Библиотека Гумер - история Церкви

Содержание книги

УЧЕНИЕ АВГУСТИНА О ЦЕРКВИ

В отношении учения о церкви Августин продолжил развитие западной традиции, начатой в первую очередь Киприаном. Его взгляды в определенной степени остаются открытыми для истол- кования в различных направлениях. Поэтому как сторонники иерар- хического устройства церкви, так и оппозиционные по отношению к папству средневековые течения могли ссылаться на идеи Августина.

Спор с донатистами, который с конца III века раскалывал цер- ковь в Северной Африке на два лагеря, побуждает Августина под- робнее разработать свое учение о церкви. Можно сказать, что до- натизм был первым большим движением «свободной церкви». По своим взглядам донатисты были связаны с некоторыми идеями Киприана и Новатиана, а также с более древними сепаратистскими течениями. 98

Раскол, названный по имени ДОНАТА ВЕЛИКОГО, епископа Кар- фагена (ум. 332), начался после гонений Диоклетиана. Поводом к расколу послужили некоторые практические вопросы, связанные с гонениями. Следовало ли выдавать некоторые христианские писания язычникам, или нет? Одни были строже в этом вопросе и утверждали, что нельзя выдавать никаких писаний вообще, другие были мягче и считали, что некоторые писания можно было выдать, и в этом не было предательства. Но когда сторонники последнего направления получили преимущество при выборах епископа Карфагена, приверженцы более строгих взглядов выбрали своего епископа. После этого раскол продолжался и со временем разделил всю церковь в Северной Африке, так что временами более половины ее епископов принадлежали к донатистам. Донат был одним из карфагенских епископов — приверженцев более строгого направления.

Первоначально спор возник по личному вопросу: один из кар- фагенских епископов был поставлен традитором, то есть тем, кто во время гонений выдал христианские писания. Более строгие счи- тали, что такое поставление было недействительным. Затем спор распространился и на другие вопросы: о крещении, о святости церкви. Донатисты организовали свою церковь, которую они счи- тали единственной истинной церковью. Как упоминалось, они широко распространились в Северной Африке, но при этом были представлены только там. Августин принял участие в споре, на- писав несколько работ, в которых он отвергал взгляды донатистов и даже высказывал мнение, что следует заставить их вернуться в церковь с помощью мирской власти. В 411 году в Карфагене состоялись религиозные собеседования с донатистами. После это- го движение было в основном побеждено, и число его сторонников все более и более сокращалось до тех пор, пока все движение не исчезло. Но те же самые взгляды, которых придерживались донатисты, появлялись вновь и вновь на протяжении истории церк- ви. Сектантские движения или «свободные церкви» как правило построены на том же понимании церкви, какое было у донатистов. Поэтому борьба Августина с донатистами имеет принципиально важное значение.

Донатисты были продолжателями древней «пневматической» традиции, согласно которой истинным служителем является только тот, кто имеет дар Духа. Как и Киприан, они связывают Дух и служение и считают епископский сан носителем Духа. Можно признать лишь такого епископа, который своей безупречностью и дарованиями может доказать, что является носителем Духа. Сами 99 по себе эти взгляды не должны были неизбежно привести к раско- лу. Но затем на их основе были сделаны выводы о том, что свя- щеннодействия, выполненные недостойным епископом, недей- ствительны. Тот, кто рукоположен традитором, не может быть истинным епископом. Крещение, совершенное недостойным, еретическим священником, не может быть действительным, по- скольку этот служитель не имеет дара Духа. Таким образом, дона- тизм представляет взгляд, который обычно называется «theologia regenitorum»: духовное действие, то есть действие таинств, счита- ется зависимым от святости служителя (противоположное понятие: «theologia irregenitoram»).

Позиция, занятая донатистами по вышеупомянутым практи- ческим вопросам, связана с их пониманием церкви. Церковь долж- на быть сообществом святых. А поскольку существующая церковь включает также лицемеров и тех, кто придерживается более мягких взглядов в отношении покаяния, следует отделиться от этой церкви. Донатисты требовали перекрещивания тех, кто переходил из церкви в их общину. Действительным считалось лишь то рукоположение, которое было совершено признанными ими епис- копами. Как и Киприан, они строили церковь на епископах-но- сителях Духа, но поскольку в то же время они, как и Новатиан, считали церковь сообществом только святых, их учение стало се- паратистским.

Одним из предшественников Августина в борьбе против дона- тистов был ОПТАТ МИЛЕВИЙСКИЙ, которому он посвятил одно из своих обличительных произведений. Сам он в ряде трудов, напи- санных около 400 года (например, «De baptismo»56) изложил свои основные мысли по вопросу о церкви и таинствах в ходе полемики против учений донатистов.

Вопросы, о которых идет речь прежде всего — это действительность крещения и рукоположения. Донатисты мотивировали требование перекрещивать переходящих в их общину тем, что лишь крещение, совершенное святыми, могло освятить крещаемого, быть действенным и действительным. В противоположность этому Августин утверждает, что церковь со своей стороны должна признавать действительными даже крещения, совершенные раскольниками. Ибо крещение само по себе есть священнодействие, которое не зависит от святости лица, его совершившего. «Велико различие между апостолом и пьяницей; но нет никакого различия между Христовым крещением, совершенным апостолом, и Хрис- 56 «О крещении». — Прим. перев. 100 товым крещением, совершенным пьяницей; нет никакого различия между Христовым крещением, совершенным апостолом или еретиком» (Epist. 93,48). «Вода при крещении еретиков не под- дельная; ибо само Божие творение не зло, а слово Евангелия не опровергается, какой бы лжеучитель его ни произносил» (De baptismo, TV,24).

Через крещение человек получает знак того, что он принадле- жит Христу, «character dominicus», подобный клейму, показываю- щему принадлежность господину. Итак, крещение означает, что человек является собственностью Христа. Это клеймо, если ис- пользовать средневековый термин, является неизгладимым («character indelebilis»). Так же обстоит дело и с ординацией, рукоположением священника или посвящением епископа. В соответствии с этим пониманием никогда не следует совершать перекрещивание. Также не следует повторять ординацию. Таким образом, Августин является представителем «theologia irregenitorum» (см. выше).

В этом аспекте Августин отличается от Киприана. Тот полагал, что лишь крещение, совершенное в церкви, где есть Дух, может способствовать спасению. Поэтому крещение еретиков не было действительным, и те, кто переходил в церковь из еретических групп, должны были повторно креститься.

Значит ли это, что для Августина не существует никакого раз- личия между крещением от еретиков и крещением, осуществляе- мом в церкви? Согласно Августину, сам акт крещения одинаково действителен в обоих случаях, но как и Киприан, он утверждает, что в действительности лишь крещение церкви имеет спасительное действие. Лишь там, где сохраняется единство церкви, крещение приносит прощение грехов и обновление. Ибо лишь в церкви дается Святой Дух и тем самым — любовь, «caritas». Трудность со- единения этих двух идей Августин преодолевает, вводя различие между самим таинством и действием таинства, чего не делал Кип- риан. «Aliud est sacramentum, aliud virtus sacramenti».57 Действие таинства, которое может иметь место лишь там, где сохраняется единство церкви, есть любовь. «Не имеет Божией любви тот, кто не любит единства церкви, из этого видно и с полным правом можно сказать, что лишь в кафолической церкви человек прини- мает Святого Духа» (De baptismo, 111,21). Но само таинство сохра- няется независимо от того, существует ли его действие или нет. «Так же как крещеный не теряет таинства крещения, если он от- падает от единства церкви, так и рукоположенный не теряет таин- 57 «Таинство — одно, сила таинства — другое». — Прим. перев. 101 ства совершать крещение, если он отпадает от единства церкви» (De baptismo, 1,2). Крещеные нечестивцы и еретики имеют кре- щение так же, как и праведные; но любви они не имеют.

Августин использует слово «таинство» («sacrament») в более широком смысле, чем мы. По его мнению, крещение и причастие являются главными таинствами. Они происходят от Христа и наряду со словом образуют основание церкви (Ин. 19:34). Августин проводит резкое разграничение между внешними знаками, элементами таинства, и их духовным содержанием. Таким же об- разом он различает внешнее слово и Дух, который говорит в слове. Внешние знаки есть символы, указывающие на духовную ре- альность. Августин представляет себе духовное действие как параллельное внешнему событию. Они связаны на основании по- веления Божия, но в то же время различны. Это «символическое» понимание связано у Августина с мировоззрением неоплатоников. Внешние вещи строго отделены от духовного, но в то же время они могут представлять собой символы, указывающие на божественное, в которых оно приближается к нам. Таинства есть внешние знаки, вмещающие духовное содержание. Но они не обязательно связаны с ним.

Противостояние с донатистами также затрагивает понятие о церкви вообще. Как упоминалось выше, противники считали церко- вью лишь сообщество святых, ограниченное их общиной. Возра- жая, Августин говорит, что для них церковь существует лишь в Африке. Для него же она является всей Христовой церковью, распространившейся по всему миру. Эта церковь основана на слове Христа, и в ней преподаются таинства. От этого сообщества нельзя отделить нечестивцев и лицемеров. Те люди, которые внешним образом принадлежат к церкви, должны причисляться к ней, даже если у некоторых из них нет Духа или любви. Последние не принадлежат к общению святых, к церкви в собственном смысле слова. Ибо церковь в этом смысле для Августина включает лишь благочестивых, тех, в ком действует Святой Дух и в ком Он зажег любовь, «caritas». Они составляют внутреннее невидимое сообщество, «единство Духа в союзе мира». Через свое взаимное общение они выражают любовь, которая излита в них через Дух Христов, и таким образом они образуют духовное единство во Христе, являются телом Христовым. Эта внутренняя церковь, скрепляемая невидимым соединением любви, «invisibilis caritatis compages» не совпадает с внешней церковной организацией, христианским миром. Внешняя церковь состоит из всех тех, кто исповедует имя Христа и принимает таинства. Это внешнее церковное сообще- 102 ство устанавливается через таинства и освящается словом и таин- ством. Итак, его святость состоит не в святости его членов или в харизме служителей. Но в этой церкви истинные христиане и лицемеры находятся рядом друг с другом и живут вместе, как пшеница и плевелы должны расти вместе до времени жатвы.

Итак, Августин говорит о церкви в двух значениях этого слова: как о внешнем церковном сообществе и как об общении святых или сообществе истинно верующих. Эти понятия не совпадают, ибо во внешней церкви есть много нечестивых или не истинно верующих. Но между ними сохраняется такое соотношение: сооб- щество святых всегда находится внутри внешнего сообщества церкви. Лишь там, где люди живут в единстве церкви, может быть истинная вера. За пределами этого сообщества нет никакого спа- сения, ибо там нет ни Духа Христова, ни любви.

Однако иногда Августин говорит о церкви в третьем значении, когда он определяет ее как «numeras praedestinatorum».58 Этот круг верующих не совпадает ни с внешним сообществом церкви, ни с общением святых. Он не совпадает с внешней христианской церковью, ибо можно думать, что Бог избирает людей и за преде- лами церкви (здесь в качестве примера упоминается Иов, который не был израильтянином) или тех, кто не приобщился к таинствам (покаявшийся разбойник). Избранные также не все те, кто сейчас принадлежит к общению святых. Ибо можно вообразить, что некоторые из них со временем отпадут, поскольку не имеют дара сохранения веры (donum perseverantiae). Избранными являются лишь те, кто стал причастен благодати, а также до конца устоял в вере. Природа вещей такова, что ни один человек не может видеть или судить о том, кто принадлежит к собранию избранных. Можно так проиллюстрировать тройственное понятие о церкви у Августина:

А = внешнее установление спасения, христианский мир; Б = общение святых, невеста

Христова, невидимое сообщество любви; В = собрание предопределенных к спасению 58 «Число предопределенных». — Прим. перев. 103

Учение Августина о церкви имеет значение не только в свете борьбы с донатистами, но также для понимания его представлений о Царстве Божием и царстве мира, которое он приводит в своем великом произведении «De civitate Dei».59 Состоящий из 22 книг, написанных в 413-426 гг., этот труд можно рассматривать как апологию против обвинений язычников в том, что христиане являются причиной несчастий, постигших общество, а также как изложение событий мировой истории как борьбы язычества и хри- стианства. «Civitas Dei»60 и «civitas terrena»61 предстают здесь, од- нако, не как два правительства, власть которых должна быть уре- гулирована, а как два сообщества («societates»), которые от начала до конца времен находятся в состоянии борьбы друг с другом. Это противостояние определяет ход истории и образует ее внутренние связи. Оба сообщества скреплены узами любви. В одном случае речь идет о тех, кто любит Бога до самоотречения, в другом слу- чае — о тех, кто любит самого себя настолько, что презирает Бога. Это различие существует уже в ангельском мире между добрыми и злыми ангелами и проявляется в человеческом мире со времен Каина и Авеля. О Каине сказано, что он построил город, тогда как Авель жил на земле как пришелец. Через Христа град Божий обретает конкретное воплощение в церкви, общении святых, тогда как земное государство выступает в облике Римской Империи и других языческих царств.

Таким образом, нельзя сравнивать эти оба понятия «civitas Dei» и «civitas terrena», о которых говорит Августин, с современным про- тивопоставлением церкви государству. Взгляд Августина шире. Он говорит о двух линиях развития, о двух сообществах, действующих в ходе исторических событий, а не о внешних силах или организациях.

«Civitas Dei» — это не внешняя церковь или иерархия, но преж- де всего общение святых, внутренняя церковь, которая скрыта, но в то же время конкретизирована во внешней организации. «Ибо град святых есть град вышний, хотя он и здесь рождает своих граждан, в лице которых странствует, пока не наступит время его царства» (De civ. Dei 15, I).62

Так же «civitas terrena» не совпадает с государством, но обозначает сообщество злых и безбожных людей, которое было движущей силой, стоявшей за образованием языческих государств. 59 «О граде Божием». — Прим. перев. 60 «Град Божий». — Прим. перев. 61 «Град земной». — Прим. перев. 62 Цит. по: Блаженный Августин, «Творения», т. 4, стр. 51; Алетейя, СПб, 1998. — Прим. перев. 104

Исходной точкой для Августина становится защита града Бо- жия, общения святых, от языческого римского государства. По- этому основной акцент делается на противоречии. Град Божий — это сообщество Духа, состоящее из благочестивых и верующих. Град земной — сообщество злых, враждебных по отношению к Богу людей. Однако это не означает того, что Августин враждебно относится к государству вообще. Отчасти он признает, что даже злое языческое государство, которое воплощает в себе «civitas terrena», совершает что-то хорошее, поскольку поддерживает внешний порядок. Отчасти, он представляет себе его в качестве идеала, которое также существует ради внешнего порядка, но выполняя эту задачу, оно также служит как средство распространения и укрепления царства Божия. Таким образом, его цель — в граде Божием, а само оно является лишь средством. Поэтому оно также подчинено граду Божию и должно повиноваться его законам.

Из этого следует, что между «civitas Dei» и «civitas terrena» су- ществует такое же соотношение, как между «caritas» и «cupiditas». «Cupiditas» есть нечто злое, поскольку обозначает любовь, которая направлена лишь на мир, но забывает Бога. Но это не значит, что вся любовь к временным вещам должна быть отвергнута. Ее следует просто подчинить высшей любви и использовать преходя- щее как средство для достижения чего-то высшего. Таким же об- разом, земное государство само по себе не является злом, но ста- новится таковым, если превращается в самоцель, если становится единственным сообществом для людей и если оно направлено лишь на земные преимущества. Если же, напротив, государством правят христианские законы и оно подчинено общению святых как своей высшей цели, для которой оно само является средством, государство выполняет свое установленное Богом предназначение. Оно занимает то место, которое предназначено для него и поддер- живает порядок, полезный как для земных целей, так и для роста и укрепления града Божия.

Таким образом, «civitas Dei» — не то же самое, что внешняя церковь, хотя Августин и не противопоставляет их друг другу. Это духовное сообщество тех, кто верует во Христа и исполнился Его Духа, тех, кто живет в любви к Богу. Град Божий обозначает владычество Христа на земле, является сообществом людей, через которых Христос ведет Свое царство к победе. Это невидимое духовное сообщество, но в то же время оно имеет конкретное выражение, «socialis vita sanctorum».63 «Civitas Dei» можно также срав- 63 «Совместная жизнь святых». — Прим. перев. 105 нить с царством Божиим в той мере, в какой оно осуществляется на земле. Но однажды оно перейдет в вечное царство Божие, ко- торое находится за пределами времени и приводит общение святых к совершенству.

Что касается отношений между градом Божиим и градом зем- ным, Августин утверждает, что град земной должен быть подчи- нен граду Божию. Это обусловлено общими предпосылками. Пер- вый имеет лишь земные цели. Он существует ради внешнего порядка. Тем самым его цель должна заключаться в том, чтобы содействовать сообществу, состоящему из избранных и святых Бо- жиих. Цель всего человечества — царство Божие. Этой цели дол- жен, в сущности, служить и град земной, если он является ис- тинным христианским государством. Эта идея не означает сама по себе, что государство должно быть подчинено церкви, то есть внешней церковной организации, ибо Августин говорит о самих сообществах и их внутренних целях. Но в эпоху Средневековья его слова были истолкованы в этом направлении и труд «De civitate Dei» явился предпосылкой для более позднего учения о главенстве Папы над мирской властью. Считалось, что императоры и короли получают свою власть от Папы, и поэтому именно он должен возводить их на престол. Августин не предписывает такого подчинения церкви, но нет и никаких препятствий для того, чтобы сделать подобный вывод. Ибо он действительно считает, что общение святых проявляется также в священнослужении, во внешней организации, и для него не существует какого-то явного раскола между «civitas Dei», внутренним духовным сообществом и внешним устройством церкви. Последнее является предпосылкой первого. Таким образом, иерархические идеи являются истолкованием учения Августина, но в то же время и последовательным развитием некоторых сторон его богословия.

<<назад Содержание дальше >> Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история Церкви