Мень А. История религии. Вестники Царства Божия

Библейские пророки от Амоса до Реставрации (7-4 вв. до н.э.)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть I. ДО ИЗГНАНИЯ

Глава четырнадцатая
И НА РАЗВАЛИНАХ ЖИВЕТ НАДЕЖДА
Иудея-Египет, 587-580 гг.

Надежда, я сказал, есть ожиданье грядущей славы;
ценность прежних дел и благодать - его обоснованье.
Данте, Рай, XXV

Жестоко расправившись с Иерусалимом, Навуходоносор, однако, не желал
окончательной гибели Иудеи: она была нужна ему как провинция, служащая
заслоном против Египта. Поэтому он оставил на месте часть сельского
населения и во главе области утвердил наместником иудея Гедалию, который
поселился в Мицпе с дочерями Седекии и халдейскими военными, оставленными в
качестве советников. Гедалия принадлежал к партии мира и реформ; его отец
Ахикам был другом Иеремии, а дед Шафан принимал деятельное участие в
преобразованиях Иосии. Сам Гедалия, если судить по его печати, найденной в
развалинах Лахиша, занимал еще при Седекии пост "начальника дворца" (1).
Навуходоносор был хорошо осведомлен о внутренних распрях в Иерусалиме,
знал он и о деятельности Иеремии, который предсказывал победу его оружию.
Поэтому вавилонский царь дал Набусардану строгую инструкцию относительно
пророка: "Возьми его, обрати на него внимание, не делай ему ничего худого и
поступи с ним так, как он скажет". Когда дворец был обречен огню, халдейские
начальники нашли Иеремию в караульном помещении и освободили его.
Однако потом Иеремию, вероятно, задержал один из солдат и направил его
в Раму, где был сборный пункт пленных. Там Иеремия мог видеть толпы
соотечественников, изнуренных голодом, ослабевших от страха, плачущих или
тупо равнодушных. Они сбились кучками, жались друг к другу - жители каждого
города старались держаться вместе. Кто побогаче - позаботились о своем
имуществе. Оно было нагружено на ослов, верблюдов и мулов; халдеи разрешали
брать с собой все. Поэтому лагерь был похож на причудливый базар или
становище кочевников. Одна за другой выстраивались партии переселенцев, и
конвой уводил их. Они бросали последний взгляд на родные холмы и били себя в
грудь, проходя мимо гробницы праматери Рахили. Казалось, она оплакивала
своих сынов, которым не суждено больше вернуться. "Вопль в Раме слышится,
плач и рыдание: Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их
нет" (Иер 31, 15).
Левиты и священники шли, гремя цепями, которые были надеты на всех
представителей высших сословий. Они пели псалмы и повторяли молитвы:

Вспомни, Господи, что с нами стало, взгляни на нас и узри наше
поругание:
Наследие наше перешло к чужим, и дома наши к иноплеменникам,
Стали мы сиротами без отцов, а матери наши как вдовы ...
Угасла радость в сердце нашем, хороводы наши обернулись сетованием,
Упал венец с головы нашей, горе нам, что мы согрешили!
(Плач 5, 1-3, 15-16)

Бедствие пробудило религиозную совесть: люди каялись в своих грехах,
давали обеты Богу, сокрушались о том, что слушали голоса ложных пророков,
нарушали уставы Торы. А колонны все уходили одна за другой на север...
Случайно Набусардан заметил среди пленных Иеремию. Он немедленно велел
освободить пророка от цепей и предложил ему ехать с ним в халдейскую
столицу. "Я буду заботиться о тебе,- сказал он,-а если не хочешь идти со
мною в Вавилон - оставайся: вот вся земля перед тобою". Но тут же он сам
решил, что лучше всего будет, если Иеремия останется при Гедалии и поможет
наместнику восстановить страну.
Иеремия принял это предложение и пошел в Мицпу, резиденцию Гедалии.
Наместник, вероятно, с радостью встретил пророка: у него было мало
сторонников и помощников, а трудностей- много. Халдейские войска покидали
Иудею, страна нуждалась в мире и порядке, Эдом же на юге пытался
воспользоваться разрухой в Иудее, чтобы захватить как можно больше земель.
Защищаться от эдомитян было нелегко. Войско Седекии разбрелось по стране:
одни группы превратились в настоящих разбойников, другие, объединившись в
отряды, намеревались вести бессмысленную партизанскую войну. Среди них стала
популярна крылатая фраза: "Авраам был один в этой земле, и нас немного, но
мы будем ею владеть". Князь Измаил и его воины опасались переправляться
обратно через Иордан и жили во владениях амонитского царя Баалиша.
Эти бездомные люди были подавлены и озлоблены. У большинства из них
родные либо погибли, либо были угнаны в плен. В их головах решительно не
умещалось, как это могло случиться, что Ягве допустил гибель храма и
Иерусалима. Они склонны были теперь во всем винить Гедалию и его друзей,
которых считали изменниками, продавшими родину халдеям. Никакие разумные
доводы не могли убедить этих отчаявшихся солдат, что катастрофа произошла
именно потому, что власти не следовали советам Иеремии, Гедалии и всей
партии мира.
Одно время казалось, что увещания посланцев из Мицпы возымели действие.
Князь Измаил, военачальник Иоханан и другие вожди рассеянных отрядов явились
к наместнику и приняли его предложение начать мирную жизнь. Гедалия
уговаривал их скорее приступить к сбору урожая, так как наступал сентябрь, а
рабочих рук не хватало.
Иоханан, пользовавшийся наибольшим авторитетом среди воинов, одним из
первых подал пример. Он искренне поддержал Гедалию и стал помогать ему.
Когда же до него дошло, что против наместника составлен заговор, он тотчас
же предупредил его. Нити заговора тянулись через князя Измаила к амонитскому
царю Баалишу, который предпочитал, чтобы разруха и анархия в Иудее
продолжались как можно дольше.
Добродушный Гедалия не внял предостережениям, а враги его тем временем
готовили удар. Однажды в конце сентября наместник устроил пир, на который
были приглашены иудейские и вавилонские военачальники. Измаил счел этот
момент подходящим. Во время пира он напал на Гедалию и убил его, а воины
Измаила перебили всех халдеев.
На другой день жертвой князя стали богомольцы, пришедшие с севера,
чтобы оплакивать развалины. Он пощадил только тех, кто обещал снабдить его
продовольствием. Совершив это новое бессмысленное убийство, Измаил решил
идти до конца и поднять новый мятеж против Вавилона. С этой целью он
поспешил к своему союзнику, амонитскому царю. Вместе с собой он увел многих
людей из Мицпы, в частности и царских дочерей. Будучи сам из рода Давидова,
он, может быть, надеялся браком с ними утвердить свои права на престол. Но у
самого Иордана Измаил был настигнут отрядом Иоханана, который отбил у него
людей. Сам князь едва успел скрыться за рекой. Больше о нем никто не слышал.
Что делал Иеремия весь этот месяц неясно. Мы снова находим его и Баруха
уже в отряде, возглавляемом Иохананом. Отряд собрался в Вифлееме, чтобы
обсудить, как поступить дальше. В свое время Гедалия от лица Навуходоносора
обещал амнистию всем оставшимся иудейским воинам. Но теперь, когда
совершилось предательское убийство наместника, следовало ждать появления
карательных отрядов. Иоханан предложил идти просить убежища у фараона Хофры.
Все хотели знать мнение пророка.
Иеремия долго колебался. Он, несомненно, понимал, что от его ответа
зависит судьба, а может быть, и жизнь этих несчастных. Только через десять
дней, когда он ясно осознал, в чем воля Божия, он объявил ее людям: они не
должны бояться мести Навуходоносора, Бог защитит их, если они останутся в
Иудее и будут мирно трудиться. Если же они уйдут в Египет, там их ожидают
новые бедствия.
Но воинам не понравилось это предложение, они шумно запротестовали:
"Это Барух подговорил тебя, ты говоришь неправду!" Им казалось всего
разумнее искать покровительства у союзника, а не надеяться на
снисходительность врага. Одним словом, совет Иеремии был решительно
отвергнут. Однако всем хотелось, чтобы в пути с ними был хоть кто-то, через
кого в трудную минуту можно вопросить Бога. Поэтому они вынудили Иеремию и
Баруха отправиться с ними в Египет. Пророк сначала отказывался, но в конце
концов ему пришлось подчиниться. Остатки иудейского войска выступили в путь.
Путешествие вдоль побережья было недолгим. Уже через несколько дней
иудеи разбили лагерь на египетской территории близ города Тафнэ. Как раз в
этом самом месте шесть веков назад устроил первую стоянку Моисей после
Исхода. И вот превратности судьбы снова забросили злополучных скитальцев в
землю Мицраим. Впрочем, времена теперь были другие; здесь их ждало уже не
рабство, а казармы. Фараон Хофра ценил наемников; на службе у него состояли
и греки, и евреи. Последние даже образовали на острове Элефантине целую
колонию, называемую "Иудейским войском". Поэтому добровольные изгнанники
быстро нашли себе пристанище: египетские власти расселили воинов с семьями в
пограничных городах, где они должны были нести гарнизонную службу.
Иеремия и Барух остались в Тафнэ. Здесь, среди солдат и язычников, они,
вероятно, чувствовали себя в еще большей изоляции, чем в Иудее. Там, по
крайней мере, было хоть сколько-то людей, способных их слушать и понимать;
даже в худшие времена у них неизменно оказывались сочувствующие и
единомышленники. В Египте же они были окружены людьми, которые относились к
ним с непониманием и даже недоверием.
Пророк и в изгнании не изменил своему делу. Он продолжал быть для
переселенцев голосом совести, голосом Божиим. Не заботы о сохранении нации
волновали его-египтяне сами отгораживались от евреев, но то, что изгнанники
принесли с собой все те пагубные суеверия, которые заразили их души на
родине. Особенно тревожило Иеремию возрождение среди иудеев культа богини
Анат, "Царицы Неба". Вероятно, распространенный в те годы египетский культ
небесной богини Нейт косвенно способствовал оживлению старой ханаанской
религии. На все увещания пророка эти простодушные люди с досадой отвечали:
"Мы не будем слушать твоих слов, а будем поступать, как наши отцы, наши цари
и князья в Иудее поступали, потому что тогда мы были сыты и счастливы и горя
не знали. А с тех пор, как перестали мы кадить Богине Неба и возливать ей
возлияния, терпим во всем недостаток и гибнем от меча и голода". Они почти
готовы были отнести все беды, свалившиеся на их головы, на счет Иосии и
поборников строгого единобожия. Напрасно Иеремия грозил им новыми
несчастьями, напрасно предсказывал вторжение халдеев в Египет и гибель Хофры
от руки врагов, иудейская военная колония осталась глухой к его призывам.
Впоследствии все следы религиозной реформы окончательно выветрились из
сознания египетских евреев. Они стали посещать храм Ягве, построенный на
Элефантине вопреки запрету Торы. Наряду с Богом Израилевым они открыто
почитали Анат, богиню Ашеру и бога Херема. Арамейские документы, найденные
на острове, свидетельствуют, что для этих богов собирали пожертвования и их
именем скрепляли клятвы (2).

x x x

Здесь, на первый взгляд, можно было бы поставить точку. Израиль и его
религия, казалось, шли к своему естественному концу. И в этом не было ничего
необычного. Не так ли, или почти так, угасали другие древние народы и
умирали их боги? Ураган завоевателей, рухнувшие города и храмы, распадение
нации... А в нашей повести о пророках не хватает как будто бы лишь эпилога;
умрут Иеремия и Иезекииль, растворятся изгнанники среди чужих племен, а
слова и дела библейских провидцев, подобно памятникам Вавилона, Египта,
Финикии, станут достоянием невозвратного прошлого.
Но случилось иное, неожиданное, по-человечески трудно объяснимое.
Изгнание и плен оказались не концом дороги, а ее поворотом. Они
означали не финал истории народа Божия, а начало ее новой главы. Не случайно
Иезекииль узрел Славу Господню, пребывающую вне Храма и Града, но там, где в
живом сердце светит живая вера.
Все помыслы престарелого Иеремии были теперь сосредоточены на пленниках
Вавилона. В то время существовала тесная связь между Египтом и Халдеей. И
именно туда, к вавилонским евреям, отвез Барух последнюю книгу учителя (3).
Это было как бы завещание пророка-мученика, написанное им незадолго до
смерти. Тот, кто почти всю жизнь обличал, укорял, предсказывал гибель и
разорение, выполнил наконец вторую часть своей миссии:

"строить и насаждать".

О чем же говорила эта книга, которую обычно называют "Книгой Утешения"?
Еще тогда, когда пророк сидел под арестом в караульном помещении, он
произнес первые слова надежды. И вот теперь у последнего рубежа странствия,
она раскрывается в его сердце, наполняя его юношеским восторгом. По стилю
строки "Книги Утешения" напоминают ранние речи Иеремии. Быгь может,
действительно, он включил в нее кое-что из пророчеств тех далеких лет. Но
главная черта книги-общее изменение духа проповеди. Пророк, ходивший с ярмом
на шее, говорит теперь о сокрушении ярма угнетателей, о спасении иудеев из
плена. "Как Я наблюдал за ними, искореняя и сокрушая, разрушая и погубляя,
так буду Я наблюдать за ними, созидая и насаждая, говорит Господь" (Иер 31,
28).
Но не в самом этом восстановлении Израиля заключена будет величайшая
радость, а в том, что совершится чудо: сердца человеческие обратятся к Богу,
очищенные испытаниями и скорбями.
"Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с Израилем и Иудой
НОВЫЙ ЗАВЕТ. Он будет не таким, какой Я заключал с их праотцами, когда взял
Я их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской. Хотя они нарушили Мой
Завет, Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот Завет, который Я
заключу с Израилем после тех дней, говорит Господь; Я вложу Закон Мой в них
самих и на сердцах их напишу его; и стану Я для них Богом, а они будут Моим
народом. Не нужно уже будет им учить друг друга познанию Бога: все они от
малого до великого будут знать Меня, говорит Господь, ибо прощу Я беззакония
их и не буду вспоминать грехов их. Так говорит Господь, Который дал солнце
для света днем, а луну и звезды для света в ночи, Который волнует море так,
что шумят его волны; Ягве Саваоф - имя Его" (Иер 31, 31-35).
Итак, Новый Завет... Слово найдено и произнесено. Но было ли оно
неожиданным для самого Иеремии? Не потому ли он, не колеблясь, предрекал
гибель Ковчега и храма, что с самого начала знал о грядущем храме духа, о
полном преобразовании религии?Все вещественные святыни были для него лишь
преходящими символами. Новый Завет пророк видит начертанным уже не на
каменных скрижалях, а запечатленным в сердцах. Сам Бог будет явлен с
последней достоверностью в глубине человеческого существа. Здесь "Книгу
Утешения" озаряет далекий отблеск новозаветной религии. О ней говорит ему не
Бог одного народа или одной страны, но Бог Вселенной, повелевающий звездами
и волнами океана. Ибо Новый Завет перерастет рамки библейского Израиля и
будет явлен всему народу Божию в его всемирной полноте.
Среди колоннад языческих храмов, среди иудейских солдат и египетских
крестьян, в дельте Нила, на перекрестке трех материков старый пророк,
прошедший через свою Голгофу, исполняется радостью Грядущего. Время
исчезает. Ветхий Завет смыкается с Новым...

ПРИМЕЧАНИЯ
Глава четырнадцатая
И НА РАЗВАЛИНАХ ЖИВЕТ НАДЕЖДА

1. Буквально на печати значится "Гедалия, начальник над домом", под
"домом", несомненно, разумеется царский дворец (см . G.Е. Wright. Biblical
Archaeology, р. 178). О правлении Гедалии и событиях в Иудее после гибели
Иерусалима повествует Иер 39, 10-18, 40-43
2. Остров Элефантина расположен у южной границы Египетского царства,
близ Асуана. Еврейские документы (на арамейском языке) были найдены там на
рубеже XIX и XX вв. Они свидетельствуют, что храм Ягве был построен не позже
525 г. Некоторые авторы полагают, что ядро колонии образовали беженцы из
Иудеи, пришедшие в Египет с Иеремией. Но есть основания относить построение
Элефантинского храма к более ранней дате, к годам, непосредственно
предшествовавшим реформе Иосии (см. И. Волков. Арамейские документы
иудейской колонии на Элефантине V в. до Р. Х. М , 1915, с. 44-46). Ягве
именуется в документах "Богом небесным", но рядом с ним мы видим Ашеру,
Анат, Херема. Имя Анат иногда соединяется с именем Ягве (Анат-Ягу), что
указывает на веру в Анат как "Царицу Неба" (см. с. 10, 21, пер. И. Волкова).
3. "Книга Утешения" охватывает главы 30-33 Книги Иеремии. Она
начинается обещанием Бога вернуть народ из плена. В нее вошли как последние
речи пророка, так и пророчества, написанные во время осады (гл. 32) и во
время увода пленных в Вавилон (31, 14-21). Некоторые исследователи
усматривают в ней переработку пророчеств, произнесенных при Иосии.
См. G.Р. Соиturier. Jeremiah. - JВС, р. 324.