Мень А. История религии. Вестники Царства Божия

Библейские пророки от Амоса до Реставрации (7-4 вв. до н.э.)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть I. ДО ИЗГНАНИЯ

Глава седьмая
ИСПЫТАНИЕ ВЕРЫ
Иерусалим, 705-687 гг.

Самое великое и трудное из всех дел - вера
С. Кьеркегор

Вера пророка Исайи как бы противостояла всему окружавшему его миру. Во
дни нечестия он возвестил о святости Божией, маловерного царя призывал
довериться Промыслу, его слово о Мессии прозвучало тогда, когда царь
Иудейский был слаб и унижен, на фоне торжества деспотии Исайя говорил о
всемирной державе Духа. Но ему предстояло пройти еще через два испытания,
когда встал вопрос-быть или не быть Остатку Израилеву, когда пророк должен
был окончательно расстаться с теократической мечтой, возродившейся было в
царствование Езекии.
После неудачной попытки восстания по крайней мере пять лет прошли для
Иерусалима в мире и спокойствии. Но вот в 705 году пришла весть о смерти
Саргона. Охватившее врагов и данников Ассирии возбуждение передалось и
Иерусалиму. Вскоре Исайя понял, что Езекия вновь очутился на волосок от
войны. Однако теперь повторение прежней ошибки могло оказаться поистине
роковым. Новый царь Ассирии Синахериб был противником куда более грозным,
чем его отец Саргон.
Синахериб успел проявить себя еще будучи соправителем, и было ясно, что
он вернется к жестоким порядкам в духе Тиглатпаласара III. И действительно,
своей неукротимой свирепостью и честолюбием новый царь превзошел, пожалуй,
всех своих предшественников. Это был преимущественно "светский" монарх, не
слишком часто упоминавший богов в своих анналах, в деловых же документах
того времени их имена и совсем исчезают. Некоторые его подданные носили
имена прямо-таки кощунственные, вроде Лаадирили ("Не боящийся Бога") или
Ладагили ("Равнодушный к Богу").
Любовь Синахериба к дисциплине и порядку не знала границ. Так, в
столице своей он приказал сажать на кол всех, кто при постройке дома нарушит
прямые линии улиц.
И в своей новой резиденции - Ниневии - Синахериб окружил себя
исключительно военными людьми и вместе с ними разрабатывал планы карательных
кампаний, которые должны были поддерживать порядок в империи. При отце
Синахериб руководил разведкой и хорошо знал настроения в покоренных странах.
Он вполне отдавал себе отчет в том, что доставшаяся ему держава подобна
сжатой пружине, всегда гоговой развернуться с удвоенной силой.
Как обычно, воцарение нового монарха послужило поводом для восстаний. В
первые же месяцы правления Синахерибу донесли, что Мардук-Палиддин вторично
захватил власть в Вавилоне и уже разослал своих людей в поисках союзников.
Библия повествует, что послы Мардук-Палиддина прибыли в Иерусалим
поздравить Езекию после выздоровления от тяжелой болезни, и хотя там ничего
не сказано о политической цели посольства, но она ясна и без этого (1).
Езекии, очевидно, очень польстило, что дружбы с ним ищет сам царь
Вавилона. Он не желал ударить в грязь лицом и повел посланников показывать
свой дворец, сокровищницу и арсенал.
Вероятно, он стремился доказать халдеям, что Иерусалим- союзник
достаточно дееспособный.
Когда послы удалились, Исайя, который сразу разгадал замысл их приезда,
явился к царю. "Что говорили эти люди,- сурово спросил он,-и откуда они
приходили к тебе?" "Они приходили из далекой земли, из Вавилона",-с
гордостью ответил Езекия. Исайя был крайне огорчен, что царь, вопреки его
советам, снова дал обольстить себя ложными надеждами и, вместо того чтобы
служить делу Божию, опять пускается в рискованную игру. Придет время,-мрачно
сказал он,-когда все добро дворца твоего будет унесено в Вавилон".
С этого времени начинается охлаждение между царем и пророком, чему
особенно были рады Шебна и "князья Иуды". Вероятно, пользуясь размолвкой,
они настраивали Езекию против Исайи, напоминая, что его предсказание
относительно Египта не исполнилось. Чтобы обмануть бдительность царя,
"князья Иуды" всячески выставляли на показ свое благочестие и окружали храм
заботой. Но Исайя слишком хорошо знал цену их усердию. Они в его глазах были
изменниками дела Божия, толкающими Сион к гибели:

Этот народ приближается ко Мне устами
И языком своим чтит Меня, Сердце же его далеко от Меня.
(Ис 29, 13)

В своем сопротивлении Шебне Исайя был не один: даже среди знатных людей
Иерусалима образовалась группа сторонников пророка. Ее возглавлял
Элиаким-бен-Хелкия, о котором пророк открыто говорил, что он, а не Шебна,
должен быть правителем дворца, владетелем "ключа Давидова". Исайя разоблачал
перед всеми честолюбивые планы Шебны .Этот сановник использовал свое
положение для того, чтобы постепенно превратиться во всесильного временщика,
правящего от имени царя. Он даже приказал высечь себе гробницу близ царских
усыпальниц в доказательство своего всесилия при дворе (2).
Шебна, стремясь искупить первую неудачу, всячески внушал Езекии мысль о
необходимости военного союза против Ассирии. Но решающим оказалось давление
соседних царей. Послы прибывали в Иерусалим непрерывно: от Тира, от
филистимлян, от аммонитян. Казалось, поднимается все побережье. Египет, как
всегда, слал письма с обещанием помощи. Езекии предлагали возглавить союз.
Перед всем этим Иудейский царь не смог устоять. Шебна торжествовал.
Были, отправлены послы к фараону Шабако. Города один за другим отказывались
выплачивать Ниневии дань. Один лишь Пади, царь филистимского города Экрона,
наученный горьким опытом, отказался принять участие в коалиции. Но сами же
экронцы, восстав, арестовали Пади и под конвоем отвели в Иерусалим к Езекии.
Это был открытый вызов Синахерибу: его верный вассал низложен, закован в
цепи и брошен в темницу мятежниками. Езекия в это время, вероятно, уже
прекратил высылку дани и знал, что корабли сожжены. Все надежды были теперь
на единство союзников и помощь фараона.
Исайя был отстранен, его советов не спрашивали. Он заперся в доме со
своими учениками и не показывался в общественных местах. Пророк был охвачен
горем и гневом. Второй раз дело реформы гибло на глазах; Езекия вступил на
путь, свидетельствующий о неверии в помощь Ягве. Во времена Ахаза Исайя
осуждал договор с Ассирией, но теперь он оказался противником тех, кто
замышлял с ней войну. Помазанник Господень Езекия променял слово пророка на
посулы фараона и на советы преступных "князей". Через своих учеников Исайя
распространял по городу грозные пророчества, направленные против коалиции:

Горе непокорным сынам, говорит Ягве, Которые совещаются, но без Меня,
заключают союзы, но не по духу Моему, чтобы прилагать грех ко греху.
Не вопросив уст Моих, идут в Египет, чтобы подкрепить себя силой
фараона
и укрыться под тенью Египта... Надеются на коней и полагаются на
колесницы,
потому что их много, И на всадников, потому что они сильны,
А на Святого Израилева не взирают и к Ягве не прибегают.
Все они будут посрамлены...
Ибо так говорит Владыка Ягве, Святой Израилев:
оставаясь на месте и в покое, вы спаслись бы.
В тишине и уповании крепость ваша, но вы не захотели.
(Ис 30, 1-2, 15; 31, 1)

Как и в 734 году, Исайя написал для своих учеников завещание, в котором
вынес окончательный приговор иудейской монархии. Царь не пожелал идти по
предначертанному пути, захотел искать земных путей освобождения и поэтому
будет отвергнут. Горько было пророку высказывать этот пессимистический
взгляд на сына Ахазова, ибо он любил его и вначале готов был видеть в нем
едва ли не Мессию. Но, как мы увидим, именно это разочарование помогло
пророку освободиться от последних теократических иллюзий.

x x x

Все усилия "партии реформ" оказались тщетными. В Иерусалиме полным
ходом шла подготовка к войне. По приказанию царя начали пробивать туннель,
для того чтобы отвести внутрь города воду источника Гихона. Это была
нелегкая задача. Более пятисот метров, действуя простыми кирками,
пробивались навстречу друг другу две группы рабочих, пока коридоры не
соединились. Теперь столица была обеспечена водой на случай осады (3).
Трещины в стенах спешно заделывались, для чего сносили негодные дома,
используя обломки как строительный материал. В город прибывали отряды
арабских наемников, пополнявших иудейское войско. Обо всех этих
приготовлениях в Ниневии было, конечно, известно. Синахериб молчал, но это
было молчание перед грозой...
В феврале 702 года с востока стали приходить тревожные сообщения.
Синахериб молниеносным ударом разбил силы Мардук-Палиддина и вступил в
Вавилон. Мардук-Палиддин, видя, что дело проиграно, еще до конца битвы бежал
опять в свой Биг-Якин. Синахериб разграбил Вавилон и угнал в Ассирию около
200 тысяч жителей. Теперь, когда у него были развязаны руки, он двинул свои
войска к Средиземному морю.
В 701 году огромная ассирийская армия в сопровождении обозов и осадных
машин появилась в Финикии, и сразу же обнаружилась слабость и разобщенность
союзников. Одни капитулировали, другие бежали, третьи были разбиты. Когда
ассирийцы осадили Экрон, город, выдавший своего царя Езекии, фараон
попытался напасть на Синахериба с юга, но его войско было отброшено. Экрон
захватили, всех участников мятежа казнили, а тела их вывесили перед
воротами. Часть жителей, которых ассириец считал ответственными за бунт,
увели в плен. Наконец неприятельские силы вступили на Иудейскую землю.
"Пошел Синахериб, царь ассирийский, - лаконично говорит Библия, - на
все укрепленные города Иуды и взял их" (4 Цар 18, 13).
О подробностях этой кампании рассказывает сам Синахериб в своих
анналах. "Езекию, иудея, который не склонился под мое иго, я окружил и
завоевал-приступом больших боевых машин и натиском таранов, боем пехоты,
подкопами, лестницами и "собаками"* - 46 городов его могучих, крепостей и
мелкие селения, что в их окрестностях, которым нет числа. 200 150 человек
малых и больших, мужчин и женщин, лошадей, мулов, ослов, верблюдов, крупный
и мелкий скот без числа я вывел и счел добычею. Его самого, подобно птице в
клетке, я запер внутри Иерусалима" (4).
------------------------------------------------------------
* "Собаками" называли род осадных орудий

Действительно, град Давидов все еще стоял среди общего разрушения, но
дни его, по-видимому, были сочтены.

И осталась дочь Сиона, как шатер в винограднике,
Как шалаш в огороде, как сторожевая башня.
(Ис 1,8)

Синахериб занял одну из крупнейших цитаделей Палестины - город Лахиш;
там была устроена его военная ставка, и оттуда он готовил наступление на
Иерусалим.
Барельефы Ниневии лучше любой хроники повествуют об этих событиях. Мы
видим там ассирийских солдат, облепивших стены Лахиша, стреляющих в ряды
защитников города. Сверху на осаждающих падают головни и камни, но они,
прикрываясь круглыми щитами, неотступно ползут вперед. Таран долбит стену;
одна башня пала, среди ее зубцов лишь несколько иудеев в шлемах
отстреливаются из луков. А внизу солдаты уже выводят пленников...
На другом барельефе мы видим самого Синахериба в покоренном Лахише. Он
сидит на троне, окруженный военачальниками. "Туртан", верховный
главнокомандующий, делает доклад; рядом наготове стоит роскошная колесница.
Перед победителем проходят колонны пленных - мужчин, женщин, детей, тянутся
нагруженные добычей повозки, шагают верблюды и волы. Тут же палачи
расправляются со знатными горожанами.
Весь поход в Сирию и Палестину занял у Синахериба около года. Последней
его целью был Иерусалим. Пока Синахериб находился в Лахише, его армия уже
начала осаду иудейской столицы. Солдаты воздвигали валы вокруг стен; все
выходы из города были перекрыты.
Воеводы и арабские наемники Езекии потребовали, чтобы он просил мира, и
Езекии ничего больше не оставалось, как послать в Лахиш письмо с изъявлением
покорности и готовности откупиться. Синахериб наложил на Иудею громадную
контрибуцию: больше 150 кг золота и 9 тонн серебра. Езекии пришлось
опустошить казну и даже забрать из храма золотые украшения, которые он сам
же туда пожертвовал. Вместе с данью Езекия отправил в Лахиш и пленного царя
Пади Экронского, последнего Синахериб приказал наградить и отдал ему часть
владений Езекии.
Караван с дарами уже не застал победителя в Лахише и проследовал за ним
в Ниневию. Уход Синахериба был связан с новыми беспорядками, вспыхнувшими в
Вавилоне. Но он был уверен, что теперь Палестина усмирена надолго.

x x x

Плачевный конец войны привел в замешательство партию Шебны. Езекия и
его союзники не только не одолели Ассирию, но потерпели полное поражение.
Страна была разорена, тысячи людей угнаны на чужбину. Приходилось признать,
что прав был Исайя. Все взоры снова обратились к старому пророку, люди
хотели слышать его слово.
Когда Исайя пришел объявить волю Ягве, во дворе храма его, вероятно,
уже ждала большая толпа. Сорок лет минуло с первой проповеди пророка, но
могучий дар поэта-провидца не ослабел, напротив, достиг зрелости и
совершенства. Как новый Моисей, он призвал в свидетели небо и землю, чтобы
они ужаснулись неверности, безумию и слепоте народа Божия:

Слушайте, небеса, и внимай, земля, ибо Ягве говорит:
"Сыновей взрастил и воспитал Я, а они восстали против Меня!
Вол знает хозяина своего, и осел ясли господина своего,
А Израиль не знает, народ Мой не разумеет!"
Горе племени грешному, народу, обремененному беззаконием,
отродью злодеев, сынам погибели!
Они оставили Ягве, оскорбили Святого Израилева и отвернулись от Него.
Как вас бить еще, упорных в своем преступлении?
Вся голова ваша в язвах, сердце ваше лишилось силы,
От ног до головы нет на вас здорового места -
язвы, рубцы, воспаленные раны, не смягченные елеем!
Земля ваша опустошена, города сожжены,
поля ваши на ваших глазах поедают чужие;
запустело все, как после гибели Содома...
(Ис 1,2-7)

Он знал, что многих смутит и даже оскорбит этот упрек в измене Богу
отцов: разве не был Иерусалим любимым градом Господним? Разве не правил в
нем набожный царь, украшавший храм Ягве? Разве не он во время Пасхи заключил
завет с Богом в знак всенародного покаяния? Не совершаются ли праздники во
славу Бога Израилева, не приносятся ли жертвы в храме, не поются ли там
гимны, прославляющие Ягве?
Но преемник Амоса и Осии Исайя безжалостно отвергает все эти ссылки на
внешние проявления благочестия. В очах Божиих они тщетны, если в сердце нет
истинной веры, а вера должна проявляться прежде всего в следовании заповедям
Господним. Но именно они и оставались в забвении, хотя культ сделался пышней
и торжественней. В этом корень всех бедствий народа и его вождей. Не князья
ли Иуды хотели под видом борьбы за освобождение усилить свою власть? Не они
ли разрушили мир страны, едва вступившей на путь справедливости? К ним
пророк обращается с обличительным словом:

Слушайте слово Ягве, князья Содомские!
Внемлите учению Бога нашего, народ Гоморрский!
К чему Мне множество жертв ваших? - говорит Ягве,
Я пресыщен сожженными баранами и туком откормленных тельцов,
И крови быков, и ягнят, и козлов Я не хочу.
Когда вы приходите пред лицо Мое, кто требует от вас этого?
Довольно топтать дворы Мои! И не приносите больше ненужных даров,
они для Меня - отвратительное каждение! Новомесячий, суббот и торжеств,
постов и праздников не выношу Я, Они Мне в тягость,
Мне тяжко терпеть их. Когда вы простираете руки ваши,
Я отвращаю от вас Свой взор; Сколько бы вы ни молились,
Я не слышу. Ваши руки полны крови.
Омойте, очистите себя! Удалите от глаз Моих ваши злодеяния,
перестаньте делать зло, научитесь творить добро:
Ищите правды, удерживайте насильника,
защищайте сироту, вступайтесь за вдову.
(Ис 1,10-17)

Ягве ждал от народа перемены всей жизни, а Иерусалим ограничился лишь
переменами в культе. Но мишура обрядов не может скрыть от Него глубин
человеческого сердца.
Исайя показал Израилю и всему миру, что люди могут оставаться
идолопоклонниками, даже отказавшись от кумиров.

x x x

Страшный год не прошел для Езекии бесследно: он был подавлен, измучен и
в конце концов опасно заболел. Исайя, думая, что недуг царя есть наказание
за грех, пришел к больному и заявил: "Сделай завещание для своего дома, ибо
ты не выздоровеешь". Царь, которому тогда едва минуло сорок лет, пришел от
этих слов в отчаяние. Он отвернулся к стене, заплакал и стал громко
молиться. Исайя вышел из дворца, но голос Божий тут же заставил его
возвратиться. Он утешил и ободрил больного, произнеся прямо у его постели
пророчество: "Так говорит Ягве, Бог Давида, отца твоего: Я услышал молитву
твою, увидел слезы твои, вот Я исцелю тебя: в третий день пойдешь в Дом
Ягве, и прибавлю к дням твоим пятнадцать лет, и от руки царя ассирийского
спасу тебя и этот город, и защищу этот город ради Себя и ради Давида, раба
Моего". Итак, снова пророк указал Езекии на спасительную гавань: веру в
непреложность Божиего Обетования.
Исайя сам взялся лечить больного и, употребив финикийские лекарства,
быстро достиг успеха. Вскоре царь поправился и смог ходить. Все эти события:
неудача коалиции, осада и, наконец, болезнь - привели к примирению между
Езекией и Исайей и сблизили их снова. Влияние пророка при иерусалимском
дворе стало столь же сильным, как и прежде. Это видно хотя бы из того, что
Шебну на посту начальника дворца заменил друг Исайи Элиаким. Однако Шебна не
был устранен окончательно, но сохранил должность царского писца. Возможно,
он добился этого, примирившись с Исайей, или же царь, привыкший к его
помощи, убедил пророка в том, что он должен быть оставлен при дворе. Таким
образом, "партия реформ" не получила безраздельной власти.

x x x

Сведения о последних годах Езекии и Исайи неясны и отрывочны. Однако на
них проливает свет отрывок из летописи, включенный в Книгу Исайи и в 4-ю
Книгу Царств. В последней он следует непосредственно за рассказом о дани,
которую Езекия уплатил Синахерибу, и поэтому обычно считалось, что в нем
говорится о событиях 701 года. Но целый ряд соображений привел
исследователей Библии к выводу, чго этот отрывок повествует о втором походе
Синахериба в Иудею (5).
Что послужило поводом для этой кампании, сказать трудно. Быть может,
молодой фараон Тахарка снова сумел поднять мятеж в Сирии, или же Езекия
попытался вернуть себе отторгнутые города. Но и без этого самый факт
повторного карательного похода не представлял собой ничего исключительного.
После победы над союзниками в 701 году Синахериб не имел почти ни одного
года покоя; он метался по империи, пытаясь окончательно сломить дух
сопротивления в покоренных странах. Дважды поднимался Вавилон, свергая
ассирийских ставленников: снова начинал борьбу Мардук-Палиддин. Синахериб
беспощадно расправлялся с врагами, но все же не чувствовал себя
полновластным хозяином империи.
В 689 году Синахериб наконец решил стереть с лица земли источник
постоянного сопротивления-Вавилон. Священный центр всего Востока, родина
богов, почитавшихся от Аравии до Каспия, город, к которому даже ассирийские
цари питали известное почтение, был предан огню и полностью разрушен.
Солдаты Синахериба методически превращали его в пустырь. Статую Мардука
вывезли в Ассирию, все же остальное обрекалось на уничтожение. В тучах
неоседавшей пыли обрушивались стены храмов, дворцов, домов, мастерских.
Сотни рабов и военнопленных вытаскивали горы щебня и сваливали его в мутные
воды Евфрата. Еще догорали последние остатки многодневного пожара, когда
царь велел открыть шлюзы и затопить руины.
Весь мир содрогнулся при известии об истреблении великого города, а в
анналах Синахериба появилась еще одна хвастливая надпись: "Я разрушил их
более сильно, чем это бы сделал потоп. Для того, чтобы в будущем никто не
мог даже вспомнить, где находился этот город, его храмы и боги, я затопил
его водой". Это было откровенным свяютатством, ибо в Ассирии чтили
вавилонских богов: Бэла, Мардука, Нергала, Сина, и их имена сам Синахериб по
традиции ставил в своих надписях.
По-видимому, расправившись с Вавилоном, ассирийский царь решил
окончательно навести порядок и в Сирии. Неизвестно, каким поводом
воспользовался для этого Синахериб, но, вероятно, около 688 года он вторично
вторгся в Иудею и, как в 701 году, разбил военный лагерь в Лахише.
На этот раз Езекии рассчитывать было не на что, он знал, что Синахериб
не успокоится, пока не истребит мятежную иудейскую столицу. Но именно
теперь, когда исчезли все земные шансы на спасение, в Исайе произошла
внезапная перемена: он стал вестником надежды и утешителем народа; он был
отныне уверен, он знал. что нечестивому врагу не дано сокрушить Остаток
Израиля.
В самом деле, если бы Синахериб привел свой замысел в исполнение, это
означало бы полное и окончательное крушение народа Божия. Семя пророческой
проповеди еще не дало достаточно всходов в народном сознании, и отрыв от
родной почвы кончился бы для иудеев столь же плачевно, как и для северян.
Остаток непременно должен был удержаться, даже если на него надвинулись
необоримые силы.
Для пророка нет ничего случайного в делах человеческих. Кем был Ассур?
Лишь орудием наказания. Если Ягве допустил торжество тирана, то вовсе не
потому, что Он возлюбил его. О Ассур-палица гнева Моего, бич Моего
негодования!
Я послал его против народа нечестивого и против народа гнева Моего. Но
орудие в своей безумной гордыне вознеслось превыше неба, опьяненный кровью
мучитель шагает по трупам, возомнив себя владыкой мира. Он говорит :

"Силою руки моей и моею мудростью сделал это я, ибо я умен,
И переставляю границы народов, и расхищаю сокровища их,
и низвергаю с тронов, как великан, и рука моя хватает богатства
народов, как гнезда,
как забирают оставшиеся в них яйца. Так забрал я всю землю,
и никто не шевельнул крылом, и не открыл рта, и не пискнул".

Однако безбожник не вечно будет ликовать; Тот, Кто наделил его силой,
Тот и отнимет ее:

Величается ли топор перед дровосеком?
Гордится ли пила перед пильщиком?
Восстанет ли палица на того, кто поднимет ее,
и палка на того, кто - не дерево?
(Ис 10, 5-15)

На челе деспота-победителя пророк увидел печать смерти. Зло и нечестие
буйствуют, но никогда не захватить им полноты власти в мире. Пусть слабы
ростки добра, никогда они не смогут быть уничтожены. В конце концов
победителем будет Бог.

x x x

Нужно представить себе Иерусалим в ожидании врага, этот город,
притихший, как в трауре, людей, с тревогой поглядывающих на сторожевые башни
и передающих друг другу страшные подробности гибели других крепостей, чтобы
понять, как трудно было Исайе говорить о спасении в такой момент. Правда,
случается, что в безвыходном положении все силы души как бы соединяются в
едином порыве, устремляясь навстречу чуду. Но здесь была не безвыходность, а
нечто иное: здесь был выбор. Народ хорошо знал, что капитуляция спасет жизнь
большинству людей. Но именно против сдачи города ратовал теперь Исайя:
"Так говорит Ягве: народ Мой, живущий в Сионе! Не бойся Ассура... Еще
немного, и пройдет Мое негодование, и гнев Мой обратится на истребление его.
И поднимет Ягве Воинств бич на него... Как птица птенцов, так Ягве
Воинств прикроет Иерусалим, и избавит, и пощадит, и спасет" (Ис 10, 24,26).
Под влиянием пророка и Езекия, как это порой бывает с колеблющимися
людьми, неожиданно проявил мужество и твердость. Он всей душой уверовал в
чудо и старался вдохнуть эту веру в воинов. Он сказал перед ними ободряющую
речь: "Будьте тверды и мужественны, не бойтесь царя Ассирийского и всего
множества, которое с ним. Ибо с нами еще более. С ним сила телесная, а с
нами Ягве, Бог наш, сражается в битвах наших".

x x x

И вот настал день, когда на окружающие Иерусалим горы высыпали
ассирийские отряды. Воины спешили со всех сторон, деловито занимая каждую
удобную лощинку, каждое тенистое место. Солдаты ставят палатки, привязывают
лошадей и мулов; до Иерусалима долетают гомон, крики, рев верблюдов, звон
оружия. Для ассирийцев осада-привычное дело. Они умеют мигом устроиться на
новой местности и обычно сразу же приступают к возведению осадного вала. Но,
как ни странно, на сей раз они не торопятся.
В чем причина? Синахериб знает, что Иерусалим - мощная, хорошо
обеспеченная крепость. Быстро занять его нелегко, а если начать долгую
блокаду, на помощь к евреям может прийти фараон Тахарка. Поэтому, посылая из
Лахиша войско во главе с тремя военачальниками, Синахериб приказал им
склонить Езекию к добровольной сдаче.
Как только лагерь разбит, главнокомандующий отправляет своих людей в
город с предложением начать переговоры. Езекия не решается идти сам, но
уполномочивает на них Элиакима, Шебну и царского советника Иоаха. Они
встречаются с ассирийским командованием у северо-восточной стены города.
Народ и иудейские воины высыпают на стены, чтобы наблюдать за переговорами.
"Рабшак", военный министр Синахериба, замечает это и говорит громким голосом
на еврейском языке так, чтобы все его слышали. Это тонкий расчет. Он знает,
что простые горожане меньше других боятся завоевателей: мщение карательных
походов в основном распространялось на знать и военачальников, да и в плен
уводили прежде всего оружейников, мастеров, опытных строителей.
"Передайте Езекии, - кричит рабшак, - так говорит великий царь
Ассирийский: на что ты так твердо рассчитываешь? Неужели ты думаешь, что
пустых слов достаточно, чтобы воевать, и не нужны ни мудрость, ни сила? На
кого ты, собственно, уповаешь, что отложился от меня? Быть может, ты думаешь
опереться на Египет, этот надломленный тростник, который вонзится в руку
каждого, кто захочет опереться на него, и проколет ее? Таков и фараон, царь
Египетский, для всех надеющихся на него. А если вы скажете мне: "На Ягве,
Бога нашего, мы уповаем", то ведь Он - Тот самый, чьи жертвенники и высоты
Езекия упразднил, сказавши Иуде и Иерусалиму: "Перед этим только алтарем
поклоняйтесь в Иерусалиме".
В ставке Синахериба хорошо знают о религиозной реформе - ассирийская
разведка была тогда лучшей в мире. Поэтому рабшак старается воздействовать и
на религиозные чувства иудеев, которые, как он слышал, без особого восторга
встретили реформу. Знает ассириец и о том, что у Иерусалима мало защитников.
"Побейся об заклад с господином моим, царем Ассирийским,-глумится рабшак над
Езекией, - я дам тебе две тысячи коней; усадишь ли ты на них всадников? Как
же тебе одолеть даже наместника, слугу господина моего? И все-таки ты
уповаешь на Египет из-за колесниц и конницы! И притом разве без согласия
Ягве я пришел на это место, чтобы разорить его? Сам Ягве сказал мне: "Пойди
на страну и разори ее".
Эта хорошо продуманная речь с внушительными аргументами действует лучше
всякого подкопа и катапульты.
Элиаким боится впечатления, которое она может произвести на осажденных,
и просит, чтобы ассириец говорил по-арамейски. Но тот отлично понимает
причину опасения Элиакима, а ему только этого и нужно. Он снова говорит и
теперь уже обращается прямо к народу и воинам, сидящим на зубчатых стенах:
"Слушайте слово великого царя Ассирийского! Так говорит царь: не
давайте Езекии обманывать вас, ибо он не может спасти вас от руки моей, и
пусть не обнадеживает вас Езекия расчетом на Ягве... Ибо так говорит царь
Ассирийский: заключите со мной мир и покоритесь мне, и пусть каждый ест
плоды виноградной лозы своей и смоковницы своей, и пусть каждый пьет воду из
колодца своего, пока я не приду и не уведу вас в землю такую же, как ваша, в
землю, полную жита и вина, в землю хлеба и виноградников, в землю маслин и
меда, и вы будете жить и не умрете. Не слушайте Езекию, он только обольщает
вас, говоря: Ягве спасет вас".
В заключение рабшак выдвигает еще один страшный в своей простоте
аргумент. Он напоминает евреям судьбу покоренных народов, которые тоже
уповали на своих богов: "Разве боги народов спасли свои земли от руки царя
Ассирийского? Где боги Хамата и Арпада? Где боги Сефарваима? Где боги
Самарии? Спасли ли они ее от руки моей? Спас ли хоть один из богов тех
земель свою землю от руки моей? Неужели же Ягве спасет от руки моей
Иерусалим?"
Народ на стенах отвечает гробовым молчанием (Езекия приказал ни слова
не говорить с ассирийцами), но язвительная речь рабшака бьет, как плеть по
лицу. Кажется, в ней высказаны вслух все сомнения, которые шевелились в
душах иерусалимлян. В самом деле, быть может, истребление жертвенников Ягве
и медного Змея было великим грехом? И вообще, где ручательство тому, что
Господь спасет город? В словах Исайи? Но кто знает, не на стороне ли
ассирийца правота?
Понурые, с разорванными в знак скорби одеждами возвращаются царедворцы
к Езекии. Ультиматум предъявлен: надо либо сдаться на милость победителя,
либо до конца полагаться на чудо. Но если оно не совершится, пощады уже не
будет.
Выслушав вести, Езекия немедленно посылает сановников к пророку. Только
он может сказать теперь, что делать дальше. К изумлению всех, старец
непоколебим. Он шлет царю решительный ответ: "Так говорит Ягве: не бойся
слов, которые ты слышал и которыми поносили Меня слуги царя Ассирийского.
Вот, Я вселю в него дух, и он услышит весть и возвратится в землю свою, и
поражу его мечом в земле его".
Какое-то время судьба града Божия колеблется на весах. Но в конце
концов побеждают слово Исайи и вера царя. Иерусалим. готов стоять насмерть.

x x x

Вскоре Синахериб отозвал войско из-под стен Иерусалима, для того чтобы
дать бой фараону Тахарке, но, уходя в поход, он хотел показать, что ни на
йоту не отступит от намеченного плана. В письме Езекии он еще раз требовал
капитуляции и глумился над Богом Израилевым. Синахериб не сомневался в том,
что легко справится с египтянами и после этого уничтожит Иерусалим.
Когда Езекия получил это кощунственное и угрожающее послание, он вместе
с ним поспешил в храм, где собралась большая толпа народа. Он развернул
письмо "перед лицом Ягве" и стал громко молиться. "Ягве, Боже Израилев,
восседающий на херувимах! - восклицал он.- Ты один Бог над всеми царствами
земными. Ты Тот, Кто создал небо и землю. Склонись ко мне и услышь меня!
Отверзи очи Свои и воззри! Услышь слова Синахериба, которые он велел
передать, чтобы поносить Бога Живого. Правда, о Ягве, цари Ассирийские
истребили народы и земли и швырнули богов их в огонь. Но ведь то были не
боги, а изделие рук человеческих-дерево и камень, поэтому они могли их
истребить. И вот, о Ягве, Боже наш, спаси нас от рук его, чтобы все царства
узнали, что Ты, Ягве,-один Бог".
В этот момент в храм пришел посланный от Исайи и передал его последнее
пророчество. Синахериб не захватит Иерусалим, но получит возмездие за то,
что поносил Ягве.
"Не войдет он в этот город, и не бросит в него стрелы, и не приступит к
нему со щитом, и не насыплет против него вала. По той же дороге, по которой
пришел, возвратится он, а в город этот не войдет, - говорит Ягве, - Я буду
охранять сей город, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего".
Но как это может свершиться? Неужели египтяне победят? В это было
трудно поверить. Или в самом делеЯгве явится в огне и буре, чтобы утвердить
свою власть на Сионе?
Тайна и доныне окутывает дальнейшие события похода Синахериба. Мы знаем
лишь одно: какие то загадочные обстоятельства спутали и разрушили все планы
завоевателя.
При раскопках Лахиша была обнаружена огромная братская могила. В ней
лежали беспорядочно сваленные останки более чем полутора тысяч людей.
Погибли ли они в сражении? Или была какая-то иная причина их смерти?
Египетская легенда повествует, что, когда Синахериб хотел пойти против
фараона, страна была спасена по молитве царя. На ассирийцев были насланы
полчища крыс, которые повредили колчаны, тетивы и рукоятки щитов, так что
"на следующий день завоеватели, оставшиеся без оружия, обратились в
бегство".
В Библии же мы читаем: "В ту ночь прошел Малеах Ягве и поразил в стане
ассирийском сто восемьдесят тысяч человек". Известно, что "Малеахом",
посланником, вестником, Писание нередко обозначает некую грозную
истребляющую силу, например, массовое поветрие чумы или язвы, а если
вспомнить, что крысы в древности были символом чумы, то представляется
наиболее вероятным, что на армию Синахериба обрушился противник, перед
которым он был бессилсн - эпидемия. В ассирийском войске, где тысячи людей
находились в тесном соприкосновении друг с другом, поветрие, раз вспыхнув,
должно было распространяться со страшной быстротой (6).
Синахерибу ничего больше не оставалось, как немедленно отступить.
Поспешно хороня умерших, ассирийская армия покинула рубежи Египта и
Палестины. Это выглядело почти как бегство. Неудивительно, что ассирийские
анналы хранят молчание о неудавшейся кампании.
Итак, Иерусалим был спасен. Легко вообразить, какая радость охватила
жителей. Избавление пришло тогда, когда ждать его было уже неоткуда. Вновь
открылись ворота, улицы наполнились празднично одетыми людьми. В храме
непрерывно возносились благодарственные жертвы и звучала старая песнь Сиона:

Зашумели народы двинулись Царства.
Он подал Свой голос, и растаяла земля.
Ягве Воинств с нами, защитник наш Бог Иакова!
Придите, посмотрите на дела Ягве,
Который опустошает землю и прекращает битвы до края земли,
Лук сокрушает, копье ломает, колесницы предает огню
"Отступите и познайте, что Я-Бог,
Я превознесен в народах, Я превознесен над землею"
Ягве Воинств с нами, защитник наш Бог Иакова!
(Пс 45)

Синахериб больше не возвращался в Иудею. Она получила передышку и
постепенно оправлялась после нашествия. Города отстраивались, население
возвращалось на пепелища. Снова плуг врезался в землю, а виноградари
заботливо подвязывали лозы. Вновь двинулись к Иерусалиму нагруженные
товарами караваны, а пастухи могли, как и прежде, спокойно водить свои стада
по горам.
Спасение Иерусалима подняло, как никогда, авторитет Исайи. Его школа
стала одной из влиятельнейших групп в городе. Казалось, все испытания позади
и Израиль окончательно вышел на верный путь. Но прозорливый пророк знал, что
это не так. Опыт показал ему, как легко поддается народ искушениям и
иллюзиям, как много придется еще пережить Израилю, прежде чем он
окончательно откажется от заражавшей его языческой стихии. Вероятно, и
царевич Менаше, который был чужд вере и устремлениям Езекии, внушал опасения
пророку. Езекия был слаб здоровьем, и недалеко было то время, когда Менаше
сменит его на троне. Наследник был тесно связан с партией "князей",
противников Исайи, и от его правления можно было ожидать самого худшего.
Да и сам Езекия, ученик и друг пророка, принес за эти годы не одно
разочарование Исайе. Если было время, когда пророк мог даже думать, что
Царство Божие при дверях, то теперь он осознал, что ни народ, ни дом Давидов
не созрели для этого славного завершения замыслов Божиих. Кровавые триумфы
Ассирии, возможно, также дали Исайе пищу для размышлений. Во втором
мессианском пророчестве Отрок Божий еще носил у него черты политического
вождя-воина, теперь же Исайя уже достаточно близко насмотрелся на деяния
земных владык, чтобы мириться с мыслью, будто Мессия-это некто, подобный
Синахерибу, только лишь состоящий на службе у Ягве.
Впрочем, невзирая на все несбывшиеся надежды и переоценки, закат
престарелого учителя не был печальным. Его вновь осенил Дух Господень, и он
снова как бы воочию узрел Грядущего. Это видение было сильнее и ярче, чем
зрелище всех земных неудач и человеческих слабостей. Оно запечатлелось в
величественном гимне, явившемся лебединой песней Исайи (7). В нем он остался
верен духу своей первой проповеди, в которой говорил о секире, готовой
срубить древо Израиля (Ис 6,13). Да, удар нанесен, лишь малый обрубок,
пенек, останется от некогда мощного ствола. Это будет пределом унижения
народа и царского дома. Но в корнях Бог все же оставит жизнь, и в один
прекрасный день из полумертвого пня выйдет Нецер молодая весенняя Поросль.

И вырастет ветвь из срубленного древа Иессеева
и Побег из корня его, и дух Ягве почиет на нем
дух премудрости и разума, Дух разумения и силы,
дух познания и благочестия.
И он будет судить не по тому, что видит и будет решать не по слухам,
Но он будет судить слабых праведно и дела бедняков земли решать по
истине.
И палицей уст своих победит землю, и дыханием своим злодея.
И поясом его будет справедливость и опоясанием истина.
(Ис 11, 1-5)

Итак, роду Давидову суждено пасть и возродиться лишь после
искупительных страданий. Но каково будет это возрождение? Явится ли "Побег"
Иессеев грозным властелином, побеждающим с помощью земной силы и
господствующим через насилие? Нет, вся сила Нецера будет заключена в Духе
Божием, который сойдет на избранника, как некогда на пророков Израиля.
Исайя, как и прежде, не называет Мессию царем, ибо в его пришествии
окончательно будет явлено, что единственный Царь это Господь. Все, чем
прославится Нецер, придет непосредственно от Ягве. И мудрость, и
богопознание, и благочестие все это деяние Духа. Но сам Помазанник будет
действовать силой духовной.
Этот образ Мессии есть еще один шаг ветхозаветного сознания к тайне
Богочеловечества. Заключительные стихи гимна не оставляют сомнения в том,
что для пророка мессианская эра означает уже не просто свободу и
справедливость. Она принесет мир, но мир не только как прекращение войн и
борьбы, а мир в его глубочайшем священном смысле. Библейское слово "шалом"
(мир) означает полноту жизни (8). Когда воцарится Бог, страдания и зло будут
изгнаны отовсюду, не только человечесгво, но и вся природа освятится
согласием и красотой. То, что было разрушено, союз между Создателем и
человеком, гармония между людьми и живое единение всех творений - будет
воссоздано. Человек обретет утраченный Эдем.

Тогда волк будет жить рядом с ягненком барс ляжет рядом с козленком.
Львенок и телец будут обитать вместе и дитя малое поведет их.
И корова будет с медведицей, и вместе лягут их детеныши лев будет есть
солому как вол.
И младенец будет играть у гнезда гадюки, и в нору аспида дитя вложит
руку.
Не будут больше творить зла и бесчестия на святой Горе Моей,
Ибо земля наполнится познанием Ягве, как море наполнено водою.
(Ис 11, 6-9)

Этот мир преображенной твари и есть вершина истории спасения,
означающая предельную близость Неба и земли.
Хотя в течение долгой жизни пророка воззрения его претерпевали
изменения, но главное оставалось незыблемым: Царство Божие восторжествует.
Какую силу упования и какую глубину прозрения нужно было иметь, чтобы
увидеть зарю в мрачную эпоху безвременья! Стоя над водоворотами человеческой
ненависти и низости, Исайя не изменил, не поколебался. Это был великий
подвиг доверия Богу, сделавший Исайю пророком веры и пророком спасения,
глашатаем Божиего Царства.

x x x

Нередко можно слышать снисходительное замечание, будто Исайя со своей
верой в Грядущее "в наивной форме" предвосхитил современные идеи социальной
справедливости и прогресса. Но не слишком ли много чести для "современных
идей"? История европейской культуры доказывает, что эти идеи находятся в
прямой генетической связи с Библией, но они заимствовали из нее только
внешнюю преходящую форму. Библия говорит о земном процветании Царства Ягве,
о конце угнетении и войн как признаках его наступления. Но это лишь краски,
которыми писалась эсхатологическая икона. В глубине же своей библейское
чаяние обращено к одному: к спасению человека, его приобщению к божественной
гармонии и полноте, которое произойдет, когда рухнет преграда между Богом и
людьми и метафизическим злом. Это и только это есть предел чаяний
человеческого духа. Он никогда не успокоится на внешних переменах.
Однако для пророков нравственные усилия людей являлись необходимым
условием приближения Царства Ягве. А поэтому борьба против угнетения, войн и
несправедливости была для них неотъемлемой частью служения Божественной
правде и, в конечном счете, небесному Царю.
Проповедники внерелигиозного оптимизма и веры в прогресс тоже убеждены,
что мир ожидает "светлое будущее". Но они с негодованием отвергли бы
предположение, что вера их основана на Откровении. Они упорно настаивают на
том, будто она покоится на выводах науки. Между тем, если отвергнуть
существование духовного смысла всемирно-исторической драмы, то "светлое
будущее" сгановится беспочвенным самоутешением, ибо что мешает драме в любой
момент превратиться в непоправимую трагедию?
Наука как таковая не претендует на профетическое видение; она лишь
конструирует возможные варианты будущего, дать же обоснование светлому
финалу истории она не в состоянии. Внезапная глобальная эпидемия,
космическая катастрофа, термоядерная война, всеобщее вырождение от
радиации-все это (и многое другое) может уже завтра отбросить историю в
каменный век или вообще положить ей конец.
Кроме того, вся минувшая история человечества, отчуждение, озверение и
отупение людей, возраставшие вместе с ростом технической цивилизации, дают
мало поводов к излишнему оптимизму.
Таким образом, библейская эсхатология сейчас, как и во дни Исайи, есть
нечто идущее вразрез свнешней очевидностью. Царства Божия не знают ни наука,
ни "естественная религия". Его перспектива отсутствовала и в верованиях
классического Востока и Греции, и в индийских учениях. Только пророки,
жившие в эпоху духовных и социальных катаклизмов, накануне гибели их
отечества, перед лицом торжествующей тирании, узрели это Царство. Их
проповедь была "безумием" в глазах мира, даже самих пророков изумляла
открывшаяся им тайна. Но внутренняя достоверность побеждала очевидность
внешнюю. И в наши дни, когда мир снова содрогается в кризисе, когда люди
ищут смысла в хаосе обездушенной цивилизации, они должны обращаться не к
искаженным отзвукам библейского профетизма, но к духовному видению самих
пророков и к тому, что в окончательной полноте было раскрыто Божественным
Пророком из Назарета.

ПРИМЕЧАНИЯ
Глава седьмая
ИСПЫТАНИЕ ВЕРЫ

1. Ис 39; 4 Цар 20, 12 сл. В Книге пророка Исайи этот эпизод помещен
после описания похода ассирийцев на Иерусалим. Но как мы знаем, составитель
книги располагал материал не в хронологической последовательности. Посещение
послов Мардук-Палиддина (в Библии Меродах Баладан)-самостоятельный эпизод.
Это событие могло произойти только до 702 г., в котором Синахериб
окончательно разбил силы халдейского властителя и тот больше не фигурировал
как царь Вавилона (см.: Jesterly and Robinson. Нistогу оf Isrае1. Охfоrd,
1932, I, р. 338). Иосиф Флавий прямо утверждает, что Мардук-Палиддин (у
Иосифа- Валада) "отправил к Езекии посольство с дарами и предложением
заключить с ним дружественный союз" (Древности, X, 2). См.: еп. Платон.
Древний Восток при свете Божественного откровения. Киев, 1898, с. 236.
2. Ис 22, 15-19. По-видимому, гробница, найденная Клермоном-Ганно в
Иерусалиме, принадлежала Шебне. Имя владельца в надписи не сохранилось, но
можно прочесть титул, совпадающий с тем, который носил Шебна до 701 г. (см.:
J.E. Wright. Вiblicа1 Аrchaeology, р. 171).
3. 2 Пар 32, 5, 30. Канал Езекии был обнаружен археологами в конце
прошлого столетия. На стене туннеля сохранилась надпись: "[О] проломе. Вот
что было при проломе: когда [проходчики еще поднимали] кирки друг против
друга и когда оставалось пройти три локтя, [стал слышен] голос одного,
кричащего другому, так как трещина образовалась в скале справа [и слева]. А
в день [завершения] пролома проходчики ударили друг против друга, кирка
против кирки, и потекла вода из источника в пруд на расстоянии 1200 локтей.
И сто локтей была вышина скалы над головою проходчиков" (пер. И. Винникова.
ХДВ, с. 302). Историю открытия надписи см : И. Троицкий. Силоамская надпись.
ХЧ, 1887, Э 7-8, с. 161-176; ). W. Ке11еr. Тhе Вible as History, р. 256.
4. Анналы Синахериба, пер В. Белявского. ХДВ, с. 222. Кроме Библии и
ассирийских рельефов, этот текст - единственный источник, сообщающий о
походе Синахериба в Сирию в 701 г.
5. Главные аргументы в пользу того, что в Библии речь идет о двух
походах Синахериба в Палестину, сводятся к следующему: 1) Фараон Тахарка,
или Тирхака, вступил на престол только в 890 г , тогда как в Ис 37, 9 он
упомянут как царь. 2) Пророк предсказывает, что Синахериб не будет осаждать
город (Ис 37, 33), а между тем из надписи Синахериба явствует, что осада
была. 3) Речи пророка относительно борьбы с Синахерибом распадаются на две
явно несходные группы: обличительные и утешительные. И именно утешительные
речи перекликаются со словами пророка, сказанными во время неудачного
(второго ?) похода Синахериба (гл. 37). 4) Библия говорит о смерти
Синахериба, последовавшей вскоре после похода в Иудею. Но известно, что
Синахериб умер спустя двадцать лет после кампании 701 г. Если же второй
поход отнести ко времени около 690-688 гг., то это гораздо ближе по времени
к насильственной смерти Синахериба в 681 г. 5) Текст анналов Синахериба,
повествующих о походе в Иудею (так называемая "Призма Тейлора"), полностью
совпадает лишь с первой частью библейского рассказа и кончается так же, как
и он, посылкой дани Езекией (4 Цар 18, 13-15). Эта часть библейского
повествования, взятая, вероятно, из летописи, не была внесена в Книгу
пророка Исайи. Книга включает лишь эпизод с переговорами и чудесным
спасением Иерусалима. Предположение о том, что в 18-й гл. 4-й Книги Царств с
16-го стиха речь идет уже о втором, неизвестном из надписей походе, решает
сразу несколько трудных вопросов как хронологического, так и
психологического характера. См.: W. Rиdolf. Sanherib in
Palestina.-"Раlestine Jahrbuch", Веrlin, 1929, S. 25-29; W. А1lbright.
-"Вulletin of the American Schools of Oriental Research", 1953, 130, р.8; I.
Вright. А History оf Isrае1, р. 282, ff.
6. Египетская легенда приведена у Геродота (История, II, 141), где
Синахериб назван арабским царем. Иосиф Флавий, который был знаком и с книгой
Геродота и с сочинением вавилонского жреца Бероса, говорит прямо о том, что
в лагере ассирийпев свирепствовала "смертоносная язва", как именовали чуму
(Древности, X, 1, 5). См.: Р. Киттелъ. История еврейского народа, с. 444;
А.Лопухин. Библейская история, т.2, с. 585.
7. Большинство библеистов признает, что пророчество 11, 1-9 принадлежит
самому последнему периоду жизни Исайи (см., например: А. Gеlin.- RFIВ, I, р.
503). Мартин Бубер подчеркивает, что Исайя не упоминает здесь даже имени
Давидова, не называет Грядущего ни царем, ни помазанником. Во всем этом он
видит следы того разочарования, которое Исайя испытал в отношении царей дома
Давидова. См.: М.Виber. Тhе Ргорhеtic Fаith, р. 148.
8. См М. Поснов. Идея Завета Бога с Израильским народом, 1902, с. 149.