Ольшанский Д. Основы политической психологии. Учебное пособие для вузов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 7. ПСИХОЛОГИЯ БОЛЬШИХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ . БОЛЬШИЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ГРУППЫ

Роль и место больших групп в политике. Социально-профессиональные группы, страты, классы и. слои населения как разновидности больших групп в политике. Марксистский и веберианский подходы: их антагонизм и способ его преодоления.

Влияние принадлежности к большой социальной группе на психику человека. Обыденная групповая психология: истоки, содержательные компоненты, основные проявления. Роль социально-экономических условий жизни.

Групповое сознание как высший уровень развития групповой психологии.

Групповая идеология: механизмы формирования и распространения групповой идеологии; основные параметры содержания групповой идеологии и его особенности. Ценности, нормы и образцы поведения как основные компоненты групповой идеологии.

Диалектика развития: «группа в себе» и «группа для себя».

Политико-психологические уровни общности больших социальных групп и их характерные признаки: 1) наличие внешнего сходства (внешне-типологический» уровень), 2) развитие группового самосознания (внутренне-идентификационный» уровень), 3) появление общих интересов и ценностей, осознание их единства и появление единства действий («солидарно-действенный» уровень). Условия и фокторы, влияющие на динамику политико-психологического развития больших социальных групп.

Некоторые черты политической психологии основных больших социальных групп.

Психологические особенности маргинальных групп и слоев населения. Психологические истоки политического радикализма. Психология люмпенства.

Банально повторять, что основную роль в политике играют большие социальные группы людей. Как давно известно, политика начинается там, где тысячи и миллионы людей — только там и существует настоящая политика. Эти тысячи и миллионы людей голосуют на выборах и составляют побеждающее на них большинство. Они определяют рейтинг доверия или недоверия тому или иному лидеру, ограничивая тем самым его политические действия. Наконец, эти тысячи и миллионы в критических ситуациях выигрывают или проигрывают войны, совершают революции, обеспечивают или не обеспечивают своим трудом экономическое развитие своих стран и человечества в целом.

Общество делится на большие группы. Называть их можно по-разному. Когда-то в XIX веке возникли два основных подхода к пониманию больших групп. Немецкий философ К. Маркс предложил разделять общество на классы. Немецкий социолог М. Вебер стал делить их на страты. И хотя разница в названиях не казалась столь существенной, именно за счет этого возникли два принципиально разных пути, по которым пошло человечество.

Одна его часть (марксисты, социалисты) поверила в незыблемость классового подхода и классового разделения людей. Под классами понимались «большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают» .

Исходя из того, что социальное бытие определяет социальное сознание, был сделан однозначный вывод о том, что собственность на средства производства определяет социальную структуру, человеческую психологию и все взаимоотношения людей в обществе. В рамках данного подхода, именно собственность стала определять практически все. В одиночку же изменить отношения собственности на практике было практически невозможно, и человек стал как бы рабом своего класса. Так возник культ классового подхода — классовая принадлежность человека стала определять все для сторонников данного направления.

Другая часть (веберианцы, капиталисты) поверила продуктивную роль динамичных, быстро развивающихся и меняющихся местами страт. Они не стремились к жестким определениям и, более того, не культивировали их. Исходя из того, что не все в жизни так жестко детерминировано материальным положением человека (более того, согласно М. Веберу, развитие капитализма было связано с духом протестантской этики, то есть с религиозными верованиями людей), был сделан вывод о значительной роли индивидуального сознания. Ни в коей мере не отрицая роль собственности, это снимало с человека ярмо раба своего классового происхождения. Не сводя все только к собственности, деление на страты учитывало и занятость, и доходы, и бытовые условия, и образование, и психологические черты, и религиозные убеждения, и стиль поведения, и мн. др. Так возник культ свободного индивида с его неотъемлемыми правами — свободного в своем социальном действии, которое и определяет и его социальное положение, и его психологию. Которая, в свою очередь, определяет его социальное действие.

В свое время, побывав в Москве, проблему «двух культов» (класса и классового коллектива, свойственного социализму, и свободного индивида, особенно присущего американскому капитализму) попытался осознать президент Франции Ф. Миттеран. Он говорил о том, что это — как бы две стороны одной и той же медали, искусственно противопоставленные друг другу. Он утверждал, что человеку нужно и то, и другое: и индивидуальные права, и права социальные. Что человек — и индивид, и член коллектива одновременно. Ф. Миттеран считал в 70-е гг. теперь уже прошлого века, что СССР и США пошли полярными путями, а страны Западной Европы (в качестве примера он приводил Францию) пытаются нащупать компромиссный вариант. Нет смысла оценивать теперь уже прошедшие политические аспекты сказанного, однако они продолжают иметь большое методологическое значение для понимания данной проблемы.

Для политической психологии принципиально важным был вытекающий из этого противостояния жесточайший конфликт между тем, что в марксизме культивировалось как «классовое сознание» (подчинявшее себе сознание индивидуальное), а в антимарксизме — как «гражданское (индивидуальное) сознание», отрицавшее сознание классовое. И в современных условиях понятие классового сознания вызывает многочисленные дискуссии. С одной стороны, выражаются сомнения в самой реальности существования классового сознания — оно объявляется либо вообще фикцией, не имеющей ничего общего с реальной психологией класса, либо случайным и временным психологическим эпифеноменом идеологической природы. С другой стороны, развиваются тенденции деидеологизации в трактовке классового сознания и его прямого отождествления с классовой психологией. Понятие классового сознания до сих пор является предметом идейно-политической борьбы: если «справа» его склонны сводить к стихийному социально-психологическому процессу, то «слева» его представляют «чистым листом бумаги», на котором «пишет» свои программы и лозунги «авангардная партия» и ее идеологи.

Само течение времени, однако, все больше демонстрирует, что данный конфликт контрпродуктивен, и выдвигает настоятельное требование избегания данных понятийно-терминологических споров. Действительно, долгое время два описанных выше подхода, марксистский и веберианский, утвердившиеся каждый на своей части планеты, диаметрально противостояли друг другу. Но во второй половине XX века стало понятно, что они не так уж взаимоисключаемы. Общественное развитие шире любого теоретического подхода. Оказалось, что очень во многом они не противоречат, а дополняют друг друга. В итоге, были признаны и «классы», и «страты», и даже промежуточные понятия — социальные группы и «слои» населения.

Не будем спорить о словах. Не будем абсолютизировать роль термина «классовое сознание». Заменим его на более широкое понятие, включающее не только классы, но и страты, и слои — на понятие больших социальных групп.

Объективным фактом является то, что социальное положение человека влияет на его психику. Принадлежность к той или иной большой социальной группе формирует определенные психологические типы. Большие социальные группы выделяются, с психологической точки зрения, в первую очередь на основе ведущей деятельности, которой заняты входящие в них люди — по ее характеру, особенностям, разновидностям и т.д. А поскольку именно такие группы «делают» серьезную большую политику, то они являются предметом политико-психологического рассмотрения.

СОЦИАЛЬНО ГРУППОВАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Приведем только один пример того, как социально-экономическое положение человека, его принадлежность к двум самым общим группам, богатых и бедных, определяет особенности его психики — причем не сознания вообще, а совершенно конкретных психических функций. В известном американском эксперименте 100 подростков предлагалось нарисовать однодолларовую монету, постаравшись, чтобы ее размеры максимально совпадали с реальными. Потом рисунки соизмеряли с реальной монетой. Оказалось, что точно задание не выполнил никто. Однако ошибки были показательны. У одной группы подростков (и это были выходцы из бедных семей) монета на рисунке намного превышала настоящую. У другой группы (выходцы из богатых семей), наоборот, нарисованный доллар был меньше настоящего. Так все стало очевидным. Что такое один доллар для подростка из богатой семьи? Мелочь, разменная монета. И подсознательно он преуменьшает ее размеры. Напротив, для ребенка из богатой семьи доллар — это деньги, которые еще заработать надо. Соответственно, так же подсознательно он видит его преувеличенным и преувеличивает его размеры. После этих экспериментов бессмысленно говорить о различиях в мировоззрении и мировосприятии представителями разных социальных групп и слоев. Оно очевидно, это различие, причем на совершенно досознательном уровне: они действительно по разному воспринимают и отражают один и тот же мир, одни и те же вещи. И, естественно, они по разному ведут себя в этом внешне одинаковом для всех мире.

Данные эксперименты показали и истоки таких различий в мировоззрении и мировосприятии. Во-первых, это личный жизненный опыт человека, непосредственно зависящий от социально-экономических условий жизни той большой социальной группы, к которой принадлежит он и, в данном случае, его семья. Во-вторых , это его личное общение, обсуждение текущих жизненных проблем, большая часть которого как раз и происходит в рамках того же социально-группового окружения.

Разумеется, нельзя абсолютизировать роль социальной обусловленности психики, однако игнорировать подобные вещи нельзя. Ведь различия в восприятии того же доллара на всю оставшуюся жизнь определяют разные взгляды и жизненные позиции этих подростков, их разное социально-политическое поведение.

Социально-групповая психология — это те особенности сознания и поведения, которые представляют собой отражение условий жизни, ведущей деятельности и особенностей общения большой группы людей. Основу социально-групповой психологии, так или иначе влияющую на все другие ее стороны и проявления, составляют основные общие потребности людей, составляющих данную большую социальную группу.

Сами потребности редко носят выраженный политический характер. Однако над потребностями надстраиваются уже политические интересы и ценности группы, выступающие в качестве средств реализации базовых потребностей. Условно говоря, увеличение достатка и повышение качества жизни можно считать потребностями, общими для всех социальных групп. Однако овладение политической властью или достижение влияния на нее — уже совершенно не обязательный интерес для тех, кто заинтересован не просто в достатке, а в сверх-прибыли. Скорее, он заинтересован в консервации той политической ситуации, которая позволяет ему спокойно ожидать эту сверхприбыль. Противоположный пример. Политическая ценность свободы слова — не абстракция, а конкретное условие получения средств к существованию для такого социального слоя, как интеллигенция, то есть, прямое следствие одной из базовых потребностей этой группы.

Социально-групповая психология, отражая реальную жизнь, первоначально складывается как бы в элементарно инстинктивную политическую психологию больших социальных групп. Однако осознаваясь, кристаллизуясь и оформляясь в слова, она развивается в социально-групповое сознание.

СОЦИАЛЬНО ГРУППОВОЕ СОЗНАНИЕ

Социально-групповое сознание — в системном понимании, это исторически обусловленный уровень осознания членами большой социальной группы (класса, страты, социального слоя) своего положения в системе существующих социально-политических отношений, а также своих специфических социально-групповых потребностей и интересов. Феномен социально-группового сознания характеризуется тесным переплетением политико-психологических и идеологических элементов.

Социально-групповое сознание — продукт длительного социально-исторического развития, в основе которого лежит все та же динамика потребностей людей, принадлежащих к данной большой социальной группе, и возможностей их осуществления, а также связанных с этим представлений и практических социальных действий людей.

Как уже вполне ясно из сказанного, генетически социально-групповое сознание представляет собой особый феномен, производный от обыденной, повседневной социально-групповой психологии — от того непосредственного, стихийного, эмоционально окрашенного и во многом случайного психического отражения социально-экономических, политических и всех прочих условий жизни и общественного бытия большой группы, которое формируется как результат освоения индивидом совокупного опыта своей большой социальной группы, личного жизненного опыта ее представителей и результатов их общения между собой.

Различающиеся условия бытия разных больших социальных групп порождают в первую очередь различные потребности, интересы и мотивы деятельности людей. В своей совокупности они складываются в специфические, частично осознаваемые, частично неосознанные психологические особенности, общие для большинства представителей больших групп. Именно в общности психических черт, типичных для членов класса, и выражается реальность социально-групповой психологии. Осознаваемые элементы этой психологии, трансформируясь определенным образом (в частности, приобретая более строгие и рационализированные формы — например, в виде ценностных ориентации, вырастающих на основе потребностей и мотивов действия), составляют основное содержание социально-группового сознания.

Основными отличительными особенностями социально-группового сознания, отличающими его от массового сознания и от иных видов политического сознания, являются цельность, четкость, определенность ценностньгх ориентаций и представлений о целях общественно-политического действия. Это определяет подчеркнуто идеологизированный характер социально-группового сознания, сближает его по содержанию с групповой идеологией (генетически социально-групповое сознание и является основой идеологии большой социальной группы — кристаллизованного, обобщенного и научно-оформленного выражения социально-груп. пового сознания), и отличает от значительно более диффузной в содержательном отношении социально-групповой психологии. Принято считать, что психология большой социальной группы порождается бытием всей (или большинства) такой группы, тогда как идеология выкристаллизовывается прежде всего в сознании его элиты, «авангарда» в качестве высшей стадии развития такой психологии.

Развитие идет как бы по цепочке: от психологии большой социальной группы — через социально-групповое сознание — к идеологии данной большой социальной группы. Групповая психология, на том или ином уровне зрелости, свойственна всем представителям группы. Групповое сознание — уже только наиболее продвинутой ее части. Групповая идеология доступна еще меньшему числу людей, это удел исключительно политической элиты данной большой социальной группы.

СОЦИАЛЬНО-ГРУППОВАЯ ИДЕОЛОГИЯ

Обычная логика проста и понятна: в результате постепенных процессов, путем своеобразной «отжимки» из групповой психологии самое существенное и принципиальное переходит в групповое сознание, из которого, в рафинированной, научной или публицистической форме, в идеологию. Однако исторический опыт показывает, что подчас формирование идеологии может происходить и вне рамок самой большой социальной группы — например, марксизм-ленинизм как идеология рабочего класса и учение о целях и перспективах его развития был создан выходцами из совсем иного класса-антагониста. В ситуациях, когда уровень образования и дефицит свободного времени не дают возможности представителям класса (например, наемным рабочим) выработать собственную идеологию, последняя может привноситься в групповое сознание извне. В этом случае она обладает двойственной, диалектической природой: с одной стороны, чтобы укорениться в сознании данной группы, она должна вытекать из самой ее повседневной психологии и быть близкой, доступной и понятной для представителей группы. С другой стороны, приходя извне, она сама формирует групповое сознание и влияет на групповую психологию, во многом направляя ее развитие.

Становление социально-групповой идеологии представляет собой, согласно идеальной схеме, самопроизвольный, хотя и вполне объективно-исторически детерминированный процесс. По сути, это процесс отбора наиболее характерных для бытия данной группы психологических элементов и тенденций из всей совокупности случайных и противоречивых, носящих индивидуальный характер компонентов психики. Он также включает их переработку и самоорганизацию в стройную систему социально-типичных представлений и ценностей, управляющих сознательным, целеустремленным политическим поведением наиболее продвинутых (то есть, уже обладающих групповым сознанием, на базе которого и усваивается групповая идеология) представителей данной большой социальной группы. Это и есть основные параметры содержания групповой идеологии. В ходе данного процесса групповая идеология получает свой надындивидуальный статус и обретает особую форму существования — обладающие ей в большей или меньшей степени члены группы являются всего лишь носителями и выразителями свойственного только группе в целом универсума групповой идеологии.

В групповой идеологии выделяются три основных компонента. Во-первых, это ценности данной большой группы. Во-вторых, это основные нормы сознания, жизни и поведения группы. Наконец, в-третьих , это конкретные образцы поведения для представителей данной группы. Помимо этого, в качестве дополнительных, некоторыми авторами сюда включаются также и социальные ориентации, и даже ролевые представления.

В конечном счете, любая идеология представляет собой набор определенных ценностей и, соответственно, антиценностей (то, что группа считает ценным и, напротив, от чего отказывается, не считая ценным), норм (то, что считается нормальным и приемлемым) и конкретных образцов в виде примеров жизни и деятельности «героев» данной группы (от биографии Дж . Форда для американского капитализма, например, до портретов «пионеров-героев» П. Морозова, В. Дубинина и др. для советского социализма).

Социально-групповая идеология существует в форме политических программ, манифестов, наборов лозунгов. Носители и выразители (пропагандисты) групповой идеологии превращаются в профессиональных политических работников, занимающихся политикой от имени и в интересах данной большой социальной группы. Как правило, для распространения групповой идеологии создаются соответствующие политические инструменты: партии, движения, депутатские группы и т. д. Особую роль в распространении групповой идеологии играют средства массовой информации — прежде всего, специально создаваемые данной группой и ее элитой.

ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ГРУППОВОГО СОЗНАНИЯ: «ГРУППА В СЕБЕ» И «ГРУППА ДЛЯ СЕБЯ»

Диалектика развития социально-группового сознания и, на его базе, групповой идеологии как своего рода группового универсума рассматривается в соответствии с классической гегелевской формулой: от «группы в себе» — к «группе для себя» (у Ф. Гегеля это диалектика превращения: «вещь в себе» — в «вещь для себя»).

«Группа в себе» — это такой уровень развития, когда группа в целом и ее представители, уже выполняя в обществе определенные функции и объективно существуя как влиятельный класс или определяющая страта в системе социально-экономических отношений, еще не могут политически осознать этой роли и своего особого политического положения и действовать в соответствии с этим. Классический пример «группы в себе» — это буржуазия на закате феодального строя, когда реальные деньги уже принадлежали, скажем, ростовщикам, а номинальная власть все еще была у обнищавших аристократов, по ночам ходивших к этим самым ростовщикам закладывать фамильные реликвии. Естественно, что рано или поздно у «группы в себе» начинает появляться желание стать «группой для себя» — то есть, так изменить социальный и политический порядок, чтобы и номинальная политическая власть стала принадлежать тем, кому уже принадлежит реально власть экономическая — в данном случае, новому буржуазному сословию, Тогда и начинается процесс превращения «группы в себе» в «группу для себя».

«Группа для себя» — это такой уровень развития, при котором группа или, по крайней мере, значительная часть ее представителей уже осознают особенности положения и роль своей группы в обществе, и начинают активно участвовать в социальных, прежде всего политических процессах, направленных на изменение общественного устройства в соответствии с потребностями, интересами, ценностями данной группы. Например, постепенно готовят и, рано или поздно, осуществляют политический переворот — в рамках уже избранного примера, буржуазную революцию. Тогда взявшие власть представители новой большой социальной группы меняют весь социально-политический порядок, создавая для своей группы наиболее удобные условия политического господства. «Группа для себя» создает и общественное устройство для себя, и политические структуры, институты — в целом, государство для себя. Соответственно, все это закрепляется в соответствующей правовой системе. Практически, вся динамика смены государственно-политических и правовых устройств в истории человечества была и остается сменой форм господства тех или иных больших социальных групп.

Теоретически, если продолжить формулу гегелевской диалектики, помимо этапов «группы в себе» и «группы для себя», возможен и третий этап — «группа для других» . Согласно еще старой логике социалистов-утопистов, это могло бы вести к появлению государства «всеобщего благоденствия», когда некая большая социальная группа, осознав свою взаимозависимость с другими социальными группами, отказалась бы от установления своего монопольного политического господства и перешла к принципиально новому этапу построения «общенародного государства». Такая цель декларировалась марксистами в виде создания социального устройства для всех трудящихся классов с постепенным стиранием граней и различий между ними, сменяющего «диктатуру пролетариата» (предельная форма господства «группы для себя») и ведущего, в перспективе, к самоуничтожению, в ходе этого процесса, пролетариата как класса, к полному отмиранию классов и государства как формы классового устройства общества. Однако такая схема так и осталась на уровне идеологических деклараций.

Ленин В.И. Полн. собр. соч. — Т.39. — С.15.