Майерс Д. Изучаем социальную психологию

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть II. Социальное мышление

Глава 8. Сила позитивного мышления

Выше мы обсудили два пристрастия, которые, как обнаружили социальные психологи, присущи многим из нас: тенденцию игнорировать влияние внешних сил при истолковании поведения других людей (фундаментальная ошибка атрибуции) и тенденцию благосклонно к себе относиться (пристрастие «к игре в свою пользу»). Первое может привести нас к непониманию чужих трудностей (например, мы можем предположить, что безработные непременно ленивы или некомпетентны). Второе может разжечь конфликт между отдельными людьми и даже между целыми народами, когда каждый считает себя более высоконравственным и достойным восхищения, чем другие.

Исследования фундаментальной ошибки атрибуции и пристрастия «к игре в свою пользу» раскрывают глубинную правду о человеческой природе. Но отдельные истины редко дают исчерпывающее представление о предмете, потому что мир очень сложен. Реальная жизнь вносит очень важные дополнения. Высокая самооценка — чувство собственного достоинства — помогает людям приспосабливаться к жизненным обстоятельствам. По сравнению с теми, кто имеет низкую самооценку, люди, у которых она высока, более счастливы, менее невротичны, меньше страдают от язв и бессонницы, менее склонны к употреблению наркотиков и алкоголизму (Brockner & Hulton, 1978; Brown, 1991). Многие психологи-практики сообщают, что в основе отчаяния чаще всего кроется непризнание человеком своих достоинств.

Дополнительное исследование «локуса контроля», оптимизма и «приобретенной беспомощности» подтверждает, насколько выгоднее считать себя компетентным и умелым. Альберт Бандура (Albert Bandura, 1986) свел все вышеупомянутые понятия в одну концепцию, названную им самоэффективностью, — своего рода научную трактовку здравого смысла, на который опирается сила позитивного мышления. Оптимистическая вера в собственные силы приносит ощутимые плоды. Люди с высокой самоэффективностью более настойчивы, менее тревожны, менее склонны к депрессиям, добиваются больших успехов в обучении (Gecas, 1989; Maddux, 1991; Scheier & Carver, 1992).

Локус контроля

«Я совсем ни с кем не общаюсь»,— пожаловался холостяк лет сорока с небольшим студенту-практиканту Джерри Фаресу (Jerry Phares). По настоянию Фареса пациент отправился на танцплощадку, где танцевал с несколькими женщинами. «Мне просто повезло,— говорил он позже. — Такое бывает раз в жизни». Когда Фарес рассказал об этом случае своему куратору Джулиану Роттеру (Julian Rotter), произнесенная пациентом фраза послужила толчком к кристаллизации идеи, которую Роттер в то время обдумывал. В ходе его экспериментов и клинической практики «встречались пациенты, которые постоянно чувствовали, что все с ними случающееся происходит по воле тех или иных внешних сил, в то время как другие пациенты чувствовали, что все с ними случающееся в большей степени зависит от их собственных усилий и навыков» (цитируется по Hunt, 1993, р. 334).

А как по-вашему? Кем чаще бывают люди — капитанами собственных судеб или жертвами обстоятельств? Драматургами, режиссерами и исполнителями главных ролей в своей собственной жизни или пленниками ситуаций? Роттер назвал эту установку локусом контроля. Вместе с Фаресом он разработал 29 парных утверждений для определения локуса контроля человека. Представьте, что этот тест предложен вам. Во что вы больше верите?

В конечном счете к людям относятся так, как они этого заслуживают.

или

К сожалению, часто случается, что, как бы человек ни старался, многие его достоинства так и остаются непризнанными.

Все, что со мной случилось,— моих рук дело.

или

Иногда я чувствую, что недостаточно контролирую свою жизнь.

И простой человек может влиять на решения правительства.

или

Этим миром правят лишь власть предержащие, маленький человек не в состоянии что-либо изменить.

О чем свидетельствуют ваши ответы (взято из: Rotter, 1973)? О вашей вере в то, что вы держите под контролем собственную судьбу (внутренний локус контроля)? Или о том, что вашу судьбу определяют посторонние силы и случайное стечение обстоятельств (внешний локус контроля)? Те, кто полагает, что их жизнь контролируется изнутри, скорее всего, отлично учатся в школе, бросают курить, пользуются ремнями безопасности, применяют контрацептивы, сами решают свои семейные проблемы, зарабатывают много денег и предпочитают достижение долгосрочных целей немедленному вознаграждению (Findley & Cooper, 1983; Lefcourt, 1982; Miller & others, 1986).

Приобретенная беспомощность против самоопределения

Преимущества чувства контроля над ситуацией выявляются и при исследовании животных. Собаки, приученные к тому, что они совершенно беспомощны перед ударом электрического тока, не проявляют инициативу и в других ситуациях, когда они могли бы избежать наказания. Собаки, которые научились контролировать ситуацию (успешно избежавшие первых ударов), легко приспосабливаются к новым условиям. Исследователь Мартин Селигман (Martin Seligman, 1975, 1991) отмечает, что приобретенная беспомощность проявляется и в поведении людей. Так, люди в состоянии подавленности или депрессии становятся пассивными, так как считают, что все их усилия будут неэффективными. И у беспомощных собак, и у подавленных людей парализована воля, они ведут себя апатично, с пассивным смирением.

Здесь кроется разгадка, каким образом общественные институты — независимо от их целей, тут можно вспомнить и больницы и концлагеря — могут обезличивать людей. «Хорошие пациенты» в больницах не вызывают персонал, не задают вопросов, не пытаются контролировать происходящее (Taylor, 1979). Такая пассивность может быть хороша для эффективной работы больницы, но не для людей. Ощущение того, что вы можете что-то сделать, что вы держите под контролем свою жизнь, положительно влияет на здоровье и сопротивляемость болезням. Потеря контроля над тем, что вы делаете сами и что делают с вами другие, может привести к стрессу (Pomerleau & Rodin, 1986). Некоторые болезни напрямую ассоциируются с чувством беспомощности и ограничением выбора. Отсюда быстрое угасание и смерть в концентрационных лагерях и хосписах. Пациенты больниц, обретающие веру в возможность контролировать стресс, требуют меньше болеутоляющих и успокоительных средств, медперсонал отмечает их меньшую тревожность (Langer & others, 1975).

Эллен Лангер и Джудит Родин (Ellen Langer and Judith Rodin) продемонстрировали важность личностного контроля, сравнив два варианта отношения персонала к обитателям престижного дома престарелых в Коннектикуте. В общении с одной группой исполненные добрых намерений работники подчеркивали: «Мы в ответе за то, чтобы вы могли гордиться этим домом и быть счастливы в нем». Они обеспечивали своим пассивным пациентам нормальный доброжелательный, сочувственный уход. Три недели спустя состояние большинства из этой группы было оценено ими самими, наблюдателями и сиделками как ухудшившееся. Другой вариант отношения, предложенный Лангер и Родин, вводил личный контроль. Здесь делался акцент на предоставление пожилым людям выбора и возможностей влиять на политику дома престарелых, а также на их личную ответственность за то, чтобы сделать их жизнь такой, какой они хотят ее видеть. Эти пациенты могли принимать некоторые самостоятельные решения и выполняли определенные обязанности. За последующие три недели 93 % из этой группы стали более активными, бодрыми и довольными жизнью.

Переживания пожилых людей из первой группы, должно быть, сходны с теми, что пришлось испытать 87-летнему психологу Джеймсу Маккею (James MacKay, 1980:

« Прошлым летом я на какое-то время перестал быть личностью. У моей жены был артрит коленного сустава, из-за чего она не могла передвигаться без специального приспособления, а я как раз в этот момент сломал ногу. Мы переехали в дом по уходу за престарелыми. Там был уход, но не было дома. Все решали врач и старшая сестра; мы же были всего-навсего одушевленными предметами. Слава богу, это продолжалось всего лишь две недели... Директор дома престарелых был компетентным руководителем, сочувствующим своим подопечным. Я считал, что это лучший дом по уходу за престарелыми в городе. Но мы не были личностями с того момента, как вошли туда, и до тех пор, пока не уехали. »

Исследования подтверждают, что системы управления или руководства людьми, стимулирующие самоэффективность, будут на самом деле способствовать их здоровью и счастью (Deci & Ryan, 1987).

- Заключенные, у которых есть какая-то возможность контролировать обстановку вокруг — передвигать стулья, включать и выключать свет, решать, смотреть ли телевизор, испытывают меньшее напряжение, реже болеют, среди них меньше случаев вандализма (Ruback & others, 1986; Wener & others, 1987). - У работников, имеющих большую свободу при выполнении заданий и принятии решений, лучшее моральное состояние (Miller & Monge, 1986).

- Обитатели домов престарелых и тому подобных учреждений могут прожить дольше и, без сомнения, чувствуют себя более счастливыми, когда им предоставляется свобода выбора в таких вопросах: что съесть на завтрак, когда пойти в кино, встать ли рано, лечь ли поздно и т. д. (Timko & Moos, 1989). - Обитатели приютов для бездомных, осознающие, что у них нет выбора даже в том, когда им есть и спать, и что в их жизни многое определяется не ими самими, скорее всего будут беспомощны и пассивны в поисках работы и жилья (Burn, 1992).

Размышления о самоэффективности

Хотя психологические исследования, посвященные изучению самоконтроля, начались сравнительно недавно, сама мысль, что для человека очень важно ощущать личную ответственность за свою жизнь и реализовать свои потенциальные возможности, не нова. В свое время фраза «ты можешь сделать это» — лейтмотив книг Горацио Элджера о быстром обогащении — стала настоящей американской мечтой. Ее можно найти и в бестселлере 50-х годов «Сила позитивного мышления» Нормана Винсента Пила (Norman Peal «The Power of Thinking») («Если мыслить позитивно, то и результаты будут позитивными. Все очень просто»), а также в многочисленных брошюрах и видеокурсах из цикла «Помоги себе сам», которые ведут людей к успеху через создание у них позитивного настроя мышления.

Изучение самоконтроля дает нам большую уверенность в таких традиционных добродетелях, как настойчивость и надежда. Однако Бандура подчеркивает, что самоэффективность вряд ли возрастет от одного только самовнушения («Я могу, я могу, я могу...») или от чрезмерного восхваления, что возносит человека в небеса, как воздушный шарик («Ты просто гений!»). Главный источник ее роста — пережитый опыт успеха. Если ваши первые усилия похудеть, бросить курить или улучшить школьные оценки эффективны, ваше самоуважение возрастает.

Освоив физические навыки сопротивления насильнику, женщины чувствуют себя менее уязвимыми, меньше тревожатся и лучше владеют собой (Ozer & Bandura, 1990). После первых академических успехов у студентов растет мнение о своих способностях, что, в свою очередь, нередко побуждает их трудиться еще упорнее и добиваться большего (Felson, 1984; Marsh & Young, 1997). Сделать все возможное и достичь желаемого — значит почувствовать себя более уверенным и могущественным.

Это и есть сила позитивного мышления. Но давайте вспомним, с чего мы начали наше рассуждение о самоэффективности: любая истина, оторванная от окружающих ее истин, это только половина истины. Истина, заключенная в идее самоэффективности, может вдохновить нас не смиряться перед неблагоприятными обстоятельствами, не отступать после первых неудач, прилагать усилия, борясь с сомнениями. Но, чтобы маятник не качнулся слишком далеко в сторону этой истины, мы должны вспомнить, что это еще не вся история. Если с помощью позитивного мышления можно создать все, что угодно, то тем, кто несчастлив в браке, беден или подавлен, некого винить, кроме самих себя. Черт побери! Если бы мы только были упорнее, дисциплинированнее, вели бы себя умнее! Не признавая, что иногда трудности вызваны социальными условиями, мы можем впасть в искушение обвинять во всех проблемах и провалах исключительно самих людей, в том числе и самих себя. Ирония судьбы заключается в том, что все величайшие в жизни разочарования, так же как и величайшие достижения, рождаются из высочайших надежд. Чем грандиознее наша мечта, тем большего мы можем добиться — и тем больше мы рискуем сорваться.

Кроме того, критики ставят под сомнение утверждение популярной психологии, что позитивная самооценка — секрет успешной, счастливой жизни. Если ребенок плохо успевает в школе и непослушен, если его травят товарищи или, наоборот, если он слишком стремится к лидерству, популярная психология заключает, что у него дефицит самоуважения. С этой точки зрения решение проблемы будет укреплять самоуважение ребенка, отчасти с помощью позитивных утверждений, которые заверяют наших детей в том, что они хороши такие, какие есть. Взрослые тоже могут подкармливать свое самоуважение заклинаниями «О, какой я замечательный» или «День за днем так или иначе я становлюсь все лучше и лучше».

Низкая самооценка, как мы видели, действительно взаимосвязана с злоупотреблением наркотиками, правонарушениями и плохой успеваемостью. Однако психологи Уильям Дэймон (William Damon, 1995), Робин Доуз (Robyn Dawes, 1994), Марк Лири (Mark Leary, 1998), Рой Баумайстер (Roy Baumeister, 1996) и Мартин Селигман (Martin Seligman, 1994) колеблются в выборе, где здесь причина, а где следствие. Они также сомневаются в том, что самоуважение, произрастающее от позитивного мышления, действительно «броня, что защищает ребенка» от подобных проблем. Быть может, все происходит с точностью до наоборот: это трудности и неудачи ведут к низкой самооценке. Не исключено, что самооценка отражает то, как в действительности у нас идут дела; и посему лучший способ повысить ее — это добиться нелегкой победы.

Вопреки широко распространенному мнению, вряд ли низкая самооценка — беда нашей культуры в целом. (Вспомните наше обсуждение пристрастия к «игре в свою пользу».) Более того, и у самоуважения есть темная изнанка. Мальчики-подростки, вступающие в сексуально активную жизнь в «недопустимо раннем возрасте», обычно имеют самооценку выше среднего уровня. То же наблюдается у главарей подростковых банд, крайних этноцентристов и террористов, отмечает Робин Доуз (Robin Dawes, 1998). Молодой человек с ощущением особой значимости своего «я», будучи принижаемым или подавляемым обществом, становится потенциально опасным (Bushman & Baumeister, 1998).

«Все эти горячие призывы поднимать свою самооценку большей частью находятся где-то на уровне от фантазий до пустой болтовни», — пишет Баумайстер (Baumeister, 1996), который подозревает, что, возможно, именно он «опубликовал больше всех результатов по исследованию самооценки». Эффект самоуважения на самом деле «незначительный, ограниченный и не во всем положительный».

Обладатели завышенной самооценки, сообщает Баумайстер, чаще других бывают несносны, перебивают в разговоре и нелицеприятно комментируют слова собеседника (в противоположность более скромным обладателям низкой самооценки). «Я прихожу к выводу, что самоконтроль в десять раз лучше, чем самоуважение».

В таком случае стоит пожелать себе не заниматься ни раздуванием своего эго, ни циничным самоуничижением. Лучше смешать хорошую дозу позитивного мышления с достаточным количеством реализма, дающего возможность отделить вещи, которые мы можем контролировать, от вещей, которые мы контролировать не можем. Прийти к такой мудрости поможет вам знаменитая молитва теолога Рейнхольда Нибура: «О Боже, ниспошли нам благодать спокойно принимать то, что мы не в силах изменить, мужество изменить то, что нужно, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».

Понятия для запоминания

Локус контроля (Locus of control); лат. locus — место, месторасположение — один из терминов социальной психологии, используемый относительно воспринимаемого источника контроля над собственным поведением. Люди в разной степени воспринимают свою жизнь как контролируемую «изнутри», то есть зависящую от собственного поведения, или «извне», то есть зависящую от внешних сил.

Приобретенная беспомощность (Learned helplessness) — ощущение безнадежности и покорности, испытываемое людьми или животными, которые воспринимают себя как неспособных контролировать повторяющиеся неприятные для них события.