Шапиро М. 100 великих евреев

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЛЕОНАРД БЕРНСТАЙН

(1918–1990)

Дирижер, композитор, пианист, писатель, профессор, телевизионщик, сионист, общественный деятель, продюсер, рассказчик мирового класса — короче говоря, Леонард Бернстайн был самым влиятельным музыкантом в послевоенную эпоху.

Любезный сердцу Бернстайна законодатель американской музыки Аарон Копленд несомненно был более великим композитором, а один из его самых близких и старых друзей Дэвид Дайэмонд определенно был более выдающимся симфонистом. Свидетельством тому была приверженность Бернстайна к их музыке. Опять же, величие не является темой настоящей книги. На протяжении более чем сорока пяти лет бурной деятельности Бернстайн приобрел такой авторитет и харизму, что после его кончины в некрологах его вспоминали как некого монарха, как Джона Фицджеральда Кеннеди от музыки. Для понимания его влияния необходимо рассмотреть отдельно виды его деятельности.

Учась дирижерскому искусству у Фрица Рейнера и Сергея Кусевицкого (великих евреев дирижеров Чикагского и Бостонского симфонических оркестров), Бернстайн внезапно прославился в 1943 г., заменив заболевшего Бруно Вальтера (еще одного великого дирижера-еврея) — приглашенного дирижера Нью-Йоркского филармонического оркестра, концерт которого передавался по общенациональному радио воскресным вечером. Бернстайну едва исполнилось двадцать пять.

Обстоятельства такого знаменательного события символичны для его карьеры. После учебы в Гарвардском университете и аспирантуры у Рейнера в Музыкальном институте Кертиса в Филадельфии в 1940 г. вооруженный рекомендациями Бернстайн отважился явиться в Тэнглвуд, чтобы учиться дирижировать у Кусевицкого. Тэнглвуд — летний приют Бостонского симфонического оркестра с 1936 г. открыл Бернстайну — через Беркширский музыкальный центр — путь к славе. Скоро став любимым учеником Кусевицкого, Бернстайн соединил в своем исполнении строгую подготовку, полученную у Рейнера, с яркостью и эмоциональностью Кусевицкого. Он получил место помощника дирижера Нью-Йоркского филармонического оркестра под опекой диктаторски настроенного Артура Родзинского.

Предложение стать помощником Родзинского явилось полной неожиданностью. Оставив Тэнглвуд и покровительство Кусевицкого, Бернстайн получил работу за двадцать пять долларов в неделю в издательстве поп-музыки, записывая для Родзинского джазовые импровизации и популярные аранжировки под псевдонимом Ленни Янтарь (Бернстайн — на английском). Вскоре Родзинский вспомнил, что присутствовал на репетиции Бернстайна в Тэнглвуде, и предложил ему место помощника. Последовала неожиданная замена Вальтера, и завершился короткий путь от университета до консерватории, от музыкального фестиваля до «Переулка жестяных кастрюль» (район магазинов грампластинок и музыкальных издательств) и до восходящего американского дирижера.

Всю жизнь Бернстайна отличала способность добиваться хороших должностей и получать признание. Хорейшо Элджер, обеспечивший его прыжок к славе с помощью общенационального радиовещания и аршинных заголовков на первых полосах газет, убедил его в могуществе средств массовой информации, и он помнил об этом, приступив к созданию своей легенды.

Бернстайн стал первым американским дирижером, получившим всемирное признание и открывшим путь более поздним поколениям таких американских маэстро-евреев, как Леонард Слаткин, Джеймс Левин, Майкл Тилсон Томас и Леон Боцтайн. В первые годы его популярность среди женщин собирала в концертных залах юных поклонниц, жаждавших хотя бы прикоснуться к его одежде, пока он после выступления добегал до своей машины.

Одновременно с восхождением в качестве звезды-дирижера Бернстайн сочинял музыкальные шоу и симфонические произведения. Во время Второй мировой войны он воспользовался, как и многие другие, патриотическим интересом американцев к отечественным творениям. Симфония «Иеремия» и балет «Беззаботные» (позже поставленный на Бродвее в форме шоу под названием «В вихре светских удовольствий») были написаны в тот же бурный период, когда он так славно дебютировал с филармоническим оркестром. В те годы он поспевал везде.

В конце 1940-х и в 1950-е гг. Бернстайн предпринимал вдохновенные и целеустремленные шаги по укреплению своего положения в американской музыке. После волнующей, но финансово невыгодной работы музыкальным директором Нью-Йоркского симфонического оркестра он преподавал в Тэнглвуде и Университете Брандеса и выступал приглашенным дирижером с ведущими оркестрами и оперными театрами от Нью-Йорка до Милана и Тель-Авива. После еще одного удачного, вдохновленного Нью-Йорком мюзикла «Чудесный город» Бернстайн попробовал писать музыку к фильмам и преуспел в фильме «В порту». Его атака на маккартизм в форме оперетты «Кандид», написанной по пьесе Лиллиан Хелман, поначалу не принесла кассовых сборов, потом стала культовой и, наконец, стала признанной классикой саркастического остроумия и юмора.

В 1957 г. в сотрудничестве с великим хореографом Джеромом Роббинсом, двадцатисемилетним лириком Стивеном Зондгеймом и автором «Цыганки» Артуром Лоренсом он работал над произведением, которое навсегда преобразует музыкальный театр, инсценировкой «Ромео и Джульетты» с перенесением действия на «дьявольскую кухню» Нью-Йорка — над уникальной «Вестсайдской историей». Этот мюзикл отразил суть Бернстайна как творца, и именно по этому произведению мир будет помнить его. В тридцать девять лет «Бродвейский Ленни» сочинил динамичное лирическое шоу, в котором смешаны социальные комментарии, драматическое движение в революционных балетных па Роббинса, возвышенные мелодии, дробленные этнические ритмы и низкая комедия в противопоставлении высокому катарсису. На следующий год он стал музыкальным директором Филармонического оркестра.

С этого поста в оркестре он ушел через двенадцать лет, чтобы стать его увенчанным лаврами дирижером. Освободившись от административных обязанностей, он получил возможность выступать в качестве приглашенного дирижера по всему свету, преимущественно в Вене, Иерусалиме и Лондоне, но почти всегда выкраивал время на сезоны в Нью-Йорке. С течением времени его иступленная и атлетическая манера дирижерства приносила все более прекрасные плоды. Он был первым исполнителем многих произведений американских композиторов и привил постоянно растущей аудитории особый вкус к музыке первого поистине гениального американского композитора — Чарлза Айвса и к мировой скорби Густава Малера (еще одного много страдавшего еврейского композитора и дирижера, которому поклонялся Бернстайн и с которым его часто сравнивали).

На фоне названных видов деятельности величайшим вкладом Бернстайна можно считать музыкальное образование. Сначала в телесериале «Антология», а затем в качестве звезды концертов Филармонического оркестра для молодежи он посвятил миллионы зрителей в сложности «Пятой симфонии» Бетховена, джаза и оркестровки. Музыканты, родившиеся в период резкого увеличения рождаемости (в первое послевоенное десятилетие), охотно признают сегодня первоначальное музыкальное воздействие на них телеуроков Бернстайна.

Его стремление учить часто перерастало в потребность проповедовать. Его деятельность в защиту гражданских прав принесла практические результаты (он нанимал представителей национальных меньшинств в свой оркестр) и плохую рекламу, когда писатель Том Вулф назвал устроенную им для «черных пантер» светскую вечерю «радикальным шиком». Его компания «Эмберсон продакшнс» записывала на видео его выступления и лекции для широкого коммерческого распространения. Такие видеопредставления обычно предварялись музыкальным анализом — Бернстайн продолжил традицию своих концертов для детей, объясняя, «как» должно исполнять каждое произведение. Он преподавал в Гарвардском университете (каждая лекция сопровождалась, разумеется, раздачей книг и магнитных записей по ее теме) и пытался при этом ответить на вопросы музыки, на которые нельзя ответить. Он находил образные выражения, на которые переводил звуки.

В последние годы жизни он совершал длительные поездки в странны Востока, Европы и Латинской Америки, разъясняя самым увлекательным образом молодым и старым слушателям свое особое, американское видение музыки. Он принимал самое активное участие в кампании против СПИДа и в борьбе с несколькими республиканскими администрациями, считая, что они пытаются ввести цензуру. Еврей Бернстайн дирижировал оркестром в Иерусалиме во время войны 1967 г. (что было запечатлено в документальном фильме о победе в ней) и, по иронии судьбы, исполнял «Оду радости» Бетховена в 1989 г. в почти полностью «свободном от евреев» Берлине, когда рушилась Стена под хоровые выкрики «Свобода!».

Бернстайн никогда не отказывался сообщить миру с помощью умело управляемых им средств массовой информации и музыкального материала — симфоний и поп-музыки, мелодий к спектаклям и фильмам, что или как он чувствовал. Он был уверен: если он желает что-то сказать нам, то мы захотим это услышать. Хотя кое-кто находил его послания слишком пламенными или поверхностными, большинство собирались толпами, чтобы послушать его пророчества. Он не желал просто дирижировать, просто сочинять или просто учить. Он желал, чтобы мы хотели, чтобы он делал все это одновременно, с тем чтобы мы захотели чего-то большего.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел иудаизм