Брокгауз и Эфрон. Энциклопедия

ОГЛАВЛЕНИЕ

Минин

Полное имя - Кузьма Минич [Минин сын] Захарьев Сухорукий - славный деятель Смутного времени; нижегородский гражданин, продавец мяса и рыбы, служивший в молодости в ополчении Алябьева и Репнина, земский староста и начальник судных дел у посадных людей; был в Ниж. Новгороде "излюбленным человеком" за честность и "мудрый смысл". Подробности о его деятельности становятся известными только с 1611 г., когда прибыла в Ниж. Новгород грамота от патр. Гермогена или от Троицкой лавры (в точности неизвестно). После прочтения ее убеждал народ "стать за веру" протопоп Савва, но гораздо убедительнее оказались страстные слова М. "Захотим помочь московскому государству, так не жалеть нам имени своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жен и детей закладывать, бить челом тому, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником". В Нижнем начались постоянные сходки: рассуждали о том, как подняться, откуда взять людей и средства. С такими вопросами обращались прежде всего к М., и он подробно развивал свои планы. С каждым днем росло его влияние; нижегородцы увлекались предложениями М. и, наконец, решили образовать ополчение, созывать служилых людей и собирать на них деньги. По совету М., давали "третью деньгу", т. е. третью часть имущества; по его же совету выбрали вождем кн. Д. М. Пожарского, лечившегося тогда от ран в подмосковном имении и пожелавшего, чтобы хозяйственная часть в ополчении была поручена М. По словам летописи, он "жаждущие сердца ратных утолял и наготу их прикрывал и во всем их покоил и сими делами собрал немалое воинство". К нижегородцам скоро примкнули и другие города, поднятые известной окружной грамотой, в составлении которой несомненно участвовал М. В начале апр. 1612 г. в Ярославле стояло уже громадное ополчение с кн. Пожарским и М. во главе; в августе был побежден Ходкевич, а в октябре Москва была очищена от поляков. На другой день после венчания на царство (12 июля 1613 г.) Михаил Феодорович пожаловал М. звание думного дворянина и вотчины, заседая с тех пор постоянно в думе и живя в царском дворце, М. пользовался большим доверием царя (в 1615 г. ему поручено было беречь Москву, вместе с ближними боярами, во время путешествия царя к Троице в Сергиев м-рь) и получал, важнейшие "посылки". Умер в 1616 г., "во время розысков" в казанских местах по случаю восстания татар и черемис. Вдове его и единственному сыну Нефеду (стряпчему) царь пожаловал новые вотчины. Прах М. покоится в нижегородском Преображенском соборе. В 1815 г. ему воздвигнут памятник в Нижнем Новгороде, а в 1826 г. - в Москве. Большинство историков (особенно И. Е. Збелин и М. П. Погодин) являются защитниками М. против Н. И. Костомарова, который считает его "человеком тонким и хитрым, с крепкой волей, крутого нрава, пользовавшимся всеми средствами для достижения цели и игравшим сначала роль театрального пророка" (намек на его слова о явлении св. Сергия, по легенде XVIII в.), а потом "диктатора с крутыми и жестокими мерами". Несомненно, М. был богато одаренной и даже исключительной натурой: с большим самостоятельным умом он соединял способность глубоко чувствовать, проникаться идеей до самозабвения и вместе с тем оставаться практическим человеком, умеющим начать дело, организовать его и воодушевить им толпу. Ср. П. И. Мельников, "Нижний Новгород и Нижегордцы в смутное время" ("Москвитянин", 1850, ј 21); Чичагов, "Жизнь кн. Пожарского, келаря Палицына и К. Минина" (СПб., 1845); Костомаров, "Личности смутного времени" ("Вестн. Европы", 1871 - 1872 и в "Русск. Ист. в Жизнеоп."); И. Е. Забелин, "М. и Пожарский" (М., 1883) и "Действия Нижег. Уч. Арх. Комиссии".

В. Р - в.

Миних, фон, Бурхард-Христофор

Munnich (1683 - 1767) - русский государственный деятель. Родился в графстве Ольденбургском. Отец М., Антон-Гюнтер, дослужился в датской службе до чина полковника и от датского короля получил звание надзирателя над плотинами и всеми водяными работами в графствах Ольденбургском и Дельменгортском; в дворянское достоинство возведен в 1702 г. Первоначальное образование М. было направлено на изучение, главным образом, черчения, математики и франц. языка. Шестнадцати лет он вступил во французскую службу по инженерной части, но в виду готовившейся между Францией и Германией войны перешел в гессен-дармштадтский корпус, где скоро получил чин капитана. Когда во время войны за испанское наследство на англо-голландские деньги был нанят гессен-кассельский корпус, М. вступил в его состав и сражался под начальством принца Евгения и Мальборо. В 1712 г. был ранен и взят в плен, где и находился до окончания войны. В 1716 г. поступил на службу к Августу II, но не поладил с любимцем его, гр. Флеммингом, и стал искать новой службы, колеблясь между Карлом XII и Петром I. Выбор его решила смерть Карла XII. Познакомившись с русским посланником в Варшаве, кн. Гр. Долгоруким., М. передал через него Петру I свои сочинения о фортификации и в 1720 г. получил предложение занять в России должность генерал-инженера. М. согласился, не заключив даже письменного условия, и в феврале 1721 г. прибыл в Россию. Обещанный ему чин ген-поручика был дан ему только год спустя; тогда же М. представил письменные "кондиции", по которым обязывался служить России 5 - 6 лет, наблюдая за гидравлическими работами на Балтийском побережье. В 1723 г. ему было поручено императором окончание Ладожского канала, начатого, под надзором ген.-м. Писарева, еще в 1710 г., поглотившего массу жизней и денег и, тем не менее, мало подвинувшегося вперед. Писареву покровительствовал Меншиков, а потому в последнем М. нажил себе заклятого врага. Канал был окончен М. уже после смерти Петра I. С восшествием на престол Екатерины I М. постарался точнее определить свое отношение к России. Он представил императрице новые кондиции, которыми обязывался служить в России еще десять лет, после чего мог уехать; детей в это время он мог воспитывать за границей; требовал гарантии со стороны России своих поместий в Дании и Англии, на случай войны между последними; соглашался на замену их соответствующим количеством поместий в России; просил об отдаче ему "в диспозицию" всех таможенных и кабацких сборов на Ладожском канале. "Кондиции" эти были утверждены уже Петром II, назначившим М. главным директором над фортификациями. В 1728 г. он вступил во второй брак с вдовой обер-гофмаршала Салтыкова, урожденной баронессе Мальцан, следовавшей за ним во всех превратностях его судьбы. Когда замыслы верховников в начале царствования Анны Иоанновны не удались, М. сблизился с Остерманом, а через него - с императрицей и Бироном, и был сделан членом кабинета по военным и внешним делам. В 1731 г. М. был назначен председателем особой комиссии, имевшей целью упорядочить состояние войска и изыскать меры к содержанию последнего без особого отягощения народа. В этом звании он написал новый порядок для гвардии, полевых и гарнизонных полков, образовал два новых гвардейских полка - Измайловский и конной гвардии, завел кирасиров, отделил инженерную часть от артиллерийской, учредил сухопутный кадетский корпус, принял меры к более правильному обмундированию и вооружению войск, устроил двадцать полков украинской милиции, из однодворцев белгородского и севского рязрядов. Опасаясь влияния М. на императрицу, Остерман, Бирон, гр. Головкин постарались удалить его из СПб. Во время борьбы за польский престол, в 1733 г., М. был послан на театр военных действий и взял Данциг (1734). Вскоре затем началась турецкая война. В главнокомандующие был предназначен киeвский ген.-губ. фон Вейсбах, но он накануне похода умер; преемник его Леонтьев выступил в поход поздней осенью и потерял от болезней много солдат. Тогда приказано было М., который в то время был в Польше, передвинуть войско в Украину и принять главное начальство над армией. М. сошелся с запорожцами и при помощи их стал совершать походы в Крым, затем взял Очаков, овладел Хотином (1739) и пр. Он не жалел солдат, гибнувших во множестве от голода, холода и различных болезней. Поход в Крым, напр., стоил России до 30 тыс. человек. Во время похода в Бессарабию (1738) от болезней, в особенности от поноса и скорбута, умерло 11060 чел. солдат и 5000 казаков. Подобное обращение с солдатами вызывало ропот против М. как среди офицеров и солдат, так и среди русского общества. После победы при Ставучанах (1739) и занятия Хотина М. мечтал о переходе через Дунай, о завоевании Константинополя, об образовании особого молдавского княжества под протекторатом России, причем он, М., был бы господарем молдавским, как Бирон - герц. курляндским. Надежды М. не осуществились. Союзники России, австрийцы, вступили с Турцией в переговоры и заключили в Белграде мир отдельно от России, а 7 октября 1739 г. к этому миру присоединился и спб. кабинет. Военные успехи М. не имели почти никаких результатов для России. М. был в числе лиц, присутствовавших при последних часах жизни Анны Иоанновны; он просил Бирона принять регентство во время малолетства Иоанна Антоновича и содействовал составлению завещания Анны Иоанновны в этом смысле. Когда же Бирон сделался регентом, М. сблизился с Анной Леопольдовной и 8 ноября 1740 г. совершил переворот: Бирон был арестован и впоследствии сослан в Пелым, Анна Леопольдовна была провозглашена правительницей, а М. был сделан первым министром. М. был теперь самым сильным человеком в России; но это продолжалось недолго. Вследствие интриг Остермана, между М. и мужем правительницы, Антоном Ульрихом, происходили постоянные разногласия и столкновения по отношению к войску (Антон Ульрих был генералиссимусом русских войск). Столкновения эти имели последствием охлаждение правительницы к М.; последний принужден был подать в отставку (6 марта 1741 г.). После переворота, возведшего на престол Елизавету Петровну, М. был отправлен в ссылку, в тот самый Пелым, куда он сослал Бирона. Двадцать лет пробыл М. в Пелыме, молясь Богу, читая священное писание, ревностно посещая богослужение, которое, по смерти бывшего при нем пастора, совершал сам. Это не мешало ему, однако, посылать в Петербург различные проекты, с просьбами о помиловании - и эти посылки были так часты, что около 1746 г. были даже запрещены, но с 1749 г. возобновились опять.

Указом Петра III М., в 1762 г., был возвращен из ссылки и восстановлен во всех своих правах и отличиях. С Петром III М. не сошелся, так как не сочувствовал ни замышляемой императором войне с Данией, ни стремлению его переодеть и переделать русскую армию по прусскому образцу. Во время переворота 28 июня 1762 г. М. находился при Петре III и советовал ему ехать в Ревель, а оттуда, на русской эскадре, за границу и с голштинскими войсками вновь прийти добывать престол. Когда дело Петра было проиграно, М. присягнул Екатерине и был назначен главноначальствующим над портами рогервикским, ревельским, нарвским, кронштадтским и над Ладожским каналом. Он занимался, главным образом, постройкой рогервикской гавани, для которой составил когда-то чертеж. Екатерина II относилась к нему со вниманием: один из первых экземпляров своего "Наказа" она передала М., с просьбой прочитать его и сообщить ей свое мнение. Думают также, что "Записки М.", где он старается доказать необходимость учреждения государственного совета, чтобы "наполнить пустоту между верховною властью и властью сената" - написаны для Екатерины и с ее согласия (мнение К. Н. Бестужева-Рюмина). Похоронен М. в имении его Лунии, в Лифляндии, недалеко от Дерпта. Личность М. не нашла еще беспристрастной оценки в русской историографии: М. Д. Хмыров преувеличивает значение фактов, неблагоприятных для него; Н. И. Костомаров, наоборот, старается представить личность М. в возможно симпатичном свете. "Записки фельдмаршала графа М." ("Ebauche pour donner une idee de la forme du gouvernement de l\'empire de Russie") изданы во 2-м томе "Записок иностранцев о России в XVIII ст." (СПб. 1874), где помещены также: 1) "Отрывок из дневника М.", обнимающий время с мая 1683 г. по сентябрь 1721 г.; 2) статья М. Д. Хмырова: "Фельдцейхмейстерство гр. М." и 3) Указатель книг и статей о Минихе. Ср. Костомаров, "Фельдмаршал М. и его значение в русской истории" ("Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей").

Н. В - ко.

Минкус Людвиг

Автор музыки многих балетов, поставленных в Петербурге и Москве, род. в 1827 г. Приехав из Вены в Петербург, занял место капельмейстера оркестра князя Юсупова. С 1861 г. по 1872 г. был инспектором оркестров московских театров. Долгое время занимал место композитора балетов при дирекции императорских театров в Петербурге. Написал балеты "Фиамета", "Камарго", "Баядерка", "Роксана", "Зорайя" и пр.

Миннезингеры и мейстерзингеры

Миннезингеры (Minnesinger, от Minne - любовь) - средневековые немецкие лирики, воспевавшие любовь к дамам. Около середины XII в., когда поэзия из рук бродячих певцов и духовенства переходит в руки дворянства, постепенно проникающегося рыцарским духом, в Австрии, Баварии и Швабии любовная песня (tiutliet или minneliet) получает большое развитие; она стремится удовлетворить художественное чувство и возбудить в слушателе такое же душевное настроение, в каком находился сам поэт; она делается продуктом личного искусства и потому записывается. Ранние миннезингеры (первый, имя которого дошло до нас Кюренберг) еще не знают о любовном "служении" или "служении дамам", так как еще не выработалось и самое понятие о даме. Плоды их творчества еще всецело коренятся на народной почве и ближе к нашим так наз. женским песням, нежели к остроумным канцонам трубадуров. Чувство здесь не подвергается анализу, а только указывается; женщина является нежной, чувствительной, часто невинно страдающей, верной; любовь ее реальная, здоровая, а не модная, обрядовая; выражению чувства часто предшествует эпическое введение; состояние человеческой души часто сопоставляется с жизнью природы. Метр этих песен большей частью обычный эпический метр с 4-мя повышениями; рифма далеко не отличается чистотой и звучностью. Уже у Дитмара из Эйста, младшего земляка Кюренберга, направление несколько изменяется: является рефлективное отношение к любви и ее страданиям; метрика становится гораздо разнообразнее. Когда на подмогу этой национальной рыцарской утонченности пришло влияние модной провансальско-французской лирики, характер немецкого миннезанга изменился радикально. Женщина становится госпожой (vrouwe), мужчина - ее вассалом, рабом ее капризов; его дело томиться, страдать и желать. Главный предмет поэзии - не столько самое чувство, сколько размышление о чувстве. Лживая человеческая страсть превращается в служение дамам, которое подчиняется строжайшему этикету. Рифмы делаются чрезвычайно чистыми, отточенными, и поэты щеголяют их богатством; строго наблюдается число слогов, метры поражают гораздо большим разнообразием, нежели в поэзии трубадуров. Хотя сравнительно редко можно указать у М. непосредственное заимствование от провансальцев или французов, но в общем их поэзия страдает однообразием, напускной утонченностью, пересаливанием - свойствами поэзии подражательной. У трубадуров поклонение даме - наиболее частая тема, не исключавшая, впрочем, и других, самых разнообразных; здесь, за немногими исключениями, она единственная тема. Если современного читателя поражает скромность (часто напускная) трубадура, который мечтает о поцелуе при публике, как о самой высшей награде, то еще более поразит его М., который и о поцелуе мечтать не смеет: ласковый поклон (vriuntlicher gruoz) - вот все, чего он добивается. Подражательность поэзии М. не исключает многих оригинальных черт, свойственных именно немецкому племени: робость в любви, идеальность отношений к женщине обусловливаются и национальным характером, а не одной утрировкой, свойственной подражателям. Затем немецкая натура сказалась в наклонности к обработке мотивов серьезных и даже печальных; здесь перед нами северный человек, вдумчивый, склонный к исследованию, к уничтожающей всякую полную радость рефлексии, часто пессимистически относящийся к земной жизни и охотно думающий о смерти и жизни загробной. С этой вдумчивостью связывается наклонность к аллегории: у М. часто фигурируют олицетворения отвлеченных понятий, как мир, счастье и пр. Кратковременность северного лета усиливает восприимчивость к красотам природы, некоторые полагают, что на поэзию М. оказали значительное влияние средневековые латинские поэты; нельзя отвергать известной связи между этими двумя течениями лирики, тем более, что в песнях нем. бродячих клериков зачастую встречаются нем. строфы; но антипатия клериков к рыцарству и грубая чувственность любовных песен указывают на крайнюю ограниченность этого влияния.

Отцом искусственного миннезанга считается Генрих ф. Фельдеке (VIII, 361). Значительно искусственнее и рефлективнее его Генрих ф. Гаузен (Hausen), погибший в крестовом походе Фридриха Барбароссы. Из швейцарцев выдается Рудодьф ф. Фенис, который шел едва ли не дальше всех в непосредственном подражании провансальцам. Талантливейшим из всех лириков до Вальтера ф. д. Фогельвейде (V, 469) следует признать тюрингского М. Генриха ф. Морунген (VIII, 361), который по оригинальности больше всех других напоминает Вольфрама ф. Эшенбаха (VII, 165), но выгодно отличается от него легкостью стиля. Из М.уроженцев Верхней Германии самый известный Рейнмар Старый, живший в конце XII в. при Венском дворе. Все это певцы так наз. высокой любви, т. е. чисто рыцарской, тогда как у Фогельвейде есть и песни, посвященные любви низшей (nidere miane), более здоровой и чувственной, свободной от этикета; другие идут в этом направлении еще дальше, и самого Фогельвейде заставляют жаловаться на грубость (unfuge), которая готова заполонить придворную лирику. Самым даровитым поэтом этого деревенско-придворного направления, как его назвал Лахман, был баварец Нейдгарт ф. Рейенталь, участвовавший с Леопольдом VII Австрийским в крестовом походе 1217 - 19 г., а лучшим из позднейших представителей чисто придворной, самой "высокой" любви считается известный чудак Ульрих ф. Лихтенштейн, тогда как его современник Таннгейзер часто соединяет крайнюю искусственность формы и стиля с реализмом и некоторой тривиальностыо содержания. Чем ближе к концу XIII стол., тем меньше у М. вкуса и простоты, тем больше вычурности и учености, и тем ближе они подходят к мейстерзингерам (см. ниже). В XIV XV вв., когда во всех классах нем. народа так сильно развивается вкус к стихотворству и пению, что даже в хроники заносятся указания на более удачные и популярные песни, традиции ранних М. находят видных последователей среди рыцарства; под влиянием всесословной лирики их произведения сближаются с народной песнью. Последними М. считаются граф Гуго Монфортский (1357 - 1423) и тиролец Освальд ф. Волькенштейн (1367 1445). Оба они чувствуют страсть к военным авантюрам, оба в юности усердно служат дамам и оба потом прославляют в стихах - дело неслыханное у старых М. - своих собственных супруг. В поэзии обоих много личного и верного действительности, а стиль у обоих до нельзя украшенный, мало вяжущийся с реализмом содержания; оба они в то же время и духовные поэты, и дидактики. А между тем в основе характеров - они люди совершенно разные: Гуго - идеалист, мечтающий о восстановлении древнего рыцарства времен Парсиваля, а Освальд - реалист, не лишенный юмора, иногда несколько сального, натура в высшей степени энергичная и деятельная, опытный путешественник, политический интриган, ведший жизнь бурную, исполненную самых разнообразных перипетий. Очевидно, общее принадлежит не им, а духу времени. М. были забыты до середины прошлого столетия, когда память о них воскресили Бодмер и Брейтингер (изд. по манесской рукоп. Bodmer, "Minnesinger aus d. Schwabischen Zeilpunkte", Цюрих, 1758 - 59), а знакомство с М. возбудило в нем. обществе интерес к изучению средневековой поэзии вообще. Нем. литература о М. огромна. Тепло и талантливо составлены лекции Уланда о нем. средневековой лирике (5-й т. его "S. Schriften"). Лучшее собрание текстов старейших М. с исследованиями: Lachmann u. Haupt, "Minnesangs Fruhling" (4 изд. Лпц., 1888). См. также Bartsch. "Deulsche Liederdichter des XII - XIV J." (2 изд., Штуттгардт, 1879); его же, "Schweizer Minnesinger" (Фрауенф., 1886). Ср. А. Е. Kroeger, "The Minnesinger of Germany" (Нью-Йорк, 1873). Из новейших общих работ см. статью Friedr. Vogt\'a, в Herm. Paul, "Grundriss der germ. Philologie" (11, 1, стр. 245 - 418; Страсбург, 1893); там же и подробная библиография за 1893 г. По-русски см. Корш и Кирпичников, "Всеобщая история литературы" (II, 417 и сл.), и В. Шерер, "История немецкой литературы" (СПб., 1893, 1, 180 и след.).

А. Кирпичников.

Миннезингеров сменили мейстерзингеры (цеховые поэты), хотя переход от первых ко вторым не может быть с точностью прослежен. Миннезингеры, ревниво охраняя право авторства, тем не менее, в виду общей необразованности благородного сословия и усложнения стихотворной техники, поставлены были в необходимость обучаться у более сведущих, хотя прямого школьного отношения у начинающего поэта к учителю еще не было и слово Meister, "наставник", имело значение лишь почетного титула. Когда поэзия из рыцарских придворных сфер перешла в города, отношения первоначально оставшись те же и лишь с начала XIV в. замечаются следы отдельных кружков, образовавшихся из горожан с целью упражнения в поэтическом искусстве. Постепенно эти общества, состоявшие из представителей, большей частью, ремесленного класса, получили цеховые формы и превратились в правильно организованные "мейстерзингерские школы" (Meistersingerschulen, Singschulen), статуты (табулатуры) которых устанавливали способы обучения искусству, отношения между учениками и наставниками, правила для сочинения и вокального исполнения. Первая табулатура, страсбургская, упоминается в 1493 г. Первые школы мейстерзингеров появились в городах Южн. Германии, особенно на Рейне: древнейшая из них - майнцская, по преданию, совершенно расходящемуся с историческими данными, получила от Оттона I золотую корону, хранившуюся в Майнце. Сказание это также говорит о 12 мастерах, изобретших "благословенное искусство" правильного стихосложения: Генрихе Мейссенском (Frauenlob), Николае Клингзоре, Вальтере фон дер Фогельвейде и др. Они якобы были обвинены перед папой Львом VIII в ереси за нападки на духовенство, призваны императором на суд в Павию, но, по приведении великолепных примеров своего искусства, объявлены невиновными и союз их утвержден. Несмотря на полную вымышленность этого сказания, оно важно по указанию на тех М., преемственность с которыми ощущалась мейстерзингерами. Особенно Фрауенлоб (VIII, 361) представляется родственным им по духу и, повидимому, действительно основал в Майнце общество поэтов. Здесь же около 1300 г. выступил настоящим мейстерзингером Бартель Регенбоген, кузнец, странствовавший со своими песнями из города в город; напечатанные в позднейших летучих листках, произведения его являются старейшим памятником цеховой поэзии. В конце XIV в. эта поэзия достигла пышного расцвета в Майнце, Страсбурге, Франкфурте, Вюрцбурге, Цвиккау, Праге, в XV в. и начале XVI в. - в Аугсбурге и Нюрнберге, где при жизни Ганса Сакса (1494 - 1676) было более 250 мейстерзингеров, позже - в Кольмаре, Регенсбурге, Ульме, Мюнхене, Штирии, Моравии и др. местах. Первоначально мейстерзингеры, особенно майнцские, отличались большим консерватизмом, возведя в принцип неизменность "тонов", унаследованных от 12 великих мастеров. Против этого восстали в середине XV века приверженцы Ганса Розенблюта, в Нюрберге; они ввели масляничные пьесы и перерабатывали сюжеты героической саги. Члены мейстерзингерских школ составляли прочно организованные корпорации, с разделением на учеников, друзей школы (знакомых уже с правилами) певцов (изучивших вокальное исполнение), поэтов и мастеров. Искусство сложения песен строго регулировалось табулатурой; сама песня называлась Bar или Gesetz и, как у миннезингеров, состояла из 2 строф (Stollен) и рефрена (Abgesang); мелодия называлась Ton или Weise. Когда стали создавать новые "тоны", число последних постоянно увеличивалось, и лишь изобретший новый тон и умевший безошибочно исполнить его провозглашался мастером.

Все песни мейстерзингеров пелись, а не читались, но без сопровождения музыкой; это называлось "школьным пением" (Schulesingen) и происходило в ратуше, по воскресениям - в церкви. Три большие "праздничные школы" устраивались в Пасху, Троицу и Рождество, причем избирались сюжеты из Библии; в менее торжественных случаях дозволялось обращаться и к предметам светским, даже шутливого характера, иногда и в виде состязаний поэтов. Лучшим исполнителям давались призы. "Тонов", с течением времени, образовалось неисчислимое количество, причем они или назывались именем автора, напр. тон Фрауенлоба, Регенбогена и др., или получали различные, иногда весьма длинные и странные наименования, напр. "цветистый райский тон Иосифа Шмирера", "серебряный тон Ганса Сакса", "ткацко-чесальный тон Амвросия Мецгера, "черночернильный тон" и др. Упражнения мейстерзингеров мало способствовали развитию действительной поэзии. Они привели к чрезмерной искусственности, кропотливому рифмоплетству и полнейшему преобладанию формальной ремесленности. Сюжеты брались не из действительной жизни, а из круга схоластической догматики; мейстерзингеры излагали в стихах мысли о св. Троице, о первородном грехе, службе Богоматери и т. п. Редки простые сюжеты - басни, рассказы с поучительной тенденцией. Занятые каждый своим ремеслом, мейстерзингеры в поэтических своих досугах не имели нужды обращать внимание на публику; чем меньше она интересовалась их искусством, тем более оно становилось домашним развлечением честных мастеров и получило тот окостенелый образ, в котором в некоторых местах дотянуло до XIX в. Культурноисторическая роль этого странного явления в жизни немецкого народа и литературы все-таки весьма важна. Мейстерзингерство было детищем выдвигающегося к концу средних веков городского сословия и, если и не отличалось поэтическими достоинствами, зато много содействовало сохранению религиозно-нравственного, пуритански чистого духа между представителями цехов; притом большинство цеховых поэтов сделались ярыми сторонниками протестантизма и реформационная эпоха была временем расцвета их деятельности, наиболее даровитым представителем которой явился Ганс Сакс (т. VIII, стр. 95). С XVII в. мейстерзингерство исчезает; последняя школа, однако, закрыла свои заседания лишь в 1839 г., в Ульме. Прекрасную картину мейстерзингерства дал Вагнер в своей музыкальной драме "Die Meistersinger von Nuniberg" (1868). Ср. Jak Grimm, "Ueber den altdeutschen Meistersang" (Геттинген, 1811); Lyon, "Minne und Meistersang" (Лпц., 1893); Plate, "Die Kunstausdrucke der Meistersinger" ("Strassburger Studien", I888). Кроме Ганса Сакса, наиболее искусными мейстерзингерами слыли Генрих Мюглянский (VIII, 361), Мускатблут, Михаил Бехайм, Ганс Розенблют, Ганс Фольц и Адам Пушманц.

Минор

Moll, мягкий - минорное наклонение тональности, в которой третья ступень диатонической гаммы отстоит от первой на малую терцию. М. или moll приставляется к названию тональности, напр. c-moll (do-mineur). Минорное необращенное трезвучие заключает в себе малую терцию, образующуюся между основным тоном и одной из верхних нот аккорда.

Н. С.

Минос

Minwz - мифический царь Крита, на которого перенесено все, что известно из истории этого острова за последние два века до Троянской войны. Так, он считается основателем морского господства критян; ему же приписывается знаменитое древнекритское законодательство, в котором им руководил сам Зевс. М., по гомеровскому сказанию - сын Зевса и Европы, брат Радаманта, отец Федры, Apиадны, Девкалиона и др. По смерти усыновившего его Астериона (или Астерия), не оставившего детей, М. задумал захватить царскую власть на Крите, уверяя, что он предназначен к этому богами и что всякая его молитва будет исполнена. Действительно, когда он попросил Посейдона выслать ему для жертвоприношения животное, бог выслал ему из моря прекрасного быка, и М. получил царскую власть. Но, пожалев красивое животное, он отослал быка в свои стада, а в жертву принес другого. В наказание Посейдон наслал на быка бешенство и внушил жене М., Пасифае, неестественную страсть к этому быку; плодом ее был Минотавр, когда сын М., Андрогей, был убит в Афинах, М. принудил афинян к дани, по 7 молодых людей и 7 девиц через каждые 9 лет. По дороге он завоевал и Мегару. Смерть его застигла в Сицилии, где он преследовал Дедала. Его убили дочери царя Кокала (или сам Кокал), при помощи горячей бани. Труп был выдан его спутникам и похоронен ими в Сицилии; но потом кости его были перевезены на Крит, где ему был воздвигнут памятник. В подземном царстве он, по Одиссею, судил души умерших. Настоящим судьей в царстве теней его вместе с Эаком и Радамантом делает позднейшее сказание, вероятно в воспоминание его деятельности как законодателя. В позднейшее время стали различать двух М., I и II, чтобы иметь возможность разделить приуроченный к М. слишком обильный мифологический материал; при этом М. I считался сыном Зевса и Европы, а М. II - внуком М. I, мужем Пасифаи и отцом Девкалиона, Ариадны и т. д.

Минотавр

(Minwtauroz, бык Миноса) - по греч. преданию чудовище, с телом человека и головой быка, происшедшее от неестественной любви Паcифаи, жены царя Миноса, к посланному Посейдоном быку. Минос скрывал его в построенном Дедалом Кносском лабиринте, куда ему бросались на пожрание преступники, а также присылаемые из Афин 7 молодых девиц и 7 молодых людей. Теcей, явившись на Крит в числе 14 жертв, убил М. и при помощи Ариадны вышел из лабиринта. По всей вероятности, миф о М. заимствован из Финикии, где Молох изображался также с бычьей головой и требовал человеческих жертв. Убийство М. знаменует уничтожение его культа.

Минск

Губ. г., при р. Свислочи и при железных дорогах Московско-Брестской и Либаво-Роменской. Жителей к 1 января 1896 г. 83 880 чел. (42 668 мжч. и 41 212 жнщ.). Православных 20 882, раскольников 62, римско-католиков 16 875, протестантов 862, евреев 43 658, магометан 1417, прочих исповеданий 124. Дворян 3162, духовного сословия 523, почетных граждан и купцов 1248, мещан 59 256, крестьян 17 412, военных сословий 1870, иностранных подданных 186, прочих сословий 223. Монастырей 2, мужской и женский. Петропавловский мужской м-рь существовал еще в XV в. В кафедральном соборе чудотворная икона Богоматери. Кроме собора, 2 приходские церкви и 9 домовых, 1 кладбищенская и 1 приписная к собору, костелов 2 приходских: 1 кладбищенский и 1 при учеб. завед. Минск. благотворительного общ.; лютеранских кирок 2, мечеть 1, синагога 1, евр. молитвенных домов 24. Трговая деятельность М. значительно увеличилась. В 1864 г. было 4 табачных фбр., с оборотом до 5695 руб., и несколько кожевеных, салотопленных и др. зав., обороты которых достигали 10 тыс. руб. В 1895 г. было 49 фабрик, с оборотом в 660 000 руб. Из них табачных 4. с оборотом на 166 800 руб., 2 кожевенных - на 45 450 р., 3 пиво- и медоваренн. - на 90 000 руб., 1 машиностроительный - на 40 000 руб. и т. д. В 1890 г. вывезено хлеба 212 748 пд. по железной дороге, а привезено леса и др. товаров 1 673 898 пд. Городских доходов в 1895 г. получено 357 825 руб., из них с торговых документов 8695 руб., с трактиров, постоялых дворов и т. п. 19 560 р. Израсходовано 366 918 руб., из них на город. управление 28 116 руб., на народное образование 9250 руб., на врача 400 руб. и на благотворительность 780 руб. Отделение государственного банка, отделение крестьянского поземельного банка, общество взаимного кредита, минский коммерческий банк, с агентствами в Либаве, Ромнах, Конотопе и Гомеле. В 1891 г. банком учтено векселей на 762 тыс. руб. Общий оборот - 41 млн. руб. Отделение государственного банка учло векселей в 1891 г. на 1737 тыс. руб. и переучло на 253 тыс. руб. За 11 лет (1881 - 1892 гг.) средний годовой актив - 1896, 2 тыс. руб. За это время учтено и переучтено 31 440 векселей, на сумму 13344, 4 тыс. руб. Общество взаимного кредита учло векселей (1891 г.) на 712, 3 т. руб. В сберегательной кассе 6 государственного банка оставалось 545, 3 тыс. руб., внесено в 1891 г. 313, 6 тыс. руб., истребовано 205 тыс. руб. Дума содержит городской ломбард. М. за последние 25 лет заметно поднялся. В 1860 г. в нем было 30 тыс. жит., в 1880 г. 48 тыс., в 1887 г. 70 тыс. жит.

В 1881 г. пожар истребил около 1 тыс. домов, но после этого М. еще лучше выстроился. Теперь считается 4462 домов, в том числе 956 каменных. В 1892 г. было торговцев 1098, ремесленников 4309 (более всего портных). В М. выделывают из карельской березы ящики, подсвечники, канделябры, кружки и пр. Мужская и женская гимназии, реальное училище, духовная семинария и училище, женское духовное училище, городское 4-классное училище, 2 приходских училища с женскими сменами, 3классная школа для бедных девиц, 3 частных учебных заведения, еврейских училищ 7 (в числе их ремесленное), училище для глухонемых и заикающихся детей, 1 талмудтора и хедеры. Врачей 64; из них вольнопрактикующих 25. Больницы: приказа общественного призрения на 70 кроватей и при ней отделение для умалишенных на 60 кроватей, тюремная на 12 кров., 3 при духовных учебных заведениях с 34 кров., 1 еврейская на 65 кров., 1 благотворительного общества на 12 кроватей. Богадельня приказа общественного призрения на 130 чел. (в 1896 г. 73 мжч. и 67 жнщ.), при ней на пожертвованный капитал отделение для 3-х престарелых женщин привилегированного сословия, одна еврейская богадельня на 80 кров. Подкидышей и сирот отдают частным лицам с платой по 2 руб. в месяц. Детский приют основан в 1842 г. и в нем призревалось (1891 г.) 38 мальчиков и 43 девочек. Минское благотворительное общество призревало в 1890 г. 33 мал. и 31 дев., 25 престарелых жнщ. и 3 мжч., лечило 54 больных и из устроенной обществом дешевой столовой выдало 9472 обеда. У общества было капиталов 61 482 руб., дом каменный 3-этажный в М. 3 фермы и более 200 дес. земли. Кирилло-Мефодиевское братство при семинарии, епархиальное Св. Николаевское братство, общество вспомоществования учащимся, община сестер милосердия, общество врачей, общество сельского хозяйства весьма деятельное вольное пожарное общество. Издаются "Губернские" и "Епархиальные" Ведомости и "Минский Листок". Типо-литографий 4, книжных лавок 10, фотографий 6. Штаб 4 армейского корпуса, штаб дивизии, 2 полка, артиллерийская бригада, резервный батальон, военный лазарет на 190 кров., военная паровая пекарня и мукомольня, продовольственный магазин. Управление Либаво-Роменской жел. дор. Лит. см. Минская губ.

А. Ф. С.

История М. Время основания М или летописного Меньска, Менеска и Минеска не определено с точностью; впервые он упоминается в летописи под 1066 г., когда был разорен великим князем в отмщение полоцкому кн. Всеславу Брячиславичу, разграбившему Новгород. В 1084 г., в отмщение тому же Всеславу, сжегшему Смоленск, Владимир Мономах опустошил его земли и, взяв М., отнял у жителей всех рабов и скот. По смерти Всеслава (1101), М. делается столицей особого удельного княжества: первым его князем был Глеб Всеславич, отличавшийся бурным нравом, вследствие чего М. с окрестностями в продолжение всего его княжения был ареной частых битв и столкновений В 1104 г. М. осаждали воевода великого князя, Путята, кн. Олег, Ярополк и Давид: вскоре после этого окрестности города были опустошены литовцами, а сам город сожжен. Вслед за этим вражда Глеба с братом своим Давидом повлекли за собой ряд набегов, в конец разоривших страну. В 1116 г. Мономах вторично взял М. усмиряя Глеба, и в 1119 г., снова победив минчан на берегу р. Березины, отвел Глеба пленником в Киев, где тот и умер. После Глеба княжил в М. сын его Ростислав; при нем в 1129 г. город был взят войсками киевского князя и отдан в удел Изяславу Мстиславичу. После 1146 г. в М. княжат сыновья Глеба, Ростислав и Володар; по смерти последнего М. в конце XII в, подпадает под власть Литвы, хотя упоминание минского князя встречается еще раз в летописи под 1326 г. (Федор Святославич). Около 1345 г. в М. княжил Явнут; около 1377 г. - Скиргайло. В 1413 г. учреждено минское воеводство, разделенное в 1500 г. на три повета: Минское, Мозырское и Речицкое. В 1499 г. Казимир даровал городу магдебургское право, а Сигизмунд Август учредил ярмарки. Вторая половина XIV и XV вв. ознаменованы для М. частыми нападениями татар, для защиты против которых город обнесли земляным валом и соорудили замок. Татары крымские продолжали нападать на него и в XVI в.; особенно опасное и гибельное нападение было совершено МахметГиреем в 1506 г., по уходе которого жители пострадали еще от моровой язвы. Через два года М. был разорен русскими войсками. Не раз страдал город и впоследствии во время войн, но, однако, считался лучшим городом в стране; в нем был главный литовский трибунал, переведенный только в начале XVlIl в. в Гродно, жили воевода, кастелян и староста, и собирались земские сеймы. Из событий XVII в. упоминаются обратное взятие города русскими войсками (1654) и свирепствовавшая моровая язва. В 1793 г. М. отошел к России и сделался главным городом минского наместничества, а в. 1796 г. и губернским Минской губ. В этом же 1796 г. Павел I позволил восстановить литовский трибунал, городские и подкоморские суды (уничтоженные в 1831 г.) и литовский статут (уничтоженный в 1840 г.). В 1843 г. от Жинской губ. отделены Вилейстай и Дисненский уу., вошедшие в состав Виленской губ., а взамен присоединен от Гродненской губ. Новогрудский у. Герб М., данный Сигизмундом в 1591 г., - "в голубом поле Пресвятая Дева в сиянии, окруженная шестью ангелами"; по присоединении к России, к гербу прибавлен сверху двуглавый орел.

Ср. "Памятная книжка виленского ген.-губернаторства на 1868 г." и "Городские поселения Российской Империи" (т. 3).

В. Р - в.

Минх Григорий Николаевич

Род. в 1836 г. - доктор медицины, проф. Киевского унив., кончил курс Моск. унив., был ординатором у проф. Захарьина, два года занимался за границей, в 1872 г. занял место прозектора в одесской городской больнице, с 1876 г. проф. патологической анатомии унив. св. Владимира. В 1869 г. вышла его диссертация: "К учению о ложном развитии оболочек на серозных поверхностях". Ряд исследований его напечатаны в протоколах физико-медицинского общества, которого он был секретарем. Из многочисленных статей его в "Моск. Медицинской Газете", "Трудах врачей од. городск. больницы" и др. изданиях нужно отметить: "К патологии сибирской язвы" ("Моск. Мед. Газ.", 1868) первое разъяснение темных до того времени заболеваний mycosis ventriculi и m. intestinalis, "Геморроическая оспа" ("Труды врачей од. больн."), "О высоком вероятии переноса возвратного и сыпного тифов с помощью насекомых" ("Хируг. Летоп.", 1877). В 1879 г. М. был командирован в Астраханскую губ. для исследования чумной эпидемии в Ветлянке. Он исследовал не только Астраханскую губ., но и Решт в Персии и некоторые места на Кавказе с целью выяснения путей эпидемии; результаты опубликованы им в "Отчете об астраханской эпидемии". В 1881 - 1883 гг. М. были предприняты исследования относительно проказы в губ. Херсонской, Таврической и соседних с ними; они дали материал для труда "Проказа (Lepra arabum) на юге России". Многие из трудов М. реферированы в иностранной литературе, а диссертация вошла в отдел руководства Rindfleisch\'a "Lehrbuch der pathol. Gevebelehre" о воспалении серозных оболочек. С 1884 г. М. - совещательный член медицинского совета министерства внутренних дел.

Мирабо Гоноре Габриель Рикетти, гр.

Mirabeau (1749-91) - сын предыдущего, один из самых знаменитых ораторов и политических деятелей Франции. Он родился с искривленной ногой и в 3-летнем возрасте чуть не умер от оспы, которая оставила глубокие следы на его лице; безобразие его искупалось, однако, красивыми, блестящими глазами и необыкновенной подвижностью и выразительностью лица. Порывистый, страстный, своевольный характер соединялся в нем с жаждой знания, быстротой соображения и упорством в труде, приводившими в восторг его преподавателей. Его непокорный нрав приводил к столкновениям между ним и отцом, который с ранних лет возненавидел своего сына и всячески преследовал его. "Это чудовище в физическом и нравственном отношении", писал он о десятилетнем мальчике; "все пороки соединяются в нем". Для обуздания сына отец поместил его в военную школу, под именем Пьера Бюффье, которое сначала он носил и в полку. Множество сделанных им долгов и известия о его беспорядочной жизни возбуждают негодование его отца, который добывает lettre de cachet и запирает сына в замке Рэ. Этот первый шаг положил начало продолжительной борьбе между отцом и сыном, беспрестанно заключаемым то в одну тюрьму, то в другую. Посланный на Корсику со своим полком, М. возвращается оттуда с чином капитана драгунов. В те немногие часы, которые оставались у него свободными от службы и развлечений, М. написал "Histoire de la Corse", которую его отец уничтожил, как несогласную с его собственными философскими и экономическими взглядами. Заметив в сыне большую умственную силу, отец старается привлечь его на сторону своих экономических теорий, призывает его к себе, поручает ему управление своими поместьями и разрешает ему принять вновь имя М. В 1772 г., М. знакомится с богатой наследницей, Эмилией Мариньян, и женится на ней. Брак оказывается несчастным. М. проживает в короткое время значительную часть состояния жены, делает долгов на 120000 фр. и в 1774 г., по требованию отца, ссылается на жительство в маленький городок Маноск, где пишет первое свое обширное печатное сочинение: "Essai sur le despotisme", заключающее в себе верные и смелые взгляды на управление, постоянную армию и т. д. и доказывающее обширные исторические знания автора. Узнав об оскорблении, нанесенном сестре его, г-же де Кабри, М. без разрешения уезжает из места ссылки и вызывает оскорбителя на дуэль, но вновь, по просьбе отца, посылается в заточение в замок Иф. Здесь он соблазняет жену начальника, и его переводят (1775) в замок Жу, где он имеет полную возможность посещать общество соседнего городка Понтарлье.

Встреча с Софией, женой старого маркиза де Моннье, оказывает громадное влияние на всю его последующую жизнь. Со времени заключения М. в замок Иф жена оставила его, отказалась следовать за ним и отвечала молчанием на все его просьбы о примирении. Отец упорно отказывался освободить его. Покинутый всеми, М. отдался всецело своей страсти к Софии и убедил ее бежать, вслед за ним, в Швейцарию; затем они переехали в Голландию, где М. зарабатывал средства к жизни статьями и переводами с английского и немецкого. Между прочим, он написал "Avis aux Hessois" - горячий протест против тирании, вызванный продажей гессенцев англичанам для войны с Америкой. Французская полиция, преследовавшая Софию де Моннье по обвинению, возбужденному против нее мужем; захватила, по поручению отца, и М. и отправила его в венсеннскую тюрьму; парламент, по жалобе де Моннье, присудил М. к смертной казни за rapt et vol, хотя София добровольно последовала за ним. В тюрьме М. просидел 3 года. Первое время ему не давали бумаги и чернил, но мало помалу он сумел, как всегда, расположить в свою пользу начальство, и его положение улучшилось: ему дано было право писать письма к Софии (заключенной в монастырь) при условии, что письма эти будут просматриваться полицией. Письма эти (изд. в 1793 г.) не предназначались для публики, писались изо дня в день; они отличаются искренним красноречием, полны жизни, страсти и оригинальности. М. написал за это время много других сочинений, из которых одни, напр. "L\'Erotica Biblion" и роман "Ма Conversion", носят следы его прежней бурной жизни, а другие, напр. "Des lettres de cachet et des prisons d\'etat", являются обдуманными произведениями, выказывающими большую зрелость политической мысли. Только на тридцатом году жизни М. очутился на свободе. Ему пришлось прежде всего хлопотать о кассации смертного приговора, все еще тяготевшего над ним, он одержал блистательную победу и даже сумел сложить на Моннье все судебные издержки. Затем он вынужден был выступить в защиту своих прав против жены, требовавшей разлучения. Множество красноречивых мемуаров и речей Мирабо, опубликование им переписки жены, а ею - писем Мирабо-отца, придали громкую огласку этому делу, которое решено было против М. (1783). Позже, со свойственным ему пылом, М. принял участие в процессе между его матерью и отцом перед парижским парламентом и так резко напал на существующий строй, что вынужден был уехать из Франции. В Голландии он познакомился с г-жой де Нера, которая вскоре заставила его забыть Софию: она была способна оценить его деятельность, понимать его идеи и стремления и оказать ему поддержку в трудные минуты жизни. М. всею душою привязался к ней и к ее сыну, Люка де-Монтиньи, которого М. впоследствии усыновил. В 1784 г. он переехал в Лондон, где был введен в лучшее литературное и политическое общество. В 1785 г. М. возвратился в Париж и в начале 1786 г. был послан в Пруссию, с тайным поручением составить отчет о впечатлении, произведенном в Германии смертью Фридриха Великого, позондировать молодого его преемника и подготовить почву для займа. М. блистательно исполнил поручение и отправил министру Калонну 66 писем, изданных в 1789 г., под заглавием "Histoire secrete de Berlin ou correspondance d\'un voyageur francais depuis le mois de juillet 1786 jusqu\'au 19 janvier 1787", и заключающих в себе много интересных наблюдений, сатирических портретов и остроумных выводов. Королю Фридриху Вильгельму II М. написал письмо, где подавал ему советы относительно необходимых реформ и увещевал отменить все законы Фридриха II, стеснительные для свободы. Письмо это было оставлено без ответа. Вернувшись во Францию, М. издал брошюру: "Denonciation de l\'agiotage au roi et aux notables", в которой горячо нападал на Калонна и Неккера, вследствие чего не только не был избран в собрание нотаблей, но принужден был удалиться в Тонгр. Затем он выпускает "Lettres sur l\'administration de М. Necker", "Suite de la denonciation de l\'agiotage", "Adresse aux Bataves" (апр., 1788), в которой излагаются начала, послужившие основою для декларации прав, а также "Observations sur la prison de Bicetre et sur les effets de la severite des peines". Везде, куда его ни закидывала судьба, М. изучает государственное устройство и народную жизнь; по отношение к Пруссии результатом этого изучения явилось обширное исследование: "La monarchie prussienne". Особенно по душе приходилась М. Англия.

Созвание генеральных штатов открывает для М. обширную арену, достойную его гения. Он отправляется в Прованс и принимает участие в первом собрании дворян своего округа; но собрание решает допустить к участию в нем только дворян, обладающих поместьями, и этим самым устраняет М., который обращается тогда к третьему сословно. Его резкие нападки на привилегированное сословие доставили ему в Провансе неимоверную популярность: дни, предшествовавшие его избранно (в Марсели и Э), представляли для него одно непрерывное торжество; народ боготворил его и беспрекословно ему повиновался. М. оставался до конца жизни убежденным монархистом. Правительство, по его мнению, необходимо для того, чтобы население могло спокойно и в безопасности производить свою ежедневную работу - а это может быть достигнуто только в том случае, если правительство сильно; сильным оно может быть только тогда, когда соответствует желаниям большинства народа - а такого соответствия не существует между политическою системою Людовика XIV и французским народом. Отсюда вывод - преобразование системы. Но где же можно искать лучшего примера для преобразования, как не в Англии? И вот, М. Ратует за снятие ответственности с короля, за ответственность министерства и за назначение министров из среды депутатов. Тотчас по прибыли в Версаль М. основывает газету "Journal des Etats generaux", при содействии публицистов, и раньше помогавших ему в его работах - Дювероре, Клавьера и друг. Совет министров, за крайне резкую выходку против Неккера, запрещает газету. М. выпускает ее под новым заглавием: сначала "Lettres a mes commettanls", а потом "Courrier de Provence". В первые дни сессии генеральных штатов М. несколько раз принимает участие в прениях о совместной или отдельной поверке выборов, о названии, которое должно быть дано собранию, и т. д. После королевского заседания 23 июня М., в ответ на приглашение церемониймейстера Др?-Брезе очистить залу, произнес краткую, но громовую речь, убедившую собрание продолжать свои занятия и декретировать неприкосновенность своих членов. С этих пор влияние великого оратора на собрание все растет, вместе с его популярностью. 8 июля он предлагает составить адрес королю, с требованием удалить иностранные войска, угрожавшие Парижу и Версалю, и создать национальную гвардию. Палата поручает ему эту работу, но составленный им умеренный и в то же время твердый адрес не приводит к желанной цели. Когда после взятия Бастилии, 14 июля, собрание узнает о намерении короля посетить его и встречает это известие взрывом восторга, М. восклицает: "Подождем, пока его величество подтвердить сам те хорошие намерения, которые ему приписывают. В Париже течет кровь наших братьев; пусть глубокое молчание встретит монарха в эту горестную минуту. Молчание народов - урок королям! " 23 июля, после смут в Париже, жертвами которых пали Фулон и Бертье, М. выступает с горячим протестом против насилий, пятнающих свободу. "Общество скоро распалось бы, если бы толпа приучилась к крови и беспорядкам, приучилась ставить свою волю выше всего и бравировать законы". 25 июля он горячо протестует против вскрытия и прочтения писем: "может ли народ, получивший свободу, заимствовать у тирании ее обычаи и правила? Прилично ли ему нарушать нравственность после того, как он сам был столько времени жертвою лиц, ее нарушавших?". Мнение его восторжествовало, несмотря на возражения Робеспьера. В ночь на 4 августа М. Не присутствовал в заседании, но в самых симпатичных выражениях описал его в своей газете. 10 авг. М. говорил в пользу выкупа церковной десятины, на том основании, что эта десятина является субсидией, с помощью которой уплачивается жалованье должностным лицам, преподающим нравственность народу. Когда слово "жалованье" вызвало ропот в собрании, он воскликнул: "я знаю только три способа существования в современном обществе: надо быть или нищим, или вором, или получать жалованье".

Декларация прав была сочинена М., но он протестовал против немедленного ее обсуждения; он считал необходимым, чтобы декларация прав составила первую главу конституции, и требовал, чтобы окончательная редакция ее была отложена до того времени, когда остальные части конституции будут вполне выработаны, так как в противном случае предисловие может оказаться противоречащим содержанию книги. Но национальное собрание состояло большей частью из людей, неопытных в практической политике и мечтавших об идеальной конституции. Требование М. навлекло на него самые ожесточенные нападки: ему бросили в лицо упрек, что он хочет заставить собрание принимать противоположные решения. На это он ответил, что вся его прошлая жизнь, 30 томов, посвященных защите свободы, служат достаточной для него защитой. Предложение об отсрочке было, однако, отвергнуто, и палата в продолжение почти двух месяцев обсуждала, в каких выражениях должна быть составлена декларация, между тем как анархия царила в стране, Париж волновался и голодал, а при дворе подготовлялась контрреволюция. М. ясно видел опасность ниспровержения существующего строя раньше, чем созданы основы нового, и был убежден в необходимости сохранения монархии, как единственного оплота против анархии. Когда поднят был вопрос о veto короля, М. выступил защитником абсолютного veto, находя, что королевская власть и без того достаточно ослаблена. "Я считаю veto короля настолько необходимым, что согласился бы жить скорее в Константинополе, чем во Франции, если бы оно не существовало. Да, я заявляю открыто, что не знаю ничего ужаснее владычества 600 лиц, которые завтра могли бы объявить себя несменяемыми, послезавтра наследственными, и кончили бы присвоением себе неограниченной власти, наподобие аристократии всех других стран". Еще раньше, в июне, М., сознавая свое бессилие заставить собрание действовать так, как ему казалось необходимым для блага Франции, стал искать поддержки на стороне и через посредство Ла-Марка, близкого к королеве лица, старался вступить в сношения с двором, надеясь привлечь его на сторону преобразований и этим путем упрочить новые реформы и связать в одно все партии. Образ действий, который он предлагал двору, был вполне конституционный, как видно из мемуаров, представленного им королю после событий 5 и 6 октября. Положение короля, говорил М. в столице не безопасно: он должен удалиться во внутрь Франции, напр. в Руан, и оттуда, обратившись с воззванием к народу, созвать конвент. Когда этот конвент соберется, король должен признать, что феодализм и абсолютизм исчезли навсегда и что между королем и нацией установились новые отношения, которые должны честно соблюдаться с обеих сторон. "Нация имеет права: они должны быть не только восстановлены, но и упрочены". Вместе с мемуарами М. представил план учреждения министерства, ответственного только перед собранием; в состав его должны были войти все наиболее выдающиеся деятели, в том числе Неккер и "чтобы сделать его настолько же бессильным, насколько он неспособен", и сам М., без портфеля. Непреодолимым препятствием к осуществлению этого плана явилось решение Национального собрания (7 ноября 1789 г.), запрещавшее его членам принимать звание министров - решение, против которого сильно восставал М. Переговоры с двором тянулись без всяких видимых результатов. Королева долго отказывалась вступить в сношения с М., что приводило последнего в величайшее негодование. ЛаМарк удалился в свои бельгийские поместья, но в апреле 1790 г. он был внезапно вызван из Брюсселя и переговоры возобновились; королева согласилась, наконец, принять услуги "чудовища", как она называла М., и с этого дня до смерти М. продолжались деятельные сношения его с двором, доказательством чего служат 50 докладов, написанных им с июля 1790 г. по апрель 1791 г. и заключающих в себе множество весьма ценных советов, замечаний и наблюдений. Для иллюстрации тех же отношений имеется целая переписка между М. и Ла-Марком и между М. и другими его тайными корреспондентами; письма эти опубликованы в 1851 г. Бакуром, вместе с обстоятельным описанием этой интересной страницы из французской истории, составленным самим Ла-Марком. Взамен оказываемых М. услуг, король обязывался уплатить долги М., простиравшиеся до 200000 фр., давать ему в месяц по 6000 ливров и вручить Ла-Марку миллион, который должен был быть передан М. по окончании сессии, если он верно будет служить интересам короля. М. с совершенно спокойной совестью согласился на эту сделку, считая себя негласным министром, вполне заслуживающим плату за труды.

В дальнейшей своей деятельности он является вполне последовательным, не изменяя своим убеждениям и часто действуя вопреки желаниям короля и роялистов. Он поддерживал власть короля, оставаясь верным революции ("его не купили", говорит Сен-Бев, "а ему платили"). Если он при обсуждении вопроса о праве объявлять войну и заключать мир поддерживал королевскую прерогативу, то лишь в силу глубокого убеждения в невозможности существования исполнительной власти, лишенной всякого авторитета. Если он часто возражал против действий собрания, то лишь потому, что возмущался его теоретическими увлечениями и непониманием действительной жизни. Его приводило в негодование и многословие прений. Чтобы установить какие-нибудь правила в этом отношении, он попросил своего друга Ромильи составить подробный доклад о правилах и обычаях английского парламента и перевел его на французский язык, но палата не приняла его к руководству. Когда возник вопрос о суровых мерах по отношению к эмигрантам, М. восстал против них, потому что находил, что наказание за выезд из королевства равносильно нарушению основных начал свободы. Он высказался против назначения комиссии, которая могла по своему произволу присуждать беглецов к гражданской смерти и конфисковать их имущество. "Я объявляю", воскликнул М., "что буду считать себя свободным от всякой присяги в верности тем, кто будет иметь бесстыдство назначить диктаторскую комиссию. Популярность, которой я домогаюсь и которой имею честь пользоваться - не слабый тростник; я хочу вкоренить ее глубоко в землю, на основаниях справедливости и свободы". В противоположность теоретикам, он находил, что солдат перестает быть гражданином, как только поступает в военную службу: первая его обязанность - повиноваться беспрекословно, не рассуждая. Он говорил в защиту ассигнаций, но под условием, чтобы их ценность не превышала половины ценности земель, пущенных в продажу. Он хотел во что бы то ни стало избежать банкротства, позорного для страны. Неутомимо работая в палате, заседая в клубах, М. в то же время принимал участиe и в ведении иностранных дел. Он находил, что французский народ может устраиваться как желает и что ни одна иностранная держава не имеет права вмешиваться в его внутренние дела; но он знал, что соседние монархии с беспокойством следят за успехами революции во Франции, что государи боятся влияния революционных идей и благосклонно внимают просьбам эмигрантов о помощи французскому королю. Как член дипломатического комитета, избранного палатой в 1790 г., и его докладчик, он старался избегать всяких поводов к вмешательству держав в дела Франции. С этой целью он поддерживал постоянные сношения с мин. иностр. дел, Монмореном, давал ему советы, руководил его политикой, защищал ее перед собранием. Значение М. в этом отношении доказывается беспорядком, водворившимся в иностранной политике после его смерти.

Между тем слухи о продажности М., о его "великой измене", проникли в палату, в народ; газеты обсуждали их на все лады. Положение М. становилось день ото дня все более и более невыносимым, и только внезапная смерть его, среди самого разгара деятельности, заставила замолкнуть его противников. Он работал неутомимо до конца, хотя болезнь его требовала абсолютного спокойствия. Ни его сношения с двором, ни прения палаты, ни обширная переписка не могли удовлетворить его жажды деятельности: он был командиром батальона национальной гвардии, членом администрации сенского дпт. и, наконец, председателем национального собрания. 27 марта он испытал первый тяжелый приступ болезни; тем не менее 28-го он выступил с речью по вопросу о рудниках, защищая, вместе с общественными интересами, и частные интересы своего приятеля Ла-Марка. "Ваше дело выиграно", говорил он ему после заседания, "а я мертв". Через 6 дней Франция узнала о смерти своего трибуна. Весь Париж присутствовал при его похоронах; тело его было положено в Пантеон. 10 августа 1792 г. найдены были доказательства сношения М. со двором и полученной им платы; вследствие этого останки его были вынуты из Пантеона и на место их положены останки Марата. Прах М. был перенесен на кладбище казненных, в предместье Сен-Марсо.

Литература. Mirabeau, "Oeuvres completes" (1882: сюда не вошла его "Monarchie Prussiennе", 1788); Mirabeau. "Memoires sur sa vie litteraire et privee" (1824); Lucas de Montigny, "Memoires biographiques, litteraires el politiques de Mirabeau ecrits par lui meme, par son pere, son oncle et son fils adoptif" (П., 1834); Dumont, "Souvenirs sur Mirabeau" (l832); Duval, "Souvenirs sur Mirabeau" (1832); Victor Hugo, "Etude sur Mirabeau" (1834); "Mirabeau\'s Jugendleben" (Бреславль, 1832): Schneidewin, "Mirabeau und seine Zeit" (Лпц., 1831); "Mirabeau, a Life History" (Л., 1848); Ad. Bacourt, "Correspondance entre Mirabeau et le comte de La-Marck" (1851); Louis de Lomenie, "Les Mirabeau" (1878); Ph. Plan, "Un collaborateur de Mirabeau" (1874); Reynald, "Mirabeau et la Constituante" (1873); Aulard, "L\'Assemblee Constituante" (1882); Stern, "Mirabeau" (1889); Mezieres, "Mirabeau" (1892); Rousse, "Mirabeau" (в "Grands ecrivains francais").

Л.

Мираж

Mirage, Lufispiehelung - атмосферное явление, благодаря которому при известных обстоятельствах делаются в какой-либо местности видными предметы, действительное местонахождение которых вдали от места их наблюдения зрителем. Оно объясняется полным отражением лучей на границе двух слоев воздуха, имеющих различные температуры, если луч света падает с очень сильным наклоном на граничную плоскость. Если зритель и отдаленный предмет находятся на лишь немного повышенных точках и между ними лежит сильно нагретая солнцем песчаная почва, сообщающая свою теплоту ближайшим слоям воздуха и тем нагревающая их сильнее слоев выше расположенных, зритель видит предмет в его действительном положении при посредстве лучей, прямо от предмета идущих к нему, и во-вторых, в перевернутом положении, при посредстве лучей, идущих от предмета книзу, потом, при встрече с более теплыми и поэтому более редкими слоями воздуха, подвергающихся отражению и идущих к глазу наблюдателя, видящего предмет как бы отраженным в воде. Это объяснение дал еще Монж в "Мemoires de I\'lnstitut d\'Egypte". Если сильно нагретый теплый слой не внизу, но вверху наблюдателя и наблюдаемого предмета, находящихся в более плотном холодном слое, - может также получиться явление М., но только по направлению кверху. Таким образом наблюдаемые в опрокинутом виде над горизонтом, напр. корабли, башни и замки и т. д., суть изображения действительных предметов.

В некоторых местностях, в Неаполе, Реджио, на берегу Сицилийского пролива, в больших песчаных равнинах (утром, когда еще нижние слои воздуха холоднее верхних, уже согретых солнцем), в Персии, Туркестане, Египте, это явление, называемое фато-морганой, наблюдается часто. Во втором случае может получиться такое лучепреломление, но предмет кажется лишь приподнятым, но не перевернутым, причем, таким образом, в самих верхних слоях не происходит полного отражения. В таком виде это явление наблюдается в западных частях Балтийского моря.

Миракль

Франц. miracle, от латин. miraculum - чудо - средневековые мистерии, сюжетом которых было чудо или житие святого, или чудо Богородицы. М. произошли из гимнов в честь святых и из чтения их житий в церкви. Латинские М. большей частью сочинялись (в рифмованных стихах) и разыгрывались студентами и молодыми клериками накануне праздника святому. Есть ряд таких М., где главным действующим лицом является св. Николай Чудотворец, и 4 из них приписываются Гиларию, ученику Абеляра (XII века); в некоторых встречаются припевы по-французски. От начала XIII в. есть французский стихотворный М. - Jeu (перевод лат. ludus) de Saint Nicolas, автор которого, Жан Бодель из Арраса, в основу своей драмы положил известную легенду о том, как "варвар" доверил свое сокровище св. Николаю, и когда это сокровище было похищено ворами, святой заставил их угрозами возвратить похищенное. Бодель предпослал своей пьесе пролог, где сказано, что она дается накануне Николина дня, и самую легенду значительно распространил и видоизменил: в его jeu изображается битва крестоносцев с мусульманами и победа последних; неизвестный "варвар" обратился в сарацинского короля, который после возвращения сокровища принимает христианство, вместе с своим войском; наиболее творчества проявил автор в изображении воров, которые бранятся и кутят, как appaскиe жулики (пьеса изд. Monmerque et Michel, "Theatre fr. au moyen age"). На этом древнейшем примере видно, что М. давали большую свободу творчеству и изображению реальной действительности, нежели другие роды средневековой драмы, и именно из них, при благоприятных условиях, могла бы развиться новая художественная драма. В Англию М. перешли вместе с норманским завоеванием; известно документально (от Матвея Парижского), что в начале XII в. в Донстепле, в Бедфордшире, давался М. о св. Екатерине, написанный (без сомнения по-латыни) ученым нормандцем Гофреем (или Жофруа), который был впоследствии аббатом в монастыре св. Альбана. В конце XII в. Фиц-Стефен, биограф Фомы Бекета, говорит о представлении М., из которых он, по-видимому, выделяет драматическое изображение целых житий мучеников.

Именно в Англии, где средневековая драма раньше всего сблизилась с жизнью, М. были в таком ходу, что Miracle-Plays сделалось общим названием для духовной драмы; жалобы Вильяма Вадингтона (Wilham de Wadington), в его "Руководстве о грехах", на то, что в этих представлениях больше скандала, чем поучения, указывают на силу реального элемента в М. конца XIII в., даже разыгрываемых клириками. Во Франции в XIII в. по городам основываются братства, под названием puys (puy - от podium), устраивающие поэтические состязания для прославления Богородицы и святых. В XIV в. братства сочиняют и разыгрывают чудеса Богоматери, один большой сборник которых (42 пьесы) дошел до нас. Эти М., за исключением рондо ангелов, написаны однообразным размером и вообще очень похожи друг на друга по манере обработки: при наивности художественных приемов и вялости действия, в них приятно поражает богатство сюжетов, верное воспроизведение жизни различных классов общества, грубоватое, но сильное выражение страстей и душевных настроений, а иногда и оригинальная мотивировка действий и обрисовка характеров (изложение одного из М. о Богоматери см. "Всеобщ. историю литературы" Корша и Кирпичникова II, 884 - 890). Из М., принадлежащих по сюжетам к другим циклам, более известны "Варлаам, Иосафат и король Авенир", обработанный по Золотой Легенде (21 действующее лицо, около 1700 стихов), и "Роберт Дьявол" (47 действующих лиц, около 2000 стихов), сюжет которого взят из весьма распространенного авантюрного романа XIII в. О М. см. L. Petit de Jullevile, "Les Муsteres" (Пар., 1880); G. Paris et U. Robert, "Miracles de Notre Dame en personnages" (П., 1876 - 81); E. Fournier, "Le Mystere de Rober le Diable" (П., 1879). Для Англии: Collier, "History of English Dramatic Poetry and Annals of Stage" (2 изд., Лонд., 1879); Ward, "A History of English Dramatic Literature to the death of queen Anne" (1875 - 76); Zschech, "Die Anfange des engl. Dramas" (Mapиенв. 1886); Ahn, "English Mysteries and Miracle Plays" (Трир, 1867); Geuee, "Die engl. Mirakelspiele und Moralitaten", в "Vortrage", издаваемых Вирхофом и Гольцендорфом. А. Кирпичников.

Мировая сделка

Двусторонний договор, посредством которого стороны, путем взаимных уступок, устраняют неясность или сомнительность существующих между ними юридических отношений, обращая возникшие из них притязания в бесспорные и несомненные. Отсутствие взаимности уступок обращает договор в односторонний отказ от своих прав в пользу другой стороны и, след., в дарение, правила о котором в таком случае и должны быть применены к сделке. Понятие взаимности, однако, определяется не по объективной мерке, а по сознанию сторон в момент заключения сделки: выяснившееся впоследствии обстоятельство, что одна из сторон в действительности ничего не уступила, так как уступленное ею притязание оказалось мнимым или недействительным, не влияет на действительность сделки. Принуждение и обман, совершенные одной из сторон, делают М. сделку, как и всякую другую, недействительной. Что же касается ошибки, то ввиду того обстоятельства, что предметом сделки являются факты сомнительные и неизвестные, ее влияние имеет место лишь в том случае, когда ошибка касается оснований сделки, а не ее предмета - иными словами, когда самая неизвестность и спорность отношений не существовала бы, если бы впавшая в ошибку сторона правильно представляла себе спорный и сомнительный факт. Неясность и спорность отношений, как другое основное условие М. сделки, может состоять в сомнении о существовании самого права, его происхождении и установлении, объеме или отсутствии прямых и верных средств к осуществлению бесспорного права (напр. неопределенность объектов, на которые должно быть обращено взыскание по состоявшемуся судебному приговору). Наличность неясности и спорности также оценивается по субъективной мерке, т. е. пониманию самих сторон; поэтому нет оснований к признанию недействительной М. сделки о деле, по которому уже состоялся судебный приговор, остававшийся до момента заключения сделки неизвестным сторонам, хотя не все законодательства, признавая принцип, допускают и последний вывод. В определении состава юридических отношений, подлежащих действию М. сделки, существует значительная разница между постановлениями современного права и историей. Пока гражданскоправовая и уголовная юстиция не были ясно отделены одна от другой, и государство не могло взять на себя исключительное отправление последней во всех ее стадиях, М. сделка обнимала почти всю область спорных отношений, преступлений, проступков и гражданских правонарушений, оканчивая возникавшие из-за них споры. В настоящее время действие М. сделок совсем не подлежат дела о преступлениях, преследуемых независимо от жалобы потерпевшего, и о тех гражданско-правовых отношениях, которые стоят под особой охраной государства. К последним принадлежат личные отношения в области семейного права, отношения, возникающие из обязанности платить алименты, и некоторые возникающие из недозволенных законом деяний, влекущих уплату убытков (напр., недействительны М. сделки потерпевших вред от железнодорожных и пароходных предприятий с их управлениями; ст. 683 т. X, ч. 1). М. сделки по преступлениям, преследуемым только по жалобе потерпевшего, действительны также с рядом исключений (ст. 157 Ул. о нак.). Все остальные отношения личного, вещного, обязательственного и семейно-правового характера, где частной воле предоставлена полная сфера господства, и теперь могут быть беспрепятственно предметом М. сделок и подлежат их законным последствиям. Эти последние состоят в том, что, взамен уступленных прав и исков, стороны получают права и обязанности основанные на сделке. Вошедшие в законную силу М. сделки обыкновенно имеют значение судебных решений, навсегда прекращая одностороннее оспаривание установленных сделкой отношений. Сила их не распространяется, по принципу, на третьих лиц, не участвовавших в ее заключении, и обнимает лишь те юридические отношения, которые определенно имелись в виду при составлении сделки. Установляемая взаимным соглашением сторон (письменная форма требуется не всеми законодательствами), М. сделка может быть и отменена таким же соглашением. Ср. стт. 3593 - 3616 Свод. граж. уз. губ. Прибалтийских; стт. 1357 - 1366 Уст. гр. судопр.; Windscheid, "Lehrb. der Pandekten" ( 413 и 414); Победоносцев, "Курс гражд. права" (III, 25, СПб., 1896) и "Motive zu dem Entwurfe eines burg. GB. fur das deutsche Reich" (II 666 и 667).

Мирoжский

или Спасо-Мирожский мужской монастырь, 3-го класса - во Пскове, при устье р. Мирожи. Основан в самом начале XII в.; первые его игумены, Авраамий и Василий, убиты ливонцами в 1299 г. Часто подвергался разорениям от ливонцев. Теперь в нем две церкви, из которых древнейшая, от половины XII в. - црк. Преображения Господня, со множеством древних икон. Ср. "Псковский спасомирожский мужской м-рь" (ист.-стат. очерк И. Василева, Псков, 1868).

Мирон

Murwn - из Елевфер, на границе Аттики и Беотии. Скульптор эпохи, предшествовавшей непосредственно высшему расцвету греч. искусства (конец VI - нач. V в.). Древние характеризуют его как величайшего реалиста и знатока анатомии, не умевшего, однако, придавать лицам жизнь и выражение. Он изображал богов, героев и животных, причем с особенной любовью воспроизводил трудные, скоропреходящие позы. Наиболее знаменитое его произведение: "Дискобол", атлет, намеревающийся пустить диск статуя, дошедшая до нашего времени в нескольких копиях, из которых лучшая в palazzo Massimi в Риме. Наряду с этой статуей древние писатели упоминают с похвалами о его изваянии Mapсия, сгруппированного с Афиной. Об этой группе мы получаем понятие также по нескольким поздним ее повторениям. Из изображений животных, исполненных М., более других славилась "Корова", в похвалу которой писались десятки эпиграмм. За самыми незначительными исключениями, произведения М. были бронзовые.

А. Щ.

Мирра

Мед. - камедистая смола, получаемая от многих африканских и аравийских деревьев сем. Burseraceae, в особенности от Balsamea Myrrha Engl.; различной величины и формы: то круглые, то гроздевидные куски, составленные как бы из слившихся слезинок или зернышек, большей частью с шероховатой, жирно блестящей поверхностью; обладает приятным запахом и остро пряным, горьким вкусом. М. содержит 40 - 67% камеди, 8 - 35% смолы (миррин) и 2 - 4% эфирного масла (миррол), наряду с горьким веществом. М., как известно, ценилась в древнейшие времена в качестве пряного, а также курительного средства. Внутрь в настоящее время препарат мало употребляется, снаружи - при ангинах, цинготных поражениях рта, для присыпок, ликиментов; мазей, пластырей, окуриваний. Настойка М. (1: 5) для полосканий в зубной практике и для ингаляций.

Д. К.

Мирт

Myrtus L. - род растений из сем. миртовых. Кустарники, редко деревья с перистонервными цельными листьями. Плод - многогнездый ягодообразный. Сюда до 190 видов, произрастающих преимущественно в восточной внетропической Америке. Самый известный вид, обыкновенный М. (М. communis), растет дико в странах Средиземноморья; выдерживает, впрочем, и мягкий климат Южной Англии, где редко или вовсе не цветет. Вечнозеленый кустарник или деревцо в 1 или 3 м. Листья противоположные, яйцевидноланцетные, цветы белые.

А. Б.

История М. - в древности мирт служил для целебных целей; из ягод выжимался сок, дававший и масло, и вино; последнему приписывалось благоприятное действие на кишки; оно не опьяняло. Из листьев приготовляли мази. Из ветвей и листьев М. делались венки (myrtea corona), носившиеся во время победных игр, оваций, а также во время обедов и свадеб. М. считался посвященным Афродите, вследствие чего служил украшением для эротических поэтов или символом супружеской любви. В религиозных представлениях рождения и смерти, М. посвящалась и покойникам; посвященные в мистериях носили венки из М.

Миссисипи

Mississippi, т. е. Большая вода - самая большая и важная река в Северо-Американ. Соед. Штатах, 4-я река в мире по длине: если принять за начало ее р. Миссури, длина течения ее 6530 км; область, орошаемая ею и притоками ее равна 3100000 кв. км. М. берет начало в северной части штатов Миннесота из озера Итаска, лежащего на высоте 1575 м над уровнем моря, под 47? северной широты и 95? западн. долготы. Источник ее точно найден американцем Скулькраустом в 1832 г. Из оз. Итаска М. течет сперва на С. в озеро Траверс, где она принимает в себя несколько других рек и вскоре поворачивает на В. и протекая через оз. Касс и многие другие озера, делает извороты во всевозможных направлениях до Кросс Уинга, откуда направляется к Ю. На пути к Миннеаполису М. образует величественный водопад св. Антония, откуда начинается судоходство; здесь р. спускается на 66› менее, чем на длине 11/2 км., включая сюда и отвесное падение ее с высоты 17›. Идя дальше к Ю., в нескольких км. от г. Ст.-Поль, М. образует границу шт. Висконсина и расширяется в огромное и живописное оз. Пепин, ограниченное вертикальными известковыми скалами около 400\' в высоту. Идя все далее к Ю., р. течет на границах штатов: Йовы, Миссури, Арканзаса и Луизианы справа, слева - штатов Иллинойс, Кентукки, Тенесси и Миссисипи. После извилистого пути, ниже Нового Орлеана, Миссиссипи впадает 5-ью рукавами в Мексиканский залив, под 290 сев. шир. и 890 12\' зап. долготы. Важнейшие притоки ее: Миссури, Огайо, Арканзас и Красная р.; кроме них она принимает справа: Миннесоту, Айову и Де Муан, а слева - Висконсин и Иллинойс. Миссури длиннее М. до места их слияния, где М. называется Верхней М. Среднее количество воды, изливаемой М. в секунду = 675000 куб. фт. Ширина М. у Ст. Луиса 1070 м., у Каиро 1200 м., у Нового Орлеана 760 м., между Каиро и устьем Красной р. средними числом 1300 м., ниже Красной р. - средним числом 1020 м.; наибольшая глубина между Красной р. и Нов. Орлеаном - 4, 5 м. Средняя быстрота течения р. между Ст. Луисом и Мексиканским заливом - 110 км. в день. Долина р. М. заключает в себе обширную и плодородную равнину, только изредка волнистую; климат и произведения южной части ее сильно отличны от северной. В шт. Луизианы и М. по берегам ее находятся наносные равнины и болота, лежащие ниже уровня воды и страдающие от наводнении, хотя частью и защищены искусственными насыпями и плотинами. У устья М. образует дельту в 320 км. дл. и 300 км. шир., с площадью в 31860 кв. км.; 1/2 этой дельты занята болотами и озерами; песчаные мели сильно затрудняют судоходство у устья, вследствие чего главный рукав Саут-Пасс углублен почти до 7 м. при помощи плотин; дельта пересечена множеством ручьев, называемых bayons, которые получают свою воду из М. во время ее разлива. Количество ила, несомого М. в Мексиканский залив, по исчислениям Аббота и Хомфри, составит в год, средним числом, массу, площадью в 1/2 кв. км. и 241 фут. глубины.

Миссури

Missouri или Грязная река - большая река в О. Ам. С. Шт. образуется соединением pp. или рукавов (forus) Джефферсон, Мадисон и Гадлатин, вытекающих из Скалистых Гор и соединяющихся в шт. Монтана на высоте 4182 м. н. ур. м. у г. Галлатин-Сити. Источник рукава Мадисон лежит на высоте 8301 м. н. ур. м. От Галлатина М. течет на С. по горной, золотоносной стране; здесь долина ее от 30 - 40 км. ширины и окаймлена с обеих сторон высокими хребтами гор. На пути своем, к В. от г. Елены, М прорывается через глубокое и узкое ущелье (Каньон) около 9 км. длины, назыв. "Воротами Скалистых Гор" - местность здесь удивительно живописна. В 650 км. от соединения 3-х рукавов М. образует огромный водопад с высоты 357\' и далее целую серию каскадов и стремнин, прорываясь здесь чрез огромные толщи юрских или тpиacoвых образований. В 60 км. от водопада река становится судоходной и направляется на В. в Монтану и далее в Дакоту, с. ш., и здесь принимает в себя большую р. Йеллоустон и течет на Ю. по обширным степям Средней Дакоты. Приняв большую р. Уеиенн, переменяет направление на ЮВ и течет в шт. Йовы, образуя границу с Небраской, далее на Ю между Канзасом и М.; соединясь с р. Канзас, река входит в шт. М., течет далее и впадает в р. Миссисипи, в 6 км. от Альтана в Иллинойсе, пройдя путь в 4500 км и, унося в быстром течении массу ила и размывные берега. Бассейн М. занимает площадь в 1341589 кв. км. М. изливает средним числом 120000 кв. фт. в секунду Друг. притоки М.: Платта, Дакота или Джемс, Hиoбpapa, Мал. М., Милк, Оседж и Гранд.

Мистерии

Musthria - тайное служение; в древней Греции представляют оригинальный эпизод в истории религий и во многих отношениях до сих пор являются загадками. Сами древние придавали громадное значение М.: лишь посвященные в них, по словам Платона, блаженствуют после смерти, а по утверждению Цицерона М. учили и жить хорошо, и умирать с благими надеждами. Установление их восходит ко временам отдаленной древности; в исторические времена, особенно с VI в. по Р. Хр., их число все более и более увеличивалось; в конце IV в. до Р. Хр. не быть посвященным в какие-нибудь М. служило признаком неверия или индифферентизма. Отдельные виды М., называвшиеся teletai orgia (оргии) у греков, initia у римлян, указывают на присутствие в М. высшего религиозного знания и обновления через него (teleth, initium), а также сильной возбужденности или экстаза (orgia). Очищения, искупительные жертвы и отчасти покаяние в грехах с одной стороны, процессии, песни, танцы, различные иные проявления экстаза - с другой, составляли существенное содержание М. Сюда присоединяется элемент символизма и аллегории, получающий выражение в "действиях" (drwmena) и "словах" (legomena) М., под которыми разумелся богослужебный ритуал М., с его зрелищами, песнопениями, музыкою и оркестикою. Самое проникновение в М. для участников в них было постепенное; обыкновенно различались две степени - предварительное посвящение, делавшее участника мистом (mustiV), и окончательное созерцание М. (epopteia), делавшее его эпоптом. Лишь последний мог сделаться мистагогом, т. е. быть руководителем других в М. Учение, проводившееся в М., было по-видимому, более одухотворенное и отчасти спекулятивное, в сравнении с народной верою; оно не проповедовалось догматически, но проводилось в сознание участников М. путем различных зрелищ и драматических действий. Строгая тайна вменялась в обязанность участникам М. Уважение к М. было так велико, что в то время как обыкновенные мифы могли безнаказанно подвергаться пародиям в комедиях и т. п., относительно М. такие поступки считались кощунством, влекущим за собою тяжкие наказания (ср. Алкивиад, 1, 450). М. были или государственные, происходившие согласно государственным установлениям (напр., флевзинские), или дозволенные исключительно для лиц одного пола (дионисии, фесмофории), или наконец, незаконные, иногда даже преследуемые (таковы были орфические М., М. Котитто, Митры, Кибелы и др.). Важнейиние М.: 1) евлезинские М. Они совершались ежегодно в честь Деметры и Коры (Персефона), в Елевзисе; местом происхождения их считают Египет; в Греции они были известны еще в доисторические времена. Главное содержание их - миф о похищении Персефоны. Наиболее важные литургические функции предоставлялись древним афинским родам Евмолпидов и Кириков. Важнейшими лицами при М. были, иерофант и иepoфантида, посвящавшие желающих в М., дадух или факелоносец и дадухуза, иерокерак, произносивший при богослужении молитвы и формулы и др. Посвящаться могли все эллины, без различия общественного положения, пола, племени или государства, позже доступ получили и римляне. Лица порочные и преступники не могли быть посвящены. Желающий посвятиться брал в руководители мистагога из афинских граждан и допускался к малым М. затем уже к великим, между этими 2-мя степенями промежуток не менее года. Посвящаемые совершали жертвоприношения и затем вступали в храм, где в глубоком мраке ночи совершали переходы из одной части святилища в другую; по временам разливался ослепительный свет и раздавались страшные звуки. Эти эффекты производились различного рода техническими приспособлениями, но тем не менее производили подавляющее впечатление. Страшные сцены сменялись светлыми, успокоительными: открывались двери, за которыми стояли статуи и жертвенники; при ярком свете факелов посвящаемым представлялись украшенный роскошными одеждами; изображения богов. С елевзинскими М. соединены были афинские малые и великие М. Первые состояли, главным образом, в очищениях водою Илисса; в состав вторых входили торжественные процессии в елевзис, очищения морской водою, мистические обряды в храме Деметры в присутствии одних лишь посвященных и состязания. Драматические представления воспроизводили перед мистами весь миф о Деметре; при этом им показывались священные предметы, скрытые от посторонних глаз, и раскрывались тайны, т. е., вероятно, священные предания и мифы, неизвестные народу. 2) Самофракийские М. связаны были с культом кабиров. Здесь был особый жрец, очищавший убийц; от посвящаемых требовался род исповедания грехов. Эти М., по верованию древних, предохраняли от опасностей, особенно на море. 3) Критские М. Зевса и куретов основаны были на мифе о воспитании Зевса на Крите у куретов. Они были открыты для всех. 4) Орфические М. являлись собраниями замкнутого общества последователей учения, приписывавшегося Орфею. На посвященных налагались разные аскетические обязанности. Орфические М. были связаны с мифами о Дионисе Последние послужили исходным пунктом и для ряда других мистически-оргиастических празднеств, из которых особенно выдаются вакханалии. Схожи по характеру празднества в честь Котито, Кибелы и др. До начала XIX века ученые видели в М. эзотерическое религиозное учение, отличное от народной веры и передававшееся из века в век среди жрецов. Но известное соч. Chr. A. Lobeck\'a ("Aglaophamus sive de theologiae mysticae Graecorum causis", Кенигсберг, 1829) доказало связь М. с обычным культом богов у древних греков. Русский ученый И. И. Новосадский пришел к заключению, что в елевзинских М. проводилось особое учение, освещавшее те запросы мысли древнего эллина на которые не давала решения общая, всем открытая народная эллинская религия. Ср. Petersen "Der geheime Gottesdienst bei den Griechen" (Гамб., 1848); Haupt, "De mysteriorum Graecorum causis et rationibus" (1853); Rinck, "Ueber die ethische Bedeutung der griechischenMysterien" ("Verhandl. d. Basl Phil Vers." 1847), Du Prel, "Die Mvstik d. alten Griechen", (1888); I Preller, "Demeter u. Persephone" (1837); Н. И. Новосадский, "Елевсинские мистерии" (СПб., 1887); A. Nebe, "De mysteriorum Eleusiniorum tempore et administratione publica" (1886); E. Kobde, "Psyche" (1890 - 93); Rubensohn, "Die MysterienheiligthHmer in Eleusis und Samothrake" (1892); Aurich, "Das antike Mysterien wesen in seinem Einfluss auf das Christentum" (1894).

A. M. Д.

Мистерии

Франц. mysreres, которое производят или от ministerium в смысле церковной службы, или от mysterium, musthrion – таинство; главный вид средневековой религиозной драмы, название которого часто распространяется на весь род этих представлений. На развитие М. имели влияние и народные игрища драматического характера, и сцены, разыгрываемые бродячими фиглярами, и школьная драма, представлявшая пережиток драмы классической; но по существу своему средневековой театр исходит не из школы, не из хоровода и не из балагана, а из церковной службы, которая на Западе, при открытом алтаре и при неустойчивости текста служебника, допускала драматический элемент в значительно большей степени, нежели служба православная. Первоначально М. и называются службами (officia), состоят из слов Св. Писания и церковных гимнов, разыгрываются исключительно церковнослужителями (officiales), исключительно в церкви и на латинском языке. Постепенно М. секуляризуются: текст Св. Писания перелагается в стихи и содержание его распространяется вставками; потом допускаются припевы на языке народном, который со временем завоевывает себе все большие и большие места и, наконец, совершенно вытесняет латынь. Параллельно с этим к клерикам примениваются светские актеры, сперва исключительно для изображения лиц низких и нечестивых, а потом и всех других. В тоже время М. из внутренности церкви выходит на паперть, потом на церковный двор и, наконец, на городскую площадь, где для нее сооружается особое здание.

Раньше всего М. развилась во Франции; там уже с древнейших времен праздник Воскресения Христова обставлялся церемониалом, почти драматическим: алтарь изображал гроб Господень, клерики - жен мироносиц, другие клерики - ангелов. Подобное представление происходило и в праздник Рождества Христова. Около 1000 г. в рождественскую службу вошло чтение "слова" (несправедливо приписываемого бл. Августину), в котором проповедник выводил ряд пророков и друг. лиц, предсказывавших Рождество Христово и искупление; в то время, как лектор читал "слово", клерики, одетые соответственно лицам, слова которых читаются, дефилировали перед зрителями; позднее это чтение было переложено в стихи, отдельные эпизоды развивались и осложнялись, и эти живые картины обратились, наконец, в драматические сцены и даже целые драмы, наприм. представление о прор. Дaнииле (Ludus Danielis. в 392 стихах), в котором есть уже и французские вставки. От первой половины XII в. дошла пьеска в 90 стихов, под названием "Sponsus" или "Притча о десяти девах", сочиненная на смешанном языке, франц. с латинским. От конца XII в. мы имеем англо-норманнскую драму "Адам", уже сплошь, кроме дидаскалий, т. е. указаний на костюмы, обстановку и проч., написанную французскими стихами (1300 стихов) и местами в 1-ой части проявляющую несомненный драматический талант. Представление "Адама" происходило вне церкви, но на церковном дворе, так как Бог Отец или Figura, как Его называет автор, окончив роль свою уходит в церковь; обстановка предполагалась довольно сложная и по тому времени роскошная (изд. "Adam, drame anglonormand du XII s. ", par Vict. Luzarche, Тур, 1854; переизд. Leon Palustre. B 1877). К началу XIV в. М. во Франции, Англии и Италии достигают полного своего развития, при чем во многих местах делу помогают товарищества, составляемые для этой цели (в Риме уже в 1264 г. образовалось общество "Gonrafone", главной задачей которого было представлять ежегодно М. Страстей Христовых; в Перуджии сходное по цели братство упоминается еще раньше). В Англии, где в это время городская культура стояла очень высоко, горожане играют видную роль не только в представлении; но и в постановки пьес, и цехи на перерыв друг перед другом стараются как можно роскошнее обставить большие М. Во Франции, когда власти города решали, что в известный праздник будет дана М., составлялся комитет из граждан и духовенства, заботившийся о собирании средств на постройку сцены, приобретение костюмов и пр. Нередко эти издержки, весьма значительные, принимал на себя город. Комитет или выбирал старую, уже игранную где-нибудь пьесу, или заказывал новый текст. Авторами (facteur) пьес почти всегда бывали клерики. И в том случае, если ставилась старая пьеса, был необходим facteur, чтобы набрать актеров и распределить роли. Число актеров иногда далеко переходило за сотню. Они или играли даром, или получали вознаграждение (соразмеряемое главным образом с дороговизной костюма), но во всяком случае пользовались даровым угощением. Роли святых обыкновенно играли члены клира, и костюмами им служили ризы; женские роли изображались молодыми людьми в масках. Важную роль играл декоратор, он же и машинист, назыв. "соnstructeur des secrets" и бывший часто строителем сцены. Сцена состояла из 2 частей: передней и задней. В передней части (champ), за занавесом, часто с нарисованной драконовой пастью, помещался ад. В глубине сцены помещались так наз. mansions (помещения): двор Ирода, двор Пилата, храм иерусалимский и пр., изображенные с простотой первобытной. Сзади mansions помещался рай, где пребывал и Господь и ангелы. Сцену от зрителей отдедяла решетка; места зрителей разделялись на партер и галерею (ложи); как тот, так и другие были под открытым небом, но иногда прикрывались пару синой; это были места большей частью платные; кроме того масса зрителей помещалась где попало, стоя, сидя в лежа; многие взбирались на крыши близлежащих домов. Представление начиналось рано утром и, с перерывом для обеда и отдыха, продолжалось до захода солнца; часто пьеса длилась нисколько дней (от 3 до 40); в продолжение всего этого времени в городе закрывались лавки, улицы запирались цепями и по опустелым предместьям ходили усиленные патрули. Композиция М. в общем была груба и наивна; на иллюзии относительно места и времени не обращалось никакого внимания (из одного конца христианского миpa в другой - т. е. из одной mansion в другую вестник совершал путешествие на глазах зрителя в две минуты, в продолжение которых он едва успевал сказать монолог в несколько стихов), но в отдельных образцах местами чувствовалась сила драматического одушевления и прелесть истинной поэзии. Основной тон М. был идеально-трагический, но чем дальше, тем все больше и больше вторгалась в них действительная жизнь и усиливался комический элемент: даже при изображении Страстей Maрии Магдалины забавляла зрителей своим кокетством и танцами; солдаты у Pacnaria смешили своим грубым хвастовством. Эта наклонность к юмору и здоровый реализм особенно развиваются в М. английской, где, напр., в изображении Р. Хр. между будто бы вифлеемскими (а по характеру и всей обстановке

- чисто английскими) пастухами и мошенником-мужиком Маком разыгрывается цельная и очень живая комедийка. В учено-серьезных франц. М. появление дьяволов не столько пугало, сколько веселило зрителей. В XV в. представление М. во Франции приобретает устойчивость; уже в XIV в. в Париже действует "Confrerie de la Passion", которое давало спектакли в одном пригородном селе; с 1402 г. оно нанимает зал в Hopital de la Trinite, приспособляет постоянную сцену и играет по воскресеньям и праздникам после обеда. Это братство с успехом работает до середины XVI в. и приобретает собственное помещение, но Возрождение убивает вкус к М. Наиболее сложные, обширные (до 60000 стихов) и требовавшие наиболее сложной обстановки (до 500 действующих лиц) франц. М. обработаны в XV столетии. М. "Ветхого Завета", обнимающая события от сотворения миpa до императора Октавиана и 12 сивилл, предсказывавших пришествие Мессии, имеет 49200 стихов и требует 250 актеров (J. de Rothschild, "Le Mysore du viel Testament", П., 1878 - 87). Из М. новозаветного цикла, обнимающих всю жизнь Христа, лучшей считается М. Страстей Арнудя Гребана, заключающая 34574 стиха и разделяющаяся на 4 дня ("Le М. de la Passion d\'Arnoul Greban, publie par G. Paris et G. Raymond", П., 1876); М. "Мщение Господа", оканчивающаяся разрушением Иерусалима, представленная, вероятно, в Меце в 1437 г. - 22000 ст. и 177 действующих лиц; М. изображающая деяния апостолов, разделяется на 9 дней, требует 494 актеров и имеет около 62000 стихов. Любопытный переход от М. к историческим драмам составляет сочиненная около 1440 г. "Осада Орлеана" ("Le Siege d\'Orleans", ок. 20000 ст., 140 действующих лиц; см. Я. Tivier "Etude sur le Mystere du Siege d\'Orleans", И. 1868), В Германии религиозная драма развивается несколько позднее и дольше остается в тесном общении с церковью; но, раз выйдя на площадь города, она секуляризируется очень быстро, и крайний реализм, с резко выраженной наклонностью к комическому, развивается в ней гораздо сильнее, нежели во Франции. Указания на зародыши М. в виде чтения страстных евангелий, так сказать, по ролям мы имеем от раннего времени; но и в эпоху Гогенштауфенов в немецкой М. господствует почти чистая латынь (даже светскую песню в честь любви и весны, в бенедиктинской Рождественской игре, египетский царь поет по латыни), и авторы их проявляют глубокомыслие и большую ученость; создание их могли быть доступны народу только со стороны обстановки, в общем весьма несовершенной. Но на более интеллигентных зрителей и эти представления оказывали очень сильное действие В 1322 г. эйзенахские монахи давали притчу о 10 девах, в присутствии ландграфа тюрингенского Фридриха; когда он увидал, что ни мольбы святых, ни даже просьбы Богоматери не могли смягчить гнева божественного Жениха, и он отдал неразумных дев - детей мира - дьяволам, он впал в такое тяжелое душевное состояние, что через несколько дней был поражен ударом, пролежал 3 года в постели и умер 55 лет от роду. Серьезные праздничные представления (циклы их те же, что и во Франции: Weinachtsspiele, Passionspiele, Osterspiele) остаются в пределах церкви до XV в. включительно, но драмы с элементом комизма высылаются на площадь, где для них строится особое здание (Spilhaus), еще в XIV веке. В XV веке и нем. М. достигает большого развития (более 8000 стихов, до 300 актеров; пьеса продолжается 3 - 4 дня), но обстановка остается большей частью очень наивной: бочка изображает ад, другая бочка вверх дном - гору, на которой сатана искушал Спасителя, и пр. Комический элемент входит всюду: в изображении Р. Хр. Иосиф ссорится и бранится с девушками, обмывающими новорожденного; Иуда проверяет полновесность сребренников, которые получил за предательство; лавочник, у которого 3 Марии покупают миро для тела Спасителя, дерется с женой и пр. Этот комический элемент в том же XV столетии выделяется в особые масляничные представления (Fastnachtsspiele), уже чисто светского характера, не смотря на свои часто свящ. сюжеты. С другой стороны, в нем. М. на тему Страстей Христовых элемент трогательного был настолько силен, что он помог ей удержаться местами и до настоящего времени, напр. в Оберам мергау. Ср. П. Полевой, "Исторические очерки средневековой драмы" (СПб., 1865); Алексей Веселовский, "Старинный театр в Европе" (М., 1870); Н. Стороженко, "Предшественники Шекспира" (СПб., 1872); Petit de Juleville, "Les Mysteres" (Париж, 1880); Collier, "History of English Dramatic Poetry" (2 изд. Лондон, 1879); Ward, "A History of English Dramatic Literature to the death of queen Anne" (1876 - 1876); Zschech, "Die Anfange des engl. Dramas" (Мариенвердер, 1886); Ahn, "English Mysteries and Miracle Plays" (Трир, 1867); Rovenhagen, "Allenglische Dramen. Geistliche Schauspiele" (Ахен, 1879); E. Wilken, "Geschichte der geistlichen Spiele in Deutsculand" (Геттинген, 1872); Reidt, "Das geistliche Schauspiel des Miltelalters in Deutschland" (Франкф. на M., 1868); R. Froning, "Das Drama des Mittelalters" (Штуттг., ч. I - III, в Kurschner\'s "Deutsche National Iitterature).

А. Кирпичников.

В России зачатками М. или мираклей могут считаться два заимствованных у греков "действа" полудраматического характера - "действо" в неделю Ваий или шествие на осляти и пещное действо, Чин совершения их см. в подробном исследовании К. Никольского, "О службах русской церкви, бывших в прежних печатных богослужебных книгах" (СПб., 1885), а также в "Чтениях в общ. любителей духовного просвещения" (1882, 2 и 5). В киевской Руси были распространены М., заимствованные с Запада при посредстве Польши. Древнейшим сохранившимся образцом является изобилующий полонизмами "Dialogus de passione Christi", с прологом на польском языке и 5 сценами, писанными по-русски; он относится к эпохе войн Хмельницкого (1648 - 54). Ср. Мирон, "М. страстей господних" ("Киевск. Старина", 1891, 4). Богослужебные пасии заимствованы были южно-русской церковью от польскокатолической в первой половине XVIII в., вероятно при киевском митрополите Иове Борецком, в 1629 г. Чин пассии сохранился в южно-русской рукописи XVII в. и с ним схоже относящееся к ок. 1686 г. "Действие на страсти Христовы списанное", в 1703 г. воспроизведенное в М. "Мудрость предвечная". Переходом к южно-русской драме Феофана Прокоповича является представленная в 1674 г., в честь царя Алексея Михайловича М. об Алексее человеке Божием. См. Н. Петров, "Очерки из истории украинской литературы XVIII в." (Kиев, 1880).

А. М. Д.

М. имеются и в мусульманском мире. Особенно замечательны М. персидские; они воспроизводят страсти дома Ади, в шиитской, значительно отступающей от действительности, версии. Они получили развитие при дворе Сефевиев, с XVI в. Часть духовенства находит, что выводить на сцену священные личности, значить их оскорблять. Дать теъзии считается у большинства персов богоугодным делом; благочестивые или тщеславные богачи и вельможи (в нынешнее время - и европейские посольства) охотно устраивают для зрителей помещение ("текие", род балагана), богато его разукрашивают коврами и материями, платят авторам и исполнителям пьесы, угощают зрителей. Вход бесплатный; допускаются и женщины, а бывают также

исключительно женские темы, где и пьеса разыгрывается только женщинами. Представление начинается прологом: горячей проповедью моллы, "рузхана", старающегося вызвать слезы умиления у зрителей; хор маль чиков заключает проповедь пением. Слушатели плачут (а если не плачут, то неумелый рузхан просить их хоть для виду поплакать), бьют себя в грудь; особенно неистовствуют так наз. "грудебийцы" (синезены) и "камнебийцы" (сенгзены), которые группой проходят перед публикой при хоровом пении, после чего начинается представление. Декорации

- первобытные; самая сцена ("техт", подмостки) и занавес введены в сравнительно недавнее время; роли (написанные стихами и при том народной речью) не заучиваются, а читаются исполнителями с бумажек (иногда поются хором); распоряжается на сцене режиссер. Для европейца все это кажется комичным, но зрителей представление искренно трогает; они то рыдают, то умиляются, то негодуют; иногда они осыпают градом камней исполнителей несимпатичных ролей Омара, Езида и т. п., и прогоняют со сцены; бывают даже случаи смерти актеров (но такая смерть считается святой). Очень подробное описание персидск. М. у Березина, "Путешествиe в северную Персию" (Казань, 1852). Гр. Gobineau, в "Trois ans en Asie" (1857) и в "Religions et philosophies dans l\'Asie Centrale" (1866). В 1878 г. Ал. Ходзько перевел 5 пьес: "Le theatre persan, Choix de teaziehs" (Пар.). См. еще: "Персидские поминки или Taasie" Н. Михайлова (в "Астраханских Губернских Ведомостях", 1842, ј 50); "Персидские мистерии" Али ("Новости", 1883,. No S29), Уильс, "Современная Персия" (СПб., 1887). Сопоставление с Обераммергау у Эте, в "Morgenlandische Studien" (Лпц., 1870).

А. Крымский.

Мистика, -цизм

Кроме явного богослужения у греков, как и у других народов, существовали сокровенные обряды и поучения, связанные в Греции преимущественно с новыми божествами, носителями культуры - Деметрой и Дионисом. Все сюда относившееся называлось ta mustica. В переносном словоупотреблении М. означает: 1) совокупность явлений и действий, особым образом связывающих человека с тайным существом и силами мира, независимо от условий пространства, времени и физической причинности; это есть М. реальная или опытная, которая разделяется на: а) прорицательную, стремящуюся усматривать непосредственно явления и предметы, не находящиеся в данном пространственном и временном кругозоре - сюда принадлежат различные формы ясновидения, гадания, оракулов, также астрология, и b) деятельную или оперативную, которая стремится, помимо обычных средств и условий, производить различные явления, как то: действовать на расстоянии, останавливать и вызывать жизненные процессы одним властным внушением, создавать пластические формы или материализировать духовные сущности и дематериализировать телесные и т. п.; сюда относятся так назыв. животный магнетизм, магия (в тесном смысле), теургия, некромания, всевозможные способы волшебства или чародейства и, наконец, вся область медиумических или спиритических явлений. В настоящее время наблюдения и опыты над фактами искусственного гипноза и внушения заставляют некоторых ученых признать в этой области, кроме обмана и суеверия, и известную действительную основу. С христианской точки зрения реальная М. (в обоих своих видах) разделяется, по достоинству и значению предмета и среды мистического взаимодействия, на М. божественную, естественную и демоническую. Относить к М. алхимию, как это обыкновенно делается, нет достаточного основания, так как алхимики в своих операциях старались пользоваться естественными свойствами вещества и исходили из принципа единства материи, признаваемого ныне положительной наукой. 2) В другом смысле М. называется особый род религиознофилософской познавательной деятельности. Сверх обычных способов познавания истины - опыта, чистого мышления, предания и авторитета - всегда допускалась большинством религиозных и метафизических умов возможность непосредственного общения между познающим субъектом и абсолютным предметом познания - сущностью всего, или божеством. Если такое общение признается единственным или по крайней мере самым верным и достойным способом познания и осуществления истины, а все другие способы более или менее пренебрегаются как низшие и неудовлетворительные, то возникает известное исключительное направление мысли, называемое мистицизмом; если, независимо от крайности этого направления, внутреннее общение человеческого духа с абсолютным признается как существенная основа истинного познания, то являются учения, которые, смотря по преобладанию в них религиозного или философского элемента, обозначаются как мистическое богословие, мистическая философия или теософия. Древнейший дошедший до нас памятник мистической философии - Упанишады, умозрительная часть ведийских священных сборников; мистический элемент преобладает также и в главных школах позднейшей индийской философии; основная мысль здесь есть поглощение всего индивидуального в абсолютном единстве мировой души. У других культурных народов древнего Востока также были тайные учения, но от них не осталось никаких письменных памятников, за исключением книги китайца Лаоцзы, у которого абсолютное безразличие - Тао - есть своеобразное выражение того же пантеистического начала, которое господствовало в индийских умозрениях. В древнейшей греческой философии мистический элемент, вызванный первоначально восточными влияниями, получил оригинальное развитие особенно у Гераклита, пифагорейцев, Эмпедокла и занимает преобладающее место в учении Платона, в еврейско-эллинском учении Филона, в египетско-эллинском умозрении так наз. герметических книг, а еще более у новоплатоников и гностиков. Новоплатоничесюя влияния на почве христианского богословия обнаружились у Оригена, а затем породили религиозно-философскую систему, изложенную в книгах, приписанных Дионисию Ареопагиту и получивших большое значение с VI в. Ранее началось развитие особого типа монашеского мистического богословия в Египте и Сирии - Макарий егип. (IV в.), Исаак Сирин (VI в.). Впоследствии, сосредоточившись в афонских монастырях, отшельническая теософия все теснее связывалась с особым психо-физическим методом для произведения экстатических состояний (так назыв. "умное делание"), переходя таким образом из умозрительной в опытную или реальную М. Писания, посвященные этому предмету, были соединяемы впоследствии в особые сборники, получившие название Добротолюбие (jilocalia), один такой сборник в XVII в. переведен с греческого языка на церковно-славянский молдавским иноком Паисием Величковским (несколько изданий), а в последнее время Добротолюбие, отчасти в другом Составе, было издано на русском языке епископом Феофаном (ум. 1894 г.). Теософические идеи, связанные с "умным деланием", были в XIV в. предметом ожесточенных споров в византийской церкви и, наконец, объявлены согласными с православием, благодаря в особенности стараниям архиепископа фессалоникийского Григория Паламы. На Западе, в средние века, развилась М. умозрительная; под влиянием Ареопагита и его толкователя Максима Исповедника создал в IX. в. Иоанн Скот Эригена свою оригинальную теософическую систему, с сильным пантеистическим оттенком, удаляющим ее от христианского учения. Вполне пpaвoвеpным было мистическое богословие Викторинцев и Бонавентуры, а в новые времена св. Терезы. Отличительные черты правоверия в этой области состоят: 1) в признании нравственных условий для соединения человеческого духа с Богом, 2) в представлении самого соединения как процесса постепенного, при чем обыкновенно различаются три главные степени, называемые М. очистительной (purgativa), М. просветительной или озарительной (ilinminativa) и М. соединительной в тесном смысле (unitiva), - и, наконец, 3) отличительная черта правоверного мистического богословия есть тот принцип, что внутреннее общение с Богом не исключает внешних форм благочестия и что высшее духовное совершенство не отменяет низших заповедей. В противоположность этому, еретическая теософия Средних веков унаследовала от древних гностиков тот принцип, что для чистого все чисто, духовному все позволено, и для совершенного ведения необходимо все испытать. В этом смысле развилось с ХIII в. движение так назыв. братьев свободного духа или спиритуалов, куда были вовлечены многие члены францисканского ордена. Независимо от церковного учения, хотя без прямого противоречия с ним, держался величайший из средневековых мистиков, мейстер Эккерт, и его школа. Вне христианства развились в Средние века два великих мистических движения - каббализм у евреев и суфизм у персов-мусульман. С началом возрождения классицизма в Италии, на ряду с другими учетами древности, воскресла и мистическая философия новоплатоников. Оригинальным и всеобъемлющим мистиком был знаменитый Парацельс; под влиянием его (со стороны терминологии), но совершенно независимо по существу, сложилось гениальное учение Якова Б?ма, отчасти выяснявшееся его последователями (Гихтель, Пордэч, Сен Мартен, Баадер). После Б?ма наибольшее значение принадлежит Сведенборгу, который с оригинальной теософской системой соединял, как духовидец, и опытную или реальную М. Вообще эти два главных отдела мистики всегда более или менее связаны между собой, ибо естественно, что мистические учения ищут себе опоры в мистических фактах, а занятие последними вызывает для их объяснения те или другие мистические теории. Литература предмета в различных его подразделениях необъятна. Укажем лишь несколько общих сочинений, относящихся ко всей области: Gorres, "Mystik"; Perty, "Mystische Erscheinungen der menschlichen Natur"; Du Prel, "Philosophie der Mystik" (русский перев. Аксенова, изд. Аксакова, 1895); Kiesewetter, "Die Geheimwissen schaften" (Лпц., 1895).

Вл. С.

Мистраль Фредерик

Mistral - новопровансальсий поэт, род. в 1830 г. после ряда небольших пьес на провонсальск. диалекте он дал сельскую поэму "Mireio" (1859, с франц. переводом), встреченную очень благоприятно и получившую премию от франц. акд.; сюжет поэмы он переработал потом в оперу, для которой Гуно написал музыку ("Mireille"). М. - один из главных сотрудников "Revue felibrienne", органа, отстаивающего литературную самобытность Прованса. Ему принадлежат еще: "Calendeau, pouemo nouveau" (1867), сборник стихов "Lis isclo d\'or" (1875), богатый сборник диалектического материала по новопровансальскому языку "LouTresor dou felibrage" (1879 - 1886), повесть в стихах "Nerto" (1884), трагедия "La reine Jeaune" (1890) и др.

Митра

Mitra - древне-индийское божество, восходящее к индоиранскому (или арийскому) периоду, т. е. известное народу предку индийцев и иранцев. Веды представляют М. постоянным спутником верховного бога Варуны, стоящего во главе семи великих богов Адитаев. Обоим божествам вместе посвящены многие гимны Ригведы и не более пяти М., как отдельному божеству. Поэтому нет ни одного эпитета, который исключительно характеризовал бы М. и отличал его от его спутника. Семь адитиев, с Варуной и М. во главе, являются верховными мироправителями, блюстителями космического и нравственного порядка. Они называются царями, дающими ненарушимые уставы. С вершины неба обозревают Варуна и М. все мироздание и восходят на престол с восходом солнца, которое называется иногда их оком. В гимнах, однако, существует представление, что М. владычествует над днем и солнцем, а Варуна - над ночью; но вообще первоначальный солярный характер М. значительно побледнел у индийцев сравнительно с иранцами, видевшими в Миере световое божество. Как бог солнца, М. уступил свое место богу Сурье и принял более отвлеченный характер верховного блюстителя нравственного света - правды и добродетели. Однако, следы солярного значения М. сохранились как в ведийских гимнах, так и в религиозно-философских произведениях брахманического периода, в которых повторяется представление о том, что М. принадлежит день, а Варуне ночь, или что М. создал день, а Варуна ночь, согласно с чем и предписывается М. приносить в жертву животное светлого цвета, а Варуне темноцветное Уже в ведийском периоде культ Варуны и М. и вообще богов Адииев отступает на второй план сравнительно с чествованием более доступных и популярных богов - громовника Индры и бога огня Агни. Исследователи индо-иранской мифологии уже давно указывали на соответствие индийских Адитьев семи иранским верховным духам Амешаспентам (Амшаспандам). Глава Адитьев, Варуна, близко напоминает иранского Агурамазду; спутник Варуны М. соответствует иранскому солнечному богу Мифр; отвлеченные имена амешаспентов, олицетворяющих нравственно-религиозные понятия, представляют до некоторой степени параллель отвлеченным именам индийских Адитиев: так, М. собственно значит дружественный, друг, имя другого из Адитьев, Арьяман имеет тоже значение друга и пр. Высказано было предположение, что индоиранские представления о семи верховных богах сложились под влиянием семитического (вавилоно-ассирийского) культа планет, к числу которых причислялись солнце и луна, что составляло семерицу верховных божеств. Однако, до сих пор эта гипотеза еще не имеет прочного основания. См. Н. Oldenberg, "Die Religion des Veda" (Берл., 1894, стр. 185 и след.); Hillebrandt, "Varuna und Mitra"; его же, "Vedische Mythologie" (I, 535).

Bс. M.

Митра

У древних римлян (mitra, иначе calantica) женский чепчик, из плотной материи, свешивавшийся назади в виде мешка, в который помещались волосы. У греков М. - род головной повязки в виде широкой ленты через лоб облегавшей вокруг всю голову и позади имевшей узел с длинными концами. Такая повязка усвоена была христианскому епископу по подобию головного облачения иудейского первосвященника. Такой повязкой, в виде золотого листа, украшали свое чело Иоанн Богослов, св. Марк и Иаков меньший, епископ Иерусалимский. Позже, как епископская принадлежность, такая повязка носила название stejanoV, corona, cidaroV, диадема. С течением времени повязка, удлинясь кверху, образовала род шапки с открытым верхом и выдающимися заостренными краями с обеих сторон. В VI веке Иоанн Каппадокийский, епископ константинопольский, первый стал делать на М., украшения, в виде вышивок разного рисунка, особенно же священных изображений, преимущественно на лобовой части М., в чем ему стали подражать и на Западе. До XII в. на Западе М. была еще очень низкая, обнимая спереди лишь один доб; с XII в. она получает вид двурогой короны, какая на изображениях вещественных памятников христианской древности усвояется трем еврейским отрокам в вавилонской пещи. М. считалась на столько существенной принадлежностью епископа, что они ею клялись, слово corona, которым переводилось mitra, у латинян обозначало самый сан епископский. С конца XI в. на Западе М. стали усвоят и аббатам монастырей. В восточной церкви епископская М. с XI в. стала пониматься как подобие императорской короны и получила символическое значение (епископ - образ царя Христа), напоминая также о терновом венце Распятого и о том "сударе" (Иоан., XX, 7), которым была обвита глава Погребенного. С течением времени изменилась и ее форма: она стала закрытой сверху, кверху расширяющеюся и круглой "епископскою шапкой". В России, со времени московского собора 1667 г., "серебряные золотые шапки, подобный М. (епископским), стали жаловаться и архимандритам, что продолжается и доселе. Ныне М. дается и лицам из белого духовенства (протопресвитерам и протоиереям), по непосредственному благоусмотрению Государя Императора. Св. синоду предоставлено представлять к М. лишь одного настоятеля Исаакиевского собора. По особому Высочайшему усмотрению духовным лицам не ниже митрополита жалуется М. патриаршая, отличающаяся от обыкновенной водруженным на ней сверху крестом. Такую М. до селе имели в России только митрополиты москов. Филарет и спб. Исидор.

Н. Б - в.

Митридат

или Митрадат (Mithridates, MiJridathV) - древневосточное имя, особенно часто встречающееся среди царей и князей понтийских, парфянских и босфорских. Особенно знаменит понтийский царь М. VI Великий Эвпатор (Дионис). Рожденный в 132 г. до Р. Хр., в 120 г. должен был наследовать своему отцу М. V Эвергету, но ему пришлось спасаться от козней коварной матери и лицемерных опекунов. Скрываясь от преследований, он жил в лесистых горах, где среди лишений сложился его характер. В 113 г. возвратился в столицу и с кровавой жестокостью отомстил своим преследователям. Утвердившись во власти, М. начал целый ряд предприятий, подсказанных ему тщеславием и непримиримой ненавистью к римлянам, которые во время его малолетства отняли у него великую Фригию. С целью увеличить свои силы М. подчинил сперва Колхиду и Херсонес Таврический, а также и многие далее на С. жившие скифские народцы, и основал босфорское царство. Затем он заключил союз с Тиграном, царем Малой Армении. После этого он стал искать случая подчинить себе Каппадонию и Вифинию, в которых успел посадить вполне преданных ему царей. Он, по-видимому, спокойно перенес, как римляне сместили этих царей и поставили своих, но когда римский ставленник в Вифинии, Никомед III, сделал нападение на Понтийскую область, М. начал в 88 году войну (первая митридатовская война) и вывел в поле 250000 пехоты и 40000 всадников, имея военный флот в 300 кораблей. Римские полководцы Л. Кассий, Маний Аквилий и О. Опний были разбиты и бежали; почти вся Малая Aзия, утомленная притеснениями римских правителей и чиновников, примкнула к М. По приказанию М. были перебиты все находившиеся в тех краях римляне; число избитых доходило, по одним источникам, до 80000 чел., а по другим

- до 150000 чел. После этого он послал своего полководца Архелая в Грецию, чтобы там, подняв восстание среди греков, продолжать войну против Рима. Против Архелая в 87 г. выступил Сулла. В 86 г. он взял, после долгой осады, Афины и Пирей, где было укрепился Архелай, и нанес при Херонее ему и посланному к нему на помощь в 85 г. другому понтийскому полководцу Дорилаю полнейшее поражение. Одновременно с этим М., успевший уже своим произволом и жестокостью оттолкнуть от себя всех, был сильно тесним высланным против него партией Maрия войском, под начальством сначала Л. Валерия Флакка, а затем Флавия Фимбрия. Поэтому, когда в 84 г. Сулла двинулся было в Азию, М. просил у него мира, который и был ему дан, на условии выдать 80 военных кораблей, отказаться от всех завоеваний в Азии и уплатить 3000 талантов (дарданскй мир 84 г.). Получив мир на таких условиях, М. вскоре начал нарушать договор. Тогда оставленный Суллой в Азии с 2 легионами легат А. Мурена открыл (в 82 г.) против него военные действия (вторая митридатовская война), без особенной удачи; М. даже удалось вытеснить Мурену из пределов своего царства. В 80 г. мир, по воле Суллы, был возстановлен преемником Мурены, Авлом Габишем, на прежних условиях. Не смотря на возобновление мирного договора, М. деятельно готовился к новой войне с римлянами, пользуясь междоусобными распрями в Риме. Он снова укрепил Босфорское царство и поручил его своему сыну Махаресу, возобновил союз со своим зятем Тиграном, заключил особый союз с отложившимся от римского сената Серторием, собравшим мятежные шайки в Испании, и даже с морскими разбойниками на Средиземном м., поднял против Рима в Азии халибов, скифов, тавров, в Европе - сарматов, языгов, фракийцев на Истре и германское племя бастарнов.. Приготовившись таким образом, М. начал в 74 г. третью (митридатовскую) войну с римлянами, имея в своем распоряжении войско в 150000 чел. и флот в 400 воен. кораблей. Он двинулся на Вифинию, царь которой, Никомед III, завещал свое царство римскому народу, и завоевал ее. Против него должны были действовать консулы М. Аврелий Котта и Л. Лициний Лукулл. М. удалось взять Халкедон и запереть в нем Аврелия Котту, но Лициний Лукулл в 73 г. запер его самого, заставил снять осаду и нанес ему страшное поражение; флот его в это самое время был почти совершенно уничтожены частью римлянами, частью бурей. Вслед затем Лукулл завоевал много городов в царстве Митридата, разбил его еще раз при Кабире и заставил искать убежища у Тиграна. Когда последний отказался выдать тестя римскому полководцу, Лукулл в 69 г. вступил в Армению и разбил Тиграна при Тигранокерте, а затем на р. Арзании, вблизи г. Артаксаты. Победоносное шествие Лукулла было остановлено отказом его возмутившихся солдат идти дальше; пришлось повернуть назад и этим дать возможность М. снова завладеть своим царством. После этого главнокомандующим римскими войсками в 66 г. был назначен Помпей. Он разбил на голову М. у Евфрата, в том месте, где впоследствии основал город, названный в память победы Никополем, и заставил его бежать в Босфорское царство. И здесь однако М., не оставлял своих намерений и строил самые широкие планы: он собирался через Фракию, Македонию и Паннонию пройти в Италию. Но тут вспыхнуло восстание против М., во главе которого стоял его собственный сын Фарнак. Всеми покинутый, царь понтийский нашел смерть, бросившись на меч, после тщетных попыток отравиться ядом (в 63 г. до Р. Хр.). М. был самым могущественным человеком, какого выдвигал Восток со времени расцвета эллинизма; но это был не грек, а варвар, не смотря на греческое образование, на покровительство греческому быту и искусству; это был настоящий азиатский деспот по натуре. Древние приписывали М. большой ум и особые лингвистические способности: рассказывают, например, что с представителями каждого из 22 подвластных ему народов он мог говорить на его родном языке. Истории митридатовских войн рассказана у Аппиана Ср. Th. Keinach, "Mithridate Eupator" (П., 1890).

Я. И.

Митрополит

Епископ митрополии, т. е. главного города области (Eparcia) или провинции (diocesis) в греко-римской империи. Одни думают, что название М. явилось не ранее 1-го вселенского собора (З5 г.); другие, если не название, то функции деятельности М., особые от общих епископских усматривают еще в лице самих апостолов; третьи полагают, что митрополичья юрисдикция установлена во II в. и была вызвана назревшей необходимостью централизации в областном церковном управлении. На 1 вселенском соборе и на соборе антиохийском 341 г. юрисдикция М. была окончательно установлена, увеличена в объеме и точно регламентирована. Кроме права созывать областные соборы, им были усвоены: право надзора за церковными делами всей области, так что ни один епископ без М. не мог постановлять чего-либо важного; право давать общительные грамоты лицам из клира, отлучающимся из своих eпapхий (litteras formatas); принимать апелляции на епископов от пресвитеров и клириков; утверждать и посвящать, при участи других двух или трех епископов, вновь избранных на епископство. При открытии епископской вакансии в области, М. извещал о том всех епископов, приглашая их к избранию нового епископа, и все епископы должны были собраться для того в митрополию или прислать письменное согласие на избрание кого-либо. При избрании самого М. должны были присутствовать все епископы лично. Трулльский собор (692 г.) постановил, чтобы митрополичьи округи в точности совпадали с диоцезами государственного деления империи, но это правило соблюдалось только на Востоке: на Западе держались указаний апостольского происхождения церквей, почему митрополия римского епископа обнимала десять областей, прилегавших непосредственно к Риму. В этом смысле на Востоке папу долго еще называли (напр. Михаил Пселл в XI в.) митрополитом, хотя, согласно определению халкидонского собора, он, наравне с епископами Иepycaлима, Aнтиохии, Александрии и Константинополя, носил название патриарха. Права митрополичьей юрисдикции сначала и на Западе были те же, что и на Востоке. Собор толедский 589 г. усилил права митрополита, позволив ему, с согласия областного собора, подвергать подведомых ему епископов наказаниям. С образованием новых германских государств значение митрополитанского управления изменил ось в той мере, в какой прежние митрополии в это время утратили свое значение и место областных церковных соборов заступили имперские сеймы. К тому же деление на диоцезы здесь отсутствовало. Правда, папа Захария пытался восстановить митрополитанскую систему церковного управления, но попытка его не имела успеха. Карл В., по настоянию папы Адриана, своими капитуляциями установил митрополичью юрисдикцию во всех своих владениях; но фактически прежняя власть М. не могла осуществляться вполне уже потому, что на сеймах подведомственный ему епископ являлся на равных с ним правах представительства и, по обстоятельствам или по выдающимся способностям представительства, епископ имел иногда в делах собрания большее значение, чем М. С течением времени западные М. вместо того, чтобы самим вместе с собором избирать епископов, как было в начале, должны были ограничиться правом исследовать законность" избрания и правом посвящения. Мало помалу епископы сделались совершенно независимыми от М., политические права тех и других были совершенно одинаковы - оба были одинаково подчинены королю; но король мог защищать епископа против М., М. же не мог защищать епископа против короля; епископ мог апеллировать на М. к папе, а М. должен был тем не менее приглашать епископов своей митрополии к участию в своих решениях. Лишь в Англии митрополитское управление держалось прочно; епископы кентерберийские и йopкские пользовались правами М. во всей их первоначальной полной. В последующее время юрисдикция М. на Западе чем далее, тем более сокращалась, в той мере, в какой развивалась централизующая система папизма. Сардикийский собор предоставил римскому епископу право принимать апелляции епископов на М. и постановлять по ним окончательное решение. Папа Николай I (858 867) постановил, что без его согласия ни один епископ не может быть низложен. Иннокений III усвоил себе право непосредственного суда во всех делах о епископах, а Александр III постановил, что на всякий суд, духовный и светский, даже в не значительных делах (in causis minimis) возможна апелляция к папе. На соборе равеннском (877 г.) постановлено, что каждый М., который не испросит у папы паллиума, должен считаться низложенным. Григорий VII требовал от М. присяги в том, что они будут защищать папство, во всякое время являться к папе по первому призыву и т. д. Климент IV (1264 - 1268) усвоил себе право полного распоряжения всеми приходами и бенефициями. В XI в. от М. отнято, наконец, даже право созывать провинциальные соборы, через учреждение должностей сначала апостолического викария, а затем папского легата, которые посылались из Рима для созыва соборов. Наконец, папы усвоили себе и все поместное церковное законодательство и кодификацию церковных законов. Папские декреталии получили значение канонов - то самое, какое имели определения соборов, и заменяли последние. От прежней митрополичьей юрисдикции к XIII в. на Западе уже ничего не осталось. Последующие столетия представляют лишь несколько безуспешных попыток борьбы епископализма с куриализмом, стремления отстоять права епископа вообще против всепоглощающего абсолютизма римской курии, так как не митрополитство только, но и самое епископство провозглашено было излиянием папства. Ныне в католической церкви название М. - лишь почетный титул. В восточных патриархатах титул М. удерживается за всеми теми епископами, епископии которых были митрополиями во времена византийской империи, и имеет тоже каноническое значение, какое дано им в века вселенских соборов, но в виду современного состояния их епархий - по необходимости лишь в теории и номинально. В других православных авто-кефальных церквах права и обязанности М. осуществляются в большей мере, хотя и сообразно с политическим положением страны, так, в Австрии права митрополитанского управления православных церквей часто нарушаются государственной властью.

Н. Б - в.

Михаил Архангел

Один из семи архангелов, национальный покровитель иудеев (Дан. X, 13 и др.), вождь небесного воинства в его борьбе с темными силами ада (посл. Иуды 8 - 10). Почитание его в христианской церкви восходит к древнейшим временам; память его чтится 8 ноября.

Михаил Всеволодович

Князь черниговский, сын Василия Святославича Чермного, причтенный к лику святых. Некоторое время, с 1216 г., был переяславским князем, затем один год, после калкской битвы, новгородским и с 1225 г. - черниговским. С 1229 г. по 1232 г. враждовал с Ярославом Всеволодовичем; в 1234 г. занял Галич, а через два года - Киев; в 1239 г., напуганный слухами о татарах, бежал в Венгрию, оттуда в Польшу, скитался там по разным городам и, возвратясь на родину, жил на острове против Киева, разоренного татарами. Пробыв опять несколько лет в

Венгрии, по случаю женитьбы своего сына (Ростислава) на дочери Белы VI, вернулся в Чернигов (1245); по приказанию ханских сановников, переписывавших там народ, отправился в Орду и там был зверски замучен татарами из-за несоблюдения татарских языческих обычаев (20 сент. 1246). Тела его и погибшего с ним его боярина Феодора были погребены первоначально в Чернигове, потом перенесены в Москву (1572.); теперь покоятся в кремлевском Архангельском соборе (с 1774 г.), в бронзовой раке, заменившей чеканную серебряную, похищенную в 1812 г.

В. Р - в.

Михаил Федорович

Первый царь из дома Романовых. Отцом М. Федоровича был Федор Никитич, впоследствии патриарх Филарет, женатый на Ксении Ивановне Шестовой, из незнатного рода; в июне 1596 г. у них родился сын М. В 1601 г. Борис Годунов постриг и сослал Федора Никитича в Софийский Антониев м-рь, а мать М. Федоровича постриг под именем Марфы и сослал в Заонежье, в Егорьевский погост Толвуйской волости. М. Федорович жил на Белоозере с теткой своей, Марфой Никитичной Черкасской; с 1603 г. жил в Клину, родовой вотчине Романовых, с 1605 г. вместе с матерью. Первый самозванец возвел Филарета в сан ростовского митрополита; семья соединилась и почти до конца 1608 г. жила вместе, а во времена Тушинского вора, когда Филарет был у него в почетном плену - в Москве. В 1610 г. Филарет был вместе с кн. Голицыным послан к полякам, которые его не отпустили и 9 лет М. не видал отца. Будущий царь с матерью были задержаны в московском Кремле и выпущены из плена только в ноябре 1612 г., когда и удалились в Кострому, проживая то в собственном доме, то в Ипатьевском м-ре. Собор 1613 г. избрал М. Федоровича на московский престол 21 февраля. 13 марта послы от собора прибыли в Кострому, а 14 были приняты в Ипатьевском м-ре. Инокиня Марфа и М. решительно отказывались принять предложение собора, главным образом потому, что, как говорила мать, "у сына ее и в мыслях нет на таких великих преславных государствах быть государем; он - не в совершенных летах, а московского государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались, дав свои души прежним государям, не прямо служили". После шестичасовых переговоров М. и мать, когда им пригрозили, что Бог взыщет на них конечное разорение государства, согласились принять избрание М. на престол. 19 марта медленно двинулся М. в Москву; 11 июня 1613 г. состоялось царское его венчание. Вступив на московский престол, М. принужден был заняться упорядочением внутренних дел и борьбой с внешними врагами - Швецией и Польшей; к тому же шайки Лисовского, Заруцкого и др. спокойно перемещались из одного края русской земли в другой, грабили и бесчинствовали, вконец разоряя московское государство. Первой заботой нового правительства был сбор казны. Царь и собор повсюду рассылали грамоты с приказаниями собирать подати и казенные доходы, с просьбами займа для казны денег и всего, что только можно дать вещами. Особенное внимание было обращено на шайки казаков и всякого сброда. Продолжительна была борьба с Заруцким на ЮВ, с шайкой которого разделались только в июне 1614 г.; осенью 1614 г. сладили с атаманом Баловнем и его шайкой на верхнем течении Волги; наконец, удалось ослабить и рассеять наиболее опасную шайку - Лисовского (к 1616 г.). Собор 1616 г. решает обложить всех торговых людей пятой деньгой и богачам указывает, какие суммы они должны дать казне, для ведения войны с внешними врагами. Шведы владели Новгородом и водской пятиной и желали присоединения этой области к Швеции; кроме того, шведы требовали, чтобы Русь признала царем московским королевича Филиппа, которому уже присягали новгородцы. Военные дела русских под предводительством князя Дмитрия Трубецкого, шли неудачно, но шведы более интересовались тем, чтобы не допускать русских к Балтийскому морю, чем захватом Новгородской земли; поэтому они охотно согласились на посредничество Англии и Голландии в переговорах о мире. Переговоры часто прерывались, наконец закончились вечным миром в Столбове (1617 г.). Шведы уступали русским Новгород, Порхов, Старую Руссу, Ладогу и Гдов, а русские шведам - приморский край: Ивангород, Ямь, Копорье, Орешек и Корелу, обязываясь притом выплатить Швеции 20000 руб. Тогда же англичане, голландцы и шведы выхлопотали себе важные торговые привилегии. Летом 1617 г. королевич Владислав двинулся к Москве и в 1618 г., опираясь на помощь казацкого гетмана Сагайдачного, вошел в Московскую область. После неудачного приступа к Москве, Владислав и Сагайдачный отступили к Троице; туда же, под предводительством Фед. Шереметева, двинулось и русское войско. Но битвы не последовало, так как обе стороны чувствовали себя обессиленными; 1 декабря 1618 г. заключено было Деулинское перемирие на 14 лет и 6 месяцев. Вернувшемуся митр. Филарету был предложен патриарший престол. После обычных отрицаний Филарет принял его, получив титул "великого государя". Наступило время двоевластия: грамоты писались от имени царя и патриарха, М. Федорович во всех вопросах подчинялся влиянию отца. Все внимание царя и патриарха сосредоточивается на внутренних делах. В 1619 г. в Москве еще заседал собор, переживший окончание войны со шведами и поляками. Собор обратил внимание на тяжелое экономическое положение России. Главной мерой для увеличения доходности казны была рассылка так называемых писцовых книг. На соборе указывалось, что посланные переписчики брали с богатых взятки, а убогих притесняли, с одних брали подати по писцовым книгам, с других по дозорным. Неправда царила всюду. Добывать деньги старались всякими мерами, даже занимали деньги у англичан, давая им за то право беспошлинной торговли; служилых людей, живущих в посадах, обложили общим посадским тяглом; таможенные и кабацкие сборы стали давать на откуп и старались, чтобы пили побольше, увеличивая тем казне доход. Кроме таможенных сборов, облагалась разнообразными поборами (полавочное, мыто и т. п.) всякая торговля, даже повседневные занятия (брали за водопой скотины, мытье белья и т. п.). Из внутренних дел времени двоевластия важнейшие: возобновление губных старост в 1627 году, преследование разбоев, распространение крепостного права, развитие системы приказов. Особенное внимание было обращено на Сибирь и Поволжский край. Сибирь давала меха, и правительство старалось монополизировать этот торговый промысел, так как повсюду, особенно за границей, при отсутствии денег, расплачивалось мехами. В то же время занимаемые русскими земли все расширялись в восточном и южном направлениях; ядром населения были здесь казаки и так называемые пашенные крестьяне; в 1621 г. в Сибирь был посвящен первый apxиepeй - архиепископ Киприан. На Волге, особенно в южном ее течении, от Жигулевских гор, старались ослабить разбой и доставить возможность развиваться торговле с Прикаспийским краем и Персией. Между тем, истекал срок перемирия с Польшей. Царь старался собрать возможно большие и благоустроенные силы для предстоящей борьбы, так как постоянные недоразумения с Польшей не прекращались. Правительство приказывало еще в 1631 г. всем дворянам и детям боярским быть готовыми. С монастырских имений, со всех вотчин и поместий положены были деньги за "даточных людей", решено было нанять иноземных ратников, купить за границей 10000 мушкетов с фитилями и т. д.

Несогласия с Польшей обострялись все больше и больше, особенно вследствие оскорблений, наносимых поляками М., как царю московскому. Русские послы постоянно жаловались, что поляки не называют М. царем, неправильно и с пропусками пишут титул московского царя и т. д. В апреле 1632 г. умер Сигизмунд III. В Польше начались междоусобия при выборе нового короля. М. и Филарет решили воспользоваться удобным временем и начать войну. Созван был собор, на котором определено было отомстить полякам за прежние неправды и отнять захваченные области; перемирие было прервано, и с осени 1632 г. началась война. Главными начальниками над войском были назначены Мих. Борисович Шеин и окольничий Артемий Измайлов. Они двинулись к Смоленску, Шеин начал осаду города; на помощь Смоленску явился король Владислав, осадил Шеина, держал его в осаде до февраля 1634 г.; помощи из Москвы Шеин не получил и принужден был сдаться, положив все знамена и пушки перед королем и отступив к Москве с 8000 челов. Незадолго перед ним умер патpиарх Филарет (1 октября 1633 г.); бояре стали оказывать большое влияние на добродушного царя. Они не любили гордого и заносчивого Шеина; его и Измайлова обвинили в измене и обоим отрубили головы. Созванный в начале 1634 г. собор склонялся к заключению мира, так как не было средств к продолжению войны. Угрозы Швеции и Турции заставили и поляков желать мира. На рч. Поляновке заключен был вечный мир (4 июня 1634 г.). Поляки хотели получить 100000 р. за отказ Владислава от титула московского царя, но удовольствовались 20000 руб.; из земель были уступлены на вечные времена Смоленская и Черниговская. Русскими послами были отвергнуты предложения о более тесном союзе Польши и Москвы, а также требования поляков, чтобы титул московского царя писался не "царя всея Руси, а "своея Руси", так как М. не владеет всей русской землей. С этих пор начинается большее сближение московских людей с иностранцами. Из Западной Европы прибыло голштинское посольство, описанное известным Олеарием; в Германию послан был переводчик Захария Николаев за мастерами медноплавильного дела; многие иноземцы получили привилегии на торговлю и на устройство заводов, несмотря на протесты и недовольство русских промышленников; немцам было отведено место для кирки; иноземные солдаты стали составлять необходимую принадлежность русского войска и т. д. Правительство продолжало монополизировать в свою пользу разные виды торговли (напр. торговлю льном, производство селитры и т. п.) и отдавать разные ремесленные и иные занятия на откуп (напр. занятия извозным, дегтярным, квасным промыслом, сборы на мостах и перевозах и т. д.). Крепостное право все развивалось. Преследование разбойников (суздальско-костромская шайка Толстого и др.) и фальшивомонетчиков, которым стали заливать горло оловом, приносило немало хлопот московскому правительству. Защита южных границ от набегов татар вызвала постройку укрепленных гг. Тамбова, Козлова, Пензы, Симбирска, Верхнего и Нижнего Ломова и др. В конце царствования М. поднят был вопрос об Азове. В 1636 - 37 гг. донские казаки взяли Азов; крымский хан, побуждаемый султаном, грозил Москве войной; созвали собор, стали готовиться к войне. В начале 1641 г. под стенами Азова явились турки, осадили его и почти разрушили азовские стены пушечными выстрелами, но казаков из Азова выбить не могли. Казаки, видя, однако, что им одним не владеть Азовом, били челом М., прося его принять город под свою власть. Для решения этого важного вопроса вновь был созван собор в самом начале 1642 г. Мнения на соборе разделились: дворяне стояли за принятие Азова и за вчинание войны с турками. Гости и торговые люди не были за войну; люди низшего чина отдавались на волю царя, но все жаловались на свое печальное, экономическое положение и разорение. Несмотря на то, что решительно за войну высказалось из 195 членов собора 152, правительство решило Азова под свою власть не брать и войны не начинать. Посла турецкого Чилибея приняли с честью и тогда же послали казакам приказ возвратить Азов туркам. В Турцию были отправлены послы с дарами и уверениями в дружественном расположении моск. правительства. Раздраженные казаки удалились из Азова, но грозили, что уйдут с Дона и будут беспокоить персиян. В самом конце царствования М. в Москве шли переговоры о браке царской дочери Ирины с принцем датским Вольдемаром. Принц Вольдемар прибыл в Москву в 1644 г., но не пожелал принять православия, хотя его всеми силами побуждали к перемене веры и отпустили на родину только в царствование Алексея Михайловича. В то же время шли переговоры с польскими послами, Стемпковским и др., о выдаче самозванца Лубы, прибывшего с посольством в Москву. Польские послы ни за что не хотели выдавать невольного самозванца, ссылаясь на его невиновность. Во время этих переговоров в ночь на 13 июля 1645 г. М. Федорович скончался, должно быть от водяной болезни. Когда в 1616 г. М. задумали женить, он выбрал дочь бедного дворянина, Марью Ивановну Хлопову, но брак расстроился. В 1624 г. М. женился на дочери кн. Владимира Тимофееевича Долгорукова, Марии. Через 4 месяца она умерла, быть может от отравы. Во второй раз М. женился в 1626 г. на дочери незнатного дворянина - Евдокии Лукьяновне Стрешневой. От нее он имел сына Алексея, дочерей - Ирину, Анну и Татьяну. В юных летах у М. Федоровича умерли: сыновья - Иоанн и Василий, дочери Пелагея, Марфа, Софья и Евдокия. Михаил Федорович был задумчив, кроток, послушлив, тих и религиозен. В делах государственных и личных им руководили близкие люди. Эти люди, как и соборы земских москов. людей, поддержали М. Федоровича, с 1625 г. принявшего титул Самодержца, дали ему возможность выйти из затруднительного положения и несколько облегчить тяжелые раны, нанесенные московскому царству "лихолетьем", "розрухою" Смутного времени. Кроме общих сочинений по истории, в который вошла история царствования М. Федоровича (Арцыбашев, "Повествование о России", доведено до 1698 г.; Соловьев, "История России", т. IX; русская история Карамзина, Полевого и Иловайского не доведена до времени царя М. Федоровича), существует монография Берха: "Царствование М. Федоровича" (СПб., 1832); пользоваться ей нужно с большой осторожностью. Важны отдельные работы: П. Островского, "Историко-Статистическое описание

первоклассного кафедрального Ипатьевского м-ря" (1870), и статья Хрущева в "Древней и Нов. России" (1876 г., ј 12: "Ксения Ивановна Романова", с портретом царицы).

И. Ж.

Михаил Ярославич

Вел. князь тверской. Родился в 1271 г., стол занял около 1285 г.; в 1286 г. успешно преследовал литовцев, напавших на тверскую землю. В 1288 г., за то, что М. "не восхоте поклонитися вел. князю Дмитрию", последний с большим войском явился в тверскую землю, опустошил окрестности Кашина, и дошел до самой Твери, но тут был заключен мир и М. жил в согласии с Дмитрием до смерти последнего (1294). Зато с первых же лет княжения его брата Андрея открывается борьба, несколько раз прекращаемая духовенством. В 1301 г. М. пошел на помощь новгородцам против шведов, построивших на Неве, против Охты, крепость Ландскрону, но с полпути вернулся, узнав, что эта крепость уже сожжена новгородцами и их союзниками. В том же году он участвовал на съезде князей в Дмитрове, где переговаривали, вероятно, о Переяславле. С 1304 г., когда, по смерти вел. князя Андрея, множество его бояр отъехало в Тверь, начинается продолжительная борьба Москвы с Тверью из-за великого княжения. Получив в 1304 г. от хана ярлык, М. пошел с большой ратью на Москву, но, не будучи в силах взять ее, вернулся, заключив мир с Юрием. В 1308 г. снова пошел на Москву, бился под городом и "много зла сотвори". Вслед затем М. Ярославич был приглашен в Новгород для разбора возникших там споров по поводу тверских владений в новгородской области и уладил дело, не возвращая земель. Но в 1314 г. новгородцы, воспользовавшись пребыванием М. в Орде, куда он отправился за получением ярлыка от нового хана Узбека, прогнали его наместников и пригласили к себе Юрия Даниловича. Вернувшийся М. разбил новгородцев под Торжком, взял с них окуп в 5000 гривенок серебром, равно с жителей Торжка и казнил главных виновников возмущения, продолжая в то же время не пропускать в Новгород хлебных обозов. В 1316 г. Михаил Ярославич снова поднялся на новгородцев со всей низовской землей, но до сражения дело не дошло. В следующем году против него поднялся получивший ярлык на великое княжение и женившийся на сестре Узбека, Кончаке, Юрий, пользуясь содействием новгородцев, но потерпел страшное поражение при с. Бортеневе (1318), после которого был заключен мир; М. Ярославич, боясь татар, согласился на уступки. В 1319 г. М. казнен по приказанию хана, обвиняемый в утайке дани и отравлении пленной Кончаки. От брака с Анной Дмитриевной Ростовской М. имел сыновей Дмитрия Грозные очи, Александра, Константина, Василия и дочь Федору.

В. Р - в.

Михайловский Николай Константинович

Выдающийся публицист, социолог и критик. Род. 15 ноября 1842 г. в Мещовске, Калужской губ., в бедной дворянской семье. Учился в горном корпусе, где дошел до специальных классов. Уже в 18 лет выступил на литературное поприще, в критическом отделе "Рассвета", Кремпина; сотрудничал в "Книжном Вестн.", "Гласном Суде", "Неделе", "Невском Сборнике", "Современном Обозрении", перевел "Французскую демократию" Прудона (СПб., 1867). Воспоминаниям об этой поре дебютов, когда он вел жизнь литературной богемы, М. посвятил значительную часть своей книги "Литература и Жизнь" и, в беллетристической форме, очерки: "В перемежку". С особенной теплотой вспоминает он о рано умершем, почти совершенно неизвестном, но очень даровитом ученом и писателе - Ножине которому многим духовно обязан. С 1869 г. М. становится постоянным и деятельнейшим сотрудником перешедших к Некрасову "Отеч. записок", а со смертью Некрасова (1877) - одним из трех редакторов журнала (с Салтыковым и Елисеевым). В "Отечественных Зап." 1869 - 84 гг. помещены важнейшие социологические и критические статьи его: "Что такое прогресс", "Teopия Дарвина и общественная наука", "Суздальцы и суздальская критика" "Вольтер-человек и Вольтер-мыслитель" "Орган, неделимое, целое", "Что такое счастье", "Борьба за индивидуальность", "Вольница и подвижники", "Герои и толпа", "Десница и шуйца гр. Л. Толстого", "Жестокий талант" и др. Кроме того, он ежемесячно вел отдел "Литературных и журнальных заметок", иногда под заглавиями: "Записки Профана", "Письма о правде и неправде", "Письма к ученым людям", "Письма к неучам". После закрытия в 1885 г. "Отеч. Зап.", М. несколько лет был сотрудником и членом редакции "Север. Вестн." (при А. М. Евреиновой), писал в "Русск. Мысли" (полемика с Л. З. Слонимским, ряд статей под заглавием "Литература и Жизнь"), а с начала 1890-х гг. стоит во главе "Русск. Богат.", где ведет ежемесячные литературные заметки под общим заглавием: "Литература и Жизнь". Сочинения М. собраны в 6 том. (СПб., 1879-87; т. I-III вышли 2-м изд., СПб., 1887 - 88). Отдельно напечатаны три книжки "Критических опытов" - "Лев Толстой" (СПб., 1887), "Щедрин" (М., 1890), "Иван Грозный в русской литературе. Герой безвременья" (СПб.) - и "Литература и Жизнь" (СПб., 1892). К соч. Шелгунова и Глеба Успенского приложены вступительные статьи М. К дешевому изданию Ф. Ф. Павленкова сочинений Белинского (СПб., 1896), приложена статья М.: "Белинский и Прудон" (из "Записок Профана"). Литературная деятельность М. выражает собою тот созидающий период новейшей истории русской передовой мысли, которым сменился боевой период "бури и натиска", ниспровержения старых устоев общественного миросозерцания. В этом смысле М. явился прямой реакцией против крайностей и ложных шагов Писарева, место которого он занял как "первый критик" и "властитель дум" младшего поколения 60-х гг. Хронологически преемник Писарева, он по существу был продолжателем Чернышевского, а в своих социологических работах - автора "Исторических писем". Главная заслуга его в том, что он понял опасность, заключавшуюся в писаревской пропаганде утилитарного эгоизма, индивидуализма и "мыслящего реализма", которые в своем логическом развитии приводили к игнорированию общественных интересов. Как в своих теоретических работах по социологии, так еще больше в литературно-критических статьях своих, М. снова выдвинул на первый план идеал служения обществу и самопожертвования для блага общего, а своим учением о роли личности побуждал начинать это служение немедленно. М. журналист по преимуществу; он стремится не столько к стройности и логическому совершенству, сколько к благотворному воздействию на читателя. Вот почему чисто-научные доводы против "субъективного метода" не колеблют значения, которое в свое время имели социологические этюды М., как явление публицистическое. Протест М. против органической теории Спенсера и его стремление показать, что в исторической жизни идеал, элемент желательного, имеет огромное значение, создавали в читателях настроение, враждебное историческому фатализму и квиетизму. Поколение 70-х гг., глубоко проникнутое идеями альтруизма, выросло на статьях М. и считало его в числе главных умственных вождей своих. -Значение; которое М. приобрел после первых же социологических статей в "Отечественных Записках", побудило редакцию передать ему роль "первого критика"; с самого начала 70-х гг. он становится по преимуществу литературным обозревателем, лишь изредка давая этюды исключительно научного содержания. Обладая выдающейся эрудицией в науках философских и общественных и вместе с тем большою литературною проницательностью, хота и не эстетического свойства, М. создал особый род, который трудно подвести под установившиеся типы русской критики. Это-отклик на все, что волновало русское общество, как в сфере научной мысли, так и в сфере практической жизни и текущих литературных явлений. Сам М., с уверенностью человека, к которому никто не приложит такого эпитета, охотнее всего называет себя "профаном"; важнейшая часть его литературных заметок - "Записки Профана" (т. III). Этим самоопределением он хотел отделить себя от цеховой учености, которой нет дела до жизни и которая стремится только к формальной истине. "Профан", напротив того, интересуется только жизнью, ко всякому явлению подходит с вопросом: а что оно дает для уяснения смысла человеческой жизни, содействует ли достижений человеческого счастья? Насмешки М. над цеховою ученостью дали повод обвинять его в осмеивании науки вообще; но на самом деле никто из русских писателей новейшего времени не содействовал в такой мере популяризации научного мышления, как М. Он вполне осуществил план Валериана Майкова, который видел в критике "единственное средство заманить публику в сети интереса науки". Блестящий литературный талант М., едкость стиля и самая манера письма - перемешивать серьезность и глубину доказательств разными "полемическими красотами", - все это вносит чрезвычайное оживление в самые абстрактные и "скучные" сюжеты; средняя публика больше всего благодаря М. ознакомилась со всеми научно-философскими злобами дня последних 25

- 30 лет. Больше всего М. всегда уделял место вопросам выработки миросозерцания. Борьба с холодным самодовольством узкого позитивизма и его желанием освободить себя от "проклятых вопросов"; борьба с писаревщиной и в том числе протест против воззрений Писарева на искусство (отношение Писарева к Пушкину М. воззвал вандализмом, столь же бессмысленным, как разрушение коммунарами Вандомской колонны); вытеснение основ общественного альтруизма и вытекающих из них нравственных обязанностей; вытеснение опасных сторон чрезмерного преклонения перед народом и одностороннего народничества; борьба с идеями гр. Толстого о непротивлении злу, поскольку они благоприятствуют общественному индифферентизму; в последние годы горячая и систематическая борьба с преувеличениями "экономического материализма" таковы главные этапные пункты неустанной, из месяца в месяц, журнальной деятельности М.

Отдельные литературные явления давали М. возможность высказать много оригинальных мыслей и создать несколько проницательных характеристик. "Кающийся дворянин", тип которого выяснен М., давно стал крылатым словом, как и другое замечание М., что в 60-х гг. в литературу и жизнь "пришел разночинец". Определением "кающийся дворянин" схвачена самая сущность освободительного движения 40-х и 60-х гг., отдавшегося делу народного блага с тем страстным желанием загладить свою историческую вину перед закрепощенным народом, которого нет у западноевропейского демократизма, созданного классовой борьбой. Льва Толстого (статьи "Шуйца и десница гр. Л. Толстого" написаны в 1875 г.) М. понял весьма рано, имея в своем распоряжении только педагогические статьи его, бывшие предметом ужаса для многих публицистов "либерального" лагеря. М. первый раскрыл те стороны духовной личности великого художника-мыслителя, которые стали очевидными для всех только в 80-х и 90-х гг., после ряда произведений, совершенно ошеломивших прежних друзей Толстого своею мнимою неожиданностью. Таким же критическим откровением для большинства была и статья М.: "Жестокий талант"; вытесняющая одну сторону дарования Достоевского. Великое мучительство Достоевский совмещает в себе с столь же великим просветлением; он в одно и тоже время Ариман и Ормузд. М. односторонне выдвинул только Аримана - но эти Аримановские черты вытеснил с поразительною рельефностью, собрав их воедино в один яркий образ. "Жестокий талант", по неожиданности и вместе с тем неотразимой убедительности выводов, может быть сопоставлен в нашей критической литературе только с "Темным царством" Добролюбова, где тоже критический анализ перешел в чисто творческий синтез. Ср. о М.: Н. Л. Лавров в "Отечественных Записках" (1870 г., ј 2); в "Заре" 1871 г. ј2; С. Н. Южаков, в "Знании" 1873 г. ј 10; Цитович, ответ на "Письма к ученым людям" (Одесса, 1878); П. Милославский, в "Православном Собеседнике" (1879 г.), и отд. ("Наука и ученые люди в русском обществе", Казань, 1879); М. Филиппов, в "Русском Богатстве" (1887 г., ј 2); В. К. в "Русском Богатстве" (1889 г., ј3 и 4); Л. З. Слонимский, в "Вестнике Европы" (1889, ј 3 и 5); Н. Рашковский, "Н. К. Михайловский перед судом критики" (Одесса, 1889); Н. И. Кареев, "Основные вопросы философии истории"; Я. Колубовский, "Дополн. к Ибервег-Гейнце (С. Южаков, в "Русском Богатстве", 1895, ј 12); А. Волынский, в "Северном Вестнике" 90-х гг. и отд. "Русские критики" (СПб., 1896).

С. Венгеров.

М. - как социолог, примыкает к русскому направлению позитивизма, характеризующемуся так называемым (не вполне правильно) субъективным методом. Первая его большая работа была посвящена проблеме прогресса ("Что такое прогресс?"), разрешая которую, он доказывал необходимость оценивать развитие, руководясь известным идеалом, тогда как объективистические социологи смотрят на прогресс лишь как на безразличную эволюцию. В конце концов идеал М. - развитая личность. В целом ряде работ М. подвергает весьма основательной критике социологическую теорию (Спенсера), отожествляющую общество с организмом и низводящую человеческую индивидуальность на степень простой клеточки социального организма ("Орган, неделимое, общество" и др.). Проблема человеческой личности в обществе вообще составляет весьма важный предмета социологических исследований М., причем его все сочувствие - на стороне индивидуального развития ("Борьба за индивидуальность"). Вместе с этим М. весьма заинтересован вопросом об отношении между отдельною личностью и массою ("Герои и толпа", "Патологическая магия"), что приводит его к весьма важным выводам в области коллективной психологии. Особую категорию социологических взглядов М. представляют собою те критические замечания, которые были вызваны приложением дарвинизма к социологии ("Социология и дарвинизм" и др.). В последнее время в нескольких журнальных заметках М. вел полемику с так называемым экономическим материализмом, справедливо критикуя эту социологическую теорию, как одностороннюю. Все социологические воззрения М. отличаются цельностью, многосторонностью и последовательностью, благодаря чему могут быть уложены в весьма определенную систему, хотя автор никогда не заботился о систематическом их изложении и даже некоторые из начатых работ оставлял неоконченными. Последователь Конта, Дарвина, Спенсера, Маркса, М. отразил в своей социологии наиболее важные в данной области идеи второй половины XIX века, умея в тоже время оставаться вполне самостоятельным. В общем, в социологической литературе (и не только одной русской) работам М. принадлежит весьма видное место.

Н. Карпев.

Михайловское

Сельцо Псковской губ., Опочецкого у.; дв. 8, жит. 46. Родовое имение Пушкиных. Здесь в течение 2 лет и 1 месяца (1824 - 1826) проживал А. С. Пушкин. В 4 в. от М. он похоронен, в Святогорском м-ре.

Мичиган

Озepo Michigan - самое большое озеро в пределах Соединенных Штатов Сев. Америки из цепи 5-ти Верхних озер, воды которых изливаются в Атлантический океан посредством р. Св. Лаврентия. М. лежит на высоте 175 м. над ур. моря, между 41?35› - 46? с. ш., имеет овальную форму; наибольшая длина его - 544 км., а ширина - 140 км., наибольшая глубина 310 м., плошадь его = 61660 кв. км. М. имеет ежемесячный прилив, плоские берега, соединяется с озером Гуроном проливом Маккинак и составляет восточную границу штата Висконсина, зап. границу нижнего полуо-ва М и касается частей штатов Иллинойса и Индианы; на берегах его стоят известные гг. Чикого и Мильуоки и менее известные Расин и Манитовон. Из его островов наиболший около 25 км. длины. М. принимает в себя pp. Ст. Джозеф, Гранд, Каламазу, Мускегон, Манисти, Меномони и Фокс. Озеро богато белорыбицей и форелью. Пароходное и парусное сообщение беспрерывно, несмотря на сильные бури.

Мишле

Jules Michelet - знаменитый французский историк, род. 21 августа 1798 г., в небогатой семье, которую он сам называет "крестьянской". Отец его переселился в Париж и существовал устроенной им здесь типографией Пока при республике печать пользовалась относительной свободой, дела типографии процветали, но с установлением империи семье М. пришлось испытывать горе и нужду бедственное положение ее дошло до того, что дед, отец, мать и 12-летний М. сами должны были исполнять типографскую работу. Ученье молодого М. не могло идти правильно; уроки чтения ему пришлось брать рано утром у одного старого книготорговца, прежнего школьного учителя, пылкого революционера: от него М. наследовал восхищение революцией. Веру в Бога и в бессмертие (он не был крещен в детстве) вызвала в нем книга "О подражании Христу". На последние средства родители поместили М. в коллегию Шарлемань. Стеснявшемуся своей бедности, непривыкшему к обществу М. ученье давалось трудно, но редкое прилежание помогло ему победить предубеждение, с которым относились к нему сначала его учителя; они признали в нем дарование, особенно литературное, и из последних рядов он перешел прямо в первые. В 1821 г. М. сделался учителем в коллегии Sainte Barbe, где почти против своего желания стал преподавать историю; его привлекали в то время древняя литература и философия; докторская диссертация его посвящена Плутарху и идее бесконечности Локка. Из историков его увлек прежде всего Вико; сделанное им извлечение из этого писателя и составленное им "Precis de l\'histoiге moderne" доставили ему литературную известность, и в 1827 г. он получил место проф. философии и истории в нормальной школе. В его преподавании история и философия шли рука об руку; в курсе первой он давал историю цивилизации, стараясь обрисовать характеры различных народов и их религиозную эволюцию. В это же время в уме его зародилась философская концепция, что история есть драма борьбы между свободой и фатализмом. Когда вскоре в школе были разделены два предмета, ему порученные, М. желал удержать за собой философию и лишь неохотно посвятил себя истории. Ходом занятий ею явились две работы: философская - "Introduction a l\'histoire universelle" и первый большой исторический труд его - "Histoire romaine: Republique" (Пар., 1831). Основная мысль первого очерка заимствована у Гегеля, но гегелевская, философия истории у М. лишена своего метафизического смысла и значения и приведена к совершенно другому результату: венцом всемирноисторического процесса у М. является Франция, а процесс освобождения мирового духа, приходящего к самосознанию в человечестве, становится реальным прогрессивным торжеством свободы, в борьбе человека с природой, с материей или роком. В бойкой своей книге о римской республике М. попытался сделать результаты нибуровских трудов достоянием французской публики, но эта попытка его поколебать рутину преподавания осталась бесплодной; сам он позже уже не возвращался к древней истории. Июльская реводюция доставила М. место заведующего историческим отделом в национальном архиве. Здесь ему открылась возможность заняться историей отечества; он временно увлекся теорией беспристрастия, с которой выступала школа Гизо. В написанных им в это время первых 6 тт. истории Франции (1831 - 1843) он проявляет добросовестную эрудицию, глубокое знание оригинальных документов и в тоже время творческий гений, проникающий в душу действующих лиц, возвращающий их к жизни и заставляющий действовать. Позже, увлеченный публицистической струей, он уже не мог вернуться к такому пониманию средневековой жизни. Не ужившись с Кузеном, новым директором нормальной школы, М. в 1838 г. перешел в College de France, где в первый раз очутился перед вольной аудиторией, требовавшей от лектора не ознакомления с научными открытиями, а живого красноречивого слова. Кафедра для М. превратилась в трибуну, с которой он развивал свои идеи о политической и социальной добродетели. Его лекции все более и более принимали характер проповеди, creer des ames - создавать души все более и более становилось целью его профессуры. Когда с 1840 Июльская монархия окончательно усвоила себе политику, несовместную с прогрессом, то в числе многих, пришедших к крайним мнениям и революционным тенденциям, был и М. В это время особенно развились в М. две усвоенные им до упоения страсти: вольтеровское "ecrasez l\'infame" по отношению к клерикализму - и культ народа, которому положил начало Руссо. В 1843 г. он, совместно с Э. Кинэ, издал ожесточенный памфлет против иезуитов, "Des Jesuites", получивший громадное распространение: он появился в газете, расходившейся в числе 48000 экземпляров, перепечатывался кроме того провинциальными газетами и расходился в массе дешевых изданий среди народа. Не меньшее распространение получила брошюра: "Le pretre, la femme et la famille" (1845), где М. развивает направленную против иезуитских духовников мысль, что краеугольным камнем храма и фундаментом гражданской общины должен быть семейный очаг. В политической сфере идеалом его сделалась демократическая республика; руководящей нити в путанице современных вопросов он стал искать в изучении "великой революции" 1789 г. Его историю революции называют эпической поэмой, с героем - народом, олицетворенным в Дантоне. Первый том ее вышел в 1847 г., последний - в 1853 г. Свои мысли о народе он изложил в книгах "Le peuple" (1848) и "Le Banquet" (1854). М. является здесь решительным противником социализма. Последний желает уничтожения частной собственности, а жизненный и нравственный идеал настоящего народа, т. е. крестьянства, обусловливался, в глазах М., именно обладанием частной собственностью, своим куском земли, своим полем, он даже требовал, в интересах этой частной собственности, уничтожения переживших революцию остатков общественной собственности. Несимпатичен был ему и элемент насильственности у сторонников коммунизма; он не понимал братства без свободы, его гуманная натура отвергала с негодованием всякие террористические меры для осуществления идеала любви. Но, отвергая социалистические и коммунистические мечтания, М. горестно ощущал всю глубину общественного разлада (divorce social). Возможность устранить его представлялась ему лишь в сближении верхних слоев с народом - сближении, основанном на любви, на отречении от эгоизма. Желая при этом привлечь сочувствие к народу, он его сильно идеализировал; он превозносил народный инстинкт и отдавал ему преимущество перед книжной рассудочностью образованных классов, приписывал народу способность к подвигу и самопожертвованию, в противоположность холодному эгоизму обеспеченных классов. Такие взгляды вполне оправдывают данную одним из наших историков М. кличку: "народник". Ключ к разрешению социальной проблемы М. находил в психическом явлении, которое представляет собой гений: как гений гармоничен и плодотворен, когда оба элемента, в нем заключающиеся человек инстинкта и человек размышления - содействуют друг другу, так и творчество, проявляющееся в истории народа, плодотворно, когда низшие и верхние слои его действуют в взаимном понимании и согласии. Прежде всего, проповедовал М., нужно излечить душу людей; средством для этого должна быть народная школа, которая ставила бы себе целью возбуждение социальной любви. В этой общей школе должны пребывать год или два дети всех классов, всякого состояния; она на столько же должна служить к сближению классов, насколько нынешняя школа содействует разъединению их. В общенародной школе, по плану М., ребенок должен был, прежде всего, узнать свое отечество, чтобы научиться видеть в нем живое божество (un Dieu vivant), в которое он мог бы верить; эта вера поддержала бы в нем потом сознание единства с народом, и в то же время в самой школе предстало бы ему на яву отечество, в образе детской общины, предшествующей общине гражданской. С помощью усвоенной с детства гражданской любви М. считал возможным достигнуть идеального государства, основанного, однако, не на равенстве, а на неравенстве, построенного из людей различных, но приведенных в гармонию посредством любви, все более и более ею уравниваемых. Установление союза между различными классами М. ожидает от учеников высших школ: они должны явиться посредниками, естественными миротворцами гражданской общины. Эта мечта М., как указывает В. И. Герье, находит себе в наше время осуществление, но там, где М. наименее этого ожидал - в стране, воплощавшей для него гордыню и эгоизм: в Англии. Декабрьский переворот лишил М. кафедры в College de trance, а за отказ от присяги он потерял место в архиве. Он чувствовал себя подавленным и обессиленным, но не пал духом, благодаря поддержке второй своей жены (Adele Malairet), имевшей большое влияние на его жизнь и дальнейшее направление его занятий. Продолжая работать над своей книгой о великой революции, М., в сотрудничество с женой, дал серию книг о природе, редких по своей очаровательной оригинальности. М. и прежде любил природу, но теперь почувствовал тесную связь между человеком и природой; он увидел в ней зародыш нравственной свободы, совокупность мыслей и чувств, сходных с нашими. Его "L\'oiseau" (1856), "L\'insecte" (1857), "La mei" (1861) и "La montagne" (1868) и в явления природы, и в жизнь животных переносят тоже страстное сочувствие ко всему страдающему, беззащитному, которое мы видим в его исторических трудах. В 1868 г. М. издал "L\'amour", в 1859 г. - "La Femme"; его восторженные слова о любви и браке, в соединении с большой откровенностью в трактовании этих вопросов, вызвали насмешки критики, но, тем не менее, обе книги достигли редкой популярности. "L\'amour" составляет предисловие к "Nos fils" (1869), где М. подробно изложил свой взгляд на воспитание, резюмируемое им в словах: семья, отечество, природа. Проповеди тех же идей посвящена ранее изданная "Labible de l\'humanite" (1864) - краткий очерк нравственных учений, начиная с древности. На ряду с этими соч. М. дал несколько небольших трудов по истории: "Les femmes de la Revolution" (1854), "Les soldats de la Revolution", "Legendes democratiques du Nord", потрясающий историко-патологический этюд "La sorciere" (1862). В 1867 г. он закончил свою "Histoire de France", доведя ее до порога революции 1789 г. Благодаря своим заняниям естественными науками и психологией, М. чувствовал себя помолодевшим; ему казалось, что и во Франции начинается возрождение прежней энергии. Франко-прусская война принесла ему страшное разочарование. Когда стал угрожать призрак этой войны, М. почти один рушился протестовать публично против увлечения тщеславным и грубым шовинизмом; здравый смысл и ясновидение историка не позволяли ему сомневаться относительно исхода войны. Голос его остался, однако, незамеченным. Слабое здоровье помешало ему выдержать осаду Парижа; он удалился в Италию, где известие о капитуляции Парижа вызвало у него первый припадок апоплексии. В брошюре: "La France devant l\'Europe" (Флор., 1871) он высказывает веру в бессмертие народа, остававшегося в его глазах представителем идей прогресса, справедливости и свободы. Едва оправившись, он принялся за новый громадный труд: "Histoire du XIX siecle", издал в три года 31/2 тома, но довел свое изложение лишь до битвы при Ватерлоо. Триумф реакции в 1873 г. отнял у него надежду на скорое возрождение отечества. Силы его все больше слабели, и 9 февр. 1874 г. он умер в Гиере; похороны его дали повод к республиканской демонстрации. М., по отзыву Тэна - не историк, но один из величайших поэтов Франции, его истории - "лирическая эпопея Франции". Чувство сострадания, жалости, пробудившееся в М. в детстве, когда он горько сознавал свое одиночество и бедность, сохранилось в нем во всех фазисах жизни и тотчас прорывалось наружу, как только воображение переносило его в чуждую ему эпоху. Он страдал вместе с жертвой, кто бы она ни была, и ненавидел гонителя. К самым ярким страницам французской историографии принадлежат те, на которых М. изображал муки и страдания людей, терпевших от веры в колдовство и от жестокого преследования страшной психической эпидемии. Отзывчивость его к чужим страданиям была слишком велика, чтобы он мог остаться беспристрастным зрителем современных ему событий. Злобы дня так сильно захватили его душу, что он внес их в изучениe прошлого; настоящее, особенно в трудах, написанных с половины 40-х гг., стало у него окрашивать в свой цвет прошлое и порабощать его своим потребностям и идеалам. Эта же необыкновенная впечатлительность, эти чувства жалости и любви являются элементом, связывающим воедино его разнообразные труды по истории, естествознанию и психологии. Отечество и семья были для него постоянно предметами боготворения. Семья, в глазах М., была основанием государства; любовь к семье у него была связана с любовью к родине, а эта последняя - с любовью к человечеству. У М. не было отвлеченной страсти к науке; все, что не было движением и жизнью, мало его интересовало. Характер М. был очень спокоен, образ жизни отличался чрезвычайной правильностью; ежедневно он работал с 6 часов утра до полудня и ложился спать обыкновенно в 10 вечера; никогда он не принимал приглашений на вечера или на обеды. Обхождение его было просто и приветливо, манеры сохраняли традиции вежливости старой Франции. Необыкновенную прелесть и оригинальность ему придавало нечто непосредственное, детское в его натуре, редкое у француза. Лучший материал для его характеристики дают изданные вдовой его из его записок "Ма jeunesse" (1884; см. А-в, "Новая книга о М.", в "Вестнике Европы", 1884, 5) и "Моn Journal. 1820 - 23" (1888). Ср. о М. essai Тэна (переведено в "Русской Мысли" 1886, 12); Gr. Monod, "Jules М." (П., 1876); его же, "Renan, Taine, M." (1894; отсюда "Жюль М." в "Русской Мысли", 1895, 3); Noel, "Jules M. et ses enfants" (1878); Correard, "M., sa vie, etc." (1886); J. Simoa, "Mignet, M., Henri Martin" (1889); В. И. Герье, "Народник во французской историографии" (Вестник Европы", 1896, 3 и 4). Из сочинений М. имеются на русском языке: "Обозрение новейшей истории" (СПб., 1838); "История Франции в XVI в." (СПб., 1860); "Краткая история Франции до французской революции" (CПб., 1838); "Реформа. Из истории Франции в XVI в." (СПб., 1862); "Женщина" (Одесса, 1863); "Море" (СПб., 1861); "Царство насекомых" (СПб., 1863); "Птица" (СПб., 1878); "История XIX в." (СПб., 1883 - 84, под ред. М. Цебриковой) и др.

А. М. Л.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Наука