Александр Мень. История религии. Том 2

Магизм и единобожие
В поисках пути, истины и жизни
Религиозный путь человечества до эпохи великих Учителей

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть I. ДОИСТОРИЧЕСКИЙ МИР

Глава четвертая
МАГИЧЕСКОЕ МИРОСОЗЕРЦАНИЕ

Весь мир подвластен богам, боги
подвластны заклинаниям, заклинания -
брахманам. Наши боги - брахманы.
Индийская поговорка

В двадцатых годах нашего столетия известный французский исследователь
пещер Норберт Кастере сделал интересное открытие. Спустившись в один
труднодоступный грот, он обнаружил в нем фигурки медведя, лошади, тигров,
вылепленные из глины. Вокруг на стенах были высечены контуры мамонтов,
оленей и других доисторических животных. На полу валялись обломки
кремниевого оружия и были видны следы ног. Так впервые за много тысяч лет
люди оказались в жилище или святилище своих далеких предков.
Особенно привлекло внимание исследователей то обстоятельство, что у
некоторых статуэток были отрублены головы. На глиняных фигурах виднелись
следы многочисленных ударов. Медведь, например, был весь испещрен ударами
стрел и дротиков141. Для чего первобытный художник так уродовал свои
великолепные произведения? Просто с досады? Или это была игра?
Нет, перед исследователями оказалось еще одно древнее свидетельство о
первобытных магических обрядах.
Когда мы говорим слово "магия", оно невольно ассоциируется у нас с
чем-то таинственным, мистическим. Кажется, что магия непременно принадлежит
сфере "сверхъестественного". Но так происходит потому, что мы связываем
магию с представлениями, сильно отличающимися от воззрений первобытного
человека. Как мы видели, для него резкой границы между сверхъестественным и
естественным не существовало. Мир был един, и силы видимые переплетались в
нем неразрывно с невидимыми.
Пожалуй, дикари были кое в чем мудрее нас. В самом деле, многие из нас
до сих пор считают, что если утром взошло солнце - это естественно, а если
оказывается, что возможно установить контакт с сознанием умершего человека,
- это уже нечто сверхъестественное. Между тем в полном смысле слова
сверхъестественным в мире ничего назвать нельзя. Одному плану бытия
свойственны одни законы, другому - другие. Физики показали нам, что микромир
сильно отличается от макромира и мегамира. Легко предположить, что и другие
измерения Вселенной, трансфизические и духовные, будут иметь свои особые
черты. Когда столкновение этих планов становится явным, происходит то, что
называют чудом. Но оно не сверхъестественно в подлинном смысле слова.
Сверхъестественно лишь то Высшее Начало, которое действительно стоит над
естеством, над творением. Не случайно поэтому Августин писал, что чудеса
противоречат не природе, а известной нам природе.
Впрочем, не об этом сейчас речь. Нас интересует в древней магии не
столько соотношение планов бытия и законов мира, сколько субъективные,
внутренние мотивы, которые руководили доисторическим магом.
По определению одного отечественного автора, "магией называются
различные действия, цель которых - повлиять воображаемым сверхъестественным
путем на окружающий мир"142. В этом определении верно одно: магия
действительно имеет целью повлиять на окружающий мир. Но отнюдь не всегда
решающую роль играют в ней "сверхъестественные" способы. С того самого
момента, как человека озарил свет сознания, он уловил наличие в мире
причинных связей. И это же осмысление природной казуальности он применил в
магии.
"Анализируя принципы мышления, лежащие в основе магии, - говорит Д.
Фрэзер, - мы обнаруживаем, что они сводятся к двум: первый принцип гласит,
что сходное происходит от сходного, что следствие подобно своей причине;
согласно второму принципу, предметы, которые однажды находились в длительном
контакте или общении между собой, продолжают действовать друг на друга
тогда, когда это общение прекратилось"143.
Мы должны отметить, что эти принципы не носили какого-то мистического
характера, а относились, по мнению дикарей, к обычной природной сфере, хотя
в то же время они видели ее пронизанной сверхприродными существами.
Главной задачей магии было использовать открытые человеком
закономерности для своих повседневных нужд и целей.

x x x

Жизнь первобытного человека неразрывно связана с охотой. Поэтому,
прежде всего магические операции относились к ней. Так называемая
"промысловая магия" сохранилась и у современных отсталых народов. Папуасы
Новой Гвинеи при охоте на морского зверя помещают в острие гарпуна маленькое
жалящее насекомое для того, чтобы его свойства придали остроту гарпуну.
Колумбийские индейцы в те дни, когда долго нет рыбы, изготовляют чучело рыбы
и бросают в реку. Считается, что это действие должно привести косяки к их
берегам144.
Широко известен ритуал североамериканских индейцев, обычно
предшествовавший охоте на бизонов. Этот ритуал состоит в пляске, которую
исполняют охотники, вооруженные копьями и луками и одетые в шкуру бизона.
Пляска-пантомима изображает охоту. Когда один из танцующих устает, он делает
знак, и в него пускают притупленную стрелу. Индейцы убеждены, что эта
церемония должна привлечь бизона и охота будет удачной145.
Совершенно очевидно, что эти представления играли большую роль и в
жизни пещерных жителей. Именно о таких магических действиях и
свидетельствуют пронзенные стрелами статуи в пещерах, рисунки быков и
лошадей, усеянные стрелами. О них же молчаливо повествует меченная стрелами
фигурка львицы, найденная во Франции. Очевидно, перед началом охоты
первобытные люди совершали такие же обряды, как позднейшие "дикари". Они
метали копья в изображения зверей, рисовали на них стрелы, чертили
магические знаки. Они, так же как австралийцы или индейцы, думали, что
существует некая связь между изображением зверя и самим зверем146.
В Средней Азии в ущелье Зараут-Сай до сих пор еще можно видеть
доисторические рисунки, напоминающие индейский "бизоний танец". Там видны
фигуры людей, одетых в длинные плащи; они танцуют вокруг быка, на которого
направлены стрелы. Очевидно, эти рисунки имели магическое значение и должны
были помогать охотникам147.
То, что эти магические приемы были тесно связаны с обыкновенной
охотничьей практикой, доказывает их сходство с некоторыми хитростями и
приемами первобытных звероловов. В частности, маскировка использовалась
индейцами для того, чтобы ближе подкрасться к животным. То же самое
проделывали африканцы при охоте на страусов. Замечая, что эта маскировка
Дает хорошие результаты, люди стали считать, что и сама по себе она может
принести охотничий успех148.

x x x

С переходом к земледелию человек стал искать эффективных способов
увеличить урожай или предотвратить падеж скота. Например, у меланезийцев до
сих пор сохранилось обыкновение Срывать при посадке ямса особые камни, по
форме напоминающие клубни ямса. Полагают, что это действие способствует
Росту ямса149. У австралийцев известна церемония "интихиума", которая должна
в начале сезона дождей содействовать размножению священных растений и
животных150. Существовали заговоры и заклятья, которые якобы служили для
уничтожения вредителей. Многочисленные обряды скотоводов всех стран также
носят ярко выраженный магический характер151.
Широко распространено представление о том, что человек при помощи
известных действий может повлиять на атмосферу. Так, знахарь из Центральной
Африки предполагает, что, выливая особым образом на землю кувшин воды, он
может вызвать дождь, а австралийцы думают достичь тех же результатов,
создавая при помощи перьев шум, подобный шуму дождя; точно так же индейцы
ожидают дождя от сделанного ими макета тучи. Известны "средства" для
вызывания засухи и для прекращения солнечного затмения.
У индейцев навахо перед зимним солнцеворотом совершают особый
магический обряд. "Люди верят, что солнце устало, и пытаются оживить его
силы, зажигая магические костры. Такие церемонии поражают своей внушительной
красотой...
Участники церемонии появляются при этом празднично раскрашенными в
белый цвет в честь солнца, с ниспадающими до плеч распущенными волосами.
Этих актеров называют "странствующими солнцами". В руках они держат
изукрашенные перьями танцевальные палочки, танцуют они сомкнутой вереницей
вокруг огня и стараются подпрыгнуть к огню как можно ближе... При этом они
подражают движению солнца, двигаясь с востока на запад и обратно"152.

x x x

Но не только животные, растения и природа вообще являются объектом
магических операций. Очень часто они направлены на человека. Существуют
бесчисленные виды "приворотных зелий" и амулетов, которые должны склонить к
любви холодные сердца. Индейцы, например, употребляют "снадобье" из волос
девушки, которую хотят "околдовать"153.
Магия заменяет и медицину, опять-таки исходя из воображаемой связи
сходных между собой явлений. Характерен в этом отношении обряд "кувада",
известный у разных народов. Он заключается в том, что во время родов муж
одевается в женское платье, ложится в постель и инсценирует роды154. Это
должно было доказать его кровную связь с новорожденным и в то же время
содействовать роженице.
По закону "сопричастия" совершают вредоносные магические обряды над
обрезками ногтей, волосами, одеждой тех людей, которым хотят причинить вред.
По закону "подобия" лепят фигурки врагов и совершают над ними "убийство" или
наговор. Это непременно должно оказать воздействие на намеченную жертву155.
Австралийцы особенно боятся так называемого "нацеливания" костью. "Для
этого острую кость, вырезанную в виде маленького дротика, нацеливают в
далекого врага и с произнесением проклятий бросают в его сторону"156.
"Самым удивительным во всем этом, - пишет Ю. Липпс, - является то, что
человек, чувствующий себя жертвой подобного рода колдовских чар, часто
действительно умирает, потому что он сам верит в силу их действия, как и те,
кто его околдовывает... Подобный случай я сам наблюдал у индейцев оджибве, у
которых знахарь на расстоянии "загубил" врага при помощи магического
заклинания"157.
В этой "вредоносной" магии есть и элементы оккультизма, и элементы
внушения, и просто суеверия. Но опять-таки нам важна не сама магия, а
субъективные побуждения, с которыми к ней прибегают.
Вышеприведенные примеры достаточно ясно характеризуют эту субъективную
сторону Магизма. Его главный нерв - использование сил, все равно природных
или сверхприродных, в повседневных целях и личных нуждах.

x x x

Магия была основана на заблуждении. Но это заблуждение не являлось
абсолютным. Было правильно понято наличие в мире закономерностей и причинных
связей, хотя реальное знание этих законов отсутствовало или находилось в
зачатке.
Фрэзер очень близок к истине в своей характеристике сущности магии.
"Когда магия является в своей чистой и неизменной форме, - пишет он, - она
предполагает, что в природе явления должны следовать одно за другим
неизбежно и неизменно, не нуждаясь во вмешательстве личного или духовного
агента. Итак, ее основоположения тождественны с основоположениями
современной науки"158.
Здесь он лишь повторяет Тейлора, который указывает на значение таких
заблуждений, как астрология и алхимия, для развития естествознания. Цель
науки - заставить природу служить человеку. Такова же и цель магии. Фрэзер
даже считал, что магия предшествовала религии, что первоначально человек
прибегал к магическим приемам как к более или менее необходимым действиям в
своем труде и жизни. И лишь тогда, когда он постепенно понял, что не властен
покорить облака или зверя, он стал обращаться к более могущественным
существам - духам159. Но в первобытном мире мы не встречаем "чистой" магии.
Она всегда, по словам В. Копперса, "является сорняком, паразитирующим на
теле религии у всех народов мира"160. Человеку мало верить в Единую Силу. Он
хочет подчинить эту "Ману" себе, овладеть ею. Вспомним и шаманов, которые
превращают духов в своих слуг161.
Вильгельм Шмидт совершенно справедливо считает, что в магизме нужно
видеть "самое резкое противоречие религии"162. Это можно пояснить на примере
"любовной магии". Когда индеец видит, что он не способен завоевать любовь
девушки, он колдует над ее волосами, стремясь вызвать у нее вожделение. Этим
он фактически не добивается любви, а только удовлетворяет своим грубым
инстинктам. Точно так же и первобытного дикаря духи интересуют только с
утилитарной точки зрения, он стремится извлечь из них максимум пользы. Он
нуждается не в них, а в их дарах. И ему кажется, что путем магии он
оказывается способным приказывать им, быть их господином и повелителем.
В Магизме скрыто присутствует та духовная тенденция, которая коренится
в первородном грехе человечества: поставить себя в центре мироздания и
заставить служить себе его силы.
Именно поэтому Магизм явно посюсторонен. Высшим благом для него
являются блага земные. Предел желаний мага - процветание здесь, на земле. И
если в магическое миросозерцание и входит вера в бессмертие, то она носит
исключительно грубочувственный характер.

x x x

Маг очень часто противостоит священнику. Это и понятно. Внутренняя
направленность Магизма и религии - противоположна. Жрец - прежде всего
посредник между людьми и духовным миром. Он обращается к Божеству с
молитвой. Для мага же радости мистического богообщения - пустой звук. Он
ищет только достижения могущества на охоте, в земледелии, в борьбе с
врагами. И даже тогда, когда магия стала переплетаться с религией, этот
антагонизм оставался.
"Гордое самодовольство мага, - пишет Д. Фрэзер, - его надменное
обращение с высшими силами, его бесстыдное притязание на влияние, подобное
их влиянию, не могло не возмущать благоговейного жреца, смиренно
распростертого перед божеским величием, который смотрел на эти притязания
как на кощунственную и богохульническую узурпацию преимуществ, принадлежащих
одному Богу"163.
Этот конфликт мага и жреца усугублялся, по мнению Фрэзера "еще тем, что
маги очень часто захватывали главенствующее положение в племени. Власть над
стихиями, которой якобы обладали заклинатели, окружала их ореолом могущества
и суеверного почитания. Их стали считать воплощением высших сил, таким
образом, Магизм явился источником древней власти. "Ни одна общественная
группа не извлекла из этой веры в возможность воплощения божества в
человеческую форму столько выгоды, сколько группа царей", - говорит
Фрэзер164. И действительно, в истории мы видим непрерывную нить этой
сакрально-магической власти, которая становится незыблемым законом общества.
Это - и микенские цари-колдуны, и спартанские властители, и египетские
фараоны, и римские императоры, и византийские василевсы, и, наконец,
некоторые авторитарные вожди позднейших времен. Цари-маги всегда пытались
подчинить своей власти все сферы жизни подданных, но неизменно наталкивались
на сопротивление религии. Поэтому они всячески стремились приспособить ее к
своим целям. И порой это им неплохо удавалось.
Незыблемость земной власти Магизм обосновывал своей верой в то, что все
происходящее на земле соответствует неизменному строю некоего Верховного
Порядка. Неизменно совершают свой путь солнце, луна и звезды, неизменно
опадает листва, приходит сезон дождей. Все эти видимые движения мира
отражают недвижное царство Судьбы. Но человек, как часть этого порядка,
обязан постоянно поддерживать его через магию.
Таким образом, функция колдуна-властителя представлялась космической
необходимостью165. Маг был неразрывно связан с тем мировым лоном, которое
обнимало собой все существующее и определяло бытие вещей. Это лоно судьбы
было не чем иным, как Великой Матерью первых культов. Мы увидим в
дальнейшем, что образ ее будет неотвязно преследовать человечество,
претерпевая удивительные трансформации. Она воплотится во вселенском Океане,
рождающем богов, обернется Роком и Необходимостью. Мало того, что само
язычество вышло из этого поклонения Матери, ему прямо или косвенно будут
обязаны своим существованием и пессимистический дуализм, и греческий
фатализм, и даже материалистическая философия.

x x x

Как мы уже говорили, магия всегда существовала параллельно с различными
религиозными системами и отравляла их своим обрядовым детерминизмом.
Магизм привносил в религию слепую, почти маниакальную веру во всесилие
ритуалов и заклятий. На духовную сферу перевилась мертвенная причинность,
возникало отношение к высшему началу, лишенное всякого живого религиозного
чувства и мистической жажды. Отсюда такие странные, на первый взгляд,
явления, как избиение идола, если он не выполнял требований просящего.
Насколько такое "потребительское" отношение живуче, свидетельствует хотя бы
то, что даже у христианских народов бывали случаи, когда статуи святых
"наказывали" за то, что они не слышали просьб народа. Религиозный Магизм
убежден, что высшую силу можно заставить подчиниться. Нужно лишь найти ключ,
слово, действо - и все будет в руках человека.
Так постепенно складывалось магическое миросозерцание, замыкавшее всю
Вселенную в причинную цепь следствий, в которой огромную роль играли обряды.
Если не будут совершаться ритуалы, то может не взойти солнце, не прийти
весна. Крепло убеждение, что церемонии - это нечто необходимое для демонов и
богов. Чтобы заманить их, заставить прийти на помощь, умилостивить,
прибегали к самым крайним мерам: приносили в жертву людей, и не только
пленных, но и соотечественников, близких, детей.

x x x

Человек есть прежде всего личностное существо. Самосознающая личность,
способная в своем мышлении охватить весь мир, не растворяясь в нем, есть
вершина тварного бытия. Именно возрастание личностного начала было условием
для движения человечества вперед. Но Магизм затормозил "исполнение времен"
на многие тысячелетия. Он извратил и самую религиозность человека, его
отношение к Богу, его отношение к Природе и себе подобным.
Магизм ждет от Неба только даров, Природу (включая незримые силы) он
хочет поработить, в человеческом обществе он воцаряет насилие. В коллективе,
подчиненном воле царя-мага, личность должна раствориться среди племенного
целого, ибо властителю легче управлять "массой", нежели личностями.
Властитель и коллективное сознание - вот две преграды для духовного
возрастания человека. Племя и власть становятся над духом. Человек сливается
с родом, он не имеет своей жизни, не смеет иметь своего суждения, не смеет
сомневаться, он подпадает под гипноз "коллективных представлений". Эти
представления, по словам Леви-Брюля, передаются в социальной группе из
поколения в поколение, "они навязываются в ней отдельным личностям,
пробуждая в них, сообразно обстоятельствам, чувства уважения, страха,
поклонения и т. д. в отношении своих объектов. Они не зависят в своем бытии
от отдельной личности"166.
Народы, не дерзнувшие в течение тысяч лет изменить хотя бы йоту в
установившихся канонах, - жертвы "коллективных представлений" Магизма. Они
парализовали творческую активность и религиозный гений человека, ибо только
в сознании личной ответственности и духовной свободы находит он свое высшее
призвание как образ и подобие Творца Вселенной.

ПРИМЕЧАНИЯ
Глава 4

141. Я. Кастере. Тридцать лет под землей. М., 1959, с. 17.
142. В. Зыбковец. О черной и белой магии. М., 1965, с. 5.
143. Д. Фрэзер. Золотая ветвь. В. I. Магия и религия, с. 37.
144. Там же, с. 44.
145. Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, с. 149.
146. С. Токарев. Сущность и происхождение магии. - ТИЭ, т. 51, 1959, с.
7; П. Ефименко. Первобытное общество, с. 427; Атлас по истории религии, с.
53.
147. А. Рогинская. Зараут-Сай, 1950, с. 23
148. См.: К. Bath. Religion und Magie bei den Naturvolkern, 1914, S.
36.
149. С. Токарев. Религия в истории народов мира, с. 54.
150. Л. Элькин. Коренное население Австралии, с. 177.
151. См., напр., скотоводческие обряды бурят (сб. "Религиозные
верования народов СССР", т. I. M., с. 145). Мы не останавливаемся здесь на
подробной классификации магии, которую дает Фрэзер (см. там же, с. 40 и
также: С. Токарев. Сущность и происхождение магии. - ТИЭ, т. 51, с. 272).
152. Ю. Липпс. Происхождение вещей. Из истории культуры человечества.
M., 1954, с. 336.
153. Там же, с. 347.
154. Э. Тэйлор. Цит. соч., с. 50.
155. Д. Фрэзер. Цит. соч., с. 39.
156. А. Элькин. Цит. соч., с. 203.
157. Ю. Липпс. Цит. соч., с. 73.
158. Д. Фрэзер. Цит. соч., с. 73.
159. Там же, с. 37.
160. W. Koppers. Der Urmensch und sein Weltbild, 1950, S. 230.
161. С. Токарев. Религия в истории народов мира, с. 54.
162. W. Schmidt. Ursprung der Gottesidee, V. I, S. 5.
163. Д. Фрэзер. Золотая ветвь. В. I, с. 77.
164. Там же, с. 71, 73, 105, 117.
165. См.: M.Eliade. The Myth of the Eternal Return, 1965, p. 6 ff.
166. Л. Леви-Брюль. Первобытное мышление, с. 5.