первого века существования ислама (вплоть до 750 года) первая династия халифов, а именно династия Омейядов, избрала своей столицей Дамаск. Эта династия обращала свои взоры на Запад, и рождающаяся культура ислама, его традиции и нравы в значительной степени формировались под греческими и сиро-христианскими влияниями.

Без сомнения уже укоренившееся среди христиан отвращение к евреям также должно было составлять часть этого наследия. В самом деле, мусульмане заимствовали у покоренных народов, особенно у христиан, множество традиций и легенд, которые стали частью их собственной культуры, как это обычно и бывает в подобных случаях. Вот, в качестве примера, классическое мусульманское предание, представляющее собой переделку одного из тех рассказов, которыми христианам нравилось украшать биографию Иисуса.

Согласно Ибн Исхаку (первому биографу Мухаммада), будущий пророк сопровождал своего дядю во время одной поездки в Сирию. Однажды караван остановился у жилища отшельника - благочестивого и ученого христианского монаха по имени Бахира. Отшельник пригласил путников на обед. Юный Мухаммад остался сторожить верблюдов, но отшельник настоял, чтобы мальчик присоединился к ним. Затем он задал дяде мальчика много вопросов о ребенке, поскольку он заметил на его затылке знак пророческого дара. В заключение он сказал дяде: "Возвращайся с этим мальчиком в свою страну и, ради него, остерегайся евреев, потому что если они увидят и узнают в нем то же, что и я, они захотят причинить ему зло".

Точно такая же легенда, но в которой речь идет о юном Иисусе, составляет часть общего фонда восточных христианских легенд: ее можно найти в "Евангелии детства", а также в апокрифическом апокалипсисе, известном как "Апокалипсис Бахиры".

Интересно отметить, что в дальнейшем христиане окажутся присоединенными к евреям в качестве будущих противников Мухаммада.

В X веке знаменитый арабский историк Масуди расскажет следующее предание: "Монах Бухайра открыл Абу Бакру и Билялю, что произойдет в будущем с Мухаммадом, которого он попросил отказаться от продолжения пути, он также предостерег его родственников против козней евреев и христиан...".

Таким образом сменялись эти версии в зависимости от настроения рассказчиков и ожиданий аудитории. Существует и такая версия, в которой христианский монах, напротив, просит будущего пророка: "Будь милосердным к христианам, когда ты достигнешь власти - не позволяй облагать их никакими податями и никакими налогами!" Согласно одному из вариантов обманщики евреи заставили Мухаммада дать подобное обещание. Речь идет об одном из вариантов христианской легенды, по которой Мухаммад не сдержал своего обещания, за что евреи организовали его убийство. Эта легенда распространена и в мусульманском варианте, а ее происхождение теряется во тьме веков.

Эту легенду можно сопоставить с хорошо известным преданием, по которому Мухаммад умер, отравленный еврейкой.

Таким образом, это еще один исторический пример того, как победители перенимают у побежденных обычаи, образ мыслей и чувств. Следует понимать, что представлял собой в эту эпоху ислам и кем были мусульмане. Это был узкий господствующий слой, преуспевший в военном деле и наделенный безусловным политическим гением, но в остальном предпочитавший полагаться на технические и административные способности покоренных персов и особенно сирийцев. Это положение вещей нашло свое отражение в некоторых хадисах, согласно которым после окончательного завершения арабских завоеваний наместники Омара Беспощадного просили оставить христианских чиновников на их местах. "Денег стало так много, что только они способны вести им счет", - писал ему Абу Муса.

"В моей провинции у меня есть христианский писец, без которого я бы не смог осуществлять сбор хараджа", - говорилось в донесении Муавии. Характерно, что вплоть до 693 года официальным государственным языком Омейядского халифата был греческий, и что в Дамаске продолжали чеканить монеты с греческими надписями.

Сирийские греки также были влиятельными чиновниками и администраторами, например, выходцы из богатой семьи Мансуров, предпоследний представитель которой Саргун Мансур был министром финансов при нескольких халифах, а последний - прославил своим научным гением восточную церковь под именем святого Иоанна Дамаскина.

Эпитет "златоструйный" остался связанным с его именем, но не потому, что его речь струилась золотым потоком, как это принято думать, а по греческому названию реки Барада, протекающей через Дамаск, поскольку среди прочих обязанностей его семья управляла ирригационной системой. Таковы были люди, обеспечившие передачу исламу греческой науки и греческой философии, занятие которыми стало особенно процветать в Багдаде через несколько поколений , а также технических достижений, унаследованных от Римской империи.

Омейяды также заимствовали солидные административные традиции у персов, как об этом свидетельствует этимология, в частности в области организации почтовой службы, но особенно в налоговой системе: слово харадж (основной налог, налагаемый на немусульман) персидского происхождения, и уже Вавилонский Талмуд знает понятие карага.

Обычай, требующий, чтобы зимми ("покровительствуемые", т.е. евреи и христиане) носили особую одежду или специальные знаки, также персидского происхождения; первоначально это была печать, налагавшаяся на затылок тех плательщиков податей, которые были освобождены от налогов, так что по своему происхождению это скорее было своего рода свидетельством добропорядочной жизни и нравов, чем знаком унижения.

До тех пор, пока столицей халифата оставался Дамаск, христианское влияние было преобладающим. Основная часть населения, различные конфессии и секты по-прежнему находились под управлением своих епископов или патриархов, которые одновременно были и светскими владыками. Так сложилась система "милаа", т.е. "конфессиональных наций", типичных для Востока.

Вследствие объективной необходимости, а к тому же и в соответствии с учением Мухаммада, первые халифы проявляли исключительную религиозную терпимость. Как правило, в завоеванном городе они ограничивались тем, что отводили себе часть главного храма - четверть или половину, чтобы совершать там свои молитвы; остальная часть храма оставалась в распоряжении христиан, так что богослужения происходили практически совместно.

Возможно, терпимость - это не самый точный термин в данном случае. Речь еще не идет о понимании или даже о скептицизме, чему поздний ислам, рафинированный ислам великой эпохи еще даст многочисленные доказательства. Здесь же речь скорее идет о поверхностных компромиссах, доступных умам, едва затронутым монотеистическим учением.

Первые Омейяды наслаждались жизнью, стремились воспользоваться богатствами, которые оказались в их распоряжении, любили красавиц и хорошую компанию независимо от их религиозной принадлежности. Халиф Абд ал-Малик, которому было мало окружавших его министров-христиан, таких как Саргун Мансур, в качестве придворного поэта имел христианина Ахталя, известного своей любовью к вину. Когда халиф предложил ему принять ислам, тот грубо бросил ему в лицо: "Я никогда не соглашусь кричать по-ослиному!"

Восходит ли ко времени Омейядов особый статут зимми, покровительствуемых христиан и евреев, который будет окончательно кодифицирован мусульманскими законоведами один или два века спустя? Эти законоведы любили ссылаться на древние авторитетные прецеденты и относили учреждение рассматриваемого статута ко времени халифа Омара, второго преемника Мухаммада. На самом деле он, конечно, гораздо более позднего происхождения. Как бы там ни было, вот двенадцать принципов и условий знаменитого "пакта Омара".

Шесть условий являются основными: Зимми никогда не будут подвергать Коран насмешкам и критике и не будут искажать его текст;

Они не будут говорить о Пророке лживые или презрительные слова; Они не будут говорить об исламской религии непочтительно и насмешливо; Они не притронутся к мусульманской женщине и не будут пытаться жениться на ней; Они никогда не будут пытаться отвратить мусульманина от его веры, а также не станут посягать на его жизнь или имущество; Они никогда не станут оказывать помощь врагу или укрывать шпионов. Нарушение хотя бы одного из этих условий отменяет договор и лишает зимми защиты мусульман.

Шесть других условий являются желательными. Их нарушение карается штрафами и другими наказаниями, но не отменяет договора о защите: Зимми должны носить гийар, отличительный знак желтого цвета для евреев и голубого цвета для христиан;

Они не будут строить более высокие дома, чем дома мусульман; Они не будут звонить в свои колокола и громко читать свои книги или свои рассказы об Эзре и мессии Иисусе;

Они не будут публично пить вино и показывать свои кресты и своих свиней; Они будут хоронить своих мертвецов в тишине, так чтобы не было слышно их плача и траурных возгласов;

Они совсем не будут пользоваться лошадьми, как благородных кровей, так и обычными, в то же время они имеют право ездить на мулах и ослах. К этим двенадцати условиям, столь откровенным по смеси презрения и доброжелательности, которая вообще характерна для от ношения мусульман к неверным, следует добавить крайне важное тринадцатое условие: зимми должны платить налог в двух различных формах:

1) харадж - основной налог, о котором уже шла речь,
2) джизия или джалия - подушная подать, взимаемая с взрослых мужчин, "носящих бороду".

Об этом последнем налоге знаменитый правовед Маверди писал, "что этот налог взимается с презрением, поскольку речь идет о плате, которую должны вносить зимми по причине своей неверности, но он также взимается без жестокости, поскольку речь идет о милости, которую мы им оказали". В результате устанавливается органический симбиоз между победителями и побежденными, который обеспечил в течение всего средневековья, за исключением нескольких преходящих моментов, мир и процветание христианских и еврейских общин во всех частях мусульманского мира.

 МУСУЛЬМАНСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Тем не менее, господство арабов вызывало в завоеванных странах большое недовольство, тем более сильное, что из поколения в поколение ислам все больше распространялся, а новообращенные, особенно если они были чиновниками или экспертами, не хотели, чтобы их рассматривали как мусульман второго сорта. Убийство Али, зятя Пророка, накануне восшествия на престол Омейядов привело к появлению шиизма, что дало возможность недовольным объединиться вокруг собственной идеи и рассматривать дамасских халифов как узурпаторов. Поэтому глубокое значение приобретает перенесение столицы из Дамаска, города, пропитанного византийскими влияниями, в Багдад, на древнюю персидскую землю, в центр самой богатой провинции Империи, где более сильными были персидские и даже индийские влияния, и где отныне двор халифа вдохновлялся азиатскими обрядами и азиатским великолепием.

С другой стороны, этот перенос совпадает с эпохой, когда ислам становится численно преобладающей религией, так что больше нет воинствующего меньшинства, которое правит большинством: Багдад - это центр единой экуменической империи, объединяемой арабским языком и Кораном. Неважно, что большая часть обращений в ислам происходит из практической заинтересованности и является лишь формальной. Неважно, что халиф Ал-Мамун мог восклицать, имея в виду новообращенных: "Я знаю, что их тайные мысли противоречат тому, что они исповедуют открыто. Ибо они обратились в ислам не потому, что у них возникло серьезное стремление к нашей религии, но потому, что они хотели стать ближе к нам и увеличить свое могущество. У них нет внутренних убеждений, они не ищут истину в религии, которую они приняли.

По правде говоря, я знаю, что такой-то и такой-то были христианами и обратились в ислам, хотя и остались противниками ислама, так что в результате они теперь не являются ни мусульманами, ни христианами...". Но даже если отцы исповедовали ислам только формально, сыновья часто становились ведущими мусульманскими богословами и знатоками традиций ислама. В течение двух веков аббасидского халифата со столицей в Багдаде мусульманская цивилизация окончательно обрела свое лицо благодаря замечательному сплаву античного технического и интеллектуального наследия и монотеистического вдохновения Корана.

От границ Индии до Пиренеев возникали десятки городов, оживленных и многонаселенных, каждый из которых имел свой рынок менял, готовых обменять дирхемы - серебряные монеты, имевшие хождение на востоке халифата, на динары - золотые монеты Запада. А еще торговля тканями и драгоценными товарами, за которыми отважные купцы и мореплаватели отправлялись даже в далекий Китай и в Африку. В каждом городе был и невольничий рынок, а также мастерские ремесленников, чаще всего основанные государством и находящиеся у него на содержании, и, наконец, неисчислимая иерархия чиновников и военных. В лоне этих человеческих муравейников, которые своим колоритом напоминают некоторые рассказы "Тысячи и одной ночи", разворачивалась активная интеллектуальная деятельность.

Аналогично гигантскому труду, осуществленному ранее отцами церкви, чтобы примирить догмы христианского откровения с требованиями аристотелевского разума, на этот раз было необходимо совместить этот разум с новым откровением, окрашенным гностическими, маздаистскими и даже индусскими влияниями. Некоторые аспекты этого труда несут на себе отпечаток греческой изысканности, которая нам представляется иногда совершенно бесплодной: яростные споры о природе Корана (т.е. о том, был ли он сотворен или предвечен) чем-то неуловимо напоминают дискуссии о половой принадлежности ангелов... Важнейшим фундаментальным результатом этих дискуссий явилась разработка экзегетических комментариев к Корану - хадисов, которые позволили прояснить темные места и противоречия в священном тексте. Эти комментарии имеют вид предписаний и изречений, передаваемых, как утверждается, из уст в уста от сподвижников Мухаммада к их последователям по непрерывной устной "цепи", восходящей непосредственно к самому Пророку.

Эта процедура не лишена аналогий с Мишной и Талмудом, как об этом уже говорилось выше. Что касается содержания хадисов, то часто они представляют собой переложение мидрашей или евангельских текстов.

Там можно также найти различные указания, к тому же по разному толкуемые, которые развивают установленные Мухаммадом принципы отношения к зимми. В целом, широкая терпимость по отношению к ним характеризует как теорию, так и практику. Дело дошло до того, что Мухаммаду были приписаны слова: "К тому, кто причинит зло зимми, следует относиться так, как если бы он причинил зло мне самому".

Это мирное сосуществование соперничающих религий способствовало уважению к инакомыслию и приводило иногда к откровенному скептицизму. В частности, первые попытки библейской критики гораздо старше "Века просвещения", поскольку они вышли из под пера некоторых мусульманских полемистов. Так, в XI веке поэт-эрудит Ибн Хазм подвергал сомнению возраст патриархов. Он замечал, что если бы Мафусаил прожил так долго, как это утверждается в книге Бытия, то он должен был умереть на борту Ноева ковчега. Он выискивал и другие противоречия в тексте Библии, много позже тем же самым занялся Вольтер.

Столь открытое нападение на текст Корана было бы равносильно провозглашению хулы на Пророка. То ли арабские авторы не отважились на это, то ли от подобных текстов не осталось и следа, но зато были авторы, и при этом весьма крупные, реализовавшие свои критические наклонности путем сочинения подражаний Корану, иконоборческий характер которых доставлял огромное удовольствие посвященным. Например, это делал Мутанабби, которого часто рассматривают как самого великого арабского стилиста, а также слепой поэт Абу-ль-Аля, признанный глава скептиков Востока. "Пусть его будут читать в мечетях в течение четырехсот лет, - говорил он, - а потом вы мне скажете, что из этого получилось". Вообще говоря, Абу-ль-Аля нападает на все религии в довольно жестких выражениях: "Проснитесь, проснитесь, несчастные глупцы, ваши религии - это всего лишь хитрость ваших предков".

Очевидно, что формула "религия, опиум народа" имела своих предшественников еще в древности.

Легко можно найти вполне земные объяснения этой фундаментальной и исключительной особенности ислама и вспомнить настоятельные причины, побуждавшие арабских завоевателей защищать жизнь и веру зимми - трудолюбивых земледельцев и ремесленников, на которых держалась экономическая жизнь халифата: положение вещей, которое в конечном итоге привело к "идеологическому обоснованию". Но я предпочитаю сделать акцент на другом аспекте этой проблемы, который, возможно, скрывает более глубокую истину, а именно: кроткие предписания Иисуса привели к рождению наиболее воинствующей цивилизации, наиболее непримиримой из всех известных в истории человечества, в то время как воинственное учение Мухаммеда породило гораздо более открытое и терпимое общество. Таким образом, получила еще одно подтверждение истина, что предъявлять человеку слишком большие требования означает подвергать его сильным искушениям. Когда очень хотят сделать из человека ангела, рискуют получить зверя.

Теперь прервем эти рассуждения и рассмотрим судьбы двух религиозных меньшинств, христиан и евреев, которые отныне должны были продолжать свое существование в предохраняющей тени ислама.