Найдыш В. Концепции современного естествознания: Учебник

ОГЛАВЛЕНИЕ

5. ПОЗНАНИЕ ПРИРОДЫ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Новый величайший переворот в системе культуры происходит в эпоху Возрождения, которая охватывает XIV — начало XVII в. Эпоха Возрождения — эпоха становления капиталистических отношений, первоначального накопления капитала, восхождения социально-политической роли города, буржуазных классов, складывания абсолютистских монархий и национальных государств, эпоха глубоких социальных конфликтов, религиозных войн, ранних буржуазных революций, возрождения античной культуры, возникновения книгопечатания, эпоха титанов мысли и духа.

Социально-исторической предпосылкой культуры Возрождения явилось становление буржуазного индивидуализма: В среде буржуазной городской культуры свободных и независимых ремесленников, торговцев, мастеров, интеллигенции формируется принципиально иная система ценностей, порожденная возрастанием активно-деятельного, трудового, преобразующего отношения к миру.

Ренессанс приносит с собой новый тип личности. Это – уверенный в себе, предприимчивый, энергичный, полный планов и надежд, не лишенный эгоизма, самостоятельно и критически мыслящий, властный, твердо стоящий на ногах, волевой человек, не терпящий никаких преград и умеющий любую из них преодолевать. Его занимают исключительно земные проблемы, на проблемы «потусторонние» у него не остается ни времени, ни сил. Люди эпохи Возрождения легки на подъем, инициативны, готовы в любую минуту рисковать ради дела, кипучие натуры, которые и вокруг создают поле высокой духовной и деловой напряженности, постоянно учащают пульс жизни. Это «пассионарная», широкая, масштабная, а подчас и титаническая личность. Ренессанс-ный индивид никого и ничего не боится. Для него нет моральных авторитетов. Такая личность требует для себя права свободно мыслить и устраивать жизнь сообразно своим потребностям. У нее появились досуг, создаваемый обеспеченностью, свобода, а вместе с ними вкус к комфорту, земным благам. Ренессансный человек красив сам и любит окружать себя красивыми вещами. Планка эстетических ценностей резко поднялась вверх. Радикально изменяется и отношение к природе. Она становится объектом эстетического наслаждения и предметом научно-рационального познания.

172

5.1. Мировоззренческая революция Возрождения

В эпоху Возрождения была проведена основная мыслительная работа, подготовившая возникновение классического естествознания. Это стало возможным благодаря мировоззренческой революции, свершившейся в эпоху Ренессанса, которая привела к изменению отношения человека к миру, природе, познанию природы.

Глубинный импульс этой мировоззренческой революции был дан становлением буржуазного индивидуализма. Такой индивидуализм неизбежно повлек за собой гносеологический плюрализм: каждая личность имеет право на свою точку зрения, все точки зрения о предмете имеют право на существование.

В других исторических условиях такой плюрализм привел бы к эклектизму. Но в эпоху Возрождения культурно-гносеологический плюрализм ведет к релятивизму, воплощающему творческий прорыв к будущим целостным формам теоретического синтеза и смыслового многообразия. Ренессанс — эпоха сложных образно-логических синтезов из элементов культурных традиций Средневековья и античности. Это своего рода «плавильный котел», в котором переплавлялись и образовывали своеобразные конгломерации идеи, образы и представления неоплатонизма, гностицизма, восточного мистицизма, магии (старой, «черной» и новой, «естественной», «белой», позволяющей человеку усилиями своего разума открывать тайны природы, Вселенной), каббалы, пифагорейской нумерологии (исходившей из того, что в любом слове закодировано некоторое «таинственное число» и потому слова надо переводить на язык цифр, даже «люди — это числа»), герметизма, астрологии, алхимии и др. [1]

1 Например, Парацельс (который был уверен в возможностях человека встать вровень с Господом и влиять на его творческую силу) активно синтезировал алхимию с астрологией и каббалой. Результатом этого, в частности, было твердое убеждение, что алхимические опыты должны производиться в дни, когда планеты расположены благоприятно; и что каждому металлу соответствует определенное численное достоинство, а тайна философского камня может быть раскрыта из перестановки и разложения слов, которыми обозначаются металлы. Или другой пример. Алхимическое «прочтение» неоплатонизма породило проблему извлечения субстанции Мировой души (Anima mundi). Алхимики считали, что эта субстанция разлита в воздухе, насыщена планетным влиянием, обладает множеством удивительных свойств, одно из которых — растворять золото; а выделить эту субстанцию можно в росе или небесном цветке (flos coeJi), который вырастает из земли после дождя в день равноденствия. В таких сложных образно-логических синтезах складывались мировоззренческие предпосьшки генезиса классического естествознания.

173

Право на существование имеют все точки зрения, а значит, и те из них, которые содержат новации. Именно содержащая новизну позиция наиболее предпочтительна. Изменяется и отношение к истории: формируется представление об истории как процессе открытом в будущее и богатом новыми возможностями для человека. С этого начинается формирование исторического мышления, ощущения культурно-исторической дистанции, духа новаторства, нового понимания исторического процесса. (Противоречивость ренессансной культуры в этом отношении состояла в том, что ренессансное сознание искало новое в ... античном прошлом.) Ренессансный человек начинает осознавать время как самоценность, как меру труда, источник материальных благ, как пространство развития способностей личности. Приходит осознание того, что время — это собственность не Бога, а самого человека. И вот уже городские часы становятся обязательным атрибутом центральной площади городов.

Но новых воззрений может быть не одно. Какое же новое предпочтительнее? То, которое несет в себе истину, т.е. бескорыстное объективное отражение мира. В художественном изображении и научном познании природы субъект должен уметь занять позицию абсолютно бескорыстного созерцателя. Творческий гений Леонардо да Винчи своеобразно выразил эту мировоззренческую установку в своих рекомендациях молодым художникам: обобщая накопленный опыт искусства и намечая пути его дальнейшего развития, он рекомендовал художнику наблюдать жизнь так, «чтобы его не видели» [1]. Это не отрицание активности субъекта, а, наоборот, требование многофункциональности личности, умения выполнять разные роли, занимать различные позиции («системы отсчета») по отношению к объекту наблюдения, видеть преимущества и недостатки каждой из них.

1 Мастера искусства об искусстве: В 4 т. М.; Л., 1939. Т. 2. С. 104.

Индивидуализация личности есть вместе с тем и атомизация общества, которое становится однородным и анизотропным полем индивидуальных воль, ареной их деятельности и общения. Самоидентификация личности в таком «социальном пространстве» может быть осуществлена только по отношению к другим конкретным индивидам. Так наряду с реальностями вещей и их свойств осознается еще и реальность отношений: мир — это прежде всего отношения вещей.

174

Как можно выделить и зафиксировать в сознании субъекта объективные и внешние ему отношения? Поскольку вещи отражаются в нашем сознании в виде наглядно-чувственных образов, постольку отношения вещей содержатся в этих образах, выплавлены в них. Нужно только уметь их выделить. Каким образом? Через оперирование наглядно-чувственными образами, их модификации, установление связей между ними. Такие операции позволяет осуществлять наше творческое воображение с его безграничными конструктивно-идеализирующими возможностями.

Образ может быть подвергнут самым различным изменениям. В образ можно добавлять свойства другого образа; можно отнимать отдельные свойства и переносить в другой образ; образ можно безгранично деформировать (ограниченное всегда можно представить неограниченным, близкое далеким, а далекое близким, реальное нереальным, а нереальное реальным, конечное бесконечным, а бесконечное конечным, и т.д. и т.п.). Отсюда повышенный интерес Ренессанса к условным, субъективно конструирующимся, в том числе и к деформированным, искаженным образам. Живопись становится невозможной без законов проекции, перспективы, иллюзии. Новый импульс получает математика — обсуждаются представления об актуальной и потенциальной бесконечности; зарождаются условия для появления геометрических абстракций, не обладающих непосредственной наглядностью; зарождаются предпосылки аналитической геометрии; теории пределов; понятий дифференцирования и интегрирования, и др.

Накопление опыта взаимодействия чувственных образов, их изменений, деформаций (в том числе самых фантастических, искусственных, ирреальных, как у И. Босха, А. Дюрера и др.), установления различных связей между ними, их абстракций, поиск в них инвариантов позволили перейти к формированию структур, выделяющих из множества связей, отношений чувственных образов такие, которые имеют устойчивый, воспроизводящийся, закономерный, существенный характер. Структурная часть (т.е. логические формы, категориальные структуры,

175

операциональный состав мышления, символические элементы, математические формализмы и т.д.) постепенно приобретала самостоятельность по отношению к субстратной части когнитивных систем (т.е. чувственным, сенсорно-перцептивным образам, операндам мышления и т.д.). Логико-понятийное начало когнитивного аспекта сознания в эпоху Ренессанса поднялось на уровень устойчивого превалирования над его чувственно-образным началом, выступило по отношению к чувственно-образному компоненту как структурообразующее основание. На этом пути происходит преодоление средневековой амбивалентности сознания (средневековое «царство грез» и иллюзий постепенно сменяется реалистическим видением мира). Качественное разграничение теоретического, эмпирического и методологического знания и, в конечном счете, — изменение понимания связей между человеком, природой и Богом.

В эпоху Средневековья определяющей была связь человека с Богом как высшей ценностью. Связь человека с природой, которая рассматривалась в качестве символа Бога, была производной. В эпоху Ренессанса происходит мировоззренческая переориентация субъекта, и на первый план постепенно выдвигаются связи человека с природой, а его связи с Богом выступают как производные. Главными ценностями становятся природа и сам человек. Человек есть прежде всего не божественное, а природное существо, он — «дитя природы», а природа — «колыбель человека». Природа становится главным объектом художественно-эстетического и познавательного интереса.

Подвергаются серьезной конструктивизации представления об отношениях человек — Бог, природа — Бог. Прежде всего сближаются понятия «природа» и «Бог». Средствами идеализации и конструирования чувственных образов можно переводить конечное в бесконечное, в воображении моделировать состояния бесконечности свойств и отношений вещей. Но моделирование бесконечностей приносит с собой неожиданности. И вот Николай Кузанский показывает, как математические образы, свойства, идеализированные в бесконечность, превращаются в свою противоположность: окружность — в прямую, круг — в плоскость, треугольник — в одну прямую, максимум — в минимум, и наоборот. Значит, в мире все связано со всем, все способно превращаться во все. Все есть единство в многообразии; оно — богоприрода, или природобог. Таким образом, в эпоху Ренессанса философско-рационалистическое преодоление креационизма и теизма с необходимостью проходит через стадию пантеизма.

176

Изменяются и представления о связи человека и Бога. Ренессанс ищет новые формы переживания близости человека к Богу. В человеке особенно интересным оказывается то, что есть в нем божественного: один человек сам способен превращаться для другого в некоторое божество. Так, яркий представитель североитальянской школы аверроистического пантеизма Пьетро Помпонацци характеризовал такое взаимопревращение человеческого и божественного следующим образом: «Душа человека обладает как свойствами духовных сущностей... так и свойствами материальных вещей. Благодаря чему она совершает действия, в которых согласуется с духовными сущностями... и превращается в божество» [1]. Беспредельные возможности человеческого духа делают человека сопричастным божественному Разуму; человек воспринимался как бы «смертным богом» (Леонардо Бруни), в чем проявился высший пафос гуманизма.

Идея сближения человека с Богом пронизывает и творчество Дж. Пико делла М иран дол ы, который «первым открыто сформулировал новый для Европы статус человека-мага, имеющего в своем арсенале средства как магии, так и каббалы и употребляющего их для воздействия на мир» [2]. Мирандола был уверен, что в человеке есть творческое начало, позволяющее ему быть независимым от природы, а в некоторых условиях (творение новых вещей, материальных форм, влияние на протекание процессов Мирового целого, на судьбы людей и др.) даже становиться соразмерным Богу.

1 Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1. Ч. II. С. 96.
2 Йейтс Ф.А. Джордано Бруно и герметическая традиция. М., 2000. С. 112.

Для гуманистов человек — это «земной Бог», «священное живое существо», которое острым умом схватывает сущность всего созданного природой и Богом, находит скрытые причины вещей, познает «Величайшего творца Времени» и, подобно Богу, способен (конечно, не в божественных масштабах) творить новое в мире. Жажда и сила человеческого познания рано или поздно позволит напрямую продемонстрировать присущую человеку божественность. Люди, нисколько не сомневаясь пишет Ф. Рабле, «доберутся до источников града, до дождевых водоспусков и до кузниц молний, вторгнутся в область Луны, вступят на территорию небесных светил и там обоснуются и таким путем сами станут как боги» [1].

1 Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль. М., 1994. Кн. III, гл. III.

177

Одухотворенный новаторством, Ренессанс выдвигает на первый план познавательную, логико-рациональную активность сознания, разум выходит «из изгнания», куда был заточен средневековой установкой на главенство веры над чувствами, а чувств над разумом. Так, уже у Николая Кузанского познание мира бесконечно, а ведущим средством познания является разум. Для него мир, Вселенная, Универсум бесконечны. Бесконечность мира постижима разумом, а главное средство разума — метод «совпадения противоположностей». Николай Кузанский принадлежит зрелому Возрождению. А в период позднего Возрождения Н. Коперник, создавая гелиоцентрическую систему мира, демонстрирует творческие возможности разума и в конкретно-научном познании: показывает, как можно через выделение и исследование противоречий в явлении (в данном случае с помощью принципа относительности) проникнуть в сущность вещей.

Преобразование системы сознания радикально лишь тогда, когда оно затрагивает его глубинные религиозные пласты, основания религиозного мироощущения. Поэтому мировоззренческая революция эпохи Возрождения неизбежно должна была стать и религиозной революцией. Реформация и была той религиозной революцией, которая органично дополнила ренессансную перестройку всей системы духовной культуры, смену личностных ценностей и ориентиров, всего образа жизни, характера деятельности и общения [2]. Она явилась духовно-религиозной реакцией на потребности развития гражданского общества, утверждения новых ценностей укреплявшейся, набиравшей сил буржуазии и склонного к компромиссу с ней (обычно мелкого и среднего) дворянства. Реформация выработала такие ценностные установки [3], которые возвышали роль разума и тем самым обеспечили возможности научно-рационального познания природы, становление и развитие классического естествознания.

2 Начало Реформации как период мощного революционного преобразования религиозного сознания в Европе принято относить к октябрю 1517 г., когда в провинциальном городке Виттенберге монах М. Лютер опубликовал 95 исторических тезисов, содержавших громкое и резкое обличение цинизма и низости папства. Тем самым римской курии была объявлена непримиримая протестантская война.
3 Важнейшая среди них гласит, что каждый человек свободен в своем собственном толковании Библии, которую можно и нужно постигать разумом всю жизнь и при этом нельзя считать, будто постиг ее абсолютно. (Ренессансный индивид требует для себя права личного общения с Богом через постижение своим разумом смыслов Священного Писания.) Протестантизм требовал активизации всех душевных сил индивида, и прежде всего разума, на искоренение в себе греховности.

178

Однако надо отметить и противоречивость эпохи Возрождения, наличие в ней оборотных сторон, дисгармоничности. Эпоха Ренессанса заканчивалась совсем не так, как начиналась. Закат Ренессанса ознаменовался не светлым, оптимистическим торжеством идеалов гуманизма и разума, а невиданным всплеском мистицизма, массовой «охотой на ведьм», атмосферой демономании. Заря Ренессанса была отмечена величайшим взлетом идеалов добра, истины и красоты, а его закат обернулся разгулом совершенно диких суеверий и предрассудков, причудливым сочетанием разума и мистики. Своего максимума волна мистицизма достигает в период с 1560 по 1630 г., т.е. непосредственно в то время, когда закладывался фундамент классического естествознания. На этом историческом примере можно еще раз убедиться, что общественное сознание — сложная и противоречивая система. Революционное становление классического естествознания в XVI—XVII вв., величайшие научные открытия Коперника, Галилея, Тихо Браге, Кеплера и других классиков естествознания совершались в атмосфере чудовищного нагнетания мистических настроений, массовых психозов, укрепления веры в деяния ведьм и колдунов.

5.2. Зарождение научной биологии

Стихийно-эмпирическое накопление знаний о мире органических явлений длилось тысячелетиями. Но долгое время знания о биологических явлениях из общей совокупности знаний о природе не выделялись в самостоятельную отрасль. Специфика биологического объекта не фиксировалась. Биологические знания излагались вперемешку со знаниями о химических, физических, географических, климатических, метеорологических, социально-исторических явлениях, накапливаясь в основном как побочный продукт деятельности ремесленников, крестьян, путешественников, алхимиков, паломников, купцов, фармацевтов, лекарей и др. Природа выступала как нерасчлененное целое.

179

В эпоху Возрождения ситуация в сфере познания живого изменилась. Здесь особое место принадлежит XVI в. В истории биологии этот период выделяется как начало глубокого перелома в способах познания живого. Ренессансный гуманизм возвысил роль человека в мире. В человеке видели венец, светоч природы, полагая, что уже в силу одного этого он достоин самого тщательного изучения, внимания и заботы. Отражением главной ориентации той эпохи — ориентации на человека, на совокупность его ближайших потребностей и прежде всего на решение медицинских проблем — было быстрое развитие биологического познания. Известный историк естествознания П. Таннери, характеризуя данный период развития биологии, писал: «...История науки в первой половине XVI столетия была в сущности только историей медицины» [1]. В сторону человека развернулась даже алхимия; результатом слияния алхимии с медициной стала ятрохимия. Основоположник ятрохимии Парацельс утверждал, что «настоящие цели алхимии заключаются не в изготовлении золота, а в приготовлении лекарств».

1 Таннери П. Исторический очерк развития естествознания в Европе. М., 1937. С. 48.

Особенности развития биологии в XVI—XVII вв. во многом определялись практическими потребностями развивавшегося капиталистического хозяйства, прежде всего его аграрного сектора, изменением образа жизни, интересов, запросов личности, ростом влияния материалистической философии на естествознание в целом и биологию в частности, институционализацией научной деятельности. На смену средневековой упрощенной культурно-бытовой сфере приходит буржуазный образ жизни, сформировавшийся в среде городской бюргерской культуры. Его важнейшими атрибутами были, в частности, цветоводство и садоводство. В XV— XVI вв. потребности медицины обусловили появление разного рода травников, а затем и создание «аптекарских садов», которые впоследствии превратились в ботанические сады; широко развивалась практика сбора гербариев.

180

Мир животных тоже становится объектом интереса. В XVI в. возникают первые зоологические музеи и кунсткамеры. В эпоху Возрождения значительно совершенствуется организация коневодства и конных заводов. А при дворах многих европейских правителей создаются даже настоящие зоопарки. На таком фоне повышается интерес к растению и животному как таковому. Как совершенно справедливо отмечал первооткрыватель итальянского Возрождения Я. Буркхардт, «всем этим была... создана... благоприятная почва для развития научной зоологии, как и ботаники» [1].

1 Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии. Опыт исследования. М., 1996. С. 192.

Значительные изменения происходят в способе биологического познания — вырабатываются стандарты, критерии и нормы исследования органического мира. На смену стихийности, спекулятивным домыслам, фантазиям и суевериям постепенно приходит установка на объективное, доказательное, обоснованное знание. Благодаря коллективным усилиям ученых многих европейских стран такая установка обеспечила постепенное накопление колоссального фактического материала. Важную роль в этом процессе сыграли Великие географические открытия, которые значительно раздвинули мировоззренческий горизонт европейцев. В Европе узнали множество новых биологических, геологических, географических и других явлений, познакомились с поразительным разнообразием жизни в тропиках. Множество видов новых культурных растений Нового Света внедрятся в Старом Свете (фасоль, картофель, кукуруза, кабачки, табак, томат, какао, ананас, подсолнечник и др.). Фауна и флора вновь открытых стран и континентов не только значительно расширили эмпирический базис биологии, но и поставили вопрос о его систематизации.

Огромная описательная накопительная работа, проведенная в XVI—XVII вв. в биологии, имела важные последствия. Во-первых, она вскрыла реальное многообразие растительных и животных форм и наметила общие пути их систематизации. Если в ранних ботанических описаниях (О. Брунфельса, И. Бока, К. Клузиуса и др.) еще отмечается множество непоследовательностей и отсутствуют четкие принципы систематизации и классификации, то уже М. Лобеллий, К. Баугин (описавший около 6000 видов растений) и особенно А. Цезальпино закладывают программу со-

181

здания искусственной систематики (получившую свое развитие в работах Ж. П. Турнефора, искусственная система которого была общепринятой в конце XVII — первой половине XVIII в.), а И. Юнг дает теоретический ориентир на создание естественной систематики растений, получивший развитие в трудах Р. Моррисона и Дж. Рэя, который ввел в биологию понятие о виде как неизменяющейся элементарной систематической единице.

В это же время осуществляется и систематизация зоологического материала прежде всего такими учеными-энциклопедистами, как К. Геснер и У. Альдрованди. Закладываются основы частных отраслей зоологии — энтомологии (Т. Моуфет), орнитологии (П. Бел он), ихтиологии (Г. Рондель). Сильнейший импульс развитию зоологии был дан изобретением микроскопа. Обнаружение мира микроорганизмов А. ван Левенгуком оказало поистине революционизирующее влияние на развитие биологии, а Ф. Стелутти одним из первых применил микроскоп для изучения анатомии животных, в частности насекомых.

Во-вторых, накопительная биологическая работа в XVI— XVII вв. значительно расширила сведения о морфологических и анатомических характеристиках организмов. В трудах Р. Гука, Н. Грю, Я. Гельмонта, М. Мальпиги и др. получила развитие анатомия растений, были открыты клеточный и тканевый уровни организации растений, сформулированы первые догадки о роли листьев и солнечного света в питании растений. Установление пола у растений и внедрение экспериментального метода в ботанику — заслуга Р. Я. Камерариуса; садовод Т. Ферчайльд (не позже 1717 г.) создал первый искусственный растительный гибрид (двух видов гвоздики). На основе искусственной гибридизации совершенствовались методы искусственного опыления, закладывались отдаленные предпосылки генетики.

Важной вехой в развитии анатомии стало творчество А. Везалия, который в 29 лет создал грандиозный и совершенно оригинальный труд «О строении человеческого тела», заложивший основы анатомии как науки. В частности, в нем был исправлен ряд крупных ошибок, укоренившихся в биологии и медицине со времен античности. М. Сервет, павший жертвой протестантского религиозного фанатизма, описал малый круг кровообращения. У. Гарвей описал и малый, и большой круги кровообращения и таким образом решил наконец проблему кровообращения, поставленную

182

еще в античности, У. Альдрованди обратился к традиции античной эмбриологии, а его ученик В. Койтер, систематически изучая развитие куриного зародыша, заложил основы методологии экспериментального эмбриологического исследования. Г. Фаллопий и Б. Евстахий проводят сравнение структуры человеческого зародыша и взрослого человека, соединяя тем самым анатомию с эмбриологией. На аристотелевско-телеологической основе формировались первые теоретические концепции в эмбриологии (Дж. Фабриций из Аквапенденте). В XVII в. складывается синтез анатомии и физиологии, возникают предпосылки структурно-функционального подхода (Г. Азелли, Ж. Покэ, Ф. Глиссон, Р. де Грааф и др.).

В-третьих, важным следствием развития биологии явилось формирование научной методологии и методики исследования живого. Поиски рациональной, эффективной методологии привели к стремлению использовать в биологии методы точных наук — математики, механики, физики и химии. Сформировались даже целые направления в биологии — иатромеханика, иатрофизика и иатрохимия. В русле этих направлений были получены отдельные конструктивные результаты. Так, например, Дж. Борелли подчеркивал важную роль нервов в осуществлении движения, а Дж. Майов одним из первых провел аналогию между дыханием и горением. Значительный вклад в совершенствование тонкой методики анатомического исследования внес Я. Сваммердам.

В-четвертых, следствием накопительной работы является развитие теоретического компонента биологического познания — выработка понятий, категорий, методологических установок, создание первых теоретических концепций, призванных объяснить фундаментальные характеристики живого. Прежде всего это касалось природы индивидуального развития организма, в объяснении которой сложилось два противоположных направления — преформизм и эпигенез.

Преформисты (Дж. Ароматари, Я.Сваммердам, А. ван Левенгук, Г.В. Лейбниц, Н. Мальбранш и др.) исходили из того, что в зародышевой клетке уже содержатся все структуры взрослого многоклеточного организма, потому процесс онтогенеза сводится лишь к количественному росту всех предобразованных зачатков органов и тканей. Преформизм существовал в двух разновидностях: овистической, в соответствии с которой будущий взрослый организм предобразован в яйце (Я. Сваммердам, А. Валлисниери и др.), и анималькулистской, сторонники которой полагали, что будущий взрослый организм предобразован в сперматозоидах (А. ван Левенгук, Н. Гартсекер, И. Либеркюн и др.).

183

Уходящая своими корнями в аристотелизм, теория эпигенеза (У. Гарвей, Р. Декарт, пытавшийся построить эмбриологию, изложенную и доказанную геометрическим путем, и др.) полностью отрицала какую бы то ни было предопределенность развития организма и отстаивала точку зрения, в соответствии с которой развитие структур и функций организма определяется воздействием внешних факторов на непреформированную зародышевую клетку. Борьба между этими направлениями была острой, длительной, велась с переменным успехом. Каждое направление обосновывало свою позицию не только эмпирическими, но и философскими соображениями (так, преформизм хорошо согласовывался с креационизмом: Бог создал мир со всеми населяющими его существами, как теми, которые были и есть, так и теми, которые еще только появятся в будущем).

В целом же биология в XVI—XVII вв. была в зачаточном состоянии; растительный и животный миры были исследованы лишь в самых общих чертах, биологические объяснения носили механический и поверхностный характер. Биологическое познание еще не выработало в это время своей собственной системы методологических установок.

5.3. Коперниканская революция

5.3.1. Гелиоцентрическая система мира.

В эпоху раннего Средневековья в Европе безраздельно господствовала библейская картина мира. Затем она сменилась догматизированным аристотелизмом и геоцентрической системой Птолемея. Постепенно накапливавшиеся данные астрономических наблюдений подтачивали основы этой системы. Несовершенство, сложность и запутанность птолемеевской модели становились очевидными. Многочисленные попытки увеличения точности системы Птолемея лишь усложняли ее. (Общее число вспомогательных кругов возросло почти до 80-ти.) Еще в XIII в. кастильский король Альфонс X высказался в том смысле, что если бы он мог давать Богу советы, то посоветовал бы при создании мира устроить его проще.

184

Птолемеевская модель не только не позволяла давать точные предсказания, она также страдала несистематичностью: отсутствием внутреннего единства и целостности; каждая планета рассматривалась сама по себе, имела отдельную от остальных эпициклическую систему, собственные законы движения. Движение планет здесь представлялось с помощью нескольких равноправных независимых математических моделей. Для объяснения сложной траектории данной планеты предполагалось помимо движения по деференту движение по своей группе эпициклов, никак не связанных с эпициклами и деферентами других планет. Строго говоря, объектом птолемеевской теории система планет (или планетная система) не являлась; в ней речь шла об отдельных движениях небесных тел, не связанных в некое системное целое. Геоцентрические теории позволяли предвычислять лишь направления на небесные светила, но не определять истинную удаленность и расположение их в пространстве. Птолемей считал эти задачи вообще неразрешимыми. Именно установка на поиск внутреннего единства и системности была той основой, вокруг которой концентрировались предпосылки создания гелиоцентрической системы.

Создание гелиоцентрической теории было связано и с необходимостью реформы юлианского календаря, в котором две основные точки — равноденствие и полнолуние — потеряли связь с реальными астрономическими событиями. Календарная дата весеннего равноденствия, приходившаяся в IV в. н.э. на 21 марта и закрепленная за этим числом Никейским собором в 325 г. как важная отправная дата при расчете основного христианского праздника Пасхи, к XVI в. отставала от действительной даты равноденствия на 10 дней. Еще с VIII в. юлианский календарь пытались совершенствовать, но безуспешно. Латеранский собор, проходивший в 1512—1517 гг. в Риме, отметил чрезвычайную остроту проблемы календаря и предложил ее решить ряду известных астрономов, среди которых был и Н. Коперник. Но он ответил отказом, так как считал недостаточно развитой и точной теорию движения Солнца и Луны, которые и лежат в основе календаря. Однако это предложение стало для Коперника одним из мотивов совершенствования геоцентрической теории.

185

Другая общественная потребность, стимулировавшая поиски новой теории планет, была связана с мореходной практикой, с проблемами навигации, особенно в условиях длительных океанских плаваний. Новые, более точные таблицы движения небесных тел, прежде всего Луны и Солнца, требовались для вычисления положений Луны для данного места и момента времени. С помощью этих таблиц вычисляли долготу места на море. Долгое время это был единственный способ нахождения долготы на море.

Совершенствование теории планетной системы стимулировалось также и нуждами все еще популярной тогда астрологии.

Существенно упростивший астрономические вычисления с помощью тригонометрии немецкий астроном и математик Региомонтан (его «Эфемериды» вышли в свет в 1474 г.) выдвинул идею о том, что в птолемеевской теории можно освободиться от эпициклов и деферентов, если заменить описания пяти планет (исключая Землю), вращающихся вблизи Солнца по эпициклам и деферентам, эквивалентной системой планет, вращающихся вокруг Солнца по эксцентрическим окружностям. Это был прямой путь к созданию геогелиоцентрической системы, от которой оставался лишь один шаг до «чистого» гелиоцентризма. К другим предпосылкам гелиоцентризма следует отнести, по мнению известного историка науки Т. Куна, «достижения в химическом анализе «падающих камней», имевшие место в средневековье, возрождение в эпоху Ренессанса древнемистической неоплатонистской философии, которая учила, что Солнце — это образ бога, и атлантические путешествия, которые расширили территориальный горизонт человека эпохи Ренессанса» [1].

1 Kuhn Т. The Copernican Revolution: Planetary Astronomy in the Development of Western Thought. Cambridge, 1957. P. VIII.

Величайшим мыслителем, которому суждено было начать великую революцию в астрономии, повлекшую за собой революцию во всем естествознании, был гениальный польский астроном Николай Коперник. Еще в конце XV в., после знакомства и глубокого изучения «Альмагеста», восхищение математическим гением Птолемея сменилось у Коперника сначала сомнениями в истинности этой теории, а затем и убеждением в существовании глубоких противоречий в геоцентризме. Он начал поиск других фундаментальных астрономических идей, изучал сохранившиеся сочинения или изложения учений древнегреческих математиков и философов, в том числе и первого гелиоцентриста Аристарха Самосского, и мыслителей, утверждавших подвижность Земли [1].

1 В древности кроме Аристарха Самосского негеоцентрические идеи высказывались пифагорейцами Филолаем (считавшим, что все планеты и Солнце вращаются вокруг некоего «центрального огня» — Гестии), Экфантом (учение о вращении Земли вокруг своей оси), Гераклидом Понтийским (в его учении Земля находилась в центре мира, вращалась вокруг своей оси, а Меркурий и Венера вращались вокруг Солнца) и др. Кроме того, в эпохи античности и Средневековья в различных мистических, эзотерических учениях духовный центр мира (Единое, Благо, Логос, Абсолют и др.) олицетворялся Солнцем как источником «духовного» света. Такое олицетворение получило название духовного гелиоцентризма.

186

Коперник первым взглянул на весь тысячелетний опыт развития астрономии глазами человека эпохи Возрождения: смелого, уверенного, творческого, новатора. Предшественники Коперника не имели смелости отказаться от самого геоцентрического принципа и пытались либо совершенствовать мелкие детали птолемеевской системы, либо обращаться к еще более древней схеме гомоцентрических сфер. Коперник сумел разорвать с этой тысячелетней консервативной астрономической традицией, преодолеть преклонение перед древними авторитетами. Он был движим идеей внутреннего единства и системности астрономического знания, искал простоту и гармонию в природе, ключ к объяснению единой сущности многих, кажущихся различными явлений. Результатом этих поисков и стала гелиоцентрическая система мира.

Между 1505—1507 гг. Коперник в «Малом комментарии» изложил принципиальные основы гелиоцентрической астрономии. Теоретическая обработка астрономических данных была завершена к 1530 г. Но только в 1543 г. увидело свет одно из величайших творений в истории человеческой мысли — «Об обращениях небесных сфер», где изложена математическая теория сложных видимых движений Солнца, Луны, пяти планет и сферы звезд с соответствующими математическими таблицами и приложением каталога звезд.

В центре мира Коперник поместил Солнце, вокруг которого движутся планеты, и среди них — впервые зачисленная в ранг «подвижных звезд» Земля со своим спутником Луной. На огромном расстоянии от планетной системы находится сфера звезд. Его вывод о чудовищной удаленности этой сферы диктовался гелио-центрическим принципом; только так мог Коперник согласовать его с видимым отсутствием у звезд смещений за счет движения самого наблюдателя вместе с Землей (т.е. отсутствием у них параллаксов).

187

Система Коперника была проще и точнее системы Птолемея, и ее сразу же использовали в практических целях. На ее основе составили «Прусские таблицы», уточнили длину тропического года и провели в 1582 г. давно назревшую реформу календаря — был введен новый, или григорианский, стиль [1].

1 Он был введен 5 октября (которое стало 15-м) 1582 г. по инициативе Папы Григория XIII.

Меньшая сложность теории Коперника и получавшаяся, но лишь на первых порах, большая точность вычислений положений планет по гелиоцентрическим таблицам были не самыми главными достоинствами его теории. Более того, теория Коперника при расчетах оказалась не намного проще птолемеевской, а по точности предвычислений положений планет на длительный промежуток времени практически не отличалась от нее. Несколько более высокая точность, дававшаяся на первых порах «Прусскими таблицами», объяснялась не только введением нового гелиоцентрического принципа, а и более развитым математическим аппаратом вычислений [2]. Но и «Прусские таблицы» также вскоре разошлись с данными наблюдений. Это даже охладило первоначальное восторженное отношение к теории Коперника у тех, кто ожидал от нее немедленного практического эффекта. Кроме того, с момента своего возникновения и до открытия Галилеем в 1616 г. фаз Венеры, т.е. более полувека, вообще отсутствовали прямые наблюдательные подтверждения движения планет вокруг Солнца, которые свидетельствовали бы об истинности гелиоцентрической системы. В чем же действительное достоинство, привлекательность и истинная сила теории Коперника? Почему она вызвала революционное преобразование всего естествознания?

2 См.: Клайн М. Математика. Поиск истины. М., 1988. С. 84.

Любое новое всегда возникает на базе и в системе старого. Коперник в этом отношении не был исключением. Он разделял многие представления старой, аристотелевской космологии. Так, он представлял Вселенную замкнутым пространством, ограниченным сферой неподвижных звезд. Он не отступал от аристотелевской

188

догмы, в соответствии с которой истинные движения небесных тел могут быть только равномерными и круговыми. В этом он был даже больший консерватор и приверженец аристотелизма, чем Птолемей, который ввел понятие экванта и допускал неравномерное движение центра эпицикла по деференту. Стремление восстановить аристотелевские принципы движения небесных тел, нарушавшиеся в ходе развития геоцентрической системы, кстати сказать, и стало для Коперника одним из мотивов поисков иных, негеоцентрических подходов к описанию движений планет.

Но, в отличие от своих предшественников, Коперник пытался создать логически простую и стройную планетную теорию. В отсутствии простоты, стройности, системности Коперник увидел коренную несостоятельность теории Птолемея, в которой не было единого стержневого принципа, объясняющего системные закономерности в движениях планет. Коперник писал:

...Я ничем иным не был приведен к мысли придумать иной способ вычисления движений небесных тел, как только тем обстоятельством, что относительно исследований этих движений математики не согласны между собой. Начать с того, что движения Солнца и Луны столь мало им известны, что они не в состоянии даже доказать и определить продолжительность года. Затем, при определении движений не только этих, но и других пяти блуждающих светил, они не употребляют ни одних и тех же одинаковых начал, ни одних и тех же предположений, ни известных доказательств... Даже главного – вида мироздания и известную симметрию между частями его — они не в состоянии вывести на основании этой теории [1].

1 Коперник Н. Об обращениях небесных сфер. М., 1964. С. 12.

Коперник был уверен, что представление движений небесных тел как единой системы позволит определить реальные физические характеристики небесных тел, т.е. то, о чем в геоцентрической модели вовсе не было и речи. Поэтому свою теорию он рассматривал как теорию реального устройства Вселенной.

Возможность перехода к гелиоцентризму (подвижности Земли, обращающейся вокруг реального тела — неподвижного Солнца, расположенного в центре мира) Коперник совершенно справедливо усмотрел в представлении об относительном характере движения, известном еще древним грекам, но забытом в средние века. Неравномерное петлеобразное движение планет, неравномерное движение Солнца Коперник, как и Птолемей, считал ка-

189

жущимся эффектом. Но он представил этот эффект не как результат подбора и комбинации движений по условным вспомогательным окружностям, а как результат перемещения самого наблюдателя. Иначе говоря, этот эффект объяснялся тем, что наблюдение ведется с движущейся Земли. Допущение подвижности Земли было главным новым принципом в системе Коперника.

Обоснование введения принципа гелиоцентризма Коперник усматривал в особой роли Солнца, отразившейся уже в птолеме-евской схеме. В этой схеме планеты по свойствам их движений как бы разделялись Солнцем на две группы — нижние (ближе к Солнцу, чем Земля) и верхние. Среди тех кругов, которые применялись для описания видимого движения планет, обязательно был один круг с годичным, как у Солнца, периодом движения по нему. Для верхних планет — это был первый, или главный, эпицикл, для нижних — деферент. Кроме того, Меркурий и Венера (нижние планеты) вообще все время сопровождали Солнце, совершая около него лишь колебательные движения.

Революционное значение гелиоцентрического принципа состояло в том, что он представил движения всех планет как единую систему, объяснил многие ранее непонятные эффекты. Так, с помощью представления о годичном и суточном движениях Земли теория Коперника сразу же объяснила все главные особенности запутанных видимых движений планет (попятные движения, стояния, петли) и раскрыла причину суточного движения небосвода. Петлеобразные движения планет теперь объяснялись годичным движением Земли вокруг Солнца. В различии же размеров петель (и, следовательно, радиусов соответствующих эпициклов) Коперник правильно увидел отображение орбитального движения Земли: наблюдаемая с Земли планета должна описывать видимую петлю тем меньшую, чем дальше она от Земли. В системе Коперника впервые получила объяснение загадочная прежде последовательность размеров первых эпициклов у верхних планет, введенных Птолемеем. Размеры их оказались убывающими с удалением планеты от Земли. Движение по этим эпициклам, равно как и движение по деферентам для нижних планет, совершалось с одним периодом, равным периоду обращения Солнца вокруг Земли. Все эти годичные круги геоцентрической системы оказались излишними в системе Коперника.

190

Впервые получила объяснение смена времен года: Земля движется вокруг Солнца, сохраняя неизменным в пространстве положение оси своего суточного вращения.

Более того, это глубокое объяснение видимых явлений позволило Копернику впервые в истории астрономии поставить вопрос об определении действительных расстояний планет от Солнца. Коперник понял, что этими расстояниями планет были величины, обратные радиусам первых эпициклов для внешних планет и совпадающие с радиусами деферентов — для внутренних [1]. Таким образом он получает весьма точные относительные расстояния планет от Солнца (в а.е., в скобках — современные данные):

Меркурий 0,375 (0,387) Марс 1,52 (1,52)
Венера 0,720 (0,723) Юпитер 5,21 (5,20)
Земля 1,000 (1,000) Сатурн 9,18 (9,54)

1 Объявляя задачу определения расстояний до тел Солнечной системы неразрешимой, Птолемей не догадывался, что на самом деле решение этой задачи уже содержалось в скрытом виде в его системе.

Теория Коперника логически стройная, четкая и простая. Она способна рационально объяснить то, что раньше либо не объяснялось вовсе, либо объяснялось искусственно, связать в единое то, что ранее считалось совершенно различными явлениями. Это — ее несомненные достоинства; они свидетельствовали о истинности гелиоцентризма. Наиболее проницательные мыслители поняли это сразу.

И уже не столь важным было то, что Коперник отдал дань античным и средневековым традициям: он принял круговые равномерные движения небесных тел, центральное положение Солнца во Вселенной, конечность Вселенной, ограничивал мир единственной планетной системой. Допуская лишь равномерные движения по окружностям, Коперник отверг эквант — быть может, наиболее остроумную находку Птолемея. Этим он сделал даже некоторый принципиальный шаг назад. Коперник сохранил и эпициклы, и деференты. Принцип круговых равномерных движений вынудил его для достаточно точного описания движения планет сохранить свыше трех десятков эпициклов (правда, всего 34 вместо почти 80 в геоцентрической системе).

И тем не менее теория Коперника содержала в себе колоссальный творческий, мировоззренческий и теоретико-методологический потенциал. Ее историческое значение трудно переоценить:

191

+ теория Коперника подорвала ядро (геоцентрическую систему) религиозно-феодального мировоззрения, основания старой (первой) научной картины мира;
+ стала базой революционного становления нового научного мировоззрения, новой (второй) механистической картины мира;
+ явилась одной из важнейших предпосылок революции в физике (так называемой ньютонианской революции) и создания первой естественно-научной фундаментальной теории — классической механики;
+ определила разработку новой, научной методологии познания природы.

С одной стороны, Коперник окончательно разрывает с той гносеологической традицией, в которой очевидная наглядность объявляется абсолютным критерием истины. С другой стороны, он выступает и против убеждения, что для познания сущности объекта нет необходимости детально изучать внешнюю сторону объекта, сущность может непосредственно постигаться разумом. Коперник впервые в истории познания на деле показал, что сущность может быть понята только после тщательного изучения явления, его закономерностей и противоречий; познание сущности всегда опосредовано познанием явления; причем явление по своему содержанию, как правило, совершенно противоположно сущности.

5.3.2. Дж. Бруно: мировоззренческие выводы из коперниканизма.

В течение нескольких десятилетий после выхода в свет труда «Об обращениях небесных сфер» коперниканские идеи не привлекали особого внимания широкой научной общественности. Это бьыо связано с бурными политическими событиями того времени: религиозные войны, Реформация, обострение борьбы католицизма и протестантизма, становление национальных государств отодвинули на второй план проблемы мироздания, космологии и астрономии. Задача сравнения птолемеевской и коперниканской теорий актуализировалась лишь в 1570-е гг., когда два знаменитых астрономических события (вспышка сверхновой звезды в 1572 г. и яркая комета 1577 г.) в очередной раз поставили под сомнение основы аристотелевской космологии. Мировоззренческие и теоретические выводы из гелиоцентризма, его развитие и совершенствование — заслуга ученых следующего поколения: Т. Браге, Дж. Бруно, И. Кеплер, Г. Галилей, Дж. Борелли и др.

192

Прежде всего не замедлили проявиться мировоззренческие выводы из коперниканизма. Признав подвижность, планетар-ность, неуникальность Земли, теория Коперника тем самым устраняла вековое представление об уникальности центра вращения во Вселенной. Центром вращения стало Солнце, но оно не было уникальным телом. О его тождественности звездам догадывались еще в античное время. Следующий шаг в мировоззренческих выводах был вполне закономерен. Он был сделан бывшим монахом одного из неаполитанских монастырей Джордано Бруно, личности исключительно яркой, смелой, способной на бескомпромиссное стремление к истине.

Познакомившись в 1560-е гг. с гелиоцентрической теорией Коперника, Бруно поначалу отнесся к ней с недоверием. Чтобы выработать свое собственное отношение к проблеме устройства Космоса, он обратился к изучению системы Птолемея и материалистических учений древнегреческих мыслителей, в первую очередь атомистов, о бесконечности Вселенной. Большую роль в формировании взглядов Бруно сыграло его знакомство с идеями Николая Кузанского, который утверждал, что ни одно тело не может быть центром Вселенной в силу ее бесконечности. Объединив гелиоцентризм Коперника с идеями Николая Кузанского об изотропности, однородности и безграничности Вселенной, Бруно пришел к концепции множественности планетных систем в бесконечной Вселенной.

Бруно отвергал замкнутую сферу звезд, центральное положение Солнца во Вселенной и провозглашал тождество Солнца и звезд, множественность «солнечных систем» в бесконечной Вселенной, множественную населенность Вселенной. Указывая на колоссальные различия расстояний до разных звезд, он сделал вывод, что поэтому соотношение их видимого блеска может быть обманчивым. Он разделял небесные тела на самосветящиеся — звезды, солнца, и на темные, которые лишь отражают солнечный свет. Бруно утверждал, во-первых, изменяемость всех небесных тел, полагая, что существует непрерывный обмен между ними и космическим веществом, во-вторых, общность элементов, составляющих Землю и все другие небесные тела, и считал, что в основе всех вещей лежит неизменная, неисчезающая первичная материальная субстанция.

193

Именно Бруно принадлежит первый и достаточно четкий эскиз картины вечной, никем не сотворенной, вещественной единой бесконечной и безграничной Вселенной с бесконечным числом очагов Разума в ней. В свете учения Бруно теория Коперника снижает свой ранг: она оказывается не теорией Вселенной, а теорией лишь одной из множества планетных систем Вселенной, и, возможно, не самой выдающейся такой системы.

Новое, ошеломляюще смелое учение Бруно, открыто провозглашавшееся им в бурных диспутах с представителями церковных кругов, определило дальнейшую трагическую судьбу ученого. К тому же дерзость его научных выступлений была предлогом, чтобы расправиться с ним и за его откровенную критику непомерного обогащения монастырей и церкви. Великий мыслитель был сожжен на Площади Цветов в Риме 17 февраля 1600 г. А спустя почти три столетия на месте казни Бруно, где некогда был зажжен костер, был воздвигнут памятник с посвящением, начинающимся словами: «От столетия, которое он предвидел...»

К середине XVII в. гелиоцентрическая теория окончательно победила геоцентризм. Коперниканизм был признан научной общественностью и стал рассматриваться как теория действительного строения Вселенной. На повестке дня оказалась проблема физического обоснования гелиоцентризма, и в середине XVII в. астрономическая революция закономерно перерастает в физическую революцию.
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Наука