Новицкий И. Римское право

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел I

Источники римского права

§ 1. Понятие и виды источников права. § 2. Обычное право и закон. § 3. Эдикты магистратов. § 4. Деятельность юристов. § 5. Кодификация римского права

§ 1. Понятие и виды источников права

1. Римский историк Тит Ливии назвал законы XII таблиц «fons onrnis publici        privatique iuris» источником всего публичного и частного права. Слово «источник» в этой фразе употреблено в смысле корня, из которого выросло могучее дерево римского права; Ливии хотел термином «источник» обозначить начало, от которого идет развитие римского права.
В юридической литературе различных народов по римскому праву, накопившейся за две тысячи лет (а равно в литературе по современному праву), выражение «источник права» употребляется в различных смыслах: 1) как источник содержания правовых норм; 2) как способ, форма образования (возникновения) норм права; 3) как источник познания права.
2. Конечным источником содержания права являются материальные условия жизни общества.
Это обстоятельство необходимо иметь в виду, в частности, и при изучении права рабовладельческого общества. В соответствии с состоянием производительных сил основой производственных отношений при рабовладельческом строе является собственность рабовладельца на средства производства и на работников производства (раба). И в этих условиях жизни римского рабовладельческого общества — источник содержания норм римского права.
3. Другое значение, в котором употребляется в юридической литературе выражение «источники права», отвечает на вопрос, какими путями, по каким каналам возникает, образуется та или иная норма права.
Во избежание путаницы с первым значением термина «источники права» в данном случае правильнее говорить о формах образования права или о формах правообразования (или о формах выражения права), В римском праве на протяжении его истории формами правообразования служили:
1) обычное право; 2) закон (в республиканский период — постановления народного собрания; в эпоху принципата — сенатусконсульты, постановления сената, которыми вуалировалась воля принцепса; в период абсолютной монархии — императорские конституции); 3) эдикты магистратов; 4) деятельность юристов (юриспруденция). О каждой из этих четырех форм см. ниже, § 2—4.
4. Выражение «источники римского права» употребляется также в смысле источников познания римского права. Сюда относятся юридические памятники, например кодификация императора Юстиниана (см. ниже, § 5, п. 4—9); произведения римских юристов и т.д.; в особенности произведения римских историков: Тита Ливия (конец I в. до н.э. — начало I в.н.э.), Тацита (I—II вв. н.э.), Авла Геллия (вторая половина II в.н.э.), Аммиана Марцеллина (IV в. н.э.); римских антикваров («грамматиков»); Варрона (II—I вв. до н.э.), Феста (I в.н.э.)1 ; римских ораторов (в особенности Цицерона, I в. до н.э.); римских писателей: Плавта и Теренция, в комедиях которых немало указаний на состояние права; лириков и сатириков (Катулла, Горация, Ювенала и др.); философа Сенеки и др.
Важным источником познания римского права являются дошедшие до нас надписи на дереве, камне, бронзе (например, «Гераклейская таблица», бронзовая доска, на которой был изложен закон о муниципальном устройстве), на стенах построек (например, надписи, найденные при раскопках г. Помпеи, засыпанного лавой при извержении Везувия в 79 г. н.э.) и т.д. В новое время (начиная со второй половины XIX в.) надписи стали опубликовывать в специальном издании Corpus inscriptionum latinarum (Свод латинских надписей); над этим изданием особенно много поработали историки Моммзен, Дессау, Гюбнер, Гиршфельд и др. Наиболее важные с правовой стороны надписи даются в 7 изд. (1909 г.) книги Брунса «Источники римского права» (Bruns. Fontes iuris romani). Изучению надписей посвящена специальная отрасль исторической науки — эпиграфика.
Ценным источником познания римского права являются папирусы, изучению которых посвящена специальная отрасль исторической науки — папирология. Для римского гражданского (частного) права папирусы важны, во-первых, тем, что они позволяют судить о том, как нормы права преломлялись в действительной жизни (поскольку в папирусах мы имеем изложение различных договоров не в качестве общих типов, а конкретных договоров между определенными лицами, а также иных юридических актов и т.д.); во-вторых, папирусы содержат богатый материал для познания местных особенностей в праве отдельных провинций Римского государства. Есть папирусы, содержащие и документы общеимперского значения; например, на папирусе сохранился эдикт Антонина Каракаллы (212 г. н.э., так называемая Constitutio Antonina) о предоставлении прав римского гражданства провинциалам. Для ознакомления с папирусами ценны издания: L.MitteisundU.Wilcken. Grundzuge und Chrestomathie der Papyruskunde (4 тома). Leipzig, 1912; P.M.Meyer. Juristische Papyri, Erklarung von Urkunden zur Einfuhlung in die Juristische Papyruskunde, Berlin,1920. На русском языке — Фрезе. О греко-египетских папирусах (1908 г.); его же. Греко-египетские частноправовые документы (1911 г.).
Для определения хронологии имеет большое значение нумизматика (изучение монет и т.д.).

§ 2. Обычное право и закон

1. В Институциях Юстиниана (см. ниже § 5, п. 5) проводится различие между правом писаным (ius scriptum) и неписаным (ius non scriptum). Писаное право — это закон и другие нормы, исходящие от органов власти и зафиксированные ими в определенной редакции. Неписаное право — это ь нормы, складывающиеся в самой практике. Если такие сложившиеся в практике правила поведения людей не получают признания и защиты от государственной власти, они остаются простыми обычаями (так называемыми бытовыми); если обычаи признаются и защищаются государством, они становятся юридическими обычаями, составляют обычное право, а иногда даже воспринимаются государственной властью, придающей им форму закона.
2. В каких именно формах объективируется право каждой определенной эпохи, не является делом исторической случайности. Как содержание правовой части надстройки определяется ее базисом, производственными отношениями, так и формы права зависят от социально-экономических условий времени и места, вообще от всех конкретных условий, определяющих политику государства.
Само формирование обычаев является результатом их неоднократного применения, при котором правило приобретает типический характер и, если оно признано государством, то превращается в норму, обязательную для применения и на будущее время.
Правила поведения, складывающиеся в практике, имеются уже в догосударственной жизни, но тогда они, естественно, еще не имеют характера правовых.
3. Обычное право представляет собой древнейшую форму образования римского права. Нормы обычного права обозначаются в римском праве терминами: mores maiorum (обычаи предков), usus (обычная практика); сюда же надо отнести: commentarii pontificum (обычаи, сложившиеся в практике жрецов); commentarii magistratuum (обычаи, сложившиеся в практике магистратов) и пр., в императорский период применяется термин consuetude (обычай).
В течение долгого времени писаных законов почти не было: при простоте хозяйственного строя и всей общественной и государственной жизни, при неразвитости оборота в законах не было необходимости, можно было обходиться обычным правом (к тому же на первых этапах развития издание закона как общей нормы представляло большие трудности). Предание, будто еще в царский (дореспубликанский) период издавались leges regiae — царские законы (в частности, легендарному царю Сервию Туллию приписывается 50 законов о договорах и деликтах), недостоверно. Даже исторический памятник — законы XII таблиц (V в. до н.э.) — по существу представлял собой, по-видимому, преимущественно кодификацию обычаев (с некоторыми позаимствованиями из греческого права).
По мере укрепления и расширения государства неписаное обычное право становится неудовлетворительной формой ввиду неопределенности, медлительности образования и вообще затруднительности регулировать в этой правовой форме возрастающий оборот. Обычное право уступает дорогу закону и другим формам правообразования. В императорский период обычное право встречает недружелюбное отношение еще и потому, что образование единого обычного права на огромной территории немыслимо, а местное обычное право на соответсгвовало централистским устремлениям императорской власти. Фактически, тем не менее, местное обычное право имело немалое значение. «Какая разница, — пишет юрист 1, — выражает ли народ свою  волю голосованием или  делами и фактами? Но императоры вели решительную борьбу с обычаями, устранявшими действие  закона, когда оговорили, что закон in desuetudinem abiit (перестал применяться); примером такой desuetudo является факт утраты значения нормы Х11 таблиц о штрафе за личную обиду (iniuria).
Авторитет обычая в силу его долговременного применения (говорится в одном императорском законе, С.8.52.2.) значителен, но он не должен быть сильнее закона.
4. В республиканский период законы проходили через народное собрание и назывались leges. Развитие жизни выдвигало этот источник права на первое место. Необходимо  вместе с тем подчеркнуть, что законов в республиканском Риме все-таки издавалось не так много; получили огромное распространение специфические римские формы правообразования: эдикты судебных магистратов и деятельность юристов (юриспруденция), см. ниже, параграфы 3 и 4. Консерватизму, характеризующему римское право, эти последние формы правообразования соответствовали гораздо более, чем издание новых законов. Кроме законов Х11 таблиц2 важное значение для гражданского права имеют: lex Poetelia (Поэтелиев закон),1Vв. до н.э., отменивший продажу в рабство и убийство должника, не уплатившего долга; lex Aquilia (Аквилиев закон),примерно 111в. до н.э., об ответственности за уничтожение и повреждение чужих вещей; lex Falcidia (Фальцидиев закон),1в. до н.э., об ограничении завещательных отказов (см. ниже, разд.V111,гл.V, параграф 4) и др.
В период принципата народные собрания не соответствовали новому строю и потому должны были, естественно, утратить значение. Но так как в это время (первые три века н.э.) императорская власть ещё была склонна прикрываться республиканскими формами, создавалось впечатление, что законы издавались сенатом (сенатоконсульты). По существу же это были распоряжения принцепсов, действовавшие legisvice, так как сенат раболепно принимал их предложения, содержавшиеся  в особых речах,  произносившихся принцепсами, orationes ad senatum. В качестве примеров сенатусконсультов можно назвать senatusconsultum Macedonianum (1в.н.э.), лишивший исковой защиты договоры займа подвластного сына; senatusconsultum Velleianum (1в.н.э.), объявивший недействительными всякого рода вступления женщины в чужой долг, и др.
Окончательное укрепление императорской власти привело к тому, что единоличное распоряжение императора стало признаваться законом: “что угодно императору, то имеет силу закона”, а сам император “законами не связан” (legibus solutus est, D.1,3,31). Императорские распоряжения, носившие общее наименование “конституций”, существовали четырёх видов: а) эдикты – общие распоряжения, обращённые к населению (термин, уцелевший от республиканских времён, когда он имел совсем другое значение, см. ниже параграф 3); б) рескрипты – распоряжения по отдельным делам (ответы на возбуждавшиеся перед императором ходатайства);
.в) мандаты –  инструкции , дававшиеся императорами чиновникам; г) декреты – решения по поступавшим на рассмотрение императора спорным делам. В период абсолютной монархии императорские законы стали именоваться  leges; встречаются и новые термины: leges generales, sanctio pragmatica  и др.

§ 3.  Эдикты  магистратов

1.Одной из форм правообразования, специфичной именно для римского права, являются  эдикты магистратов.
Термин “эдикт” происходит от слова  dico  (говорю) и в соответствии с этим первоначально обозначал устное объявление магистрата по тому или иному вопросу. С течением времени эдикт получил специальное значение программного объявления, какое по установившейся практике делали (уже в письменной форме) республиканские магистры при вступлении в должность. Юрист Гай 1 писал,  что особенно важное значение имели эдикты: 1) преторов (как городского, ведавшего гражданской  юрисдикцией в отношениях между римскими гражданами, так и перегринского, ведавшего гражданской юрисдикцией по спорам между перегринами, а так же между римскими гражданами и перегринами) и (соответственно в провинциях) правителей провинций, а так же 2) курульных эдилов, ведавших гражданской юрисдикцией по торговым делам ( в провинциях – соответственно квесторов).
В своих эдиктах, обязательных для издававших их магистратов, эти последние объявляли, какие правила будут лежать в основе их деятельности, в каких случаях будут даваться иски,  в каких нет и т.д. Эдикт, содержавший  подобного рода годовую программу деятельности магистрата, называли постоянным в отличие от разовых объявлений по отдельным случайным поводам.
Формально эдикт был обязателен только для того магистрата, которым он был издан, и, следовательно, только на тот юд, в течение которого магистрат находился у власти (отсюда принадлежащее Цицерону 2 название эдикта lex annua, закон на год). Однако фактически те пункты эдикта, которые оказывались удачным выражением интересов господствующего класса, повторялись и в эдикте вновь избранного магистрата и приобретали устойчивое значение (часть эдикта данного магистрата, переходившая в эдикты его преемников, называется  edictum tralaticium).
2. Примерно с III в. до н.э. в Риме получила довольнозаметное развитие торговля с другими италийскими общинами; затем стали развиваться торговые связи и с внеиталийскими странами. В то же время шел процесс сосредоточения земельной собственности в руках крупных землевладельцев, интересы которых оказывались иногда в противоречии с интересами рабовладельцев-коммерсантов, хотя при этом и землевладельцы и купцы были одинаково заинтересованы в сохранении рабовладельческого строя.
Общественные отношения, таким образом, значительно усложнились, вследствие чего старые неподвижные и весьма ограниченные количественно нормы цивильного права перестали удовлетворять запросам жизни. Новые потребности стали получать удовлетворение, в частности, при помощи эдиктов магистратов, в особенности преторского эдикта. Осуществляя руководство гражданским процессом, претор стал отказывать .в иске при таких обстоятельствах, когда по букве цивильного Драва должна была бы быть предоставлена защита, и, наоборот, давать иск в случаях, не предусмотренных в цивильном праве. Таким путем преодолевались трудности, возникавшие вследствие несоответствия старых норм цивильного права новому укладу общественных отношений. Праву придавался прогрессивный характер, хотя формально не отменялись исконные нормы, к которым консервативные римляне относились с особым почтением.
Ни претор, ни другие магистраты, издававшие эдикты, не были компетентны отменять или изменять законы, издавать новые законы и т.п.; praetor ius facere non potest (претор) не может творить право; например, Гай (3.32) говорит, что претор
не может дать кому-нибудь право наследования. Однако в качестве руководителя судебной деятельности претор мог придать норме цивилизованного права практическое значение или, наоборот, лишить силы то или иное положение цивильного права. Например, претор мог при известных условиях защитить несобственника как собственника (и тем самым оставить без защиты того, кто был собственником по цивильному праву), но он не мог несобственника превратить в собственника. Источник и объяснение этого противоречивого положения надо искать в особенностях римского государственного права: закон не может исходить от магистрата, закон выражает волю народа; магистрат же в силу принадлежащей ему особой власти, именуемой imperium, руководит деятельностью суда и в этом порядке дает судебную защиту новым общественным отношениям, нуждавшимся в защите и заслуживавшим ее.
3. Подобного рода правотворческая деятельность судебных магистратов развивалась постепенно. Сначала претор не посягал на авторитет и силу цивильного права и только помогал их  осуществлению, подкрепляя общественные отношения, урегулированные цивильным правом, также и своими исками. По выражению юриста Папиниана, претор в этих случаях действовал iuris civilis adiuvandi gratia, помогал применению цивильного права. Например, лицу, которое признавалось по цивильному праву ближайшим законным наследником после другого лица, претор стал давать еще свои предусмотренные эдиктом средства защиты права этого цивильного наследника, причем преторское средство защиты фактически было более действенным, чем защита по цивильному праву. Далее претор сделал следующий шаг: с помощью своего эдикта он заполнял пробелы цивильного права (действовал iuris civilis supplendi gratia). Например, на случай, если у лица не будет ни одного из наследников, признаваемых цивильным правом, претор в своем эдикте обещает иск для защиты права на наследование некоторым другим лицам и, таким образом, создает новую категорию наследников. Наконец, эдикт претора стал включать такие пункты, которые были направлены на изменение и исправление цивильного права (iuris civilis corrigendi gratia). Например, когда старое родство, основанное на подчинении власти одного и того же главы семьи (так называемое агнатское родство, см. ниже, разд. IV, § 1, п. 3), стало терять свое значение, уступая место кровному родству, претор объявил в эдикте, что в известных случаях наследство фактически будет закреплено не за цивильным наследником, а за другим лицом. Претор не имел права отменять нормы цивильного права и не делал этого. Цивильный наследник не объявлялся утратившим свое право; он оставался номинально наследником, но так как преторский эдикт обеспечивал защиту другому лицу («преторскому» наследнику), у цивильного наследника оставалось только одно имя наследника (Gai, 3,32), nudum ius, голое право, в том смысле голое, что оно не было снабжено, покрыто исковой защитой.
Таким образом, преторский эдикт, не отменяя формально норм цивильного права, указывал пути для признания новых отношений и этим становился формой правообразования. Давая средства защиты вопреки цивильному праву (или хотя бы в дополнение цивильного права), преторский эдикт создавал новые нормы права.
Юрист Марциан (D.I. 1.8) называет преторское право живым голосом цивильного права именно в том смысле, что преторский эдикт быстро откликался на новые запросы жизни и их удовлетворял.
4. В результате такой правотворческой деятельности преторов, курульных эдилов, правителей провинций сложилась наряду с ius civile, исконным гражданским правом, новая система норм, получившая название ius honorarium (от слова honores, почетные должности, т.е. право магистратское) или i ius praetorium — преторское право, так как наибольшее значение в этой правотворческой деятельности имел именно преторский эдикт.
5. Та особенность правотворчества преторов (и других названных выше магистратов), что они, не имея законодательной власти, тем не менее создавали в порядке руководства судебной деятельностью новые нормы и институты права, вытеснявшие старые цивильные нормы и институты, получила яркое выражение в терминологии римских юристов.
Применительно к институтам цивильного права употреблялся термин legitimus (законный), не употреблявшийся в отношении институтов преторского права, а иногда даже противопоставлявшийся им; например, legitima hereditas, наследование по цивильному праву, в противоположность наследованию по преторскому эдикту (bonorum possessio,CM. ниже, разд. VIII); indicium legitimum — судебное разбирательство на основе цивильного права, в противоположность гражданскому процессу на основе власти (imperium) претора; actus legitimi — акты цивильного права и т.д. Применительно к отношениям, Регулируемым преторским эдиктом, употребляли, например, выражение iustae causae (справедливые, достаточные основания) , но никогда не встречается выражение legitimae causae  и т.д. Классические юристы термином ius обозначали только законы и древние обычаи. Лишь в период абсолютной монархии термин legitimus приобрел значение родового понятия, в связи с чем при кодификации Юстиниана была произведена в текстах классических юристов подстановка этого термина (так называемая интерполяция, см. ниже, § 5,п.б) там, где сами классические юристы употребляли другие выражения; так, независимо от происхождения института (цивильный или преторский) употребляли термины legitimum tempus (законный срок — для приобретения права собственности по давности владения, см.ниже, разд. V, гл. III, § 3, п. 4; для получения in integrum. restitutio, восстановления прежнего состояния, см.ниже, разд.П, § 5, п.З), legitimae usurae (законные проценты) и т.д.
6. Нормы преторского права, переходившие из эдикта в эдикт, получали значение обычного права и воспринимались цивильным правом (так, ответственность домовладыки по договорам подвластных, заключенным на основании iusus, распоряжения домовладыки, была введена преторским эдиктом, а затем стала признаваться цивильным правом и пр.).
7. Эдикты правителей провинций в значительной мере заимствовали содержание из преторского эдикта. Цицерон в письме к своему другу Аттику1 рассказывает, как он, будучи (в 51 г. до н.э.) правителем провинции Киликии, издавал эдикт. Он разработал его, еще находясь в Риме, причем в качестве образца взял эдикт своего учителя — известного юриста Квинта Муция Сцеволы. В первой части эдикта он определил финансовые вопросы; во второй — указал средства защиты, основанные на его imperium, и т.д.
8. Правотворчество претора и других судебных магистратов не могло сохранить своего былого значения по мере того, как усиливалась власть императоров, которые стремились наложить свою руку и на деятельность судебных органов. К тому же основные категории исков, необходимые для практики, были установлены.
Во II в.н.э. император Адриан возложил на юриста Юлиана кодификацию отдельных постановлений, содержавшихся в преторских эдиктах. Выработанная Юлианом окончательная редакция «постоянного эдикта» (edictum perpetuum) была одобрена императором и объявлена постановлением сената неизменной; однако император оставил за собой право делать дополнения к эдикту.
С этого времени правотворческая деятельность претора (и других магистратов) прекратилась и противоположность цивильного и преторского права стала утрачивать значение. Это сближение (говорится в Институциях — 2.10.3) происходило и путем обычая, практики и посредством издания соответствующих императорских распоряжений. Формально различие двух систем — цивильного и преторского права — просуществовало вплоть до Юстиниана (VI в.н.э.).
«Постоянный эдикт» в редакции Юлиана не дошел до нас, но сохранились фрагменты комментариев римских юристов к этому эдикту. С помощью названных комментариев в новое время сделаны попытки реконструкции эдикта 2.

§ 4. Деятельность юристов

 1. В произведениях Цицерона формы деятельности римских юристов характеризуются терминами respondere, cavere, agere, а также scribere. Термином respondere обозначается консультационная работа римских юристов — дача гражданам, обращавшимся к юристам, советов по возбуждавшим сомнение вопросам: cavere — ограждение интересов данного гражданина при совершении сделок также путем совета не включать какое-либо невыгодное условие и т.п., для этой цели юрист часто составлял формуляр договора, писал другие деловые документы (эта форма деятельности обозначалась и термином scribere — писать); наконец, agere обозначало руководить процессуальными действиями сторон (но не вести дело в качестве адвоката).
2. Юристами в древнейшую эпоху были жрецы (понтифы), составлявшие как бы особую касту, представители которой толковали закон (interpretatio), причем не посвящали массы в свои юридические тайны. По преданию, некий Флавий (писец демократического реформатора Аппия Клавдия) похитил и обнародовал собрание формуляров или трафаретов исковых производств (legis actiohes), а также календарь, содержавший указание, в какие дни можно вести судебные дела. Предание говорит об издании Флавием даже отдельного юридического сборника, получившего (по его имени) название ius Flavianum. критики-историки ставят под сомнение существование этого сборника (во всяком случае, до нас он не дошел). На полстолетие позже первый консул из плебеев — Тиберий Корунканий сделал свои консультации публичными. Юриспруденция перестала составлять монополию и тайну жрецов и оказалась доступной и светским лицам. Большинство римских юристов принадлежали к господствующему классу общества. Юристы занимали (в прошлом или в настоящем) высокое служебное положение. Римские юристы благодаря как этому внешнему обстоятельству, так и выдающемуся качеству их консультаций имели большой авторитет и влияние. Не имея, разумеется, законодательной власти, римские юристы тем не менее своей консультационной практикой непосредственно влияли на развитие права авторитетом своих научно-практических заключений (auctoritas iurisprudentium, авторитет юристов). Придавая своими толкованиями закона определенный смысл отдельным нормам, юристы в своей практике фактически создавали нормы, приобретавшие затем авторитетность, граничившую с обязательностью.
Деятельность юристов, по существу имевшая назначение помогать применению действующих норм права, фактически получила значение самостоятельной формы правообразования.
3. Правотворческий характер деятельности юристов получил в эпоху принципата (первые три века н.э.) и формальное признание. Надо заметить, что в этот период римская юриспруденция достигла особого расцвета (это эпоха классических юристов, классического права).
Несмотря на переход к монархии (в форме так называемого принципата)^ юриспруденция не только не утрачивает своего противоречивого характера, но деятельность некоторых юристов приобретает даже еще большее значение. Господствующий класс и его представитель — принцепс — хотят иметь в юристах, принадлежавших, как правило, к тому же классу, свою опору. Они ждут и действительно получают от юристов помощь в укреплении путем применения права существующего рабовладельческого строя, в разрешении повседневно возникавших трудных коллизий ввиду все обострявшихся классовых противоречий, в выработке новых правовых форм, которые соответствовали бы потребностям развивавшейся экономической жизни.
Принцепсы были заинтересованы в сохранении исконного авторитета юристов, так как юристы в большинстве случаев проводили их политику. Желая сделать юриста непосредственным орудием своей политики дринцепсы, начиная с Августа, стали предоставлять наиболее выдающимся юристам особое право давать официальные консультации (ius publice respondendi). Заключения юристов, наделенных этим правом, приобрели на практике обязательное значение для судьи: эти заключения стали опираться на авторитет принцепса, предоставившего ius respondendi (давалось ex auctoritate principis). Правотворчество юристов получило, таким образом, официальное признание.  Сила римских юристов, творчество которых сохранило свое значение в течение многих веков, заключалось в неразрывной связи науки и практики. Они творили право на почве разрешения конкретных жизненных казусов, с которыми приходили к ним и граждане, и представители государственной власти. Свои юридические конструкции римские юристы  строили в соответствии с запросами жизни.
Для характеристики деятельности римских юристов показательны, например, следующие афоризмы: D.50.17.1, Paulus: поп ex regula ius sumatur sed ex iure quod est regula fiat (не следует, исходя из общего, отвлеченного правила, черпать, создавать конкретное право; наоборот, нужно, основываясь на существующем, живом праве, строить общую форму); D.I.3.24, Celsus: incivile est nisi tola lege perspecta una aliqua particula eius proposita iudicare vel respondere (неправильно давать ответы, консультации или решать дело, не имея в виду всего закона, а принимая во внимание только какую-нибудь его часть),.
Также в тесной связи с практикой римские юристы обучали молодых людей, желавших посвятить себя юридической деятельности. Молодые юристы, с одной стороны, слушали теоретический курс права (эта форма обучения обозначалась словом instituere, почему учебники права назывались Институциями), а с другой стороны, присутствовали при консультациях, даваемых их учителями (это называлось instruere).
4. Из числа республиканских юристов следует назвать: Секста Элия Пэта Ката (II в. до н.э.), которому принадлежит сборник, охватывавший законы, толкование их и описание форм процесса, Марка Манилия, Юния Брута и Публия Муция Сцеволу, о которых юрист Помпоний говорит, что они ius civile nindaverunt, основали гражданское право (D.1.2.2.39), Квинта Муция Сцеволу (I в. до н.э.), Аквилия Галла, Цицерона.
К началу классического периода относится деятельность Двух таких выдающихся юристов, как бы связывающих республиканскую юриспруденцию с классическим периодом, как Лабеон и Капитон. От низведут свое начало две школы юристов: прокульянская (названная по имени Прокула, ученика Лабеона)  и сабиньянская (по имени Сабина, ученика Капитона).
Кроме названных классических юристов, нужно выделить следующих: двух Цельзов (Цельза-отца и Цельза-сына; последний отличался смелыми юридическими конструкциями);  Помпония (от которого до нас дошли  сведения по истории римской  юриспруденции); Юлиана (редактора Edictum perpetuum. см.выше, § 3, п.8);
Помпония (от которого до нас дошли сведения по истории римской юриспруденции); Гая — автора элементарного учебника римского права — Институций. Наиболее знаменитые классические юристы (конца II—III в.н.э.) — Папиниан, Павел, Ульпиан.
Существует твердо укоренившийся традиционный взгляд, что с переходом к абсолютной монархии развитие римской юриспруденции утрачивает творческий характер.
Новейшие исследования в области источниковедения дают основания для более осторожного суждения о состоянии юридической литературы с конца III в. и до V в. Конечно, такого высокого творчества, каким отличались работы Папиниана, Павла, Ульпиана, римские юристы этого времени не проявляли; однако при Диоклециане и Константине, например, появился ряд ценных работ, с успехом приспосабливавших высказывания классиков к новым социально-экономическим условиям, удовлетворявшим новые потребности. Но эти работы были или анонимными, или ввиду исключительного авторитета классических юристов приписывались последним. Так, уже давно поставлена под сомнение принадлежность «Сентенций» Павла этому классическому юристу; в настоящее время можно считать установленным, что это произведение представляло собой позднейшую переработку сочинений нескольких классических юристов, в том числе и Павла. Равным образом так называемая Epitome Ульпиана представляет, по всей вероятности, сокращение и переработку некоторых положений Гая, Ульпиана и Модестина, произведенную в IV в.н.э.
Несомненно, однако, что начиная с IV в. имели место известный упадок деятельности юристов и снижение ее творческого характера. Юристов используют уже не в качестве творцов права, а на должностях императорских чиновников. Показателем упадка является, между прочим, закон (первой половины V в.) о цитировании юристов: вместо былого творческого решения возникающих в жизни вопросов теперь применяют механические ссылки на выдающихся юристов, мнения которых признаны по этому закону обязательными. К ним относились Гай, Папиниан, Павел, Ульпиан и Модестин, а также те юристы, на которых ссылались эти пять юристов (при расхождении мнений названных юристов предписывалось руководствоваться мнением большинства из них, а при равенстве голосов -придерживаться мнения Папиниана).
5. Научно-литературные произведения римских юристов, (дошедшие до нас лишь в незначительной части, и то в копиях) можно разделить на следующие категории.
Во-первых, произведения, посвященные разработке цивильного права (в противоположность преторскому). Так как в этих произведениях юристы обыкновенно придерживаются плана, принятого Сабином в его сочинении «О гражданском праве», то эта первая группа произведений юристов носит название «libri ad Sabinum» (такого рода произведения принадлежали Помпонию, Павлу, Ульпиану и др.).
Вторую группу сочинений составляют комментарии к преторскому эдикту (libri ad edictum), написанные Лабеоном, Гаем, Павлом, Ульпианом и др.
В третью группу можно отнести дигесты, объединявшие цивильное и преторское право, этим объясняется название «дигесты», т.е. собранное (дигесты римских юристов не следует смешивать с Дигестами — одной из частей Юстиниановой кодификации, см. § 5, п. 4).
Четвертую группу составляют учебники. Это — институции; из них наибольшей популярностью пользовались Институции Гая (дошедшие до нас почти полностью, хотя в копии, составленной примерно на 300 лет позже написания этого произведения); далее, сборники правил (regulae), мнений (sententiae); наиболее известные — приписываемые Павлу.
Пятую группу образуют сборники казусов под заглавием «Вопросы» (Цельза, Помпония и др.), «Ответы» (Папиниана) и пр. Наконец, римскими юристами было написано много монографий по специальным вопросам.

§ 5. Кодификация римского права

1. Первые попытки кодификации, императорский период

1. Изобилие и разнохарактерность нормативного материала предопределили в императорский период потребность в объединении и систематизации накопившегося материала.
Первые кодификационные попытки были предприняты частными лицами, составлявшими сборники императорских конституций. Так, известны два сборника императорских конституций, составленные в конце III в. — начале IV в.н.э.:
Codex Gregorianus, объединивший конституции от Адриана (I1 в.н.э.) до конца III в.н.э. и Codex Hennogenianus, дополнивший первый сборник последующими конституциями, До Константина (начало IV в.н.э.).
2. В первой половине V в.н.э. была осуществлена первая официальная кодификация: император Феодосии II издал Codex Theodosianus (Феодосиев кодекс), в котором были собраны и систематизированы императорские конституции, начиная с Константина. Кодекс делился на 16 книг, книги — на титулы, внутри которых отдельные конституции расположены в хронологическом порядке. Конституции, появившиеся после издания кодекса, получили название Феодосиевых Новелл.
3. После разделения (в V в.н.э.) Римской империи на две части (восточную и западную) западная половина оказалась под властью германских завоевателей. На ее территории образовались королевства: Вестготское, Остготское, Бургундское. В этих королевствах продолжало действовать римское право, причем короли издавали в помощь судам сборники, включающие извлечения из названных выше кодексов — leges, а также из сочинений наиболее известных юристов — ius (Гая, Павла, Папиниана). Таковы сборники: LexRomana Wisigothorum (для Вестготского королевства), Edictum THeodorid (для Остготского королевства). Lex Roinana Burgundionum (для Бургундского королевства).
Следует назвать также некоторые частные сборники, содержащие компиляцию leges и ius. Таковы: Fragmenta Vaticana, сборник, названный по месту открытия (в начале XIX в.) в Ватиканской библиотеке, относящийся к концу IV или началу V в.н.э .и содержащий отрывки из Папиниана, Павла, Ульпиана, в сопоставлении с императорскими конституциями; Collatio legum Romanarum et Mosaicarum - также начала V в.н э., сопоставление текстов Гая, Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестина и императорских конституций с Моисеевым законодательством и др.

II. Кодификация Юстиниана

4. Неизмеримо большее значение по сравнению с кодификацией Феодосия II имеет кодификационная работа, проведенная в первой половине VI в.н.э. при Юстиниане. В это время зарождаются планы воссоединения восточной части империи с западной, находившейся тогда в руках варваров. Кроме того, интересы государства требовали единства права, определенности и ясности его содержания. Господствующий класс был заинтересован в том, чтобы явно устаревшие нормы были отменены и право было обновлено.
В соответствии с этим Юстиниан поставил перед собой задачу собрать накопившийся огромный материал, притом не только leges (императорские законы, как было при предыдущих кодификационных работах до Феодосия II включительно) но также и ius (сочинения классиков). Весь материал имелось в виду привести в соответствие с потребностями эпохи, устранить противоречия, отбросить все устаревшее. Руководящими началами, естественно, должны были служить укрепление императорской власти и обеспечение эксплуатации рабов (рабство на Востоке сохранилось дольше, чем на Западе).
5. Для выполнения кодификации назначались особые комиссии. Активное участие в кодификации принимали выдающиеся юристы того времени — Трибониан (начальник императорской канцелярии и заведующий редактированием законов) и Феофил (профессор Константинопольской школы права).
Работа началась с собрания императорских законов. Комиссия, образованная для этой цели в 528 году, составила уже в 529 году так называемый Кодекс первого издания (не дошедший до нас).
В 530 году была образована комиссия для кодификагии ius, сочинений классиков. В 533 году был составлен и обнародован сборник извлечений из сочинений классических юристов под названием Digesta (собранное) или Pandectae (все вмещающее) . Этот сборник, получивший обязательную силу, состоял из 50 книг, разделенных на титулы и фрагменты.
В том же 533 году был обнародован элементарный учебник римского права — Институции, получивший вместе с тем силу закона. Институции Юстиниана состояли из четырех книг, разделенных на титулы; в основу их содержания были положены Институции Гая.
Параллельно с этими кодификационными работами Юстиниан разрешил в законодательном порядке ряд наиболее спорных вопросов гражданского права. Эти законы, известные под названием «50 решений», были использованы в целях пересмотра только что изданного кодекса. В результате этого пересмотра в 534 году появился кодекс нового издания (сохранившийся), состоявший из 12 книг, разделенных на титулы.
6. При составлении Дигест и отчасти кодекса кодификационные комиссии допускали изменения подлинного текста классических произведений и делали вставки. Такие изменения комиссия по составлению Дигест производила, основываясь на предоставленном ей праве устранять все ненужное и Устаревшее. Внесенные комиссией изменения и вставки носят наименование «интерполяции». Например, поскольку к VI в.н.э.многие  обряды, термины, даже целые институты устарели, кодификаторы  заменяли их современными.
Так, в древнейшем римском праве, для того чтобы передать в собственность другому лицу земельный участок, раба рабочий скот, совершали торжественный обряд так называет мой манципации (см. ниже, разд.У, гл. III, § 1, п. 4). Ко времени Юстиниана этот обряд давно вышел из употребления, и для того чтобы передать какую-либо вещь в собственность другому, эту вещь просто передавали в фактическое владение приобретателя. Поэтому кодификаторы, встречая термин mancipatio, нередко заменяли его термином traditio. Иногда интерполяции были более сложными.
Было потрачено немало труда, чтобы восстановить подлинный текст классиков. Эта работа имеет особенно важное значение для науки истории права. Необходимо знать, принадлежит ли данное место источников тому юристу, которому он приписан в надписи соответствующего фрагмента и который жил, быть может, во II или III вв., или же дошедший до нас текст принадлежит кодификаторам VI в.: социально-экономические условия II и VI вв. существенно различны, а потому для правильного понимания нормы необходимо знать, к какому времени она относится. Кроме того, раскрытие интерполяций помогает установить содержание. римского права классического периода.
В новейшей литературе римского права (различных стран) подвергаются внимательному исследованию изменения классических текстов еще до кодификации Юстиниана; ставится трудная, но важная задача очистить дошедшие до нас фрагменты классического римского права от позднейших наслоений, изменений и т.п.
Для того чтобы пояснить, каким образом источниковеды догадываются о наличии в том или ином тексте интерполяции, можно привести следующий простейший пример. В Дигестах есть фрагмент (1.7.2), имеющий надпись, свидетельствующую о том, что это — извлечение из 1-й книги Институций Гая. В этом фрагменте сказано, что одним из способов усыновления является усыновление principis auctoritate — распоряжением принцепса. Но Институции Гая дошли до нас и непосредственно, и там (1,98) говорится, что усыновление совершается populi auctoritate, волей народа. Нетрудно догадаться, почему составители Дигест заменили слово «народа» словом «принцепса»: в VI в. о власти народного собрания давно забыли; власть была в руках императора, и, чтобы привести текст в соответствие с современным положением, кодификаторы прибегли к интерполяции.
Применялись и другие, более сложные приемы раскрытия интерполяции.
В науке римского источниковедения встречаются и необоснованные указания на интерполяции: исследователь иной паз «ищет» интерполяцию там, где для этого нет объективных оснований, но в целом работа по раскрытию интерполяции зала ценные результаты.
7. Собранный в Дигестах материал состоял из трех больших групп: а) из сочинений классиков, относящихся к цивильному праву (так называемые libri ad Sabinum; такое название дано потому, что Сабину принадлежал комментарий к цивильному праву); б) из сочинений классиков, посвященных преторскому эдикту (libri ad edictuin); в) из сочинений Папиниана и некоторых других, не попавших в две первые категории.
8. Составление Институций, Дигест, Кодекса не могло, разумеется, остановить дальнейшее развитие жизни и устранить потребность в издании новых законов. Юстинианом был издан (после окончания кодификационных работ) ряд законов, которые известны под названием Новелл (т.е. новых законов). Новеллы объединены в сборник уже не Юстинианом, а позднее (до нас дошли некоторые частные собрания).
В средние века Институции, Дигесты, Кодекс и Новеллы получили в своей совокупности название Corpus iuris civilis (Свод гражданского права).
В Восточной империи в течение примерно пяти веков после кодификации Юстиниана составленные им сборники служили базой научной и практической работы. По мере изменений в социально-экономической жизни и возникновения новых потребностей вносились поправки и производилась переработка отдельных частей Юстиниановой кодификации, например Базилики императора Льва Мудрого, конец IX — начало Х в., и др.
На Западе в раннее средневековье имела применение не Юстинианова кодификация, а названные выше сборники отдельных королевств (особенно lex Romana Wisigothoruin). Только в Италии после уничтожения Остготского королевства применялись Институции, Кодекс, Новеллы. Дигесты до се-Редины XI в. на Западе не были известны. Около середины XI  нашли рукопись Дигест (VI или VII в. н. э.), названную позднее флорентийской. Эта находка дала толчок для ожив-ения римского права (прежде всего в Болонье с ее знаменитой юридической школой).
9. Сборники, составившие в средние века Corpus iuris civilis, цитируются в настоящее время следующим образом. Название сборника обозначается начальной заглавной буквой:  I.(Институции), D. (Дигесты), С. (Кодекс), N. (Новеллы). Затем (при цитировании трех первых сборников) ставятся два числа, из которых первое обозначает номер книги (на которые делятся эти сборники), а второе — номер титула (на которые делятся книги). После этого при цитировании Дигест и Кодекса ставится номер фрагмента (в Дигестах) или закона (в Кодексе), из которых составлен данный титул. В современных изданиях отдельные фрагменты разделены на параграфы, причем первому параграфу обычно предшествует'вводная часть, principium; поэтому после номера фрагмента ставят номер параграфа или рг. (т.е. principium, начало). Так, получается, например: D.4.8.9.2 — Дигесты, 4-я книга, 8-й титул, 9-й фрагмент, § 2. Иногда номер фрагмента выносится вперед с буквой I. (т.е. lex) или fr., (т.е. fragmentum), и получается: I. 9. § 2. D. 4. 8.
Институции не имеют внутри титула фрагментов, но разделены (в современных изданиях) на параграфы. Поэтому Институции цитируются следующим образом: 1.2.22.1 — Институции, 2-я книга, 22-й титул, § 1.
Новеллы цитируются посредством указания номера новеллы, номера главы и параграфа: № 28,с. 4, § 2 — 28-я Новелла, 4-я глава (caput), §2.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Право и Юриспруденция