Леви И. Беседы об иудаизме

Принимая вызов эпохи

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ IV . ТОРА И ДЕРЕХ ЭРЕЦ

Лекция 4. Отношение Торы к изучению светских наук

Пытаясь узнать, как относится Тора к светским наукам, мы сталкиваемся с непонятной, на первый взгляд, ситуацией. С одной стороны, светские науки превозносятся в некоторых случаях до уровня мицвы, с другой - их резко порицают и даже называют "ненавистными". Например, мы находим утверждение: "Взгляни на Его творения [т.е. законы природы], и таким образом ты познаешь Творца". Но в другом месте сказано: "Тот, кто читает постороннюю литературу [т.е. не относящуюся к Торе], у того нет доли в Мире грядущем". И еще: "Заповедано вести расчеты времен года и созвездий [речь идет о чисто научной части астрономии, а не о тех расчетах, которые относятся к Галахе]". Однако: "Проклят тот, кто учит своего сына греческой науке".

Такие противоречащие друг другу положения можно найти не только в высказываниях мудрецов Талмуда, но и в трудах многих авторитетов, живших в разные эпохи.

В одном из своих стихотворений рав Гай Гаон советует читателю: "Знай математику и понимай медицинские труды". Но он же пишет: "Исцелить тело и исправить поведение можно изучением Мишны и Талмуда... и всякий, кто уводит от них свой ум, читая те работы [философию], сбрасывает с себя иго Торы и страха перед Творцом". Рабейну Бахья пишет в комментарии к трактату Авот: "Для изучения Торы нужны все области знаний; они - как лестница, по которой взбираешься к знанию Всевышнего". В его же комментарии к Торе сказано: "Почему ты должен взвешивать серебро, не получая хлеба, и трудиться, не насыщаясь? - Отсюда мы учим, что не следует заниматься никакими другими областями знаний, а только главной областью - Торой". Гаон из Вильны говорит: "На каждую долю знаний, которой не хватает человеку в других видах мудрости, ему будет не хватать в сто раз больше в мудрости Торы". Тем не менее, в примечаниях к своду законов "Шулхан Арух" он резко критикует Рамбама за "увлечение проклятой философией".

Эти талмудические высказывания наводят вначале на мысль, что наши мудрецы просто не пришли к единому мнению о целесообразности изучения светских наук, подобно тому, как они спорили о времени чтения молитвы "Шма". Но при более внимательном анализе становится, ясно, что такой вывод неверен. Во-первых, все приведенные утверждения не вызывают немедленных возражений у оппонентов. И во-вторых, мудрецы Талмуда обычно не высказывают столь крайне противоположные мнения; не бывает такого, чтобы один из них назвал какое-то действие мицвой, а другой возразил бы ему предельно резко, предав анафеме то же самое действие, или, например, один сказал бы: таков путь познания Творца, а другой возразил: сей путь лишает человека доли в Мире грядущем. Еще труднее понять высказывания более поздних авторитетов, которые попросту сами себе противоречат в вопросе о светских науках.

Вопрос начнет проясняться, если мы разделим светские науки на два типа: гуманитарные и естественные. К гуманитарным наукам относятся такие дисциплины, как философия, изучающая назначение человека и Вселенной, этика и мораль. Нам нет нужды обращаться к неевреям за новыми знаниями в этих областях, поскольку они не располагают надежной традицией. Их книги содержат лишь авторские предположения, соображения и фантазии, на основе которых невозможно выработать определенные выводы, поскольку у человека нет точных эталонов в этих вопросах, и он не может довериться своим чувствам, чтобы подтвердить или опровергнуть истинность какого-либо предположения.

Другое дело естественные науки. Здесь мы обладаем реальной возможностью проверить выдвинутые предположения и теории с помощью экспериментов и наблюдений. Именно это имел в виду Рамбам, когда писал о естественных науках: "Мы не должны оглядываться на автора, кто бы ни писал данные работы: пророки или неевреи. Ибо там, где был выявлен здравый смысл и правда открылась через свидетельство... мы опираемся не на человека, сообщившего об этом или учившего этому, а на конкретное свидетельство".

Именно в силу этих различий Тора, в первую очередь, учит нас гуманитарным законам и почти ничего не сообщает из области естественных наук, поскольку Творец снабдил нас всеми необходимыми средствами для открытия их тайн. В том и заключается истинный смысл высказывания мудрецов: "Если кто-нибудь скажет тебе, что есть мудрость у неевреев, верь ему; [но если скажет он, что есть] Тора у неевреев, не верь ему". Здесь "мудрость" - это естественные науки, а гуманитарные - Тора", т.е. то, что "направляет нас". И поскольку без Б-жественного откровения человек не может достичь правды в этих областях, следовательно, "нет Торы у неевреев", и было бы глупо искать среди них жизненную правду. Когда наши мудрецы формулировали благословение "Даровавший частицу мудрости Своей человеку", они сказали, что произносить его надо только при встрече с ученым-неевреем, умудренным "в светской мудрости", а не с евреем - специалистом по религиозным вопросам. Ибо в точных и естественных науках мудрость неевреев тоже носит Б-жественный характер, чего нельзя сказать об их религиозных убеждениях.

Поэтому нам разрешено использовать светские источники для изучения "мировой мудрости". Такая учеба важна не сама по себе, а лишь как пособие в изучении Торы и исполнении мицвот, о чем мы, с Б-жьей помощью, поговорим несколько позже. Но когда речь заходит об изучении гуманитарных наук, таких, как философия, т.е. дисциплин, которым придается очень большое значение, даже большее, чем естественным наукам, здесь вывод прямо противоположный: нам нельзя пользоваться светскими источниками, а только нашей Торой. Отсюда мы видим, что вышеприведенные изречения и положения вовсе не противоречат друг другу. Разрешения относятся к естественным наукам, запрещения и осуждения - к наукам гуманитарным, опирающимся на нееврейские источники, прежде всего, к философии, которую называют также на иврите хохма еванит (этот термин мы тоже скоро обсудим).

Тем не менее, мы видим иногда, что некоторые авторитеты, особенно ранних эпох, такие, как Рамбам, (главным образом, в своем фундаментальном труде "Наставник колеблющихся"), Меири (в книге "Хибур Га-тшува") и раввин Ицхак Абарбанель не стеснялись цитировать нееврейских ученых-гуманитариев. Даже мудрецы более поздних поколений нередко поощряли в своих трудах открытое отношение к чужой философии. Они писали, например: "Слушай правду от всякого, кто говорит ее", и даже: "Люби Сократа, люби Платона, но больше люби правду".

Однако мудрецы цитируют нееврейских философов не из-за их оригинальных идей, а потому, что эти идеи заимствованы из Торы и особенно удачно сформулированы философами; получается нечто вроде литературного развития слов Торы и ее комментаторов. Но даже такое использование чужой философии носит довольно ограниченный характер. Ибо нам не разрешено учиться у любого. Говорили мудрецы: Тот, кто учится у магуса, губит свою жизнь". Раши объясняет: "Магус - это еретик, который тянет людей к идолопоклонству. С ним нельзя изучать даже Тору". (Это положение включено в кодекс еврейских законов "Шулхан арух".) Кроме того, надо заранее ограничить глубину изучения таких философских трудов, ибо маловероятно, чтобы это занятие принесло какую-то пользу. "Нет смысла искать золото там, где грязь и запустение, когда можно собирать жемчуг в чистом месте, в источнике живительных вод, в Торе Письменной и Устной".

Что касается учебы в университете, здесь у евреев накоплен неоднозначный опыт. В Германии XIX в. этой проблемой занимался рав Шимшон Рафаэль Гирш. Он и его единомышленники вырастили прекрасное поколение евреев, преданных Торе, многие из которых учились в университетах, но сохранили духовную чистоту. Среди них были раввины, получившие специальность врача. Более того, многие руководители крайне ортодоксальных общин имели университетские дипломы. Куда менее благоприятная ситуация сложилась в восточноевропейских общинах. Там большинство выпускников университетов совершенно отошли от иудаизма. Мы не станем анализировать здесь причины этого различия, но для начала можно предположить, что система образования, созданная равом Гиршем, успешнее готовила учащихся к проблемам, с которыми им предстояло столкнуться в университетской среде. Многие из них с честью выдерживали эти испытания, выходя из них лишь более закаленными.

Среди молодых людей, приехавших из Германии в одну из литовских йешив, был рав Шимон Шваб. Он опросил религиозных авторитетов того времени (канун второй мировой войны), как они относятся к учебе в университете, и получил письменные ответы от четырех из них. Приведем вкратце их ответы, начиная с крайне строгих до относительно лояльных. Руководитель йешивы Слободка-Каминец рав Барух-Бер Лейбович запретил всякую академическую учебу, даже ради удовлетворения материальных нужд. Рав Эльханан Вассерман, глава Барановичской йешивы, и рав Авраам Ицхак Блох из йешивы Тельше разрешили учиться в университете для заработка, но при условии, что студент будет избегать контакта с еретическими материалами и с неблагополучной социальной средой. Особенно интересен ответ рава Блоха. В нем приведен тонкий и подробный анализ различных предметов, некоторые из которых запрещены ввиду их пагубного духовного воздействия; изучать другие - бессмысленная трата времени; наконец, есть и такие дисциплины, которые разрешено изучать для приобретения специальности. В четвертом ответе гаон из Рогачева заявил, что изучение светских наук обязательно, поскольку оно способствует укреплению еврейского образа жизни. В обязанность каждого отца, писал он, входит обучение сына научным дисциплинам; и в конце добавил, что каждый отец должен сам решать этот вопрос, исходя из своих личных взглядов. Община не должна брать на себя эту функцию.

Прежде чем перейти к подробному рассмотрению ограничений, введенных на изучение светских наук (об этом будет сказано в следующей лекции), рассмотрим термины, которыми пользуются мудрецы Талмуда в своих дискуссиях на эту тему. Начнем с выражения хохмат еванит, которое часто неправильно толкуют.

Мишна, приведенная в конце трактата Сота, сообщает "Во время войны с Титом [мудрецы] ввели запрет на ношение диамеды невестами и на обучение сыновей [хохмат] еванит ["греческой науке"]". Гемара добавляет: "Проклят тот, кто обучает своего сына хохмат еванит". Риваша спросили: "Что это такое, хохмат еванит, которой должен избегать человек? Это труды греческих философов?" Риваш сформулировал свой ответ на основе событий, приведенных в конце трактата: "Когда Иерусалим находился в осаде... там был один старик, который знал хохмат еванит, и он говорил [злое врагу] на хохмат еванит. Отсюда как будто вытекает, что те книги [написанные греческими философами] не включены в этот запрет... иначе, если бы запрет распространялся на саму греческую мудрость, то как смог бы старик "говорить на ней"? Поэтому мне кажется, что хохмат еванит означает говорить в форме греческих загадок и условных закодированных фраз, непонятных простому народу".

Это ясно из контекста, и такое же толкование дает Раши: "Хохмат еванит представляет собой специальный усложненный язык, на котором говорит аристократия и который не знают другие люди". В другом месте он объясняет этот термин просто как "намеки". Почти все ранние авторитеты давали аналогичное толкование. Магарал тоже говорит, что это "умная образная речь". Ни один комментатор той эпохи не утверждал, что хохмат еванит подразумевает естественные науки.

На самом деле, тщательный анализ этого термина показывает его связь с греческим языком. Слово "хохмат п употреблено здесь в соединительной форме (смихут), поэтому следующее за ним слово должно быть существительным, а не прилагательным. Еванит как существительное имеет только два значения: "гречанка" или "греческий язык"; здесь очевидно использование второго значения. Поэтому буквальный смысл хохмат еванит - не "греческая мудрость", а "мудрость греческого языка"; то же самое определение приводили упомянутые нами авторитеты.

Раби Акива писал: тот, кто читает "посторонние книги", не имеет доли в Мире грядущем. Гемара объясняет, что речь идет о "трудах садукеев"; Риф дает более расширенное определение: "Это книги, в которых [авторы] разбирают Тору в соответствии со своим личным пониманием, вместо того, чтобы опираться на мидраши, написанные мудрецами, и поэтому их положения граничат с ересью". В Иерусалимском Талмуде сказано, что книги Бен-Сиры и Гомера тоже входят в эту категорию. Они представляют собой философские и литературные произведения, не основанные на Торе. Более поздние авторитеты толковали хохмат еванит в том же духе. Рав Эльханан Вассерман объяснял, что само по себе чтение "посторонних книг" еще не считается греховным, но это чтение сбивает человека с праведного пути, в результате он теряет долю в Мире грядущем.

Суммируя наши высказывания об отношении Торы к светским наукам, отметим, в первую очередь, что здесь неприемлем упрощенный подход. Мы не можем решить всю проблему одной категоричной оценкой "да" или "нет". Требуется в начале точно определить, что имеется в виду в каждом конкретном случае. В целом, Тора положительно относится к изучению естественных наук. Однако гуманитарные предметы, основанные на нееврейских источниках, вызывают ее порицание или, в лучшем случае, неодобрение. Такое расхождение в оценке объясняется, как мы уже видели, различным методическим подходом в формулировании принципиальных положений этих дисциплин: человек обладает врожденными чувствами для исследования законов природы и проверки своих открытий, но лишен эквивалентных возможностей для объективного анализа тех выводов, которые он делает в гуманитарной сфере. Единственным надежным источником знаний в этой области является Синайская Тора, заключающая в себе откровения Творца. Другого источника просто не существует.
Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел иудаизм