Митюрин Д. Макс Вебер за 90 минут

ОГЛАВЛЕНИЕ

НАУЧНОЕ НАСЛЕДИЕ
«Протестантская этика и дух капитализма»

Именно это произведение стало самым известным из тех,
которые вышли при жизни Макса Вебера. В нем он рассмот-
рел рациональность как специфическую черту западноевро-
пейского развития. Причины формирования рациональности
Вебер связал с известными видами рационального жизнен-
ного поведения, назвав его «капиталистическим духом».
Свою работу он начал с отрицания расхожего представ-
ления о капитализме как о явлении, прежде всего связан-
ном с наживой. «Стремление к предпринимательству, стрем-
ление к наживе, к денежной выгоде... само по себе не имеет
ничего общего с капитализмом», — писал ученый («Проте-
стантская этика и дух капитализма», 1905). Тем не ме-
нее капитализм отнюдь не исключает этого «стремления к
наживе», поскольку отсутствие ориентации на рентабель-
ность неизбежно обрекает его на гибель.
Если же говорить о капитализме как хозяйственной де-
ятельности, то, согласно Веберу, он существовал во всех го-
сударствах античного мира. Что касается самого автора, то
его интересовали не формы капитализма (авантюристичес-
кий, торговый, милитаристский, политический), а сам про-
цесс «возникновения буржуазного промышленного капита-
лизма с его рациональной организацией свободного труда».
По мнению Вебера, «хозяйственное мышление» и фор-
мы хозяйства зависят от «определенной религиозной на-
правленности». Так, особенности современного западного
капитализма обусловлены идеологией протестантизма. Этот
тезис он подтверждал статистическими данными, в частно-
сти, фактом преобладания протестантов среди владельцев
капиталов и предпринимателей, среди высших квалифици-
рованных слоев рабочих, а также среднего и высшего тех-
нического персонала современных предприятий. Это, по
мнению Вебера, было связано со своеобразным складом
психики, сформированным воспитанием и нашедшим свое
выражение в профессиональной деятельности.
Сравнивая деятельность католиков и протестантов, Ве-
бер, например, считал, что католики в области экономики
выглядели довольно бледно, а главное — «не проявили спе-
цифическую склонность к экономическому рационализму».
Причину данного феномена автор видел, прежде всего, в
своеобразии каждого из вероисповеданий.
Но в чем же именно заключалось своеобразие протес-
тантства? Вебер отмечал у последователей этого религиоз-
ного направления приверженность к идее «долга по отно-
шению к труду», что создавало благоприятную почву к
пониманию труда как призвания.
Данное обстоятельство было определяющим мотивом в по-
ведении европейской буржуазии. Истоки подобной мотивации
следует искать во временах Реформации, когда, собственно,
и появилась новая версия христианства — протестантизм с его
этикой продуктивного труда, профессионального долга и час-
тной инициативы.
Именно благодаря этому этическому ядру, как считал
Вебер, протестантская религиозность оказалась наиболее
адекватной формой для промышленного высокопродуктив-
ного капитализма.

Лютеранство

Формирование «протестантской этики» и появление лю-
дей «нового типа» Вебер связывает с именем глашатая
Реформации Мартина Лютера (1483—1546). Именно он про-
извел своеобразную переоценку смысла мирской деятель-
ности, придя, в конце концов, к выводу о равенстве всех
профессий перед Богом.
Монашество, по мнению Лютера, не только бессмыслен-
но в качестве пути к спасению, но и является порождением
эгоизма, равнодушного к тревогам и заботам мирской жиз-
ни. Другое дело, что, обосновывая мирскую деятельность
как «богоугодную», Лютер, по мнению Вебера, был чело-
веком достаточно «отсталым», так как сурово осуждал ро-
стовщичество. Следовательно, не признавал и один из глав-
ных капиталистических принципов «время—деньги».
Так или иначе, но именно благодаря Лютеру, в проти-
вовес католической точке зрения, чрезвычайно возросло
моральное значение профессионального мирского труда,
достойное выполнение которого должно было приносить
награду как в жизни земной, так и в жизни небесной.
Правда, по мнению Вебера, влияние лютеранства на ис-
торию капитализма менее очевидно, нежели других направ-
лений протестантизма. Сам он избегал давать четкий ответ
на вопрос: способствовал ли протестантизм пробуждению
«капиталистического» духа? Присущие Веберу взвешен-
ность и скрупулезность заставляли его воздерживаться от
категорических выводов.
Он не разделял точку зрения, согласно которой само по-
явление реформации являлось всего лишь следствием на-
зревшей необходимости в определенных экономических из-
менениях.
Не соглашался Вебер и с тем, что капитализм как хозяй-
ственная система является продуктом Реформации. По его
собственному утверждению, в своей работе он лишь пытал-
ся установить, «играло ли также и религиозное влияние и в
какой степени — определенную роль в качественном фор-
мировании и количественной экспансии „капиталистическо-
го духа»" и какие конкретные стороны сложившейся на ка-
питалистической основе культуры восходят к этому
религиозному влиянию» {«Протестантская этика и дух
капитализма»).

Капиталистический дух порожден аскетизмом

Отталкиваясь от религиозно-этических устремлений тех,
кто принадлежит к аскетическому крылу протестантства, Ве-
бер пришел к выводу, что именно аскетизм стал своеобраз-
ной системой самообуздания будущих функционеров капи-
талистического производства. Только аскетизм позволил
укротить страсть к наживе таким образом, чтобы эта страсть
вылилась в рационально организованную и математически
выверенную в каждом звене систему непрерывного добы-
вания прибыли.
С другой стороны, Вебер признавал, что в его время ас-
кетизм представлял уже определенную угрозу: «В то время
как аскеза перебралась из монашеских келий в профессио-
нальную жизнь и подчинила себе внутримирскую мораль,
она способствовала созданию того мощного космоса совре-
менного экономического уклада, который базируется на
экономических и технических предпосылках механико-ма-
шинного производства. Этот космос сегодня с невероятной
силой принуждения определяет и будет определять — до
последнего центнера горючего вещества — стиль жизни
всех тех, кто втянут в этот двигатель от рождения, а не толь-
ко тех, кто связан с ним экономически прибыльной деятель-
ностью. Только как тонкую накидку, которую можно сбро-
сить в любой момент, следует, по Бакстеру, возлагать на
плечи святых свои заботы о земных благах. Но из накидки
рок делает стальной футляр...
Никто еще не знает, кто потом будет в этом футляре, или
в конце этого чудовищного развития возникнут совершенно
новые пророки, или восстанут старые идеи, но если не будет
ни того, ни другого — не наступит ли механическое оце-
пенение с напряженным осознанием своей значимости.
Вероятно, тогда для последних людей этого развития станут
истиной слова: «Профессионалы без души, гедонисты без
сердца — и эти ничтожества возомнили, что они достигли
ранее никому не доступный уровень развития человечества»
{«Протестантская этика и дух капитализма»).

Кальвинизм

Наиболее явно, по мнению Вебера, «капиталистический
дух» выражен в четырех протестантских конфессиях —
кальвинизме, пиетизме, методизме и анабаптизме.
Бесспорное первенство здесь как в хронологическом, так
и в количественном (по числу адептов) отношениях принадле-
жит кальвинизму. Напомним, что мать-кальвинистка сыграла
заметную роль в формировании веберовского мировоззрения,
а потому остановимся на некоторых весьма важных моментах,
связанных с идеологией этого религиозного направления.
Кальвинистская доктрина о предопределении гласит, что
после грехопадения человек сам по себе уже не может ни
добиться Спасения, ни иметь к этому волю. Спасение или
гибель каждого уже предопределены Богом, и решение его
непреложно.
К чему же это приводит, по мнению Вебера? «Это уче-
ние в своей патетической бесчеловечности должно было
иметь, прежде всего, один результат: ощущение неслыхан-
ного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида.
В решающей для человека эпохи Реформации жизненной
проблеме — вечном блаженстве — он был обречен одино-
ко брести своим путем навстречу от века предначертанной
ему судьбе. Ни проповедник, понятный лишь избранным, ни
таинства, бессильные стать средством к Спасению, ни цер-
ковь, формально, принимающая всех, но дарующая благо-
дать только избранным, ни, наконец, сам Бог, умерший
опять-таки для спасения избранных, — никто и ничто не
может помочь человеку» {«Протестантская этика и дух
капитализма »).
Далее Вебер констатировал, что полный отказ от веры в
спасение души с помощью церкви и таинств явился финаль-
ным аккордом, завершившим «великий историко-религиоз-
ный процесс расколдования мира. Результатом этого раскол-
дования стала утрата главной ценности — веры во всеблагого
Бога, и, как следствие, в достоверность Спасения».
Утрата этой веры — «следствие конфликта между
рациональным притязанием и действительностью, рацио-
нальной этикой и частью рациональными, частью ирраци-
ональными ценностями, конфликта, который с каждым
выявлением специфического своеобразия каждой встреча-
ющейся в мире особой сферы казался все более резким и
неразрешимым» {«Протестантская этика и дух капита-
лизма»).
Доктрина о «предопределении» стала попыткой усом-
нившегося человека преодолеть свою беспомощность и па-
нику перед жизнью.
Но как именно эта доктрина связана с «духом капита-
лизма»?

«Трудитесь в поте лица на стезе своей»

Для смиренных грешников наилучшим средством обре-
тения внутренней уверенности в спасении считалась неуто-
мимая деятельность в рамках своей профессии. Если идти
за Кальвином, то чувства и настроения верующего по отно-
шению к Богу как бы они не были возвышенны, сами по себе
обманчивы. «Вера должна найти себе подтверждение в
объективных действиях», и для этого следует приумножать
славу Господню подлинными, а не мнимыми делами. На
практике данное утверждение превратилось в своеобразную
установку, имевшую значительные последствия для форми-
рования новой этики: «Бог помогает тому, кто сам себе по-
могает, сам создает свое спасение».
Вполне справедливо отмечая, что фактор аскезы присут-
ствовал и в католицизме и в лютеранстве, Вебер, тем не ме-
нее, подчеркивал, что именно в кальвинистском варианте ас-
кеза доходит до своего логического завершения, становясь
средством регламентации жизни не только отдельного инди-
вида, но и всего социума, в котором он существует.
Идея профессионального призвания находит наиболее
последовательное выражение в английском пуританизме —
одном из ответвлений кальвинизма.
Именно в пуританизме, как считал Вебер, присутствует
настойчивая и страстная проповедь упорного, систематичес-
кого физического или умственного труда, и именно в пури-
танизме до апофеоза доводится не только пропаганда тру-
да как такового, но и его специализация.
Вебер идет еще дальше и отмечает, что в пуританизме
происходит своего рода «освящение» не только професси-
онального труда, но и богатства. Богатство порицается лишь
постольку, поскольку оно таит в себе искушение предаться
лени и грешным мирским наслаждениям.
Богатство же, полученное в результате выполнения про-
фессионального долга, не только оправдано морально, но
даже предписано. И в этом смысле (в отличие от католициз-
ма) желание быть бедным расценивается, как желание быть
больным, поскольку наносит ущерб славе Божьей.
Как пишет в этой связи Вебер: «...религиозная оценка
неутомимого, постоянного, систематического мирского
профессионального труда как наиболее эффективного ас-
кетического средства и наиболее верного и очевидного
способа возрожденного человека и истинности его веры,
неминуемо должна была служить могущественным факто-
ром в распространении того мироощущения, которое мы
определили как „дух капитализма»"»(«Протестантская
этика и дух капитализма»).

«Нюансы» протестантской этики

Вебер не питал иллюзий в отношении человеческой при-
роды и честно признавал, что «пуританские» нравственные
идеалы слишком часто не выдерживают натиска тех иску-
шений, которые таит в себе богатство. Неслучайно вожди
тех или иных аскетических движений как данность отмеча-
ли тот факт, что там, где растет богатство, уменьшается
религиозное рвение, господствует гордыня, бушуют греш-
ные страсти, любовь к плотским утехам и высокомерие.
В результате сохраняется лишь форма религии, но дух ее
постепенно отмирает, уступая место утилитарной «посюсто-
ронности» и сиюминутности. Это подтверждается даже извест-
ной цитатой из Кальвина: «народ послушен воле Божьей лишь
до поры, пока он беден». Люди в подавляющем большинстве
работают лишь потому, что их заставляет нужда.
С другой стороны, религиозное стимулирование, бес-
спорно, являлось важным фактором хозяйственного разви-
тия. Неслучайно, как отмечал Вебер, «если пользовавшаяся
государственными привилегиями монополистическая про-
мышленность Англии скоро пришла в упадок, то рациональ-
ное предпринимательство пуритан сыграло решающую роль
в развитии тех промышленных отраслей, которые возникли
без какой-либо поддержки со стороны государства, а под-
час... и вопреки ему» («Протестантская этика и дух ка-
питализма»).
Вебер констатировал, что «озвученная» в протестант-
стве идея профессионального призвания была интересна
не только с культурологической точки зрения, но и пред-
ставляла большое значение для современности и для бу-
дущего.
Мечта об идеальном человеке, ориентировавшемся по-
чти исключительно на духовных ценностях, ушла в прошлое,
а на смену ей пришел человек новой капиталистической эпо-
хи. «Профессиональный долг» заменил собой все прежние
религиозные идеи и при этом утратил свое изначальное ду-
ховное содержание, выродившись в простое стремление к
наживе. Там, где это стремление достигает своей высшей
свободы (как в США), оно принимает характер безудерж-
ной страсти, подчас, близкой к спортивной.
Помимо этих пессимистичных выводов показательны и
другие рассуждения Вебера о соотношении этических уста-
новок, сформированных в лоне религиозных общин с тре-
бованиями рационального капиталистического хозяйства:
«Чем больше космос современного капиталистического хо-
зяйства следовал своим имманентным закономерностям, тем
невозможнее оказывалась какая бы то ни было мысленная
связь с этикой религиозного братства. И она становилась
все более невозможной, чем рациональнее и тем самым
безличнее становился мир капиталистического хозяйства.
Ибо если еще можно было этически регулировать личные
отношения между господином и рабом именно потому, что
эти отношения были личными, то отношения между меняю-
щимися владельцами ипотек и неизвестными им, тоже
меняющимися должниками ипотечного банка, между кото-
рыми нет никакой личной связи, регулировать было уже не-
возможно — во всяком случае в таком же смысле и с теми
же результатами. Если все-таки попытки такого рода дела-
лись, то... они служили препятствием развитию формальной
рациональности» {«Протестантская этика и дух капита-
лизма»).
Таким образом, согласно Веберу, современный «капи-
талистический дух» порожден протестантизмом. Этот «дух»,
с его тенденцией к универсальной рационализации, отлича-
ет современный капитализм от его патриархальных форм с
«иррационально-спекулятивным характером». Именно аске-
тически настроенный протестант сформировал тип будуще-
го функционера промышленного капиталистического произ-
водства, чей образ почти исключительно ассоциируется с
цивилизацией Запада.

О «духе» других религий

После «Протестантской этики» Макс Вебер обратил-
ся к другим мировым религиям — различным направлени-
ям христианства, индуизма, буддизма, конфуцианства и дао-
сизма.
Результатом этих размышлений стала книга «Хозяйст-
венная этика мировых религий» (1913), также посвященная
главным образом взаимодействию экономики и религии, или,
если говорить точнее, связям между религиозными принци-
пами и мотивацией экономической деятельности.
На сей раз Вебера интересовали и некоторые другие
вопросы, такие как соотношение религии с формой власти,
искусством, философией и т. д. Неудивительно, что со вре-
менем большинство исследователей начали трактовать ве-
беровскую социологию религии в гораздо более широком
смысле — как социологию культуры вообще.
В отличие от своих французских коллег Э. Дюркгейма
и Л. Леви-Брюля, германский ученый практически не затра-
гивал вопроса о происхождении той или иной конфессии.
Гораздо больше его интересовали существующие на теку-
щий момент структурные формы, состав и тип религии, а
также формы религиозности, которые были характерны для
высокоразвитых обществ. Примитивные религии Вебером
были почти полностью проигнорированы.
В своей работе Вебер пытался определить, где и при ка-
ких социальных условиях, среди каких социальных слоев и
групп в религии преобладают ритуально-культовый, аскети-
чески-деятельный, мистико-созерцательный и интеллекту-
ально-догматический моменты. Таким образом, автор хотел
установить «индивидуальный облик» различных религий и
прийти к некоторым обобщениям.
Согласно Веберу, магические элементы были наиболее
характерны для религии земледельческих народов, а в рам-
ках высокоразвитых культур — для крестьянства. Крестья-
не, по его мнению, вообще «очень редко являются носите-
лями какой-либо религии, кроме исконной для них, маги-
ческой».
Народам-завоевателям и военному сословию присуща
вера в судьбу, рок. Разъясняя этот тезис, Вебер писал сле-
дующее: «Военная знать и вообще все феодальные власти
обычно нелегко становятся носителями рациональной рели-
гиозной этики. Жизнь воина не располагает ни к мысли о
благостном проведении, ни к следованию систематическим
этическим требованиям надмирного Бога. Такие понятия как
„грех" и „спасение", религиозное „смирение" не только
далеки от чувства собственного достоинства представителей
всех господствующих слоев, и, прежде всего, военной знати,
но даже оскорбляют его. Принять религию, оперирующую
этими понятиями, подчиниться пророку или священнослужи-
телю должно представляться неблагородным и недостой-
ным» («Хозяйственная этика мировых религий»).
Дойдя до протестантства, Вебер констатировал, что эта
рационалистическая религия характерна для городских со-
словий, которые в меньшей степени, нежели земледельцы,
зависят от внешних природных условий, и в большей — от
правильно организованного трудового процесса.
Именно у горожан, и в особенности у ремесленников, по
мнению Вебера, очень сильно проявляется склонность как
к общинной религиозности, так и к рациональной этической
религии. Вебер отмечал, что именно на Западе общинная ре-
лигиозность, как правило, связана со средним и мелким
бюргерством, которое, в отличие от крестьянства, уже не
слишком дорожит кровнородственными связями. Частичной
заменой рода для такого бюргера служат религиозные об-
щины и профессиональные объединения.

Конфуцианство как образец межсословной религии

Конфуцианство, собственно, может считаться не столько
религией, сколько этико-философским учением.
Тем не менее, хотя и с некоторыми оговорками, Вебер
относит конфуцианство к религии, отмечая при этом его пре-
дельную рационалистичность и отсутствие явно выраженно-
го интереса к загробному миру.
Важнейшими благами, с точки зрения конфуцианской
этики, являются долголетие, богатство, здоровье тела и спо-
койствие духа, любовь к целомудрию и спокойная кончина, за-
вершающая жизнь. Мотивы загробной жизни, искупления и
спасения вообще не были характерны для конфуцианства, а в
роли Мессии мог выступать разве что император, надежда на
которого, впрочем, никогда не принимала характера утопии.
Государственный культ подчеркнуто прост и лишен ка-
кого-либо иррационального начала, вносящего дух беспо-
койства и беспорядка в строго рациональную этику.
Строй, порядок и гармония — вот основные принципы эти-
ки конфуцианства, применимые как к государственному состо-
янию, так и к состоянию души человека. Как отмечал Вебер,
разум конфуцианства являлся рационализмом порядка, и это-
му были подчинены задачи воспитания и образования. Един-
ственной спецификой конфуцианской этики, по его мнению,
являлось то, что она не была враждебна магии, хотя этичес-
кие добродетели признавались важнее чар и заклинаний.
Таким образом, в конфуцианстве соединялись два нача-
ла: этически-рациональное и рационально-магическое. Од-
нако, в отличие от европейского рационализма, китайский
был объединен с магией и традиционализмом, из-за чего на
Востоке так и не сложилась та форма науки, которая по-
явилась в Европе. Как следствие, не появились и аналогич-
ные с западными моделями рациональные типы хозяйство-
вания и управления.

Классификация религий

Рассмотрев индивидуальный облик главных мировых ре-
лигиозно-этических систем, ученый попытался классифици-
ровать их, исходя из разницы в отношении к миру. Так, со-
гласно Веберу, для конфуцианства характерно принятие
мира, для буддизма, напротив, — отрицание. Некоторые
религии (христианство, ислам, зороастризм) принимают ок-
ружающую действительность на условиях ее улучшения и
исправления.
Отношение той или иной религии к миру определяет и
отношение к политике и насилию. Так, религия, отвергаю-
щая мир, как правило, аполитична. Классическим приме-
ром в этом отношении является буддизм, хотя идеи нена-
силия характерны и для христианства. В любом случае,
признает Вебер, интересы любой религиозной организации
рано или поздно вторгаются в сферу реальной политики,
что заставляет их «договариваться» и искать компромис-
сы с властями.
Еще одним принципом классификации религий, по Ве-
беру, является их отношение к идее спасения. Идея эта фи-
гурирует в любой конфессии, но если одни из них предпо-
лагают спасение человека через собственное действие (в
буддизме), то в других фигурирует посредник-спаситель
(христианство, ислам).
В первом случае методами спасения являются либо ри-
туальные культовые действия, либо действия социальные
(благотворительность), либо самоусовершенствование. Во
втором случае некоторые из перечисленных факторов так-
же работают, но гораздо большее значение имеет сам факт
принадлежности к «правильной» церкви.
Отдельным пунктом Вебер выделил пути спасения, за-
висящие от внутренней установки человека. Один из таких
путей заключается в спасении через активное этическое дей-
ствие, другой — через мистическое созерцание.
Наконец, еще один предложенный Вебером принцип
классификации религий зависит от того, какие именно со-
циальные слои являются их главными носителями:
— носителем конфуцианства, по его мнению, является
организующий мир бюрократ;
— индуизма — упорядочивающий мир маг;
— буддизма — странствующий по миру нищенствующий
монах-созерцатель;
— ислама — покоряющий мир воин;
— иудаизма — странствующий торговец;
— христианства — бродячий ремесленник.
Разумеется, все они выступают не как представители
своих профессий или сословий, а в качестве идеологичес-
ких носителей этики или религии, которые особенно легко
сочетаются с их социальным положением.
Отдельно Вебер выделил «религию париев», подразуме-
вая под этим термином религиозно-этические принципы тех
групп населения, которые находятся на низшей ступени «об-
щественной лестницы».
Анализируя религиозную этику «париев» на примере иуда-
изма, а также различных христианских сект, автор отмечал, что
ее носителями никогда не были ни рабы, ни современные про-
летарии. В роли основателей и «пророков» всевозможных
новых религий, как правило, пытались выступать мелкие
ремесленники либо обедневшие выходцы из более привиле-
гированных слоев; при этом они преследовали единственную
цель — сломать существующую социальную иерархию.
По мнению Вебера, в «религии париев» преобладают по-
тусторонние эсхатологические мотивы, в то время как для
высших слоев общества, напротив, характерен живейший
интерес к «посюстороннему» миру.
Переходя к двум противоборствующим классам совре-
менной ему эпохи — буржуазии и пролетариату, Вебер от-
мечал, что в основной своей массе и те и другие достаточно
равнодушны к религии. Религию в таком случае обычно за-
меняют иные идеологические суррогаты. Однако посколь-
ку пролетариат и примыкающая к нему мелкая буржуазия
наиболее зависимы от колебаний экономической конъюнкту-
ры (точно так же, как крестьянин зависим от колебаний по-
годы), даже в эпоху рационализма именно эти слои общества
могут стать объектом религиозной миссии, возможно даже
магического характера.
К последнему выводу Вебер пришел еще до революции
1917 года в России и до рождения в Германии фашизма.
Здесь следует отдать должное его дару провидения, посколь-
ку в России двигателем революции были именно пролетарии,
а в Германии главной опорой фашизма являлась мелкая бур-
жуазия. Кроме того, и коммунизм в (ленинско-сталинском
варианте) и фашизм (в варианте, предложенном Гитлером)
действительно были не просто политико-экономическими
моделями, но являлись еще и «религиями» с живым вождем
вместо Бога и «светлым завтра» вместо потустороннего мира.

Рационализация по Веберу

Для такого рационально мыслящего человека, как Ве-
бер, и коммунизм и фашизм были неприемлемы именно как
вызов рационализму, а, следовательно, и самим законам ис-
торического развития.
Согласно Веберу, именно «рационализация» все в боль-
шей степени будет определять магистральные пути разви-
тия человечества в дальнейшем.
Но что сам Вебер вкладывал в понятие «рационализация»?
В первую очередь под этим термином он подразумевал
такую систематизацию, при которой необозримая, хаотичная
группа явлений с принципиально бесконечным множеством
связей между собой упорядочивается по определенным кри-
териям. Главная же проблема заключалась в том, что под
термин «рационализация» Вебер также пытался подогнать
самые разнообразные явления — «бюрократизацию», «инду-
стриализацию», «интеллектуализацию», «развитие рациональ-
ного производственного капитализма», «специализацию»,
«овеществление», «методизацию», «дисциплину», «расколдо-
вание», «секуляризацию» или «расчеловечивание».
Ситуация упорядочивалась, когда Вебер начинал говорить
о вещах более конкретных, например, о рационализации сво-
бодного труда капиталистического предпринимательства на
Западе. В работе «История хозяйства» (1911) в качестве
наиболее общих условий для этого он выделил следующие:
— рациональный расчет капитала (что является нормой
для всех крупных промышленных предприятий, работающих
на удовлетворение повседневных потребностей);
— присвоение автономными частными промышленными,
предприятиями свободной собственности на средства про-
изводства (землю, приборы, машины, орудия труда и т. п.);
— вольный рынок, то есть свобода рынка от нерацио-
нальных «стеснений обмена» — например, от сословных ог-
раничений, когда известному сословию предписывается оп-
ределенный образ жизни, при котором не существует ни
свободного товарного рынка, ни свободной рабочей силы;
— рациональная, то есть строго рассчитанная и поэто-
му механизированная техника — как в сфере производства,
так и в сфере обмена;
— рациональное, то есть твердо установленное право,
определяющее нормы труда и управления, обеспечивающее
функционирование капиталистического порядка и защища-
ющее от возникновения путаницы в хозяйственных расчетах;
— свободный труд, то есть наличность таких людей, кото-
рые не только имеют право свободно продавать на рынке свою
рабочую силу, но и экономически принуждены к этому;
— коммерческая организация хозяйства, под которой
подразумевается широкое применение ценных бумаг для ус-
тановления права участия в делах предприятия и права, на
имущество.
Вебер считал, что главная идея западного капитализма
заключалась в том, что при всей значимости экономических
факторов, связанных с рационализацией техники и права,
«все же экономический рационализм зависит и от способ-
ности и предрасположенности людей к определенным ви-
дам практически рационального жизненного поведения».

Уязвимость веберовского рационализма

По мнению Вебера, наиболее податливой для система-
тизации и порядка («рационализирования») была «внешняя
организация» мира. К ней он относил экономику, право,
технику, науку, государственное устройство. Одновремен-
но ученый пытался ответить на три важных вопроса, кото-
рые, в сущности, и были основным предметом его иссле-
дований:
— Почему только на Западе, в Западной Европе разви-
лась специфически «рациональная» культура, имеющая уни-
версальное значение? Почему процесс «рационализирова-
ния» не происходил в той же Азии, где существовала гораздо
более древняя и разветвленная культура?
— Почему только в Западной Европе в Новое время воз-
никли «рациональная» наука и техника, «рациональный»
производственный капитализм, «рационально-бюрократи-
ческая» организация государства?
— Какие преимущества любому обществу и его отдель-
ным группам дает эта «рационализация», и какую цену дол-
жны заплатить общество, социальные группы и отдельный
человек за это развитие?
Идея Вебера о «капиталистическом духе» как порожде-
нии протестантизма позволила хотя бы частично ответить на
первые два из этих вопросов, хотя последний так и повис в
воздухе. Но были ли ответы, найденные немецким социоло-
гом, правильными?
События, случившиеся уже после его смерти, и нынеш-
нее состояние мировой цивилизации заставляют предполо-
жить, что «капиталистический дух» может вполне удачно
развиваться на разной религиозной почве.
То же конфуцианство создало собственный набор мо-
тивационных ценностей, которые, отличаясь от западных и
имея иные корни, тем не менее, смогли оказать благотвор-
ное влияние на формирование современного экономическо-
го рационализма.
Приверженность китайцев, корейцев и японцев к дисцип-
лине, а также их способность откладывать удовлетворение
некоторых своих потребностей на длительное время внеш-
не напоминают христианскую аскезу, хотя и базируются на
совершенно иной духовной культуре.
Сама эта база претерпела определенные трансформации
во времени, примером чему может служить Япония. По край-
ней мере дважды (во второй половине XIX века и после Вто-
рой мировой войны) официальная пропаганда предпринима-
ла очень серьезные усилия для того, чтобы «на мирный лад»
преобразовать традиционную самурайскую этику. Присущие
представителям военного сословия самоотречение и дисцип-
лина стали использоваться ни для вооруженной борьбы, а в
целях капиталистического предпринимательства, благодаря
чему возникло совершенно уникальное «сочетание воинско-
го патриотизма и экономически рационализированной этики».
Тем не менее достаточно бережное отношение к своим
традициям на сегодняшний день превратило Японию в стра-
ну, где отдельные «рудименты» прошлого уживаются с са-
мыми современнейшими новациями.
Нечто подобное можно наблюдать и в таком динамично
развивающемся государстве, как Индия, которая в религи-
озном плане не имеет ничего общего ни с Японией, ни с За-
падом.
Таким образом, время подтвердило правильность мно-
гих веберовских тезисов, а также универсальность самого
процесса «рационализации». Другое дело, что «рационали-
зация» зависит не только от изучаемых Вебером религии и
культуры, но и от таких любимых марксистами-материали-
стами понятий, как «уровень развития экономики», «хозяй-
ственная политика», «внешняя конъюнктура».
Сам Вебер полностью не отрицал значения всех этих ма-
териальных факторов, но и не уделял им достаточного вни-
мания, чем отличался от своего старшего коллеги и сооте-
чественника Карла Маркса.
Впоследствии их имена часто будут ставить рядом, как
имена двух выдающихся социологов и ярых антагонистов.
На самом деле противоречия между ними были не настоль-
ко уж явными, тем более что работали они в несколько раз-
ных сферах.

Вебер и Маркс как исследователи капитализма

Пожалуй, главным, на чем сходились дороги Вебера и
Маркса, был их интерес к капитализму.
Вебер, при всем своем весьма критичном отношении к
буржуазному обществу, считал капитализм более прогрес-
сивным, по сравнению, например, с феодализмом. Старые
патриархальные ценности, по его мнению, неизбежно дол-
жны были отойти в прошлое.
Надо сказать, что и Маркс относится к капитализму сход-
ным образом, но если он предпочитал исследовать капита-
лизм с точки зрения экономики и политики, то для Вебера
капитализм являлся, прежде всего, культурным явлением.
Нередко можно встретить утверждения, будто Вебер в
своем стремлении опровергнуть теорию Маркса пытался
объяснить сущность экономического развития исходя из того
влияния, которое оказывают на общество религиозные нор-
мы. На самом деле подобный взгляд является упрощением.
42
В действительности Вебер стремился показать, насколь-
ко сложный комплекс факторов влияет на поведение цело-
го общества и конкретного индивида. Правда, из всего мно-
гообразия сам ученый вычленял только один фактор —
религиозный, но, как справедливо отмечают некоторые ис-
следователи, это не означает, что именно за религиозным
фактором он сам признавал решающее значение. В сущно-
сти, открытие Вебера заключалось в обнаруженной им чет-
ко выраженной адекватности духа капитализма духу проте-
стантизма.
Принципиальные расхождения между ним и Марксом в
отношении к капитализму можно изложить в трех пунктах.
Во-первых, Вебер считал характерной чертой современ-
ного капиталистического общества бюрократическую раци-
онализацию, имеющую тенденцию к развитию независимо
от характера формы собственности на средства производ-
ства. Как следствие, в отличие от Маркса, он отнюдь не ус-
матривал в обобществлении средств производства никаких
предпосылок для коренных преобразований. По его мне-
нию, потребность в рациональной организации, способству-
ющей получению наиболее дешевого продукта, будет суще-
ствовать независимо от революций в государственном
устройстве, определяющих характер собственности на сред-
ства производства.
Во-вторых, различие теорий Вебера и Маркса касалось
трактовки нравственной основы капитализма. Если, по Мар-
ксу, все объяснялось одной лишь страстью к наживе, то, по
мнению Вебера, «стремление к предпринимательству»,
«стремление к наживе, к денежной выгоде... само по себе
ничего общего не имеет с капитализмом». Это «свойствен-
но людям всех типов и всех сословий».
Последнее разногласие между Вебером и Марксом зак-
лючалось в том, что первый из них, подобно Сен-Симону и
Канту, вообще не придавал решающего значения противо-
речиям между рабочими и предпринимателями и не верил в
43
необходимость классовой борьбы для становления совре-
менного общества.
Таким образом, хотя Вебер вслед за Марксом и гово-
рил о типичной организации современного производства,
которого «нигде кроме Запада и быть не могло», однако он
считал противопоставление капитализма и социализма ли-
шенным смысла, поскольку бюрократическая рационализа-
ция как основа современного общества выживет при любом
режиме собственности. Более того, исходя из индивидуали-
стической системы ценностей, Вебер опасался, что социа-
лизация производства неизбежно приведет к ограничению
свободы действий индивида.
Тем не менее, при всем различии позиций двух ученых,
нельзя не признать, что Маркс оказал на своего младшего
коллегу огромное влияние, и, хотя версию капитализма по Ве-
беру, скорее, можно назвать «культурологической», пришел
он к ней все через ту же немецкую политическую экономию.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология