Сорокин П. Общедоступный учебник социологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть II. УЧЕНИЕ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛЮДЕЙ, ФАКТОРАХ ПОВЕДЕНИЯ
И МЕХАНИКЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ПРОЦЕССОВ

Глава VII. ВЛИЯНИЕ БИОЛОГИЧЕСКИХ СИЛ (РАЗДРАЖИТЕЛЕЙ) НА ПОВЕДЕНИЕ И ОБЩЕСТВЕННУЮ ЖИЗНЬ ЛЮДЕЙ

§1. ГЛАВНЕЙШИЕ БИОЛОГИЧЕСКИЕ РАЗДРАЖИТЕЛИ

Человек является одним из организмов. Отсюда следует, что он подчинен силам и условиям, которым подчинены организмы вообще. Такими условиями служат все условия, сохраняющие жизнь организма и данные вместе с последними. Любой организм, чтобы жить, должен удовлетворять свои основные потребности. Таковы: Биологические потребности как раздражители

потребность в пище, в размножении, в самосохранении. Никакое живое существо не может жить, не удовлетворяя этих потребностей. Они даны вместе с организмом и от него неотделимы. Они наследственны. Они бессознательны. Они представляют не личное достояние того или иного отдельного организма, не результат личного научения или опыта, а достояние всех организмов, свойство всякой живой материи. Они получаются вместе с организмом.

Все такие потребности: а) получаемые вместе с организмом, b) наследственные, с) не зависящие от сознания и личного опыта, d) свойственные

88

всем живым организмам, представляют собой биологические или жизненные потребности. Их называют еще рефлексами и инстинктами.

Потребности, удовлетворяющие этим признакам, составляют то, что мы называем биологическими факторами поведения и общественной жизни людей.

Легко понять, почему они могут считаться факторами. Когда любая биологическая потребность не удовлетворена (напр., голод), она повелительно требует удовлетворения, подобно пару, толкает человека к ряду действий и поступков, направленных на ее удовлетворение. В самом прямом смысле она представляет "двигатель" или "мотор", заставляющий человека действовать, и действовать в определенном направлении.

Главнейшими из таких биологических потребностей будут: 1) потребность питания; 2) потребность половая (размножения); 3) потребность индивидуальной самозащиты; 4) потребность групповой самозащиты; 5) бессознательное подражание; 6) потребность движения; 7) другие физиологические потребности: сна и покоя, бесцельного расходования излишней энергии (игры), удаления из организма мочи и кала и т.п.

Флора и фауна как раздражители

Рядом с этими факторами к числу биологических раздражителей мы должны отнести все раздражения, исходящие от растительных и животных организмов, окружающих человека. Из обыденного опыта мы знаем, что на жизнь и поведение человека влияют не только люди, но и другие организмы, с которыми он приходит в соприкосновение. Напр., в местах богатых хищными зверями и дичью, человек будет вести себя иначе, чем в местах, где их нет. Жизнь и поведение людей зависят не только от крупных животных организмов, но и мелких: места, богатые холерными или чумными бациллами, вызывают в мире людей эпидемии, усиленную смертность или ряд мер, направленных на борьбу с этими врагами. Влияет на поведение людей и характер окружающего их растительного мира, т.е. раздражения, исходящие от растительных организмов. В лесу человек принужден вести себя иначе, чем на лугу. Места, богатые фруктовыми деревьями или годными для пищи растениями, делают удовлетворение голода и поддержание жизни гораздо более легкими по сравнению с местами, бедными такими растительными организмами. Иными словами, фауна (мир животных организмов) и флора (растительный мир) оказывают влияние на поведение людей. Ряд действий человека (акты борьбы, приручения животных, явление эпидемий, болезней и т.п.) вызываются раздражителями, исходящими от окружающих его растительных и животных организмов. Все подобные раздражители приходится отнести также к группе биологических раздражителей или факторов.

Наследственность как фактор

Дальнейшим важным биологическим условием, весьма сильно влияющим на поведение людей, служит явление биологической наследственности.

89

Привычка и условные Из остальных биологических раздражителей рефлексы как факторы упомянем еще про биологический механизм

образования условных рефлексов в связи с явлением, повторения и образования привычных актов или привычек. Что я разумею под этими словами, будет разъяснено ниже.

Таким образом, главнейшими биологическими раздражителями являются'. 1) основные перечисленные биологические потребности, 2) флора и фауна, 3) наследственность, 4) привычка и условные рефлексы.

Важность биологических раздражителей

Эти раздражители представляют тот пар, который толкает людей на действия. Они же в значительной степени определяют

форму человеческого поведения. Они же лежат в основе большинства общественных институтов,. Биологические силы служат теми глубинными течениями, которыми обусловливается ход исторических событий и общественных процессов. Эти животные инстинкты были и остаются до сих пор главными пружинами общественных движений. Человек в этом смысле все еще является зверем. Силы цивилизации или силы социальнопсихические пока что все еще похожи на тонкую пелену, которая сплошь и рядом рушится под натиском этих биологических сил. "Поскребите любого цивилизованного человека и под ним вы найдете животного". Это изречение, если не вполне, то в значительной части все еще остается правильным. Правда, с поступательным ходом истории значение социально-психических сил растет. Но сейчас их роль еще не настолько значительна, чтобы вполне господствовать над биологическими силами. Последние все еще представляют главные пружины нашей деятельности, действующие часто без ведома и вопреки действию социально-психических сил. Перейдем к краткой характеристике указанных биологических сил или факторов.

Литература:
Шимкевич: Общие основы биологии;
В. Вагнер: Биологические основания сравнительной психологии, т. I и II;
Мак-Дауголл: Основные проблемы социальной психологии;
Морган. Привычка и инстинкт.

§ 2. ПОТРЕБНОСТЬ ПИТАНИЯ КАК ФАКТОР

Голод и жажда являются могучими двигателями человеческого поведения. Ими вызываются множество поступков человека. Им обязан своим существованием ряд социальных институтов и общественных процессов. Проследим кратко влияние этих раздражителей. Начнем с влияния их на отдельные стороны человеческого поведения.

Влияние голода на отдельные стороны поведения

Это влияние сказывается на течении мыслей и представлений. Голод нарушает нормальную смену их, врывается в их течение, чаще и чаще вызывает представления, связанные с пищей или имеющие к ней отношение, и вытесняет все мысли и представления, не имеющие отношения к удовлетворению данной потребности. Голодный или жаждущий человек может думать и думает

90

только о хлебе и воде. Сосредоточиться на чем-либо другом - ему трудно, а при сильном голоде — почти невозможно. "Только бы поесть или попить", - вот что заполняет все мысли и представления голодного человека. Подтверждением сказанному служат наши времена: куда бы ни пошел теперь, о чем бы ни заговорил, в конце концов разговор обычно съезжает на тему о голоде, о карточках, о столовых, о ценах на продукты и т.д. Голодная Советская Россия больше всего говорит о голоде, о пище и т.д.

Влияют голод и жажда и на восприятия человека. Голодный человек

становится глухим ко всему, что не относится к пище. Все его внимание направлено на предметы и явления, связанные с удовлетворением голода и жажды. Становясь глухим ко всему побочному, он делается особенно чутким (в области обоняния, слуха, зрения) к предметам и явлениям, относящимся к этой потребности. То же можно наблюдать и на животных. Возьмите кусок хлеба и покажите его голодной собаке. Этим вы "прикуете" собаку к хлебу. Глаза, поза, все внимание собаки будет устремлено на хлеб. Куда вы повернете руку с хлебом, туда устремляется и собака. Если вы будете водить руку справа налево и обратно, соответственным образом будет повертываться и голова собаки. Все остальное перестает интересовать ее; она становится "глухой" - ко всему иному. То же в более сложной форме происходит и с человеком.

Голод вызывает и множество физиологических процессов в организме, начиная с выделения слюны ("слюнки текут") и кончая превращением всего организма в пищевой аппарат: органы, схватывающие и переваривающие пищу, при удовлетворении голода проявляют усиленную деятельность, к ним происходит приток крови и т.д. Словом, влияние голода на ряд отдельных сторон поведения человека проявляется во множестве форм и видов.

Влияние голода на все Легко убедиться в огромном влиянии этого поведение в целом раздражителя и на все поведение человека, взятое в целом. Он поистине похож на пар, толкающий людей на одни поступки и направляющий их поведение в вполне определенную сторону: в сторону удовлетворения этой потребности. Под влиянием голода и жажды все усилия, вся энергия человека направляются на то, чтобы удовлетворить эту потребность. Для достижения этой задачи организм пытается преодолеть все препятствия и разрушить все препоны. Под влиянием этого раздражителя обессиливаются и побеждаются все другие двигатели человеческого поведения.

a) Нередко обессиливается инстинкт самозащиты. Ради того чтобы поесть, люди нередко рискуют жизнью. Примерами таких фактов могут служить вылазки людей из осажденного лагеря с целью добыть пищу или питье. В наше время такие примеры дают люди, ворующие овощи с огородов, рискуя подвергнуться расстрелу; люди, подвергающиеся множеству опасностей в целях добыть и провезти хлеб, мясо, масло и т.п. по железным дорогам не для спекуляции, а для своих нужд и т.д.

b) Голод и жажда преодолевают половой инстинкт. При продолжительной голодовке половая потребность ослабляется и падает. Люди при

91

отсутствии голода, чувствующие эту потребность и стремящиеся ее удовлетворить, при голоде таких актов не совершают. И обратно, из-за голода, "из-за куска хлеба" многие женщины отдаются, не чувствуя никакого полового импульса. История падения проституток говорит о том, что от 30 до 58% проституток начали заниматься этим ремеслом под влиянием нужды, в частности "из-за куска хлеба" (данные Обозненко, Дюшатле и Пилера).

с) Сильный голод и жажда могут преодолеть и социально-психические раздражители поведения. Они часто толкают человека к нарушению религиозных правил поведения (религиозного фактора). Под их влиянием люди верующие нередко едят запрещенную религией пищу, православные - скоромную пищу в пост, магометане - свинину, ряд диких людей запретное (тотемическое) животное. Если бы не было голода, не произошло бы и таких нарушений заповедей религии. Голод и жажда преодолевают влияние правовых и нравственных факторов. Под их действием честные люди становятся преступниками, совершают кражи, разгромы, грабежи. Честный Жан-Вальжан в романе В. Гюго крадет хлеб, чтобы накормить голодных детей. То же происходит и в массовом размере. Статистика краж показывает, что число их стоит в связи с колебанием цены на хлеб. В годы, когда цена пуда хлеба высока, - краж много; когда хлеб дешев, - кражи уменьшаются. Голод толкает мирных людей на разгромы. Мирные бабы и жители под влиянием голода часто начинают громить рынки, лавки, магазины. Больше того: голод заставляет иногда совершать чудовищные, необычные поступки. Летописи судов говорят нам, что при кораблекрушениях бывали случаи, когда культурные люди, голодавшие ряд дней в шлюпках, доходили до того, что убивали и съедали друг друга. Голод доводит не людоедов до людоедства!

Вообще говоря, под влиянием голода от человека можно добыть ряд необычных для него поступков, и обратно - удержать его от совершения поступков обычных. Исав в "Библии" продал право своего первородства за чечевичную похлебку. Сколько таких продаж совершается ежедневно. Сколько людей ежедневно "из-за куска хлеба" продают свои права, честь и совесть! В наше время не видим ли мы, как из-за добавочного полуфунта хлеба недовольные властью становятся "тихими", забастовщики успокаиваются, граждане продают свои неотъемлемые права, Исав, продавший свое первородство за чечевичную похлебку, - символ тысяч и десятков тысяч людей. Все сказанное делает громадное влияние голода и жажды на поведение человека несомненным.

Раз голод и жажда представляют столь могучие раздражители поведения, естественно, влияние их должно проявляться и во

Влияние голода на социальную жизнь

всей социальной жизни. Любая группа людей, чтобы существовать, должна иметь учреждения, предназначенные для удовлетворения этой потребности. В любом обществе должны быть институты и явления, обязанные своим существованием этой потребности. Так оно и есть. То, что называется хозяйственными и экономическими учреждениями группы. или короче - народным хозяйством, - представляет в огромной своей

92

части учреждения, вызванные к жизни потребностью питания и существующие благодаря ей. Таковы институты производства питательных благ: рыболовство, охота, земледелие, скотоводство, плодоводство, всевозможные фабрики, заводы, приготовляющие и обрабатывающие пищу: консервные, конфектные, фруктовые фабрики и заведения, булочные, хлебопекарни и т.д. Все эти и тысячи связанных с ними явлений и учреждений существуют и появились в обществе на почве потребности питания. Таковы далее институты обмена, предназначенные для обмена пищевых продуктов: хлебные, овощные и гастрономические лавки и магазины, хлебные, яичные, мясные и т.п. рынки, биржи, ярмарки и т.д.

Таковы, далее, институты потребления пищи: харчевни, трактиры, столовые, рестороны, кондитерские, закусочные, пивные и т.д. Таковы, наконец, многочисленные институты распределения пищи: комиссариаты и комиссии продовольствия, снабжения, пищевого обеспечения, всевозможные закупочные и реквизиционные комиссии, комиссии и группы, распределяющие и развозящие питательные продукты и т.д.

Словом, огромная часть явлений, изучаемых политической экономией, представляет социальные явления, вызванные к жизни изучаемой потребностью.

Влияние ее легко наблюдать и в других областях общественной жизни. Значительная часть законов или правовых норм представляет нормы, регулирующие питание и распределение между членами группы пищевых продуктов. "Хлеб наш насущный даждь нам днесь"10 - было и остается основным мотивом большинства религиозных молитв, обрядов и заповедей, начиная с основного обряда причащения, символизирующего питание человека. Голод и сытость - распространенная тема произведений искусства: литературы, живописи, скульптуры и т.д.

Словом, куда ни повернись, всюду можно видеть множество общественных явлений и учреждений, "выдавленных" на поверхность социальной жизни данным фактором.

Отсюда следует, что он должен проявлять себя и в социальных процессах, т.е. быть постоянным и могучим фактором исторических событий. Так оно и есть. "Хлеба и зрелищ!""* - было вечным лозунгом истории. Лозунг "Хлеба!" - был и остается могущественным двигателем, "мотором" человеческих масс. Пока массы сыты - они спокойны. Как только наступает голод, массы начинают волноваться, социальный мир начинает трещать, разражаются волнения, иногда незначительные, иногда грандиозные, выливающиеся в великие революции. Не случайно великие революции совпадают с голодными эпохами. И наша революция началась с того же разгрома лавок и "голодного бунта". Так было во Франции, так было и в Англии. Масса терпит порядок и власть, пока она сыта или не вполне голодна. Как только голод своими костлявыми руками берет за горло народные массы - порядок и власть, мир и тишина падают. И чем сильнее голод - тем острее волнения, тем беспощаднее становится борьба за долю питания между отдельными лицами и группами населения. В этих случаях забываются право, мораль, религия и все "узды" социально-психического порядка. Человек, подобно голодному волку, начи-

93

нает щелкать зубами и вырывать кусок хлеба из рук другого. Вечная борьба истории, борьба отдельных людей и слоев населения друг с другом была и остается в значительной мере борьбой за хлеб, за долю питательных благ. Голод — великая пружина, приводящая в движение механизм общественной жвзни и придающая этому движению определенное направление и формы.

При большом объеме учебника можно было бы указать тысячи социальных процессов, из года в год повторяющихся, вызванных и вызываемых голодом. Но ограничимся сказанным. Из него могучее влияние потребности питания на поведение людей и ход общественных событий несомненно.

Влияние потребности питания было бы абсолютным, если бы человеческое поведение зависело только от него, если бы не

Ограничение фактора питания другими

было других сил, определяющих жизнь и поведение людей. Мы уже знаем, что такие силы есть, что голод — только один из раздражителей.

Отсюда следует, что степень влияния этого раздражителя может быть различная. Это различие зависит: а) от силы (интенсивности) самого голода и жажды, Ь) от силы и направления других раздражителей человеческого поведения.

а) Если силу совокупного влияния последних предположим равной, то влияние потребности питания будет зависеть от интенсивности и напряженности последней. Чем сильнее будет голод или жажда, тем (при прочих равных условиях) влияние их будет непреоборимее, более властное.

в) Если предположим интенсивность голода и жажды одинаковой, то степень их влияния будет зависеть от силы и влияния других раздражителей. Чем сильнее будут последние и чем противоположное они будут действовать, тем (при прочих равных условиях) влияние потребности питания будет меньше. В этом случае оно может быть совершенно уничтожено давлением других факторов, действующих в противоположном направлении.

с) Оба эти закона можно объединить в один, который гласит: степень влияния потребности питания как фактора, при прочих равных условиях, обратно пропорциональна влиянию других факторов, действующих в обратном направлении.

Сказанное объясняет, почему в обычной жизни мы встречаем разные случаи влияния этого фактора, начиная с влияния абсолютного и кончая случаями ослабления или полного уничтожения этого влияния.

Случаи последнего рода дают примеры аскетизма, сознательного голодания по разным мотивам и случай добровольной голодной смерти. Мы знаем, что ряд аскетов под влиянием религии сознательно голодает, голодает днями, неделями, истощая организм и мужественно подавляя импульсы голода. Мы знаем, что ряд лиц в тюрьмах объявляет голодовки и голодает до смерти. Мы знаем, что многие люди сознательно отказываются от вкусной и питательной пищи, не желая нарушить религиозных

94

заповедей, и т.д. Все эти факты означают преодоление и полное подавление фактора голода действием других факторов.

Рядом с ними даны факты изменения и преобразования этого раздражителя действием других раздражителей.

Так, в силу требований моды и нравов люди часто удовлетворяют голод пищей нездоровой и даже вредной, и отказываются от продуктов здоровых и питательных. Таковы случаи употребления гнилого сыра (рокфора) аристократами, малопитательной пищи - верующими, случаи отказа от хорошей пищи (запретного религией мяса или молока, неупотребления магометанами свинины, рядом народов - зайца, уток, налимов и др. рыб и т.п.). Животные не обжираются. Они едят в меру. Эту меру указывает им сам инстинкт голода. Иное мы видим у людей. Обжорство, ведущее к ряду болезней, у них обычное явление. Это значит, что под влиянием других раздражителей механизм инстинкта питания у людей испорчен и разрушен. Все эти факты - а их множество - говорят о том, что под влиянием других факторов биологический импульс голода извращен и преобразован.

Те же факторы начинают изменять его влияние и иначе. Животные едят, когда они хотят есть. У них нет точных часов еды. Порядок и способы приема пищи у них регулируются самим инстинктом голода. Иное мы видим у человека. Время и часы обеда, ужина, завтрака у человека определяются главным образом влиянием других факторов. У каждого человека они распределяются в зависимости от его занятий, часов службы и т.д. Не служба и занятия приспособляются к голоду, а, напротив, голодаппетит приурочивается к определенным часам, определяемым совокупностью соц.-психических факторов.

Не останавливаясь на других факторах, все сказанное о голоде и жажде как факторах мы можем прорезюмировать в следующих теоремах.

1) Потребность питания действительно является фактором человеческого поведения и явлений общественной жизни.

2) Она толкает людей на одни поступки, удерживает их от других, вызвала и вызывает к жизни ряд социальных институтов, явлений и общественных движений.

3) Сила ее влияния зависит: а) от ее интенсивности, Ь) от силы влияния других факторов, действующих в противоположном направлении. Поэтому в одних случаях она может: а) парализовать и победить их, в других может быть парализована и побеждена ими, Ь) в третьих — ограничена и видоизменена в своем влиянии и в его формах. В зависимости от соотношения этих сил соответствующий характер приобретает и поведение людей.

4) Рост культуры, знания, вообще рост социально-психических сил ведет к разрушению инстинктивного механизма питания, к замене этого инстинктивного механизма правилами точной науки, т.е. к удовлетворению потребности питания согласно способам, устанавливаемым знанием. Так как сейчас биологический инстинктивный механизм полуразрушен, а соответствующих знаний и средств у людей - у масс - не-

95

достаточно, то неизбежным следствием такого положения дел служат вредные и болезненные извращения этого инстинкта: обжорства. неправильное питание, вкусовые извращения и т.д.

Задача будущего — скорее пройти этот переходный период, и раз уж инстинктивный механизм питания разрушен, то необходимо на его место поставить правила здорового питания, вырабатываемые точной наукой. Дело последней — удовлетворительно разрешить эту задачу, дело людей воспользоваться научными указаниями.

Литература:
Петражицкий: Введение в изучение теории права и нравственности, ч. II;
Акад. Павлов: Лекции о работе главных пищеварительных желез;
Курсы физиологии: главы о пищеварении;
Гернет: Преступление и борьба с ним. 386-390;
Гамсун: Голод;
Мопассан: Бродяга;
Четьи-Минеи в ряде "житий святых" дают много материала, изображающего борьбу с голодом аскетов. — Читай курсы истории отдельных народов: эпохи революций и эпохи голода. См., напр., Кропоткин: Великая французская революция. Влияние урожаев и хлебных цен на некоторые стороны русского народного хозяйства, т. I и II. Сборник, включающий статьи ряда авторов.

§ 3. ПОТРЕБНОСТЬ РАЗМНОЖЕНИЯ КАК ФАКТОР

Что половой инстинкт является раздражителем человеческого поведения — это не подлежит сомнению. Еще Будда характеризовал его как силу, "которая острее железа, укрощающего слонов, и горячее огня; он подобен стреле вонзенной в человеческий мозг". Гете говорит, что вокруг голода и любви вертится вся история человечества. Древнее сказание гласило: разгневанное божество рассекло цельного человека на две половины. Из этих половин создались мужчина и женщина, и с тех пор они вечно стремятся друг к другу.

Подобно потребности питания инстинкт размножения дан вместе с организмом. Его удовлетворение является необходимым условием существования рода человеческого. Этим объясняется его влияние и роль. Он подобен пару, толкающему людей на ряд действий; он служит могучим подводным течением, вызывающим на поверхность общественной жизни множество явлений, институтов и процессов.

Охарактеризуем кратко его влияние.

Влияние полового инстинкта на отдельные стороны поведения

Напряженное состояние полового инстинкта вызывает ряд физиологических процессов в организме, сводящихся к усиленной деятельности

органов воспроизводительной системы. Весь организм человека (и животных) под влиянием этой потребности превращается в аппарат, направленный на удовлетворение половой потребности. Меняются движения человека, его поступки, внешний вид и т.д.

В мире представлений и идей влияние его сказывается в нарушении нормального течения психики путем вытеснения всех представлений и мыслей, не относящихся к этой потребности. Весь мир представлений человека заполняется "сладострастными" образами и представлениями. Сосредоточиться на чем-либо ином в такие моменты человек не может или может с большим трудом.

96

При сильной напряженности данного инстинкта нередко дело доходит до галлюцинаций и до "полового сумасшествия". Жизнеописания аскетов дают немало примеров подобного рода. Флобер в "Искушении св. Антония" и Толстой в "Отце Сергие" художественно изобразили нам психологию людей, находящихся под влиянием полового инстинкта. Недаром большинство аскетов падали на этой почве. Недаром сладострастные образы и видения преследуют их постоянно. Недаром "Жития святых" считают половое искушение излюбленным приемом сатаны для совращения праведников, а женщину - источником зла.

В области восприятий влияние полового инстинкта проявляется в усилении внимания и чуткости к предметам и явлениям, имеющим отношение к половой потребности, и в ослаблении внимания ко всему остальному. Человек, находящийся в возбужденном половом состоянии, "глух" ко всему, постороннему к этой потребности.

Побуждаемые этим "мотором" поведения люди совершают множество самых разнообразных актов; он побуждает их влюбляться,

Влияние его на поведение в целом

искать встреч и свиданий с любимым, домогаться ответной любви рядом различных действий, он гонит развратника в дом терпимости; он заставляет заводить "романы", "интриги", он приводит в восторг одних, в отчаяние других; вызывает в людях самые разнородные переживания, начиная с "блаженного" состояния влюбленного и кончая сладострастным переживанием садиста. Он толкает людей на подвиги и прекрасные поступки (рыцарские турниры, искание славы для завоевания любви и т.д.); он же толкает их на убийства (на почве ревности) и на самоубийства (на почве несчастной любви). Словом, множество самых разнородных поступков человек выполняет под давлением данной силы.

Когда напряженность полового импульса очень велика, а другие силы, влияющие на поведение в обратном направлении, почему-либо не столь значительны, половой инстинкт может преодолеть их сопротивление; он может заставить человека действовать в соответствующем направлении, несмотря на противодействие других раздражителей.

a) Так, нередко он преодолевает сопротивление инстинкта самосохранения. Ряд лиц, толкаемые половым двигателем, ради одного взгляда, поцелуя, улыбки или обладания любимым человеком жертвовали жизнью или рисковали ею. В разных формах это проявляется и теперь.

В древности за недозволенные половые сношения полагалась смерть в виду наказания. Невзирая на это, люди совершали это "преступление" и платили за это жизнью.

Косвенно половой инстинкт весьма часто побеждает инстинкт самосохранения. Таковы все факты истощения организма на почве половых излишеств, пользования услугами проституции с риском заразиться тяжелыми болезнями и т.д.

b) Преодолевается им нередко и влияние социально-психических факторов поведения. Многие аскеты, монахи, священники и верующие люди, несмотря на религиозные запреты, несмотря на погибель души и прочие религиозные угрозы, в которые они верили, не имели сил победить этот

97

инстинкт и впадали в "плотский грех". История гетевской Маргариты символ тысячи историй, совершавшихся и совершающихся ежедневно.

Целые века, начиная с 14 и 15 столетий, церковь боролась с незаконной половой жизнью, с невенчанными браками, и увы! ее усилия остались с значительной степени бесплодными. Люди грешили и грешат в этом отношении, невзирая на все угрозы адом, погибелью души и земными наказаниями.

Точно так же весьма часто преодолевает половой инстинкт и влияние нравственно-правовых раздражителей. И право, и нравственность культурных людей осуждали и осуждают недозволенную половую жизнь вне узаконенного брака. И, однако, в прошлом, как и теперь, люди грешили и грешат в этом отношении. Многие мужчины и женщины начинают жить половой жизнью до брака; мужья и жены изменяли и изменяют друг другу, часто не желая этого делать. В таких фактах, — а их сотни и тысячи, — всего яснее сказывается огромное влияние полового импульса. Подталкиваемые им, люди часто теряют честь, совесть, разоряются, "пускают в трубу" свои и чужие состояния, честные делаются преступниками, неубийцы — убийцами, друзья — врагами и т.д.

Играя на этом инстинкте, от человека добывается ряд поступков, которые, без его влияния, он не совершил бы. Всем известны случаи рабства влюбленных, могущества любовниц над любовниками. Имена Клеопатры и г-жи Помпадур, как и ряда других любовниц, игравших коронованными любовниками, всем известны. Экземпляры лиц, разорившихся на почве любовной страсти, сделавшихся человеконенавистниками от неудачной любви, или напротив, благодаря положительному влиянию любимого человека "остепенившихся", совершивших ряд крупных дел, такие экземпляры нередки и встречаются всюду.

Отсюда само собой следует громадное влияние этого инстинкта на социальную жизнь. Это влияние проявляется как в ряде социальных институтов/так и в ряде социальных процессов.

Влияние его на социальную жизнь

Институт брака и семьи - краеугольный камень всякой общ. группы — вызван к жизни этим инстинктом. Не будь его - не было бы и этих социальных учреждений.

Проявляется его влияние и во всех областях общественной жизни. В праве ему обязаны существованием множество норм, регулирующих отношения родителей и детей, супругов и родственников. Все т.н. семейственное и наследственное право, плюс значительная часть норм вещного, уголовного и публичного права представляют социальное отражение этого инстинкта.

В религии он проявлялся и проявляется: в обоготворении детородных органов (культ fallow'a, y нас Ярилы), в появлении богов и богинь плодородия, в культе "Мадонны", в "Таинстве брака", во множестве молитв и обрядов.

В области искусства его роль громадна. "Любовь" служила всегда любимой и главной темой стихов, лирики, поэм, романов, повестей, драм, трагедий и комедий. Любовь - тема живописи и ваяния. Музыка — дитя

98

любви и сама направлена на возбуждение или смягчение любовных иллюзий. Пляски, танцы, балы и т.п. — детища того же инстинкта. Больше того: сама любовь, как правильно указывает один социолог, Де-Роберти, есть самый популярный, самый доступный и самый распространенный вид искусства. Художник слеп и видит только нужные для его типа черты. Так же слеп и влюбленный. Он видит, как и художник, в любимом человеке только то, что ему нравится. Художник преобразует действительность. Преобразует ее и влюбленный: для него нет прозаической девицы из Тобозо, а есть прекрасная Дульцинея Тобосская.

Словом, влияние этого инстинкта на общественную жизнь огромно. Проявляется оно и в сотне социальных процессов: он вызывал факты похищения женщин одной группы другою (похищение сабинянок, похищение и увоз женщин, практикуемый у ряда народов); через это - порождались войны и нападения. Им же вызван обычай перехода жениха в группу невесты для ее отработки (Иаков, отрабатывающий Рахиль и Лию у Лавана), им же вызываются половые преступления; благодаря ему существует институт проституции и т.п.

Сказанным, однако, социальная роль полового инстинкта не исчерпывается. Он оказывает колоссальное влияние через размножение людей. Увеличение народонаселения — таково естественное следствие удовлетворения половой потребности. Этот факт сам по себе имеет громадное значение. Это значение столь велико, что оно в конце 18 в. вызвало к жизни теорию Мальтуса, нашедшую множество сторонников. Мальтус, изучая рост населения, пришел к выводу, что население каждый 25 лет удваивается. Сравнивая его рост с увеличением питательных продуктов, он вывел заключение, что население растет в геометрической прогрессии, а запас питательных продуктов только в арифметической. Это означало, что все появляющиеся на свет не могут существовать, ибо на всех пищи не хватит. Значит, значительная часть людей обречена на голод, нужду, смерть. И ничто от этой участи не может их избавить. "На великом пиру природы для них нет места: она повелевает им удалиться и не замедлит привести это повеление в исполнение". Согласно этой теории выходит, что нужда неизбежна для людей. Голод, эпидемии, войны неизбежны; путем их излишек населения удаляется со сцены жизни. Более безнадежной теории трудно выдумать. Только одно средство может помочь в этой беде, по мнению Мальтуса; это - прекращение размножения, достигаемое путем нравственного обуздания полового инстинкта. Такова сущность этой теории, имевшей громадное влияние на множество мыслителей. Ниже мы увидим ее ошибочность. Но она отчетливо показывает всю важность размножения людей на ход исторических событий и судьбы человечества.

Влияние полового инстинкта через размножение

В более новое время ряд социологов, в частности М. Ковалевский и Кост, отчетливо обрисовали нам влияние роста населения на ход социального развития и общественной жизни. Рост населения, говорят они, является одним из главных (а по Косту - главный и единственный) факторов социальной эволюции. От роста и количества населения зависит: сила и

99

могущество группы, характер ее организации и быстрота прогресса. Доказательством тому служит множество фактов. Цивилизация могла зародиться только в местах населенных, каковыми были долины Нила, Тигра и Евфрата. Рост населения ведет к возвышению социальной группы.

Возвышение Рима, Ниневии, Суз вызвано было именно количеством и плотностью населения этих городов. Рост населения оказывает сильнейшее влияние на всю экономическую жизнь группы. Он вызывает и развивает торговлю (примеры: Тир, Сидон, Афины). Он заставляет от менее продуктивных форм хозяйственного производства переходить к более высоким и совершенным способам добывания средств существования. Не чем иным, как ростом населения, был вызван переход от рыболовства и охоты к скотоводству и земледелию, от первобытных способов обработки земли к более высоким способам: от подсечной системы к трехпольной, от трехпольной — к многопольной. Рост же населения заставил человечество перейти от грубых форм промышленности к мануфактурным, от мануфактуры - к фабрично-заводскому производству. Рост населения вызвал разделение труда, образование и увеличение профессий, а через это повлиял на всю социально-правовую организацию общества. Рост населения и его состав определяют формы семьи: в группах, где женщин мало, устанавливается многомужество, где мужчин мало - многоженство. Рост населения влияет и на быстроту умственного развития народа. Чем больше и плотнее население, тем чаще люди встречаются друг с другом, тем сильнее круговорот и обмен идей, тем богаче массовый опыт, поэтому — тем быстрее накапливаются знания и происходит умственный и нравственный прогресс. В городах население плотнее, чем в деревнях. Поэтому умственный уровень города выше, чем деревни. Духовная жизнь здесь бьет ключом. Люди живут будущим, их взгляды устремлены на новое. Царствует "мода". В деревне наоборот. Духовная жизнь течет вяло. Мысль работает лениво. Люди живут не по моде, а по "старине", "как заповедали отцы и деды". Царствует "обычай", старина, консерватизм.

Косвенным подтверждением того же служит тот факт, что западноевропейские государства населены плотнее, чем Россия. В них и умственный уровень выше. Бугле показал, что от роста и плотности населения зависит рост и распространение равенства людей.

Очертив громадную роль этого фактора, теперь снова укажем, что эта роль не асболютна: так как рядом с ним на поведение людей влияют другие раздражители, под

Ограничение влияния полового инстинкта другими факторами

действием их половой раздражитель может быть или совсем подавлен, или уменьшен в силу влияния, или видоизменен. Победа или поражение полового раздражителя зависит от его силы, с одной стороны, от силы и влияния других факторов, побуждающих человека действовать в обратном направлении - с другой.

Так, в ряде случае инстинкт самосохранения уничтожает влияние

100

полового инстинкта: человек, находящийся в опасности, не испытывает половых вожделений; если они были - то обычно исчезают. Когда вопрос идет о жизни, тут не до удовлетворения половых инстинктов.

Часто линия полового фактора подавляется голодом, организм, длительное время недоедавший и истощенный, перестает чувствовать данную потребность или напряженность, последней ослабляется.

То же приходится сказать и о влиянии социально-психических факторов. Под влиянием религии аскеты и ряд сектантов, напр. скопцы, эту потребность подавляли. Влияет и право с нравственностью. Многие люди имеют эту потребность, но не удовлетворяют ее ввиду правовых и нравственных запретов. Таковы многие девушки, которые до брака сохраняют целомудрие, несмотря на наличность половых хотений. Таковы все люди, воздерживающиеся от недозволенного полового общения.

Влияние права и нравственности проявляется и в формах брака. Магометане, религия и право которых допускают многоженство, имеют многих жен, христиане, право которых предписывает иметь одну жену, имеют одну жену. Влияют, далее, и экономические условия. Многие люди вступают в брак только тогда, когда в достаточной мере обеспечили будущую·· семью. Этим фактом вызывается постепенное опаздывание брака: чем культурнее страна, тем браки совершаются позднее. Многие люди из-за экономической неизбежности принуждены отказываться от брака, другие женятся, наоборот, из-за денег - богатого приданого или богатого мужа. Влиянием социальных условий объясняется и тот факт, что у людей разрушен чисто биологический механизм, определявший и определяющий время и способы удовлетворения половой потребности у животных. Животные удовлетворяют половую потребность тогда, когда этого требует "природа". Время удовлетворения у них регулируется самим инстинктом. Для созревших организмов таким временем служат периоды спаривания или "течки", наступающие в определенные сезоны года. Иное мы видим у человека. У него теперь нет периодов течки (Вестермарк приводит факты, говорящие о том, что у первобытных людей такие периоды были). Далее, в силу социально-психических условий люди принуждены накладывать на себя узду воздержания. Потребность просыпается у них раньше, чем возможно ее безнаказанное удовлетворение в законных формах брака. На этой почве возникает немало трагедий, физических и психических недомоганий. Одни люди в конце концов не могут противиться "искушению" и впадают в грех: девушки и вдовы теряют "честь", мужчины прибегают к помощи проституции или к другим формам недозволенной любви. Но другие люди побеждают искушение и сохраняют половую чистоту, иногда пожизненно, чаще - до брака. Такие факты означают преодоление полового импульса действием других факторов поведения.

Все эти явления говорят о том, что степень влияния половой потребности на поведение людей не абсолютна, а зависит от степени и характера действия других факторов поведения.

То же применимо и к самому факту размножения. Ошибка Мальтуса и Коста состояла в том, что они не учли влияние других факторов и возвели

101

явление размножения на степень единственного фактора, независимого от других. Г. Спенсер показал, что в самих биологических условиях уже даны силы, ограничивающие величину размножения организма. Такими силами являются интересы самосохранения вида и индивида. Выживание любого вида может быть достигнуто двумя-путями: или тем, что этот вид будет в громадном количестве размножаться, или тем, что размножение его будет ограничено, но зато немногочисленное потомство будет хорошо приспособлено к борьбе за существование. В первом случае отдельные организмы плохо развиты и потому масса их гибнет. Но так как их множество, то есть шансы, что из этого множества некоторые выживут. Во втором случае потомство немногочисленно, зато каждая особь индивидуализирована, хорошо вооружена к борьбе за жизнь.

Отсюда понятно будет положение Спенсера, гласящее: чем выше организм по своему строению, тем потомство его малочисленное.

Исследования ряда лиц подтвердили правильность этого положения. По вычислениям Сутерланда, рыба мечет в среднем до 646 000 яиц, амфибии - 441 яйцо, рептилии уже только 17, птицы дают по 5 яиц в год, млекопитающие - 3,2 детенышей, высшие животные - 1,3 детеныша; для обезьяны и людей те же цифры не превосходят 1 на два года.

Это постепенное уменьшение размножения проявляется в человеческом роде. Чем выше по духовному развитию страны, тем % рождаемости ее ниже. По мере роста культуры и цивилизации одного и того же населения прирост его постепенно замедляется. Это видно, напр., из следующей таблицы, показывающей, сколько рождений на каждый брак приходилось во Франции в различные годы.

Года

1800-1805 1816-1820 1836-1840

Рождения на каждый брак

4,24 4,08 3, 26

Года

1856-1860 1881-1885 1886-1889

Рождения на каждый брак 3,04 3,03 2, 06

Из этой таблицы видно постепенное падение рождаемости. То же, за небольшими исключениями, мы видим за последнее время и в других странах.

Это видно из следующей таблицы: Число рождений на 10 000 населения

Года 1881 1886 1891 1896 1901 1906 1907 1908 1909 1910

Англия 339 328 314 296 285 272 265 267 258 251

Франция

249 239 226 225 220 206 197 202 196 197

Германия 370 370 370 363 357 331 232 321 311 298

За годы войны рождаемость пала еще больше.

102

Это говорит о том, что в самих условиях жизни уже заложены причины, с совершенствованием организма ведущие к уменьшению плодовитости. В том же направлении действуют и соц.-психические условия. Отсюда следует, что страхи Мальтуса были необоснованны. Его вычисления неверны и по существу. Если бы его теория о росте населения в геометрической прогрессии была верна, то к 1-му веку по Рожд. Христ. на земле должен был бы быть один человек только, и обратно, если бы мы предположили, что за 4 000 лет до Мальтуса на земле было всего 1000 человек, то к его времени население земли должно было бы состоять из

1 400 миллиардов людей, т.е. в тысячу раз больше, чем их было фактически во времена Мальтуса (и теперь все население земли не достигает 2 миллиардов). Сейчас приходится опасаться не избытка рождаемости, а напротив, чрезмерного ее падения. Если это падение и впредь пойдет так же, то рост населения в культурных странах может совсем остановиться. В таком случае грозит опасность поглощения культурных народов некультурными, плодовитость которых значительно выше первых. Помимо сказанного, влияние других биологических, и в особенности соц.психических раздражителей на увеличение и густоту населения их можно наблюдать на сотнях других фактов. От характера последних зависит не только величина рождаемости, но и смертности. Народ, живущий в условиях антигигиенических, будет давать процент смертности высокий; народ, у которого жизнь, питание, медицина, санитария, жилище и т.п. сносны и хороши, дает процент смертности низкий. В России рождаемость высока, но зато огромна и смертность. В более культурных странах смертность ниже. А этот факт вполне определенно влияет на рост населения и размножаемость.

То же влияние оказывает и ряд других условий, каковы: характер соц.правовой организации группы, характер религии, литературы, характер промышленности и экономического благосостояния страны и т.д.

Так с ростом экономического благосостояния страны рождаемость падает. В странах, где население лучше обеспечено, рождаемость ниже, чем в странах с менее обеспеченным населением; в высших обеспеченных слоях она ниже, чем в менее обеспеченных. В государствах, где правовая организация позволяет человеку "низов" подниматься на верхи общественной лестницы, где нет кастовых перегородок между соц. слоями (таковы демократические общества), там рождаемость низкая. Здесь все силы индивида уходят на то, чтобы "карабкаться" на верхи общественной лестницы, здесь люди не хотят обременять себя грузом семьи. Иначе обстоит дело там, где между социальными слоями лежит пропасть, где, как в Индии, человек низшей касты не может попасть в состав высшей. Там индивиды не взбираются на "верхи"; силы их не уходят на борьбу за возвышение, на делание карьеры; избыток сил уходит на размножение. Это объясняет, почему рождаемость передовых демократий Европы низка, а рождаемость отсталых и кастовых стран, вроде Индии и России, высока. Влияние религии видно из следующей таблицы, цифры которой показывают сравнительное число рождений в странах различных религий.

103

Страны православной религии:

Россия Румыния Болгария Сербия

448 рождений (1905 г.) 408 " (1909 г.) 407 " (1909 г.) 397 " (1909 г.)

Страны католические с религиозным население.

Австрия Венгрия Италия Испания Португалия

345 рождений (1908 г.) 346 " (1909 г.) 343 " (1910 г.) 339 " (1910 r.) 314 " (1907 г.)

Страны чисто протестантские

Англия Исландия Норвегия Швеция Дания

251 рождений (1910г.) 262 " (1910 г.) 267 " (1910 г.) 254 " (1910 г.) 282 " (1910 г.)

Страны вне религиозных верований

Франция

206 рождений (1910г.)

Отсюда видно, что православная религия наиболее благоприятствует высокой рождаемости, за ней идут католическая, протестантская, а полное отпадение от религии и распространение атеистически-рациональных воззрений (такой страной по существу и является Франция, хотя формально она представляет католич. страну), ведет к резкому падению рождаемости.

Сказанного достаточно, чтобы признать обусловленность влияния других факторов, в частности, соц.-психических, на половой инстинкт и размножение.

Резюмируем сказанное. 1) Половой инстинкт прямо и через размножение является одним из могучих факторов человеческого поведения и соц. жизни.

Т) Так как это фактор не единственный, а один из многих, то его влияние может быть уничтожено, ослаблено или видоизменено другими биологическими и соц.-психическими факторами, действующими в противоположном направлении.

3) При прочих равных условиях чем сильнее влияние последних, тем слабее влияние полового раздражителя.

4) С ростом цивилизации и культуры половой фактор, оставаясь раздражителем поведения, в области времени, способов и форм своего удовлетворения теряет инстинктивный механизм и все более и более подпадает под влияние соц.-психических раздражителей. Сейчас мы находимся в переходном периоде, когда механизм инстинкта разрушен, а сознательный и рациональный механизм не вполне еще выработан. Отсюда - трагедии на этой почве.

5) От соц. условий зависит быстрота размножения, величина смертности и роста населения.

104

Литература:
Мальтус: Опыт закона о народонаселении;
Ф. Нитти: Народонаселение и общественный строй;
Кондратьев: Рост населения как фактор (в сборнике памяти М.М. Ковалевского);
Бугле: Эгалитаризм;
Ковалевский: Экономический рост Европы, т. III; Его же: Современные социологи, главы о Косте, Бугле и Дюркгейме.
Указанные работы Майра, Майо-Смшпа;
Г. Спенсер: Основы биологии, ч. VI, Законы размножения;
Coste: Les principes d'une Sociologie objective; - Сборник: Народонаселение и учение о народонаселении; Новые идеи в экономике. Сборн. № 2; Теория народонаселения и мальтузианство (ст. ТуганБарановского, Эльстера, Вольфа); Каутский: Размножение и развитие в природе и обществе; Pareto: Trattato di Sociologia generale, т. I, гл. о Residue sessuale; Tonneli: D problema delia procreazione; - Gini: Contributi statistic! ai problemi dell'eugenica. Rivista ital. di sociologia. 1912. 317-425; Вестермарк: История человеч. брака; - Харузин: Этнография. Род и семья; Ковалевский: Социология, т. II. Гл. о семье и браке.

§ 4. ИНСТИНКТ ИНДИВИДУАЛЬНОГО САМОСОХРАНЕНИЯ КАК ФАКТОР

Все вышеочерченные двигатели человеческого поведения если не прямо, то косвенно способствуют сохранению и поддержанию

Понятие инстинкта индив. самосохранения

жизни. Удовлетворить потребность голода и размножения значит поддерживать жизнь индивида или рода. Но рядом с ними существует, в качестве особого раздражителя, инстинкт самосохранения в более узком смысле. Его роль состоит в том, чтобы побуждать человека на такие действия, которые предотвращают опасность, непосредственно грозящую жизни организма.

Он дан в двух различных формах: в форме инстинкта индивидуального самосохранения и в форме инстинкта группового или родового самосохранения. Эти инстинкты, часто смешиваемые, отличны друг от друга и иногда действуют в противоположных направлениях. Их следует различать и рассматривать отдельно. Остановимся сначала на инстинкте индивидуального самосохранения.

Он играет весьма большую роль в поведении животных. Из личного наблюдения мы знаем ранообразные действия, вызываемые этим мотором поведения. Улетание птиц при виде или приближении человека, удаление их при звуке выстрела или другом шуме, инстинктивное удаление мелких рыб при приближении щуки, прикидывание ряда животных мертвыми при наступлении опасности для их жизни, отчаянная защита жизни при нападении на животное его врагов, - все эти акты, как и сотни других, представляют действия, вызванные инстинктом индивидуального самосохранения. Все вообще действия животных, удаляющие их от предметов и явлений вредных и опасных для жизни, представляют результат влияния данного раздражителя. Улетая при приближении человека, птицы не удовлетворяют ни потребность голода, ни потребность размножения, ни какую-нибудь иную потребность, а повинуются действию инстинкта самосохранения.

Сказанное о животных применимо и к человеку.

Две его формы

У человека инстинкт индивидуального самосохранения выступает в двух формах: в форме чисто биологического инстинкта - в форме бессознательных

105

актов и в форме инстинкта осознанного, завуалированного соображения пользы, удовольствия и т.д.

Примерами актов, представляющих проявление инстинкта индивидуального самосохранения в его чисто биологической форме, могут служить такие действия: когда на улице рядом с нами неожиданно раздается рожок автомобиля или звонок трамвая, — мы моментально отскакиваем. Когда кто-либо неожиданно замахивается, чтобы ударить нас, мы моментально принимаем позу обороняющегося человека. При поднесении чужой руки к нашему глазу - мы рефлективно закрываем глаза. Попадая в воду — мы начинаем барахтаться. При нападении на нас - мы инстинктивно начинаем защищаться. Все эти действия большею частью совершаются бессознательно; при звуке рожка мы отскакиваем раньше, чем успеем обдумать: что делать, куда отскочить, как отскочить и т.д. Если бы такие действия совершались всегда обдуманно, то автомобили или трамваи постоянно давили бы людей: пока мы решали бы, что нам делать, и обдумывали бы, куда отскочить, автомобиль успел бы десять раз сшибить нас и проехать по нашему телу. Целесообразность инстинкта самосохранения в том именно и состоит, что он побуждает нас действовать моментально, без всякого обдумывания и обсуждения.

Все бессознательные акты человека, направленные на удаление посредственной или непосредственной опасности для жизни (космического, биологического и социально-психического порядка), все эти акты представляют проявление действия инстинкта индивидуального самосохранения. Паническое бегство человека от зверя или страшного явления, бегство, где "ноги сами несут", ряд действий, где иногда человек проявляет неестественную энергию и т.п., все эти и сотни других действий говорят о влиянии этого инстинкта. Вообще бессознательное удаление человека от предметов и явлений страдательных говорит о том же инстинкте самосохранения. Биологическая роль страдания и боли и заключается в том, что они служат сигналами, говорящими человеку о том, что с ним обстоит неблагополучно; что явления, причиняющие боль, подрывают здоровье и жизнь огранизма. Они "предупреждают", "сигнализируют" опасность. Посему удаление человека от таких страдательноболевых предметов и явлений, все попытки, направленные на уничтожение боли и страдания, все они являются результатом влияния того же инстинкта индив. самосохранения. Ниже, однако, мы увидим, что благодаря влиянию соц.-психических раздражителей, целесообразный инстинкт, механизм этого инстинкта, в значительной мере уже разрушен и испорчен. Страдание и удовольствие в силу этого часто сигнализируют неверно, подобно стрелкам испорченных часов, неверно показывающим время.

Более часто, однако, инстинкт индив. самосохранения в мире людей выступает в осознанном виде. Обычно опасность осознается и сознательно, под контролем разума, люди совершают ряд действий, направленных на спасение. Такие действия, совершаемые под давлением потребности спасения жизни, весьма разнообразны. Приведу один пример. Марк Твен, в своей книге "Пережитое", рассказывает о том, как он и его товарищи собирали тарантулов (ядовитых пауков) и заключали их в коробки. Но

106

однажды ночью, когда они легли спать, один из товарищей Твена вдруг закричал: "Товарищи! тарантулы убежали!" Этот возглас равносилен был взрыву бомбы. Моментально все вскочили и начали устраиваться, кто на кровати, кто на ящиках. Воцарилась мучительная тишина. Дыхание всех замерло. Все застыли от ужаса и ожидания, что вот-вот (в темноте) тарантул подползет и ужалит. Иногда раздавалось болезненное "Ой", "Он меня поймал", вызываемое прикосновением шерстинки одеяла, ошибочно принимаемого за прикосновение тарантула. И такое состояние продолжалось до тех пор, пока не принесли огня. Все эти сложные действия совершены были под влиянием инстинкта самосохранения, а не какого-либо другого раздражителя. Этот пример показывает, какие сложные и разнообразные действия выполняются нами под давлением этого фактора. Он толкает нас на ряд поступков самых разнородных и самых сложных.

Теперь очертим его влияние на поведение людей и общественную жизнь.

Когда наступает опасность для жизни, т.е. когда этот инстинкт начинает работать, его влияние сказывается прежде всего на ходе физиологических процессов и в области течения мыслей и представлений. Сердце людей в таких случаях начинает биться неправильно, дыхание прерывается, развивается необычная чуткость ко всему и т.д. Из поля сознания вытесняются все посторонние мысли и представления. Оно заполняется страхом или ужасом, все сосредоточивается здесь вокруг одной мысли "спастись!", "сохранить жизнь!".

Влияние его на поведение и общественную жизнь

В таких случаях инстинкт самосохранения может "опрокинуть", преодолеть влияние других пружин человеческого поведения. Подталкиваемый этим "двигателем", человек совершает ряд поступков, которые без него небыли бы совершены им, наоборот, воздерживается от ряда действий, каковое воздержание без него не имело бы места.

Стремясь спасти жизнь, люди нередко голодают по два, по три дня. Печатающиеся ныне рассказы беглецов от белых или от красных дают немало примеров такого рода. Беглецы, спасающие жизнь, по нескольку суток без пищи скрываются в лесах и болотах, лишь бы не попасть в руки врагов.

Преодолевается потребность половая. Людям, находящимся в опасности, не до этой потребности: она падает и выветривается в минуты опасности.

Преодолевается влияние ряда физических лишений. Спасая жизнь, люди готовы не есть, не пить, блуждают ряд дней в лесах и болотах, переносят холод, дождь; застывают и остаются недвижимыми в течение часов и суток в самой неудобной позе, в самых тяжелых условиях (напр., лежание в болоте, в воде, в канаве и т.д.).

Преодолевается часто влияние инстинкта группового самосохранения. Ради спасения жизни люди нередко жертвуют жизнью других: преступники выдают своих сотоварищей, схваченные выдают друзей, близких, членов по партии, по делу, наговаривают часто на совершенно невинных лиц и т.д.

107

Преодолевается нередко влияние религиозного раздражителя. Спасая жизнь, люди нередко отрекались от веры и переходили в другую, нарушали религиозные заповеди, из христиан становились язычниками, из "еретиков" - католиками и т.д.

Нередко "опрокидывается" инстинктом самосохранения и влияние нравственно-правовых факторов. Ради сохранения жизни многие, вопреки своим убеждениям, отказываются от своих несомненных прав, от долга, от чести, от совести. Передача грабителю кошелька, на который он не имеет никакого права, при возгласе: "кошелек или жизнь", когда нож или револьвер приставлен к виску жертв, измена своим убеждениям (напр., политическим), пожертвование долгом, честью ради сохранения жизни, удовлетворение половых вожделений насильника ради той же цели, все это факты, которыми полна история человечества, которых немало и в наше время, все это факты, свидетельствующие о громадной силе данного раздражителя. Всякий" террор, как метод управления поведением других людей, начиная от террора грабителя над жертвой и кончая террором государственной власти, представляет систему управления, основанную на влиянии инстинкта самосохранения. Если бы этот "мотор" поведения был бездейственен, никакого влияния не имел бы и террор. Если он оказывает влияние, - а в этом нельзя сомневаться, - то этим он обязан инстинкту индивидуального самосохранения, побуждающему людей делать то, чего они не хотят, повиноваться тому, кого они не признают законной властью, исполнять то, что противоречит их убеждениям.

Раз инстинкт индивид, самосохранения оказывает столь громадное влияние на поведение людей, естественно, что он проявляется и в социальной жизни. Целый ряд общественных институтов обязаны ему (вместе с инстинктом групповой самозащиты) своим существованием. Таков институт власти. Власть группы, задачей которой служит охрана порядка и безопасности членов группы, возникла на почве этого инстинкта. Таков институт войска и полиции: задачей их служит защита жизни и безопасности граждан от внеших и внутренних врагов. Само явление права, указывающего дозволенное и недозволенное поведение, представляет институт, во многом обязанный тому же инстинкту индив. самосохранения. Что же касается таких правовых явлений, как "необходимая оборона", "крайняя необходимость", как "личные и неотъемлемые права", главными из которых служат "право на жизнь", "неприкосновенность личности", и свободы — все это отражения на поверхности общественного моря, созданные этим раздражителем. Процессы в форме войн, борьбы за неприкосновенность личности, борьбы против смертной казни, массовый террор как система правления и т.д., - все это процессы, обязанные своим богатым бытием тому же инстинкту. Нетрудно было бы показать, что и такие явления, как постройка жилиц, как почти вся медицина, санитария и гигиена, как борьба за здоровое жилище, борьба с эпидемиями холеры, чумы, тифа и т.д., - все эти процессы и явления ближайшим образом связаны с инстинктом индивид, самосохранения. Из всего сказанного влияние последнего несомненно.

108

Но так как он является не единственным, "мотором" человеческого поведения, а только одним, из факторов, то существенно, что его влияние зависит не только от его собственной силы, но от силы и направления работы других "моторов". Если последние толкают человека в направлении противоположном тому, в каком толкает инстинкт инд. самосохранения, то влияние последнего может быть ослаблено, видоизменено и даже совершенно уничтожено. Мы раньше видели, что его влияние часто преодолевается инстинктом питания и размножения. Ради удовлетворения голода или любви люди временами рискуют жизнью. Ниже мы увидим, что часто он подавляется инстинктом группового самосохранения. Ряд лиц предпочитали и предпочитают погибнуть сами, чем "выдать" или подвергнуть опасности своих "близких", друзей, товарищей по государству, партии, религии, заговору и т.д. Нередко этот инстинкт побеждается и социально-психическими факторами, напр., религией. История любой религии сообщает нам о множестве мучеников, которые смело шли на смерть - на виселицу, на костер, на отсечение головы и т.д. — во имя своей религии и своего блага. Ряд лиц предпочитали погибнуть, чем отказаться от своих политических убеждений, от своего долга, чести, совести. Эти факты, - а их множество, — говорят о преодолении инстинкта индив. самосохранения другими факторами, в частности нравственно-правовыми.

Ограниченное его влияние

Подтверждение того же влияния на инстинкт самосохранения соц.психических условий дают факты самоубийства. Явление самоубийства означает полное подавление инстинкта жизни другими факторами. Причины самоубийств тем самым являются и причинами, подрывающими инстинкт жизни. Изучение их показывает: 1) что самоубийство, т.е. отказ от жизни, как от тяжелой ноши, известно только людям и не имеет места среди животных; 2) что чем выше культура народа, тем выше число самоубийств. С ростом соц.-психической жизни, с ее усложнением и развитием растет и число самоубийств. Поэтому дикие народы дают самоубийств меньше, чем культурные. С ростом культуры растут и самоубийства. Так, в Европе с 1821 по 1880 гг. ежегодное число самоубийств увеличилось втрое. В силу того же города дают больший процент самоубийств, чем деревни, высшие классы больший, чем низшие, мужчины, в общем стоящие по духовному развитию выше женщин, более склонны к самоубийству, чем женщины, и т.д.

Все это говорит о том, что социально-психические условия имеют громадное влияние на самый инстинкт жизни, на ее источник, что они могут его иссушить или подавить. Влияние их на инстинкт самосохранения сказывается и в том, что они "испортили" механизм инстинкта самосохранения. Выше я указал на то, что страдание и удовлетворение с биологической точки зрения играют роль "сигналов" переживания боли, страдание "предупреждает" человека о вредных для жизни и здоровья явлениях, переживание удовольствия и наслаждения сигнализирует о явлениях и процессах, полезных для жизни и здоровья. Таково их биологическое назначение. Однако, в силу влияния соц.-психических факто-

109

ров, этот биологический механизм испортился; поэтому, подобно стрелкам испорченных часов, страдание и удовольствие часто сигнализируют человеку неверно: современный человек часто испытывает удовольствие от таких явлений и процессов, которые биологически вредны для жизни и здоровья (напр., удовольствие от вредного "общества", от табака, вина, опиума, половых излишеств и т.д.), и обратно, часто испытывает страдание от явлений и процессов, биологически полезных. Это расстройство в свое время целесообразного инстинктивного механизма - "часов жизни", стрелками которых служат страдание и удовольствие, - вызвано также действием соц.-психических раздражителей. Ими произведена эта разрушительная работа. Инстинктивный механизм в значительной мере разрушен, а нового, сознательного механизма, который мог бы заменить старый, еще нет. Он вырабатывается, но еще далек от завершения. Отсюда - трагедии переходного времени, отсюда - жертвы, ряд несчастий и т.д.

Резюмирую:
1) В ряду факторов человеч. поведения имеется особый раздражитель в виде инстинкта индивидуального самосохранения.

2) В мире людей он дан: в виде чистого (бессознательного) инстинкта и инстинкта осознанного.

3) Влияние его на поведение людей и ход общественной жизни тем больше, чем при прочих равных условиях более гармонично действует он вместе с другими факторами.

4) При столкновении с другими "моторами" поведения влияние его зависит от: а) силы его самого, Ь) силы солидарных с ним раздражителей, с) силы раздражителей, действующих в противоположном направлении. Чем больше сила последних, тем слабее его влияние, и обратно.

5) С ростом социально-психических сил степень и формы влияния инстинкта индивидуального самосохранения все более и более определяются первыми.

Литература:
Дюркгейм: Самоубийство;
Дарвин: Происхождение видов путем естественного отбора;
В. Фаусек: Автономия и болевая чувствительность у животных, в "Этюдах по вопросам биологической эволюции". Там же его статья: "Раздражимость низших организмов";
Вагнер: Биопсихология, т. 2;
M. Дауголл: Основные проблемы социальной психологии;
Вольтманн: Теория Дарвина и социализм.

§ 5. ИНСТИНКТ ГРУППОВОГО САМОСОХРАНЕНИЯ КАК ФАКТОР

Рядом с инстинктом индивидуального самосохранения в качестве особого раздражителя человеческого поведения и фактора социальной жизни выступает инстинкт группового самосохранения. Иногда он действует согласно с инстинктом индивидуального самосохранения, иногда - вопреки ему.

Подобно тому, как первый направлен на сохранение жизни индивида, так инстинкт группового самосохранения направлен на сохранение жизни не отдельного члена группы, а всей группы. Для развития жизни важно было сохранение целостности не только индивида, но целого рода или вида животных. На этой почве и возник этот инстинкт.

Проявлений его действия в мире животных немало. Когда мать-

110

обезьяна, преследуемая охотником, подставляет свое тело под выстрелы последнего, чтобы спасти детеныша, когда одни животные "жертвуют" собой для спасения других, во всех подобных случаях такие акты вызваны и вызываются именно этим раздражителем. Все факты "самопожертвования" животных в пользу других свидетельствуют о существовании и влиянии на их повеение инстинкта группового самосохранения.

Частной его формой является так называемый "родительский инстинкт". Родительский или материнский инстинкт заставляет мать заботиться о своем потомстве, кормить его, ухаживать, охранять и, если нужно, жертвовать для его спасения жизнью. Его напряженность определяется как раз интересами вида животных. У тех организмов, которые размножаются в огромном числе, ежегодное потомство которых многочисленно, у таких животных родительский инстинкт (значит и инстинкт групповой замозащиты) неразвит. Неразвит потому, что он излишен для выживания рода: раз число организмов помета громадно (напр., рыба выбрасывает несколько сот тысяч зерен икры), то есть шансы, что и без родительского ухода выживет некоторая часть потомства. Иначе обстоит дело у более высоких организмов. Число их детенышей немногочисленно. По своем появлении на свет они беспомощны и довольно долгое время неспособны существовать самостоятельно. Если бы за ними не было родительского ухода - они погибли бы. Значит, вымер бы и весь вид животных. У таких животных мы видим развитым родительский инстинкт. Для сохранения рода или вида он должен был появиться. И он действительно существует. Если "родительские заботы" рыбы ограничиваются метанием и оплодотворением икры, если, выполнив эти акты, рыба даже не интересуется судьбой потомства и предоставляет его на произвол судьбы, то у высших животных мы видим иное: у птиц и млекопитающих родители, в частности мать, не бросает детенышей на произвол судьбы после рождения, а ухаживает, кормит, защищает их до тех пор, пока они не вырастут. Иными словами, инстинкт группового самосохранения, в виду родительского инстинкта, толкает их на целый и сложный ряд действий, вплоть до самопожертвования.

Таково одно проявление инстинкта группового самосохранения. Вторым его проявлением служат явления стадности или общественности. У тех животных, которых строение было приспособлено к уединенной жизни, которым (как, напр., тиграм или львам) более выгодной была жизнь уединенная, у тех стадная или групповая жизнь не развилась. Мало развит у них и инстинкт группового самосохранения. Иначе обстоит дело у животных более слабых. Они не в состоянии бороться в одиночку с более сильными животными. Живя уединенно, они обречены были бы на гибель. Спасение для них было - в стадной жизни, в соединении сил для совокупной защиты или нападения. Они могли выжить, держась правила: "все за одного и один за всех". В силу необходимости среди них должна была развиться стадность, жизнь группами или сообществами. А вместе с ней — и инстинкт группового самосохранения. Такова связь последнего с общественностью.

Инстинкт группового самосохранения имеется и у людей. Правда, он выступает у них чаще всего в осознанном виде, но нередко он прояв-

111

ляется и в форме бессознательного инстинкта. Большинство людей любят своих детей и по мере сил заботятся о них. В основе таких актов лежит указанный инстинкт группового самосохранения. Мы знаем, что часто мать или отец защищают своего ребенка и для него жертвуют своей жизнью, своим здоровьем. Мы видим, что часто одни люди жертвуют собой для блага других людей; одни умирают за "родину", другие за "свой род", третьи — за друзей, четвертые — за партию, пятые - за единоверцев и т.д. Нередко одни люди рискуют жизнью, спасая других при пожаре, при наводнении и т.п.

Во всех этих актах самопожертвования, во всех этих случаях "полагания души за други своя", особенно бессознательных (случаи сознательного альтруизма представляют обычно осложнение этого инстинкта альтруистическими чувствами), прямо или косвенно действует инстинкт группового самосохранения. Это он толкает мать на защиту ребенка, солдата — на поле брани; это он заставлял одних добровольно жертвовать собой для блага других; это он принуждал и принуждает группы жертвовать жизнью своих отдельных членов для блага всей группы (рода, племени, семьи, государства, церкви и т.п.).

В особенности велика была роль его в древних группах. Все их право, мораль и организация находились под сильнейшим влиянием этого фактора. Высшим заветом здесь был лозунг: salus populi - suprema lex (спасение народа - высший закон). Добром считалось то, что было полезно для группы; злом то, что было ей вредно. Напр., убийство своего сородича было вредно для группы: оно уменьшало ее силу и грозило внутренними раздорами. Поэтому убийство сородича считалось злом, грехом, преступлением.

Иначе обстояло дело с чужеродцем. Его убийство было выгодно для группы: одним врагом становилось меньше. Отсюда заповедь: убивай чужеродцев. В ряде групп, бедных пищей, старики и слабые дети были вредным грузом: пользу они не приносили, а хлопот доставляли немало. Под влиянием инстинкта группового самосохранения в таких группах установился обычай убийства стариков и беспомощных детей. Короче говоря, весь уклад группы и поведение отдельных ее членов здесь диктовалось инстинктом группового самосохранения, индивид сам по себе здесь ценился мало. Если интересы группы требовали его смерти - он умирал или убивался. И право, и религия, и все устройство группы принимали тот характер, какой требовался интересами группового самосохранения.

Ему же обязаны своим бытием такие социальные институты, как институт войска, как явления войн между группами и т.п.

Из сказанного видно, что этот раздражитель отличен от инстинкта индивидуального самосохранения. Последний побуждает человека спасать свою жизнь; первый - наоборот - побуждает его идти на смерть (напр., умирать на войне) для блага других.

С поступательным ходом истории роль инстинкта группового самосохранения меняется. Раньше он побуждал умирать только за "своих" членов своего рода или группы. Число их было ограничено. Все остальные люди считались чужими, врагами. С ходом истории область "своих", "ближних" расширялась. Теперь мы считаем "ближними" если не всех лю-

112

дей, то миллионы и десятки миллионов. Наиболее передовые люди считают "ближними" всех людей.

Сообразно с этим инстинкт группового самосохранения у различных людей проявляется различно. Те, которые считают "ближними" только своих родственников, те жертвуют собой за них. Кто считает "ближними" всех одноподданных, те умирают "за родину", за свое государство. Кто считает "ближними" всех людей, те приносят себя в жертву за "благо человечества", кто считает "своими" только лиц своей партии или класса, тех этот инстинкт часто побуждает умирать за интересы партийной группы или класса.

Словом, проявления его могут быть различны. Но под всеми различными формами самопожертвования индивида в пользу той или иной группы видна работа одного и того же двигателя — инстинкта группового самосохранения. Ряд социологов, в частности Гумплович, инстинкт группового самосохранения возвели на степень основного фактора. По Гумпловичу, чуть ли не вся история сводится к борьбе групп - рас - за свое существование. С самого момента появления на земле люди делились на различные расы, не похожие друг на друга. Каждая расовая группа стремилась расшириться, увеличить свою силу и мощь. Расширяясь, расовые группы встречались и сталкивались друг с другом. Столкновение их влекло за собою борьбу расовых групп друг с другом. К этой борьбе рас и сводится вся история человечества. Ею вызваны все важнейшие социальные процессы. Борьба столкнувшихся рас оканчивалась или их взаимным уничтожением, или уничтожением одной стороны, или, наконец, покорением одной расы другою. Победившая раса делалась властвующим классом, побежденная - низшим, покоренным классом. Таким образом создалось общественное расслоение и деление группы на аристократов-властителей и обделенную в правах массу. Властители принудительно побуждали покоренных подчиняться определенным правилам поведения, диктуемым ими. Эти правила в своей совокупности создали то, что носит название права группы или государства. Отсюда определение права Гумпловичем как принудительного господства или организованного насилия. А право в дальнейшем обусловило собой весь уклад группы и жизни ее членов. Такова суть теории Гумпловича, выдвигающей фактор группового самосохранения на роль основного фактора социальных явлений.

Эти мысли Гумпловича в различной форме разделялись и другими социологами. Они повели многих к созданию практических и политических рецептов. Согласно этим рецептам, личность была признана нулем; высшим принципом было признано благо группы, в частности арийской расы. Ее признавали творцом всей культуры, носителем прогресса и во имя ее блага требовали, чтобы все другие расы и группы очистили для нее всю землю. В случае отказа добровольного очищения земли эти писатели признавали законным и нравственным уничтожение низших рас путем алкоголя, разврата и смертной казни и войны.

Мы не будем подробно критиковать ни теорию Гумпловича, ни только что изложенные теории. Все предыдущее говорит о том, что что если инстинкт группового самосохранения и играет большую роль, то эта роль не исключительная, рядом с ним действовали и действуют другие, не

113

менее важные факторы. Посему к борьбе расовых групп нельзя сводить всю историю. В ней наряду с борьбой имеются и явления взаимопомощи. Борьба рас, далее, не исчерпывает всех видов социальной борьбы. Что же касается теорий, рекомендующих уничтожение других рас для блага арийской расы, то они неверны и возмутительны с нравственной точки зрения.

Литература:
Дарвин: Происхождение видов;
Кропоткин: Взаимная помощь как фактор эволюции;
Вагнер: Биопсихология, т. II;
Сутерланд: Происхождение и развитие нравственного инстинкта;
Гумплович: Основы социологии;
Ковалевский: Современные социологи, гл. о Гумпловиче, Лапуже, Аммоне;
Ж. Фино: Агония и смерть человеческих рас;
Ковалевский: Обособление дозволенных и недозволенных действий (Новые идеи в социологии. Сб. № 4.); Westermarck: The origine and development of the moral ideas, ?. ? и II;
Дюркгеим.: Разделение обществ, труда.

§ 6. БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ ПОДРАЖАНИЕ КАК ФАКТОР

Из дальнейших биологических двигателей поведения отметим бессознательное подражание. И животные, и люди ряд действий совершают в силу бессознательного подражания действиям других животных или людей. Простейшими фактами такого рода служат общеизвестные факты заразительности зевания, смеха, ужаса и т.п. Достаточно иногда одному зевнуть, чтобы начали зевать и другие. Смех одного в компании весьма часто вызывает и смех других людей. Крик: "пожар"! и бегство одного в театре вызывает паническое бегство других. Бегство одного с поля битвы может повлечь за собой паническое бегство остальных солдат. Во всех этих случаях одни люди копируют, повторяют действия других в силу бессознательного подражания.

Эта заразительная роль подражания была подмечена рядом социологов. У нас Н.К. Михайловский, во Франции — Г. Тард. в Америке — Болдуин, Гиддингс, в Италии - Сигеле, Росси и др. весьма тщательно изучали явление подражания и придали ему громаднейшее значение. Некоторые из этих лиц, как, напр., Тард, дошли до того, что к подражанию пытались свести всю социальную жизнь и рассматривали его как главный и чуть ли не единственный фактор поведения и социальной жизни. Очертим кратко теорию Тарда.

Повторение явлений, согласно Тарду, - мировой закон, существующий и в космическом, и в биологическом, и в социальном мире. Колебание воздушных или эфирных волн - пример повторения в области физикохимических явлений. Здесь одна волна повторяет другую. Явления наследственности - пример повторения в области жизненных явлений. Сын повторяет отца, внук - сына. Явления подражания - пример повторения в области социально-психических явлений. Подражать - значит повторять, копировать определенный образец. Подражание играет громадную роль в общественных явлениях, к нему сводится всякое социальное явление. Само общество, говорит Тард, дано только там, где существует подражание. "Общество - это подражание, а подражание - род сомнамбулизма". Человек, по Тарду, похож на загипнотизированное существо, вечно копирующее или подражающее тем или иным образцам. Все достояние человека: его убеждения, верования, идеи, его язык, его знания, его манеры все это результат подражания, все это каждым из нас заимствовано у

114

других, а теми, в свою очередь, скопировано у третьих лиц. Всякое сходство людей в области религиозных верований, в области мифологии, права, нравственности: языка, техники и т.д. обязано своим существованием подражанию. Если бы не было подражания, различные люди и группы людей не могли бы иметь сходные нравы, обычаи, сходные формы искусства, языка и т.д. Каждый человек в этом случае был бы резко отличен от других людей. Ничего сходного не могло бы быть и между различными народами. Подражание дано всюду: низшие слои подражают высшим, дети - старшим, один народ - другому, одни люди - другим. Типичным проявлением подражания служит мода. Мода существует всюду: и в области смены костюмов, и эстетических воззрений, и в области увлечения той или иной теорией, партией, религией и т.д. В явлениях моды особенно наглядно дает себя знать подражание. Подражанием же объясняются всякого рода социально-психические эпидемии и поветрия: эпидемии самоубийств, тех или иных верований и т.п. Из сказанного видно, какую громадную роль приписывал Тард подражанию.

Спрашивается, насколько приемлемы его взгляды?

Ответ гласит: Тард преувеличивал роль подражания и приписал ему слишком большое значение. Это преувеличение объясняется прежде всего неясностью и разнородностью того содержания, которое Тард вкладывал в слово "подражание". Для него подражанием было: и бессознательное повторение чужого акта (напр., зевание), и сознательное заимствование того или иного образца в силу его пользы, удобства и т.п. осознанных мотивов (напр., заимствование новой усовершенствованной машины), и принудительное повторение под страхом наказания каких-либо действий (напр., уплата податей, исполнение ряда обязанностей и т.п.). Между тем, все эти действия резко отличны друг от друга. Одно дело бессознательное повторение чужого зевка, другое дело заимствование, напр., более высоких способов обработки земли. В первом случае повторение бессознательно, во втором же случае мы имеем дело с сознательным заимствованием определенных способов обработки земли, диктуемых ясными соображениями пользы, удобства, большей урожайности такого способа. Такие разнообразные явления нельзя смешивать и нельзя называть их одним и тем же именем подражания. Правильнее будет под подражанием, как фактором поведения, разуметь бессознательное подражание. Все же сознательные заимствования или копирования различных образцов должны быть выделены из области подражательных фактов. Такие заимствования вызываются не подражанием, а другими факторами поведения: знанием и пользой, удобством и т.п. мотивами. Если бы сознательно заимствуемые образцы поведения или предметов не давали тех или иных плюсов и выгод, они не были бы заимствованы, хотя бы их постоянно демонстрировали перед нами. Тут сила подражания не играет никакой роли. Если так понимать подражание, его роль будет гораздо скромнее по сравнению с той, какую приписывал подражанию Тард.

Ошибался он и в объяснении сходств людей одним подражанием. Многие народы, совершенно не встречавшиеся друг с другом, следовательно, не имевшие возможности подражать друг другу, имеют ряд сход-

115

ных черт в области права, искусства, верований и хозяйственного устройства. Такие сходства вызваны не подражанием, а сходством самой человеческой природы и окружающих общество условий. Благодаря им (а не подражанию) возник и существует ряд сходства различных лиц и социальных групп.

Словом, теорию Тарда во многих отношениях приходится признать неверной и роль подражания в его оценке преувеличенной.

Но это не значит, что бессознательное подражание не играет никакой роли в поведении людей и в социальной жизни. Если эта роль не столь велика, как полагал Тард и другие, то все же она значительна. Ряд явлений и социальных процессов говорит о влиянии этого фактора. Примеры заразительности зевания, скуки, смеха и т.п. были приведены выше. Они общеизвестны. А вот более сложные факты. В 1813 г. на одном дереве повесилась одна женщина. Вслед за ней на том же дереве повесилось несколько других. В 1772 г. в доме инвалидов на одном крючке повесился один из инвалидов; в короткое время на том же крючке повесилось 15 других лиц. Достаточно было крючок убрать, чтобы самоубийства прекратились. Подобных фактов немало. В эпидемиях самоубийств, как, напр., у нас в 1908-10 гг., немалую роль играло и играет подражание.

То же применимо и к другим психическим эпидемиям. Продолжительное пребывание в среде психически ненормальных людей оказывает сильное влияние на здоровых людей (напр., на врачей) и вызывает в силу бессознательного подражания ряд ненормальностей в их психике, вплоть до сумасшествия (см. "Палата № 6" Чехова). Человек, вращающийся в том или ином обществе помимо его воли и желания бессознательно заимствует ряд черт из окружающей его среды. Вот почему в массовом распространении той или иной моды, напр., танго, революционного коммунистического движения, увлечения футуризмом, теософией, сектантством и т.д., бессознательное подражание играло и играет немалую роль. Под его влиянием складываются нравственные, эстетические и политические воззрения людей. Эстетические вкусы и нравственные убеждения в каждом из нас формируются с малых лет. Все мы с детства слышим, что Шекспир - великий писатель, что Венера Милосская - прекрасна, кто Кант - великий философ и т.п. Эти положения мы бессознательно впитываем в себя вместе с "молоком матери". В итоге у нас получаются готовые шаблоны вкусов и оценок; не будь бессознательного внушения и подражания - иными были бы и наши оценки. В этом случае весьма вероятно, что в музее мы прошли бы мимо статуи Венеры, Шекспир нам не показался бы великим писателем, а Пушкин - великим поэтом. Так и обстоит дело с теми, кто (напр., крестьяне) не находился под влиянием рассматриваемого фактора.

Еще резче влияние подражания выступает в тех случаях, когда человек, подталкиваемый им, совершает ряд необычных для него поступков. Известен ряд случаев, когда тихие и кроткие люди под влиянием подражания делались убийцами, трусы - храбрецами, настроенные одним образом переменяли настроение на противоположное и т.п.

Такие факты обычно происходят в толпе. Настроение толпы заражает человека, попавшего в толпу; оно подавляет личное настроение послед-

116

него и настраивает его, помимо его воли и сознания, в унисон господствующему в толпе настроению. В таких условиях десница человека часто совершает то, что противно его шуйце и обратно.

Не всегда, конечно, подражание имеет одинаковое влияние и заразительность. Для действия внушения-подражания нужны особые благоприятные условия. Спрашивается, каковы же эти условия?

Они сходны с условиями, необходимыми для гипнотического усыпления человека. Такими условиями будут все обстоятельства, ведущие к усыплению или оглушению высших центров сознания. Пока высшие центры сознания (разум) бодрствуют, человек не может быть загипнотизированным. Пока они бодрствуют, бессознательное подражание бессильно над человеком. Оно становится могучим и неотразимым, когда разум — сознание человека — перестает работать, перестает контролировать раздражение и ответные поступки человека, иначе - когда оно засыпает, или, как у ребенка и дикаря, не развито.

Этому засыпанию высших центров сознания благоприятствуют бедность и монотонность впечатлений. Они действуют "усыпляюще", они ослабляют деятельность и бодрствование высших форм нашей умственной деятельности. Они делают человека "сомнамбулой". Монотонные удары дождя о крышу способствуют засыпанию. Для погружения человека в гипнотический сон нужны те же условия монотонности и однообразия: тишина, сосредоточение внимания пациента на какой-либо точке, напр., на шарике молоточка, монотонные пассы и повторения фраз, вроде: "вы засыпаете", "вы уже спите" и т.п. Одноообразие среды и ее раздражений влекут ослабление работы высших центров сознания, следовательно, способствуют росту подражательности. Отсюда понятно, почему дети, разум которых еще не развит, и дикари, жизнь которых беднее и монотоннее, чем жизнь культурных людей, сильнее последних, а дети сильнее взрослых склонны к подражанию, почему в средние века, когда обстановка жизни каждого члена гильдии или цеха была очень однообразна и монотонна, подражание играло громадную роль: ураганом по Европе проносились психические эпидемии (пляска св. Витта, увлечение крестовыми походами, распространение сект и суеверий и т.п.), распространявшиеся путем подражания. Сказанное делает понятным, почему человек, умственно развитый, менее склонен к подражанию, чем человек, имеющий "слабые мозги". Это условие нашло применение и в области военной дисциплины. Для успеха битвы нужно, что солдаты "слепо" повиновались команде, чтобы они были единой машиной, выполняющей приказы начальников. Поэтому сознательно или бессознательно воинская муштровка солдат направлена на развитие в солдатах внушаемости и подражания: путем однообразной маршировки, монотонного битья барабана, мерного, массового такта или ритма и т.п. Сознание таким путем усыпляется, солдаты, однообразно выполняющие приказы, заражают друг Друга, получается круговое подражание; в итоге - вся масса солдат превращается в одну машину, слепо исполняющую приказы команды.

Словом, при монотонности, однообразии и бедноте впечатлений человек становится подражательным автоматом, исполняющим беспре-

117

кословно, подобно загипнотизированному, любой приказ; при бездействии высших центров сознания он слепо копирует всякий образец, автоматически подчиняется всякому подражанию.

Тот же результат получается, когда на человека действует слишком много раздражений. Они оглушают сознание, притупляют его; оно не успевает справиться с ними и переварить их. В результате — и здесь получается ослабление работы высших форм сознания и превращение человека в пассивного автомата, бессознательно подчиняющегося внушению.

Эти условия даны в толпе. Долговременное пребывание людей в одном месте, в духоте, в тесной близости друк к другу способствует усталости центров сознания; влечет их "усыпление". "Я" человека, его разум, оглушается шумом, галдежом, волнением и беспорядком толпы. Два-три часа, проведенные в таком месте, истощают энергию высших центров сознания и превращают людей в автоматов, умных - в глупцов. Такое собрание в итоге превращается в стадо, где получается круговая подражательность. Опытный агитатор или вожак может подсрекнуть это стадо на любое дело, начиная с высокого подвига и кончая преступлением.

Оттого-то толпа опасна. За ее действия никогда нельзя поручиться. Она способна на все. Ее настроение неустойчиво. Сейчас она идет за одним вожаком, через час может пойти за противоположным.

Вывод из сказанного таков: бессознательное подражание является фактором человеческого поведения и социальных явлений. Условиями, благоприятствующими его влиянию, служат: все обстоятельства, ослабляющие и усыпляющие высшие центры сознания. Такими условиями, в частности, служат: однообразие, бедность и монотонность впечатлений, с одной стороны, с другой - чрезмерное богатство раздражений, притупляющих и оглушающих эти высшие центры сознания, ослабляющих их контрольную работу.

Литература:
Н.К. Михайловский: Герои и толпа. Еще о героях и толпе;
Патологическая магия;
Тара: Законы подражания;
Социальные законы; -
Сигеле: Преступления толпы;
Вигуру и Жукелье. Психическая зараза;
Бехтерев: Гипнотизм;
Ковалевский: Современные социологи, гл. о Тарде;
Болдуин: Духовное развитие детского индивидуума и челов. рода, т. I;
Вагнер: Психология животных;
Морган: Привычка и инстинкт;
Ross: Foundations of sociology. Гл. Mob. mind.

§7. ДРУГИЕ БИОЛОГИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ КАК ФАКТОРЫ

В предыдущем мы рассмотрели ряд биологических раздражителей поведения и факторов социальных событий. Ими, однако, не исчерпываются биологические "моторы" поведения. Помимо их имеются другие биологические раздражители, обусловливающие поведение людей и вызывающие в нем определенные эффекты; не характеризуя их подробно, просто упомянем про них. Такова, напр., потребность движения. Движение является характерным свойством всякого животного организма вообще. Тем более оно свойственно человеку. Двигаться, делать что-либо составляет для него абсолютную потребность. Эта потребность удовлетворяется

118

частью в сознательно-целевых движениях, частью - в движениях и действиях бесцельных, совершаемых в силу самой потребности движения. Ее удовлетворение является раздражителем, толкающим людей на ряд поступков, на ряд действий, начиная с бесцельных движений отдельных частей тела (при боли, при избытке сил и т.д.) и кончая рядом сложных поступков (беганье, прыганье, бесцельная прогулка, игры и т.д.). Что такой биологический раздражитель имеется, это всего яснее видно тогда, когда животное, напр., собака, или человек лишается или ограничивается в свободе движений. Известно, что лишение человека свободы движений, напр., связывание по рукам и ногам, вызывает мучительное состояние и сравнительно в короткое время становится нестерпимым. Мучительным оказывается и простое ограничение свободы движений, напр., пределами определенного помещения (тюрьмы, камеры), или даже пределами определенной территории (запреты въезда и выезда, свободы передвижения и т.д.). Эта мучительность и те протесты, которые вызываются такими ограничительными мерами, прекрасно подтверждают наличность потребности движения, стало быть, и наличность рассматриваемого раздражителя поведения. Социальных явлений, вызываемых им, достаточно много.

На его почве возникли такие общественные институты и процессы, как: наказание людей путем лишения или ограничения их свободы движения (тюремное заключение, заковывание в кандалы, приковывание к стене, связаывание по рукам и ногам и т.п.), ограничение права передвижения (черта оседлости, запреты въезда, выезда, свободного переселения), шлагбаумами и т.п.; борьба против таких мер: борьба за свободу движения и передвижения, борьба с запретами въезда и выезда, с паспортной системой и т.п.

В качестве других биологических раздражителей, вляющих на поведение человека и общественную жизнь, упомянем: биологическую потребность отдыха и сна, потребность удаления из организма ненужных, отработанных веществ (мочи и кала), потребность дыхания и т.д.

Эти "раздражители", подобно предыдущим, заставляют человека совершать ряд действий и вызывают ряд явлений в общественной жизни. Человек не может непрерывно работать или непрерывно бодрствовать. В силу свойств организма он нуждается в отдыхе и сне. Соответствующие "моторы" поведения заставляют его бросать работу или сменять бодрствование сном. Ими вызывается ритм жизни каждого из нас, состоящий в чередовании бодрствования, сна, работы и отдыха. В общественной жизни они себя дают знать во множестве явлений, начиная с суточного ритма человеческой деятельности и кончая такими явлениями, как длина рабочего дня, как борьба за восьмичасовой рабочий день, как явления рабочих смен, как регулировка труда и т.п. То же применимо и к такому раздражителю, как потребность удаления из организма ненужных веществ. Не говоря уже про влияние ее на наше поведение, эта потребность в общественной жизни вызывает ряд институтов и процессов, начиная с устройства "уборных" в частных и публичных зданиях и кончая множеством явлений, связанных с социальной гигиеной и санитарией. К числу биологических же раздражителей принадлежит флора и фауна:

119

Не очерчивая подробно их роли, ограничимся простым упоминанием этих факторов.

Из остальных биологических факторов остановимся кратко на явлении наследственности и условных рефлексах.

Литература:
См. курсы физиологии человека.

§8. ВЛИЯНИЕ НАСЛЕДСТВЕННОСТИ НА ПОВЕДЕНИЕ ЛЮДЕЙ И СОЦИАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ

Под наследственностью разумеется явление передачи ряда свойств родителей потомству не путем воспитания, научения и т.п., а путем чисто биологическим, т.е. через посредство половой или зародышевой клетки. Наследственно-полученными свойствами будут только те, которые заложены были в самой зародышевой клетке родителей, из которой развивается организм потомка.

Все же свойства, которые дети получают от родителей путем научения, воспитания, сознательного подражания, путем не биологической, а социально-психической передачи, не будут наследственными свойствами и соответствующие явления не относятся к явлениям наследственности.

Нет необходимости доказывать существование явлений наследственности. Она быза замечена и доказана как в мире животных, так и в мире человека. Не чем иным, как наследственностью, объясняется тот факт, что потомство любого организма по своим основным свойствам представляет повторение свойств родительских организмов. Из половых клеток растения получается растение; животное производит на свет животное; люди - людей, яблоня производит яблони, волк - волка, человек человека; словом, каждый организм производит потомство, подобное себе по основным свойствам. Строение организма, его основные свойства, его жизненные процессы, его поведение оказываются заранее предопределенными наследственностью.

Это значит, что ее влияние на поведение людей и социальную жизнь несомненно. Доказывать это не приходится.

Речь здесь может идти лишь о том, насколько велико влияние наследственности в мире людей? Является ли она решающим или второстепенным фактором? Какие свойства людей, какие стороны их поведения и какие явления общественной жизни обязаны своим существованием наследственности? Таковы вопросы, которые мы, хотя бы кратко, должны очертить.

Всякий человек, со всеми своими свойствами, характером и чертами, может быть рассматриваем как результат, как произведение двух основных условий: 1) наследственности, 2) влияния среды. Если обозначим человека значком х, наследственность - а, влияние среды (космической и социальной) - Ь, результат -/, то мы можем эту мысль выразить уравнением: х =f(a + Ь), т.е. человек представляет производную величину наследственности и среды. Теперь и спрашивается: которое из этих основных условий (а и Ь) имеет большее значение? обязан ли своими свойствами человек больше наследственности или той - космической, биоло-

120

гической и социально-психической — среде, которая влияла на него со времени его появления на свет и которая окружала и окружает его со дня рождения до смерти?

Этот вопрос имеет не только теоретическое, но и громадное практическое значение. Очевидно, что раз человек представляет главным образом продукт наследственности, то все меры, направленные на исправление и улучшение людей путем воспитания, обучения, путем изменения среды вообще, тогда теряют свое значение или получают значение ничтожное. То же приходится сказать и о всех попытках улучшить общественную жизнь людей и их поведение путем социальных реформ, изменяющих внешний уклад жизни. В этом случае на реформы не приходилось бы возлагать больших надежд, ибо раз свойства человека предопределяются наследственностью, а не средой, то изменение среды не может существенно изменить человека. Человек с плохой наследственностью останется плохим человеком, несмотря на все воспитание, обучение и вообще влияние среды.

Скверно устроенная общественная жизнь останется такой, несмотря на все реформы.

Иначе обстоит дело в том случае, если окажется, что в формировании человека, его свойств, его поведения главное значение принадлежит не наследственности, а среде. Тогда громадное значение получают воспитание, обучение, изменение среды путем социальных реформ. Тогда большие надежды можно возлагать на все меры, стремящиеся путем изменения среды изменить в желательном направлении свойства, поведение и жизнь людей.

И сами реформы, и сама политика улучшения человека и общественной жизни в том и в другом случае будут различными. Если влияние наследственности решающее, и если по наследству передаются потомству все основные свойства родителей, напр., болезни тела, сумасшествие, алкоголизм, преступность, умственные способности и т.д., то здоровая политика улучшения человеческой природы заключалась бы в том, чтобы не допускать размножения людей с теми или иными недостатками и способствовать размножению людей здоровых телесно и духовно. В этом случае необходимо было бы запретить преступникам, алкоголикам, людям больным, слабым, умственно отсталым и т.п. иметь детей. Слабых и старых, калек и людей опустившихся следовало бы в этом случае не содержать в приютах, не лечить, не помогать им, а,напротив - способствовать их вымиранию: чем меньше их будет, чем скорее они исчезнут, тем лучше: тем меньше шансов на то, что они оставят скверное, слабое, преступное или алкоголичное потомство, тем скорее будет улучшаться человеческая природа. Ряд лиц, стоявших на этой точке зрения, советовали людям отказаться от "вредной сантиментальности" и рекомендовали прямое уничтожение больных, преступных и алкогольных людей, запрещение вступать им в брак, оскопление их с целью лишить их возможности иметь детей и т.д. "Производителями людей" с их точки зрения должны быть только здоровые - умственно и телесно - люди. Выживать и жить должны только сильные люди, слабым, больным и преступным людям не Должно быть места на пиру жизни, - таков лозунг этой политики.

121

Иной будет она, если признать решающим фактором не наследственность, а влияние среды. В этом случае, очевидно, главное внимание должно быть обращено на улучшение этой среды, на воспитание людей, на хорошую организацию общественной жизни и т.д. В этом случае совершенно бессмысленными будут запреты иметь детей лицам с теми или иными недостатками, ибо не от наследственных свойств родителей, а от среды будут зависеть свойства потомства.

Как видим, поставленный вопрос действительно имеет громадное не только теоретическое, но и практическое значение.

Как же решается он современной наукой? Многое здесь до сих пор остается спорным. Наиболее вероятное решение гласит следующее. В деле образования человека, в формировании его свойств, характера, склонностей, способностей и т.д. имеют значение и наследственность, и влияние среды. Бесспорным положением науки является взгляд, что все так. наз. родовые свойства организма, которые "заложены" были в половой или зародышевой клетке, передаются по наследству. Это значит, что все основные, родовые свойства человеческого организма наследственно передаваемы. К таким свойствам нужно отнести прежде всего анатомическую и физиологическую организацию человека. К этим же свойствам, как мы видим, нужно отнести рассмотренные выше биологические инстинкты человека, инстинкты питания, половой, самосохранения (индивидуального и группового), подражания, рефлексы: движения, дыхания, обмена веществ и др. Они, как я не раз подчеркивал, даются вместе с организмом и от него неотъемлемы. Они не зависят от научения, личного опыта, они наследственны.

Иначе обстоит дело не с родовыми, а с индивидуально-приобретенными человеком свойствами, т.е. с теми, которые под влиянием среды человек приобрел в течение своей личной жизни, которые представляют результат его личного опыта, научения, словом - являются лично приобретенным, а не наследственно-полученным достоянием. Передаются ли по наследству, напр., такие свойства, как склонность к пьянству или преступности, приобретенные данным человеком в течение его личной жизни, как та или иная болезнь (напр., чахотка, психическое расстройство), лично приобретенная, как те или иные умственные и нравственные способности: гениальность, талантливость или искалеченность (напр., безрукость), лично приобретенные, и т.п.?

Этот вопрос о передаче индивидуально приобретенных свойств - спорен. Одни (напр., Ламарк, Спенсер, Рибо и др.) утверждают, что такие свойства могут передаваться по наследству. Другие (во главе с Вейсманом) утверждают обратное: по их мнению, индивидуально приобретенные свойства по наследству не передаются. Спор этот не закончен до сих пор. Решительный ответ на него пока что дать трудно. Всякий ответ может быть лишь более или менее вероятным. Наиболее вероятным ответом представляется следующий. Оба крайние течения ошибочны. В отличие от взглядов Вейсмана, можно думать, что при определенных условиях многие индивидуально-приобретенные свойства могут передаваться по

122

наследству: ряд опытов делает это несомненным. В отличие от первого течения, следует полагать, что не все индивидуально-приобретенные свойства передаваемы, а только некоторые и при наличности определенных условий.

Каковы же те свойства, приобретение которых отражается, оставляет "след" или оказывает влияние на половые клетки человека (зародышевую плазму)? Если лично-приобретенное свойство (напр., сифилис или чахотка) отражается на половых клетках, оно может перейти к потомству*; если этого влияния нет, оно не сделается свойством наследственным. Таков общий ответ.

Теперь спрашивается: при каких же условиях индивидуально-приобретенные свойства оказывают влияние на состояние половых клеток? Таких условий, вероятно, много. Здесь укажем лишь на одно: на полезность этого признака с точки зрения выживания на постоянство и устойчивость среды.

Индивидуально-приобретенные свойства появляются как у других организмов, так и у человека в силу влияния изменившейся среды. Так, путем влияния искусственной температуры на куколок бабочки можно вызвать изменения их окраски и ряд других свойств. Такие же опыты были произведены над голубями и др. животными. Путем искусственной пищи можно вызывать изменения в строении и в поведении животных. Ряд новых свойств в организме можно получить путем изменения влажности среды, путем воздействия среды и др. ее раздражителей. Раз почему-либо среда изменяется, организм, чтобы выжить, должен приспособиться к изменившейся среде. Если это изменение среды очень резко, то организмы обречены на гибель. Так погибло множество животных при смене геологических периодов на земле. История земной коры рассказывает нам о множестве животных видов, которые погибли, не сумев приспособиться к изменению окружившей их среды, т.е. не сумели надлежащим образом измениться и приобрести новые свойства, требовавшиеся для жизни в новой изменившейся среде. Раз последняя изменяется, то организм должен "переломить" себя, кое-что из полученных свойств потерять и кое-что приобрести новое.

Теперь предположим, что организм А, очутившийся в изменившейся среде, напр., в пониженной температуре, обозначим ее буквой В, приобрел новое индивидуальное свойство X, (напр., обрастания шерстью), дающее ему возможность жить и в новых условиях. Благодаря свойству ? организм приспособился к среде; изменение последней (В) вызвало появление в организме признака X. Если теперь В будет явлением постоянным, которое будет существовать десятки и сотни лет, то для всего потомства А будет полезно приобретенное А новое свойство X. В силу закона борьбы за существование и выживания приспособленных весьма вероятно, что ?

Ряд в высшей степени важных положений о законах этой передачи дают законы Менделя, но ввиду их сложности мы не будем касаться и излагать их здесь и просто отошлем к ряду указываемых ниже работ.

123

или у А, или у его потомства постепенно станет признаком, передаваемым по наследству; иными словами, превратится из индивидуально-приобретенного в наследственный признак.

Для этого, как видим, необходимо, чтобы новое свойство было целесообразно, и во-вторых - чтобы среда была устойчива и постоянна. Если бы в нашем примере В, т.е. новое условие среды, через год исчезло, то организм А через год снова должен был бы потерять новое свойство X, ибо оно больше не нужно. Его же потомкам это ? было бы совершенно бесполезным и излишним. Посему едва ли ? в этих условиях может превратиться в наследственный признак, а если бы даже и превратился, то в новых поколениях он скоро исчез бы как ненужный и вредный.

Теперь будет понятным, если я скажу, что постоянная и малоизменяющаяся среда благоприятствует превращению индивидуально-приобретенных свойств в наследственные; среда же текучая, постоянно меняющаяся препятствует такому превращению. Препятствует потому, что раз она постоянно меняется, никакое новое приобретенное свойство не успеет "застыть", его "отвердение" было бы нецелесообразно и бесполезно. Если оно было благоприятно при изменении среды, выражающемся в явлении В, то раз В через малый промежуток времени сменилось С, С сменилось Л и т.д., то организм, чтобы выжить, должен непрерывно изменять свои свойства, а не делать их наследственными. Приобретенное им свойство ? было целесообразно для нового условия среды В, но оно бесполезно для изменения среды, состоящей в явлениях С, А, Е, ? и т.д. Раз среда текуча и изменчива, - текучими, легко изменяемыми должны быть и индивидуально-приобретенные свойства. Превращение их в наследственные не благоприятствует выживанию, а скорее мешает ему. При текучей среде твердые, закостеневшие наследственные свойства являются обременительным грузом. Организм, живущий в такой среде, должен быть гибким, эластичным, легко изменяющимся в различных направлениях, легко приобретающим новые свойства, но и легко расстающимся с ними.

Больше того, непостоянная и быстро меняющаяся среда не только препятствует превращению индивидуально-приобретенных свойств в наследственные, но она ведет к разрушению ряда наследственно передаваемых признаков и свойств, она ослабляет само явление наследственности. Почему? Потому что новые условия среды могут быть такими, при которых наследственно полученные свойства не только не полезны, а вредны для выживания организма. Такая среда предъявляет последнему ультиматум: или он изменит свои свойства, или погибнет. И если организм не погибает, он должен потерять в ряде поколений вредные при новых условиях наследственные черты. В силу влияния среды часть наследственно приобретенных свойств должна будет постепенно выветриваться и разрушаться.

Теперь, после сказанного, мы можем перейти к человеку. Могут ли у него сделаться наследственными индивидуально-приобретенные свойства? - Только в виде исключения. В общем и целом это маловероятно Почему? Потому что среда, в которой он живет, именно социальная сре-

124

да, здесь чрезвычайно сложна, текуча и изменчива. Социальная жизнь, в которую каждый из нас погружен, постоянно меняется. Раздражения из нее исходят беспрерывно, они разнообразны, неустойчивы и подвижны.

Эта среда похожа на бурный водопад, не стоящий на одном месте, а несущийся со стремительной быстротой, и чем дальше от истоков, т.е. от древних первобытных времен, - тем быстрее. Вчерашняя среда не похожа на сегодняшнюю, последняя - на завтрашнюю. Меняется все: люди, нравы, обычаи, формы хозяйства, мир верований и убеждений. И чем цивилизованнее социальная группа, тем изменения происходят быстрее. С этой точки зрения среда города более изменчива, чем среда деревни; среда европейских народов более неустойчива, чем среда диких племен. Там, как и в деревне, жизнь течет медленно, царствует старый обычай, новшества - редки. В городе - жизнь бьет шумным потоком, царствует мода, быстрота изменений поразительна .

При таких условиях нет времени для того, чтобы индивидуально-приобретенное свойство успело "закостенеть" и сделаться наследственным. Нет никакой пользы от такого закостенения: пока индивидуально-приобретенное свойство затвердевает в наследственный признак, среда может измениться и сделать последний не полезным, а вредным для жизни. Мало того: в такой вечно текучей среде организм должен быть гибким, эластичным, легко изменяющимся, легко приобретающим новые свойства и легко теряющим их. Иначе здесь нельзя жить. Организм же с твердыми наследственными свойствами здесь похож был бы на нечто неуклюжее, громоздкое, неприспособленное. Такой человек был бы побежден другими более эластичными организмами. Вот почему мало оснований для превращения индивидуально-приобретенных свойств человека в наследственные.

Больше того. На основании сказанного понятно будет, что под влиянием сложной и неустанно несущейся социальной среды у человека должны постепенно выветриваться и разрушаться многие наследственно передаваемые признаки и свойства.

Наблюдение подтверждает полученные выводы. 1) Кроме анатомофизиологических родовых свойств и инстинктов индивидуально-приобретенные признаки у людей, как общее правило, не передаются по наследству. Раньше думали, что наследственно передаются и знания, и убеждения, и вкусы, и преступность, и склонность к пьянству, и стремление к самоубийству, и все психические болезни, и т.д. Теперь правильнее будет иной взгляд: ни знания, ни убеждения, ни вкусы, ни склонность к преступности, к самоубийству и к ряду психических болезней и т.д., как общее правило, наследственно не передаются. Обратные случаи - исключения. Если мы видим, что дети преступника, алкоголика, мыслителя, поэтому и т.д. становятся часто преступниками же, алкоголиками, учеными, поэтами и т.д., то причиной этого явления служит не наследственность, а среда, - та среда, которая окружила этих детей с момента появления их на свет. Дети преступников или алкоголиков с малых лет

См. сборник "Большие города". Изд. Просвещения.

125

дышат воздухом преступления и пьянства, с малых лет они впитывают в себя эту ядовитую атмосферу, кроме того, с малых лет они обречены на нужду, их сторонятся другие люди, отцы "приучают" их к своему ремеслу, иногда под страхом угроз и кар. Словом, жизненная среда дает им уроки преступления, пьянства и разврата.

Мудрено ли, что люди, выросшие в таких условиях, становятся тем же, чем были их отцы. Виной тому не наследственность, а среда. Измените ее, и иными будут люди.

2) Выше, при характеристике роли инстинктов, мы видели, что инстинкты под влиянием социально-психических факторов видоизменяются, сила их уменьшается, механизм их у человека уже испорчен и постепенно разрушается. Это говорит о том, что социальная среда разрушает у человека и в значительной мере уже разрушила многие родовые, наследственно передаваемые свойства.

Механизм инстинктов постепенно выветривается. Сложная социальная среда заставляет человека делаться гибким, лишенным большого груза наследственных, негибких свойств. И это можно сказать не только об инстинктах, но и о всей анатомо-физиологической природе человека. В процессе истории, под влиянием социальной среды, строение человеческого организма претерпело ряд существенных изменений. Между первыми людьми и людьми нашего века немалая разница и в этом отношении.

3) А все это говорит о том, что относительная степень влияния наследственности и среды в человеческом мире не есть величина постоянная, а исторически изменчивая. На заре истории или в первобытных группах роль наследственности больше, чем в группах культурных людей 20 века; больше потому, что там среда менее сложна, не так текуча, не так быстро изменчива, как в современном городе и в культурных странах. А это означает, что с ростом культуры, с усложнением и ускорением темпа общественной жизни влияние и роль наследственности все более и более падает, все большее и большее значение приобретает влияние среды, в частности среды социальной. Такова историческая тенденция. Это не значит, что наследственность сейчас перестала играть роль. Нет! Ее роль еще громадна. Но эта роль постепенно падает. Процесс этот очень медленный, но, по-видимому, несомненный.

Отсюда вывод: нельзя говорить, что изменение среды, окружающей человека или народ, бесполезно для улучшения последних. Мы видим, что дело обстоит не так. И теперь уже едва ли не среде, за некоторыми исключениями, принадлежит главное значение в формировании человека. Среда делает честного преступным, и обратно; среда делает безграмотного ученым, и обратно; угашает и подавляет гениев и таланты. Измените среду человека и среду народа, — и вы можете достигнуть многих изменений в их жизни, свойствах и в поведении.

Литература:
Р. Гольдшмидт: Основы учения о наследственности;
Донкастер: Наследственность;
Гюйо: Воспитание и наследственность;
Новые идеи в биологии. Сборн. № 4, "Наследственность";
Бордаяса: Наследственность и теория мутаций. "Природа". 1913. Май;
Ламарк: Философия зоологии;
Вейсман: Эволюционная теория;
Корренс: Новые законы наследственности;
Буар: Введение в эксперим. изучение наследственности;
Draghicesco: Du role de l'individu dans le determinisme sociale;
Сборник "Большие города".

126

§ 9. УСЛОВНЫЕ РЕФЛЕКСЫ И ИХ РОЛЬ В ПОВЕДЕНИИ ЧЕЛОВЕКА

В предыдущем параграфе мы видели, что с ростом культуры природа человека должна становиться все более и более гибкой, что наследственно передаваемые свойства, под влиянием усложняющейся и все быстрее изменяющейся социальной среды, должны разрушаться и заменяться легко прививаемыми, но и легко отбрасываемыми свойствами и актами поведения. Эти последние являются свойствами и актами не наследственными, а индивидуально приобретенными, - результатом влияния среды.

Назовем такие акты условными актами, или рефлексами. Под ними, следовательно, нужно разуметь все действия человека, представляющие не наследственную, а индивидуально-приобретенную реакцию (ответный акт) на то или иное раздражение среды.

Такие акты резко различаются от наследственных актов реакции или безусловных рефлексов.

Пример уяснит суть дела. Если возьмем кусок мяса и поднесем его ко рту собаки или вложим его в ее рот, то такой раздражитель вызывает у нее акт выделения слюны. Этот акт реакции на данный раздражитель (мясо) представляет наследственный акт или безусловный рефлекс. Связь между раздражителем в виде мяса и ответным актом собаки в виде выделения слюны здесь безусловна, наследственна. Раздражитель в виде мяса безусловен: он неизбежно вызывает у собаки слюноотделение. Если возьмем теперь такой, напр., раздражитель, как звонок или свет, то ни тот, ни другой из них не вызывают у собаки реакции слюноотделения. Наследственной связи между этими раздражителями и реакцией слюноотделения нет. Первые не действуют подобно мясу и не заставляют собаку выделять слюну, они являются раздражителями безразличными, индифферентными. Но при известных условиях и они могут сделаться условными раздражителями и вызывать у собаки слюноотделение. При каких же? Для этого достаточно пускать их в ход одновременно с безусловным раздражителем. Если мы в момент, когда даем собаке мясо (раздражаем ее безусловным раздражителем), будем звонить в колокольчик или зажигать электрическую лампочку, то после нескольких повторений такого действия достаточно будет звонить в колокольчик или зажигать лампочку (не раздражая собаку мясом), чтобы вызывать у нее реакцию слюноотделения. Свет и звонок мы можем заменить и другими индифферентными раздражителями; эти раздражители при таких условиях начинают вызывать у собаки слюноотделение; они делаются условными раздражителями. Устанавливается условная связь между ними и реакцией слюноотделения, связь, которая не наследственна, а искусственно установлена. Мы собаке как бы "привили" привычку отвечать на звонок или свет слюноотделением. Эта прививка, как видим, совершается легко: для этого достаточно повторить несколько раз совместное раздражение собаки безусловным и индифферентным раздражителями.

Если такая прививка условных "рефлексов" совершается легко, то так же легко и "отучить" собаку от условного рефлекса, так сказать, совершить "отвивку" последнего. Для этого достаточно несколько раз

127

раздражать собаку одним звонком или светом (или другим индифферентным раздражителем), не давая ей в то же время мяса. С каждым разом слюны будет выделяться меньше и в конце концов собака перестанет отвечать слюноотделением на эти раздражители. Ее органы, выделяющие слюну, как бы убеждаются в "обмане" и перестают действовать на эти раздражения. Условный рефлекс исчезает.

Из этого примера ясно отличие условных (индивидуально-приобретенных) актов или привычек от актов, безусловных или наследственных. Отсюда же видна "твердость", закостенелость последних и гибкость первых. Условные рефлекы легко привить и легко отвить. Наследственные же акты или рефлексы не прививаются и не отвиваются: они даются вместе с организмом и от них отстать, отучить трудно, а временами невозможно.

Теперь легко понять, что в поведении человека условные рефлексы играют громадную роль и занимают огромное место. Большинство наших актов представляют условные рефлексы. Все наши индивидуально-приобретенные поступки, "привычки", манеры представляют в конце концов условные рефлексы и образуются согласно описанному механизму их установления. Колокольный звон, вызывающий рефлекс крестного знамения у верующего, телефонный звонок, заставляющий нас подходить к аппарату, звонок в классе, вызывающий у детей ряд действий (занятие места за партами и т.п.), вставание солдата "во фронт" при виде генерала, рефлексы снятия шапки или пожимания руки при виде знакомого и тысячи других раздражителей и ответных актов (все акты "вежливости", "приличия", "манеры" и т.д.) - все они представляют собой условные раздражители, вызывающие условные рефлексы. Ни акты вежливости, ни акты религиозного обряда, "приличий", "хороших манер", "дисциплины", "чинопочитания", ни вообще акты, обозначаемые словами "обычаев", "привычек", "моды" и т.д., не являются актами наследственности, а представляют условные рефлексы. Они были "привиты" нам социальной средой. Часть из них была "воспитана" сознательно (родителями, учителями, друзьями, властью и окружающими людьми вообще), часть привилась бессознательно. Задача воспитания и педагогики, собственно говоря, и заключается в том, чтобы "привить", "воспитать" у ученика желательные условные рефлексы, "научить" его на определенные условные раздражители отвечать определенными ответными актами (условными рефлексами). Напр., при виде знакомого человека (раздражитель) снимать шапку или делать реверанс (условный рефлекс); при виде генерала вставать во фронт, при услуге - отвечать: "благодарю", при восприятии факта преступления - отвечать актами борьбы с преступником, при определенной совокупности раздражителей в виде церковной службы держать себя согласно определенным правилам, при другой обстановке держать иначе и т.д.

Такая прививка и отвивка условных рефлексов совершается в социальной жизни постоянно. Если человек усваивает новые манеры, новый образ поведения, новые обычаи, это значит совершается прививка ряда условных рефлексов. Если он "отвыкает" от ряда обычных поступков (напр., отвыкает от матерной брани, от кражи чужих вещей, от обычая смор-

128

каться в кулак, от обычая курения и т.д.), это значит совершается "отвивка" ряда условных рефлексов.

Их прививка и отвивка может происходить под воздействием различных факторов (наказания, награды, ущерба, вреда, пользы, совета и т.д.).

Отсюда понятно, что наша жизнь и поведение полны условными рефлексами. Понятно также, почему они должны появляться. Раз социальная среда - среда сложная и текучая, безусловные рефлексы представляли бы огромное препятствие для приспособления к ней. Человек, обладающий только последними, похож был бы на твердый предмет, неспособный гнуться. Его можно уложить только в одну, определенную форму. Если же эта форма постоянно меняется, то, чтобы уложиться в ней, приспособиться к среде, такой твердый предмет должен ломаться и гибнуть. Иначе обстоит дело с гибким, сгибающимся предметом. Подобно мягкому воску, его можно согнуть всяко; он гибок, он легко приспособим ко всякой форме, его легко вдавить с одной стороны и выдавить с другой. Нечто подобное напоминает организм человека, богатый условными, гибкими рефлексами. К нему легко прививаются самые разнообразные рефлексы; так же легко их и отвить от него.

Эта гибкость требуется изменчивой и сложной социальной средой и она развилась и развивается у человека. И чем сложнее и изменчивее становится общественная жизнь, тем прививка и отвивка условных рефлексов становится легче, тем организм человека становится гибче, эластичнее, тем более и более способнее он к прививке и отвивке любых актов, диктуемых необходимостью приспособления к социальной жизни.

И сейчас уже эта гибкость огромна. И теперь уже достаточно нередко одного "опыта" однократного воздействия на человека, однократного "урока" для того, чтобы привить ему у слоеный рефлекс.

Можно было бы привести немало фактов такого рода.

В дальнейшем эта эластичность с усложнением и ускорением темпа общественной жизни должна расти.

Человек все более и более становится "чистой доской", на которой социальная среда выводит свои письмена: если эта среда хороша - и человек-книга будет хорошей книгой, если первая плоха, то и человек-книга будет книгой бессодержательной или дрянной.

Таковы вкратце сущность, значение и механизм образования условных рефлексов, играющих громадную роль в нашем поведении и в судьбах народа. Хотя характер их зависит, как видим, от среды, и в частности, среды социальной, но так как почва или ствол, на котором прививаются и отвиваются условные рефлексы, имеет общебиологическую основу — способность организма реагировать на условные раздражители, - то это дает основание рассматривать их в классе биологических раздражителей поведения и факторов социальной жизни.

Литература: Акад. Павлов: Настоящая физиология головного мозга. Природа, 1917, № 1;
Зеленый: Современная биология и психология. Новые идеи в философии. Сб. № 9;
Зеленый: Психические реакции животных как объект естествознания. Природа, 1913, октябрь;
Бехтерев: Общие основание рефлексологии;
Вагнер: статьи в "Нов. идеях в биолоши", сб. № 6.

129

§ 10. ОБЩЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ О БИОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРАХ

Мы рассмотрели важнейшие биологические раздражители поведения людей и факторы общественных процессов. Мы видим, что их влияние, взятое в целом, огромно. Они являются теми силами, которые управляют поведением людей и народов, тем паром, который приводит их в действие. Они "толкают", "двигают" человеческие массы на тысячи поступков. Они лежат в основе всех социальных событий, начиная с ничтожных и кончая событиями мировыми. Мы часто их не видим. Скрытые вуалью социальных и психических явлений, они всегда учитываются нами. Нам часто кажется, что в ряде случаев биологические аппетиты и силы ни при чем, что вся суть — в психике и в общественности человека.

Это проистекает оттого, что человек - существо, дающее сознательную мотивировку большинству своих поступков. Последние выступают обычно в осознанном виде, Любому акту человек готов дать "сознательное оправдание", "мотивировку", объяснить его "резоны", "поводы и причины". С поверхностной точки зрения, человек кажется существом "логическим", руководствующимся в своем поведении "логикой", "моралью", "справедливостью", "знанием", "убеждениями" и т.п.

Не будем отрицать этого: эти факторы играют роль и с ростом культуры (ниже увидим) роль их растет. Но все же пока она не столь значительна, как кажется при поверхностном наблюдении. Сами: и знания, и мораль, и религия, и права, и убеждения, и вообще логика человека являются в значительной степени игралищем биологических сил. Сами они, подобно флюгеру, повертываются туда, куда их гонит ветер биологических импульсов. Они (исключая точное знание) часто похожи на наемных льстецов, которые под влиянием биологических раздражителей готовы сейчас доказывать, "мотивировать", "оправдывать" одно, а через час - противоположное, если таковы будут требования биологических импульсов.

Это значит, что в своем поведении человек далек еще от логичности и последовательности, что его "логика действия" совершенно не похожа на "логику разума", что она совершенно противоречива в силу влияния биологических факторов. Часто под красивыми, благородными и великими словами, которыми человек "объясняет", "мотивирует", "оправдывает" свое поведение, находятся в качестве подлинных сил рассмотренные биологические раздражители: "урчание голодного брюха", половое вожделение или эгоистическое самосохранение и т.п.; красивые слова - только пленка, обман, которым "мотивирующий" убаюкивает себя и других. Под ними чаще всего лежат эти не столь благородные и поэтические инстинкты и рефлексы. Они толкают, а идеал - верования и логика, подобно продажным льстецам, только "оправдывают", "мотивируют", прикрывают пудрой хороших слов эти животные вожделения.

Простым примером этой нелогичности человеческого поведения и лакейства верований-идей перед темными биологическими вожделениями может служить поведение людей при занятии места в переполненном трамвае или вагоне. Это поведение обычно представляет комедию в двух действиях. Действие 1-е. Человек лезет в наполненный вагон. "Подвиньтесь, господа! Дайте место! Потеснитесь! Есть же место! Свинство: сами заняли, а до других нет дела" и далее начинается доказывание, что место

130

есть, что один человек вполне может уместиться и т.д. в этом роде. Здесь под влиянием биологических аппетитов логический аппарат нашего героя всеми силами стремится доказать, что устроиться можно, что в вагоне место есть, что там свободно и т.д. Действие второе. Человек всеми правдами и неправдами занял место. Лезут другие. Логика того же человека под влиянием биологическим импульсов моментально делает поворот на 180 градусов и герой с негодованием и возмущением начинает доказывать обратное. "Да куда вы лезете? Видите, что места нет! Куда подвинуться, не сесть же на головы. Нахальство!" и т.п.

Примеры такой "логичности" можно наблюдать ежедневно. Они прекрасно иллюстрируют "продажность" человеческого сознания, его лакейство перед биологическими аппетитами, его готовность служить "Мамоне"12*. Они же показывают цену "высоких слов" и "благородных мотивов". Подобные факты постоянно совершаются тысячами и десятками тысяч. Ими полно поведение людей. Их можно наблюдать в большом и малом масштабе. Возьмем недавний пример: войну. Солдаты в 1917 г., толкаемые биологическими импульсами голода, усталости, инстинкта самосохранения и т.д., чуть ли не все стали "противниками войны", социалистами, большевиками, сторонниками лозунга: "долой войну!". В основе этого поведения лежали прозаические биологические раздражители. Слова же, которыми мотивировали они свой мир, приводились иные: высокие, благородные. Чего тут не было! и революция, и социализм, и справедливость, и интересы труда, и человечество и т.п. "возвышающий обман"! "Новая" идеология потому и привилась легко, что она "золотила, украшала" пудрой прекрасных слов урчание живота и др. биологические импульсы.

Или возьмите сотни и тысячи тех "примазавшихся" "коммунистов", которые под покровом "высоких слов и святых мотивов" ("война дворцам- и мир хижинам", "углубление революции", "защита трудового народа" etc.) попросту грабили у всех и все, что было ценно - деньги, вещи, белье, квартиры и т.п., — "реквизировали", "секвестрировали", "социализировали", следуя лозунгу: "что твое — мое, что мое - мое". В этих и в тысяче других факторов под высокими словами кроются "низкие истины" биологических аппетитов.

Из сказанного ясна страшная сила биологических раздражителей.

Но выше, при рассмотрении каждого из них, мы видели, что эта сила все же не абсолютная, что свой удельный вес имеют и раздражители иные, в частности те же социально-психические факторы. Если последние, как общее правило, не могут уничтожить силу первых, то от них в значительной мере зависит направление действия биологических сил.

Последние похожи на пар, приводящий в движение машину. Но по каким трубам пойдет этот пар, что он будет приводить в движение - смертоносное ли орудие истребления или паровой плуг, взрыхляющий землю, это зависит не от самого пара, а ог механика и машиниста, создающего машину. То же, в известной степени, применимо и к биологическим силам.

Поскольку у человека биологический механизм инстинктов испорчен, постольку (мы видели это выше) направление работы биологических сил зависит от факторов социально-психического порядка. Они взяли инстинкты под контроль и указывают тот путь, те трубы, по которым пар ин-

131

стинктов должен идти, и те способы, какими они должны удовлетворяться.

Социально-психические силы, выросшие на почве биологических сил вышедшие из их лона, выступают как силы направляющие, регулирующие, контролирующие работу биологических "моторов" поведения. Они похожи на машиниста или штурвального, пользующегося силой пара, с одной стороны, с другой - управляющего действием этой силы сообразно с своими желаниями.

Такого же штурвального представляют и силы социально-психического порядка. Правда, биологические силы не вполне еще подчинены ими. Часто они "не подчиняются" велениям сил социально-психических.

Но все же и теперь последние являются не мнимыми, а реальными повелителями первых. Если они по адресу биологических раздражителей не выступают в роли абсолютных деспотов, если инстинкты часто "не слушаются" их, то все же они похожи на конституционную власть, которая не только царствует, но и управляет, И в то время, как монархи с ходом истории теряют свои права, свергаются с тронов своими подданными, из деспотов становятся конституционными королями, из королей простыми смертными, социально-психические силы с ходом истории, напротив, не теряют, а увеличивают свои права и свою власть по отношению к подданным, - к космическим и биологическим силам. Из ничтожных и бессильных, на заре истории целиком подчиненных инстинктам, они с ходом истории поднялись на высоту правителя последних, из правителя стали конституционным монархом и совершенно недвусмысленно готовятся стать деспотами в будущем. Это значит - их роль с ростом культуры увеличивается. Ниже мы убедимся в этом. На этом и кончим краткую характеристику биологических факторов.

Литература:
Уорд: Психические факторы цивилизации; Его же: Очерки социологии;
Ланге: Душевные движения;
Де-Ламетри: Человек-машина;
Pareto: Trattato di Sociologia generale, т. I и II;
Бергсон: Творческая эволюция.