Хэй М. Кровь брата твоего

ОГЛАВЛЕНИЕ

Борцы за несправедливость

Для антисемита все зло мира заключено в еврее.
Жан – Поль Сартр

Одного из наиболее видных английских проповедников расовой ненависти, историка Эдварда Фримэна *1 помнят или, по крайней мере, должны помнить в США по тому замечанию, которое он сделал во время своего визита в Америку в 1881 году: «Это была бы великая страна, если бы каждый ирландец в ней убил негра и был бы за это повешен». Это была не просто неудачная шутка; Фримэн был одним из ранних провозвестников нацистской доктрины. Кое-кто в Америке встретил его идеи с сочувствием: он записал, в каком духе его приятель из Массачусетса воспитывал ребенка. «У мистера Гэрни была маленькая племянница… которая сказала отцу: 'Спокойной ночи, папа; я надеюсь, что ты будешь хорошо спать, и все будут хорошо спать, кроме евреев'». Фримэна возмущали англичане, публично протестовавшие против еврейских погромов в России. «Я в бешенстве от всего этого еврейского притворства, – писал он. – Я утверждаю, что если один народ решает выдрать собственных евреев, то это не касается других народов… Болгария запугана и Финляндия под угрозой; кому какое дело до их евреев, кроме самих этих стран?» Хотя Фримэн прямо не призывал уничтожить евреев, в 1878 году он высказал свое сочувствие политике уничтожения в выражениях, которые сделали бы честь самому Гитлеру: «Количество воды, достаточное для того, чтобы затопить проклятое логово еврейства, было бы благословением для всего цивилизованного мира».
Английские литераторы не часто писали с такой откровенностью о том, что они неточно называли «еврейской проблемой»; исключением была их частная переписка, но в прежние времена их биографы перед публикацией подобных писем делали некоторые цензурные сокращения.
В начале нашего столетия англичане не проявляли особого интереса к внутренним делам Франции или к откровениям о международном еврейском заговоре, который, как уверял читателей на страницах «Свидетеля» Хилари Беллок, угрожал всей христианской цивилизации, но особенно Англии. В качестве средства борьбы с этим бедствием он предлагал, чтобы евреи во всех странах жили изолированными общинами по специально установленным законам. Эта идея возврата к гетто не была оригинальной. Уже в 1850 году немецкие антисемиты требовали исключить евреев из участия в общественной жизни, потому что Германия является христианским государством. Тот же принцип изоляции евреев защищал католический журнал «Ла Круа» во время французских выборов 1898 года. Тогда от имени французской католической партии был опубликован манифест, в котором провозглашалось, что «мы будем голосовать только за тех кандидатов, которые будут выдвигать, поддерживать и голосовать за закон, лишающий евреев избирательного права и права занимать военные или гражданские должности в государстве». Такое ограничение гражданских прав логически и исторически вело к уничтожению. Юлиус Штрайхер заявлял на суде в Нюрнберге, что «все, что он делал – это лишь пропагандировал идею, что евреи из-за их чужеродности должны быть отстранены от участия в немецкой национальной жизни и отделены от немецкого народа».
В 1922 году Беллок окончательно сформулировал свои идеи в книге «Евреи», которая, по его словам, была «попыткой установить справедливость». В предисловии ко второму изданию (1928) он жаловался, что «те, кто не читал эту книгу, называют ее антисемитской, то есть книгой, направленной против евреев человеком, ненавидящим их». Он был удивлен такой реакцией и полагал, что критики просто сводили с ним личные счеты, не потрудившись прочесть его книгу. «Всякому, кто действительно читал ее, обвинения в антисемитизме покажутся абсурдными, – заявлял он. – Я вовсе не испытываю к евреям вражды. Я далек от ненависти к ним и даже ищу их общества; среди моих друзей людей полностью или частично еврейской крови не меньше, чем у любого из моих знакомых» (20, XVI).
Людей, которые предваряют свои книги сообщением, что множество их лучших друзей – евреи, сегодня без лишних размышлений можно отнести к той категории, к которой они фактически и принадлежат. Один из наиболее ранних образчиков этого диалектического приема был дан в середине прошлого века Дэниэлом O'Коннеллом в палате общин. «Я имею счастье быть знакомым с несколькими еврейскими семействами в Лондоне, – так помпезно начал он свое выступление, – в числе которых самые утонченные дамы и самые гуманные, сердечные, утонченные и образованные джентльмены, которых я когда-либо встречал. Поэтому я надеюсь, что никто не подумает, что, говоря о Дизраэли *2 как о сыне еврея, я хочу оскорбить его. Некогда евреи были народом, избранным Богом». После этой преамбулы O'Коннелл перешел именно к тому, чего, по его словам, он вовсе не собирался делать:
«Однако среди них были и негодяи, и от одного из таких негодяев определенно происходит Дизраэли. (Смех в зале.) Он обладает как раз теми качествами нераскаявшегося разбойника *3, который умер на кресте и чье имя, как я совершенно уверен, было Дизраэли. (Смех в зале.) Ибо, насколько мне известно, нынешний Дизраэли происходит от него, и, допуская это, я прощаю теперь законного наследника богохульного разбойника, умершего на кресте. (Гул одобрения и смех в зале.)»
Перечень современных писателей и ораторов, использовавших подобные жульнические уловки, слишком длинен. Бывший коллега Дрюмона Альбер Моннио, ставший в 1933 году лидером фашистов Франции, объявил, что «у антисемитов… как сказал Дрюмон, благородная арийская душа; они не испытывают ненависти к отдельным евреям и всегда готовы быть с ними на дружеской ноге». «У меня множество еврейских друзей», – писал в 1939 году Герберт Уэллс и на той же странице выражал мнение, что «хриплый голос нациста, в конечном счете, возможно, говорит вещи, к которым стоило бы прислушаться». «Я горжусь тем, что среди моих друзей много евреев,» – заявил маркиз Лондондерри, а в 1936 году он написал Риббентропу письмо, в котором в характерной английской манере недомолвок заверял, что «не испытывает к евреям особых чувств». Десятью годами позже Риббентроп пытался спасти свою шкуру, прибегнув к тому же приему. В протоколах Нюрнбергского процесса записан его протест: «Многие из моих друзей – евреи».
Даже если Беллок действительно «не испытывал вражды к евреям», был далек от ненависти к ним и «искал их общества», он не побуждал своих читателей следовать его примеру. Возможно, ненависть – слишком сильное определение, но враждебность и презрение к «неполноценному народу» можно встретить почти на каждой странице книги Беллока. «Еврей должен помнить, – пишет он, -что не только его господство, но даже само его присутствие на любом высоком посту ненавистно расе, в среде которой он обретается» (20, 193). Подобное чувство еще откровеннее было выражено одним литературным другом еврейского писателя Якоба Вассермана, который заметил в связи с борьбой немецких либералов за допуск евреев на административные должности:
«Я люблю евреев, но не желаю, чтобы они управляли мною». Тот же Беллок утверждал, что «почти все люди, не принадлежащие к еврейской расе, в среде которых живут евреи, испытывают по отношению к ним национальный антагонизм». Он был уверен, что «обычный английский солдат и гражданин не имеет связей» с евреями и «не испытывает к ним симпатии». Тот, кто пишет, что «богатые европейцы… с их готовностью… идти на любое бесчестье ради увеличения своего состояния, выдают дочерей замуж за евреев» (20, 88), не должен удивляться, если читатели заподозрят его в антисемитизме.
С начального этапа дела Дрейфуса, когда Беллок некоторое время жил во Франции и познакомился там с сочинениями Дрюмона, он не переставал верить в существование международных еврейских сил, стремящихся к разрушению или к захвату христианского мира. Он так никогда и не узнал или, во всяком случае, не сообщил своим читателям имен этих всемогущих людей. Все, что о них известно, это то, что они – евреи и что при помощи каких-то тайных методов они могут делать все, что им заблагорассудится, с прессой и банками. И впрямь, в такой силе есть что-то мистическое; это, по его словам, «корпоративная и полуорганизованная» мощь, «хотя отдельный банкир или финансист может и не знать о ней». Никто не знал, кто эти заговорщики, однако существование самого заговора было одним из тех «хорошо известных фактов», которые нечего и доказывать. «Все образованные люди, даже из сравнительно низких, непривилегированных классов общества, прекрасно осведомлены об этом, и все, кто осведомлен, возмущены». Особенно возмущало англичанина, если только он не находился ниже «даже непривилегированного» класса общества, вмешательство этих заговорщиков в британскую политику общественных реформ, например, в проблемы страховки по безработице и пенсии по старости. Эти проблемы были предметом обсуждения и законодательства в те годы, когда Беллок наблюдал за коварными манипуляциями «евреев». Удивительно читать, что «евреи, контролирующие международные финансы», вмешивались во внутренние дела Англии не с тем, чтобы воспрепятствовать этим реформам, а наоборот, чтобы способствовать им. «Они, – писал Беллок, – стоят за теми великими проектами промышленного страхования, которые столь желанны для народных масс… паразиты на жалких страховках бедняков».
По возвращении из Америки Беллок изобрел новое название для антисемитизма, весьма подходящее для его теории еврейского заговора: он назвал антисемитизм «оборонным движением». В своей следующей книге Беллок писал; что «ввиду резкого раздражения, вызванного евреями, в Нью-Йорке начинает создаваться оборонное движение». В том же году, говоря о начавшейся антисемитской кампании, кардинал 0'Коннелл осудил «оборонное движение», обнаруженное Беллоком за несколько недель, проведенных в Америке. «Мое внимание, – сказал кардинал, – привлекла организованная антиеврейская кампания в Америке»:
«Такая кампания совершенно противоречит лучшим традициям и идеалам Америки; ее единственным результатом может быть введение религиозных ограничений для предоставления гражданства и воцарения предвзятости и ненависти, совершенно несовместимых с лояльным и рациональным американским сознанием. Дискриминация какой-либо расы или религии – совершенно не американское явление, и я хочу заявить свой протест против всякой травли евреев или любой другой религиозной группы, составляющей великое гражданское единство этой страны». Кардиналу возразил один из «оборонцев», который написал в «Ревю Интернасьональ де Сосьете Секрет» (июль 1921): «На это можно достойно ответить: пусть сначала евреи прекратят нападать на общественные устои со своим большевизмом и социализмом, а на церковь – со своим масонством, как они делают это во всем мире; тогда у антисемитизма не останется никаких причин для существования».
Через 11 лет «оборонная организация в Нью-Йорке» обнаружила единственный эффективный способ борьбы с «острым раздражением, вызванным евреями» в этом городе. В листовке «Американской нееврейской молодежной организации» содержалось логическое заключение, к которому неизбежно ведет антисемитизм, как бы он ни маскировался: «Чтобы обрести вечный мир и процветание, каждый народ должен убить своих евреев». С благословения одного из лидеров немецких «оборонцев», Юлиуса Штрайхера, перевод этой листовки был доведен до сведения немцев на страницах «Дер Штюрмер» (1939).
Борьба против евреев, как утверждали виновники массовых убийств на процессе в Нюрнберге, была средством защиты. Германия должна была защитить себя и весь мир от еврейской заразы. Это объяснение дал Рудольф Гесс, комендант Освенцима с 1940 по 1943 год, признавший, что под его руководством было уничтожено около 2,5 миллионов евреев.
Следует заметить, что Хилари Беллок за несколько недель успел так хорошо узнать Америку, что написал книгу о еврейском засилье в этой стране; следует также заметить, что никто не сказал ему, что создатели «оборонного движения» против евреев вели аналогичную кампанию против католиков. В пропагандистских листках, выпускавшихся непосредственно Ку-Клукс-Кланом или под его эгидой, утверждалось, что «евреи и католики владеют 95% крупных промышленных и коммерческих предприятий в Америке» и что большую часть прессы контролируют не евреи, а католики. Лидеры Ку-Клукс-Клана говорили народу, что «каждый раз, когда в католической семье рождается ребенок, в сводах местного кафедрального собора прячут еще одну винтовку». Распространялись фотографии еврейской больницы в Цинциннати, где, по слухам, будет штаб-квартира папы, который вскоре покинет Италию. (165, 310-313). В этих домыслах было столько же правды, сколько в бреднях о международной еврейской финансовой организации, в существовании которой Беллок сумел убедить многих.
Хотя о международном еврейском заговоре были написаны миллионы страниц, никто не мог привести свидетельства его существования, пока, наконец, детали этого заговора не были представлены в документе, известном как «Протоколы сионских мудрецов»4. Этот документ выдержал бесчисленное количество изданий и до сих пор переиздается во всех странах мира; его же под руководством гитлеровского министерства пропаганды изучали немцы, хотя еще в 1920 годах лондонская «Тайме» опубликовала доказательства того, что это – подделка.
Происхождение и последующая история «Протоколов сионских мудрецов» очень напоминают историю подделки, опубликованной в 17 веке под названием «Тайные наставления». В этом сочинении речь шла о тайных действиях иезуитов, которые были в тот период предметом всеобщей ненависти. Испанская рукопись, содержавшая выдержки, сделанные якобы в секретном архиве иезуитского ордена, была «найдена» в Падуе и после многочисленных приключений и странствий в 1614 году издана в Кракове в латинском переводе. Этот документ содержал секретные планы и наставления, известные якобы только избранным членам ордена и державшиеся в тайне от рядовых иезуитов. Три главы его посвящены смехотворным инструкцим о способах выманивания денег у вдов. Для этой цели следовало подбирать пожилых иезуитов; им надлежало брать вдов под тщательную опеку и «удерживать от всего того, что могло бы подтолкнуть их к новому браку». Любой аморальный поступок, ложь, мошенничество, если они увеличивали богатство ордена, считались позволительными и даже вменялись в обязанность членам ордена. Автор этой подделки, изгнанный из ордена иезуитский священник, перед смертью покаялся в содеянном. Однако, как это часто бывает, созданная им легенда продолжала жить и развиваться. В 17 веке вышло 22 издания этой брошюры, а в 18 – 19 веках антиклерикальные издательства выпускали ее массовыми тиражами, которые уменьшились лишь тогда, когда евреи заняли место иезуитов в качестве всеобщего «козла отпущения». Нынешняя вульгарная травля евреев часто ведется с той же примитивной глупостью, с какой велась вульгарная травля иезуитов.
Во Франции, где почва была подготовлена усилиями Дрюмона, появилось множество книг, утверждавших, что евреи плетут заговоры совместно с масонами и протестантами, присоединившимися к ним в надежде разрушить католичесую церковь. «Не подлежит сомнению, – писал французский автор в 1899 году, – что евреи, масоны и протестанты вступили в союз против католических наций, чтобы обеспечить (еврейское) господство над всем миром». Беллок не обвинял английских протестантов в участии в международном заговоре, хотя и объяснял, что «для протестантов естественно выступать против католицизма и тем самым действовать на руку евреям… Английский средний класс углублен в чтение Ветхого завета. Евреи кажутся им героями эпоса и светочами веры». Очевидно, слишком интенсивное чтение Ветхого завета может иметь плачевные последствия. «Я, со своей стороны, – писал Эразм Роттердамский более 400 лет назад, – предпочел бы при условии, что это не коснется Нового завета, чтобы люди совершенно отказались от Ветхого завета, нежели чтобы мир между христианами был нарушен из-за еврейских книг».
Во Франции «международный еврейский заговор» был обличен отцом Констаном, предостерегшим своих читателей, что не только все золото, но и вся земля Франции в ближайшее время могут перейти в руки врагов: «Франция будет еврейским государством, а 39 миллионов французов станут рабами евреев» (44, 37). Евреи якобы состоят в заговоре с протестантами, масонами, капиталистами, коммунистами и социалистами; они создают и контролируют все эти движения. Евреи во Франции, по мнению отца Констана, поддерживают социализм для того, чтобы захватить власть в стране и осуществить свои планы. Другой церковный историк объяснял:
«Чтобы усилить свое господство во Франции и распространить его на всю остальную Европу, еврейство избрало своим инструментом социализм. Когда все будет находиться в руках государства, евреи одним ударом смогут захватить все сельское хозяйство и промышленность Франции. Государство будет в руках евреев – евреев, царствующих и правящих при помощи силы золота… Социализм будет триумфом еврейского капитала».
Статья о франкмасонах в «Апологетическом словаре католической веры» содержит замечания о масонах и евреях, которые не выдерживают никакой критики. Должно быть, это ускользнуло от внимания профессора Католического института в Париже отца д'Але, под чьей редакцией вышел словарь. Автор статьи о франкмасонах утверждает, что на сегодняшний день евреи контролируют масонство и руководят им, а союз этих двух сил был естественной целью «древних притязаний народа-богоубийцы». Он цитирует «зловещее предостережение» некого М.Дуанеля, который, видимо, знал тайные мысли и намерения дьявола:
«В замысле Сатаны синагога занимает огромное, преобладающее место. Он полагается на еврейское управление масонством и на то, что масоны разрушат церковь Иисуса Христа… Еврейский мозг направляет действия против апостольской римской церкви… не только против ее земного главы – папы, но и против ее небесного главы – Христа. Распни Его! Распни Его!»
Кардинал Гаспарри в официальном письме дал благословение этой полезной статье, которая, по его мнению, «послужит хорошим оружием» в борьбе не только против религиозных заблуждений, но и «против многих исторических предрассудков, которым всегда служили питательной почвой слабая вера и невежество». Его преосвященство, очевидно, имел в виду лишь исторические предрассудки, направленные против католиков.
Отец Бесс в 1913 году предположил, что секретная международная еврейская организация, которую разыскивали столь давно, возможно, скрывается за кулисами Всемирного Еврейского альянса *5 в Париже. Он не высказал этого прямо, но сделал осторожное предположение. Он считал, что, во всяком случае, «эта организация не более, чем инструмент в руках закулисного Синедриона, который умеет приводить в действие колоссальные силы… Мы являемся свидетелями существования всемогущей олигархии, обладающей как финансовой, так и религиозной властью…» Он уклончиво допускал, что не всегда можно установить, кто именно входит в эту олигархию: «Пять-шесть человек могут управлять всем делом, и никто не знает, кто они; их гражданство и местопребывание не имеют значения. Они евреи – и этого достаточно» (26, 110).
В 1912 году эта таинственная олигархия была явно занята разрушением, резней и подстрекательством к беспорядкам не только в Западной Европе, но и в других частях света, где происходили подобные события. Даже в Турции, как утверждал один английский автор в «Бритиш Ревью» (апрель 1913), евреи тайно плели интриги:
«Обычный магометанин не имеет никакого отношения к совершаемым жестокостям. Все это – дело рук еврейско-масонской организации, господствующей над сегодняшней Турцией… Турция мертва, – продолжал автор статьи в стиле, напоминающем Дрюмона, – но евреи воссоздали Турцию: грязный дух гальванизировал труп, дав ему ужасную видимость жизни. Сегодня мертвым телом Оттоманской империи овладел демон столь же злой, каким был ислам в свои худшие дни, но при этом – в сотни раз более изобретательный».
Сообщения о тактике этих «изобретательных демонов» часто были противоречивы. В то время как Дрюмон утверждал, что французские евреи совместно с немецкими замышляют разрушить Францию, в Германии антисемиты обвиняли военную фирму Людвига Лёве в том, что она подкуплена Еврейским альянсом в Париже; она производит плохое оружие и таким образом, когда пробьет час, поможет французам победить в войне. Подобные слухи о махинациях международного еврейства циркулировали и после Первой мировой войны. В 1919 году французская газета «Ла Раппель» заявила, что таинственные силы, восстанавливающие Германию для военного реванша – это силы «международного золота, золота еврейско-немецкого финансового осьминога, золота сынов Израиля». Гитлер в «Майн кампф» обвинял международный еврейский капитал в попытке «вновь ввергнуть народы в войну… в надежде погубить немецкий народ». Беллок же был уверен, что евреи плетут интриги, чтобы освободить Германию от уплаты контрибуции Великобритании. «Англичане, – писал он, – не поддадутся внушению, что ради удобства этих чужих банкиров мы должны отказаться от прав победителя… Еще более энергично англичане будут протестовать против права еврейских банкиров вмешиваться в вопрос о национальных репарациях, причитающихся англичанам за тот огромный ущерб, который был причинен Британии в ходе военных действий» (20, 95). Приблизительно тогда же французский автор «безапелляционно утверждал, что международный еврейский капитал – германофил, поклявшийся спасти Германию ради своих еврейских прибылей». Наиболее очевидное объяснение всех этих противоречий состоит в том, что никакого международного заговора еврейства не существует.
Эта легенда о международных еврейских заговорах для уничтожения христианства выросла из многовековой ненависти и заменила в Западной Европе старинные обвинения в ритуальных убийствах и осквернениях гостий; как и древние выдумки, новая основывалась на легковерности масс и так же не имела никакого отношения к фактам. «Еврею, – писал Пол Гудмэн в 1913 году в „Бритиш Ревью“, – трудно всерьез принять наивное предположение, что… еврейские финансисты, которые, подобно их христианским собратьям, стремятся лишь к наживе, тайно собираются и составляют заговоры против народов ради благосостояния их собственной нации и укрепления их религии».
Однако Беллоку было нетрудно убедить себя в том, что евреи контролируют все развитие современного капитализма, крупные банки и большинство промышленных и коммерческих трестов как в Европе, так и в Америке. Он верил, что они используют или собираются использовать ту силу, которую сосредоточили в своих руках для некой злой, хотя и неизвестной цели, которую он называл разрушением нашей цивилизации. Одновременно он верил, что они вдохновили и организовали русских революционеров и, следовательно, действовали против источника своей собственной мощи – капитализма, который они, как предполагалось, контролировали.
В своем предисловии ко второму изданию книги «Евреи» Беллок, совершенно игнорируя это противоречие в своей теории, просто утверждал, что хорошо известно, что большевизм и еврейство – одно и то же: «Еврейское правительство в Москве пустило прочные корни» (20, XI). Спустя годы это отождествление еврейства с коммунизмом было взято на вооружение Геббельсом и Розенбергом и превращено ими в главный лозунг на съезде нацистской партии в 1936 году.
Установление коммунистического строя вряд ли могло принести особую пользу еврейству как в самой России, так и за ее пределами. И нет никаких свидетельств, что ленинская теория руководства или нынешняя система в России теоретически или практически обязаны своим возникновением еврейскому заговору. «Если Сталин правит в Кремле, – писал Сидней Дарк, – то, согласно Беллоку, выходит, что „сплоченная организация евреев“ преуспела в причинении своему народу жертв и страданий. Но ни теория, ни практика большевизма не являются еврейскими. Большевистский террор, диктатура меньшинства, политика насилия – все это ленинские дополнения к Карлу Марксу» (48).
Карл Маркс не только бранил свою религию и свой народ, но и принял христианскую традицию, включая ее антисемитизм. Он отождествлял еврейство с капитализмом; он считал, что иудаизм «исчезнет с исчезновением капиталистического строя» (140, 173). Однако Беллок полагал, что евреи ответственны за политическую программу «Капитала», который он характеризовал как «еврейскую книгу, написанную по-немецки». Но когда бывший католик Адольф Гитлер в «Майн кампф» разъяснял нацистскую политику, никому в голову не пришло назвать ее «католической книгой, написанной по-немецки». Многие из гитлеровских головорезов номинально были католиками. Фон Папен *6 был папским камергером, а о Геббельсе говорили, что он получил воспитание у иезуитов. Сталин воспитывался как православный христианин, учился в духовной семинарии на священника, однако никто не вменяет в вину православной церкви его политические взгляды. «Отождествление иудаизма и коммунизма, – писал в 1939 году Жак Маритэн, – классическая тема гитлеровской пропаганды. Эту тему подхватывают антисемиты всех стран… Правдой является то, что в некоторых странах часть еврейской молодежи может примкнуть к революционному экстремизму из-за антиеврейских преследований. В этих случаях ответственность лежит в первую очередь на тех, кто делает их жизнь невыносимой» (113, 7-8).
Эпизод, рассказанный Николаем Бердяевым *7, показывает, что обычай делать «козлом отпущения» народ, который не может защитить себя, – общечеловеческий грех, не знающий ни национальных, ни культурных границ. «Я помню, – писал Бердяев, – как, когда я еще жил в советской России, еврей – владелец дома, в котором я жил, часто говорил мне: 'С Вас не спрашивают за то, что Ленин – русский, а я пострадаю за то, что Троцкий – еврей. Разве это справедливо?'» (22, 31).
Хотя после Первой мировой войны на первый план выдвинулись социальные и экономические противоречия, поток религиозной ненависти продолжал литься со страниц газет и с церковных кафедр, где священники не прекращали проповедь антисемитизма, не подвергаясь контролю со стороны епископов и папы. «Еврей, – сказал монсиньор Э.Жуни, прелат Его Святейшества и священник церкви Св. Августина в Париже, – всегда еврей; мысли его – талмудические, воля – деспотическая, а рука – богоубийственная». Двадцатью годами позже те немецкие евреи, которые преклонили колени у подножия Христова креста, были отправлены в газовые камеры вместе со всеми остальными.
В 1935 году у Дрюмона было еще множество фанатичных последователей, и, как писал отец Джозеф Бонсэрвен, «повсюду господствовал скрытый антисемитизм» (34, 7). Ученики Дрюмона никогда не упускали возможности напомнить французскому обществу о международном еврейском заговоре. «Ла Либр Пароль», возрожденная в качестве ежемесячника, служила исключительно этой цели. Эта деятельность имела определенный успех и, возможно, сыграла свою роль в ослаблении моральной стойкости французских солдат накануне Второй мировой войны. В 1933 году французам внушали, что евреи хотят использовать французскую армию как орудие для уничтожения Гитлера. Поэтому война с Германией будет войной в защиту евреев, войной, спровоцированной ими. Пресса всех политических партий, правых и левых, как писал Анри Костон в статье «Израиль хочет войны», продалась евреям и возбуждает мировое общественное мнение против Рейха. Гитлер не хочет войны; но есть сила, нация, желающая войны и страстно рвущаяся к ней – еврейская нация. Война 1914 года была начата евреями, и это может повториться: «Если Германию победят, евреи отпразднуют триумф»; снова «христианские народы натравливают друг на друга для взаимного уничтожения на благо еврейства».
Как ни фантастически все это сегодня звучит, трудно сомневаться, что в начале войны нежелание некоторых французских солдат сражаться частично могло быть результатом подобной пропаганды. Еврейский депутат французского парламента, потребовавший, чтобы правительство выразило протест против еврейских погромов в Германии, был обвинен на страницах «Ла Либр Пароль» в попытке спровоцировать войну «глупым вмешательством во внутренние дела соседнего государства… Если этот преступный маневр окажется успешным, французы, по крайней мере, будут знать, за что они пойдут на смерть…»
Конечно же, было бы абсурдом начинать войну, чтобы предотвратить хладнокровное истребление 6 миллионов человек.
Беллок никогда не переставал верить, что евреи тайно собираются, скорее всего – в банках, и решают судьбы мира. Подобные действия, конечно, порождали волнения и серьезные конфликты, которые, как он говорил, в Америке сносят с терпением, граничащим с добродетелью. Но у англичан вся эта заговорщическая деятельность евреев вызывала недовольство. Поскольку она не прекращается ни на миг, «люди начинают чувствовать себя, как в улье. Они начинают понимать, что их одурачивают». Беллок писал:
«Большинство людей, если их спросить о причине конфликтов между евреями и теми, в чьей среде они живут, ответят (по крайней мере, в Англии), что причина коренится в антиобщественной пропаганде, распространяющейся по всей индустриальной Европе. „Наша проблема с евреями, – услышите вы из сотен различных источников, – состоит в том, что под маской социальных революционеров они плетут заговоры против христианской цивилизации и, в частности, против нашей страны“. Подобный ответ, хотя на данный момент он самый распространенный, в высшей степени неудовлетворителен» (20, 69). Еврейский заговор с целью разрушения христианской цивилизации и в первую очередь Англии, казалось бы, достаточно хорошо объясняет причину конфликта. Но это объяснение, по мнению Беллока, «в высшей степени неудовлетворительно», потому что такого рода конфликт между евреями и другими народами продолжается уже более двух тысяч лет. В нескольких сжатых фразах он указывает, что эта проблема существовала и в средние века, и еще раньше – в Римской империи.
«Конфликт между евреями и теми народами, среди которых они рассеяны, – утверждает он, – не просто следствие нынешних еврейских попыток установить свой контроль над Англией или Америкой».
«Это гораздо древнее, гораздо глубже, гораздо универсальнее. Ибо за целое поколение до наступления нынешнего кризиса несколько человек, постоянно работавших над еврейской проблемой, пытавшихся поставить ее на обсуждение и настаивавших на ее важности, сосредоточились главным образом на другом аспекте еврейской деятельности – на контролируемом ими международном капитале. Прежде чем эта сторона еврейской деятельности приобрела свой нынешний масштаб, евреев упрекали в том, что их международное положение враждебно нашим расовым традициям и нашему патриотизму».
Лишь немногие из читавших эти гладкие фразы понимали, что «люди, постоянно работавшие над еврейской проблемой», были Дрюмон и его французские ученики; читатели не помнили, что эти «аспекты еврейской деятельности» – международный еврейский капитал и война «против наших расовых традиций и нашего патриотизма» – составляли главный тезис «Еврейской Франции».
О «конфликтах» в средние века говорится в одной короткой фразе. «Первоначально обнаружилось их отрицательное отношение к другой религии и, в особенности, к учению о Воплощении и всему тому, что из этого учения следует». Фактически отрицательное отношение состояло в том, что «неблагодарные, дерзкие и вероломные» евреи отказывались отречься от своей древней религии. Отрицательное отношение к ним Драконе, храброго рыцаря, пытавшегося разрешить конфликт, отрубая груди у еврейских женщин, не упоминается. Ничего не говорится также о «конфликтах», заставлявших христианских вурдалаков раскапывать еврейские захоронения и зарабатывать на этом, равно как и о повсеместных обвинениях евреев в ритуальных убийствах, за которыми следовали пытки и жестокая смерть бесчисленного множества невинных людей. Конфликт – слабое оправдание для сожжения людей заживо, даже если их иногда предварительно удушали и полагали, что они были менее чувствительны к боли, чем мы. И, наконец, не только бедные христиане пострадали, ибо «еще до этого великого конфликта» римляне «имели все основания» жаловаться на то же самое.
Характерное для рассуждении Беллока выражение «великий конфликт», обозначающее угнетение ничтожного еврейского меньшинства в христианском мире в средние века, представляет собой уловку №12 в шопенгауэровском перечне распространенных диалектических приемов *8. Чтобы отстоять свою точку зрения при анализе того или иного явления, вы просто выбираете для него определение, пригодное для вашего тезиса. Например:
«То, что объективный человек, человек не заинтересованный, назовет „религиозным культом“ или „религиозной системой“, приверженец назовет „благочестием“ или „набожностью“, а противник – „фанатизмом“ или „предрассудком“. То, что должно быть доказано, предварительно вносится в определение, откуда оно выводится просто путем анализа».
Таким образом фашистский историк мог бы писать о «великом конфликте» между немцами и евреями в правление Гитлера, и тигр мог бы жаловаться на агрессивное блеяние привязанной козы, а волк был бы справедливо возмущен отсутствием сотрудничества со стороны удирающего ягненка.
«Еще задолго до наших дней, – продолжает Беллок, – евреев упрекали в том, что они – плохие граждане языческой Римской империи, вечно восстающие против власти и виновные в массовых убийствах других граждан».
Действительно, евреи вели длительную борьбу против римского владычества. Они создали серьезный «конфликт», когда в их страну вторглись римские легионы. Римляне были изумлены и озлоблены размахом еврейского восстания, им пришлось вести длительную и кровопролитную войну, чтобы покорить Израиль; римляне, посланные на покорение британцев, справились с этой задачей гораздо легче. Св. Иоанна Златоуста в евреях восхищало только одно – их упрямое сопротивление римским завоевателям. «Разве позабылось, – сказал он, – как еврейский народ восстал и поднял оружие на римлян, противостоя их объединенной мощи, а иногда и побеждая их, и как он причинил тогдашнему императору серьезные неприятности? Таковы были великая энергия и доблесть евреев». Их обвиняли в том, что они были «плохими гражданами» в языческой Римской империи, потому что они были единственными гражданами империи, отказывавшимися поклоняться идолам. Как правило, римляне признавали их религиозную независимость. Однако, когда Калигула вознамерился воздвигнуть в Иерусалимском Храме колоссальную статую Юпитера, евреи бурно воспротивились, и римский наместник Сирии Петроний обвинил их в подготовке к восстанию. «Мы не бунтовщики, – ответили евреи, – но мы скорее умрем, чем нарушим наш Закон». Они восстали в 66 году н.э., потому что были доведены до отчаяния тираническим поведением прокуратора Иудеи Флора, который, как сообщает Евсевий (II, 30), «порол и распинал многих наиболее уважаемых евреев». Когда казалось, что наступает затишье, Флор «вновь разжигал пламя беспорядков».
Евреи не имели обыкновения совершать «массовые убийства других римских граждан»: напротив, они оказывали объединяющее и цивилизующее влияние на империю. Именно поэтому были приняты законы, предоставляющие евреям особые привилегии и восхваляющие их как «друзей Рима… лояльных подданных… подчиняющихся законам» (96, 1, 220). «Мне кажется необходимым, – писал Иосиф Флавий в 14 книге „Еврейских древностей“, – рассказать здесь обо всех почестях, которые римляне и их императоры оказали нашему народу… с тем, чтобы все люди могли узнать… что они были в высшей степени удовлетворены нашим мужеством и верностью». Тиберий Клавдий *9 даровал привилегии «евреям, живущим во всей Римской империи… ввиду их верности и дружественности к римлянам». Император приказал, чтобы этот эдикт был объявлен по всей империи и «выставлен для всеобщего чтения в течение тридцати дней в таких местах, где его можно было без труда читать, стоя на улице».
Цицерона *10 часто цитируют как представителя характерного римского отношения к евреям. Его антисемитизм напоминает христианский, в частности, – британский. Он заявлял, что боги враждебны к евреям: «Сколь мало бессмертные боги любят евреев, доказывает еврейское поражение и унижение». Этот союз божественных сил против еврейского народа был подтвержден и отцами церкви, которые жаловались светским властям на «конфликты» с евреями. Св. Амвросий, которому благочестивое рвение мешало считаться с фактами, заверял императора Феодосия, что «евреи не считают себя обязанными соблюдать римские законы; напротив, они видят в послушании законам преступление». Немецкое средство 20 века для устранения «конфликта» было впервые открыто и предложено во Франции Шарлем Моррасом, сожалевшим, что «римские императоры не использовали возможности освободить мир от семитской проказы» (178, 98).
Томас Уитерби, который более 150 лет назад выступал в защиту евреев, забыт, как и бесчисленное множество других авторов, однако следовало бы вспомнить его и воздать ему должное. Временами он обнаруживает пророческое вдохновение и талант. В нескольких лаконичных и емких фразах он возражает против чванства людей, подобных Хилари Беллоку и Шарлю Моррасу:
"Как прославляли героев древней Греции за их неустанную борьбу за независимость своих государств: их имена сохранились в потомстве, чтящем их как храбрейших из людей; а борьбу еврейского народа против римского владычества рассматривают в ином свете, и восторженные поклонники греческого патриотизма никогда не обращают внимания на эту борьбу. Никогда никто не проявлял героизма большего, чем проявили евреи, защищая себя (следует помнить, что они подверглись нападению и защищались), но греков уважают, а евреев презирают. Я упоминаю об этом, чтобы показать, как пристрастно человечество в своих суждениях, а когда суждения сформированы, люди следуют общему предубеждению, словно стадо овец…
Римских патриотов восхваляли и почти обожествляли; но если те качества, за которые их прославляли, были доблестью, насколько же превзошли их доблестью даже еврейские дети, не говоря уже о мужчинах, которые были готовы вынести все мыслимые пытки и даже смерть, лишь бы не признать императора «Божественным»; ибо они признавали только одного Бога, Творца неба и земли. Я объясняю эту несправедливость той злобной ненавистью, с которой все остальное человечество столь несправедливо взирает на евреев" (194, 88).
Придерживаться того или иного взгляда на сравнительные достоинства героизма греков, римлян и евреев – не столь уж важный вопрос; но в наше время обвинять евреев в заговоре с целью овладения миром – значит попасть в дурную компанию, так как это обвинение составляет содержание подделки, известной под названием «Протоколы сионских мудрецов». Люди, содействовавшие распространению подобной клеветы, были осуждены немецким судом в 1922 году, когда Гитлер еще не заглушил голоса справедливости в Германии. В тот год Верховный суд Германии недвусмысленно высказался о пропаганде, способствовавшей убийству Ратенау", пропаганде, которая спустя двадцать лет способствовала убийству миллионов:
«За спиной убийц и их подручных стоит главный виновник… безответственный, фанатичный антисемитизм… Низкие и клеветнические „Протоколы сионских мудрецов“ являются всего лишь одним примером навета на еврея как такового, безотносительно к тому, кто он, навета, сеющего инстинкт убийства в незрелых и неустойчивых умах».
Согласно историческим представлениям Беллока, «хороший европеец» почти две тысячи лет страдал, иногда с удивительным терпением, от постоянного присутствия раздражающего меньшинства, которое принадлежало к расе, уступающей христианам в моральном, философском, культурном и бытовом отношениях; отсюда возникали конфликты, мешавшие правильному действию социальных механизмов. Потому это меньшинство неизбежно страдало от преследований. Если когда-либо христиане и преследовали евреев, они делали это по праву самозащиты; фактически они предупреждали агрессивные действия привязанной козы. Это объяснение, вполне подходящее для оправдания политики Гитлера, Ленина, Торквемады и большинства бесчисленных тиранов в истории человечества, начинается обычным утверждением, что евреи всегда были агрессорами. «Если косвенные враждебные действия, – объясняет Беллок, – предпринимаются меньшинством против большинства, в среде которого это меньшинство живет, его можно подавлять и наказывать. Что еще более важно, можно подавлять и наказывать неискреннее и притворное обращение (в христианство), используемое для маскировки». Таким образом, Торквемада получает отпущение грехов. «Однако если общество обладает правом определять свой образ жизни, и если для этого необходимо даже устранять (по справедливости, а не жестокостью, насилием и несправедливостью в любой их форме) чуждое враждебное меньшинство, то это меньшинство также имеет право на жизнь, если не в этом, то в другом месте» (20, 210). Большинство всегда считало возможным устранять меньшинство без жестокости, насилия или несправедливости. Современая формулировка гласит: «Заключенный застрелен при попытке к бегству». Евреи никогда не получали особой выгоды от «права на жизнь, если не в этом, то в другом месте». У них не было «другого места», куда бы они могли отправиться.
Однако Беллок признает возможность существования взглядов, отличных от его собственных, и даже полагает, что было бы любопытно выслушать и другую сторону. «Я бы хотел, – писал он, – чтобы какой-нибудь ученый еврей написал историю Европы с точки зрения своего народа. Я имею в виду краткий обзор, предназначенный для нас, чтобы показать нас с точки зрения, весьма отличной от нашей собственной» (20, 284). Такую книгу, озаглавленную «Краткая история еврейского народа», написал Сесил Рот, приведя в ней ряд фактов, неизвестных большинству англичан. Прочтя эту книгу, сэр Филипп Гиббс сказал, что «следует признать, что обращение с евреями является самым темным пятном в анналах христианства, которое предало заветы Христа, бывшего евреем, и совершало зверства, утратив милосердие и поступая с такой низостью, которая отвратительна или должна быть таковой для современного человека» (70, 298).
Однако человеку, желавшему узнать правду, не было необходимости ждать, пока ее расскажет еврейский историк. Это «самое темное пятно в анналах христианства» не всегда обходили молчанием и английские историки, – «официальные» историки, которых презирал Беллок. X. А. Л. Фишер в начале своей «Истории Европы» (1936) с впечатляющей краткостью подытоживает обвинения по поводу обращения христиан с евреями.
«На протяжении многих столетий врата милосердия были закрыты перед ними: их считали изгоями, не допускали к наиболее почетным должностям и запирали в холерном убожестве гетто. Всегда презираемые, иногда ограбленные, а в годину общественных бедствий или паники отданные в руки кровожадной и невежественной толпы, евреи Европы на протяжении средневековья испытывали несказанные бедствия…» В чем смысл, подлинный мотив этих преследований, длившихся столетие за столетием во всех странах; преследований, которые всегда оправдывались одними и теми же религиозными, общественными и экономическими причинами? Никто не может дать убедительного ответа на этот вопрос. «Даже Фрейд, наиболее проницательный человек своего времени, с которым мне довелось беседовать, – писал Стефан Цвейг *12, -…был обескуражен и не мог найти смысла в этой бессмыслице» (198, 322). Возможно, нет более горького ответа, чем тот, который дал Соломон Гольдман: «Причины антисемитизма не имеют никакого другого объяснения, кроме дьявольской природы человека» (73, 31). Конкретное и фактически убедительное объяснение можно найти у последовательного мистика Леона Блуа, который, подобно пророкам Израиля, восстановил против себя многих современников желанием открыть им истину. Леон Блуа писал:
«Антисемитизм, возбужденный Дрюмоном и его единомышленниками, – грязное дело… Вопрос вовсе не в том, в чем они видят его. Что такое финансовая сила евреев в сравнении с силой протестантских миллионеров? На самом деле еврейский вопрос – нечто большее, нечто совсем иное, глубокое и очень важное. Сознание христиан, обремененное ужасным долгом, несет в себе некое неясное предчувствие большой опасности. Ничего не зная, ничего не понимая, они чувствуют, что к ним приближается блудный сын, помнящий отцовский дом. Инстинктивно они предугадывают его возвращение из той отдаленной страны, где он так долго ухаживал за свиньями и мечтал об объедках, от которых отказывались даже эти животные. Что-то предупреждает их, что это возвращение бесконечно страшно для них, и таковы подлинные, хотя и глубоко скрытые истоки их отвращения к еврейскому народу» (29, 315). Ни 'этот «ужасный долг», ни «потрясающая опасность», столь неясная и далекая, как не так давно казалось людям, читавшим Леона Блуа, не уменьшились. Более, чем за сто лет до него, английский поэт Уильям Каупер *13 понял, что если Израиль действительно наказан за свои грехи, у других народов нет ни малейшей надежды избегнуть наказания:
Их слава угасла и их народ рассеялся – Сегодня последний из народов, а некогда первый; Они – предупреждение и урок гордецам, дабы те внимали, Были мудры или ждали отмщения в свой черед:
«Если мы не избегли этого, если небо не пощадило нас, Превратив в нищих, гонимых, угнетенных, И если нас постигла кара за то, Что мы были порочны, на что надеетесь вы?»
«Грязное дело», начатое Дрюмоном и его учениками, спустя двадцать лет проникло в Англию и в английскую литературу, главным образом благодаря сочинениям Хилари Беллока. Интересно наблюдать, как историки попадают под влияние чужих книг. Каждый, кто пишет или готовится писать работу по истории, перенимает традиционные идеи, которые изначально были почерпнуты из какого-либо забытого источника. Никто никогда не написал истории со своей оригинальной точки зрения. Даже первая история, которую, согласно еврейской хронологии, рассказала Ева, не была сочинена ею самостоятельно – ей помог змей. Змеем, скрывающимся за книгой Беллока, был Эдуард Дрюмон.
Анализируя еврейский характер, Беллок заимствует у Дрюмона идеи и даже стиль. Оба автора хотели убедить читателей в том, что евреи всегда более христиан стремились к наживе и что они всегда контролировали и контролируют до сих пор банки, политику и прессу. Оба согласны в том, что евреи – трусы по европейским или арийским понятиям, но отнюдь не по еврейским. «Согласно вульгарному представлению, – писал Дрюмон, – еврей – трус». Но это представление, по его мнению, требует определенного уточнения, потому что у евреев есть особое, своеобразное мужество: «Восемнадцать столетий преследований в сочетании с невероятной твердостью характера свидетельствуют, что если еврей и не обладает воинственностью, у него есть другой род мужества, называемый выносливостью». Однако еврею недоступно мужество «арийского солдата, который находит в войне свою подлинную стихию, который наслаждается опасностью и храбро встречает смерть».
Беллок высказывает свое презрение к еврейскому мужеству, сравнивая его с «арийским». Евреи, на его взгляд, обладают великой силой выносливости в страданиях, что тоже, конечно, свое рода мужество, – но это мужество не британское. «Вы услышите, что враги обвиняют евреев в трех пороках: трусости, жадности и вероломстве… таковы три из наиболее распространенных обвинений… Человек, обвиняющий евреев в трусости, подразумевает, что они не любят сражений, как любит их он, и методов ведения войны, которыми пользуется он» (20, 73). Тем не менее, евреи обладают пассивным мужеством, хотя и лишены храбрости наших бойцов, «солдат и моряков с простыми лицами, занятых делом, наиболее типичным для нашей расы». (Но теперь евреи узнали, что это «типичное» британское занятие не всегда достойно и не всегда служит предметом гордости. Они видели «солдат с простыми лицами» 6-й Эарборнской дивизии и «моряков с простыми лицами» королевского флота, сражавшихся в Хайфском порту с кораблями иммигрантов, переполненными женщинами и детьми.) Мужество еврея, как заключает Беллок, «мужество еврейского сорта, направленное на достижение еврейских целей и отмеченное характернейшей еврейской печатью».
Беллок соглашается с французскими антисемитами в том, что евреи не признают лояльность в английском или французском смысле этого слова; они преданы лишь одной единственной идее – идее наживы. Любовь к своей стране в обычном понимании этого слова, по убеждению Дрюмона, не имеет для семита никакого смысла. «Евреи, – писал Баррес, – не имеют родины в том смысле, в каком это понимаем мы… для них это место, где они получают наибольшую выгоду… Евреи находят родину везде, где сосредоточены их главные интересы»(13, 153).
В сходных выражениях Дрюмон и Беллок сравнивают европейскую и еврейскую концепции лояльности. Дрюмон пишет:
«Мы не должны судить евреев по нашим меркам… Невозможно отрицать, что всякий еврей предает своего работодателя… Евреи не могут предать какую-либо страну, ибо у них нет страны… Родина, в нашем понимании, не существует для семита… Еврей рассматривает любую страну или место… за исключением Иерусалима, как место, где он чувствует себя удобно и может получить определенную прибыль за предоставление услуг…»
Дрюмон продолжает подобные рассуждения еще на нескольких страницах, приводя множество примеров (относительно которых сегодня невозможно сказать, подлинные они или выдуманные) того, как тот или иной еврей проявил нелояльность к своему работодателю, особенно останавливаясь на «предательстве» евреев в 1870м году. Беллок, со своей стороны, утверждает, что говорить о еврейской лояльности – просто абсурд, поскольку ее не существует в том смысле, какой мы придаем этому слову. Евреям чужд патриотизм, их интересы – только деньги: «Понятие национального чувства должно казаться евреям смехотворным, а если и не смехотворным, то, по меньшей мере, вторичным в сравнении с более важными соображениями личной выгоды». Он полагал, что все евреи либо предатели, либо потенциальные предатели: «Еврей будет служить Франции против Германии или Германии против Франции, при этом безразлично, живет ли он в стране, которой он помогает, или в стране, которой он наносит ущерб, ибо обе страны ему безразличны».
Эти поверхностные суждения с еще меньшим пониманием реальности были сформулированы выдающимся немецким философом конца 18 века Гердером *15, который писал:
«Положение еврея почти с самого начала лишило его добродетелей патриота. Народ Бога, которому когда-то сам Всевышний дал родину, многие века – фактически с самого своего возникновения – был как растение-паразит, существующее за счет других наций; народ, который почти во всем мире занят одним ремеслом – ростовщичеством, народ, который, несмотря на преследования, нигде не стремится обрести собственное достоинство, собственный дом, собственную родину» (83, 12).
Действительно, странно, что Гердер явно ничего не знал об огромной массе европейского еврейства, угнетенного и всегда несчастного, чьей единственной надеждой в жизни в течение веков было древнее приветствие: «В следующем году – в Иерусалиме!»
В «Еврейском государстве» Герцль ответил словами, исполненными мудрости, вдохновленными предвидением будущего, всем, кого ненависть толкала на искажение истории:
"Мы – народ, единый народ. Мы повсюду честно стремились к участию в общественной жизни окружающих народов, желая лишь сохранить веру наших отцов. Нам не позволили этого. Напрасно были мы верными патриотами, порой – даже наиболее рьяными; напрасно мы жертвовали жизнью и имуществом так же, как и наши сограждане; напрасно стремились мы прославить наши родные страны в науке и искусстве или увеличить их благосостояние ремеслом и торговлей. В странах, где мы жили веками, нас все еще считают чужими, и зачастую это делают те, чьи предки еще не поселились в той стране, где евреи уже пережили немало страданий… В мире, каким он существует сегодня и каким он, повидимому, будет оставаться еще неопределенно долго, справедливость принадлежит сильному. Поэтому нам бесполезно быть лояльными патриотами, так же, как гугенотам, которых все равно вынудили эмигрировать. Если бы нас только оставили в покое…
Но я думаю, что нас не оставят в покое". Всякий, кто возьмет на себя труд проанализировать написанное Эдуардом Дрюмоном, увидит, что невозможно отрицать его влияние на формирование идей, содержащихся в книге Хилари Беллока «Евреи». Примечательно, что Беллок в своей книге, не называя имени Дрюмона, описывает влияние «Еврейской Франции» на умы и поведение французов. Он начинает со своего обычного приема, сообщая английскому читателю, что в последней четверти 19 века французские евреи были агрессорами.
«Первой реакцией на это были всевозможные антисемитские сочинения во Франции и особенно в Германии. Хотя они были превосходно документированы, первоначально их влияние было незначительно. Подавляющее большинство образованной публики… игнорировало подобные сочинения как сумасбродство фанатиков; но, тем не менее, эти фанатики заложили основы будущих действий, приведя огромное количество фактов, которые не могли не запасть в память даже тем, кто весьма презрительно относился к новой идее» (20, 49).
Ни одно из «всевозможных антисемитских сочинений», появившихся во Франции в последней четверти 19 века, не было «превосходно документировано». По большей части эти сочинения состояли из невежественных нападок. Единственной книгой, в которой приводились документальные материалы и которая претендовала на объективность исторического анализа, была «Еврейская Франция»; именно эту книгу Беллок и имел в виду. Среди «огромного количества фактов», которые Дрюмон сообщил своим читателям и которые «не могли не запасть в память даже тем, кто весьма презрительно относился к новой идее», наиболее примечательны были, например, такие (их можно найти не только в «Еврейской Франции», но и во многих других «всевозможных антисемитских сочинениях» этого времени):
«В средние века евреи использовали кровь христианских детей и распинали их. Евреи организовывали заговоры прокаженных с целью отравления колодцев. В 14 веке они продолжали плести интриги, осквернять гостий и душить детей в Страстную пятницу».
Дрюмон объяснял, что «на данный момент официальная наука отрицает эти факты… потому что в настоящее время подлинные документы, если они не угодны евреям, не принимаются во внимание». Он делал вид, что верит в то, что между французскими учеными есть соглашение объявлять «апокрифическими все документы, которые неблагоприятны для евреев». Все французские историки были подкуплены еврейским золотом.
Антиеврейская «новая идея» последней четверти 19 века была тем же старым смешением невежества, глупости и ненависти, которое существовало во всем христианском мире на протяжении тысячелетия. Повторяя эти домыслы, которые в воображении Хилари Беллока были «огромным количеством фактов», Дрюмон действительно помог заложить основание для будущих действий. На этом основании Гитлер построил фабрики смерти.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Фримэн Эдвард Август (1823 – 1892) – английский историк.
2 Дизраэли Бенджамин (1804 – 1881) – английский государственный деятель, лидер консерваторов, премьер-министр Великобритании (1868 и 1874 – 1880), писатель.
3 Нераскаявшийся разбойник – согласно Евангелию от Луки, вместе с Иисусом были осуждены на смерть и распяты два разбойника, один из которых и на кресте бранил Иисуса и насмехался над ним, другой же, – напротив, покаялся.
4 «Протоколы сионских мудрецов» – клеветническое сочинение, обвиняющее евреев в стремлении к мировому господству, фальсифицированное русской жандармерией. Было опубликовано в 1902 г. и принято на вооружение антисемитами.
5 Всемирный Еврейский альянс – международная организация, основанная в 1860 г. с целью «защиты чести еврейского имени». Цели этой организации были сформулированы в ее уставе следующим образом: 1) повсеместно содействовать эмансипации и моральному прогрессу евреев; 2) оказывать действенную помощь евреям, преследуемым за их еврейство; 3) содействовать изданиям, направленным на достижение этих целей. (Прим. авт.)
6 Папен Франц фон (1879 – 1969) – один из главных нацистских военных преступников; содействовал приходу нацистов к власти.
7 Бердяев Николай Александрович (1874 – 1948) – русский философ и публицист, один из родоначальников экзистенциализма. В 1922 г. был выслан из СССР, с 1925 г. жил в Париже…
8 Шопенгауэр Артур (1788 – 1860) – немецкий философ, поздний представитель немецкого идеализма.
9 Тиберий Клавдий (42 до н.э. – 37 н.э.) – римский имератор с 19 г. н.э.
10 Цицерон Марк Туллий (106 – 43 до н.э.) – римский оратор, писатель и политический деятель.
11 Ратенау Вальтер (1867 – 1922) – политический деятель Веймарской республики; в 1922 г. занял пост министра иностранных дел.
12 Цвейг Стефан (1881 – 1942) – австрийский писатель еврейского происхождения. С 1934 г. – в эмиграции. Вследствие душевного кризиса, вызванного торжеством нацизма и войной, покончил самоубийством.
13 Каупер (Купер) Уильям (1731 – 1800) – английский поэт-сентименталист.
14 То есть во время франко-прусской войны 1870 – 1871 гг.
15 Гердер Иоганн Готфрид (1744 – 1803) – немецкий философ, литературовед и писатель, провозвестник романтизма.