Бедуэлл Ги. История Церкви

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 13

Восточные Церкви

В силу многих причин, связанных прежде всего с разделением между православными Церквами Востока и римской Церковью, что повлекло за собой пристрастность во взгляде на то, что было до раскола, и безразличие к тому, что произошло после него, католики, как правило, имеют довольно слабое представление об истории восточных христиан. К этому следует добавить, что документы и исторические труды были написаны на греческом, арабском или же на славянских языках, что затрудняло ознакомление с ними. Лишь с появлением значительной православной эмиграции на Западе стали доступны многие книги или статьи на английском или французском языках. Однако ничего не могло бы произойти без того экуменического устремления, которое было одобрено II Ватиканским Собором, и без того интереса к благочестию и традиции Восточных Церквей, который проявился после Собора.

Поскольку здесь невозможно говорить о всех традициях и всех восточных Церквах, мы ограничимся кратким рассказом о греческой византийской Церкви, о Константинопольском патриархате и славянском христианстве, а в конце скажем несколько слов о восточных католиках.

Нераздельность и разрывы

Экклезиологическое понятие о неразделенной Церкви, которым обозначают христианство первого тысячелетия, возможно, является полезным, но не вполне соответствует тому, что имело место в действительности. После разделения Римской империи на две половины в конце IV века (395), происходит резкое» расхождение на уровне ментальности и просто соперничество между старым Римом и новым - городом Константина, или Константинополем, основанным в 324 году этим императором, ставшим христианином.

Основываясь на различных критериях, историки (такие, как Дюшен или Жюжи) считают, что почти половина срока с начала IV века до середины IX века приходится на периоды религиозных разрывов и что обе стороны жили в состоянии более или менее серьезного раскола, каким был, например, так называемый «Акакианский раскол» (482-519).

Вселенские Соборы - это прежде всего Соборы восточные, на которые собирались восточные епископы, чтобы обсуждать богословские вопросы, волновавшие Восток, даже если вопросы эти, касающиеся Христа или Троицы, имеют значение для веры всей Церкви. Конечно, представители римского епископа участвовали в принятии соборных решений и Апостольский Престол давал им свои полномочия или предоставлял теологические обоснования, как это было с «Посланием к Флавиану» св. Папы Льва Великого, которое обсуждалось на Халкидонском Соборе. Но именно этот Собор 451 года в своих 28 правилах утвердил первенство Константинополя по отношению к Александрии. Св. Лев Великий не признал новую иерархию церковных митрополий, которая была принята в отсутствии римских легатов и, в особенности, противоречила решениям, принятым в Никее.

По существу, с этого самого момента, то есть после падения Западной империи в 476 году, и в течение полутора веков, когда ислам стремительно завоевывал Азию, две половины Церкви расходились культурно и психологически, что и привело к формированию двух различных цивилизаций. На Западе Церковь посвящает себя христианизации и интеграции «варварских» племен, которые, сменяя друг друга, заполоняют Запад (см. главу 4), в то время как Восток направляют всю свою энергию на противостояние Исламу, под властью которого оказались три древних церковных центра: Александрия, Антиохия и Иерусалим.

Между тем, лишь в середине VIII века было принято решение, свидетельствующее о стремлении римского епископа обратить свое внимание на крайний Запад: это недвусмысленно выражено в письме Папы Григория II императору Льву III примерно в 730 году и связано с иконоборчеством.

Спор об иконах, не утихавший на протяжении полутора столетий{193} истории Восточной Церкви, ставил на карту великие христологические достижения Халкидонского Собора.

Но эти идеи не всегда хорошо понимались на Западе, что также является доказательством концептуального и лингвистического различия между Востоком и Западом.

Более того, в середине VIII века положение князей Церкви как на Востоке, так и на Западе было довольно шатким. Византийской империи угрожали арабы и болгары, сжимавшие ее как бы «клещами», в то время, как ломбарды завоевывали Италию и, в частности, папские владения, взяв приступом Равенну в 751 году. Папы Григорий II и Стефан II, устав от ссор, проволочек и недоразумений, с которыми они сталкивались на Востоке, принимают решение устремить все свои усилия на Запад, где молодые народы ждут от них признания и научения. Папа Стефан II встречается в 754 году с королем франков Пепином: Рим помогает ему стать основателем новой императорской династии.

Коронация Карла Великого в 800 году вызвала возмущение византийцев против папства, поскольку для них существовал лишь один император - император нового Рима. К этому скандалу нужно добавить неумелое, обнаруживающее неосведомленность осуждение иконопочитания в Книгах Каролингов, посредством которого покровительствуемые Каролингами богословы надеялись отмежеваться от II Никейского Собора, утвердившего культ сакральных изображений.

И, наконец, в общий Никео-Константинопольский Символ веры в одностороннем порядке было включено Filioque. Это единственное в своем роде слово, обозначающее «исхождение» (или по-гречески ekporeusis) Святого Духа от Отца и Сына, в дальнейшем явится причиной крупных богословских и экклезиологических разногласий между Востоком и Западом. Это добавление было навязано, несмотря на сопротивление папства, властью Каролингов, которая считала себя ответственной за чистоту веры и посредством этой вставки реагировала на адопцианизм - христологическую ересь, зародившуюся в Испании.

Таким образом, в первой половине IX века мы сталкиваемся с элементами политического и богословского несогласия, которые вели ко все возрастающему непониманию. Неудивительно, что во второй половине этого века возник глубокий разлад, который закончился расколом. Две крупные фигуры противостояли одна другой: Константинопольский Патриарх Фотий (+891), один из наиболее образованных людей своего времени, и Папа Николай I (+867), который придавал весьма большое значение первосвященнической функции епископа Рима. Это были непреклонные люди с глубоким сознанием своих прерогатив. Посредником между ними выступал Патриарх Игнатий (+877), сторонник жесткого отношения к клирикам-иконоборцам, которые подпадали под осуждение вследствие «торжества Православия» на Соборе в марте 843 года. Эта история{194} изобилует неожиданными поворотами. Из-за превратностей судьбы Фотий умирает в общении с Римом, но в ссылке; в то же время он является инициатором миссии святых Кирилла и Мефодия в славянские регионы. Кроме того, спор с Фотием увеличил вдвое количество взаимных претензий, которые выдвигали латиняне и греки, упрекая друг друга в ереси; последняя заключалась в соблюдении чуждых еврейских и варварских обычаев.

Подобный же перечень был вновь использован в 1054 году. Эта дата воспринимается - безусловно, ошибочно - как дата окончательного разрыва и, таким образом, приобретает символический смысл. Для того, чтобы указать на тщетность взаимных анафем, связанных с этой датой, и выразить сожаление о причиненном ими ущербе, в 1965 году на последнем заседании II Ватиканского Собора Константинопольская Церковь и Римская Церковь отменили эти древние решения.

Раскол 1054 года следует рассматривать в контексте завоевания норманами Сицилии и Южной Италии, что заставило проживающих в этих районах греков, прежде находившихся под властью Византии, перейти на латинскую литургию. В качестве ответной меры Патриарх Михаил Керуларий, не отличавшийся легким характером, потребовал, чтобы латинские монахи в Константинополе совершали богослужение по греческому обряду. Это было время, когда папская власть прикладывала все силы, чтобы вытащить лодку Петра, завязшую в грязи. Посланцы Льва IX в Константинополь были реформаторами латинской Церкви: Гумберт - монах из Муаенмутье, будущий кардинал, Стефан Лотарингский - вскоре ставший Папой Стефаном IX, так же, как и Петр, - архиепископом Амальфи. В то время, как Римский Понтифик был уже мертв, его легаты торжественно провозгласили анафему, в качестве ответа на которую они, конечно же, получили такую же анафему.

Историки показали, что 1054 год может с одинаковым правом рассматриваться и как последний разрыв, и как одна из первых неудачных попыток объединения. Все единогласно подчеркивают, что препятствием к примирению и полной реализации униональных соглашений, достигаемых политическими властями, был психологический шок, в котором долгое время пребывали духовенство и народ византийской Церкви, - шок, вызванный «изменением направления» четвертого крестового похода 1204 года.

Действительно, из-за подстрекательства венецианцев в ходе четвертого крестового похода были изменены его цель и маршрут. Крестоносцы - Христовы рыцари, призванные освободить Святую Землю, - дали себя увлечь и предприняли разграбление Константинополя (9-12 апреля 1204 года), в частности, осквернили храм Святой Софии. Сожаление, охватившее Папу Иннокентия III после того, как он узнал о случившемся, не повлекло за собой исправления совершенного зла.

Образование в XIII веке латинских государств и даже империи в Иерусалиме, которая соперничала с империей византийской, привело к латинизации захваченных территорий и оставило глубокие следы в душах христиан Востока, которые считали своих западных братьев варварами, грабителями и богохульниками: «С крестом на плече они сокрушили истинный крест», - говорил Никита Хониат, один из самых пространных и строгих летописцев; описывая эти драматические события, он противопоставляет достаточно уважительное отношение мусульман ярости западных христиан, потушивших «свет мира, Константинополь, матерь Церквей, источник веры, наставника православия, престол наук».

Оба раза - в 1274 году на II Лионском Соборе и в 1438-1439 годах на Ферраро-Флорентийском Соборе,- когда удавалось достигать соглашения об объединении («унии») на бумаге (что было связано с политическими интересами Византийской империи, осаждаемой турками), верующий народ, находящийся под влиянием греческих монахов, оказывал сопротивление претворению этого соглашения в жизнь. Но это, по крайней мере, доказывает, что разрыв между Церквами всегда воспринимался как нечто непереносимое. На самом деле, достаточно выделить эти два момента, поскольку на Флорентийском Соборе, где конфронтация была сильнее, чем на Соборе в Лионе, подлинные, хотя и неполные, богословские дискуссии касались одних и тех же вопросов: Filioque, примат римского епископа, Евхаристия (можно ли употреблять пресный хлеб, как это делали латиняне, - практика, которую греки считали ветхозаветной) и Чистилище.

Наиболее ожесточенное сопротивление Флорентийской унии оказал Марк Эфесский (+1444-45), а затем его друг Георгий Схоларий, скорее философ, чем богослов, ставший после падения Константинополя Патриархом Геннадием. Годилось же это сопротивление и среде представителей монашества, которое в XIV веке благодаря паламизму переживало мистическое и духовное возрождение.

Григорий Палама (1296-1359){195}, монах Афонской горы, был продолжателем многих древних мистиков: Евагрия Понтийского (+399), Макария Египетского (+около 390), Иоанна Лествичника (+650), Симеона Нового Богослова (+1022). В духе мистического богословия он предложил синтез учения о сердечной молитве, или «Иисусовой молитвы», иначе - об исихии (слово, означающее покой, сосредоточенность, плод внутренней молитвы). Это учение представляет собой богословие обожения: к обожению устремлены те, кто ведут святую жизнь и своим примером призывают к ней всех христиан.

Палама воспринял учение своих предшественников: Никифора Исихаста (+около 1280), Афонского монаха, написавшего трактат «О трезвении и хранении сердца», а также Григория Синаита, который после пребывания на Синае и на Афоне нашел себе пристанище в Парории на юге Болгарии, откуда «исихазм», как называют это учение, распространился по славянским странам. Таким образом, Палама продолжил уже существовавшую до него традицию. Против него выступил калабрийский монах Варлаам, исследования которого о Filioque привели к выводам, свойственным Восточной Церкви, но который между 1340 и 1345 годами являлся посредником в переговорах с латинянами, в частности, с папской властью в Авиньоне. Варлаам считал невозможным для человека при жизни достигать мистического видения. С целью уточнения своей доктрины Палама стал развивать богословие «божественных энергий».

Безусловно, божественная сущность остается недостижимой, но существуют как бы лучи, которые представляют собой божественные действия и атрибуты; один из них - это божественный свет: свет обоживающий, тот самый, в котором пребывал Христос и апостолы в момент Преображения на горе Фавор (поэтому этот свет и получил наименование «Фаворского»). «Этот свет частично сияет и является как бы залогом для тех, кто посредством бесстрастия превзошел то, что проклято, и через чистую и бесплотную молитву превзошел (даже) то, что чисто». Эта несотворенная благодать делает возможным обожение без посягательства на божественную сущность.

Варлаам выступил против этого мистического видения, основываясь на заимствованной у Аристотеля и св. Фомы Аквинского теории познания, которая опирается на чувственное восприятие, и также на постулате неоплатонизма о непознаваемости Бога, выраженном в особенности у Псевдо-Дионисия{196}. В богословии Варлаам представляет собой рациональный полюс, оцениваемый как слишком западный, а Палама - мистический полюс. Мы обращаем здесь внимание на спор XIV века об исихазме, потому что он отражает тенденцию Восточной Церкви дистанцироваться от любых форм рационального богословия.

Один из самых яростных противников объединения с латинянами Симеон Солунский (+1429) писал следующее: «Вы - ученики не Отцов, но язычников. Я мог бы, если бы хотел, противопоставить вашим софистическим рассуждениям силлогизмы получше ваших. Я не хочу этого: я буду искать доказательства у Отцов и в их писаниях. Вы противопоставляете мне Платона и Аристотеля или ваших недавних учителей. А я позвал бы галилейских рыбаков с их откровенным словом, с их истинной мудростью и кажущимся безумием»{197}.

Это отрицание латинской схоластики напоминает то, что столетие спустя будут говорить евангелики или протестантские реформаторы. Это также объясняет непреодолимое сопротивление монахов и духовенства всем попыткам объединения с латинянами. Укоренившись в более сакраментальном и более литургическом видении Николая Кавасилы (+1371), исихазм останется и будет развиваться как в греческой Церкви (в том, что от нее осталось после 1453 года), так и в славянских регионах, став «мистическим богословием Восточной Церкви»{198}.

Наиболее глубокий разрыв произошел утром 29 мая 1453 года, когда турецкие войска султана Махмеда II овладели Константинополем - Новым Римом и Византийская Империя пала. Отныне греческая Восточная Церковь будет жить под османским игом. Избежать его удастся только монашеской республике на горе Афон, и это положение продлится вплоть до 1821 года, когда Македонию охватит движение за независимость, а турки, подавляя эти волнения, захватят православный полуостров, который останется под их властью до 1912 года.

Греческое православие под властью ислама

Идея объединения с латинянами была вновь возрождена в то время, когда турки осаждали Константинополь, - как последняя попытка, предпринимаемая в отчаянии; однако это был всего лишь официальный жест, не получивший поддержки со стороны монахов или знати. В этой связи всегда цитируют слова, сказанные императорским сановником Лукой Нотарасом: «Лучше увидеть возвышающийся над нашим городом турецкий тюрбан, чем латинскую митру!»{199}. Город пал 29 мая 1453 года.

В 1456 году подобная же участь постигла Афины, и Парфенон, так же, как и Святая София в Константинополе, из церкви превратился в мечеть. Османская империя - от имени Османа (1326) - постепенно покорила весь христианский Восток, за исключением Российской империи.

Заботясь о сохранении административной автономии христиан и не желая допустить их объединения с латинянами, султан разрешил интронизацию Георгия Схолария в качестве Вселенского Патриарха под именем Геннадия II, который всегда был непреклонным противником Флорентийской унии, хотя и считался знатоком учения св.Фомы Аквинского. Таким образом, под его юрисдикцией объединились все христиане Османской империи независимо от языка, национальности и даже веры. Как христианский халиф или, точнее, «этнарх» Патриарх пользовался значительными привилегиями и большей властью, нежели в Византийской империи. Позднее ему пришлось поделить свою юрисдикцию с армянским Патриархом Константинополя, который взял под свой омофор монофизитов и несториан.

Выборы патриарха сопровождались значительными вливаниями в казну османских оккупантов. Это создавало атмосферу, благоприятную для коррупции и политических маневров, которые втягивали православную иерархию в придворные интриги Высокой Порты.

Геннадий II официально аннулировал Флорентийскую унию в 1454 году, но тридцать лет спустя совместно с тремя другими восточными патриархами опубликовал богослужебный чин принятия латинян в православие, которое совершалось посредством одной лишь конфирмации (миропомазания). Таким образом, повторное крещение латинян не требовалось вплоть до Константинопольского синода 1755 года, и на греческих островах, остававшихся под властью Венеции, до этого же времени практиковался интеркоммунион - причащение католиков в православных церквах и наоборот.

В XVI и XVII веках православная иерархия вынуждена была вырабатывать свое отношение к новым богословским движениям на Западе, которым она противостояла, несмотря на свою относительную обособленность. Послы великих держав в Константинополе иногда принимали эстафету и становились усердными посредниками.

В конце XVI века Патриарх Иеремия Транос (+1597) получал разного рода запросы с Запада. В 1572 году тюбингенские теологи послали ему в переводе на греческий язык текст Аугсбургского Исповедания - своеобразной хартии лютеранства, - испрашивая его мнения{200}. Они получили ответ: письмо было учтиво по тону, но в нем содержалась чрезвычайно суровая оценка того богословия, которое было предложено Патриарху для рассмотрения. В 1582 году Папа Григорий XIII представил Патриарху свой проект реформы календаря. Иеремия сделал несколько возражений и начал переговоры с другими восточными патриархами, что, однако, не привело к общему принятию григорианского календаря. Известно, что некоторые Восточные Церкви в вопросе перехода на единый календарь сталкиваются со многими проблемами.

В первые годы XVII века Вселенский Патриархат обосновывается в константинопольском квартале Фанар, где он располагается до сего дня. Чуть позже на патриарший престол Александрии (1602), а затем Константинополя (1620) был избран Кирилл Лукарис. Это была довольно странная личность: образованный, умный, прекрасно владеющий латынью, Лукарис пытается увлечь греческое православие на весьма необычный путь.

В Александрии, традиционно более близкой к Риму, он действительно был увлечен католичеством, о чем свидетельствует его письмо от 28 октября 1608 года к Папе Павлу V, в котором выражается недвусмысленная приверженность «вселенскому пастырю». Однако к 1612 году он уже изменился: благодаря посредничеству голландского посла в Константинополе Корнелия Хага он познакомился с книгами реформистских богословов и вступил с ними в контакт. В 1629 году Лукарис издал в Женеве свое «Исповедание веры», в котором использовал основные идеи Кальвина, менее всего созвучные православной теологии: речь идет об отказе от синергизма, от Предания и почитания святых{201}. Этот текст, с энтузиазмом воспринятый протестантскими кругами в Англии, Голландии и в Женеве, был единодушно осужден Восточными Церквами. Сам Лукарис в 1638 году был низложен, осужден и, в конце концов, задушен по политическим мотивам. Вплоть до конца века поместные Соборы подтверждали свое отрицательное отношение к кальвинизму Лукариса, как бы желая отмыть православие от какого-либо подозрения в протестантизме.

В то же самое время в Киеве митрополит Петр Могила составил пространное исповедание веры в латинском стиле (1640). В Константинополе этот текст рассмотрели и исправили в соответствии с более православной точкой зрения, а затем одобрили в 1643 году. Патриарх Иерусалимский Досифей, подогреваемый желанием опровергнуть вероисповедание Лукариса и подстрекаемый послом французского короля в Константинополе, также составил исповедание веры, известное как «Деяния Иерусалимского Собора» (1672). Принципиальные моменты, отвергнутые Лукарисом, здесь были вновь подтверждены.

Послушная приказам османского правительства, когда дело касалось подавления более или менее активных проявлений независимости в Сербии и Болгарии, греческая Церковь ревностно противостояла проискам латинских миссионеров. Патриарх Хризант Нотарас около 1720 года жаловался на это Папе и жаловался на Папу другим Патриархам.

XVIII век явился эпохой возвращения к традиции исихазма благодаря распространению основных текстов, посвященных «умной молитве». Афонский монах Никодим Святогорец (+1809) и епископ Макарий Коринфский составили из этих текстов сборник, известный под названием «Филокалия» («Добротолюбие»), который был опубликован по-гречески в 1782 году в Венеции. Переведенный вначале на славянский (1793), а затем на русский язык (1877), этот сборник - подлинное сокровище восточной молитвенной практики - оказал огромное влияние на православие двух последних веков.

Однако в начале XIX века для Константинопольского Патриархата наступил период тяжелейших страданий, связанных с его неспособностью противиться тем стремлениям к национальной независимости, которые возникают в это время в пределах Оттоманской империи.

На протяжении XIX столетия Патриарх Константинопольский, вместе с Александрийским, Антиохийским и Иерусалимскими Патриархами, старается замалчивать утверждение папского примата на Западе. Совместное послание 1848 года, подписанное этими четырьмя патриархами и двадцатью девятью митрополитами, явилось репликой на уговоры нового Папы Пия IX вернуться к единству с Римом: «папизм» был отвергнут, а принципы православной экклезиологии вновь утверждены. То же самое повторилось позднее, когда Пий IX довольно неловким образом предложил восточным патриархам{202} принять участие в работе I Ватиканского Собора. В том же духе Константинопольский Патриарх Анфим ответил на энциклику Папы Льва ХПI «Praeclara gratulationis», напомнив о несогласии православия с догматом о Непорочном Зачатии Девы Марии и с догматом о папской непогрешимости.

Все это сильно контрастирует с отношением Патриарха Афинагора к предложению Иоанна ХХIII православным Церквам (1962) прислать своих делегатов-наблюдателей на II Ватиканский Собор. Из-за целой серии недоразумений представители Константинопольского Патриархата не смогли присутствовать на Соборе во время двух первых периодов его работы, о чем было сообщено с глубоким сожалением. Диалог Афинагора и Павла VI углубил и поднял на никогда ранее не достигаемую в истории высоту отношений между епископами Рима и Константинополя. Диалог этот продолжался с преемником Афинагора Патриархом Димитрием I и достиг кульминационной точки 14 декабря 1975 года, когда произошло нечто экстраординарное: Папа Павел VI встал на колени перед представителем Патриарха митрополитом Мелитоном и поцеловал его ноги. В связи с этим историки вспомнили о требовании, которое выдвигал Папа Евгений IV в ноябре 1437 года во время приезда Патриарха Иосифа на Собор, созванный для принятия унии: Патриарх должен был поцеловать папе ногу, что оказалось неприемлемым. Димитрий I понял всю силу этого смирения и засвидетельствовал, что в этот день Папа превзошел папство: «Павел VI показал нам, чем может быть первый епископ христианского мира: силой примирения и единения Церкви и мира»{203}.

На I Ватиканском Соборе с самого начала присутствовали наблюдатели Московского патриархата, однако положение Русской Православной Церкви под властью коммунистического режима было очень тяжелым, так как Церковь подвергалась давлению со стороны воинствующего атеизма.

Славянское христианство

Датой «крещения» Руси традиционно принято считать 988 год, когда Киевский князь Владимир (+1015), женившийся на византийской принцессе Анне, обратился в христианство. Именно он скрепил союз между греческим христианством Константинополя и народом, называемым «россами», состоящим из варягов (представителей скандинавского племени) и славян. Литургическим языком, принятым новой национальной религией, был славянский, алфавит для которого составили св.Кирилл (+869) и его брат Мефодий (+885). Они стали первыми апостолами этого народа. Таким образом оказывается, что истоки священного языка «Третьего Рима» следует искать в славянском диалекте предместий Фессалоник!{204}

Сын св. Владимира Ярослав построил в Киеве собор, посвященный, как и в Византии, Святой Софии, Премудрости Божией. Связь между этими двумя ветвями будущего православного мира была очень тесной: киевские митрополиты по большей части были греческого происхождения.

В середине ХIII века татаро-монгольское нашествие привело к изоляции славянских христиан от остального мира, между тем как захватчики относились к ним относительно терпимо; были, однако, и исключения, о чем свидетельствует мученическая кончина св. Михаила Черниговского и св. Романа Рязанского, отказавшихся исполнять языческие обряды, которых от них требовали.

Во времена монголо-татарского ига Александр Невский (+1263), великий князь тогда независимой Новгородской земли (Сергей Эйзенштейн в 1938 году снял о нем фильм, в котором звучит музыка Прокофьева), заключил договор с восточными захватчиками и разгромил шведов на берегах Невы - отсюда его имя, - а позднее разбил тевтонских рыцарей во время так называемого «ледового побоища» (1242). Таким образом славянские христиане предотвратили западное иго, которому они предпочли иго восточное, по крайней мере, вассальную зависимость от азиатов.

В начале XIV века кафедра первоиерарха Русской Церкви переместилась из Киева во Владимир и, наконец, в Москву. Позднее св.Сергий Радонежский (+1392) основал монастырь во имя Святой Троицы, ставший одним из духовных центров славянского христианства: здесь жил монах-иконописец Андрей Рублев (+1430), который поднял искусство иконописи на высокую степень совершенства.

В 1448 году Москва провозгласила свою «автокефалию» по отношению к Константинополю. После падения Византии, а затем, спустя двадцать лет, женитьбы царя Ивана III на племяннице последнего византийского императора, получает развитие теория «Москва - Третий Рим», кратко сформулированная около 1510 года монахом Филофеем: «Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать!» Эта идея уже чревата враждой к первому Риму, покорностью Церкви государству и позднейшим славянофильством.

Именно в этом контексте следует воспринимать известный спор между св. Иосифом Волоцким (+1515), сторонником этатизма и институционализма, и св. Нилом Сорским (+1508), отстаивавшим монашескую бедность и духовную независимость. Пять лет спустя после смерти Иоанна Грозного (+1584) Константинопольский Патриарх Иеремия II возвел митрополита Московского Иова в патриарший сан: в ряду восточных православных патриархов он занял пятое место.

Греко-католическая Церковь Руссов

На Соборе во Флоренции в 1439 году одним из самых активных сторонников унии с Римом был митрополит Московский Исидор. Однако возвращаясь с Собора (уже в сане кардинала), он столкнулся с сильной оппозицией унии: как со стороны польского католического духовенства консилидаристского направления (считавших авторитет соборов выше монархической власти папства), так и со стороны московского князя, который использовал разрыв с официально унионистским Константинополем, чтобы поставить в Москве своего независимого митрополита в 1448 году. Только в Литве благосклонно отнеслись к унии с Римом.

В начале XVI века, когда Александр I Ягайло объединил в одном государстве Польшу и Литву, православные русские или украинские епископы оказались в сложной ситуации: и в Варшаве, и в Москве, и в Константинополе не скупились на критику в их адрес.

В то же самое время, когда успешно распространялся протестантизм, в Польше и в Литве бурную деятельность развивали иезуиты, в частности Петр Скарга (+1612) и Антонио Поссевин (+1611). Им ничего не оставалось, как поддерживать сближение с Римом русских или украинцев. На Соборе в Брест-Литовске и 1596 году русские епископы греческого обряда по настоянию польского короля Сигизмунда III (+1632) приняли решение ратифицировать унию с Римом, возобновленную несколько месяцев назад на основе Флорентийского Собора, и провозгласили себя «свободными от власти Константинопольских Патриархов»{205}. Папа Климент VIII согласился сохранить для них литургию византийского обряда и женатое духовенство. Тогда же собрался параллельный Собор, выступивший против унии, которая еще не была утверждена государством. Православная иерархия чуть было совсем не исчезла, но Иерусалимский Патриарх в 1620 тайно рукоположил шесть епископов.

Ипатий Поцей (+1613), а затем Иосиф Рутской (+1637), «униатские» митрополиты Киева, претворяли Брест-Литовскую унию в жизнь, не имея, однако, возможности помешать переходу многих священников и верующих на латинский обряд. В Белоруссии страстным сторонником соединения с Римом был полоцкий архиепископ Иосафат Кунцевич (1580-1623), которого обвиняли в том, что пропагандируя свои убеждения, он не останавливается перед насилием. Он горячо защищался от этих обвинений и был убит (ранее он не раз заявлял, что готов умереть «за святую Унию»). Очевидно, что историки, в зависимости от конфессиональной принадлежности, по разному оценивают роль Иосафата. Римская Церковь причислила его к лику блаженных в 1643 году и канонизировала в 1867 году.

Во время царствования короля Владислава (+1648) государственный литовско-польский Сейм провозгласил равенство между православными и русскими католиками. Это было в то время, когда, как мы уже видели, Киевский митрополит Петр Могила (+1646) составил свой православный катехизис и, особенно, свое Исповедание, одобренное двумя большими Соборами XVII века: Ясским в Молдавии в 1642 году (на котором Петр присутствовал) и затем Иерусалимским в 1672 году.

После раздела Польши в XVIII веке восточные католики оказались под властью или Австрии, или России. При втором разделе в 1794 Украина была присоединена к России, правительство которой преследовало греко-католическую Церковь. Известно, что на протяжении XIX века и также XX века греко-католиков несколько раз насильственно присоединяли к православию. Так было в 1946 году, когда советское правительство заставило целую группу верующих вернуться в православие и отречься от унии, принятой в Брест-Литовске, что закончилось их насильственным подчинением Московскому патриархату{206}. Многие священники и епископы во главе с Митрополитом Иосифом Слипым, оказавшие сопротивление этому решению, оказались в заключении. Восстановление независимой Греко-католической Церкви Украины началось после крушения коммунизма в 1989 году.

Начало XVII века в истории России ознаменовалось так называемым «смутным временем», когда двум самозванцам, выдававшим себя за младшего сына Ивана IV Димитрия, последовательно удавалось захватить трон. Роль конфессионального фактора в этих событиях была весьма велика. Так первого Лжедмитрия поддерживали поляки, а также иезуиты и Святой Престол, поскольку он открыто исповедовал католическую веру. Вскоре после своего воцарения он был убит в 1606 году.

Взошедший на престол в 1613 году Михаил Романов был сыном Филарета, поставленного митрополитом Ростовским во время правления Лжедмитрия I. С 1610 по 1619 год он находился в плену у поляков, а затем управлял Россией вместе со своим сыном, особое внимание уделяя образованию духовенства. Позднее в России возникло движение за духовную реформацию, в котором большую роль сыграл протопоп Аввакум Петрович.

Староверы

Это движение за интеллектуальное и духовное обновление происходило во время царствования Алексея Михайловича (+1676). В 1652 году Никон (+1681), принадлежавший к кругу реформаторов, становится Патриархом Московским. Очень быстро он проявляет свой авторитаризм, а также стремление сблизиться с греческой Церковью. В начале Великого Поста 1653 года он предписывает верующим совершать не земные, а только поясные поклоны и изменить способ совершения крестного знамения. Реакция на эти нововведения была очень резкой. Ее выразителем стал протопоп Аввакум, сторонники которого, называемые староверами, образовали целое движение, отвергая любые новшества и любые отступления от традиции: это был раскол{207}.

Очевидно, что приверженность традиционной форме совершения крестного знамения - двумя пальцами, а не тремя, как это делали греки, - выходит за рамки простого соблюдения обряда и символизирует протест против современного духа, которым, по убеждению Аввакума, была заражена русская иерархия. В 1667 году в Москве состоялся Собор, посвященный проблеме раскола. Государственная Церковь отлучила раскольников, которые остались без Церкви - ревностные в своей вере и преследуемые. Протопоп Аввакум, сосланный, а затем приговоренный к сожжению в 1682 году, стал мучеником этого движения, впоследствии разделившегося на поповцев и беспоповцев. Все еще многочисленные в России, староверы, в принципе, воссоединены с официальной Церковью согласно решению Собора Русской Православной Церкви 1971 года (когда были сняты древние анафемы на староверов), однако, литургически остаются обособленными.

Можно сказать, что проводимые Никоном реформы были навязаны Русской Церкви, в жизни которой таким образом начался период западного влияния. Даже такие духовные личности, как св.митрополит Димитрий Ростовский (+1709) или св. Тихон Задонский (+1783), вдохновивший Достоевского на создание образов русских старцев, пользовались латинскими трудами и вдохновлялись католическим благочестием. Известно, что Петр I испытывал особое пристрастие к Западу: в 1721 году он реорганизовал Русскую Церковь с помощью Феофана Прокоповича - монаха, возвратившегося из католичества и имевшего склонность к протестантизму. Патриаршество было упразднено, а Церковь превращена в государственное учреждение, управление которым было возложено на Святейший Синод. Академическое преподавание богословия и даже иконописание были проникнуты влияниями схоластики и латинского духа.

Вместе с тем, это было время, когда Паисий Величковский собирал славянское Добротолюбие (1794), столетие спустя популяризованное в известной книге «Рассказы странника своему духовному отцу». Св. Серафим Саровский засвидетельствовал подлинность этого учения своим личным мистическим опытом. В XIX веке православие разворачивает миссионерскую деятельность на востоке Российской империи и на Дальнем Востоке, а такие великие богословы, как Алексей Хомяков (+1860), развивают славянофильские идеи, приписывая России мессианскую роль в истории; в то же время Владимир Соловьев (+1900), развивая свое учение, открывает перспективу объединения Церквей. Митрополит Московский Филарет Дроздов (+1867) отдает свои силы пастырскому служению и создает знаменитый Катехизис.

После революции 1905 года было решено созвать Собор Русской Церкви, первый после 1667 года, однако он состоялся лишь после падения самодержавия - в 1917-1918 годах: патриаршество было восстановлено и Церковь реорганизована. Через шесть дней после взятия власти большевиками произошло избрание Патриарха Тихона Белавина (+1925), которому было суждено столкнуться с новой, драматической для Церкви ситуацией{208}.

Церковь не только была отделена от государства, но практически поставлена вне закона, что привело к бесчинствам, каким было, например, убийство митрополита Киевского Владимира в январе 1918 года. Патриарх торжественно отлучил гонителей Церкви - «если только вы еще носите имя христиан, - не вынося, однако, общеполитических суждений. Советская Конституция признала «свободу антирелигиозной пропаганды». В феврале 1922 года во время страшного голода государство конфисковало церковное имущество и, в частности, богослужебную утварь; многие священники отказались отдать священные сосуды и были казнены (как, например, митрополит Петроградский Вениамин), сосланы или оказались в заключении (как сам Патриарх Тихон).

Воспользовавшись тем, что Патриарх находился под домашним арестом, правительство спровоцировало раскольническое движение, получившее название «Живой Церкви», которое в свою очередь объявило об организации «временного церковного управления». Однако в июне 1923 года Патриарх был освобожден с условием, что он признает свои «прошлые ошибки» и публично заявит, что не является «врагом советского правительства». Периоды гонений (1924,1928,1937) сменялись временем затишья, когда Патриархи, а точнее «местоблюстители» патриаршего престола (поскольку право избирать Патриарха было восстановлено лишь в 1943 году) пытались держаться на плаву. В 1945 году Патриархом был избран Алексий Симанский (+1971), с 1933 года занимавший кафедру митрополита Ленинградского, который на протяжении всего своего долгого патриаршего служения осуществлял немыслимую миссию - руководил Церковью в государстве, которое ставило целью ее уничтожение.

В эту же эпоху за рубежом - особенно в Англии, во Франции и в США - существовала «православная» эмиграция. Она столкнулась с неизбежными трудностями, касающимися церковной юрисдикции, но дала миру мыслителей такого уровня, какими были Николай Бердяев (+1948) и о. Сергий Булгаков (+1944), Владимир Лосский (+1958) и О.Георгий Флоренский (+1979), а также многие другие, благодаря которым православное богословие стало известно на Западе и имело большой резонанс.

Период относительной оттепели, последовавший за смертью Сталина в 1953 году и докладом Хрущева на XX съезде компартии, был одновременно периодом идеологического ожесточения по отношению к религии. Историку пока еще слишком трудно оценить всю меру страданий и предательств, конформизма и сопротивления или же то расстояние, которое отделяло официальные заявления представителей Церкви от внутренних убеждений ее членов. Можно привести один пример, характеризующий позицию церковной иерархии во время празднования тысячелетия крещения Руси в 1988 году: Патриарх Пимен в своем послании, посвященном этому празднованию, связал его с семидесятилетием Октябрьской революции, заверив народ и государство в «активном патриотизме» Церкви. Реагируя на патриаршее послание, группа священников-диссидентов, среди которых был О. Глеб Якунин, определила это заявление как «политический анахронизм», имея в виду уже начавшуюся горбачевскую «перестройку». Год спустя после распада советской империи, началась новая эра.

Восточный католицизм

Даже если количественно христиане восточного обряда, находящиеся в полном общении с Римской Церковью, вероятно, составляют меньше 10% тех, кто практикует этот обряд (а православные составляют 90%), все же их значение велико - хотя бы в силу того враждебного отношения, которое они вызывали и продолжают вызывать.

Появление католиков восточного обряда неразрывно связано с теми трудностями в общении и постоянными недоразумениями, которыми отмечены взаимоотношения православных и римо-католиков на протяжении столетий, будь то в средние века или в современную эпоху. В своей внутренней жизни эти общины, подчиненные Риму, также были очень зависимы и подчас становились жертвой сверхцентрализованного видения Церкви, стремления к единообразию, известного под именем «латинизации», которое выказывали некоторые «миссионеры» и представители западного духовенства, а иногда и церковная власть в Риме.

Как изложить на нескольких страницах сложнейшую историю восточных католиков{209}, то есть рассказать об их возникновении и развитии, а также дать представление о том, насколько различным может быть то место, которое они занимают в Церкви? Мы уже немного говорили о русских греко-католиках и об их положении в контексте славянского христианства. Приведем несколько примеров, касающихся представителей Ближневосточного региона{210}.

Марониты

Представители этой христианской общины финикийского происхождения в основном живут в Ливане, хотя существуют и многочисленные эмигрантские группы{211}. Основателем считается св. Марон (+433), о котором упоминают Иоанн Златоуст и Феодорит Кирский. На его могиле было построено святилище, а на реке Оронте основан монастырь, который явился как бы колыбелью Маронитской Церкви. Историки обсуждают часто высказываемое мнение, что эта Церковь возникла в результате раскола, последовавшего после принятия ею в VII веке монофелитского учения (одна воля во Христе), что, без сомнения, было проявлением невежества, связанного с изоляцией от остального мира. Однако в любом случае арабское вторжение оборвало все связи этой Церкви с Константинополем и дало ей возможность избрать Патриарха, который принял титул Антиохийского.

Именно св. Иоанн Марон стал Патриархом в период между 685 и 707 годами, во время истреблений и разрушений, причиняемых византийцами, а затем арабами, от которых он вместе со своей общиной бежал в горы; оттуда они время от времени совершали набеги на равнину, в частности в 760 году. Впрочем, это не помешало им в дальнейшем разбрестись по стране.

Марониты находились в формальном общении с Римским Престолом начиная с XII века и остаются в нем по сей день: эта связь постоянно поддерживалась. Марониты с симпатией встретили латинских крестоносцев и сопровождали их по трудным дорогам, ведущим к Святой Земле, оказывая им военную поддержку. Историк Крестовых походов Гийом де Тир сообщает, что в 1182 году, по внушению свыше, тысячи маронитов сошли с гор и признали свои монофелитские заблуждения перед латинским Патриархом Антиохии Амори, поклявшись быть послушными Римскому понтифику.

Во всяком случае, доподлинно известно, что маронитский Патриарх Иеремия II отправился на IV Латеранский Собор в 1215 году, а возвращался в сопровождении легата Иннокентия III, который должен был получить на месте формальное заверение о соответствии маронитов римско-католической вере. В Ливане обосновались доминиканцы и францисканцы, и их влияние было столь сильным, что именно латинский францисканец Иоанн Бейрутский в начале XIV века представлял Маронитскую Церковь на Соборе во Флоренции, на котором должны были быть подписаны документы об унии между Римской Церковью и некоторыми Восточными Церквами. Эта связь с Римом, кажется, привела к тому, что маронитский Патриарх подвергся гонениям со стороны мусульманского правителя. Одним из самых известных посланцев Рима был некий брат Грифон, который дважды - в 1458 и затем в 1469 годах - ездил в Бейрут для того, чтобы констатировать и подтвердить тождественность веры Маринитской Церкви и Церкви Римской{212}.

На V Латеранском Соборе в 1515 году уточнялась общая вера, а также характер взаимосвязи маронитов, представители которых присутствовали на Соборе, и Римской Церкви. После обмена документами и дипломатическими миссиями, Папа Лев Х в своей булле от 1 августа 1515 года признал правомочность юрисдикции маронитского Патриарха Петра. Союз двух Церквей был подтвержден на II сессии Собора 19 декабря 1515 года. Начиная с этого момента церковное общение не прерывалось и демонстрировалось при каждой возможности, однако легаты поддерживали сторонников латинизации этой Восточной Церкви. Быть может, по этой причине марониты перешли с 1606 года на григорианский календарь.

Григорий ХIII в 1584 году учредил в Риме Коллегию для подготовки юных маронитов к священству{213}. Наиболее выдающимся из них был в XVIII веке Иосиф Симон Ассемани (+1768) - заведующий ватиканской библиотекой, издатель св. Ефрема Сирина и чрезвычайно эрудированный автор Biblioteca orientalis, вышедшей в четырех томах в 1719-1728 годах, что позволило познакомиться с большим количеством сирийских документов, являющихся незаменимыми источниками по истории Церквей Сирии и Египта. Некоторые члены его семьи продолжили эту историческую работу, особенно в области литургики. Другой ученый, также получивший образование в Риме, Мишель Казири (+1791), изучал арабские рукописи в библиотеке Эскориала в Испании.

Ассемани, как и Казири, участвовал в маронитском Соборе, состоявшемся в 1736 году в Ливане в монастыре Сайадат{214}. В нем участвовали тринадцать епископов, духовенство и члены крупных ливанских семей. Собор взял за основу энциклику Папы Климента XII, в которой уточнялись основные пункты, касающиеся вероучения, литургии и канонического права; Filioque и римский катехизис были одобрены. Осуществить решения Собора тем не менее оказалось нелегко, и в Маронитской Церкви возникали споры между кандидатами в патриархи. В управлении Церковью наступил период анархии, чему способствовали преследования со стороны турков и друзов. Патриарх Петр Павел Масад (+1890) предпринял усилия для достижения стабилизации церковной жизни: в 1856 году он организовал национальный Собор в Бекорки, акты которого никогда не были утверждены Конгрегацией Пропаганды веры, ведавшей в то время восточными патриархатами. Патриарх предпочел (по причинам, связанным со здоровьем) лично не участвовать в работе I Ватиканского Собора, послав четырех епископов в качестве представителей Маронитской Церкви{215}.

Ливан обладал некоторой автономией по отношению к Стамбулу, что позволяло здесь сосуществовать различным группам - мусульманам и христианам. Однако жестокое уничтожение маронитов друзами, которые являются своего рода сектой внутри ислама, заставило французского императора Наполеона III направить сюда в 1860 году экспедиционный корпус: это было началом политической автономии. В это же время иезуиты основали Католический университет в Бейруте. После первой мировой войны Франция получила мандат на Ливан; в 1926 году образовалось государство, в котором представители различных конфессиональных групп занимали официальные посты в соответствии с принципом пропорционального представительства, а президентом республики всегда должен был быть маронит. Маронитский патриарх всегда политически был на первом плане, как Бутрос Элиэ Хойек (+1932) во времена независимости, который входил в ливанскую делегацию на мирной конференции после 1918 года.

Этот Патриарх был создателем женской конгрегации, занимающейся образованием. Нужно сказать, что монашеская жизнь всегда занимала важное место в Маронитской Церкви. Такое духовное влияние имела святость Шарбеля Маклуфа (+1898) - аскета, пустынника и богослова, канонизированного Папой Павлом VI в 1977 году.

Попытки соединения (унии) или воссоединения Римской Церкви с Восточными Церквами были многочисленными на протяжении истории, но в том случае, когда они достигали успеха, этот союз длился недолго. Вот почему пример Маронитской Церкви является исключительным. На самом деле, некоторые соглашения подписывались и какое-то время соблюдались, но затем различие в интересах и политические события, в частности, более или менее сильное давление ислама, приводило к разрыву: эти союзы и заключались, и осуществлялись достаточно поспешно. Так было в Лионе в 1274 году и во Флоренции в 1439 году. Однако некоторые общины возобновляли униональные соглашения, особенно в XVIII веке. Скажем несколько слов об этих восточных католиках.

Мелкиты

Это христиане, говорящие на арабском языке и сохраняющие византийский обряд, которые подчиняются патриархатам Антиохии и Иерусалима. Наименование мелкиты («сторонники императора») происходит от прозвища, данного им противниками-монофизитами за то, что они придерживались учения Халкидонского Собора (451), которое защищало императорскую власть. Приверженность Константинополю вызывала большое недоверие со стороны мусульманских властей. В момент раскола 1054 года Патриарх Петр III Антиохийский вел себя довольно сдержанно. Крестоносцы поставили мелкитов в зависимость от латинской иерархии. Флорентийская уния была денонсирована ими в 1443 году. В результате сложных исторических пертурбаций в 1684 году была создана параллельная иерархия.

В 1724 году стало возможным возобновление соглашения между Римской Церковью и теми группами, которые находились под влиянием католических миссионеров, особенно активно действующих вблизи Алеппо и Дамаска. Это соглашение с 1744 года претворялось в жизнь Патриархом Кириллом VI Танасом (+1759); в то же время часть верующих, оставшихся православными, была признана турецкими властями.

Проявляя некоторую независимость по отношению к Риму, мелкитские католические патриархи сталкивались с трудностями и проявлениями недоверия: так было в случае с Германом Адамом (+1809), соблазненным идеями галликанизма, и с его последователем Максимом III Мазлумом (+1855), который тем не менее в 1838 году получил титул Патриарха Антиохии, Александрии и Иерусалима с резиденцией в Дамаске{216}. Церковный кодекс, принятый на Соборе в Иерусалиме в 1849 году, не был одобрен Римом.

Патриарх Григорий Юсеф (+1897) сыграл определенную роль на I Ватиканском Соборе, напомнив в двух своих выступлениях о прерогативах восточных церковных кафедр{217}. Он уклонился от участия в торжественном заседании, посвященном определению папской непогрешимости, присоединившись к его решениям позднее. Однако почти столетие спустя, на II Ватиканском Соборе, выступил Максим IV (+1967): говоря по-французски, а не по-латыни, он заставил выслушать то, чего многие опасались, а именно - требования восточного католицизма, выразителем которых он, в некотором смысле, и явился{218}.

Многие члены мелкитской общины эмигрировали в Северную и Южную Америку.

Копты-католики

Копты - это слово, без сомнения, происходит от деформированного греческого слова «египтянин», - являются потомками членов первых христианских общин Египта, центром которых была Александрия{219}. В эпоху христологических споров они не приняли решений Халкидонского Собора, оставшись монофизитами, противостоящими мелкитам: так образовались две иерархии. Копты спорили также и между собой, но вVII веке во время арабского завоевания Патриарху Вениамину I (+665) удалось сохранить свою общину. Копты в Египте всегда находились в напряженных отношениях с исламом, что иногда имело положительное значение.

Контакты с Римом начинаются в ХIII веке, когда один из доминиканцев, находившихся в Святой Земле, был послан к Патриарху Кириллу III (+1243). В 1442 году во Флоренции была провозглашена и подписана от имени Патриарха Иоанна XI (+1453) уния с Римом, но за этим абсолютно ничего не последовало. Тем не менее, контакты не прерывались; имели место многочисленные попытки примирения, особенно в XVI веке. Патриарх Гавриил VII (+1568) был приглашен на Тридентский Собор. Связи поддерживались и с его преемниками и окончательно прервались лишь в конце XVII века.

Начиная с этого времени миссионеры больше интересовались индивидуальными обращениями. Именно для того, чтобы окормлять этих католиков-одиночек, в 1741 году Бенедикт XIV назначил апостолическим викарием коптов-католиков Афанасия, перешедшего в католицизм коптского епископа Иерусалима. Египетская кампания французских войск под командованием Бонапарта в 1798 году позволила коптам - православным и католикам - обрести некоторую свободу.

В 1895 году был создан католический патриархат с резиденцией в Каире, но его первый глава Кирилл Макарий оказался человеком непростым и переменчивым. После его вынужденной отставки в 1908 году кафедра пустовала вплоть до 1947 года. В 1965 году Стефан I (+1986) был возведен в кардинальское достоинство.

Армяне-католики

Армяне обратились в христианство в начале IV века при св. Григории Просветителе (+332), и их Церковь была прославлена св. Исааком Великим (+440) и св. Месропом (+440), который перевел литургию и Библию с сирийского языка на армянский. Поскольку армяне не участвовали в Халкидонском Соборе, они приобрели репутацию монофизитов. Армяне-католики в большинстве своем являются выходцами из Киликии. Община образовалась в результате унии с Римом, заключенной в 1198 году во время крестовых походов, которая сохраняла свою силу до 1375 года. В XIV веке армян окормляли «странствующие братья», особенно доминиканцы, - миссионеры, специализирующиеся в восточных языках. Уния, подписанная во Флоренции от имени Католикоса Константина VI, признавалась лишь меньшинством в этой Церкви.

В XVIII веке латинские миссионеры содействовали развитию образованию у армян, и им удалось вместе с большим эрудитом Петром Мануком, называемым Мехитаром (Утешителем) (+1749) создать религиозный орден. Членам ордена пришлось бежать на Запад, и в 1717 году они обосновались на острове св. Лазаря в Венецианской лагуне; они много потрудились над изучением и распространением армянской культуры.

После признания Римом архиепископа Авраама Ардзивяна в 1742 году, армяне-католики в Киликии смогли избрать своего «католикоса», местом пребывания которого стал Ливан. В следующем столетии, миряне, а также клирики, которые по армянской традиции оказывали влияние на выборы и управление в патриархате, выступили с протестом против ущемления своих прав, что произошло вследствие решения, принятого, вероятно, по совету чиновников римской курии, воспитанных на истории западного средневековья. Пий IX решил оставить за епископами право выбора, которым они воспользовались в 1866 году, когда был избран Антоний Петр IX Хассун, весьма преданный Святому Престолу. Булла «Reversurus» 1867 года, содержащая некоторые изменения, которые показались противоречащими традициям Армянской Церкви, вызвала беспокойство в других восточных католических общинах{220} и явилась даже причиной раскола в то время, когда Хассун уехал на I Ватиканский Собор. Права духовенства и мирян были восстановлены в 1888 году, чему предшествовало назначение Хассуна кардиналом, его вызов в Рим и смерть в 1884 году.

Во время массового уничтожения армян турками в 1894-1896 и затем в 1915-1916 годах большое число уцелевших армян-католиков эмигрировало на Средний Восток и в Америку. В 1911 году в Риме состоялся общий армянский Синод, отмеченный тенденцией к латинизации, а в 1928 году на собрании епископов было принято решение о реорганизации Церкви.

Сирийцы-католики

Они происходят от одной из ветвей «яковитской» общины нехалкидонитов{221}, и поэтому их отношения с Константинополем были непростыми. После ряда объединительных попыток времен крестовых походов Игнатий XVII Паматаллах подписал и 1557 году унию с Римской Церковью, которая соблюдалась далеко не всегда.

В 1656 году Андрей Ахидижан (+1677) был возведен в сан Патриарха с резиденцией в городе Алеппо. После серьезных осложнений патриаршая кафедра оказалась вакантной, и католическая община на некоторое время прекратила свое существование. Нынешняя Церковь восходит к обращению в католичество в 1744 году Михаила Гарвех, сирийского православного архиепископа Алеппо. В 1830 году эта Церковь была признана турецкими властями. Патриарх Игнатий Ефрем II Рахмани (+1929) много сделал для издания древних текстов, а Игнатий Гавриил Таппуни (+1967) осуществил церковную реорганизацию.

Халдеи

Начиная с XIII века установились связи между несторианскими общинами и Римской Церковью, когда Папа Николай IV направил послание Католикосу Яхбаллаху (+1317), монголу по происхождению. Подписанное в 1445 году присоединение халдеев к Флорентийской унии сохраняло свою силу, несмотря на все невзгоды; этот союз возобновился в 1553, а затем в 1589 годах. В конце XVII века был учрежден халдейский патриархат. Позднее, когда часть халдеев вновь вернулась к несторианству, отношения с Римом усложнились, что было связано с внутренними особенностями общины: присоединение к Риму обыкновенно сопровождалось изменой внутри соперничающих между собой патриарших кланов, в которых практиковалось назначение патриарха по наследству. Когда Иоанн Хормизд, митрополит Моссульский, присоединился к католичеству, ему пришлось ждать 1830 года, чтобы получить от Рима титул «Вавилонского Патриарха халдеев».

Патриарх Иосиф VI Аудо (+1878) отстаивал прерогативы своей Церкви во время I Ватиканского Собора, что стало причиной его драматической встречи с Пием IX, который был предубежден против него из-за его позиции в прошлом{222}. Аудо покинул Рим и в течение нескольких лет противился приходившим из Рима директивам, но полностью подчинился в 1877 году.

При Патриархе Иммануиле II Фоме (+1947) большинство халдеев некатоликов присоединилось к Риму.

Сиро - малабары

Этих христиан-несториан обнаружили на юге Индии прибывшие туда португальцы. Вероятно, они были выходцами из восточной Сирии, с которой Индия имела торговые связи. Иерархия происходила от несторианского Патриарха в Багдаде, а называли их «сирийцами».

На Соборе в Диампере в 1599 году, организованном латинским архиепископом города Гоа Алексисом де Менезисом, христиане Индии отреклись от своих несторианских заблуждений и присоединились к Римской Церкви. Трудности в отношениях с иезуитами послужили причиной разрыва этого союза в 1662 году, возобновленного частью этих христиан благодаря миссионерам-кармелитам. После победы голландцев над португальцами в 1663 году епископ Иосиф был вынужден покинуть страну, но успел рукоположить первого епископа местного происхождения, находящегося в общении с Римом, - Шанди Каттанара, который взял имя Александра де Кампо, епископа Мегарского. Сиро-малабары использовали древнюю литургию Аддая и Мари, то есть составленную, по преданию, основателем Эдесской Церкви и его учеником.

Та часть верующих, которая не присоединилась к Риму, примкнула к «яковитам». После безрезультатной попытки объединения 1870 года к сиро-малабарской общине, которая в настоящее время насчитывает более пяти миллионов человек, в 1950 году примкнула часть раскольников «яковитов», которые, вместе с епископом Иваниосом, стали называть себя сиро-маланкарами; они используют древнюю антиохийскую литургию.

Католики Эфиопии

Упомянув о присутствии двух посланцев Абиссинии на Соборе во Флоренции и о миссионерской деятельности иезуитов в Эфиопии в XVI и XVII веках, которая привела к обращению в католичество одного из императоров (в 1621 году), наконец, скажем несколько слов и об этой Церкви. Появление ее относится ко времени миссионерской деятельности Жустина де Жакобиса (+1860). Этот неополитанец, член конгрегации лазаристов, принимал в общение с Римской Церковью членов национальной эфиопской Церкви, подчиняющейся православной Церкви коптов. Он обратил в католичество священника, который, таким образом, стал первым священнослужителем эфиопского обряда, находящимся в общении с Римом. Католики-эфиопы зависели от латинских миссионеров до создания в 1846-1847 годах двух апостолических викариатств, вверенных капуцинам и лазаристам. Довольно много эфиопов-католиков в Эритрее.

***

В декрете II Ватиканского Собора «Orientalium ecclesiarum», который посвящен восточному католицизму, «доверенному пастырскому управлению римского понтифика», выражен отказ от политики латинизации: «Воля Католической Церкви, чтобы пребывали целыми и неповрежденными предания каждой поместной Церкви или обряда» (§ 2). Однако в тексте ясно сказано, что «канонические предписания даются в связи с нынешними условиями, доколе Католическая Церковь и Восточные отделенные Церкви не придут к полноте общения» (§ 30). Таким образом было точно указано на трудности, связанные с современным статусом восточных Церквей, присоединенных к Риму, которые достаточно хорошо объясняются историческими обстоятельствами.

Бремя истории и ее возможности

Эти краткие заметки о восточном католицизме позволят по крайней мере почувствовать, какой запутанной была история этих малочисленных общин, их связей с Римской Церковью и особенно с православными братьями того же обряда. Помимо богословских расхождений, именно проблема «униатов» больше всего обременяет отношения между православными и католиками, быть может, потому, что отражает противоположные экклезиологические концепции. Здесь приходится брать на себя тяжесть истории, поскольку эти общины не только существуют, но они иногда героически противились внешним давлениям, склонявшим их к разрыву с Церковью апостола Петра.

Но одновременно с этим следует подчеркнуть, что эта история может парадоксальным образом выявить возможности диалога между Римской Церковью и Церквами Востока. Если, несмотря ни на что, у католиков сохранилось бережное отношение к великой традиции восточного христианства, к его литургии, к его сакральному искусству, к его мистическому преданию, к его дисциплине (в частности, к женатому духовенству), то во многом это связано с присутствием внутри Римской Церкви общин восточного обряда. Упоминания об этом можно найти в Декрете об экуменизме («Unitatis redintegratio», III/l) II Ватиканского Собора, там, где речь идет о духовном богатстве Восточных Церквей{223}.

Если есть желание начать сначала или, по крайней мере, продолжить этот диалог между Римской Церковью и Православными Церквами, то следует приступать к нему, обладая собственно богословским видением истории Церквей и на столь же высоком уровне, как это было во время Папы Павла VI и Патриарха Константинопольского Афинагора: в том же духе, которым пронизана их переписка и их высказывания, опубликованные в «Книге любви» («Tomos agapis»){224}. Павел VI в своем первом собственноручно написанном письме Афинагору от 20 сентября 1963 года препоручил «прошлое милосердию Божию». Не будем забывать, что он употреблял традиционный термин «Церкви-сестры»{225}, тогда как Папа Иоанн Павел II много раз говорил о «двух легких Церкви», имея в виду западную и восточную традиции.

Преемник Афинагора Патриарх Димитрий, выступая в декабре 1975 года в Стамбуле перед делегацией католических прелатов по случаю десятой годовщины отмены анафем 1054 года, достаточно реалистично и практично говорил о том пути, который предстоит пройти: «Мы осознаем то, что отмена анафем не означает ни отмены различий, ни восстановления разорванного Тела Церкви. Продолжают существовать различия в области догматов, церковного учительства, канонического устройства и богослужения. На пути соединения сохраняются также препятствия историко-канонического характера. Экклезиологические расхождения всегда касаются обеих сторон. Мы еще не достигли общения в таинствах; без сомнения, оно завершит процесс окончательного соединения двух Церквей».

Это долгосрочная задача, но необходимо, чтобы за ее осуществление взялись все; и поэтому сегодня, как никогда, мы, христиане, нуждаемся во взаимном узнавании. Католики, интересуясь историей Церкви, не должны забывать и об истории Церкви их восточных братьев. Они не должны также больше игнорировать и историю их братьев-протестантов, к краткому обзору которой мы теперь обратимся.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история Церкви