Агрикола Г. О горном деле и металлургии в двенадцати книгах

ОГЛАВЛЕНИЕ

К читателю
Книга первая
Книга вторая
Книга третья
Книга четвертая
Книга пятая
Книга шестая
Книга седьмая
Книга восьмая
Книга девятая
Книга десятая
Книга одиннадцатая
Книга двенадцатая
Приложения
Примечания

Георгий Агрикола (лат. Georgius Agricola, настоящее имя нем. Georg Pawer — Георг Павер, Пауэр или Бауэр, то есть крестьянин; 1494—1555) — немецкий учёный, считающийся одним из отцов минералогии.
Георг Пауэр родился 24 марта 1494 г. в саксонском городе Глаухау. С 1514 по 1518 г. учился филологии в Лейпцигском университете у профессора Петера Мозеллануса, гуманиста, последователя Эразма Роттердамского.

В 1518—1522 гг. был ректором школы в Цвиккау.

С 1521 г. изучал в Лейпциге медицину, затем в 1523—1524 г. занимался в университетах Болоньи и Падуи.

В 1527 г. поселился в качестве практического врача в Йоахимстале в Богемии.

Переселившись в 1531 г. в Хемниц, он вполне посвятил себя науке горного дела, получил от курфюрста Морица годовое содержание и готовую квартиру, а впоследствии занял в Хемнице место городского врача и был бургомистром.

Агрикола был первым систематическим минералогом в Германии. Принимая во внимание морфологические признаки ископаемых, он различал простые и сложные минералы и разделял первые на земли, конкреции, камни и металлы. Эта система легла в основание всех дальнейших минералогических работ до XVIII столетия включительно.

Учёный скончался 21 ноября 1555 г. в Хемнице.

Большая советская энциклопедия: Агрикола (Agricola) Георг [настоящая фамилия Бауэр (Bauer); лат. agricola - земледелец, перевод немецкого слова Bauer] (24.3.1494 - 21.11.1555), немецкий учёный в области горного дела и металлургии (по образованию врач). В 1527-31 жил в городе Яхимове (Чехия) - крупном центре горнорудной и металлургической промышленности, а с 1533 в Хемнице (Саксония). А. впервые обобщил опыт горно-металлургического производства, систематизировав его по процессам: поиски и разведка месторождений полезных ископаемых; вскрытие и разработка месторождений; обогащение руд; пробирное искусство и металлургические процессы. В минералогии А. описаны 20 новых минералов и установлены методы определения их по внешним признакам. А. одним из первых проследил влияние условий труда на здоровье работающих. Изучал лечебные свойства металлов и минералов. Основной труд А. - «De re metallica» (закончен в 1550, впервые опубликован на латинском языке в 1556).

Является переводом с латинского трудов Георгия Агриколы — передового ученого XVI в. Широкий научный кругозор и прогрессивное научное мировоззрение позволили автору изложить и глубоко проанализировать основы горного дела и металлургии применительно к задачам развития техники и экономики той эпохи. На основании своих геологических представлений автор предложил способы поисков и разведки месторождений полезных ископаемых и дал рекомендации для выбора места заложения рудников. Описал технику добычи полезных ископаемых, устройства для подъема, вентиляции и водоотлива. Большой интерес представляют взгляды Агриколы в области металлургии, обогащения руд и пробирного анализа.

Первое издание выпущено издательством Академии иаук СССР в 1962 г.

Для широкого круга читателей — работников горнодобывающей промышленности.

К читателю
Горное дело, горная наука — древнейшие на земле. Горнякам сегодняшнего дня интересно знать, как на протяжении столетий развивалась эта наука, одним из основоположников которой считается передовой ученый XVI века Георгий Агрикола. Он был выдающимся минералогом, металлургом, врачом и писателем. Собрав и обобщив огромный фактический материал, Г. Агрикола создал обстоятельное руководство по горному делу и металлургии. Таким трудом явилось его основное сочинение «О горном деле и металлургии в двенадцати книгах» (De re metallica), которое считают первой энциклопедией горного дела.
Не одно поколение горняков пользовалось этой книгой, изучая основы горного дела. Четыре века отделяют нас от того времени, когда она была написана, но и сегодня поражают мудрость, удивительная разносторонность знаний ее автора. Он принадлежал к блестящей плеяде великих ученых, утверждавших прогрессивное научное мировоззрение.
Автору этой книги присущи качества, которые необходимы каждому ученому и в наши дни. Это — яркая приверженность науке, глубина знаний, стремление к новому, умение соединять последние достижения научной мысли своего времени с практикой, передовым производственным опытом, широкий научный кругозор, интуиция и талант исследователя.
Большую часть своей жизни Агрикола провел в Саксонии и Чехии, но в трудах его отражены опыт и особенности горного производства других стран. Многое из того, что написано Агриколой, и сегодня звучит исключительно современно, потому что ученый никогда не замыкался в кругу чисто научных проблем.
Агрикола — видный гуманист — понимал пагубное действие войн. Ему принадлежат слова: «Разве есть на свете что-либо трагичнее, вредоноснее, пагубнее войны? И разве есть что-либо радостнее, благороднее, целительнее мира?»
Книга «О горном деле и металлургии» представляет несомненный интерес для читателей горняков. И сегодня, как и в давние времена, она будет способствовать сближению народов.

Книга первая
Многие придерживаются такого мнения о горном деле, что оно якобы является делом случайным и грязным, и притом занятием такого рода, которое требует не столько искусства, сколько физического труда. Но мне, когда я в мыслях и думах пробегаю отдельные его составные части, оно представляется совершенно в ином свете. Ибо уж если кто является горняком, то ему надлежит быть весьма искушенным в своем деле и прежде всего уметь определять, какая гора, какой холм, какая местность, расположенная в долине или на равнине, могут быть с пользой раскопаны. Ему должны быть знакомы жилы, расселины и прослойки в породе. Далее, он должен досконально знать многообразные породы земель, растворов, драгоценных и обыкновенных камней, мраморов, скал, руд, смесей. Он должен знать способы ведения всяких подземных работ. Ему, наконец, должно быть известно искусство испытания руд и подготовки их к плавке, которое само по себе является весьма разнообразным. Ибо одних приемов требует золото, других — медь, третьих — ртуть, четвертых — серебро, пятых — свинец, и даже один лишь этот последний требует различных способов, будь то олово, висмут, свинец1.
Хотя и может показаться, что искусство кипячения жидких растворов до густоты не относится к горному делу, в действительности, однако, оно от него неотделимо, ибо в сгущенном виде эти растворы извлекаются из самой земли или добываются из тех или иных пород земель и камней, которые выкапываются горняками, и иные из них содержат металлы. Притом их добыча, в свою очередь, не является простой: так, одно дело — добыча соли, другое — соды,
третье — квасцов, четвертое — сапожного купороса2, пятое — серы, шестое — битума.
Горняку, кроме того, нельзя быть несведущим и во многих других искусствах и науках. Прежде всего в философии, дабы он мог знать происхождение и природу подземного мира, ибо он благодаря этому сможет находить более легкий и более удобный путь к недрам земли и получать из них более обильные плоды. Во-вторых, в медицине, дабы он мог печься о здравии рудокопов и других горнорабочих — оберегать их от заболеваний, которым они подвержены более других, а также самому уметь их лечить, либо своевременно позаботиться об оказании им врачебной помощи. В-третьих, в астрономии, дабы он знал страны света и мог по ним определять простирание руд. В-четвертых, он должен быть знаком и с наукой измерений, чтобы уметь измерять, как глубоко следует копать шахту до штольни, которая туда ведет, и определять пределы и границы каждой копи, особенно на глубине. Он должен знать и науку чисел, чтобы уметь рассчитать те издержки, которых требуют устройства и работы по рытью. Затем и архитектуру, чтобы не только самому уметь создавать различные устройства и подземные сооружения, но и лучше объяснять это другим. Далее рисование, чтобы уметь изобразить модели машин. Наконец, он должен быть сведущ и в вопросах права, особенно горного права, чтобы не нарушать прав других, ни самому терпеть какой-либо несправедливости и быть в состоянии брать на себя труд давать и другим юридические заключения.
Итак, необходимо, чтобы тот, кто заинтересован в приемах и правилах горного дела, прилежно и внимательно прочитал эти и другие наши книги, посвященные этим вопросам, или чтобы он справлялся обо всем этом у опытных горняков. Но ведь он найдет среди них не много таких людей, которые были бы сведущи

во всем этом деле. Ибо по большей части один знает способ рытья, другой — способ промывки, третий — выплавки; один имеет маркшейдерские навыки, другой искусно сооружает машины, а третий, наконец, опытен в горном праве. И мы, хотя также не исчерпываем науку нахождения и добычи руд, все же надеемся оказать большую услугу людям, стремящимся к тому, чтобы ее усвоить. Итак, мы приступаем к нашему предмету. •
Поскольку среди людей всегда существовали в отношении горного дела величайшие разногласия и в то время как одни воздавали ему высочайшую похвалу, другие его строго порицали, для меня стала совершенно очевидной необходимость, прежде чем я приступлю к самой передаче наставлений по горному делу, тщательно взвесить значение этого дела с целью выяснить правильное к нему отношение. Начну я с вопроса о пользе горного дела, вопроса, имеющего две стороны: полезно или нет горное дело для тех, кто им занимается; полезно ли оно или нет для прочих людей? Те, кто считает горное дело бесполезным для людей, посвящающих ему свой ревностный труд, прежде всего указывают, что вряд ли один человек на сто из тех, которые копают руды или же подобные горные породы, извлекает для себя из этого дела какие-либо выгоды. Напротив, говорят они, горняки, которые доверяют все свои надежные и добрым путем приобретенные средства столь сомнительной и призрачной фортуне, по большей части обманываются в своих чаяниях и, разоренные затратами и потерями, принуждены влачить самое горькое и жалкое существование.
Однако люди, которые так говорят, не видят, насколько велика разница между обученным и опытным горняком и горняком, не сведущим и неопытным в его занятии. Последний роет руды без разбора и различия, первый же сперва их пробует и исследует, и, если он при этом находит, что они слишком тонки или тверды или слишком слабы и рыхлы, он приходит к заключению, что рыть их- не стоит; он копает, следовательно, лишь выбранные им руды. Что же удивительного в том, что человек, неопытный в горном деле, терпит от занятия им ущерб, в то время как опытный в нем извлекает из него обильные плоды? То же ведь происходит и с земледельцами. Те из них, кто пашет землю сухую, твердую, тощую и доверяет ей семена, не собирают, конечно, такую жатву, как те, которые обрабатывают и засевают жирную и рыхлую почву. Так как, однако, среди горняков 'гораздо больше людей не сведущих в этом занятии, чем сведущих, то и получается, что рытье руд доставляет выгоды весьма немногим, а убытки причиняет многим. И вот поэтому простой
народ, невежественный в горном деле, нередко обманывается s своих расчетах. К тому же на рудники по большей части устремляются такие люди, которые либо оставили занятие торговлей, запутавшись в крупных и серьезных долгах, либо забросили серп и плуг, чтобы переменить свой крестьянский труд на другой. Вот почему если эти люди и наталкиваются иногда на рудные жилы или на другие ценные ископаемые, то это бывает скорее по счастливой случайности, чем после тщательного изучения таковых.
Но что горное дело все же наделило многих богатством, мы знаем из истории. Так, из книг древних писателей доподлинно известно, что некоторые процветавшие государства, некоторые цари и многие частные лица приобрели богатства благодаря рудникам, разрабатывая их вплоть до последних остатков. Это я, пользуясь многими известными и разительными примерами, обстоятельно показал и объяснил в первой книге моего сочинения «О старых и новых рудниках»3,' из каковых примеров явствует, что горное дело оказывалось для его ревнителей весьма полезным.
Хулители горного дела утверждают, что добыча руд — якобы крайне непрочное занятие, в противоположность земледелию, которому они воздают великие похвалы. Однако я не вижу оснований для таких утверждений. Ведь серебряные рудники во Фрейберге разрабатываются почти 400 лет и еще не исчерпаны, а свинцовые рудники в Госларе4 существуют уже 600 лет, в том и другом можно удостовериться из их анналов. В, Шемнице 5 и Кремнице6 общинным серебряным и золотым приискам уже 800 лет, о чем свидетельствуют древнейшие привилегии их жителей. Но, говорят, добыча руд отдельных копей не является устойчивой. Как будто горняк прикреплен или должен быть прикреплен к какой-либо одной определенной копи, как будто многие горняки не вкладывают свои средства в рудники сообща и как будто сведущий в горном деле человек не обращается к рытью другого рудника, если его успехи в первом не отвечают его ожиданиям. К тому же, например, руду в, Шенбергском руднике во Фрейберге добывали в течение времени, превышающего человеческую жизнь.
Разумеется, у меня нет намерения умалять чем-либо достоинства земледелия, и я не только охотно, но и всегда буду признавать, что доход рудокопа менее устойчив, чем доход земледельца, ибо рудные жилы когда-либо перестают давать металлы, в то время как поля обычно приносят свои плоды постоянно. Но доход горняков, чем менее он устойчив, тем более он бывает крупен, в силу чего недостаток в его устойчивости уравнивается его значительностью. И, действительно, если сравнить годовой доход

от свинцового рудника с доходом от урожая наилучшего поля, то оказывается, что он втрое или, по крайней мере, вдвое превосходит последний, а если это так, то во сколько же раз превосходит урожай полей доход от серебряной или золотой жилы? По поводу этого верно и тонко писал Ксенофонт о серебряных рудниках афинян: «Бывает земля, которая, будучи засеяна, не приносит плодов, а, разрытая, прокормит гораздо большее число людей, чем если бы она приносила плоды»7. Итак, пусть земледельцы обрабатывают тучные поля и возделывают плодородные долины ради их плодов, горнякам же пусть они оставляют мрачные лощины и бесплодные горы, чтобы они выкапывали из них драгоценные камни и металлы, мерило ценности не только плодов, но и всех вещей, которые продают и покупают.
Говорят еще, что опасно предаваться занятию горным делом, так как рудокопы то гибнут от пагубного воздуха, который они вдыхают, и чахнут от пыли, изъязвляющей легкие, которую они в себя вбирают, то погибают, задавленные горными обвалами, то, срываясь со спусков в копи, ломают себе руки, ноги и шею. А если это так, то не приходится столь высоко ценить пользу от каких бы то ни было доходов, коли ради их значительности здоровье и сама человеческая жизнь подвергаются чрезвычайной опасности и величайшему риску.
Все это, признаю, настолько серьезно и столь полно страхов и опасностей, что во избежание всех этих бед я считал бы, что совсем не нужно было добывать руду, если бы рудокопы в самом деле подвергались им и не могли бы никоим образом от них уберечься. Действительно, не ценнее ли сама жизнь, чем обладание всеми благами мира, не то что металлами? К тому же, кто погибает от всего этого, тот, в сущности, сам не обладает ничем, но лишь оставляет свое достояние наследникам. Однако поскольку такие беды приключаются в действительности редко и только с непредусмотрительными рудокопами, они не отпугивают горняков от рытья копей, как не отпугивает плотников от их ремесла несчастье, приключившееся с кем-либо из них, если он, свалившись по собственной неосмотрительности с высокого здания, испускает дух.
Вот мои ответы на отдельные возражения против горного дела, обычно выдвигаемые теми, которые вопят, что, дескать, оно бесполезно для занимающихся им, что доход от него зависит от неопределенного случая и что оно вообще гибельно для них. Теперь перехожу к тем, которые утверждают, что горное дело не доставляет пользы и всем прочим людям, так как, дескать, металлы, драгоценные камни и иные ископаемые богатства для людей вообще бесполезны.
Они стараются доказать это разного рода аргументами и примерами, а яростными нападками на горное дело стараются также вырвать и у нас признание этого. Однако пользуются они прежде всего такими аргументами: земля, дескать, не скрывает и не удаляет от взоров то, что полезно, и тем более то, что необходимо для рода человеческого, но, как благожелательная и благодетельная мать, она щедро источает из себя самой и выносит на свет и на общее любование травы, овощи, ягоды, фрукты. Напротив, ископаемые она таит глубоко в своих недрах, стало быть, они и не должны из нее насильственно исторгаться. Их исторгают из земли преступные люди, которых, как говорят поэты, породил нынешний железный век и которых Овидий за эту дерзость заклеймил по заслугам следующими стихами:
И от богатой земли не одних урожаев и должной Требовать стали еды, но вошли в утробу земную; Те, что скрывала земля, отодвинув их к теням
стигийнским,
Стали богатства копать, ко всякому злу побужденье, С вредным железом тогда железа вреднейшее злато Вышло на свет, и война, что и златом крушит
и оружьем8.
Другой их аргумент состоит в следующем: металлы, дескать, не приносят никакой пользы людям, и, стало быть, мы не должны их отыскивать. Человеческое естество состоит из души и тела, но ни то, ни другое не нуждается в ископаемых вещах. Ибо сладчайшая пища для души — это созерцание природы, познание наилучших искусств и наук, постижение того, в чем состоит добродетель, в каковых наивысших помыслах она и должна упражняться, чтобы, насыщаясь отрадой добрых познаний, не была одержима никакими иными вожделениями. А тело, поскольку оно довольствуется необходимой пищей и одеждой, получает от плодов земли и разного рода обитающих на ней животных в изобилии превосходную пищу и питье, которыми оно наилучшим образом насыщается, благодаря которым растет и продлевает свое существование. Лен, а также шерсть и мех многочисленных животных с избытком дают легко приобретаемую и отнюдь не дорогую одежду телу; ее дают также мягкий и без особого труда добываемый древесный пух, равно как и пряжа шелковичного червя9. Телу, таким образом, вовсе не требуются металлы, сокрытые в недрах земли и по большей части дорого стоящие. Поэтому, говорят противники горного дела, и целый сонм просвещенных людей подтверждает слова, некогда сказанные Еврипидом и справедливо бывшие постоянно на устах у Сократа: «Серебро и пурпур не столько служат человеческой жизни, сколько украшением для трагических акте-

ров»10. Противники горного дела с похвалой приводят слова Тимокреона Родосского":
Ты, слепой Плутос, лучше бы не появлялся ни на земле,
ни на море,
но жил бы себе в Тартаре и на берегах Ахерона, ибо от тебя происходят все беды,
претерпеваемые людьми.
И они до небес возносят стихи Фокилида12:
Злато и.серебро — зло для смертных! Золото — зачинщик преступлений, гибель для жизни, разорение для дел. О, если бы ты не было столь соблазнительной
пагубой!
Из-за тебя совершаются грабежи и убийства, происходят битвы, братья злоумышляют против братьев,
дети против родителей.
Нравятся им и стихи Навмахия13:
Серебро и золото — пыль, пыль на песчаном берегу моря, камушки, рассыпанные по берегам рек.
Напротив, они порицают следующие стихи Ев-рипида:
Бог для мудрого — Плутос, а все прочее — пустяки
и суесловие!
Они порицают и слова Феогнида14:
До тех пор, рока я обладаю тобою, о Плутос, прекраснейший и покойнейший из богов,
я могу быть добрым или злым.
Они бранят и Аристодема Спартанского, говорившего:
Деньги делают человека; бедняк не считается хорошим
и не находится в чести.
Они порицают и следующие стихи Тимокла15:
Серебро — душа и кровь для смертного, Тот, кто не накопил себе его, тот бродит мертвецом
среди живых.
Наконец, они упрекают Менандра16 за то, что тот писал:
Эпихарм проповедует, что вода, ветры, огонь, земля,
солнце, звезды являются божествами,
а я считаю приносящими пользу нам божествами
принадлежащие нам золото и серебро,
ибо если ты имеешь их в своем доме, ты можешь
потребовать
всего, чего хочешь, тебе достается все — поле, дом, рабы, серебряная утварь, равно как
к твоим услугам
оказываются друзья, судьи, свидетели. Лишь одаривай пощедрей, и ты будешь иметь
в услужении самих богов!
Кроме того, противники горного дела аргументируют тем, что, дескать, рытьем руд опустошаются поля, ввиду чего в Италии были даже установлены некогда законом меры предосторожности, чтобы никто ради руд земли не копал
и не портил плодороднейших полей, виноградников и масличных рощ. Из-за рудников, говорят они, вырубаются леса и рощи, ибо для подземных сооружений, горных устройств, плавки руды без конца требуется дерево. А вырубкой лесов и рощ, кроме того, разгоняются птицы и звери, из которых многие служат человеку превосходной и вкусной пищей. Промывка руд, отравляя ручьи и реки, убивает или прогоняет рыбу. Жители этих местностей, вследствие опустошения полей, лесов, рощ, ручьев и рек, испытывают чрезвычайные трудности в заготовке необходимых предметов продовольствия, а вследствие ощущаемого недостатка в дереве должны также нести большие издержки на разного рода постройки. Таким образом, говорят они, должно быть ясно для всех, что от рытья копей проистекает больше ущерба для людей, чем выгод от тех руд, которые из них добываются.
Наконец, противники горного дела, ожесточенно споря и приводя разного рода примеры против устройства рудников, указывают, что наиболее выдающиеся люди, довольствуясь добродетелями, пренебрегают металлами и воздают похвалу Бианту17 за то, что он отнюдь не считал своими призрачные дары фортуны; именно он, когда враги взяли его родной город Приену и ее граждане, взвалив на себя драгоценные вещи, бежали из города, спрошенный кем-то, почему же он ничего из своего имущества не берет с собой, ответил: «Я все свое несу с собой».
Они указывают и на Сократа, который 20 мин, присланных ему благодарным учеником Ари-стиппом, отослал, по велению бога, обратно. И Аристипп18, как они указывают, следуя примеру своего учителя, так же, как и он, презирал золото и не ставил его ни во что: когда он однажды совершал переход со своими рабами и они, под бременем золота, которое несли, замедлили шаг, он велел им оставить на себе лишь столько золотого груза, сколько они могли без труда нести дальше, а остальное бросить. И разве, говорят они, Анакреон Теосский, старый и благородный поэт, не отдал пять талантов19, которыми его одарил Поликрат20, после того как он две ночи из-за них не спал, сказав: не стоит забот то, что их причиняет! Также и благородные и мужественные полководцы, указывают они, были, подобно философам, равнодушны к золоту и серебру и пренебрегали ими. Так, Фокион Афинский , который часто предводительствовал войском, отнесся с полным равнодушием к груде золота, посланной ему в дар Александром Македонским. И Маний Курий велел отнести золото, а Фабриций Лусцин23 — серебро и медь обратно самнитянам, более того, некоторые государства законами и постановлениями исключали золото и серебро из поль-

зования и употребления их гражданами. Так, лакедемоняне, по повелению и наставлению Ли-курга, тщательно допытывались у своих сограждан, владеют ли они ими или нет: кто был изобличен во владении ими, должен был понести наказание по закону и по суду. А жители и обитатели города на Тигре, называвшегося Ба-битакой, зарывали золото в землю, чтобы никто им не пользовался. И вожди скифов осуждали употребление золота и серебра, чтобы не допускать скаредности.
Даже и сами металлы подвергаются нападкам. Во-первых, развязно бранят золото и серебро, называя их пагубными и нечестивыми рода человеческого, ибо те, которые ими владеют, пользуются величайшим почетом, те же, у кого их нет, строят владеющим ими .всяческие козни, вследствие чего эти металлы бывают нередко причиной гибели и тех, и других. Так, Полимнестор24, царь фракийский, убил Полидора, своего знатного гостя, сына его тестя и старого друга Приама, чтобы завладеть его золотом. Чтобы похитить золотые и серебряные сокровища, тирский царь Пигмалион убил мужа своей сестры, жреца, не считаясь ни с узами родства, ни с религиозными заветами. Из-за золота Эрифила предала врагу своего мужа Амфиарая26. Ласфен предал город Олинф подкупившему его Филиппу Македонскому . Дочь Спурия Тарпейя28, подкупленная золотом, впустила сабинян в римскую крепость. Кай Курион29 продал отечество диктатору Цезарю. И для Эскулапа 30, величайшего врача, считавшегося сыном Аполлона, золото явилось причиной гибели. Также и Красе31, который с вожделением взирал на парфянское золото, был разбит вместе со своим сыном и с одиннадцатью легионами и подвергся глумлению со стороны врагов: они влили расплавленное золото в рот убитого, приговаривая: «Ты жаждал золота, так пей же его!».
Однако нужно ли нам для этого так много примеров из древних повествований? Разве мы не видим почти каждый день, как из-за золота и серебра взламываются двери, пробиваются стены, злополучные путники убиваются алчным отродьем людей, рожденных для воровства, святотатства, грабежей и разбоя, и как, с другой стороны, схваченных воров вешают, святотатцев сжигают живыми, разбойников колесуют? Разве из-за золота и серебра не предпринимаются войны, которые оказываются гибельными не только для тех, против кого они направлены, но и для тех, кто их предпринимает? И разве эти металлы не дают также повод всяким гнусным деяниям — совращениям девиц, прелюбодеяниям, кровосмешениям, изнасилованиям. Потому и поэты, когда они изображают Зевса превратившимся в золотой дождь, про-

никшии в лоно Данаи , ничего другого этим не желают сказать, как то, что он проложил себе золотом надежный путь к неприступной башне, служившей обителью девушки, чтобы совершить над ней насилие. Кроме того, золотом и серебром колеблется добросовестность, покупаются судебные решения, учиняются нескончаемые преступления. И, следовательно, как говорит Проперций:
Ныне ж заброшены все святыни в покинутых рощах, Все, благочестье забыв, золото только и чтут. Золотом изгнана честь, продажно за золото право, Золоту служит закон, а без закона и стыд33.
И Дифил34 тоже говорит:
Считаю, что нет ничего могущественнее золота,
Им разрешаются, им вершатся все дела.
Поэтому наиболее порядочные люди с полным основанием
презирают золото и серебро и ни во что их не ставят.
Это говорит и старец у Плавта:
Я ненавижу золото — оно часто внушало многим людям много превратных мыслей.
Да и другие поэты резко и с негодованием нападают на деньги, которые чеканятся из золота и серебра, особенно Ювенал:
Правда, еще роковая Деньга не обитает во храме, Мы не воздвигли еще алтарей и монетам не создан Кули...35
И в другом месте:
Деньги презренные сразу внесли иностранные нравы. Нежит богатство,— оно развратило роскошью гнусной Все поколенье...36
Многие расхваливают поэтому вещевой обмен37, которым люди некогда пользовались до изобретения денег и которым иные простые народы пользуются и поныне.
Наконец, противники металлов подвергают сильнейшим нападкам и прочие металлы, особенно железо, говоря, что ничего не могло стать для человеческой жизни большей пагубой, чем оно. В самом деле, из него изготовляются мечи, дротики, копья, пики, стрелы, которыми люди людям наносят ранения и при помощи которых совершают убийства и разбой, ведутся войны. Это вызвало возмущение еще у Плиния, писавшего:
Мы пользуемся железом как оружием не только лицом к лицу с неприятелем, но и как летучим снарядом, то выбрасываемым нз метательной машины, то бросаемым вручную и иногда оперенным, что я считаю преступнейшим коварством человеческой изобретательности, ибо для того, чтобы смерть настигла человека быстрее, мы сделали ее крылатой и придали железу крылья38.
Но метательный снаряд попадает в тело одного человека, как и стрела, послана ли она
on
из лука или из «скорпиона» или из катапульты, а вот железное ядро бомбард ы40, пущенное в воздух, может пройти через тела несколь-
8

ких людей, и даже никакой мрамор или скала не являются настолько крепкой преградой, чтобы оно не могло бы их пробить силой своего удара. Оно сравнивает с землей самые высокие башни, раскалывает, проламывает и разрушает крепчайшие стены. Поэтому, разумеется, баллисты, мечущие камни, и тараны, равно как и другие метательные орудия древних, пробивавшие стены и даже сваливавшие укрепления, в сравнении с бомбардами не представляются особенно мощными. Эти бомбарды издают страшный грохот и гул, как если бы это были удары грома; они извергают искрометное пламя, как молнии, поражают какие бы то ни было сооружения, сокрушают их и разрушают, изры-гая огонь и вызывая пожары, подобно ударам молнии. О нечестивых людях нашего века можно было бы поэтому сказать с гораздо большим основанием, чем когда-то о Сальмонее41, что они похитили у Юпитера молнии, вырвав их из его рук. Положительно, эта пагуба послана на землю из преисподней, чтобы Орк мог зараз похитить множество людей, гибнущих от единого удара.
Но так как ручные бомбарды в настоящее время редко делаются из железа, а большие бомбарды не бывают железными никогда, но изготовляются из того или иного сплава меди и олова, то противники металлов проклинают эти металлы еще больше, чем железо. При этом они припоминают также медного быка Фала-рида42, пергамского медного быка, «железную собаку», «лошадку»43, ножные и ручные оковы, пыточные клинья и крюки, раскаленные пластины, указывая, что люди, жестоко истязаемые этими орудиями, признаются в преступлениях и злодеяниях, которых они в действительности никогда не совершали, и без вины подвергнутые всевозможным пыткам безжалостно умерщвляются. Также и свинец объявляется вредоносным и пагубным, ибо расплавленный свинец служит орудием казни людей, как о том гласят, например, следующие стихи Горация, обращенные к фортуне:
Нужда суровая предвестницей твоею Железных никогда не разжимает рук И гвозди тяжкие, да клинья всюду с нею, Свинец расплавленный, да крюк44.
Чтобы возбудить еще большую ненависть к этому металлу, хулители металлов не обходят молчанием и свинцовые ядра, и пульки мелких бомбард, делаемые из него, и, наконец, переносят на него самого вину за причинение ранений и смерти.
Итак, делают они свой вывод, поскольку сама природа зарыла металлы глубоко в землю и поскольку они для жизненных потребностей отнюдь не представляются необходимыми, метал-
лы презираются и отвергаются всеми наиболее порядочными людьми и не должны поэтому из земли выкапываться; а поскольку металлы, будучи выкопаны из земли, всегда становились причиной многих больших зол, то из этого вытекает, что и само горное искусство не только не является полезным, но оказывается вредным и пагубным.
Такого рода трагические речи приводят в такое смятение многих добрых людей, что их охватывает жесточайшая ненависть к металлам; они были бы рады, если бы металлов вообще не было, а коли уже они есть, то никем не выкапывались бы из недр земли. Однако с чем большим уважением я отношусь к особой честности, бескорыстию и благожелательности этих людей, тем сильнее я все же озабочен старанием вырвать из их мыслей и полностью устранить все их заблуждения в отношении металлов и сделать доступным правильное и наиболее полезное для человеческого рода суждение о них.
Прежде всего люди, осуждающие металлы и отвергающие пользование ими, не видят, что они этим осуждают самого бога, обвиняют его в злодеяниях, по сути дела утверждая, будто он создал некоторые вещи напрасно и без всякого разумного основания и, таким образом, является виновником причиняемых ими зол. Такие мысли, разумеется, недостойны благочестивых людей и испытанных мужей.
Далее. Земля таит металлы в своих недрах, разумеется, не потому, что она не желала бы допустить добычи их людьми, но потому, что заботливая и плодотворная природа, предоставив каждой вещи свое место, порождает металлы в жилах, расселинах и в стыках скал, равно как и в собственных вместилищах и пристанищах материи. Ибо металлы не могут рождаться в других стихиях, так как им для этого там не хватает вещества, либо, если они рождаются в воздухе, что бывает чрезвычайно редко, они не имеют возможности для устойчивого пребывания и собственной силой и тяжестью уносятся вниз, на землю. Следовательно, поскольку руды имеют постоянное и устойчивое местонахождение в недрах земли, кому же не видно, что выступающие против металлов не подкрепляют того, что они хотят доказать, мало-мальски убедительной аргументацией?
Но, говорят они, поскольку металлы расположены в земле, в их собственном месте рождения, они и не должны оттуда -извлекаться, будучи заключены и сокрыты в столь потаенном месте. Но этим столь докучливым хулителям горного дела я вместо металлов противопоставил бы рыб, которых, хотя они и сокрыты и сами прячутся в водах, мы ловим даже в море, несмотря на то, что разведывание морских пучин

для человека, существа земного, представляется делом куда более чуждым, чем разведывание недр земли. Как птицы рождены для того, чтобы свободно летать в воздухе, так рыбы сотворены для странствования по водам. Однако прочим существам природа предоставила землю, чтобы они на ней обитали, а человеку, кроме того, чтобы он ее возделывал и чтобы он извлекал из ее недр руды и другие полезные ископаемые.
Но и на' это возражают противники металлов — рыбами мы питаемся, а минералами ни голода, ни жажды не утолишь; они не годятся также и для одевания тела — другой аргумент, которым они тщатся доказать, что нет нужды выкапывать из земли руды.
В действительности, однако, человек не может обойтись без металлов, когда он обзаводится всем тем, что в изобилии доставляет ему пропитание и одежду. Ибо если сельское хозяйство доставляет обилие пищи нашему телу, то никакая работа в нем не может быть выполнена и доведена до конца без инструментов. В самом деле, земля взрыхляется плугами и сохами, мотыгой удаляются пни и корни, посеянное семя боронуют и посевы полют, созревшие колосья, после того как они сжаты серпами, молотят на току цепами и очищают веялками, а чистое зерно ссыпают в амбар. Для того же, чтобы получить наилучшие и обильнейшие плоды с деревьев и кустарников, нам необходимо их окапывать, подрезать, прививать, что также невозможно без инструментов. Мы не можем также хранить жидкости — молоко, мед, вино, масло — без сосудов, ни оберегать разного рода животных от продолжительного дождя или невыносимого холода без устройства помещений для них. Но сельскохозяйственные инструменты — это по большей части орудия, сделанные из железа; таковы плуг, соха, мотыга, борона, коса, садовый нож, виноградный нож, заступ, серп, вилы. К ним следует присоединить сосуды из меди или свинца.
Но и деревянные инструменты и сосуды не могут быть изготовлены без железа. И ни винный погреб или погрей для масла, ни помещения для животных, ни какие-либо вообще хозяйственные службы не могут быть устроены без железных инструментов. Наконец, уводится ли из стада на убой бык, баран, козленок или другое животное, передает ли птичник повару цыпленка, курицу, каплуна из числа находящихся в поместье, разве возможно животных рассечь на части и разделать их мясо без топора или ножа? Я уж не стану говорить о медных чанах и котлах для варки, ибо для варки, скажут нам, употребляются и глиняные сосуды, которые впрочем также не могут быть вылеплены и сформованы гончаром без инструментов, как не могут без железа быть изготовлены
и деревянные инструменты. Но, кроме того, если человек добывает пропитание охотой, ловлей птиц и рыбной ловлей, то не пронзает ли охотник оленя, запутавшегося в сетях, рогатиной, не сражает ли он его, стоящего или бегущего, стрелой и не пробивает ли он его тело пулей из бомбарды? Разве птицелов не убивает пущенной стрелой тетеревов или фазанов или не пускает в них также пулю из бомбарды? Я уж умолчу о силках и других снарядах, посредством которых ловят рябчиков, дятлов и других лесных пернатых, чтобы мне не заниматься здесь не вовремя всеми ими в отдельности. А разве рыбак, наконец, не ловит удочкой и неводом рыбу в море или рыбных водоемах, садках, реках? А к концу удочки ведь прилажен железный крючок, к неводу же нередко привешиваются свинцовые или железные грузила. Пойманную рыбу большей частью топорами и ножами рассекают и разрезают на части и потрошат.
Но о предметах питания сказано нами более чем достаточно. Теперь скажу об одежде, которая делается из шерсти, льна, перьев, волоса, шкур, кожи. Так, сначала стригут овец, снятую шерсть расчесывают, затем прядут пряжу, далее основу вешают на ткацкий станок и вдевают уток и, наконец, ткут при помощи берда, чтобы либо из нитей, либо из нитей и волос получить ткань. А лен, после его теребления, сначала расчесывают гребнем, затем мочат и снова сушат, бьют вальком или мнут, снова чешут, вытягивают в нити, из которых и ткут полотно. Неужели же сукнодел или ткач располагает каким-либо инструментом, который не был бы сделан из железа, или таким деревянным инструментом, который был бы сделан без помощи железного? Далее, портному приходится разрезать сукно или полотно. Разве он мог бы делать это без ножа или ножниц? И разве он сошьет какое-либо платье без иглы? Даже какой-нибудь народ, живущий за морем45, не мог бы плести себе покров из перьев без таких же инструментов. И скорняки не могли бы обходиться без них, от каких бы зверей ни были шкуры, с которыми им приходится иметь дело. И сапожник нуждается в резаке, которым он разрезает кожу, в ноже, которым он ее скоблит, и в шиле, которым он в ней протыкает дыры, чтобы можно было изготовить башмаки. Все эти покровы для тела либо ткут, либо шьют. Наконец, строения, которые также охраняют тело от дождей, ветров, холода, зноя, не воздвигаются без топора, пилы, сверла и т. д.
Требуется ли еще говорить об этом? С устранением металлов из обихода людей была бы учичтожена всякая возможность как ограждения и поддержания их здоровья, так и вообще ведения цивилизованного образа жизни.
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Наука