Кондаков Ю. Либеральное и консервативное направления в религиозных движениях в России первой четверти XIX века

ОГЛАВЛЕНИЕ

Религиозные движения в России первой четверти XIX века

К кризису в религиозной сфере в России начала XIX в. привело не охлаждение в вере, а наоборот, религиозное пробуждение общества. Антихристианская полемика Вольтера, труды просветителей, события Французской революции, поток беженцев из Франции — все это вносило беспокойство в умы российского общества. Прибавляла неразберихи и неясная церковная политика высших российских властей. Секуляризация церковных земель, рост влияния обер-прокуроров Св. Синода, награждение клириков как государственных чиновников орденами и, наконец, провозглашение Павлом I себя главой Русской Православной Церкви могли посеять сомнение в душе любого следящего за политическими событиями. Выходили за рамки и многие отдельные мероприятия — приглашение в Россию ордена иезуитов, принятие Павлом I на себя звание гроссмейстера Мальтийского ордена, введение правил о единоверие. Все это убеждало россиян, что монополия Русской п равославной ц еркви в религиозной сфере поколеблена.

В нестабильной, меняющейся ситуации наиболее активным представителям православной паствы нужно было руководство, которого православный клир дать не мог. Духовное обучение в России значительно отставало от светского. Главным языком преподавания в семинариях был латинский, на нем же произносились и проповеди. В духовных училищах царила схоластика, названная позднее «мертвящей». Православный клир стал замкнутой кастой. Приток людей из других сословий, и особенно от дворян почти прекратился. Пророческими оказались слова Иосифа Волоколамского о том, что церкви нужны были богатства, чтобы привлечь в число клириков представителей высших сословий, иначе не будет образованных пастырей. В XVIII в. Русская Православная Церковь потеряла большую часть церковных земель. В результате петровских реформ престиж клира упал.

Хорошее знание православной догматики (бывшее далеко не у всех) уже не помогало клирикам отвечать на вопросы паствы. В начале XIX в. духовенству, обслуживающему нужды дворян, необходимо было ориентироваться в новейших достижениях науки и европейской мысли, знать учения мистиков и сектантов. Лишь используя все это, можно было эффективно убеждать сомневающихся и защищать догматы церкви. Вместо того чтобы ставить на службу церкви новые идеи, православный клир просто игнорировал их. В этом отношении сильно сказался длительный период, когда Русская п равославная ц ерковь была единственным официальным исповеданием империи и находилась под полной защитой государственной власти.

Православные клирики просто утратили навыки полемики и апологетики. В начале XIX в. многие дворяне, интересовавшиеся религиозными вопросами, превосходили в этом отношении православный клир. Они читали Библию на немецком и французском языках, использовали европейские комментарии к ней. Большой интерес у светских лиц был не только к сочинениям мистических авторов, но и к трудам святых отцов (очень популярен у масонов был Дмитрий Ростовский). Не случайно Александр I привлекал к церковным преобразованиям именно светских чиновников, хотя в его распоряжении находилось целое сословие, занимавшееся религией на профессиональной основе. Православный клир был очень слабо представлен в религиозных течениях, практически устранился от политической борьбы. И это в период высочайшего накала религиозных страстей, когда в православной пастве произошел решительный раскол.

Вслед за ослаблением позиций Русской п равославной ц еркви ее паству начали «совращать» представители иных религиозных направлений. Наибольшую опасность представляли масоны и иезуиты. Кроме того, продолжали свою деятельность последователи старого обряда и сектанты. Кроме уже ставших традиционными для России духоборов, хлыстов, скопцов, в первой четверти XIX в. появились новые религиозные объединения, например, секты Е. Ф. Татариновой и Е. Н. Котельникова. Раскол на два направления произошел и в рядах самой православной паствы.

В конце XIX в. самыми активными в российском религиозном движении были масоны. Их ложи вовлекали в свою деятельность аристократию и привилегированные сословия, от новых адептов масоны получали средства на книгоиздание и благотворительность. Масонство привлекало к себе тем, что проповедовало полную религиозную терпимость, при этом заявляя, что в ложах совершается истинное богослужение. Масоны утверждали, что они верноподданные и христиане, а в ложах лишь совершенствуют свою веру. От христианской церкви масонство заимствовало систему иерархии, в масонском варианте базировавшейся не на передаче благодати, а на тайном знании, хранимом масонами со времен Адама. Позиция Русской п равославной ц еркви по отношению к масонам была и остается вполне определенной — масоны рассматривались как замаскированная церковь, объектом поклонения которой является сатана. Несмотря на это, представители православной паствы присоединялись к масонским ложам и даже были среди наиболее посвященных адептов. Не вступая в полемику о роли масонства в политической истории Европы, нужно заметить, что ложи составляли конкуренцию официальной церкви.

Наиболее эффективным орудием масонской пропаганды являлась мистическая литература. Главной идеей произведений, пропагандируемых масонами, было то, что для единения человека с Богом посредники не нужны. Достаточно лишь сильного желания для того, чтобы Иисус Христос «вошел в сердце человека и основал там свое царство». Естественно, что такой простой путь к спасению души, свободный от всяческих запретов и ограничений, налагаемых церковью, привлекал к себе людей. В XVI в. мистическая литература стала фоном, на котором вспыхнула реформация. Разлагающе действовала мистическая литература и на православную паству в России конца XVIII — начала XIX в. Такие древние и современные авторы, как Беме, Гийон, Сен-Мартен, Юнг-Штиллинг, почитались масонами как пророки. На мистических сочинениях масоны воспитывали своих учеников, по ним они трактовали Библию. Подобное воспитание давало обильные плоды. В России появилось множество подражателей мистическим авторам, а значительная группа православной паствы (в основном дворяне) стала считать обрядовую сторону религии второстепенной и
необязательной. За поддержкой, советом или разъяснением догматов эти люди обращались уже не к клирикам, а к масонским наставникам и мастерам лож. Каким образом формировались взгляды молодых адептов под руководством их масонских наставников, можно проследить на примерах
Д. П. Рунича и А. И. Ковалькова.

Другой серьезной угрозой для Русской п равославной ц еркви были иезуиты, в то же время противостоявшие масонам. В конце XVIII — начале XIX в., после переезда в Россию ордена иезуитов, католическая пропаганда усилилась. Центром активного католицизма в России стал дом посланника сардинского короля Жозефа де Местра. В главе своего исследования «Католицизм приходит в Россию» В. С. Парсамов писал: «В России на рубеже XVIII – XIX вв. сложились наиболее благоприятные условия для католического ренессанса. В то время Россия являлась единственной европейской страной, где официально был разрешен орден иезуитов и существовали иезуитские учебные заведения. В Россию стекались французские эмигранты, среди которых явные и тайные иезуиты занимали не последнее место». Среди них был Жозеф де Местр, сыгравший большую роль в «российском католическом возрождении». По мнению В. С. Парсамова, Местр вынашивал идею объединения христианских церквей под главенством Римского Папы, возлагая при этом особые надежды на Александра I .

Как видно из примеров декабриста М. С. Лунина и жены графа
Ф. В. Ростопчина Е. П. Ростопчиной, россияне, перешедшие в католицизм, становились бoльшими ортодоксами, чем природные католики. Из «Записной книжки» М. С. Лунина, написанной в ссылке в Сибири во второй половине 30-х гг., можно установить, какие изменения смена веры произвела в мировоззрении этого человека, до 1816 г . совершенно не интересовавшегося религиозными вопросами. Для М. С. Лунина католическая церковь была единственным носителем истины. Идеализируя католическую церковь, М. С. Лунин резко критиковал церковь православную. Для него она была плодом ереси и раскола. «Греки и армяне, исключившие одно слово из Символа Веры, имеют только три Литургии, один монашеский орден. Храмы их не оживляются вздохами органов и гармониею музыкальных орудий, которую одни голоса не в состоянии заменить. Одежда священников не отвечает условиям изящного в живописи, устройство церкви — изящному в Архитектуре» , — писал он.

М. С. Лунин считал греков виновниками разделения церкви: «Раскол Греков есть дело политическое, а не религиозное, как мы увидим из изложения исторических фактов. Вопросы религиозные служили только предлогом. Настоящею целью было присвоение власти... Начальники Греческого раскола, увлекаясь теми же побуждениями, но не имея сметливости реформатов, при самом отпадении от законной власти впали в унизительное порабощение. Дом их разделился. Патриархи и Митрополиты, враждуя между собою, не могут определить взаимных отношений. Одни сгибаются под палку Мусульманина, другие покорствуют тайной Полиции, третьи вводят 'новые расколы, все служат дьяволу, чтоб сохранить призрак власти над участками стада, ими же в гибель увлеченного. Погибнут навеки» . По его мнению, Русская п равославная ц ерковь препятствовала воцарению в мире царства истины: «Греко-Российская церковь будет равно привержена ко всякому правительству, которое учредится в России. Не имея в себе начала законной власти, она по необходимости должна покорствовать предержащей власти, но она препятствует водворению представительного порядка вещей, который повсюду развился под влиянием католицизма» .

Вновь приобретенные религиозные взгляды Е. П. Ростопчиной (1775–1859) были не менее ортодоксальны. Сближение Е. П. Ростопчиной с иезуитами произошло под влиянием ее сестры А. П. Голицыной, обращенной в католицизм аббатом Огардом. Одновременно с Е. П. Ростопчиной католицизм приняли и две ее сестры, княгиня Васильчикова и графиня Протасова (из пяти сестер Протасовых лишь графиня Толстая осталась в православии). Первоначально смена религиозной принадлежности графини оставалась в тайне, но со временем она открылась мужу, который так и не смог смириться с этим фактом . В дальнейшем религиозная неприми-римость графини неоднократно заявляла о себя. В 1824 г . перед смертью
ее дочери Лизы она успела обратить ее в католичество. После этого
Ф. В. Ростопчин устранил жену от участия в воспитании сына и позаботился о том, чтобы после его смерти она была лишена управления наследством. В 1825 г . Е. П. Ростопчина на основании выписок из славянских книг полемизировала с митрополитом московским Филаретом о предпочтении католицизма перед православием. Позднее в ее имении была обнаружена тайная католическая церковь и детский приют, где девочкам давали католическое воспитание .

Борьбу с наиболее непримиримыми масонами и иезуитами российская государственная власть взяла на себя. Утвердившееся в России после войны 1812 г . Библейское общество не терпело конкуренции. В 1815 г . иезуиты были высланы из столиц, а в 1820 г . и из России. В 1822 г . были запрещены масонские ложи и тайные общества. При этом само Российское библейское общество стало опасным для Русской п равославной ц еркви. Его лидеры вынашивали планы церковных реформ и способствовали изданию мистической литературы. В этот период на защиту Русской п равославной ц еркви выступили деятели русской православной оппозиции.

В начале XIX в. в российском религиозном движении проявили себя направления, которые условно можно назвать либеральным и консервативным. Возникновение обоих направлений было вызвано желанием противостоять «вредным» идеям, проникающим в Россию из-за рубежа. Здесь произошло первое разделение. Национально ориентированные подданные — консерваторы считали «вредным» все, что противоречит учению Русской п равославной ц еркви и русским традициям. Европейски ориентированные — либералы находили, что нужно поставить заслон лишь революционным идеям и атеистической и рационалистической философии, а все лучшее из европейского опыта необходимо заимствовать. Представителей обоих направлений в равной степени не устраивала современная им религиозная практика. Консерваторы считали, что в российском обществе преданы забвению «заветы отцов» и православные догматы, и их необходимо возродить. Либералы находили, что традиционная религиозная практика устарела, и ее необходимо обновить, заимствуя лучшее из мирового христианского наследия. Представители того и другого направлений пытались путем перемен «зажечь» угасшее, по их мнению, религиозное чувство народа и таким образом защитить российскую государственность и культуру от революционных покушений.

Противостояние в российском обществе между «национальной» и «внешне ориентированной» партией происходило не впервые. Предтечи либерального и консервативного направлений в русском религиозном движении ярко проявили себя в XVII в., во время религиозных реформ царя Алексея Михайловича. Н. Ф. Каптерев, подробно рассматривавший этот период, указывал, что при Алексее Михайловиче в Москве появился кружок «ревнителей благочестия», в котором и зародилась идея исправления — церковных обрядов. Среди членов кружка существовали два направления «провинциальное» и «столичное». «Провинциалы», к числу которых принадлежали Неронов и протопоп Аввакум, считали, что греческие церкви под властью османов утратили свою чистоту, и теперь истинная вера сохранилась лишь в России. По словам Н. Ф. Каптерева, они «Прочно держались всех дедовских верований, обычаев и традиций, крепко веровали в их незыблемость и спасительность, были крайне неподатливы на всякую новизну, желали исправить только народные нравы, дурные обычаи и церковные настроения, вызывавшиеся беспорядочной жизнью и деятельностью духовенства» . Деятели, принадлежащие к «столичному» направлению, духовник царя Стефан Вонифатьевич, будущий патриарх Никон, напротив, находили, что Греческая церковь сохранила свое древнее право на руководство в церковных делах во всем православном мире. Они считали испорченной и искаженной русскую церковную практику и желали преобразовать по греческому образцу русские богослужебные книги, обряды и обучение.

В лице представителей «провинциального» и «столичного» направлений мы видим не что иное, как национально ориентированных «консерваторов» и придерживающихся внешней ориентации «либералов». Первые защищали русские обряды и традиционный религиозный уклад, представители второго направления желали модернизировать русскую религиозную практику на основании, в данном случае «Восточного» опыта.

В начале XIX в. в среде паствы Русской п равославной ц еркви сложилась схожая ситуация. Консервативное направление ставило своей целью охрану традиционного уклада жизни, незыблемости православных догматов и монархического строя. В некоторых случаях его представители, неудовлетворенные современной им религиозной практикой, ратовали за возвращение к допетровским временам. Консерваторы выступали решительными противниками любых изменений в жизни и деятельности
Русской п равославной ц еркви. Среди представителей консервативного
направления в религиозной сфере были А. С. Шишков, П. А. Кикин,
С. А. Ширинский-Шихматов, Е. И. Станевич, С. И. Смирнов, в 20-х гг. к этому направлению примкнул М. Л. Магницкий. Их деятельность в 1820–1824 гг. привела к упразднению Министерства духовных дел и народного просвещения и прекращению работ Российского библейского общества.

Среди лиц, придерживавшихся консервативной ориентации в своих религиозных взглядах, можно назвать духовных дочерей и последовательниц архимандрита Фотия — А. А. Орлову-Чесменскую, Д. А. Державину,
П. М. Толстую, А. И. Жадовскую.

Разделение на консервативную и либеральную ориентации затронуло и православный клир. Крупнейшим «церковным консерватором» александровского царствования по праву может быть назван архимандрит Фотий (Спасский). В повседневной жизни Фотий возрождал древнюю практику. Не только он сам, но и его духовные дети носили власяницу и вериги. Фотий очень строго соблюдал посты, в определенное время поддерживая свою жизнь лишь причастием и просвирой. Фотий возродил в своем монастыре отпевание бесноватых. Даже свою автобиографию Фотий писал по образу «Жития Святых Отцов».

Видным деятелем церковного консерватизма был епископ Пензенский и Саратовский Иннокентий. Он решительно не принимал нововведений, появившихся в религиозной практике столичного общества. Иннокентий считал, что «вредный дух» попадает в проповеди русского духовенства из западных сочинений. «Учителя Православной Церкви забыты, а на смену им пришли Массильон, Боссюэт, Бурдалу, Флешье… под видом очищения религии западные учителя хотят внедрить царство антихриста», — говорил Иннокентий . Возвращение к древней церковной практике провозглашал епископ Иркутский Ириний. Он пытался искоренить все новшества в религиозной жизни своей паствы .

К либеральному направлению в среде паствы и клира Русской п равославной ц еркви относились члены масонских лож, религиозных обществ и сект, не порвавших с официальной церковью, а также лица, пытавшиеся перенести в Россию некоторые особенности европейской христианской практики. Чаще всего эти либералы считали себя последователями некоей «внутренней церкви», которая в противоположность «внешней церкви» не имела границ и объединяла всех христиан. Так же как и консерваторы, они отличались большим религиозным рвением. Хотя либералы и считали обрядовую сторону религии второстепенной, но при этом строго придерживались церковных предписаний. Либеральный тон религиозной практике россиян задавал сам Александр I . Он посещал не только церкви и богослужения различных христианских конфессий, но и встречался с главой такой экстремальной секты, как скопцы. За императором следовал главный исполнитель его религиозной политики А. Н. Голицын. Князь не довольствовался традиционной религиозной практикой, и в течение всей жизни он дополнял ее в своем «кружке». На этих собраниях читалась Библия и зарубежные религиозные сочинения, собравшиеся совместно молились.

К либеральному направлению, безусловно, можно отнести М. М. Сперанского, в своей деятельности пытавшегося модернизировать устройство Русской п равославной ц еркви, а в своих религиозных сочинениях существенно отходившего от церковных догматов . Некоторые «либералы» зашли в своих религиозных исканиях так далеко, что создали свои секты
(Е. Ф. Татаринова, Е. Н. Котельников). К православным либералам принадлежали и масоны, наиболее видными из которых были Р. А. Кошелев
и А. Ф. Лабзин.

К либеральному направлению относились последовательница
В. Ю. Крюденер А. С. Голицына, автор духовных сочинений А. П. Хвостова, вдова известного масона Н. Ф. Плещеева.

Среди «церковных либералов» можно указать в первую очередь священника города Балты Ф. Левицкого. Он был последовательным сторонником Библейского общества и сближения христианских церквей. Члена масонской ложи А. Ф. Лабзина, священника 2-го Кадетского корпуса Иова религиозные искания привели к святотатству. Наконец, либеральные тенденции в первой четверти XIX в. явно присутствовали в деятельности митрополита Московского Филарета. Он стоял у основания перевода Библии на русский язык и был одним из самых активных деятелей Российского библейского общества.

На основании имеющихся у нас сведений можно выделить среди религиозных движений консервативное и либеральное направления и даже указать их наиболее ярких представителей. Однако существующей информации недостаточно для того, чтобы ответить еще на целый ряд вопросов: Как формировались взгляды представителей либерального и консервативного направлений? Насколько прочны были их религиозные убеждения? Каким образом направления взаимодействовали между собой? Как взгляды их представителей и их деятельность отразились на политической ситуации в России?

Ответить на эти и другие вопросы поможет обращение к биографиям либералов и консерваторов, а также к наиболее ярким эпизодам политической борьбы в духовной сфере.

Парсамов В. С. Жозеф де Местр и Александр Стурдза: Из истории религиозных идей Александровской эпохи: Пособие по спецкурсу. Саратов, 2003.

Декабрист М. С. Лунин. Сочинения и письма. Пг., 1923. С. 13.

Там же. С. 16.

Там же. С. 19.

Любченко О. Н. Граф Ростопчин. М., 2000. С. 36–41.

Русский биографический словарь. Пг., 1918. Т. 17. С. 229–230.

Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад, 1909. Т. 1. С. 32–33.

Фотий . Сказание о житии и подвигах блаженного Иннокентия епископа Пензенского и Саратовского // РГАДА. Ф. 1208. Оп. 3. Д. 30. Л . 42.

Кондаков Ю. Е. Государство и православная церковь в России: эволюция отношений в первой половине XIX века. СПб., 2003. С. 297.

Кондаков Ю. Е. Религиозные взгляды М. М. Сперанского // Клио. 2001. № 3.
С. 77–83.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история Церкви