Катастрофическое сознание в современном мире в конце ХХ века

Под редакцией: Шляпентоха В., Шубкина В., Ядова В.

(ПО МАТЕРИАЛАМ МЕЖДУНАРОДНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть II. Страхи на постсоветском пространстве

Глава 12 (В.Шубкин). Страхи у россиян и у иммигрантов из России в США

Мы уже отмечали, что пока в США не было проведено репрезентативного обследования, аналогичного нашему. Поэтому мы не имеем возможности сопоставлять американские и российские данные. Тем больший интерес представлял для нас опрос, который провел по нашей анкете Самуэль Клигер (13) среди иммигрантов из России, проживающих в Нью-Йорке и Бостоне. Он для обследования отобрал две группы:

1. Группа в 50 человек в Бостоне. Эта группа имела следующие основные характеристики: им в среднем около 60 лет и они проживают в Америке 2 года.

2. Вторая группа тоже 50 человек была отобрана в Нью-Йорке из относительно молодых людей (в среднем 25 лет), которые проживают в США только 2 месяца.

Обе группы характеризуются высоким уровнем образования (более 60% окончили вузы).

Самуэль Клигер приводит данные о проценте респондентов, переживающих тревогу и страх в Советском Союзе в 1989-90 гг. (по данным ВЦИОМа), в России в 1996 г . (по нашим данным) (второй этап обследования), а также среди иммигрантов в Нью-Йорке и Бостоне в 1996 г . Эту таблицу мы сократили и модернизировали, введя вместо данных по второму этапу нашего исследования, который использовал Клигер, полные данные по 1350 интервью.

Как видно, по сравнению с Советским Союзом процент тех, кто боится в России возврата массовых репрессий, возрос в 2 раза, тирании и беззакония — в 3 раза, нищеты, криминализации, национальных конфликтов — в 4 раза. При этом снизился процент тех, кто боится ядерной войны и природных катастроф.

Что же касается иммигрантов, то уровень страхов и тревог по всем показателям (за исключением страха смерти и возврата к массовым репрессиям у молодых нью-йоркцев) значительно ниже, чем в России. При этом такие показатели, как беззаконие, национальные конфликты, возврат к массовым репрессиям, выше у тех, кто недавно прибыл в США и у кого еще свежи воспоминания о современной жизни в России. Однако нищеты больше боятся пожилые иммигранты в Бостоне, чем молодые в Нью-Йорке.

В России и в США респонденты отвечали на вопрос, в какой мере они уверены в своем будущем.

Таблица 1

Уверенность в будущем в 1996 г .

(в %)

Меньше трети россиян уверены в своем будущем. В этом они очень похожи на пожилых бостонцев. Напротив, почти две трети молодых иммигрантов в Нью-Йорке уверены в своем будущем и лишь четверть из них не уверены. Любопытно отметить, что более длительный срок пребывания иммигрантов в США не укрепляют их уверенность в будущем.

Что же касается подоплеки страхов о будущем, то в интервью были вопросы, которые позволяют представить ответы в виде такой таблицы. Вопрос ставился так: “Вы сказали, что не уверены в будущем людей, занимающих такое же общественное положение, как Вы. Как бы Вы охарактеризовали такое состояние?”

Таблица 2

Испытывали сильную тревогу и постоянный страх, думая о людях (%)

Российские иммигранты испытывали более сильные тревогу и страх по поводу будущего России, чем по поводу своей социальной, этнической группы или по поводу жителей своего региона или своего поколения. Однако они озабочены этим в два-три раза меньше, чем жители России.

Специально следует сказать об уровне тревог в России и среди иммигрантов в США.

Таблица 3

Процент тех, кто сказал “да”

При анализе этой таблицы бросается в глаза близость данных по России и Бостону. С другой стороны, как и следовало ожидать, молодых иммигрантов постоянно преследуют мысли о работе (53,5%), они чаще спорят, зная, что они неправы и, конечно, ощущают бодрость в два раза больше, чем пожилые бостонцы. В целом, если и есть различия между россиянами и иммигрантами, то они не столь разительны как при анализе страхов и тревог, связанных с конкретными угрозами и опасностями, к анализу которых мы сейчас приступаем.

Прежде всего отметим, что россияне, безусловно, превосходят иммигрантов своими тревогами и страхами по всем позициям. Исключением является угроза захвата власти радикальными коммунистами (здесь у иммигрантов 39,6% и 51,1% против 21,6% у россиян), распространение неонацизма и насилия (соответственно — 55,8 и 58,2% против 17,7% в России), нашествие ислама (18,6% и 39,5% против 9,0% у россиян), геноцид 44,2% и 41,8% против 19,7 в России). Что касается терроризма, то у иммигрантов 44,2% и 48,9%, а у россиян 45,4%. Итак, отметим, иммигранты в отличие от россиян боятся геноцида, ислама, неонацизма и коммунизма.

Существенно отличаются россияне от иммигрантов своими страхами полного беззакония, криминализации, захвата власти экстремистами или мафией, ядерной войны, гражданских и этнических войн, нападением со стороны других государств. Так, нападения других государств в России боятся 21,8%, в Бостоне — 7%, а в Нью-Йорке — 0. Здесь, вероятно, сказывается почти отключенность тех, кто оказался за океаном, от реальных проблем, которые не могут игнорировать россияне.

Может быть, поэтому же иммигранты не очень обеспокоены и экологическими бедами, которые вызывают сильные тревоги и страхи в России. Природные бедствия, катастрофический неурожай, истощение природных ресурсов, химическое и радиационное заражение воды, воздуха, продуктов, исчезновение лесов и животных, накопление отходов, глобальное потепление — все это заметно меньше тревожит новых американцев, чем россиян.

Иммигранты из всего перечня страхов и тревог лидируют по 4 показателям: геноцид, ислам, неонацизм и коммунизм. Т.е. если говорить по группам опасностей, их страхи в основном связаны с бедствиями, порождаемыми так называемыми враждебными силами (группа IV), где у россиян, напротив, самые низкие показатели, особенно по сравнению с социально-экономическими потрясениями (группа III) и экологическими катастрофами (группа II).

Попробуем подвести итоги.

1. Прежде всего нужно отметить, что по сравнению с данными по Советскому Союзу (1989-90 гг.) в современной России ( 1996 г .) процент тех, кто боится возврата массовых репрессий, вырос в 2 раза, тирании и беззакония в 3 раза, нищеты, криминализации, национальных конфликтов в 4 раза. Это свидетельствует о том, что катастрофичность сознания россиян катастрофически возросла в годы так называемых демократических реформ.

2. Уровень страхов и тревог у иммигрантов по всем показателям значительно ниже, чем у россиян. При этом такие показатели, как беззаконие, национальные конфликты, возврат к массовым репрессиям выше у тех, кто недавно прибыл в США и у кого, видимо, еще свежи воспоминания о современной жизни в России.

3. Что касается чисто психологических тревог, то здесь обнаруживается большое сходство между россиянами и пожилыми бостонцами. Молодых же иммигрантов в Нью-Йорке постоянно преследуют мысли о работе, они чаще спорят, сознавая, что они неправы. При этом у них, естественно, ощущение бодрости почти в два раза выше, чем у бостонцев.

4. Менее трети россиян уверены в своем будущем. В этом на них весьма похожи бостонцы и заметно отличаются от молодых иммигрантов в Нью-Йорке, у которых этот показатель в два раза выше.

5. Российские иммигранты испытывают более сильную тревогу и страх по поводу будущего России, чем по поводу своей социальной, этнической группы или по поводу жителей своего региона или своего поколения. Однако вряд ли их можно назвать патриотами, поскольку они озабочены этим в два-три раза меньше, чем россияне.

6. Конкретный анализ всего перечня страхов и тревог показывает, что существенно отличаются россияне от иммигрантов своими страхами полного беззакония, криминализации, захвата власти экстремистами или мафией, ядерной войной, гражданскими и межэтническими войнами, нападением со стороны других государств. Последнего боятся в России 21,8%, в Бостоне 7%, в Нью-Йорке — 0. Здесь, видимо, сказывается отключенность тех, кто оказался за океаном, от реальных проблем, которые не могут игнорировать в России. Из всего перечня страхов и тревог иммигранты сфокусированы на 4 показателях, по которым они и лидируют с большим отрывом: геноцид, ислам, неонацизм и коммунизм. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел социология