Алексеев С. С. Право. Азбука. Теория. Философия. Опыт комплексного исследования

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ФИЛОСОФИЯ ПРАВА

Глава шестая. ПРАВО В ЖИЗНИ И В СУДЬБЕ ЛЮДЕЙ

3. "СОЦИАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО", ИДЕИ СОЛИДАРИЗМА И
ПРАВО.

1.Современная эпоха и государство

Бурное, тревожное время ХХ, особенно - кануна ХХ1 вв., заслонив общемировую тенденцию признания права высшей социальной ценностью, породило представление о необходимости неких решительных и кардинальных мер, которые привычно оказались связанными с представлениями о целесообразности и даже неотвратимости расширением и усиление государства в жизни общества1.
В этих условиях получила распространение и, сверх того, стала некой модой с претензией на передовой статус идея социального государства, которая в виде общей терминологической формулы нашла закрепление в ряде Конституций последнего времени (Германии, Испании, Турции и др., а ныне - и России).
Объективные предпосылки идеи социального государства - те же, что и основания "второго поколения" прав человека - гигантский научно-технический прогресс, переход общества от традиционных к либеральным цивилизациям, потребовавшие углубления гуманистического содержания либерализма, обеспечения достойного уровня жизни людей, выработки форм социальной, в том числе - государственной деятельности, направленной на "общественное служение".
Более того. Само возникновение и смысл идеи социального государства связывается в литературе (и это вполне логично) именно с концепцией прав человека "второго поколения", с "обязанностью государства принимать меры, содействующие обеспечению "нового поколения" прав человека"2 (право на труд, права на отдых, право на образование и т.д.).
С этой точки зрения вызывает настороженность уже то обстоятельство, что по сути дела термин "социальное государство" является стыдливым аналогом термину "социалистическое государство". Небезынтересно, что Б.А.Кистяковский, обосновывая социальные функции государства, в открытую, без обиняков говорил именно о социалистическом государстве, о поглощении с его помощью частного права правом публичным3.
Пожалуй, только ужасы сталинского "социализма" и гитлеровского "национал социализма" потребовали терминологических корректив, замены дискредитированного выражения "социалистическое государство" на более обтекаемое и неопределенное - "социальное государство". Впрочем, и ныне при освещении деятельности "социального государства" подчас употребляются характеристики, присущие именно социалистической государственности, прежде всего подчеркивается его "всеохватывающая деятельность", когда государство является "планирующим, управляющим, производящим, распределяющим"1.
Но если даже не связывать идею социального государства с категорией прав человека "второго поколения", а видеть те фактические социальные потребности и запросы, которые предъявляет к обществу и государству современная эпоха, то и в этом случае идея социального государства вызывает серьезную тревогу.
Эта тревога обусловлена тем, что кредо рассматриваемой идеи, по мнению ее сторонников, состоит в усилении государства в решении социальных вопросов, его деятельности в экономике, в сфере распределения.
Усиление же государства, его деятельности в экономико-распределительных отношениях, неизбежно сопряжено с ужесточением и расширением властно-императивных начал, доминированием публично-властного, "чиновничьего" управления по исконно-экономическим делам. А значит - с ростом государственного аппарата, дальнейшим укоренением бюрократических сторон его функционирования, чиновничьим всемогуществом, с тенденцией вмешательства во все стороны экономической и социальной жизни, и, как показывает жизненная практика, - с неизбежными в этом случае злоупотреблениями властью, коррупцией и мздоимством. Отсюда - с неизбежным при таком положении вещей умалением самостоятельности отдельной личности, ее качеств "самостоятельной державы", превращением ее в безропотный "винтик" гигантской системы, в центре которой - государство.
Идея социального государства, таким образом, входит в противоречие с требованиями свободной конкурентной рыночной экономики, демократической государственности и - что в данном месте надлежит особо оттенить - с основополагающими принципами правового государства, верховенства (правления) права в демократическом обществе, идеей права человека и тем более его характеристики как цели общества.
Вот и получилось, что линия в либерализме на "консенсус", выраженная в идеологии социального государства, породила на практике новые трудности и проблемы.
Если даже ограничится областью экономики, то нужно видеть, что в тех странах, где такая линия получила реализацию в законодательной и управленческо-административной государственной деятельности, начались негативные процессы, выраженные в ослаблении стимулов к свободному предпринимательству, а отсюда - в замедлении модернизации производства, падении его эффективности и - что особенно тревожно - в разбухании чиновничьего аппарата, в его неконтролируемом всемогуществе, в неоправданном росте государственных расходов, бюрократических, антидемократических тенденциях. В добавлении к этому - произошло усиление в политической сфере групп давления, лоббистских механизмов, особенно там, где начал все более признаваться приоритет политических методов над рыночными, идеология "социального государства".
Но это последствия - сугубо экономического порядка. Но не менее (а быть может - более) пагубными являются общие социальные, политические результаты "усиления власти", выраженные в соскальзывание власти к авторитарным режимам, порядкам, неизбежно ведущим к подавлению личности, к попранию неотъемлемых прав человека. Знаменательно, что о такой опасности, притом чуть ли ни единственный из числа видных русских мыслителей-либералов, предупреждал именно И.А. Покровский. Он писал: ".установление публично-правовой организации всего народного хозяйства увеличит власть государства над индивидом по сравнению с нынешним (а И.А. Покровский имел ввиду режим царского самодержавия - С.А.) во много раз. В руках государства, т.е. практически в руках "правящего большинства", окажется почти безграничная возможность господствовать над всеми сторонами индивидуального существования"1.Продолжая эту мысль он утверждал, что "вопрос об усилении или ослаблении государственной регламентации в области экономических отношений является н е с т о л ь к о в о п р о с о м л о г и ки и и л и п р а в а, с к о л ь к о в о п р о с о м о б щ е с т в е н н о й п с и х о л о г и и"2 Тут же в сноске приводится мнение B. Jacob-а, который полагает, что " социализм (будь он установлен, а он - увы- был установлен в ряде стран) . . мгновенно превратится в самую тираническую, самую одиозную из всех известных форм общественного устройства и погибнет в огне всеобщего бунта, если общество не будет состоять из граждан всецело приверженных идее права, готовых уважать свободу ближнего не менее, чем защищать свою собственную . . ."3.

2. Опыт Запада

Поучителен в рассматриваемом отношении опыт Запада. Опыт, который - увы - во многих случаях получает одностороннее, политизированное истолкование.
В западных странах (и на это обычно ссылаются сторонники идеи социального государства, в том числе и наши, отечественные) - действительно, произошло усиление государственных начал в жизни общества. Но такое усиление вызвано не столько потребностью решения социальных задач, сколько необходимостью осуществления радикальных мер в 1930-1940 годах для выхода из жестокого экономико-социального кризиса, трудностями военного и послевоенного времени.
И кстати сказать, подобное усиление государственного регулирования было бы на какой-то короткий срок оправданно и в российских условиях нынешнего переходного времени и, быть может, таких острых кризисных ситуациях, которые произошли в результате безоглядной "шоковой терапии", особенно, в конце лета - осенью 1998 г.. С тем хотя бы, чтобы обеспечить разумную приватизацию государственной собственности, формирования на ее основе свободных собственников-производителей, конкурентной среды, а еще более - с тем, чтобы в этой связи предотвратить захват государственных имуществ партийно-комсомольской номенклатурой и криминализированным теневым капиталом, формирование на этой основе олигархического слоя, новорусской, по своей сути - компрадорской буржуазии. А значит - предотвратить и нашу сегодняшнюю страшную беду и проклятие - чудовищное имущественное и социальное расслоение людей на узкий слой сверхбогатых магнатов ("олигархов", почти сплошь состоящих из былых комсомольских вожаков), паразитирующих на народных богатствах, и малообеспеченное большинство населения России.
Хотя факты усиления роли государства на Западе в кризисных и военных условиях и послужили питательной почвой для некоторых вариантов неолиберализма, усиление вмешательства в область экономико-распределительных отношений изначально воспринималось как "неизбежное зло" и оно - как показывают фактические данные - при отпадении острой необходимости постепенно свертывалось, заменялось при решении социальных задач институционными и регулятивными формами, адекватными принципам правового гражданского общества
Конечно же, приведенные критические соображения об идее социального государства ни в коей мере не снимают, ни в чем не умаляют необходимость решения многообразных социальных задач, вытекающих из объективных потребностей современного общества, - тех задач, которые не могут и не должны решаться рыночными методами - воспитания, обучения, гражданственности1, а также решения некоторых других задач, например, утверждения в качестве неотъемлемого права человека права на существование, в оптимальном варианте в виде обеспечения всех граждан прожиточным минимумом, создания условий для социального равенства, прежде всего - в области образования. Вполне понятно, что они касаются всего общества, всех его подразделений, но в том числе, разумеется, и государства. Тем более, если оказывается возможным, перевести на язык позитивного права и включить в систему действующих юридических отношений такие жизненно важные социальные потребности и интересы людей, которые в идеолого-политических категориях и общих публичных правах политического значения до сих пор получают выражение в укоренившихся, хотя во многом и иллюзорных формулах "право на труд", " право на образование" и т.д.
И вот еще - сторона проблемы, к которой хотелось бы привлечь внимание. Наряду со своей властно-императивной, исконно юридической деятельностью (в которой в данной сфере в основном замыкается институтами права, правосудия), современное государство стремится обеспечить решения социальных задач путем выработки и придания должного авторитета социальным программам, поощрения соответствующих самодеятельных организаций, формирования координирующих центров. Иначе говоря, государство в социальной сфере во все больших масштабах выступает не как институт власти, а как общенациональная авторитетная (но н авторитарная!) корпорация, однопорядковая в данном отношении по своему статусу с соответствующими инициативно-частными организациями. Да и сама государственная деятельность в этой связи приобретает "мягкие", не традиционно-императивные, "чиновничьи" формы; она выражается в системах поощрения, льгот, аккуратной, строго дозированной корректировке частноправовых отношений (например, в области арендных отношений, публичных договоров, юридического обеспечения общедоступности важных социальных благ и др.). И совсем уже примечательное явление - государство, как это показал Х.Ф. Цахер на примере Германии, передает государственные учреждения (в сфере обслуживания, образования, здравоохранения) частным лицам1.

3. И в тоже время - усиление исконно-государственной деятельности

Большое зло, крупная беда для общества - это императивно-властное вмешательство государственной власти в экономику, в сферу распределения, усиление ее хозяйственно-распределительной деятельности - все то, что нарушает естественно-экономические процессы, основанные на экономической свободе, предприимчивости, инициативе, риске и что приводит к чиновничье-бюрократическому засилью в хозяйственной жизни.
В то же время функционирование свободной конкурентной рыночной экономики и не менее - реальное развитие демократических процессов требуют достаточно эффективной, дееспособной власти, ее усиления в ц е л я х осуществления исконно-государственных задач - задач по созданию крепких, надежных, безотказно-действующих правовых основ конкурентно-рыночного хозяйствования и демократии (того, что великие философы понимали под "самым точным определением и обеспечением свободы", "игрой свободы", "правовым устроением" свободной деятельности). Сильная власть в демократическом обществе нужна, следовательно, для обеспечения верховенства права, реального проведения в жизнь принципов правозаконности. В этих целях государство призвано в экономической сфере:
создать отработанные законодательно-нормативные "правила игры" конкурентно-рыночного хозяйствования (гражданские законы, а также сопряженные с ними нормативные документы - по земельному, трудовому, административному, уголовному праву, налоговому праву);
поддерживать режим благоприятствования для участников предпринимательской деятельности в сфере конкурентного рынка (путем обеспечения необременительного налогового обложения, доступного банковского кредита);
практически повседневно поддерживать неприкосновенность собственности, свободу договоров, состояние свободной конкуренции, обеспечивать надежную защиту прав и законных интересов граждан, их объединений;
пресекать злоупотребления экономической свободой, устранять неблагоприятные последствия таких нарушений;
Но это все - не некая особая деятельность "социального государства", а нормальная, обычная деятельность правового государства (т.е. государства, в котором утверждается верховенство право в его последовательно гуманистическом, персоноцентристском понимании), что строго сообразуется с ценностями современного либерализма и является органическим элементом либеральной цивилизации, условием и средством действительной реализации ее принципов и целей - свободы и благополучия каждого человека.
Так что, часто провозглашаемые тезисы - "меньше государства", "государство - ночной сторож", будто бы неотделимые от либеральной теории, нуждаются в существенных уточнениях.
Тем более они требуют значительной корректировки для общества, осуществляющего переход от монопольно-огосударствленного социалистического хозяйства к свободной конкурентной рыночной экономике. Ранее уже отмечалось, что здесь целенаправленная и действенная государственная деятельность, отчасти носящая в переходный период императивно-властный, административный характер (деятельность по "выращиванию" свободных собственников-товаропроизводителей, устранение монополизма, создания режима благоприятствования для свободного предпринимательства, пресечение злоупотреблений при приватизации и др.) - необходимое и, пожалуй, решающее условие перехода к современному товарно-рыночному хозяйствованию. То обстоятельство, что в России после введения свободных цен и официальных приватизационных акций государство как бы "отошло в сторону" и перешло на позиции, характерные для сложившегося рыночно конкурентного хозяйства, в действительности привело к обратному, чем предполагалось, результату, - к дикому полурынку, стихии в борьбе за собственность и власть, и в итоге - к торжеству "сильного" - номенклатурного полукриминального и одновременно разбойничьего государственного капитализма.

4. Равенство и государство

В связи с идеей "социального государства" следует еще раз сказать о проблеме равенства в условиях гражданского общества.
Что ж, своего рода непреложной аксиомой является положение о том, что политическое и юридическое равенство людей (и прежде всего - равенство перед законом и судом) - это непременный, обязательный атрибут политического режима демократии, гуманистического права, правозаконности. В условиях современного гражданского общества оно было конкретизировано принципом равных свобод для всех и пониманием их как субъективных прав1, словом, равенство в гуманистическом праве. Верно и то, что "современный либерализм, как еще в начале ХХ века утверждал П. Новгородцев, стремится продолжить принцип равенства в сферу уравнения социальных условий жизни"2.
Корень вопроса равенства людей в современном обществе - в ф а к т и ч е с к о м равенстве людей, в необходимости его обеспечения, в том числе путем соответствующей деятельности государства ("социального государства"!).
И если в отношении помощи, льгот и преимущества таких социально обездоленных людей, как старики, дети, многосемейные, инвалиды, другие нетрудоспособные - социально-обеспечительная деятельность государства по своей оправданности не вызывает ни тени сомнения, то нужно с предельной строгостью сразу же пояснить, что вопрос о фактическом равенстве, опирающийся на постулаты коммунистической идеологии [3.3.2.], касается в основном уровня материальных благ людей в связи функционированием свободной конкурентной рыночной экономики.
Впрочем, тут нужны еще два пояснения.
П е р в о е. Поставленный вопрос в очень малой степени затрагивает функционирование рыночной экономки в связи с нынешним положением людей в России. Сложившееся в последние годы кричащее фактическое неравенство людей в российском обществе (с поражающих весь мир безумной роскошью новорусских богатеев и с социальной обездоленностью большинства населения) - не результат функционирования рыночного хозяйства (его в России в сложившемся виде еще нет), а последствие - за немногими исключениями - присвоения гигантских национальных богатств активистами партийно-комсомольской номенклатуры и криминализированного теневого капитала, воспользовавшихся для быстрого, поистине сказочного обогащения широкой свободой, неотработанными формами приватизации и отсутствием надлежащего государственно-правового регулирования.
И в т о р о е. За пределами рассматриваемого вопроса остается та сфера действительности, которая - как говорилось ранее - не может и не должна быть подвластна рыночным методам, законам купли-продажи - воспитания, обучения, гражданственности. То есть - сфера, где в соответствующей социальной деятельности государства господствуют принципы справедливости, тенденции к фактическому равенству.
Возвращаясь к вопросу о фактическом равенстве людей (и роли в этой области государства) в связи с функционированием свободной рыночной экономики, представляется важным, в первую очередь, определить исходный принцип, определяющий соотношение "экономической свободы" и "вмешательства государства в свободную экономическую деятельность", и связанное с этим соотношением - социальное неравенство людей.
На мой взгляд, указанное соотношение с необходимой четкостью раскрыл крупный русский мыслитель-правовед Б.Н. Чичерин. Он со всей определенностью сформулировал положение о безусловном приоритете в экономике свободы и о недопустимости вмешательства государства в экономическую жизнь. И при господстве экономической свободы возникающее при этом неравенство становится закономерным результатом движения промышленных сил ( обратим внимание на эти слова!). Обосновывая такой подход к вопросу о свободе и равенстве, Б.Н. Чичерин пишет: "Таков общий закон человеческой жизни, закон, действие которого может прекратиться только при совершенно немыслимом всеобщем уничтожении свободы"1.
В другой работе Б.Н. Чичерин обращает внимание на другую сторону проблемы - на то, что именно человеческая свобода является основой действительного равенства. Как бы пророчески предвосхищая ситуацию, наступившую в результате "социалистической революции", когда упомянутое им немыслимое всеобщее уничтожение свободы реально произошло, Б.Н. Чичерин пишет, что у социалистов " . . . во имя равенства уничтожается то, что составляет саму его основу - человеческая свобода. Большего внутреннего противоречия с истинной природой человека невозможно представить"1.
Приведенные суждения, как мне представляется, ничуть не противоречат ни идеи И.А. Покровского о праве каждого человека на существование, ни мысли П. Новгородцева о необходимости уравнения социальных условий жизни. Ибо такое "уравнение", в том числе в области обучения, а также в нашей постсоветской обстановке - условий обретения собственности, - это именно равенство в условиях, которые обеспечивают приоритет свободы в самом глубоком ее понимании, т. е. как поприще для конкуренции, экономического состязания, без чего нет свободного конкурентного рынка. В таком же направлении строились мысли ряда других русских философов-правоведов либеральной ориентации. Как справедливо подмечено в современной литературе, " . . . они принимали идею "права на достойное существование", понимая под этим законно гарантируемое право на прожиточный минимум и образование. Либералы считали это не уступкой "государству", а устранением фактических препятствий на пути развития личной свободы граждан; не ограничением свободы конкуренции, но соблюдением правил "честной игры"2.
Это же поистине замечательно, что фундаментальные положения об экономической свободе (да притом в соотношении с равенством) заложили именно русские философы-правоведы, по ряду принципиальных позиций предвосхищая идеи Ф.Хайека и Фридмена.
И в этой связи, пожалуй, можно утверждать, что идеалы свободы в экономике - это уже в какой-то мере российская интеллектуальная, духовная традиция.
С этой точки зрения высказанные в последнее время соображения о том, что на нынешнем этапе экономического развития нашего общества оправдано не только прямое усиление государственного вмешательства в экономико-социальную жизнь, а в этой связи - известное (сбалансированное) "ограничение свободы экономической деятельности"1 и "выравнивание положения людей " с точки зрения фактического равенства2, пожалуй, в большей мере вызваны теми, отмеченными ранее пороками утверждающегося у нас номенклатурного полукриминального государственного капитализма, нежели функционированием рынка и различием положения людей, обусловленного "движением промышленных сил" на основе экономической свободы.
Но в этих суждениях есть пункт, который требует более обстоятельного рассмотрения. Это мысль о том, что в обществе, особенно - российском, существует "необоримое стремление людей к равенству, которое возникло в давние времена и неуничтожимо никакими законами рыночной экономики"3, что оно - "естественное стремление"4, что общество не может не считаться с "безудержной тягой людей к равенству и справедливости"5, что, наконец, советский тоталитарный режим удерживался не только репрессиями, но и верой в осуществление при коммунизме равенства и справедливости; и поэтому недопустимо "стремление вытеснить эту веру сегодня, заменить ее идеалами свободы, конкуренции, соревнования, неизбежно порождающих социальное неравенство"1.
Приведенная мысль о равенстве (подчеркну - о равенстве, а не о солидарности) как явлении естественно-неодолимого порядка требует того, чтобы она была сопоставлена с рядом других положений и отсюда - критической проверке.
Прежде всего, в отличие от стремлений к свободе, собственности, и следует добавить - к праву, к солидарности, которые действительно имеют серьезные естественно-природные предпосылки, у тяги к равенству таких предпосылок нет. По свидетельству этологов в первобытных сообществах "предков человека не могло быть и тени равноправия"; такого рода тяга к равенству наблюдалось лишь у "зашедших в тупик и вторично деградировавших племен"2. Автор цитированной выдержки обращает внимание на то, что "первобытный коммунизм", с его якобы естественным равноправием, это - выдумка кабинетных ученых прошлого века; и потому не случайно везде, где проводился коммунистический эксперимент "вместо общества равенства возникали жесткие иерархические пирамиды, увенчанные окруженным "шестерками" тираном - "паханом"3.
Но основное соображение - не факты из исторического прошлого (впрочем - и из настоящего тоже). Главное заключается в том, что действительное равенство возможно только в условиях свободы, и истинное равноправие, порождающее необоримое стремление, - это равноправие свободных людей, находящее выражение в политическом равенстве, равенстве всех перед законом и судом, в гуманистическом праве. Об этом говорит Б.Н.Чичерин в приведенном ранее его суждении о роли свободы в экономической жизни. Таково же мнение А. Токвиля, на которого порой ссылаются при обосновании необоримости стремления людей к фактическому равенству. Вот что говорил А. Токвиль: "Демократические народы испытывают естественное стремление к свободе" и "болезненно переживают ее утрату. Однако равенство вызывает у них страсть, пылкую, неутолимую, непреходящую и необоримую; они жаждут равенства в свободе, и, если она им не доступна, они хотят равенства хотя бы в рабстве"1.
Итак, внимание! По Токвилю - у демократических народов (именно - демократических) страсть - пылкую, неутолимую, непреходящую, необоримую - вызывает не просто равенство, а равенство в свободе, и только тогда, когда равенство в свободе недоступно, они хотят "равенства хотя бы в рабстве". Что ж, грустное наше прошлое и впрямь подтверждает, что если нет равенства в свободе, то вместо него - да и при отсутствии всего того, что сделало бы людей "демократическим народом" - возникает мелкие и коварные страстишки любой ценой добиться "равенства в нищете", "в дележе остатков с барского стола", "в равной приближенности к пахану", "к телу и уху правителя", "в равной пайки и одинаково-теплом месте на нарах"2.
А сейчас еще раз - слово Б.Н.Чичерину, который подчеркивая роль государства в обществе, вместе с тем соглашается с Гумбольдтом в том, что "излишней регламентацией" и "вмешательством государства во все дела" "подрывается самодеятельность и тем самым умаляются материальные и нравственные силы народа, который привыкает во всем обращаться к правительству, вместо того, чтобы полагаться на самого себя"3. Ну, а если углубиться в еще более основательные слои духовных ценностей, то и без необходимой конкретизации возьмем на заметку слова замечательного русского философа Н.А. Бердяева о том, что "равенство есть метафизически пустая идея и . . . социальная правда должна быть основана на достоинстве каждой личности, а не на равенстве"1.
Впрочем, высказанные суждения по идее социального государства и равенства не имеют, хотелось бы предупредить, безусловно категорического и в перспективе безапелляционного характера. Жесткость этих суждений во многом относится к нынешней ситуации в России, когда - обратим внимание на это! - положения о социальном государстве служат своего рода оправданием для всемогущества бюрократического чиновничества в нашей стране, неостановимых тенденций его разбухания и усиления. Порой складывается впечатление, что именно оттуда, из гигантского бюрократического аппарата, дан социальный заказ на обоснование правомерности идеи социального государства в отношении российского общества в его нынешнем состоянии.

5. Идея солидаризма в государстве

Но если формулы "социальное государство", "второго поколения" прав человека и требования достижения (опять-таки с помощью государственной власти) общего равенства индивидов в экономике и сфере распределения не согласуются с самой сутью современного гражданского общества, то спрашивается: в каких же все таки принципах государственно-правовых началах должно найти выражение императивы нынешней эпохи, современной цивилизации, гигантского научно-технического прогресса, начала современного гуманизма, истинно либерального общества, в центре которой должен быть человек?
Смею со всей определенность сказать, что на эти вопросы достойный, увы, до сей поры по настоящему не понятый и не оцененный ответ дала в начале ХХ в. российская наука (которая впрочем по ряду вопросов и по воззрениям ряда исследователей также не избежала социалистических увлечений), и прежде всего, не могу не заметить с гордостью, русские правоведы.
На мой взгляд, вполне оправданной альтернативой формуле "социальное государство" могла бы стать предложенная П.Новгородцевым категория общественного служения, что сообразно этому дает основание рассматривать государство в условиях развитого правового гражданского общества как государство общественного служения. Ведь здесь - перед нами не исконно-государственная, властно-императивная деятельность, а совсем другое - включение государства во всю систему институтов гражданского общества.
Но еще большую теоретическую и практическую значимость имеет идея И.А.Покровского (о ней говорил и другие российские мыслители) - идей солидаризма, точнее - солидаризма в государстве.
Знаменательно, что начиная свое главное теоретическое исследование И.А.Покровский ссылается на известного мыслителя Ренана. Комментируя слова Ренана о том, что "политика подобно пустыне; в ней идут наугад - то на север, то на юг, но никто не знает, где добро, где зло", он говорит: "Мы же думаем, что, как для пустыни, так и для политики есть свой компас. Стрелка этого компаса всегда поворачивается к одному пункту - именно к тому, где сходятся свобода и социальная солидарность"2
Нужно сразу же со всей строгостью сказать, что идея солидаризма в трактовке И.А. Покровского не имеет ничего общего с теми взглядами, с которыми по традиции сопрягается термин "солидаризм", - с солидаристским учением французского ученого Л. Дюги. Ведь учение Л. Дюги направлено не на утверждение прав людей, последовательных правовых начал в их жизни, а напротив, на некое коллективистское "преобразование" права, отрицание значимости субъективных прав, необходимости их "замены" социальными функциями на коллективистических основах1.
Есть вполне достаточные основания утверждать, что взгляды на солидаризм И.А.Покровского представляет собой самостоятельную, оригинальную, по философски мощную теорию, отвечающую требованиям современной эпохи, - теорию, которая вполне может стать альтернативой социалистическим воззрениям, ее "либеральным вариациям".
Ее суть - в необходимости органического соединения свободы каждого человека и в солидарности между людьми. Причем - такого соединения, которое реализуется "в государстве" через всю систему правовых институтов, в том числе - частного права. И.А. Покровский убедительно показал оптимальные юридические формы соединения свободы человека и солидарности людей в таких специальных институтах права, как право собственности, вещные права, обязательства из причинения вреда, институты наследственного права. В современных юридических построениях этих и других институтов права, пишет автор, "чувствуется, что нельзя бросить на произвол судьбы человека, пораженного случайным несчастьем, и что полное равнодушие к беде ближнего не может считаться идеалом культурного общежития"2.И вот вывод более общего порядка на примере наследственного права - ". . . и в области наследственного права мы имеем ту же борьбу между тенденцией к "индивидуализации" и тенденцией к "солидаризации" . . . Отрешаясь от исторической солидаризации в союзах родовых и общинных, развивающееся общество переходит к солидаризации в государстве"1.
Самое существенное во взглядах И.А. Покровского на солидаризм (на что хотелось бы обратить повышенное внимание) - это внутренняя связь по-покровски понимаемого солидаризма с углубленной трактовкой неотъемлемых прав человека, их развитием в право на индивидуальность. Именно потому, что каждый человек имеет неотъемлемое право на индивидуальность, именно поэтому (наряду со всеми другими основаниями) должен быть в современном государстве защищен и обеспечен высокий статус каждого человека как разумного существа и носителя присущей ему индивидуальности. В том числе - и в виде неотъемлемом праве каждого человека на существование.
Иного пути, замечает И. А. Покровский, как сделать крупный шаг - осуществить "право на существование" каждого человека у человечества просто нет. "Осуществим ли этот шаг при сохранении частноправовой организации народного хозяйства или нет, это покажет будущее; во всяком случае только признание права на существование может еще дать нравственную поддержку для сохранения этой организации"2 Тем более, что только "при осуществлении подлинной солидарности человек возвращается, действительно, на присущее ему место - "меры всех вещей". Человеческая личность возвышается: не общество превращает ее в средство, а напротив, само общество в целом становится хранителем и гарантом ее существования"3. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Право и Юриспруденция