Кречмер Э. Строение тела и характер

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 13. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ТИПОВ

Исследование типов среди здоровых начали также производить и по экспериментально-психологическому методу. Многое выяснено Мунцем(1) (Munz), произведшим экспериментально исследование 100 психически здоровых лиц (59 пикников, 41 родственных шизоидной группе, преимущественно лептозомных или астенических типов) при помощи роршахского опыта толкования формы. Материалом послужили душевно здоровые люди, обладающие определенным физическим habitus'ом. Для сравнения к ним было присоединено несколько психопатов и лиц, бывших раньше психически больными, такого же телосложения. При статистической оценке материала в преобладающем большинстве между обеими группами были обнаружены глубоко заходящие различия в типах восприятия и представлений, а также в сопровождающей аффективности. Прежде всего характерно то, что весьма значительная часть астеников отказалась от участия в опыте, что почти не имело места среди пикников. Затем сухая, иногда педантичная объективность описаний у большинства астеников сильно отличается от наивной, эмоциональной установки пикников. У пикников особенно обращала на себя внимание частота цветовых восприятии, как в отношении цвета, так и в различии степени освещенности, затем предпочтение, оказываемое предметам и ландшафтам при описании картин; наконец, сведение всего комплекса форм к целостному образу, к которому потом уже относились все детали. В противоположность наблюдаемой у пикников реакции на краски у лептозомов резче выступало восприятие движения; они значительно чаще улавливали из представленных им форм движущиеся человеческие фигуры, лица, танцоров, гримасы, образы из сновидений и нереальные картины; они обнаруживали меньшую тенденцию к постижению единой общей картины, чаще видели гетерогенные вещи на одной и той же таблице.

Всего Мунц нашел в 87% случаев типичную сомато-психическую комбинацию (пикнически-циклотимный, астенико-шизотимный), в 6% перекрещивание между строением тела и темпераментом и в 7% неясный психический habitus при

---------------

(1) Е. Munz, Die Reaktion des Pyknikers in Rorschachsen psychodiagnostischen Versuch., "Ztschr. f. d. ges. Neurol.", 1924.

[159]

ярко выраженном строении тела. У пикников совпадение еще чаще, а именно 93% пикников обнаружили циклотимный темперамент ( 2 ) .

Обширную экспериментальную обработку предпринял также Ван-дер-Горст ( 3 ) (Van der Horst) в клинике Вирсма в Гронингене. Киблер ( 4 ) (Kibler) проверил ее и расширил в нашей клинике на однообразном по возрасту и образованию студенческом материале. Оба автора по поведению во время эксперимента сравнивали здоровых людей, имеющих лептозомное (астеническое) или пикническое строение тела, с соответствующими рядами душевнобольных шизофреников и циркулярных. Ван-дер-Горст резюмирует свои результаты следующим образом: “Всегда оказывается ярко выраженная корреляция между здоровыми людьми лептозомного сложения и шизофрениками, с одной стороны, и между здоровыми пикнического телосложения и маниакально-депрессивными — с другой. Это указывает на близкую связь между психической структурой лептозомов и шизофреников и между психическим строением пикников и циркулярных”.

Рис. 27. Отвлекаемость при изучении реакций у циклотимиков и шизотимиков (по Киблеру). Вертикальная шкала представляет: коэффициент — “время реакции с отвлечением” по отношению ко “времени реакции без отвлечения”. Отдельные точки кривой обозначают отдельные случаи, расположенные в нисходящей последовательности величины отвлечения — 66 случаев (лептозомов — 20, пикников — 17, шизофреников — 15, циркулярных — 14). Следует отметить: 1) совпадение кривых шизофреников и здоровых лептозомов, с одной стороны, и циркулярных и здоровых пикников — с другой; 2) сравнительно равномерный промежуток между кривыми шизофрено-лептозомной и циркулярно-пикнической, имеющих лишь несколько общих данных. Данные отвлечения у циклотимных значительно выше, чем у шизотимиков (у первых приблизительно между 2,0 и 3,0, у вторых — между 1,0 и 2,0)

----------------------------

( 2 ) Почти такой же процент, как и при автодиагнозах.

( 3 ) Van der Horst, Consthutiertypen bij Geesteszieken en Gesonden, Zutphen (Holland), Nauta u. Comp ., 1924.

( 4 ) M. Kibler, "Ztschr. f. d. ges. Neurol. u. Psych.", Bd. 98, 1925.

[160]

Характерно было, например, поведение при опыте на реакцию со световой доской (вспыхивание разноцветных сигнальных лампочек), в зависимости от того, включались ли в опыт отвлекающие раздражения или нет. При этом оказалось, что здоровые пикники были чувствительнее к отвлекающим раздражениям, чем здоровые лептозомы, и соответственно этому циркулярные чувствительнее, чем шизофреники: время реакции с отвлечением или без него у циклотимиков расходится больше, чем у шизотимиков; зато у последних больше ошибочных чисел. Этот результат, полученный Ван-дер-Горстом, подтверждается также и Киблером (рис.27).

При тахистоскопическом опыте пикники воспринимают одновременно больше букв, чем лептозомы, и соответственно циркулярные больше, чем шизофреники.

Иначе обстоит дело с опытом абстракции, который был применен Киблером для этой цели (тахистоскопически показывают группы окрашенных букв, причем замечены должны быть либо расположение красок без текста, либо только текст отвлеченно от окраски). При этом обнаружилась более сильная способность абстракции у здоровых и больных шизотимиков по сравнению с соответствующими циклотимными группами. Циклотимики менее резко различали, что входит в задание и что не входит; наряду с этим они запоминали большее количество тех признаков, о которых не спрашивалось (например, текст, когда требовались лишь цвета).

Такое поведение при различных опытах происходит вероятно вследствие известных общих основных свойств обеих групп, а именно более экстенсивного восприятия циклотимиков, клинически уже давно известного нам по гипоманиакам, которое еще встретится нам впоследствии в литературной и научной продукции пикников (накопление материала и описание, эпическая широта и наглядность изложения при незначительной способности абстракции); у шизотимиков такое поведение происходит вследствие их большей расщепленности, дающей им возможность более сильной абстракции и более легкого сопротивления раздражающим препятствиям. Эта более сильная способность абстракции также встретится нам впоследствии у гениальных.

Также и в других опытах Ван-дер-Горст думал найти различия между обеими группами; так, например, при исследовании наиболее удобного темпа движений пальцев некоторые тяжелые шизоиды и шизофреники избирают поразительно быстрый темп; затем при определении быстроты вращения раскрашенного круга, при которой смешение контрастирующих цветов образует почти белый цвет. В данном опыте число оборотов, необходимое для смешения красок, в среднем у пикнических меньше, чем у лептозомных. Результаты последних двух опытов подтвердились также Киблером при дополнительном исследовании, хотя и с сильным ограничением; соотношения при них не так постоянны, как при трех раньше упомянутых опытах; теоретическое толкование также еще затруднительно.

Дальнейшее объяснение дает, быть может, графологическое исследование, произведенное Гааером (Наа rer ) в нашей клинике над сериями здоровых пикников и лептозомов. При этом различия между обеими группами обнаружились при анализе техники писания — различия, которые отчасти совпадают с диференцированиями между знаками “напряжения” и “разряжения” в письме, предпринятыми уже ранее Клагесом (Klages). Затем обнаруживаются различия в кривых нажима при письме, установленных посредством крепелиновских весов для письма. По-видимому, у пикников в общем более быстрый начальный подъем нажима, чем у лептозомов. В общей картине у пикников часто повторялась волнистая, мягкая,

[161]

разнообразно и неравномерно модулированная кривая средней высоты нажима — кривая, постоянно встречавшаяся у различных лиц, подвергавшихся этому опыту. Наоборот, у лептозомов можно было предварительно различить три типа, из которых особенно частым является очень плоская кривая с незначительными колебаниями нажима; затем встречались часто стереотипные кривые с равномерным повторением одинаковых видов колебаний нажима.

Мы еще не можем установить окончательно нашего отношения ко всем произведенным до сего времени экспериментальным опытам. Мы считаем их стимулом для специалистов-психологов приступить к исследованию того — доступны ли наши проблемы для экспериментально-психологической обработки и в какой степени.

Красив и прост еще следующий опыт с анкетой, предпринятый Ван-дер-Горстом. Он берет для опыта 34 здоровых лица, строение тела которых определяется заранее (17 лептозомов, 17 пикников) и предлагает им для аутодиагноза следующий опросный лист: “Каковы вы — тихий и молчаливый, робкий, раздражительный, идеалистичный, склонный к абстракции и мечтательности... и т.д. (следует длинный список наиболее существенных шизотимных свойств характера), или же вы добродушны, общительны, веселы... и т.д.” Таким образом первая таблица представляет собой общую характеристику шизотимных, а вторая — перечень циклотимных качеств. Результат получился такой: из 34 лиц (17 лептозомов и 17 пикников) 12 определили себя по первому листу (шизотимному) — все они лептозомного строения; по второму листу (циклотимному) определили себя 17 человек — 16 пикников и 1 лептозом. Остальные 5 человек не поставили определенного диагноза.

Киблер также проверил этот опыт с несколько улучшенной схемой опросного листа и получил тоже очень положительный результат: из 19 пикников определили себя по циклотимному листу 18, по шизотимному — 1; из 24 лептозомов 17 определили себя по шизотимному листу, 3 — частью по шизотимному, 4 — по циклотимному.

Этот опыт является очень показательным и значительным для корреляции строения тела и характера. Конечно он предполагает со стороны исследователя точную диагностику строения тела и возможен только с гомогенно подобранными образованными лицами, “ничего не знающими о строении тела и характере”. Я привожу общий результат Ван-дер-Горста и Киблера в таблице по процентам типов строения тела.

Таблица XIX

Аутодиагнозы здоровых пикников и лептозомов Опыт с опросными листами по Ван-дер-Горсту и Киблеру. (Опытам подверглись 77 человек: 36 пикников, 41 лептозом)

Циклотим %. Смешанный и неопределен. % Шизотим. %

Пикники.......................................... 94,4 % 2,8 % 2,8 %

Лептозомы...................................... 12,2 % 17,1 % 70,7 %

При большой “популярности” циклотимных свойств характера среди шизотимиков существует легкая тенденция к “перемещению влево” в аутодиагнозе, что хорошо проявляется иногда в отдельных разговорах. Поэтому следует считать, что

[162]

участие лептозомов в шизотимной характерологии даже больше, чем это видно из таблицы.

СИСТЕМАТИКА РЕЗУЛЬТАТОВ ПСИХОЛОГИИ МЫШЛЕНИЯ И ЧУВСТВ

а) МЕТОДИКА

В нашем распоряжении имеется уже столь обширный материал в области психологии мышления и чувств, доставленный отчасти моими сотрудниками, отчасти другими исследователями, что его уже можно систематизировать. Аффективность и психомоторика, по вопросу о которых имеется уже ряд экспериментальных работ, в особенности иностранных авторов, будут подобным же образом описаны позже, после окончания относящихся сюда серий опытов.

Я думаю, что экспериментальная психология не заслужила ни наблюдавшейся прежде переоценки ни последующей недооценки. Главный упрек, который теперь ей ставят, заключается в том, что она бесплодна, разменивается на мелочи и не доходит до проблемы самого психического. Этот упрек касается не экспериментальной психологии как таковой, а только того способа, которым ею многократно пользовались. Экспериментальная психология не представляет собой особой отрасли исследования в психологии, она является лишь техническим инструментом. Бесплодна она или нет — зависит исключительно от постановок вопросов, ей предлагаемых; когда в мельницу ничего не засыпают, она стучит впустую. Эксперимент и в психологии вполне может заниматься изучением проблем; мало того — он даже выдвигает перед нами новые важные вопросы.

Трудности заключаются совсем в другом, а именно в различном толковании полученных результатов. Эта трудность относится не только к экспериментальной психологии как таковой, скорее она является трудностью вообще всякой экспериментальной и математической работы (проблема оценки, изолирования большинства факторов, которые коренятся и в самом простом результате опытов). Всякое математическое толкование какой-нибудь естественнонаучной проблемы представляет с точки зрения чистого эмпирика только очень грубую абстракцию, которая в лучшем случае из общей совокупности обособленно выхватывает несколько факторов и применяет и переносит их для толкования значительно более сложного объекта, — при этом выхватываются из эмпирических данных не принципиально наиболее важные, а лишь наиболее легко выражаемые в цифрах.

В противовес некоторым фанатикам я уже в связи с исследованием строения тела настоятельно указывал на эту принципиальную слабость всякой работы, сделанной только математическим методом. Поэтому я полагаю, что и в психологической области я огражден от упреков в односторонней переоценке экспериментальной и математической работы.

Для того, чтобы по возможности исключить эту трудность, мы выводим принципиальные психологические заключения лишь в тех случаях, когда налицо были контрольные исследования нескольких исследователей, и особенно тогда, когда совершенно различные эксперименты, сделанные в одном направлении, давали совпадающие результаты. Разнообразные тахистоскопические опыты комбинировались при окончательных результатах с опытами ассоциативного эксперимента и с Роршахом (Rorschach). Чем разнообразнее пути, тем больше вероятность, что цифровой результат основан на искомом факторе, а не на побочных причинах случайного распорядка опыта.

[163]

Однако к исключительно экспериментальным результатам мы должны отнестись с осторожным скепсисом также и в том случае, когда они со своей стороны не обнаруживают опять-таки в большей части полнейшего совпадения с результатами описательно-психологической статистики относительно типов конституций, какие уже собраны нами ранее в больших сериях. Мы можем надеяться, что описательная статистика и эксперимент, соприкасаясь, взаимно дополняя и контролируя друг друга, постепенно значительно подвинут нас в понимании этих обширных проблем личности.

Исследования, служащие основанием для моих конечных результатов, произведены моими сотрудниками Киблером и Энке5, затем Мунцем, Ван-дер-Горстом (лаборатория Вирсма) и Шоллем (Scholl) (лаборатория Кро). В существенных пунктах эти исследования обнаруживают значительные совпадения.

Следующая таблица дает сведения относительно общего количества исследованных лиц.

Таблица XX

Ван-дер-Горст

Психозы................................................ 147

Здоровые............................................... 48

Киблер

Психозы................................................ 37

Здоровые............................................... 43

Мунц

Здоровые............................................... 103

Шолль

Здоровые............................................... 30

Энке

Психозы................................................ 81

Здоровые............................................... 295

------------------

Сумма исследованных случаев........... 784

Это число заключает в себе только те эксперименты, которые представляют интерес для психологии восприятия и мышления. Как уже сказано, я надеюсь таким же образом оценить психомоторную и аффективную группы, каждую в отдельности, несколько позже, по окончании ведущихся серий опытов. Для данной группы опытов значительная цифра 784 исследованных случаев конечно дает нам теперь право вывести принципиальные заключения относительно дифференциальной психологии типов конституции, хотя бы как предварительно ориентировочную схему.

Статистическая группировка экспериментального материала у отдельных исследователей происходит:

1) по чисто цифровым индексам строения тела (специально индекс груди и плеч),

2) по диагнозам строения тела,

3) по клиническим диагнозам эндогенных групп психозов,

4) по диагнозам личности (попытка аутодиагноза).

К п. 1. По причинам методического характера мы заинтересовались в последнее время вопросом — возможно ли перевести физически-психические корреляции в чисто математическое понятие в том смысле, что с обеих сторон исключаются все описательные и диагностические элементы, так что индекс, полученный на стороне физической, только из цифр измерений, соответствует на психической стороне только цифрам, определяющим время и продуктивность, показанную экс-

----------------

(5) "Ztsch f. d. ges. Neurol. u. Psych.", 1927 и 1928.

[164]

периментом. Этот путь оказался безусловно приемлемым. В начале мы избрали для этой цели индекс груди и плеч, так как он дает характерные цифровые данные для каждого из 3 главных типов — лептозомов, атлетиков и пикников, которые затем принимаются характерными для общей группы; может быть впоследствии удастся присоединить и другие индексы, как, например, Пинъе в качестве индекса веса и объема или некоторые черепные индексы, как корреляционные данные для экспериментально психологических целей, или же скомбинировать несколько таких характерных индексов конституции в одно общее число.

При всем том, как уже упомянуто выше, для эмпирика должно быть ясно, что всякий чисто математический способ трактовки какой-нибудь научной области является всегда относительно грубой и односторонней абстракцией, которая вырывает из всего количества чувственно воспринимаемых отдельных фактов лишь немногие, исходя из случайной и произвольной точки зрения и искусного математического подхода. Следовательно, в то время как диагноз строения тела (точно так же, как и всякий другой клинический диагноз) всегда делает полный вывод из всех поддающихся метрическому или описательному учету подробностей, самое сложное вычисление индексов базируется всегда только на нескольких данных. Зато медицинская диагностика имеет тот недостаток, что возможности ошибок несколько расширены, так как нельзя полностью исключить фактор субъективной оценки. Следовательно диагноз более приблизителен, но охватывает больше эмпирических данных; цифра индекса точнее, но много беднее фактами. Можно предположить, что оба метода прекрасно друг друга дополняют и контролируют. Поэтому при новейших работах моей клиники я принял меры к тому, чтобы оценка производилась как на основании диагнозов строения тела, так и по чисто математическим цифрам индекса.

При этом оказалось, что какой-нибудь отдельный индекс (например, индекс груди и плеч) может быть применен в статистической серии как ослабленный выразитель соответствующего типа строения тела. Конечно это возможно лишь тогда, когда данная группа людей содержит в себе достаточное количество ярко выраженных форм строения тела требуемого рода, т.е. в нашем случае достаточное количество пикников и лептозомов; в такой серии, где преобладают диспластики и смешанные формы, индекс не может иметь соответствующего показательного значения, но может иметь какой-нибудь совершенно иной смысл или же вообще не представлять никакого биологического интереса. Индекс можно ввести только при относительно сильных корреляциях, и тогда он достигает не такой высоты корреляционной цифры, как сравнение чистых форм строения тела; но все же он всегда дает здесь при соответствующих случаях совершенно ясные и определенные данные. Если сравнить, например, двойную оценку тахистоскопического опыта с цветными слогами в работе Энке в нашей клинике один раз с индексом груди и плеч, а другой раз с диагнозами строения тела, то поражает необыкновенное сходство обеих кривых частоты — чисто математической и клинически-диагностической.

Следовательно, чисто математический способ трактовки физически-психических корреляций интересен методически, приводит при благоприятных предпосылках к ясным положительным результатам и имеет превосходное контролирующее значение. Он не обязателен. И при диагностических оценках мы всегда точно письменно фиксировали диагнозы строения тела, прежде чем начинали эксперименты над подлежащими опыту лицами, вследствие чего совершенно исключалась возможность воздействия результатов эксперимента на диагноз, и корреляции получали столь же полную силу доказательства, как и при оценке посред-

[165]

ством индексов. То же самое относится и к диагнозам психозов и личности. Шолль принял в первую очередь в соображение, при своих тахистоскопических опытах восприимчивости к цветам и формам, корреляции между всей психической личностью и поведением во время эксперимента; при этом он предоставил испытуемым определить свою принадлежность к шизотимному или циклотимному роду посредством опыта аутодиагноза по модифицированному опросному листу Ван-дер-Горста и Киблера. И при таком приеме также совершенно исключается суггестивное воздействие между диагнозом личности и результатом эксперимента.

b ) СООТНОШЕНИЕ МЕЖДУ СТРОЕНИЕМ ТЕЛА, ЛИЧНОСТЬЮ И ПСИХОЗОМ ПРИ ЭКСПЕРИМЕНТЕ

Таким образом исследователи вычислили все корреляции между экспериментально-психологическим поведением и: а) формами строения тела, b ) эндогенными психозами (специально циркулярных и шизофреников) и с) типами личности (только в общих группах шизотимных и циклотимных). При этом выяснилось, что экспериментальные ряды у одного и того же и у различных исследователей совпадают следующим образом: опыты, произведенные над пикническим типом строения тела, в результате так же идентичны, как такие же опыты, произведенные над циклотимными темпераментами или над циркулярными психозами; то же самое относится и к ряду лептозомное-шизотимное-шизофренное. Особенно сильно выявили эти экспериментальные параллели Ван-дер-Горст и Киблер. То же самое оказалось, например, для восприимчивости к краскам и формам, обнаруженной Шоллем у здоровых темпераментов и оказавшейся совершенно соответственной с данными Энке, основывавшегося на формах строения тела. Это касается и психозов, но с тем ограничением, что здесь конечно бывают такие степени и состояния, как более сильное возбуждение или ступор, которые исключают всякое разумное проведение эксперимента; затем при некоторых состояниях примешиваются побочные факторы, которые прикрывают существующие сами по себе конституциональные основные факторы, легко выявляемые в других фазах психоза. Так, например, при роршаховском эксперименте на сильно депрессивных с задержкой. последняя вызывает такую степень оскудения представлений, что характерный тип фантазии, имеющийся обычно у этого же пациента, не может быть выявлен.

В новых опытах мы стремились по возможности углубить дифференциацию внутри группы лептозомно-атлетично-диспластичных, чтобы получить для каждого отдельного типа строения тела его собственную экспериментальную характеристику. При этом вновь выяснилось, что пикники резко и обособленно противостоят остальным, более близко родственным между собой группам; особенно постоянным оказалось тесное совпадение экспериментальных данных у лептозомов и атлетиков. Все-таки пока пожалуй можно сказать: лептозомы являются собственно основным типом шизотимной группы, типом, который в своем экспериментально-психологическом поведении образует сильнейшую противоположность пикникам. Кривые атлетиков, напротив, дают часто картину ослабленной кривой лептозомов, т.е. они проходят между психологическими реакциями лептозомов и пикников, но сильнее приближаются к лептозомам. Что касается диспластиков, то экспериментально-психологически они показывают ту же пеструю, склонную к крайним уклонениям картину, которая соответствует этим и физически совершенно гетерогенным мелким группам морфологических и эндокринных крайних вариантов. В общем мы по большей части должны были оставлять их в стороне при оценке опы-

[166]

Таблица XXI

[167]

тов. Можно было бы попытаться вывести положительную экспериментально-психологическую характеристику только в том случае, если бы собралось достаточное количество ярко выраженных экземпляров каждой отдельной группы, например, евнухоидов, патологических форм с ожирением, инфантильных и рахитиков; но до сего времени это не оказалось возможным и требует чрезвычайно большого человеческого материала.

с) ОЦЕНКА ОСНОВНЫХ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ РЕЗУЛЬТАТОВ

Прежде всего мы сделали в ниже помещенной таблице сводку ( 6 ) всех произведенных опытов, поскольку они имеют отношение к психологии восприятия и мышления.

Получилось множество положительных результатов. Оказалось возможным свести большое разнообразие отдельных результатов в несколько больших групп, вследствие чего и эти частности удалось использовать для выявления крупных структурных линий личности.

1. Восприимчивость к цвету и форме. Относительно восприимчивости к цвету и форме представлены четыре различных ряда опытов: 2 ряда тахистоскопических опытов Шолля ( 7 ) (с цветными фигурами) и Энке (с цветными слогами) и 2 серии роршаховских опытов Мунца и Энке. За 5 серию могут быть для сравнения приняты опыты самого Роршаха, относящиеся не к нашим формам конституции, но все же к родственным им типам личности (экстра- и интравертирующие).

Все серии опытов имеют ясный положительный результат и совпадают в одинаковом направлении: восприимчивость к цветам сильнее у пикников, к формам — у лептозомов.

Шолль первый указал на свойство циклотимных как лиц, склонных преимущественно видеть цвета, и на особенности шизотимиков как лиц, склонных преимущественно видеть формы. Он пользовался тахистоскопической методикой, предоставляя выискивать ранее показанную цветную фигуру из группы таких фигур при коротком времени экспозиции; при этом оказалось, что действительное или мнимое идентифицирование фигуры происходило у одних испытуемых по цвету, у других по форме. Эти лица путем аутодиагноза сортировались по принадлежности к циклотимной или шизотимной группе.

Следующая составленная им таблица показывает необычайную способность шизотимиков видеть форму и циклотимиков — видеть цвет.

Таблица XXII

Видящие преимущественно форму или цвет (по Шоллю)

Опыт произведен над 30 лицами.

(Цифры обозначают число лиц, подвергшихся опыту)

--------------------

(6) Крестиками в таблице отмечено — какой исследователь производил данный опыт.

( 7 ) "Ztsch. f. Psych, u. Phys. d. Sinnesorgane". Bd. 101, 1927.

[168]

Рисунок 28

На основании этих тахистоскопических опытов оказалось возможной более тонкая оценка роршаховских серий. Уже сам Роршах установил большое преобладание указаний на цвета по сравнению с указаниями на движения (неотделимыми от формы) как важный признак различия экстравертирующих типов личности от интравертирующих. Этот главный признак различия проходит неизменно во всех сериях роршаховских опытов, предпринятых Мунцем, а затем Энке над моими типами конституции. Здесь также сильно проявляется цветовой элемент в показаниях пикников по сравнению с лептозомами и атлетиками. Так, например, таблица Энке показывает, что пикники дают 75% цветовых реакций, а лептозомы и атлетики — 30,2 и 30%. Наоборот, пикники совсем не дают двигательных реакций, в то время как лептозомы и атлетики — 47,1 и 45%. Если оставить в стороне так называемые “первичные цветовые реакции”, то процент цветовых реакций непикников становится еще значительно ниже, так как, по справедливому доказательству Энке, первичные ответы о цветах и роршаховском опыте являются главным образом признаком не восприимчивости к цветам, а чрезмерной поверхностности (разорванные шизофреники и маниаки).

2. Феномены расщепления. Понятие “способность к расщеплению” введено мною для опыта уже при ряде киблеровских исследований как общий знаменатель для значительного количества экспериментальных способов реакции, кажущихся

[169]

гетерогенными, и мне хотелось бы развить это понятие определеннее и шире по окончании наших новых сериальных опытов.

То, что здесь подразумевается под расщеплением, легче всего объяснить на введенном Энке опыте запоминания смешанно-окрашенных рядов. Испытуемый медленно вкладывает в конверт кусок картона. На картоне нарисован неравномерно распределенный ряд разноцветных квадратов, и за это время данное лицо должно заметить — сколько квадратов каждого цвета находится в ряду. При этом опыте пикники оказались гораздо более неловкими, чем лептозомы: среднее число ошибок, установленное Энке у пикников, — 32,4, т.е. в 5 раз больше, чем у лептозомов, у которых установлено 6,7 (см. также рис. 29).

Рисунок 29

Уясним себе, какие функции требуются от испытуемого при этом опыте. Проходящие перед ним в пестрой смене квадраты должны быть к концу опыта рассортированы по категориям. Это возможно только в том случае, если уже при получении чувственных впечатлении испытуемый оказывается в состоянии установить в своем сознании отдельную рубрику для каждой категории (например, синий, красный, желтый). Каждая из этих рубрик должна быть так строго отделена от остальных, чтобы постоянное вмешательство впечатлений других рубрик ни в малейшей мере не могло помешать ее обособлению. Другими словами — испытуемое лицо должно быть в состоянии резко расщепить и направить свое общее сознание, например, на 3 части — на синее, красное и желтое — так, чтобы каждая из этих групп сознания функционировала строго только для самой себя, как замкнутый частичный организм, ничуть не переходя в другие группы и не перекрещиваясь с ними. Вот это и есть совершенно точно то, что мы понимаем как расщепление или способность к расщеплению в нормально-психологическом смысле. Следовательно, под способностью к расщеплению мы понимаем вообще способность к образованию обособленных направлений в пределах одного процесса сознания (частичных интенций); в нашей специальной связи, касающейся психологии восприятия и мышления, результатом этого является способность к разложению комплексного материала на отдельные составные части.

[170]

К понятию расщепления можно подойти и с другой стороны, а именно от ряда тахистоскопических опытов в том виде, как их провел Энке с длинными непривычными словами. Мы экспонируем, например, слово “Badevereinsmarke” и наблюдаем, может ли испытуемое лицо расшифровать неизвестное ему слово в продолжение 10 следующих друг за другом коротких экспозиций и как оно это делает. Этот образ действия у пикников не таков, как у лептозомов. Лептозомы часто стараются отделить от молниеносно мелькающего слова части, слоги или буквы, которые затем при дальнейших экспозициях соединяют и дополняют, пока не получится все слово. У пикников, напротив, чаще встречается попытка при каждой экспозиции охватить общее впечатление слова и постепенно наугад исправлять эту расплывчатую общую картину. Мы дали первому модусу название “аналитический”, а второму — “синтетический” способ восприятия. Энке высчитал, что у пикников соотношение между аналитическими и синтетическими попытками разрешения равняется 3,3:5,1, у лептозомов же, наоборот, — 6,0:2,0. Систематически расчленяющийся процесс лептозомов очевидно больше подходит к этой задаче, чем комплексно угадывающий процесс пикников. Вследствие этого пикники дают 75% отказов против 42% у лептозомов. К атлетикам относится то же самое, что и к дептозомам, только в несколько ослабленной степени. Мы видим и здесь у шизотимной группы высокую способность к расщеплению, ее вполне рефлекторно протекающую склонность к разложению общих комплексов на составные части уже в интенциональном акте. У пикников, напротив, большая склонность к “синтетическим” предметным решениям.

Как понятие анализа и синтеза, так и понятие абстракции является частичным понятием из общей области психических феноменов расщепления. Описательная статистика уже раньше показала нам, что шизотимики в среднем абстрагируют лучше, чем циклотимики. Эксперимент показывает то же самое. Так, например, при киблеровских тахистоскопических опытах с неравномерно распределенными окрашенными слогами оказалось, что среди лептозомов и шизофреников нашлось 20,7% вполне абстрагирующих и, наоборот, среди пикников и циркулярных — только 4,5%. При этом вполне абстрагирующими считались те испытуемые, которые из общего впечатления заметили только относящуюся к заданию часть и ничего больше (например, только расположение красок, если только это требовалось, а не что-нибудь из содержания слогов).

Из этого мы видим, что способность к абстракции основана опять-таки на способности к расщеплению. С быстротой молнии проносится доска, исписанная раскрашенными слогами. У наивного наблюдателя не остается ничего, кроме смутного общего впечатления, в котором неразрывно смешаны три главных компонента: сами слоги, их цвет и их расположение в пространстве по отношению друг к другу. Хорошо абстрагирующий должен быть в состоянии уже при акте восприятия расщепить общее впечатление, например, отделить цвета от содержания слогов, воспринять только первые и игнорировать вторые, или, как принято выражаться, абстрагировать от содержания слогов в пользу цвета. Наоборот, это расщепление на отдельные части не удастся плохо абстрагирующему, — он больше задержится на общем впечатлении, его сообщение о виденном будет содержать наряду с требуемыми составными частями еще целый ряд побочных, не относящихся к заданию элементов. Задача расщепления общего впечатления по отдельным рубрикам является следовательно и здесь такой же, как в нашем прежнем опыте. Только там требовалось заметить разделенные рубрики одновременно, а здесь при абстракции некоторые из отдельных рубрик должны быть затемнены сознанием в пользу той единственной из них, которая должна быть ярко освещена

[171]

и выдвинута. Абстракция в общепринятом смысле основывается всегда на таком расщеплении одной части конкретного чувственного общего впечатления, которое потом объединяется с такой же частью других общих впечатлений в отвлеченное понятие. "

В опытах с моторной реакцией при помощи световой доски, предпринятых Ван-дер-Горстом, с одной стороны, и Киблером, с другой, опять сильно выделяется лучшая способность шизотимиков к расшеплению. Она доказывается здесь с точки зрения “отвлекаемости”, чувствительности к мешающим раздражениям. В правильном течении требуемой двигательной реакции у циклотимиков, при их незначительной способности элиминировать побочные впечатления, вспыхивание иначе окрашенных, не относящихся к заданию сигнальных лампочек мешает правильному течению требуемой моторной реакции сильнее, чем у шизотимиков, которые и здесь умеют расщеплять текущие впечатления на элементы, относящиеся и не относящиеся к заданию. Но тут способность к расщеплению может быть лишь одним из нескольких компонентов; впоследствии мы еще должны будем специально заняться персеверацией.

Сюда же относится еще вопрос о так называемом “объеме сознания”, или, точнее говоря, о числе одновременно воспринимаемых сознанием отдельных элементов. Мне бы хотелось лучше предложить для этого выражение “Simultankapacitat” — “одновременная способность к функционированию”. Ее можно испытать тахистоскопически посредством показываемых серий букв. Ван-дер-Горст и Киблер получили при этом положительный результат в том смысле, что “Simultankapacitat” у пикников больше, чем у лептозомов, у циркулярных больше, чем у шизофреников. Энке не удалось получить такого же результата при несколько иначе поставленном опыте. Поэтому приходится пока оставить этот вопрос открытым.

Если призвать на помощь клинический и повседневный опыт, то приходится вспомнить изумительную быстроту, с которой некоторые гипоманиаки при входе в какую-нибудь комнату замечают и регистрируют все находящиеся в ней предметы; затем — изобилие конкретных деталей, которое может быть передано здоровыми пикниками при последующем рассказе, письменном изложении, а также в опыте Роршаха. Тогда кажется более вероятным, что опыты Ван-дер-Горста и Киблера показывают в этом направлении нечто правильное. Это надо будет проверить другими методами.

Во всяком случае все остальные экспериментальные результаты указывают на то, что средний психический тип работы у пикников более экстенсивен, направлен на координированную единую последовательность реальных явлений, у лептозомов же он более интенсивен, направлен на избирательный анализ и абстрактно-аналитическое расщепление явлений.

3. Персеверация. Персеверация экспериментально выступила как признак психологии типа в двух пунктах: у Ван-дер-Горста при ассоциативном эксперименте и затем у Энке в тахистоскопическом опыте с цветными слогами. В обоих случаях проявилась более сильная склонность к персеверации у лептозомов по сравнению с пикниками. Ван-дер-Горст, который обычным образом вызывал отчасти однократные, отчасти повторные ассоциации на слово раздражитель, так резюмирует результат: “При сравнении ассоциаций лептозомных шизоидов с ассоциациями пикнических циклоидов бросилось в глаза, что среди первых гораздо чаще происходили одинаковые реакции. Так, один из лептозомов реагировал 9 раз словами “бедный”, другой 4 раза словом “приличный”. Если мы это явление отне -

[172]

сем к понятию “персеверации” и вычислим для обеих групп частоту его в процентных числах, то получим 2,2% для лептозомов и 0,3% для пикников.

Энке обратил внимание на то же самое сильное различие в персеверации между лептозомами и пикниками при совершенно ином порядке своих тахистоскопических опытов. Если по окончании первой серии экспозиций испытуемым давали противоположное задание, поручая, например, обратить теперь внимание уже не на цвета, а на содержание слогов, то оказалось, что у некоторых еще продолжала сильно действовать установка первого задания и вызывала дальнейшие ответы в смысле первого, а не второго задания. При оценке этих ответов у пикников получился процент персеверации 8, у лептозомов почти втрое больше — 21,2 (у атлетиков 17,6).

Эта склонность к персеверации, склонность к упорному удержанию раз принятой установки должна была быть также главным фактором при меньшей отвлекаемости лептозомов при опыте над реакцией со световой доской. Она так тесно переплетается здесь, как и во многих других пунктах, со способностью к расщеплению, что отделить их друг от друга невозможно. Ясно, что способность удержать определенную установку неотделима от способности отщепить конкурирующие установки. Следовательно теоретически было бы допустимо растворить понятие персеверации в понятии расщепления. Но мы воздерживаемся от этого, так как еще не удалось выяснить — не являются ли необходимыми для осуществления персеверации наряду с этими отрицательными способностями также и положительные. Это пожалуй очень правдоподобно.

Во всяком случае способность к расщеплению и способность к персеверации представляют собой два наиболее основных элементарных фактора для всего строения личности как с интеллектуальной, так и с аффективно-волевой стороны. В первом отношении они устанавливают между прочим столь значительные дифференциально-психологические различия между “Vigilitat” (“подвижностью”) и “Tenacitat” (“вязкостью”) типа внимания.

4. Прочие результаты. Мы приводим здесь остальные результаты экспериментов, которые еще не объединяются в крупные элементарные общие группы, а по большей части оказываются разрозненными — или очень сложными или еще недостаточно исследованными экспериментально. Такие ценные сами по себе отдельные результаты и добавления встречаются главным образом при опыте Роршаха и затем при ассоциативном эксперименте.

При последнем Ван-дер-Горст установил помимо упомянутых персеверационных тенденций еще и другие группы — например, бессмысленные реакции, изредка проявляющиеся у лептозомов (всего 0,4% ответов). Напротив, у пикников они никогда не встречались. Он подразумевает под этим очень отдаленные, непонятные по связи ассоциации вроде: гордость — овсянка, или пирожное — Моцарт. Принципиально ближе всего подходят к ним косвенные ассоциации, которые также чаще встречаются у лептозомов, чем у пикников (у лептозомов 2,7%, у пикников лишь 0,2%). В этом случае Ван-дер-Горст подразумевает такие ассоциации, как ножик — опера, причем связь происходит через “оперировать”, следовательно такие соединения, в которых оба ассоциируемые слова очень отдалены друг от друга и не имеют непосредственного соотношения, но где можно найти промежуточный момент, устанавливающий косвенную связь. Целесообразности ради можно было бы объединить в одну группу “бессмысленные” и “косвенные” ассоциации, так как первые вероятно тоже имеют косвенный промежуточный момент. который случайно не может быть обнаружен.

[173]

Напротив, предикативные ассоциации у пикников чаще, чем у лептозомов — например, на слово “мать” пикники часто реагируют словами “нежная”, “милая”, “добрая”, лептозомы — “отец”, “жена”, “ребенок”, на слово “экзамен” пикники отвечают — “прилежно”, “страх”, “провал”, “опасно”, “выдержал”, “нехорошо”, лептозомы — “профессор”, “вопрос”, “учитель”, “экзаменатор”, “в 4 часа”. В других примерах Ван-дер-Горста также ясно проявляется сухая, сдержанная положительность лептозомов в противовес наивно-чувственному тону ассоциаций пикников. На этом более сильном выступлении “элементов чувств” (“Gefuhlswort”) у пикников основано вероятно различие, подразумеваемое Ван-дер-Горстом под выражением “предикативные ассоциации”. Независимо от Ван-дер-Горста Мунц также подчеркнул при роршаховском опыте тот же самый контраст между сухой положительностью и наивной эмоциональностью.

С этой аффективной замкнутостью лептозомов связан и тот факт, что они вообще часто отказываются от роршаховсого опыта, тогда как с пикниками этого почти не бывает. Но здесь мы не будем больше говорить об этой точке зрения, которая ведет нас в чисто аффективную область.

Следует еще упомянуть, что при опыте Роршаха у не-пикников наблюдается преобладание обобщающих ответов над детализирующими (по Энке у пикников — 20%, у лептозомов — 58,3%). Вероятно это происходит опять-таки вследствие более сильных абстрагирующих способностей лептозомов, благодаря которым им легче отщеплять части от общего впечатления, т.е. пренебрегать подробностями, тогда как пикник охотно останавливается как здесь, так и вообще на реалистическом многообразии конкретного явления и не может отбросить что-нибудь из чувственного комплекса впечатлений. В этом вероятно есть принципиально общее с тахистоскопическим опытом слов, имеющим в остальном совершенно другой психологический механизм (искусственное расщепление полной смысла общей формулы, не имеющей никаких предметных деталей).

Наконец, еще одно слово относительно двигательных реакций лептозомов при опыте Роршаха. Поскольку они заключают в себе элементы формы, постольку они могут быть трактованы с точки зрения опыта с цветами и формами. Поэтому они должны были бы все же отражать еще один чрезвычайно сложный признак личности шизотимиков. В них должны быть скрыты антропоморфные элементы — тенденция к одушевлению, к субъективированию, к аутистическому уподоблению внешнего мира своему “я”, что вообще проходит через всю психологию шизотимиков. Противоположностью этому является объективирующая предметность пикнических ответов о красках и формах. Как и вообще при Роршахе, пикники дают больше описаний предметов и пейзажей, а лептозомы, напротив, больше человеческих фигур, лиц, танцоров, гримас, образов, сновидений, нереальных картин.

Из сомнительных или отрицательных результатов мы уже коснулись вопроса “объема сознания”; здесь возможно прийти к положительным результатам при исключении гетерогенных факторов опыта. Различия в частоте смешения красок, в том виде. как их дифференцировал Ван-дер-Горст, показались нам при личном дополнительном исследовании не настолько значительными, чтобы вывести из них заключения. Исследования относительно порога пространства, предпринятые в виде опыта Киблером, не были продолжены вследствие того, что оказались явно отрицательными.

[174]

d) ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ, ЖИВАЯ ЛИЧНОСТЬ И ПСИХОЗЫ

Сравним экспериментальные результаты, с одной стороны, с описательной статистикой и наблюдениями над здоровыми, с другой — с результатами клинического исследования эндогенных психозов. Мы увидим тогда, что в том и другом направлениях тянутся соединительные пути, дающие возможность образовать замкнутую группировку главных психологических факторов.

Что касается различий в восприимчивости к цветам и формам, то они раньше всего выяснены посредством экспериментов. При опыте Роршаха поведение шизофреников и циркулярных в отношении красок и форм, как и вообще в эксперименте, параллельно поведению здоровых лептозомов и пикников. В отношении литературной одаренности Энке уже исследовал несколько характерных примеров и выделил параллели для эксперимента; так у Хольдерлина иногда прямо бросается в глаза проявление динамических форм описания, как, например, в “Осеннем празднике” описание горного пейзажа: “И как повозки, запряженные оленями и косулями, тянутся в горы и несясь торопится тропинка”.

Впрочем при учете элементов цвета и формы в живой индивидуальной психологии следует соблюдать величайшую осторожность. Дело идет только о чем-то более или менее приблизительном: шизотимик не слеп по отношению к цветам, как циклотимик — по отношению к форме. Даже беглое исследование целого ряда художников показывает уже, что вовсе не исключительно пикники являются художниками красок, а лептозомы — художниками форм. Конечно имеются показательные примеры яркого языка форм при относительно игнорируемом языке красок именно у крайних шизотимиков, как, например, у Микеланджело и Фейербаха, и, наоборот, ярко выраженные примеры сильного чувства красочности, проявляющегося в границах реалистичной предметности, как у Лейбеля или Тома, что можно приблизительно считать параллельным с реакциями на цвет и форму пикников при опыте Роршаха. Но нужно принять во внимание, что отношение к краскам и формам в психологии художника перекрещивается всегда с другими конституционально-биологическими факторами, в особенности с экспрессионистическими и беспредметническими установками.

Таким образом у шизотимика цвет (более или менее отрешенный от реальности) как экспрессионистический элемент приобретает иногда большое значение, так же как и в некоторых абстрактных экспериментах импрессионистов над красками. Все это можно было бы дополнить характерными примерами, что завело бы нас однако слишком далеко.

Следовательно в жизни результирующая картина бесконечно сложна, но нужно всегда иметь в виду скрывающийся в ней фактор восприятия красок и форм в его конституциональном сродстве. Даже перекрещиваясь с другими факторами, он естественно остается основной составной частью для создания личного мировоззрения, для эстетических и научных направлений дарований и для всех вопросов личного вкуса.

Что касается феноменов расщепления, то они как господствующий центральный фактор стоят выше больших групп экспериментального поведения. Особенно обращают на себя внимание параллели к блейеровскому учению о шизофрении. В эксперименте по психологии мышления мы опять встречаем здорового шизотимика, особенно лептозома, в качестве “хорошо расщепляющего”, который в состоянии удержать в своем сознании несколько отдельных параллельных рядов, дать функционировать одновременно нескольким раздельным частичным установкам. Как показали Ван-дер-Горст и Киблер, здоровый лептозом и тут ведет себя как

[175]

больной шизофреник в таком же эксперименте. Этим расщеплениям сознания у здорового шизотимика, происходящим при обычных интенционных напряжениях повседневного мышления и внимания, соответствует “образование комплексов” под влиянием аффекта в смысле Блейрера. Под действием аффекта расщепление усиливается, доходит до “комплексов”, т.е. до отщепления более ли менее самостоятельно функционирующих насыщенных аффектами групп представлений, динамические действия которых часто скрещиваются с тенденциями оставшегося в центре ядра личности. Наконец, в шизофренических психозах, получивших название от “расщепления”, оно достигает часто такой степени, что уже не остается никакого центрального ядра личности, что “я” данного лица распадается на известные частичные личности, говорящие, стремящиеся и действующие наряду друг с другом и друг против друга и часто обозначаемые больным различными именами.

Эта психологическая склонность к расщеплению сознания, проходящая сквозь весь шизотимный круг как один из господствующих признаков, конечно не свидетельствует о том, что у здорового шизотимика или у шизоидного психопата расщепление неспособно к обратному развитию, когда, как при шизофренических психозах, они могут достигнуть степени проградиентного, непоправимого распада личности. Уже в другом месте, на примере эндокринного гормона или алкоголя, я разъяснил, как биологический фактор, продолжительно действующий в легкой степени, может вызвать определенные нормальные или психопатические признаки личности, тогда как тот же фактор, только усиленный количественно, приводит к разрушению личности в смысле непоправимого повреждения мозга. Я хотел бы предотвратить этим то постоянно возникающее недоразумение, будто приходится отказаться от прогрессирующего характера шизофрении, если признать многочисленные соединительные линии между шизотимным и шизофреническим в самых разнообразных пунктах, связи, могущие быть учтенными в цифрах и постоянно бросающиеся нам в глаза как в физическом, так и в психологическом отношении. Впрочем, “способность к расщеплению” у лептозомов и родственных им конституциональных групп даже экспериментально так выступает на первый план, что только на основании этого факта можно было бы с полным правом назвать ее “шизотимной”, если бы даже совсем не существовало психоза “шизофрения”.

Параллельно клиническому и экспериментальному поведению шизофреников, описанному в классических исследованиях Блейера и Юнга (Jung), являются еще многие черты в экспериментальном поведении здоровых лептозомов и родственных им конституциональных групп. Я упомяну здесь большую частоту косвенных, бессмысленных и сверх ценных ассоциаций, странных скачков мысли в ассоциативном эксперименте, затем большую частоту фантастических и нереальных толкований при Роршахе, наконец, статистическое отношение к интраверсии и экстрверсии, которое выработал Роршах, присоединяясь к учению Юнга.

Подобные отношения мы видим между экспериментальным поведением здоровых пикников и маниакально-депрессивных, в особенности — более легких маний. Прежде всего обе группы обычно одинаково реагируют на одинаковые эксперименты (Ван-дер-Горст, Киблер, Энке). Но можно провести многочисленные параллели и между экспериментальным поведением и повседневным клиническим наблюдением. Во многих отношениях поведение здоровых пикников при эксперименте похоже на сильно ослабленную копию известных признаков ассоциативного типа маниакальных. Обоим свойственно почти исключительно прямое ассоциирование (ассоциативные опыты), затем недостаточное различение между существенным и несущественным и склонность к непосредственному реагированию на не-

[176]

проработанное чувственное явление, что особенно обнаруживается при тахистоскопических опытах. Далее мы видим любовь к конкретным деталям (Роршах) и более легкую отвлекаемость посредством мешающих раздражений (опыт со световой доской).

С другой стороны, получается полное совпадение результатов эксперимента и описательного наблюдения над здоровыми, прежде всего эксперимента и нашей прежней описательной статистике над обыкновенными здоровыми и гениальными. При этом эксперимент помогает нам острее и определеннее понять некоторые явления. В обычной жизни и в умственной продукции пикник, как мы знаем, обнаруживает ту же самую конкретную предметность образа мышления, ту же любовь к живым деталям, то же широко экстенсивное комплексное восприятие, тот же недостаток анализа, острого логического расчленения и абстракции. Реализм, конкретный “здравый человеческий смысл”, широкая бесформенность описания основаны как на аффективных, так и на элементарных факторах психологии мышления, которые мы узнали экспериментально как меньшую способность пикников к расщеплению.

В противоположность этому мы уже раньше описали более абстрактный, аналитический, игнорирующий все побочное, более интенсивно формирующий характер здоровых лептозомов, так сильно обнаруживающийся в эксперименте. В эти рамки легко можно включить отдельные черты, выясненные нами, например, в литературной и научной продуктивности лептозомов. Кажущийся таким сложным кардинальный признак личности (аутизм, идеализм и пр.) можно тем не менее с двух сторон свести к элементарным, простым, основным факторам. Одна из этих сторон, аффективная, обозначенная нами как психэстетическая пропорция, — это отрицательное эмоциональное отношение к внешнему миру, происходящее вследствие чрезмерной ранимости и частичной тупости. Другой корень аутизма находится на стороне психологии мышления, а именно, в том, что мы теперь экспериментально более подробно изучили как способность к расщеплению. Если мы на место производящего опыт поставили кататимное стремление самого шизотимика, которое побуждает его видеть вещи по определенному желательному выбору и в соответствующем освещении, то эта кататимная установка окажется в состоянии совершенно так же, как руководитель опыта извне, вызвать расщепление реального общего явления на желательные частичные факторы, ярко освещаемые и воспринимаемые сознанием, и на мешающие раздражения, которые отстраняются и подавляются уже при возникновении. У шизотимика эта способность к расщеплению, способность абстрагировать все, что не входит в его кататимную жизнь, чрезвычайно благоприятствует аутизму, отрешению от конкретной действительности. Напротив, наблюдаемый в среднем реализм пикника происходит вследствие неспособности к этому сильному расщеплению. Следовательно теперь мы вправе сказать: психэстетическая пропорция и способность к расщеплению создают аутизм совместно, как переплетающиеся элементарные факторы.

Наконец, что касается феноменов персеверации, обнаружившихся при тахистоскопических и ассоциативных опытах, то бросается в глаза параллель между здоровым лептозомом и тождественными явлениями у шизофреника. Они и здесь действуют как очень ослабленное отражение известных шизофренических феноменов. То же самое относится к их противоположному полюсу, склонности к причудливой скачкообразности некоторых ассоциаций. Мы уже раньше в нормальной психологии шизотимика описательно-статистически выработали эту полярность между понятиями “тягуче” и “скачкообразно”. Мы видели там, что эта персеверирующая тягучесть и эта причудливая скачкообразность являются в той же мере и

[177]

интеллектуальными стигмами шизотимика и факторами, определяющими основным образом строение его характера, его аффективность и волю. Дело касается здесь постоянных признаков в “психическом темпе” шизотимика, тогда как, наоборот, отсутствие их обусловливает относительную текучесть, непостоянство, податливость циклотимика в эксперименте.

РЕЗЮМЕ

1. Чисто математическое изображение физическо-психических корреляции (индекс строения тела — цифра эксперимента) оказалось при соответствующих предпосылках технически вполне возможным.

2. В произведенных до сего времени экспериментах строение тела, личность и психоз проявляются принципиально единообразно в том смысле, что, с одной стороны, пикники, циклотимики и циркулярные, а с другой стороны, лептозомы, шизотимики и шизофреники по большей части реагируют в одинаковом направлении.

3. Лептозомы являются главным типом шизотимной группы. Атлетики обнаруживают по большей части психический образ реакции, схожей с реакцией лептозомов, но несколько ослабленной по сравнению с последней. Диспластические группы проявляют значительное разнообразие как в физическом, так и экспериментально-психологическом поведении.

4. Различия типов в области психологии восприятия, чувствования и мышления проявляются главным образом в отношении: а) восприимчивости к цвету и форме, б) феноменов расщепления, в) феноменов персеверации, г) некоторых других различий в ассоциации и восприятии.

5. У пикников в эксперименте восприимчивость к цветам сильнее, у лептозомов — к формам.

6. Способность к расщеплению во всех отношениях сильнее у лептозомов, чем у пикников.

7. Лептозомы более склонны к персеверации, чем пикники.

8. Лептозомы часто обнаруживают косвенные и скачкообразные ассоциации, у пикников более эмоциональные, у лептозомов более “сухие” ассоциации; пикники дают более подробные описания; лептозомы дают более субъективирующие описания (число ответов о движении), пикники более объективирующие, предметные описания.

9. В эксперименте, как и в жизни, лептозомы в своем психическом предрасположении являются поэтому более интенсивными, абстрактными, анализирующими, упрямо настойчивыми, иногда с причудливыми скачками мысли, субъективирующими, удерживающими эмоции; пикники, наоборот, являются более экстенсивными, предметными, синтезирующими, легко доступными и податливыми, объективирующими, наивно эмоциональными.

10. Получаются многочисленные параллели с блейеровским учением о шизофрении и клиникой маний.

11. Аутизм и реализм можно свести к определенным и также экспериментальным элементарным факторам.