Сорокин П. Общедоступный учебник социологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Политическая программа Временного правительства

Давно желанное совершилось. Старая власть и старый порядок, сковывавшие жизнь великого народа по рукам и ногам, - пали. На их смену приходят новый порядок и новая власть. Основная политическая программа нового правительства опубликована. Остановимся на ней и спросим себя: приемлема ли она? не узка ли?

Если наш ответ будет гласить, что программа временного правительства узка, и в этом смысле реакционна, то отсюда само собой следует, что нет достаточных оснований для поддержки новой власти и нужно добиваться нового правительства с более широкой программой, удовлетворяющей требованиям момента. Если же, наоборот, окажется, что опубликованная программа вполне соответствует условиям момента, от отсюда само собой вытекает обязанность каждого, кому дороги интересы свободы и интересы России - России, не как официального наименования, а России, как собирательного имени, обозначающего интересы и благо 180 миллионов людей, - поддерживать это временное правительство, сплотиться вокруг него, стойко бороться со всякими попытками подорвать его силу и власть, короче - обязанность организованной поддержки его, чтобы не способствовать тем великим опасностям, которые грозят дорогой нам родине - ста восьмидесяти миллионам прежде закованных, а теперь свободных граждан свободной России. А опасности эти велики и далеко еще не устранены. Свободной России грозят три врага: старая власть, внешний враг, занимающий нашу территорию, и беспорядок, способный свести "на нет" великое дело, так успешно начатое и продолжаемое...

Не будем опьяняться временными успехами. В такие важные моменты нужно особенно трезво и осторожно смотреть на положение вещей, а оно

282

таково, что внушает еще большие опасения за прочность нового порядка. Пока сделана лишь одна сотая часть того, что нужно сделать.

Старый порядок, угнетавший родину в течение тысячи лет, пустил в ней глубокие корни. Ураган революции смел с поверхности носителей этого порядка, но корни его еще остались. Они готовы снова расцвести пышным чертополохом при всяком удобном случае и заглушить свежие, но еще слишком нежные, и хрупкие цветы нового порядка. Далеко не обезврежены еще все прямые сторонники и ревнители прошлого. А сколько лиц признало новый порядок только за один страх! Достаточно временного смятения, достаточно случайного колебания - и вся эта группа так же легко может перейти на сторону старой власти, как легко перешла она на сторону новой.

Отсюда вывод: все, кому дорог новый порядок, все, кому дорога революция, все, кто желает процветания новой, свободной России, объединяйтесь, забудьте мелкие разногласия, не тратьте своих сил во взаимной, ненужной борьбе.

Есть и другой враг - врач внешний, по-прежнему занимающий наши города и села, по-прежнему миллионами штатов грозящий нашей родине, как и раньше готовый вторгнуться в новые области и отнять нашу завоеванную свободу.

Теперь более чутко, чем когда бы то ни было, он прислушивается ко всему, что делается у нас, надеясь на наше разногласие, но усиленно собирает силы, чтобы ударить на нас и заставить нас принять его условия.

Нельзя допускать этого. Не для того мы боролись за свою свободу, чтобы отдать ее снова; не для того мы свергали нашего внутреннего врага, чтобы на его место посадить нового деспота. Мало того, если придет этот внешний деспот, с ним придет и внутренний свергнутый враг. Газеты уже сообщили, что клевреты Николая II советовали открыть немцам минский фронт, чтобы "прогнать всю эту революционную сволочь". Те же газеты рассказали нам, что Вильгельм ведет войну не с Николаем, а с русским народом. И можно быть вполне уверенным, что победа Германии повлечет за собой и победу старого порядка над новым. Во имя защиты внутренней завоеванной свободы от новых опасностей мы по-прежнему признаем законной и необходимой оборону страны от внешних опасностей. По-прежнему считаем опасной пропаганду "мира во что бы то ни стало" и выставление лозунгов вроде "долой войну". Мы хотим мира, но не какого угодно, а мира, соответствующего интересам человечества и совпадающим с ними интересам нашей родины. В этих целях мы стоим за оборону, но отрицаем завоевания. Мы не хотим разгрома России и ее союзников, но не желаем и разгрома Германии и союзных с ней стран. Признавая оборону, мы вместе с тем не отрицаем, а считаем необходимым скорейшее начатие мирных переговоров как правительствами воюющих стран, так и самими воюющими странами. Военные действия должны идти своим чередом, а переговоры - своим.

Когда враждебные стороны сойдутся на определенных условиях, тогда может быть объявлено перемирие. Пока этого нет - война будет и должна продолжаться. Каковыми должны быть эти условия - здесь я

283

этого не буду касаться, а отошлю читателя к другой своей статье, посвященной этим вопросам'.

Эта внешняя опасность снова требует от нас объединения, единства мысли, единства воли и единства действий! Есть и третья, не менее грозная опасность.

Старое правительство довело страну до развала. Расстроило и подорвало все. Хозяйственная жизнь страны доведена до полной разрухи. Пути сообщения попорчены. Нет угля, и фабрики принуждены закрываться. Нет хлеба, сахара и других необходимых продуктов. Не только тыл, но и армия не обеспечены хлебом.

Старый порядок разрушил и другие стороны жизни страны. Уменьшилось у всех сознание долга и ответственности за судьбы родины. Если раньше все можно было сваливать на правительство, то теперь ответственен сам народ, каждый из нас! Мы получили права, мы взяли управление отечеством в свои руки, но нужно помнить, что теперь мы же ответственны и за все события, совершающиеся в нем. Между тем это сознание своей ответственности проявляется далеко не у всех. Одни, привыкнув при старом порядке грабить народ, продолжают делать свое дело и теперь; другие - привыкнув безучастно относиться к общественным интересам, не отучились еще от своей привычки и теперь. Ни того, ни другого не должно быть.

Старая власть давила всякую самостоятельность, всякое проявление свободы.

Теперь ее нет. Оковы пали. И как всегда бывает в таких случаях, многие из вчерашних рабов, очутившиеся вдруг господами, опьянились своей свободой. Разгулявшиеся аппетиты развернулись вовсю. Не понимая, что такое истинная свобода, не учитывая громадных опасностей, грозящих родине, многие из них не хотят больше знать никаких ограничений, никакого удержу.

"Свобода — так уж свобода вовсю", - говорят они. — "Что хотим, то и делаем. Знать никого не знаем, и ведать не ведаем! Все позволено!"'*.

Нужно ли говорить, какую опасность несут эти лица! Нужно ли говорить, что все они подрывают всякое дело революции и прямо или косвенно играют на руку старой власти! Нужно ли напоминать, что все, кому дороги свобода и счастье родины, должны бороться с такими распоясавшимися, ошалелыми демагогами, путающими революцию с беспорядком и бесправием, марающими ее святость и чистоту.

Таково вкратце печальное наследие прошлой власти. Мы берем в свои руки государство, расстроенное во всех отношениях.

И мы должны победить все трудности, стоящие перед нами. Должны преодолеть все опасности, грозящие нам.

Для этого дано одно средство: организация и работа. Порядок нам теперь нужен больше, чем когда бы то ни было. Разъединение теперь опаснее, чем во всякое другое время. Нам нужен центр, вокруг которого мы все должны сплотиться, иначе говоря, нам нужно сильное, народное правительство, которое стойко, честно и умело взяло бы в свои руки руль

' См. мою статью "Si vis pasem", написанную и набранную до революции.

284

государства и твердой рукой направило бы государственный корабль по бушующим волнам событий к высоким целям народного блага и народных интересов.

Такое правительство образовалось. Его программа опубликована. Посмотрим, приемлема она или нет. Если она достаточна — мы все должны встать живою стеною вокруг него.

Если программа узка и отстала — должны добиваться нового правительства.

Я считаю правильным первое положение. Иными словами, признаю, что политическая программа нового правительства вполне удовлетворительна. Отсюда вывод: все и каждый по мере своих сил и дарований должны поддерживать новое правительство, поскольку оно честно и прямо будет проводить в жизнь свою программу, и должны бороться против всяких попыток ослабить его силы и авторитет.

Таков практический вывод, следующий из ознакомления с программой нового правительства. Остановимся на ней более внимательно.

Первый пункт политической программы правительства касается амнистии. Он гласит: "Полная и немедленная амнистия по всем делам политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям", и т.д.

Амнистия имеет свою историю. В прошлом она смешивалась с простым помилованием в смысле освобождения от суда или наказания, исходившим от главы рода или государства.

Затем она отделилась от помилования.

Помилование есть простой акт милости. Оно обычно касается только отдельных лиц и исходит в порядке милости от главы государства. Простое помилование не может погашать гражданских последствий преступления, так что помилованный за первое преступление, в случае совершения им второго, будет считаться рецидивистом.

Так как право помилования обычно принадлежит главе государства, и так как последний может злоупотреблять этим правом, как, например, было у нас при Николае II, прощавшем обычно погромщиков, черносотенцев и т.д., то современное право признает необходимым уничтожение или ограничение этого права. Уже французская революция 1789 г. уничтожила это право короля, как и у нас злоупотреблявшего им: прощавшего своих прислужников и угодных ему лиц за самые вопиющие преступления.

Иначе обстоит дело с амнистией. В отличии от простого прощения амнистия есть акт 1) коллективный, касающийся не одного лица, а многих; 2) акт реальный, т.е. освобождаются от суда и наказания не те или иные лица, а все лица, совершившие определенного рода преступления; 3) акт этот, раз он дан, неотменим и неотвергаем; 4) амнистия, в противоположность простому помилованию, не есть акт милости, исходящий от главы государства, а законодательный акт суверенной власти государства, преследующий высокие задачи государственного властвования, каковыми являются: удовлетворение народной совести, умиротворение

285

общества, признание заслуг всех тех, кто боролся за свободу и права народа, и т.д.

В силу этого, 5) амнистия является не только освобождением от наказания и суда, но она погашает и самый факт преступления, делает его как бы не бывшим.

Таковы основные черты амнистии в современном виде. В то время, как право помилования постепенно исчезает, право амнистий все более развивается.

Нужно ли говорить, что мы должны всемерно приветствовать это положение политической программы правительства. Мы должны это сделать тем более, что из обещания оно уже превратилось в дело. Указ об амнистии судом. Пределы его весьма широки.

Политические и религиозные "преступники" освобождены из тюрем; мы видим их в наших рядах. Правительство успело уже выполнить этот пункт своей программы. Нам остается признать это и сказать - здесь правительство выполнило свое обещание.

Второй пункт программы новой власти гласит: "Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек, с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускаемых военно-техническими условиями".

Этот пункт касается того, что носит название "личных и неотъемлемых прав человека и гражданина".

Этими правами в тех или иных пределах пользуются все граждане государств западной Европы. Словесно они признаны были и у нас в "Основных законах" 1906 г. Но это было только словесное признание. Дальнейшие оговорки сводили "на нет" все эти права у нас и напоминали щедринское изречение: "Всем и каждому предоставляется право ходить по тротуарам. Примечание первое: А ну-ка попробуй". Такие-то "А ну-ка попробуй" в виде примечаний уничтожали всякую свободу, словесно признанную "Основными законами". Так, например, в ст. 80 мы читаем: "Российские подданные имеют право образовывать общества и союзы в целях, не противных законам". Стоило, однако, взять соответствующие правила 4 марта 1906 г., разъясняющие, когда, как и при каких условиях можно было образовывать союзы и собрания, и из их рассмотрения ясно вытекало, что у русских граждан собственно нет никакой свободы союзов и собраний.

Эти права по правилам 4 марта поставлены в полную зависимость от администрации.

Чтобы такого "казуса" не произошло и теперь, нам приходится внимательно следить за тем, каким содержанием наполнит эти формулы свобод новое правительство. Если оно будет честно выполнять свои обещания - мы будем рады; если нет - мы будем бороться с ним и критиковать его.

Под свободой слова в печати разумеется право граждан высказывать свои мысли, распространять их и воспроизводить их в неограниченном количестве при помощи печатного станка.

Само собой разумеется, что это право не есть неограниченное право безнаказанно говорить и печатать что угодно. Могут найтись лица,

286

которые вздумают без повода оскорблять других лиц, клеветать на них устно, письменно и печатно; говорить и печатать бесстыдную заборную ругань и тем оскорблять чувство общественной стыдливости и нравственности, призывать и подстрекать людей к убийству, грабежу, насилию и т.д.

Естественно, что при такой "свободе" общественный порядок, жизнь и честь отдельных лиц подвергались бы большой опасности. Поэтому свобода слова и печати означает не безответственное право говорить и печатать все, что угодно, а право говорить и печатать все, что угодно, отвечая за свои слова и произведения лишь перед правильно поставленным судом, а не администрацией. В этой замене административных мер ответственность лишь по суду и состоит главная сущность свободы слова и печати, а равно и свобода союзов, собраний и стачек.

Под свободой собраний разумеется право граждан собираться для обсуждения, обмена мнений и принятия решений по тому или иному вопросу.

Под свободой союзов понимают право граждан составлять постоянные и длительные соединения для достижения той или другой цели путем совокупных усилий и средств.

Частичным проявлением свободы союзов служит и право рабочих составлять профессиональные рабочие общества - с одной стороны, и их право прекращать работу или устраивать стачки в целях улучшения своего материального положения или в целях достижения той или иной Задачи - с другой.

До сих пор этих свобод фактически мы не знали. Все здесь зависело от произвола администрации. Для того, чтобы устроить собрание или митинг, нужно было фактически разрешение администрации. Она могла запретить собрание, хотя бы оно не преследовало никаких незаконных целей. Она могла не допустить образования союза, хотя бы он ставил своей задачей цели, не воспрещенные законом. Печать отдана была под власть цензуры. Администрации было предоставлено право без суда штрафовать газеты, прикрывать их, не допускать статей, ей почему-либо неугодных. Право стачек не признавалось. Сами стачки объявлены были преступлением в ряде случаев и т.д.

Короче — вместо ответственности по суду в случаях, законом определенных, до сих пор царствовала ответственность перед администрацией, которая могла действовать по своему произволу, без всяких законов. Теперь же, с признанием этих свобод, дело принимает иной вид.

Каждый из нас теперь может собирать собрание или митинг без всякого разрешения и без всякого заявления администрации. Каждый из нас может составлять любое общество или союз опять-таки без такого разрешения.

Каждый гражданин может говорить и печатать все, что угодно, без всякого разрешения цензуры.

Рабочие имеют право устраивать стачки, не подвергаясь за это никаким наказаниям.

Но, как я уже заметил, эта свобода не означает вовсе полной безответственности. Из нее вовсе не следует, что каждый перестает быть ответственным перед судом и может делать все, что угодно. Нет. Я имею

287

право составлять союз и собирать митинг без чьего бы то ни было разрешения. Но если на этом митинге я буду ругаться отборной похабной руганью или призывать граждан к убийству и поджогу или клеветать на кого бы то ни было, - я отвечаю перед судом за свои действия, ибо они становятся поступками, воспрещенными уголовным законом. Но отвечаю не за то, что созвал собрание или участвовал в нем, а за то, что совершил в этих условиях ряд уголовных преступлений.

Точно так же из свободы союзов вовсе не следует, что безответственны перед судом все те, кто составили бы, напр., союз для взламывания чужих помещений или убийства всех женщин. Такого рода союз представляет шайку преступников, совокупными силами совершающих ряд преступлений, предусмотренных уголовными законами, и, понятно, каждый из них ответственен за свои действия перед судом на основании закона.

То же нужно сказать и· о всех остальных свободах. Признание их означает право граждан пользоваться ими, но не означает полной безответственности. Если при осуществлении этих свобод отдельные лица совершают предусмотренные законами преступления, они, естественно, отвечают за них перед судом. Если же таких преступлений нет, нет и никакой ответственности. Каждый волен в этих пределах говорить, печатать, собираться, составлять союзы и устраивать стачки без всякого разрешения и наказания.

Такова основная сущность этих свобод и их общие границы. В зависимости от ряда условий из этих общих правил обычно делаются некоторые исключения, имеющиеся в законодательстве всех стран Европы, но мы пока их не будем касаться здесь. Им место в специальных статьях, а не в этом общем очерке политической программы правительства.

Возвещенная последним программа свобод в своем целом достаточно широка. Но она пока является общий декларацией. Остается подождать, какое содержание будет дано этим декларативным формулам. До сих пор мы не видим никаких попыток со стороны правительства сузить эти общие положения. Будем надеяться, что этих ограничений не окажется и в самих декретах, определяющих содержание этих свобод.

Третий пункт декларации правительства гласит: "Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений". Формула краткая, но чрезвычайно важная. В старой, несвободной России не было равенства прав ее граждан. Прежде всего, существовало сословное неравенство в виде сословий дворян, граждан, мещан и крестьян. Права и обязанности их были далеко не одинаковы. После 1905 г. эта пропасть между сословиями была частично уменьшена, но далеко не засыпана. Правами трудовой народ в лице крестьянства был обделен во всех отношениях. Дворяне же пользовались целым рядом привилегий и преимуществ. Отныне этого не должно быть. Подобно великой французской революции 1789 г., отменившей все сословные различия, отменяет их и великая русская революция. Отныне в России нет ни дворян, ни граждан в старом смысле, ни крестьян, а есть равные в своих правах граждане свободной России. Сословия уничтожаются. Перегородка неравенства падает.

288

Наряду с сословным неравенством до сих пор существовало и вероисповедное неравенство. Хотя "основные законы" 1906 года и говорили: "Свобода веры присвояется не токмо христианам иностранных исповеданий, но и евреям, магометанам и язычникам: да все народы, в России пребывающие, славят бога всемогущего разными языками по закону и исповеданию праотцов своих" (ст. 67), но те же "основные законы" признавали различие первенствующей и господствующей веры, каковой была "христианская православная, кафолическая, восточного исповедания" вера, и других религий, из которых одни были только терпимы, а другие преследовались самым жестоким образом. Достаточно для примера указать на уголовные законы, где это различие выступает ясно. Это неравенство вероисповедное выступало и в тысяче других форм: не все религии могли иметь открытые места для богослужения, устраивать религиозные процессии, иметь открыто своих наставников, собираться для религиозных молитв и т.д. Лица же, принадлежащие к так называемым "изуверным сектам", открыто преследовались. В то время, как пропаганда христианской веры, особенно православной, всячески поощрялась, как поощрялось и совращение из другой веры в православную, обратный переход и пропаганды и совращение из православной религии в другие считались уголовным преступлением и весьма жестоко карались (см. угол. улож. 1903 г., ст. 73-98).

Нужно ли говорить, что такой порядок был недопустимым. Религия и вера есть дело совести, дело глубокого внутреннего убеждения. В этих вопросах более, чем где-нибудь, неуместно всякое принуждение, всякое вмешательство силы и государства. Нельзя заставить веровать из-под палки. Такое принуждение и неравенство оскорбляло одинаково и православную, и неправославные религии: последние тем, что вызывало у последователей неправославного исповедания чувство возмущения и ненависти к православной вере, в которую их старались обратить принудительно; православную же веру такое вмешательство унижало, загрязняло ее внутреннюю чистоту, превращало ее из божеского дела совести в какую-то принудительно навязываемую силой религию.

Эта свобода совести теперь признана всюду. Декларация правительства· вводит ее и у нас. Министр юстиции уже распорядился в срочном порядке изготовить законопроект ("Бирж. Вед." от 11 марта). Отныне свобода веры и совести введена в России; отныне действительно "все народы, в России пребывающие, могут славить Бога всемогущего разными языки по закону и исповеданию праотцов своих".

Кроме этих видов неравенства Россия знала до сих пор и национальное неравенство. Права великорусской и других национальностей были далеко не равны в самых различных отношениях. Не говоря уже об "инородцах" и евреях, даже такие национальности, как поляки, украинцы, латыши, белоруссы и т.д., обделены были и в свободе преподавания на родном языке в школах, и в свободе употребления родного языка в суде и в других правительственных учреждениях, и в свободе печатания книг и газет на своем языке, и в ряде публичных прав гражданина. Такое положение делало Россию матерью для одних народов и мачехой для других, вызывало чувство неприязни к ней со стороны обделенных на-

289

циональностей, стремление отколоться от нее, и сеяло вражду между отдельными народностями единого отечества.

Теперь этого нет. Все национальные ограничения отменены. Теперь все мы - равные дети одной великой родины; все народы ее братья друг другу. Создается великий и прекрасный союз свободных народностей, которые дружно и сплоченно, как равные равным, подают друг другу руки, чтобы совместными силами трудиться над одной задачей- созданием великого храма свободы, счастья и добра. Да будет так!

Четвертый пункт декларации гласит: "Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, прямого и тайного голосования Учредительного Собрания, которое установит форму правления и конституцию страны".

Еще недавно казавшееся несбыточным совершилось. Старые основы пали. Старая власть ушла. Образовалось новое временное правительство. Приходится установлять новый порядок политического устройства на новых началах. Кто же может решить этот вопрос. Никто, кроме самого народа. Воля его свергла старую власть, воля же народа должна установить и новые формы правления и устройства России. Ни временное правительство, ни советы рабочих и солдатских депутатов не могут этого сделать. Они не являются выразителями воли всего народа. Состав их случайный. Задачи их — чисто временные. Временное правительство взяло в свои руки управление страной лишь на время, пока не соберется Учредительное Собрание как полновластный выразитель воли всего народа.

Только Учредительное Собрание может и должно считаться таким полновластным установителем как формы правления, так и всего политического устройства России. Под Учредительным Собранием нужно разуметь собрание народных представителей, избранных на основе всеобщего, равного, тайного и прямого голосования всем народом, для установления основных начал или законов социально-политического устройства государства. До его созыва управляет государством Временное Правительство. Со времени же открытия Учредительного Собрания вся полнота власти сосредоточивается на нем. Оно становится полноправным вершителем судеб государства и установителем основных начал организации последнего.

Первый вопрос, который придется решать ему, это вопрос о форме правления нашей родины.

Будет ли у нас монархия неограниченная или ограниченная в виде конституционной или парламентарной, или же будет республика - решение будет зависеть исключительно от Учредительного Собрания. С нашей точки зрения, самой совершенной формой правления является, конечно, республика как выражение прямого народоправства. Место наследственного монарха должен занять избираемый на срок президент. Преимущества республики сравнительно со всеми видами монархии многочисленны и разнообразны.

История показывает, что монархия всегда в той или иной форме грозит свободе народа и его вольностям. Особенно же велика эта угроза в стране, где царствовал до сих пор монархический строй. Ограниченный

290

монарх всегда стремится стать неограниченным; конституционный порядок - деспотическим. Опыт Франции, примеры Наполеона I, Людовика XVI, Карла X, Луи Филиппа и особенно Луи Бонапарта достаточные доказательства сказанному. Поэтому мы всеми мерами и силами должны бороться за демократическую республику и с этой целью проводить ее сторонников в Учредительное собрание. Помимо формы правления последнему придется решить и ряд других не менее важных вопросов: вопросы об однопалатной или двупалатной системе представительства, о способе выборов в парламент, об организации установлений верховного и подчиненного управления, о централизованном или федеративном устройстве России, о правах и вольностях граждан, вопросы земельный, рабочий и т.д. Из сказанного видно, насколько важными и решающими для судьбы России будут постановления Учредительного Собрания и насколько глубоко и серьезно затронут они интересы всех граждан нашего отечества. Отсюда понятно, как сильно заинтересован каждый из нас в том, чтобы состав членов Учредительного Собрания состоял из лиц, преданных трудовому народу, знающих его нужды, хотящих и умеющих защищать его интересы. Иными словами, подготовка к выборам в Учредительное Собрание есть теперь главная очередная задача каждого, кому не безразличны интересы родины и трудового народа.

Таков четвертый пункт программы правительства. Как видим, против него, как и против предыдущих пунктов, нам возражать нечего. Ничего нельзя сказать и против способа голосования, против прямой, равной, тайной и всеобщей подачи голосов. Не касаясь деталей, эта формула самая демократическая, та, которую выставляли всегда крайние партии, та, которая до сих пор еще не осуществлена в таких передовых странах, как Англия. Нам остается подписаться под ней всецело и призвать народ к осуществлению им своего права, в полном объеме предоставленного ему этой формулой.

Таковы основные пункты политической программы правительства. Не останавливаясь на других, также весьма важных, каковы: 5) "замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления", 6) "выборы в органы местного самоуправления на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования" и 7) "неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении", - я в двух-трех словах остановлюсь на пункте восьмом правительственной декларации.

Он гласит: "При сохранении строгой воинской дисциплины в строю и при несении военной службы правительство признает необходимым устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам".

Этот пункт заслуживает большого внимания. Он означает начало раскрепощения личности солдата и предоставления ему всей полноты прав гражданина, поскольку она не вредит исполнению специально воинских обязанностей. Граждане России до сих пор были подавлены и ограничены в правах старым порядком. Но, быть может, это закрепощение личности нигде не принимало столь резких форм, как в условиях жизни солдата. Последние поистине были рабами среди рабов. Вот почему этот пункт,

291

кладущий начало раскрепощению личности солдата-гражданина, нельзя не приветствовать. Нельзя также и не гордиться им, так как и в этом отношении мы опережаем другие демократии Европы, где в данный момент права солдата более ограничены, чем у нас, при осуществлении этого положения.

Всецело приветствуя это раскрепощение солдата, мы не можем, однако, не указать, что оно имеет и, особенно в данный момент, должно иметь известные границы. Эти границы диктуются самими условиями и задачами военной службы.

Чтобы войско являлось силой и могло успешно защищать страну, первым и основным условием для этой цели является существование полной дисциплины. Без последней войско - бессильное стадо. Армия без дисциплины - хаотическая масса, неспособная защищаться, неспособная быть силой, и, вдобавок, масса чрезвычайно опасная, легко подверженная всяким внушениям и беспорядочным действиям. Эту сторону дела никак нельзя забывать при решении этого вопроса. В силу этого, можно требовать полного раскрепощения солдат, но в пределах, допускаемых задачами военной службы и военной дисциплины. Ни больше, ни меньше. Вот почему мы не можем присоединиться к тем крикливым требованиям некоторых демагогов и близоруких фанатиков, которые забывают эту сторону дела и требуют полного уравнения солдат в пользовании гражданскими свободами. Вот почему мы не можем с грустью не указывать на некоторые ошибки, вроде "Приказа № I", допущенные советом рабочих и солдатских депутатов, ошибки, внесшие большую дезорганизацию в армию, наделавшие немало бед, стоившие жизни ряду солдат и офицеров. В минуты, когда я пишу эти строки, последствия этих ошибок еще налицо, и дай бог, чтобы они исчезли скорее2*.

"Полнота прав вне строя и абсолютная дисциплина в строю!" — таков наш лозунг. По этому пути за некоторыми исключениями пока и идет правительство в осуществлении этого пункта, и нам остается пожелать, чтобы и в дальнейшем оно шло, не сходя с этой дороги.

Таковы основные пункты программы временного правительства. Как видим, она достаточно широка и дает вполне достаточный простор для культурно-политического творчества граждан свободной России. В своем целом программа ставит нашу родину на один уровень с самыми развитыми демократиями Европы. Мало того, в некотором отношении, в частности в вопросах правового положения солдата, она опережает европейские государства. Опережает их она и в ином отношении. В той же декларации правительство заявляет, что оно "считает своим долгом присовокупить, что оно отнюдь не намерено воспользоваться военными обстоятельствами для какого-либо промедления по осуществлению вышеизложенных реформ и мероприятий". Это заявление подтвержденное не раз и позже и фактически осуществляемое правительством, чрезвычайно важно. Оно означает, что указанные права и свободы не будут ограничены и в данное военное время. Это-то обстоятельство и ставит нас в положение, более передовое по сравнению с Западом. Там указанные свободы уже давно нашли свое осуществление. Но в данное время, в силу требований войны, они были значительно ограничены. Декрет 1914 г. в

292

Англии, видоизмененный биллем 1915 г., существенно ограничил права и вольности английского народа. То же нужно сказать и о декрете от 2 августа 1914 г. во Франции, введшем осадное положение во всей стране и предоставившем большие полномочия правительству. Мы же, согласно приведенному заявлению правительства, не получаем никаких ограничений в пользовании этими правами и в данное военное время. В силу этого, мы не только становимся на один уровень с демократиями Запада, но и существенно опережаем их.

Все сказанное выше и приводит нас к выводу, что программа временного правительства вполне удовлетворяет требованиям момента. Она дает достаточный простор для органического строительства новой жизни. В силу этого и само правительство заслуживает полной поддержки в осуществлении начертанной программы.

Таков наш ответ на поставленный выше вопрос.

Само собой разумеется, однако, что эту поддержку оно заслуживает лишь в том случае, если прямо и искренно будет идти объявленной декларацией дорогой. Если же оно будет уклоняться от исполнения своих обещаний, если в объявленные формулы будет вводить ограничения и кривотолкования, естественно, должно измениться и наше отношение к нему. В этом случае, быть может, тактику активной поддержки правительства придется заменить тактикой активной борьбы с ним.

Пока этого отклонения нет. Пока правительство последовательно и честно выполняет свои обещания. В силу этого оно заслуживает полной поддержки русского общества, поддержки, диктуемой спасением родины и закрепощением добытых революцией свобод.

В этих случаях должно помнить слова Герцена: Мы идем с теми, кто освобождает народы, и до тех пор, пока освобождает.