Берн Э. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие к первому изданию. Доктор А. А. Брилл (1947)

Эта книга -- по многим причинам единственная в своем роде. Автор ее --
психиатр и психоаналитик высокой квалификации, убежденный последователь
Фрейда; однако мне пришлось прочесть несколько глав книги, прежде чем я смог
в этом убедиться. Дело в том, что, в отличие от некоторых людей, всецело
доверяющихся какой-нибудь теории и сразу в нее окунающихся, доктор Берн
сохраняет столь объективную и невозмутимую позицию, что производит вначале
впечатление придирчивого испытателя, а не страстного поклонника Фрейда.
"Психика в действии" [The Mind in Action -- первое название этой книги
(1947). (Прим. перев.)] начинается своеобразным биологическим обзором общих
аспектов психического развития. В отчетливом, не загроможденном техническими
терминами изложении здесь разъясняются нормальные функции мозга, выражаемые
чувствами и действиями, сильнейшие стремления и управление ими у детей и
взрослых и реакции организма в целом на его окружение. Особый дар, которым
наделен доктор Берн, позволяет ему обосновывать и описывать отвлеченные
психические процессы в простой и чарующей форме, удерживающей внимание даже
пресыщенного читателя-психоаналитика. Лишь проследив за мыслями автора на
протяжении нескольких глав, читатель осознает, что доктор Берн
последовательно проводит идеи Фрейда во всем круге вопросов, связанных с
психикой человека.
Пытаясь уяснить себе образ действий автора, я не мог не подумать о том,
что в качестве психоаналитика доктор Берн почти на сорок лет моложе меня.
Иными словами, он принадлежит к послевоенному периоду развития психоанализа
и может тем самым расценить работу Фрейда как неотъемлемую часть развития
психиатрии в целом. Иначе выражаясь, доктор Берн -- один из молодых
последователей Фрейда, которых можно уподобить новому поколению египтян, "не
знавших Иосифа"; они могут поэтому идти новым путем и излагать новую
психологию без возбужденности старых учеников Фрейда. Теория психоанализа
уже установилась, когда ими овладел доктор Берн; потому-то он и способен
столь безмятежно рассматривать весь психоанализ в целом, от fons et origo
[Основа и источник (лат.). (Прим. перев.)] до отклонений, а затем легко
отделять зерна от плевел. Я прочел все, написанное о Фрейде и психоанализе с
тех пор, как я впервые ввел его в этой стране; и, как я полагаю, доктору
Берну удалось рассказать о "психике в действии" таким образом, что книга его
окажется интересной и поучительной не только для широкой образованной
публики, но также для психоаналитика и врача.

Предисловие автора

Цель этой книги -- объяснить динамику человеческой психики тем, кто
заинтересован в понимании природы, а не в игре словами и заучивании
определений. Я старался излагать идеи на практическом уровне, дающем,
насколько возможно, ясную и простую картину сложных явлений. Во всех
случаях, где это не было бы слишком уж неуклюже, я избегал длинных слов.
Цель состояла не в том, чтобы сделать из читателя салонного психиатра, а в
том, чтобы он мог лучше понять себя и других. Для читателей,
заинтересованных в дальнейших подробностях, приведена обширная библиография,
а для нуждающихся в технической терминологии добавлен в конце краткий
словарь.
У каждого психиатра собственный подход к людям, основанный на его
клиническом опыте. Изложенные ниже идей основаны на том, чему научили меня
мои учителя (главным образом доктор Юджин Кан, бывший профессор психиатрии
медицинского факультета Йельского университета, и покойный доктор Поул
Федерн из Нью-Йоркского психоаналитического института), с видоизменениями,
возникшими из моих собственных мыслей, наблюдений и истолкований
психиатрической и психоаналитической литературы. Мои учителя, сделавшие для
меня все возможное в годы моего обучения, в остальном, разумеется, никак не
ответственны за написанное в этой книге. Вне всякого сомнения, большая часть
изложенных здесь идей, подобно представлениям любого динамического
психиатра, основана на трудах Зигмунда Фрейда; однако за расстановку
акцентов и способы формулировки несу ответственность один я, и никакая
группа психиатров или психоаналитиков не уполномочила меня их представлять.
Чтобы избежать недоразумений со стороны читателя-профессионала, в конце
книги добавлены примечания, содержащие необходимые оговорки и ограничения по
поводу сказанного в основном тексте; там же обсуждаются более технические
стороны предмета. Если вы не сумеете достать какую-либо из указанных книг
обычным путем, вы найдете на желтых страницах вашего телефонного справочника
адрес местного магазина, торгующего психиатрической литературой, или же вы
можете обратиться непосредственно к издателю упомянутой книги.
Для более ясного понимания полезно привести, наряду со словарем
технических терминов, помещенным в конце книги, краткий семантический
словарь.

Он -- означает в этой книге человека вообще, без различия пола. Если
применяется она, это может означать, в зависимости от контекста, что
некоторое явление чаще встречается у женщин, чем у мужчин. Мы -- означает в
подходящем контексте "большинство тех психиатров, к которым я испытываю
наибольшее уважение". Является (есть) -- в применении к техническим вопросам
означает "кажется таковым, по мнению большинства мыслящих психиатров и по
моему собственному опыту". По-видимому -- означает "представляется мне
таковым по ряду наблюдений, но недостаточно убедительно, чтобы я вполне в
этом уверился, хотя и поддерживается мнением одного или многих психиатров, к
которым я испытываю глубокое уважение". Философ -- употребляется для
обозначения каждого, кто любит размышлять над прочитанным. О напряжениях
говорится, что они снимаются, облегчаются или удовлетворяются. Последнее
выражение употребляется в этой связи неверно, но позволяет обойтись без
повторений и подчеркивает то обстоятельство, что "напряжение" и "желание" --
почти синонимы. Подумав, я решил сохранить термин психическая болезнь. Хотя
он не так уж и необходим в устной речи, трудно заменить его другим термином
в письменной. Точно так же я сохранил не без колебания слова невротический и
невротик, поскольку трудно найти для них замену, подходящую к кругу идей
Фрейда.
Псевдонимы пациентов, описанных в историях болезни, выбраны не
произвольно, а почти все выведены (с некоторой "американизацией") из
относящихся к данному предмету исторических и мифологических источников. Это
может заинтриговать некоторых читателей, но не затруднит тех, кого не
заинтересуют имена. В историях болезней представлены типы, а не отдельные
личности, и любое сходство в особенностях или внешних обстоятельствах с
каким-либо живым человеком ненамеренно, случайно.
Многие из этих историй иллюстрируют обычные случаи, а некоторые из них
изображают отчетливые типы психических болезней и эмоциональных
ненормальностей; иначе говоря, они описывают патологические типы личности.
Ситуации и реакции, появляющиеся в таких условиях, могут иногда удивить
читателя своей необычностью. Но здесь не столько качественное, сколько
количественное различие. Внимательно подумав, читатель придет к заключению,
что если реакции описываемых субъектов поражают иногда своей интенсивностью,
то самый характер этих реакций никоим образом не исключителен. Истории
служат для того, чтобы подчеркнуть посредством преувеличения обычные вещи,
которые человек может иногда найти у себя или у окружающих. Если это и не
очевидно с первого взгляда, то может выясниться со временем. Таким образом,
"психически больные" люди не имеют каких-нибудь особых инстинктов, а
попросту выражают в ином виде инстинкты, общие для всех.
Я благодарен моим слушателям, как солдатам, так и гражданским лицам,
перед которыми я выступал в штатах Калифорния, Юта и Вашингтон; их вопросы,
замечания и возражения позволили мне добиться большей ясности формулировок.
Особенно высоко оцениваю я прямую помощь следующих лиц.
Персонал издательства, и в особенности Генри Саймон, оказали мне
большое содействие в подготовке рукописи, а также помогли своими полезными
советами. Доктор Поул Федерн дал мне множество советов, предоставив
возможность по моему усмотрению следовать им. Никакой иной ответственности
за содержание книги он не несет. В машинописных работах неоценимую помощь
оказали Роберт Пил из Дентона, Техас, и Френсис Ордуэй из Кармела,
Калифорния, которые сберегли мне своим трудом много времени. Майор, ныне
доктор, Сэмюэл Коэн из Филадельфии, и майор, ныне доктор, Поул Креймер из
Чикаго помогли мне своим вниманием во время работы над рукописью в трудных
условиях армейской жизни. Мне охотно помогали в то время также полковник
Стюарт и Киппи Стюарт, Дорис Дрейк, Луиз Мастере и капитан, ныне доктор,
Джордж Эмброуз. Обращаясь к тем, кто читал рукопись или слушал ее во время
чтения в доме миссис Шорт, ожидая от слушателей замечаний, я предлагаю тост
за них, поднимая бокал красного кармелского вина с воспоминанием об их
большой помощи и о многих приятных вечерах. В моих воспоминаниях: Мари Шорт,
Джейк Кенни, мистер и миссис Джон Гейсен, Мюриэл Рукэйсер, доктор и миссис
Рассел Уильямс, мистер и миссис Френк Лойд, Сэм Колберн, Гретхен Грей, Кэти
Мартин и много других кармелитов.

Эрик Берн
Кармел, Калифорния, январь 1947 г.

Предисловие ко второму изданию

Как я знаю по опыту, не многие отношения доставляют столь полное
удовлетворение, как отношения между довольным автором и довольным издателем.
Каждое сообщение, получаемое автором, приносит ему и материальную, и
духовную пищу. Если так же довольны критики и публика, то автору не остается
желать лучшего. Прием, оказанный первому изданию этой книги в Америке,
Англии, Швеции и Италии, был для меня в течение последних десяти лет за
немногими исключениями источником радости. И в значительной мере это было
результатом дружеских советов издателя мистера Генри У. Саймона.
Перечитывая книгу десятилетие спустя, я нашел ее достаточно
привлекательной; временами у меня возникала известная реакция Уайлда:
"Хотелось бы мне, чтобы я тогда это сказал!" И приятно было вспомнить после
недолгого размышления, что я и в самом деле сказал это. Единственное, о чем
я сожалел, -- это отвлечение от более широких научных перспектив, связанное
с войной и сказавшееся на некоторых деталях. Я рад, что имею теперь
возможность их пересмотреть.
Что касается изменений в этом издании, то я удалил раздел "Человек как
общественное животное", имея намерение посвятить этому предмету отдельную
книгу. [The Structure and Dynamics of Organisations and Groups.
Philadelphia: J.B. Lippincott Company, 1963; New York: Grove Press, 1966.] В
надлежащем месте вставлена глава о новых "волшебных лекарствах" психиатрии.
Заново написана глава о групповой терапии, а раздел о шоковой терапии
приведен в соответствие с новыми данными. "Примечания для философов"
пересмотрены, а библиография в необходимых случаях пополнена новыми книгами.
В иных случаях, однако, старые книги по-прежнему кажутся лучше новых. В
некоторых местах внесены изменения в отдельные абзацы в связи с появлением
новых методов. Можно рассчитывать, что неспециалист, заинтересованный в
информации о современной психиатрии и психоанализе, в большинстве случаев
найдет ее в этой книге; примечания же имеют целью указать надежные
источники, где можно найти дальнейшие подробности.

Эрик Берн
Кармел, Калифорния, март 1957 г.

Предисловие к третьему изданию

Приятно сознавать, что спрос на эту книгу остается неизменным в течение
двадцати лет. Она была написана, когда я был офицером медицинской службы в
армии во время Второй мировой войны и когда мне каждый вечер приходилось
выбирать между стуком моей пишущей машинки и лязгом игральных автоматов в
офицерском клубе; я выбирал большей частью последнее. Первоначально книга
была опубликована в твердой обложке под названием "Психика в действии". В
этом виде она встретила положительную и даже восторженную оценку в общей,
психиатрической и психоаналитической литературе и была впоследствии
опубликована в Англии, а также переведена на шведский, итальянский и
испанский языки. В 1957 году второе издание книги было выпущено фирмой
"Саймон и Шустер" в бумажной обложке, в "серии высокого качества", под
названием "Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных", а
несколькими годами позже вышло под тем же названием дешевое издание в
бумажной обложке в издательстве "Гроув Пресс"; таким образом, два
конкурирующих издания оказались в продаже одновременно. Всего было продано
во всех видах свыше 250 000 экземпляров.
Быстрое развитие лекарственной терапии и групповой терапии за последние
десять лет привело к радикальным переменам в практике амбулаторной,
больничной и общинной психиатрии. Сверх того, анализ взаимодействий и другие
новые подходы к психотерапии постепенно одерживали верх в областях, где
психоанализ не давал удовлетворительных результатов. Поскольку интерес к
этой книге, по-видимому, сохраняется, добросовестность по отношению к
читателю потребовала ее значительного пересмотра.
После основательного размышления я решил сохранить раздел о типах
физического строения в виде напоминания о том, что от тела отвлечься
невозможно; это нередко упускают из виду психотерапевты без медицинского
образования, особенно те из них, кто получил подготовку в области социальных
наук. В части первой и почти во всей части второй человек трактуется как
энергетическая система; при такой точке зрения наилучшим подходом к
психологии является теория Фрейда. Я следовал при этом "строгой" версии
Фрейда, отделяющей половой инстинкт от инстинкта смерти, и отвел Эросу и
Танатосу равное место. Это позволяет гораздо проще объяснить весь материал
и, без сомнения, лучше подходит к историческим событиям последних тридцати
лет, которые нелегко понять, исходя из одной только теории либидо, и которые
становятся много яснее, если ввести принадлежащее Поулу Федерну понятие
"мортидо".
Я включил в книгу статьи ряда моих коллег. Доктор Джо Дьюзи написал
главу об анализе взаимодействий, а миссис Хилма Диксон, миссис Мери Эдвардс,
доктор Мюриэл Джеймс и доктор Рэй Пойндекстер -- разделы о своих
специальностях. Они лучше меня знают свои профессии, а доктор Дьюзи изложил
анализ взаимодействий гораздо объективнее, чем это мог бы сделать я; и я
выражаю благодарность им всем.

Эрик Берн
Кармел, Калифорния, сентябрь 1967 г.

Введение

Психиатр -- это врач, который консультирует и лечит людей, страдающих
эмоциональными расстройствами, испытывающих затруднения в личных отношениях,
вредящих самим себе своим поведением, а в тяжелых случаях -- переживающих
ненормальные чувства, представления и ощущения. Изучая мотивы, движущие
людьми, он спрашивает себя: "Что заставляет этого человека чувствовать,
думать или действовать так, как он это делает?" Поскольку деятельность
человеческого тела отражается на эмоциях, а эмоции, в свою очередь,
выражаются через тело, психиатр, как и другие врачи, должен сначала
основательно ознакомиться с анатомией и физиологией; он должен знать, как
выглядят и работают желудок, кровеносные сосуды, железы и мозг. Он должен
также знать, как влияют на мозг некоторые химические вещества, например
алкоголь, и каким образом мозг может влиять на некоторые химические вещества
в организме, в особенности на вещества, вырабатываемые половыми железами,
надпочечными железами, щитовидной железой и гипофизом.
Расширяя свои знания о работе человеческого тела, изучающий психиатрию
должен в то же время присматриваться к человеческому поведению. Он
наблюдает, как ведут себя во всевозможных ситуациях, возникающих в данной
стране, люди из различных семей. Выслушивая неграмотных и образованных,
бедных и богатых, обсуждая с ними, например, табели их детей, он отмечает
различия и сходства в установках родителей, поражаясь, как сильно влияют эти
установки на школьные успехи детей.
Ознакомившись с различными телесными и психическими реакциями у членов
какой-либо группы населения, например у зажиточных людей, изучающий
психиатрию начинает присматриваться к больным. Он исследует, допустим,
страдающих язвой желудка, пытаясь найти аналогичные явления в их желудках и
общие черты в их эмоциях, а затем проверить, связаны ли их переживания с
данными рентгеновского обследования. Он беседует с людьми, испытывающими
патологические страхи, и наблюдает их психические и физические реакции,
пытаясь понять, каким образом расстроились те и другие.
Психиатр беседует с молодыми людьми, намеревающимися вступить в брак,
помогая им предотвратить будущие трудности; говорит с матерями, у которых
возникают осложнения с детьми; заботится о людях с повышенной мрачностью или
раздражительностью или испытывающих ненормальные чувства и побуждения. Его
внимание обращено на страдания, связанные не только с эмоциями, но и с
конкретными органами, а также происходящие от злоупотребления определенными
лекарствами или возбуждающими средствами. Поэтому он должен хорошо
разбираться в работе тела. Лечение серьезных психических болезней требует
также применения электричества и различных сильнодействующих препаратов;
психиатр должен знать, как эти средства действуют на организм человека.
Кроме того, психиатру часто приходится оценивать роль эмоций при язве
желудка, повышенном кровяном давлении, болезнях щитовидной железы, сердечных
болезнях, болях в спине или пояснице, параличе, астме, кожных болезнях и
других расстройствах здоровья, часто трудноизлечимых обычными методами
медицины. В таких случаях он должен твердо знать, как работают затронутые
болезнью органы.
Прежде чем пытаться кому-либо помочь, психиатр хочет узнать, из какого
яйца произошел его пациент -- то есть на что были похожи телесно и
психически его предки и под какими воздействиями яйцо развилось во взрослую
человеческую особь. Выяснив эти обстоятельства, психиатр может лучше судить,
с чего начал интересующий его индивид и через что ему пришлось пройти,
прежде чем он достиг своего нынешнего состояния. Он пытается обнаружить, с
какими задатками и предрасположениями его пациент явился на свет, какие он
приобрел в раннем детстве и как он затем распоряжался своей жизнью, имея все
это добро.
Многие особенности личности в некоторой степени вытекают из
наследственности. Наследственность задает верхние границы способностей, а
также промежутки времени, когда эти способности, в нормальных
обстоятельствах, должны возрастать и убывать. Наследственность определяет,
например, способен ли человек стать великим музыкантом или математиком (или,
точно так же, шахматистом); она же определяет, с какого возраста он будет
способен к полноценному половому сношению. Но осуществляются эти возможности
в зависимости от среды. Иными словами, наследственность определяет
возможности, а среда определяет, насколько к ним удается приблизиться. Нет
смысла, однако, всерьез задаваться вопросом, что важнее в действительной
жизни. С тем же успехом можно спросить, что важнее в клубнике со сливками:
клубника или сливки? Плавает ли клубника в сливках или же сливки окружают
клубнику?
Не доказано, что среда не может изменить некоторые из так называемых
врожденных особенностей мозга. Почти все человеческие способности могут быть
усилены надлежащей тренировкой, и суждение о "наследственном" характере
какой-либо неспособности вовсе не означает, что страдающий ею должен
оставить надежду. Изучение желез может сыграть в будущем важную роль в
изменении тех особенностей, которые мы сейчас считаем наследственными, точно
так же, как психиатрия приобретает теперь все большую важность в изменении
особенностей, приписываемых среде. Поэтому вместо вопроса, что происходит от
наследственности и что -- от среды, разумнее спрашивать: "Какие особенности
могут быть изменены при нынешнем уровне наших знаний и какие не могут?"
В этой книге человеческое существо рассматривается как энергетическая
система, стоящая в ряду других энергетических систем Вселенной; это один из
простейших путей, ведущих к пониманию людей. Таков подход к человеку,
развитый Зигмундом Фрейдом. Есть и другие подходы; некоторые из них
описываются ниже. Сначала мы исследуем, с чем приходится сталкиваться разным
людям и как они пытаются со всем этим справиться, а затем посмотрим, как они
растут и развиваются, что может в ходе их развития расстроиться и чем можно
им в таких несчастливых случаях помочь. После этого мы рассмотрим некоторые
таинственные явления психики, ставящие нас в тупик при нынешнем состоянии
наших знаний.